9.

Лорен снились просторные, залитые солнцем поля под синим бескрайним небом. Белоснежные облачка были из жемчуга, а листья деревьев — чистейшие изумруды. В лазурно-синих заводях плавали лебеди с глазами из оникса и золотыми клювами. Само солнце было ограненным, ослепительно сияющим топазом.

Этот фантастический мир казался Лорен уютным и безопасным, как родной дом. Она спала на лужайке, на мягкой упругой траве. Она пила нектар из чашечек цветов, что изящно покачивались на длинных своих стебельках.

В этом сне был и Арион. Он подносил к губам Лорен упоительный нектар, сладостным шепотом окликал ее, бережно гладил ее по щеке и, склонясь над нею, нежно улыбался.

Что за чудесный сон — такой живой, яркий, словно все это наяву! Девушка со вздохом опустилась на мягкое травяное ложе, вдохнула чистый, свежий, сладкий аромат и вновь закрыла глаза, решив еще подремать под лучами щедрого солнца.

Миновала, быть может, вечность. Небесная синева поблекла, обернувшись пологом кровати, мягкая трава превратилась в одеяло, которым Лорен была укутана с головы до ног, и меха, лежавшие в изголовье.

И только солнце, облачка, деревья и лебеди ничуть не изменились. Топаз и жемчуга, оникс и изумруды блистали на огромном гобелене, который висел у самой кровати. Идиллическая картина сельской жизни была вышита с таким прилежанием и любовью к деталям, что и вправду казалась настоящей.

Лорен наконец поняла, что лежит на чужой кровати и в чужой комнате. Недоумевая, она попыталась приподняться, и тут же в голове полыхнуло жгучее слепящее пламя. Лорен застонала от нестерпимой боли.

— Не двигайся, — донесся слева знакомый голос. — Тебе нужен покой, Лорен.

«Я знаю, кто это», — подумала девушка. Она осторожно повернула голову, и новая вспышка слепящей боли швырнула ее в непроглядное забытье.

Это уже нельзя было назвать сном — просто на время она перестала существовать.

Когда Лорен вновь открыла глаза, полог, осенявший ее кровать, ничуточки не изменился. Он висел на резных деревянных балках, отполированных до блеска. Ткань была серебристо-серого цвета, и этот ровный, прохладный оттенок удивительным образом успокаивал боль, от которой раскалывалась голова.

На сей раз Лорен повернулась медленно и очень осторожно. Ничего страшного не случилось, только голова заныла сильнее. Девушка окинула взглядом тонувшие в полумраке углы комнаты и увидела шевелившийся в тени темный человеческий силуэт.

Арион подошел к кровати, взял руку Лорен и прижал к губам, легонько уколов ее кожу небритым подбородком.

— Вид у тебя неважный, — сказала она и едва расслышала собственный голос, настолько он оказался слаб. Арион улыбнулся, но руки ее так и не выпустил.

— У тебя тоже, — добродушно заверил он. Лорен осторожно, затаив дыхание, повернула голову, силясь получше рассмотреть комнату.

— Ты в Элгайре, — опередил Арион ее невысказанный вопрос. — Мы доставили тебя после того, как вытащили наверх.

— Наверх?

Он умолк, и Лорен вопросительно взглянула на него, ожидая продолжения.

— А ты разве не помнишь, Лорен? Ты упала с утеса. Нам пришлось немало потрудиться, уж можешь мне поверить… — Арион говорил небрежно, почти весело, но темно-зеленые глаза оставались серьезны. — Это случилось вчера.

— Но… — Лорен испуганно вздрогнула, вспомнив то, что он сказал чуть раньше. — Я в Элгайре? Что я тут делаю?

— Повезло, что мы были на земле Морганов, — пожал плечами Арион. — Мой дом оказался ближе.

— В Элгайре… — повторила Лорен. Это слово преследовало ее неотступно, точно призрак заклятого врага. Элгайр — логово дьявола, жилище Люциферова отродья. Ее сородичи будут в бешенстве, они рванутся сюда, чтобы с боем вызволить ее.

Она попыталась приподняться, но сильные мужские руки тотчас легли ей на плечи, бережно, но властно вынуждая ее лечь.

