- И в этом году тоже?
      - Нет, к сожалению, у меня не будет времени. Скорее всего, я буду очень занят.
      - Изучением деревьев?
      - У меня есть и другие интересы.
      - Какие, например?
      Кристиан лишь улыбнулся и достал из кармана портсигар; закурив сигарету, он оставил его лежать на столе, и немного подавшись вперед, Дамарис удалось прочесть выгравированные на крышке инициалы. К.М.Т.
      - И что же скрывается за буквой "М"? - как бы между прочим поинтересовалась она.
      - А почему это вас так интересует, мисс Почемучка? - отозвался он, пряча портсигар в карман.
      - Было бы очень жаль, если бы вас тоже звали Марк, - язвительно ответила она.
      - Отчего же? Насколько мне известно, твой кузен, слава Богу, не обладает исключительной монополией на это имя, которое в последнее время является довольно распространенным.
      - Вот как? А мне всегда казалось, что оно встречается лишь в Корнуолле.
      - Это из-за той легенды о Тристраме и Изулт? Кажется, это твоя любимая книжка, не так ли? Ты даже своим собакам дала имена этой неудачливой парочки. - Кристиан не забыл ничего из того, о чем она рассказывала ему. Откинувшись на спинку стула, он попыхивал сигаретой, пуская колечки дыма. - Лично мне король Марк всегда казался зловещим персонажем. И к тому же немелодым. А ты не боишься, что твой Марк может каким-то образом прознать о том, что его Изулт развлекается в Савое обществе Тристрама.
      - Он не настолько глуп, - с жаром выпалила она, - и к тому же между нами нет ничего такого, против чего он стал бы возражать. - Дамарис густо покраснела, с запозданием понимая, что говорит совсем не то и так.
      - Пока нет, - многозначительно заметил он, - но кто знает, что будет дальше? Возможно, ты влюбишься в меня без памяти. Я подмешал тебе в кофе приворотное зелье.
      Дамарис невольно взглянула на свою пустую чашку и затем рассмеялась.
      - Что за чушь! Когда бы вы успели это сделать? Тем более, что на самом деле ничего такого просто не бывает. - Она пыталась держаться легко и непринужденно, чувствуя, однако, что за его шутливым замечанием скрывается некий глубокий смысл.
      - Я бы на твоем месте не был самонадеян. К твоему сведению, я очень изобретателен, - насмешливо заметил он.
      Как раз в этом-то Дамарис и не сомневалась. С самого детства она зачитывалась романами о рыцарях Круглого стола, которые за неимением более современного источника информации стали основой для ее девичьих грез. И хотя Хелен Керью пыталась убедить ее в том, что история о смерти Артура не имеет ничего общего с реальными фактами, а сам Артур был бриттом, сражавшимся простив саксов, в то время как руины Тинтаджела представляют собой развалины норманского замка, но даже это не могло сбить ее с романтического настроя. Дамарис побывала в Тинтаджеле и была просто поражена грозными каменными руинами, возвышающимися на краю глубокого ущелья. И с замиранием сердца преодолев крутую лестницу, даже постояла на открытой всем ветрам площадке над бушующем внизу морем. Саму себя она представляла в образе одинокой Изулт, ставшей женой Марка, повелителя Корнуолла, и страдающей от любви к рыцарю, сопровождавшему ее в путешествии из Ирландии, в ходе которого они выпили любовный напиток, заставивший их полюбить друг друга. Намек Кристиана был понятен, ибо напомнив ей о легенде, он как бы проводил параллель, но хотя ее король Марк и дожидался ее в Корнуолле, но только он до сих пор не присылал никого за ней.
      - В любом случае, вы совершенно не подходите на роль Тристрама, солгала она, так как Кристиан мог с равным успехом быть и Тристрамом, и Ланцелотом, и любым другим из рыцарей короля Артура.
      - Правда? Какая жалость. А я уж было решил, что внешне вполне могу сойти за него.
