Шандра застонала и с усилием разлепила тяжелые веки – такое впечатление, что на них навесили гири. Она окинула хижину туманным взором и уставилась в тростниковый потолок. Со всех сторон ее окружали стены полутемного помещения. Она бы выскочила отсюда в тот же миг, если бы у нее были силы подняться. Она повернула голову и увидела Нолана, мирно спящего рядом. Шандра невольно вздрогнула – тревожные подозрения закрались ей в душу: вдруг Нолан рылся в ее одежде и вытащил половинку карты? Это ведь все, что ему от нее нужно. Если бы у нее хватило сил, она бы сама проверила, на месте ли карта.
      О Господи, она словно онемела, все тело ломит, а голова раскалывается от боли. Шандре часто приходилось получать синяки и шишки, но в нее еще ни разу не стреляли, и она бы предпочла, чтобы такого больше не повторилось.
      – Нолан? – прошептала она, облизав пересохшие губы.
      Нолан тут же открыл глаза и склонился над ней. Он задремал совсем случайно – просто после двух бессонных ночей усталость взяла свое. Глядя в ее осунувшееся лицо и лихорадочно блестевшие глаза, он хотел кричать от радости. Шандра наконец пришла в себя. Слава Богу!
      – Я здесь, полевой цветочек, – пробормотал он, прикоснувшись пальцами к ее губам. – Тебе принести чего-нибудь поесть или попить?
      Почему он так нежен и заботлив с ней? Шандра не могла ответить на этот вопрос, однако ей нравилось его внимание. Она знала, что не нужна Нолану. Но ему, несомненно, жаль ее. Кто бы мог подумать, что Нолан способен жалеть женщину, которую терпеть не может?
      – Будь добр, открой окно, – промолвила она охрипшим голосом. – А то у меня такое ощущение, словно я в могиле.
      Нолан усмехнулся. Он так тревожился о состоянии Шандры, что совсем забыл, что она привыкла к открытым окнам.
      – У хижин вичита нет окон, – сказал он ей. – Но я сейчас что-нибудь придумаю, чтобы избавить тебя от темноты.
      Шандра лежала неподвижно, прислушиваясь к шороху соломы у себя над головой. В течение нескольких минут Нолан снял слой соломы, покрывавший крышу хижины, и теплый дневной свет хлынул в помещение, словно манна небесная. Шандра радостно вздохнула, сразу же почувствовав себя в тысячу раз лучше – над ней в синем небе проплывали легкие облака.
      Она перевела взгляд на загорелого великана, появившегося на пороге. Золотистые лучи солнца высветили его профиль, и Шандра молча любовалась его фигурой. Если бы не ее недоверие к этому красавцу мошеннику, она бы влюбилась в него, как прежде, вероятно, многие женщины. Высокий, мускулистый, красивый, с сияющими зелеными глазами и иссиня-черными волосами, он двигался с ленивой грацией пантеры, и Шандра не раз удивлялась, как Господь Бог мог подарить такую привлекательную внешность отъявленному негодяю? Очевидно, тут не обошлось без вмешательства дьявола – ни одна женщина не устоит перед этим распутником.
      Но несмотря на все это, Шандра почувствовала, как по всему ее телу разлилось тепло, когда Нолан подошел к ней и улыбнулся, глядя сверху вниз. Странно, она ведь уже привыкла видеть его, просыпаясь по утрам. Он стал частью ее жизни. Неужели ее глаза будут искать его и после того, как он пойдет своей дорогой?
      Нолан присел перед ней на корточки, и его улыбка погасла, сменившись озабоченностью. Он содрогался от ужаса при мысли, что Шандру парализовало. Она так долго не двигалась, что он уже начал бояться, что она попросту не в состоянии пошевелиться. Два дня его терзала мысль о том, что теперь эта жизнерадостная подвижная девушка будет на всю жизнь прикована к постели. Он зорко наблюдал за ней, мучаясь угрызениями совести. Он молил Бога, чтобы она пошевелилась во сне или перевернулась на другой бок, но она продолжала лежать неподвижно. Нолану страшно было спросить ее, но он должен был знать, насколько серьезны ее ушибы.
      – Ты можешь пошевелиться, Шан? – тревожно прошептал он.
      Все ее тело затекло и ныло – она ведь лежала в одной позе целую вечность. Шандра уставилась на свою руку и попробовала сжать ее в кулак.