— Пусти меня!

— Лорен! — Арион склонился к ней, озабоченно хмуря брови. — Даже и не вздумай вставать. Сейчас на тебе повязок больше, чем собственной кожи. Я не позволю тебе наделать глупостей.

Сопротивляться было бессмысленно. Арион был куда сильней Лорен, да к тому же от резкого движения боль нахлынула на нее с новой силой. Голову словно затопило жидкое пламя. Лорен вновь зажмурилась, часто и неровно дыша.

Наконец Арион отпустил ее, но теперь Лорен уже и не пыталась подняться. Все ее силы уходили на то, чтобы не потерять сознание.

— Я должна вернуться в Кейр, — сказала она, когда снова обрела дар речи.

— Это было бы неблагоразумно.

Лорен открыла глаза и увидела, что Арион стоит совсем близко. Серебристо-серый полог парил над его головой, точно облако.

— Я твоя пленница, Морган?

Он усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья.

— Нет.

«Нет» — и все! Никаких объяснений, никаких уверений в крепости их союза.

— Мне нельзя здесь оставаться, — настаивала Лорен. — Пойми же, нельзя! Я должна вернуться домой.

— Нет, — повторил Арион.

Лишь сейчас она услышала, как снаружи бьется о стеклянное окно ветер. Больше ничего — ни птичьих трелей, ни голосов в коридоре, за дверью комнаты. Словно весь мир внезапно перестал существовать и остались только они двое. Это было странное, почти колдовское ощущение. Удивительней всего, что именно о чем-то подобном и мечтала Лорен в глубине души: остаться наедине с Арионом, только вдвоем, он и она, и чтобы так было всегда.

Отгоняя эту мысль, Лорен резко мотнула головой — и боль вновь обожгла виски, мгновенно вернув ее в реальный мир.

— Мои сородичи будут вне себя от беспокойства, — вслух сказала она. — Как я попала сюда?

Арион осторожно присел на край постели.

— Ты ничего не помнишь, так ведь? — спросил он, хотя это был не столько вопрос, сколько ответ. Лорен охватил страх. Какая-то жуткая, зловещая тень замаячила на самом краю ее сознания.

— Что я не помню?

— Позволь, я спрошу иначе: что ты помнишь, Лорен?

— М-м… — Она опустила взгляд на одеяло, которым была укрыта почти по плечи, — теплое, тонкое, добротное одеяло из черной шерсти. — Мы были в Дунмаре. Нужно было отыскать викингов.

…ужин, лицо Ариона, жар, охвативший обоих, холодная ночь, объятия чуть ли не на виду у часового…

— Мы отправились со вторым дозором. — Лорен поглядела на свои руки, лежавшие поверх черного одеяла, — слишком бледные, слишком тонкие и хрупкие. Запястья были испещрены мелкими царапинами и шрамами, левое плечо перетянуто повязкой. — Мы нашли поляну и остывшее кострище. А потом Родрик…

Лорен осеклась — и вовсе не потому, что ничего дальше не помнила, а потому, что вспоминать об этом было унизительно. Неужели ее сородич мог сказать такое, мог во всеуслышание бесчестить ее перед лицом всего отряда, и в особенности графа Моргана?

— Да, я знаю, — бросил Арион отрывисто. — Продолжай.

— Потом была драка, — помедлив, проговорила Лорен. — Мои сородичи дрались с твоими. По-моему, все просто сошли с ума.

— А потом?

Зловещая тень подступила ближе и подползла совсем близко к закрытой двери, что возникла в сознании Лорен. Ох, как же ей не хотелось открывать эту дверь, не хотелось говорить о том, что за ней таится.

— Я не знаю, — сказала Лорен, стараясь, чтобы голос ее прозвучал как можно убедительнее.

— Ты уверена?

— Да, — твердо ответила она. — Не знаю.

Арион молчал, глядя на нее сверху вниз. Он был так близко, что Лорен могла легко коснуться его руки. Вместо этого она отвернулась, чтобы не видеть его.

