Экзорцизм - Образ зверя

Когда они шли по коридору, нигде не было видно Долорес. В столовой О'Райли лихо играл на рояле. Чайлд не узнал музыки. Из гостей кто сидел за столом, кто на диване, некоторые стояли у рояля. Глэм и две женщины убирали грязную посуду. Миссис Грасачева пила шампанское из горлышка. Магда Холиани сидела на железном узорчатом стуле, ее строгая длинная юбка была задрана до талии, обнажая красивые ноги. Внизу живота были видны волосы. Наполовину выкуренная сигарета с марихуаной лежала на столике рядом с ней. Магда рассматривала фотографию через старинный стереоскоп. Чайлд одернул юбку на ней вниз.

— Развлекаетесь?

Магда с улыбкой подняла взгляд:

— Посмотри сам.

Чайлд приставил стереоскоп к глазам и настроил фокус. Фотоснимок стал четким и трехмерным. Фотография оказалась совершенно невинной. На палубе парусника стояли трое мужчин. Вдали был виден гористый берег.

— Один из них похож на меня.

— Именно поэтому я и достала этот снимок. — Она помедлила, глубоко затянулась травкой, задержала дыхание и медленно выпустила дым. — Это Байрон.

— Да, действительно. Но мне кажется… я в этом даже уверен… тогда еще не было фотоаппаратов!

— Совершенно верно. Но это и не фотография вовсе. Он не успел попросить объяснений, как вдруг две огромные белые руки обхватили его сзади, подняли в воздух и бросили на диван. Он готов был ударить миссис Грасачеву, но та оказалась намного сильнее. Под ее невинным жиром таились могучие мышцы.

— Лежи спокойно, я хочу поговорить с тобой, — сказала она.

Она плюхнулась рядом с ним, так что диван просел от ее веса, взяла его за руку, наклонилась к нему и продолжила тот же монолог, какой она вела за столом. Она говорила о мужчине, который добивался ее, и что она с ним сделала. В глазах Чайлда предметы начали расплываться, теряя очертания, и он подумал, что его опять опоили наркотиком. Окончательно он в этом убедился, когда вместо выходящего из столовой барона увидел летучую мышь, летящую по коридору.

А может, его дурачат?

Барон мог зайти за угол и выпустить в коридор летучую мышь.

Чайлд решил промолчать. Никто из гостей не обратил на это превращение ни малейшего внимания. Гости перепились и вообще не обращали внимания на происходящее. О'Райли продолжал бешено бренчать на рояле. Бендинг Грасс и Панчита Посьотль, обнявшись, с трудом танцевали, волоча ноги по полу. Рыжеволосая красавица Вивьен Мабкруф и красивая негритянка Ребекка Нгима также в обнимку сидели на кушетке. Вивьен в одной руке держала кубок, а другой рукой гладила Ребекку по груди. Барон вернулся, подошел к сидящей в кресле баронессе и стал что-то нашептывать ей на ухо.

Магда, одетая только в черные чулки, подошла к дивану и подсела к Чайлду. Миссис Грасачева немедленно швырнула Магду на пол.

— Он мой! — злобно выкрикнула миссис Грасачева. — Мой! Держись от него подальше, сука змеиная!

Магда, пошатываясь, встала с пола, ее глаза косили, она открыла рот, в нем замелькал маленький язычок, раздалось шипение.

— Отойди, — низким голосом прохрипела миссис Грасачева.

Чайлду послышалось, что она хрюкает.

Глэм вошел в комнату и нахмурился. Ему очень не нравилось, что Магда заигрывает с Чайлдом. Барон ледяным взглядом дал ему понять, чтобы «шофер» вышел из комнаты.

— Держись подальше, да? — неспешно промолвила Магда. — Я тебя не боюсь, свинья.

— Не забывай, свиньи поедают змей.

Тут она определенно хрюкнула и обняла Чайлда за плечи одной рукой, а другой стала расстегивать ему ширинку.

— Вы жрете подряд все и всех, кого можете, но эту змею тебе не проглотить, — брызгая слюной, прошипела Магда.

