- Мама просила передать вам, что обед будет подан через полчаса. И, пожалуйста, не беспокойтесь о переодевании,- сказала она двум посетителям.
      - Не говори глупости девочка,- проворчал сэр Джордж.- Ты отлично знаешь, что у них нет багажа, поэтому им не во что переодеться.
      - Именно это я и имела в виду,- кротко произнесла Эммелайн.
      - Тогда почему ты просишь их не беспокоиться о том, что они не могут сделать?- Сэр Джордж цеплялся за свои Доводы, как собака за старый башмак.
      - Я имела в виду,- ответила Эммелайн,- вернее, мы имели в виду, чтобы они не беспокоились из-за того, что не могут переодеться.
      Дискуссия грозила стать утомительной. Валентин прекратил спор, поднявшись и сказав:
      - Доброй ночи, сэр Джордж. Надеюсь, вы хорошо отдохнете.
      - Спасибо, мой мальчик,- тепло отозвался сэр Джордж, протягивая руку.Рад, что встретился с вами. Вы напомнили мне Чарли.
      Валентин молча пожал протянутую руку. Эммелайн заметила, как напрягся его подбородок. Ее отец всегда попадал в больное место, подумала она. Это происходило потому, что он думал об окружающих только в связи с собственной персоной.
      Мистер Мейдженди быстро собрал свое оборудование.
      - Доброй ночи, сэр,- сказал он.- Надеюсь, что вам удастся выспаться и что утром вы измените свое мнение... насчет нашего маленького дельца.
      - И не рассчитывайте, Мейдженди,- откликнулся сэр Джордж.- Очень сожалею, но будущее моего сына для меня важнее всего.
      - Конечно,- согласился Мейдженди.- Но все же...
      Сэр Джордж отмахнулся от него.
      - Не беспокойтесь - вам что-нибудь подвернется. Так всегда бывает, если у человека есть хватка и предприимчивость.
      - Это верно.- Мистер Мейдженди обнажил зубы в ослепительной улыбке.- А если ничего не подвернется, всегда можно что-нибудь придумать, не так ли?
      Сэр Джордж снисходительно кивнул.
      Мистер Мейдженди почти побежал к двери, которую Валентин придерживал для Эммелайн.
      - Так это вы забиваете моим детям головы мыслями о пушках и бомбах?спросила она, когда они вышли в коридор.- Они так возбудились, что мы не можем уложить их спать.
      Голос Эммелайн звучал мягко, а с лица ее не сходила полуулыбка, казавшаяся его постоянной чертой. Это успокоило мистера Мейдженди.
      - Уверяю вас, мэм,- ответил он,- я только дал им коробочку с пистонами. Детям в таком возрасте свойственна определенная склонность к насилию. Лучше вытравить ее безвредным способом вроде фейерверка как можно раньше, чтобы когда они вырастут, им не захотелось разнести своих ближних на мелкие кусочки.
      - Вы так думаете?- вежливо промолвила Эммелайн.- Вам следует сказать это моему мужу. Он и так нервничает из-за того, что дети создают много шуму, а теперь, похоже, они станут шумливее, чем когда-либо.
      Мистер Мейдженди выглядел таким расстроенным, что Валентин снова пришел ему на помощь.
      - Покажите ему, как делать ракету, Мейдженди,- посоветовал он.- Это отвлечет его мысли от шума... Кстати, не мог бы я позаимствовать на этот вечер вашу коробку? Мне бы хотелось попытаться проделать один из трюков, которые вы описывали.
      Мистер Мейдженди протянул коробку Валентину.
      - Ну разумеется! У меня есть запасные. Я всегда вожу с собой несколько образцов.
      Эммелайн рассталась с ними, быстро двигаясь по коридору, словно бледно-желтое привидение. Валентин и мистер Мейдженди отправились приводить себя в порядок перед обедом, который, как чувствовали оба, явится для них тяжелым испытанием.
      Глава 12
      Обед действительно был испытанием.