Черная тень никак не хотела уходить — затаилась и все ждала, ждала…

— Я хочу вернуться домой, — дрогнувшим голосом проговорила Лорен. — Мои сородичи не потерпят…

— Твои сородичи, Лорен, знают, что ты здесь, — перебил ее Арион. — Они сами помогли доставить тебя в Элгайр. Они согласились, что тебе лучше побыть здесь, хотя бы недолго. У нас хороший врач, а лекарств гораздо больше, чем в Дунмаре. У тебя нет ни одного перелома, что само по себе уже чудо, но все же ты сильно расшиблась и не перенесла бы долгого пути. С этим согласился даже ваш упрямый болван Родрик. А посему ты останешься здесь.

При этих словах Лорен помимо воли ощутила себя преданной, загнанной в ловушку, как дикий зверь. А зловещая тень, что рыскала в глубинах ее сознания, теперь рвалась наружу, билась о закрытую дверь все сильнее, сильнее.

— В лесу вокруг поляны прятались викинги. — Арион помолчал, упорно глядя в пол. В его голосе появились новые, странные нотки, не то гнев, не то боль. — Наверняка те самые, что высадились тогда в пещере. Мы полагаем, что они тайком изучали остров и собирались присоединиться к своим собратьям на корабле, после того как выяснят, сколько нас на Шоте, где расположены наши деревни, форты и замки. Тем утром мы застали их врасплох, и они напали. Их было куда больше, чем нас. Мы победили, но много народу погибло, прежде чем мы сообразили, что творится.

Лорен снизу вверх заглянула в его лицо.

— Сколько? — тихо спросила она.

Арион вздохнул, и даже в этом вздохе чуялся гнев.

— Двенадцать. Пятеро ваших и семеро моих… она атаковала, и викинг с легкостью отразил ее удар, и пошел на нее, отвратительно ухмыляясь…

— Они появились из леса, — медленно проговорила Лорен, собирая воедино обрывки воспоминаний, словно кусочки мозаики. — Они дождались, пока мы отвлечемся, и тогда набросились на нас. — Девушка покачала головой, морщась от боли. — Их было много.

— Да, верно, — негромко и мрачно отозвался Арион. Странное ощущение. Лорен словно разделилась на две совершенно разные половинки; и покуда одна Лорен мучилась гневом, виной, отчаянием, вторая наблюдала за ней бесстрастно и отрешенно. Девушка вновь попыталась сесть. На сей раз Арион не стал ей мешать. Он взял ее за плечи и усадил, прислонив спиною к массивному резному изголовью. Одеяло из черной шерсти соскользнуло ей на колени.

Лорен удивленно посмотрела на просторную длинную рубашку лилового цвета, вышитую на запястьях мелкими цветочками.

Кровать, на которой она лежала, оказалась на удивление высокой, а каменный пол был выстлан разноцветным ковром.

Все окна в комнате были плотно закрыты, а за ними все бушевал и ярился ветер.

Граф Морган смотрел ей в лицо, и глаза его были цвета штормового моря — в них не было ни тени спокойствия.

— Ты был прав, — ровным голосом произнесла Лорен. — Мне не следовало идти с вами на поляну. Я действительно оказалась для всех вас обузой. Я позволила викингу схватить меня. Арион на миг опешил.

— Лорен, — сказал он, — но ведь это именно ты первой увидела врага. И предупредила всех нас об опасности.

— Если бы не я, викинг не заполучил бы заложника.

— Если бы не ты, мы все могли бы погибнуть. Они застали бы нас врасплох.

Черная тень в сознании Лорен разрасталась, выла, неистовствовала, словно буря, и в этом вое раз за разом повторялось ее имя.

— Я убила его? — Это был не вопрос, а скорее утверждение. Лорен вновь посмотрела на свои руки — дрожат. Как странно!

— Да, — только и сказал граф.

— Я его… — Руки дрожали все сильнее, и Лорен никак не могла совладать с этой дрожью. Отчего-то ей стало стыдно, словно она повела себя до крайности неприлично. — Мы были на краю утеса, и я выхватила кинжал. Боюсь, мне его уже не видать. — Она жалко засмеялась, но тут же умолкла, испугавшись самой себя. Да что же это с ней творится?

Арион придвинулся ближе — слишком близко, и Лорен отпрянула, вся дрожа.