      - Да и уж разумеется, вам это совершенно ни к чему, - поспешно добавила она, ибо своим замечанием он попал в самую точку, будучи слишком привлекательным, чтобы оставить ее совершенно равнодушной. И чтобы ничем не выказать своего смущения, Дамарис тут же постаралась перевести разговор в другое русло. - А ваши предки, наверное, все-таки родом из Корнуолла. Знаете, ведь принято считать, что Тре, Пол и Пен - это все суффиксы, характерные для западных районов страны.
      - Боюсь, что настала моя очередь разочаровывать тебя, - покачал он головой. - Тревор, если мне не изменяет память, фамилия уэльская. - Он взглянул на часы. - А если мы не хотим опоздать к второму завтраку, на который мадам наверняка приготовила что-нибудь незабываемо вкусное, то нам лучше поскорее отправиться в обратный путь.
      По дороге обратно Кристиан непринужденно рассуждал на темы спорта и восторгался красотами окружающего пейзажа, и то смущение, которое он пробудил в душе Дамарис, постепенно отступило само собой. Ведь он всего лишь обронил пару фраз о короле Марке, только и всего, и в его словах не было скрытого смысла, но в то же время он так и не ответил толком ни на один из заданных ею вопросов; единственное, что ей удалось выяснить, так это что он любит лазать по горам. В остальном же он так и остался загадкой.
      К тому времени, как они подъехали к замку, Селеста уже возвратилась домой после бесплодной поездки в лес, и за столом она то и дело с укором поглядывала на Дамарис, а потом, как ни в чем не бывало заговорила с Кристианом.
      - А я и не знала, что у вас сегодня выходной. Я бы предпочла проехаться до Аннеси, чем трястись по кочкам и ухабам. И много у вас свободного времени?
      - Я могу взять выходной в любой день, когда мне того захочется, невозмутимо отозвался он, - но бедняга Дон наверняка обрадовался вашему приезду. Наверное, эти воспоминания еще долго будут греть ему душу.
      Селеста кокетливо кивнула головой.
      - Да, думаю, он мне обрадовался.
      В качестве утешения Кристиан предложил съездить куда-нибудь всем вместе и весело провести вечер, что привело Селесту в полнейший восторг, и она, похоже, думать забыла о своих упреках. Вернувшийся после работы Дональд поддержал эту идеи, догадавшись, что все расходы Кристиан намерен взять на себя, ибо его собственный скудный бюджет не был рассчитан на финансирование увеселительных вечерних прогулок. Мосье и мадам дружно одобрили затею - им нравилось видеть развлекающуюся молодежь. Специально для поездки Селеста нарядилась в черный брючный костюм с отделкой из шелка и блесток. Она удивленно вскинула брови, увидев на Дамарис все то же платье из зеленого шелка.
      - Ты что, больше ничего с собой не привезла? - прошептала она на ухо подруге.
      - Только еще одно вечернее платье. Я же не рассчитывала на увеселительные поездки, - ответила Дамарис.
      - Но, милочка моя, тебе было достаточно сказать об этом мне. Мой гардероб в твоем полном распоряжении.
      Дамарис искренне поблагодарила подругу, но отказалась, сказав, что вряд ли ей удастся что-нибудь подобрать. Она не могла себя представить в тех экзотических нарядах, составлявших основу гардероба Селесты.
      Кристиан убедился в том, что никто не забыл паспорт, так как конечной целью их поездки на этот раз была Женева. Дамарис была несколько разочарована подобным выбором, так как центр города, где находились крупные магазины, она знала довольно хорошо и предпочла бы побывать где-нибудь еще. Она так и не успела сообразить, как так получилось, что в машине она оказалась на переднем сидении, рядом с Кристианом, в то время, как Селеста и Дональд устроились сзади. По пути Кристиан сделал остановку в небольшом городке у лотка цветочницы и купил девушкам по букетику душистых фиалок темно-розовые для Селесты и белые для Дамарис, которая, прикалывая цветы к платью, мечтательно проговорила:
      - Наверное, это будет незабываемый вечер.
      - Таким я его и задумал, - отозвался Кристиан.
