– Я боюсь, – закричала она. – Там могут оказаться меднорылы!

На Дора ее крики произвели большое впечатление. Меднорылами назывались особо злобные насекомые раз в пять свирепее, чем сороконожки. Они имели мощное оружие – медные клещи. И нападали на любой движущийся в темноте предмет.

У выхода уже теснилось множество гарпий. Они с почтением поглядывали на обнаженный меч, но не отступали. Дор не мог свободно забраться в лаз и по-настоящему не хотел вступить в бой, не хотел проливать кровь, ведь, кроме всего прочего, гарпии были полулюди, да и убивать женщин не самое приятное занятие.

Так что же он собирается делать? Впереди – гарпии, позади – упирающаяся Милли, сбоку – выход прямо в пропасть – в подобной ситуации он не мог никого одурачить, болтая со стенами.

Он попал в тупик. Он мог бы задержать грязных птиц на определенное время, но не мог выйти. Действительно, если они станут залетать внутрь со стороны пропасти, у него возникнут затруднения, потому что он не сможет прикрывать оба выхода, а от Милли помощи не дождешься. Далее они с Милли устанут, проголодаются, их одолеет жажда и им надо будет выспаться. Таким образом, они снова станут пленниками.

– Милли, ты должна влезть в гоблиний ход.

– Бесполезно, бесполезно, – шипели сбоку гарпии. – Мы знаем, куда он ведет, мы закрыли выход. Вы не сможете сбежать!

Тогда зачем они говорят это? Гораздо легче поймать его при выходе из гоблиньего выхода. Значит, они блефуют.

Потом вскрикнула Милли. Дор взглянул – из дыры вылезла подглядывающая волосатая фигура. Зеленые глаза взглянули на Дора.

– Прыгун!

Господи, как он обрадовался, снова увидев огромного паука.

– Я не успел разместить веревки, – защебетал паук. – Птица с женским лицом выследила меня на скале. Поэтому мне пришлось воспользоваться этой дорогой.

– Но гарпии наблюдают за выходом…

– Точно. Но они не стали преследовать меня внутри хода, потому что там живут меднорылы.

– Но ты…

– Меднорылы – обычные щипающиеся жучки. Я был ужасно голоден. Они оказались такими вкусными и нежными…

Естественно, пауку под силу справиться с большими жуками! Но гарпии были более грозными созданиями.

– Если мы не сможем воспользоваться гоблиньим ходом… – начал Дор.

Прыгун прикрепил одну веревку к Милли, другую к Дору.

– Я изготовил совершенно замечательную веревку, чтобы спустить вас на дно, но вы должны сами себе помогать. Я предлагаю вам извиваться и скользить так, чтобы птицы не смогли схватить вас.

– Я не смогу сделать это, – протестовала Милли. – У меня же нет ни огромных мускулов, ни прочих штучек!

Дор взглянул на нее. Что касается мускулов, девушка была права зато остальных штучек имела предостаточно.

– Я снова понесу тебя.

Он выбросил вперед меч, заставив отступить высунувшихся было гарпий.

– Тебе потребуются обе руки, чтобы спуститься, – заметил Прыгун. – Я прыгну на ту сторону и стану держать основную веревку. Таким образом, ты сможешь раскачиваться от центра расщелины, не ударяясь о стены. Но ты рискуешь быть пойманным на лету.

– Ты должен ослабить основную веревку так, чтобы мы могли медленно спуститься вниз. Надо только убедиться, что веревка достаточно прочная и выдержит, когда мы начнем спускаться.

– Да, такое возможно, хотя и трудно. Вы вдвоем весите довольно много, так что потребуется порядочно потрудиться.

Дор ткнул мечом в морду другой гарпии.

– Милли может наблюдать за тобой и сказать, когда все будет готово. Ты помашешь ей с другой стороны.

– Хорошо.

Прыгун помчался к открытому утесу и исчез. Оттуда раздался крик гарпий; они никогда прежде не видели такого огромного паука и ужасно испугались.

– Он взмахнул, – закричала Милли.

