Пирс Энтони

ЗАМОК РУГНА

Глава 1.

Людоед

Привидение Милли поражало красотой. Конечно, привидение кануло в вечность, и вместо него появилась няня Милли. Она не отличалась особой сообразительностью, и ее едва ли можно было назвать юной. Ей минуло двадцать девять, как считала она, и что-то около восьмисот двадцати девяти, как считали остальные: то есть выходило, что Милли – старейшая обитательница Замка Ругна. Она появилась в совсем новехоньком Замке Ругна семнадцатилетней горничной, восемь столетий назад, и возродилась к жизни ко времени рождения Дора. Этот промежуток времени она провела привидением, и потому этот ярлык так и закрепился за ней на всю оставшуюся жизнь. Ну и что? Во всех отношениях Милли была чрезвычайно привлекательным привидением.

И действительно, у нее были чудесные шелковистые волосы, спадавшие до очаровательных ямок на коленях. Поток чудесных волос закрывал ее тело – и как Дор не замечал всей этой красоты прежде? Милли была его няней все годы, со дня его рождения, заботясь и пестуя мальчика, потому что родители ребенка постоянно оказывались заняты.

О, он прекрасно все понимал. И объяснял окружающим, что король доверял его родителям, Бинку и Хамелеон, а всякий, кому доверял Король, всегда был чрезвычайно занят, потому что королевские поручения слишком важны, и приходится оставлять кого-то и дома. Такие объяснения звучали достаточно правдоподобно. Но маленький Дор знал также, что не только королевские поручения уводили его родителей из дому, заставляя мотаться как по Ксанту, так и за его пределами. Они просто-напросто любили путешествовать и постоянно находились вне дома. Как раз сейчас они находились далеко от родных мест, в Мандении, а ведь никто не отправлялся в Мандению ради удовольствия. Все из-за него.

Дор помнил, как много лет тому назад он беседовал с двуспальной кроватью своих родителей, Бинка и Хамелеон, и спросил, что же происходит ночью, спросил так просто, из праздного любопытства, и кровать рассказала – ужасно интересные вещи, особенно если Хамелеон находится в фазе красоты, когда она гораздо прекраснее и глупее, чем Милли-привидение. Но мать услышала часть их увлекательной беседы и рассказала о ней отцу, после чего Дору запретили заходить в родительскую спальню. Конечно, не потому, что родители не любили сына, как осторожно объяснил ему Бинк, просто они нервничали из-за того, что сами называли «вторжением в личную жизнь». И поэтому стали стараться заниматься наиболее интересными вещами подальше от родного гнезда, где Дор не мог узнать, чем. Во всяком случае, где и когда никакой источник не мог подслушать.

Все заботы о нем полностью лежали на Милли; у нее не было никаких личных тайн. Правда, ей не нравилось, когда он разговаривал с туалетом, хотя это был просто горшок, который ежедневно опорожняли на задворках сада, где навозные жуки кормили содержимым горшков чудесно пахнущие розы. С розами Дор говорить не мог, потому что они были живыми. Он не мог поговорить и с умершей розой, потому что она помнила лишь то, что случилось после того, как ее срезали, а этого было явно недостаточно. И совсем уж Милли не нравилось, когда он насмехался над Джонатаном. В остальном же она была вполне благоразумна, и Дор любил ее. Но раньше он никогда не замечал ее фигуры.

Милли имела большое сходство с нимфой с полным набором всех женских штучек вроде бесконечных метаний из стороны в сторону, нежности, а еще ее кожа поражала белизной и напоминала молоко, выделяемое сочным нежным стручком. Обычно она носила легкие просвечивающие платья, которые придавали ей несколько бесплотный неземной вид, напоминавший о ее жизни в образе привидения, и эти платья недостаточно хорошо скрывали нежные контуры. Она обладала мягким голосом, как и положено привидению. А еще она была остроумней любой нимфы и конечно, же более телесная, чем призрак. Она имела…

– Интересно, какую бы конфетку мне попробовать? – вдруг вслух спросил Дор.

– Почем же я знаю? – раздраженно буркнул кухонный стол.

Он был сделан из сучковатого желудевого дерева и потому имел несколько неровный характер.

Милли с улыбкой повернулась. Она мыла тарелки в раковине. Она утверждала, что мыть тарелки лучше руками, нежели использовать чары для мытья, и так, вероятно, и было. Чары в виде порошка находились в коробке – сборнике чар, пополнять который требовалось во дворце, а порошок почему-то постоянно заканчивался. Всегда находились занятия поважнее, чем мотаться во дворец за порошком. И поэтому Милли предпочитала мыть тарелки в раковине самым примитивным способом.

– Есть хочешь, Дор?

– Нет, – смущенно произнес мальчик.

Он действительно проголодался, но при этом вовсе не хотел еды. Если голод был правильным термином.

Тут в дверь кто-то нерешительно постучал. Милли резко обернулась, чудесные волосы заструились вдоль спины.

– Должно быть, Джонатан, – обрадовалась она.

Джонатан – зомби. Дор нахмурился. Вообще-то он ничего не имел против зомби, но ему не нравилось, когда они бродили вокруг дома. Обычно их прогулки сопровождались потерями вонючих кусочков плоти, да и вообще выглядели они крайне омерзительно.

– Да что ты нашла в этом мешке с костями? – спрашивал Дор, скорчив морду, по его мнению весьма похожую на зомби.

– Дор, как ты можешь, так нельзя! Джонатан мой старый друг. Мы знаем друг друга не одно столетие!

Никаких преувеличений! Зомби посещают Замок Ругна столько же, сколько и привидения. И, естественно, и те и другие уродцы прекрасно знали друг друга.

Но сейчас Милли – женщина, живая и такая красивая. С великолепной фигурой, думал Дор, наблюдая, как она мчится через кухню к задней двери.

Джонатан же, напротив, оставался обыкновенным ожившим мертвяком. Живой труп. И как Милли может вообще обращать на него внимание?

– Красавица и чудовище, – жестоко пробурчал Дор.

Расстроенный и злой, Дор, гордо подняв голову, вышел из кухни и прошествовал в гостиную.

Ровные полы из сырной корки были натерты до блеска, стены имели бело-желтый цвет. Дор начал ковырять стенку пальцем.

– Эй, ты, прекрати! – обиделась стена. – Сломаешь. Я же из сыра, тебе прекрасно известно.

Конечно. Дом и пол целиком были из сыра, который от долгого времени зачерствел и стал подобен камню. Когда домик строился, он был живым, но теперь, сделавшись жилищем стал мертвым и потому мог беседовать с мальчиком. Но ценного ничего не сообщил.

Дор пинком открыл парадную дверь.

– Как ты смеешь стучать по мне! – возмутилась дверь, но он еще раз пнул ее и услышал, как она застонала.

Эта дверь всегда вредничала больше, чем сыр.

День стоял пасмурный. Этого следовало ожидать, ведь Джонатан предпочитал являться именно в пасмурные дни – в такую погоду его гнилая плоть высыхала не так быстро. Фактически, собирался дождь. Небо заволокли тучи; пухлые и темные, они должны были вот-вот протечь.

– Не поливай меня! – закричал Дор, обращаясь к небу тем самым тоном, каким обращалась к нему дверь. Ближайшее к нему облако ехидно захихикало, сопроводив замечание громоподобными звуками.

– Дор! Подожди! – окликнул тоненький голосок.

Это оказался Гранди, голем – вообще-то уже не голем, хотя это не имело особого значения. Он считался закадычным приятелем Дора в той, задверной жизни, и всегда стоял на страже во время всех походов Дора в лес. Родители Дора заметили это, потому что мальчик всегда находился под присмотром – людей, подобно Милли, не обремененных секретами, или подобных Гранди, которому было бы наплевать на секреты, даже если бы они у него были. На самом деле Гранди был ужасно горд умением смущаться.

Все это послужило толчком для возникновения у Дора новой цепочки мысли. Действительно, с Бинком и Хамелеон дело обстояло иначе. Никто в замке Ругна не старался быть поближе к Дору, потому что все жизненные события происходили под неусыпным наблюдением мебели, а Дор, как известно, прекрасно общался с мебелью. Для него у полов и стен были уши и глаза. Но почему? Разве люди стыдились своих поступков? Казалось, в обществе Дора только король Трент чувствовал себя полностью свободно и раскованно. Но король едва ли мог проводить время, занимаясь ребенком.

Гранди догнал мальчика.

– Не лучший денек для исследований, Дор! – предупредил он. – Наверное, будет гроза.

Дор взглянул на облака.

– Иди умой свою пустую башку, – крикнул он раздраженно. – Ты, остолоп!

Ответом мальчику был целый поток желтых градин, и Дору пришлось согнуться в три погибели, подобно зомби, закрыв лицо руками.

– Прояви немножечко благоразумия, Дор, – увещевал Гранди. – Не путай дождь с грозой. Этот ливень промочит нас до нитки.

Дор неохотно сдался.

– Мы где-нибудь укроемся и переждем дождь. Только не дома. Там зомби.

– Интересно, что же Милли нашла в нем? – спросил Гранди.

– То же самое спросил и я, – ответил Дор.

Дождь усилился. Они спрятались под зонтичным деревом, чья огромная тонкая крона уже раскрылась навстречу каплям дождя. Зонтичные деревья предпочитали сухую почву, поэтому всегда защищали землю, на которой росли. Когда дождь прекращался и вновь выглядывало солнце, они сразу же складывали кроны, чтобы не мешать проникновению лучей. Здесь росли также противосолнечные зонтичные деревья, действие которых было противоположно – они раскрывались под солнечными лучами и складывались под дождем. Когда случалось, что семена обоих видов деревьев падали в почву рядом, возникала поистине страшная проблема.

Двое больших мальчишек, сыновья дворцовых стражников, уже спрятались под тем же деревом.

– Эй, – закричал один. – Разве это не тот ненормальный, что разговаривает со стульями?

– Иди ищи себе другое дерево, – огрызнулся второй мальчик, с мощными плечами и упрямым выдающимся подбородком.

– Послушай, Лошадиная Челюсть! – огрызнулся Гранди. – Это не твое личное дерево. Каждый имеет право спрятаться под зонтиком в такую грозу!

– Только не тот, кто разговаривает со стульями, ты, букашка.

– Да он же волшебник! – негодовал Гранди. – Он разговаривает со всеми неживыми предметами. Больше никто не умеет это делать, и раньше никто не умел, за всю историю Ксанта, и никто не научится и в будущем.

– Оставь их, Гранди, – пробормотал Дор.

Голем имел чересчур острый язычок, который мог доставить им обоим кучу хлопот.

– Лучше найдем себе другое дерево!

– Видал? – торжествующе обратился Лошадиная Челюсть к приятелю. – Маленькая вонючка не хочет перечить старшим.

И мерзко захихикал.

Вдруг прямо над ними грянул гром. От испуга Дор и Гранди подпрыгнули, но тут же вспомнили, что таково проявление таланта Лошадиной Челюсти – издавать подобные грому звуки. Большие мальчишки дружно загоготали.

Дор вышел из-под прикрытия зонтичного дерева и внезапно поскользнулся на змее. Он отшатнулся, но змейка тут же превратилась в струйку дыма. Таков был другой талант мальчишки – воображать маленьких безвредных рептилий. Пацаны покатились со смеху, сотрясая телами ствол зонтичного дерева.

Дор и Гранди перешли под другое дерево под аккомпанемент раскатов грома.

Дор с трудом сдерживал гнев. Ему не нравились такие штучки, но он не мог противостоять силе старших мальчиков. Его отец Бинк отличался силой и отвагой, он мог легко защитить себя, но Дор больше походил на мать – был маленький и гибкий. Как же он желал походить на отца!

Дождь лил как из ведра, Дор и Гранди вымокли насквозь.

– Почему ты терпишь такие насмешки? – спросил Гранди. – Ведь ты же волшебник!

– Волшебник по связям, – ответил Дор. – Такой талант не котируется у мальчишек.

– Еще как котируется, – закричал Гранди, топнув маленькой ножкой, да так сильно, что поскользнулся и упал в только что образовавшуюся лужу.

Дор немедленно бросился на помощь маленькому другу, ведь рост голема не превышал нескольких дюймов.

– Ты мог поговорить с их одеждой, выведать все секреты и успешно шантажировать этих паразитов.

– Нет!

– Ты чертов этик, Дор, – заключил Гранди. – Сила всегда неразборчива в средствах. Будь твой отец Бинк неразборчив, он давно бы сидел на троне в королевской короне.

– Он никогда не хотел быть королем!

– Дело не в этом. Королевская власть не предмет желания, это привилегия таланта. Только настоящий мужчина-волшебник может быть королем.

– Трент и есть настоящий. И потом, он хороший король. Страна Ксант возродилась с тех пор, как ею правит волшебник Трент. Раньше всюду царили хаос и анархия. Злое волшебство одерживало верх над добрым.

– Твой отец в каждом видит только хорошее. Он слишком добрый человек. Ты пошел в него.

Дор улыбнулся.

– Спасибо на добром слове, Гранди.

– Так это не комплимент!

– Я знаю, но только для тебя.

Гранди помолчал.

– Иногда мне кажется, что ты не настолько наивен, как кажешься. Ты знаешь, может, в твоем сердце живут маленькие червячки злости и зависти, также, как и у других людей.

– Наверное. Сегодня, когда этот противный зомби опять пришел к Милли…

Тут мальчик неожиданно оборвал фразу.

– Ага, ты уже обращаешь внимание на Милли! Ты растешь!

Дор прямо-таки налетел на голема, а поскольку Гранди находился у него в руке, то также кинулся на мальчика.

– Ты что имеешь в виду?

– Просто обычно только мужчина замечает в женщине то, чего мальчик никогда не увидит. Разве ты не знаешь, в чем заключается талант Милли?

– Нет. Так в чем же?

– Сексуальная привлекательность.

– А я думал, это присуще любой женщине.

– Это то, что мечтает иметь каждая женщина. Способность Милли поистине волшебна, каждый мужчина в ее лице получает свой идеал.

Такое объяснение не показалось Дору достаточным.

– Для моего отца она не представляет никакого интереса.

– Просто твой отец старается держаться от нее подальше. Неужели ты думаешь, что это простые совпадения?

Дор всегда считал, что только талант заставляет его отца держаться вдали от родного дома. Оказалось, все не так просто.

– А что насчет короля?

– У него вся жизнь под контролем. Но держу пари, некоторые мыслишки просачиваются и через железный занавес, вне видимости. Стоит только обратить внимание на то, как зорко следит за мужем королева, когда рядом с ним крутится Милли.

Дор всегда считал, что именно за ним так внимательно наблюдает королева, когда его, ребенка, няня-Милли брала с собой во дворец. Теперь же его одолели сомнения, и он не мог даже спорить. У голема наготове всегда находилось множество новостей-сплетен, которыми так интересовались взрослые, даже если они были подозрительными. Сплетни временами поражали своей глупостью.

Они пришли в павильон, расположенный во фруктовом саду Замка Ругна. Там находились сухие камни, пригодные для того, чтобы на них переждать непогоду. Едва Дор с Гранди уселись, автоматически включился обогрев, и их одежда сразу начала просыхать. Ужасно приятная вещь сушильные камни.

– Я по-настоящему оценил твою услугу, сушильщик, – обратился Дор к камню.

– Часть работы, – ответил камень. – Мой кузен, острый камень-резак, вот у него работка, сплошное резание. Ты знаешь, все кожи… Ха-ха!

– Ха-ха, – мягко согласился Дор, похлопывая камень.

Основной трудностью общения с неодушевленными предметами являлось то, что они не всегда оказывались смышлеными – но вообще-то мыслили.

Тут из зарослей сада неожиданно появилась фигура, сжимающая целую гроздь шоколадных вишен.

– О, только не это! – воскликнула она, узнав Дора. – Неужели это тупица Дор, вечно сующий нос в чужие дела?

– Смотри, кто это, – воскликнул Дор. – Айрет Айрин, дворцовое отродье.

– Для тебя – принцесса Айрин, – фыркнула девочка. – Не помнишь, что ли? Мой отец – король.

– И все равно ты никогда не будешь королем, – фыркнул Гранди.

– Только потому, что женщина не может наследовать трон, противный голем! Но если бы я была мужчиной, то…

– Если бы ты была мужчиной, все равно никогда не стала бы королем, потому что не обладаешь талантом уровня волшебника.

– Обладаю! – вспыхнула она.

– Вонючий палец? – ехидно спросил Гранди.

– Это просто зеленый большой палец, – злобно огрызнулась девочка. – Я могу заставить расти любое дерево. Быстро. До огромных размеров. Полезно и безопасно.

Дор воздержался от спора, но совесть потребовала, чтобы он воскликнул:

– Такое волшебство делает тебе честь!

– Не суйся в мои дела, тупица! – фыркнула она. – И что ты знаешь об этом?

Дор только развел руками. И как он влез в спор, когда, наоборот, старался от него уклониться?

– Ничего. Я не могу увеличивать вещи.

– Сумеешь, когда станешь мужчиной, – буркнул Гранди.

Айрин продолжала злиться.

– Как они смеют называть тебя волшебником, когда только я…

– Являюсь избалованным отродьем, – закончил за нее Гранди.

Айрин залилась слезами. Все-таки она была хорошенький ребенок – серо-зеленые глаза, волосы с зеленоватым отливом, что оттеняло ее талант, но ее большие пальцы имели нормальный цвет, как и у остальных людей. Она была только на год моложе Дора, поэтому если хотела, то могла и поплакать. Но, увидев поток слез, мальчик забеспокоился. Он хотел поладить с ней, но почему-то не знал, как.

– Я тебя ненавижу! – визжала Айрин.

Искренне недоумевая Дор только и смог, что спросить:

– Почему?

– Потому что ты собираешься стать к-королем! И если я хочу стать к-королевой, я должна буду…

– Выйти за него замуж, – сказал Гранди. – По правде говоря, ты сначала научись заканчивать твои собственные предложения.

– Ух! – вскрикнула она, звук прозвучал, будто ее вот-вот вырвет. Она даже обернулась вокруг и заметила в конце павильона крошечный росток.

– Расти! – приказала принцесса, указывая пальцем.

И росток, вняв ее призыву, принялся интенсивно расти. Оказалось, это дерево-боксер – на упругих ветвях торчали маленькие боксерские перчатки. Перчатки сжимались в кулаки и ударяли по тени, образованной удаленным освещением. Вскоре боксер уже достиг в высоту нескольких футов, да и перчатки доросли до размера человеческого кулака. Они боксировали со смутными тенями обстановки павильона. Дор отпрянул, зная, что такие удары очень сильны.

Привлеченное движением и той резкой тенью, которую отбрасывал Дор, дерево наклонилось в его сторону. Перчатки уже переросли человеческий кулак и красовались на ветках толщиной в руку. Их было уже не меньше дюжины. Одни наносили удары, другие отклонялись в противоположную сторону и, таким образом удерживали дерево в равновесии. Айрин наблюдала, ехидно ухмыляясь.

– Как я влез во все это? – спросил Дор, впавший в дурное настроение. Ему так не хотелось уходить из павильона – гроза усиливалась, желтый дождь что есть силы колотил по крыше. Грохот стоял такой, что надежды на быстрое его завершение не оставалось; к дождю примешался град, и вообще все выглядело как прелюдия к сильному смерчу.

– Ну, вообще-то я не уверен, – ответил павильон. – Но однажды я подслушал, как королева разговаривала с гостьей, когда та укрылась здесь от маленького снегопада, и сказала, что Бинк всегда ее раздражал, а теперь его сын досаждает ее дочери. Она еще сказала, что должна что-то сделать в связи с этим, раз король…

– Но я никогда не делал им ничего плохого! – запротестовал Дор.

– Конечно, – согласился Гранди. – Только родился настоящим волшебником. Они не могут перенести такого оскорбления.

Но тут боксирующие перчатки настигли мальчика и загнали в самый конец павильона.

– Как мне избежать ударов?

– Включи свет, – посоветовал павильон. – Те, кто ведет бой с тенью, не терпят света.

– Нет у меня никакого света.

Тут одна из перчаток скользнула по его подбородку, но мальчик уклонился, отскочил, и дождь изрядно вымочил ему спину. Дождь был желтым. Интересно, оставлял ли он желтые потеки?

– Тогда тебе лучше убежать, – сказал павильон.

– Давай-давай, тупица, – подхватила Айрин.

На нее дерево не нападало, потому что именно она заколдовала его.

– Беги, подставь свою непутевую башку прямо под гигантскую градину. Немножко ледка не помешает твоим мозгам.

Теперь уже три боксирующие перчатки тянулись к мальчику. Дору не оставалось ничего другого, как со всех ног кинуться под дождь. Он тут же промок, но, к счастью, градинки стали меньше, светлее и даже мягче. Его преследовал издевательский смех Айрин.

Его безжалостно трепали порывы ветра, на небе сверкали молнии. Дор знал, что в такую грозу ему совершенно нечего делать на улице, но все-таки отказался вернуться домой. Он помчался в джунгли.

– Вернись! – кричал Гранди прямо ему в ухо.

Голем сидел у мальчика на плече.

– Спрячься в укрытии!

Совет был просто замечательный, удары молнии могли бы принести много вреда. Потом они бы лежали много часов на земле и остывали, потому что не были достаточно умны и превратились бы в обугленные деревяшки. Их могли бы собрать и использовать для строительства стены или какого-нибудь дома.

И тем не менее Дор не останавливался. Общее расстройство и внутренняя растерянность заглушали внешние эффекты.

Он не был расстроен настолько, чтобы быть застигнутым врасплох врагами, обитавшими в диких джунглях. Ближайшие окрестности Замка Ругна были заколдованы, чтобы обеспечить безопасность людей и их друзей, но джунгли, особенно чащоба, никак не относились к достаточно безопасным местам. Никакие чары не могли бы укротить опутывающее дерево или усмирить дракона. Для любителей прогулок в лесу проложили несколько безопасных тропинок, и особенно разумные личности держались лишь этих дорожек.

Молния ударила как раз позади мальчика и попала прямо в толстый ствол желудевого дерева. Дерево задрожало. Оно было невелико, но имело три приличных острых челюсти, которые легко уничтожили бы Дора, если бы смогли дотянуться до мальчика. Дерево сгорело, оставив после себя обугленный ствол.

Действительно, оно чуть не поймало мальчишку. Дор кинулся к ближайшей заколдованной тропинке, забирающей вправо. Ни одна молния не достанет его на этой дорожке. Он знал, что эта тропинка обрывается у деревни с Волшебной Пылью, управляемой троллями, но он никогда еще не забредал так далеко. Наконец он согрелся.

– Хорошо, что мы вместе, – сказал Гранди. – По крайней мере, будет хоть один разумный человек во всем районе.

Дор рассмеялся, и настроение его улучшилось.

– Во всяком случае, хотя бы наполовину, – сказал он.

Гроза вроде как просияла тоже, как бы в тон его настроению. Во всяком случае, такое было возможно, гроза относилась к неодушевленным предметам, с которыми у мальчика имелось прекрасное взаимопонимание. Теперь он бежал медленнее, тяжело дыша, но упрямо держал курс на юг. Как ему хотелось иметь большое, сильное, мускулистое тело, а не это слабое подобие – тогда бы ему не пришлось бояться ударов какого-то паршивого теневого боксера. Конечно, Дор еще не окончательно вырос, но прекрасно знал, что никогда не будет великаном.

– Помню, какую грозу мы пережили перед самым твоим рождением, направляясь именно по этой дороге, – заметил Гранди. – Твой папа Бинк, кентавр Честер и солдат Кромби в обличье грифона – понимаешь, король его превратил специально для поисков, и добрый волшебник…

– Добрый волшебник Хамфри? – воскликнул Дор. – Вы путешествовали с ним? Он же никогда не покидает Замка.

– Твой отец искал источник волшебства. Естественно, Хамфри отправился с ним. Старый гном всегда славился как специалист по информации. Отличная вещь, надо сказать. Он же первый подсказал мне, как стать настоящим. И он не прогадал; он встретил Горгону, и видел бы ты, какое впечатление она произвела на него, первого мужчину, который разговаривал с нею и не превратился в камень. А гроза была такая, что смыла несколько звезд с небес. Они плавали в лужах.

– Гранди, остановись! – закричал, смеясь, Дор. – Я верю в волшебство, как любой разумный человек, но я же не дурак! Звезды не могут плавать в воде. Они бы вмиг пропали.

– Может, и так. Я в тот момент гарцевал на летающей рыбе, поэтому не мог как следует рассмотреть. Но гроза была такой же сильной!

Тут земля задрожала, но к грому эта дрожь не имела никакого отношения. Дор в тревоге прислушался.

– Что такое?

– Похоже на тяжелую поступь великана, – встревожился Гранди.

Он обладал талантом переводчика и мог перевести речь любого существа, но, к сожалению, звуки шагов переводу не поддавались.

– Или еще что-нибудь похуже. Может быть, даже…

Внезапно это нечто стало вырисовываться во мраке.

– Людоед! – закончил в ужасе Дор.

– И прямо на тропинке. Почему не сработали чары? Мы же предполагали, что находимся здесь в безопасности…

Людоед направился прямехонько к ним, башнеподобный увалень, более чем в два раза выше и шире Дора. Рот со страшными зубами, больше напоминавший расщелину, открылся с ужасным скрежетом. Из пасти хлынули устрашающие запахи, очень напоминавшие дыхание голодного дракона.

– Что сказать, вот человек – не подашь ли мне руки? – произнес Гранди.

– Что? – переспросил Дор, немного оправившись от испуга.

– Это сказал людоед, я только переводил.

– Ах, да. Конечно. Нет! Руки я не подам! Он не сможет съесть ее.

Хотя он слабо представлял, как может заставить людоеда отказаться есть то, что ему нравится. Людоеды всегда так любили похрустеть косточками!

Великан вновь заворчал.

– Мы детенышей не ам; помощь требуется нам, – перевел Гранди.

Потом Гранди вдруг подпрыгнул и заорал:

– Да это же Хруп! Людоед-вегетарианец!

– Тогда почему он хочет съесть мои руки? – спросил Дор.

Чудовище улыбнулось. Улыбающийся рот скорее напоминал вулканический кратер.

Дыхание с силой вырвалось наружу.

– Твой крикливый мелкий хам, он не лучше чем отрыжка.

– Это обо мне, – согласился Гранди, отвечая на собственный перевод.

– Рад снова видеть тебя, Хруп! Как поживает та маленькая леди, чьи волосы подобны крапиве, а кожа – каше, и чье лицо заставило бы покраснеть зомби?

– Она красива, как и прежде, ее мы любим так же нежно, – ответил людоед.

Дор начинал потихоньку понимать его речь. Существо разговаривало на своем языке, но с определенными интонациями, которые придавали сказанному некоторую литературную форму.

– Нам судьба послала дар – есть у нас теперь Удар.

Тут Дор снова уверовал в безопасность тропинки. Действительно, людоед был не опасен.

Вообще, не все людоеды безопасны, но по крайней мере этот не набрасывался с жадностью – и потому его можно было посчитать за человека.

– Маленький Ударчик?

– Наш Ударчик-людоедик, крошка чуть тебя поболе, он пропал, его мы ищем.

– Ты лупишь маленького ребенка? – в ужасе спросил Дор.

Может, с чарами на волшебной тропинке что-нибудь все-таки не так.

– Тупица! Удар – это имя их сыночка, – объяснил Гранди. – У всех людоедов обычно описательные имена.

– Тогда почему Удар пропал? – волнуясь спросил Дор. – Жены-тролли обычно поедают своих мужей, может быть, и людоеды…

– Пошел Ударчик в дождик побродить, его теперь мы ищем безуспешно.

Такая страшная гроза для людоеда – всего лишь дождь? Вот это да. Без сомнений, Хруп использовал удары молний в качестве зубочистки.

– Мы поможем тебе отыскать твоего сыночка, – сказал Дор, жадно ухватившись за такое доброе дело.

Нечто большее, чем поиски, направленные на восстановление духа. Хруп потерпел неудачу, поэтому он попросил помощи. Немногие могли бы похвастать, что их просил о помощи людоед!

– Гранди может расспрашивать одушевленные предметы, потому что знает все языки, я же могу расспросить неодушевленные. Мы быстренько обежим окрестности.

Хруп поблагодарил жестом, да так активно, что повалил Дора наземь. Они быстренько направились к тому месту, где пропавшего видели в последний раз. Удар, как объяснил Хруп, совершенно невинно жевал гвозди, поглощая таким образом дневной рацион железа, потом куда-то пропал.

– Маленький людоед ушел этой тропинкой? – спросил Дор у ближайшего камня.

– Да, он направился прямехонько к тому дереву, – ответил камень.

– А почему бы тебе не спросить у земли, где тепло и где холодно? – поинтересовался Гранди.

– Земля не представляет собой один отдельный предмет, – ответил Дор. – Она просто частичка всей страны Ксант. Я сомневаюсь, что смог бы привлечь ее особое внимание. И кроме того, большая часть земли населена живыми существами – корнями, жуками, микробами, волшебными предметами. Они мешают общению.

– Вот целая гряда камней, – показал Гранди. – Ты мог бы опросить их.

Хорошая идея.

– Скажи мне, тепло или холодно там, куда я иду, – обратился Дор к куче камней и начал свой поход к дереву.

Хруп двинулся следом, стараясь ступать как можно мягче, чтобы содрогание земли не заглушало голос камней.

– Тепло – тепло – холодно – тепло, – говорила гряда, направляя Дора правильным курсом.

Внезапно мальчик осознал, что он действительно волшебник; кому еще были бы по плечу такие поиски. Да, талант Айрин ускорять рост растений значителен, это сильное волшебство, но в нем отсутствовала многогранность. Действие ее зеленого большого пальца не распространялось на нерастительные предметы. Король, глава Ксанта, должен был суметь использовать мощь более эффективно, чем это делал Трент. Трент мог превратить любого врага в жабу, и каждый в Ксанте знал об этом. Но волшебник Трент был еще и умен, он использовал свой талант просто для того, чтобы не разучиться тому, чего и достигал. Чем бы занялась девушка вроде Айрин, если бы ей удалось захватить трон? Обсадила бы тропинки деревьями-боксерами? Талант Дора был куда полезнее, он мог бы узнать любой секрет, какой когда-либо существовал – за исключением секретов тех, кто никогда не разговаривал или не показывался перед неодушевленными предметами. Знание – вот корень власти и силы. Добрый волшебник Хамфри знал об этом. Он…

– Это опутывающее дерево, – прошептал на ухо мальчику Гранди.

Дор оторвал взгляд от поверхности земли. Как здорово, что голем Гранди сопровождал его вместо всех тех предметов, которым он задавал вопросы. Дор следовал указаниям груды камней и вот очутился прямо перед среднего размера опутывающим деревом. Гранди остановил его и предупредил об опасности, зная, что Дор невнимателен. Если маленький Удар пропал здесь…

– Я могу спросить дерево, – сказал Гранди. – Но дерево, вероятнее всего, солжет, если вообще обратит на меня внимание. Деревья редко разговаривают.

Хруп подвалил ближе.

– Грау! – прорычал он, ткнув дубинообразным пальцем в ужасное щупальце.

Его действие не требовало перевода.

Опутывающее дерево испуганно выпустило растительные флюиды и резко убрало ветки-щупальца.

Изумившись, Дор шагнул вперед.

– Тепло, – оповестила его груда камней.

Дор, волнуясь, ступил в круг, в котором обычно господствовало опутывающее дерево.

– Холодно, – объявила каменная гряда.

Итак, маленький людоед покрутился около дерева и пропал. Самый ближайший положительный выкрик – малыш и дерево! Но теперь след вел в направлении мрачной расщелины, где обитали меднорылы. Меднорылы могли продолбить дискообразные отверстия в плоти любого существа, даже людоеда. Если… но внезапно след поменял направление.

Каменная гряда затихла, но вокруг было разбросано великое множество камней, и каждый из них был рад услужить Дору. Тропинка вилась, минуя обычные и привычные для Ксанта ужасы: игольчатый кактус, гнездо гарпии, ядовитый источник, фиолетовый цветок, поедающий мужчин. К счастью, Удар был не мужчиной, а лишь маленьким людоедом, поэтому цветок огорченно отвернул пурпурную головку – пучок острых, злобно блестевших травинок. Да еще подобные угрозы, которыми так была полна дикая местность.

Удар избегал любых ловушек до тех пор, пока, наконец, не попал в логовище летающего дракона.

Дор в испуге остановился. На этот раз не было никаких сомнений: никто не мог пройти близко к логовищу, не заплатив высокой цены. Драконы как класс являлись хозяевами джунглей; некоторые могли успешно бороться с другим видом драконов, но все вместе главенствовали на просторах страны, подобно тому, как человек господствовал над прирученными животными.

Слышно было как драконьи детеныши, развлекаются с какой-то несчастной жертвой, радостно выжигая любой возможный путь к бегству. Драконьим детенышам требовалась практика, чтобы изрыгать огонь на равных со взрослыми. Неподвижная цель являлась лишь началом обучения, после им требовались живые приманки, чтобы отрабатывать рефлексы и хорошо попадать в цель.

– Удар – он здесь? – спросил Дор, боясь услышать ответ.

– Горячо, – согласился близлежащий камень.

Хруп скривился, и никто, даже людоедша, не порадовался бы начинающейся ярости. Он затопал на месте преступления. Земля тряслась под ударами огромных ног, но драконье гнездо выглядело вполне безобидно.

Вход в гнездо оказался настолько узок, что пролезть сквозь него мог лишь узенький драконий детеныш.

Хруп положил руки на расщелину и с ужасающей силой сдавил. Расщелина раскололась, отверстие достигло размера людоеда. Драконы сразу оказались беззащитны в своем скромном гнезде из брильянтов и прочных драгоценных камней. Ведь стенки драконьего гнезда прежде всего должны были быть огнеупорными, поэтому для этой цели очень хорошо подходил алмаз.

Маленький людоед, не больше Дора, стоял в углублении в окружении трех крылатых дракончиков, а драконья мама ласково следила за детьми. Конечно, людоедик был достаточно крупный и сильный для дракончика его же размера, но ребятишки втроем хотели отработать на нем навыки изрыгания пламени. Вокруг виднелись многочисленные подпалины, хотя людоедик и не получил серьезных повреждений. Известно, что драконы любили поиграть со своей жертвой, прежде чем сожрать.

Хруп даже не зарычал. Он просто наклонился и взглянул на драконшу. Дым вырвался изо рта, закрыв, подобно холодному туману, пол пещеры. Для Хрупа, размером не уступавшего драконше, было бы излишним точно указывать соотношение силы и веса. Та не была на должной высоте, даже при наличии набитого горючим брюха. Она не двинула ни единым мускулом, окаменевшая, словно под взглядом горгоны. И тут же Удар двинулся на одного из дракончиков.

– Мы сейчас оторвем тебе хвост, ты, здоровенная злюка, – радостно закричал он.

Он потащил дракончика за хвост, размахнулся и треснул небрежно им прямо о стенку.

Второй дракончик разинул пасть и выпустил небольшой столб огня. Удар выдохнул с такой силой, что пламя прямехонько возвратилось в глотку дракона, который сразу же зашелся в приступе кашля.

Третий дракончик, не робкого десятка, набросился на Удара всеми четырьмя когтистыми лапами. Но Удар поднял кулак. Дракон налетел прямехонько на этот железный кулачок, голова и хвост столкнулись, щелкнув. И дракон повалился на ложе из брильянтов, совершенно ошеломленный.

