VI. Подслушанная тайна

Посвистов, почти ошеломленный, вошел в ресторан. Его поразила осведомленность Брадлея: казалось, англичанину были известны малейшие подробности его прошлого и настоящего.

И полковник шел за ним, подчиняясь странной силе любопытства и боязни, овладевшей им: должно было произойти нечто важное и решительное — он чувствовал это.

По-видимому, англичанина поджидали в ресторане. Гарсон кинулся навстречу и отрапортовал, что кабинет и все, что было угодно заказать мосье, готово. Решительно все: и вино, и кушанья, какие изволил приказать мосье.

И шаркая и рассыпаясь в любезностях, гарсон пробежал вперед по коридору, услужливо распахнув двери кабинета.

Здесь оказался прекрасно сервированный на два прибора стол. Вино, цветы, прикрытые серебряными колпаками блюда с горячей закуской ожидали гостей.

Брадлей движением руки заставил лакея удалиться; потом подошел к портьере, закрывавшей двери в соседний кабинет, отодвинул ее и приложил ухо к щели.

— Подойдите сюда, — шепотом пригласил он Посвистова. — Слушайте.

Полковник приник ухом к двери. Голоса, услышанные им, сначала не произвели на него никакого впечатления. Русская речь, однако, заставила его насторожиться. На лице его засветилось любопытство, а затем и напряженный интерес. Говорили о России — о том, что было дорого и мило его сердцу.

Брадлей улыбнулся, знаком приглашая к молчанию. Так оба они слушали несколько минут, застыв неподвижно у дверей. Вдруг новый голос раздался в соседнем кабинете. Голос этот был слишком хорошо знаком Посвистову. Изумление, колоссальное изумление отразилось на его лице. Он раскрыл рот, готовый крикнуть что-то, но Брадлей бесцеремонно прикрыл ему рот рукой.

— Он, — вздохом вырвалось у Посвистова.

Брадлей кивнул головой.

— Молчите, — почти беззвучно произнес он.

Но Посвистов и без предупреждения не нарушил бы больше молчания: доносившееся до его слуха из соседнего кабинета было так чудовищно, что он отказывался верить своим ушам… Неужели это говорил генерал?

Бледный, потрясенный, отошел наконец Посвистов от дверей. Там, за стеной, договорились до конца. Хлопнула пробка, послышался звон стаканов.

— За Россию! — провозгласил чей-то голос.

— За Россию! — ответил голос генерала.

— Я не верю своим ушам, — сказал Посвистов, кидаясь в кресло.

Брадлей, холодный и серьезный, поместился против него.

— Приходится верить, — сухо сказал он. — Вы знаете, с кем находится генерал?

Посвистов отрицательно кивнул головой.

— Один из них должен быть известен вам. Это де Роберти, бывший врангельский офицер, когда-то изгнанный из части по приказу генерала Кутепова, а теперь — большевистский военный специалист. С ним Попов — тоже бывший офицер и теперь большевик. Оба приехали со специальной миссией вступить в сношения с генералом. Как видите, миссия имела успех.

Брадлей улыбнулся с мрачной иронией.

— Но я все-таки не могу поверить, что там, за стенкой, был генерал. Это невозможно. Просто голос похожий или, — он подозрительно посмотрел на англичанина, — это какая-то провокация с неизвестными для меня целями.

— Не говорите глупостей, — ответил Брадлей. — Вы их увидите. Они скоро уйдут.

Действительно, в соседнем кабинете вскоре послышалось движение: шум отодвигаемых стульев и затем шаги. Брадлей, жестом пригласив Посвистова следовать за собой, осторожно подкрался к двери. Он приоткрыл их, образовав узенькую щель, к которой можно было приникнуть глазом без опасения быть замеченным из коридора. Посвистов превратился в ожидание.

В нем от напряженного возбуждения трепетал каждый нерв; ему казалось, что он может сойти с ума, если действительно увидит генерала. Не мог же генерал, единственный предводитель и глава русской армии в зарубежье, обсуждать странный план, отрывки которого долетели до Посвистова, — с большевиками.

