К тому времени, когда двое путешественников с караваном нагруженных мулов прибыли в Натчидочес, Шандра окончательно выбилась из сил и грезила о мягкой постели в придорожном трактире. Она подозревала, что Нолан нарочно изводит ее бесконечными переходами, покрывая по тридцать миль в день без остановок и привалов. Правда, она не знала, что Нолан пытался оторваться от четырех всадников, следовавших за ними по пятам.
      Если бы не необходимость получить разрешение на проезд по территории Ред-Ривер, дабы избежать столкновений с пограничными постами американцев, Нолан не стал бы заходить в город и выбрал бы окольный труднопроходимый путь. Но путешествовать без разрешения нельзя – любой армейский патруль может обыскать тюки, и если обнаружит там сокровища, беды не миновать. Нолан всегда считал: береженого Бог бережет. Что же до их преследователей, то им тоже понадобится специальное разрешение на проезд. Так что остановка в Натчидочесе для всех них явилась осознанной необходимостью.
      Заказав две комнаты в гостинице, Нолан переоделся и, оставив Шандру в ее номере, отправился по делам. В первую очередь ему надо было навестить Джона Сибли, который выдавал документы путешественникам, отправлявшимся на Запад.
      Два часа спустя в дверь Шандры тихонько постучали. Она очнулась от легкой дремы и, нахмурившись, села в постели. Перед ней стоял Нолан, одетый как джентльмен. Как ему удается выглядеть таким свежим и отдохнувшим? – удивлялась про себя Шандра. Сама она совершенно разбитая, а Нолан красуется, точно наследный принц, направляющийся на бал.
      – Служанки нагрели воду. Ты сейчас примешь ванну, – объявил он, прохаживаясь по комнате.
      Окинув взглядом ее потрепанный вид, Нолан ухмыльнулся. Шандра выглядит просто ужасно. Последние несколько дней она провела в седле, как заядлый кавалерист, и он ни разу не слышал от нее стонов и жалоб. Но долгие часы верхом не могли не сказаться на ее самочувствии. Шандра валилась с ног от усталости. Но даже в таком состоянии рыжеволосая фея была все так же привлекательна.
      Немногие женщины обладают такой природной красотой, которой нипочем усталость и дорожная пыль, и Шандра относится к их числу. Нолан вынужден был это признать. Ничто не могло нанести урон ее красоте – ни потрепанная одежда, ни спутанные волосы – ничто! Если уж быть совсем честным, Нолан никогда не видел столь прелестной женщины.
      – Мы приглашены на обед к доктору Джону Сибли. Он военный врач и официальный представитель индейцев на Западе, – сообщил он ей. – Я сказал ему, что вместе с женой путешествую по Западу, занимаясь отловом и укрощением диких лошадей, чтобы впоследствии продать их американским военным. Он согласился дать нам разрешение на въезд…
      – Ты с женой? – изумленно переспросила Шандра.
      Нолан наклонился, чтобы зажечь сигару от лампы.
      – То же самое спросил и добрейший доктор, – ответил он, попыхивая сигарой. – Не мог же я сказать ему, что отправился за сокровищем с женщиной, которая меня ненавидит? Это было единственное подходящее объяснение, которое пришло мне в голову.
      – От такого изощренного лжеца, как ты, я ожидала чего-нибудь поинтереснее, – ядовито заметила Шандра.
      Нолан пропустил едкий намек мимо ушей. Слегка пожав плечами, он затянулся сигарой.
      – Как бы то ни было, Сибли, кажется, поверил в эту сказку и выразил желание познакомиться с женщиной, которой удалось пленить мое сердце.
      Шандра метнула на него испепеляющий взгляд.
      – Полагаю, ты описал ему меня как покорную любящую супругу. – Она поморщилась. – Меня тошнит от одной мысли об этом.
      – Ты же великолепно изобразила заботливую дочь, ограбив собственную матушку, – напомнил он ей, презрительно усмехнувшись. – Ничего страшного, если пару часов ты побудешь моей обожаемой женушкой.
