Прекрасная тропинка вела вниз, в темную долину, где пересекавшая ее река образовывала озеро. Дор изумился: в его время эта область, лежавшая между замком доброго волшебника и Замком Ругна, представляла собой джунгли. Как могла она измениться столь существенно? Но он снова напомнил себе, что здесь не было объяснений волшебству.

Позади озера находилась маленькая гора, основание ее имело такой же размер, что и озеро. Возможно, тысячу шагов в диаметре, если можно измерить либо озеро, либо основание горы. И еще озеро выглядело очень глубоким, а гора высокой; хотя вода в озере была чистой, глубины его, казалось, были окутаны мраком, а вершину горы покрывали снега. Обе эти главные фигуры пейзажа были, наверное, магически увеличены и потому казались гораздо более массивными, чем на самом деле.

Этот вид волшебства Дор тоже не понимал. Какие чары удерживали снег на вершинах высочайших вершин от таяния? Ведь вершины располагались так близко к горячему солнцу? Тепла там должно быть гораздо больше, тогда как они ведут себя так, словно там чрезвычайно холодно. Что за цель преследовали подобные чары? Была ли это работа какого-то волшебника-долгожителя, чьим талантом явилось постоянное превращение тепла в холод? Но, увы, узнать это невозможно. Он мог бы взобраться вверх и спросить у ландшафта – но такой поступок потребовал бы максимум усилий, а у него и без того много всяких дел. Может быть, после того, как он вернется в свое время…

Там находились люди – в воде, на горе и перемещались между озером и горой. Красивые обнаженные женщины и утонченные косматые мужчины.

– Думаю, мы натолкнулись на колонию нимф и фавнов, – заметил Дор. – Они безвредны, но совершенно ненадежны. Лучше будет оставить их одних. Проблема состоит в том, что лучший путь как раз пролегает между горой и озером, где и располагается колония.

– Разве невозможно пройти этим маршрутом? – прощебетал Прыгун.

– Ну, нимфы – ты же знаешь. – Но, конечно же, паук не знал, он не имел достаточно опыта определения наиболее важных человеческих отношений в этом приключении. – Нимфы, они… – Дор понял, что не может толком объяснить, ведь он тоже находился не в своей оболочке. – Догадываюсь мы скоро узнаем. Возможно, все обойдется.

Тут нимфы заметили Дора и радостно принялись зазывать:

– Добро пожаловать, мы вам рады!

Тут они увидели паука и в ужасе закричали:

– Кошмар!

Они пританцовывали, взбрыкивали и разбрасывали вокруг волосы. Копытоногие фавны агрессивно бросились в атаку.

– Остановитесь! – закричал Дор. – Я человек, а это мой друг. Мы не причиним вам вреда.

– О, тогда все нормально, – воскликнула нимфа. – Любой друг человека – наш друг.

И нимфы начали радостно хлопать в ладоши и танцевать, что составляло приятную сторону характера нимф.

Отлично.

– Меня зовут Дор. Мой друг Прыгун. Вы хотели бы посмотреть, как он прыгает?

– О, да, да! – закричали нимфы.

И Прыгун подпрыгнул футов на 15, чем сильно удивил их. Но, конечно, этот прыжок не был демонстрацией предела возможностей паука. Просто он поступил осторожно и не показал до конца, на что способен: на всякий случай. До Дора медленно доходило, что это и есть взрослое мышление; в отличие от детей взрослые действовали гораздо хитрее и осторожнее. Но он все равно радовался, что довелось показать способности Прыгуна, Теперь паук стал для нимф безопасным, приятным существом.

– Я – наяда, – позвала нимфа, находившаяся в озере. Красивая, с обнаженной соблазнительной грудью и длинными, похожими на водоросли, волосами, она плескалась в водах и ласково приглашала: – Иди, поплаваем вместе!

– Я, ну… – пробормотал Дор.

Нимфа, конечно же, не имела полое строение, как женщина-дерево, но ведь она тоже не была настоящей женщиной.

– Я имела в виду Прыгуна, – смеясь, закричала она.