Но вот открылась дверь соседнего кабинета. В коридоре показалась плотная стройная фигура. Она была слишком хорошо известна Посвистову, и он закусил губу, чтобы не застонать от боли, сдавившей вдруг сердце: это был генерал Кутепов.

Спустя минуту покинули кабинет и двое других. Одного из них тоже знал полковник. Вспомнились славный поход Деникина на Москву и офицер, уличенный в разных темных делишках. Это был подпоручик де Роберти.

Оба большевика прошли по коридору, заливаясь веселым смехом. Посвистов еле удержался от бешеного желания броситься на них.

Брадлей наблюдал за переживаниями полковника. Его стальные глаза светились живейшим интересом. Он коснулся рукою плеча Посвистова.

— Теперь побеседуем, — сказал он с холодной деловитостью в тоне.

VII. ВКБЕ

Посвистов находился в состоянии, похожем на транс. Он почти не ощущал собственной воли — казалось, его раздавило неожиданное открытие.

Он сел против Брадлея, готовый слушать, хотя мысли его были далеко от окружавшей обстановки. Несколько фраз, сказанных генералом Кутеповым в соседнем кабинете, хотя и не объясняли всего, но обнаруживали тайный замысел, родившийся давно и теперь приближающийся к развязке.

— Никто не знал, что Роберти появился в Париже, — сказал он, отвечая на собственные мысли.

— Это прямое продолжение и завершение берлинских переговоров, — заметил Брадлей. — Эта пара только вчера прибыла из Москвы.

— Да, но сегодня генерал должен был быть в три часа на заседании в союзе бывших воинов. Как он попал сюда?

— Генерал отпустил своего шофера на улице Мадемуазель, поднялся в помещение союза и скоро покинул его, выйдя на улицу… Здесь ждал автомобиль, в котором генерал и прибыл сюда. Встреча была подготовлена заблаговременно. Но это вас не должно интересовать. Какого вы мнения о слышанном?

— Я отказываюсь обсуждать это до тех пор, пока не поговорю с генералом.

Брадлей холодно сощурил глаза.

— Если вы сделаете это, то будете недалеким человеком, так как с момента объяснений с генералом за вашу жизнь нельзя будет дать и сантима. Мне кажется, вы получили какое-то предупреждение?

Посвистов вспомнил о записке, найденной им в бумажнике, и подозрительно посмотрел на англичанина.

— Уж не вы ли?

— Нет, не я, — перебил Брадлей. — Это ВКБЕ.

— Что это значит?

— Верховный Комитет Безопасности Европы, — отчеканивая каждое слово, произнес англичанин.

Посвистову приходилось слышать о таком учреждении. Правда, это были только слухи, так как никто не мог сказать ничего определенного о ВКБЕ. Среди русских эмигрантов были лица, возлагавшие на таинственный комитет большие надежды в смысле освобождения России от большевиков, но так как и они не могли сообщить ничего реального о деятельности и даже о самом существовании этого учреждения, то полковник считал комитет мифом, созданным пылким воображением эмиграции, цепляющейся за каждый слух и во всяком вздоре видящей «спасение России».

— Так он действительно существует? — спросил недоверчиво полковник.

Брадлей утвердительно кивнул головой.

— Да, это учреждение борется с большевизмом, не давая ему распространяться по Европе за пределами России. Это — бдительное око, наблюдающее за каждым шагом агентов Советской России. ВКБЕ строго законспирирован, он создан правительствами великих держав, видящими в большевизме гибель для Европы.

Тон и выражение лица англичанина не допускали сомнений в правдивости сказанного. Посвистов заинтересовался.

— Комитет распространяет свою деятельность и на территорию России?

— Нет. Комитет не ввязывается во внутренние дела России. У него много дела и за ее пределами.

Холодность тона кольнула Посвистова. Проснулась бдительная ненависть к губителям русского Белого дела — англичанам, — жившая в его душе.

