27.

День клонился к ночи, а музыка все длилась – то она была сложной и диссонирующей, а затем, в следующую минуту, простой и захватывающей. Среди деревьев зажглись светильники, и сами джунгли, казалось, ожили и засияли. Оказалось, что прогалины, заваленные палой листвой, были обрызганы фосфоресцирующей краской. Днем она была не видна, но когда спускалась темнота, а на деревьях зажигались неяркие огоньки, растения пульсировали и мерцали сумятицей неземных цветов.

Когда музыка стала более раскованной и шумной, восхищенное внимание слушателей сменилось танцами и весельем. Среди пятен света и тени двигались парочки и группы людей. Появились добытые с помощью транспортного луча бочонки с вином, наркотические фрукты, бутылочки и таблетки с различными препаратами, пришедшими из сотен других культур.

Билли потерял Рива из виду, блуждая по тропинкам среди джунглей вместе со странной молчаливой девушкой. В течение вечера его угощали столь многими вещами – незнакомыми жидкостями, экзотическими наркотиками, – что его голова кружилась, а зрение разворачивало перед ним восхитительные и страшноватые картины. Они прошли мимо череды красных и зеленых пульсирующих огней, и лицо девушки растворилось в радужном мерцании. Билли, остановившись, некоторое время смотрел на нее.

– Черт побери, ты прекрасна! Все это место прекрасно!

Девушка улыбнулась ему. Билли ее улыбка показалась проблеском восходящего солнца. Он обнял ее, и они пошли дальше, через поляну, окруженную стеной деревьев. Малыш Менестрель все еще сидел с музыкантами. Его глаза были закрыты; погруженный в глубочайшее сосредоточение, он пытался извлечь все более изысканные звуки из своей серебряной гитары. На его лбу поблескивал пот, он, по-видимому, абсолютно не замечал окружавшую его толпу танцующих. Билли с девушкой постояли немного рука об руку, глядя на него, а затем двинулись дальше, прочь с поляны, по мерцающим тропкам среди высоких деревьев.

Они пришли на другую полянку, поменьше, посреди которой на мягкой, устеленной листьями земле сияли две больших ультрафиолетовых лампы. Билли почувствовал, как в нем зашевелились новые ощущения, и понял, что где-то в кустах спрятана парочка альфамодуляторов, настроенных на широкий диапазон.

На полянке уже собралось несколько человек. Большинство из них были обнажены, тела некоторых были разрисованы красками, светившимися в ультрафиолетовом свете. Некоторые из них сидели, другие лежали на земле, лаская друг друга. Здесь было несколько парочек. Другие сгруппировались по трое, и было еще две больших группы из семи-восьми человек, со смехом обвивавшиеся вокруг друг друга в групповом сексе. Билли стоял на краю полянки, зачарованно глядя на них. Девушка отпустила его руку и быстро выскользнула из своей одежды. Она протянула руку, приглашая его сделать то же самое и присоединиться к людям на полянке. В ультрафиолетовом свете ламп ее кожа стала совсем темной, а губы и белки глаз мерцали призрачной голубизной.

Билли медленно разделся; девушка стояла сзади, поглаживая его по спине. Он положил свою одежду рядом с одеждой девушки, затем она взяла его за руку и повела на полянку. Она опустилась на колени перед группой из троих человек, переплетенных друг с другом – пареньком и двумя девушками, которым на вид не могло быть больше пятнадцати. Билли встал на колени рядом с девушкой, и трое других подняли руки, приветствуя их. Музыка долетала до них, взмывая ввысь над деревьями.

Билли позволил своему уму расслабиться. Руки и губы, двигавшиеся по всему его телу, громкую музыку и мерцающие огоньки невозможно было сложить одно к другому логическим путем. Он просто позволил себе быть здесь, плыть по миру чувственности, уверенный, что в этом месте с ним не может случиться ничего плохого.