Как быстро! Дор в последний раз пугнул гарпий мечом, перевернулся, схватил девушку левой рукой и бросился из пещеры по утесу вниз. Потом он вспомнил: он все еще держал меч в правой руке. Он забыл вцепиться в веревку.

Они неслись на дно ущелья. Милли вскрикивала и лягалась, ее волосы били Дора по лицу. Потом, дернувшись, веревка натянулась. Ему уже не надо было держаться, Прыгун привязал канат к себе, а второй конец присоединил к центру идущего через ущелье каната. Уже не раз предусмотрительность паука спасала его. Сейчас Дор только догадывался, когда было сделано это крепление; его отвлекли нападавшие гарпии, и он не заметил.

Раскачиваясь и слегка подпрыгивая, они спускались в пропасть. Гарпии кружились поблизости, кричали, но ничего не предпринимали. Они видели обнаженный меч в руке у Дора.

Они спускались, почти касаясь дальней стены. Прыгун держал веревку накоротке, так что они не могли разбиться, но находились так близко, что изредка Дор мог оттолкнуться от стены ногой. Потом они, с небольшой амплитудой раскачивались вперед и назад. К тому времени, как они собрались отдохнуть, они были уже на полпути в мрачные глубины ущелья.

Гарпии начали действовать более организованно, стараясь схватить Дора и Милли. Но Дор держал наготове меч, что создавало им определенные трудности. Он угрожающе размахивал клинком, и гарпии пролетали рядом, изрыгая проклятия в его адрес и теряя перья, когда случайно касались острия меча. Грязные птицы не могли соперничать с Дором, который не только быстро спускался, но еще крутился и подскакивал. Однако им не хотелось упустить добычу.

Прыгун, стоявший поодаль, продолжал работать своим рычагом, так что Дор с Милли медленно спускались. С каждым дополнительным метром ярость гарпий росла.

– Нельзя дать им добраться до дна! – закричала одна из них. – Враг здесь!

Такие слова не вселили в Дора заряд бодрости. Что хорошего, избежав одного грозного врага, попасть прямо в лапы другому. Он должен будет позаботиться об этом соответствующим образом. По крайней мере, гарпиям не пришло в голову перегрызть канат, проходивший через все ущелье. Или, если они и подумали об этом, то отклонили подобную мысль. Они не хотели убивать Дора, потому что живым он был бы им полезнее. Милли вряд ли понравилось бы падение на камни – но хватит, прочь подобные мысли.

Дно пещеры приближалось – каменистое, тесное, извилистое, с норами и гребнями. Казалось, из ущелья нет выхода, хотя и не обязательно, так как одного взгляда было не достаточно, чтобы увидеть выход.

По мере приближения к земле панорама менялась благодаря маневрам Прыгуна с веревками, так что теперь они путешествовали скорее вдоль ущелья, чем через него. Гарпии отчаянно нападали.

– Держите их подальше от земли, – заорала самая страшная и самая старая гарпия. – Хватайте их! Держите их! Поднимайте их! Сбрасывайте девчонку, если потребуется, она нам не нужна, но спасайте быка!

Дор со все возрастающим отчаянием размахивал мечом, удерживая гарпий на расстоянии и стараясь не задеть веревку. Вдруг в плечо ему впились когти, и огромные гадкие крылья ударили по голове. Милли громко вскрикнула и изо всех сил лягнула. Волосы в лучах заходившего солнца упали водопадом Дору на лицо. Но ничего не помогло. Дор примерился и с маху вонзил меч куда-то позади себя. Острие во что-то погрузилось. Раздался душераздирающий крик, в котором тотчас потонул визг Милли, и когти выпустили плечо юноши. Когда он вытащил меч, острие оказалось в крови. Он взмахнул мечом, срезая перья на болтавшихся перед ним гарпиях. Ему стало так же противно, как и в случае нападения гоблиньей банды, но он сдержался.