      Миновав границу, вскоре они уже подъезжали к Женеве, которая казалась Дамарис совсем незнакомой, не такой, какой она привыкла видеть этот город днем. Кристиан вел машину по шоссе, проходившему по берегу озера, в темных водах которого отражались мириады городских огней, казавшиеся россыпью брилиантов на черном бархате. И над всем этим великолепием возвышались ярко освещенные башни собора Сен-Пьер, находившегося в старой части города.
      - Какой сказочный город! - воскликнула Дамарис.
      - Как раз для романтического вечера? - подсказал Кристиан, мельком взглянув в ее сторону.
      В тот вечер они обедали в ресторане огромного, сияющего огнями отеля. После сухого мартини, поданного в качестве аперитива, им был подан лобстер под соусом из креветок, оленина в сметанном соусом и жареным картофелем, petit pois - отдельное блюдо, подаваемое с луком, сливочным маслом и молодым зеленым горошком, выращиваемым специально для этой цели в теплице и в то время, как мужчины выбрали сыр, Дамарис и Селеста отдали предпочтение бисквитным пирожным с кремом.
      Кристиан заказал бутылку золотистого игристого вина, и под действием которого Дональд быстро разомлел и превратился в галантного кавалера, осыпавшего обоих девушек замысловатыми комплиментами. Ему даже удалось подержать Селесту за руку, что она милостиво позволила ему сделать, сама в то время безответно страдая по Кристиану.
      - Просто удивительно, что может сделать такой безобидный напиток даже с флегматичным англичанином! - прошептал Кристиан Дамарис.
      - А вы разве не англичанин? - удивленно спросила она.
      - С уэльским именем?
      - Но ведь валийцы тоже британцы, не так ли.
      - Но не англичане, - парировал он. - Вообще-то, честно сказать, я не слишком породистый.
      Не породистый, насмешливо подумала она, в то время, как Кристиан повернул голову и заговорил с Селестой. Каждая черточка его стройного, гибкого тела, безукоризненный профиль и изящные руки с длинными пальцами говорили о его благородном происхождении. Возможно, когда они познакомятся поближе, то он и расскажет ей о себе, кто он такой и откуда. Пока же ей было известно о нем лишь то, что он любит путешествовать, неженат - по крайней мере, был неженат на момент их первой встречи, хотя отсюда вовсе не следует, что он до сих пор свободен - и изучает лесоводство - когда ему того хочется. Она вспомнила, как мадам сказала, что он не нищий, а судя по тому, как легко он расстается с деньгами, то в средствах он явно не стеснен. Дамарис предположила, что затея с лесоводством, это скорее всего лишь его прихоть, и что занимается он им для души, а отнюдь не по необходимости, но вот об основном его роде занятий ей до сих пор не было известно ровным счетом ничего. В этот момент Кристиан снова повернулся к Дамарис, продолжавшей с глубокомысленным видом разглядывать его, и заметив, что ее бокал опустел, знаком велел официанту вновь наполнить его.
      - Нет, мне хватит. Больше не надо, - запротестовала было она.
      - Такого ты еще не пробовала, - сказал он, и наклонившись поближе, прошептал, - выпьешь - закачаешься!
      - Тогда тем более, я это пить не буду, - решительно заявила Дамарис отодвигая бокал и пытаясь вести себя непринужденно, с тревогой констатируя, что он, пожалуй, прав. У нее и так уже голова шла кругом, но только причина крылась отнюдь не в вине.
      После обеда они перешли в танцевальный зал, роскошный белый интерьер которого украшали позолоченные канделябры с хрустальными подвесками. Кристиан танцевал с обеими девушками по очереди, и всякий раз, возвращаясь к нему после танца в паре с неуклюжим Дональдом, Дамарис чувствовала приступ безотчетной радости. Кристиан двигался легко и непринужденно, она тоже выучилась неплохо танцевать. Их движения были точны и согласованны, он держал ее крепко, но к себе не прижимал. Не обращая внимания на замысловатые па других танцующих, которые как будто исполняли собственные версии классических танцев, Кристиан вел ее легко и уверенно с мастерством професионального танцора. Дамарис пыталась убедить себя в том, что ей хочется снова и снова оказываться в его объятиях, лишь потому что он так замечательно танцует, понимая, однако, что причина ее восторга кроется не только в этом.
