Дор вышел спозаранку и использовал свой талант для решения хотя бы части проблем этого путешествия.

– Камни, предупреждайте меня всякий раз, как я приближусь к чему-либо опасному, и укажите мне самый лучший путь к Замку доброго волшебника.

– Мы можем подсказать тебе, что является опасным, – хором ответили камни. Не промолчал ни один. – Но мы не знаем, где расположен Замок волшебника. Он распылил всюду небольшое количество забывчивого волшебства.

Этого и следовало ожидать.

– Я там уже однажды бывал, – тут же взвился помочь Гранди. – Это не очень далеко, на юг от Провала. Двигаться на север по направлению к Провалу, потом восточнее, потом на юг к замку.

– А если я ошибусь и забреду не туда, где я могу очутиться? – разочарованно спросил Дор.

– Может быть, в брюхе у дракона.

Дор направился на север, прислушиваясь по дороге к предостережениям. Большинство жителей Ксанта понятия не имели о существовании Провала, потому что он был заколдован и засекречен, но Дор всю жизнь прожил в этом районе и много раз бывал возле этой расщелины.

Предупрежденный своим талантом, он избегал всяких диверсий вроде нападений дракона, опутывающих деревьев, львиных муравьев, крапивы-душителя, распиливающей травы и тому подобных штучек. Только его отец Бинк мог бы с большим хладнокровием пересечь эту глушь в одиночку, да еще, возможно, король Трент. Гранди, однако, нервничал.

– Если ты не потянешь на короля, у меня возникнут затруднения, – заметил он не слишком весело.

Когда они проголодались, камни направили их к ближайшему хлебному дереву и бочкообразному стволу с содовой водой. Потом они продолжили путь и шли, пока день не закончился.

– Что же ты не спрашиваешь? – воскликнул Гранди. – Существует лишь одна тропинка, ведущая из замка к Провалу. Нам надо пересечь ее. Камни знают, где находится эта тропинка, потому что видели идущих по ней. Ведь забывчатое влошебство распространяется только на местность близь замка волшебника, но не на заблудившихся людей, поэтому мы сможем найти путь.

– Ладно, – согласился Дор. – Камни, вы видели таких путешественников?

Дору ответили отрицательно. Но мальчик продолжал искать, продвигаясь вперед, и все-таки нашел несколько камней, которые действительно видели таких путешественников. После некоторых расспросов он сумел-таки выбраться на тропинку и направился к расщелине. Она возникла перед ним внезапно: ровная дорожка вела к мосту, который соединял обе стороны широкого ущелья Провала. Но когда мальчик обернулся, то увидел только непроходимые джунгли. Увлекательное волшебство, эти тропинки!

– Может быть, пойдешь задом? – предложил Гранди.

– Но тогда я могу попасть в куда более серьезную передрягу!

– Ну тогда иди вперед, а я буду смотреть назад и следить за тропинкой.

Они попробовали, и вроде все получилось. Камни давали общее направление, а Гранди предупреждал всякий раз, когда надо было перейти на одну или другую сторону. Они хорошо продвинулись по волшебной тропинке без особых затруднений. Но на поиски тропинки ушло много времени, и поэтому к ночи путешественники еще находились в дикой местности. К счастью, они разыскали подушечный куст и устроили постель из разноцветных подушек, выставив шипящих жерков-бомб с бомбовой травы охранять покой от вредных насекомых. Дождя они не боялись. Дор спросил пролетавшие мимо облака, и те обещали, что будут ночью отдыхать, копя влагу, чтобы вылить ее через два дня.

Утром они полакомились ягодами мальчишек-девчонок, семена которых, подобно маленьким мальчикам, немного крепче, а желе немного сладкое, поэтому для большего удовольствия их надо есть вместе. Запив ягоды соком кофейных бобов, они вновь отправились в путь. Дор немного утомился, никогда прежде он столько не ходил пешком.

– Чудесно, я прекрасно себя чувствую, – щебетал Гранди.

Ну еще бы, большую часть пути он провел, сидя на плече у Дора.