– Предпочитаю кататься, – прощебетал Прыгун.

Он осторожно вошел в воду и грациозно заскользил по поверхности.

Нимфы бешено зааплодировали, потом бросились в озеро и поплыли за пауком. Они полностью доверяли ему и были вознаграждены.

– Я – дриада! – позвала нимфа с дерева. Она имела волосы-листья, темно-коричневые ногти, но тело ее было столь же красивым и совершенным, как и у наяды. – Иди, покачаемся вместе!

Дор еще не знал, как отнестись к такому виду приглашений, но тут снова припомнил пустотелую женщину-дерево.

– Я… ну…

– Я имела в виду Прыгуна!

Но паук уже умчался. Он прекрасно катался по водной глади, но еще лучше лазил по деревьям. Моментально другие дриады бросились за ним. Вскоре они, радостно визжа, катались на шелковых веревках, привязанных к веткам деревьев. Дор направился к горе, ворча про себя. Он, конечно, радовался популярности других; еще…

– Я – горная нимфа, ореада, – окликнули его с отвесного утеса. – Иди ко мне, давай вместе подниматься!

– Прыгун занят, – ответил Дор.

– Ох, – расстроилась она.

Тут к нему обратился фавн.

– Вижу, что ты не слишком интересуешься девушками. Может, присоединишься к нам, парням?

– Я просто стараюсь разведать наиболее безопасный путь для армии, – коротко ответил Дор.

– Армии? Мы не имеем никаких дел с армией!

– А чем вы занимаетесь?

– Мы танцуем и играем на флейтах, едим, спим, смеемся, ищем нимф. Я горный фавн, связанный с горой, но ты можешь присоединиться к фавну деревьев или водяному фавну. Особого различия между нами не существует. Пожалуй и так.

– Я не хочу ни к кому присоединяться. Просто иду через долину.

– Во всяком случае, загляни к нам, – не унимался фавн. – Может быть, ты передумаешь, увидев, как мы счастливы.

Дор начал было возражать, но день клонился к вечеру, и он решил, что лучше уж переночевать здесь, чем в дикой местности – да и вообще ему стало любопытно, насколько рациональна жизнь фавнов и нимф. В его время нимфы жили по всему Ксанту и имели четкую специализацию, то есть практически каждой цели соответствовала своя нимфа. Фавны же в основном исчезли. Почему? Возможно, здесь он найдет ответ.

– Хорошо. Просто позволь мне пройти еще немного и проверить безопасность дороги, а потом я вернусь к вам.

Дору всегда нравились компании, хотя на своем веку он не так уж часто бывал в обществе. Людям не нравилось, что, разговаривая со стенами и мебелью, мальчик узнает слишком много секретного о том, что происходило под покровом обычной веселой вечеринки. Жаль, потому что неординарное развлечение всегда оказывалось более интересным. Казалось, эти взрослые какие-то особенные: их характеры менялись, когда они собирались маленькими группами, особенно, если эта маленькая группа состояла из одного мужчины и одной женщины. Если то, что они делали, было хорошо и полезно, почему же они не занимались этим у всех на виду? Его постоянно занимал этот вопрос.

Пока Дор обходил озеро и гору, вокруг него, играя на маленьких флейтах, весело пританцовывали фавны. Волосы на голове у них вились и напоминали рожки, а ногти на ногах разрослись до такой степени, что превратились в копыта, но все-таки оставались человеческими ногами. В течение следующих столетий псевдорожки и псевдокопыта превратились в настоящие, по мере того как фавны завершили формирование своей отчетливо выраженной волшебной личности. Когда Дор впервые заметил фавна, то вспомнил множество всяких мелких признаков сходства и различия, которые было трудно объяснить.

Дор сознавал, что если он или какой-нибудь другой мужчина решился бы присоединиться к фавнам, то его волосы и ногти изменились бы подобным же образом. Все имело смысл: с копытами в каменистой местности бегать и плясать гораздо удобнее, чем с обычными ногами, а рожки являлись естественной защитой, хотя и чисто символической, но которую нельзя так просто потерять, как любое другое оружие. Что касается танцев – эти опрятные маленькие, твердые ноги – плясать такими ногами гораздо удобнее, чем в громадных мягких плоских башмаках Дора. Тут он вдруг вспомнил о гоблинах.

