Иисус на Марсе

Филип Хосе Фармер
Иисус на Марсе

ГЛАВА 1

      Система ущелий Валлис Маринерис темнела на красном теле раной. На три тысячи миль тянулась она вдоль экватора Марса, достигая в самом широком месте пятидесяти миль и уходя на несколько миль в глубину. Она была похожа не только на глубокий разрез на трупе, но и на колоссальную тысяченожку — ее ногами были каналы, вьющиеся по горам к широкому разлому, а щеточками на ногах — их притоки.
      Как с невероятно высокой горы, смотрел Ричард Орм с «Ареса», находящегося на стационарной орбите. На юге задували резкие ветры, несущие высокие ледяные облака и низкие тучи красной пыли, затягивающие часть системы ущелий, которая была целью экспедиции. Ричард отвернулся от иллюминатора и подплыл к Мадлен Дантон. Она сидела возле обзорного экрана, пристегнутая за пояс к привинченному к палубе креслу. За ней плавали Надир Ширази и Аврам Бронски, вцепившись руками в спинку ее кресла и глядя на экран из-за ее спины.
      Орм схватился за плечо Ширази, развернулся и замедлил движение. На экране был туннель, который спутник сфотографировал пять лет назад. Кровля его — когда-то тонкий слой скалы — провалилась, и открылся проход шириной десять футов, двадцать футов в высоту и восемьдесят футов в длину.
      Пыльная буря из иллюминатора казалась сплошной стеной, но на снимках, передаваемых на борт высаженным два года назад роботом-вездеходом, видимость была футов на пятьдесят. Дальше все скрывалось в красной дымке.
      Пол туннеля тоже медленно покрывался пылью. С одной стороны туннель уходил в темноту под еще не рухнувшую кровлю, с другой, еле различимая сквозь пыль, виднелась дверь. Она была сделана из чего-то темного, что могло оказаться металлом или камнем. Судя по гладкости, дверь была предметом промышленного производства.
      На черной поверхности выделялись два больших оранжевых знака: греческие буквы, прописные тау и омега.
      На овальном лице Дантон не отражалось ничего. В ястребиных же чертах лица Ширази было такое напряжение, что Орму представилась хищная птица, заметившая на земле кролика.
      На темном симпатичном лице Бронски застыла улыбка.
      На его собственном черном лице, предположил Орм, можно прочесть какой-то намек на экстаз.
      Сердце у Орма застучало сильнее, и если бы к нему были присоединены датчики, то через одиннадцать с половиной минут центр в Хьюстоне зафиксировал бы учащение пульса. Но Орм уже был одет в прыжковый костюм. Через два часа — запуск. К тому времени ветер внизу должен был, согласно прогнозу, перейти в легкий бриз.
      — Давайте посмотрим на корабль, — предложил Орм.
      Дантон отстучала приказ на лежащей перед ней миниатюрной консоли. Камера поднялась вверх, показав темные контуры, неясно видимые сквозь пыль, уходящие на милю вверх стены разлома, и наконец — что-то массивное. Даже не корабль, а лишь намек на него, призрак.
      К нему полз вездеход. Прошли минуты, и закругленные обводы предмета стали яснее. Дантон остановила робота устным приказом. Теперь стал виден тот округлый предмет, что привлек шесть лет назад внимание спутника, вызвав на земле ошеломление и возбуждение, из-за которого и была послана на красную планету первая экспедиция с участием людей.
      — Сотни раз смотрел я на это с Земли, — сказал Орм. — И все равно не верю. Космический корабль!
      Никто ему не ответил. Было понятно, что он говорит, просто чтобы сбросить напряжение.
      Давно ли приземлился или упал здесь этот корабль? Сто лет назад? Тысячу? Сколько лет прошло, пока не скрыл его оползень выветренного камня? И сколько еще лет прошло, пока часть скалы не разрушилась, обнажив лишь малую часть колосса? Или корабль был намеренно скрыт своим экипажем под слоем камней?