— Мне кажется, комитет этот английского происхождения, — сказал он, пытливо глядя на собеседника.

— Не важно, кто подал идею, — отпарировал Брадлей. — Важно, что комитет существует и представляет собой могущественнейшую организацию, не стесняющуюся в выборе средств борьбы. Это вам следует знать. — В его голосе послышалась угроза.

— Вот как? При чем же тут я?

— Вы, сами того не зная, вовлечены в авантюру, подготовляемую большевиками с генералом Кутеповым. Дегро — большевистский агент, купивший вас для проведения плана, о котором вы кое-что уловили из разговора в соседнем кабинете. В этом плане, подготавливающемся давно, комитет видит большую угрозу европейскому миру. Как ни безумен он по замыслу, но может угрожать самыми тяжелыми последствиями политическому равновесию Европы, если такая личность, как генерал Кутепов, окажется во главе движения. До сих пор, несмотря на все интернациональные бредни коммунистов и их программное отвращение к империализму, Россия не распалась. Она сохранила почти всю свою территорию и, пожалуй, никогда не была спаяна так прочно в единое целое, как теперь. И советская армия, в сущности, русская армия, на последних военных премьерах — война с Польшей и экспедиция в Китай — показала свою мощь. Если эта армия, снабженная всеми последними достижениями военной техники, будет брошена на Европу, то это грозит очень серьезными последствиями.

«Хорошо бы эту армию перекинуть в Индию и на ваш остров — проклятое гнездо пиратов», — подумал Посвистов, но сказал другое:

— Может быть, опасения комитета и не лишены оснований, но чего, собственно говоря, комитет желает от меня?

— Вы должны, — тоном, не допускавшим возражений, начал Брадлей, — сообщать мне о всех распоряжениях Дегро, сколь бы невинными они ни казались. Кроме того, вы должны информировать нас о каждом шаге Марго. Это для вас не составит труда, так как она влюблена в вас. Пока это все.

Посвистов нахмурился. О Дегро, раз он большевистский агент, он мог сообщать без зазрения совести, но шпионаж за дамой, к которой чувствуешь сердечное влечение, казался ему несовместимым с личным достоинством.

— А если я откажусь от этой роли?

— Тогда вам придется считаться с возможностью крупной неприятности. Прежде всего, ваши отношения с Дегро и их истинный характер станут известны во всех русских кругах, а кроме того, комитет может счесть необходимым и вовсе устранить вас.

Посвистов почувствовал, что это — не только угроза.

Он налил стакан вина и выпил, так как ощутил вдруг страшную сухость в горле.

— Надеюсь, мне не придется уговаривать вас, — сказал Брадлей. — Вы человек достаточно умный, чтобы здраво оценить положение. Кроме того, комитет оплатит все расходы, связанные с выполнением обязательств, принятых вами.

Посвистов хмуро кивнул головой.

— Вы будете сноситься со мной. Каким образом, — об этом я сам позабочусь. Я очень рад, что мне не пришлось убеждать вас. Разрешите чокнуться с вами стаканом этого вина — оно неплохой марки. — Англичанин налил вина, чокнулся с Посвистовым и поднес стакан к губам.

Вдруг раздался сухой, приглушенный щелк выстрела, стакан разбился в руке Брадлея, и вино залило белый пластрон его сорочки.

Посвистов обернулся в сторону, откуда раздался выстрел, и увидел колышущуюся портьеру, занавешивающую дверь.

Брадлей прыжком пантеры кинулся к двери и распахнул портьеру. За ней никого не было.

В коридоре поблизости оказался гарсон. Лицо услужливого малого выразило искреннее удивление, когда он увидел англичанина, залитого вином.

— Пойдите сюда, — приказал Брадлей.

Гарсон вошел в кабинет.

— Кто пытался войти сейчас в наш кабинет?

— Господин из кабинета № 1. Он ходил в уборную и ошибся дверью. Но он только просунул голову в дверь и тотчас же ретировался.

— Где кабинет № 1?