      Леди Скун, восседавшая во главе стола, выглядела еще монументальнее и внушительнее, чем стоя; ее ноги были короче тела, поэтому сидячее положение шло ей на пользу. Валентин, сидевший слева от нее, отнюдь не чувствовал себя счастливым. Хотя она время от времени заговаривала с ним, как того требовала вежливость, он ощущал ее скрытую досаду из-за того, что посторонний стал свидетелем глупого поведения хозяина дома. Но это еще можно было вынести Валентина беспокоила не столько леди Скун, сколько Ева.
      Она сидела напротив него, справа от леди Скун. Валентина интересовало, каким образом возникло подобное расположение. Казалось, никто не помнил, что это свадебный обед. Возможно, здесь не существовало такого понятия - только прием гостей после бракосочетания. В конце концов, присутствие новобрачных было всего лишь случайным - благодаря снегопаду. Еве следовало находиться в Мадриде. Но она была здесь и занимала место, повергающее Валентина в смущение. Выглядело так, будто новобрачный он, а не Джон Скун.
      На Еве было черное платье и рубиновое ожерелье, которое показалось Валентину знакомым, но он видел не одежду и драгоценности, а только ее лицо, словно озаренное каким-то внутренним сиянием - темные глаза, волнистые темные волосы, кремовая кожа, алые губы казались слишком яркими, чтобы смотреть на них долго. Валентин окинул взглядом стол, проверяя, испытывают ли остальные такое же впечатление.
      Он не заметил никаких признаков этого. Мистер Мейдженди и Джози, сидящие по одну сторону с Евой, возможно, просто не могли толком ее разглядеть, но Люциус, Эммелайн и Джон сидели лицом к ней и могли видеть то же, что Валентин, если бы захотели. Но хотели ли они этого? Эммелайн говорила о погоде, снеге и детях. Джон казался заинтересованным только своей тарелкой, а еще больше - своим бокалом.
      Валентин сознавал, что чары Евы предназначены исключительно для него, и не мог оставаться к этому равнодушным. Ему хотелось, чтобы она оставила его в покое, но он в то же время надеялся, что этого не произойдет. Игру делало еще более опасной то, что Ева ощущала сопротивление Валентина и намеревалась его сломить. То, что она ранее принадлежала Чарли, а ныне - Джону Скуну, ничуть на нее не влияло.
      Темные глаза словно читали мысли Валентина, отвечая: "Да, я знаю, что ты брат Чарли. Тем больше оснований добавить тебя к списку моих жертв". Однако ему казалось, будто он слышит, как Ева смеется над этой идеей и говорит: "Стоит ли быть таким мрачным? Ты всегда подвергаешь себя моральному перекрестному допросу, прежде чем решить, стоит ли ответить на улыбку? Ведь ты видишь, что я только шучу - зачем же тебе оставаться серьезным?"
      Валентин жаждал освободиться от ее чар, как муха - оторваться от липкой бумаги. Чем больше он старался избегать взгляда Евы, тем чаще встречались их глаза, пока, наконец, он не сдался, разгоряченный бургундским, и не улыбнулся в ответ. К счастью, беседа стала всеобщей, так что их абсурдное радостное возбуждение, по-видимому, оставалось незаметным для окружающих. Валентин был достаточно осторожен, чтобы надеяться на это, но Еву это явно не заботило.
      Вино не улучшило настроение лишь одного из присутствующих. На бедного мистера Мейдженди, сидящего между Евой и Джози, никто не обращал внимания. Ева не удостаивала его ни словом, ми даже взглядом. Джози, поглощенная своими мыслями, говорила, только если к ней обращались, а мистер Мейдженди не рисковал это делать. Он приложил все усилия, чтобы выглядеть как можно лучше: его маленькие пухлые ручки были полностью очищены от пиротехнической грязи, крахмальный воротничок был выше, чем требовала даже утренняя мода, черные волосы аккуратно разделял широкий прямой пробор, на щеках сверкал румянец. Но мистер Мейдженди утратил обычную веселость. Он обмяк на стуле, сознавая свою непопулярность у дам - особенно у властной миссис Скун,убогий и жалкий в своем смущении. Валентин время от времени пытался ободрить его улыбкой, но присутствие Евы заставляло его забыть о бедном мистере Мейдженди.
