Кузен Марк

      * * *
      Утром в свой день рождения Дамарис как обычно вышла к завтраку и обнаружила на столе целый ворох маленьких свертков, разложенных вокруг ее тарелки - все это были поздравления с днем рождения и подарки от ее друзей. Дэвид очень гордился тем, что подарил ей серебряную подвеску для браслета это была крохотная серебряная подковка.
      - У тебя такой еще нет, правда? - беспокойно спрашивал он. - Она понравится тебе больше всех, да?
      - Конечно, радость моя. Она просто прелестна и пренесет мне много-много счастья.
      Здесь также лежало письмо и открытка от Селесты, которая желала ей всего самого наилучшего "ко дню именин". Письмо представляло собой чудовищную смесь французского и английского и сплошь пестрело восклицательными знаками. Она познакомилась с Армандом Депорте и восторженно описывала его машину, квартиру в Париже и его обещание взять ее в путешествие по Соединенным Штатам. "Все было очень мило!" - замечала она. О самом же мужчине, как и следовало ожидать, было написано крайне мало. В конце своего письма Селеста приглашала Дамарис на свою свадьбу, которая, похоже, была уже не за горами, а также выражала надежду, что у самой Дамарис тоже уже "все было на мази". Вздохнув, Дамарис сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Все, детство кончилось, а вместе с этим пришел конец и наивным девичьим мечтам! Похоже, этот Арманд был совсем не молод и не красив. Как, впрочем, наверное, и ее кузен Марк.
      Мистер Престон прислал формальные поздравления. Марк не прислал ничего, но он, скорее всего, собирается преподнести ей какой-нибудь подарок во время праздника. Возможно, это даже будет столь долгожданное кольцо. Дамарис с волнением ждала наступления вечера. Вот, наконец, и пришло время им встретиться, но какой окажется эта встреча? А что если он действительно окажется мерзким типом? Хотя, с другой стороны, рассуждала она, пытаясь придать себе уверенности, он все-таки Триэрн, а раз так, то должно же у них быть хоть что-то общее. Ведь наверняка несмотря на его длительное пребывание в Южной Америке в душе он все равно был и остается корнуольцем. Конечно, тут же мысленно оговорилась она, это не очень заметно, но она все равно была приветлива и дружелюбна. Припоминая пышные формы родственницы, Дамарис очень надеялась на то, что Марк, по крайней мере, не окажется толстым. Грузный, пожилой мужчина - что может быть хуже! Вот сэр Хью всегда был строен и энергичен, даже в старости.
      Нарядившись в вечернее платье и взглянув на свое отражение в зеркале, Дамарис почувствовала себя уверенее, ибо из зеркала на нее смотрела настоящая красавица. Длинное платье заставляло ее казаться более высокой и выгодно подчеркивало стройность фигуры. Вьющиеся локоны были собраны на затылке при помощи изящной заколки, что придавало прическе классический эффект, а ложившиеся на обнаженные руки и шею лучи вечернего солнца придавали коже нежно-абрикосовый оттенок. Она старательно наложила тени на веки, делая глаза более выразительными, так, чтобы они казались еще более зелеными, а также слегка подкрасила губы. Дэвид, увидев ее во всем великолепии, восхищенно воскликнул:
      - Вот это да! Рис, ты похожа на Снежную Королеву!
      Дамарис поморщилась. Меньше всего на свете в этот момент ей хотелось вспоминать о Кристиане Треворе. Дэвид же, которому в свое время читали сказки Андерсена, продолжал:
      - Не удивительно, что Кай уехал вместе с ней. Она тоже была красивая, как ты, но только она не могла любить, потому что у нее было ледяное сердце.