Добродушно настроенное облачко уведомило их о скором появлении замка волшебника Хамфри, который, видимо, не удосужился посыпать забывчатым волшебством облака, или, возможно, просто считал такие предосторожности бесполезными, поскольку облака имели обыкновение постоянно перемещаться. Как бы то ни было, Дор сознавал, что, на его счастье, им встретились дружески настроенные кучевые облака, а не мрачные грозовые тучи. Когда утро уже катилось к полудню, они достигли цели.

Замок, не очень большой, но симпатичный, с башенками и крепостными стенами, стоял, окруженный хорошеньким рвом, в котором плескалась синяя вода. Во рву плавал тритон: красивый мужчина с рыбьим хвостом, державший в руках острый трезубец. Он взглянул на незваных гостей.

– Думаю, перед нами первое препятствие, – заметил Гранди. – Морской страж явно не желает пропускать нас.

– А как же ты попал в замок, чтобы задать свой Вопрос? – спросил Дор.

– Так то было двенадцать лет назад! С тех пор все изменилось. Я прокрался с помощью плотоядной травы, произраставшей во рву, влез по скользкой, словно стекло, стене и перехитрил внутри замка глотателя меча.

– Глотателя меча? Как он мог навредить тебе?

– Он рыгал.

Дор подумал и улыбнулся. Но голем, конечно же, был прав: прошлый опыт вряд ли поможет сейчас. Даже несмотря на то, что меры защиты доброго волшебника не претерпели изменений.

Он вытянул шею и коснулся ногой поверхности воды. Тритон тотчас поплыл, воинственно выставив трезубец.

– Предупреждаю тебя, незваный гость, копье имеет пять острых зубьев.

Дор поспешно убрал ногу.

– Как нам пройти мимо этого чудовища? – спросил мальчик, уставившись в ров.

– Мне не велено рассказывать, – как бы извиняясь, ответила вода. – Старый гном наложил на все противоволшебство.

– Это он может, – буркнул Гранди. – Ты не сможешь вытащить гнома из его берлоги.

– Но ведь существует путь, – возразил Дор. – Мы должны разгадать загадку. Это ведь испытание.

– В то время как волшебник посмеивается внутри замка: сумеем ли мы преодолеть препятствие или нас пронзят копьем. У него чувство юмора вроде как у опутывающего дерева.

Дор притворился, будто собирается нырнуть в ров. Тритон тут же взял трезубец наизготовку. Морское чудовище приподнялось над водой, и стало видно сильное мускулистое тело и смертоносное оружие, блестевшее на солнце. Дор снова отступил.

– Может быть, под рвом есть тоннель, – предположил Гранди.

Они обошли ров. При этом они обнаружили металлическую дощечку с выбитыми на ней следующими словами:

НАРУШИТЕЛИ ГРАНИЦЫ БУДУТ ПРЕДАНЫ СУДУ

– Не знаю, что бы это значило, – сказал Дор.

– Сейчас переведу, – отозвался Гранди. – Это означает – убирайтесь отсюда.

– А может, нечто иное? – не унимался Дор. – Почему волшебник установил знак именно здесь, где нет ни одной явной дорожки? Почему написано на языке, понятном лишь голему? Не кажется, что она имеет смысл – но она предполагает наличие глубокого смысла, если ты истолковал написанное верно.

– Не понимаю, почему ты зациклился на какой-то тупой надписи, когда тебе надо соображать, как пробраться через ров?

– Итак, если существует тоннель, который волшебник мог бы использовать, не боясь столкнуться с врагами, он должен обязательно иметь отмеченный выход, – продолжил Дор. – Естественно, Хамфри не хотелось, чтобы кто-либо еще пользовался ходом без позволения. Поэтому он скрыл его и на этом месте поставил волшебный знак. Вроде этой дощечки.

– Мне кажется, у тебя отличные мозги, – подвел итог Гранди. – Но ведь ты должен обладать еще и противоволшебством, чтобы открыть вход в тоннель, ведь никому не разрешено поделиться с тобой таким секретом.