      – Да я скорее дам себя высечь, – яростно выпалила она.
      Прежде чем Нолан успел подыскать подходящую колкость, в комнату вошли служанки с кувшинами горячей воды и принялись наполнять ванну. Когда за ними захлопнулась дверь, Шандра уставилась на Нолана, ожидая, что он покинет комнату. Но он и не собирался уходить.
      – Уж не думаешь ли ты, что я стану перед тобой раздеваться? – осведомилась она оскорбленным тоном.
      Нолан ухмыльнулся:
      – Ты уже проделала это один раз. И я видел все, что мог видеть.
      Шандра почувствовала, что краска стыда заливает ее щеки. И как только Нолан может так спокойно говорить об этом? Стоит ей вспомнить тот вечер, и ее начинает колотить от злости.
      – Если бы я тогда знала, что ты прячешься под кроватью, я бы ни за что не разделась! – воскликнула она.
      – Мы попусту теряем время, – решительно заявил Нолан и, шагнув к ней, принялся расстегивать верхние пуговицы ее рубашки. Шандра с силой оттолкнула его от себя, и Нолан повернулся к ней спиной. – Я хочу наставить тебя, как себя вести и что говорить за обедом у Сибли, но я не могу говорить с тобой через дверь. Так что тебе придется смириться с моим присутствием.
      Шандра подошла к ванне и отгородилась от Нолана ширмой. Услышав плеск воды, Нолан опустился в кресло, представляя себе Шандру такой, какой увидел ее две недели назад в ее спальне в Натчезе – обнаженной. О боги, она обворожительна, каждый дюйм ее плоти восхитителен. Он никак не мог забыть ее обольстительный образ.
      Усилием воли Нолан сосредоточился на главном.
      – Отношения между испанцами и американцами довольно натянутые, – начал он, дергая за шейный платок, который внезапно стал ему тесен. При мысли о Шандре в неглиже он чувствовал себя, словно на горящих угольях. Проклятие, что она с ним делает! – Доктор Сибли сообщил мне, что испанское командование и войска на прошлой неделе задержали американскую экспедицию на Ред-Ривер. Те пытались переправиться через реку в ста двадцати милях к северу отсюда. Хотя у меня самого имеется испанский паспорт, власти стали чересчур подозрительны к американцам. В результате столкновения на границе может вспыхнуть война между испанским Техасом и Америкой.
      – Уверена, Аарон Берр и генерал Уилкинсон будут от этого в восторге, – проворчала Шандра, торопливо намыливаясь. – Берр только и ждет удобного случая, чтобы вторгнуться в Техас и занять трон Монтесумы. А ты сам не присоединишься к нашему прославленному бывшему вице-президенту и его изменнику-генералу? – Как бы Шандре хотелось сейчас видеть выражение его лица, но ширма исключала такую возможность.
      Нолан беспечно рассмеялся.
      – А что, если я и есть доверенное лицо Берра, Шан? Это бы тебя удивило? – спросил он.
      Она была бы разочарована и разгневана, но вряд ли удивлена. Последнее время ее уже ничто не удивляет – что бы этот негодяй ни сказал и ни сделал. Правда, ее злило, что Нолан взял себе за правило называть ее уменьшительным именем, как будто они с ним закадычные друзья детства. И ее ужасно бесило, что он постоянно увиливает от ответа на любой вопрос.
      – Ты хоть раз в своей жизни ответил прямо на поставленный вопрос? – спросила она.
      Нолан тут же переменил тему беседы. Он не собирался выдавать ей свою тайну. Если Шандра узнает о его истинных целях, для нее это будет потрясением, так что пусть пребывает в блаженном неведении. Нолану нравилось злить вспыльчивую нимфу. Знай она, чем он занимается на самом деле, ему бы не поздоровилось.