      И снова Дамарис поморщилась. Она ехала в Рейвенскрэг вовсе не для того, чтобы любить и очаровывать, собираясь заявить о своих правах, и была настроена решительно. Она очень надеялась на то, что кузен Марк окажется мужчиной добрым и нестроптивым, хотя до сих пор он пока еще и не проявил ни одно из этих качеств, но справедливости ради нужно принять как должное, что вторжение юной девушки в его размеренную холостяцкую жизнь может быть сопряжено для него с некоторыми проблемами. Однако, тот факт, что он согласился выполнить условие, оговоренное в завещании ее покойным дедом, характеризует его, как человека принципиального. Дамарис твердо вознамерилась произвести на него впечатление, и поэтому сожалеть теперь о Кристиане Треворе было бы в высшей степени неприлично.
      Но к великому ее сожалению присланная за ней машина оказалась еще одним напоминанием обо всем том, о чем ей очень хотелось забыть, ибо она оказалась точно такой же модели и цвета, как и та, что принадлежала Кристиану, и на которой они вместе с подругой тем чудесным вечером совершили незабываемую поездку в Женеву. Шофер был ей не знаком, и Дамарис решила, что это, наверное, новый работник. В связи с тем, что она должна была остаться ночевать в поместье и вернуться домой на следующее утро, Дамарис собрала небольшой чемоданчик, куда положила платье на смену, ночную рубашку и туалетные принадлежности. Шофер церемонно забрал у нее саквояж, чтобы положить его в багажник, после того, как для нее была открыта задняя дверца машины. Дамарис очень сожалела о том, что за ней не приехал тот старичок, что в свое время возил еще ее дедушку. Тогда она могла бы сесть на переднее сидение и весело болтать с ним всю дорогу, вспоминая старые добрые времена. Одиночество на заднем сидении шикарного автомобиля было своего рода прелюдией к ее новому положению, но как только машина свернула с главного шоссе на извилистую дорогу, ведущую к поместью, все ее внимание оказалось приковано к пейзжу за окном. Было еще совсем светло, и прозрачные сентрябрьские сумерки лишь подчеркивали красоту родных мест, навевая воспоминания о проведенных здесь годах детства и дедушке.
      Дорого пролегала мимо фермерских хозяйств, где она знала всех в лицо и по имени; наверное, некоторые из них будут на приеме, устраиваемом в ее честь, и мысль об этом подействовала на нее ободряюще. Затем показалась маленькая сельская церковка с колокольней, рядом с котором теснились селские коттеджи с выбелеными стенами, и в конце концов автомобиль выехал на дорогу, в конце которой виднелся такой знакомый фасад ее родного дома. Во всех окнах горел свет, и его потоки выбивались из-за незадернутых штор и мягко ложились на землю, словно наперекор сгущающимся сумеркам. Перед домом было припарковано много машин. Наверное, сэр Марк пригласил всех соседей, которых ее покойный дед не считал нужным удостаивать своим вниманием. Дамарис дотронулась до подаренной Дэвидом подковки, занявшей свое законное место на ее браслете, который она тактично надела, ибо это был единственный подарок, присланный ей Марком за все это время. Предстоящее испытание потребует от нее много душевных сил и везения.
      Автомобиль плавно остановился перед ярко освещенным парадным входом, обе створки двери которого были распахнуты настежь. Шофер вышел из машины, и зайдя с другой стороны, открыл ей дверцу, сказав: "Я позабочусь о вашем багаже, мэм." Дамарис направилась к дому. Из-за открытой двери до нее доносился гул голосов и приглушенная музыка, и она остановилась на пороге, обводя взглядом просторный холл, казавшийся теперь каким-то чужим и незнакомым, ибо за время ее отсутствия очень многое здесь изменилось. С высокого потолка свисала массивная бронзовая люстра, яркий свет которой, искрящийся множеством хрустальных подвесок, проникал в самые дальние уголки некогда мрачного помещения. Поверх древних каменных плит, которыми некогда был выложен пол, был настелен паркет. Вдоль стен были расставлены многочисленные вазы с букетами ярких осенних цветов - гергинами, розами, хризантемами, астрами. Вазы с цветами были также расположены и по обеим сторонам широкой лестницы, находившейся как раз напротив входа и ведущей на галерею, которая также была украшена цветами. Все это выглядело так непривычно, и ее душу захлестнула волна обиды и раздражения. Да как он посмел так изменить ее дом! Двери по обеим сторонам холла были открыты. В столовой был накрыт огромный стол, сервировка которого сверкала хрусталем и серебром, а из-за дверей бывшего кабинета - это была самая большая комната в доме - звучала музыка. По холлу деловито снова официанты с подносами, уставленными бокалами с коктейлями. Кузен Марк устроил прием с помпой и поистине старосветским размахом. Это почему-то очень рассмешило Дамарис, в памяти которой были еще свежи воспоминания о недавних неформальных студенческих вечеринках, на которых ей приходилось бывать в Париже, но она поспешила справиться с неуместной смешливостью и сделала серьезное лицо. Марк был человеком старого воспитания, и затеял всю эту церемонию специально в ее честь.