      Нолан почувствовал огромное облегчение, заметив, что она сжимает пальцы.
      – А ты чувствуешь, когда я тебя касаюсь? – Он провел ладонью по ее ноге, из осторожности не прикасаясь к ране на бедре. Шандра утвердительно кивнула, и его пальцы пробежали по ее животу. Шандра хотела было увернуться, но у нее не было сил пошевелиться.
      – Перестань. Мне щекотно, – выдохнула она, давясь от смеха.
      – Правда? – Он насмешливо вскинул черную бровь и вдруг понял, что улыбается, глядя на смеющуюся Шандру. Милосердный Боже, ты и впрямь щедр! Она не парализована и может двигаться! За эти два дня Нолан пережил все муки ада.
      Он встал, чтобы достать еду и питье, и Шандра задумчиво уставилась на его широкую спину.
      – Ты взял мою половинку карты, Нолан? – спросила она.
      Он не оглянулся и не замедлил шага.
      – Мне было не до того, дикий цветочек. Я весь измучился, гадая, сможешь ли ты встать на ноги.
      – А тебе не все равно, встану я на ноги или нет? – Она спросила это самым серьезным тоном.
      Нолан помедлил у входа, но продолжал смотреть перед собой, не оборачиваясь.
      – Нет, мне не все равно, Шан, – тихо признался он. – А иначе меня бы здесь уже не было, и твоей карты тоже. Я не такой бессердечный негодяй, каким ты меня, похоже, считаешь.
      Когда он исчез за дверью, Шандра улыбнулась. Наверное, она понемногу начинает нравиться Нолану. Конечно, его нежность и забота вызваны жалостью и состраданием, но это все же лучше, чем ничего. Шандре хотелось, чтобы у этого повесы проснулись к ней какие-нибудь чувства, поскольку сама она начала испытывать к нему нечто похожее на привязанность, которая нисколько не напоминала страсть. Возможно, после того как закончатся их приключения, они с Ноланом станут друзьями.
      Да, это было бы чудесно, решила Шандра, задумчиво вздохнув. Полюбить человека, который обманом женился на ней и теперь будет проматывать ее состояние, – это и в самом деле замечательно.

* * *

      Целых два дня Шандра буквально купалась в заботе Нолана. Он исполнял все ее прихоти и бросался разбирать крышу, как только Шандра начинала жаловаться, что ей темно. И хотя она никогда не любила, чтобы ее баловали, внимание и опека Нолана были ей приятны.
      Прошло немало времени с того дня, как они впервые столкнулись на веранде особняка дона Эстебана Мартинеса. Их взаимная неприязнь переросла в физическое влечение, а затем и в неистовую безумную страсть. А теперь между ними установилась молчаливая симпатия – об этом Шандра раньше и подумать не могла. Но они стали друзьями и доверились друг другу. Шандра рассказывала Нолану о своих приключениях с отцом и его приятелями из Натчез-Андер-зе-Хилл и об их путешествиях в дикие земли.
      Нолан, в свою очередь, признался ей в кое-каких проделках юности во время его похода на запад за славой и богатством. Он говорил о своих родителях с нескрываемой любовью, и Шандра решила, что у него было счастливое детство. Но годы его молодости оставались для нее загадкой. Нолан старался не упоминать о своей деятельности в период между семнадцатью и тридцатью годами. А Шандра, давно наблюдая за Ноланом, успела заметить, что он не просто искатель приключений. Он получил хорошее образование и везде чувствовал себя на своем месте. Все, что бы он ни делал, было ему не в новинку: заниматься любовью, охотиться или уходить от погони, общаться с невежественными индейцами или благовоспитанными аристократами. Он все перепробовал и все умел делать в совершенстве. Он не похвалялся своими талантами, но они сами говорили за себя. Она восхищалась его многочисленными способностями и завидовала им, поскольку ее собственные не шли с ними ни в какое сравнение. Ей не хотелось в этом признаваться, но его изобретательность и таланты вызывали у нее уважение – иначе было невозможно.