      Однажды во время очередного танца он сказал ей:
      - Ну как, мое заклинание уже подействовало?
      - Определенно, - отозвалась она. - Это сказочная ночь, но, как это обычно бывает в сказках, чары рассеятся едва лишь часы пробьют полночь.
      Наверное, ее можно простить за то, что она всего на один вечер забыла о Марке Триэрне и поддалась обаянию этого блистательного красавца.
      Было уже далеко за полночь, когда они наконец отправились домой. Шикарный автомобиль мчался быстро и плавно вдоль берега озера, в небе взошла луна, проложив на поверхности темной воды сверкающую дорожку и посеребрив заснеженные вершины дальних гор, затем дорога сделала поворот в сторону погруженных во тьму холмов, на склонах которых кое-где все еще белел снег.
      - Ну так что, как вам сегодняшний вечер? - спросил Кристиан.
      - Я запомню его на всю жизнь, - ответила она и тихонько засмеялась. С заднего сиденья послышалось бормотанье Селесты: - Просто замечательно. Очень любезно с вашей стороны.
      * * *
      Ночью Шато де Вальмонд казался еще более загадочным, чем днем, настоящий волшебный замок из старой сказки; он возвышался над выстилающей дно долины легкой дымкой тумана, а освещенные призрачным лунным светом башни придавали ему таинственный вид. Сзади к нему почти вплотную подступал дремучий лес, темневший непроницаемой черной стеной на фоне ночного неба. Ни в одном из окон света не было, очевидно, все обитатели замка легли спать, и горела лишь единственная лампа на парадном крыльце. Кристиан остановил машину перед домом и обошел вокруг нее, чтобы открыть дверцу со стороны Дамарис, в то время, как Дональд помог Селесте выбраться с заднего сиденья.
      - Дональд, думаю, будет лучше, если ты поскорее ляжешь спать, сказал Кристиан. - Тебе завтра рано вставать на работу.
      Дональд сонно взглянул на него.
      - Из чего я могу сделать вывод, что ты не собираешься составить мне компанию.
      - Нет, во всяком случае, не с утра. Возможно, я подъеду чуть попозже. А машину я до утра оставлю здесь. - Пока он запирал дверцы, Дамарис стояла на дорожке рядом с ним. Взглянув в их сторону, Селеста передернула плечами и, прошествовав мимо Дональда, вошла в дом. Он последовал за ней, и дверь закрылась. Из сада пахло сырой землей и распустившимся весенними цветами, а где-то в глубине зарослей буйно разросшихся розовых кустов вдруг запел соловей.
      - Какая чудная ночь! - вздохнула Дамарис. - Надо идти домой, а не хочется.
      - Так может быть пойдем посмотрим на золотых рыбок? - предложил Кристиан.
      Дамарис ответила не сразу. Она понимала, что должна идти в дом, что оставаться наедине с Кристианом, по меньшей мере, неблагоразумно, но ей так не хотелось расставаться с серебристым очарованием ночи. Если бы она только могла, то обязательно постаралась бы сделать так, чтобы этот вечер не кончался никогда.
      - Идем! - легкомысленно воскликнула она, и грациозно придерживая длинную юбки, легко побежала вниз по каменным ступеням лестницы, и дальше, через лужайку, словно сказочная нимфа в невесомом зеленом одеянии, и следом за ней устремился темный силуэт Кристиана, похожего на прекрасного лесного духа, преследовавшего ее. Она остановилась у пруда и радостно засмеялась. Луна рассыпала по воде пригорошни алмазов, золотая рыбка выпрыгнула из воды, охотясь за какой-то ночной мошкой, и с тихим всплеском упала обратно в воду, всколыхнув серебристо-черную мозаику водной глади. В воздухе разливался тонкий аромат цветущих нарциссов. Она обернулась к Кристиану, стоявшему у нее за спиной.