      Когда леди удалились, Валентин почувствовал, как будто мир перестал вращаться вокруг него, а Мейдженди - словно тяжелый груз упал с его плеч. Двое других мужчин, казалось, вовсе не обратили на это внимания. Они машинально поднялись, когда леди Скун направилась к двери, которую Валентин поспешно распахнул, но даже не прекратили разговор. Когда Джози последней выходила из столовой, Валентин с удивлением услышал ее заговорщический шепот:
      - Могу я позже увидеться с вами? Я хочу кое-что вам сказать. Встретимся в дневной комнате. Но постарайтесь пройти туда незаметно.
      - Хорошо,- без особого энтузиазма ответил Валентин.- Где эта комната?
      - Наверху, в конце коридора. Я оставлю дверь приоткрытой. Но не подходите сразу ко мне. Если там будет кто-нибудь еще, я притворюсь, что читаю.
      Валентин бросил взгляд через плечо: мужчины в столовой, казалось, не обращали на них внимания. Он почти вытолкнул Джози, закрыл за ней дверь и вернулся, стараясь выглядеть равнодушным.
      - Похоже, Мейдженди, вы поставили на уши весь дом,- говорил Люциус.Мои дети устроили настоящий ад с пистонами; мой тесть сидит в кровати, играя с ракетой, которую, по его словам, вы сделали...
      - А моя жена, кажется, злится на вас из-за чего-то,- сказал Джон, щелкая грецкий орех.- Ха!- Его смех был настолько внезапным и громким, что мистер Мейдженди вздрогнул. Потом он улыбнулся, положил на стол пухлые руки и, глядя на них, скромно покачал головой.
      - Уверяю вас, джентльмены, леди преувеличивают. Не было никаких оснований для тревоги.
      - А как же ракеты?- настаивал Люциус.- Я всегда считал, что они опасны, особенно в руках детей. Разве производство фейерверков не подлежит строгому контролю?
      - Разумеется,- ответил мистер Мейдженди.- Но ракеты, которые я изготовил с целью демонстрации, не совсем настоящие. Таким образом ракету не сделаешь, джентльмены, для этого нужны определенные орудия. Во-первых, крепкая скамья для работы и ось, на которую насаживается корпус перед наполнением. Во-вторых, набор дрифтболтов, чтобы плотно утрамбовать смесь...
      - Дрифтболтов?- переспросил Валентин. Он с интересом наблюдал за тем, как быстро мистер Мейдженди забыл обо всех неприятностях, объясняя тонкости своего ремесла.
      - Дрифтболт - это деревянное орудие с пазом в центре для оси корпуса. Вы насыпаете нужное количество смеси, вставляете дрифтболт и легонько ударяете по нему молотком...
      Пиротехник продолжал объяснения. Теперь он завладел вниманием всех троих - Люциуса с его горбатой спиной и большой головой, некогда сидящей на крепком и стройном теле; Джона Скуна с его бледным продолговатым лицом, тусклыми глазами и пышными каштановыми усами; Валентина, радующегося триумфу рассказчика.
      - Очень интересно,- сказал наконец Люциус.- Но вернемся к ракетам, которые вы изготовили для детей - малого и старого. Разве они не опасны, потому что их содержимое неплотно утрамбовано? Я думал, вы говорили, что это влечет за собой взрыв.
      - Так оно и произошло бы,- ответил мистер Мейдженди,- будь ракеты настоящими. Но эти только пальнут с шумом, если воспламенятся. Ведь внутри всего лишь гипс. Уверяю вас, джентльмены, мальчик и его дедушка будут сильно разочарованы, если попытаются проделать какой-нибудь трюк.
      - Рад это слышать,- внезапно оживился Джон.- Хорошо бы вы сказали то же самое моей жене. Это избавило бы от многих неприятностей.
      - Прошу прощения, сэр, но ваша достойная леди не дала мне никакой возможности что-либо объяснить. Она набросилась на нас обоих, как фурия, и, казалось, едва сдерживалась, чтобы не дать мне затрещину, а потом отобрала у мальчика ракету.- Он усмехнулся.- От леди исходило столько жара, что я боялся, как бы ракета не взорвалась у нее в руке.