Гарсон указал на дверь в конце коридора. Брадлей и Посвистов кинулись к этой двери и распахнули ее.

В кабинете № 1 никого не оказалось. Остатки обеда на столе, приборы и недопитое вино в стаканах указывали на то, что комната недавно покинута гостями.

Гарсон же с испугом посмотрел на англичанина.

— Что-нибудь случилось, мосье?

— Ничего особенного, — небрежно бросил Брадлей, — просто, увидав этого господина, я вспомнил, что мне нужно сказать ему пару слов.

Очутившись снова в своем кабинете, Брадлей вытер салфеткой вино на лице и сорочке.

— Неплохой выстрел, — сказал он, — но это не первое и, конечно, не последнее покушение на меня. Меня волнует другое: боюсь, что увидели вас в моем обществе и, благодаря этому, может провалиться все дело. Будьте настороже.

— Но куда же скрылся стрелявший? — в недоумении задал вопрос Посвистов.

— Ушел через другой выход. В конце коридора, рядом с кабинетом № 1, имеется выход, которым пользуются парочки, опасающиеся излишних встреч и любопытных глаз. Преследовать его бесполезно. Впрочем, я знаю, откуда был направлен выстрел.

— Откуда?

— С улицы Гренель. Повторяю, это не первое и, вероятно, не последнее покушение. Однако, нам пора расстаться. Завтра я подам весть о себе. Всего хорошего.

VIII. Дегро в затруднении

Негоциант Дегро был в скверном настроении. Открыв, по обыкновению, лавочку, он поднялся в свою контору и принялся ходить взад и вперед по пыльной неубранной комнате, недружелюбно поглядывая на телефонный аппарат, точно ожидая от него неприятностей.

Он с удовольствием бы уничтожил телефон, если бы это могло избавить его от нежелательных разговоров, но такое безрассудство могло только осложнить неприятности, не устранив их ни на полсантиметра с дороги Дегро.

Телефон не заставил себя долго ждать. Раздался звонок, и Дегро с неохотой взялся за трубку.

Резкий повелительный голос бросил несколько слов в ухо негоцианта, слов, заставивших его побледнеть.

— Этого только не хватало, — вздохом отчаяния вырвалось у него. — Проклятая Марго!

Шаги за дверьми помешали ему закончить фразу. Кто-то по-свойски, без предварительного стука, вошел в комнату. Капли пота осели на лбу негоцианта, когда он увидел вошедшего. Волнение, однако, не помешало ему отвесить низкий, учтивый поклон.

— Господин Лурье… не ожидал… Вы могли бы меня вызвать… Тут так неудобно…

Посетитель оборвал его лепет резким движением руки. Это был высокий, очень смуглый брюнет, с резко выраженными семитскими чертами лица и вьющимися волосами. Держался он не столько повелительно, как нагло и вызывающе. Очевидно, это был человек из низов, волею случая занявший положение, дававшее ему возможность повелевать другими.

— Полно болтать. Я приехал поговорить с вами, Дегро. Ваши промахи начинают походить на провокацию. Берегитесь!

Дегро почти сжался в комок.

— Но я не виноват. Мои агенты…

— Ваши агенты не на высоте положения. Скажите, вам известно, что делается в кафе у вас под носом — на углу улицы Севр?

Брюнет остановился перед испуганным негоциантом, пронизывая его злым, колющим взглядом.

— Что делается? — совсем выбитый из равновесия, спросил Дегро.

— Вы не знаете даже того, что там учрежден ВКБЕ наблюдательный пункт? Агенты комитета наблюдают за каждым шагом нашим и генерала Кутепова. Они фотографируют его, не стесняясь. Вам это известно?

— Нет… То есть я знал… но я думал, что это ваши фотографы…

— Вы, идиот! — презрительно бросил Лурье. — У нас портретов генерала больше, чем нужно. Да если бы мы пожелали сфотографировать его, то сделали бы это, не обращая на себя ничьего внимания. А это — явная провокация, желание подыграться под нас. И вы ничего не сообщили нам об этом гнезде!