– Но ведь это лишь камень. К тому же, не слишком умный. Нам ли не под силу обхитрить его?

– Я понял. Давай, попробуй побеседовать с ним. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Они неоднократно играли в такую игру раньше.

Дор, улыбнувшись, кивнул. Они подошли поближе к дощечке.

– Доброе утро, табличка, – вежливо приветствовал камень Дор.

– Доброе, да не для тебя, – ответила табличка. – Я не собираюсь разговаривать с тобой.

– Потому что ты ничего не знаешь, – громко и с ехидством сказал Гранди.

– Нет, знаю!

– Мой приятель утверждает, что у тебя нет секретов, которые нельзя было бы разгласить.

– Твой приятель – идиот…

– Табличка сказала, что ты идиот, – проинформировал Дор Гранди.

– Да-а? Ну, тогда дощечка сама – кретинка и тупица.

– Дощечка, мой приятель сказал, что ты…

– Я – нет, – злобно выпалила дощечка. – Это он – болван и тупица.

Всеми фибрами своей неодушевленной души дощечка не хотела слыть кретинкой.

– Зато он не знает моего секрета.

– Какого такого секрета, косноязычная? – спросил с насмешкой Гранди.

– У меня есть тайник, вот! А у тебя такого тайника нет, что, не так?

– Ни у кого нет никакого тайника, – сердито заорал Гранди. – Это ты говоришь, чтобы мы не думали, что ты просто-напросто пустая гранитная глыба!

– Ах, так! Ну, смотри, идиот!

И лицевая часть таблички вдруг распахнулась, открыв внутреннюю камеру. Там находилась маленькая коробочка.

Дор бросился вперед и схватил коробочку до того, как табличка захлопнула створки, осознав, что ошиблась.

– Так что у тебя там есть? – насмешливо спросил Дор.

– Сейчас же верни! – закричала табличка. – Она моя, только моя.

Дор между тем изучал коробочку. На крышке находилась кнопка с предостерегающей надписью:

НЕ НАЖИМАТЬ.

Он тут же нажал. Крышка отскочила. Оттуда выскочило змееподобное существо и уставилось на Дора, который тотчас обронил коробочку.

– Ха, ха, ха! – прорычал змееподобный.

Змееподобное существо безвольно опало на землю, его энергия истощилась.

– Джек-попрыгун, к вашим услугам, – сказал он. – Попрыгунчик из шкатулки. Ты и вправду выглядишь глупо.

– Голем, – сказал Гранди. – Я должен был знать. Големы всегда так несносны.

– Ты должен знать, булавочная головка, – ответил Джек. Он дотянулся до змеевидного кармана и вытащил лоснящийся диск. – Здесь находится кнопка, нажав которую, мы отпразднуем радостное событие.

И с этими словами Джек протянул диск.

Дор нагнулся и взял диск.

Он имела два лица. С одной стороны имелась надпись:

НАРУШИТЕЛЬ

С другой стороны:

ПРЕСЛЕДОВАТЬ

Дор уныло рассмеялся.

– Я догадывался, что попадусь на удочку. Вот тебе и нашел легкий путь через ров!

Он приложил диск к рубашке, где тот присосался волшебным способом, стороной ПРЕСЛЕДОВАТЬ наружу. Потом мальчик поднял Джека, положил в коробку, закрыл крышку, поставил внутрь камеры и закрыл ее.

– Хорошо сыграли, дощечка, – сказал он.

– Ага, – милостиво согласилась дощечка.

Они вновь принялись внимательно вглядываться в ров.

– Нет предела моей изобретательности, – уныло сказал Дор. – Но эта диверсия подкинула мне идею. Если нас можно заманить на приманку…

– Не вижу, что делать, – сказал Гранди. – Вот тритон хорошо знает свою задачу.

– Тритон просто думает, что знает. Вот смотри.

И Дор, склонившись над водой, произнес:

– Держу пари, вода. Я спорю, что ты не сможешь имитировать мой голос.

– Да? – ответила вода, и голос ее прозвучал словно голос Дора.