Подвиды фавнов различались также, как и подвиды нимф. У фавн-дриад из леса были зеленоватые волосы, темно-коричневый мех на ногах, приземистые туловища и рога, острые и загнутые, которые позволяли легко срывать с деревьев плоды. Копыта острые, почти как шипы, давали возможность легко карабкаться по деревьям, удерживая их обладателя от падения, хотя ходить по земле на них было трудновато. Возможно, именно поэтому подвид вымер, когда фавны-дриады настолько приспособились к жизни на деревьях, что уже не могли сойти с них, а потом с деревьями что-то случилось – да, именно так.

Горные фавны имели мощные ноги и рога, как у козлов или оленей. Даже руки немного походили на копыта, чтобы горные фавны могли карабкаться по кручам, используя все четыре конечности, а рога загибались назад, чтобы при подъеме не задевать камни.

У озерных фавнов широкие копыта были снабжены специальными перепонками, а рога напоминали копья, с помощью которых они гарпунили рыбу. Вместо меха их кожу покрывала нежная чешуя.

Озерный фавн заметил, что Дор рассматривает его.

– Ты бы мог повидать моего кузена, морского фавна, – закричал он, радостно брызгаясь. – Он живет в море, там, где впадает река, чешуя у него, как у морского змея, а на ногах большие перепонки. Он умеет очень ловко плавать, но по земле передвигается с трудом.

Чешуя и перепонки морского фавна. Не привела ли подобная специализация к превращению фавна в тритона, а наяды – в русалку: в существо, которые лишились ног, но приобрели более удобный для плавания хвост? Да он же сталкивался с тритоном – нет, не здесь, а около замка доброго волшебника, через восемь столетий. В его время уже не встречались ни морские, ни озерные фавны, потому что они уже превратились в тритонов, а наяды и нереиды в русалок. Он стал свидетелем торжества видов нимф и фавнов, убедившись на собственном опыте в существовании эволюции у одного из самых распространенных существ, населявших Ксант. И это было просто восхитительно!

Однако сама мысль об этом приводила в ужас: ведь именно так вырождался человек. В истории происходило достаточно кровопролитий, но даже с учетом всех войн население уменьшилось через столетия настолько, что объяснить это обычным физическим уничтожением не представлялось возможным. И причиной являлось то, что человекоподобные существа изменили своему виду и превратились в тритонов, русалок и им подобных. Если так будет дальше, то в стране Ксант вскоре не останется настоящих людей. Вот почему король Трент старался установить контакты с Манденией и вернуть людей. Он хотел влить в Ксант струю свежей человеческой крови, не допуская новой уничтожающей волны завоевания. Сейчас Дор полностью осознал всю значимость этого проекта. И его родители, Бинк и Хамелеон, принимали в нем активное участие.

– Продолжайте заниматься этим делом, – сказал он про себя. – То, что делаете вы, гораздо важнее того, что делаю я.

Между тем он явно запустил свои дела: подготовку безопасного пути для зомби. Дор огляделся и обнаружил, что очутился в настоящем царстве кустарника. Деревья казались не опасными, но по направлению к западу заросли становились просто непроходимыми. Возможно, где-то в середине кустарника скрываются деревья. У некоторых кустов на самой верхушке совершенно отсутствовали листья, а ветви росли под прямым углом. Кусты эти показались Дору знакомыми, но он не мог точно вспомнить название. Если они все таки представляли опасность, то какую именно? Они точно не относились к опутывающим деревьям, ядовитой ежевике или игольчатым кактусам. Но тогда что же так беспокоило его?

Он хотел спросить у случайных камней, но решил не раскрывать волшебного таланта в присутствии фавнов. Пока он просто внимательно рассматривал растения, а уж если не разберется, что к чему, тогда уже прибегнет к помощи волшебства.