      Если бы не любопытство одного австралийского ученого, его подозрение, что темный предмет на фотографиях выглядит неестественно, и не его настойчивость, корабль могли бы так и не заметить. Его могли бы никогда не найти. Но потом обнаружили вскрывшийся туннель, и через три года на Марсе приземлился робот для осмотра на месте. И мир встрепенулся.
      Ричарду Орму, родившемуся в Торонто, Канада, в 1979 году, было тридцать лет, когда ИАСА неохотно признала, что закругленный предмет имеет несомненно искусственное происхождение. Ричард смог понять, что за этим последует, и сделал все от него зависящее, чтобы стать членом экспедиции. Кто будет четвертым членом команды и ее капитаном — он или австралийский астронавт — было решено броском монеты. Проигравший улыбнулся и поздравил победителя, но в тот же вечер напился и был сильно изувечен в автомобильной катастрофе. Орм понимал, что его вины здесь нет, но от неприятного чувства отделаться не мог. Частично это чувство было связано с радостью, которую он ощутил из-за своей победы.
      Орм взглянул на хронометр и объявил:
      — Пора начинать следующую фазу.
      Дантон осталась у консоли, Бронски и Ширази стали помогать Орму натягивать скафандр. Тем временем Дантон с легким французским акцентом передавала на Землю поток данных о внешней среде и ходе подготовки к высадке. Это было не просто, потому что из-за временной задержки все вопросы с Земли приходили позже передачи той информации, к которой они относились. И Мадлен приходилось помнить, что она говорила двадцать минут назад.
      Их слушал весь мир. И будет слушать и дальше при каждой возможности. Операция должна была пройти гладко — все действия отработаны в многочасовых тренировках на Луне, — но тем не менее всегда существует возможность неполадки электромеханики.
      Наконец Орм и Бронски перешли через люк в посадочный модуль — «Барсум». Глава ИАСА в детстве начитался Эдгара Раиса Берроуза, И звали его Джон Картер — как героя ранних книг Берроуза о Марсе, который вымышленные туземцы называли Барсум. Именно Картер первым предложил это название и предпринял необходимые политические шаги, чтобы его приняли. Те, кто хотел назвать модуль «Тау омега» — по двум символам на двери туннеля, — проиграли при голосовании еле заметным меньшинством.
      После получасовой проверки Орм дал команду на запуск. На слабой реактивной тяге «Барсум» отделился от корабля-носителя. Орм ощутил тепло где-то в районе пупка, будто перерезали нить, связывавшую его с родной планетой. Однако на переживания не оставалось времени. Надо было сосредоточиться на выполнении задачи — ориентировать модуль относительно поверхности и постоянно отслеживать характеристики полета. Ричард должен был стать безупречной машиной, а благоговение и изумление вместе с экстазом достижения цели надо отложить. На это еще будет время после приземления. И то если все будет в порядке.
      Команда тренировалась на Земле на куда более мощной машине, которая могла справляться с большей гравитацией и более плотной атмосферой. И на Луне они тоже тренировались; там притяжение было куда слабее земного, а атмосфера практически отсутствовала. Здесь же атмосфера, хотя намного менее плотная, чем земная, была существенным фактором. Но теория посадки на Марс была разработана так тщательно, а экипаж был настолько тренирован в имитируемых условиях, что на практике проблем не должно было возникнуть.
      Четыре дня экипаж «Ареса» ждал, пока уляжется ветер. Теперь наконец высокие ледяные и низкие пылевые тучи стали оседать, и лишь отдельные перистые облака висели между кораблем и планетой, а состояние атмосферы на поверхности не должно было создать трудностей.
      Красный шар быстро рос. Исчезла из виду вершина Олимпа — вулкана высотой в пятнадцать с половиной миль и площадью со штат Нью-Мексико. Расширился и ушел за горизонт хребет Тарсис, похожий на колоссального динозавра с роговыми пластинами на спине. Перед космонавтами ширилась пропасть Титония глубиной в несколько миль и шириной в сорок шесть миль, часть системы ущелий Валлис Маринерис.