Даже самый маленький людоед был выносливее, чем дракон его же веса, когда шансы казались равными. Раньше Дор этому не верил, он считал такие утверждения сказками.

– Хватит, хватит, наигрались и пойдем теперь домой, – сказал Хруп, извлекая за загривок своего сыночка из гнезда драконов. Стукнув разок по гнездышку, Хруп основательно расколотил его, да так, что бриллианты разлетелись по всей округе. Драконша содрогнулась: ей предстояла утомительная уборка помещения. Даже не посмотрев на драконшу, они молча ушли прочь.

За исключением Гранди, который не мог удержаться от последних слов.

– Хороший тебе урок, не будешь обижать малыша, – крикнул он драконше. – А если осмелишься, то Хруп всыплет тебе по первое число. Тебе ужасно не понравится, когда Хруп придет в ярость.

К счастью, Хруп находился в отличном настроении.

– Ты помог мне, человечек, как тебя благодарить? – обратился людоед к Дору.

Сконфузившись, Дор возразил:

– Мы с радостью помогли тебе, а теперь мне надо домой.

Хруп соображал. Процесс занял немало времени, ведь людоед отличался огромными размерами, но небольшим умом. Он обратился к Гранди:

– Голем, скажи правду, что мне сделать для мальчика?

– О, на самом деле Дор не нуждается ни в чьей помощи, – ответил Гранди. – Ведь он волшебник.

Хруп зловеще надулся.

– Мы умом совсем свихнемся, если правды не добьемся.

Тут уж Гранди молниеносно ответил:

– Ну ладно, мальчишки около Замка Ругна довели Дора до слез. Он не такой сильный и большой, как те мальчишки, но обладает сильным волшебством, поэтому они как-то…

Хруп нетерпеливым жестом заставил Гранди замолчать. Потом людоед аккуратно поднял Дора гигантской лапой – к счастью, не за загривок – и понес в северном направлении. Так как скорость передвижения у людоеда довольно высока, то вскоре они очутились на краю фруктового сада Замка Ругна. Он осторожно поставил Дора на землю и бесшумно двинулся следом за Дором и големом.

– Спасибо, что подвез, – слабо произнес Дор. Все-таки как здорово, что чудовище – вегетарианец.

Хруп ничего не ответил. Словно замороженный, согбенный, он более походил на массивный ствол обгоревшего суковатого дерева.

Дор неуверенно шел к дому, как раз мимо зонтичного дерева. К счастью, парочка забияк все еще сидела под его ветвями. Они увидели Дора и радостно выскочили, предвкушая очередное развлечение. Они преградили мальчику дорогу.

– Маленький сыскарь возвращается, – закричал Лошадиная Челюсть. – Что это он делает на тропинке, предназначенной исключительно для людей?

– Я бы не стал делать этого, – предостерег их Гранди.

Вместо ответа маленькая змейка опустилась ему на голову. Позади Дора что-то хлопнуло. Мальчишки грубо рассмеялись.

Тут задрожала земля. Забияки в страхе оглянулись, слыша шум надвигающейся лавины. Тут они услышали, как стучали зубы Дора. Это топал людоед, под клубами пара.

Лошадиная Челюсть открыл рот, увидев надвигающееся на него чудовище. Он просто ошалел от страха и не мог сдвинуться с места. Другой мальчик попытался убежать, но земля тряслась столь неистово, что он упал ничком. Появилось несколько маленьких змеек, они нервно извивались и исчезли. Помощи не было. Если и раздавались еще удары грома, то все они потонули в невообразимом шуме, производимом людоедом.

Хруп шагал до тех пор, пока не надвинулся на маленькую компанию. Его грузное тело нависло над тонким металлическим стволом железного дерева.

– Дор отныне стал мне другом, – прогудел людоед, и зонтичное дерево содрогнулось.

– Так что с ним теперь водись, – при этих словах тропинка покрылась трещинами, а на цветущие растения кое-где упали тяжелые ветви. – Если ж будешь насмехаться, можешь вдруг лепешкой стать.

И с этими словами он потряс кулаком как раз над головенкой Лошадиной Челюсти, да так, что поднятый им ветер взъерошил забияке волосы. Дор подумал, что это был ветер; мальчишка пришел в ужас.

Тут чудовищный кулак людоеда врезался в ствол железного дерева. Раздался оглушительный лязг. Трубчатый ствол обломился, и верхушка его взлетела вверх, потом она тяжело брякнулся рядом, подняв столб пыли. Ведь железное дерево – вещь чрезвычайно тяжелая!

Резкий столб едкого дыма поднялся от обрубка дерева, его верхушка запылала красным пламенем с белыми отблесками, и часть ствола, сбитая кулаком людоеда, оплавилась.

Хруп выбрал самый острый осколок железа, поковырял им в зубах и развернулся. Его ужасные мозолистые пальцы ног оставили на тропинке глубокие борозды. Он помчался огромными прыжками прямо на юг, напевая веселенький мотивчик, от которого стыла кровь. Секунду спустя людоеда-мстителя и след простыл, но земля еще некоторое время продолжала трястись. Даже во дворце, расположенном на приличном расстоянии от сада, разбилось несколько оконных стекол.

Лошадиная Челюсть застыл, глядя на железный пень. Потом взгляд его метнулся к Дору, и вновь обратился на еще дымящийся металл. В следующий момент забияка потерял сознание.

– Не думаю, что мальчики осмелятся еще раз обидеть тебя, Дор, – серьезно заметил Гранди.

Глава 2.

Гобелен

Больше Дора никто не обижал. Никому не хотелось огорчать его ужасного друга. Но такое положение не очень-то устраивало мальчика. Его не дразнили так часто, как Гранди. Дор знал, что в любой момент с помощью сверхволшебства может так или иначе наказать обидчиков, если действительно захочет. Мальчика угнетало одиночество, да еще не давало покоя новое восприятие Милли, бывшего привидения. Как отличалась Айрин – отродье от Милли – женщины! Да еще Айрин собиралась связать с ним судьбу! Какая несправедливость.

Дору требовалось кому-нибудь излить душу. Родители любили его, но Хамелеон так быстро меняла внешность и интеллектуальный уровень, что мальчик не знал точно, как к ней обратиться, да и Бинк не мог разрешить всех его проблем. А кроме того, и Хамелеон, и Бинк находились в далекой Мандении по поручению короля. Ксант пытался установить дипломатические отношения с Манденией, а после ста долгих лет вражды задача эта представлялась не из легких и требовала предельной ловкости и тонкости. Поэтому родители Дора и занимались этим вопросом. Гранди тоже любил поболтать с мальчиком, но бывший голем был излишне критически настроен к некоторым человеческим проблемам. Это ему принадлежала идея обозвать талант Айрин выращивать деревья «вонючим пальцем». Дор не собирался наносить ей ответный удар за полученное оскорбление, поскольку оно касалось его лично. Гранди заботился о нем, все правильно, потому-то он и стал настоящим, живым существом, но на самом деле многого не понимал. Кроме того, голем слишком хорошо знал Дора. Дедушка Дора, Роланд, чей талант заключался в парализации – способности делать людей неподвижными – хороший человек, с ним было бы неплохо поговорить, но он дома, в Северной Деревне, а туда добрых два дня пути через Провал.

Итак, оставался лишь один человек, компетентный, в зрелом возрасте, благоразумный, мужественный и равноценный волшебник – король. Дор знал, что король чрезвычайно занятый человек. Вероятно, улаживать торговые дела с Манденией было довольно сложно, и, конечно же, еще существовало множество местных проблем, которыми также следовало заниматься. Но король Трент всегда находил время для Дора. Возможно, такое положение дел являлось одной из причин враждебного отношения Айрин, ведь обо всех подобных встречах становилось известно королеве и дворцовой челяди. Получалось, что со своей родной дочерью король общался гораздо меньше, чем с Дором. Потому-то Дор старался не злоупотреблять привилегиями волшебника. Но на этот раз ему просто необходимо было встретиться с королем.

Он подхватил Гранди и отправился во дворец. Дворец помещался в Замке Ругна. Многие годы он был просто замком, крепостью, но не дворцом, пустынным, покинутым и жалким, однако король Трент все изменил. Ныне здесь находилась резиденция правителя Ксанта, как и было когда-то, в пору юности нынешнего короля.

Солдат Кромби стоял на страже у моста через ров. Требовалось постоянно напоминать посетителям, чтобы те не подходили близко к воде, поскольку чудовища, обитавшие во рву, не относились к ручным. Казалось, чего уж проще – не приближаться к водоему, но почему-то каждый месяц какой-нибудь дурак подходил слишком близко или даже пытался поплавать в мрачной воде или покормить проживавших там чудовищ из рук. Такие попытки всегда заканчивались плачевно – иногда чудовища заглатывали несчастного целиком, иногда просто откусывали руку.

Кромби как раз соснул, стоя на часах. Гранди тут же не преминул воспользоваться оплошностью бывалого солдата.

– Эй, птичий клюв, как там у тебя в вонючем болоте?

Один глаз солдата открылся. Гранди немедленно перефразировал приветствие.

– Привет, солдат-красавчик! Как поживает твоя прелестная женушка?

Тут же открылись оба глаза и быстро завращались.

– У Драгоценности все в порядке, она умна и по-прежнему благоухает подобно розе и, смею думать, слишком утомилась, чтобы работать сегодня. Я провел с ней последний выходной.

Так вот почему солдат такой сонный! Жена Кромби проживала в подземных пещерах, расположенных к югу от деревни с волшебной Пылью. Долгий путь и короткое свидание. Но, конечно, не это имел в виду Кромби. Ему помогал королевский фокусник, специалист по путешествиям, который отправлял его в пещеры и возвращал назад, когда пыл его выдыхался. Усталость Кромби явно не имела отношения к путешествию.

– Солдат точно знает, как провести отпуск, – с ухмылкой высказал свои наблюдения Гранди.

Он думал, что Дор ничего не понимает.

Дор понимал, более или менее, просто он не находил в этом ничего смешного.

– Точно, – искренне согласился Кромби. – Женщины – я могу брать их или бросать, но жена моя – нимфа Драгоценность.

Это имело особое значение. Нимфы – это идеальные формы существ женского пола с небольшим интеллектом, используемые в основном для приятного времяпрепровождения мужчин. Странно, что Кромби вообще женился. Но над ним нависла угроза женитьбы, а Драгоценность, как говорили, была нимфой особенной, непривычно остроумной для нимфы, занимающейся полезным трудом. Однажды Дор спросил о Драгоценности у отца, потому что ни один предмет человеческого труда не знал о ней, но Бинк ответил как-то уклончиво. Еще одна причина, почему Дор не захотел разговаривать с отцом о привидении Милли. Иногда Милли казалась подобной нимфе, и поэтому уклончивость отца беспокоила. Может быть, между ними что-нибудь произошло?.. Нет, невозможно. Во всяком случае, информация подобного рода от неодушевленных предметов не поступала. А они всегда были объективны. Обычно.

– Внимательно следите за чудовищами, плавающими во рву, – предупредил Кромби. – Они ведь не ручные.

Солдат медленно смежил веки и вновь заснул.

– Я бы с удовольствием взглянул на один из его веселеньких выходных в волшебном зеркале, – заметил Гранди. – Но он разбил зеркало, когда искал Источник Волшебства.

Они вошли во дворец. Внезапно перед ними возник трехголовый волк, свирепый и рычащий. Дор остановился.

– Он настоящий? – обратился он к цветку.

– Нет, – тихо ответил цветок.

С облегчением Дор пошел прямо на волка – и прошел сквозь него.

Чудовище оказалось обычной иллюзией, созданной королевой. Она негодовала по поводу появления Дора во дворце, и обманы ее всегда бывали столь искусны, что определить, живые ли они было невозможно – обязательно требовалось попробовать, что могло представлять опасность, если это нечто вдруг оказывалось живым, а не иллюзией. Но волшебство Дора нейтрализовало волшебство королевы, как это обычно и случалось. Она не могла долго дурачить его.

– Колдунья не может напакостить волшебнику, – подвел итог Гранди, и волк, исчезая, злобно зарычал.

И на его месте тотчас возник образ самой королевы, наряженной в парадное платье и корону. Она, как всегда, появилась в нужный момент.

– Мой муж в данный момент занят, – подчеркнуто церемонно произнесла она. – Будьте любезны, подождите в верхней гостиной, – и затем, после паузы, добавила: – А еще лучше, подожди во рву.

Королева не скрывала свою ненависть, но не осмеливалась влиять на короля. Она предупредит Дора, когда король освободится.

– Благодарю вас, ваше величество, – так же официально поблагодарил ее Дор и направился в гостиную. В тот момент в гостиной не оказалось ни одного рисунка, только на стене висел огромный гобелен. Здесь когда-то была спальня, отец Дора как-то вскользь упомянул, что спал здесь еще до того, как восстановили Замок Ругна. Фактически и сам Дор когда-то, на заре своей жизни, почивал здесь. Он помнил, как еще тогда пришел в восторг при виде этого великолепного гобелена. Сейчас кровать заменили диваном, но гобелен продолжал привлекать внимание, как и прежде.

Гобелен изображал жизнь древнего Замка Ругна и его обитателей восемь веков назад. В одной части ковра был выткан сам Замок, его зубчатые стены в процессе воздвижения их кентаврами, на других частях изображались мрачные дикие просторы Ксанта, ужасный Дракон-из-Провала, деревушка, охраняемая фортом – подобная оборона уже давно не использовалась – и другие замки.

Чем дольше Дор разглядывал гобелен, тем больше он видел – даже фигурки на гобелене начинали двигаться, когда он долго смотрел на них. Так как картинки были вытканы с соблюдением пропорций, изображенные люди были крошечными; любую фигурку Дор мог легко закрыть подушечкой мизинца. Но каждая деталь выглядела словно настоящая. Если хватало терпения долго смотреть на гобелен, можно было увидеть показанную неизвестным автором всю жизнь этих людей. Разумеется, их жизни протекали с той же скоростью, что и жизни современников Дора, поэтому мальчик не мог видеть все – он за это время превратился бы в старика. Конечно, для стороннего наблюдателя жизнь на гобелене состояла из многих продолжительных статичных эпизодов, потому что в противном случае гобелен имел бы вид непрерывной движущейся картинки, и события, изображенные на нем, продолжались бы с тех пор, как Замок Ругна возродился, и до настоящих дней. Существовало несколько аспектов такого волшебства, в которое Дор еще не вник, он просто должен был принимать на веру то, что видел. А между тем фигурки с гобелена продолжали работать, спать, бороться и любить – конечно, в миниатюре.

Дора захлестнули воспоминания. Много лет назад, не в силах оторваться от этой движущейся картины, он видел замечательные приключения. Воины и драконы, прекрасные дамы и волшебство всех видов – они продолжались и продолжались. Но, к сожалению, все происходило в гробовой тишине; без слов многие действия становились просто бессмысленными. Почему воин боролся с этим драконом, а другого оставил в покое? Почему эта горничная целует одного придворного, а не другого, хотя тот, другой, симпатичнее? Кто стоит над всем этим? Почему кентавр зол после любви со своей кобылкой? И таких примеров, сущность которых он еще не мог понять, было очень много.

Он спрашивал Милли об этом, и она с радостью рассказывала ему истории своей юности – ведь ее юность проходила во время сооружения Замка Ругна. И хотя ее рассказы были более связаны между собой, чем движущиеся картинки гобелена, Дору они казались более отрывочными. Милли не увлекали ни здоровое кровопролитие, ни смертельные опасности, ни страстная любовь. Она предпочитала вспоминать смешные эпизоды простой семейной жизни. Такие воспоминания скорее навевали тоску.

А кроме всего прочего, Милли никогда не рассказывала о самой себе в тот период, когда покинула родное гнездо. Ничего о личной жизни и любовных связях или о том, как она стала привидением. Не рассказывала она и о том, как познакомилась с зомби Джонатаном, хотя это, вероятно, происходило вполне естественно в течение восьми столетий одинокого существования в Замке Ругна. Интересно, думал Дор, если бы ему довелось провести восемьсот лет в обличье привидения, наверное, и зомби показался бы приятным собеседником. Вообще-то он сомневался. Во всяком случае, удовлетворить свою жажду знаний он не мог и потому в конце концов должен был бросить это занятие.

Почему бы ему не попросить сам гобелен поговорить с ним, отвечая на вопросы? Дор даже не помнил, как спросил гобелен.

– Пожалуйста, объясни сущность изображений.

– Не могу, – ответил гобелен. – Они разнообразны и многочисленны, как сама жизнь. Вещь вроде меня не может оценить эти образы и события.

Вот как было дело: когда над гобеленом работали, он был старательный и способный, но потом, превратившись в ковер, утратил способность проникать в смысл изображений. Он мог бы узнать от гобелена, где час назад сидела бабочка, но не о помыслах волшебника, жившего восемью веками раньше.

Сейчас, когда Дор созерцал ковер, к нему вернулся утерянный интерес к истории. Мир этот существовал давно, в течение славной Четвертой Волны человеческой колонизации Ксанта! Приключения тогда были поистине царскими. Не такими скучными, как нынешние.

Появилась гигантская лягушка.

– Король желает видеть вас, мастер Доор, – проквакала она.

Конечно же, королева Ирис снова развлекалась. Она всегда щеголяла многосторонностью своего таланта.

– Спасибо, лягушачья морда, – сказал Гранди. Он всегда знал, когда можно оскорбить и не получить за это в ухо. – А для чего у тебя такой большой рот? Чтобы ловить маленьких мух?

Лягушка от злости раздулась, но промолчала, чтобы не раскрыть, кто она такая. Королеве не хотелось себя компрометировать.

– Как поживает твоя матушка, жаба? – совершенно беспечно продолжал Гранди, маскируя злость плавными интонациями своего голоса. – Она когда-нибудь моет эти мерзкие фиолетовые бородавки на…

Тут лягушка взорвалась.

– Не имеешь права взрываться и плевать в меня, – обратился Гранди к вонючему дыму. – Я же только хотел пообщаться с тобой, лягушачьи мозги.

Дор с трудом сдерживал вырывающийся смех. Королева еще могла наблюдать за ними, невидимая, обернувшись мошкой или еще в кем-нибудь. Уже не раз из-за едких замечаний Гранди попадал в затруднительные положения, но оно того стоило.

Королевская библиотека также располагалась наверху. Там всегда можно было застать короля, если он находился в Замке и не был занят чем-нибудь другим. Предполагалось, что не все знали об этом, но Дор выведал кое-что у мебели, которая иногда принимала образ короля, с его подачи – так он мог принимать мелких чиновников, когда его занимали более важные дела в другом месте.

Дор направился прямо в библиотеку, заметив привидение, которое тихо выпорхнуло из сумрачного холла. Из шести обитавших здесь привидений только Милли вернулась к нормальной жизни, остальные же все еще кружили вокруг своих любимых мест обитания. Дору они даже нравились; дружелюбные и застенчивые призраки. Конечно, каждый из них имел собственную историю, но, подобно Милли, они предпочитали о себе не рассказывать.

Он постучал в дверь библиотеки.

– Входи, Дор, – немедленно ответил голос короля. Трент всегда знал, когда Дор собирается поговорить с ним, даже если рядом не было главного информатора, королевы.

Дор робко вошел.

– Я… ну… если вы не очень заняты.

Король Трент улыбнулся.

– Я занят. Но твое дело важнее, Дор.

Вряд ли так было на самом деле. Король Трент, крепкий, седой пожилой мужчина, по возрасту годившийся Дору в дедушки, но все еще достаточно красивый, был одет в удобное платье, кое-где выцветшее и поблекшее. В этом отношении он зависел от королевы – та наряжала его в обманчивые подвернувшиеся под руку туалеты, поэтому он не нуждался в обычной реальной одежде. Сейчас король выглядел расслабленным и каким-то домашним. Дор знал, что это специально для него.

– Я… ах, я могу прийти в другой раз.

– И бросить меня корпеть над тупой поправкой к договору? Мои глаза уже достаточно устали.

Над ним прожужжала заблудившаяся синяя муха, и король как-то рассеянно превратил ее в маленькое васильковое дерево, растущее в трещине пола.

– Входи, волшебник, давай поговорим. Так что с тобой?

– Мы встретили огромную лягушку, – начал было Гранди, но тут же умолк, едва король взглянул в его сторону.

– Ох, да все то же, – сказал Дор.

Король предоставил ему возможность, почему бы не поговорить откровенно?

– Твой сырный домик все еще стоит?

– Да, дом очень хороший. Хотя и немного дерзит. Глупо!

– Я узнал, что ты подружился с людоедом, Хрупом.

Неужели король знает все?

– Да, я помог найти его детеныша, Удара.

– Моя дочь Айрин не любит тебя.

– Да, она меня не жалует. – Дору очень захотелось домой. – Но она… – Дор замешкался, подыскивая подходящий комплимент. Отец и так знал, что Айрин – красивая девочка. Она умело обращалась с растениями, но могла бы обладать и более мощным талантом. – Она…

– Она еще очень молода. Однако некоторые поступки даже зрелых женщин не подвластны обычной человеческой логике. Иногда всего за одну ночь они превращаются в совершенно иное существо.

Гранди захихикал.

– Точно. Дору нравится привидение Милли!

– Заткнись! – смутившись, закричал Дор.

– Исключительная женщина, – согласился Трент, не обращая внимания на крик Дора. – Привидение с восьмисотлетним стажем вернулось к нормальной человеческой жизни. С таким талантом ее присутствие во дворце нежелательно, поэтому она прекрасно служит гувернанткой в вашем доме. Сейчас ты взрослый, и я могу говорить с тобой откровенно.

– Взрослый? – спросил Дор, не зная, куда спрятаться от стыда.

Хорошо, что рядом не было губастой королевы-лягушки, а только Гранди!

– Ты – неоспоримый наследник трона. Не беспокойся относительно моей дочери, она не обладает уровнем волшебницы и может лишь временно занять это место, пока не появится настоящий волшебник, чтобы сохранить непрерывность управления. Скажем, если я удалюсь со сцены в следующую декаду, то ты должен будешь занять мое место. Поэтому лучше подготовиться заранее.

Мир в голове Дора перевернулся.

– Но я не могу… я не…

– У тебя есть необходимый талант, Дор. Тебе недостает опыта и мужества использовать его как следует. Я не прощу себе, если не приму должных мер. Тебе следует набраться опыта.

– Но…

– Волшебник никогда не воспользуется услугами людоеда, чтобы утвердить свой авторитет. Просто ты еще никогда не сталкивался с настоящей человеческой жестокостью.

– Ох.

Лицо Дора запылало от прилива крови. Он получил серьезный выговор и знал, это – правда. Волшебник должен был бы найти подход к парням вроде Лошадиной Челюсти.

– Полагаю, тебе просто необходима определенная миссия, Дор. Настоящий мужской поиск, который сможет раскрыть все грани твоего таланта, необходимого для будущей службы.

Дело явно принимало такой оборот, какого Дор не ожидал. Король вызвал Дора, чтобы сообщить свое решение, а это явно не походило на простую аудиенцию.

– Я… может, и так. – Может, так? Так, и никак иначе!

– Тебе нравится Милли, – сказал король. – Но ты знаешь, что она старше и вообще относится к другому поколению. У Милли есть одно-единственное великое неудовлетворенное желание.

– Джонатан, – сказал Дор, – она… она любит Джонатана, зомби! – Он почти негодовал.

– Если кто-нибудь поможет ей вернуть Джонатану реальную жизнь, это будет рыцарский поступок. Тогда, возможно, и прояснится, почему она его любит!

– Но…

Дор вынужден был остановиться. Он знал, что замечания, которые он слышал от Гранди, лишь малая часть тех насмешек, которые могли посыпаться на него, если он и дальше будет развивать собственные идеи относительно Милли.

Милли была дама восьмиста лет; он же – просто мальчик. Существовал лишь один путь задушить все сплетни – вернуть ей живого Джонатана.

– Но как?..

Король развел руки.

– Я не знаю ответа на этот вопрос, Дор. Но, может быть, существует некто, кто знает.

В стране Ксант жил только один человек, который знал ответы на все вопросы – добрый волшебник Хамфри. Но за каждый ответ гнусный старикан требовал год службы. Только личности, наделенные завидной решительностью и мужеством, отправлялись к нему за ответом.

Тут Дор внезапно осознал сущность предложения короля. Во-первых, он должен будет покинуть родные стены и отправиться через враждебные дикие просторы страны к Замку волшебника. Потом он должен будет проникнуть внутрь и потревожить волшебника. Потом год служить за Ответ. Потом использовать Ответ для возвращения Джонатана к нормальной жизни, зная, что все его шансы относительно Милли…

Его мозг заработал быстрее. Это не поиск, а настоящее бедствие!

– Обычные граждане интересуются только собственной персоной, – сказал Трент. – Правитель должен заботиться о благоденствии других больше, чем о своем. Он должен быть готов принести жертву, даже если она касается его лично. Он может потерять любимую женщину и жениться на нелюбимой. И все – для блага королевства.

Потерять Милли, жениться на Айрин? Дор восстал было, но понял, что король говорит не о нем, Доре, а о себе самом. Ведь Трент потерял в Мандении любимую жену и ребенка, а потом женился на волшебнице Ирис, которую никогда не любил, и имел от нее ребенка – для блага королевства. Трент никогда бы не спросил с какого-либо гражданина того, чего не спросил бы с себя самого.

– Я никогда не стану таким мужчиной, как вы, – смиренно произнес Дор.

Король поднялся, похлопал его по спине, да так, что Гранди чуть не свалился с плеча Дора. Трент был не молод, но оставался достаточно сильным.

– Раньше я тоже был не таким, – сказал он. – Для мужчины главное – чем он кажется другим. Внутри, там, где никто ничего не видит, его могут глодать черви сомнения, гнева и горя.

Король остановился, задумался, твердо поворачивая Дора к двери.

– Испытания не бывают легкими. Мера суровости испытания мужчины, решившегося на него, является оценкой этого мужчины. Я предлагаю тебе испытание, достойное волшебника и короля.

Дор пришел в себя лишь в зале, все еще ошеломленный. Молчал даже Гранди.

Замок доброго волшебника Хамфри находился к востоку от замка Ругна, не так далеко, чтобы требовалось лететь на драконе, но гораздо дальше, чем дневной пеший переход мальчика через коварные дикие просторы страны. К приюту Хамфри не вели волшебные тропинки, потому что волшебник просто ненавидел любое общество; все тропинки вели от замка. Дор не мог быть доставлен туда мгновенно, с использованием чар, потому что это испытание предназначалось лично ему, это странствие он должен был свершить сам.

Дор вышел спозаранку и использовал свой талант для решения хотя бы части проблем этого путешествия.

– Камни, предупреждайте меня всякий раз, как я приближусь к чему-либо опасному, и укажите мне самый лучший путь к Замку доброго волшебника.

– Мы можем подсказать тебе, что является опасным, – хором ответили камни. Не промолчал ни один. – Но мы не знаем, где расположен Замок волшебника. Он распылил всюду небольшое количество забывчивого волшебства.

Этого и следовало ожидать.

– Я там уже однажды бывал, – тут же взвился помочь Гранди. – Это не очень далеко, на юг от Провала. Двигаться на север по направлению к Провалу, потом восточнее, потом на юг к замку.

– А если я ошибусь и забреду не туда, где я могу очутиться? – разочарованно спросил Дор.

– Может быть, в брюхе у дракона.

Дор направился на север, прислушиваясь по дороге к предостережениям. Большинство жителей Ксанта понятия не имели о существовании Провала, потому что он был заколдован и засекречен, но Дор всю жизнь прожил в этом районе и много раз бывал возле этой расщелины.

Предупрежденный своим талантом, он избегал всяких диверсий вроде нападений дракона, опутывающих деревьев, львиных муравьев, крапивы-душителя, распиливающей травы и тому подобных штучек. Только его отец Бинк мог бы с большим хладнокровием пересечь эту глушь в одиночку, да еще, возможно, король Трент. Гранди, однако, нервничал.

– Если ты не потянешь на короля, у меня возникнут затруднения, – заметил он не слишком весело.

Когда они проголодались, камни направили их к ближайшему хлебному дереву и бочкообразному стволу с содовой водой. Потом они продолжили путь и шли, пока день не закончился.

– Что же ты не спрашиваешь? – воскликнул Гранди. – Существует лишь одна тропинка, ведущая из замка к Провалу. Нам надо пересечь ее. Камни знают, где находится эта тропинка, потому что видели идущих по ней. Ведь забывчатое влошебство распространяется только на местность близь замка волшебника, но не на заблудившихся людей, поэтому мы сможем найти путь.

– Ладно, – согласился Дор. – Камни, вы видели таких путешественников?

Дору ответили отрицательно. Но мальчик продолжал искать, продвигаясь вперед, и все-таки нашел несколько камней, которые действительно видели таких путешественников. После некоторых расспросов он сумел-таки выбраться на тропинку и направился к расщелине. Она возникла перед ним внезапно: ровная дорожка вела к мосту, который соединял обе стороны широкого ущелья Провала. Но когда мальчик обернулся, то увидел только непроходимые джунгли. Увлекательное волшебство, эти тропинки!

– Может быть, пойдешь задом? – предложил Гранди.

– Но тогда я могу попасть в куда более серьезную передрягу!

– Ну тогда иди вперед, а я буду смотреть назад и следить за тропинкой.

Они попробовали, и вроде все получилось. Камни давали общее направление, а Гранди предупреждал всякий раз, когда надо было перейти на одну или другую сторону. Они хорошо продвинулись по волшебной тропинке без особых затруднений. Но на поиски тропинки ушло много времени, и поэтому к ночи путешественники еще находились в дикой местности. К счастью, они разыскали подушечный куст и устроили постель из разноцветных подушек, выставив шипящих жерков-бомб с бомбовой травы охранять покой от вредных насекомых. Дождя они не боялись. Дор спросил пролетавшие мимо облака, и те обещали, что будут ночью отдыхать, копя влагу, чтобы вылить ее через два дня.

Утром они полакомились ягодами мальчишек-девчонок, семена которых, подобно маленьким мальчикам, немного крепче, а желе немного сладкое, поэтому для большего удовольствия их надо есть вместе. Запив ягоды соком кофейных бобов, они вновь отправились в путь. Дор немного утомился, никогда прежде он столько не ходил пешком.

– Чудесно, я прекрасно себя чувствую, – щебетал Гранди.

Ну еще бы, большую часть пути он провел, сидя на плече у Дора.

Добродушно настроенное облачко уведомило их о скором появлении замка волшебника Хамфри, который, видимо, не удосужился посыпать забывчатым волшебством облака, или, возможно, просто считал такие предосторожности бесполезными, поскольку облака имели обыкновение постоянно перемещаться. Как бы то ни было, Дор сознавал, что, на его счастье, им встретились дружески настроенные кучевые облака, а не мрачные грозовые тучи. Когда утро уже катилось к полудню, они достигли цели.

Замок, не очень большой, но симпатичный, с башенками и крепостными стенами, стоял, окруженный хорошеньким рвом, в котором плескалась синяя вода. Во рву плавал тритон: красивый мужчина с рыбьим хвостом, державший в руках острый трезубец. Он взглянул на незваных гостей.

– Думаю, перед нами первое препятствие, – заметил Гранди. – Морской страж явно не желает пропускать нас.

– А как же ты попал в замок, чтобы задать свой Вопрос? – спросил Дор.

– Так то было двенадцать лет назад! С тех пор все изменилось. Я прокрался с помощью плотоядной травы, произраставшей во рву, влез по скользкой, словно стекло, стене и перехитрил внутри замка глотателя меча.

– Глотателя меча? Как он мог навредить тебе?

– Он рыгал.

Дор подумал и улыбнулся. Но голем, конечно же, был прав: прошлый опыт вряд ли поможет сейчас. Даже несмотря на то, что меры защиты доброго волшебника не претерпели изменений.

Он вытянул шею и коснулся ногой поверхности воды. Тритон тотчас поплыл, воинственно выставив трезубец.

– Предупреждаю тебя, незваный гость, копье имеет пять острых зубьев.

Дор поспешно убрал ногу.

– Как нам пройти мимо этого чудовища? – спросил мальчик, уставившись в ров.

– Мне не велено рассказывать, – как бы извиняясь, ответила вода. – Старый гном наложил на все противоволшебство.

– Это он может, – буркнул Гранди. – Ты не сможешь вытащить гнома из его берлоги.

– Но ведь существует путь, – возразил Дор. – Мы должны разгадать загадку. Это ведь испытание.

– В то время как волшебник посмеивается внутри замка: сумеем ли мы преодолеть препятствие или нас пронзят копьем. У него чувство юмора вроде как у опутывающего дерева.

Дор притворился, будто собирается нырнуть в ров. Тритон тут же взял трезубец наизготовку. Морское чудовище приподнялось над водой, и стало видно сильное мускулистое тело и смертоносное оружие, блестевшее на солнце. Дор снова отступил.

– Может быть, под рвом есть тоннель, – предположил Гранди.

Они обошли ров. При этом они обнаружили металлическую дощечку с выбитыми на ней следующими словами:

НАРУШИТЕЛИ ГРАНИЦЫ БУДУТ ПРЕДАНЫ СУДУ

– Не знаю, что бы это значило, – сказал Дор.

– Сейчас переведу, – отозвался Гранди. – Это означает – убирайтесь отсюда.

– А может, нечто иное? – не унимался Дор. – Почему волшебник установил знак именно здесь, где нет ни одной явной дорожки? Почему написано на языке, понятном лишь голему? Не кажется, что она имеет смысл – но она предполагает наличие глубокого смысла, если ты истолковал написанное верно.

– Не понимаю, почему ты зациклился на какой-то тупой надписи, когда тебе надо соображать, как пробраться через ров?

– Итак, если существует тоннель, который волшебник мог бы использовать, не боясь столкнуться с врагами, он должен обязательно иметь отмеченный выход, – продолжил Дор. – Естественно, Хамфри не хотелось, чтобы кто-либо еще пользовался ходом без позволения. Поэтому он скрыл его и на этом месте поставил волшебный знак. Вроде этой дощечки.

– Мне кажется, у тебя отличные мозги, – подвел итог Гранди. – Но ведь ты должен обладать еще и противоволшебством, чтобы открыть вход в тоннель, ведь никому не разрешено поделиться с тобой таким секретом.

– Но ведь это лишь камень. К тому же, не слишком умный. Нам ли не под силу обхитрить его?

– Я понял. Давай, попробуй побеседовать с ним. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Они неоднократно играли в такую игру раньше.

Дор, улыбнувшись, кивнул. Они подошли поближе к дощечке.

– Доброе утро, табличка, – вежливо приветствовал камень Дор.

– Доброе, да не для тебя, – ответила табличка. – Я не собираюсь разговаривать с тобой.

– Потому что ты ничего не знаешь, – громко и с ехидством сказал Гранди.

– Нет, знаю!

– Мой приятель утверждает, что у тебя нет секретов, которые нельзя было бы разгласить.

– Твой приятель – идиот…

– Табличка сказала, что ты идиот, – проинформировал Дор Гранди.

– Да-а? Ну, тогда дощечка сама – кретинка и тупица.

– Дощечка, мой приятель сказал, что ты…

– Я – нет, – злобно выпалила дощечка. – Это он – болван и тупица.

Всеми фибрами своей неодушевленной души дощечка не хотела слыть кретинкой.

– Зато он не знает моего секрета.

– Какого такого секрета, косноязычная? – спросил с насмешкой Гранди.

– У меня есть тайник, вот! А у тебя такого тайника нет, что, не так?