Чайлд огляделся по сторонам.

— А где кинокамера?

— Пока это только импровизация, Джордж.

Чайлд предположил, что она имеет в виду Джорджа Гордона, лорда Байрона, но это не имело ровным счетом никакого значения, поскольку он не желал играть в эту игру. Он оттолкнул ее руку, когда она двумя пальцами взяла его за пенис, который, к его досаде, начал набухать. К этой толстухе он испытывал только отвращение, может, это вид Магды возбуждал его. Главным же образом сексуальное возбуждение возникло под действием наркотика, которым его опоили.

Магда опять присела на диван и обхватила Чайлда за шею. Миссис Грасачева замахнулась на нее, но рука после окрика барона опустилась.

В этот момент распахнулись створки большой двери, Чайлд уловил движение краем глаза и повернул голову. В дверном проеме стоял барон, за его спиной была видна бильярдная.

— Полиции неизвестно, что он у нас, — сказал барон, направляясь к дивану, на котором лежал Чайлд.

Чайлд вскочил на ноги, отбросив Магду на пол, перепрыгнул через нее и бросился бежать к ближайшей двери. Ему удалось добраться до холла, где мощные руки Глэма оторвали его от пола. Он сразу стал беспомощным. Держа его за руки, как маленького ребенка, Глэм притащил его назад в столовую.

— Очень хорошо, Глэм, — сказал барон. — Ты удержался от желания его убить. Очень похвально.

— А моя награда?

— Ты ее получишь. Но это будет не Магда. Ты ей не нравишься, а приказывать ей я не могу. К тому же ты не один из нас.

— Тебе еще повезло, Глэм, что я тебя не убила, — сказала Магда.

— У тебя извращенный вкус, Глэм, — фыркнула миссис Грасачева. — Ты сможешь ею овладеть, если кто-нибудь будет держать ее за голову? Я обещаю свою помощь…

— Хватит! Прекратите это! — одернул обеих барон. — Можете разыграть его в кости или на бильярде. Но победительница должна будет оставить и мне кусочек, понятно?

— Игра в кости не займет много времени, — сказала Магда.

Барон кивнул Глэму, тот, положив руку на плечо Чайлда, повел его из комнаты.

— Скоро увидимся, любовничек! — крикнула ему вслед Магда.

— Быть тебе в свиной заднице! — парировала миссис Грасачева.

Магда засмеялась:

— Он окажется в заднице у тебя, только если ты выиграешь!

Глэм протащил Чайлда до конца холла, там они завернули за угол, а потом спустились на два пролета по лестнице вниз. Коридор, сложенный из больших серых валунов, вел к массивной деревянной двери, обитой железом и выкрашенной в черный цвет. Дверь была украшена чеканным изображением какой-то ухмыляющейся хари.

Глэм обхватил Чайлда за шею и сжал ее. Чайлд почувствовал, как сознание его покидает и он падает на пол. Когда боль вернулась, Глэм уже открыл дверь и затаскивал его внутрь. Он сорвал одежду со слабо сопротивляющегося Чайлда, приподнял его и защелкнул у него на шее металлический ошейник. Затем он собрал одежду и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Камеру освещала только висящая под потолком одинокая голая лампочка. Каменный пол был покрыт соломой. Стены и потолок оказались выкрашены почему-то в розовый цвет.

Когда Чайлд окончательно пришел в себя, то обнаружил, что стальной ошейник прикован легкой четырехфутовой цепью к металлической скобе, вделанной в стену. Он внимательно осмотрел помещение, но нигде не обнаружил никаких признаков того, что его снимают или подглядывают за ним. Пол и стены выглядели как сплошной монолит. Конечно, нельзя было полностью исключить того, что среди камней в кладке имеются скрытые глазки.

В дверь постучали, в замке щелкнул ключ. Затем дверь распахнулась, и вошла Магда. На ней не было ничего, если не считать ключа в руке. Она остановилась, улыбаясь ему. Внезапно она обернулась.

— Кто это?

Когда она выходила, он успел хорошо рассмотреть ее округлые яйцевидные ягодицы.