Несколькими часами позже Билли обнаружил, что лежит на земле посреди полянки, вперив взор в небо, уже начинавшее светлеть в крошечных просветах между листьями и ветвями. Девушка свернулась рядом, положив голову ему на грудь. Его тело было полностью истощено, но цвета продолжали клубиться, сменяя друг друга, в его голове. Спать было невозможно. Он лежал на земле, высосанный досуха. Воспоминания о нескольких предыдущих часах затопляли его мозг не связанными друг с другом образами лиц и тел. Они приглашали его, улыбались ему, сплетались с ним, затем искажались, разлагаясь на составные цвета, и вновь собирались воедино уже в какой-то другой форме, и все начиналось сначала.

Небо над ним становилось все светлее. Он осознал, что музыка прекратилась. Все стихло, только чуть слышно шелестела листва. Первые птицы уже начинали свой утренний концерт. Он рассеянно погладил гладкое золотистое тело спящей девушки. Совершенное умиротворение овладело им. Лес был подобен огромному гулкому собору. Тоненькие лучики света пронзали полог листвы высоко над ним, высвечивая крошечные яркие пятнышки на мягком мху, устилавшем дно полянки.

Билли казалось, что лес вокруг, куда бы он ни посмотрел, был яркой мозаикой, составленной из сочных, богатых красок. Ему потребовалось немало времени, чтобы осознать, что кто-то говорит с ним.

– Ну давай, Билли, соберись, возьми себя в руки! Еще немного, и нам пора двигаться.

Он сфокусировал взгляд на двух лицах, глядящих на него сверху. Это были Рив и Малыш Менестрель, но их лица казались жесткими и злыми, а их одежда – грубой и совершенно неуместной здесь, по сравнению с прелестью миновавшей ночи. Они не хотели оставить его в покое.

– Послушай, Билли, нам скоро уходить. Ну давай, старик! Давай, одевайся. Ну же, Билли!

– Уходить?

– Ну да, уходить. Нам нужно поспеть на пароход.

– Но нам ведь еще не пора на пароход, правда ведь?

– Пора, и уже скоро.

Билли сел, прижав колени к груди.

– Я не пойду.

Рив и Малыш Менестрель изумленно воззрились на него.

– Что значит – «не пойду»?

– Я хочу остаться здесь.

– Остаться здесь?

– Вот именно, старина. Здесь я счастлив. Я не хочу уходить!

– Но нам нужно идти! Ты же сам всегда говорил – «двигаться дальше», «продолжать искать»… Нас ждет пароход!

– К черту пароход! Я хочу остаться здесь. Мне нравится здесь, понятно? Я счастлив, я нашел нечто! Я не хочу двигаться дальше. Я не хочу брать себя в руки. К черту все это дерьмо! Мне здесь хорошо!

Малыш Менестрель засунул руки в карманы.

– Ты спятил.

– Почему? Потому что я не хочу бежать сломя голову навстречу новым проблемам?

Рив покачал головой:

– Это все ультрафиолет, он совершенно сдвинул ему мозги.

Малыш Менестрель присел рядом с Билли на корточки.

– А ты думал, что это значит на самом деле – остаться здесь? Эти люди – бессмертные. Они никогда не состарятся. А ты – состаришься.

Билли положил подбородок на колени.

– Это неважно. По крайней мере, несколько лет я здесь поживу. С этой проблемой я разберусь, когда до нее дойдет дело.

– Несколько лет? Да ты не проживешь здесь и нескольких недель!

– О чем ты говоришь, черт побери?

– Ты же видел, как живут эти люди. Они нагружаются под завязку всем, что только попадается им в руки, и без сомнения, ты собираешься жить точно так же. Правильно?

Билли засмеялся:

– Конечно, почему бы и нет? В этом же нет ничего плохого! Или ты станешь вкручивать мне какое-нибудь дерьмо насчет того, что кайф – это иллюзия?