– Ого, для начала просто здорово. Но ты не можешь говорить моим голосом сразу в нескольких местах.

– Это ты так думаешь, – ответила вода Дору его же голосом сразу из двух мест.

– Да ты гораздо лучше, чем я о тебе думал, – признал уныло Дор. – Но настоящее испытание состоит в том, чтобы некто третий не смог бы различить, где говоришь ты, а где говорю я. Я, например, уверен, что ты не сумеешь обмануть тритона.

– Эту мокрую задницу? – спросила вода. – На что хочешь спорить, сосунок?

– Вода назвала тебя сортом рыбы, – пробормотал Гранди.

Дор задумался.

– Пожалуй, у меня нет ничего сколько-нибудь ценного для тебя. Если не… – ага! Ты не можешь разговаривать с остальными людьми, но тебе надо каким-то образом показывать им свою удаль. Ты сможешь сделать это с помощью вот этого диска. – И он протянул диск НАРУШИТЕЛЬ/ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ, показав обе стороны. – Смотри, он говорит, что ты делаешь незваным гостям. Ты сможешь с ее помощью сообщать зловещее предостережение.

– Давай! – сказала с жадностью вода. – Ты прячься, и если трое примут мой голос за твой, я выиграла приз.

– Хорошо, – согласился Дор. – Вообще-то мне не хочется рисковать таким ценным предметом, но не думаю, что потеряю его. Ты отвлечешь внимание, а я спрячусь под водой. Если он не сможет найти меня до того, как я утону, диск твой.

– Эй, в твоих рассуждениях имеется трещина, – запротестовал Гранди. – Если ты утонешь…

– Привет, рыбий хвост! – раздался голос с дальней стороны рва. – Я прокрался из джунглей!

Тритон, наблюдавший за происходящим без всякого интереса, закружился.

– Еще один?

Дор скользнул в воду, поглубже вдохнул и нырнул. Он энергично плыл, чувствуя обжигающий холод. Трезубец не искал его. Мальчик начал уже задыхаться, но, когда стало совсем невмоготу, коснулся противоположной стороны и выглянул из воды.

Он задыхался, как и Гранди, вцепившийся в плечо. А тритон кидался из стороны в сторону, ища обладателей голоса.

– Иди сюда, акулий хвост! Нет, сюда, полудурок! Ты что, ослеп, рыбья морда!

Дор поднялся.

– В безопасности! – закричал он.

– Ты выиграл, ров; вот твой приз. Ужасно жалко потерять его, но ты так здорово обыграл меня. – И с этими словами Дор бросил диск в воду.

– Милости просим, сосунок, – ответила самодовольно вода.

Колкость этого замечания запоздала. Сосунком назывался вид рыбы, цеплявшейся к ногам пловцов, но Дор надеялся, что такие рыбы во рву не водились.

Обманные голоса потихоньку стихли. Тритон оглянулся, с удивлением уставившись на Дора.

– Как же ты смог попасть сюда? Я же охотился за тобой по всему рву.

– Точно, искал, – согласился Дор. – Я чуть не задохнулся.

– Ты вроде волшебника, да?

– Это подтверждает утверждение.

– О!..

И тритон уплыл, потеряв всякий интерес.

Им предстояло пройти второе испытание, которое находилось перед ними. Между рвом и замковой стеной размещался узкий каменный риф. Дор не обнаружил видимого входа в замок.

– Так всегда бывает, – мудро поучал его Гранди. – Совершенно пустая стена. Неодушевленное препятствие. Но худшее всегда находится внутри.

– Хорошо бы узнать, – сказал Дор, чувствуя внутренний холод, но не от промокшей одежды.

Он начал оценивать всю глубину испытания, предложенного ему королем Трентом. На каждой стадии мальчика заставляли отвечать на вопрос о его возможностях и мотивах: стоил ли тот приз, которого он так добивался, таких неимоверных усилий? Он никогда не подвергался столь значительному испытанию прежде, даже талант не мог помочь ему окольными путями. На неодушевленные предметы, которые могли бы сообщать нужную информацию, наложили обратное волшебство и таким образом заставили Дора применять его волшебство очень ловко, как получилось в случае со рвом. Возможно, такой путь считался необходимым для достижения мужественности, но он предпочел бы очутиться в безопасности дома. Ведь в конце концов Дор оставался просто мальчиком. Он не имел настоящей мужской силы и стати и определенно не обладал такой отвагой. Но теперь он должен идти вперед, потому что там, во рву, сидит тритон, который вряд ли позволит так запросто вернуться.