– Ни у кого нет никакого тайника, – сердито заорал Гранди. – Это ты говоришь, чтобы мы не думали, что ты просто-напросто пустая гранитная глыба!

– Ах, так! Ну, смотри, идиот!

И лицевая часть таблички вдруг распахнулась, открыв внутреннюю камеру. Там находилась маленькая коробочка.

Дор бросился вперед и схватил коробочку до того, как табличка захлопнула створки, осознав, что ошиблась.

– Так что у тебя там есть? – насмешливо спросил Дор.

– Сейчас же верни! – закричала табличка. – Она моя, только моя.

Дор между тем изучал коробочку. На крышке находилась кнопка с предостерегающей надписью:

НЕ НАЖИМАТЬ.

Он тут же нажал. Крышка отскочила. Оттуда выскочило змееподобное существо и уставилось на Дора, который тотчас обронил коробочку.

– Ха, ха, ха! – прорычал змееподобный.

Змееподобное существо безвольно опало на землю, его энергия истощилась.

– Джек-попрыгун, к вашим услугам, – сказал он. – Попрыгунчик из шкатулки. Ты и вправду выглядишь глупо.

– Голем, – сказал Гранди. – Я должен был знать. Големы всегда так несносны.

– Ты должен знать, булавочная головка, – ответил Джек. Он дотянулся до змеевидного кармана и вытащил лоснящийся диск. – Здесь находится кнопка, нажав которую, мы отпразднуем радостное событие.

И с этими словами Джек протянул диск.

Дор нагнулся и взял диск.

Он имела два лица. С одной стороны имелась надпись:

НАРУШИТЕЛЬ

С другой стороны:

ПРЕСЛЕДОВАТЬ

Дор уныло рассмеялся.

– Я догадывался, что попадусь на удочку. Вот тебе и нашел легкий путь через ров!

Он приложил диск к рубашке, где тот присосался волшебным способом, стороной ПРЕСЛЕДОВАТЬ наружу. Потом мальчик поднял Джека, положил в коробку, закрыл крышку, поставил внутрь камеры и закрыл ее.

– Хорошо сыграли, дощечка, – сказал он.

– Ага, – милостиво согласилась дощечка.

Они вновь принялись внимательно вглядываться в ров.

– Нет предела моей изобретательности, – уныло сказал Дор. – Но эта диверсия подкинула мне идею. Если нас можно заманить на приманку…

– Не вижу, что делать, – сказал Гранди. – Вот тритон хорошо знает свою задачу.

– Тритон просто думает, что знает. Вот смотри.

И Дор, склонившись над водой, произнес:

– Держу пари, вода. Я спорю, что ты не сможешь имитировать мой голос.

– Да? – ответила вода, и голос ее прозвучал словно голос Дора.

– Ого, для начала просто здорово. Но ты не можешь говорить моим голосом сразу в нескольких местах.

– Это ты так думаешь, – ответила вода Дору его же голосом сразу из двух мест.

– Да ты гораздо лучше, чем я о тебе думал, – признал уныло Дор. – Но настоящее испытание состоит в том, чтобы некто третий не смог бы различить, где говоришь ты, а где говорю я. Я, например, уверен, что ты не сумеешь обмануть тритона.

– Эту мокрую задницу? – спросила вода. – На что хочешь спорить, сосунок?

– Вода назвала тебя сортом рыбы, – пробормотал Гранди.

Дор задумался.

– Пожалуй, у меня нет ничего сколько-нибудь ценного для тебя. Если не… – ага! Ты не можешь разговаривать с остальными людьми, но тебе надо каким-то образом показывать им свою удаль. Ты сможешь сделать это с помощью вот этого диска. – И он протянул диск НАРУШИТЕЛЬ/ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ, показав обе стороны. – Смотри, он говорит, что ты делаешь незваным гостям. Ты сможешь с ее помощью сообщать зловещее предостережение.

– Давай! – сказала с жадностью вода. – Ты прячься, и если трое примут мой голос за твой, я выиграла приз.

– Хорошо, – согласился Дор. – Вообще-то мне не хочется рисковать таким ценным предметом, но не думаю, что потеряю его. Ты отвлечешь внимание, а я спрячусь под водой. Если он не сможет найти меня до того, как я утону, диск твой.

– Эй, в твоих рассуждениях имеется трещина, – запротестовал Гранди. – Если ты утонешь…

– Привет, рыбий хвост! – раздался голос с дальней стороны рва. – Я прокрался из джунглей!

Тритон, наблюдавший за происходящим без всякого интереса, закружился.

– Еще один?

Дор скользнул в воду, поглубже вдохнул и нырнул. Он энергично плыл, чувствуя обжигающий холод. Трезубец не искал его. Мальчик начал уже задыхаться, но, когда стало совсем невмоготу, коснулся противоположной стороны и выглянул из воды.

Он задыхался, как и Гранди, вцепившийся в плечо. А тритон кидался из стороны в сторону, ища обладателей голоса.

– Иди сюда, акулий хвост! Нет, сюда, полудурок! Ты что, ослеп, рыбья морда!

Дор поднялся.

– В безопасности! – закричал он.

– Ты выиграл, ров; вот твой приз. Ужасно жалко потерять его, но ты так здорово обыграл меня. – И с этими словами Дор бросил диск в воду.

– Милости просим, сосунок, – ответила самодовольно вода.

Колкость этого замечания запоздала. Сосунком назывался вид рыбы, цеплявшейся к ногам пловцов, но Дор надеялся, что такие рыбы во рву не водились.

Обманные голоса потихоньку стихли. Тритон оглянулся, с удивлением уставившись на Дора.

– Как же ты смог попасть сюда? Я же охотился за тобой по всему рву.

– Точно, искал, – согласился Дор. – Я чуть не задохнулся.

– Ты вроде волшебника, да?

– Это подтверждает утверждение.

– О!..

И тритон уплыл, потеряв всякий интерес.

Им предстояло пройти второе испытание, которое находилось перед ними. Между рвом и замковой стеной размещался узкий каменный риф. Дор не обнаружил видимого входа в замок.

– Так всегда бывает, – мудро поучал его Гранди. – Совершенно пустая стена. Неодушевленное препятствие. Но худшее всегда находится внутри.

– Хорошо бы узнать, – сказал Дор, чувствуя внутренний холод, но не от промокшей одежды.

Он начал оценивать всю глубину испытания, предложенного ему королем Трентом. На каждой стадии мальчика заставляли отвечать на вопрос о его возможностях и мотивах: стоил ли тот приз, которого он так добивался, таких неимоверных усилий? Он никогда не подвергался столь значительному испытанию прежде, даже талант не мог помочь ему окольными путями. На неодушевленные предметы, которые могли бы сообщать нужную информацию, наложили обратное волшебство и таким образом заставили Дора применять его волшебство очень ловко, как получилось в случае со рвом. Возможно, такой путь считался необходимым для достижения мужественности, но он предпочел бы очутиться в безопасности дома. Ведь в конце концов Дор оставался просто мальчиком. Он не имел настоящей мужской силы и стати и определенно не обладал такой отвагой. Но теперь он должен идти вперед, потому что там, во рву, сидит тритон, который вряд ли позволит так запросто вернуться.

Стать мужчины. Понятие совершенно коварное. Если посредством определенного волшебства Дор мог бы стать больше и сильнее отца и так же искусно владеть мечом, да так, что ему не пришлось бы обращаться к людоеду – ах, неужели все его проблемы разрешились бы! Никаких хитростей, вроде того, как проскользнуть змейкой мимо тритона или поспорить с табличкой…

Но это все были глупые мечты. Он не сможет вот так превратиться в мужчину. Ему надо просто вырасти.

– Просто вырасти, – пробормотал он, оценивая болезненный каламбур. Может быть, из него получился бы хороший зомби!

Они вновь обошли замок. Через определенные интервалы в стене располагались углубления; в них росли деревья, украшая пустую стену. Но деревья были явно недружелюбные. Вонючая трава, кабачки скунса, ядовитая ива – последняя даже выпустила немного блестящего яда – но он сумел увернуться. Еще в одном углублении сидел игольчатый кактус – растение, считавшееся одним из самых вредных. Дор поспешил пройти мимо, чтобы вредный кактус не расстрелял его залпом иголок.

– Ты взбирался по стеклянной стене? – скептически спросил Дор, рассматривая голые камни.

Он не считал себя альпинистом, да и на стене не просматривалось ни единой зацепки, ступеньки или выступа.

– Я был големом – поделкой из проволоки и глины. И самое главное, я не был настоящим, я не чувствовал. Я существовал только для того, чтобы переводить. Сегодня я не смог бы подняться ни по стеклянной стене, ни даже по каменной: я достаточно настоящий, чтобы мне было что терять.

Достаточно настоящий, чтобы было что терять. Заставляет чувствовать. Собственная реальность показалась Дору более привлекательной, едва он задумался о том, что может ее лишиться. Почему он мечтал о теле и силе настоящего героя? Ведь он был волшебник. Наиболее вероятный наследник трона. Сильных людей было много. Волшебники же встречались крайне редко. Почему он должен лишиться этого ради какого-то зомби?

Потом он подумал о прекрасной Милли. Сделать что-нибудь хорошее для нее, чтобы она чувствовала благодарность. Ах, какая глупость! Но, кажется, он и был дурачком. Может быть, с возрастом пройдет. Ее талант сексуальной привлекательности…

Дор постучал по камню. К несчастью, камень отличался необычной твердостью. Ни одной полой панели. Он стал ощупывать щели. Расстояние между камнями оказалось гораздо меньше его пальцев, и он почти наверняка знал, что нет ни единого уступа для подъема.

– Наверно, где-то в одной из ниш.

Они тщательно исследовали ниши. Там ничего не оказалось. Ядовитые растения росли из каменных цветочниц на крепостном валу. В грунте, где росли деревья, не было никакого потайного хода.

Но ниша, где рос игольчатый кактус, казалась более темной. Более того, она изгибаясь, уходила в темноту позади кактуса. Проход!

Теперь перед Дором стояла одна задача: как пройти мимо смертоносного растения – грозы Ксанта. Игольчатый кактус любил сперва обстрелять, а уж потом подумать. Наверное, даже опутывающее дерево, если бы они встретились лицом к лицу, посторонилось бы. Кентавру Честеру, другу отца, Бинка, на память о стычке с кактусом остался обезображенный рубцами некогда прекрасный зад.

Дор осторожно выставил голову из-за угла. Без особой надежды он спросил:

– Не пропустишь ли путешественника?

Кактус тотчас запустил иголки в лицо мальчику. Дор дернулся назад, и колючки просвистели мимо, попадав в воду рва. В ответ послышался гневный протест тритона, которому не хотелось, чтобы его резиденцию захламляли.

– Колючий сказал «нет», – не к месту брякнул переводчик Гранди.

– Я мог бы и сам догадаться.

Как ему пройти мимо следующего препятствия? Он не мог ни проплыть под кактусом, ни уговорить противное растение, ни просто избежать контакта с ним. Чтобы протиснуться в проход, надо миновать кактус.

– Может, обвязать веревкой и утащить в сторону? – предложил, сомневаясь, Гранди.

– У нас нет веревки, – ответил Дор. – Так что обвязывать его просто нечем.

– Я знаю того, кто обладает талантом делать веревки из воды, – сказал Гранди.

– Вот этот некто смог бы справиться с такого рода опасностью. Мы же не можем. И так как у нас нет веревки, нас тотчас забросают колючками, когда мы попытаемся вытащить кактус наружу.

– Если мы не бросим его прямо в ров.

Дор задумался. Потом спросил совершенно серьезно:

– Смогли бы мы соорудить щит?

– Не из чего. Та же проблема, что и с веревкой. Все это ерунда. Так как кактус терпеть не может воды, может, мы сможем зачерпнуть…

– Кактусы могут прекрасно обходиться без воды, но они, можно сказать, любят воду, – сказал Дор. – Он с удовольствием обливается. Да так, пока не зальется полностью водой. Обрызгивание не даст никаких результатов, если не… – Он замолчал, задумавшись. – Если мы не зальем его и не вымоем весь грунт из горшка, в котором он сидит, не оголим корень…

– Как?

Дор вздохнул.

– Без ведра не обойдешься. Руками мы с этим кактусом ничего сделать не можем.

– Ага. А Змей Горыныч может управиться. Такие растения не любят огня, он сжигает колючки. Без колючек кактус не может драться, пока не вырастут новые, а на это потребуется время. Но у нас нет и огня.

Гранди стряхнул несколько капель.

– Иногда мне хочется, чтобы ты обладал и физическим волшебством, Дор. Вот если бы ты мог поднять палец и парализовать, или оглушить, или сжечь…

– Но тогда добрый волшебник изобрел бы другие защитные штучки для своего замка, и мои таланты вновь стали бы бесполезны. Волшебство не имеет пределов; просто надо получше использовать собственные мозги.

– Как мозги могут заставить кактус не бросаться колючками? – спросил Гранди. – Растение не имеет ума. Ты же не можешь иметь с ним никаких дел.

– Да, кактус не обладает умом, – повторил, соображая, Дор. – Поэтому он не может понять некоторые совершенно очевидные для нас вещи.

– То, о чем ты говоришь, мне также непонятно, – ответил голем.

– Твой талант – перевод. Можешь ли ты говорить на кактусином языке?

– Конечно. Но что ты собираешься делать с…

– Предположим, мы скажем ему, что представляем для него ужасную опасность? Что мы саламандры, изрыгающие огонь и способные сжечь его.

– Не сработает. Он может испугаться – и в ответ выпустит залп колючек, чтобы убить саламандру до того, как она подкрадется поближе.

– Да. Но что, если сказаться чем-то не угрожающим, но все-таки опасным. Пожарниками, может быть, просто проходящими сквозь пламя.

Гранди задумался.

– Такое, может, и сработает. Но если он окажется не в состоянии…

– Погибнуть, – подсказал Дор, – тогда мы превратимся в подушечки для иголок.

Оба оглянулись и взглянули в ров. Тритон внимательно следил за ними.

– Подушечками для иголок и в том, и в другом случае, – сказал Гранди. – Остается надеяться, что люди оценят героизм голема и мальчика. Мы не бросили из-за этой дряни…

– Чем дольше мы здесь стоим, тем больше я пугаюсь, – согласился Дор. – Так что давай лучше пойдем, пока я не начал кричать от страха, – добавил он, надеясь, что все-таки кричать ему не придется.

Гранди вновь взглянул на игольчатый кактус.

– Когда я был настоящим големом, такой пустяк, как иголка, не мог навредить мне. Я же не был настоящим. Я не чувствовал боли. Но сейчас – боюсь, нечего сказать.

– А я все же скажу. Кроме всего прочего, испытания предназначаются мне, ты не должен участвовать. И вообще, не знаю, зачем ты рискуешь.

– Потому что забочусь о тебе, насмешник. Наверное, правда.

– Отлично. Тогда просто переводи мои слова кактусу.

Дор подошел поближе к растению-чудовищу.

– Скажи что-нибудь, скажи что-нибудь, – кричал Гранди, потому что кактус явно ориентировался в их сторону, готовясь послать залп колючек.

– Я – пожарный, – неуверенно сказал Дор. – Я… Я сплошной пожар. Каждый, кто коснется меня, сгорит. Это мой горящий пес, Гранди. Я взял на прогулку горящую собаку, просто чтобы прогуляться и пожевать горящие галеты. Я ужасно люблю галеты.

Гранди изображал собаку, подпрыгивая, петляя и повизгивая.

Казалось, колючий слушал, его колючки трепетали. Неужели сработало?

– Мы просто пройдем мимо, – продолжал Дор. – Нам не нужны лишние трудности. Мы не поджигаем колючки, если в том нет нужды, потому что когда они горят, то испускают страшную вонь.

Он увидел, что несколько колючек даже увяли, услышав перевод Гранди. Угроза подействовала!

– Мы ничего не имеем против кактусов, если они знают свое место. Некоторые кактусы просто миляги. Некоторые… Лучшие друзья Гранди – кактусы: он так любит…

Тут Дор замолчал. Что огнедышащая собака может иметь общего с кактусами? Конечно, поливать их струйкой пламени. Что вряд ли подойдет в этой ситуации.

– О, он так любит нюхать цветочки, когда пробегает мимо рысцой. Мы только ужасно расстроимся, если хотя бы одна колючка встретится на нашем пути. А когда мы расстраиваемся, то ужасно раскаляемся. Просто ужасно. То есть жутко разогреваемся.

Тут Дор решил не перебарщивать, чтобы не лишить изложение правдоподобности.

– Но мы не собираемся разогреваться сейчас, потому что знаем: ни один хороший кактус не будет нас обстреливать. И потому мы не собираемся поджигать ни единой колючки.

Тут кактус словно бы отступил, давая им возможность пройти, не коснувшись колючек. Идея Дора сработала!

– О, горячие галеты прекрасны. А ты не хотел бы попробовать галет?

И он протянул руку.

Кактус испугался так же, как перепугалось опутывающее дерево, услышав рычание людоеда Хрупа. Колючки отпрянули прочь. И Дор прошел мимо кактуса в проход ниши. Но он все еще находился в зоне досягаемости кактуса, поэтому продолжал говорить. Не хотелось, чтобы кактус раскусил их уловку, это было чрезвычайно злобное существо.

– Рад был познакомиться, кактус. Ты по-настоящему острое создание. Как-то я встретил совершенно не похожего на тебя. Он пытался запустить иголки мне в спину. Я боялся, что выйду из себя. Когда я выхожу из себя, то выделяю слишком много тепла. Я вспыхнул, словно раненая саламандра, повернул назад и сжег несчастный кактус, да так, что все его колючки загорелись. Пламя охватило весь кактус, но он, наверное, выживет. Ему повезло – выдался влажный денек, шел дождь, поэтому мое тепло лишь повредило наружный слой, а не сожгло все растение. Я очень расстроился из-за совершенного поступка. Я решил, что колючки, попавшие мне в спину – лишь досадная случайность. Просто сорвались. А когда я не могу справиться с собой, то выделяю тепло.

Дор обогнул кактус и вышел из зоны видимости растения. От пережитых волнений у него подкашивались ноги, и он прислонился к стене замка.

Гранди прекратил переводить.

– Лучшего вруна я никогда не встречал, – восхищенно произнес он.

– Я самый перепуганный из всех лжецов, каких ты когда-либо встречал.

– Ну, любое дело требует практических навыков. Но ты держался молодцом. Я с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. Но я был точно уверен, что если даже просто улыбнусь, сразу получу добрую порцию колючек.

Дор размышлял. Он снова победил, используя ложь. Неужели такое необходимо? Он сомневался. И решил: больше не врать. Во всяком случае, не лгать без крайней необходимости. Если с объектом нельзя договориться честно, скорее всего, с ним вовсе не стоит договариваться.

– Никогда не знал, какой я трус, – произнес Дор, меняя тему разговора. – Я никогда не вырасту.

– Я тоже трус, – произнес, утешая мальчика, Гранди. – Став настоящим, я превратился в труса.

– Управились еще с одним испытанием – пострашнее первого. Как я мечтаю превратиться в огромного, сильного и смелого мужчину!

– Я бы тоже не прочь, – согласился Гранди.

Проход закончился обычной дверью, снабженной обычным запором.

– Вот мы и пришли, готовы мы к тому или нет, – пробормотал Дор.

– Ты не готов, – ответила дверь.

Дор не обратил на нее внимания. Он просто откинул засов и открыл.

Там, за дверью, находилась маленькая комнатка, обитая перьями райских птиц. Перед ними стояла совершенная по красоте и необычная женщина. Одетая в платье, сандалии, украшенные драгоценными камнями, в косынке, плотно облегающей голову, и в восхитительных стеклянных очках, которые обычно привозили из Мандении.

– Добро пожаловать, гости, – сказала она и выдохнула, да так, что Дор не мог оторвать взгляда от места, откуда вырывалось ее дыхание, там, где платье имело глубокий вырез.

– О, спасибо, – замешкавшись произнес Дор.

Может быть, перед ними новый злой враг? Ему не требовалось особого взрослого мужского видения, чтобы определить, что с этим врагом, пожалуй, не справились бы и несколько мужчин.

– Что-то в ней такое, что мне не нравится, – прошептал Гранди на ухо. – Откуда-то я ее знаю…

– Пожалуйста, позвольте мне взглянуть на вас, – сказала женщина, поднося руку к очкам.

Взгляд Дора переместился с груди женщины на ее лицо. Волосы женщины зашевелились под платком, будто жили своей жизнью.

Гранди дернулся.

– Закрой глаза! – закричал он. – Я узнал ее! Змеиные волосы! Это – Горгона!

Дор зажмурился. Он кинулся вперед, стараясь выбраться из комнаты до того, как какая-нибудь оплошность заставит его открыть глаза. Он знал, что такое горгона. Одного ее взгляда достаточно, чтобы превратить человека в камень. Сослепу он зацепился и растянулся во весь рост. Он закрыл руками лицо, но все равно не открывал глаз. Он сильно стукнулся и лежал, крепко зажмурившись.

Около его головы прошелестела длинная юбка.

– Встань, юноша! – сказала Горгона.

Голос ее поражал мягкостью и добротой.

– Нет! – закричал Дор. – Не хочу превратиться в камень!

– Ты не превратишься в камень. Трудности позади. Ты победил и вошел в замок доброго волшебника Хамфри. Здесь тебя никто не обидит.

– Уходи прочь! – продолжал кричать мальчик. – Я не буду смотреть на тебя.

Она вздохнула.

– Голем, хоть ты взгляни на меня. Потом сможешь разъяснить своему другу.

– Я тоже не хочу превратиться в камень, – запротестовал Гранди. – Я с таким трудом стал настоящим, что не хочу теперь погибнуть. Я видел, что случилось со всеми теми мужиками, которых твоя сестрица – сирена заманила на остров.

– Но ты же видел, как добрый волшебник развеял мои чары… Так что угрозы сейчас не существует.

– Хорошо! Но… но как я могу узнать, что его чары еще действуют? Ведь все произошло довольно давно…

– Возьми зеркало и взгляни на мое отражение в нем, – сказала она. – Вот тогда и узнаешь.

– Я не могу держать большое зеркало! Во мне только один дюйм… Ох, вот оно! Дор, я собираюсь взглянуть на нее. Если я превращусь в камень, будешь знать, что она врет.

– Гранди, не надо…

– Я уже взглянул, – ответил с облегчением голем. – Все отлично, Дор, можешь смотреть.

Гранди никогда не обманывал его. Дор стиснул зубы и чуть приоткрыл один глаз, увидел освещенную комнату и близко стоявшую ногу Горгоны. Ножка отличалась красотой и изяществом, с маленькими светящимися ноготками и стройной лодыжкой. Забавно, как он раньше не обращал внимания на лодыжки! Он медленно поднял глаза выше, туда, где заканчивалась юбка. Платье, слегка прозрачное, облегало ее стройную фигуру, и можно было увидеть контуры ног и… Но тут следует прекратить наблюдение. Он быстро поднял глаза и взгляд его достиг наконец головы.

Волосы ее, теперь уже непокрытые, представляли собой массу извивающихся маленьких змеек, одновременно и привлекательных и ужасных. Но лицо… Вместо лица на него смотрела пустота – его просто не было. Просто пустота, будто головой служил полый шар, у которого отсутствовала передняя часть.

– Но… я же видел ваше лицо раньше, все целиком, за исключением глаз…

– Ты видел маску, – сказала она, надевая ее снова. – И темные очки. У тебя просто нет никакой возможности увидеть мое настоящее лицо.

– Тогда зачем…

– Чтобы испугать тебя – может, тебе не хватит мужества сделать то, что необходимо, чтобы добраться к доброму волшебнику.

– Но я же закрыл глаза и побежал, – сказал Дор.

– Но бежал ты вперед, а не назад.

Что правда, то правда. Даже трясясь от страха, он не бросил свою затею. Или увидев ее лицо он просто бежал наобум? Дор не знал.

Он снова принялся рассматривать Горгону. Если не считать необычного лица, в остальном женщина была чудо как хороша.

– Но ты… что Горгона делает здесь, в замке?

– Отслуживаю год за Ответ на мой Вопрос.

Дор покачал головой, пытаясь вспомнить.

– Ты… могу ли я спросить… каков твой Вопрос?

– Я спросила доброго волшебника, может ли он жениться на мне?

Дор поперхнулся.

– И он… он заставил тебя платить за такой Вопрос?

– Конечно. Он всегда требует год службы или другой платы. Вот поэтому вокруг его замка так много волшебства. Он занимается этим столетие или около того.

– Я все это знаю. Но ты… ты – особый случай…

Она улыбнулась, – во всяком случае, ему показалось, что невидимое лицо улыбнулось.

– Никаких исключений, кроме прямого приказа короля. Я знала, чего ждать, когда пришла сюда. Скоро год моей службы завершится, и я получу Ответ.

Гранди покачал маленькой головкой.

– Я думал, старый гном просто чудак и сумасброд, но такое… Да он сумасшедший!

– Совсем нет, – ответила Горгона. – Я могла бы стать ему прелестной доброй женой, как мне кажется. Он, может, и старый, но он не мертвый, и ему нужна…

– Я имел в виду, заставить тебя работать год – почему бы ему просто не жениться на тебе, а ты бы ухаживала за ним…

– Ты хочешь задать второй Вопрос и отслужить еще год за Ответ? – спросила она.

– Нет, конечно. Я просто удивился. Я просто не понимаю Доброго волшебника.

– Да, никто не понимает, – согласилась она сокрушенно.

И Дор начал испытывать некоторое сочувствие к этой стройной, безликой женщине.

– Но я потихоньку начинаю разбираться в его характере. Вы задали хороший вопрос. Я должна подумать над ним и, возможно сама, смогу отгадать ответ. Если ему требовались мои услуги, почему тогда он собирается довольствоваться годом, если может пользоваться ими постоянно? Если же ему не требуется моя служба, почему он не послал меня караулить ров или что-нибудь подобное, чтобы не видеть меня ежедневно? Должна же быть причина?

Она почесала голову, заставив нескольких змеек предостерегающе зашипеть.

– Почему ты хочешь выйти за него замуж? – спросил Гранди. – Ведь он такой хмурый старый гном, и далеко не подарок для женщины, особенно такой красивой.

– А кто сказал, что я хочу выйти за него замуж?

Гранди просто ошалел от такого высказывания.

– Ты! Совершенно ясно – твой Вопрос…

– Это для информации, голем. Если я узнаю, хочет ли он жениться на мне, то смогу решить, захочу ли выйти за него замуж. Это трудное решение.

– Согласен, – сказал голем. – Король Трент, должно быть, мучился подобным образом до того, как женился на королеве Ирис.

– Ты любишь его? – поинтересовался Дор.

– Ну, думаю, да. Видишь ли, он первый мужчина, который общался со мной без… ты знаешь.

И она кивнула в сторону угла. Там находилась прекрасная мраморная статуя мужчины.

– Это?.. – спросил, тревожась, Дор.

– Нет, я самая настоящая статуя, – ответил ему камень. – Прекрасный образец скульптуры.

– Хамфри не позволит мне совершать какие-либо настоящие превращения, – сказала Горгона. – Даже ради памяти о прошлом. Я нахожусь здесь, чтобы определить дураков или отпугнуть трусов. Волшебник не будет отвечать трусам.

– Тогда он не станет отвечать и мне, – уныло произнес Дор. – Я ведь так испугался…

– Нет, то была не трусость. Будучи испуган, ты все равно помчался вперед, чтобы сделать то, что обязался. Это отвага. Тот, кто не имеет чувства страха, просто дурак, а тот, кто позволяет страху управлять собой, трус. Ты ни тот, ни другой. То же самое касается тебя, голем. Ты никогда не предавал своего друга и готов был рисковать собственным драгоценным настоящим телом, чтобы помочь мальчику. Думаю, волшебник примет вас.

Дор задумался.

– И все-таки я уверен, что не чувствовал себя храбрым, – наконец произнес он. – Я только прятал лицо.

– Я допускаю, что было бы более впечатляюще закрыть глаза и отгородиться, – сказала она. – Или ухватиться за зеркало, чтобы правильно воспользоваться им. Мы держим несколько уловок для тех, у кого хватило ума сделать такой выбор. Но ты – еще мальчик. Для тебя нормы не такие жесткие.

– Ну да, – согласился Дор, все еще не удовлетворенный.

– Ты бы видел меня, когда я пришла сюда, – сказала она сердечно. – Я была так напугана, я прятала лицо – точно так же, как и ты.

– Если бы ты не закрывала лица, то превращала бы каждого взглянувшего тебе в глаза в камень, – ввернул Гранди.

– Точно, – согласилась Горгона.

– Скажи, – спросил Гранди. – Двенадцать лет назад ты встретила Доброго Гнома. Я при том присутствовал. Помнишь? Почему же только сейчас ты пришла сюда задать Вопрос?

– Я бросила свой остров во Время Отсутствия Волшебства, – откровенно ответила она. – Внезапно во всем Ксанте исчезло волшебство, и все волшебные существа и предметы умерли или стали обыкновенными, и все старые чары оказались погублены. Я не знала, почему это произошло…

– Я знаю, – ответил Гранди. – Но не хочу говорить, чтобы такое не повторилось вновь.

– Все мои прежние воздыхатели вернулись к жизни. Там было несколько буйных симпатичных мужчин, ты знаешь – тролли и другие существа. Поэтому я ужасно растерялась и поспешила удрать. Я боялась, что они возненавидят меня.

– Такой испуг вполне разумен, – согласился Гранди. – Не поймав тебя, они возвратились в Деревню Волшебной Пыли, откуда большинство из них были родом, и я боюсь, они до сих пор еще там. То есть, они там и живут, очень старательные женщины и с ними их мужчины.

– Но когда волшебство возвратилось, чары, наложенные на мое лицо волшебником, пропали. То есть чары оказались кратковременными, они действовали до тех пор, пока их не прервали. Многие чары, включая и мои, действуют подобным образом. Поэтому я опять получила свое лицо, и вместе с ним – ну, ты знаешь.

Дор знал. Она опять стала превращать людей в статуи.

– К тому времени я уже разобралась, в чем дело, – продолжала Горгона свой рассказ. – На моем совершенно изолированном острове я жила наивной хорошенькой девочкой, но училась уму-разуму. Я действительно не хотела оставаться такой. Поэтому я вспомнила рассказ Хамфри о Мандении, где нет волшебства – наверное, эта страна полностью лежит под заклинанием отрицания волшебства – и отправилась туда. Он оказался прав. Там я стала нормальной девушкой. Я думала, что никогда не смогу покинуть Ксант. Но Время Отсутствия Волшебства показало мне, что все-таки могу. А когда попыталась, то и в самом деле смогла. Там было довольно странно и забавно, а не как я себе представляла – страшно и плохо. Люди приняли меня, а мужчины… Знаешь, в Ксанте я никогда не целовалась с мужчиной.

Дор постеснялся делать замечания. Ведь кроме матери он не целовал ни одной женщины, а мать, естественно, не считалась. Он сразу подумал о Милли. Если…

– Но потом я начала скучать по Ксанту, – продолжала Горгона. – Волшебство, особые существа – знаешь, я скучала даже по опутывающему дереву. Если ты рожден для волшебства, то не сможешь сидеть в стороне, ведь волшебство – часть твоей сути. Поэтому мне было суждено возвратиться домой. Но к чему вел мой приезд, ты знаешь. К большему количеству статуй. Вот я и отправилась в замок Хамфри. Я узнала, что он добрый волшебник – он же никогда не рассказывал мне об этом. И вообще, он не отличался доступностью, и я так переживала! Я знала, что если захочу быть с мужчиной из Ксанта – я имею в виду, жить с мужчиной, – то этот мужчина должен быть таким, как он. Таким, который может нейтрализовать мой талант. Я все больше и больше думала об этом – и вот я здесь.

– Неужели у тебя не было затруднений по пути в замок?

– Конечно, были. Просто ужасные. Ров охранял туманный рог. Я нашла маленькую лодочку, но всякий раз, как я пыталась пересечь ров, этот рог выбрасывал такое количество тумана, что я не могла ничего видеть и слышать, лодка крутилась на месте и в конце концов приплывала назад, к берегу. Видишь ли, то была волшебная лодка, ею нужно было управлять, или же она постоянно возвращалась назад. Я все время находилась в тумане, волосы мои шипели просто ужасно, потому что им не очень нравилось находиться в таком состоянии.

Волосы Горгоны, конечно же, состояли из тысяч крошечных змеек или угорьков. Они были замечательные и умные, сейчас Дор в этом убедился.

– Как же ты все-таки перебралась через ров?

– Потом меня осенило. Я направила лодку прямо на рог, невзирая на то, что он был просто ужасен. Путешествие напоминало проход через водопад. Когда же я достигла рога, то как оказалось, пересекла ров. Потому что он находился внутри, а не снаружи.

– Ух ты – опять выкрутасы гнома, – сказал Гранди.

– Ну, я должна вернуться к работе, – заторопилась Горгона, торопливо выбегая из комнаты. – Я стирала, когда вы пришли в замок. Волшебнику требуется так много носков. – И она ушла.

– У гномов всегда такие большие грязные ноги, – заметил Гранди. – Этим они похожи на гоблинов.

Вошел добрый волшебник Хамфри. Он действительно напоминал гнома, старого, маленького и кривоватого. Ноги его, как и говорил Гранди, оказались большими, голыми и грязными.

– Во всем замке нет ни одной пары чистых носков, – бурчал он. – Девушка, неужели ты еще не закончила стирку? Я же спрашивал уже час назад!

Хамфри бесцеремонно взглянул на голема.

– А, привет, Гранди. Что ты здесь делаешь? Разве я не сказал тебе, как стать настоящим?

– Я – настоящий, гном, – ответил Гранди. – Я просто говорю на твоем языке, в этом заключается мой талант. Я нахожусь здесь с моим другом Дором, чтобы показать ему, как привлечь внимание волшебника.

– Дору не требуется внимание волшебника. Он сам волшебник. Ему нужно испытание. Он должен отправиться на поиски Ответа, как сделать из зомби вновь человека, чтобы ублажить привидение Милли. Кроме того, я не одет для пребывания в обществе. Мои носки…

– Да черт с ними, с твоими носками, – воскликнул Гранди. – Мальчик проделал такой тяжелый путь, чтобы спросить тебя, как разгадать тайну, и ты должен дать ему Ответ.

– Черт, мои носки! Они чистые? Я не хотел бы умереть в грязных носках.

– Ох, добрый волшебник… – произнес мальчик, направляясь к нему.

– Неужели так трудно стирать носки? – раздраженно продолжал Хамфри. – Я же выдал ей стиральное волшебство. – Он оглянулся. – А где же девушка? Неужели она думает, что весь Ксант состоит из каменных мужчин, прислуживающих для ее удобства?

– О, добрый волшебник Хамфри, – сказал Дор, пытаясь обратить на себя внимание. – Я пришел, чтобы спросить…

– Не могу оставаться без носков ни минуты, – сказал Хамфри, усаживаясь на ступеньку. – Я ведь не какой-нибудь босоногий мальчишка, и даже когда был таковым, всегда носил ботинки. Однажды я рассыпал чесночный порошок, и тот попал на пальцы ног… Если эта глупая девчонка сейчас не…

– Эй, старый гном, – заорал Гранди.

– Отлично, гном, я принесу твои носки, – сказал Гранди. – А ты постой здесь, на ступеньке, и поговори с Дором, ладно?

С этими словами он спрыгнул и выскочил из комнаты.