— Но… вы же знаете… — прошептал Дегро.

— Знаем, но слишком поздно. Молодцы Брадлея успели взбудоражить своим поведением всю эмиграцию. Там толкуют о «наглости чекистов с улицы Гренель». Ваше бездействие, Дегро, граничит с провокацией.

Дегро отступил в угол комнаты, за письменный стол, и тяжело опустился на стул.

— Затем случай в «Ла Рушо». Марго оказалась крайне неловкой. Мне кажется, что она неравнодушна к Посвистову. А женщина, почувствовавшая влечение к мужчине, не только непригодна к работе, но даже опасна. Марго — бесценный сотрудник, но ее придется устранить, если она действительно влюбилась. Вам придется выяснить это сегодня же. Кроме того, вы должны достать человека, совершенно непричастного к нашей организации, который бы взялся играть роль полицейского. В воскресенье мнимый полицейский должен показаться на улице Удино и занять пост у дома № 12 на два часа — с двенадцати до двух. Понимаете?

Дегро утвердительно кивнул головой. С того момента, как Лурье от угроз перешел к поручениям, негоциант почувствовал облегчение. Понемногу он пришел в себя и даже развеселился.

— Все будет исполнено, господин Лурье. Что еще прикажете? — подобострастно спросил он.

— Пока ничего. Только помните: малейшая небрежность, малейший промах, и песня ваша спета. — Голос Лурье снова принял зловещий оттенок.

— Донесение о Марго должно поступить сегодня же до пяти часов дня.

И, не прощаясь, Лурье вышел, захлопнув за собой дверь.

Дегро свободно вздохнул.

— Вы все еще нуждаетесь во мне, — пробормотал он. — А когда перестанете нуждаться, то… — Озноб прохватил солидное тело негоцианта. — Но Дегро не глуп и сумеет убраться вовремя — будьте покойны!

Потом он задумался над поручениями Лурье. Он принял их, совершенно не считаясь с возможностями осуществления. Другого выхода не было. Несложные на первый взгляд задачи теперь показались ему трудными.

Полицейский? — для этой цели можно было бы использовать Посвистова. Полковнику не угрожало никакой опасности, раз за организацию полицейского поста брались люди с улицы Гренель. Посвистов должен вспомнить, к тому же, свои обязательства. Этот вопрос будет улажен. Но как выяснить, влюблена ли Марго в Посвистова? Она чересчур хитра, чтобы выдать себя. К тому же Лурье дал слишком ничтожный срок для выполнения этого поручения.

Но нужно хорошенько обдумать положение.

И Дегро углубился в размышления.

Конечно, можно было бы просто сообщить «да» или «нет», не собирая никакого материала. «Да» — это значило бы гибель для Марго, «нет» — если бы оно оказалось несоответствующим действительности, накинуло бы петлю на жирную шею самого Дегро.

У Дегро были свои виды на Марго. Она не только нравилась ему, но и казалась идеальным типом женщины. Такая именно подруга жизни грезилась ему в том недалеком будущем, когда он, покончив с делами, превратится, как и подобает всякому порядочному французу, в рантье. Обстоятельства могут приблизить этот момент, и жалко было бы именно теперь пожертвовать Марго.

До сих пор Дегро ничем не обнаруживал своих планов относительно Марго. Он был уверен в могуществе денег и во власти драгоценных безделушек над душою женщины и не допускал мысли о возможности отказа.

Если она увлечена Посвистовым — не беда. Голыш-эмигрант не может быть конкурентом ему. Он сумеет увезти Марго на край света и устроить ей там уютное гнездышко.

Нет, жертвовать Марго нельзя. Лучше поставить ее в известность об опасности, угрожающей ей, и этим расположить к себе. А после, как бы хитры ни были господа с улицы Гренель, он, Дегро, сумеет перехитрить их.