      У подножия лестницы стояло несколько человек вновь прибывших гостей. Их встречала Элена, взявшая на себя роль хозяйки. В то время, как Дамарис направилась к ним, из дверей столовой, направляясь в танцевальный зал, вышли несколько мужчин. Они учтиво расступились, перед Дамарис, освобождая ей дорогу и с восхищением глядя на стройную девушку в серебристо-белом наряде, в волосах которой играли блики яркого света. Затем один из них, сын одного из соседей, которого она смутно помнила еще неуклюжим подростком, имевшим обыкновение во время школьных каникул отправляться на охоту со сворой гончих собак, узнал ее.
      - Мисс Триэрн! - воскликнул он. - Неужели это вы?
      - Да, это я, - просто ответила она, протягивая ему руку и пытаясь припомнить его имя. Молодой человек с готовностью пожал ее, и она мельком взглянула на других мужчин, пытаясь угадать, кто же из них ее кузен Марк. Вот, например, седовласый джентльмен почтенного вида в парадном сюртуке вполне подходит на эту роль. Только Марк может навешать на себя все эти древние регалии. Он глядел на нее, как ей показалось, с легкой иронией. Да, Марк вполне может позволить себе быть ироничным. Дамарис уже хотела было подойти к нему, но тут ее окликнула Элена.
      - Дамарис, моя дорогая! Добро пожаловать домой!
      Элена была поистине неотразима. На ней было платье из парчи нежно-абрикосового цвета, а густые черные волосы были собраны в высокую прическу, украшенную изящной золотой заколкой в виде розы. У нее за спиной Дамарис заметила Розиту, выглядевшую необычайно прелестно в черном платье с глубоким вырезом и великолепной испанской шалью на плечах. Она стояла между двумя мужчинами в смокингах, одним из которых был Педро, но теперь Дамарис смотрела на все происходящее словно сквозь туман, ибо здесь не было того одного-единственного, бесконечно дорогого ей человека, который высмеял бы эту показуху, как пустую трату времени и денег - сэра Хью Триэрна. Она решительно сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Ей предстояло исполнить его пожелание, связав свою жизнь с его наследником, чтобы затем уже вместе с ним хранить традиции семьи. Дедушка был бы доволен, теперь никто не сможет упрекнуть ее в том, что она не выполнила свой долг.
      - Какая ты хорошенькая, - тихо шепнула ей Элена. - Идем, я познакомлю тебя с Марком.
      Она приобняла рукой девушку за талию. Дамарис огляделась по сторонам в поисках седовласого джентльмена, которого она первоначально приняла за своего кузена, но, к ее великому удивлению, его нигде не было видно. Вместо этого Элена подвела ее к высокому мужчине, стоявшему рядом с Розитой. Он стоял, глядя совсем в другую сторону, и как раз наклонился, чтобы что-то прошептать на ушко юной аргентинке, но когда Элена окликнула его по имени, тотчас же поднял глаза и направился к Дамарис, протягивая ей руку.
      - Добро пожаловать, Снежная Королева. Вижу, ты нарядилась соответственно своей роли.
      Ее ошеломленный взгляд встретился с лукавым взглядом голубых глаз Кристиана Тревора.