      Так продолжалось еще три дня, в течение которых Шандра выздоравливала. Нолан всегда был рядом, готовый исполнить любое ее желание. Он считал себя ее врачевателем и отказывался покидать деревню, пока она окончательно не поправится. Шандра уверяла его, что вполне сможет провести день в седле. В подтверждение своих слов она даже прошлась перед ним, почти не прихрамывая, но его острый взгляд заметил легкую гримасу, с которой она ступала на простреленную левую ногу. Когда он заявил, что они задержатся в индейской деревне еще на день, Шандра попыталась возразить, но Нолан прекратил все споры, закрыв ей рот поцелуем.
      Едва его губы коснулись ее губ, на него накатила волна знакомых ощущений. Нет, здесь что-то не то: каждый раз, стоит ему дотронуться до нее, он вспыхивает, словно сухая лучина. Это просто непостижимо! Как только его тело соприкасается с ее роскошными соблазнительными формами, он мгновенно приходит в боевую готовность.
      – По-моему, ты еще слишком слаба, – пробормотал Нолан, отстраняя Шандру от себя и отворачиваясь. – Путешествие верхом сейчас тебе не по силам.
      – Но езда верхом не так приятна, как твои ласки… – Шандра сказала это и тут же прикусила язык. И как у нее вырвалось такое признание?
      Нолан обернулся и вскинул черную бровь.
      – Ну и ну! Леди говорит мне комплименты после всех оскорблений, которые я обычно от нее слышу. – Он усмехнулся.
      Шандра устремила на него долгий взгляд из-под длинных густых ресниц.
      – Ты даришь мне наслаждение, Нолан. К тому же я твоя жена. У тебя есть свои привилегии, а у меня – свои. – Щеки ее вспыхнули нежным румянцем. Шандра сама удивлялась своей откровенности. Возможно, все дело в запретном влечении, которое она никак не могла в себе подавить. Нолан зажигал в ней огонь. Она никогда не была настолько безрассудной, чтобы признаться мужчине, что она чувствует к нему. Но ведь раньше она не испытывала ничего подобного.
      У Нолана вырвался глухой стон – желание уже разлилось по его телу. Одних воспоминаний о восхитительных моментах их близости было достаточно, чтобы почувствовать волнение.
      – Иди ложись в постель, пока я не забыл, что ты еле держишься на ногах, – сурово приказал он. – Мы всегда так нетерпеливы, когда дело касается близости, – это может причинить тебе боль.
      В этот момент хорошенькая индианка послушно приблизилась к Нолану, как делала это каждую ночь. Шандра нахмурилась. От нее не укрылось, что эта женщина ходит за Ноланом по пятам во время их прогулок по деревне и ложится с ними спать в одной и той же хижине. Сперва Шандра думала, что скво – ее сиделка, но индианка только и делала, что крутилась вокруг Нолана, как услужливый щенок.
      – Почему рядом с тобой все время вертится эта женщина? – спросила Шандра, опустившись на соломенную циновку. Нолан ухмыльнулся, и она подозрительно насупилась.
      – Большой Медведь одолжил мне одну из своих жен на время нашего пребывания в поселке. Вичита – великодушный народ, да к тому же женщин в племени в три раза больше, чем мужчин, что является помехой для вичита в их войнах с испанцами и племенами команчи и осейдж.
      Брови Шандры изогнулись, как туго натянутый лук.
      – Но как женщина может отдаться мужчине, которого она едва знает? И как ее муж может позволить… – Шандра не договорила, ошеломленная услышанным.
      Нолан дернул плечом.
      – Это древний обычай вичита. Им не знакома ревность. Вождь племени развлекается со своими женами и делится своей собственностью с гостями, к которым испытывает уважение. – Заметив, что Шандра вне себя от возмущения, он засмеялся. – У испанцев есть поговорка: «Мой дом – твой дом». У вичита это звучало бы так: «Моя жена – твоя жена». Если бы я захотел проявить щедрость, то сообщил бы вождю, что ты моя жена, и позволил бы ему спать с тобой.
      – Ты в самом деле сделал это? – прошипела Шандра, сгорая от ревности, о которой раньше и понятия не имела. Нет, вы только подумайте, заставлять жен ублажать своих гостей! Святители Господни, она ни о чем подобном и не слышала. Соблазнить Нолана не составит труда – все равно что морковкой помахать перед носом у мула.
      – Что я сделал? – переспросил Нолан с таким невинным видом, что Шандре захотелось влепить ему пощечину. Он прекрасно понимает, о чем она спрашивает!