      На двадцать секунд, пока корабль проваливался в ледяное облако, их окружила белизна. На востоке лежала тень, марсианская ночь, надвигавшаяся почти с той же скоростью, что и на Земле. Нос корабля погрузился во тьму и страшный холод. Но и его поверхность тоже была не особенно раскаленной: после приземления температура обшивки составляла всего плюс двадцать по Цельсию.
      Орм развернул посадочный модуль носом на запад, и разреженный, хотя и сильный ветер понес их на восток. Капитан подрегулировал двигатели, чтобы уравновесить напор. «Барсум» спускался, и воздух, как заметил Орм, становился плотнее, хотя скорость ветра была уже не та, что в высоких слоях. Он уменьшил тягу двигателя, и индикатор показал, что «Барсум» выдерживает заданный угол движения. Прямая, проведенная под этим углом от корабля, упиралась в дно пропасти Титония — точку посадки.
      Время шло. Орм загружал данные в передатчик, и они отправлялись на Землю вместе с фотографиями приближающейся поверхности Марса и двух космонавтов в этом материнском чреве из облученного пластика.
      Под ними, как пасть, открывался разлом. Широкие склоны вулканов ушли за горизонт, и модуль уже находился ниже величественно вздымающихся утесов. На них еще падал слабый, но яркий солнечный свет красной планеты. И лишь когда солнце снизится, космонавты окажутся в тени западной стены.
      Орм, глядя время от времени в иллюминатор, видел металлические изгибы другого корабля, погребенного под слоем почвы. Красноватые камешки и более тонкая субстанция — пыль — смешались с выветренным материалом стен каньона. Здесь ветер был слабее, что облегчало задачу Орма.
      В порыве чувств Бронски забыл английский и заговорил по-польски. Это был когда-то его родной язык — французский он выучил только в десять лет, когда его родители сбежали в Швецию и оттуда — в Париж. Он тут же спохватился и перевел свои слова:
      — Это и в самом деле искусственный предмет! Это корабль!
      Орм хотел сказать, что еще предстоит узнать, корабль или нет, но не было времени комментировать. И к тому же он чувствовал, что Бронски прав.
      Модуль твердо встал на все шесть ног, чуть присел, когда телескопические стояки самортизировали удар, и снова приподнялся, когда они выпрямились. Орм отключил тягу и минуту сидел, ощущая слабое притяжение Марса и слушая тишину. Потом радостно крикнул:
      — Эй, марсиане! Мы здесь!
      Было у него заготовлено много всяких изречений, некоторые весьма поэтичные, но он решил пока послать их к черту и сказал первое, что пришло на ум.
      В тишине раздался голос Дантон:
      — Поздравляю, командир!
      Орм даже удивился, когда вдруг руки Бронски обхватили его сзади и голос рявкнул в уши:
      — Мы это сделали, о Господи!
      — И Он тоже здесь, — ответил Орм, имея в виду именно то, что сказал. — Хотя местность тут и похожа на мастерскую дьявола.

ГЛАВА 2

      Орм отстегнулся и медленно встал, помня, что гравитация здесь слабее земной. Выглянув в иллюминатор, он передал краткое описание картины. Модуль стоял в трехстах футах от края склона в зоне, изученной с «Ареса». Тут было не слишком много каменных обломков по сравнению с дном каньона, и ноги посадочного модуля не попали ни на один из них, а встали на очищенную недавними ветрами от пыли скальную поверхность. В верхнем иллюминаторе было видно небо, светло-синее, испещренное хвостами перистых облаков. К модулю приближался исследовательский робот «РЕД-2» — тот самый, который первым обнаружил две греческие буквы на двери туннеля. Дантон дала ему команду подойти к «Барсуму» поближе и передать изображения космонавтов, когда они выйдут из модуля С «Ареса» эти изображения отправятся на спутник ИАСА и с него — на Землю.