IX. В Булонском лесу

Марго проснулась с тяжелым чувством в душе. Вчерашняя сцена в «Ла Рушо», виновницей которой была она, не выходила из головы. Когда произошла «ошибка», и Посвистов выпил стакан, предназначавшийся Фортунато, она потеряла голову и чуть было не выдала себя излишним волнением. Врач, подоспевший на помощь, был, по-видимому, своим, так как незаметно шепнул ей:

— Уходите скорее.

Она повиновалась и поспешила скрыться, но когда вышла на улицу и села в такси, — почувствовала сильное беспокойство за Посвистова и вдруг поняла, что этот человек ей дорог, дороже, чем она могла предполагать.

Она долго бесцельно ездила по улицам. Наконец, не выдержала и решила справиться по телефону о здоровье дансера-полковника.

Марго приказала шоферу остановиться возле кафе.

Ей пришлось ждать, так как все три телефонных кабинки были заняты. Наконец, одна освободилась. Из нее вышел пожилой бритый человек с надменным, типично английским лицом.

Марго не обратила на него внимания, но англичанин окинул ее пытливым взглядом. Едва Марго затворила за собой дверцу кабинки, как освободился соседний телефон, и англичанин поспешил занять его.

Из «Ла Рушо» ей ответили не сразу.

Наконец, чей-то голос крикнул:

— Алло!

Марго задала вопрос, мучивший ее. Для большего веса она добавила:

— Я та дама, которая завтракала в компании с мосье Посвистовым и его другом. Я так испугалась происшедшего. Скажите, ему лучше?

— Ничего серьезного, мадам, — раздался ответ. — Доктор определил небольшой сердечный припадок. Сейчас мосье Посвистов отдыхает в кабинете.

— Он пришел в себя?

— Да, да, — поспешили ей ответить, и эта поспешность влила сомнение в душу Марго.

Но она прекратила расспросы: ведь и Дегро уверял ее, что пилюля безопасна.

Вечером Марго заехала в «Ла Рушо». Среди дансеров Посвистова не было. Она осторожно справилась о нем у метрдотеля и получила успокоительный ответ:

— Мосье Посвистов час спустя после припадка покинул ресторан с каким-то господином.

Остаток вечера и ночь Марго провела плохо: все время ею владело какое-то странное раздражение. Уснула она поздно, и сон был беспокоен и тяжел…

И только проснувшись утром, она окончательно уяснила причину своего странного состояния: ей недоставало Посвистова.

Марго выскочила из постели, полная решимости немедленно же снестись с Посвистовым и назначить ему свидание. Это решение успокоило ее, и она почти детски-веселая вбежала в ванную комнату, где уже ожидала ее горничная.

— Скорей, скорей, Мари. Я никогда еще не торопилась так, как сегодня. В пять минут я должна быть готова.

Марго сидела в ванне, когда раздался телефонный звонок. Она с неудовольствием взяла из рук горничной изящную перламутровую трубку.

— Кто это? Ах, вы, Серж? Я чувствую себя хорошо, только все утро меня не будет дома, дорогой… я ужасно занята… Что? Вечер? Я подумаю… Во всяком случае мы увидимся… Конечно… Ах, вчера я навещала больную подругу и пропадала у нее весь день… Не сердись, голубчик… Хорошо, в четыре…

Она взглянула на часы, вставленные в мрамор туалетного столика. Было десять. До четырех она могла провести время с Посвистовым. Сержа тоже нельзя было обидеть — он оплачивал и квартиру, и многие прихоти Марго. Только что за глупая у него мысль — ехать сегодня на бал русских инвалидов? Впрочем, Серж Баталин сам русский… Кстати, почему бы там не быть и Посвистову?

Выпрыгнув из ванны, Марго занялась сразу же туалетом и завтраком. Пока Мари возилась с ее бубикопфом, она выпила несколько глотков шоколаду из крохотной, тоненькой чашки и скушала бисквит.

Марго накинула уже пальто бежевого цвета с собольим воротником, выгоднее всего оттенявшее ее несколько загадочную, неожиданную привлекательность, как снова раздался телефонный звонок.