      – Ты спал с ней? – Голос ее напоминал шипение разъяренной кошки, и Нолан решил, что Шандра наконец стала сама собой – полной жизни и огня.
      Нолан молча указал скво на тот угол, где она обычно спала, и женщина послушно улеглась на циновку. Потом он медленно обернулся к Шандре, чье лицо исказила ярость, готовая прорваться в тот же миг, если Нолан ответит ей утвердительно.
      – А тебе не все равно, Шан? – задал он ей тот же вопрос, что она задавала ему не так давно.
      – Нет, не все равно, – ворчливо отозвалась она, хотя эти слова дались ей нелегко.
      – Почему? – продолжал допрашивать Нолан, снимая рубашку и ложась рядом с ней на циновку.
      Шандра уставилась в окна, проделанные Ноланом в соломенном потолке, и упрямо молчала.
      – Потому, что это задело твое женское самолюбие – ты решила, что я развлекался с другой женщиной, пока ты была без сознания? Или же потому, что это оборвало ту тонкую связующую нить, которая протянулась между нами?
      Шандра повернулась к нему спиной.
      – Ты приказал мне спать, и я сплю. До нее донесся негромкий смех.
      – По-моему, впервые ты выполняешь мои приказания без лишних вопросов и истерик.
      – Запомни этот день и час, – язвительно фыркнула Шандра. – Потому что это первый и последний раз, когда я подчиняюсь тебе, если только наши желания не совпадают.
      Мысленно посылая ему всевозможные проклятия, Шандра заворочалась на циновке, пытаясь улечься поудобнее, но это ей никак не удавалось. Воображение рисовало ей ужасные картины того, как Нолан воспользовался щедрым даром Большого Медведя, пока она лежала без чувств. Черт бы его побрал! Он даже не соблаговолил сообщить вождю, что у него есть законная супруга. По-видимому, его теперь мучит совесть и он жалеет, что разрушил то, что совсем недавно стало возникать между ними. Шандра бы предпочла, чтобы он солгал ей и сказал, что и пальцем не трогал смазливую скво…
      Когда эта мысль пришла ей в голову, Шандра удивленно захлопала глазами. Что, черт возьми, с ней происходит? Целый месяц она только и делает, что ругает Нолана на чем свет стоит за его постоянное вранье. А теперь рада услышать от него заведомую ложь, чтобы защитить свое самолюбие. Он совсем ее запутал.
      Нолан и сам не мог понять, почему прямо не сказал Шандре, что не трогал индианку. Слова не шли у него с языка. Нолан полагал, что всему виной его привычка хранить тайны. Он никогда не говорил больше, чем следовало.
      И почему, спрашивается, он должен признаваться, что не спал с женой Большого Медведя, если Шандра не желает объяснить, какое это имеет для нее значение и имеет ли вообще? Она чертовски упряма, но и сам Нолан тоже не из покладистых. В каком-то смысле они с Шандрой слишком похожи – им не удастся мирно ужиться друг с другом. Она совершенно не доверяет ему. Она отправилась с ним, поскольку ей нужен проводник, у которого к тому же вторая половинка карты. Их связывают только стремление отыскать сокровища и неистовая страсть, которая рано или поздно остынет. Ведь мужчина не может всю жизнь желать женщину так, как он желает Шандру? Новое увлечение затмит их злосчастное влечение друг к другу.
      Устав от бесполезных вопросов, Нолан смежил веки, стараясь заснуть. У них с Шандрой впереди еще многие мили пути. Родерик Вон и его бандиты ждут в засаде, пока они покинут индейский поселок, и Дафф бродит поблизости, как тень. Надо заняться насущными проблемами. Нолан не поддастся чарам рыжеволосого эльфа. Иначе в следующий раз их с Шандрой могут убить. Большой Медведь говорит, что неподалеку кружат испанский патруль и оборванные мексиканцы. Где-то рядом прячутся предатели команчи, которых тоже нельзя сбрасывать со счетов. Тучи сгущаются, и опасность подстерегает их с Шандрой на каждом шагу. Если он забудет об осторожности, кто-нибудь из преследователей непременно застигнет их врасплох.