      В восьмистах футах за роботом находился невидимый теперь туннель, Бронски с Ормом взялись за работу. Застегнув и проверив скафандры и шлемы, они втиснулись в тесную декомпрессионную камеру и закрыли внутренний люк. Орм включил манометр и нажал кнопку. За три минуты давление в шлюзе снизилось до уровня внешнего. Тогда Орм открыл наружный люк и развернул металлический трап. При такой тяжести можно было свободно спрыгнуть на почву в четырнадцати футах внизу, но это было запрещено. Никаких случайностей.
      Спустившись по трапу спиной вперед, Орм ступил на скальное основание и повернулся. У него кружилась голова, и не от пониженной гравитации. Он, Ричард Орм, чернокожий канадец, — первый человек, ступивший на поверхность красной планеты. Что бы ни произошло потом, он навсегда останется в истории как первый человек на Марсе.
      Вездеход — похожая на металлическое насекомое машина — уже транслировал кадры уникального события. Как он, Ричард Орм, первый из землян, ступает на древние скалы чужой планеты.
      — Эх, Колумб, был бы ты здесь! — произнес Орм, четко осознавая, что ровно через одиннадцать с половиной минут это услышат миллиарды. И потому следующую мысль вслух не произнес:
      «Ты наложил бы полные штаны от страха».
      Старому мореплавателю такое даже и присниться не могло.
      — Далеко же мы ушли за пятьсот двадцать три года! — добавил он.
      Но развивать мысль не стал. На Земле многие поймут, что он хотел сказать, и объяснят остальным.
      По трапу спустился Бронски, огляделся. Орм подозвал его, и они занялись разгрузкой. Из трюма в днище корабля достали трос, бур и сонар. С помощью последнего проверили, что место посадки представляет собой твердую скалу, вполне способную удержать якорь. Бронски пробурил базальт и отсоединил бур от источника питания. Трос закрепили на торчащем из скалы конце бура, Орм приготовил цементный раствор и влил его в зазор между буром и стенами скважины.
      Ожидая, пока схватится быстро затвердевающая масса, Орм и Бронски подошли к серебристому металлическому закруглению, выдающемуся из груды камней. Стоя под огромной дугой и глядя на нее, Орм ощутил нечто вроде благоговения. Если это был корабль — а это несомненно было так, — то он должен был быть размером с древний пассажирский лайнер, вроде «Куин Мэри», или с дирижабль «Гинденбург».
      Кто бы ни был его строителем, он обладал источниками такой энергии, которых не было на Земле. Чтобы поднять этого монстра с планеты в космос, провести через межзвездное пространство и посадить здесь, нужна была такая мощь, что даже при мысли о ней голова кружилась.
      Сколько же пролежал он на дне этого необъятного каньона? Долго, должно быть, чтобы успела выветриться стена и похоронить его под обломками камней. И еще дольше, чтобы другая сила — может быть, долгие и сильные ветры — смела обломки с этой части корабля.
      Но, может быть, именно эта секция корабля никогда и не была скрыта. Спутник наблюдения много раз ее фотографировал, но не заметил ее никто, пока не обратил внимание Лэкли — тот самый австралиец.
      А может быть, кто-то начал раскапывать корабль, и что-то ему помешало.
      При этой мысли по спине Орма пробежал холодок. Он непроизвольно обернулся. Группы марсиан, подкрадывающихся к нему сзади, он не обнаружил. И засмеялся.
      — Чему смеешься? — спросил Бронски.
      — Ничего конкретного. Просто… Неважно. Может, от радости. Вытащи-ка этот прибор, — он повернулся к Бронски спиной, и тот вытащил коробку из цилиндра на спине его скафандра.