– Ох, простите, – начал нерешительно Дор.

– Гранди потребуется некоторое время, чтобы выполнить поручение, но мыслительные способности голема крайне ограничены. Сейчас, когда он оставил нас одних, я могу поделиться своими соображениями.

– О, я не возражаю против Гранди…

– Фактически ты, Дор, возглавляешь список кандидатов на престол Ксанта. Сейчас я бы мог получить за твой Ответ обычный причитающийся мне гонорар, но, думаю, поступать так невежливо, если ты успеешь стать королем до моей смерти. Я предполагаю, такое может случиться. Но, конечно, абсолютно уверенным быть нельзя, учебники по истории будущего извращают все почти так же, как в учебниках прошлого извращают прошлое. Зачем так глупо рисковать? Ты настоящий волшебник со всеми правами, такой же силы, что и я. Со временем ты будешь знать столько же, сколько и я. Гораздо выгоднее иметь дело с собратьями-волшебниками на равных. Кроме того, год, выброшенный из твоей жизни на этой стадии, может самым изощренным образом представлять угрозу благополучию твоего отца, Бинка, который очень о тебе заботится и переживает. Это было бы бессовестным баловством. Помню, когда я попытался угадать, в чем его талант, появился невидимый великан, гораздо больше, чем великан-людоед, и чуть не развалил весь замок. Впрочем, это уже другой вопрос. В данном случае я не могу дать тебе полный Ответ, потому что существует некоторая двусмысленность в записях. Вероятно, тайну хранит другой волшебник. Ну так что, ты хочешь идти дальше?

– Я, ух… – сказал Дор, еще не сокрушенный, но близкий к тому.

История будущего? Королевство в обозримом будущем? Загадочный талант его отца? Другой волшебник?

– Очень хорошо. То, что ты хочешь получить, – это Эликсир Восстановления. Что хочу я – историческую информацию о переломной, туманной, но чрезвычайно важной Волне Ксанта. Этот Эликсир подобен Целительному Эликсиру, который общеизвестен и сегодня, но имеет несколько другую формулу, приспособленную для зомби. Только Повелитель Зомби Четвертой Волны знает эту формулу. Если я помогу тебе встретиться с ним, дашь ли ты мне полный отчет о путешествии в то царство?

– Чего? Четвертой Волны? Но…

– Так положено! – сказал Хамфри. – Поставь свою подпись на разрешающей форме, здесь, так, чтобы я смог привязать мои исторические записки к волшебству.

И он сунул перо в вялую руку Дора, а под нее положил исписанный пергамент. Дор почти автоматически подписал его.

– Как приятно иметь дело с рассудительным волшебником. Ах вот, наконец, и мои носки. Давно пора!

Тут появился голем, пошатываясь под тяжестью ноши.

Хамфри тут же начал натягивать носки на огромные лапищи. Неудивительно, подумал Дор, что они так быстро пачкаются. Ведь волшебник даже не подумал помыть ноги перед тем, как надеть чистые носки.

– Проблема с Четвертой Волной колонизации Ксантом человечеством состоит в том, что события эти происходили приблизительно восемь столетий назад. Надеюсь, ты знаком с историей Ксанта? Учитель-кентавр знакомил тебя с новостями? Отлично. Поэтому я не стану напоминать тебе о том, как люди хлынули жестокой Волной и убивали, грабили до тех пор, пока все не опустошили, а потом не нашли ничего лучше, чем осесть и наблюдать, как их дети вернулись к волшебству, после чего некоторая очередная Волна варваров-неволшебников смогла напасть и в свою очередь покорить этих детей. То есть Волна могла быть некоторой продолжительной генерацией. Самой жесточайшей из них, по причинам, в которые мы не хотели бы вдаваться, была Четвертая Волна. В то время жил величайший волшебник древности – король Ругна, который построил Замок Ругна, его заклятый враг и сотрапезник волшебник Мэрфи, и Повелитель Зомби, с которым ты встретишься. Плюс таланты послабее, вроде нео-колдуньи Вадны. Как ты добудешь формулу у Повелителя Зомби, я не знаю; ведь он жил затворником и совсем не общался с обитателями Ксанта.

Гранди насмешливо фыркнул.

– Спасибо, – сказал Хамфри. Казалось, он расцветал от оскорблений.

– Сядь, Дор. Именно здесь все и произойдет.

Дор, слишком растерянный, чтобы протестовать, уселся на узорный ковер, на котором стоял. Гранди устроился рядом. Ткань ковра оказалась пышной и приятной на ощупь, и вообще ковер был очень удобный.

– Но главная проблема заключается во временных рамках. Повелитель Зомби не может прийти к тебе, следовательно, ты должен отправиться к нему. И единственно возможной дорогой является путь через гобелен.

– Гобелен? – спросил удивленный Дор. – Гобелен Замка Ругна?

– Да, тот самый. Я дам тебе волшебную возможность проникнуть внутрь. Конечно же, ты не сделаешь это чисто физически; твое тело слишком велико, чтобы соответствовать масштабу гобелена. Волшебство может все подогнать, но ты в сотни раз больше любой фигурки. Поэтому ты оживишь тело одного из героев, изображенного на гобелене. И мы должны будем найти место, где разместится твое нынешнее тело – ах, я знаю! Умный Коралл! Я обязан ему… Или он обязан мне… Впрочем, какая разница. Коралл всегда хотел испытать свои возможности на мертвом. Он может оживить твое тело на время твоего отсутствия, так что ни одна душа ни о чем не узнает. Голем, конечно же, поможет прикрыть тебя.

– Я это делаю постоянно, – самодовольно сказал Гранди.

– Сейчас ковер отправит тебя к Кораллу, потом – к гобелену. Не беспокойся, я все запрограммировал. Сюда, лучше возьми что-нибудь поесть на дорожку. Горгона!

Тут же появилась Горгона с тремя сосудами.

– Ты опять не вымыл ноги, – с ужасом закричала она волшебнику.

Хамфри взял у нее белый сосуд.

– Я должен был сделать это раньше, так что если содержимое превратит твой желудок в камень, вини ее, но не меня. – Он почти смеялся, передавая закрытый сосуд Дору. – Гранди, ты лучше улавливай волшебство. Помни, оно из двух частей: желтый введет его в гобелен, зеленое впустит Коралл в его тело. Не перепутай!

И он передал голему два крошечных цветных пакетика.

– Есть ли другой путь?

– Да, он с тобой.

Он громко хлопнул в ладоши, и ковер, на котором сидел Дор, поднялся в воздух.

Слишком удивленный, чтобы протестовать, Дор вцепился в край ковра и только крутил головой.

– Ты опять не вымыл ноги, – слышал он, возмущенный голос Горгоны, вылетая из комнаты. – Но я принесла два моющих волшебства, по одному на каждую ногу, так что…

Дор забеспокоился. Ковер выплыл из комнаты, пролетел через несколько других, завернул за угол, начал подниматься вверх по бесконечной винтовой лестнице и буквально пулей вылетел из высокого окна башни. Дор даже ободрал о стенки костяшки пальцев. Вдруг земля оказалась ужасно далеко внизу, улетела еще дальше, и вот уже замок волшебника превратился в маленькую точку.

– Эй, а я думал, что боюсь высоты, – закричал Дор, отшатываясь от зрелища внизу.

– Ерунда, – ответил Гранди. – Все просто здорово, разве нет? Что ты собираешься делать, прыгать?

– Не-е-е-ет! – в ужасе закричал Дор. – Но я могу упасть.

– Тебе сейчас просто необходимо хорошенько поесть, чтобы успокоить желудок, – сказал Гранди. – Позволь мне открыть белую бутылочку…

– Я не голоден! Думаю, меня тошнит от высоты!

Голем потянул за пробку, и та вылетела. Появился приятный дымок, он закрутился в кольца и наконец превратился в два отличных сандвича, полный до краев стакан молока и веточку петрушки. Дору пришлось схватить съестное, пока ветер не сбросил продукты вниз.

– Мы действительно путешествуем с размахом, – сказал Гранди, хрустя петрушкой. – Выпей молока, Дор.

– Ты говоришь почти как Милли.

Но Дор все-таки выпил молоко. Оно оказалось очень вкусным, свежим, словно только что выдавленным из стручка, а само молочное растение, вероятно, росло в шоколадной почве.

– Я слышал, в Мандении молоко получают от животных, – произнес Гранди.

От этого замечания Дора чуть не стошнило. В Мандении действительно живут варвары.

Потом он принялся за сандвич, поскольку, чтобы освободить руки и вцепиться в ковер, ему нужно было либо съесть его, либо выбросить. Сандвич оказался его любимым, с дверным джемом и репой. Очевидно, добрый волшебник хорошенько изучил его вкусы и подготовился еще до того, как Дор прибыл в замок. Второй имел хлюпающую начинку из красного картофеля, зато на вкус казался просто великолепным. Да, Горгона обладала поистине прекрасным вкусом.

Дор подумал о непоследовательности такого грозного существа, как Горгона, помогавшая обслуживать волшебника в замке, в то время как она только хотела узнать, женится ли Хамфри на ней? Разве такое поведение не свойственно большинству нормальных женщин? Может быть, волшебник просто показывал, что ожидает ее в замужестве. Такой урок был предпочтительнее, чем фактический Ответ. Или, может, являлся частью Ответа? Добрый волшебник имел свои странности, но так же и хитрое окольное толкование реальной ситуации. Он, очевидно, все знал и о Доре, и о том, с каким трудом мальчик пробирался в замок. Странная компетентность.

Ковер, кружась, летел вперед. Дор снова почувствовал головокружение. Но полет протекал вполне безопасно. Материал ковра, казалось, надежно и крепко удерживал мальчика, так что ему не грозило соскользнуть с ковра, даже если тот резко наклонится. Чудесное волшебство!

Сейчас ковер, закружившись, накренился, стараясь приземлиться, но так и не сел. Он нырнул на огромной скорости прямо в темную расщелину в земле.

– Куда мы направляемся? – в тревоге закричал Дор.

– Прямо в зубы к опутывающему дереву! – ответил Гранди. – Самому большому!

И он указал вперед, правда, на этот раз менее уверенно.

– Правильно! – согласился ковер, ускоряясь.

Это действительно было большое опутывающее дерево – такое, что его мог испугаться и людоед. Огромный толстый ствол рос из дна расщелины, а верхние ветви выглядывали из края ущелья. Какая опасность ожидала путешественников, которые попытались бы пересечь расщелину!

Ковер вновь накренился, вновь ускорился и нацелился на верхушку дерева.

– Неужели ковер спятил? – спросил Дор. – Никто не справится с таким опутывающим деревом!

– О, крупному сфинксу, пожалуй, такое поведение сошло бы с рук, – сказал Гранди. – Или старому невидимому великану. Или василиску.

Ковер опять накренился, волосы Дора развевались. Он еще раз резко обошел вокруг верхушки дерева. Ветки опутывающего дерева приготовились: они поднялись вверх, чтобы схватить.

– Погибель! – закричал Дор. – Почему…

Но ковер нырнул ниже ветвей, пролетел мимо голого и хмурого ствола опутывающего дерева, прямо к его подножию. Там, где начинался ствол, виднелась крошечная расселина, пробитая корнем, – и ковер нырнул прямо в эту дыру.

Ниже, ниже – страх высоты сменился страхом глубины! Дор пригнулся, боясь разбиться в лепешку о стену. Но, оказалось, ковер прекрасно знал путь и ни разу не коснулся стены.

Впереди забрезжил свет – отблеск от стен. Но это лишний раз показало, насколько замысловатым был район. Комната за комнатой, открытая и закрытая, и проходы, идущие под разными углами. Ковер безошибочно летел по заранее запрограммированному маршруту прямо в самое сердце Ксанта.

Глубина. Дора все еще подташнивало. Такая опрометчивая прогулка…

Тут ковер резко затормозил и остановился рядом с мрачным подземным озером. При слабом освещении вода слегка фосфоресцировала, открывая мрачные глубины, которые, по всей вероятности, и таили секреты. Ковер приземлился на пол пещеры и задрожал.

– Наверное, здесь наша остановка, – поделился своим наблюдением Гранди.

– Но здесь же ничего нет! Никакого жилья.

– Я здесь, – пронеслось у него в голове. – Я Умный Коралл, здесь, незримый, на дне озера. Ты несешь позор доброго волшебника, и тебя сопровождает его голем. Ты пришел уменьшить, приуменьшить его долг?

– Я свой собственный голем, – протестовал Гранди. – И вообще, я больше не голем. Я настоящий!

– Он сказал, что это ты ему должен, – волнуясь, сказал Дор Кораллу.

Место казалось совершенно неудобным, а в голосе чувствовалась беспокойная мощь и чуждое достоинство. Существо это было класса волшебника, но все-таки это был не человек.

– Я думаю.

– Тоже самое, – думал голос. Возможно, это именно голос мыслей. – Какое предложение?

– Ты не хочешь позаботиться о моем теле, оживить его в то время, как мой дух будет отсутствовать – думаю, тело не очень большое, я ведь подросток…

– Сделаю! – ответил Коралл. – Заставь работать свое волшебство, я займу твое место.

– Ну спасибо тебе, я…

– Тебе спасибо. Я существую тысячу лет, охраняя смертных в моем озере, обладающем консервирующими свойствами, без всякого ощущения собственной смертности. Сейчас, наконец, я поэкспериментирую с ними, хотя и мимолетно.

– Ух, да, я догадываюсь. Понимаю, я хочу вернуть свое тело, когда…

– Естественно. Подобное волшебство всегда самоограничено. Не более, чем через две недели все станет по-прежнему. Времени достаточно.

Самоограничено? Дор не знал этого. Что за хорошую вещь устроил добрый волшебник. Попытайся Дор применить сам волшебство, он мог бы застрять бы в гобелене навсегда. Лучшие чары – малонадежные.

Ковер взлетел без всякого предупреждения.

– Прощай, Коралл, – закричал Дор, но ответа не получил. Либо зона досягаемости общения Коралла оказалась короткой, либо он уже не обращал внимания. Или же он возражал против глупых церемоний.

Путь наверх ничем не отличался от спуска те же крутые виражи, но теперь Дор чувствовал себя намного увереннее, и желудок благополучно разместился на своем законном месте. Мальчик получил новое подтверждение планов доброго волшебника и способностей ковра. Он лишь слегка вздрогнул, когда ковер вылетел из расщелины к подножию опутывающего дерева. Мальчик почувствовал легкий приступ тошноты, когда ветви содрогнулись. Ковер просто увернулся от ужасных объятий и помчался вдоль расщелины, а ветви поневоле ухватили лишь пустоту. Потом, окончательно отдалившись от дерева, ковер плавно поднялся из расщелины и взмыл в небо. После мрачного подземелья день показался особенно ярким.

Теперь они летели на север. Дор поглядел вниз, стараясь рассмотреть Волшебную Деревню, но увидел лишь джунгли. Одно место было темное, как будто его выжгли. Но никаких следов деревни не обнаружилось. Потом, очень скоро, показался Замок Ругна. Ковер разок облетел его, по привычке, потом влетел через окно в холл, комнату, где висел гобелен.

– Вот первое волшебство, – сказал Гранди, вынимая желтый пакет.

– Нет, подожди! – закричал Дор, внезапно испугавшись значимости того, что он созерцал.

Он полагал, что должен найти несколько скрытых причин в современном мире, а теперь столкнулся с гораздо более серьезным делом. Вот проникнуть в картину…

– Мне необходимо время для того, чтобы ноги расслабились, чтобы… решить, смогу ли я выдержать испытание. Может быть…

Но Гранди почти разорвал пакет. Вылетел желтый легкий туман, поднялся в воздух и образовал маленькое облако.

– Я даже не знаю, какое тело на гобелене…

Потом туман окутал мальчика. Дор почувствовал, что качается, падая без падения. Секунду он видел собственное тело, глупо стоящее там, с взлохмаченными волосами и открытым ртом. Потом огромный гобелен начал надвигаться на него, увеличиваясь в размерах. Вот жук, огромный и волосатый. Он мельком увидел кусок вытканных джунглей, крепкого мускулистого юношу, державшего огромный меч и не подпускавшего…

Глава 3.

Прыгун

Дор стоял около бухты и держал меч. Гоблины, стоявшие перед ним, вдруг исчезли и он не успел их внимательно рассмотреть. Прежде он никогда не видел гоблинов, так сказать, во плоти. Он встретил маленьких, согбенных, страшненьких существ с непропорционально большими головами, руками и ногами.

Гоблины? Конечно же, он никогда не видел их прежде. На поверхности Ксанта при дневном свете можно было найти не более пары-тройки гоблинов. Обычно они селились в пещерах, глубоко под землей, подальше от солнечных лучей.

О, но все это не существовало в настоящем. События происходили на гобелене, вытканном восемь столетий назад. Потому там и находились гоблины – некоторые особо нахальные…

Но он сам – что же случилось с ним? Что за тело – тело рослого, сильного юноши. Никогда ранее Дор не испытывал ощущений от обладания такой силой; тяжеленный меч, словно перышко, лежал у него в руках, тогда как в той, нормальной жизни, такой меч он мог сдвинуть лишь двумя руками. Вот именно о таком сильном, прекрасном теле он и мечтал.

Кто-то ужалил его в голову. Дор хлопнул себя так, что закружилась голова, но это нечто уже улетело. Похоже на блоху или вошь. К сожалению, он не захватил антиблошиного волшебства. Вот и первые неприятности примитивной жизни.

Джунгли находились совсем близко. Огромные спокойные ветви, казалось, образовывали плотную земную стену. Здесь росло значительно больше волшебных деревьев, чем он знал, многие очень напоминали деревья, распространенные в Мандении. Что, вероятно, объяснялось тем, что по природным условиям Ксант, особенно в древности сильно напоминал Мандению. Эволюция – наставник-кентавр рассказывал мальчику о том, как волшебные предметы и явления развивали свои волшебные свойства, чтобы лучше конкурировать и выживать.

Что-то появилось на заднем плане. Он словно почувствовал его присутствие. Дор обернулся – и тут понял, что не его меч заставил гоблинов отступить.

Позади него стоял паук – размером с человека.

Дор тотчас забыл о скрывшихся гоблинах. Он с легкостью выхватил тяжелый меч. Да, ему явно досталось тело тренированного бойца; можно сказать, ему повезло, потому что сам Дор не умел хорошо владеть мечом. Он мог бы разрубить чудовище, если бы то не обладало хорошими рефлексами.

Паук тоже приготовился к атаке. Естественно, он не держал меч, но едва ли тот был ему нужен. У него имелось восемь волосатых ног и два огромных зеленых глаза – о нет, четыре глаза, два побольше и два поменьше – да нет, их было по крайней мере шесть вокруг головы. Два острых клыка выступали и загибались внутрь нижней челюсти, а две дополнительные ноги торчали изо рта наружу. И вообще, чудовище имело такой ужасный вид, какой Дор вряд ли мог представить. Теперь монстр приготовился наброситься на него. Кроме того, существо издавало чирикающие звуки, которые можно было принять за некую угрозу. Вот голем Гранди мог бы перевести, но он находился в будущем, отделенный от Дора восемью веками вперед. Две передние лапы паук уже поднял; несмотря на то, что на них не было ни пальцев, ни когтей, ни клешней, они выглядели достаточно грозно. Да и нижняя челюсть, и безумные глаза…

Дор, к собственному удивлению, ловко начал орудовать мечом, тело оказалось тренированным и ловким. Монстр отскочил назад, злобно чирикая.

«Так что же он пытается сказать?» – нервно спрашивал себя Дор, ведь не было никакой уверенности, что он сможет отбить атаку чудовища, несмотря на собственную мощь и силу.

Тут меч, который держал Дор, заговорил:

– Я знаю язык битвы. Чудовище сказало, что вообще-то не хочет сражаться, но никогда прежде он еще не видел подобного ужаса. И еще ему интересно, каков ты на вкус.

– Ужас, подобный мне? – воскликнул недоверчиво Дор. – Чудовище сошло с ума.

– Я не могу быть судьей в этом вопросе, – ответил меч. – Я понимаю лишь суть боя. Это существо кажется сбитым с толку, но ход его мыслей для меня понятен. Насколько мне известно, ты тоже можешь считаться сумасшедшим.

– Я – просто-напросто двенадцатилетний мальчик из восьмисотлетнего будущего – или, вернее, оттуда, из-за гобелена, если это вообще имеет какой-то смысл.

– Теперь последние сомнения рассеялись. Ты, без всяких сомнений, спятил.

– Черт побери, ты теперь в моих руках, – уязвленно сказал Дор. – Ты будешь делать то, что прикажу я.

– Обязательно. Меч всегда считается лучшим слугой сумасшедших.

Чудовищный паук не нападал. Казалось, его внимание что-то отвлекло. Определить, что же именно, не представлялось возможности, так как его многочисленные глаза одновременно глядели в разные стороны. Может, он пытался понять суть разговора Дора с мечом. Дор попытался все-таки определить, куда же смотрел паук, и увидел, что гоблины вернулись.

Что сказать о гоблинах: основное то, что они были врагами. Никто точно не знал, как все произошло, но можно предположить, что их загнали под землю после столетней войны, причиной которой явилась их непримиримая ненависть к человеку, как гласит легенда. Гоблины мирно уживались с людьми – в самом деле, ведь они состояли, хотя и в дальнем, родстве с человеком. Но что-то изменилось…

– Нехорошо получается, – сказал Дор. – Если я сражусь с чудовищем, гоблины атакуют меня сзади. Но если я отвернусь от паука, тот сожрет меня. Или нечто подобное.

– Поэтому разруби чудовище, а потом нападешь на гоблинов, – ввернул меч. – Погибнуть в честном бою – таков путь воина.

– Да какой я воин! – испуганно закричал Дор.

Так не должно быть, гобелен не представляет для него никакой угрозы. Но теперь он находился внутри него, мир казался вполне реальным, и ему не хотелось знать, где он найдет смерть. Возможно, смерть просто перенесет его назад, уничтожит волшебство, отправив его в собственное тело с невыполненной миссией. Возможно, таким и будет финал всего испытания.

– Всего несколько минут назад ты казался очень воинственным, – ответил ему меч. – Кто-то очень глупый, уж будь уверен, заманил тебя в ловушку, пеструю банду гоблинов, но он явно не воин. Разум не имеет потребности в какой-либо войне, он, фактически, склонен к ответственности. Сейчас ты вдруг, черт побери, стал робким, еще и разговариваешь со мной. Ты ведь никогда не делал это прежде.

– Таков мой талант. Разговаривать с неодушевленными предметами.

– Звучит как оскорбление, – ответил меч, зловеще блеснув.

– Совсем нет, – ответил поспешно Дор.

Еще не хватало, чтобы его собственный меч рассердился!

– Только я имею привилегию разговаривать с мечами. Другие люди разговаривают только друг с другом.

– О, – воскликнул меч, смягчившись. – Тогда это необыкновенная честь. Почему же ты не разговаривал со мной раньше?

Дор пожал плечами. Ему не хотелось вновь влезать во все это безумие.

– Может быть, просто в этом не было необходимости.

– Может быть, – согласился меч.

– Сейчас давай разрубим монстра.

– Нет. Если он до сих пор не атаковал меня, я верю сказанному – он не хочет сражаться. Мой отец всегда говорит, что лучше, если возможно, стать другом. Он как-то подружился даже с драконом.

– Ты забыл, я был мечом твоего отца до того, как ты получил меня в наследство. Ничего такого он никогда не говорил. Он говорил:

– «Нажраться, напиться и девку, а завтра мы выпустим кишки». – Потом муж девки догнал его, когда он жрал и напивался, и выпустил ему кишки.

Да, жители Мандении действительно были варварами, Дор уже знал об этом. Так что сведения об обладателе его нового тела не вызвала такого уж большого потрясения. Однако все это имело теперь непосредственное отношение к нему.

– «Дружба с драконом» – это слово используется в качестве слэнга для обозначения агрессивной женщины.

Меч засмеялся.

– О, точно. И совершенно безумно. Ты прав, твой старик мог бы так сказать. Дружба с драконом.

Дор решил рискнуть. Меч мог перевести некоторые фразы, сказанные чудовищем, на человеческий язык, но не мог переводить с человеческого на паучий, потому что для этого ему явно не хватало таланта. То есть перевод шел в одну сторону. Но общение стало бы возможным, если он постарается как следует.

– Я собираюсь предложить мир посредством жеста, – объяснил он мечу.

– Предложить мир? Да твой папаша перевернется в своей проспиртованной могиле!

– Ты ведь только переводишь, что мне говорит паук.

– Я только понимаю язык боя, сражения, а не эту мирную нежную чепуху, – сказал меч с воинственным достоинством. – Если чудовище не сражается, у меня к нему нет абсолютно никакого интереса.

– Тогда я тебя уберу, – произнес Дор и оглянулся, ища ножны, похлопал по бедру, но не обнаружил их.

– Да куда же они делись?

Меч ответил что-то не совсем приличное.

– Куда? – переспросил Дор.

– В ножны, идиот! – грубо отрезал меч.

– Да где, черт бы их побрал, эти ножны? Я не могу найти!

– Да ты что, ничего не помнишь? Они висят у тебя за глупой огромной спиной, где и всегда!

Дор ощупал спину левой рукой. Там действительно находилось нечто вроде огромных ножен, слева направо. Он поднял меч и засунул острием в ножны. Очевидно, для такого маневра требовались определенные навыки, а их он явно утратил.

Наверное, если бы он позволил телу действовать автоматически, проблем бы не возникло; но сейчас он пошел вопреки воли тела, убрав воинственный меч с поля боя.

– Б-р-а-а-т! – презрительно пробормотал меч.

Но когда Дор расслабился, отвлекшись от обуревавших его мыслей, тело его воспрянуло, и меч мягко вошел в ножны, заняв положенное ему место.

– Тогда, вы, ножны, – произнес Дор. – Тогда вы должны понимать мир или по крайней мере, перемирие.

– Да, – ответили ножны. – Я понимаю язык переговоров – против – боевых – действий или мира – с – честью.

Дор широко развел руками перед пауком, застывшим в одном положении, а в это время гоблины ползли вперед, подозревая ловушку. Дор пытался предложить мир. Паук раскинул широко передние ноги и заверещал. Позади него появилась морда гоблина, подозрительно наблюдавшего за ними! Очевидно, гоблины не были союзниками паука и вряд ли понимали его лучше Дора.

– Он говорит, что хотел бы знать, когда ты собираешься напасть на него, – перевели ножны. – Сначала он решил, что ты намерен предложить мир, но сейчас ты явно собираешься схватить его своими клешнями, порвать на кусочки, задавить или зажалить до смерти.

Дор быстренько убрал руки.

Паук вновь заверещал.

– Ага! – перевели ножны. – Сейчас он знает, что обманул тебя. Ты сжался от ужаса. Он сможет сожрать тебя без всякого сопротивления с твоей стороны.

Смущение Дора сменилось гневом.

– Ну-ка, взгляни сюда, чудовище, – огрызнулся он и вмазал кулаком слева прямо в зеленую морду. – Я не хотел драться с тобой, но ты сам вынуждаешь меня…

Новое верещание.

– Наконец, – начали переводить ножны. – Вот теперь ты общаешься с ним на равных, не угрожая и не трясясь от страха. Здесь он является чужестранцем и желает объявить перемирие.

Удивленный и радостный Дор стоял, не изменяя позы. Паук выбросил вперед левую переднюю ногу; наверное, зеленая шерсть, покрывавшая лапу, имела по-своему привлекательный вид, да и глаза блестели подобно драгоценным камням. Верхушка туловища имела окраску, так что вид сверху напоминал смеющееся человеческое лицо: пара круглых черных меховых глаз, белый меховой рот, широкие черные меховые усы и нежный зеленый цвет лица. Возможно, такое лицо требовалось для отпугивания хищников. Но кто мог напасть на паука подобного размера оставалось для Дора загадкой. Все восемь серых ног аккуратно крепились к основанию грудной клетки. Клыки были оранжево-коричневые, как и длинные пучки волос, обрамлявшие некоторые глаза. Правда, вполне симпатичное существо, хотя и страшноватое.

Внезапно притаившиеся гоблины гурьбой ринулись на Дора. Тело Дора начало действовать еще до того, как он сообразил, что же произошло. Тело закружилось, выхватив из-за спины меч, и вонзило в ближайшего врага.

– Я жажду твоей черной крови, исчадие ада, – в счастливом запале заорал меч. – Иди сюда, дай отведать твоей мерзкой плоти!

Гоблины не испугались. Двое кинулись на Дора. Они были раза в два меньше Дора, а огромные конечности делали их похожими на жестокую карикатуру на волшебника Хамфри. Но если волшебник был брюзглив, эти являлись олицетворением зла; их уродливые лица просто источали ненависть. Тощенькие, подобные стебелькам сорной травы и скрюченные, они вооружались разнообразными грубыми предметами: осколками камней, деревянными щетками, маленькими колючими ветками.

– Назад! – закричал Дор, размахивая жаждущим крови мечом. – Я не хочу навредить вам!

Но в душе ему ужасно хотелось всех перебить, ненависть так и сочилась из него без всякого на то основания. Он просто-напросто их люто ненавидел. Возможно, такое чувство вообще присуще человеку, отвращение к мерзкой карикатуре на Человека. Что-то совершенно чужое можно было бы и стерпеть, например, огромного паука, но нечто, похожее на извращенного человека…

Потом он прыгнул. Третий гоблин подкрался сбоку и вцепился ему в бедро, причем ужасно больно. Дор со всей силы огрел гоблина по голове левым кулаком – да так, что чуть не отшиб кулак! Голова гоблина казалась каменной. Дор попытался схватить его за руки и отшвырнуть подальше, но тот держал мертвой хваткой, да так, что Дор потерял равновесие, да при этом еще грыз его ногу. Тем временем двое других приближались, следя за сверкающим лезвием глазками-бусинками, стараясь как можно безопаснее устроиться вокруг. Остальные гоблины притаились позади.

Потом волосатая нога качнулась. Она опустилась между гоблином и Дором и ударила. С воем ужаса гоблин отлетел прочь.

Дор повернулся – и уставился прямо в ближайший глаз паука. Он увидел свое отражение в зеленой глубине: огромное лицо бородатого мужчины, совершенно непохожее на его настоящее лицо. Даже допустив, что оно искажается выпуклой поверхностью глаза.

– Ух, спасибо, – поблагодарил Дор.

Парочка гоблинов впереди спикировала на Дора. Маленькие кривые ножки несли их вперед с удивительной скоростью, наверное, потому, что их тела весили слишком мало. Они обрушились ему прямо на голову.

Тело Дора согнулось. Меч с радостным свистом саданул воздух, вонзился в арку из двух тел, произошло двойное омерзительное дерганье, ощущение было такое, будто пробиваешь дорогу в зарослях травы – и в результате парочку гоблинов разрубило на четыре куска.

Неужели это сделал он? Дор уставился на темно-красную кровь, сочившуюся в землю. Гоблины лежали бездыханные, а он стоял рядом, убийца. Дор почувствовал приступ тошноты.

Паук вновь защебетал. Дор взглянул – и увидел четырех гоблинов, вцепившихся в четыре паучьи лапы, в то время как другие пытались достать тело. Паук вытягивал ноги, стараясь поднять грубое шаровидное тело повыше, чтобы мерзкие твари не могли достать его, но все время падал под их тяжестью. Снизу он был уязвим; даже простой острый камешек мог проколоть брюшко.

Дор выхватил меч и ударил ближайшего гоблина. Острие пронзило сухопарое тело. Дор еще раз ткнул поверженного врага мечом под ногами паука. Конечно, паук не имел ступней в обычном смысле слова, просто последний сегмент ноги слегка оттопыривался, закруглялся, но без пальцев.

– Не делай этого! – закричал меч. – Грязь затупит острие!

Дор вытащил оружие из земли. Пронзенный гоблин вылетел вместе с мечом.

– Дааих! – кричал он, его глазки вылезли из орбит, руки и ноги дико дергались.

Маленькое чудовище не могло даже нормально умереть, и делало это как можно ужасно и жутко.

Дор поднял один ботинок – он не помнил как надел его – и швырнул им в перекошенную гоблинью морду, освободив таким образом меч от мерзкого создания. Кровь обагрила клинок, а животное брякнулось в какую-то грязную кучу.

Потом Дор пронзил следующего гоблина, но более осторожно, чтобы не притупить клинок, отделываясь от остатков более аккуратно. Что-то там, в уголке разума, упрекало его, проклинало, но Дор отгораживался от этих переживаний и продолжал методично делать свое дело.

Паук добрался до него, став позади с вытянутой передней лапой. Гоблин вскрикнул, он ведь почти достиг спины Дора. Дор едва среагировал: он проткнул и скинул с меча третьего гоблина, потом четвертого. Он уже действовал вполне прилично.

Внезапно гоблины пропали. Дюжина их валялась на земле, остальные спаслись бегством. Сам Дор убил шестерых, а паук убивал с ним на пару.

Выходит, они составляли хороший боевой дуэт.

Теперь, после боя, Дор переживал, глядя на содеянное. Задним умом он соглашался, что это было необходимо. Дор взглянул на результаты кровавой бойни, и его вырвало сэндвичем с картофельным супом, который он съел недавно, восемь столетий назад. По крайней мере, суп выглядел, как и подобает картофельному супу, больше, чем гоблиньи кишки. Он едва сдержался. Убить человекоподобных существ…

Паук заверещал. Перевод Дору не требовался.

– Мне не нужно кровопролития, – ответил он, подавив глубокий вздох. – Если бы они не напали, я бы никогда не сделал этого!

Он чувствовал, как слезы застилают ему глаза. Он слыхал о переживаниях девушек, потерявших невинность; сейчас он имел полное представление об их ощущениях. Он защищал себя, он должен был поступить именно так, но в процессе что-то потерял, что-то, что никогда не сможет вернуть. Он пролил кровь человекоподобного существа. Как смыть пятно позора?

Паук, казалось, все понимал. Он подошел к мертвому гоблину, поднял его своими щупальцами и погрузил в тело клыки. Но тут же отпрянул, выплюнув гоблинью кровь. И снова Дору не потребовался перевод – на вкус гоблин оказался просто ужасным!

Не осталось способа забыть, уничтожить содеянное, нет возможности восстановить былую невинность. Тело его сражалось так, как оно привыкло. Как только отвращение приутихло, Дор понял, что и он, и чудовищный паук едва избежали трудностей. Если бы они не объединились, не пришли к соглашению и не боролись плечом к плечу, то каждый из них пал бы жертвой диких кровожадных гоблинов.

Почему же гоблины напали? Дор не мог найти причины кроме той, что они с пауком оказались слишком уязвимыми. Если гоблины подумали, что могут одержать победу, вот они и нападали, так просто. Возможно, им очень хотелось есть, а Дор и паук показались слишком легкой добычей. Во всяком случае, именно гоблины выследили их и напали, поэтому Дор твердил себе, что не следует считать себя единственным виновником случившегося. Он лишь сделал с гоблинами то, что они хотели сделать с ним.

Еще оставался жуткий очаг отрицания или ужаса от самого себя из-за тех возможностей и способностей, которые он открыл, способностей к убийству. Новое, мощное тело являлось лишь механизмом, но желания были его собственными, он не может возлагать ответственность на кого-нибудь еще.

Если все это являлось частью взросления и возмужания, то ему все это не нравилось.