Раздался глухой стук, затем хрип. Потом наступила тишина. Чайлд терялся в догадках, что произошло в коридоре Можно было предположить, что на Магду напал Глэм или Грасачева, но казалось маловероятным, что они осмелятся на такое после того, как барон ясно дал им понять, как далеко они могут заходить.

Он ждал. Послышался шум, издаваемый обнаженным телом, которое волокут по каменному полу. Затем опять все смолкло. Раздался шорох шелка. Чайлд вздрогнул.

В камеру, шурша юбками, вошла Долорес дель Осоройо. Повернувшись, она тщательно закрыла дверь и медленно двинулась к Чайлду, протягивая к нему руки. Она не была прозрачной или полупрозрачной. Она была материальна ровно настолько, насколько может быть девушка в плоти и крови. Ее черные волосы, белое лицо, красные губы и пышный бюст были настоящими.

Чайлд был слишком напуган, чтобы ответить на ее объятия. Не отвечал он и на ее горячие поцелуи. Он прижался к стене, но не смог найти в себе сил оттолкнуть ее. Его била дрожь.

Женщина бормотала что-то по-испански. Он не понимал слов, но, судя по тону, она его успокаивала. Она быстро сбросила верхнюю юбку, три нижние, длинные черные чулки, корсет. Обнаженная Долорес была прекрасной. У нее были пышные груди, большие, как кончики его больших пальцев, соски смотрели вверх. Лобковые волосы были густыми и черными. Капли пота, покрывавшие ее тело, показывали ее нетерпение.

Чайлд начал успокаиваться: она вовсе не походила на привидение. Когда он спросил, используя свои скромные познания в испанском языке, не может ли она его освободить, выяснилось, что этого она не хочет или не может сделать.

Девушка страстно его целовала, поглаживая пенис. Прикосновения ее пальцев оставили его холодным, как умирающего.

Она прекратила свои ласки, отошла назад, пристально осмотрела его тело и нахмурилась. Затем опять подошла к нему, опустилась на колени и взяла его безжизненный пенис в теплый рот. Она начала ласкать его член губами, поглаживая кончиками пальцев ему промежность. Чайлд начал оттаивать, его член начал набухать. Знакомые и никогда не надоедающие ощущения стали возвращаться. Он запустил руки ей в волосы, распустил их ей по плечам. Он начал покачивать бедрами вперед и назад.

Неожиданно она выпустила его пенис изо рта и опять стала целовать его в губы. Поглаживая пенис, она поднялась с пола, прижалась к Чайлду, привстала на носки и присела на его член. Член скользнул вверх в ее влагалище. Она несколько раз привстала на носки. Чайлд кончил.

Никогда раньше он не испытывал оргазмов такой силы. Словно он вспыхнул внутри нее, словно полтора столетия девственности высвобождались из заточения вдоль его члена. Он чувствовал, как из нее по его нервам прошел разряд тока, будоража его.

Из-за ошейника, прикованного к стене цепью, Чайлд мог только стоять. Он снова попросил жестами освободить его, забрав ключ у Магды. Она в ответ только посмотрела на него. Тут до него дошло, что она боится: Чайлд, если получит свободу, тут же от нее сбежит.

Его движения стесняла цепь, но Долорес оказалась изобретательной. После того как она вызвала у Чайлда полноценную эрекцию, пососав его член и проглотив сперму, она встала на четвереньки, широко расставила ноги, повернулась и задом подползла к нему, уперев в конце концов ноги в стену по обе стороны от его тела. Сначала Чайлд хотел отказать ей, но потом, все взвесив, понял, что, если он будет ломаться, она уйдет, оставив его прикованным к стене. Положив руки ей на бедра, он направил пенис под анус в щель. Она начала раскачиваться вперед и назад. Ее влагалище, пульсируя, обжимало ему член. Он короткими и сильными рывками тянул ее за бедра на себя. Через несколько минут волны оргазма стали сотрясать ее тело, оргазмы следовали один за другим. Она что-то выкрикивала на испанском языке. Всего он не понимал, но отдельные фразы были понятны:

— О святая дева Мария! О Боже, благословенный Иисус, о ласковый Иисус, он взял меня!