Она с неприятным чувством в душе подошла к телефону.

Голос Дегро, раздавшийся из трубки, точно обдал ее могильным холодом.

— Это вы, Марго? У меня имеется к вам спешное дело. Можете вы быть в 11 часов в Булонском лесу?

— Нет, — холодно отозвалась Марго.

— Вы должны быть, — подчеркнул Дегро, но очень мягко, напомнив ей об ее обязательствах к группе лиц, в распоряжение которых она когда-то легкомысленно отдала себя.

В голосе Дегро на этот раз звучала непривычная мягкость, удивившая Марго; обычно он давал поручения и назначал встречи тоном приказа. И сейчас, конечно, это был приказ, уклониться от которого невозможно.

— Хорошо, — сказала она, — но я располагаю лишь четвертью часа.

— Прекрасно. Я всегда знал, что вы умница, милочка. Ровно в 11 часов встретимся возле киоска, как всегда.

Прекрасный январский день собрал много праздной публики в Булонском лесу. Автомобиль Марго медленно двигался по дороге парка в шеренге таких же автоэкипажей.

Возле киоска, указанного Дегро, Марго вышла из автомобиля и направилась по дороге в глубь парка — к озеру. Было только половина одиннадцатого, и она решила подышать свежим воздухом.

Она шла, склонив голову, в глубокой задумчивости. Сейчас она впервые почувствовала, что ее тяготит роль, которую она до сих пор играла. Дух авантюризма, страсть к приключениям и роскоши, толкнувшие ее когда-то в ряд шпионов и агентов большевиков, притупились в ней.

Два года тому назад, очутившись на парижских бульварах без крова и денег, Марго с радостью приняла предложение работать в пользу посольства на улице Гренель. Началась авантюра, увлекательная по своей таинственности, волнующим переживаниям. Марго оказалась в руках могучей организации слепым орудием. Она была окружена такими же, как сама, агентами, но не знала никого в лицо, кроме Дегро, от которого получала поручения. Она чувствовала, что за каждым шагом следят, но не знала кто, — как и сама следила за другими. Ей давались поручения, но никогда она не знала истинной их цели; одно было хорошо известно ей — отказ от работы или предательство угрожало немедленной и жестокой расправой.

Связь с русским богачом Сергеем Баталиным, спустя год, материально освободила ее от большевиков, но прекратить свою деятельность она не смела.

Знакомство с Посвистовым внесло новое, обнаружило обратную сторону медали. Она поняла, что в ее деятельности не могло быть ни неприкосновенности лиц, ни положений. Если понадобится ее неизвестному господину, она должна будет предать и близкого, и даже любимого человека.

Марго вздрогнула от ужаса, точно заглянула вдруг в бездну, к которой подвел ее легкомысленно избранный путь.

Марго подняла взор и увидела Посвистова, только что вышедшего из-за поворота дорожки.

— Вот неожиданная встреча!

— Вы? — вырвалось у Марго, и в возгласе этом прозвучало столько оттенков чувства, что сердце Посвистова всколыхнула радость: просто знакомого так не встречает женщина.

Марго смутило неожиданное изъявление радости. Она постаралась овладеть собой.

— Вы так напугали меня вчера, — сказала она. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно. Особенно в данный момент.

Марго, казалось не слышала его последних слов.

— Но как вы очутились здесь? — спросила она.

— Вышел подышать свежим воздухом, так же, как вы, вероятно.

— Я… не совсем так, — она взглянула на браслетик с часами. — Я должна встретиться здесь с одним человеком. Простите, что должна повернуть обратно.

— И я не могу проводить вас?

— Нет, нет, — испуганно вырвалось у нее. — Я должна быть одна.

Искры ревности вспыхнули в его глазах. Так странно созданы мужчины: не имея никаких прав на женщину, они считают ее своей собственностью. Эта мысль позабавила Марго, но и доставила ей удовольствие.

— Я хотела вас видеть сегодня, но позже. Если хотите, погуляйте полчаса в этой аллее, и я приду сюда снова одна.