– Я не говорил ничего подобного. Ты же знаешь меня, Билли. Я и сам никогда не откажусь от кайфа, но я не остаюсь здесь. Я знаю, что не протяну здесь и тридцати дней.

Билли был обескуражен.

– Но здесь нет ничего, что могло бы повредить мне!

– Тебя убьет сам здешний образ жизни. Тебя убьет сам факт, что ты человек.

– Не понимаю.

– Как ты себя сейчас чувствуешь?

Билли пожал плечами:

– Да ничего. Вроде как утомился немного. А что?

– Думаешь, ты сможешь так жить все время?

– Нет, но…

– Здесь так живут постоянно. Тебе придется жить так же, как и все остальные. Другого выхода не будет.

Билли показал на спящую девушку.

– Но с ней же вроде все в порядке!

– Конечно, с ней все в порядке! Она не стареет. Ее ткани регенерируют. Ее мозг может выращивать новые клетки. А твой – не может! Если ты пару недель поживешь так же, как она, твой мозг просто выгорит! От него останутся головешки! Твое тело не выдержит напряжения, и ты умрешь. Теперь ты понял?

Билли положил голову на руки:

– Ты уверен?

Малыш Менестрель кивнул.

– Конечно, уверен. Такое уже случалось.

– О господи. Не знаю, что и делать. Я верю тебе. Просто дело в том, что я по-прежнему хочу остаться здесь.

Малыш Менестрель положил руку Билли на плечо:

– Я знаю, что ты чувствуешь, дружище. Думаешь, мне бы не хотелось остаться здесь, просто сидеть и играть музыку с теми ребятами? Да это было бы лучше всего на свете! Однако я знаю, что это невозможно.

– Даже не знаю. Не знаю, что делать.

Малыш Менестрель поднялся на ноги.

– Сейчас просто иди с нами. Так проще. Если, когда они проснутся, мы еще будем здесь, уйти будет гораздо труднее.

Медленно, словно находясь в трансе, Билли встал с земли. Он посмотрел вниз, на девушку, спавшую, раскинувшись на мху, и глубоко вздохнул.

– Наверное, ты прав.

Он подобрал свою рубашку и медленно принялся ее натягивать. Когда он наконец полностью оделся, они двинулись по дороге, ведущей к причалу. К их удивлению, выйдя из леса, они не обнаружили у берега никаких следов «Марии Ниоткуда». За краем мола плескалась вода. Трое путешественников в недоумении переглянулись.

– Как мы умудрились упустить его?

– Не может же уже быть настолько поздно?

Малыш Менестрель пожал плечами:

– Однако пароход ушел, в этом нет сомнения. И на нем уехал мой напарник со всеми моими деньгами.

Рив в ужасе хлопнул себя по лбу:

– Черт возьми, а ведь почти все наши деньги тоже остались на пароходе! Билли спрятал их под матрац!

Билли ухмыльнулся.

– Похоже, придется нам все же провести в Паданце еще одну ночку. Это нам не повредит.

Рив и Малыш Менестрель хмуро посмотрели на него.

– Если мы проведем здесь еще одну ночь, никто из нас не захочет уходить!

Билли рассмеялся:

– А что же еще остается?

Малыш Менестрель показал на край мола. Там было привязано несколько байдарок.

– Мы возьмем лодку. Река на этом участке довольно спокойная, и мы догоним «Марию Ниоткуда» на стоянке в следующем городе.

Билли с сомнением посмотрел на байдарки:

– А не лучше будет подождать следующего парохода?

– Он может прийти через неделю, и к тому же, у нас нет денег.

– Ну, значит, придется грести.

Они забрались в одну из непрочных посудин, устроились поудобнее и оттолкнулись от мола. Как выяснилось, если они держались середины реки, течение влекло их с достаточной скоростью, и грести им приходилось, только когда они хотели изменить курс. Небо было ясным, день теплым, и в целом они нашли такое времяпровождение довольно приятным. После того, как новизна их положения несколько поблекла, Билли объявил, что собирается немного вздремнуть, и свернулся калачиком на корме. Следующее, что он помнил – это Малыш Менестрель, кричащий ему:

– Проснись, Билли! У нас проблемы, приятель!