Для дочери старого дона дель Осоройи у нее был богатый язык. Очевидно, за полтора столетия, проведенных с людьми, она нахваталась слов, которых не существовало в ее время. Но почему она так и не выучила английский за это время?

Когда волна оргазма прокатилась по телу Чайлда, он на время потерял способность думать. Девушка стояла на коленях, упираясь в пол руками, ступни ее ног упирались в стену позади Чайлда. Она раскачивалась вперед и назад, мотая головой.

Казалось, это продолжалось бесконечно, но наконец все кончилось. Долорес медленно опустилась на пол, легла на спину и, открыв рот, стала ловить последние капли семенной жидкости, стекающие с его конца.

Когда ее дыхание успокоилось, она встала и наградила Чайлда поцелуем. Затем опять осторожно стала ласкать его яички.

— Хватит, Долорес, или кто ты там.

Его ноги подкашивались. Он был обессилен. Он чувствовал, что его лишили значительной части жизненной энергии. Она же, напротив, будто удвоила свои силы.

Долорес улыбнулась, промолвила что-то по-испански и подняла палец вверх, давая понять жестом, чтобы он подождал здесь.

(А куда он мог пойти?)

И вышла из комнаты. Через минуту она вернулась с бутылкой красного вина и куском жареного мяса. (Может, она знала более короткий тайный ход на кухню?) Он отказался от вина и с удовольствием принялся за мясо. Хотя он недавно поужинал, сейчас он был голоден как волк. Долорес же поднесла горлышко бутылки к губам и стала жадно пить. Было видно, как двигается ее горло. Если он был голоден, то она испытывала жажду. Она наполовину опорожнила бутылку, когда за неплотно закрытой дверью послышался шум. От неожиданности она уронила бутылку; та, не разбившись, упала набок на соломенную подстилку, остатки красного вина вылились.

Нагнувшись, она подхватила с пола свою одежду, быстро свернула ее в узел, поцеловала Чайлда и со свертком, зажатым под правой рукой, подбежала к стене и левой рукой надавила на шов между двумя камнями. Раздался скрип, блок стены плавно ушел в стену, открывая темный проход. Долорес, обернувшись, с улыбкой бросила Чайлду какой-то блестящий предмет. Он рванулся вперед, вытянув руку, однако цепь натянулась и отбросила его назад. Блестящий предмет, ударившись о кончики пальцев, отскочил и упал на солому. Это был ключ от металлического ошейника.

Тьма поглотила Долорес, проход со скрипом закрылся.

В дверном проеме показалась большая голова с отвисшим подбородком и красными глазами. Это была миссис Грасачева.

Из коридора доносились возбужденные голоса.

Глаза толстушки расширились, она рывком открыла дверь и вразвалку пошла к Чайлду, шумно принюхиваясь и похрюкивая. Он медленно согнул ногу, которой пытался дотянуться до ключа.

Миссис Грасачеба вскрикнула

— Кто здесь был? Кто? Скажи мне! Кто?

— Разве ты ее не встретила в коридоре, она только что вышла!

— Кто?

— Долорес дель Осоройо!

Бледная кожа миссис Грасачевой стала еще белее. С длинной сигарой в руке в камеру вошел барон.

— Я думаю, это была Осоройо, только она могла… Толстуха с грациозностью носорога развернулась к барону:

— Ты говорил, что она для нас не опасна!

Прежде чем ответить, барон внимательно поглядел на Чайлда и затянулся сигарой.

— Я полагал, что она сумеет собрать достаточно плазмы, чтобы материализоваться, но я ошибался.

— Что она сделала с Магдой? — спросила миссис Грасачева.

Барон только пожал плечами:

— Мы ее спросим об этом, когда она придет в себя.

В двери показался Глэм с обнаженной Магдой на руках. Голова ее беспомощно свисала, волосы были распущены.

— Что с ней делать? — спросил Глэм.