— Что с тобой? — спросил он, не двигаясь с места. — Что с тобой, Лорен?

— Этот человек… — Теперь и голос у нее дрожал. — Он хотел убить меня.

— Да, — жестко ответил Арион. — И непременно убил бы. Ты поступила правильно.

Лорен замотала головой и закрыла лицо руками, пытаясь то ли не заплакать, то ли не захохотать. Сильные горячие руки легли ей на плечи. Арион легко притянул ее к себе, обнял, принялся гладить по волосам, как ребенка. Уже не сопротивляясь, Лорен уткнулась лицом в его плечо, и тогда зловещая черная тень разом выплеснулась и накрыла ее с головой, точно высокая волна.

Лорен судорожно вдохнула, пытаясь вынырнуть из этой густой клейкой черноты, но вдох обернулся горестным всхлипом, и девушка разразилась бурными рыданиями. Она прильнула к крепкому, надежному плечу Ариона, но едва сознавала, что делает, потому что черная волна завладела ею целиком.

Море и кровь, кровь и песок, песок и смерть, смерть и лицо отца…

Арион что-то говорил ей, нашептывал, успокаивал, утешал. Он крепко прижимал Лорен к себе, и это было хорошо, потому что иначе она уплыла бы с черной волной, исчезла, обратилась в прах и никогда больше не обрела бы себя.

Она слышала собственный голос — нет, не голос, а слабый, срывающийся шепот, невнятный от горя и страха:

— Я видела его. Я видела его лицо, когда он умирал, и это было лицо моего отца!

— Нет, Лорен, нет, — ласково шептал Арион.

— И тот, другой викинг — тогда, на берегу. Я убила и его, потому что они убили отца. Я хотела убить их всех, но у него тоже было лицо моего отца, а я убила, убила его…

Арион укачивал ее в объятиях, как ребенка.

— Ты спасла меня, любовь моя, а потом защитила собственную жизнь. У тебя не было другого выхода.

— Папа, — сдавленно, по-детски всхлипнула Лорен, прижимаясь к нему, — папа, папа…

Арион обхватил ее обеими руками, теснее привлек к себе, прижался губами к ее волосам. Лорен дрожала всем телом, горестные рыдания с такой силой сотрясали ее, что ему становилось страшно. Что, если она погрузится в свою боль так глубоко, что уже никогда не сумеет выбраться наружу?

Арион ничем не мог ей помочь. Он понимал: Лорен до сих потрясена случившимся. Все его попытки привести ее в чувство могут обернуться только к худшему. Он крепко обнимал девушку, укачивал ее в своих объятиях и нашептывал нежный несвязный вздор, смутно надеясь, что так ей станет хоть немного лучше. И Лорен рыдала, вцепившись в его тунику, словно дитя, которое жаждет утешения.

Наконец она обмякла, доверчиво прильнув к нему своим теплым отяжелевшим телом. Арион замер, затаив дыхание.

Похоже, она все-таки заснула, и в этом не было ничего удивительного. Она ранена и ослабла, придя в себя, оказалась лицом к лицу с худшими своими страхами. Бедная, бедная, храбрая Лорен Макрай!

Волосы ее медно-рыжими волнами стекали ему на руки, лицо было бледным, влажным от лихорадочного пота. Арион бережно, один за другим, разжал пальцы девушки, судорожно вцепившиеся в его тунику, и уложил ее на подушки, так осторожно, что она даже не шевельнулась. Правда, когда Арион укрыл ее одеялом, она едва слышно вздохнула — и все.

Арион протянул было руку, чтобы откинуть со лба Лорен прилипшие влажные пряди, но замер, так и не коснувшись ее. Пятясь, он бесшумно направился к двери.

Вопреки надеждам Ариона женщина из Кейра, которая должна была составить компанию Лорен, прибыла не так уж скоро. Когда она в конце концов появилась у ворот Элгайра, день был в разгаре — второй день пребывания Лорен в его замке.

Арион испытал легкое удивление, обнаружив, что его новая гостья — пожилая дама. Он полагал, что это будет ровесница Лорен. Седовласая, статная, она ехала на гнедой кобылице, держась в седле с горделивым достоинством королевы. Прибыла она в сопровождении восьми всадников.