      - Они там, я только что видела, как... Ой!
      Совершенно внезапно он порывисто обнял ее и притянул к себе. Она почувствовала запах табака и лосьона после бритья, смешавшийся с ароматом смятого букетика фиалок, приколотого к ее платью, но затем все прочие запахи и ощущения разом исчезли. Он поцеловал ее, и этот поцелуй был совсем не похож на тот, пробный, подаренный ей на вершине скалы. На этот раз он получился искусным, властным и совершенно опустошающим. И затем он внезапно разжал объятья. В ужасе прикрыв рот рукой, она снова глупо охнула. А соловей продолжал выводить свои бесконечные трели, разносящиеся далеко окрест, как будто кто-то невидимый играл на крохотной флейте.
      Дамарис развернулась и, ни слова не говоря, начала быстро подниматься по лестнице; оказавшись на маленькой лужайке, она незаметно для себя сорвалась на бег; она знала, что он следует за ней, и осознание этого отчего-то привело ее в неописуемый ужас, заставляя ускорить шаг. Она пыталась убежать не столько от него самого, сколько от своих собственных чувств к нему. Массивные двери не поддались с первого раза, и в ее сознании промелькнула леденящая душу мысль, что они, наверное, заперты изнутри. Но тут на ручку двери поверх ее руки легла его ладонь.
      - Замок немного заедает, давай я тебе помогу. - Его голос звучал совершенно спокойно, и бешенное сердцебиение в ее груди начало понемногу утихать.
      Ручка повернулась, дверь открылась, но никто из них не двинулся с места, хотя их руки уже не соприкасались между собой. Мерцающий свет лампы над входом сливался с лунным сиянием у них за спиной, Кристиан стоял против света, и теперь ей не было видно его лица; он показался ей огромным и зловещим, но затем она с удивлением поняла, что он содрогается от беззвучного смеха.
      - Малышка, ну чего такого уж страшного в поцелуе? - Он спросил об этом с нежностью в голосе, чего она никогда раньше за ним не замечала. Это обычный способ выражения благодарности за приятный вечер. И вовсе незачем было бежать от меня, словно черт от ладана.
      - Ясно, - равнодушно сказала она.
      - Что тебе ясно? Ты что, решила, что я стану пытаться соблазнить невсту самого Марка Триэрна?
      Напоминание о кузене заставило ее вздрогнуть, словно от удара плетью. Она тут же взяла себя в руки и гордо вскинула голову.
      - Разумеется, нет, - холодно проговорила Дамарис, - но не думаю, что кузен Марк пожелал бы, чтобы я целовалась с вами даже в знак признательности. Спокойной ночи, мистер Тревор. Полагаю, свою благодарность я вам уже выразила.
      Она гордо прошествовала мимо него и начала подниматься вверх по тускло освещенной лестнице, слыша его смех, несущийся ей вслед.
      Когда она добралась до своей комнаты, то Селеста уже дожидалась ее там.
      - Что-то ты задержалась, - констатировала юная француженка, с подозрением разглядывая подругу.
      - Я просто пожелала спокойной ночи, а дверь никак не открывалась... Дамарис отвернулась к зеркалу, чувствуя, что начинает краснеть, и не желая, чтобы Селеста заметила ее смущение.
      - Какая умная дверь! - сухо заметила Селеста, окидывая опытным взглядом изящную фигурку в зеленом платье и копной завитых медных волос, из которой теперь выбивалось несколько локонов. - Полагаю, ты с ним целовалась?
      - Ну, в общем..., - замялась Дамарис, - а разве нельзя поцеловать человека в знак благодарности за приятно проведенный вечер?
      Селеста усмехнулась.
      - Ну да, конечно. Хотя мне он почему-то не дал возможности отблагодарить себя! Что ж, дорогая, поздравляю! Похоже, он по уши влюбился в тебя, так что я не смею вам мешать. И все-таки, везучая же ты! взорвалась она. - Ведь он один из миллиона... и, по-моему, он очень подходит под описание того красавчика, о котором ты мечтала... того, с которым ты встретилась лишь однажды и которого не ожидала больши никогда увидеть снова... а, может быть, это и был Кристиан?