Стать мужчины. Понятие совершенно коварное. Если посредством определенного волшебства Дор мог бы стать больше и сильнее отца и так же искусно владеть мечом, да так, что ему не пришлось бы обращаться к людоеду – ах, неужели все его проблемы разрешились бы! Никаких хитростей, вроде того, как проскользнуть змейкой мимо тритона или поспорить с табличкой…

Но это все были глупые мечты. Он не сможет вот так превратиться в мужчину. Ему надо просто вырасти.

– Просто вырасти, – пробормотал он, оценивая болезненный каламбур. Может быть, из него получился бы хороший зомби!

Они вновь обошли замок. Через определенные интервалы в стене располагались углубления; в них росли деревья, украшая пустую стену. Но деревья были явно недружелюбные. Вонючая трава, кабачки скунса, ядовитая ива – последняя даже выпустила немного блестящего яда – но он сумел увернуться. Еще в одном углублении сидел игольчатый кактус – растение, считавшееся одним из самых вредных. Дор поспешил пройти мимо, чтобы вредный кактус не расстрелял его залпом иголок.

– Ты взбирался по стеклянной стене? – скептически спросил Дор, рассматривая голые камни.

Он не считал себя альпинистом, да и на стене не просматривалось ни единой зацепки, ступеньки или выступа.

– Я был големом – поделкой из проволоки и глины. И самое главное, я не был настоящим, я не чувствовал. Я существовал только для того, чтобы переводить. Сегодня я не смог бы подняться ни по стеклянной стене, ни даже по каменной: я достаточно настоящий, чтобы мне было что терять.

Достаточно настоящий, чтобы было что терять. Заставляет чувствовать. Собственная реальность показалась Дору более привлекательной, едва он задумался о том, что может ее лишиться. Почему он мечтал о теле и силе настоящего героя? Ведь он был волшебник. Наиболее вероятный наследник трона. Сильных людей было много. Волшебники же встречались крайне редко. Почему он должен лишиться этого ради какого-то зомби?

Потом он подумал о прекрасной Милли. Сделать что-нибудь хорошее для нее, чтобы она чувствовала благодарность. Ах, какая глупость! Но, кажется, он и был дурачком. Может быть, с возрастом пройдет. Ее талант сексуальной привлекательности…

Дор постучал по камню. К несчастью, камень отличался необычной твердостью. Ни одной полой панели. Он стал ощупывать щели. Расстояние между камнями оказалось гораздо меньше его пальцев, и он почти наверняка знал, что нет ни единого уступа для подъема.

– Наверно, где-то в одной из ниш.

Они тщательно исследовали ниши. Там ничего не оказалось. Ядовитые растения росли из каменных цветочниц на крепостном валу. В грунте, где росли деревья, не было никакого потайного хода.

Но ниша, где рос игольчатый кактус, казалась более темной. Более того, она изгибаясь, уходила в темноту позади кактуса. Проход!

Теперь перед Дором стояла одна задача: как пройти мимо смертоносного растения – грозы Ксанта. Игольчатый кактус любил сперва обстрелять, а уж потом подумать. Наверное, даже опутывающее дерево, если бы они встретились лицом к лицу, посторонилось бы. Кентавру Честеру, другу отца, Бинка, на память о стычке с кактусом остался обезображенный рубцами некогда прекрасный зад.

Дор осторожно выставил голову из-за угла. Без особой надежды он спросил:

– Не пропустишь ли путешественника?

Кактус тотчас запустил иголки в лицо мальчику. Дор дернулся назад, и колючки просвистели мимо, попадав в воду рва. В ответ послышался гневный протест тритона, которому не хотелось, чтобы его резиденцию захламляли.