— Отнеси наверх в ее комнату и положи на постель. Пусть за ней присмотрит Вивьен.

Легкая тень пробежала по бесстрастному лицу Глэма, затем оно вновь стало непроницаемым, как каменная маска.

— Сейчас она беспомощна, но на твоем месте я бы ничего не предпринимал, — холодно сказал барон.

Глэм повернулся и вышел, ничего не ответив. В двери показались Крачнер и Хоркин, которые только молча переглянулись друг с другом.

— Вы видели Долорес? — спросил барон.

Оба отрицательно покачали головами. Взгляд барона застыл на камнях, закрывающих скрытый проход. Он уже было открыл рот, чтобы сказать, куда она скрылась, и послать этих двоих по ее следу, но передумал и промолчал.

Чайлд понял, что барон предпочитает держать некоторые вещи в секрете от своей свиты. То ли он не доверял до конца этим двоим, то ли счел эту затею бессмысленной, но в любом случае он понимал, что Чайлд видел потайной ход.

— Однако она стала достаточно материальной, чтобы трахаться, — заметила миссис Грасачева.

— Это я уже понял, — сухо отозвался барон. — Ключ Магды исчез. Чайлд, ключ у вас?

Чайлд отрицательно покачал головой. Игеску подошел к двум молодым людям, они пошептались, затем, как близнецы, парочка повернулась спинами друг к другу и, пригнувшись, медленно разошлась в разные стороны по коридору, осматривая пол в поисках ключа. Барон вернулся.

— Хватит пялиться на его член, лучше помоги найти ключ.

— Вот он.

Она нагнулась, взяла ключ и тяжело поднялась, охая.

Взяв ключ, барон убрал его во внутренний карман смокинга.

Чайлд сжал губы. Теперь у него нет никакой возможности выбраться, если только Долорес не вернется за ним. Это был его единственный шанс.

Барон вышел. Через несколько секунд в камеру вернулись молодые люди. У парня был ключ от ошейника. Они расстегнули ошейник и, держа Чайлда за руки, потащили его по коридору. Миновав несколько закрытых дверей, они толчком открыли нужную дверь и затащили его в комнату. Эта комната была такой же маленькой, как и его камера. Стены здесь были обиты дубовыми панелями, потолок выкрашен светло-голубой краской, а пол покрыт толстым персидским ковром с узором из знаков свастики, заключенной в круг. Несколько ошейников болтались на цепях, прикрепленных к железным скобам, вделанным в стены. Чайлда опять приковали.

Возникший из ниоткуда барон глянул на часы:

— Теперь, когда она материализовалась, мы сможем с ней справиться. Все имеет свою оборотную сторону. Став опасной, она стала и уязвимой. Мы с ней справимся. Я собираюсь собрать всех наших.

Миссис Грасачева надула губы.

— Магда вышла из строя, я думаю…

— Через полчаса, не больше, она очнется, — сказал Игеску. — Я пошлю за тобой кого-нибудь сюда вниз, тебе не следует ходить одной.

Толстуха скривилась. Словно волна прилива прокатилась по ее жирному телу.

— Ты думаешь… Я… должна опасаться? Что, мне угрожает опасность? — Она рассмеялась.

— Мы все в опасности. А что с этим делать, — он указал большим пальцем на Чайлда, — я еще не решил. Он каким-то образом причастен ко всему происходящему. Возможно, Долорес ждала все эти годы кого-нибудь вроде него. Через полчаса все прояснится, и не затискай его, он мне еще понадобится.

Барон вышел, закрыв за собой дверь. Миссис Грасачева принялась раздеваться. У Чайлда подкосились ноги.

ГЛАВА 16

Он прямо сказал ей, что она зря тратит на него время. Он не стал говорить, что даже если бы он не был выжат досуха, то все равно у них ничего бы не получилось. Огромные свисающие груди, большой дряблый живот, слоновьи ноги вызывали отвращение.