Он опять внимательно посмотрел на паука. Чувствовал ли монстр себя своим в джунглях? Такое казалось невероятным. Ведь ножны сказали, паук здесь чужестранец, и уж наверняка не стал бы пробовать на вкус гоблина, если бы хорошо знал эти места. Он мог бы спастись в собственной паутине, на самой верхушке дерева. Но Дор не видел никакого паука на вытканном гобелене. Так что он действительно мог быть чужестранцем, как, впрочем, и Дор. В определенном случае полезный союзник. Если бы только он мог поговорить с пауком.

Ну, он может поговорить с ним, если разработает метод. Вот найти бы какой-нибудь предмет, который понимает пауков, не только язык войны или переговоров с позиции силы. Возможно, несколько камешков-голышей на земле, где паук грабил и нападал, или…

– Что это? – закричал он.

– Что? – удивленно повторил меч. – Собираешься ли ты меня чистить, чтобы я не заржавел?

– Ну, конечно! – спохватившись, ответил Дор.

В его время все мечи обладали волшебством, позволявшим им автоматически избавляться от ржавчины, но сейчас он находился в первобытном мире. Он тщательно вытер меч о свежую траву и убрал в ножны. Потом подошел к ближайшему дереву и внимательно обследовал кору.

Паук тем временем чистился, вытирая кровь с ног, используя клыки и то, что можно было назвать ртом. Ему хотелось опять выглядеть чистым. Один его глаз – их у него оказалось восемь, а не шесть – следил за Дором. Так как глаза располагались по кругу, чудовищу вовсе не требовалось поворачиваться, чтобы наблюдать за происходящим. Дор был твердо уверен, что один из этих глаз смотрит именно на него.

– Ага! – воскликнул Дор.

Он нашел паутину.

– Ты обращался ко мне? – спросила паутина.

– Точно! Ты ведь паутина, сотканная пауком, ведь так? Ты понимаешь язык пауков?

– Конечно, понимаю. Меня сделала прекрасная Полосатая Садовая Паучиха, самая чудесная из всех, каких ты когда-либо видел, вся в черно-оранжевую полоску, с длиннейшими ногами. Ты бы видел ее ловушку для комаров! Но средняя старая птица, ловец комаров, поймала ее. Не знаю, почему, но она определенно…

– Да, очень печально, – согласился Дор. – Я собираюсь взять тебя с собой. Можно, я положу тебя на плечо? Я хочу, чтобы ты переводила мне разговоры паука.

– Хорошо, моя…

Дор сунул палец в паутину.

– …действительно, вполне гибкая, – закончила поспешно паутина. – Фактически, сейчас я без дела. Постарайся не повредить меня, когда будешь снимать. Моя хозяйка приложила столько усилий, чтобы…

Дор аккуратно приспособил паутину на плече и укрепил, повредив лишь несколько маленьких кусочков. Потом вернулся к огромному пауку.

– Ой, да какой же он огромный, – заметила паутина. – Никогда не думала, что отдельные особи могут достигать таких размеров.

– Скажи мне что-нибудь, – обратился Дор к пауку. – Я отвечу тебе да или нет, так, чтобы ты смог понять.

Паук заверещал.

– Надеюсь, я знаю, чего тебе надо, чужестранец, – перевела паутина.

Как похоже на перевод голема Гранди, будто он сейчас с ним рядом! Но Гранди мог переводить в обе стороны. Ладно, хорошо хоть так, он – человек, молодой и неопытный, и должен обойтись и без такого перевода.

Дор поднял кулак, приветствуя так, как принято среди пауков. Он должен показать на соглашение, а широко раскрытые руки обозначают противоположное?

– Ты хочешь возобновить соглашение? – спросил паук. – Вообще-то возобновление не требуется, но, конечно ты чужеземное создание, поэтому не знаешь…

Дор широко развел руки. Паук в тревоге отпрянул.

– Ты хочешь нарушить перемирие? Так…

Засмущавшись, Дор опустил руки. Не получилось! Как мог он вести переговоры, если паук истолковывал все только в соответствии со своими собственными понятиями?

– Может, с тобой что-нибудь не так? – защебетал паук. – Ты так браво сражался, а теперь выглядишь потерянным. Вроде бы тебя не ранили. Я вижу, ты избавился от остатков пищи… может быть, ты снова проголодался? Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз съел жирную муху?

Дор развел руками, отрицая, заставляя паука отреагировать вновь.

– Ты в той же манере отвечаешь…

Довольный, Дор поднял кулак…

С изумлением паук смотрел на Дора во все свои восемь зеленых глаз.

– Ты понял?

Дор снова поднял кулак.

– Давай проверим это, – возбужденно защебетал паук. – Мне не приходило в голову, что ты можешь быть мудрым. Просто удивительно, я и не ожидал таких откровений не от паукообразного существа. А еще ты заключил честное соглашение. Отлично. Если ты понял все, что я тебе сказал, подними передние ноги.

Руки Дора тотчас взлетели над головой.

– Очаровательно! – защебетал паук.

– Надо же, я открыл ум, не принадлежащий паукообразному. Сейчас опусти один из своих придатков.

Дор опустил левую руку. Сработало, паук начал общаться с существом, не имеющим никакого отношения к паукообразным. Они отправились в путь вместе.

В течение следующего часа Дор учил паука – или паук вытаскивал из темы разговора, в зависимости от точки зрения – человеческие слова, такие как да – хорошо, нет – плохо, опасность, еда и отдых. А Дор выучил – или паук его научил – вот что.

Он считался взрослым самцом среднего возраста. Его звали Фидипус Пестрый, «Прыгун» для краткости. Он принадлежал к семейству Salticidae, одному из красивейшх и умнейших кланов прыгающих пауков, хотя и не самому большому и распространенному. Другие кланы, без сомнения, имели совершенно иное мнение о внешности и уме, такое допускалось. Тип, к которому принадлежал Прыгун, никогда не нежился в паутине, ожидая, когда в нее залетит жертва, и не лежал в засаде, надеясь заманить жертву в ловушку. Пауки его типа смело выходили на охоту днем – хотя, само собой они отлично видели и ночью – выслеживая и отлавливая насекомых, смело напрыгивая. Это был, кроме всего прочего, наиболее этичный вид.

Прыгун выслеживал привлекательную муху, которая сидела на гобелене, висевшем на стене, когда произошло нечто странное и он очутился здесь. Он слишком расстроился, чтобы выпрыгнуть обратно, да еще сыграло свою роль присутствие этого – пардон за описание, но откровенность здесь просто необходима – крайне комичного четырехлапого существа и натиск противных гоблинов. Но сейчас Прыгуну надо возвратиться в свои владения – а он совершенно не представляет, куда идти. Страна эта совершенно ему незнакома, деревья словно усохли, существа кажутся ужасно странными и, похоже, здесь нет представителей его вида. Может ли он попасть домой?

Тут Дор понял тайный смысл того, что случилось, но не имел возможности объяснить это Прыгуну. Когда маленький паучок прогуливался по гобелену, желтый дымок, выпущенный добрым волшебником, утащил его в глубины мира гобелена вместе с Дором. Поскольку паук имел второстепенное значение, его трансформация оказалась лишь частичной; вместо того, чтобы стать маленьким соответственно масштабу гобелена, он переместился в ковер в своем обычном теле, став немного меньше, чем в нормальном состоянии. Таким образом, здесь, в гобелене, Прыгун казался великаном ростом с человека. Попади в аналогичную ситуацию Дор, он оказался бы величиной с приличную гору.

Для Прыгуна единственной возможностью очутиться дома было возвратиться туда с Дором. Так, во всяком случае, предполагал Дор. Но это было возможно лишь в том случае, если бы волшебство в назначенный срок вернуло обратно всех, попавших в гобелен. Однако существовал определенный риск. И поэтому им лучше было держаться поближе друг к другу, чтобы возвратиться более или менее, но чем-то единым: Дору в его тело и разум, а Прыгуну в современный мир. Дор не мог изложить все детально и ясно, потому что события с трудом укладывались у него в голове, но паук оказался не дураком. Прыгун согласился: они должны держаться вместе.

Сейчас им обоим хотелось есть. Черное мясо гоблинов оказалось полностью непригодным к употреблению, да и Дор не нашел ни одного знакомого ему растения. Ни тебе желейных деревьев, ни летающих фруктов, ни водяных орехов или пирожковых грибов, и, конечно же, им не попались гигантские насекомые для Прыгуна.

Так что же делать?

Тут Дору пришла в голову мысль.

– Нет ли вокруг насекомоподобных форм? – спросил он паутину. – Ты знаешь – это такие шестилапые существа, пластинчатые, с усиками и клешнями и тому подобными штучками?

– На расстоянии птичьего полета отсюда есть яблоневые деревья, – ответила паутина. – Я слышала щебет птиц, собиравшихся ловить их.

Час птичьего полета, вероятно, означал шесть часов пешего хода. Время зависело от вида птицы и от местности.

– А поближе?

– Я видела неподалеку несколько древесных омаров. Но они такие норовистые.

– Подойдет. Это, вероятно, то, что надо.

Дор повернулся лицом к Прыгуну.

– Еда, – сказал он, указывая на ближайшее дерево.

Прыгун расцвел. Не то, чтобы загорелись его глаза, а просто он как-то даже стал выше, распрямился.

– Я проверю.

Он на удивление резво помчался к ближайшему дереву.

– А это безопасно? – спросил паутину Дор.

– Конечно, нет. Там сидят всевозможные птицы, питающиеся пауками, и, может быть, несколько жуков-птицеедов.

Ну конечно же, птицы смертельно опасны для пауков обычного паучьего размера. Прыгун вообще-то несколько другой. Но лучше не искушать судьбу.

– Опасность, – сказал Дор.

Прыгун щелкнул клыками.

– Жизнь вообще опасна. Голодный тоже очень опасен. Я чувствую себя дома, на высоте.

И с завидной легкостью продолжал подниматься вверх по стволу дерева. Все его восемь ног оказались к месту.

Дор раздумывал, что лучше: две ноги или четыре. По зрелом размышлении он пришел к выводу, что лучше все-таки четыре. Ведь он не смог бы так шустро подняться на дерево.

Через минуту из листвы раздалось беспокойное щебетание Прыгуна.

– Трогать или нет молящихся богомолов, здесь, наверху?

– Охотиться на того, кто сидит? – переспросил Дор паутину.

– Это молитва, а не добыча. Богомолы молятся о добыче.

– Хорошо. Кто такой богомол?

– Жук, питающийся жуками. Крупнее любого паука.

– Понятно.

– Не твоего размера, – призывал Дор, надеясь, что Прыгун поймет.

Он стоял у подножия дерева и переживал. Естественно, не за богомолов, вдруг они опасны, как огнедышащий дракон? Он познакомился с огромным пауком совсем недавно, но все равно чувствовал определенную ответственность за Прыгуна. Ведь именно из-за него, Дора, Прыгун попал в эту передрягу. Если бы Прыгун не попал в мир гобелена вместе с Дором, то что случилось бы с мальчиком, когда тот совсем беззащитный оказался, лицом к лицу с бандой гоблинов? Вдвоем они могут противостоять опасности, но в одиночку – Дор даже подумать боялся о таком варианте. Он перед Прыгуном в неоплатном долгу, а приключения в гобелене уже начались!

Что-то надвинулось на Дора. Он в тревоге увернулся, пальцы в поисках меча стали шарить у бедра – и, естественно, ничего не обнаружили. Но тут он увидел, что надвинувшийся предмет омаровое дерево, спустившееся на веревке. За исключением этого, омаровые деревья не выглядели нитеобразными. Нет, этот экземпляр был крепко связан, беспомощен, клешни из зеленой листвы были крепко привязаны к телу из темной коры, голова-макушка, качаясь свисала вниз. Пленник огромного паука!

Дор почувствовал чуть ли не симпатию к омаровому дереву – тот все еще оставался живым и тщетно сопротивлялся. Но он помнил, как однажды залез на масляное дерево полакомиться маслом, а омаровое дерево больно щипалось. С тех пор он старался обходить такие деревья стороной, они слыли существами злобными. Противные красные щупальца тянулись к Дору.

В нескольких футах от земли повис второй омаровый ствол, за ним – третий. Тут подоспел и сам Прыгун.

– Остальное я съел, – прощебетал он. – Не такие сочные, как мухи, но тем не менее восхитительные. Этих я заготовил на будущее, про запас. Благодарю тебя, Дор-человек, за своевременную информацию.

– Да, – ответил Дор, используя лучшее слово, имевшееся у него в запасе для указания прямого положительного ответа.

Он радовался, что смог помочь, но этого было явно мало. Он должен вернуть Прыгуна в его родной мир.

Теперь пришла очередь Дору заняться поисками пищи. Он спросил паутину, но она обычно замечала движущиеся предметы, а Дор предпочитал сидячую пищу. Поэтому он обратился к камням, щепкам и вскоре обнаружил мамалыжное дерево с несколькими спелыми мучными плодами. Не бог весть сколько еды, но все-таки достаточно, чтобы подкрепить силы. Волшебные растения здесь все-таки встречались, просто они попадались реже и росли более скрытно, чем в его мире; их приходилось искать более тщательно.

День клонился к вечеру. Провести ночь на земле было бы опасно, могли появится гоблины или аналогичная пакость. Если бы Дор находился в своем времени, ему угрожали бы всяческие проказы да парочка неизвестных досадных явлений. Возможно, гоблинья банда обчистила местных чудовищ, не склонных к конкуренции.

– Отдых, – сказал Дор, указывая на заходящее солнце.

Прыгун понял.

– В темноте я здорово вижу, но темнота может быть опасна для Дора-человека. Деревья тоже опасны, там, кроме птиц, могут находиться и другие опасные существа, как я недавно понял. Одно напоминало птицу, но у него было человеческое лицо, и от этого существа дурно пахло…

– Гарпия, – закричал Дор. – Лицо и грудь женщины, тело птицы! Они просто ужасны!

Конечно, Прыгун вряд ли понял все, сказанное им, но зато ухватил тон.

– Тогда нам придется спать в воздухе, – пришел к заключению Прыгун. – Я привяжу тебя веревкой к ветке, и ты всю ночь будешь качаться в безопасности.

Дор не проявил оптимизма относительно данного предложения, но не смог ни достаточно четко возразить, ни предложить альтернативного решения. Оказаться спеленутым подобно ветвям омарового дерева…

Терзаясь сомнениями, чего совершенно не заметил паук, Дор позволил запеленать себя несколькими рядами ниток. Прыгун выделял рабочий материал из прядильных железок, которые располагались у него сзади. Он радостно и подробно описал свой процесс Дору, хотя последнему это было вовсе не интересно.

– Мой шелк – это жидкость, которая, как только вытягивается затвердевает в крепкую нить. С помощью шести прядильных устройств я свиваю нити в пряди нужного мне строения, крепости и качества. В твоем случае я использую простые нити для гамака и многократно свитую толстую веревку – канат для основного поддерживания. Теперь подожди секундочку, а я сделаю соединения.

Что оставалось Дору? Только ждать. Шелк действительно оказался чрезвычайно крепким материалом!

Прыгун появился откуда-то из воздуха. Не обращая внимания на удивление Дора, он продолжал щебетать объяснения.

– Мой драглайн – сторожевая нить. Я оставил его на месте, когда кончил ловить омаров. Мы, пауки, не смогли бы выжить без драглайнов. Они помогают нам держаться и не дают упасть. Иногда, когда я был молод, мои сородичи устраивали состязания, прыгая с высоких мест, и смотрели, кто сможет прыгнуть ближе к земле, не коснувшись ее…

Тут он исчез из виду, поднявшись куда-то вверх.

– Сородичи? – спросил Дор, главным образом для того, чтобы заставить паука вновь защебетать и так, определить его местонахождение.

– Мои родные братья и сестры, которые вылупились из мешочка с яйцами, – ответил Прыгун откуда-то сверху. – Нас, сбросивших первый панцирь и вышедших в огромный внешний мир, чтобы разбежаться и заботиться о себе самим несколько сотен. Разве у вас все происходит по-другому?

– Нет, – признался Дор. – Я единственный ребенок в семье.

– Прими мои соболезнования. Неужели какое-нибудь чудовище сожрало остальных до того, как они ушли?

– Да нет. Мои родители обо мне отлично заботятся, когда они дома.

– Твои производители вместе? Боюсь, я неправильно тебя понял.

– Ну, хорошо…

– Интригующее понятие, утверждающее отношения одной пары и их потомков после процесса деторождения. Возможно, я проверю свою супругу, когда вернусь домой, чтобы посмотреть, как она управляется с яйценосным мешком. Я не хочу, чтобы мои наследники вылупились из яиц преждевременно.

Потом Дора внезапно резко подняли вверх. Прыгун подвесил Дора в воздухе, как омара.

Однако, как ни странно, в воздухе оказалось очень удобно. Прыгун не связал его, но устроил так, что Дор держался не как заключенный.

Большая часть веревок была невидима, если не знать точно, куда смотреть. Паук действительно оказался мастером по этой части!

Оказалось так легко расслабиться в гамаке, отдохнуть – Дор чувствовал себя в полной безопасности. В тот же миг Прыгун скользнул вниз и завис рядом с ним. Так они и висели бок о бок, не нарушая ночной тишины, скрытые от всех и защищенные от нападения с земли и деревьев.

Дор вздрогнул и оцарапал голову. Что-то торопливо пробежало у него по волосам. Опять блоха, наверное, та же самая, что укусила его, когда он только попал сюда. Он подумал, не обратиться ли к пауку – тот уж точно знал, как ловить блох – но испугался, что в процессе ловли может погибнуть. Ведь клыки у Прыгуна были просто ужасные. И Дор решил управиться сам. В следующий раз, когда тварь снова укусит его…

Дора разбудил солнечный луч, добравшийся до него сквозь ветви дерева. Мальчик почувствовал себя неудобно, потому что не привык спать в вертикальном положении, но прекрасно понимал, что выбирать не приходится. Укушенная гоблином нога болела, правая рука, управлявшаяся с мечом, онемела, а желудок неудовлетворенно урчал. Но в общем тело имело вполне кондиционный вид; досаждали лишь ощущения.

Прыгун зашевелился. Он первым опустился вниз, чтобы убедиться, что там безопасно, и потом поднялся вверх и спустил Дора. Как только ноги Дора коснулись земли, огромный паук ловко шевельнул лапками, и паучья сеть упала. Дор освободился.

Тут, не сказать, чтобы внезапно, мальчик почувствовал настоятельный зов природы. И тут же помчался в ближайшие кусты справить нужду. Висеть в воздухе, конечно, дело хорошее, но все-таки в некоторых отношениях ограничивает. Дора интересовало, не смущали ли подобные проблемы настоящих героев. Во всяком случае, об интересующем его предмете никогда не упоминал ни в одном героическом сказании.

Прыгун что-то заверещал, обращаясь к Дору. Тот слушал, но ничего не мог понять. Что случилось с переводчиком?

Через минуту он выяснил, в чем же дело: большой паук удалил паутину-переводчика вместе с паутиной-гамаком. Ужасно. Тогда Дор нашел кусок шелковой паутины Прыгуна и пристроил у себя на плече.

– Переводи, – приказал он.

– …миссия, в то время как моя заключается просто в том, чтобы вернуться в нормальный мир, – говорил Прыгун. – Так что мне надлежит помочь тебе выполнить твою миссию, чтобы мы оба смогли вернуться.

– Точно, – согласился Дор.

– Очевидно, задействовано и волшебство. Некие чары перенесли меня сюда вместе с тобой – вот только тебе, очевидно, неизвестно, что это за чары. Поэтому для тебя это такой же странный аспект твоего мира. Ты находишься здесь, чтобы выполнить какую-то задачу, после чего ты освободишься от чар. Поэтому, если мы будем держаться вместе…

– Да, – согласился Дор.

Прыгун оказался на редкость умным пауком. Он, должно быть, ночью обдумал происходящее с ним, признав видимые изменения в своих размерах и Дорово незнание окружающего мира.

– А потому лучшее, что мы можем – это как можно быстрее сделать дело, – заключил Прыгун. – Если ты укажешь, куда надлежит отправиться…

– К Повелителю Зомби, – перебил его Дор.

Но, как всегда, куда идти – неизвестно. Ведь он все еще не знал, где искать Повелителя Зомби. Это привело к некоторой путанице в объяснении. Дор опросил некоторые местные предметы человеческого труда, но те ничего не знали о Повелителе Зомби, зато слышали о короле Ругна. Очевидно, этой дорогой проходил один из отрядов армии короля.

– Король Ругна! Конечно! – воскликнул Дор. – Он должен знать! Он должен знать все! Я поговорю с ним, и он подскажет мне, как найти Повелителя Зомби.

На том и порешили. Дор узнал общее направление от ландшафта, и они направились к Замку Ругна. Какой-то уголок подсознания Дора все еще хранил ошеломляющий факт, что события происходили в мире гобелена, сам гобелен висел в Замке Ругна, а им предстояло не один день провести в пути, чтобы достичь Замка. Мальчик верил: в этом должен быть смысл. Во всяком случае, столько, сколько смысла есть в волшебстве.

Дору предстояло идти через новые джунгли. Вернее, старые джунгли. Многие деревья поражали своими гигантскими размерами и обширной листвой, но волшебных среди них было крайне мало. Словно основное волшебство сосредоточилось в животном, а не в растительном мире. Здесь крутилось множество беспокойных насекомых, синих бутылочных мух. Их тельца-бутылочки отражали солнечные лучи, создавая чудесное свечение. Но все эти немногочисленные насекомые не подлетали близко к Прыгуну. Еще одно из преимуществ путешествия в обществе огромного паука.

– Нет! – внезапно закричал Дор. – Опасность! – Он ткнул пальцем. – Ты идешь к опутывающему дереву.

Прыгун остановился.

– Не понимаю, где опасность? Все, что я вижу – это куча лоз.

В нормальном маленьком мирке паука не встречались опутывающие деревья, это Дор прекрасно понимал. Опутывающие деревья, конечно, встречались и там, но вряд ли они досаждали такому крохотному созданию, как паучок. Ко всему прочему, Прыгун скорее всего прожил всю жизнь в гобеленовой комнате Замка Ругна, поэтому никогда не встречался с обычными опасностями джунглей, независимо от соотношения размеров. Хотя вообще паучок знал некоторые деревья, так как все-таки некоторое время провел вне помещения.

– Я сейчас покажу тебе, – сказал Дор.

Он поднял большую палку и швырнул в дерево. Щупальца опутывающего дерева схватили палку на лету и разорвали на мелкие кусочки.

– Я понял, что ты имел в виду, – с признательностью сказал признательно Прыгун. – Помню, в юности я как-то полз по листве такого вот дерева, но оно не обратило на меня никакого внимания. Теперь другой расклад, ведь у меня изменились размеры, я нахожусь в другом масштабе. Я ужасно рад, что подружился с тобой, хотя ты и представляешь для меня определенную тайну.

Да, вот это любезный комплимент. Дор с безопасного расстояния внимательно оглядел опутывающее дерево. Он опознал его слишком поздно, потому что оно отличалось от видов, которые он хорошо знал. Оно выглядело довольно грубо и более походило на обычное дерево с яркой светлой корой на ветвях-щупальцах, недоставало зеленого зерна и сладкого запаха духов внизу. Опутывающие деревья со временем стали более искушенными и утонченными, так как жертвы стали более осторожными. Для личности, настроенной на окончательный вариант, грубая первоначальная версия с трудом поддавалась определению. Следовало быть более осторожным, в гобеленовых джунглях оказалось меньше волшебства, но отсутствие последнего как раз представляло для путников гораздо большую опасность.

Они возобновили путешествие через джунгли. Страна Ксант представляла собой полуостров, на северо-западе соединявшийся с Манденией узким горным перешейком. Вероятно, новое тело Дора принадлежало жителю Мандении, который совсем недавно, преодолев перешеек, пришел в Ксант; может быть, именно поэтому он так легко угодил в ловушку, расставленную гоблинами. На то, чтобы приноровиться к опасностям, таившимся в просторах Ксанта, требовалось время, некоторым людям на изучение всех опасностей не хватало и целой жизни. Жители Мандении обладали скверными рефлексами и поэтому быстро погибали. Возможно, поэтому манденийцы вторгались Волнами; большим числом, так безопаснее.

Дор с пауком направились на юг, в самое сердце Ксанта, Замок Ругна. Как они перейдут Провал, разделяющий Ксант на две части, Дор даже представить не мог. В той жизни северные дикие районы не считались такими опасными, так как волшебства там теперь было гораздо меньше – или оно, скорее, было менее развито. Дор даже не предполагал, какие огромные опасности принесет путешествие через пустыню. Но в Стране Ксант имелась дорога для дураков, так что он не терял бдительности.

Замок Ругна. Дора интересовало, висит ли в замке на стене гобелен, изображавший – что? События, происходившие еще на восемьсот лет раньше? Или настоящее, включая самого его, направляющегося к Замку? Занятная мысль!

Прыгун остановился, подняв две передние ноги, которые вероятно, считались у него наиболее чувствительными к предметам. Ушей Дор у паука не заметил – может, он слышал с помощью ног?

– Что-то странное, – защебетал Прыгун.

Паук вырос, приученный к порядку к всяческим странностям этой страны, так что предмет действительно был особым. Дор взглянул. Перед ним стояло существо размером с маленького дракона, хотя и не совсем дракон. Но несомненно с драконьими приметами. Он имел неправильное извилистое тело, маленькие крылышки, которые, вероятно, не работали, когти, хвост и головку ящерицы, но у него отсутствовали страшные зубы, и он не изрыгал огонь, как настоящий дракон. Вообще-то он и не выглядел устрашающе.

– Думаю, можно обойти его, особой опасности нет, – сказал Дор.

На западе находился болотистый район со зловонными пузырями и рощей из блестящих зарослей ежевики, так что просто необходимо пройти мимо незнакомого существа.

– Мы вроде бы не ищем дополнительных трудностей, и он, возможно, тоже не хочет осложнений.

Прыгуну явно не хватало познаний, чтобы понять тонкости высказываний Дора, и он подал пример, сделав крюк вправо, чтобы обойти чудовище на безопасном расстоянии, но так, чтобы не слишком приближаться к зловонным пузырям.

Но чудовище вдруг вытянуло лапу, достаточно далеко, и блокировало продвижение Дора.

– Не пройдешь, – проскрипело оно. – Здесь моя территория, мои владения. Я правитель.

Да он еще и говорит.

– Мы пришли с миром, – сказал Дор, вспомнив взрослые правила поведения с подобного рода существами. – Позволь нам пройти, мы не хотим тебя беспокоить.

– Если вы пройдете, то, значит, одержите верх, – ответило чудовище. – Я – Джеримендер (Фальсификатор). Я господствую над любой отклоняющейся формой.

В своем времени Дор ничего не знал о таком виде. Должно быть, он просто вымер в процессе эволюции. Джеримендер – кто господствовал путем изменения формы, чтобы блокировать проход другим существам? Довольно странное определение успеха.

– Я не хочу навредить тебе, Джеримендер, – начал Дор, положив руку на рукоятку меча.

Ему казалось, что это движение напоминало почесывание плеча, он так хотел иметь более удобную сбрую для меча, хотя в данной ситуации это не имело никакого значения.

– Но мы должны пройти.

Тело Джеримендера комично менялось. Он сложил конечности и стоял теперь перед Дором в своем первоначальном виде.

– Не пройдешь. Я давно охраняю это место, независимо от потребностей или достоинств других.

Существо бросало прямой вызов. Дор испугался. В теле дюжего молодца находилась душа мальчика, да еще совсем не воинственного. Те гоблины, их ужасная смерть… только бы такое не повторилось снова!

– Тогда я пройду кругом.

Он отступил.

– Не пройдешь, – повторило чудовище. – Никто не обойдет меня даже по правилам! – И его шея изобразила нечто вроде серии прыжков, до тех пор, пока голова его не остановилась позади Дора. Теперь мальчик оказался в окружении.

Внезапный страх заставил его сделать нечто, не поддающееся определению. Дор выхватил меч с завидной скоростью, на какую оказалось способно тело воина, и ткнул им прямо туда, где находилось сердце чудовища.

– Прочь с дороги!

Вместо ответа левое крыло чудовища вытянулось и выгнулось, замыкая уродливый барьер вокруг Дора.

– Я окружил и изолировал тебя, – произнес Джеримендер. – У тебя слабеют силы, травянистые корни съежились, дыхание пропало. Твоя сила переходит ко мне.

И Дор почувствовал зловещую слабость, как будто его тело осушили, лишили необходимой жизненной стойкости. Испуганный такой ужасной угрозой, он ответил совершенно диким образом. Он изо всей силы вонзил меч в шею животного. Огромный меч легко прошел сквозь тело Джеримендера, словно сквозь мякоть ореха какао, разрубив чудовище надвое.

Но кровь почему-то не хлынула.

– Меня нельзя трогать, – рычал Джеримендер, раздвоенная голова образовала маленькие ножки, которые являлись как бы продолжением ушей. То есть уши превратились в конечности. – Я не должен быть разумным, я имею дар приспосабливаться. Я могу принимать любое обличие и появляться в любом числе. Я хозяин формы и числа. Я овладеваю любой территорией, какой только захочу, независимо от моего настоящего местоположения, и держу власть в своих руках.

Дор снова ударил, отделяя часть тела, но существо не умирало и не сдавалось. Дор разрубил его на множество совершенно бескровных кусков, и все они начинали образовывать новые формы, скапливаясь вокруг него. Рука превратилась в тело, пальцы принимали форму рук и ног, нога давала ростки новых ног и хвоста; первоначальный хвост стал головой.

– Я извилистый, я разделяюсь, я побеждаю, – кричала первая изначальная голова, в то время, как части закрывали ее.

– Помоги! Прыгун! – кричал Дор, полностью потеряв уверенность.

– Я здесь, друг, – прощебетал паук. – Убери меч в ножны, чтобы не попасть им в меня, и я помогу тебе.

Дор повиновался. Его трясло от страха и унижения. Вот он, находясь в теле героя, получает наставления, как себя вести.

Прыгун прыгнул, пролетев мимо Джеримендера, и приземлился рядом с Дором.

– Сейчас я его свяжу, – прощебетал паук. – Я свяжу их всех вместе, да так, что они не шелохнутся.

И Прыгун быстренько выделил много ярдов прочнейшего шелка. Он обвил петлей хвост Джеримендера, зацепив его в нескольких местах клейкой нитью. Потом сделал петлю вокруг следующего куска плоти, связав один с другим, так, что получилось нечто вроде тюка. Он работал чрезвычайно скоро и сноровисто, ловко используя все восемь ног, крепко запутывая чудовище. Он просто заставил Джеримендера принять первоначальную форму.

Едва куски сближались, они тотчас сливались, образуя одно существо. Все эти бесконечные ноги, руки, головы и хвосты стекались в одно целое. Но этим дело не закончилось.

– Я окружаю, я избираю, я побеждаю, – орал монстр, его хвост раздулся, заполняя собой свободное пространство как отдельный сегмент. Нити паутины не могли помешать ему; они-то оставались на месте, удерживая животное, но не могли остановить прущую во все стороны плоть. Единственное, что паук смог сделать, это расчистить для Дора часть территории; основной же талант чудовища остался незатронутым.

– Боюсь, что меня, подобно тебе, победят, – прощебетал Прыгун. – Пойдем, друг, позволь нам отступить и осмотреться.

И он обвязав Дора веревкой, прыгнул вертикально вверх футов на тридцать и зацепился за выступающую ветку самого обычного дерева.

Потом он спустился по веревке вниз и медленно поднял за собой Дора.

Джеримендер издал поистине страдальческий крик.

– Ах, они убегают от меня.

Он попытался схватить Дора за ноги.

Дор дернул ногой, увернувшись от когтей чудовища. Тогда монстр начал расти, чтобы поспеть за Дором, и попытался снова. Дор выхватил меч и со всей силы ударил по комично удлинившейся конечности. Отрубленная лапа Джеримендера упала на землю и быстренько срослась с остальным телом. Конечно, существу это не особенно вредило, но он не мог подняться высоко над землей без опоры.

– А-а-а-х! – закричал он в отчаянии. – Меня перехитрили!

– Мы только подпрыгнули над ним, – закричал Дор, поняв, в чем дело. – В тот момент, когда он блокировал нас, не зная законов движения, мы смогли пройти мимо без всяких этих законов. В тот момент, когда мы прошли, мы выиграли. Вот так ты победил Джеримендера!

Действительно, побежденное чудовище быстро уменьшилось и приняло первоначальную форму. Его сила существовала, пока оно соответствовало собственным возможностям. Согласно его определению.

– В этом мире такие странные пути.

Дор, соглашаясь, кивнул.

Прыгун опустил Дора вниз позади Джеримендера, и они продолжили свой путь. Теперь Дор знал, почему паук получил свое имя! Он никогда ранее не видел таких прекрасно прыгающих созданий. Он думал, что все пауки ткут паутину, но Прыгун этим не занимался, хотя, располагал шелковыми нитями, он определенно имел такую возможность. Дор наконец осознал, что не следует беспечно распределять существа по категориям, существовало множество вариаций.

Путешествуя по дорогам этой страны, они с каждым шагом становились мудрее, а продвигались гораздо быстрее. Странные животные осторожно относились к Прыгуну, который выглядел гораздо более опасным, чем в действительности, и казался совершенно чужим этому миру, на самом же деле был совсем своим. Только ужасно большим.

До наступления ночи они пересекли большую часть северного Ксанта, во всяком случае, так предполагал Дор. Они могли бы продвигаться быстрее, но им приходилось часто останавливаться, чтобы перекусить. Мальчик помнил, что предположительно где-то поблизости должна находиться роща-успокоительница – не самое хорошее место для ночлега, ведь там спящий мог и не проснуться. Поэтому они со всеми предосторожностями переночевали в стороне от рощи, в поле, в повиснув под одиноким омаровым деревом.

Дор напился водички из протекающего ручья, а Прыгун немножко полакомился крабами с ближайшего дерева.

На следующее утро они быстро прошли через рощу-успокоительницу, не останавливаясь на отдых. Дор чувствовал себя несколько вялым, но эти деревья еще не стали такими волшебными, как во времена Дора, и потому ему удалось побороть их влияние. Прыгун, не привыкший к такому воздействию, стал медлительным, но Дор понукал и подгонял его, до тех пор, пока они не вышли из рощи.

И вот наконец они оказались на краю Провала. Через тысячу шагов, здесь, в глубине, находилась самая живописная и огромная веха Ксанта.

– На картах в моего времени его нет, – сказал Дор, – потому что здесь приложило руку колдовство забывчивости. Но большая часть населения Замка Ругна постепенно приобрела иммунитет к такому роду воздействия, так что мы помним. Я не знаю, как перейти на другую сторону – разве что опуститься вниз, а потом подняться. Тебе это, в общем, не составило труда, я уверен, но я не смогу так ловко ни спуститься, ни подняться и вообще боюсь высоты.

В пути они беседовали, и Прыгун даже составил многосторонний словарик слов Дора. Во всяком случае, он мог понять основной смысл Доровой речи.

– Верю, мы сможем перейти расщелину, если надо, – прощебетал паук. – Существует, однако, определенный риск.

– Да, дракон Провала, – сказал Дор, припомнив.

– Опасность?

– Очень большая опасность, на дне расщелины. Дракон – вроде Джеримендера, только хуже. Зубастый.

– Мы можем перепрыгнуть?

– Дракон – зубы – просто опасно, – сказал в расстройстве Дор.

Он не мог вспомнить, изрыгал ли дракон пламя или горячий пар, но в любом случае не хотел рисковать. Ни одно разумное, а тем более сумасшедшее существо не захотело бы встретиться с драконом-великаном!