      – Я убедил доктора Сибли, что мы торгуем с индейскими племенами всякими безделушками, кухонной утварью и меховыми одеялами. Я набрал полные тюки этих товаров. Чтобы беспрепятственно пересечь земли, принадлежащие племенам, и заняться отловом мустангов, мы должны прикинуться торговцами и посланцами доброй воли. И ты, так же как и я, заинтересована в установлении мирных отношений с индейцами. Я заверил доктора Сибли, что мы никому не причиним вреда и сразу же вернемся, как только соберем достаточно диких лошадей на продажу.
      Шандра сникла. Она совсем забыла, как важно установить дружбу с племенами: ведь им придется останавливаться в индейских поселках, прежде чем отправиться в неизведанные земли охотников. Отец как-то рассказывал о своих встречах с индейцами. Но все эти ритуалы мира и дружбы займут много времени, и все это время она будет вынуждена притворяться, что безумно любит Нолана. Шандра уже начинала сомневаться, стоят ли сокровища такой жертвы с ее стороны. Пошла вторая неделя, как она путешествует, ест и спит рядом с Ноланом, невольно восхищаясь его ловкостью и грациозными, как у пантеры, движениями.
      Бывали минуты, когда Шандре почти нравился этот сорвиголова. Правда, она тут же напоминала себе, что у Нолана нет ни чести, ни совести, что он предаст ее в любую минуту. Нельзя полагаться на человека, который не заслуживает доверия.
      Мысли об отце или усталость порой делали ее настолько слабой, что ей хотелось почувствовать себя в крепких мужских объятиях. Она готова была отдать все на свете, только чтобы прислониться к сильному плечу и поплакать. Но Шандра поклялась себе, что ни за что не будет плакать на плече у Нолана и никогда не поставит себя в зависимость от него. Он никогда не станет для нее больше чем проводником и авантюристом, который завладел ее половинкой карты.
      Однако предательская память постоянно возвращала ее к их поцелуям и ласкам. И ей становилось все сложнее ненавидеть этого человека. Нолан не предпринял ни одной попытки соблазнить ее, с тех пор как они переправились через Миссисипи. Он вел себя с ней несколько отстраненно, но подчеркнуто вежливо. Иногда он подтрунивал над ее неопытностью в общении с мужчинами, но ни разу не нарушил их соглашения.
      С ним Шандра чувствовала себя в безопасности, но ее гордость была уязвлена. Нолан держался от нее на почтительном расстоянии, и почему-то ее больно задевало его безразличие. Ну что это, как не безумие? Во всем виновато ее женское тщеславие, решила она. Ей не нужно его внимание, ей нравится отказывать ему, когда он посягает на ее неприкосновенность.
      – Теперь что касается нас с тобой, – продолжал Нолан. – Мы познакомились в Натчезе во время моего последнего приезда туда и влюбились друг в друга без памяти. Ты заявила, что не вынесешь разлуки, и вызвалась поехать со мной на запад. Несмотря на все свои тревоги по поводу твоей безопасности, я согласился взять тебя с собой…
      Голос его замер, потому что в это мгновение мокрая голова Шандры высунулась из-за ширмы. При виде ее мраморной кожи в капельках воды мысли Нолана резко поменяли направление. Он старался вести себя как образцовый джентльмен всю прошедшую неделю, но его самообладание тоже имеет границы. Бывали ночи, когда ему нестерпимо хотелось быть с женщиной, однако он и пальцем не тронул обворожительную плутовку. Одному Богу известно, как ему хотелось заключить ее в свои объятия, но он скорее отрубит себе руку, чем признается в этом голубоглазой фее.
      – Надеюсь, я достойна той немеркнущей любви, о которой ты поведал доктору Сибли, – хмыкнула Шандра, вытираясь полотенцем. – Не уверена, что мне удастся изобразить влюбленную супругу, поскольку я никогда раньше не была влюблена. Как ведут себя влюбленные?
      Нолан стремительно шагнул к ней, и Шандра торопливо завернулась в полотенце. Ширма не внушала ей чувства защищенности. Сверкающие зеленые глаза обжигали ее обнаженные плечи. Нолан и не старался скрыть свое восхищение.