      Нолан тяжело вздохнул. С тех пор как он встретил Шандру д'Эвре, жизнь значительно усложнилась. Но он привык к ней и не скоро ее забудет – даже после того, как возвратится в Натчез и вернет ее матери в целости и сохранности. Их брак – временный союз, заключенный по необходимости. Нолан не намерен требовать от Шандры соблюдения клятвы, произнесенной на незнакомом ей испанском языке. Если она хочет вновь обрести свободу, она ее получит. Нолан не сделал ничего, чтобы заслужить ее восхищение и уважение. Он никогда не был честным и откровенным с Шандрой, хотя и знал, что она не прочь довериться ему. Но так уж вышло, ничего не поделаешь, и его фальшивый брак из-за этого в опасности.

      Нолан преисполнился благодарности вождю за эскорт из индейских воинов, которые должны были сопровождать их до горы Верблюжий Горб и далее, к северу через пустыню. Конечно, он ни на секунду не забывал о том, что испанцы, мексиканцы и банда Родерика неотступно следят за ними, но два десятка вооруженных вичита – надежная защита.
      Процессия продвигалась в полном молчании. Нолан прищурился, вглядываясь вдаль, и заметил на выходе из каньона Дьявола особый знак. Он бросил взгляд в сторону Шандры, которая тоже увидела необычную метку, изображенную и на старинной испанской карте. По форме это была черепаха двадцати футов в длину. Восемь огромных плоских камней образовывали ее лапы, панцирь, голову и хвост. Каждый плоский камень был окружен дюжиной более мелких валунов. Еще двенадцать валунов соединяли центральный камень с восемью другими, и дюжина камней лежала по его периметру. Голова черепахи смотрела на северо-запад, а хвост – на юго-восток. На камне, изображавшем голову черепахи, были выбиты таинственные буквы.
      Нолан понятия не имел, что означают эти инициалы. Вряд ли их тайна будет когда-либо раскрыта, поскольку мексиканские рудокопы, которые странствовали по этим местам, давным-давно отошли в мир иной. Вполне возможно, что каменная черепаха существовала и до них, а рудокопы всего лишь использовали ее как ориентир, когда продвигались к Санта-Фе.
      Отряд индейцев остановился у подножия гор, на зеленой равнине, и Нолан прервал свои размышления. Он то и дело оглядывался, каждую секунду ожидая нападения. Но единственным происшествием за весь день была встреча со стадом бизонов. Когда они с Шандрой остановились на ночлег, Нолан попросил Шандру достать обрывок карты, чтобы посмотреть, в каком направлении им безопаснее двигаться.
      Шандра шмыгнула в кусты и вернулась спустя несколько минут с картой в руке. Нолан задумчиво разглядывал план, начерченный на помятом пергаменте. Если верить словам Большого Медведя, то, двигаясь строго на север, они неминуемо столкнутся с воинственными команчами – будто им не довольно приключений! Хотя отряд команчей побывал в Натчидочесе у доктора Сибли, пообещав вести торговлю с белыми, команчи все-таки оставались ненадежным племенем и не всегда подчинялись приказам даже своего вождя. Каждый отряд их племени считал себя вправе решать самостоятельно, разрешить ли белым проезд по их землям. Племени команчей не следует доверять, и Большой Медведь предупредил Нолана, чтобы тот продвигался по их охотничьим угодьям с большой осторожностью.
      Изучив карту, Нолан решил повернуть к каньону Ред-Рок, а потом следовать вдоль реки Канейдиан. Когда же Шандра забрала у него свою половинку карты и направилась в кусты, Нолан раздраженно фыркнул.
      – Ты еще долго собираешься скрывать от меня, где прячешь свою карту? – проворчал он.
      Шандра обернулась и бросила на него быстрый взгляд.
      – Ты выхаживал меня после ранения. За это я тебе благодарна, – промолвила она совершенно спокойно. – Но ты еще не заслужил моего доверия.
      – Так что же, черт возьми, я должен сделать, чтобы его заслужить? – спросил он, теряя терпение.
      Шандра прямо посмотрела ему в глаза.
      – Я стану доверять тебе только в том случае, если ты расскажешь мне, что в действительности происходит и что ты надеешься получить от нашего брака и сокровищ.
      – Не могу, – тяжело вздохнул Нолан.
      – Не можешь или не хочешь? – Ее тонкая бровь вопросительно приподнялась. – Мне кажется, твоя скрытность и есть причина моего недоверия к человеку, который полон загадок. Может быть, ты боишься, что не сумеешь обмануть меня, если я буду знать твои истинные намерения?