– Что это за кусты? – спросил он у горного фавна, который чувствовал себя на земле неуютно, но за компанию храбро переносил неудобства. – Они опасны?

– Мы никогда не уходим далеко, – ответил горный фавн. – Мы знаем, что за пределами нашей территории, опасность таится везде, поэтому никогда не блуждаем. Что там может быть интересного для нас?

– Почему, ведь мир так интересен, – удивленно сказал Дор.

– Но не для нас. Нас вполне устраивает жизнь там, где мы живем. У нас самое лучшее место в Ксанте, куда никогда не заглядывают чудовища, где все так красиво и полно всякой еды. Ты бы отведал нашей горной росы!

– Но… но путешествовать так здорово! – протестовал Дор, с огорчением припомнив, как мало путешествовал сам до того, как попал в гобелен. Хотя приключения всегда привлекали.

– Но кто хочет расширяться?

Дор смутился. Если эти существа действительно не интересуются…

– Предположим, что-то случится с этим местом, и вам придется отсюда уйти? Вы должны по крайней мере обследовать ближайшие районы, чтобы быть готовыми.

– Зачем быть готовыми? – спросил сбитый с толку горный фавн.

Дор понял, что различие между ним и фавнами не только физическое. Они отличалась взглядами на основные жизненно важные вопросы. Вот вопрос: о возможной миграции – здесь они были как дети.

Он все больше и больше вникал в причины исчезновения фавнов. Конечно, нимфы тоже не отличались дальновидностью, но ведь красивой обнаженной девушке всегда найдется, чем заняться, поэтому они и выжили. Все, что выглядело красивой девушкой, имело свой рынок сбыта – даже такие пустотелые подделки, как женщины-деревья. Возможно, подобно гарпиям, нимфы могли окончательно развиться в моносексуальные особи, спаривающиеся с самцами других видов.

Дор, заметив, что горный фавн утомился, пожалел его и повернул назад.

– Думаю, здесь можно пройти, остальное исследую завтра, с Прыгуном.

Горный фавн обрадовался. Он, пританцовывая, вернулся к горе и присоединился к остальным фавнам.

– Время для вечеринки! – закричал он, прыгая.

Остальные подхватили:

– Вечеринка! Вечеринка!

Они соорудили костер между горой и озером, собрав сухие ветки, и подожгли его с помощью маленькой раздраженной саламандры. Во времена Дора саламандры сжигали все, кроме самой земли, но их примитивные предки, к счастью, могли создать только простой огонь. В этом огне могло сгореть лишь дерево, да и погасить такой костер не составляло труда.

Они нанизали на прутья зефир с зефирных кустов, росших на болоте в конце озера, и поджарили его на костре. Озерные нимфы и фавны принесли Прыгуну свежие морские огурцы и крабов. На одной стороне озера бил горячий ключ, который обеспечил всех прекрасным напитком. Древесные фавны и нимфы принесли фрукты и орехи, а горные жители притащили громадный ком снега для охлаждения напитков. Дор отведал шипучей горной росы и нашел ее вкусной и полезной.

Нимфы и фавны расселись вокруг костра и принялись лакомиться деликатесами. Дор и Прыгун присоединились к компании и с удовольствием поужинали. После ужина фавны достали флейты и стали наигрывать замысловатые мелодии, а нимфы танцевали. Женщины великолепно двигались. Дор завороженно смотрел на дивные фигуры; никогда прежде он не видел такого захватывающего зрелища.

Вскоре фавны, откликнувшись на некий анатомический позыв, побросали флейты и присоединились к нимфам, их танец не отличался тонкостью и изысканностью. Трудно было это идентифицировать, танцев тогда еще не было, поскольку ритуал танца только зарождался. Эти существа открыто занимались тем, чем увлекались взрослые во времена Дора, но в уединении!

– Это нормальная процедура? – спросил Прыгун. – Прости мое любопытство. Я совершенно не сведущ в вопросах поведения особей вашего вида.