      Джон разразился громкими лающими звуками, очевидно означавшими смех, потом заново наполнил свой бокал и бокал Мейдженди.
      - Да, Ева умеет пускать искры, когда захочет, верно?- Он в упор посмотрел на Валентина, словно собираясь бросить ему вызов, но всего лишь поднял бокал в молчаливом тосте - возможно, за Еву - и осушил его, не сводя глаз с Валентина.
      Джон выпил еще несколько бокалов, прежде чем Люциус заметил:
      - Может быть, нам лучше присоединиться к дамам?
      - К дамам? Ха!- рявкнул Джон.- Иди, если хочешь, старина. С меня на сегодня достаточно.- Он встал и вышел, стараясь не шататься.
      - Если вы меня извините,- почтительно произнес мистер Мейдженди,- я предпочел бы удалиться.
      - Разумеется,- отозвался Люциус, ободряюще похлопав его по плечу. Когда пиротехник вышел, он повернулся к Валентину и произнес с кривой усмешкой: Не задерживайтесь здесь больше чем на четверть часа, а то леди потеряют терпение. Сегодня вы в центре внимания. Я отправляюсь в библиотеку.- И он заковылял к двери, оставив Валентина наедине с его тревогами.
      Глава 13
      Дневная комната была просторной, и Валентину пришлось скользнуть взглядом по ряду книжных полок, прежде чем он увидел Джози. Она сидела в глубоком кожаном кресле возле большого, отделанного фарфором камина. Настольная лампа освещала ее прямые светлые волосы, белое платье, руки и ноги. Лицо находилось в тени, и даже когда Валентин остановился перед ней, она не сразу подняла взгляд.
      - Правда, здесь спокойно?- заговорила Джози.- Снегопад все еще продолжается.
      - Вы хотели что-то мне сказать,- нетерпеливо напомнил Валентин.
      - Да. Это касается вашего брата.
      Валентин придвинул стул и сел напротив нее, склонившись вперед. Всего четырьмя словами она сразу привлекла его внимание.
      - Вы хорошо его знали?- спросил он.
      - Ну, не совсем,- ответила Джози.- Я знала его, сколько себя помню, но мне было только пятнадцати, когда он умер, и большую часть времени я проводила в школе. Для меня Чарли был всего лишь одним из тех, кто часто приходил сюда повидать дедушку. Он был похож на вас, но ниже, толще и куда веселее.
      - Меня вы не назвали бы веселым?- с улыбкой осведомился Валентин.
      Джози покачала головой.
      - Вы так серьезны, что заставить вас смеяться может только что-то особенное. А Чарли смеялся всегда, если что-то особенное не заставляло его умолкнуть.
      Валентин с интересом смотрел на нее.
      - Вы весьма наблюдательны. Скажите, вы были там, когда он погиб?
      - Да. Это было ужасно.- Джози отвернулась.
      - Вы могли бы рассказать мне об этом?
      - Если вы сможете это выслушать. Вы очень любили Чарли?
      - Да, очень.
      - Так я и думала,- загадочно произнесла Джози.- Потому я и попросила вас прийти сюда. Я подумала, что вам следует об этом знать.
      - Пожалуйста, продолжайте,- сказал Валентин.
      - Был прекрасный июньский день с голубым небом и белыми облаками. Мы стояли на мосту с дедушкой, бабушкой, папой, Евой, тетей Эммелайн, мэром и еще несколькими людьми, ожидая, пока дедушка перережет ленту. Дядя Люциус остался внизу в своей коляске. У него не было сил подняться, так как мост находился ужасно высоко. Хотя вы это знаете.
      - Я видел мост из поезда.
      - Он очень красив. Это подвесной мост. Я не вполне понимаю, что это означает, но вы, наверное, знаете.
      - Это означает, что его пешеходная часть подвешена на канатах, которые протянуты над высокими башнями,- объяснил Валентин.- Мост, который построил Чарли, не из самых длинных - он писал мне, что в нем около пятисот футов,но это превосходное сооружение. Чарли рассказывал, что ему пришлось взорвать скалу с одной стороны и соорудить с другой.