— Эта сука-призрак высосала тебя насухо, правда? Женщина засмеялась. Когда она подошла, Чайлда чуть не стошнило от запаха перегара. Она принесла с собой в большой сумке бутылку виски и бутылку вина. Она побрызгала вином на живот и гениталии Чайлда, встала на колени и стала слизывать капли. Пенис Чайлда не реагировал. Она вскочила с колен, как огромный валун, выброшенный из жерла вулкана во время извержения, и ударила кулаком Чайлда в челюсть. Мощный удар отбросил его к стене, в глазах все поплыло.

— Ты, задница, хоть и похож на Джорджа, но ты не такой, каким он был! — Она покопалась в сумке и извлекла из нее двухдюймовую серебристую палочку. — Как только это окажется в тебе, ты станешь поживее.

Улыбаясь, она приближалась к нему. Чайлд дернулся назад, замахнулся, но она, смеясь, перехватила его запястье и стала выкручивать ему руку. С криком Чайлд рухнул на колени, цепь натянулась, и он начал задыхаться.

Когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что его развернули лицом к стене. Что-то — он знал, что это серебристая палочка, — было засунуто глубоко ему в анус.

— Ты никогда ничего подобного еще не испытывал, малыш, — напевала она. — Никогда! Этой ночи тебе не забыть до конца жизни.

Сначала в прямой кишке было жжение, затем появилось такое чувство, что ему в задницу засунули сосульку. Чувство холода ползло по внутренностям, словно ледяная змея. Вот уже его яички превратились в весело позванивающие ледяные колокольчики. Жидкий азот пульсировал по всем сосудам в теле Чайлда. Ледяной холод сковал ему ноги, медленно стал подниматься по позвоночнику, достиг основания черепа. Клетки мозга начали превращаться в ледяные кристаллы, ледяные сосуды пениса заполнялись наполовину замерзшей кровью. Только теперь миссис Грасачева повернула его лицом к себе, опустилась на слоновьи колени и принялась посасывать его член. Она похрюкивала, совсем как свинья, жующая кукурузный початок. Ее челюсти не двигались, она работала только губами, обхватив ими член. Чайлд не чувствовал ничего, как будто ему в член вкололи солидную дозу морфия. И хотя в его мозг не поступало сигналов от пениса, пенис реагировал на прикосновения. Как пиявка, присосавшаяся к ее языку, он наливался кровью.

Когда он стал твердым, миссис Грасачева сказала:

— Ты сейчас никуда отсюда не уйдешь.

Она открыла замок ошейника и спрятала ключ в сумку. Чайлд попытался броситься к двери, но не смог пошевелить ногами.

Она улеглась на полу, широко расставив ноги — словно воды Красного моря отхлынули и образовали проход для Моисея и его людей.

— А теперь ешь меня! — приказала она.

К своему удивлению, Чайлд повиновался, хотя его мозг посылал в нервы приказы не слушаться ее указаний. Он опустился на пол и припал к ее срамным губам.

— Не так, идиот, валетом!

Чайлд вскарабкался на нее и развернулся. Она медленно глубоко засосала его член. Он коснулся языком ее «маленького пениса». Этим «маленьким пенисом» был клитор. Никогда раньше ему не приходилось видеть такого большого клитора. Ему пришлось потрудиться, чтобы добраться до него сквозь жировые складки. Он лежал на ее животе как на холме, свесившись головой вниз.

От всего этого он испытывал только глубокое отвращение, но, как автомат, послушно выполнял все ее приказы.

Повинуясь очередной команде, он развернулся и ввел свой пенис во влагалище. Он начал совершать тазом медленные ритмичные движения, затем по ее команде увеличил темп. Она начала стонать и охать, мотая головой из стороны в сторону и выкрикивая что-то на неизвестном языке. Время от времени женщина привставала, ворочала огромными бедрами, щипала ему соски.

Чайлд потерял счет времени. Наконец она повалила его на ковер, уложила на спину, а сама навалилась сверху, усевшись на пенис. Она двигала своим огромным животом так быстро и легко, словно играла детским воздушным шариком, болтающимся в воздухе на ниточке. Судя по ее приступам неистовства, у нее было не меньше сотни оргазмов. Притомившись, она слезла с него и, отойдя в сторону, достала из сумки бутылку виски. Способность управлять своим телом начала медленно возвращаться к Чайлду. Ему удалось повернуть голову так, чтобы посмотреть, что она делает. Она сидела на ковре, облокотившись о стену, и пила из бутылки. Она была похожа на кучу теста, в которую замешали слишком много дрожжей.