      – Ну и прячь свою драгоценную карту! – сердито буркнул Нолан. – Я сказал тебе все, что считал нужным.
      Шандра с тяжелым сердцем залезла в заросли, свернула пергамент и заткнула его за пояс. С каждым днем она все больше привязывалась к Нолану. Нет, она просто наивная дура! Она хочет больше, чем сотрудничество, больше, чем взаимопомощь, больше, чем страсть. Она не должна этого желать, но ничего не может с собой поделать.
      Шандра грустно вздохнула. Будет ли это таким уж счастьем, если она влюбится в человека, которого ненавидит, который отказывается доверять ей и которому она и сама не доверяет из боязни остаться с разбитым сердцем да еще и без сокровищ? Матерь Божья, ей следует быть поосторожнее со своими чувствами. Нельзя терять бдительность, когда Нолан рядом. Нельзя допустить, чтобы ее сердце было вовлечено в магический водоворот страсти.
      Дружеские отношения, связавшие их во время пребывания в поселке вичита, постепенно снова стали натянутыми, по мере того как они продвигались к северу, проходя в день по пятнадцать – двадцать миль. Нолан вечно был настороже, как человек, который ожидает нападения разом со всех сторон. Его скрытность раздражала ее все сильнее. Постоянная тревога и попытки угадать, о чем же Нолан умолчал, изводили ее, как и не совсем зажившая рана на бедре и головные боли. Стоило Нолану обратиться к ней, как Шандра совершенно неожиданно для себя разражалась какой-нибудь гневной тирадой. Она чувствовала себя последнее время хуже некуда.
      Когда же маленький отряд из двух всадников, которые тянули за собой мулов, достиг округлых холмов у входа в каньон Ред-Рок, настроение Шандры немного улучшилось. Хотя над ними нависли грозовые тучи, Шандра восхищенно оглядывала мрачные скалы и искрящийся поток, вьющийся по долине, как серебряная лента. Все тревожные мысли вмиг улетучились. Она думала только о том, как бы поскорее скинуть с себя пыльную одежду и погрузиться в прохладный поток. В предвкушении долгожданного отдыха Шандра пришпорила коня и понеслась по извилистой тропинке из красного песчаника.
      С высоты утеса Нолан смотрел, как Шандра спускается к реке, потом дернул за веревку и вместе с мулами направился вслед за ней. Легкая улыбка тронула его губы, когда он увидел, как Шандра сняла шляпу и тряхнула копной огненно-рыжих волос. Ее наряд выгодно подчеркивал фигуру, и Нолан невольно залюбовался обольстительным зрелищем.
      Дафф был прав насчет нее, думал Нолан, спускаясь по извилистой тропке к реке. В этой дерзкой нимфе есть что-то неотразимо-привлекательное. Она вспыльчива, полна презрения к мужчинам и их ухаживаниям, до ужаса упряма и… Можно продолжать бесконечно. Но ее внутренний свет и неукротимый дух влекут к ней мужчин, как мотыльков на огонь. Под внешней неприступностью скрывается страстная натура, которая, несомненно, заслуживает лучшей доли. К. сожалению, Нолан не может дать ей больше, чем она уже получила от него. А если он откроет ей все карты, то неминуемо предаст другого человека.
      О Господи, зачем он забивает себе голову грустными мыслями? Ему следует попытаться вернуть те мгновения истинной дружбы, которые связывали их с Шандрой в каньоне Дьявола. Отныне он будет стараться растопить тот ледяной холод, что отдалил их друг от друга. Он не в состоянии излечить Шандру от недоверия, по вполне может устранить симптомы. Они станут наслаждаться перемирием – в своем роде это будет медовый месяц. Нолан не может предложить Шандре роскошные апартаменты, но в его силах…
      Визг и смех Шандры, плескавшейся в реке, прервал его размышления. Он взглянул вниз и увидел, что Шандра, в чем мать родила, вскочила на спину лошади. Животное зашло в реку, чтобы напиться, и Шандра, используя его как трамплин, прыгнула с седла в прозрачные волны.