      - Да, забавно. С нижней дороги туда приходится подниматься на лифте. Хотя можно взять автомобиль.
      - Да, знаю. Чарли писал мне регулярно. У меня есть все его письма. Он очень гордился своими идеями. Но продолжайте.
      - Ну, дедушка произнес речь, перерезал ленту, и мы все прошли по мосту. Чарли шагал впереди. Внезапно он повернулся и сказал: "Идите дальше, а я хочу поговорить с этими ребятами". Несколько человек еще красили мост на подвижной платформе, подвешенной над рекой. С моста открывался великолепный вид, хотя от высоты сначала кружилась голова. Я подумала о том, как ужасно работать здесь, повернулась и посмотрела вниз. Внезапно я услышала крик и увидела...
      Джози вздрогнула и закрыла лицо руками. Но к ней быстро вернулось самообладание.
      - Чарли перелез через перила в центре, где они ниже всего, и шел назад боком вдоль края в сторону людей на платформе. Оказавшись напротив них, он вместо того, чтобы шагнуть к платформе, двинулся дальше и упал, прежде чем кто-либо успел понять, что случилось. Остальные продолжали идти вперед и даже не знали, что Чарли перелез через перила, пока не услышали крики. Он был мертв, когда его вытащили из воды. Река в том месте мелкая.
      - А мост расположен на высоте двухсот пятидесяти семи футов над максимально высоким уровнем воды. Так мне писал Чарли.
      Последовавшую паузу нарушил Валентин.
      - Спасибо за ваш отчет очевидца, но я мог бы обойтись и без него. Несколько человек рассказывали мне об этом, и я читал газеты.- Он встал.Забудьте все. Несчастные случаи нередки. Очевидно, Чарли был возбужден и оступился.
      Джози не двинулась с места.
      - Это не был несчастный случай,- сказала она.- И он не оступился, а нарочно шагнул в пропасть. Я его видела.
      - Не болтайте чушь!- грубо прервал Валентин.- Чарли был не из тех, кто способен на такое.
      - Тем не менее он это сделал,- отозвалась Джози.- И я объясню вам почему. Это было из-за Евы.
      В голове у Валентина загудело, словно его ударили по уху.
      - Что вы имеете в виду?- неуверенно осведомился он.
      - Это было из-за Евы,- повторила Джози, и в ее голосе послышались нотки злорадства.- Из-за того, что она сделала с ним. Можете не верить, если не хотите, но это правда.
      Валентин смотрел на нее сверху вниз.
      - Дитя мое,- сказал он, стараясь говорить беспечным тоном,- вы поддаетесь вашему воображению. Конечно, вам не нравится Ева - она ваша мачеха, а не любить мачеху естественно. Со временем это пройдет. И вы достаточно взрослая, чтобы не переживать из-за этого. Скоро у вас будет своя жизнь.
      Джози вскочила с кресла и уставилась на него с такой яростью, что он шагнул назад.
      - Вы тоже в нее втрескались!- произнесла она сдавленным от гнева голосом.- Вы все в нее влюбляетесь. Сначала она была помолвлена с дядей Харолдом. Потом, когда он был во Франции, она бросила его ради Чарли Полла, а когда дядя Харолд погиб, вышла за Чарли. Вам известно, что она увела его от тети Эммелайн?
      - Сплетни,- отмахнулся Валентин.- Тогда вы были ребенком и не могли это знать.
      - Это правда!- бушевала Джози.- Как бы то ни было, я уже не ребенок и знаю то, что мне известно сейчас.
      - Ну и что же это?- Валентин пытался говорить свысока, но страх побуждал его узнать худшее, что Джози могла сказать о Еве. Впрочем, ему не понадобилось просить, так как ничто не могло остановить Джози.
      - Папа позволил Еве окрутить себя, дедушка позволил ей приехать сюда и жить в комнатах, которые принадлежали маме, а бабушка, Эммелайн и Люциус даже не возражали! Говорю вам, они либо околдованы, либо боятся Еву. Она очень злая. Отец часто навещал ее, когда Чарли не было дома. Пару раз он брал меня с собой, и я видела, как они целовались за дверью. Я ненавидела их обоих. А теперь, когда Чарли им больше не мешает, они всегда будут вместе здесь, в этом доме!