Вдруг веревка оборвалась. Милли испустила совершенно правдивый классический – И-и-к! при их падении – но падение оказалось совсем коротким. Могучие мышцы и сухожилия позволили Дору искусно приземлиться, сохранив равновесие. Он еще подержал Милли, потом нежно опустил на землю. Юбка и корсаж разошлись. Дор с любопытством взглянул, отметив новую подробность ее туалета. Она полуосознано заправила корсаж в юбку. И по крайней мере, прекратила орать.

Огромная зеленая тень брякнулась позади них.

– Простите за падение, – прощебетал Прыгун. – Гарпии напали, поэтому мне пришлось ускорить движение.

– Все отлично, – успокоил его Дор. – Ты вывел нас из пещер гарпий.

Гарпии все еще носились по ущелью, но больше не нападали. Прыгун пролетел сквозь них и вызвал короткое замешательство, используя веревку по назначению, чтобы притормозить в последний момент и не разбиться. Какая все-таки замечательная вещь – тормозная веревка.

– Почему гарпии отстали? – спросила Милли.

Это был один из тех глупых вопросов, который в общем-то был не глупым. Гарпии жутко выли, мерзко выглядели и гнусно пахли – исключение составляла одна Хелен – но совсем не были трусливы. Почему же они боялись опуститься на скалистую тропинку?

– Одна из них говорила что-то о живущих внизу, – вспомнив, сказал Дор.

Милли вскрикнула и показала рукой. Тропинку в расщелине заполнили гоблины. Не думал он, что их опасения так скоро воплотятся в жизнь!

– Я могу их сдержать, – сказал Дор, кидаясь вперед, защищая себя и Милли мечом.

Он не понял, был ли это позыв тела или личный, но фактически героизм его подкреплялся мощью и хорошо координированным мускулистым телом. Он знал, что победит маленьких гоблинов, поэтому мог позволить себе держаться достаточно дерзко. Находясь в обычном своем облике двенадцатилетнего ребенка, он имел бы полное право колебаться и – и оказался бы трусом.

– Я выведу вас отсюда, – прощебетал Прыгун. – Может быть, встретится склон, на который я помогу вам подняться, привязав веревками. Ты будешь в арьергарде.

Они направились на восток. Дор пятился, чтобы, столкнувшись с гоблинами, не отбиться от своих. Очевидно, здесь не было выхода к гоблиньим пещерам.

– Их мало, – проскрипела одна из гарпий. – Мы сможем справиться! Сотрем их с лица земли, курочки!

Внезапно гарпии кинулись на гоблинов. Началась настоящая свалка, перемежавшаяся визгами, криками, стонами и проклятиями. Летели перья. Дор вытянул шею, чтобы увидеть, что же случилось, но клубы пыли мешали разглядеть. Вероятно, шла борьба когти-ногти и без особых нежностей.

– Впереди неприятности! – защебетал Прыгун, а Милли вскрикнула.

Дор взглянул – и увидел огромную банду гоблинов, атаковавших с запада. Паук приготовился к схватке, хотя легко мог перепрыгнуть через бандитов, залезть на скалу и таким образом спастись. Но он не бросил друзей в беде. И напрасно: полчища быстро окружили его. Не помог и пронзительный крик Милли. Дюжина гоблиньих рук повисла на колотящих воздух руках, лягающихся ногах и струящихся локонах.

Дор бросился на помощь, но опоздал. Гоблины вцепились и в него, повалив на землю. Он попытался пинаться, но ноги оказались зажаты гоблинами. Их захватили в плен.

Всех троих, беспомощных, быстро поволокли на восток. Внезапно тропинка кончилась, и они оказались прямо около обрывавшейся в пропасть стены. Гоблинья банда ринулась куда-то в глубину. Там было темно и холодно. Дору показалось, что они спускались, но он не был уверен.

Наконец их приволокли в комнату, освещенную факелами. Дор удивился, потому что в его времени гоблины безумно боялись огня. Но в его время гоблины никогда не появлялись днем, фактически, этих существ на поверхности Ксанта проживало совсем немного. Так что изменения, произошедшие за восемь столетий, коснулись и гоблинов.