      Дамарис кивнула, и Селеста продолжала свой монолог.
      - Это нечестно. У тебя изначально было преимущество. А он хоть знал, что встретит тебя здесь?
      Дамарис опустилась на пуфик перед трюмо.
      - Конечно же нет - это была чистая случайность, а ты лезешь со своими выводами. Между нами ничего нет и быть не может. Не горюй, завтра будет твоя очередь. Не думаю, что постоянство - его сильная черта.
      Подобный поворот в разговоре явно удивил Селесту.
      - Ты хочешь сказать, что не будешь против, если я отобью его у тебя?
      - Ни капельки7 И честно говоря, так даже будет лучше.
      Селеста была свободна, а она, Дамарис, нет. Над всем ее будущим возвышалась тень кузена Марка, и ее не оставляло тревожное подозрение, что Кристиан намеренно пытался вынудить ее разорвать эту помолвку, к которой он с самого начала отнесся крайне неодобрительно.
      - Что ж, большое спасибо, - весело прощебетала Селеста. - Раз уж ты даешь мне карт-бланш, я обязательно попытаю счастья, хотя и не думаю, что из этого выйдет что-нибудь дельное.
      Она встала с кровати, на которой сидела все это время и, подойдя к подруге, испытующе заглянула ей в глаза. Дамарис отвернулась.
      - Подружка, - тихо проговорила Селеста, - а что если ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни? Ведь ты, кажется, и сама без ума от этого красавчика.
      - Нет, - воскликнула Дамарис, - он мне не нужен. этого не будет никогда. - Она схватила Селесту за руку. - Селеста, если ты любишь меня, то никогда не оставляй меня с ним наедине!
      - Хорошо, милая, как скажешь, - озадаченно пробормотала Селеста; неужели Кристиан позволил себе что-то лишнее? Она выпрямилась. - Не бойся, крошка, думаю, я смогу с ним поладить. Спокойной ночи.
      С этими словами она удалилась к себе, а Дамарис еще долго сидела на пуфике, устремив взгляд на незашторенное окно, через которое в комнату лились серебристые потоки лунного света. Влюбиться в Кристиана Тревора означало бы для нее настоящую катастрофу. Она не сомневалась в том, что у него не было и быть не могло каких бы то ни было серьезных намерений, так что она должна приложить все усилия для того, чтобы поскорее подавить в себе нежелательные эмоции, которые он сумел пробудить в ее душе. И уж впредь быть осмотрительней и ни под каким предлогом не оставаться с ним наедине. Селеста ей в этом поможет, да и каникулы, к счастью, были довольно короткими. К тому же, возможно, ей повезет еще больше, и Кристиан вернется к заброшенной им работе в лесу. А потом каникулы закончатся, и он навсегда уйдет из ее жизни. Останется перетерпеть последний семестр в школе, и она возвратится в Рейвенскрэг, к дожидающемуся ее там сэру Марку Триэрну. Так что, наверное, будет не так уж трудно унять свое непокорное сердце и держаться подальше от коварного обольстителя. Из сада по-прежнему доносились соловьиные трели. Дамарис решительно подошла к окну и задернула шторы, как бы разом отсекая от себя и лунный свет, и птичье пение, и воспоминание о поцелуе Кристиана. Лунный свет призрачен, как паутина, думала она; вопрощением же реальности для нее были серые скалы родного Рейвенскрэга, в котором она оставила частицу своего сердца.
      * * *
      Воплотить в жизнь намерения Дамарис оказалось совсем не сложно, так как узнав от Дональда о появлении в сосновом лесу жука-короеда, Кристиан снова с головой ушел в работу, уходя в лес рано утром, чтобы самолично оценить нанесенный насекомыми ущерб и обсудить меры по борьбе с вредителями. Девушки чувствовали себя несколько уязвленными - хотя Дамарис была даже рада такому повороту событий - но у них не было иного выхода, как смириться с подобным соперничеством и понять, что в данное время все помыслы Кристиана заняты изучением повадок коварного жучка, и ему сейчас не до ухаживаний.