Прикончив бутылку, женщина посмотрела на часы:

— Я здесь уже сорок пять минут, Игеску будет в ярости. Что-то тут не так. он должен был прислать за мной.

Она открыла дверь и выглянула в коридор.

Чайлд попытался вскочить, чтобы, кинувшись на нее, сбить ее с ног, но ему удалось только медленно подняться на ноги, которых он по-прежнему не чувствовал.

Видя, что он начинает шевелиться, она спросила, снова запирая дверь комнаты на ключ:

— Чувствуешь, как суппозиторий горит у тебя в заднице?

— Нет, только холод и тяжесть.

— Сейчас у тебя будет такое чувство, словно тебе в задницу засунули горящую паяльную лампу!

Тело ее сотрясали приступы гомерического хохота.

— Это средство действует так забавно! Когда мы любили друг друга, ты ничего не чувствовал, но сейчас начнется такое! — Она опять посмотрела на часы. — Возможно, я смогу задержаться. Игеску, наверное, забыл обо мне. Или он решил дать мне еще время поиграть с тобой. Стой, где стоишь, Джордж, мой сладенький пирожок. Сейчас я тебя приготовлю, и мы опять повеселимся.

Как прилив сменяется отливом, холод и тяжесть превратились в жар и легкость. Как только холод стал уходить, на его место пришел жар. Горячая лава разлилась по коже и стремительно ринулась внутрь тела, горячие потоки встретились там, куда был засунут суппозиторий. Анус обожгло, будто туда залетел раскаленный метеорит.

Чайлд закричал от боли.

— Ну вот, началось.

Она бросилась на Чайлда, держа в руке новую серебристую палочку. Жир под кожей колыхался, как свободная куртка в ураган. Чайлд, упреждая события, бросился в атаку, нацелившись на ее уши и собираясь оторвать их. Он решил пробиваться к двери. Даже если бы он был в форме, она все равно была бы сильнее, не говоря уже о том, что она была в другой весовой категории. Однако план его удался, и он с разбегу вцепился руками ей в уши и рванул вниз. Он уткнулся лицом в грудь и вцепился зубами в какой-то нарост. Она закричала от боли. Нарост, когда Чайлд его выплюнул на ковер, оказался соском с висевшим на нем куском белой кожи. Пошатываясь, Чайлд поднялся, его плечи болели, голова кружилась. Она вопила во все горло, катаясь по полу и обеими руками держась за искалеченную грудь.

Чайлд не стал дожидаться, когда она полностью придет в себя от удара о пол, но, когда она подкатилась к нему, с силой ударил ее ногой в пах. Большой палец ноги угодил ей в щель. Она вскрикнула от боли, ухватила его ногу рукой и дернула. Чайлд рухнул поперек ее живота. Она попыталась схватить его за яички, но он увернулся, сжал ее грудь и дернул, затем скатился по животу, как по горке, вниз, увернулся от ее брыкающихся ног и подпрыгнул вверх. Он ударил ее сверху обеими пятками по лицу, расплющив нос. Брызнула кровь. Он опять подпрыгнул и приземлился обеими ногами ей на живот. Ноги глубоко погрузились в мягкий жир. Она со свистом выпустила воздух, у Чайлда от перегара сперло дыхание. Он прыгнул в третий раз — опять на лицо. От носа ничего не осталось, глаза закатились и были видны только голубоватые с красными прожилками белки. Она широко раскрывала рот, ловя воздух.

В этот момент все его чувства ожили. Связи в нервах восстановились. До сих пор он только лишь отстраненно наблюдал за собой, ничего не ощущая, как будто его чувства были отделены от рассудка стеклом. Теперь стекло исчезло, и в сознание начали поступать запоздалые ощущения. С некоторым опозданием он осознал, что ощущает свой член у нее во рту, потом между ее грудями, потом во влагалище.