– В чем дело?

– Похоже, посередине реки нарушение. Огромная дыра, и нас затягивает туда. Грести не помогает, нас несет прямо на нее!

Внезапно Билли осознал, что слышит низкий гул воды, и сел. Прямо по курсу их лодки находилась большая круглая дыра, похожая на те, что они видели на дороге с Кладбища, только гораздо, гораздо больше. Вся вода из реки, казалось, сливалась в нее, словно в огромный водосток. Билли схватил весло и начал отчаянно бороться с течением. Рив и Малыш Менестрель покачали головами:

– Это не поможет, мы уже пытались. Разницы нет ни малейшей.

Рев воды был настолько громким, что им приходилось кричать, чтобы быть услышанными.

– И что же, мы ничего не можем сделать?

Билли в отчаянии огляделся вокруг. Дыра была уже совсем близко. И тут его осенило:

– Включайте переноски! Не знаю, будет ли от этого прок, но может быть, все же поможет.

Их уже подтащило вплотную к дыре. Это было похоже на низвержение в водопад. Желудок Билли скрутило узлом. Лодка клюнула носом и устремилась вниз. Они задержали дыхание и начали падать. Больше им ничего не оставалось делать.

Они все падали и падали. Казалось, это будет продолжаться вечно. От задержки дыхания у Билли болели легкие. Он подумывал, что может быть, лучше просто вдохнуть и захлебнуться. Возможно, это будет менее болезненно, чем разбиться всмятку, когда они долетят до дна.

А потом он начал всплывать. Он двигался вверх. Видимо, стазис-поле генератора обладало собственной плавучестью. Его голова появилась над поверхностью воды, и он судорожно хватил ртом воздух. После того, как он столько времени задерживал дыхание, это было восхитительно. Поле ПСГ поддерживало его на плаву. Он огляделся. В нескольких ярдах от него плавала их байдарка. Она была перевернута вверх дном, но во всем остальном, похоже, не пострадала. Билли подгреб к ней. Он как раз пытался перевернуть ее, когда рядом появился Рив. Вместе они перевернули байдарку и забрались вовнутрь. Билли решил посмотреть, что будет, если он выключит свой ПСГ. Ничего не изменилось. Видимо, куда-то они все же попали. Билли сел и огляделся вокруг. Насколько хватало глаз, их окружала ровная, безмятежная гладь воды. Он повернулся к Риву.

– Ты не видел Малыша Менестреля?

Рив покачал головой.

– Не видел с тех пор, как мы упали в дыру.

– Надеюсь, ему удалось выбраться.

– Надеюсь, он сумел выбраться куда-нибудь в местечко получше, чем это. Тут нигде никакого намека на землю.

– И к тому же так спокойно! Ни волн, ни ветра, ничего.

– Как ты думаешь, в какую сторону нам надо?

Билли поднял взгляд к небу. Оно было плоским и однообразно-серым, несколько более темного оттенка, чем вода. Он покачал головой:

– Ты можешь гадать с тем же успехом. К тому же, у нас все равно нет весел.

– Нет, есть! – Рив показал куда-то в сторону. – Взгляни!

В нескольких ярдах от них на воде плавало весло. Они сумели подтолкнуть лодку в том направлении, и Рив выудил его из воды.

– Мы можем грести по очереди. Давай, я первый.

Он уселся на корме и неспешными гребками погнал лодку по гладкой поверхности воды. Билли устроился на носу и принялся смотреть вдаль, тщетно пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что подсказало бы им, в каком направлении двигаться. У них не было никакого способа следить за ходом времени. Ничто не двигалось ни над, ни под водой. Билли взглянул на Рива:

– Как ты думаешь, здесь есть день и ночь?