– Колючий сказал «нет», – не к месту брякнул переводчик Гранди.

– Я мог бы и сам догадаться.

Как ему пройти мимо следующего препятствия? Он не мог ни проплыть под кактусом, ни уговорить противное растение, ни просто избежать контакта с ним. Чтобы протиснуться в проход, надо миновать кактус.

– Может, обвязать веревкой и утащить в сторону? – предложил, сомневаясь, Гранди.

– У нас нет веревки, – ответил Дор. – Так что обвязывать его просто нечем.

– Я знаю того, кто обладает талантом делать веревки из воды, – сказал Гранди.

– Вот этот некто смог бы справиться с такого рода опасностью. Мы же не можем. И так как у нас нет веревки, нас тотчас забросают колючками, когда мы попытаемся вытащить кактус наружу.

– Если мы не бросим его прямо в ров.

Дор задумался. Потом спросил совершенно серьезно:

– Смогли бы мы соорудить щит?

– Не из чего. Та же проблема, что и с веревкой. Все это ерунда. Так как кактус терпеть не может воды, может, мы сможем зачерпнуть…

– Кактусы могут прекрасно обходиться без воды, но они, можно сказать, любят воду, – сказал Дор. – Он с удовольствием обливается. Да так, пока не зальется полностью водой. Обрызгивание не даст никаких результатов, если не… – Он замолчал, задумавшись. – Если мы не зальем его и не вымоем весь грунт из горшка, в котором он сидит, не оголим корень…

– Как?

Дор вздохнул.

– Без ведра не обойдешься. Руками мы с этим кактусом ничего сделать не можем.

– Ага. А Змей Горыныч может управиться. Такие растения не любят огня, он сжигает колючки. Без колючек кактус не может драться, пока не вырастут новые, а на это потребуется время. Но у нас нет и огня.

Гранди стряхнул несколько капель.

– Иногда мне хочется, чтобы ты обладал и физическим волшебством, Дор. Вот если бы ты мог поднять палец и парализовать, или оглушить, или сжечь…

– Но тогда добрый волшебник изобрел бы другие защитные штучки для своего замка, и мои таланты вновь стали бы бесполезны. Волшебство не имеет пределов; просто надо получше использовать собственные мозги.

– Как мозги могут заставить кактус не бросаться колючками? – спросил Гранди. – Растение не имеет ума. Ты же не можешь иметь с ним никаких дел.

– Да, кактус не обладает умом, – повторил, соображая, Дор. – Поэтому он не может понять некоторые совершенно очевидные для нас вещи.

– То, о чем ты говоришь, мне также непонятно, – ответил голем.

– Твой талант – перевод. Можешь ли ты говорить на кактусином языке?

– Конечно. Но что ты собираешься делать с…

– Предположим, мы скажем ему, что представляем для него ужасную опасность? Что мы саламандры, изрыгающие огонь и способные сжечь его.

– Не сработает. Он может испугаться – и в ответ выпустит залп колючек, чтобы убить саламандру до того, как она подкрадется поближе.

– Да. Но что, если сказаться чем-то не угрожающим, но все-таки опасным. Пожарниками, может быть, просто проходящими сквозь пламя.

Гранди задумался.

– Такое, может, и сработает. Но если он окажется не в состоянии…

– Погибнуть, – подсказал Дор, – тогда мы превратимся в подушечки для иголок.

Оба оглянулись и взглянули в ров. Тритон внимательно следил за ними.

– Подушечками для иголок и в том, и в другом случае, – сказал Гранди. – Остается надеяться, что люди оценят героизм голема и мальчика. Мы не бросили из-за этой дряни…

– Чем дольше мы здесь стоим, тем больше я пугаюсь, – согласился Дор. – Так что давай лучше пойдем, пока я не начал кричать от страха, – добавил он, надеясь, что все-таки кричать ему не придется.

Гранди вновь взглянул на игольчатый кактус.

– Когда я был настоящим големом, такой пустяк, как иголка, не мог навредить мне. Я же не был настоящим. Я не чувствовал боли. Но сейчас – боюсь, нечего сказать.