Он обнаружил, что у него эрекция, опоздавшие оргазмы начали сотрясать его тело. Чайлд в судорогах рухнул на пол.

Беспомощный, он только извивался, не в силах подняться.

ГЛАВА 17

Когда он обрел над собой контроль, то поднялся и побрел к двери. Хотя эякуляции прекратились, его член оставался напряженным. Стараясь не обращать на это внимания, он открыл дверь. Миссис Грасачева тихо лежала на спине, раскинув руки и ноги, открыв рот и закатив глаза. Было такое впечатление, что у нее в глазницах были сваренные вкрутую яйца вместо глаз.

Рядом с ней на ковре лежал кусок дерьма. Так что, по-видимому, он обосрался от страха, хотя и не заметил, когда это произошло. Он обошел дерьмо и пошарил в сумке. Там лежал ключ от двери. Он открыл дверь и, захватив сумку, пошел туда, где, по его представлениям, очнулся после падения с лестницы. По пути он решил обследовать все комнаты, мимо которых шел. Там могли находиться другие узники. Возможно, в одной из них содержали Сибил. Три двери были не заперты, там не было ничего интересного. Еще три двери ему удалось открыть ключом, найденным в сумке. Первые две комнаты были маленькими, с обитыми чем-то мягким стенами и полом. Третья комната была обставлена современной мебелью, там находился цветной телевизор и бар с выдвижным столиком, наполненный разнообразными напитками; там же лежали пачки сигарет, коробки е марихуаной, стояли бутылочки с разноцветными пилюлями. Это было похоже на комнату отдыха. Обитатели дома здесь отдыхали в перерывах в работе, выполняемой в соседних комнатах. Здесь же стоял большой комод с зеркалом. Он открыл верхний ящик в надежде найти одежду. Его поиски были прерваны близким к эпилептическому припадку оргазмом с эякуляцией. Он прошел в ванную, привел там себя в порядок, выпил несколько стаканов воды и вернулся к комоду.

Там он обнаружил несколько безрукавок и спортивных трусов. Чайлд подобрал подходящие ему по размеру, но почувствовал, что у него снова начинается эякуляция, и придется опять менять трусы. Чтобы не промокнуть, он приспустил трусы, выставив вперед свой напряженный член. Он смешно смотрелся в зеркале. Рыцарь с обрубленной тонкой пикой. Частный детектив, ставший публичным.

Там были еще носки. Он их надел и продолжил поиски. О, если бы здесь было еще и оружие! Увы, с этим ему не повезло.

Два нижних ящика были набиты плоскими полупрозрачными пакетами, чем-то наполненными. Содержимое одного он вытряхнул на пол. Из пакета вылетело что-то, похожее на прозрачный флаг, длиной футов шесть. У этого предмета с одного края были густые волосы. Рядом с волосами помещался маленький красный клапан, как у детских надувных игрушек.

Чайлд надул предмет, ослабев от напряжения еще до того, как закончил свое дело.

Каким-то образом с Колбена сняли кожу, чтобы изготовить из нее надувную оболочку Все физиологические отверстия— рот, анус, искалеченный пенис — были зашиты кусочками кожи. Глаза Колбену нарисовали, губы были тщательно прорисованы и раскрашены в телесно-красный цвет Лобковые волосы остались на месте, что в сочетании со швом, проходящим между ногами, придавало ему сходство с женщиной.

У Чаилда не было времени выпускать воздух из оболочки Колбена, он просто оттолкнул ее в сторону, и она, как отвязавшийся надутый воздушный шарик, по спирали взлетела к потолку, затем отскочила в угол комнаты. Тут полуопавшая оболочка под весом волос и клапана опустилась на пол и осталась стоять головой вниз. Чайлд принялся лихорадочно осматривать содержимое других пакетов. В одном из них он нашел кожу с головы Бадлера. Он предположил, что волчица во время съемок фильма так искусала его тело, что оно стало непригодным для изготовления полноценной оболочки.