В одном конце зала высился трон, изготовленный из огромного сталагмита. Словно камень слой за слоем таял, как горячий воск, и окрашивал собственные следы до тех пор, пока весь не расплавился в эту закрученную, но такую прекрасную массу. На троне восседал свирепеийший гоблин, огромные черные ноги почти слились с камнем.

– Ну, нарушители, – злобно закричал предводитель гоблинов, – почему вы решили, что можно совершенно безнаказанно вторгаться в наши владения?

Милли тихонько вскрикивала и все еще пыталась лягаться; ей не нравились прикосновения мерзких крапчатых гоблиньих рук. Гоблины же, по-видимому, относились к пленникам скорее с интересом, чем с неприязнью.

Прыгун щебетал, но Дор точно знал, что гоблины его не понимают. Поэтому, освободившись от висящих на нем гоблинов, он вышел вперед.

– Мы не собирались вторгаться, сэр, – сказал он. – Мы только хотели сбежать от гарпий.

У него оставалась лишь маленькая надежда на милосердие чудовищ, и он решил попробовать.

Гоблиньи брови удивленно поползли вверх.

– Ты, человек, называешь гоблина сэр?

– Ну, если ты назовешь свой титул, я буду величать тебя именно так! – нервно сказал Дор, хотя и старался держаться смело.

Где-то по дороге у него вырвали меч, и без оружия он чувствовал себя нагим.

– Я Крейвен Помощник Предводителя Гоблиньего Клана из Ущелья, – ответил главарь. – Однако «сэр» звучит гораздо приятнее.

Несколько гоблинов-стражников захихикали. И именно Крейвен, а не Дор, отреагировал на издевательские смешки.

– Вы находите обращение «сэр» смешным? – злобно спросил он.

– Это, очевидно, не герой-мужчина, а самозванец, который не знает ни чести, ни ведения боя, – ответил другой гоблин. – Его «сэр» столь же никчемный, сколь и оскорбительный.

– Неужели? – закричал Крейвен. – Мы проверим это, Крул. Ты встретишься с ним в честном поединке?

Крул внимательно осмотрел Дора и отчего-то потерял запал. Но теперь смех собратьев обратился на него.

– Гоблины не сражаются один на один с человеком, даже если этот человек – самозванец. Нормальное соотношение четыре-пять гоблинов на одного человека.

– Тогда вызывай своих напарников, – закричал Крейвен.

Он обернулся к слугам, стоящим у стены пещеры.

– Возвратите воину его меч. Нам надо определить, чего стоит его «сэр».

«Какая хитрая и чудесная штука гордость», – подумал Дор. Сейчас помощник предводителя даже поощрял пленника, чтобы одолеть гоблиний народ.

Парочка гоблинов сразу бросилась выполнять приказ. С трудом подняв оружие, они приволокли меч и подали Дору. Он с радостью взял меч, хотя его и не прельщала перспектива сражения. Ему вообще не нравилось убивать гоблинов, как он делал ранее, и дурное предчувствие росло по мере того, как он увидел, насколько похожи эти существа на него самого. Они выглядели несколько иначе, но также были горды.

Гоблины не дали ему права выбора. Они очистили круг в центре пещеры, и пять гоблинов из клана Крула направились к нему. Они были вооружены маленькими дубинками и острыми обломками камня, но вели себя весьма решительно. Они, очевидно, решили разделаться с Дором, если уж получили согласие предводителя.

Тело Дора напряглось. Он ринулся к банде, размахивая мечом. Гоблины бросились врассыпную. Дор кинулся вправо, лягнув одного гоблина, да так сильно, что животное, перелетев через гладкий камень, врезалось в стену. Каменный нож разлетелся на мелкие кусочки. Дор развернулся и, угрожая мечом, бросился на других; те снова разбежались в разные стороны. Еще один выпад, и он очистил пространство позади себя от нерешительных гоблинов. Дор поймал дубинку, направленную на лезвие меча, и со всей силы ударом кулака стукнул ею о землю. Он схватил гоблина за голову (голова оказалась твердой, как камень) и оттолкнул существо в сторону, сначала встряхнув как грушу.