– Однако нам не нужно спускаться, – защебетал Прыгун. – Я предполагаю использовать воздушный шар.

– Воздушный шар?

– Переплыть ущелье по воздуху. Тут у меня чертеж. Я полагаю, самые подходящие условия – в середине дня, когда поднимается теплый воздух. Но все равно риск остается.

– Риск, – повторил Дор, ошеломленный новостью. – Перелететь с помощью шелка?

– Если воздушное течение изменится, или поднимется буря…

Чем дольше Дор обдумывал услышанное, тем меньше оно ему нравилось. Но выбора не было. Он не хотел ни спускаться в ущелье, ни обходить его. На выполнение миссии ему дана пара недель, два дня он уже использовал. Путь в обход ущелья займет оставшееся время. Ему просто необходимо вернуться в Замок Ругна как можно скорее.

– Я полагаю, лучше переправиться на воздушных шарах, – неохотно произнес он.

Прыгун стоял на краю Провала и выделял шелковые нити. Вместо того, чтобы прикреплять их к чему-нибудь, он позволил ветру играть ими. Вскоре вверху, словно волшебный змей, развевался целый моток нитей. Дор имел возможность видеть лишь несколько футов, дальше, вверху, на расстоянии, шелк становился невидимым и Дор, как ни старался, не мог разглядеть нити. Он не видел и не понимал, как они смогли бы перенести их через ущелье.

– Почти готово, – прощебетал Прыгун. – Дай-ка я прикреплю их к тебе, друг, пока они не утащили меня.

И действительно, огромный паук с трудом цеплялся за землю. Очевидно, невидимая нить обладала сильнейшей тягой.

– Пожалуйста, подойди.

Дор подошел ближе. Ловкими движениями передних лап паук сплел гамак для Дора. Сильнейший порыв ветра, и гамачок с мальчиком взлетел над Провалом.

От испуга Дор не мог ни вскрикнуть, ни шелохнуться, он только глядел в страшную пропасть. Он раскачивался на конце своей веревки, а змей плыл по воздуху, будто имел четкое направление. Дор подумал, что сейчас свалится прямиком в ущелье, но тут нити натянулись, и змей пошел вверх.

Стены ущелья уходили вниз под углом, образуя клиновидное основание. Солнце пробивалось с востока, отбрасывая неправильные тени на стенки ущелья. Но все равно ущелье казалось ужасно мрачным. Нет, не хотел бы он идти там, внизу.

Тут ветер стал ослабевать. Он медленно увлекал Дор на запад, вдоль пропасти. Но перелететь через нее все еще не удалось. Прыгун между тем сидел на краю Провала и сучил нити, чтобы переправится самому – на это, естественно, требовалось время, а расстояние между ними опасно увеличивалось. Что если они совсем потеряются?

Дор знал Прыгуна всего пару дней, но уже полностью зависел от огромного паука. И не просто потому, что Прыгун был существом компанейским, отлично боролся или умел прясть такой замечательный шелк и делать из него кучу полезных вещей – воздушные шары, например – нет, в основном из-за того, что Прыгун был взрослым. Ведь Дор, хотя и имел облик взрослого, сильного мужчины, чувствовал себя по-прежнему двенадцатилетним подростком. Он боялся остаться один и чувствовал себя неуверенно даже тогда, когда не имел на то достаточных оснований.

Прыгун, наоборот, хладнокровно оценивал каждую ситуацию и реагировал расчетливо и верно. Конечно, он мог и ошибаться, но никогда не бросил бы друга. От него веяло спокойной уверенностью, в которой так нуждался Дор. До этого момента мальчик не понимал, что для него значит паук, но теперь точно осознал, как ему необходимо его общество. Он просто должен иметь рядом того, кто его прекрасно понимает, того, кто всегда может прийти на помощь без всяких споров и пререканий. Кого-нибудь вроде Прыгуна.

Что-то укусило его в голову. Дор хлопнул по волосам. Черт бы побрал эту муху!

Ветер усилился. Дор плыл быстро и высоко. Опасения усилились. Ведь он мог упасть куда угодно, возможно, даже в Провал. Он мог упасть прямо в море, утонуть или попасть в зубы морским чудовищам. Или взлетать все выше и выше, до тех пор пока не умрет от истощения. А хуже всего, он мог приземлиться и в Мандении. И почему только Прыгун не предусмотрел такой возможности?

Вообще-то он знал ответ. Паук предупреждал об опасности. Дор решил рискнуть. И вот она, награда за такое решение.

В облаках появилось какое-то пятно. Жук не жук, не птица, не гарпия, не дракон – нет, оно оказалось значительно более крупным. Рух – это, должно быть, птица-рух, самое большое крылатое существо. Но когда оно приблизилось и Дор смог получше рассмотреть его, оказалось, что птица была все-таки поменьше, чем птица-рух, хотя и имела довольно внушительные размеры. Яркое, но совершенно безвкусное оперение – пятна красного, синего и желтого на крыльях, коричневый с белыми вкраплениями хвост и зеленое полосатое тело, причем полосы были разного оттенка. Белые круги вокруг глаз ярко выделялись на черной голове, а около серого клюва торчало два фиолетовых пера. Короче, сборная солянка.

Птица подплыла ближе, подозрительно поглядев одним глазом на Дора. Еще одна опасность, о которой он и не подумал: атака крылатых тварей. Он вцепился в меч, но сдержался, боясь, что перерубит шелковые нити и полетит прямехонько в пропасть. Ему повезло, что он не порвал нити, когда оборонялся от Джеримендера, но то существо было значительно меньше, нежели вновь прибывшая птичка. Но если он не защитит себя, пташка его сожрет. Она как будто бы не выглядела хищной: клюв имел неправильную форму. Скорее она походила на мусорщика. Но каким покажется ей сам Дор…

– Ур-ра! – крикнула птица.

И спикировала вперед, выставив огромную рукоподобную лапу и выхватив Дора из петли.

– Ур-ра, ур-ра! – и, мощно взмахнув крыльями, полетела на юг, прихватив с собой Дора.

Летели они в направлении, нужном Дору, но не тем составом и не тем способом. Добыча для чудовища, громкоголосой птицы! Сейчас он даже радовался тому, что Прыгуна рядом не оказалось, ведь паук вряд ли мог помочь ему избавиться от такого огромного существа и лишь стал бы еще одной жертвой. Вероятно, большая птица представляла опасность и для такого крупного паука!

Теперь, когда судьба ополчилась против него, Дор почему-то чувствовал себя не таким уж испуганным и потерянным, как всегда считал. Там, куда его тащила птица, вероятнее всего, ждала мучительная смерть, но он почему-то чувствовал облегчение оттого, что друг его избежал такой участи. Может, это первый знак, он растет? Как жаль, что он не завершит процесса взросления!

Конечно же, Прыгун застрянет в мире гобелена, если волшебство Дора не освободит его, если чары автоматически не вернут того, кто вовсе не принадлежит этому миру. Один живой паук и переваренные отходы – о, позвольте, так ведь слопать хотят не его собственное тело.

Может, возможен компромисс: его душа наполовину умерла, так что он мог бы вернуться в обличье зомби. Он бы блуждал вокруг мрачной деревни, рассказывая вампирские истории с Джонатаном!

– У-у-ра! – вновь заорала птица, спускаясь на огромное дерево, с раскидистой кроной. И сразу же приземлилась в очень большом гнезде, разместив Дора в центре.

Гнездо было просто невероятным. Его сделали из всяких мыслимых и немыслимых материалов: палочек, листьев, коры, змеиных шкур, морских водорослей, человеческой одежды, перьев и серебряной проволоки, (отец Дора как-то упоминал о серебряном дубе, росшем где-то в джунглях; наверное, птица нашла это дерево), драконьи зубы, окаменевший сэндвич с маслом, пучки волос из хвоста гарпии – гарпии, как известно, имели волосатые перья или перьевые волосы, – щупальца опутывающего дерева, кусочки разбитого стекла, нанизанные вместе, амулет, сделанный из гривы кентавра, несколько высохших червей и других не поддающихся определению вещей.

Но то, что находилось в гнезде, поражало воображение. Там лежали яйца – но яйца не принадлежали этой птице, так как они были всех цветов, размеров и форм. Круглые яйца, продолговатые, зеленые, фиолетовые, яйца в горошек, яйцо, размером с голову Дора, а другое, наоборот, с его мизинчик. По крайней мере, одно из них было замазано алебастром. Среди них лежали орехи, ягоды, винты. Здесь лежала мертвая рыба и живая яркая проволока, золотые ключи и книги в медных переплетах, шишки и рожки из-под мороженного. Там стояла мраморная статуя крылатого коня и лежали мраморные кусочки раздробленного рога единорога. Там были часы и три связанных ледяных кольца. Испачканный солнечный луч и отполированный помет оборотня. Пять таблеток. И Дор.

– У-у-ра! – ликующе закричала птица, хлопая крыльями, да так, что все эти листья, бумажки, перья закрутились в маленьком водовороте. Потом опустились.

Очевидно, птица коллекционировала всякую всячину. Неужели он оказался первым живым человеком в коллекции? Такого он прежде не видел. Или других она сожрала? Да нет, человеческих костей поблизости вроде бы не было видно, ничего такого, что вообще говорило бы о кровожадности; но птица могла переварить кости вместе с плотью. Может быть, он стал достойным экспонатом в качестве летающего человека; необычная птичка.

Дор пролез к ближайшему краю гнезда и выглянул. Но увидел лишь ветви и листву. Он был уверен, что находится высоко на дереве, и потому прыжок вниз обернется самоубийством. Может ли он спуститься? Ветвь, на которой размещалось гнездо, была круглой, с гладкой корой, и влажной. Она разветвлялась у основания гнезда, удерживая огромное сооружение. Дор точно знал, что вывалится при первой же попытке. Вообще-то он был плохим альпинистом.

Он знал, что должен как можно скорее принять решение и что-то сделать до того, как птица вернется, но чувствовал себя совершенно парализованным и не способным сделать что-то позитивное. Прыгнуть вниз значит разбиться и умереть, подняться наверх значит разбиться и умереть; остаться в гнезде – быть съеденным?

– Я не знаю, что же делать, – закричал он со слезами в голосе.

– Проще простого, – ответила статуя. – Сделай веревку из кусков гнезда Хураха и спускайся вниз.

– Только не из меня, – запротестовало гнездо.

Дор схватил кусок веревки и выдернул из гнезда. Он легко вылез. Тогда он потянул за более длинный кусок и быстро вытащил его.

Дор решил использовать старые тряпки и одежду, что тоже не составляло труда. Он схватился за серебряную проволоку, но она оказалась слишком тонкой.

– Ты правильно говорило, гнездо, – сказал он. – Только не из твоего материала. – Он оглянулся, однако решил не расстраиваться. – Есть еще какие-нибудь мнения?

– Я – волшебное кольцо, – выступило золотое кольцо. – Надень меня и загадай желание, причем любое. Я всесильно.

Ну, чем все это закончится? Он не мог себе позволить долго выбирать. Дор надел колечко на мизинец.

– Я желаю оказаться на земле, в безопасности.

Но ничего не случилось.

– Кольцо врет, – прокомментировал помет оборотня.

– Нет! – закричало кольцо. – Просто требуется немного времени. Немножко терпения. Верь мне. И ко всему прочему, я давно не практикую.

В ответ на эту маленькую отчаянную речь загрохотал издевательский смех, издаваемый предметами человеческого труда, населявшими гнездо Хураха. Дор расчистил себе местечко и улегся, пытаясь сосредоточиться. Но голова его совершенно не работала.

Тут через край гнезда свесилась волосатая нога, за ней другая, и на него уставилась пара огромных зеленых глаз в сопровождении набора маленьких глазок.

– Прыгун! – восхищенно закричал Дор. – Как ты нашел меня?

– А мне и не требовалось тебя искать, – защебетал паук, переваливаясь через край очаровательным брюшком.

Его пестрая мохнатая мордочка еще никогда не выглядела так замечательно!

– Как обычно, я прикрепил свой драглайн к тебе. Когда Хурах схватил тебя, меня потянуло за тобой, правда, на изрядном расстоянии. Осмелюсь сказать, фактически я был невидим. Я повис на дереве, потом по нити нашел тебя.

– Вот здорово! А я так боялся, что никогда тебя не увижу!

– Ты, наверное, забыл, что мне просто необходимо твое волшебство, чтобы вернуться домой.

Конечно же, их диалог не был столь краток, потому что Прыгун еще не знал достаточно человеческих слов, но смысл имел именно такой.

– А теперь мы покинем это место?

– Да.

Прыгун присоединил новую веревку к Дору и подготовил все, чтобы спустить Дора вниз сквозь листву. Но тут они услышали звук крыльев птицы. Хурах возвращался!

Прыгун пулей вылетел из гнезда и исчез внизу. Дор было забеспокоился, но потом вспомнил, что ни один паук еще не разбивался, драглайн всегда защищал. Дор тоже мог спрыгнуть за ним, но ему не доставало уверенности, что его собственный драглайн должным образом закреплен. Приближение Хураха стало слышным, когда Прыгун, увидя его, прервал процесс спуска.

Или, возможно, безжалостно напомнил себе Дор, он просто-напросто испугался сделать то, что обязан был сделать вовремя.

Тут показалось попугайское оперение Хураха. Птица накрыла все гнездо. Что-то упало.

– У-у-ра!

И птица вновь улетела – вероятно, на поиски нового экспоната для своей коллекции.

Предмет зашевелился. Оно вытянуло вперед члены, шевеля длинными волосами. Оно выпрямилось и село.

Дор изумленно смотрел.

Перед ним сидела женщина. Молоденькая, очень хорошенькая девушка, здорово напоминавшая горничную.

Глава 4.

Чудовища

Как только огромная птица исчезла из виду из-за противоположной стенки гнезда вылез Прыгун. Девушка заметила его и вскрикнула. Она отбросила назад волосы и топнула ножкой. Это была на редкость здоровая девушка с пронзительным голосом, чудесными белокурыми волосами и поистине великолепными ногами.

– Все отлично! – закричал Дор; правда, он сам не понял, к чему относился его крик – то ли к их положению здесь (тогда его с трудом можно назвать хорошим), то ли к ее ногам (они были более, чем хорошие). И его тело отлично приметило эти замечательные ножки!

– Он друг! Не зови Хураха назад!

Головка девушки резко дернулась, и она повернулась к нему. Она смотрела так же испуганно, как когда-то, впервые увидев этого огромного паука, смотрел Дор.

– Кто ты? Что ты делаешь?

– Я Дор, – просто ответил он. Может быть, однажды и он узнает, как по всем правилам представляться даме. – Паук – мой товарищ.

Она недоверчиво наблюдала за Прыгуном.

– О-о, какой страшный! Никогда раньше не видала подобного чудовища. Уж лучше бы меня сожрала та птица. По крайней мере, знакомо.

– Прыгун никакой не страшный. И он не ест людей. Они не настолько вкусны.

Она снова резко повернулась и взглянула ему в лицо. Золотые волосы взметнулись, закручиваясь и переливаясь. Она казалась странно знакомой. Но в то же время Дор точно знал, что никогда не видел ее прежде, ведь здесь, в прошлом он еще не встречал ни одной женщины.

– А откуда он это знает?

– На нас напала банда гоблинов. Вот он одного и попробовал.

– Гоблины! Да они не настоящие. Конечно, они невкусные!

– А ты откуда знаешь? – спросил Дор, воспользовавшись ее манерой расспрашивать.

– Ну, вполне естественно, что такая красивая девушка гораздо вкуснее старого страшного гоблина!

Дору показалась несколько странной подобная логика. Вообще-то он бы с большим удовольствием поцеловал ее, а не гоблина.

Интересно, почему ему в голову пришла подобная мысль?

– Ничего не понимаю в вашем глупом разговоре, – вступил Прыгун. – Но я пришел к заключению, что женщина твоей породы мне не доверяет.

– Попал в яблочко, чудовище, – согласилась она.

– Ну, ты малость не так себя ведешь, – сказал Дор. – Ты вот для нее такой же странный и необычный, как она для тебя.

Прыгун казался потрясенным до глубины души.

– Но не настолько же!

– Ну, может, я преувеличил.

– Дипломатия или правда?

– Да оно еще и говорит! – воскликнула девушка. – Только почему-то голос доносится с твоего плеча.

– Ну, трудно объяснить…

– Тем не менее, – влез Прыгун, – нам надо как можно скорее покинуть гнездо.

– Почему его голос идет с твоего плеча? – не унималась девушка. Очевидно, она была очень любопытна.

– Там у меня помещается паутина-переводчик, – объяснил Дор. – Прыгун объясняется щебетанием. Ты можешь поздороваться с ним!

– Ух.

Она наклонилась вперед, сознательно давая возможность Дору взглянуть на роскошную грудь.

Ошеломленный, он стоял, словно каменный.

– Эй, привет, Прыгун-чудовище, – сказала она паутине.

– Здорово! – сказала паутина. – Попробовать прочность этого…

– Ты не должна разговаривать с паутиной, – быстро заговорил Дор, хотя ему не хотелось раскрывать ей глаза. Ведь тогда она больше не наклонится к нему. Где-то на задворках ума у Дора мелькнула мысль: почему это паутина так заботится отличать особенности внешнего вида, если она несомненно не интересуется пауками.

– …желтого шелка, – закончила паутина, а мысль о виновности у Дора прогрессировала. Ну, конечно. Пауки всегда интересовались шелком, а цветной шелк, вероятно, был ему в новинку.

– Это волосы, а не шелк, – буркнул Дор.

Потом, погромче, девушке:

– Прыгун понимает тебя и без паутины.

– Уходить из гнезда… – защебетал Прыгун.

– Да! Ты можешь сделать еще одну веревку, для нее?

– Сейчас.

Прыгун направился к девушке.

– А-а-а! – пронзительно закричала она, тряхнув волосами. – Волосатое чудовище хочет сожрать меня!

– Успокойся, – огрызнулся Дор, теряя терпение, несмотря на впечатление, которое она произвела. Или его тело имело исключительное влечение, или он растерял опыт всей своей прежней жизни. – Ты приведешь сюда Хураха.

Она нехотя успокоилась.

– Все равно не позволю твари приблизиться.

Она бы могла сказать это и самому пауку, но не хотела сотрудничать. Наверное, она была такой же юной, как и Дор.

– Я не могу стащить тебя вниз, – объяснил он ей. – Мне ведь только… – тут он замолчал. Не мог же он, имеющий тело цветущего мужчины, объяснить, что ему только 12 лет! – Ну, может, и смогу. Прыгун, а твоя веревка выдержит нас двоих?

– Несомненно. Я делаю только очень крепкую веревку, – прощебетал паук, поглощенный работой.

Через минуту он изготовил из очень крепкой веревки новую сбрую для Дора.

А в это время девушка с истинно женским любопытством, исследовала гнездо.

– Ого, драгоценности! – радостно воскликнула она и захлопала в ладоши.

– И какие? – спросил Дор, соображая, нельзя ли будет впоследствии использовать эти драгоценности, чтобы купить за них еду или ночлег. В Ксанте драгоценности не ценились столь высоко, как в Мандении, но все равно многим они очень нравились.

– Мы искусственные жемчужины, – раздалось несколько тоненьких голосков. – Изящные и хорошо воспитанные, с ниткой, ведем свое начало от императора всех устриц. Среди прочих драгоценных камней мы аристократы.

– Ой, я возьму тебя! – закричала девушка, несказанно удивившись их речи.

Она схватила жемчуг и засунула в карман.

Тут они услышали шум, производимый возвращающимся Хурахом. Дор обхватил девушку за тонкую гибкую талию и, совершенно не напрягаясь, приподнял ее; что за сила таилась в его великолепном теле! А может, это она слишком мало весила? Она казалась легкой, словно перышко, хотя и имела вполне соблазнительное тело. Наверно, все хорошенькие девушки обладают особым волшебным талантом имея пухленькую фигуру весить ничтожно мало.

Он перелез через стенку гнезда, полностью доверяя прочности веревки Прыгуна на разрыв. Девушка вскрикнула, дернула ногой и тряхнула волосами прямо ему в лицо.

– Спокойно, – сказал он, выглядывая из золотой копны и держа девушку еще крепче, чтобы она не вырвалась и не упала. Он чувствовал себя настоящим героем. Веревка сильно натянулась. Она оказалась очень упругой, словно резиновая лента, сделанная из сока каучукового дерева. Их подбросило почти до гнезда. Девушка зашевелилась, тесно прижалась к нему, вся такая мягкая и загадочная, и Дор очень захотелось разгадать эту загадку. Но в данный момент он не имел возможности исследовать интересующий его предмет.

Как только они обрели равновесие, Прыгун тоже стал спускаться, чтобы присоединиться к ним. Он не дергался и не подпрыгивал; он планировал, стараясь держаться рядом, для чего при спуске управлял своей веревкой.

– Я должен был установить блок, – защебетал он. – Мой вес будет уравновешиваться вашим, но, кажется, ваш общий вес больше, чем я ожидал. Но я, регулируя трение, могу спускать вас медленнее.

Дор ничего не понял. Но если волшебство под названием трение безопасно спустит их, тогда все отлично. Все трое спускались по правилам, но не очень быстро, и это было удовлетворительно. Казалось, ветви огромного дерева никогда не закончатся, их широкие листья закрывали троицу от гнезда.

Тут их накрыла тень. Это кружилась птица Хурах, разыскивая исчезнувшие экспонаты. Еще секунда, и она обнаружит беглецов, потому что их хорошо освещали солнечные лучи.

Дор попытался вытащить меч правой рукой, но это оказалось ему не под силу, так как левой он поддерживал девушку. Она оказалась не такой уж легкой. И в то же время он боялся, что, доставая меч из ножен, может перерубить веревку.

– Замри! – заверещал Прыгун. – Неподвижную цель очень трудно найти.

Дор сдался и прекратил попытки вытащить меч. Но замереть они не могли. Ведь Дор и девушка вместе весили довольно много; они снижались, в то время как паук поднимался, буксируемый волшебством блока. Прыгун всеми лапами вцепился в ветку, что-то сделал и помчался к стволу дерева. Дор и девушка не упали. Дор понял, что Прыгун привязал веревку к ветке, снова используя действие блока.

А Дор и перепуганная девушка остались болтаться на веревке, словно приманка для Хураха. Девушка извивалась, трясла золотым водопадом волос и бесполезно лягалась. Левая рука Дора, несмотря на солидные мускулы, изрядно устала. Достаточно скоро он понял, что лучше бы ему спускаться одному. Временами девушка была просто несносной.

Хурах заметил движение.

– Ху-у-рах! – закричала птица и ринулась вниз.

Внезапно со стороны дерева на них бросилось что-то зеленое и серо-коричневое. Да еще с усатой мордой. Девушка пронзительно закричала, выбросив вперед руки, при этом крепко стукнув Дора по носу кулаком. Тот чуть не уронил девицу. Но нечто волосатое уже вошло в соприкосновение с ними, оно мигом оттолкнуло их в сторону и, раскачивало до тех пор, пока они не очутились на заросшей листвой ветке. Пикирующий Хурах потерял добычу из виду и с размаху ткнулся клювом в ствол дерева.

– Я попытаюсь отвлечь его, – защебетал Прыгун; ибо спасти их пытался конечно же он и никто другой. Просто Дор с девушкой увидели его замечательный живописный живот, так похожий на лицо.

– Я затащил вас на ветку. Сидите тихо, если вы будете кричать и дергаться, птица может заметить вас.

Вот это повезло! Девица разинула рот и собралась вновь завизжать, но Дор огромной грубой ручищей закрыл ей рот.

– Тихо!

– У-у-т-т-т, – только и смогла промычать она, выглядывая из-за ладони, причем один глаз злобно смотрел на Дора, а во втором застыл ужас. Он надеялся, что она не станет говорить то, чего обычно женщины не говорят. Он боялся, что любое ее слово повредит первому впечатлению.

– Вот если бы ты согласилась спускаться на собственной веревке одна, мы бы не попали в такую передрягу, – бросил Дор через плечо. Но прекрасно знал, что упреки его не вполне справедливы. Ведь Хурах вернулся так неожиданно.

– Иди сюда и поймай меня, перьевые мозги, – защебетал Прыгун с другой ветки. Конечно, перевод шел с плеча Дора. Но паук еще и помахал передними ногами, что привлекло внимание птицы. Хурах устремился к той ветви, и паук, горячо защебетав, перепрыгнул футов на двадцать на другую. Дор знал, огромная птица не понимает слов Прыгуна, но тон был совершенно недвусмысленным.

И вообще, почему бы птице не понимать язык пауков? Ведь два этих вида контактируют достаточно часто. Что иллюстрировала и удивительная смелость, проявленная Прыгуном, хотя больше всего паук боялся птиц. Чтобы спасти своего друга и чужестранца, паук заманивал свою личную кошмарную угрозу.

– Ты можешь сделать что-нибудь получше, клювоголовый, – снова защебетал Прыгун. И снова прыгнул, как только птица круто развернулась в воздухе. Для такой крупной птицы Хурах оказался достаточно проворным.

После нескольких таких пассажей птица наконец, поняла, что паук слишком быстр, чтобы поймать его. С тем же успехом, как и переводы паучьих оскорблений проходили мимо очаровательных ушей девицы, Хурах оглянулся, ища другую жертву. К счастью, в тот момент они сидели молча и не двигались.

Дор, пытаясь освободить затекшую левую руку, ослабил хватку. Девушка слегка соскользнула вниз и ударилась грудью. Задыхаясь, она вскрикнула, чем страшно испугала Дора.

О, только не это! Стараясь удержаться на ветке, Дор открыл ей рот. Непростительная ошибка!

Хурах сразу же полетел на крик, прямо к ним. Паук в это время находился позади и не мог помешать атаке. Хурах знал, что отыскав их, получит легкую добычу.

Вдохновившись от отчаяния, Дор вцепился правой рукой в одежду девушки, ища ее карманы. Она была одета в эффектное платье, довольно короткое, выше колен, с низким лифом, но прикрытое фартучком.

Она вскрикнула, как будто на нее напали – в данном случае не так уж и неразумно, – но Дор продолжал свое дело, пока не нашел то, что искал: те самые жемчужины, которые девушка подобрала в гнезде.

– Где твоя любимая мозоль? – спросил он, бросая первую жемчужину в воздух.

– Я не делаю любимых мозолей, – возразила жемчужина. – Но я ненавижу людей, бросающих меня с ветки. – Она пропала из поля зрения, и Курах, следуя на звук голоса, последовал за ней вниз.

Прыгун прыгнул к ним.

– Великолепный приемчик! – защебетал он. – Брось следующую, а спущу вас на землю.

– Отлично! – согласился Дор и повернулся к девушке. – И не ори, – предупредил он девицу. Та приготовилась закричать. – Не то защекочу, – пригрозил он.

Ей хватило такой угрозы. Она смиренно позволила спустить себя. Она даже сама вытащила жемчужину из нагрудного кармана фартука и отдала ее Дору. На подобное сотрудничество он даже и не надеялся.

– На что жалуемся, – спросил он жемчужину и бросил ее в сторону.

– Ненавижу некультурных людей, которые не могут оценить культурных жемчужин.

Они услышали громкое «Ху-у-рах» там, куда полетела жемчужина. Птица определенно ценила культурные жемчужины.

Пока они достигли земли, им пришлось разбросать все жемчужины, но зато они оказались вне опасности. Птицы рядом не было. Дор на всякий случай подобрал несколько палок, чтобы обороняться, если Хурах нападет снова, и они пустились в путь.

– Вот видишь! – закричало кольцо на пальце Дора. – Я выполнило твое желание! Ты на земле, в безопасности!

– Не подлежит сомнению, – согласился Дор. Но остался при своем мнении.

Дор предполагал, что теперь они основательно приблизились к Замку Ругна, поскольку птица Хурах тащила их в нужном направлении, но день клонился к закату, а ему очень не хотелось угодить в следующую ловушку. Поэтому путники поужинали, обнаружив зефирные кусты, ананас и несколько замороженных чайных листьев. Прыгун попробовал кусочек ананаса, но заявил, что предпочитает ракообразных. Девушка наконец стала смотреть на паука как на компаньона и даже позволила Прыгуну устроить ей гамак для ночлега. Она призналась, что ужасно боится всяких жуков-пауков на земле, а теперь еще и птиц на деревьях.

Так что вся троица с удобствами переночевала в подвешенном состоянии на безопасном расстоянии от хищников и сверху и снизу. Они наилучшим образом используют паучьи достижения, так решил Дор.

Прыгун хранил молчание – наверняка крепко заснул после переживаний минувшего дня. Но Дор и девушка вполголоса переговаривались, стараясь не привлечь внимания врагов.

– Откуда ты пришел? – спросила она. – И куда направляешься?

Дор отвечал по возможности кратко, умолчав о таких деталях, как его возраст и отношения между их мирами. Он просто рассказал ей, что пришел из чужой земли, вроде этой, но расположенной ужасно далеко, и ищет Повелителя Зомби, который может помочь ему получить эликсир для его друга. Он также разъяснил, что Прыгун пришел из той же страны и является его верным другом.

– И кроме всего прочего, без Прыгуна мы бы никогда не выбрались из гнезда.

Ее история оказалась столь же проста.

– Я девушка, мне почти семнадцать, я из Западного Форта, с очень красивого побережья, где растут глазастые тыквы, пошла счастья искать. Но когда я пересекала высокую гряду, чтобы избежать встречи с тигровыми ландышами – ты ведь знаешь, они особенно любят молодых красоток, эти ландыши из долины – птица Хурах схватила меня, хотя я и отбивалась, как только может отбиваться девушка. Ну, а остальное ты знаешь.

– Мы можем помочь тебе попасть в Замок Ругна, потому что тоже направляемся туда, – заметил Дор.

Вероятно, это нельзя было считать особым совпадением, так как Замок стал общественным и волшебным центром Ксанта; без сомнений, каждый направлялся в Замок Ругна.

Она мило захлопала в ладоши и зашевелилась в гамаке, сказав:

– Неужели? Просто замечательно!

Дору также было приятно. Очаровательная компания!

– Но что ты собираешься делать в Замке Ругна? – спросил он.

– Хочу устроиться там горничной, и случайно повстречать красивого придворного, который полюбит меня и увезет оттуда. Потом я буду счастливо жить в красивом доме, хотя я рассчитывала только на жизнь горничной.

Дор, даже будучи так юн, понимал, что это упрощенное самолюбие. С чего бы придворному жениться на простой горничной? Но у него хватило такта не бить по ее самолюбию. Вместо этого он вспомнил вопрос, который пропустил раньше, потому что именно этот вопрос позволил бы иначе взглянуть на другие черты ее характера. То, как она увертывалась, извивалась, лягалась, кидалась столь свободно.

– Как тебя зовут?

– О.

Она очень мелодично рассмеялась, извиваясь и откидывая волосы.

– Разве я тебе не сказала? Я девица Милли.

Дор висел, совершенно ошеломленный. Ну, конечно же! Он должен был узнать ее. На двенадцать… восемьсот двенадцать лет моложе! Такая, какой она была до того, как он с ней познакомился: молодая, неопытная, полная надежд и, ко всему прочему, еще и невинная.

Лишенная всего жестоким опытом восьми столетий жизни в шкуре привидения, наивная остроумная девочка едва ли была старше, чем он сам.

Едва ли старше? На пять лет старше, но какая это была разница! Каждым дюймом упругого, жизнерадостного тела она была настоящей женщиной, в то время как он все еще оставался мальчиком.

– Хочу быть мужчиной, – прошептал Дор.

– Сделано! – закричало кольцо. – Сейчас я объявлю тебя мужчиной.

– Что? – нежно спросила Милли.

Конечно же, она его не узнала. Не только потому, что он находился не в своем собственном теле, он вообще не мог существовать восемьсот лет назад.

– О, я только пожелал…

– Да? – с готовностью спросило кольцо.

Дор стукнул себя по голове.

– Мне бы избавиться от этой проклятой блохи, которая так мне досаждает, и хоть немножко поспать.

– Подожди! – протестовало кольцо. – Я могу сделать что-нибудь одно, а ты просишь сразу две вещи одновременно!

– Я хочу спать, – сказал Дор.

Наконец он заснул. Ему снилось, что он стоит около огромных, причудливо и ярко украшенных кустов с жевательной резинкой и страшно хочет есть, но какое-то волшебное заклятие не дает ему утолить голод, оно, вероятно, охраняет фрукты. Нет, он просто не знает, как сорвать плод без заклятия. Получалось, что куст находится в ярде от чужого дома, и Дор не был уверен, что вообще имеет право сорвать плод. Куст был высокий, со зрелыми плодами, болтавшимися на обычном расстоянии от земли. Но и Дор стоял на волшебных ходулях, очень высоких и крепких, так что легко мог сорвать любой плод. Если бы только посмел. Если только должен.

В детстве Дор не очень любил эти плоды. Он наблюдал, как другие восхищаются ими, но не понимал, почему. И вот сейчас он просто страстно желал их, и такая перемена в нем была подозрительна.

Дор проснулся от какой-то суматохи. Прыгун висел около него, все его глаза внимательно глядели на Дора.

– Ты в порядке, друг Дор-человек? – защебетал паук.

– Я… мне приснился кошмар, – неопределенно ответил Дор.

– Это болезнь?

– Существуют волшебные кони, полупризраки, которые, пугая, гонят людей в ночь, – объяснил Дор. – Поэтому когда кто-нибудь переживает ночью какую-то борьбу, он называет это ночным кошмаром.

– Ага, фигурально, – согласился Прыгун, поняв, в чем суть. – Ты мечтал о такой лошади. О кобылке – женщине.

– Да. А… лошади другого колера. Я… Я хочу оседлать кобылку, и очень хочу, но не уверен, что смогу остаться на золотой горе – да, нет, я и сам не знаю, что хочу сказать.

Прыгун соображал.

– Пожалуйста, не обижайся, друг. Я еще не достаточно понимаю твой язык и твою породу. Ты, верно, юноша? Молодой субъект?

– Да? – ответил глухо Дор.

Кажется, паук уловил в нем самую главную черту.

– Твой возраст ниже возраста вступления в брак?

– Да.

– И вот эта спящая особь твоего рода, с золотым шелком – она зрелая?

– Я… да.

– Полагаю, твоя проблема естественна. Тебе следует только подождать, пока ты станешь зрелым, потом ты не будешь страдать.

– Но предположим, она – она принадлежит другому?

– Но в таких вещах не может существовать собственника, – заверил его Прыгун. – Она укажет тебе, считает ли тебя подходящим.

– Подходящим для чего?

Прыгун отчаянно защебетал.

– Что станет видимым при подходящих обстоятельствах.

– Ты говоришь, как король Трент! – обвиняюще произнес Дор.

– Кто, как я предполагаю, является зрелым самцом вашей породы – возможно, зрелого возраста.

В яблочко. Несмотря на некоторую растерянность и смущение, Дор даже был рад иметь рядом такое мудрое существо. Внешний вид значения не имел.

Милли зашевелилась, и Дору безумно захотелось еще говорить на эту тему. Вообще-то подошло время встать, поесть и продолжить путь к Замку Ругна.

Дор получил информацию о том, как пройти к Замку, у местных камней и палок, и они отправились в путь. Но тут они столкнулись с большой рекой. Дор что-то не помнил такой реки в своем времени, но, безусловно, за восемьсот лет русло ее могло переместиться, да и шагая заколдованными тропинками, он вообще мог ее не заметить. Вода достаточно подробно ответила на вопрос Дора: Замок лежал на другой стороне, а через реку не было удобной переправы.