Рив хмыкнул.

– Судя по тому, сколько я гребу, похоже, что нет. Не хочешь меня сменить?

Они поменялись местами, и Билли взялся за весло. Рив окунул руку в воду.

– Интересно, это дело можно пить? – Он облизнул пальцы. – На вкус все как надо. По крайней мере, от жажды мы здесь не умрем! Однако, могу тебе сказать, я очень скоро сильно проголодаюсь. Хотел бы я, чтобы здесь оказался Берт-Талисман со своим подносом!

Билли с шумом погрузил весло в воду:

– Берт-Талисман мертв!

Последовало напряженное молчание. Затем Рив осторожно поерзал на месте.

– Ты еще сердишься, что мы заставили тебя уйти из Паданца?

Билли покачал головой:

– – Я не сержусь, но, по правде говоря, мне не хотелось бы говорить об этом.

Некоторое время он греб в молчании, избегая случайных взглядов Рива. Внезапно Рив подался вперед, опершись на нос лодки:

– Эй, Билли! Там что-то есть!

Билли приставил ладонь козырьком к глазам и посмотрел в ту сторону, куда указывал Рив.

– Да, действительно, что-то там есть. Твоя пушка еще при тебе?

Рив кивнул.

– Конечно. А твоя?

– Тоже.

Они поплыли по направлению к объекту, качавшемуся на поверхности воды. Рив обернулся к Билли:

– А знаешь, отсюда это похоже на плывущих людей!

– Может быть, это Малыш Менестрель?

– Я бы сказал, что там определенно двое… Матерь божья!

Из-под воды поднималось нечто совершенно невозможное. Две женщины, абсолютно идентичные одна другой, держащие на руках третью. На них были длинные белые плащи, их лица были почти целиком скрыты под серебряными шлемами. Даже складки их одежд, казалось, полностью повторяли друг друга. Женщины светились слабым голубым пульсирующим светом, и Билли подумал, не являлся ли этот свет отзвуком принятых предыдущей ночью наркотиков. Рив притормозил байдарку и сел рядом с Билли, держа пистолет наготове.

– Что это?

– Понятия не имею. Давай просто двигаться вперед, и посмотрим, что будет.

Билли сделал несколько гребков, и байдарка подплыла к женщинам на расстояние четырех-пяти ярдов. Странные создания неподвижно возвышались над водой; затем они медленно, абсолютно одинаковым движением, повернули головы. Билли и Рив проплыли мимо. Билли положил весло и обернулся, чтобы еще раз посмотреть на это необычайное явление, плывущее над поверхностью воды. Билли почувствовал, как его окутывает покров неизъяснимой печали. Рив подсел к нему.

– Чепуха!

Билли странно посмотрел на Рива, но ничего не сказал. Головы женщин вновь обернулись в ту сторону, куда смотрели вначале. Похоже, Билли с Ривом перестали их интересовать. Женские фигуры пришли в движение. Это было похоже на каменную статую, которая плыла вперед над поверхностью озера, постепенно набирая скорость. Скульптурная группа становилась все меньше и меньше, и вскоре Билли с Ривом уже не могли различить ее вдалеке. Билли обернулся, чтобы посмотреть на Рива.

– Что заставило тебя вдруг сказать «чепуха»?

Рив нахмурил брови.

– Не знаю. Такое ощущение, что мое «я» на минуту куда-то ускользнуло. Сейчас оно вернулось.

28.

А. А. Катто, избитая и вздрагивающая от боли, вернулась в свои апартаменты. Дверь, повинуясь ее голосу, открылась; она прошла прямо в спальню и бросилась на кровать. Будь проклят ее скользкий братец со своими штучками! Избиение хлыстом было ей в новинку, но новизна явно не стоила той боли, которую это в себя включало.