      - Вы! - выдохнула она.
      - Да, Дамарис, это я. Твой кузен Марк.
      Глава 5
      Дамарис поднялась наверх по широкой лестнице, в ее душе по-прежнему царило смятение. На галерее ее встретила домоправительница, миссис Гарт, дожидавшаяся здесь ее приезда. Она совсем не изменилась, только, может быть, еще больше поседела и чуточку располнела, а в остальном осталась все той же добродушной, заботливой тетушкой, которую она знала с дества.
      - О, мисс Дамарис, как я рада вас видеть! - воскликнула пожилая дама. - Вы остановитесь в своей старой комнате, Том уже отнес туда ваши вещи. Пойдемте, я вас провожу.
      Она привела ее в маленькую спаленку, находящуюся в самом конце длинного коридора, при виде которой на Дамарис снова нахлынули воспоминания. Первый этаж дома в своем порадном убранстве казался ей незнакомым и чужим, но здесь все было так, как прежде. Вот на этой узкой кровати она спала каждую ночь своего детства и юности, а на полке над ней стояли зачитанные едва ли не до дыр книги, среди которых была и "Смерть Артура". На стенах были развешаны ее самые любимые картины: "Повелитель равнин" Лендсира, "КОнная ярмарка" Розы Бонэр, и "Сэр Галаад" Ватта. А если посмотреть из окна, на котором теперь были опущены шторы, то откроется удивительный вид на море.
      - Я подумала, что вы захотите остановиться здесь, - продолжала миссис Гарт, - хотя миссис де Коста хотела отвести вам комнату побольше. Довольно властная она мадам, хотя это и неудивительно, ведь все-таки родная сестра хозяина. Но вот те двое других - настоящие иностранцы, а эта мисс Розита та еще штучка...
      - Ясно, - перебила ее Дамарис, останавливая тем самым поток сплетен. - Я очень рада снова вернуться в свою комнату, но, к сожалению, это всего лишь на одну ночь.
      Миссис Гарт была явно растроена этим сообщением.
      - Как же так, мисс... Хозяин сказал, что вы останетесь на несколько дней.
      - Я пообещала друзьям вернуться завтра. Они будут ждать, - твердо сказала Дамарис. До сего момента ни слова не было сказано о том, что ее визит может оказаться более длительным, чем предполагалось, и сама она не хотела задерживаться здесь надолго. Ей нужно было побыть одной, чтобы привести в порядок мысли и сориентироваться в сложившемся положении. Самой сильной эмоцией, охватившей ее в этот момент было яростное негодование. Кристиан или Марк (выходит, "М." на порсигаре все-таки означало "Марк") вел нечестную игру. Значит с того момента во время их первой встречи, когда она назвала ему свое имя, он уже был в курсе всей ситуации. Тайком приехал в Рейвенскрэг, чтобы увидеть свои будущие владению и взглянуть на ту, кого прочили ему в жены, и остался крайне недоволен увиденным. Заявил, что луга заросли сорняками, и, несомненно, ее он тоже посчитал замарашкой. Поэтому-то и сбагрил ее в тот дурацкий пансион, чтобы там ей придали презентабельный вид, и приехал инкогнито в Вальмонд, чтобы самолично убедиться, что вышло из этой затеи. Он специально провоцировал ее на разговоры о Марке, высмеивал ее за верность ему. Ему доставляло большое удовольствие обманывать ее, надо полагать, это тешило его гипертрофированное самолюбие. Наверное, он решил, что она просто корыстная, расчетливая дура, у которой нет ни души, не сердца, ни самолюбия, но только если этот нахал думает, что теперь она радостно бросится ему на шею, то он сильно заблуждается; у нее тоже есть гордость. Истинной целью сегодняшнего объявления о помолвке было окончательно засвидетельствовать ее безропотную покорность кузену Марку, и тогда все козыри были бы у него, но только теперь она уже знала наперед, что не собирается сдаваться без боя.
      Она сбросила накидку, и миссис Гарт восторженно всплеснула руками, восхищенная красотой ее платья.