      - Но ваша мать,- начал Валентин.- Она не...
      Джози свирепо уставилась на него.
      - Вы знали мою мать?
      - Вероятно,- ответил он,- но это было так давно. Я совсем ее не помню.
      - То-то и оно! Вы ее не помните! Куда ей было тягаться с Евой! Они с отцом делали что им вздумается!
      - И вашу мать это не заботило?
      - Еще как заботило!- Презрительная усмешка делала Джози совсем взрослой.- Но им на это было наплевать. Они даже заставляли ее им подыгрывать - притворяться, будто все в порядке. И мама подчинялась - она не могла противостоять отцу. Все были против нее. Однажды папа устроил ей скандал из-за того, что она была холодна с Евой, и заставил ее извиниться! Подумать только!- Джози вздохнула.- На ее месте я бы скорее умерла. Я никогда не делала вид, что все в порядке, и отец не смел даже слово мне сказать. Вот почему Ева меня ненавидит. И если я не уеду, она избавится от меня, как избавилась от Чарли и мамы...
      - Джози! Что такое вы говорите?- Валентин хотел любой ценой заставить ее замолчать - даже угрозами, если понадобится.- Должно быть, вы сошли с ума. Неужели вы предполагаете...
      - Нет,- быстро прервала Джози.- Не предполагаю. Я не думаю, что Ева зашла так далеко. Да ей это и не было нужно. Чарли сам убрался с дороги, чтобы не мешать ей. А что касается мамы, то Ева вместе с отцом убила ее своим желанием от нее избавиться. Вы мне не верите?- И не давая ему ответить, она спешно добавила: - Вы не верите, что человека можно убить одним желанием? А я знаю, что это возможно. В школе была девочка, которая действовала мне на нервы. Она ничего не делала - только появлялась там, где ее не хотели видеть. Я так злилась на нее, что желала ей смерти, а когда вернулась с каникул, то не застала ее. Мне сказали, что она умерла от пневмонии.
      - Это суеверная чушь, Джози,- покровительственным тоном отозвался Валентин.- Нельзя убить человека, только желая ему смерти. Люди умирают от болезней или несчастных случаев, если сами себя не убивают или это не проделывает с ними кто-то другой.- Приведенная Джози аналогия придала ему уверенности - очевидно, это всего лишь фантазии ревнивой девочки.
      Джози отвернулась.
      - Вы казались мне другим,- сказала она.- Я жалею, что говорила с вами.
      - Забудьте все,- повторил Валентин.- Я понимаю вас, но не думаю, что вы в состоянии судить справедливо. Это придет со временем.
      Даже в его ушах слова прозвучали банально и неубедительно. На Джози они не произвели никакого впечатления. Она стояла спиной к нему, и вся ее поза словно говорила: "Убирайтесь!"
      Глава 14
      Войдя в гостиную, Валентин с удивлением застал там Еву в одиночестве. Несколько секунд он стоял у двери, размышляя, не лучше ли ему удалиться, ибо Ева уставилась на огонь в камине и, казалось, не слышала его. Но когда он сдвинулся с места, она сказала, не поднимая взгляд:
      - Не уходи.
      Валентин не без опаски подошел к ней. Дело было не в том, что сказала Джози: он считал ее истеричной школьницей, а ее слова почти выветрились у него из головы до прихода в гостиную. Его пугала сама Ева. Ее беловато-кремовый профиль, темные волосы, шея, окруженная знакомыми рубинами, выглядели на фоне темно-красной портьеры портретом женщины из другой эпохи, о чьей поразительной красоте только читаешь, не вполне в нее веря. И сейчас портрет, словно догадавшись о мыслях Валентина, ожил, чтобы доказать его неправоту.
      - Где все?- спросил он, слыша дрожь в своем голосе и понимая, что она не ускользнула от Евы.
      - Ушли, оставив меня одну,- с улыбкой отозвалась она.- Леди Скун действовать мужу на нервы, Эммелайн - в свои апартаменты, а мой супруг, который, кажется, слишком много выпил,- несомненно, спать. Во всяком случае, ни он, ни опасный маленький человечек с фейерверками больше не появлялись.