      - Он очень увлеченный человек, - сказал как-то Дональд в ответ на шутливое замечание Дамарис, - обожает лес и стремится узнать о них все, что только возможно. - Они по-прежнему встречались каждый вечер за обедом, но Селеста упросила мать разрешить ей занять другое место за столом и из кожи вон лезла ради того, чтобы внимание соседа по столу всецело принадлежало лишь ей. Дамарис же беседовала с Дональдом, который всегда был рад обсудить с кем-нибудь свою работу и планы на будущее. Он надеялся поступить на работу в Британскую комиссию лесов, так что беседа по большей части шла о выращивании, прореживании и вырубке деревьев. Слушая эти лекции, Дамарис не раз пожалела, что в Рейвенскрэге не было лесов. А то она могла бы сообщить кузену Марку немало ценной информации. Время от времени Кристиан бросал на нее озадаченные взгляды, но Дамарис делала вид, что не замечает итого. Однако эта маска безразличия давалась ей с большим трудом. Очень часто ей очень хотелось принять участие в шутливом разговоре, что велся на другом конце стола, в который вносил свою лепту и мосье де Вальмонд, неоднократно пытавшийся и ее вовлечь в общую беседу, но она всякий раз вежливо давала понять, что ей это совсем не интересно и продолжая с завидным упорством выслушивать бесконечные монологи Дональда. Мосье же лишь удивленно вскидывал брови, и в конце концов пришел к выводу, что первое впечатление, как ни прискорбно, бывает обманчиво, и симпатичная с виду девушка может на деле оказаться "синим чулком". Настоящая англичанка, озабоченная лишь расширением собственного кругозора. Какая жалость, думал он. Ведь она такая хорошенькая, да и обаяния ей не занимать, а все это пропадает впустую. Зато его собственная дочь была явно в ударе. Карие глаза сверкали, белые, ухоженные ручки жестикулировали, а пухлые губы улыбались. Кристиана, похоже, забавило это представление, устроенное специально для него, и он с готовностью принял правила игры, лукаво поглядывая на девушку и отпуская остроумные замечания.
      После обеда Селеста вцепилась в него сразу же, как только он вышел с гостиную, чтобы выпить кофе, и увлекла его за собой, чтобы он включил для нее проигрыватель с ее любимыми записями; телевизора в замке не было. Иногда она просила перенести проигрыватель в комнату попросторнее, чтобы можно было потанцевать. Однажды во время подготовки к подобному вечеру с танцами Кристиан подошел к Дамарис и пригласил ее составить им компанию. Она лишь покачала головой.
      - Спасибо, но только не сегодня. Я немного устала, - холодно ответила она.
      Затем она с завистью наблюдала за тем, как он вернулся обратно к Селесте. Верность кузену Марку стоила ей немало душевных сил. Кристиан больше к ней не подошел.
      Несколько дней спустя в один из вечеров он перехватил ее на лестнице, когда она поднималась к себе, собираясь пораньше лечь спать.
      - Откуда такая холодность? Я что, обидел тебя чем-нибудь, или ты просто боишься?
      Он стоял на ступеньку выше ее, преграждая дорогу и не давая продолжить восхождение - смуглый, красивый, властный. Она подняла голову, их взгляды встретились, и в его глазах она заметила все те же самые смешинки, которые так ее раздражали.
      - Ничего я не боясь, - презрительно выпалила она. - И вообще, с чего вы взяли, что я должна вас бояться? - добавила Дамарис, чувствуя, как гулко начинает биться сердце у нее в груди.
      - На то есть несколько причина. Начать хотя бы с того, что ты совсем не так уж равнодушна ко мне, как пытаешься показаться.
      Это заявление возмутило ее до глубины души, на ее щеках выступил гневный румянец, и она была готова испепелить его взглядом.