      - Боже мой, мисс Дамарис! Да вы просто красавица! Настоящая молодая леди!
      Дамарис горько усмехнулась.
      - Шедевр сэра Марка, - обронила она вполголоса.
      - Если бы ваш дедушка увидел вас сейчас, он был бы очень доволен.
      - Пожалуйста, не надо! - прошептала Дамарис. У нее задрожали губы, и она поспешно обернулась к стоящему на комоде зеркалу, чтобы поправить макияж.
      - Но теперь его место займет сэр Марк, - продолжала женщина. - С ним вам будет хорошо. Да... он замечательный человек.
      - Я рада, что вы так считаете, - сухо заметила Дамарис. - Вообще-то, я думала, что он окажется гораздо старше.
      - Да замем же вам выходить замуж за старика? Конечно, сэр Марк тоже уже далеко не мальчик, но он все-таки еще довольно молод. Поместью нужен настоящий хозяин, у которого будет достаточно здоровья и сил, чтобы привести здесь все в порядок. А то за последние годы оно окончательно пришло в упадок...
      Дамарис поежилась, начиная в полной мере осознавать всю серьезность своего положения. До сих пор кузен Марк был для нее лишь некоей абстрактной, призрачной фигурой, и она уже свыклась с мыслью о том, что ей придется выйти за него замуж. Но Кристиан Марк в этой роли, такой мужественный и волнующий - это уже совсем другое дело. Она вспомнила, как он не давал ей прохода в Вальмонде, но так не разу и не намекнул на то, что любит ее. Он спокойно взирал на то, как она возвращается в Женеву, думая, что уже никогда его не увидит. Ей пришлось пройти через страдания и душевные муки, стараясь совладать в тем вихрем эмоций, что он разбудил в ее душе, а ему все это время не было никакого дела не до нее самой, ни до ее чувств. Зная, что она все равно вернется к нему, он вовсе не считал необходимым беспокоиться по этому поводу. Она видела, как торжествующе смотрел он на нее там, внизу. Птичка попала в клетку, и теперь, после того как он так ловко одурачил ее и заставил отказаться от любви, ею можно распоряжаться так, как ему только будет угодно.
      В дверь постучали, и когда из-за нее раздался такой знакомый голос, поинтересовавшийся: "Можно войти?" - сердце в груди Дамарис бешенно забилось.
      Миссис Гарт открыла дверь.
      - Да, сэр? - спросила она.
      Марк прошел мимо нее и встал за спиной девушки, застывшей перед зеркалом.
      - Я принес тебе подарок ко дню рождения, - сказал он. - Думаю, он будет хорошо смотреться с этим платьем.
      Она уже забыла, что это был ее праздник, ее день рождения. Она взглянула на его отражение в зеркале, и их глаза встретились - он смотрел насмешливо и как будто возвышался над ней.
      - Как я уже сказал, подобрать камень к цвету твоих глаз будет трудновато, поэтому я решил не эксперементировать, но думаю, что эта вещица будет тебе к лицу.
      Он вынул откуда-то какой-то блестящий предмет, который затем поднес ближе и осторожно надел ей на шею. Она вздрогнула, почувствовав прикосновение его пальцев. Бриллиантовое колье сверкало и переливалось, словно было соткано из огня.
      - Какая прелесть, - чуть слышно прошептала она, - но, право же, зря все это. Такая дорогая вещь...
      - Вообще-то, я не нищий. Даже если не принимать во внимание Рейвенскрэг, - ответил он, но это колье - фамильная драгоценность. - Он слегка наклонился вперед, чтобы положить деревянный футляр на трюмо, тихонько сказав ей при этом на ухо: - Да и кому еще дарить тебе драгоценности, как не мне?
      Дамарис резко обернулась к нему, хватаясь обеими руками за угол стола.
      - Ты пытаешься меня купить?
      - А разве ты уже не куплена? - Он взглянул на миссис Гарт. - Вы можете идти. Оставьте нас.