      – Иди ко мне, Шан, и я покажу тебе, как ведут себя влюбленные. – Его голос напомнил ей мурлыканье пантеры. Это было так не похоже на его командный тон, которым он обычно с ней разговаривал. – Возможно, мы с тобой оба ни разу не были по-настоящему влюблены, но сумеем притвориться влюбленными.
      Словно под гипнозом, Шандра вышла из-за ширмы. Пальцы ее вцепились в край полотенца, закрывавшего ее грудь. Нолан никогда прежде не использовал все свое обаяние… до сегодняшнего дня. Внезапно она поняла, что у него в запасе полно соблазнительных приемов. Теперь ясно, почему Нолан слывет сердцеедом. Когда он в соответствующем настроении, сопротивляться ему бесполезно. Она вскинула на него глаза, завороженная его теплой нежной улыбкой, от которой на щеках у него заиграли ямочки, а в зеленых озерах, окаймленных черными густыми ресницами, засверкали искорки.
      – Если бы ты была в меня влюблена, то я постоянно ловил бы на себе твой обожающий взгляд, – пробормотал он, запуская пальцы в ее огненно-рыжие волосы. – И когда я целовал бы тебя, ты бы таяла в моих объятиях, даря мне свою любовь. – Его губы почти касались ее губ, и Шандре снова захотелось ощутить запретный вкус его поцелуев. Нолан обнял ее, и она, трепеща, прижалась к знакомым изгибам его мускулистого тела. – Мы жили бы душа в душу, разделяя мысли и чувства. Мы были бы счастливы просто оттого, что мы вместе, и никакие беды были бы нам не страшны…
      – А я бы обнимала тебя… вот так? – Она провела рукой по его иссиня-черным волосам и впилась взглядом в его губы, находившиеся так близко. – Я бы смотрела тебе в глаза и видела бы там свой завтрашний день?
      – Свое будущее, – хрипло прошептал он. – Я стал бы твоим будущим, а ты – моей судьбой. Мы бы купались в любви и нежности друг друга…
      Шандра так и не поняла, кто первый начал целовать. Ей хотелось думать, что это был Нолан. Гораздо спокойнее считать, что она против воли подчинилась его объятиям. Забыв обо всем, Шандра закрыла глаза, стараясь представить себе, как бы она могла любить этого мужчину. Нет, их связывала бы исключительно страсть, не больше. Она никогда не влюбится в такого, как Нолан. Она испытывает по отношению к нему всего лишь любопытство, которое так свойственно женщине. Ей остается только гадать, был бы он нежным любовником или похотливым животным.
      Шандра изо всех сил старалась сохранить трезвость мысли и объяснить свое увлечение Ноланом. Но любопытство – один из ее самых худших пороков. Ей ужасно интересно, как ведут себя влюбленные и куда приведет ее желание, если она закусит удила.
      Шандра невольно выгнулась навстречу его ласкающим рукам, трепеща от волнения. Вкус его губ напоминал вино. У нее даже закружилась голова от запаха его терпкого одеколона.
      Руки Нолана уверенно путешествовали по ее телу, обследуя каждый изгиб. Полотенце давно упало на пол, и ее податливая плоть отвечала на его ласки, приближающие к темному коридору, ведущему в загадочный мир чувственных удовольствий.
      Шандра уподобляла людей пловцам: одни стараются держаться ближе к берегу, пробуя воду, прежде чем войти в реку. А другие – ныряльщики – с разбегу бросаются в волны. Шандра относила себя к ныряльщикам. Она всегда кидалась очертя голову в неизвестное. Ее знакомство с Ноланом – типичное тому подтверждение. Такой она была во всем, исключая взаимоотношения с мужчинами. Она избегала более близкого общения, будучи по природе насмешницей. Но Нолану удалось пробудить в ней безрассудство. Позже она наверняка удивится, как могла она сунуться в воду, не зная броду, но сейчас об этом не хотелось думать. Ее уносило быстрым течением и затягивало в омут страсти.