Она выскользнула из своего белого платья и взглянула на отражение в зеркальном потолке. Ее спина и ягодицы были исполосованы злыми красными рубцами. Будь проклят Вальдо, этот червяк! Она протянула руку к пульту у кровати и нажала кнопку информации. На экране появилась светловолосая Горничная-1.

– Чем я могу вам помочь?

– Пришли ко мне Медика.

– Сейчас соединю, мисс Катто.

– Не надо соединять! Просто пришли сюда.

– Каковы симптомы вашей болезни, мисс Катто?

– Меня исхлестали кнутом. Это сделал мой брат. Думаю, в качестве симптомов ты можешь указать рубцы от ударов.

– Медик-1 будет у вас через несколько минут. Что-нибудь еще, мисс Катто?

– Только одно. Если хоть слово об этом просочится наружу, я лично прослежу, чтобы из тебя сделали Л-четвертую.

– Ваша тайна будет сохранена, мисс Катто.

А. А. Катто хмыкнула и выключила связь. Через несколько минут зажужжал звонок у двери, и она нажала кнопку, впуская Медика-1 и двух Горничных-2. Она легла на живот, и Медик-1 осмотрел повреждения, причиненные ее спине. Медик был одет в белое, его лицо было немолодым и сосредоточенным, что было отличительной чертой его класса. Он впрыснул А.А. Катто четыреста микрограмм анальгетена прямо в позвоночник, и ее болезненные ощущения моментально улетучились. Медик обработал ее спину рассеянными гамма-лучами, и красные рубцы начали исчезать. А.А. Катто нашла лечение приятным и стимулирующим. Спустя некоторое время Медик выпрямился и принялся складывать свои инструменты обратно в чемоданчик.

– Очень скоро вы полностью поправитесь, мисс Катто.

– Прекрасно. Но тебе лучше не говорить никому ни слова об этом.

Медик торжественно приложил руку к сердцу:

– Конфиденциальность всегда была священна для моего класса.

– Хорошо, хорошо. Ты свободен, можешь идти.

Медик и две его светловолосые ассистентки удалились. Экран тихо зажужжал. А.А. Катто нажала кнопку «ответ», и на экране появилось лицо Вальдо.

– Я подумал, что мне стоит позвонить и справиться, как ты себя чувствуешь, сестренка.

Глаза А.А. Катто вспыхнули.

– С тебя не достаточно для одного дня?

– Ты совершенно не умеешь проигрывать. Так сердиться только из-за того, что проспорила один маленький пустячок!

А. А. Катто, зарычав, выключила экран. Он тут же зажужжал снова, но она игнорировала его. Ее поганый братец был последним человеком, с кем ей хотелось сейчас разговаривать. Она перекатилась на спину и вновь уставилась на свое отражение в потолке. Право же, ее тело слишком прекрасно для такого мерзавца, как Вальдо! Она решила, что больше не будет иметь с ним никакого дела, по крайней мере некоторое время.

А. А. Катто начало утомлять даже ее собственное отражение. Была по-прежнему еще середина дня, и было бы жаль терять впустую все обезболивающие и стимулирующие, которые она проглотила. Она лениво протянула руку к экрану и вызвала дежурного Служителя. На экране показался загорелый молодой блондин с короткой стрижкой, в светло-голубой одежде.

– Чем я могу вам помочь?

– Пришли ко мне Служителя, немедленно.

– Какого рода обслуживание вам требуется, мисс Катто?

А. А. Катто хихикнула:

– Персональное, разумеется!

– Будут ли у вас какие-либо предпочтения относительно типа Служителя?

– Я бы хотела, чтобы вы подготовили для меня специала.

– Полная генохирургическая операция займет несколько дней, мисс Катто.

– Генохирургическая операция не обязательна. Достаточно будет временной пластической.

– Пластическая реконструкция займет около пятнадцати минут.

А. А. Катто показалось, что она уловила нотку недовольства в голосе молодого человека. Она пристально вгляделась в экран:

– Вам, Служителям, не нравятся временные пластические операции, не так ли?