      Домоправительница замешкалась, не зная, как ей поступить, сообразуясь с правилами приличия. Марк рассмеялся.
      - Ведь мисс Дамарис скоро станет моей женой, - напомнил он ей.
      - Очень хорошо, сэр. - Она вышла из комнаты, но оставила дверь открытой. Марк оценивающе оглядел Дамарис с головы до ног, после чего его взгляд снова остановился на ее лице.
      - Вижу, мадам Лебрен хорошо поработала с тобой, моя дорогая.
      - Хорошо, что хотя бы ты доволен, - резко ответила она, зло сверкая глазами. - Потому что мне самой радоваться нечему.
      Он удивленно вскинул брови.
      - Вот как? Но разве ты не вернулась домой, о котором так долго мечтала? И разве ты не обрадовалась, когда узнала, что тебе не придется выходить замуж за дряхлого старика, которого ты ожидала увидеть на моем месте? Дамарис, мне всего лишь тридцать с небольшим, хотя, наверное, в представлении девочки-подростка, это тоже весьма почтенный возраст.
      - Я не подросток. Мне сегодня исполнилось двадцать лет, если, конечно, ты еще не забыл об этом, и твой возраст значения не имеет. Что же меня действительно не устраивает, так это весь этот маскарад. Неужели было так необходимо обманывать меня?
      - Подумаешь, слог один слегка изменил, и всего-то. Тоже мне, обман, легкомысленно сказал он. - Меня зовут Кристиан Марк Триэрн - кстати, это корнуэльское имя, а не валлийское. Неужели это такой большой грех?
      - Да, - серьезно ответила она, - потому что ты специально ввел меня в заблуждение, а при первой нашей встрече вообще не назвал мне никакого имени - ни корнуэльского, ни валлийского. - Она ехидно усмехнулась. Полагаю, то, что ты обнаружил на берегу шокировало тебя до глубины души, особенно, когда ты узнал, кто я такая.
      - Конечно, твой облик оказался довольно неожиданным, - ответил он, но куда больше меня потрясло твое заявление, что ты, оказывается, помолвлена со мной.
      - Но ты же знал условия завещания. Ведь именно поэтому ты и приехал тогда, не так ли?
      - Для того, чтобы увидеть собственными глазами, в какую петлю я союираюсь сунуть свою голову? Отчасти, но это завещание меня не слишком волновало; при желании мы вполне могли бы найти компромисс. Меня беспокоила твоя одержимость мыслью о том, что ты должна непременно выйти замуж за своего кузена. Хотя, прежде, чем мы расстались в тот раз, я уже решил для себя, что ты обладаешь неплохими задатками, которые стоит развить.
      Она была вне себя от злости; подумать только, как хладнокровно он обошелся с ней! Он обращался с ней так, как будто она была перспективным жеребенком, который при должном воспитании и тренировке может вырасти и в один прекрасный день взять первый приз на бегах.
      - А приехав в Вальмонд, - спокойно продолжал он, - я убедился в своей правоте, и если бы ты только не была так зациклена на стариковском образе, который создало твое воображение, что, кстати, меня ужасно раздражало, то вполне могла бы догадаться, кто я такой. Элена говорит, что все мы, Триэрны, очень похожи друг на друга.
      - Я не была знакома ни с кем из ваших родственников, кроме дедушки, напомнила ему Дамарис, но теперь, глядя на Марка, она смутно понимала, что он действительно похож на тех мужчин со старинных портретов, украшающих стены парадной столовой - его и ее предков, среди которых было немало мореплавателей и авантюристов, людей изобретательных, вспыльчивых и отчаянных. И это открытие совсем ее не обрадовало.
      - И все равно, это было подло, - твердо сказала она. - Я не полицейский, я не могла требовать тебя предъявить документы.
      - Да ладно тебе, Дамарис, перестань, - рассмеялся он. - И чего такого особенного в том, что я решил немного попутешествовать, прежде, чем связать себя узами брака? - (а заодно и убедиться в том, насколько успешно идет процесс моего исправления, зло подумала она.) - К тому же ты могла и передумать, и в любом случае, ухаживания тайного поклонника - это же так романтично, почти как у Шекспира. Добрая половина его сюжетов строятся на путаннице среди персонажей.