Наконец Дор остался в одиночестве посреди пещеры. Благодаря мощи и опыту тела, он победил банду – и не убил ни одного гоблина. Такая победа позволила ему почувствовать себя значительно лучше. Конечно, тех четверых, что он убил прежде, к жизни не вернешь, но все равно ему полегчало.

Крейвен комично улыбнулся.

– Так что сейчас все-таки удобнее, сэр или нет? – задал он риторический вопрос. – Держи свой меч, Человек, ты упрочил свое положение. Иди – ты и твои спутники мои гости.

Прыгун заверещал.

– Вероятно, гоблины придают огромное значение положению, – переводила паутина. – Ты поступил очень мудро, использовав эту уловку.

Дор смутился.

– Я просто подумал, что именно это ты сказал главарю.

– Вероятно, ты был прав.

Таким образом, благодаря чудесам вежливости, неволя превратилась в гостевание.

Предводитель угостил их роскошными засахаренными червями, сахарными личинками и маринованными сороконожками. Прыгун пришел в восторг. Дор и Милли не могли сказать того же.

– Итак, вы сражались с ужасными гарпиями, – сказал Крейвен, поддерживая беседу покуда аккуратно отрывал несколько сегментов огромной сороконожки огромными желтыми зубами и ковырял в зубах. По-видимому, он вначале немного опасался Прыгуна, но увидев, как паук ест, используя для разрезания пищи клешни вместо челюстей, Крейвен выглядел вполне удовлетворенным. Эти манипуляции выглядели еще более гнусно, чем поглощение пищи, а потому считались для гоблинов лучшим образчиком застольных манер. А когда паук выделил особую переваривающую жидкость, которая растворила вкусную еду в нечто вязкое, и засосал все это в желудок, гоблины пришли в восторг и начали аплодировать. Они не имели возможности поглощать пищу таким образом.

– Как здорово, что мы вас освободили, – проговорил предводитель гоблинов в перерыве между двумя попытками воспроизвести поведение Прыгуна за столом.

Но как он ни старался, у него не получилось так растворять слюной пищу перед заглатыванием.

– Да, – согласился Дор.

Действительно, слизняки были не так уж плохи, а их мякоть оказалась губчатой и сочной. Милли обратила внимание на вшей. Она жевала и выплевывала их волокнистые ножки, проделывая это даже с некоторой утонченностью. Стол вскоре оказался завален хитиновыми обломками.

– Почему они охотились за вами? – спросил Крейвен. – Мы пришли на шум и принесли вас сюда, потому что враги гарпий могут стать нашими друзьями.

– Они хотели… – Дор не знал, как поудобнее выразить желание гарпий. – Они хотели, чтобы я кое-что сделал для Божественной Гарпии Хелен.

– Божественной Хелен? – спросила Милли, подозрительно подняв брови.

Крейвен засмеялся так мощно, что вылетевшая изо рта сороконожка угодила прямо в потолок. Гоблины одобрительно зааплодировали.

– Божественная Хелен! Так вот как они обстряпывают свои делишки! Хватают человеческих самцов на развод! Ничего удивительного в том, что ты с ними сражался! Что за ужасная судьба.

– О, я не знаю… – начал Дор, перехватил взгляд Милли и переменил тему разговора. – Они рассказывали мне, что все неприятности произошли из-за вас, гоблинов. Что вы увели их мужчин.

– Так, а что они сделали нам? – закричал Крейвен. – Да, когда-то мы делили с ними пещеры, но они жадно нацелились на нашу часть и однажды дали волю мерзкому восхищению. Они испортили наших женщин, так что те стали видеть сущность наших мужчин как бы в перевернутом виде. Самые смелые, красивейшие, умные гоблины превратились для них в проклятие; они непогрешимо тянулись к слабейшим, безобразным, тупым трусам и ворам, живущим среди нас, и спаривались с ними. Так наша нация деградировала. Когда-то мы были красивее эльфов, умнее гномов и сильнее троллей и обладали большей честью, чем сами Люди – и вот теперь взгляни на нас, сгорбленных и корявых, тупых, трусливых, вероломных – потому-то пятеро гоблинов и не смогли справиться с тобой. Гарпии наслали на нас чары, и только они могут снять их, но отказываются совершить это, мерзкие птицы. Поэтому мы стремимся мстить так, как умеем, пока не вернем власть в Ксанте.