      Шандра вложила в поцелуй всю себя – просто она ничего не умела делать наполовину. Она или ненавидела Нолана за его высокомерие, или таяла в его объятиях. Это было ее жизненным девизом – все или ничего.
      Ее поцелуй мог бы напоить пустыню. Нолан боялся вспыхнуть и сгореть, обратившись в пепел, когда Шандра начинала его целовать. Она оказалась способной ученицей, и теперь ему становилось все труднее противостоять магической силе, влекущей его в ее объятия. Прошло почти две недели, прежде чем он наконец осмелился прикоснуться к рыжеволосой прелестнице. Удивительно, что его ладони помнят каждый дюйм ее тела, каждую чувствительную точку на шелковистой коже. Как трепещет она, когда он ласкает то, что ни один мужчина до него не ласкал! Ему неудержимо хотелось насытить кипевшую в нем страсть, рвущуюся на поверхность, забыться в водовороте наслаждения.
      Его массивное тело вздрогнуло, отвечая на ее поцелуй. Если бы он мог хотя бы раз удовлетворить свое желание, сжигавшее его заживо, он бы успокоился. Целомудрие не для мужчин. А Нолан в последнее время стал просто образцом сдержанности, старательно выполняя условия их соглашения. Но Шандру так приятно обнимать. Кажется, ее тело жаждет его ласк и неистовых поцелуев. Она так умело разыгрывала роль любящей жены, что Нолан почти позабыл, что это всего лишь притворство.
      У него вырвался слабый стон. Проклятый костюм светского денди мешает ему ощутить ее кожу. Он снова вздрогнул, когда Шандра выгнулась ему навстречу, отвечая на поцелуй поцелуем, на ласку – лаской. Внезапно мир вокруг него померк, и мысли вихрем закружились в голове. Желание вот-вот полностью завладеет им, требуя удовлетворить влечение, скопившееся в нем за эти несколько недель.
      «Еще один поцелуй, еще одно прикосновение… – нашептывал ему голос страсти. – Она же само искушение. Поддайся соблазну, и чары Шандры развеются. И больше не придется страдать, – уверяла страсть. – Ожиданию и мечтам надо положить конец…»
      «Я попрошу тебя только об одном одолжении. Держись подальше от Шандры». Голос Даффа ворвался в затуманенное сознание Нолана, будто раскат грома.
      Нолан отпрянул от Шандры, словно обжегшись. Дьявол! Что же он делает? Мысленно кляня себя на чем свет стоит, Нолан резко отвернулся, прежде чем его взгляд упал на совершенную по красоте фигуру Шандры. Хватая ртом воздух, он шагнул к ее сумке и принялся рыться в ее содержимом.
      – Вот, надень это, – приказал он, вытаскивая платье и не осмеливаясь смотреть на Шандру. – Я хочу, чтобы ты поразила доктора Сибли своей красотой. Без разрешения на въезд мы не сможем добраться до сокровищ. И нас потащат обратно в Натчидочес для дальнейших разбирательств. Так что постарайся очаровать доктора – это нам обоим на руку.
      Ошеломленная необычными ощущениями, исходившими из самой глубины ее существа, Шандра стояла как вкопанная. Наконец до нее дошел смысл слов, сказанных Ноланом, и она наклонилась, чтобы поднять полотенце. Уставившись на широкую спину Нолана, она никак не могла заговорить, боясь, что голос ее выдаст. Как странно – поцелуи и ласки этого повесы все еще сводят ее с ума.
      Едва Нолан коснулся ее, она забыла обо всем на свете. Его поцелуй превратил ее тело в растопленный воск. Ничего более необычного она до сих пор не испытывала. Нолан разжигает в ней костер. Святители Господни, должно быть, он маг, волшебник! Как ему удается вытаскивать на свет Божий ее самые потаенные желания? И почему она каждый раз уступает ему?