– Да, это обычное празднование обряда весны, – ответил горный фавн.

– А в другие времена года подобные праздники тоже бывают? – спросил Дор.

– Какие другие времена года? Здесь всегда весна. Конечно, в результате обряда дети не рождаются, мы ведь бессмертны. Но так здорово праздновать! Присоединяйтесь!

– Спасибо. Сожалею, но я отношусь к другому виду, – возразил Прыгун.

– Я, ну… я еще подожду, – сказал Дор.

Тело его определенно поддавалось искушению, но он совершенно не хотел заниматься этим преждевременно. Мысленно он тотчас представил женщину-дерево.

– Как хочешь. Никого не заставляют заниматься тем, чем он заниматься не желает. Во всяком случае, здесь. Мы делаем только то, что хотим.

Он понаблюдал за происходящим еще чуть-чуть.

– Говорить о таком – извините меня.

Горный фавн прыгнул вперед и схватил горную нимфу. Нимфа кокетливо вскрикнула, отбросила волосы и взбрыкнула хорошенькими ножками, заставив Дора содрогнуться и давая возможность увидеть то, что обычно закрыто платьем. Потом фавн повалил ее навзничь и начал заниматься тем, что, очевидно, нравилось им обоим. Дор сделал следующее умозаключение: если ему когда-либо представится случай, то он узнает, как все происходит. Он был почти уверен, что никогда снова, увидев взбрыкивающую хорошенькую, похожую на нимфу, девушку, не сможет забыть эту сцену. Действия фавна только подтверждали логику собственных умозаключений.

– Если они бессмертные и не должны высиживать молодняк, – прощебетал Прыгун, – как же они размножаются?

Дор как-то не задумывался об этом.

– Возможно, они сами как-то меняются. С помощью волшебства…

– Иди ко мне! – закричала хорошенькая речная нимфа, ее чешуя нежно переливалась.

– Прошу простить… – начал Прыгун.

– Я звала Дора, – смеясь закричала она.

Дор отметил, что и смех и вскрики заставляли ее грудь соблазнительно колыхаться – не потому ли нимфы так часто вздыхали?

– Снимай скорее одежду и… – нимфа слегка взбрыкнула.

– Э-э, я… – сказал Дор, сообразив, что его соблазняют, несмотря на усиленное сопротивление. Кроме всего прочего, если нимфа так хотела…

Вероятно, подобное действие стало бы первым шагом в присоединении к колонии, и он просто не знал, был бы подобный поступок умным. Легкая беззаботная жизнь, полная веселья, но разве в этом заключалось будущее? Было ли веселье окончательным предназначением Человека? До сих пор, пока он точно не будет знать, он лучше подождет.

– По крайней мере попробуй хотя бы разок, – не отставала нимфа, как будто читая его мысли.

Вероятно, прочесть его мысли не составляло труда; вероятно, в подобном состоянии у мужчины работала лишь одна мозговая извилина.

Раздался душераздирающий рев. На танцующих буквально обрушился поток темных тел. Гоблинья орда!

– Дави банду! Дави банду! – кричал главарь, злобно улыбаясь и скаля страшные зубы. – Каждый, кого мы поймаем, будет завербован в гоблинью армию. – И с этими словами он вцепился в руку фавна-дерево.

Фавн был значительно крупнее гоблина, но, вероятно, от страха оказался совершенно беспомощен и не способен ни к какому сопротивлению.

Нимфы закричали и попрятались – кто под воду, кто на горе, кто на дереве. Точно так же поступили и фавны. Никто даже не подумал оказать врагам сопротивление. Дор видел, напало только восемь гоблинов, а нимф и фавнов он насчитал не меньше сотни. Так в чем заключалась проблема? Неужели гоблины внушали ужас одним своим появлением?

Дор схватился за меч. Ведь ему гоблины ужас не внушали.

– Подожди, друг, – прощебетал Прыгун. – Ведь это не наше дело.

– Мы же не можем сидеть в стороне и смотреть, как гоблины тащат наших друзей.