Об этом гарпии почему-то умолчали. Дор понял, что достичь мира не удастся, потому что не было пути исправить все зло, причиненное гарпиями. Если бы не существовало первоначального общения между мужчинами и стервятниками, в результате чего рождались самцы гарпии – но он с трудом мог представить кого-либо или птицу, занимающуюся этим! Поэтому война между гарпиями и гоблинами будет продолжаться до тех пор, пока…

– Но мы должны в конце концов посмеяться, – с мрачным удовлетворением произнес Крейвен. – Клан гоблинов уже достаточно многочислен, он возрос за счет наших братьев, живущих в темных пещерах, подобных нашему роду, бессчетное множество. Мы сотрем род гарпий с лица Ксанта!

Дор вспомнил, что гарпии также собирали крылатых союзников для окончательного сражения. Ну и дела предстоят!

Уважаемые гости были препровождены на ночлег в отличную темную пещеру, где держали огромных крыс, используемых для борьбы с меднорылами. Была в потолке отдушина, через которую поднимался темный воздух. Они считались гостями – однако непонятная решительность хозяев внушала Дору беспокойство. Он припомнил замечание Крейвена относительно натуры гоблинов, их склонности к предательству. Или они усердно упражнялись в своем низком искусстве и вместо того, чтобы убить узников на месте, предпочитали прикинуться радушными хозяевами и принять уважаемых гостей – тогда кого же они могли бы предать? Намеревались ли гоблины действительно освободить их или же просто откармливать в качестве свежего мяса для использования в будущем? Крейвен, согласно его собственному утверждению, едва ли грешил правдивостью.

Дор обменялся взглядами с огромными глазами Прыгуна. Они не хотели разговаривать, так как гоблины могли подслушать через дыры в стенах. Очевидно, паук тоже опасался.

– Изобрази погромче храп, – прошептал Дор, обращаясь к полу, на котором лежал.

Пол выполнил его просьбу, и вскоре стены пещеры сотрясал мощный храп.

Под такой звуковой аккомпанемент Дор провел секретное совещание со своими друзьями.

Учитывая все изложенное выше ночью (вообще-то трудно было сказать, какое время суток на дворе, но Прыгун имел замечательное чувство времени) путники порешили смыться. Гоблины не знали о потенциальных возможностях паука, так как паук никогда при них не прыгал. Поэтому гоблины не поставили охрану возле отверстия в потолке. Действительно, как и говорил их главарь, гоблины в основной массе были глупы и тупы.

Прыгун запрыгнул на потолок, прицепился, подошел к вентиляционному отверстию и исследовал, куда же оно ведет. Потом опустился, чтобы поднять Милли и Дора. Они поднимались в полном безмолвии, насколько это вообще было возможно. А в это самое время, полы надрывались от храпа. И вот, воспользовавшись тормозящими веревками, Дор, Милли и Прыгун наконец выбрались на поверхность.

Подъем прошел на редкость легко. Дор знал, если Прыгуна с ними не станет, рано или поздно они столкнутся с огромными затруднениями. Прыгун с его шелковыми канатами, отличным ночным видением и великолепными способностями верхолаза мог сделать невозможное возможным.

Глава 5.

Замок

Они подыскали безопасное дерево, чтобы в подвешенном состоянии провести ночь, а утром вновь пустились в путь. Местные камни и палки, как обычно, помогали им отыскивать дорогу, и во второй половине дня путешественники без особых трудностей разыскали Замок. Дор узнал только общее расположение: растительность оказалась совершенно иной. Совершенно не попадались фруктовые сады, вместо них росло множество хищных деревьев. И самое главное: Замок оказался построенным лишь наполовину.