      - Однако, за мной ты не ухаживал, - вспылила она. - Ты приударил за Селестой.
      - А кто в этом виноват? Полагаю, мне следует высоко оценить твою преданность кузену Марку, это характеризует тебя с самой положительной стороны, но хотя я и не собираюсь впредь читать тебе нотации, однако, должен признаться, что общение с этой безмозглой французской штучкой не доставило мне никакого удовольствия. Она...
      - Прекрати, - перебила его она. - Селеста моя подруга, моя лучшая подруга, и она приедет на мою свадьбу. А я поеду на свадьбу к ней.
      - Какой пассаж! - воскликнул он. - Надеюсь, ее муж тоже приедет вместе с ней.
      - Если, конечно, свадьба вообще когда-нибудь состоится, - резонно заметила Дамарис.
      - Состоится, - решительно заявил он. - Этот прием устроен специально в ознаменование нашей помолвки, о которой я объявлю за ужином с шампанским и всеми прочими традиционными условностями - кстати, чуть не забыл, это тоже тебе. - С этими словами он достал из кармана какой-то крошечный предмет. - Надеюсь, оно будет тебе как раз, его почистили. Мистер Престон сказал, что оно принадлежало еще твоей матери, а до нее - твоей бабушке. Это обручальное кольцо Триэрнов.
      Увидев, что она не спешит взять у него этот долгожданный подарок, Он сам схватил ее за левую руку и торопливо надел на средний палец золотое кольцо с сапфиром. Продолжая держать ее за руку, вопросительно посмотрел на нее.
      - В чем дело, Дамарис? Ты же сама согласилась на этот контракт, не так ли?
      Контракт! Она опустила глаза, разглядывая кольцо и украшавший его драгоценный камень - свет преломлялся о его грани, и казалось, что он горит изнутри ярким, синим пламенем. Так вот, значит, как он воспринимает их брак. Хотя, чему удивляться? Она и сама до сих пор относилась к нему именно так, как к вынужденной необходимости. Как уже было сказано, ее купили, и ее цена - этот дом. Если бы он говорил о любви, то все было бы совсем иначе, но, по-видимому, ни о какой любви не могло быть и речи. Он даже не стал утруждать себя и притворяться влюбленным, ибо в этом не было никакой необходимости. Ведь она сама с самого начала объявила ему, что выходит замуж за своего кузена Марка, и ему не пришлось утруждать себя понапрасну и ухаживать за девушкой, которая и так уже принадлежала ему.
      - Да, - упавшим голосом подтвердила Дамарис, - я согласилась, но мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к ситуации. Это было... таким сюрпризом... - Она направилась к двери, слыша, как он проговорил ей вслед: - Сюрпризом из разряда приятных, я надеюсь?
      - Именно это я и пытаюсь решить. - В дверях она остановилась и оглянувшись, с вызовом посмотрела на него. Нет уж, Кристиан Марк, думала она, ты очень ошибаешься, если думаешь, что теперь, когда ты сорвал маску, я с готовностью упаду тебе в руки, словно перезревшая слива. Возможно, тебе, говоря твоими же словами, и удалось купить мое согласие, но вот любовь моя не продается. Ее тебе еще придется заслужить.
      - Может быть, пора уже вернуться к гостям? - холодно спросила она.
      Он направился к ней.
      - Но неужели я не заслуживаю поцелуя?
      Дамарис увернулась от него, выскальзывая в коридор.
      - Нет, не заслуживаешь, - обронила она через плечо, - и вообще, я не уверена, что шут гороховый - более выигрышная партия, чем старый маразматик.
      Она быстро пробежала по коридору, и он сумел нагнать ее лишь у подножия лестницы, где их уже дожидалась Элена.