      Это была миниатюрная лаборатория для физико-химических исследований. Поставив ее на землю, Бронски открыл крышку и начал вместе с Ормом выполнять анализы с быстротой, приобретенной долгими тренировками. Закончив, Орм доложил о результатах:
      — Дверь с виду металлическая. Как показал аудиометр — вы это слышали, — внутренность полая. При ударе стальным молотком звенит. На поверхности не оставляет царапин даже алмаз. Азотная кислота не оставляет следа. Использовать лазерный луч мне не хочется, чтобы воздух не повредил содержимое — если оно там есть. Материал корпуса, чем бы он ни был, земной науке неизвестен.
      Бронски вернул коробку в цилиндр, и космонавты пошли обратно к «Барсуму». Цемент уже схватился. В разреженном воздухе при давлении, эквивалентном давлению земной атмосферы на высоте десяти миль, вода испарялась быстро. Поднимающийся пар в сумеречном свете был невидим.
      Орм выбрал слабину и натянул трос. Теперь даже ветер со скоростью двести пятьдесят миль в час — не слишком вероятный на дне каньона — не сможет сдвинуть модуль с места.
      Надир Ширази, сменивший у микрофона Дантон, спросил:
      — Как самочувствие? Желаете отдохнуть перед походом в туннель?
      — Слишком я завелся, чтобы сейчас останавливаться, — ответил Бронски. — Я бы предпочел продолжать.
      Из трюма, откуда они доставали материалы для якоря, вынули еще складную алюминиевую лестницу и ящик с взрывчаткой. Орм взвалил ящик на плечо и вместе с Бронски направился к отверстию туннеля. Робот-вездеход шел за ними, держа их под наблюдением главного сканера и передавая изображение экипажу «Ареса» и миллиардам жителей Земли. Орм снял с плеча ящик и открыл крышку. Вынув оттуда мощный фонарь, он осветил стены туннеля. Держась сзади и слева от людей, вездеход следил за лучом света своими камерами.
      Раньше Орм уже много раз видел показанный роботом провал туннеля. Но теперь он видел его не на экране, а воочию и ощутил тот же легкий озноб, что и в первый раз, когда увидел туннель в лаборатории в Хьюстоне. В дальнем конце громоздилась куча камней — обломков обвалившейся кровли. Предполагалось, что за ней находится еще одна дверь. Пол был усыпан каменными осколками, большими и малыми. На другом конце виднелась дверь, нижняя четверть которой тоже была завалена обломками. Камни покрывала красная пыль, но слой ее был тонок — кровля обвалилась не слишком давно.
      Что вызвало обвал? Не было ни одной теории, выдерживавшей критику. Туннель был слишком далеко от скальных стен, с которых могли бы сорваться большие глыбы, и при этом ни в самом туннеле, ни рядом с ним таких крупных обломков не оказалось. К западу лежало несколько больших валунов, но они были принесены бегущей по каньону водой в очень уж отдаленном прошлом.
      Один ученый предположил, что кровлю мог пробить небольшой метеорит. Но нигде вокруг не было и следов кратеров от удара — ни малых, ни больших. Да и очень уж невероятно было, что какой-то шальной метеорит попал в такой узкий разрез и обнажил туннель, который иначе никогда не открыли бы.
      Орм направил луч фонаря на оранжевые буквы на тускло-черном фоне двери. Огромные литеры — тау и омега. Но знал ли греческий тот, кто их здесь написал? Возможно, эти буквы настолько просты по начертаниям, что другие разумные существа тоже их используют? В конце концов, значки Т и ? могут прийти на ум всякому, кто решит создать алфавит. Если, конечно, это символы какого-то алфавита. Они могут быть элементами слоговой азбуки или иероглифами, вроде китайских. Может быть, это математические символы.
      Орм махнул рукой Бронски, пропуская его вперед. Пусть он не был первым человеком, ступившим на Mapc, зато будет первым, кто коснулся двери туннеля.
      Вездеход теперь стоял у самого провала, направив одну камеру на Орма, а другую — на француза. Когда Бронски спустился, Орм бросил ему ящик. Тот легко его поймал, и Орм спустился следом.