      При виде ее совершенного по красоте тела, блестевшего в солнечных лучах, сердце у Нолана пустилось вскачь. Он зачарованно смотрел, как она резвится в воде и снова взбирается на лошадь. Прошептав ей что-то на ухо, Шандра направила лошадь в бурный поток, прильнув к шее животного. Эта сцена напомнила Нолану давно забытые счастливые дни юности.
      На его лице мелькнула лукавая усмешка. Он натянул поводья и спрыгнул со своего серого в яблоках жеребца. Скинув сапоги и одежду, Нолан взобрался по стволу тополя, нависшего над водой. Словно обезьяна, скачущая по лианам, он перепрыгнул с толстого сука и ухватился за верхнюю ветку. Сейчас он пронесется по воздуху и на лету подхватит прелестную сирену, которая уделяет гораздо больше внимания своей лошади, чем своему супругу.
      Но ветка хрустнула, и мечты Нолана разлетелись в прах. Он неуклюже плюхнулся в воду, подняв тучу брызг, все еще сжимая в руке ветку тополя.
      «Да, вот и поразил Шандру своей ловкостью», – подумал он, презрительно усмехнувшись. Вместо восхищенных похвал до него донесся заразительный смех Шандры.
      Шандре Нолан напомнил мартышку, которая возомнила, что может летать, как птица. Она звонко рассмеялась, забыв о своем недавнем недовольстве. Стоило ей только представить комичную сцену, как она снова заливалась смехом.
      – Ничего смешного тут нет, – проворчал сконфуженный Нолан. Он все еще держался за ветку, плывущую по течению.
      Шандра не могла ни слова вымолвить от смеха и только покачала головой. Лукавые искорки в ее глазах околдовали Нолана. Забыв про уязвленное мужское самолюбие, он подплыл к ней и обнял ее за талию. Шандра захихикала, но уже по другой причине. Ей никак не удавалось увернуться от Нолана, который нещадно ее щекотал.
      – Перестань! – выдавила она сквозь смех. Нолан не послушался, и Шандра завертелась, пытаясь вырваться и задыхаясь от смеха.
      – Будешь знать, как смеяться надо мной, плутовка! – поддразнил он ее, продолжая немилосердно щекотать. Нолан понимал, что вот-вот разозлит ее, но не мог остановиться. Он завороженно смотрел на ее смеющееся лицо, озаренное ослепительной улыбкой. Ее смех очаровывал его, как волшебная музыка.
      – Сдаюсь! – выдохнула Шандра.
      – А ты выполнишь мою просьбу, если я перестану тебя щекотать? – начал торговаться Нолан.
      – Все что угодно, – смеялась Шандра, извиваясь всем телом. – Прошу тебя, Нолан, перестань…
      Озорная улыбка исчезла с его лица, и щипки превратились в волнующие ласки. Шандра заметила, как вспыхнули его изумрудные глаза, и желание тут же затопило ее. Она взглянула на него – этот мужчина способен вызвать в ней страсть в считанные секунды. Шандра тут же позабыла про купание. Вода не могла остудить ОГОНЬ, полыхавший в ее жилах, пока его руки дарили ей умелые ласки.
      Его взгляд скользнул вниз, вбирая ее в себя целиком. Бурлящий поток не мог скрыть ее захватывающую красоту. Шандру так приятно обнимать. Ему кажется, что она – его половина, и пока они вместе, все в его жизни будет хорошо. Нолан смотрел в ее сияющие голубые глаза и чувствовал, что тонет в их глубине.
      На этот раз он постарается не торопиться и будет с Шандрой терпелив и нежен. Он сполна насладится ее близостью и подарит ей наслаждение – о подобном она еще и не знает. Он покроет поцелуями и ласками каждый дюйм ее тела.
      Словно пчела, присевшая на цветок в поисках нектара, Нолан припал своими губами к ее губам. И тотчас Шандра затрепетала в его объятиях, прерывисто вздохнув между поцелуями. Приподняв ее, Нолан обнял ее одной рукой, так чтобы течение вынесло к нему таинственную сирену. Пока Шандра качалась на волнах среди пенных струй, он провел дорожку из поцелуев по ее шее к плечам и груди, восхищенно касаясь губами ее темно-розовых сосков. Его руки блуждали по ее телу, лаская, волнуя, возбуждая ее. Она упивалась наслаждением и жаждала большего.
      Но вот его поцелуи и ласки двинулись ниже, пробуя ее шелковистое тело на вкус.