– Мы много чего делаем, не разобравшись до конца в ситуации, – прощебетал паук.

Но выслушав, ему стало не по себе от высказываний Прыгуна, Дор сдержался. Гоблины быстренько поймали пятерых здоровых фавнов, повалили на землю и связали веревками-канатами. Гоблины лишь брали фавнов в плен, но не убивали их; им требовались пригодные для армии солдаты. Так что Прыгун оказался прав, как обычно. Дор ничего не добился бы, орудуя мечом направо и налево, во всяком случае, ничего стоящего.

Одна мысль не давала ему покоя: что за существа были эти фавны, которые с радостью встречали чужестранцев, однако отказывались помогать друг другу в критическом положении? Если они не могут постоять за себя…

– Их пятеро, – сказал старший гоблин. – Но нам нужен еще один. – Тут его маленькие темные глаза остановились на Доре, который словно оцепенел. – Убейте жука и хватайте мужчину.

Гоблины разбились на пары и начали приближаться.

– Думаю, теперь это уже наше дело, – мрачно произнес Дор.

– Кажется, ты прав. Может быть, ты попытаешься провести переговоры?

– Переговоры! – воскликнул с негодованием Дор. – Они собираются убить тебя, а меня завербовать в свою армию!

– Но мы же более цивилизованные, чем они, не так ли?

Дор кивнул. Он обратился к главарю гоблинов.

– Пожалуйста, прекратите. Мы не участвуем в вашей войне. Мы не желаем…

– Хватайте его! – приказал гоблин; очевидно, он не понял, что Дор не крупный фавн, а существо, которое могло бы сразиться с пятью гоблинами одновременно.

Семерка гоблинов бросилась на Дора. Прыгун перескочил через головы нападающих, и в то же время меч Дора, сверкнув, описал дугу в сторону злобных тварей. Свое дело меч знал прекрасно. Два гоблина упали, брызнула кровь. Тут Прыгун поймал главаря и запеленал его – крепко, словно младенца.

– Взгляните на своего главаря! – закричал Дор, убив следующего гоблина.

Оставшаяся четверка молча взирала на своего поверженного беспомощного вожака, лежавшего у ног Прыгуна.

– Освободите меня, – истошно орал главарь.

Остальные бросились к нему. Они больше не стремились напасть на Дора, потому что соотношение изменилось с семерых на одного до четверых на одного. Теперь-то они знали, им придется пустить в ход свои маленькие грязные руки.

Вдруг на небо набежала тень: гарпии.

– Свежее мясо! – закричала предводительница. Дор сразу определил ее ранг, потому что на крыле имелась грязная жирная полоса. – Хватайте добычу!

Мерзкие грязные птицы вцепились в лежавшие тела: пятерых фавнов, трех раненых гоблинов и связанного главаря. Они били огромными крыльями, поднимая клубы пыли.

– Только не фавнов! – пронзительно закричал Дор.

Одним из связанных был тот горный фавн, который помогал исследовать безопасную дорогу для зомби. Дор вцепился в свисающие копыта фавна, притягивая его к земле. Удивившись подобному упрямству, гарпии улетели.

Прыгун, словно лассо, бросил веревку и, поймав петлей древесного фавна, просто стянул его вниз. Но остальные трое вместе с четверкой гоблинов исчезли в небе. Остальные гоблины убежали.

Прав ли Прыгун, удержав Дора? Дор не знал. Ему было плевать на гоблинов, но он очень расстроился из-за потери троих фавнов. Смог бы он их спасти, если бы атаковал раньше? Или его так же схватили бы и похитили? Он так и не понял. Но определенно, Прыгун действовал гораздо успешнее, вместо того, чтобы без особого успеха драться с целым отрядом, как Дор, он обезвредил главаря. Прыгун боролся успешнее и рациональнее, с меньшим риском. Следуя этим курсом, они понесли бы потери, но не проиграли.

Вернулись нимфы и фавны. Они были наказаны двойным ужасом нападения гарпий и гоблинов. Троих их товарищей утащили гарпии. Совершенно очевидно, что они потеряли иллюзию полной безопасности.