Дор неоднократно видел Замок Ругна, но сейчас перед ним высилось совершенно незнакомое сооружение. Он был просто огромен – самый большой Замок в Ксанте – и его внешние крепостные стены так же отличались мощью и размерами. В плане Замок напоминал квадрат с длиной стороны около ста футов, а стены поднимались над землей на тридцать с лишним футов. По углам вздымались башни, их квадратные громады наполовину выступали из общего периметра, как бы увеличивая его и бросая сплошную тень на располагавшиеся в глубине стены. В центре каждой стороны Замка располагалась круглая башенка поменьше, тоже выступающая на половину диаметра и бросающая более скудную тень. Крепкие крепостные стены венчали зубцы. Там не было ни окон, ни других отверстий. Во времена Дора несколько отверстий все-таки пробили, но сейчас стояли такие авантюрные времена, что выдерживали только надежные оборонительные строения. Мощное и внушительное сооружение произвело неизгладимое впечатление на Дора.

Но внутреннее строение практически еще не существовало; прекрасная дворцовая часть была представлена лишь внутренним двором… И северная стена была не достроена; огромная каменная лестница уходила вниз, к центру, а круглая опорная башня еще только закладывалась.

В этой части Замка трудилось, используя подъемники, крепкие канаты и просто грубую силу, чтобы поднимать крупные блоки на самый верх, стадо кентавров. Они работали гораздо менее успешно и уверенно, чем можно было ожидать, основываясь на знании жизни кентавров в эпоху Дора. Они казались более грубыми, как будто человеческая и лошадиная части соединились с каким-то изъяном. Дору показалось, что за восемь столетий появились не только новые виды, но и старые стали изящнее и изысканнее.

Дор подошел к надсмотрщику, что стоял за крепостным рвом, возле грубых деревянных строительных лесов, и поддерживал следующий поднимавшийся блок. Он вспотел, так как постоянно передвигался вперед-назад, громко ругая команду, поднимающую блок, чтобы не разбить камнем уже построенные стены. Над задней, лошадиной, частью кружились слепни – не крупная разновидность, а мелкая. Они быстренько разлетелись, едва Дор подошел ближе, но кентавр его не заметил.

– О, скажите, где король Ругна? – спросил Дор, когда кентавр измученно взглянул на него.

– Иди ищи его сам! – грубо ответил кентавр. – Неужели ты не видишь, как мы заняты?

Кентавры во времена Дора были сама любезность, за исключением, конечно, периодов, когда злились. Исключение составлял лишь знатный кентавр и дядя Честер, отец друга детства Дора – Чета. Вот этот начальник кентавров здорово напоминал Честера, да и остальные были так же похожи на него. Честер представлял собой как бы кентаврий атавизм: имел некрасивую человеческую часть, красивую заднюю, мощное телосложение, ворчливый характер, зато самоуверенности у него было хоть отбавляй. Дор и его спутники отступили. Очевидно, у кентавров ничего не удастся узнать.

– Камень, где находится король Ругна? – обратился Дор к куче камней, которую еще не перетащили через ров.

– Он проживает во временном доме к югу отсюда, – ответил камень.

Как Дор и предполагал, над Замком нужно будет еще немало потрудиться, чтобы он стал пригоден для жизни короля, хотя в случае войны внутренний двор был бы вполне безопасным лагерем. Но никто бы не решился жить здесь, пока кентавры занимались подъемом огромных камней.

Они направились на юг. Дор хотел было попытаться найти место, где размещался в его дни сырный домик, но воздержался; вероятно, там вообще ничего не было.

Они пришли к хижине, устроенной в огромной, приспособленной для этих целей тыкве, расположенной в маленьком, но очень опрятном дворе. Крепкий седеющий мужчина в испачканных землей коротких брюках созерцал шоколадную вишню, наслаждаясь ягодами: очевидно, садовник пробовал свою продукцию. Мужчина окликнул их, не ожидая представления:

– Добро пожаловать, путники! Идите и отведайте вишен, пока они еще есть.

Троица остановилась. Дор попробовал вишни и нашел их просто восхитительными; нежнейшая оболочка из сладкого шоколада и твердая вишневая мякоть внутри с соком в центре. Милли ягоды также понравились.