      - Ты до смерти перепугала бедного Мейдженди,- сказал Валентин, глядя на нее с насмешливым упреком.
      - Вовсе нет. Признаюсь, что он меня разозлил, но это уже в прошлом.
      - Очевидно, ты была с ним слишком сурова. Он провел некоторое время, объясняя нам, что сделанные им ракеты не могут вызвать ничего, кроме шума.
      - Да, Эммелайн мне говорила. Интересно, почему вы все так стараетесь защитить этого назойливого субъекта?.. Нет-нет, не надо объяснений - эта тема мне уже наскучила. Лучше сядь и поговори со мной.
      - О чем?- спросил Валентин, опускаясь на стул.
      - Расскажи о себе: что ты делал, все эти годы; что привело тебя сюда; надолго ли ты останешься в Англии.
      - Что я делал?- Валентин задумался.- Ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Учился своей работе. Был на военной службе. Потом вернулся на работу. Почему я здесь? Из-за полугодового отпуска и сентиментальной тоски по дому. Надолго ли я останусь? На столько, сколько продлится это чувство - в пределах шести месяцев.
      - Ты не даешь своим чувствам длительных сроков,- заметила Ева.Любопытно, можешь ли ты всегда рассчитывать, что они умрут так легко и так удобно для тебя?
      Что-то побудило его причинить ей боль.
      - А ты?- спросил он.
      Темные глаза расширились, а рука взметнулась к рубинам на шее, задержалась там и опустилась на подлокотник кресла.
      - Так ты явился упрекать меня?- сказала она.- Ты веришь, что Чарли бы этого хотел. Как же ты ошибаешься!
      Ее тихий голос пробудил в Валентине угрызения совести.
      - Прости, Ева,- отозвался он.- Это просто сорвалось у меня с языка. Я последний человек, который имеет право упрекать тебя... или кого бы то ни было. С другой стороны, должен признаться, что я не вижу смысла в... в твоем новом браке.
      - Я и не ожидаю, что ты его увидишь. А ты не должен ожидать, что я объясню тебе это. Объяснения так похожи на извинения, верно? Поэтому я не стану давать их даже... даже брату Чарли.- Помолчав, она добавила: Надеюсь, что когда ты познакомишься с Джоном поближе, он тебе больше понравится.
      - Дело не в том,- возразил Валентин.- Джон мне уже нравится. Сегодня мы с ним побеседовали, и он показался мне вполне достойным парнем, хотя поначалу - несколько трудноватым для общения.
      Поднятые брови Евы выразили скорее удивление, чем радость.
      - Если ты не против, мы не будем обсуждать Джона,- резко сказала она.Но...- ее голос вновь стал тихим и мягким,- женщина вроде меня не может жить одна, Валентин. Во всем, что делал Чарли - в работе и развлечениях, в его походке и смехе,- было столько жизни! В тот День, когда я его потеряла, мне казалось, что солнце уже никогда не взойдет для меня снова.
      Валентин был глубоко тронут. Слова Евы воскресили перед его мысленным взором энергичную походку Чарли, умение заставить окружающих чувствовать себя веселыми и счастливыми. Как говорила их мать, в Чарли было нечто, способное разглаживать морщины в сердцах. Он был ее любимцем - впрочем, как и всех остальных.
      - Расскажи мне, что именно произошло, если ты в состоянии это сделать,попросил Валентин.- В былые дни Чарли твердо держался на ногах.- Он говорил осторожно, чтобы Ева не догадалась о его подозрениях.- Помню, как в школьные годы он забрался на самую верхушку церковной колокольни, провел там с верхолазами целый день, и никто не мог заставить его спуститься. У него начисто отсутствовала боязнь высоты.
      - Его погубила излишняя уверенность в себе,- сказала Ева.- Чарли думал, что может сделать абсолютно все. В тот день он был крайне возбужден - все это заметили. Некоторые думали, что он был пьян, но Чарли никогда в жизни не пил и не курил. Нет, он радовался успешному завершению своего моста. Чарли был влюблен в этот мост, Валентин!- Она засмеялась.- Я часто говорила ему, как женщина в той табачной рекламе: "Иногда мне кажется, что ты любишь свой мост больше, чем меня!"