Арион ждал гостью у сторожевой башни. Он вышел навстречу, приветственно кивнув уже знакомым шотландцам из ее свиты.

С помощью своих спутников женщина неторопливо спешилась. Кареглазая, с серебристо-седыми локонами, она и сейчас была хороша собой. Арион мог лишь вообразить, какой успех имела в молодости у мужчин эта статная красавица. Чертами лица она отчасти напоминала Лорен — тот же прямой нос, те же высокие точеные скулы. Впрочем, это ему, скорее всего, почудилось. Лорен так глубоко вошла в его сердце, что теперь ее лицо грезилось ему повсюду.

— Стало быть, это и есть граф Морган, — промолвила гостья, пристально оглядывая его.

— Да, я граф Морган, — проговорил он, никак не обращаясь к приехавшей, поскольку не знал имени этой женщины. Ему сказали только, что из Кейра приедет компаньонка, которая побудет с Лорен, покуда девушка не наберется сил, чтобы отправиться домой.

В Элгайре до сих пор гостила компания шотландцев — из тех, что два дня назад приняли участие в злосчастном дозоре, а потом наотрез отказались покинуть без присмотра невесту лэрда Мердока. Арион уже готов был отдать все свое состояние, только бы избавиться от этих докучливых гостей. С той самой минуты, когда бесчувственную Лорен доставили в Элгайр, в форте царили взаимная подозрительность и плохо скрытое раздражение — причем с обеих сторон. И хотя шотландцы то и дело являлись навестить Лорен и подолгу с мрачным видом стояли около ее ложа, они все равно находили время на грызню с обитателями Элгайра. Арион, впрочем, подозревал, что это не только их вина.

Чтобы доставить сюда Лорен, ему пришлось выдержать долгий и жаркий спор и даже прибегнуть к угрозам. Девушка между тем лежала на земле, окровавленная и бледная, как смерть. Арион твердо знал, что готов биться в одиночку со всеми шотландцами разом, только бы доставить ее в Элгайр и тем самым спасти ей жизнь.

В тот ужасный миг, когда Лорен упала с обрыва, Арион почти поверил в то, что больше не увидит ее живой. Он уже думал, что даже не увидит ее тела, которое покоится на самом дне пропасти. Он даже не помнил, как оказался на краю обрыва, как шатался, едва держась на ногах в коварной липкой грязи. Помнил он лишь одно: как все время твердил: «Лорен!» — твердил, как заклинание, молитву своей души, пораженный насмерть этим ударом судьбы.

И в тот же самый миг далеко, пугающе далеко внизу он увидел Лорен. Безжизненно обмякнув, тело ее висело на кривом стволе чахлой горной сосенки, что росла на отвесном склоне горы. Ее спас тартан. Развеваясь в полете, он зацепился за ветки сосны.

Им удалось поднять Лорен наверх. Как это происходило, Арион тоже помнил смутно. Какие-то бессвязные крики, упреки, доводы, принесенная кем-то веревка, горячий спор о том, кому выпадет право спуститься за Лорен. На этот спуск ушла, казалось, целая вечность, и все это время Арион не сводил жадного взгляда с лилово-зеленого тартана, истово молясь в душе о том, чтобы ткань и ствол сосны выдержали тяжесть обмякшего девичьего тела. Он сам, своими руками поднял Лорен наверх, на утес.

Сразу после этого начался спор о том, куда следует доставить ее для лечения.

Она лежала в грязи, истекая кровью. Арион встал над ней и объявил, что везет Лорен в Элгайр, и, если кто-то попытается его остановить, пусть пеняет на себя. Он говорил отрывисто и грубо, сжимая в руке окровавленный меч. Здесь земля Морганов, а он — граф Морган, и за спиной у него вся мощь английского короля. Если шотландцы хотят войны — они ее получат. Он доставит Лорен в Элгайр и готов сразиться с любым, кто желает этому помешать.

Держа свою речь, Арион не сводил глаз с Родрика. Вначале казалось, что общая драка, прерванная появлением викингов, сейчас вспыхнет с новой силой, но в конце концов шотландцы неохотно согласились с тем, что Элгайр все-таки ближе, чем замок Кейр.