      Бронски вскарабкался на кучку камней и теперь рассматривал дверь. Орм подошел, поднял камень размером с голову и выбросил его сквозь дыру в кровле, убедившись предварительно, что не заденет вездеход. Бронски спустился ему на помощь. За пять минут они расчистили дверь. В свете установленной на треножнике лампы Бронски снова достал коробку из цилиндра за спиной у Орма. Анализ показал, что дверь сделана из стального сплава.
      — Она очень плотно пригнана к проему, — сказал Орм — Очевидно, она герметична и предназначена как раз на такой случай — повреждение секции туннеля.
      Дверь, в отличие от оболочки предполагаемого космического корабля, была толстой При ударе молотком пустота за дверью не обнаруживалась.
      — Можем попробовать выбить ее взрывом, — сказал Орм. — Но мне представляется, проще пройти на кровлю следующей секции и прокопаться внутрь.
      Они вышли из туннеля и вернулись к посадочному модулю Орм начал уставать, а это значило, что Бронски выдохся еще сильнее. Орм был ростом всего пять футов восемь дюймов, но зато весил сто девяносто фунтов при земном тяготении, и все это были мышцы без лишнего жира. Тощий Бронски двигался быстро, но за капитаном все же не успевал.
      Орм предложил во время отдыха поесть и даже вздремнуть, но француз отказался.
      — Никак не могу оторваться.
      Но Картер со своего командного пункта в Хьюстоне приказал им подключиться к мониторам, а посмотрев на показания, заявил:
      — Вам, ребята, надо подзарядить аккумуляторы. Вы и в самом деле выдохлись.
      Когда эта команда пришла, они уже поели. Час отдохнули в откинутых креслах. Орм для засыпания воспользовался альфа-волновой техникой, но даже при этом, как показали мониторы, заснул только через двадцать минут. Сам же Орм мог бы поклясться, что не сомкнул глаз.
      Через двадцать минут они вернулись к туннелю. В восемнадцати дюймах за дверью Орм с помощью бура с лазерной насадкой прорезал отверстие в кровле. Когда лазер пробурил камень, инструмент выбило и отбросило давлением сжатого воздуха. Ожидавший этого Орм заранее отступил в сторону. И все равно бур чуть не вырвало у него из рук.
      Он тут же стал сверлить еще пять отверстий, расположенных по окружности диаметром три фута. Можно было соединить отверстия лазерным резаком и дать вырезанному куску упасть вниз, но надо было экономить энергию, и потому Орм заложил в отверстия гелигнитовые заряды и подорвал их издали от аккумуляторного устройства. Вверх взлетели обломки скалы и дым. Они поднялись выше, чем это было бы на Земле, но дым рассеялся быстрее, и быстрее осела пыль.
      — Если система герметизации автоматическая и все еще работает, то туннель снова будет перекрыт, — заметил Орм. — И дверь открывать все равно придется. А тогда будет загерметизирована следующая секция, и у нас не хватит материалов пройти через столько дверей.
      Если туннель шел по прямой, то он уходил под стену каньона. Орма с Бронски накрыло тенью западной стены, и стало холоднее. В скафандрах это не ощущалось, но они были громоздки и неуклюжи из-за прикрепленных к ним приспособлений. Внутри каждого скафандра имелась емкость с водой, из которой можно было пить через трубку, склонив голову набок внутри шлема. У каждого из космонавтов эта емкость еще оставалась полна до половины. Имелся также прикрепленный к ноге пузырь, в который можно было мочиться.
      И все же после того как сонар подтвердил, что туннель уходит под скалы, Картер приказал им вернуться на ночь в модуль.
      — Поэкономите энергию в фонарях, работая при свете дня. И мы вас будем лучше видеть.
      Орму не хотелось соглашаться, но пришлось. Подтвердив еще раз, что туннель уходит под стену каньона, он велел Бронски возвращаться.
      — Завтра будем работать полный день. Отдохнем. Посадка много сил отняла. Хоть мы и тренировались в полете на «Аресе», все равно сейчас не в лучшей форме. Нулевая гравитация — вещь коварная и за долгое время сильно ослабляет.