      Нолан вышел, захлопнув за собой дверь, и Шандра облегченно перевела дух. Неловкими пальцами она застегнула ярко-зеленое платье, которое выбрал для нее Нолан. Кое-как соорудив на затылке пучок и выпустив локоны на висках, Шандра взглянула в зеркало.
      «Держи себя в руках, – приказала она своему отражению. – Этот мужчина тебе даже не нравится! Почему же в его присутствии ты превращаешься в желе?»
      Твердо решив не идти больше на поводу у своих желаний, Шандра распрямила плечи. Она изобразит перед доктором Сибли любящую супругу, но ее сердце не будет вовлечено в игру. Добрейший доктор никогда не узнает, как в действительности она относится к Нолану Эллиоту…
      Господи ты Боже мой! Да она и сама этого не знает. Две недели назад она ненавидела его со всей страстью, на какую была способна. А теперь ей приходится заставлять себя ненавидеть его. Заставлять! Сейчас это не так просто, как в начале. Каждый раз, стоит ей только потерять бдительность, ее уже тянет к нему, словно воздушного змея, уносимого ветром.
      Это всего лишь плотское влечение, вызванное отсутствием опыта, убеждала себя Шандра. Вполне естественно, что ее влечет к хорошо сложенному, сильному мужчине. Но это ровным счетом ни о чем не говорит. Она всего-навсего исследует свои желания, о существовании которых и не подозревала до Нолана. Ее тянет к зеленоглазому дьяволу, потому что… потому что тянет. Женщина далеко не все может объяснить – необходимо с этим смириться. И Нолан – одно из таких загадочных явлений.
      Нолан окинул оценивающим взглядом ее фигуру, когда Шандра спустилась в холл.
      – Ты выглядишь очаровательно, моя дорогая женушка, – негромко заметил он.
      Шандра почти поверила в искренность его слов. Она чувствовала себя красавицей, потому что он считал ее таковой. Если бы не обещание изображать супругов, она бы тут же одернула себя. Но ей сейчас не хотелось ни о чем думать, и она совершенно увлеклась маскарадом.
      Подняв руку, она провела ладонью по его щеке, на которой вновь заиграли ямочки.
      – А ты, мой муженек, самый красивый мужчина на свете.
      – Ты никого не замечаешь, кроме меня, Шандра? – хрипло спросил он, наклонившись и слегка коснувшись губами ее лба.
      – Я забыла все на свете ради тебя, – прошептала она в ответ.
      – Мне жаль тех, кто не смог завоевать твое сердце, дикий цветочек, – пробормотал Нолан, не отводя взгляд от ее красивого лица.
      Именно в этот момент появился доктор Сибли. Трогательная сцена произвела на него ошеломляющее впечатление. Он потрясенно уставился на Нолана и Шандру, мило лепечущих какой-то бессмысленный вздор. Джон знал Нолана не один год и был в курсе его любовных похождений. Когда Нолан сообщил ему, что женат, Джон решил, что тот его дурачит. Но при виде Нолана с его красавицей женой Сибли готов был поверить, что стрела купидона наконец нашла свою цель. Он стал случайным свидетелем любовной сцены и понял, что эти двое действительно любят друг друга.
      – Не представишь ли ты меня своей обворожительной супруге? – спросил Джон, приблизившись к влюбленной парочке.
      Нолан вздрогнул при звуке его голоса. Он был так увлечен беседой с Шандрой, что видел лишь ее прекрасные голубые глаза. Обняв Шандру за талию, он познакомил ее с доктором.
      – Шандра, это доктор Джон Сибли – военный хирург и представитель индейцев на территории Луизианы. – Его взгляд упал на ее алые губки в форме сердечка. – А это, Джон, радость и свет моих очей.
      – Весьма польщен, – промолвил Джон, с восхищением разглядывая Шандру. – Теперь я понимаю, как тебя удалось околдовать. – Он по-прежнему не сводил глаз с Шандры. – Но меня беспокоит, что ты перенес этот нежный цветочек с родной почвы в наши дикие земли.