Лорен повезли в Элгайр.

У Ариона хватило ума не настаивать на том, чтобы везти ее самому. Он передал девушку воинам клана Макрай, и поредевший дозор что есть духу поскакал в островную твердыню Морганов.

Уже в Элгайре, когда Лорен уложили на кровать в его спальне и позвали лекаря, Арион потрясенно осознал, что всю дорогу в душе молил господа сохранить ей жизнь.

Он молился — он, Арион Морган, для которого бог означал лишь уплату церковной десятины да покорность воле церкви! Да, он молил бога за Лорен, впервые в жизни ощутив себя жалким червем в земном прахе.

Быть может, господь и вправду внял его молитве — или же решение везти Лорен в Элгайр было единственно верным. Так или иначе, а Лорен осталась жива и в конце концов пришла в себя.

— Где Лорен? — спросила седовласая шотландка, и Арион очнулся от воспоминаний.

— Она в форте. Позволь мне проводить тебя… э-э…

— Ханна Элизабет Макрай. — Женщина оперлась на его руку и повернулась к своим спутникам.

— Вам здесь больше делать нечего, — величественно объявила она. — Отдохните, сколько потребуется, а потом возвращайтесь в Кейр да прихватите с собой остальных. — Ханна мельком глянула на Ариона. — Надеюсь, наши дозорные могут покинуть Элгайр?

— Разумеется, — ответил он, пряча усмешку. Женщина коротко кивнула:

— Что ж, отлично. Тогда вперед!

Ариону до смерти хотелось оглянуться на оставшихся за спиной всадников, но он совладал с соблазном. Судя по всему, они безоговорочно подчинялись Ханне Макрай. Оглянувшись, он показал бы, что не доверяет им, а это уже лишнее. К тому же здесь был Фуллер, пристально следивший за этой сценой из толпы. Уж на него Арион вполне мог положиться.

Он повел гостью в свои покои. Ханна шла рядом с ним, надменная и статная, словно королева. Ариону оставалось лишь восхищаться тем, с каким хладнокровием минует она людные залы и толпящихся в коридорах зевак. Лилово-зеленый тартан клана Макрай громче любых слов кричал о том, что эта женщина здесь чужая. Однако же она сохраняла достоинство и бесстрашное хладнокровие.

Вот так же когда-то держалась перед Арионом Лорен. Теперь он знал, у кого она этому научилась.

— Мне сообщили, что у Лорен нет серьезных ран и ей нужно лишь отдохнуть пару дней, чтобы прийти в себя, — на ходу проговорила Ханна.

Арион на миг замялся, потом сказал:

— Это правда.

Шотландка одарила его проницательным взглядом.

— Но не вся правда, верно ведь, милорд?

Арион задумался над тем, что он может ей сказать и стоит ли упоминать о том, что лепетала сквозь слезы Лорен. В конце концов, он не знает, кем приходится Лорен эта женщина — вдруг она из числа соглядатаев, приставленных к девушке любящим женихом? И все же промолчать нельзя. Он не знал, как чувствует себя Лорен после бурной утренней сцены. Когда Арион уходил, она спала, а сейчас, быть может, уже проснулась и снова плачет.

Ханна между тем решительно отстранила его руку и остановилась посреди коридора.

— Если с Лорен и впрямь что-то неладно, — сурово проговорила она, — я требую, чтобы ты сказал мне об этом немедля. Не щади меня, граф Морган. Эта девушка мне дороже собственной жизни. Говори, в чем дело?

За этим властным тоном Арион ощутил нешуточную тревогу, и это окончательно убедило его, что с Ханной можно говорить начистоту.

— Вначале Лорен никак не могла вспомнить, что с ней случилось, — осторожно начал он. — Когда же наконец она начала вспоминать, это ее… расстроило.

— Вот как, — отозвалась Ханна, не сводя с него проницательного взгляда.

— Она сильно расшиблась, падая с утеса, — торопливо пояснил Арион. — И наверняка не раз ударилась головой о камень.

— И в чем же выражалось это ее, как ты говоришь, расстройство?