      — Да, — согласился Бронски.
      По тону его было ясно, что он это знает, и Орм знает, что он это знает. Но уж лучше повторять банальности, чем слушать тишину. Уже показались звезды, сияя ярче, чем в плотной атмосфере Земли. Смотреть на них со дна каньона было как стоять на дне колодца. У здешних звезд был зловещий вид, будто им не нравилось присутствие двоих непрошеных гостей.
      Орм знал, что это ощущение вызвано усталостью, чувством собственной незначительности перед величием нависшей стены, невероятностью всей ситуации, а еще — чувством, что есть здесь какие-то существа, представляющие угрозу. А какую именно — он не знал, потому что люди Земли не представляли для марсиан — если они существуют — никакой опасности, и потому нельзя было придумать причины, по которой бы марсиане решили, что эти двое чужаков могут быть опасны.
      Закопанный корабль указывал на очень высокий уровень развития технологии, а туннель, по-видимому, означал, что приземлившиеся космонавты закопались под поверхность Марса. Если они смогли выжить под поверхностью, и по всему судя, очень долго, почему они не вышли, чтобы отремонтировать корабль? Это если, конечно, корабль был поврежден.
      Но не имело смысла ломать себе голову. Завтра, или послезавтра, или через неделю будут ответы.
      И все же хорошо было вернуться в модуль. Он не был самым комфортабельным или просторным из домов, но все же это была часть Земли. На этот раз Орм уснул без всяких усилий, но в середине ночи вдруг внезапно проснулся. Ему показалось, что по двойной обшивке корпуса проскрежетало что-то твердое. Поднявшись, он поглядел в иллюминаторы, но ничего не увидел, кроме темноты повсюду, лишь в прорези неба над каньоном медленно двигались звезды. Темной неясной массой стоял невдалеке вездеход — Орм принял бы его за валун, если бы не знал, что это такое.
      Пока он смотрел, из вездехода вырвалась вспышка света — луч спустился к туннелю, а затем поднялся и описал полный круг. Через две минуты свет погас. Раз в час, как запрограммировала Дантон, вездеход сканировал местность в видимом, инфракрасном и радиодиапазонах. Если бы в пределах нескольких миль показалось что-то движущееся, робот поднял бы тревогу в посадочном модуле и на «Аресе».
      Больше сон Орма ничто не прерывало. И разбудил его будильник, запущенный по радио с «Ареса». Снаружи было еще темно, но небо над каньоном побледнело. После необходимых докладов, проверки оборудования и завтрака Орм с Бронски вышли из модуля. По дороге к подножию стены Орм поглядывал на серую закругленную поверхность, выступающую из скал. Если работа с туннелем зайдет в тупик, они начнут откапывать корабль. А если и тогда после дней работы они не найдут иллюминатора или чего-то, что позволит легко проникнуть внутрь, придется пытаться резать корпус лазером.
      На Земле снятие скальных обломков, среди которых попадались довольно крупные, потребовало бы подъемного крана или приличного количества взрывчатки. Здесь же двое мужчин могли бы поднять любой камень — из тех, что были видны. К тому же им на помощь всегда могут спуститься Ширази и Дантон.
      Проходя мимо вездехода, Орм помахал рукой. Робот был похож на марсианина из научной фантастики, но он был знакомым, а потому — дружественным. Еще одно напоминание о доме.
      Через секунду Орм оглянулся. Вездеход шел за ним, как собака за хозяином. Так приказала ему заступившая на вахту Дантон. Когда Орм и Бронски спустились в проделанное ими накануне отверстие, робот вытянул гибкую руку с прожектором и камерой на конце. Он будет все время за ними следить, и двое на «Аресе» вместе с целым миром смогут наблюдать за их успехами — или отсутствием таковых.