– Наши предпочтения не имеют значения. Мы предназначаемся для того, чтобы служить.

– Однако впоследствии, наверное, очень больно, когда пластика вновь возвращается на место, правда?

– Для разных Служителей могут быть разные последствия, но они не должны волновать вас, мисс Катто.

А. А. Катто улыбнулась особенно неприятной улыбкой:

– Совершенно верно, и они меня действительно совершенно не волнуют. Я хочу, чтобы вы просмотрели архивы. Некогда существовал киноактер по имени Валентино. Рудольф Валентино. Я хочу, чтобы вы подготовили специала, используя эти старые фильмы и фотографии. Я хочу, чтобы мне прислали Служителя, который выглядел бы в точности как Валентино.

– В процесс его подготовки будет вовлечен фактор времени.

– Как долго?

– Я оценил бы необходимое время примерно в полчаса.

– Я подожду, но лучше, чтобы это не затягивалось намного дольше этого времени.

– Он будет подготовлен как можно скорее, мисс Катто. Будут какие-нибудь другие указания?

А. А. Катто улыбнулась.

– Только обычные требования.

Она прервала связь и легла на кровать в ожидании. Может быть, будет более забавно, если она оденется? Чтобы Служитель сорвал с нее одежду? Она решила, что для одного дня с нее достаточно насилия. Кроме того, это было слишком сложно – одеваться только для того, чтобы потом вновь раздеваться. В конце концов, это всего лишь Служитель. Она будет просто лежать, обнаженная, на кровати, и позволит ему обслужить себя. Когда она будет удовлетворена, она его отпустит. Не было смысла делать какие-то особые приготовления для Служителя-1.

Через двадцать пять минут дверной звонок вновь зажужжал, и А.А. Катто, улыбнувшись, нажала кнопку. В спальню вошел молодой человек с зачесанными назад, покрытыми блестящим лаком волосами, черными сверкающими глазами и жестоким ртом.

– Я к вашим услугам, мисс Катто.

Его внешность была совершенной, это было в точности то, что заказывала А.А. Катто. Тем не менее, она задумалась, не были ли его голос и жесты немного слишком театральными? Она доложит об этом управляющему Служителю, когда покончит с ним.

Молодой человек присел на краешек кровати. А.А. Катто молча рассматривала его. Подождав несколько минут, он откашлялся:

– В мои инструкции входит проинформировать вас, что я также запрограммирован танцевать танго.

29.

Когда в третий раз настала его очередь грести, Рив принялся ругаться. Не считая представшего перед ними странного явления, ничто не указывало на существование здесь хотя бы какой-то земли. Билли, дремавший на носу байдарки, поднял голову.

– Что с тобой, дружище?

– Я голоден, и я устал. Мне до смерти осточертело это треклятое озеро, и мне надоело плыть и плыть, никуда не приплывая!

Билли зевнул.

– Да, это скверно.

– Что ты хочешь сказать своим «скверно»? – вспыхнул Рив. – Если в ближайшее время нам что-нибудь не подвернется, мы здесь подохнем!

– И что ты мне предлагаешь? Кричать «ах, что же нам делать»? И прежде чем ты начнешь впаривать мне насчет того, что это я втянул тебя в эту историю, вспомни, что это я хотел остаться в Паданце.

– В Паданце ты бы умер!

– А так я умру здесь, если верить тебе. Мне сдается, что умереть в Паданце пришлось бы мне больше по вкусу!

Рив сдвинул брови:

– Так вот как ты на это смотришь?

– Именно.

– Ах так?

Последовало напряженное молчание, но потом оба осознали, насколько абсурдно было бы пытаться затеять драку в хлипкой лодочке, и расслабились.

– Нет смысла доставать друг друга. Мы вместе застряли в этой дыре, и мы ничего не можем с этим поделать.