– Гораздо вкуснее, чем засахаренные сороконожки, – высказала она свое мнение.

У Прыгуна, вероятно, сложилось противоположное мнение относительно вкусовых качеств вишен, но он деликатно промолчал.

– Сделай вид, что это жирные клещи, – тихонько сказал Дор.

Паук помахал лапкой, соглашаясь.

– Ну, что же, попробуем еще раз, – проговорил садовник. – У меня тут возникли затруднения с одним деревом. – И он сосредоточился на дереве.

Но ничего не произошло.

– Ты пытаешься колдовать? – спросил Дор, срывая вишню. – Добавить удобрение или нечто в этом роде?

– Да нет. Кентавры хорошо все удобрили. Фактически… – Глаза мужчины испуганно расширились. – Подержите минутку эту вишню, сэр, будьте так любезны. Не ешьте ее.

Дор замер, держа вишню около рта. Первая была столь хороша на вкус, что он даже немножко обиделся на садовника за то, что тот не разрешает ему отведать вторую. Он посматривал на ягоду. Она потеряла шоколадную оболочку, и поверхность ее оказалась жесткой и ярко-красной.

– Не буду, – согласился Дор. – Наверное, эта совсем невкусная. – И он отбросил вишню прочь.

– Не надо, – закричал мужчина, но слишком поздно. – Ведь это…

Совсем близко прогремел взрыв. Милли вскрикнула. Звук был глухой, на них пахнуло жаром. Всех четверых отбросило в сторону, прочь от эпицентра взрыва.

Стихло. Дор ошеломленно оглянулся. Дымок поднимался с места взрыва.

– Что это было? – спросил потрясенный Дор.

Тут он обнаружил зажатый в руке меч и автоматически засунул его в ножны.

– Ты бросил вишневую бомбу, – ответил садовник. – Повезло, что ты не успел откусить от нее кусочек.

– Вишня – ведь это была шоколадная вишня с этого… – Дор взглянул на дерево. – Почему же теперь они превратились в вишневые бомбы? Как?..

– Так это, наверное, и есть король Ругна, – предположила Милли. – Мы не узнали его.

Озадаченный Дор размышлял. Он рисовал себе короля Ругна похожим на короля Трента, утонченным, интеллигентным, привыкшим повелевать; человеком, никого не принимавшим всерьез. Но, конечно же, фольклор восьми сотен лет нарядил волшебника в великолепные одежды, гораздо более значимые, чем было на самом деле. Ведь в Ксанте ценился не сам человек, а его волшебный талант. Поэтому этот пухлый, совсем неофициальный, похожий на садовника мужчина с деликатными манерами, жиденькими седыми волосами и пропотевшими подмышками, без всякой позы, был на самом деле король. Дерево – он переделал его из шоколадного в дерево с вишневыми бомбами. Талант волшебника короля Ругна – приспосабливать свои способности к определенным целям.

– Что? – спросил король, вопросительно подняв брови.

Дор думал об исторической личности, которая, конечно, была одного возраста с миром гобелена.

– Я, ох, ваше величество. Я…

Он начал поклон, на полпути передумал, преклонил колено, снова передумал и совершенно сконфузился.

Король дружески положил ему на плечо руку.

– Будь проще, воин. Пожелай я почтения, это было бы известно с самого начала. Именно мой талант выделил меня, но не мое правление. Фактически, правление мое в данный момент небезопасно. Все войска находятся в отпуске, потому что у нас нет квартир для их размещения, да еще трудности: замучившее всех строительство Замка. Поэтому никаких претензий, я сам склонен их принять.

– Да, да, ваше величество, – пробормотал Дор.

Король смотрел на него, размышляя.

– Я пришел к заключению, что ты из Мандении, хотя в тебе есть нечто от Ксанта. – Он взглянул на Милли. – А юная леди явно из Западного Форта. Там растут такие симпатичные фрукты. – Он взглянул на Прыгуна. – Что касается этой особы… Не припомню, чтобы когда-либо прежде встречал прыгающего паука такого размера. Это колдовство?