      - Но ведь это было не так?- спросил Валентин, наблюдая за ней.
      - Конечно. Хотя мост и вправду был чудесен. Ты видел его, Вэл?
      - Только из поезда. Я должен идти...
      - Нет, не уходи. Я ненавижу этот мост! После того дня, я ни разу не ступала на него ни ногой - всегда шла кружным путем через старый мост или пользовалась паромом. Чарли сказал мне, прежде чем мы отправились на церемонию открытия: "Этот мост будет моим памятником". Он говорил весело, но я поежилась, хотя день был теплым и солнечным. Думать о смерти было так не похоже на Чарли. Впоследствии я спрашивала себя, не было ли у него предчувствия.
      - В таком случае, предчувствие есть у всех нас,- сухо промолвил Валентин.
      Ева вопросительно посмотрела на него, и он добавил:
      - Я имею в виду, мы все знаем, что должны умереть.
      - Да, но не сразу. Никто не ожидает смерти, будучи здоровым и крепким.
      - Да, если только он не намерен покончить счеты с жизнью.
      Реакция Евы была моментальной.
      - Ты слушал сплетни! Кто говорил тебе это? Кто капал яд на твой мозг?Ее темные брови сдвинулись, а глаза словно уменьшились в размере.- Надеюсь, Валентин, ты не поверил этим глупостям?
      - Конечно нет,- спешно ответил он.- Просто оступиться таким образом кажется очень не похожим на Чарли.
      Ева отвела взгляд. Ее глаза наполнились слезами, а губы задрожали.
      - Ты прав,- сказала она.- В какой-то степени это была моя вина.
      Валентин испуганно уставился на нее. Это было последним, что он ожидал или хотел услышать.
      - Нет...- начал он, но Ева не обратила на него внимания.
      - После того как Чарли упомянул о памятнике, у него возникла идея,продолжала она.- Вернее, это была моя идея. "Не говори так, дорогой!сказала я ему.- Лучше посвяти мост мне. Писатели ведь посвящают книги своим близким, а мост - твое творение". "Ты бы этого хотела?" - спросил он. "Очень!" - воскликнула я. "Маляры все еще работают там,- сказал Чарли.- Я попрошу их написать снаружи букву "Е". Никто ее не увидит, но мы с тобой будем знать, что она там". Чарли был захвачен этой идеей, и это привело к несчастью. Он пошел назад по мосту отдать распоряжение малярам, или, зная Чарли, можно предположить, что он собирался шагнуть на платформу и сам написать на мосту букву. Чарли перелез через перила в том месте, где они были ниже всего - ты знаешь, как канаты опускаются в середине,- но платформа находилась чуть поодаль. Он остановился, помахал мне и прыгнул...- Ева сделала паузу.- Чарли неправильно определил расстояние. Он думал, что может сделать все.
      - Ты видела, как он упал?- Валентин склонился вперед. Джози говорила, что все продолжали идти дальше и никто, кроме нее, не видел, как Чарли прыгнул в вечность. Однако горе Евы не могло выглядеть более искренним. Валентин решил проверить, скажет она правду или солжет.
      Ева казалась удивленной его настойчивостью.
      - Нет,- ответила она, к его колоссальному облегчению.- Этого я не видела и не думаю, чтобы кто-то видел. Даже люди на платформе не смотрели на Чарли, когда он прыгнул. Они собирались передвинуть платформу ближе к тому месту, где он стоял. На дознании они заявили, что понятия не имели о его намерении прыгнуть на платформу оттуда.
      - Значит, такой прыжок был невозможен?
      - Не невозможен, но очень труден, а рисковать не стоило, так как они легко могли передвинуть платформу. Но одним из самых больших недостатков Чарли была нетерпеливость. Ты должен это знать. А в тот день он был как на иголках. Нет, я не видела, как он упал. Я услышала крики маляров и толпы внизу. Кто-то крикнул: "Он свалился!", и я потеряла сознание.