Вечеринка, конечно, завершилась. Они затушили костер и вернулись в свои жилища. Дор и Прыгун провели ночь, по обыкновению повиснув на ветке огромного дерева; оно никому не принадлежало, потому что эти существа еще не находились на стадии одно-существо-одно-дерево. Друзья сразу же крепко заснули.

Утром они проснулись и были неприятно удивлены. Первая же нимфа, увидевшая Прыгуна, вскрикнула и спряталась в озере – и чуть не утонула, ведь она не была ни речной нимфой, ни морской. Их окружили агрессивно настроенные фавны. Дору пришлось вновь представить себя и Прыгуна, потому что фавны забыли их. И вновь существа принялись скакать и выражать дружеское отношение. Они больше не упоминали о нападении гоблиньей банды; те унесенные фавны оказались забыты буквально, а тот горный фавн, которого Дор вытащил из когтей гарпии, очевидно, совершенно забыл, что вчера едва унес ноги. И вообще все общество было твердо уверено в том, что чудовища никогда здесь не появляются.

Вероятно, это было частью секрета вечной молодости: ни фавны, ни нимфы не могли позволить себе обременять свое сознание суровой реальностью прежнего опыта. Они вечно были молоды и непременно невинны. Опыт – удел старых людей. Вот так взрослел и Дор.

– По крайней мере, гоблины не слишком преуспели в наборе рекрутов, – пробормотал Дор, когда они покинули колонию и продолжили путь на запад. – Ты не можешь положиться на отряд, который нужно учить каждый день.

– У гарпий не будет подобных проблем, – прощебетал Прыгун.

Гарпии разыскивали свежее мясо. Они нашли его.

– Однако, если особи уйдут с этого места, через несколько дней эффект может пройти, – продолжал Прыгун. – Если бы мы подождали несколько дней, то ощутили бы воздействие волшебства и остались бы здесь навсегда; те, кто насильно удаляется, вероятно, медленно возвращаются в первоначальное положение.

– Имеет смысл, – согласился Дор. – Ненадолго остаться, попробовать хорошо провести время… – Он подумал о речной нимфе, которая завлекала его, об остальных, которые так соблазнительно плескались, обнаженные тела. – Тогда окажешься под действием чар и не вспомнишь, что еще ты должен сделать. – Он содрогнулся, частично от отвращения, частично от привлекательности.

Они продолжали идти среди больших кустов, расставляя по пути метки. Фавны и нимфы не мешали установке меток: они не задумывались, для чего нужны подобные вещи. Через день-другой армия зомби пройдет через этот район. Дор решил, что они уже разметили половину расстояния между замком Повелителя Зомби и Замком Ругна.

Худшее осталось позади, и до наступления ночи они с Прыгуном должны были вернуться к королю с добрыми вестями.

– Эти растения почему-то вызывают у меня тревогу, – прощебетал Прыгун.

– У меня тоже. Но это странно, выглядят они совершенно безвредными.

Прыгун огляделся, не поворачивая головы и не вращая глазами. Направление видения было просто делом понимания, и Дор уже достаточно привык к своеобразной манере паука выражаться.

– Кажется, лучшего пути, чем этот нет. Земля чистая и ровная, и поблизости нет опасных существ. Вот поэтому я сомневаюсь: уж слишком все гладко.

– Самые многообещающие тропинки часто оказываются и самыми опасными. Мы не должны доверять и этой, именно потому, что здесь не встречаются враждебные существа, – согласился Дор.

– Позволь мне осмотреть ее с высоты, а ты продолжай идти, как будто ничего не подозреваешь, – прощебетал Прыгун.

Он прыгнул в кусты и исчез из виду.

Дор продолжал путь. Он с трудом притворялся ничего не подозревающим. Они здорово все придумали. Паук обладал большой проворностью и вряд ли мог куда-нибудь свалиться, благодаря наличию у него отличных веревок-канатов, а Дор обладал крепким телом манденийского воина и мощным мечом и мог бы уничтожить потенциального врага, пока Прыгун тайком вел бы наблюдения. Каждый напавший на Дора рисковал оказаться спеленатым крепкими шелковыми канатами.