– А я все же скажу. Кроме всего прочего, испытания предназначаются мне, ты не должен участвовать. И вообще, не знаю, зачем ты рискуешь.

– Потому что забочусь о тебе, насмешник. Наверное, правда.

– Отлично. Тогда просто переводи мои слова кактусу.

Дор подошел поближе к растению-чудовищу.

– Скажи что-нибудь, скажи что-нибудь, – кричал Гранди, потому что кактус явно ориентировался в их сторону, готовясь послать залп колючек.

– Я – пожарный, – неуверенно сказал Дор. – Я… Я сплошной пожар. Каждый, кто коснется меня, сгорит. Это мой горящий пес, Гранди. Я взял на прогулку горящую собаку, просто чтобы прогуляться и пожевать горящие галеты. Я ужасно люблю галеты.

Гранди изображал собаку, подпрыгивая, петляя и повизгивая.

Казалось, колючий слушал, его колючки трепетали. Неужели сработало?

– Мы просто пройдем мимо, – продолжал Дор. – Нам не нужны лишние трудности. Мы не поджигаем колючки, если в том нет нужды, потому что когда они горят, то испускают страшную вонь.

Он увидел, что несколько колючек даже увяли, услышав перевод Гранди. Угроза подействовала!

– Мы ничего не имеем против кактусов, если они знают свое место. Некоторые кактусы просто миляги. Некоторые… Лучшие друзья Гранди – кактусы: он так любит…

Тут Дор замолчал. Что огнедышащая собака может иметь общего с кактусами? Конечно, поливать их струйкой пламени. Что вряд ли подойдет в этой ситуации.

– О, он так любит нюхать цветочки, когда пробегает мимо рысцой. Мы только ужасно расстроимся, если хотя бы одна колючка встретится на нашем пути. А когда мы расстраиваемся, то ужасно раскаляемся. Просто ужасно. То есть жутко разогреваемся.

Тут Дор решил не перебарщивать, чтобы не лишить изложение правдоподобности.

– Но мы не собираемся разогреваться сейчас, потому что знаем: ни один хороший кактус не будет нас обстреливать. И потому мы не собираемся поджигать ни единой колючки.

Тут кактус словно бы отступил, давая им возможность пройти, не коснувшись колючек. Идея Дора сработала!

– О, горячие галеты прекрасны. А ты не хотел бы попробовать галет?

И он протянул руку.

Кактус испугался так же, как перепугалось опутывающее дерево, услышав рычание людоеда Хрупа. Колючки отпрянули прочь. И Дор прошел мимо кактуса в проход ниши. Но он все еще находился в зоне досягаемости кактуса, поэтому продолжал говорить. Не хотелось, чтобы кактус раскусил их уловку, это было чрезвычайно злобное существо.

– Рад был познакомиться, кактус. Ты по-настоящему острое создание. Как-то я встретил совершенно не похожего на тебя. Он пытался запустить иголки мне в спину. Я боялся, что выйду из себя. Когда я выхожу из себя, то выделяю слишком много тепла. Я вспыхнул, словно раненая саламандра, повернул назад и сжег несчастный кактус, да так, что все его колючки загорелись. Пламя охватило весь кактус, но он, наверное, выживет. Ему повезло – выдался влажный денек, шел дождь, поэтому мое тепло лишь повредило наружный слой, а не сожгло все растение. Я очень расстроился из-за совершенного поступка. Я решил, что колючки, попавшие мне в спину – лишь досадная случайность. Просто сорвались. А когда я не могу справиться с собой, то выделяю тепло.

Дор обогнул кактус и вышел из зоны видимости растения. От пережитых волнений у него подкашивались ноги, и он прислонился к стене замка.

Гранди прекратил переводить.

– Лучшего вруна я никогда не встречал, – восхищенно произнес он.

– Я самый перепуганный из всех лжецов, каких ты когда-либо встречал.