Некоторое время Рив сосредоточенно греб, а затем Билли сменил его. Сменная работа была единственным, что давало им хотя бы какое-то представление о течении времени. Больше не менялось ничего. Их окружала лишь водная гладь и неизменно серое небо. Голод глодал их внутренности, а утомительно однообразное окружение ничем не могло отвлечь их внимание. У Билли было такое ощущение, что весь его мир состоял из гребли, сна и ожидания того момента, когда истощение мало-помалу возьмет над ними верх.

Рив сидел на носу, глядя в пространство, а Билли механически работал веслом, когда Рив внезапно выпрямился:

– Там что-то есть.

Билли поднял голову.

– Ты уверен, что тебе не кажется?

– Посмотри сам, – показал Рив.

Билли сдвинул на лоб темные очки и затенил глаза ладонью. Все, что он мог разглядеть – это темное расплывчатое пятно на горизонте.

– Кажется, ты прав!

Билли яростно заработал веслом, и темное пятно стало ближе.

– Похоже на какой-то остров.

– Для острова он несколько маловат.

Они подгребли ближе. Темное пятно оказалось плавучим островком тростника – скоплением переплетенных стеблей, неподвижно лежащим на поверхности воды. Билли потыкал его веслом, и между губчатыми стеблями проступила маслянистая вода. Рив мрачно посмотрел на островок.

– Не похоже, что это сможет нам чем-нибудь помочь.

– Может быть. Но это может оказаться знаком, что мы приближаемся к земле. Ты не заметил в воздухе ничего особенного?

Рив озадаченно посмотрел на него.

– Да не сказал бы.

– Запах! Пахнет рыбой и еще чем-то, не знаю – может быть, растениями или палой листвой.

Рив понюхал воздух.

– Может, ты и прав. Давай погребем дальше. По крайней мере, это уже хоть какое-то изменение.

Он пробрался к Билли.

– Дай-ка мне весло. Если там действительно земля, надо до нее добраться!

Рив погреб с возобновленной энергией. Они миновали еще несколько плавучих островков растительности. Их становилось все больше и больше, здесь и там они объединялись, образуя большие области. Вскоре Билли и Рив уже гребли по протокам, разделяющим обширные пространства сплетенного тростника. Воздух был наполнен болотным запахом гниющей растительности, а вода стала темной и застоявшейся. Над ее поверхностью танцевали москиты и яркие стрекозы, и блеклые цветы изо всех сил пытались пробиться между темно-зелеными стеблями ползучих растений.

Островки тростника понемногу утолщались, и Билли с Ривом то и дело приходилось проталкивать лодку через постоянно сужающиеся протоки, или даже веслом прорубать себе путь в тех местах, где островки были более тонкими.

Билли вгляделся в темную воду. Озеро, по всей видимости, постепенно мелело. Несколько раз лодка задевала дном за что-то твердое, и Билли показалось, что он смог разглядеть под водой очертания каких-то предметов. Они были похожи на останки чего-то, сделанного человеческими руками.

Наконец байдарка села на мель и больше не могла двигаться. Билли снял с себя пояс, скользнул через борт и по пояс ушел в болото, прежде чем сумел найти под ногами опору. Упершись плечом в корму лодки, он попытался подтолкнуть ее. Вначале его усилия ничего не давали, а затем раздался скрежет и треск, и Рив закричал:

– Черт подери, в лодке дыра! Ее заливает!

Байдарка начала угрожающе крениться, и Рив плюхнулся в черную воду рядом с Билли.

– Вот и нет у нас байдарки.

– Постой, мой ПСГ и кобура с пистолетом все еще там!

Рив перегнулся через борт осевшей байдарки и выудил их оттуда. Билли повесил их на плечо.

– Думаю, нам стоит пойти поискать более твердую землю.

– Больше ничего не остается.

Они обнаружили, что каждый раз, когда они переставляли ногу, со дна поднимались ленивые пузыри какого-то газа, которые, достигая поверхности, лопались, распространяя дурной запах.