      - Ну куда вы запропастились? - воскликнула она. - Нам пришлось начать танцы без вас. - Она с укором поглядела на своего брата.
      - Нужно было окольцевать невесту, - невозмутимо ответил он и заставил Дамарис взять себя под руку. - А сейчас наш выход.
      Они вместе вошли в комнату, откуда была вынесена вся мебель и ярко натерты полы, и где, как и предполагала Дамарис, собрались фермеры-арендаторы и землевладельцы со всей округи вместе со своими женами и взрослыми детьми. Дамарис медленно обошла комнату, пожимая руки тем, кто не танцевал. Многие из этих людей знали ее с самого детства, и говорили ей комплименты, восторгаясь тем, как она великолепно выглядит. Ей было приятно сознавать, что они удивлены ее нынешним обликом и манерами. Многие из них, будучи людьми чуждыми всякому официозу, только теперь начинали сознавать, что на ее фоне их собственные отпрыски выглядят дурно воспитанными простолюдинами. Затем Марк пригласел ее на первый танец; это был вальс.
      - Похоже, они просто очарованы тобой, - заметил он.
      - Да, гадкий утенок превратился в лебедя, - легкомысленно обронила она, - и все это благодаря мадам Лебрен.
      - Ты слишком несправедлива к себе. Та русалочка, которую я встретил на морском берегу, вела себя так естественно и непринужденно.
      - Ну да, необработанный алмаз, который ты решил отдать в огранку.
      - Дамарис, перестань капризничать. Ты же сама прекрасно понимаешь, что тебе нужно было продолжить образование.
      - Которое ты дополнил теми знаниями, которые не дала мадам. Интересно, как бы ты поступил, если бы я поддалась действию твоих чар в Вальмонде? Дал бы мне отставку за недостойное поведение?
      - Я никогда не забывал о том, кто ты такая, и как с тобой надлежит обходиться.
      - Вот как? Что-то в день пожара я этого не заметила. И уж точно вряд ли то твое поведение можно считать рыцарским. Честное слово, сэр Марк Триэрн, вы меня удивляете! Тем утром вы, похоже, совершенно забыли не только о своем благородстве, но даже о самых элементарных правилах приличия.
      - Ты, кстати, тоже тогда не была той маленькой льдинкой, которой пытаешься казаться сейчас, - напомнил он, и она смущенно покраснела. Ладно, Снежная Королева, возможно, ты и злишься на меня, за тот маленький обман, но ведь в конце концов тебе все равно придется сдаться, и с этим уже ничего не поделаешь.
      Дамарис краснела и бледнела; он был так уверен в себе и в ней, но она еще не была готова покориться ему, ей было необходимо участие, хоть какое-то проявление нежности, ответного чувства с его стороны, но этот темноволосый, самоуверенный мужчина, что с такой легкостью кружил ее в танце, казался таким же бесчувственным, как гранитный монолит.
      Когда же танец закончился, он сказал:
      - Сожалею, но мне необходимо исполнить свой долг хозяина перед нашими соседями. Не сомневаюсь, у тебя не будет недостатка в партнерах.
      У нее тоже не было никаких сомнений на этот счет. В зале нашлось немало ее старых знакомых - по крайней мере, они сами считали себя таковыми, ибо она сама не могла вспомнить почти никого из них - которые просили оказать им честь и станцевать с ними, после чего считали своим долгом представить ей своих сыновей, который, в свою очередь, тоже горели желанием пригласить ее на танец. Несколько раз Дамарис видела Марка, героически танцевавшего с какими-то престарелыми толстухами, однако, она заметила, что он утешал себя танцами Розитой гораздо чаще, чем того требовал этикет. Гибкое тело девушки словно таяло в его обьятиях, а на ее лице при этом было написано выражение райского блаженства. Еще одно сердце, покоренное Марком, подумала Дамарис, и в ее душу закралось тревожное сомнение. А что если между ними все гораздо серьезней, чем ей кажется? Но она позабыла о всех своих опасениях, когда подошло время праздничного ужина, и между тостами Марк объявил об их помолвке.