– Ну, любое дело требует практических навыков. Но ты держался молодцом. Я с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Но я был точно уверен, что если даже просто улыбнусь, сразу получу добрую порцию колючек.

Дор размышлял. Он снова победил, используя ложь. Неужели такое необходимо? Он сомневался. И решил: больше не врать. Во всяком случае, не лгать без крайней необходимости. Если с объектом нельзя договориться честно, скорее всего, с ним вовсе не стоит договариваться.

– Никогда не знал, какой я трус, – произнес Дор, меняя тему разговора. – Я никогда не вырасту.

– Я тоже трус, – произнес, утешая мальчика, Гранди. – Став настоящим, я превратился в труса.

– Управились еще с одним испытанием – пострашнее первого. Как я мечтаю превратиться в огромного, сильного и смелого мужчину!

– Я бы тоже не прочь, – согласился Гранди.

Проход закончился обычной дверью, снабженной обычным запором.

– Вот мы и пришли, готовы мы к тому или нет, – пробормотал Дор.

– Ты не готов, – ответила дверь.

Дор не обратил на нее внимания. Он просто откинул засов и открыл.

Там, за дверью, находилась маленькая комнатка, обитая перьями райских птиц. Перед ними стояла совершенная по красоте и необычная женщина. Одетая в платье, сандалии, украшенные драгоценными камнями, в косынке, плотно облегающей голову, и в восхитительных стеклянных очках, которые обычно привозили из Мандении.

– Добро пожаловать, гости, – сказала она и выдохнула, да так, что Дор не мог оторвать взгляда от места, откуда вырывалось ее дыхание, там, где платье имело глубокий вырез.

– О, спасибо, – замешкавшись произнес Дор.

Может быть, перед ними новый злой враг? Ему не требовалось особого взрослого мужского видения, чтобы определить, что с этим врагом, пожалуй, не справились бы и несколько мужчин.

– Что-то в ней такое, что мне не нравится, – прошептал Гранди на ухо. – Откуда-то я ее знаю…

– Пожалуйста, позвольте мне взглянуть на вас, – сказала женщина, поднося руку к очкам.

Взгляд Дора переместился с груди женщины на ее лицо. Волосы женщины зашевелились под платком, будто жили своей жизнью.

Гранди дернулся.

– Закрой глаза! – закричал он. – Я узнал ее! Змеиные волосы! Это – Горгона!

Дор зажмурился. Он кинулся вперед, стараясь выбраться из комнаты до того, как какая-нибудь оплошность заставит его открыть глаза. Он знал, что такое горгона. Одного ее взгляда достаточно, чтобы превратить человека в камень. Сослепу он зацепился и растянулся во весь рост. Он закрыл руками лицо, но все равно не открывал глаз. Он сильно стукнулся и лежал, крепко зажмурившись.

Около его головы прошелестела длинная юбка.

– Встань, юноша! – сказала Горгона.

Голос ее поражал мягкостью и добротой.

– Нет! – закричал Дор. – Не хочу превратиться в камень!

– Ты не превратишься в камень. Трудности позади. Ты победил и вошел в замок доброго волшебника Хамфри. Здесь тебя никто не обидит.

– Уходи прочь! – продолжал кричать мальчик. – Я не буду смотреть на тебя.

Она вздохнула.

– Голем, хоть ты взгляни на меня. Потом сможешь разъяснить своему другу.

– Я тоже не хочу превратиться в камень, – запротестовал Гранди. – Я с таким трудом стал настоящим, что не хочу теперь погибнуть. Я видел, что случилось со всеми теми мужиками, которых твоя сестрица – сирена заманила на остров.

– Но ты же видел, как добрый волшебник развеял мои чары… Так что угрозы сейчас не существует.

– Хорошо! Но… но как я могу узнать, что его чары еще действуют? Ведь все произошло довольно давно…

– Возьми зеркало и взгляни на мое отражение в нем, – сказала она. – Вот тогда и узнаешь.

– Я не могу держать большое зеркало! Во мне только один дюйм… Ох, вот оно! Дор, я собираюсь взглянуть на нее. Если я превращусь в камень, будешь знать, что она врет.