      Орм покачал головой. Такие пессимистические мысли были не в его стиле. Он был настолько оптимист, насколько это возможно для человека в здравом уме. Однако в каждом человеке есть глубинный темный слой, который не обнаруживается никаким психологическим тестированием. О нем не знает даже сам владелец, пока не сложится ситуация, в которой этот слой выйдет к поверхности. И сейчас ситуация как раз такая. Но Орм не поддастся ей. Надо только чем-то заняться, и все пройдет.
      Он уже почти подошел к двери, которая должна была вести в следующую секцию туннеля. Будь он на шаг ближе, его могло сбить с ног, покалечить или даже убить, когда дверь распахнулась наружу.
      Будто в секции за ней взорвали заряд тротила. Орма подняло и перевернуло воздушной волной из туннеля. Оттуда ударил свет, мелькнуло что-то вроде куполообразной машины, и тут Орма ударило об землю.
      Оглушенный ударом, он беспомощно лежал минуту или две, не очень понимая, где находится и кто он такой. Раньше чем Орм смог прийти в себя, его схватили какие-то существа в скафандрах, чьи лица были скрыты темным стеклом шлемов. Они были размером с человека и имели по две руки, две ноги и по пять пальцев на руках. Двое из них подхватили Орма и поволокли к большой машине с колесами. В ушах у него звенел голос Дантон:
      — Ричард, что происходит? Ричард! Ричард, ты меня слышишь?
      Приходя в себя, он подумал: «Ты же меня видишь, разве не так?» — но не отвечал примерно минуту. Потом ему удалось произнести:
      — Я жив. И не ранен. Здесь люди… нет… вроде людей..
      Орма втолкнули в открытую дверь машины и решительно усадили в кресло. Что-то скользнуло по его груди. Он сообразил, что это металлическая полоса, обхватившая руки.
      В машину втащили отбивающегося Бронски и посадили в кресло впереди Орма. За несколькими рядами сидений находились два кресла перед приборным щитком Место для водителя и еще для кого-то. Закругленный экран давал обзор в сто пятьдесят градусов, и Орм видел, что делают захватившие их существа.
      — Мадлен! — крикнул он. — Они накладывают полосы на дверь — шесть вертикальных поперек шести горизонтальных. Кажется, на каком-то клею. Теперь они на них закрепили какой-то экран.
      Рука робота все еще свисала в проем кровли, но была видна как сквозь туман — от Орма ее отделяла мелкоячеистая сетка.
      — Теперь они что-то напыляют на экран. Они, кажется, ставят какую-то временную дверь, чтобы снова накачать воздух в секцию. Ты слышишь меня, Мадлен?
      Ответа не было. Барьер блокировал радиоволны.
      Рабочие подошли к машине сзади, где, как думал Орм, должны были храниться инструменты. Потом они залезли внутрь и разместились по сиденьям, дверь скользнула по пазам и закрылась, а машина развернулась к противоположной двери. Там она простояла минут десять, и дверь распахнулась. Машина вкатилась в другую секцию, точно такую же, но с освещением в потолке.
      Орм подумал, что Надир с Мадлен сейчас с ума сходят. А на Земле, получив от робота первые фотографии и запись его голоса, люди остолбенели. Он произнес:
      — О Боже, да будут эти люди к нам дружелюбны. Да будут они, о Господи, Твоими людьми.

ГЛАВА 3

      — Это не иначе как самая роскошная тюремная камера во всей Солнечной системе, — сказал Аврам Бронски.
      Они находились в четырехкомнатных апартаментах, вырубленных в скальной стене огромной пещеры. По стенам тянулись красновато-коричневые панели из материала, похожего на дерево. Потолок был каменный, но расписанный фресками с изображением, очевидно, ферм и домашних животных. «Марсиан» не было ни на этих фресках, ни на картинах, висящих в рамах по стенам. Это была либо абстрактная живопись, либо натюрморты, либо изображения каких-то строений и существ — то ли живущих здесь, то ли мифологических. Были среди них похожие на драконов, и был китообразный зверь с семью рогами, всплывающий из моря.