      - Что за чушь! Вы что, и в самом деле считаете, что все девушки должны быть непременно без ума от вас? К вас есть Селеста.
      - А что если мне не нужна Селеста, - невозмутимо ответил он. - Разве ты не знаешь, что мужчина по сути своей охотник? Его всегда влечет к тому, что недоступно и не идет в руки само.
      - Вот как? Но меня это совершенно не интересует. - Она попыталась рассмеяться, но у нее ничего не получилось. Во взгляде его голубых глаз было нечто гипнотическое. Ее губы запылали в предвкушении его поцелуя, но он не рискнул сделать это на лестнице, где в любой момент мог появиться кто-нибудь из обитателей замка. И все же Дамарис была вынуждена смущенно признаться себе в том, что она ждала этого, и если бы он решил ее поцеловать, то она не стала бы сопротивляться, а полностью подчинилась бы его воле. Она неподвижно стояла перед ним, чувствуя себя беспомощной птичкой под гипнотическим взглядом змеи, но ничего не происходило; чувствуя свою власть над ней, он просто стоял, упиваясь одержанной победой. В конце концов, сделав над собой усилие, она все-таки опустила глаза и проговорила: - Пожалуйста, дайте мне пройти. Спокойной ночи, мистер Тревор.
      Он не двинулся с места.
      - Я жду, - многозначительно проговорил он.
      Ждет? Но чего? Она уже начала было подумывать о том, чтобы вернуться обратно в гостиную, но тут на ее счастье в коридоре появилась Селеста.
      - Крис..., - позвала она своим пронзительным голосом. - Кристиан, ну так ты уже идешь? Куда ты подевался?
      Он отсупил к перилам, давая Дамарис возможность пройти.
      - Спокойной ночи, Снежная Королева - и будь уверена, я обязательно приду сегодня к тебе во сне.
      Она метнулась мимо него, добежала до своей комнаты, бросилась ничком на огромныю старинную кровать с балдахином и горко заплакала. Стоил ли Рейвенскрэг такого самоистязания? Будь он ей безразличен, она, пожалуй, и смогла бы оставаться сама собой, весело щебетать с Селестой, но теперь она уже не сомневалась в том, что стоит ей лишь слегка уступить, поддаться переполнявшим ее чувствам, и тогда все, ей конец. Но почему? Неужели все дело в любви, которую она испытывала к Кристиану? В той нервной дрожи, что начинала бить ее, когда он глядел на нее? На ум пришли знакомые строки из "Тристрама и Изулт".
      Так пусть испьют эту чашу до дна, пусть их руки
      Дрожат, а щеки пылают огнем,
      Когда соединят их роковые узы
      Любви, о которой они не смеют сказать вслух,
      И неутолимая сладкая боль
      Снова охватит их сердца.
      Ей не нужен был ни любовный напиток, ни волшебное приворотное зелье, которое заставило бы ее руки дрожать, и от которого на ее лице появился бы смущенный румянец, и она не смела дать определение той эмоции, что вызвала это волнение. Она просто не должна признаваться в этом даже самой себе, ибо у нее не было никакой уверенности в том, что Кристиан испытывает нечто подобное. Просто ему не дает покоя ее преданность Марку, вот он и развлекается, пытаясь заставить ее нарушить данное слово. Он даже легенду сюда приплел, зная, как нравится ей эта книжка, но, как она уже сказала ему, он не был Тристрамом. К тому же вряд ли этот человек был способен испытывать трагическую страсть к кому бы то ни было, и если бы он точно вспомнил историю, то должен был бы знать, что там была еще одна Изулт, к которой раненный рыцарь отправился в поисках утешения и которая впоследствии стала его женой. Если продолжить эту параллель, то Селеста очень подошла бы на роль Изулт-Белоручки. Дамарис вспомнила наставления сэра Хью, предупреждавшего ее о пороках и безнравственности общества, в котором царит вседозволенность, и подумала о том, что теперь ей довелось столкнуться с типичным его представителем, так как Кристиану нужен был лишь дешевый флирт.