– Я хочу найти хороший способ перейти реку, – сказал Дор.

– Сейчас подумаю, – ответило с пальца его кольцо. – Только дай мне немного времени. Я помогло тебе заснуть прошлой ночью, разве нет? Ты проявил тогда терпение, знаешь, да?

– Знаю, – слегка улыбнувшись, произнес Дор.

– В конце концов…

– Я мог бы перенести нас с помощью воздушного шара, – предложил Прыгун.

– Последний раз, когда мы переправлялись на воздушном шаре, нас сцапал Хурах, – ответил Дор. – А если бы он не схватил, то, вероятно, отнесло бы далеко от Замка, неизвестно куда. Не хочу снова рисковать.

– Да, путешествие на воздушном шаре зависит от силы и направления ветра, – согласился паук. – Я собирался закрепить якорь на земле так, чтобы нас не отнесло слишком далеко. Мы бы всегда могли вернуться к месту старта в случае необходимости, но признаю, я не рассчитывал на появление огромной птицы. Я почему-то подумал, что на пути нам не встретятся большие животные – вспоминаю и чувствую себя полнейшим дураком. Я согласен: путешествие на воздушном шаре лучший выход из критического состояния.

– У нас принято использовать лодки для того, чтобы переплыть реку, – вставила Милли. – С применением чар для отпугивания водяных чудовищ.

– А ты знаешь, как сделать лодку? – прощебетал Прыгун.

Вопрос был адресован Милли, но паутина на плече у Дора перевела, как обращение ко всем. Неодушевленные предметы стремились стать более любезными, когда сотрудничали с ним продолжительное время.

– Нет, – ответила девушка. – Я ведь девушка.

А разве девушки не делают ничего полезного? Может быть, она просто имела в виду, что не занимается физическим трудом.

– Ты знаешь чары против водяных чудовищ? – спросил ее Дор.

– Нет, их знает наш местный чародей, он их и применяет. Таков его талант.

Дор обменялся взглядом сразу с несколькими глазами Прыгуна. Девушка действительно была прехорошенькой, но помощи от нее вряд ли дождешься.

– Я думаю, твой меч малость приведет в чувство водяных хищников, – защебетал Прыгун. – Я могу поймать их за конечности шелковой петлей и для удобства подтащить к твоему острому мечу.

Дору совсем не улыбалась перспектива сражения с водяными чудовищами, но он признавал, что план паука вполне осуществим.

– Все есть, кроме лодки. Нам нужна лодка, – сказал он с видимым облегчением.

– Думаю, я сумею сделать из шелка судно, – защебетал Прыгун. – Собственно, иногда я могу гулять по воде, если поверхность совсем спокойная. Я мог бы отбуксировать лодку через реку.

– Почему бы нам просто не перейти, держась за твою веревку? – спросила Милли. – Тогда ты мог бы просто тянуть нас через реку, как ты втягивал нас на дерево прошлой ночью.

– Великолепное намерение, – согласился паук. – Если бы я смог перейти через реку, не привлекая внимания…

– Может быть, мы смогли бы отвлечь внимание, – предположил Дор, – так, что нас не заметили бы.

Они обсудили детали и продолжили путь. Потом собрали множество палок и камней, которые, как говорил Дор, помогут отвлечь внимание, и нашли нескольких жуков-вонючек, которые, как они надеялись, послужили бы им другим средством отвлечения. Зловонные жуки, если их брать нежно, пахли значительно слабее, но если их обидеть – тогда держись, воняли они невообразимо. Прыгун изготовил несколько толстых шелковых веревок, привязав одну к свесившемуся над водой дереву и оставив другие людям для использования в качестве…

Когда все было готово, Прыгун пошел через реку. Его восемь лап оставляли в воде лунки, но все-таки он не проваливался полностью; он вообще оказался вполне быстроходным, даже передвигаясь по воде.

Но скоро вода позади него зарябила. На поверхность вылезла огромная страшная морда: змеевидное речное чудовище. Они могли видеть только часть головы, но эта часть была огромной. Не могли бы уцелеть ни лодка, ни Прыгун. Монстр был из тех чудовищ, которых обычно использовали для охраны замковых рвов.

– Эй, носатый мордоворот! – закричал Дор.

Он видел, как оттопыренное ухо на голове монстра дернулось, но остекленелый глаз не отрывался от паука. Отвлекать требовалось быстро и активно.

Дор выбрал деревянную палку нужного размера, подходящую для того, чтобы, по его мнению, пролететь нужное расстояние.

– Палка, держу пари, ты не сможешь так оскорбить чудовище, чтобы оно погналось за тобой.

Вероятно, оскорбления считались первейшим инструментом, способным вывести из равновесия любое чудовище.

– Ну, да! – переспросила палка. – Только попробуй забрось меня, грязномордый!

Дор взглянул на свое отражение в реке. Действительно, по всему лицу у него была размазана грязь. Но это не главное, может и обождать.

– Лети к чудовищу! – закричал Дор и изо всей силы кинул палку в чудовище.

Палка упала позади головы монстра, раздался всплеск – отличное попадание. Дор не ожидал от себя подобной прыти. Чудовище завертелось, подумав, что на него напали сзади.

– Только посмотрите на эту сопливую нахальную морду! – заорала палка.

Водяные чудовища, как уже отмечалось, ужасно кичились своими свирепыми мордами.

– Имей я такую харю, как эта, я от стыда спрятала бы ее в зеленой жиже!

Тут монстр высоко поднял голову.

– Эй, ты! – злобно воскликнул он.

Он не мог говорить на человеческом языке, но достаточно хорошо понимал его. Большая часть чудовищ, которые надеялись служить охранниками рвов, старались обучиться основным выражениям для общения с нанимателями.

– Лучше уж задуй трубу, что позади тебя, пока ты не задохнулся, – орала палка, прилежно выполняя поставленную задачу. – Я не слышала шума, подобного этому, с тех пор, как вопил бык, который со всей силы врезался в дерево, на котором я росла, и размозжил свою безмозглую башку.

Чудовище ударило по палке. Диверсия сработала! Но тут Дор увидел новую морду, направленную на Прыгуна. Паук двигался быстро, но явно недостаточно, чтобы убежать от чудовища. Пришло время для следующего отвлекающего маневра.

Дор вцепился в веревку, привязанную к дереву, обвязался ею и поплыл.

– Ху-рах! – закричал он.

Несколько голов вытянулись из воды, теперь уже ориентируясь на него. Зубастые, со сверкающими глазами на извивающихся шеях.

– Ты не сможешь поймать меня, мертворожий! – орал Дор.

Мертворожие – существа, которые обычно прятались неподалеку от костров, на которых готовили пищу, обычно они ассоциировались с щитомордниками и обладали самыми страшными мордами, какие вообще встречались в природе.

Несколько чудовищ нацелились догнать Дора. К нему протянулось несколько булькающих дорожек.

Дор быстро поплыл назад и выпрыгнул на берег.

– Сколько же здесь обитает чудовищ, – подумал он, с ужасом созерцая всплывшие мерзкие головы.

– Гораздо больше, чем ты можешь справиться, – ответила вода. – Это же стандартная рабочая ситуация.

Это подействовало панически. Как плохо, что он не удосужился узнать о них до того, как Прыгун отправился в воду. Но как защититься?

Он должен попробовать что-нибудь сделать, иначе Прыгуна поймают. Он ведь не какой-нибудь путешественник, осматривающий прекрасные сады. Ведь он был волшебником!

Дор схватил жука-вонючку, всунул его в шар и бросил со всей силы, на какую был способен. Прыгун уже миновал середину реки и располагал некоторым запасом времени. Жук, рассерженный подобным обращением, приводнился позади паука и со страшной силой выпустил заряд вони. На таком расстоянии Дор ее не почувствовал, но слышал, как чудовища, находившиеся поблизости, задохнулись и ретировались. Дор для полной уверенности бросил еще тройку жучков. Прыгун очутился вне зоны досягаемости чудовищ.

Милли делала то, что ей полагалось. Она прыгала рядом, размахивала руками и звала чудовище. Ее плоть представляла для чудовища лакомый кусочек. Даже Дор не отказался бы от маленького кусочка. Или чего-нибудь подобного. Трудность заключалась в том, что чудовища реагировали слишком быстро.

– Возвращайся скорее, Милли, – закричал Дор. – У них слишком длинные шеи.

И в самом деле, они вытягивали шеи в ее сторону. Одно из них направилось к берегу, лязгая зубами. Из открытой пасти, сквозь двойной ряд зубов текла слюна. Глаза дико блестели.

Милли, внезапно осознав, какой опасности подвергалась, словно застыла. Ну что, никаких вскриков и ляганий? – спрашивал себя Дор. Да, раньше она кричала и лягалась, а вот теперь, здесь, не с кем было сравниться.

Рука Дора сама потянулась за плечо, за мечом, чтобы успеть перехватить чудовище. Он резко вцепился в рукоятку – и меч, за что-то зацепившись, вырвался из руки. Острие воткнулось в землю.

– О, нет! – застонал меч.

Дор принял воинствующую позу перед чудовищем, рука, державшая меч поднята, но пуста.

Чудовище сделало двойной разворот, потом захихикало. Дор как-то застенчиво согнулся, пытаясь поднять оружие, и, конечно же, зубастая голова пригнулась и лязгнула зубами.

Дор подпрыгнул, расставив ноги, чтобы перепрыгнуть голову чудовища, и ударил его левым кулаком в глаз. Потом он приземлился, закружился и схватил меч. Он не боролся, просто нацелил блестящий острый клинок в глаза чудовища. Внезапный отблеск клинка ослепил чудовище, правда, совершенно безобидно.

– Сейчас я пощажу тебя, хотя ты и не щадил, – сказал он. – Не расценивай мой поступок как проявление слабости.

Глаза внимательно следили за движениями меча. Чудовище покачало головой, выражая несогласие с происходящим, и плавно погрузилось под воду. Дор шагнул вперед, направляя острие в глаз чудовищу. Но голова уже исчезла с поверхности реки.

Другие чудовища, наблюдая за случившимся, прекратили наступление. Они решили, что Дор обладает каким-то сверхъестественным волшебством. Он понял истину, которую тело уже прекрасно знало: расправься с вожаком, потом без труда расправишься с остальными.

– А ты – бравый парень! – воскликнула Милли, захлопав в ладоши.

Она делала это так радостно, что тело ее как-то очень завлекательно заколыхалось – в той его жизни она почему-то не проделывала таких телодвижений. Что изменилось?

Восемь столетий жизни в шкуре привидения, вот что ее изменило. Вся девичья резвость была уничтожена этой трагедией.

Но ближе к делу: что изменилось в нем? У него никогда не хватило бы выдержки противостоять зрелому речному чудовищу, одному заставить монстра отступить. Он совершал эти подвиги, совершенно не думая, что Милли грозила ужасная опасность. Возможно, так действовало его тело, принимая все на себя. Реакция сработала соответствующим образом: столкнувшись лицом к лицу с ужасным чудовищем, он избавился от целой флотилии.

Интересно, какому же мужчине принадлежало это сильное, мускулистое тело до того, как сюда попал Дор? И где он теперь? Вернется ли он, когда Дор снова попадет в свой мир? Он недооценивал тело глупого варвара и теперь понял, что глубоко заблуждался – он получил щедрый подарок. Возможно, тело никогда не тревожили грозящие ему опасности, так как оно не теряло веры в то, что справится с любой. Это тело, если бы Дор не попал в него, вероятно, не побоялось бы сразиться в одиночку и с бандой гоблинов.

Блоха укусила в правое ухо. Дор чуть не снес себе полголовы, пытаясь раздавить ее мечом. Он поборол кучу чудовищ, но не мог справиться с одной паршивой блохой! Все-таки ему обязательно надо найти растение-существо от насекомых.

– Взгляни, паук перебежал реку! – закричала Милли.

Точно. Теперь дело было за главным: переправиться самим. В реке обитало много чудовищ, которых Дору просто не осилить, но он переживал не за себя.

Тяжело вздохнув, Дор отправился к дереву, к которому паук привязал канат для переправы. Он был туго натянут, так как Прыгун уже трудился на другой стороне реки. Паук, вероятно, приложил немало сил, используя все восемь ног в качестве рычага. Вскоре канат оказался протянут от дерева к дереву, слегка прогибаясь лишь на середине реки. Это была необычайно крепкая веревка, сравнимая с обычной, произведенной Прыгуном, но на расстоянии она практически исчезала из виду.

– Теперь, держась за нее, мы можем перейти реку, – сказал Дор, а про себя подумал: сможем ли?

– Может, ты и сможешь, – ответила Милли. – Ты ведь такой большой, сильный, смелый мужчина. Но я всего лишь маленькая, слабая, беззащитная девушка. Я никогда не смогу…

Если бы она только видела, какой статью обладал Дор на самом деле!

– Хорошо. Я понесу тебя.

Дор подхватил ее на руки, усадил на дерево, к которому был привязан конец веревки, затем напряг мускулы и взобрался сам. Он встал ногами на веревку-канат, нашел точку равновесия и взял на руки Милли.

– Что ты делаешь? – в испуге закричала она. И забрыкалась.

Дор снова обратил внимание на то, как изящны ее ножки и как резво они пинают. Так пинаться целое искусство, и Милли овладела им вполне. Ноги нужно было согнуть в коленях, а ступни раскачивать, но не слишком сильно, чтобы ноги высоко оголились.

– Ты просто не сможешь удержать равновесие.

– Ты просто с ума сошел, да? – в ужасе спросила она.

И он тоже спросил себя: не рехнулся ли я?

Он знал, что подобный переход по канату без вмешательства волшебства был бы просто невозможен – во всяком случае для его настоящего тела.

Но варварское тело держало равновесие просто великолепно. Ничего удивительного в том, что Волны Мандении снова и снова завоевывали Ксант, несмотря на все магические силы, брошенные против них.

Милли прекратила лягаться, наконец испугавшись помешать Дору удерживать равновесие. Дор сам изумлялся, как он идет. Если бы он раньше осознал возможности своего тела, то гораздо меньше боялся бы высоты. Сейчас он понял, что его мнение о некоторых вещах, таких, как падение с высоты, не было врожденным, но являлось больше продуктом тщетности физики. Когда он верил в свои возможности, страх угасал. То есть до известной степени тело мужчины вселяло в него мужской дух.

Тут появились неприятности похлеще. Огромные, страшные создания вылетели из леса и начали парить над рекой. Для птиц они казались слишком массивными; их головы имели размер человеческого тела.

Уродливая стая с минуту покружила над рекой, потом заметила фигурки на канате.

– Хе-е-е! – заорала одна из них, и все они ринулись на Дора.

– Гарпии! – закричала Милли. – Ой, мы пропали!

Дор хотел достать меч, но не мог, потому что держал на руках девушку. Речные чудовища притаились на приличном расстоянии; они остерегались грозного человека, пока он стоял на ногах, но по зрелом размышлении могли передумать, если он будет барахтаться в воде; к тому же весьма вероятно, что если он схватит меч и бросит Милли, то потеряет равновесие. Он оказался совершенно беспомощным.

Гарпии приближались, грязные крылья принесли страшную вонь. Поистине вонючие твари! Это были грязные сальные птицеподобные существа с головами и грудью женщины. Но, конечно же, не с такими лицами и грудью, как у Милли. Самые настоящие ведьмы с птичьими лапами, на которых виднелись огромные страшные когти.

– Какая находка, сестрицы! – заорала главная гарпия. – Хватайте их, хватайте!

Стая нырнула вниз, весело галдя. Не менее шести бросились на Милли, которая отбивалась, кричала, кусалась, трясла волосами, но тщетно; птицы выхватили ее из рук Дора и подняли в небо. Потом с десяток гарпий бросились на Дора. Их когти вцепились в предплечье, мускулистые руки, икры, волосы, перевязь для меча. Когти оказались довольно округлыми, без острых кончиков, поэтому не сильно царапали, просто зажимали конечности подобно наручникам. Грязные крылья мощно захлопали, и Дор оказался в воздухе, окруженный вонючими телами.

Его несли через реку в лес, на уровне макушек деревьев, так что провисшим задом он почти касался самых верхних листьев. Они летели над лесом до тех пор, пока не достигли огромной расщелины в земле, куда и спланировали. Это был не Провал, расщелина была значительно меньше, вроде той, куда он летал на волшебном ковре. Может, это и была та самая расщелина? Нет, и местоположение другое, и очертания тоже. На утесоподобных сторонах размещались норы, прорытые гарпиями. В таких гнездах чудовища жили. Они залетели в самую большую пещеру и без всяких церемоний швырнули Дора на пол.

Дор поднялся, отряхнул грязь с тела. Милли там не оказалось, ее, вероятно, поместили в другую пещеру. Если здесь не существовало связующих переходов – а их, по-видимому, не было, так как эти создания летали гораздо лучше, чем передвигались по суше – он вряд ли найдет ее, передвигаясь пешком. Он сохранил меч, но шансов перебить всех гарпий, населяющих вырождающийся гарпиний город, было мало, местные жительницы быстро расправятся с ним. Либо они знали об этом и потому презирали за клинок, либо просто не узнали меч, вложенный в обычные ножны, пристроенные за спиной. Последнее казалось наиболее вероятным. Наконец он оценил такое размещение оружия. Поэтому было бы глупо менять положение ножен и пугать гарпий неосторожными движениями. Надо выждать, посмотреть, чего они хотят от него, и драться только в крайнем случае.

Что сопутствует герою: угроз гораздо больше, чем жизненных радостей, и полное мрачное уныние. В той, прошлой жизни он никогда не попал бы в подобную ситуацию.

Гарпии примчались снова. Отделившись от, стаи к нему приблизилась одна противная старуха.

– Мой дорогой, да какой же ты рослый! – прокаркала она.

Ее жирные волосы буйно колыхались, когда она как-то по-цыплячьи трясла головой вперед, словно на башке у нее росли перья. Тяжело разговаривать с подобной мерзостью.

– Отличные зубы, мускулы, красавчик – да, ты достаточно хорош!

– Достаточно хорош для чего? – спросил он с большей воинственностью, чем испытывал на самом деле. Он испугался.

– Достаточно хорош для моего цыпленочка, – прокаркала старуха. – Для Божественной Хелен, королевы Гарпий. Нам требуется мужчина для запасного потомства, стервятник в остальное время.

– Что вы сделали с девушкой?

Дор решил не называть ее по имени, иначе скверные чудовища решат, что он находится с ней в близких отношениях или она с ним, чего не было на самом деле, и попытаются заставить его, пытая девушку. Он знал, чудовища применяют на практике подобные приемчики. Да и вообще, такова природа чудовищ.

Он оказался прав.

– Ее поджарят к ужину на костре из навоза, – зловеще прокричала мерзкая старая птица. – Она такой лакомый кусочек! Если ты не сделаешь то, что мы требуем от тебя.

– Но ты так и не сказала мне, что вам от меня надо.

– Разве? – птица внимательно взглянула на него. – Ты что, пытаешься притвориться невинным? Это ты получишь в гнезде, мой прекрасный самец! В гнезде! – Она приоткрыла мерзкие грязные крылья и приподнялась, волна смрада ударила в нос. Дор отступил – и попал в ответвление пещеры.

Итак, там был переход. Он оказался узким, и Дор не мог выпрямиться во весь рост. Переход, вероятно, подошел бы для бегства. Поэтому Дор согнулся в три погибели и полез. В конце тоннеля находилась изрядная комната, размеры которой позволили Дору встать в полный рост.

Он поднялся и увидел другую гарпию – но какую! Перед ним стояла молоденькая птичка, перья ее отливали металлическим блеском, когти горели, лицо и грудь не уступали по красоте лицу и груди молодой девушки – и самое главное, она была чистой! Волосы, расчесанные совсем недавно уложенные в локоны, каждый локон переливался. Если у нее на голове и росли перья, то они также были шелковыми. Красивее гарпии Дор не встречал, да и не мог представить.

– Итак, ты тот мужчина, которого мамуся нашла для меня, – страстно прошептала гарпия Хелен, без всякой скрипучести.

Дор огляделся. Комната выглядела совсем пустой, если не считать огромного гнезда в центре, изготовленного из пушистых перьев, так что она появилась словно волшебная пузырящаяся ванна. Комната выходила в пропасть – там находилась отвесная скала глубиной футов двести. Даже если бы Дору на самом деле пришлось бы пролететь подобный спуск, то как он спасет Милли? Со всякими там криками и ляганьями подъем не преодолеть.

– Думаю, мне понравится, – прошептала Хелен. – Я сомневалась, когда мамуся сказала, что нашла мне мужчину, но я же не знала, какого красивого мужчину она имела в виду. Я ужасно рада, что не стала размножаться со стервятником, как мамуся.

– Стервятник? – спросил Дор, соображая, как бы удрать. Если он не сможет проползти через тоннель, найти Милли.

– Мы ведь полулюди, полустервятники, – объяснила она. – С тех пор, как нет мужских особей нашей породы, мы пользуемся заменой.

Дор не обратил внимания на то, что самцов-гарпий не было. Он предполагал, что они куда-то пропали в тот день. Но он не вникал в суть вопроса. Все гарпии, которых он видел вокруг себя, были женского рода. Во всяком случае, в настоящее время это его не сильно интересовало.

У него появилась блестящая идея.

– Гнездо, какой лучший способ сбежать отсюда?

– Оказать услугу гарпии, – ответило гнездо, его опущенные перышки слегка поднимались, когда оно говорило. Они имели пастельные окраски и казались очень красивыми и нежными. – Они редко убивают своих наложников, только когда сильно голодны.

– Я так и не понял, чего хочет гарпия! – протестовал Дор.

– Иди сюда, – прошептала красивая гарпия. – Я покажу тебе, чего я хочу, ты, восхитительный сочный мужчинка.

– Хочу, чтобы меня здесь не было, – пробормотал он.

– Я еще занято переходом через реку, – ответило кольцо на его пальце.

– Что такое? – спросила Хелен, слегка раскрыв красивые крылья.

Перья на крыльях были такими же белоснежными, как и грудь, и наверное, столь же мягкими.

– Это волшебное кольцо. Оно выполняет все желания, – сказал Дор, надеясь, что это не будет большим преувеличением.

В действительности он пока не мог оценить силу кольца и установить зависимость этой силы от собственного волшебства.

– Да? Я всегда хотела иметь такое.

Дор снял кольцо с пальца.

– Если хочешь, можешь получить его. Я же должен спасти Милли.

О, он назвал девушку по имени.

Хелен схватила протянутое кольцо. Гарпии выхватывали предметы очень ловко.

– А ты не гоблиний шпион? Мы находимся в состоянии войны с гоблинами.

Дор не знал об этом.

– Я… Мы убили кучу гоблинов. На нас напала целая банда гоблинов.

– Хорошо. Гоблины наши смертельные враги.

Удивление Дора росло.

– Почему? И вы и они – чудовища. Я всегда считал, что вы ладите друг с другом.

– Так и было много лет назад. Но гоблины предали нас, с тех пор мы находимся в состоянии войны с ними.

Дор уселся на край гнезда. Оно действительно оказалось мягким и нежным, как и выглядело.

– Забавно. Я считал, что только наш род ведет войны.

– Но мы наполовину из вашего рода, ты ведь знаешь, – сказала она.

Чем больше он узнавал ее, тем симпатичнее она ему казалась. От нее исходил аромат роз. Вероятно, только старые гарпии выглядели столь отвратительно.

– Многие существа, такие, как кентавры, фавны, оборотни, сфинксы и все – и они все унаследовали склонность к ведению войн. Худшие – это псевдолюди вроде троллей, людоедов, эльфов, великанов. Все они имеют армии и периодически совершают разбойничьи налеты. Насколько было бы лучше, если бы мы, полулюди, наследовали ваш ум, любопытство и склонность к искусству, а не варварские привычки.

Она говорила с возрастающим чувством.

– Может, если бы ты смог наследовать нашу другую половину так, чтобы голова стервятника, а нижняя – часть человеческая.

Она мелодично рассмеялась.

– Было бы легко размножаться! Но я бы выбрала ум, несмотря на все присущие ему недостатки.

– Что гоблины сделали гарпиям?

Она наблюдала, тяжело дыша. У нее было много человеческих черт, и Дор только радовался, что она их унаследовала от человеческого предка.

– Это длинная история, красавчик. Иди, склони голову мне на плечо, а я умою тебе лицо, пока буду рассказывать.

Такое предложение как будто бы не сулило опасности. Дор склонился на ее крыло; оно оказалось прочным, гладким, слегка упругим, со свежим перьевым запахом.

– Вернемся назад, во времена юности Ксанта, – нежно начала повествование Хелен, – существа тогда испытали первые великие изменения облика, принимая все волшебные комбинации, которые мы знаем ныне. Мы, полулюди, чувствовали родственное влечение друг к другу.

Она очень аккуратно вылизала ему щеку языком. Собравшись было возразить, Дор понял, что именно это подразумевала Хелен, когда говорила об умывании. Ну, что ж, он согласился, да и такое мероприятие не вызывало у него отвращения.

– Люди, настоящие люди из Мандении, которые пришли в диких Волнах, убивали и разрушали, – продолжала юная гарпия, слегка ущипнув его за ухо. – Мы, полулюди, вынуждены были объединиться, чтобы выжить. Гоблины жили по соседству с нами, гарпиями, – или около нас, гарпий? Никак не могу запомнить… иногда даже занимали одни и те пещеры. Они спали днем и бодрствовали ночью, а мы бодрствовали днем. Так что мы могли совместно пользоваться одним местом для сна, не мешая друг другу. Но наше население росло, и нам стало тесно.

Вылизывая Дору лицо, гарпия мало-помалу приблизилась к его рту? Ее губы коснулись губ Дора и оказались мягкими и нежными. Не знай он, в чем дело, он решил бы, что его поцеловали.

– Некоторые гарпии были вынуждены уйти и строить гнезда на деревьях, – продолжала она, приступая ко второй части его лица. – Некоторым такие жилища понравились даже больше, и они даже сделали насесты на деревьях. Но гоблины стали завидовать нашему местожительству и пришли к выводу, если бы нас стало бы меньше, то им досталось бы больше места. Поэтому они тайно сговорились против нас, невинных созданий. Их самки, которые в те времена были очень хорошенькие, заманили наших мужчин, развратив их…

Она замолчала, и крылья ее задрожали. Очевидно, это оказалось ей не по силам. Дору тоже пришлось несладко, потому что теперь ее грудь находилась прямо против его щеки. Он с трудом заставил себя сосредоточиться на ее рассказе.

– С руками и… и ногами, – в конце концов выбралась из затруднительного положения Хелен. – Мы вели немного отличающийся от человеческого образ жизни, но наши мужчины этого не понимали и страстно желали любить так называемых настоящих девушек. Большинство людей и человекоподобных женщин вряд ли захотели бы каким-либо образом знакомиться с обладателями стервячьих хвостов. Когда гоблиньи дамы стали доступными – назвала бы я их не дамами, а как-нибудь по-другому, да слов таких не знаю – эти твари заманивали наших петушков… – о, мужчины такие глупцы!

– Правильно, – согласился Дор, чувствуя себя полнейшим идиотом, полуудушенным у нее между шеей и грудью. Он знал, бесполезно спорить с действительно глупым сексом.

– Вот так мы и потеряли своих петухов, гарпий-самцов и наши курочки скисли, озлобились. Вот почему у нас такая преувеличенная репутация существ, невежливых по отношению к человеку. Какая польза стараться, когда нет петушка, который мог бы удовлетворить?

– Но так случилось лишь в одном поколении, – сказал Дор. – В следующих поколениях вывелись бы другие петушки.

– Нет. Не стало яиц – оплодотворенных яиц. У гарпий не могло быть большого числа петушков – у нас обычно выводится пять самок на одного самца, а теперь и вообще ни одного. Наши курицы становились старыми и жестокими, неудовлетворенными. Нет на свете существа злее, чем старая гарпия с пустым гнездом.

– Конечно. – Вероятно, она уже домыла его, без сомнений, его физиономия просто блестела. – Но почему же тогда гарпии не вымерли?

– Мы, курицы, отыскиваем самцов среди других видов. Мы ненавидим эту необходимость – но у нас нет выбора. Так как мы происходим от союза человека со стервятником – должно быть, это впервые произошло около любовного источника – мы должны чтить свои первоисточники. Однако существуют и определенные проблемы. И мужчины, и стервятники обычно не имеют желания спариваться с гарпиями, а у нас нет возможности таскать их к любовному источнику, чтобы они, отпив любовного напитка, с удовольствием исполнили необходимые действия – а когда они их все-таки исполняют, на свет появляется самочка. Вероятно, только от самца гарпии может вылупиться петушок. Потому-то мы и превратились в стаю старых куриц.

Та же самая история! Дор уже слышал о гнусном любовном источнике. Если какое-либо животное случайно напьется из него, то сломя голову влюбляется в первого попавшегося представителя противоположного пола, относящегося к любому виду. Большая часть представителей животного мира Ксанта появилась на свет в результате работы этого мерзкого источника, порождающего самые умопомрачительные гибриды, которые сами начинали плодиться и множиться. К счастью, любовный напиток имел силу, только когда был свежим; не то люди ради развлечения бесконечно, подливали бы его в чашки своих приятелей. Но Дор понял, что такое положение дел заставляло гарпий тащить потенциального жениха непосредственно к источнику, дабы заставить его испить напитка и испытать некий любовный порыв.

Сейчас все тело Хелен дрожало от ярости, и голос ее отдаленно напоминал голоса старых куриц-гарпий.

– Вот что натворили проклятые гоблины, вот почему мы так их ненавидим. Мы хотим перебить всех самцов, как когда-то они лишили нас мужчин. Мы будем бороться до тех пор, пока в нас кипит месть за все то ужасное, что они сотворили. Мы уже собрали армию и заручились союзнической помощью других крылатых видов. Мы свершим месть, стерев с лица земли Ксант весь гоблиний род.

Тут уж Дор наконец догадался, для чего его приволокли сюда.

– Я… э-э… я сочувствую вашим затруднениям. Но я не могу по-настоящему помочь тебе. Я еще слишком молод. Я еще не мужчина.

Она немного отодвинулась и внимательно посмотрела на Дора огромными глазами.

– Но у тебя вид настоящего мужчины.

– Да, я выгляжу вполне взрослым. А в действительности мне лишь двенадцать лет. Но это не по моей воле. Я просто хочу помочь Милли.

Она быстро сообразила.

– Двенадцать лет. Закон считает это совращением малолетних. Хорошо. Я заберу предложенное тобой кольцо вместо… вместо всего другого. Может оно сможет пожелать мне снести оплодотворенное яйцо.

– Я могу! Я могу! – энергично воскликнуло кольцо.

– Вообще-то я не хочу ничего такого, – сказала Хелен, навинчивая кольцо на самый большой коготь. – Мамуся настаивала, вот и все. Ты можешь взять свою девушку, хотя в твоем возрасте я действительно не знаю, что ты будешь с ней делать. Она находится через четыре пещеры справа.

– О, спасибо, – сказал Дор. – Не будет ли твоя мамочка возражать. – Я имею в виду, если я пойду туда?

– Нет, если я не стану кричать. А я не стану, если кольцо отлично сработает.

– Но кольцу потребуется время, чтобы…

– О, тогда иди вперед. Тебе не видно, я попыталась сделать пролом?

Дор отправился вперед. Он не знал, на сколько времени у нее хватит терпения возиться с кольцом, и когда она переменит свое решение. Возможно, кольцо действительно могло что-то делать. Как было бы здорово, как повезло бы гарпиям, если бы кольцо помогло им получить яйцо с самцом. Но между тем, Дор не хотел терять время даром.

Старая карга подозрительно взглянула на него, но не стала мешать. Он прошел четыре небольшие пещерки и наконец вошел в следующую. Действительно, там находилась Милли, растрепанная, но целая и невредимая.

– О, Дор! – воскликнула она. – Я знала, что ты спасешь меня.

– Я тебя еще не спас, – предупредил он ее. – Я просил кольцо доставить меня к тебе.

– Тогда нам надо поскорее смываться. Это кольцо никак не может проснуться.

Интересно, почему бы ему тоже не хотеть этого? Он поискал выход из пещеры. Как и в других, он выходил прямо в отвесную пропасть.

– Не думаю, что мы сможем выйти отсюда. Скорее всего, здесь нет такого выхода, из которого не надо было бы вылетать. Вот почему гарпии не очень беспокоятся, что мы можем удрать.

– Они… они собирались сожрать меня на ужин. Я лучше прыгну вниз, чем…

– Они просто таким образом вынуждали меня к сотрудничеству, – ответил Дор. Он все еще боялся, что это был не просто блеф. Почему они угрожали ей, когда рядом не было Дора? Гарпии не считались хорошими созданиями.

– К сотрудничеству? И что они хотели от тебя?

– Услугу, которую я не мог им оказать.

Возможно, тело и имело необходимую силу и смогло бы – нет, не в этом дело.

Милли взглянула ему в глаза.

– Ясно, – воскликнула она.

– Да, я вымыл лицо, – пробормотал он.

Она прищурилась.

– Я – об услуге – ты уверен?

Черт бы побрал эту женскую интуицию. Дор опустился на колени и ощупал выходное отверстие.

– Может, здесь есть поручни или что-нибудь подобное.

Ничего подобного. Поверхность утеса оказалась на ощупь гладкой и твердой, словно стекло, а спуск имел просто ужасающий вид. Он видел гарпий, порхавших около других пещер, туда-сюда, но только летавших. Никакой надежды на успех!

Даже если бы существовали поручни, то ему пришлось бы держаться обеими руками. Он не смог бы помочь Милли, поддерживая ее одной рукой, а она бы вскрикивала, лягалась, трясла волосами, потом при любой попытке спуститься самостоятельно полетела бы прямо в пропасть навстречу собственной смерти. Она, конечно, была прелестной девушкой, но совершенно бесполезной в мужских делах.

Вряд ли и ему самому под силу одолеть этот спуск, особенно после сеанса, проведенного у Божественной Гарпии Хелен.

Хелен говорила, что когда-то гарпии делили квартиры с гоблинами. Но гоблины не летали, и Дор сомневался, что могли самостоятельно спуститься с подобного утеса. Если гоблины могли жить в этих пещерах, должна же где-то рядом существовать пешеходная дорожка для них. Может, ее как-то завалили или спрятали после того, как гоблины ушли из пещер.

– Стены, не скрываете ли вы каких-либо гоблиньих ходов?

– Только не мы, – хором ответили стены.

– Вы хотите сказать, гоблины никогда не пользовались этими пещерами? – спросил сбитый с толку Дор.

Солгала ли ему Хелен или имела в виду другие пещеры, в которых гарпии жили раньше?

– Неправда, – сказали стены. – Гоблины первоначально выдалбливали эти пещеры; выдалбливали и выдалбливали, до начала войны.

– Тогда как гоблины залезали и вылезали отсюда?

– Конечно, через потолки.

Дор хлопнул себя по лбу. Конечно! Одна из проблем общения с неодушевленными предметами состояла в том, что те не обладали достаточным воображением и старались отвечать литературно. Он должен был опросить все предметы человеческого труда в пещере, чтобы получить исчерпывающий ответ, но опросил только стены, поэтому они и ответили.

– Потолок, ты скрываешь гоблиньи проходы.

– Да, – ответил потолок. – Ты мог бы избежать всех этих неприятностей, если бы начал с меня, а не трепался с тупыми стенами.