В этом месте кусты были выше Дора и становились все гуще, однако, совершенно очевидно, не могли самостоятельно передвигаться. По-видимому, передвигающиеся растения в Ксанте вообще не развивались.

Дор попытался разобраться, как же эти кусты двигались, если не могли, так сказать, ходить пешком. Опутывающее дерево, например, хватало проходящую мимо жертву, его хищные ветви обвивались вокруг глупца, осмелившегося прикоснуться к ним; а встречались растения, которые просто периодически вырывали себя с корнем, чтобы подыскать себе местечко получше. Но эти особые растения росли стационарно, что не вызывало подозрений, и именно его продвижение вперед вдруг заставило эти растения вырасти и сомкнуть ряды. Они были совершенно одинаковы, среди них так легко было заблудиться – но поскольку Дор ставил волшебные метки, то не потерял дорогу и всегда имел возможность вернуться. И конечно же, за ним наблюдал Прыгун.

Как бы он отважился на столь рискованное путешествие без Прыгуна? Дор даже об этом подумать боялся. Он был совершенно уверен, что огромный паук очутился рядом с ним по чистой случайности, а не с помощью доброго волшебника Хамфри, который спланировал этот поиск. Но без подобного совпадения разве смог бы Дор выжить еще при первом столкновении с гоблинами? Если бы он погиб в гобелене, как бы его тело вернулось домой? Может быть, Хамфри подстраховался некой возможностью проникнуть в гобелен и разыскать его, так, чтобы аннулировать смерть Дора и помочь ему благополучно вернуться, но и в этом случае, предприятие закончилось бы унизительным провалом. Гораздо лучше остаться в живых, рассчитывая на себя. И Прыгун мог помочь ему в этом.

Пока что.

Он просто нуждался в зрелых советах паука. Дор постоянно учился. Юные особи любого вида особенно беззаботные, подобно нимфам и фавнам, которые отличались ограниченной невинной неопределенностью, стремились стать счастливее. Но долгие годы подобного житья, представлялись кошмаром. Дор, можно сказать, переходил из стадии фавна в стадию Прыгуна.

Он засмеялся, представив такой смешанный образ. Он представил себя вначале с маленькими рожками и копытцами, потом с отрастающими дополнительными четырьмя ногами и шестью глазами, делающими его похожим на паука. До этого путешествия он вообще понятия не имел о подобных образах.

В самый разгар веселья случилось нечто, от чего по спине Дора пробежал холодок, заставив его утихомириться. Он огляделся, но ничего не увидел. Только растения, которые сейчас доходили ему до пояса. Так что же так сильно его расстроило? Он никак не мог уловить.

Дор пожал плечами и продолжил путь. Через некоторое время, чтобы продемонстрировать глубокое безразличие и на всякий случай подать Прыгуну знак, он принялся насвистывать. Он не отличался особым умением, но мелодию мог вывести вполне приемлемую. И опять случилось что-то тонкое, неуловимое. Дор остановился и снова огляделся. Видел ли он уголком глаза Прыгуна? Нет, Прыгуна он бы узнал без всякого напряжения. Как ему сейчас не хватало нескольких глаз! Но черт с ней, с этой осторожностью; он что-то увидел и теперь хотел узнать, что именно.

Но нигде ничего не было. Только высокие кусты, в основном обычные; их листочки слегка трепетали под ветром. У основания листва была погуще, и стволы лишь угадывались. К вершине листва редела, листики мельчали, а сама вершина была голая. У некоторых центральный стебель выступал на несколько футов с несколькими пересекавшимися голыми ветками. Довольно странный вид для дерева, но, во всяком случае, не внушающий опасений. Может быть, эти ветки обладали особой чувствительностью к солнцу или ветру и передавали информацию главному стволу дерева. Деревьям хотелось знать, что же их ожидает, потому что малейшее изменение погоды могло привести к нежелательным последствиям.