      – Я бы ни за что не отпустила Нолана одного, – сказала Шандра, обворожительно улыбаясь. Она потянулась к Нолану, чтобы убрать иссиня-черную прядь у него со лба. – Возможно, правду говорят, что от любви глупеют. Но путешествовать в неизвестность гораздо менее опасно, чем позволить такому мужчине наслаждаться обществом очаровательных женщин в Натчидочесе.
      – Я вижу, вы ревнивы, – поддразнил ее Джон. – Хорошо, что она так о тебе заботится, дружище. Но что она нашла в бродяге, который занимается отловом мустангов, для меня загадка, – добавил он, игриво подмигнув обоим.
      Нолан, затаив дыхание, заглянул в мерцающие голубые глаза Шандры. Она улыбнулась ему сияющей улыбкой, и Нолану показалось, что само солнце озарило его своими лучами.
      – А ты смог бы противостоять капризу женщины? – обратился Нолан к Джону, не в силах оторвать восторженного взгляда от прелестного личика Шандры. Повинуясь внезапному порыву, он ласково провел ладонью по ее нежной щеке. – Мне пришлось завоевывать внимание Шандры в Натчезе. Оставить ее значило открыть дорогу ее многочисленным поклонникам, которые роем увивались за ней.
      Джон, впрочем, нисколько не винил Нолана. Рыжеволосая нимфа – воплощенный соблазн. Даже сам Джон не мог отвести от нее глаз, любуясь ее редкой красотой.
      – Мы поговорим о разрешении на въезд за обедом, – заявил Джон, предлагая Шандре руку.
      За обедом? Нолану внезапно совершенно расхотелось есть и пить. Странно, но он предпочел бы остаться с Шандрой наедине на несколько часов. Тело его пожирал огонь. Шандра касалась его с такой нежностью и так ласково ему улыбалась, что у него подкашивались ноги. В выражении ее лица Нолан уловил нечто, отчего его сердце сладко заныло. Он сейчас как бы видел себя со стороны, утонувшим в голубых глазах рыжеволосой соблазнительницы. Это была уже не злючка, а очаровательное ангельское создание.
      Они с Шандрой могут стать прекрасными любовниками, подумал Нолан. Ведь им легко удается пробудить первобытные инстинкты друг в друге. Но то, что он чувствовал к ней сейчас, ни с чем не сравнимо. Это грубое неприкрытое желание, от которого мужчина вполне может потерять голову.
      Нолан твердил себе, что причина такого страстного влечения кроется в том, что они с Шандрой ни разу не были по-настоящему близки, и ожидание мучит его. Он держал ее на расстоянии, отказываясь уступить своему мужскому началу. Неутоленное желание терзало его душу и тело.
      Погруженный в свои размышления, Нолан шел рядом с доктором Сибли и слушал, как тот говорит что-то о докучных испанских дозорах, которые охраняют границы, словно цепные псы. Усадив Шандру на стул, Нолан уселся напротив нее за столом. Только теперь он заметил, как ее белоснежная кожа и рыжие волосы гармонируют с ярко-зеленым цветом платья. На щеках ее играл нежный румянец. До сегодняшнего вечера Нолан упорно представлял ее себе переодетым бандитом, напавшим на карету мадам, или же разъяренной кошкой, сцепившейся с ним на веранде дома дона Эстебана.
      Но сейчас Нолан открыл для себя совсем другую Шандру. Она была игрива, как вино, остроумно отвечала на каверзные вопросы доктора. Если она затруднялась с ответом, то тут же придумывала его, рассказывая об их с Ноланом жизни. Послушать ее, так их союз предрешен на небесах и призван служить примером для всех влюбленных. Она не уставала восхищаться многочисленными талантами Нолана, его умом и ловкостью. Нолан никак не мог поверить, что он и есть то божество, о котором Шандра рассказывала доктору. В свою очередь, Нолан представил достоинства Шандры в самом выгодном свете, и это после того, как она целую неделю не слышала от него ни одного слова одобрения.