– Почему ход невидим?

– Гарпии замазали его грязной штукатуркой и пометом. Каждый знает об этом.

– Так вот почему так воняет! Они используют собственный помет для строительных работ.

Дор вытащил меч.

– Скажи мне, куда бить, чтобы освободить проход, – попросил он.

– Прямо здесь, – ответила одна часть потолка.

Дор острием меча начал ковырять потолок. Кусок коричневой штукатурки упал на пол. Он надавил посильнее и выковырял еще. Вскоре стал виден проход. Из дыры пахнуло вонью.

– Откуда такой свежий запах? – раздался скрипучий голос гарпии из пещерного зала.

– Свежий запах! – воскликнул Дор, с трудом выдерживая зловоние. Они с Милли более или менее привыкли к неприятному запаху, стоявшему в пещерах, но сейчас, когда ворвался поток из дыры, носы оказались совершенно не готовы принять и отфильтровать его. А для гарпий такой запах был подобен свежему благоухающему ветерку.

Старая карга показалась в проеме.

– Они пытаются сбежать через старый гоблиний ход! – заскрежетала она. – Остановите их!

Держа меч наготове, Дор бросился наперерез, блокируя гарпию. Лишенная возможности расправить крылья и потому передвигающаяся пешком гарпия оказалась в невыгодном положении и была вынуждена ретироваться.

– Лезь в дыру, – закричал Дор Милли. – Используй гоблиний ход, чтобы сбежать.

Милли заглянула в мрачную дыру.

– Я боюсь, – закричала она. – Там могут оказаться меднорылы!

На Дора ее крики произвели большое впечатление. Меднорылами назывались особо злобные насекомые раз в пять свирепее, чем сороконожки. Они имели мощное оружие – медные клещи. И нападали на любой движущийся в темноте предмет.

У выхода уже теснилось множество гарпий. Они с почтением поглядывали на обнаженный меч, но не отступали. Дор не мог свободно забраться в лаз и по-настоящему не хотел вступить в бой, не хотел проливать кровь, ведь, кроме всего прочего, гарпии были полулюди, да и убивать женщин не самое приятное занятие.

Так что же он собирается делать? Впереди – гарпии, позади – упирающаяся Милли, сбоку – выход прямо в пропасть – в подобной ситуации он не мог никого одурачить, болтая со стенами.

Он попал в тупик. Он мог бы задержать грязных птиц на определенное время, но не мог выйти. Действительно, если они станут залетать внутрь со стороны пропасти, у него возникнут затруднения, потому что он не сможет прикрывать оба выхода, а от Милли помощи не дождешься. Далее они с Милли устанут, проголодаются, их одолеет жажда и им надо будет выспаться. Таким образом, они снова станут пленниками.

– Милли, ты должна влезть в гоблиний ход.

– Бесполезно, бесполезно, – шипели сбоку гарпии. – Мы знаем, куда он ведет, мы закрыли выход. Вы не сможете сбежать!

Тогда зачем они говорят это? Гораздо легче поймать его при выходе из гоблиньего выхода. Значит, они блефуют.

Потом вскрикнула Милли. Дор взглянул – из дыры вылезла подглядывающая волосатая фигура. Зеленые глаза взглянули на Дора.

– Прыгун!

Господи, как он обрадовался, снова увидев огромного паука.

– Я не успел разместить веревки, – защебетал паук. – Птица с женским лицом выследила меня на скале. Поэтому мне пришлось воспользоваться этой дорогой.

– Но гарпии наблюдают за выходом…

– Точно. Но они не стали преследовать меня внутри хода, потому что там живут меднорылы.

– Но ты…

– Меднорылы – обычные щипающиеся жучки. Я был ужасно голоден. Они оказались такими вкусными и нежными…

Естественно, пауку под силу справиться с большими жуками! Но гарпии были более грозными созданиями.

– Если мы не сможем воспользоваться гоблиньим ходом… – начал Дор.

Прыгун прикрепил одну веревку к Милли, другую к Дору.

– Я изготовил совершенно замечательную веревку, чтобы спустить вас на дно, но вы должны сами себе помогать. Я предлагаю вам извиваться и скользить так, чтобы птицы не смогли схватить вас.

– Я не смогу сделать это, – протестовала Милли. – У меня же нет ни огромных мускулов, ни прочих штучек!

Дор взглянул на нее. Что касается мускулов, девушка была права зато остальных штучек имела предостаточно.

– Я снова понесу тебя.

Он выбросил вперед меч, заставив отступить высунувшихся было гарпий.

– Тебе потребуются обе руки, чтобы спуститься, – заметил Прыгун. – Я прыгну на ту сторону и стану держать основную веревку. Таким образом, ты сможешь раскачиваться от центра расщелины, не ударяясь о стены. Но ты рискуешь быть пойманным на лету.

– Ты должен ослабить основную веревку так, чтобы мы могли медленно спуститься вниз. Надо только убедиться, что веревка достаточно прочная и выдержит, когда мы начнем спускаться.

– Да, такое возможно, хотя и трудно. Вы вдвоем весите довольно много, так что потребуется порядочно потрудиться.

Дор ткнул мечом в морду другой гарпии.

– Милли может наблюдать за тобой и сказать, когда все будет готово. Ты помашешь ей с другой стороны.

– Хорошо.

Прыгун помчался к открытому утесу и исчез. Оттуда раздался крик гарпий; они никогда прежде не видели такого огромного паука и ужасно испугались.

– Он взмахнул, – закричала Милли.

Как быстро! Дор в последний раз пугнул гарпий мечом, перевернулся, схватил девушку левой рукой и бросился из пещеры по утесу вниз. Потом он вспомнил: он все еще держал меч в правой руке. Он забыл вцепиться в веревку.

Они неслись на дно ущелья. Милли вскрикивала и лягалась, ее волосы били Дора по лицу. Потом, дернувшись, веревка натянулась. Ему уже не надо было держаться, Прыгун привязал канат к себе, а второй конец присоединил к центру идущего через ущелье каната. Уже не раз предусмотрительность паука спасала его. Сейчас Дор только догадывался, когда было сделано это крепление; его отвлекли нападавшие гарпии, и он не заметил.

Раскачиваясь и слегка подпрыгивая, они спускались в пропасть. Гарпии кружились поблизости, кричали, но ничего не предпринимали. Они видели обнаженный меч в руке у Дора.

Они спускались, почти касаясь дальней стены. Прыгун держал веревку накоротке, так что они не могли разбиться, но находились так близко, что изредка Дор мог оттолкнуться от стены ногой. Потом они, с небольшой амплитудой раскачивались вперед и назад. К тому времени, как они собрались отдохнуть, они были уже на полпути в мрачные глубины ущелья.

Гарпии начали действовать более организованно, стараясь схватить Дора и Милли. Но Дор держал наготове меч, что создавало им определенные трудности. Он угрожающе размахивал клинком, и гарпии пролетали рядом, изрыгая проклятия в его адрес и теряя перья, когда случайно касались острия меча. Грязные птицы не могли соперничать с Дором, который не только быстро спускался, но еще крутился и подскакивал. Однако им не хотелось упустить добычу.

Прыгун, стоявший поодаль, продолжал работать своим рычагом, так что Дор с Милли медленно спускались. С каждым дополнительным метром ярость гарпий росла.

– Нельзя дать им добраться до дна! – закричала одна из них. – Враг здесь!

Такие слова не вселили в Дора заряд бодрости. Что хорошего, избежав одного грозного врага, попасть прямо в лапы другому. Он должен будет позаботиться об этом соответствующим образом. По крайней мере, гарпиям не пришло в голову перегрызть канат, проходивший через все ущелье. Или, если они и подумали об этом, то отклонили подобную мысль. Они не хотели убивать Дора, потому что живым он был бы им полезнее. Милли вряд ли понравилось бы падение на камни – но хватит, прочь подобные мысли.

Дно пещеры приближалось – каменистое, тесное, извилистое, с норами и гребнями. Казалось, из ущелья нет выхода, хотя и не обязательно, так как одного взгляда было не достаточно, чтобы увидеть выход.

По мере приближения к земле панорама менялась благодаря маневрам Прыгуна с веревками, так что теперь они путешествовали скорее вдоль ущелья, чем через него. Гарпии отчаянно нападали.

– Держите их подальше от земли, – заорала самая страшная и самая старая гарпия. – Хватайте их! Держите их! Поднимайте их! Сбрасывайте девчонку, если потребуется, она нам не нужна, но спасайте быка!

Дор со все возрастающим отчаянием размахивал мечом, удерживая гарпий на расстоянии и стараясь не задеть веревку. Вдруг в плечо ему впились когти, и огромные гадкие крылья ударили по голове. Милли громко вскрикнула и изо всех сил лягнула. Волосы в лучах заходившего солнца упали водопадом Дору на лицо. Но ничего не помогло. Дор примерился и с маху вонзил меч куда-то позади себя. Острие во что-то погрузилось. Раздался душераздирающий крик, в котором тотчас потонул визг Милли, и когти выпустили плечо юноши. Когда он вытащил меч, острие оказалось в крови. Он взмахнул мечом, срезая перья на болтавшихся перед ним гарпиях. Ему стало так же противно, как и в случае нападения гоблиньей банды, но он сдержался.

Вдруг веревка оборвалась. Милли испустила совершенно правдивый классический – И-и-к! при их падении – но падение оказалось совсем коротким. Могучие мышцы и сухожилия позволили Дору искусно приземлиться, сохранив равновесие. Он еще подержал Милли, потом нежно опустил на землю. Юбка и корсаж разошлись. Дор с любопытством взглянул, отметив новую подробность ее туалета. Она полуосознано заправила корсаж в юбку. И по крайней мере, прекратила орать.

Огромная зеленая тень брякнулась позади них.

– Простите за падение, – прощебетал Прыгун. – Гарпии напали, поэтому мне пришлось ускорить движение.

– Все отлично, – успокоил его Дор. – Ты вывел нас из пещер гарпий.

Гарпии все еще носились по ущелью, но больше не нападали. Прыгун пролетел сквозь них и вызвал короткое замешательство, используя веревку по назначению, чтобы притормозить в последний момент и не разбиться. Какая все-таки замечательная вещь – тормозная веревка.

– Почему гарпии отстали? – спросила Милли.

Это был один из тех глупых вопросов, который в общем-то был не глупым. Гарпии жутко выли, мерзко выглядели и гнусно пахли – исключение составляла одна Хелен – но совсем не были трусливы. Почему же они боялись опуститься на скалистую тропинку?

– Одна из них говорила что-то о живущих внизу, – вспомнив, сказал Дор.

Милли вскрикнула и показала рукой. Тропинку в расщелине заполнили гоблины. Не думал он, что их опасения так скоро воплотятся в жизнь!

– Я могу их сдержать, – сказал Дор, кидаясь вперед, защищая себя и Милли мечом.

Он не понял, был ли это позыв тела или личный, но фактически героизм его подкреплялся мощью и хорошо координированным мускулистым телом. Он знал, что победит маленьких гоблинов, поэтому мог позволить себе держаться достаточно дерзко. Находясь в обычном своем облике двенадцатилетнего ребенка, он имел бы полное право колебаться и – и оказался бы трусом.

– Я выведу вас отсюда, – прощебетал Прыгун. – Может быть, встретится склон, на который я помогу вам подняться, привязав веревками. Ты будешь в арьергарде.

Они направились на восток. Дор пятился, чтобы, столкнувшись с гоблинами, не отбиться от своих. Очевидно, здесь не было выхода к гоблиньим пещерам.

– Их мало, – проскрипела одна из гарпий. – Мы сможем справиться! Сотрем их с лица земли, курочки!

Внезапно гарпии кинулись на гоблинов. Началась настоящая свалка, перемежавшаяся визгами, криками, стонами и проклятиями. Летели перья. Дор вытянул шею, чтобы увидеть, что же случилось, но клубы пыли мешали разглядеть. Вероятно, шла борьба когти-ногти и без особых нежностей.

– Впереди неприятности! – защебетал Прыгун, а Милли вскрикнула.

Дор взглянул – и увидел огромную банду гоблинов, атаковавших с запада. Паук приготовился к схватке, хотя легко мог перепрыгнуть через бандитов, залезть на скалу и таким образом спастись. Но он не бросил друзей в беде. И напрасно: полчища быстро окружили его. Не помог и пронзительный крик Милли. Дюжина гоблиньих рук повисла на колотящих воздух руках, лягающихся ногах и струящихся локонах.

Дор бросился на помощь, но опоздал. Гоблины вцепились и в него, повалив на землю. Он попытался пинаться, но ноги оказались зажаты гоблинами. Их захватили в плен.

Всех троих, беспомощных, быстро поволокли на восток. Внезапно тропинка кончилась, и они оказались прямо около обрывавшейся в пропасть стены. Гоблинья банда ринулась куда-то в глубину. Там было темно и холодно. Дору показалось, что они спускались, но он не был уверен.

Наконец их приволокли в комнату, освещенную факелами. Дор удивился, потому что в его времени гоблины безумно боялись огня. Но в его время гоблины никогда не появлялись днем, фактически, этих существ на поверхности Ксанта проживало совсем немного. Так что изменения, произошедшие за восемь столетий, коснулись и гоблинов.

В одном конце зала высился трон, изготовленный из огромного сталагмита. Словно камень слой за слоем таял, как горячий воск, и окрашивал собственные следы до тех пор, пока весь не расплавился в эту закрученную, но такую прекрасную массу. На троне восседал свирепеийший гоблин, огромные черные ноги почти слились с камнем.

– Ну, нарушители, – злобно закричал предводитель гоблинов, – почему вы решили, что можно совершенно безнаказанно вторгаться в наши владения?

Милли тихонько вскрикивала и все еще пыталась лягаться; ей не нравились прикосновения мерзких крапчатых гоблиньих рук. Гоблины же, по-видимому, относились к пленникам скорее с интересом, чем с неприязнью.

Прыгун щебетал, но Дор точно знал, что гоблины его не понимают. Поэтому, освободившись от висящих на нем гоблинов, он вышел вперед.

– Мы не собирались вторгаться, сэр, – сказал он. – Мы только хотели сбежать от гарпий.

У него оставалась лишь маленькая надежда на милосердие чудовищ, и он решил попробовать.

Гоблиньи брови удивленно поползли вверх.

– Ты, человек, называешь гоблина сэр?

– Ну, если ты назовешь свой титул, я буду величать тебя именно так! – нервно сказал Дор, хотя и старался держаться смело.

Где-то по дороге у него вырвали меч, и без оружия он чувствовал себя нагим.

– Я Крейвен Помощник Предводителя Гоблиньего Клана из Ущелья, – ответил главарь. – Однако «сэр» звучит гораздо приятнее.

Несколько гоблинов-стражников захихикали. И именно Крейвен, а не Дор, отреагировал на издевательские смешки.

– Вы находите обращение «сэр» смешным? – злобно спросил он.

– Это, очевидно, не герой-мужчина, а самозванец, который не знает ни чести, ни ведения боя, – ответил другой гоблин. – Его «сэр» столь же никчемный, сколь и оскорбительный.

– Неужели? – закричал Крейвен. – Мы проверим это, Крул. Ты встретишься с ним в честном поединке?

Крул внимательно осмотрел Дора и отчего-то потерял запал. Но теперь смех собратьев обратился на него.

– Гоблины не сражаются один на один с человеком, даже если этот человек – самозванец. Нормальное соотношение четыре-пять гоблинов на одного человека.

– Тогда вызывай своих напарников, – закричал Крейвен.

Он обернулся к слугам, стоящим у стены пещеры.

– Возвратите воину его меч. Нам надо определить, чего стоит его «сэр».

«Какая хитрая и чудесная штука гордость», – подумал Дор. Сейчас помощник предводителя даже поощрял пленника, чтобы одолеть гоблиний народ.

Парочка гоблинов сразу бросилась выполнять приказ. С трудом подняв оружие, они приволокли меч и подали Дору. Он с радостью взял меч, хотя его и не прельщала перспектива сражения. Ему вообще не нравилось убивать гоблинов, как он делал ранее, и дурное предчувствие росло по мере того, как он увидел, насколько похожи эти существа на него самого. Они выглядели несколько иначе, но также были горды.

Гоблины не дали ему права выбора. Они очистили круг в центре пещеры, и пять гоблинов из клана Крула направились к нему. Они были вооружены маленькими дубинками и острыми обломками камня, но вели себя весьма решительно. Они, очевидно, решили разделаться с Дором, если уж получили согласие предводителя.

Тело Дора напряглось. Он ринулся к банде, размахивая мечом. Гоблины бросились врассыпную. Дор кинулся вправо, лягнув одного гоблина, да так сильно, что животное, перелетев через гладкий камень, врезалось в стену. Каменный нож разлетелся на мелкие кусочки. Дор развернулся и, угрожая мечом, бросился на других; те снова разбежались в разные стороны. Еще один выпад, и он очистил пространство позади себя от нерешительных гоблинов. Дор поймал дубинку, направленную на лезвие меча, и со всей силы ударом кулака стукнул ею о землю. Он схватил гоблина за голову (голова оказалась твердой, как камень) и оттолкнул существо в сторону, сначала встряхнув как грушу.

Наконец Дор остался в одиночестве посреди пещеры. Благодаря мощи и опыту тела, он победил банду – и не убил ни одного гоблина. Такая победа позволила ему почувствовать себя значительно лучше. Конечно, тех четверых, что он убил прежде, к жизни не вернешь, но все равно ему полегчало.

Крейвен комично улыбнулся.

– Так что сейчас все-таки удобнее, сэр или нет? – задал он риторический вопрос. – Держи свой меч, Человек, ты упрочил свое положение. Иди – ты и твои спутники мои гости.

Прыгун заверещал.

– Вероятно, гоблины придают огромное значение положению, – переводила паутина. – Ты поступил очень мудро, использовав эту уловку.

Дор смутился.

– Я просто подумал, что именно это ты сказал главарю.

– Вероятно, ты был прав.

Таким образом, благодаря чудесам вежливости, неволя превратилась в гостевание.

Предводитель угостил их роскошными засахаренными червями, сахарными личинками и маринованными сороконожками. Прыгун пришел в восторг. Дор и Милли не могли сказать того же.

– Итак, вы сражались с ужасными гарпиями, – сказал Крейвен, поддерживая беседу покуда аккуратно отрывал несколько сегментов огромной сороконожки огромными желтыми зубами и ковырял в зубах. По-видимому, он вначале немного опасался Прыгуна, но увидев, как паук ест, используя для разрезания пищи клешни вместо челюстей, Крейвен выглядел вполне удовлетворенным. Эти манипуляции выглядели еще более гнусно, чем поглощение пищи, а потому считались для гоблинов лучшим образчиком застольных манер. А когда паук выделил особую переваривающую жидкость, которая растворила вкусную еду в нечто вязкое, и засосал все это в желудок, гоблины пришли в восторг и начали аплодировать. Они не имели возможности поглощать пищу таким образом.

– Как здорово, что мы вас освободили, – проговорил предводитель гоблинов в перерыве между двумя попытками воспроизвести поведение Прыгуна за столом.

Но как он ни старался, у него не получилось так растворять слюной пищу перед заглатыванием.

– Да, – согласился Дор.

Действительно, слизняки были не так уж плохи, а их мякоть оказалась губчатой и сочной. Милли обратила внимание на вшей. Она жевала и выплевывала их волокнистые ножки, проделывая это даже с некоторой утонченностью. Стол вскоре оказался завален хитиновыми обломками.

– Почему они охотились за вами? – спросил Крейвен. – Мы пришли на шум и принесли вас сюда, потому что враги гарпий могут стать нашими друзьями.

– Они хотели… – Дор не знал, как поудобнее выразить желание гарпий. – Они хотели, чтобы я кое-что сделал для Божественной Гарпии Хелен.

– Божественной Хелен? – спросила Милли, подозрительно подняв брови.

Крейвен засмеялся так мощно, что вылетевшая изо рта сороконожка угодила прямо в потолок. Гоблины одобрительно зааплодировали.

– Божественная Хелен! Так вот как они обстряпывают свои делишки! Хватают человеческих самцов на развод! Ничего удивительного в том, что ты с ними сражался! Что за ужасная судьба.

– О, я не знаю… – начал Дор, перехватил взгляд Милли и переменил тему разговора. – Они рассказывали мне, что все неприятности произошли из-за вас, гоблинов. Что вы увели их мужчин.

– Так, а что они сделали нам? – закричал Крейвен. – Да, когда-то мы делили с ними пещеры, но они жадно нацелились на нашу часть и однажды дали волю мерзкому восхищению. Они испортили наших женщин, так что те стали видеть сущность наших мужчин как бы в перевернутом виде. Самые смелые, красивейшие, умные гоблины превратились для них в проклятие; они непогрешимо тянулись к слабейшим, безобразным, тупым трусам и ворам, живущим среди нас, и спаривались с ними. Так наша нация деградировала. Когда-то мы были красивее эльфов, умнее гномов и сильнее троллей и обладали большей честью, чем сами Люди – и вот теперь взгляни на нас, сгорбленных и корявых, тупых, трусливых, вероломных – потому-то пятеро гоблинов и не смогли справиться с тобой. Гарпии наслали на нас чары, и только они могут снять их, но отказываются совершить это, мерзкие птицы. Поэтому мы стремимся мстить так, как умеем, пока не вернем власть в Ксанте.

Об этом гарпии почему-то умолчали. Дор понял, что достичь мира не удастся, потому что не было пути исправить все зло, причиненное гарпиями. Если бы не существовало первоначального общения между мужчинами и стервятниками, в результате чего рождались самцы гарпии – но он с трудом мог представить кого-либо или птицу, занимающуюся этим! Поэтому война между гарпиями и гоблинами будет продолжаться до тех пор, пока…

– Но мы должны в конце концов посмеяться, – с мрачным удовлетворением произнес Крейвен. – Клан гоблинов уже достаточно многочислен, он возрос за счет наших братьев, живущих в темных пещерах, подобных нашему роду, бессчетное множество. Мы сотрем род гарпий с лица Ксанта!

Дор вспомнил, что гарпии также собирали крылатых союзников для окончательного сражения. Ну и дела предстоят!

Уважаемые гости были препровождены на ночлег в отличную темную пещеру, где держали огромных крыс, используемых для борьбы с меднорылами. Была в потолке отдушина, через которую поднимался темный воздух. Они считались гостями – однако непонятная решительность хозяев внушала Дору беспокойство. Он припомнил замечание Крейвена относительно натуры гоблинов, их склонности к предательству. Или они усердно упражнялись в своем низком искусстве и вместо того, чтобы убить узников на месте, предпочитали прикинуться радушными хозяевами и принять уважаемых гостей – тогда кого же они могли бы предать? Намеревались ли гоблины действительно освободить их или же просто откармливать в качестве свежего мяса для использования в будущем? Крейвен, согласно его собственному утверждению, едва ли грешил правдивостью.

Дор обменялся взглядами с огромными глазами Прыгуна. Они не хотели разговаривать, так как гоблины могли подслушать через дыры в стенах. Очевидно, паук тоже опасался.

– Изобрази погромче храп, – прошептал Дор, обращаясь к полу, на котором лежал.

Пол выполнил его просьбу, и вскоре стены пещеры сотрясал мощный храп.

Под такой звуковой аккомпанемент Дор провел секретное совещание со своими друзьями.

Учитывая все изложенное выше ночью (вообще-то трудно было сказать, какое время суток на дворе, но Прыгун имел замечательное чувство времени) путники порешили смыться. Гоблины не знали о потенциальных возможностях паука, так как паук никогда при них не прыгал. Поэтому гоблины не поставили охрану возле отверстия в потолке. Действительно, как и говорил их главарь, гоблины в основной массе были глупы и тупы.

Прыгун запрыгнул на потолок, прицепился, подошел к вентиляционному отверстию и исследовал, куда же оно ведет. Потом опустился, чтобы поднять Милли и Дора. Они поднимались в полном безмолвии, насколько это вообще было возможно. А в это самое время, полы надрывались от храпа. И вот, воспользовавшись тормозящими веревками, Дор, Милли и Прыгун наконец выбрались на поверхность.

Подъем прошел на редкость легко. Дор знал, если Прыгуна с ними не станет, рано или поздно они столкнутся с огромными затруднениями. Прыгун с его шелковыми канатами, отличным ночным видением и великолепными способностями верхолаза мог сделать невозможное возможным.

Глава 5.

Замок

Они подыскали безопасное дерево, чтобы в подвешенном состоянии провести ночь, а утром вновь пустились в путь. Местные камни и палки, как обычно, помогали им отыскивать дорогу, и во второй половине дня путешественники без особых трудностей разыскали Замок. Дор узнал только общее расположение: растительность оказалась совершенно иной. Совершенно не попадались фруктовые сады, вместо них росло множество хищных деревьев. И самое главное: Замок оказался построенным лишь наполовину.

Дор неоднократно видел Замок Ругна, но сейчас перед ним высилось совершенно незнакомое сооружение. Он был просто огромен – самый большой Замок в Ксанте – и его внешние крепостные стены так же отличались мощью и размерами. В плане Замок напоминал квадрат с длиной стороны около ста футов, а стены поднимались над землей на тридцать с лишним футов. По углам вздымались башни, их квадратные громады наполовину выступали из общего периметра, как бы увеличивая его и бросая сплошную тень на располагавшиеся в глубине стены. В центре каждой стороны Замка располагалась круглая башенка поменьше, тоже выступающая на половину диаметра и бросающая более скудную тень. Крепкие крепостные стены венчали зубцы. Там не было ни окон, ни других отверстий. Во времена Дора несколько отверстий все-таки пробили, но сейчас стояли такие авантюрные времена, что выдерживали только надежные оборонительные строения. Мощное и внушительное сооружение произвело неизгладимое впечатление на Дора.

Но внутреннее строение практически еще не существовало; прекрасная дворцовая часть была представлена лишь внутренним двором… И северная стена была не достроена; огромная каменная лестница уходила вниз, к центру, а круглая опорная башня еще только закладывалась.

В этой части Замка трудилось, используя подъемники, крепкие канаты и просто грубую силу, чтобы поднимать крупные блоки на самый верх, стадо кентавров. Они работали гораздо менее успешно и уверенно, чем можно было ожидать, основываясь на знании жизни кентавров в эпоху Дора. Они казались более грубыми, как будто человеческая и лошадиная части соединились с каким-то изъяном. Дору показалось, что за восемь столетий появились не только новые виды, но и старые стали изящнее и изысканнее.

Дор подошел к надсмотрщику, что стоял за крепостным рвом, возле грубых деревянных строительных лесов, и поддерживал следующий поднимавшийся блок. Он вспотел, так как постоянно передвигался вперед-назад, громко ругая команду, поднимающую блок, чтобы не разбить камнем уже построенные стены. Над задней, лошадиной, частью кружились слепни – не крупная разновидность, а мелкая. Они быстренько разлетелись, едва Дор подошел ближе, но кентавр его не заметил.

– О, скажите, где король Ругна? – спросил Дор, когда кентавр измученно взглянул на него.

– Иди ищи его сам! – грубо ответил кентавр. – Неужели ты не видишь, как мы заняты?

Кентавры во времена Дора были сама любезность, за исключением, конечно, периодов, когда злились. Исключение составлял лишь знатный кентавр и дядя Честер, отец друга детства Дора – Чета. Вот этот начальник кентавров здорово напоминал Честера, да и остальные были так же похожи на него. Честер представлял собой как бы кентаврий атавизм: имел некрасивую человеческую часть, красивую заднюю, мощное телосложение, ворчливый характер, зато самоуверенности у него было хоть отбавляй. Дор и его спутники отступили. Очевидно, у кентавров ничего не удастся узнать.

– Камень, где находится король Ругна? – обратился Дор к куче камней, которую еще не перетащили через ров.

– Он проживает во временном доме к югу отсюда, – ответил камень.

Как Дор и предполагал, над Замком нужно будет еще немало потрудиться, чтобы он стал пригоден для жизни короля, хотя в случае войны внутренний двор был бы вполне безопасным лагерем. Но никто бы не решился жить здесь, пока кентавры занимались подъемом огромных камней.

Они направились на юг. Дор хотел было попытаться найти место, где размещался в его дни сырный домик, но воздержался; вероятно, там вообще ничего не было.

Они пришли к хижине, устроенной в огромной, приспособленной для этих целей тыкве, расположенной в маленьком, но очень опрятном дворе. Крепкий седеющий мужчина в испачканных землей коротких брюках созерцал шоколадную вишню, наслаждаясь ягодами: очевидно, садовник пробовал свою продукцию. Мужчина окликнул их, не ожидая представления:

– Добро пожаловать, путники! Идите и отведайте вишен, пока они еще есть.

Троица остановилась. Дор попробовал вишни и нашел их просто восхитительными; нежнейшая оболочка из сладкого шоколада и твердая вишневая мякоть внутри с соком в центре. Милли ягоды также понравились.

– Гораздо вкуснее, чем засахаренные сороконожки, – высказала она свое мнение.

У Прыгуна, вероятно, сложилось противоположное мнение относительно вкусовых качеств вишен, но он деликатно промолчал.

– Сделай вид, что это жирные клещи, – тихонько сказал Дор.

Паук помахал лапкой, соглашаясь.

– Ну, что же, попробуем еще раз, – проговорил садовник. – У меня тут возникли затруднения с одним деревом. – И он сосредоточился на дереве.

Но ничего не произошло.

– Ты пытаешься колдовать? – спросил Дор, срывая вишню. – Добавить удобрение или нечто в этом роде?

– Да нет. Кентавры хорошо все удобрили. Фактически… – Глаза мужчины испуганно расширились. – Подержите минутку эту вишню, сэр, будьте так любезны. Не ешьте ее.

Дор замер, держа вишню около рта. Первая была столь хороша на вкус, что он даже немножко обиделся на садовника за то, что тот не разрешает ему отведать вторую. Он посматривал на ягоду. Она потеряла шоколадную оболочку, и поверхность ее оказалась жесткой и ярко-красной.

– Не буду, – согласился Дор. – Наверное, эта совсем невкусная. – И он отбросил вишню прочь.

– Не надо, – закричал мужчина, но слишком поздно. – Ведь это…

Совсем близко прогремел взрыв. Милли вскрикнула. Звук был глухой, на них пахнуло жаром. Всех четверых отбросило в сторону, прочь от эпицентра взрыва.

Стихло. Дор ошеломленно оглянулся. Дымок поднимался с места взрыва.

– Что это было? – спросил потрясенный Дор.

Тут он обнаружил зажатый в руке меч и автоматически засунул его в ножны.

– Ты бросил вишневую бомбу, – ответил садовник. – Повезло, что ты не успел откусить от нее кусочек.

– Вишня – ведь это была шоколадная вишня с этого… – Дор взглянул на дерево. – Почему же теперь они превратились в вишневые бомбы? Как?..

– Так это, наверное, и есть король Ругна, – предположила Милли. – Мы не узнали его.

Озадаченный Дор размышлял. Он рисовал себе короля Ругна похожим на короля Трента, утонченным, интеллигентным, привыкшим повелевать; человеком, никого не принимавшим всерьез. Но, конечно же, фольклор восьми сотен лет нарядил волшебника в великолепные одежды, гораздо более значимые, чем было на самом деле. Ведь в Ксанте ценился не сам человек, а его волшебный талант. Поэтому этот пухлый, совсем неофициальный, похожий на садовника мужчина с деликатными манерами, жиденькими седыми волосами и пропотевшими подмышками, без всякой позы, был на самом деле король. Дерево – он переделал его из шоколадного в дерево с вишневыми бомбами. Талант волшебника короля Ругна – приспосабливать свои способности к определенным целям.

– Что? – спросил король, вопросительно подняв брови.

Дор думал об исторической личности, которая, конечно, была одного возраста с миром гобелена.

– Я, ох, ваше величество. Я…

Он начал поклон, на полпути передумал, преклонил колено, снова передумал и совершенно сконфузился.

Король дружески положил ему на плечо руку.

– Будь проще, воин. Пожелай я почтения, это было бы известно с самого начала. Именно мой талант выделил меня, но не мое правление. Фактически, правление мое в данный момент небезопасно. Все войска находятся в отпуске, потому что у нас нет квартир для их размещения, да еще трудности: замучившее всех строительство Замка. Поэтому никаких претензий, я сам склонен их принять.

– Да, да, ваше величество, – пробормотал Дор.

Король смотрел на него, размышляя.

– Я пришел к заключению, что ты из Мандении, хотя в тебе есть нечто от Ксанта. – Он взглянул на Милли. – А юная леди явно из Западного Форта. Там растут такие симпатичные фрукты. – Он взглянул на Прыгуна. – Что касается этой особы… Не припомню, чтобы когда-либо прежде встречал прыгающего паука такого размера. Это колдовство?

– Он назвал меня сэр, – прощебетал Прыгун. – Разве королю полагается так себя вести?

– Король, – произнес твердо Ругна, – может делать все, что хочет. Лучше, чтобы он правил хорошо. Я заметил, твою речь переводит паутина, расположенная на плече у воина. – Его манеры сделались более уверенными и твердыми, что и соответствовало представлению Дора о короле. – Меня это заинтересовало. Совершенно необычное волшебство для здешних мест.

– Да, ваше величество, – быстро ответил Дор. – Это значительное волшебство, но объяснить его довольно трудно.

– Все волшебство трудно поддается объяснению, – согласился Ругна.

– Он заставляет вещи разговаривать, – услужливо ввернула свое слово Милли. – У палок и камней нет от него секретов. Они все ему рассказывают. И стены, и вода, и разные предметы. Вот так мы и нашли дорогу сюда.

– Волшебник из Мандении? – спросил Ругна. – Это практически является противоречием.

– Я, ну, как это, трудно объяснить, ваше величество, – неловко проговорил Дор.

Приблизилась персона: плотный, приземистый мужчина одних лет с королем, с кривой улыбочкой.

– Ты почуял нечто интересное, Ругна? – спросил он.

– Да, в самом деле, Мэрфи, – ответил Ругна. – Да, давай представимся более полно. Я волшебник Ругна, он же король. Мой талант заключается в приспособлении живого волшебства к моим целям.

Он выжидательно взглянул на Дора.

– Я, ну, в общем, я Дор. Ну, волшебник Дор. Мой талант – общение с неодушевленными предметами. – Потом, подумав, юноша решил выразиться яснее. – Я разговариваю с предметами.

Король быстро взглянул на Милли.

– Я девица Милли, невинная деревенская девушка из Западного Форта, – сказала она. – Мой талант… – Милли залилась нежным румянцем, и талант ее проявился достаточно основательно: сексуальная привлекательность.

Следующий по кругу.

– Я Фидинус Варьегатус из семейства Сальтицид: для краткости паук Прыгун, – прощебетал Прыгун. – Мой талант такой же как у любого представителя нашего семейства – шелк.

Наконец, пришел черед и новоприбывшего.

– А я волшебник Марфи. Мой талант – заставлять вещи поступать правильно. Я глава оппозиции власти Ругна и его соперник в господстве над Ксантом.

Дор от изумления открыл рот.

– Ты волшебник-враг? Здесь, с королем?

Король Ругна засмеялся.

– Что тут плохого? Правда, мы противостоим друг другу, но это политическое дело. Волшебники, как правило, не пользуются своим талантом напрямую друг против друга. Мы предпочитаем выражать свою силу более вежливо. Мы с Мэрфи двое из трех сохранившихся волшебников. Третий совершенно не интересуется политикой, поэтому мы соперничаем между собой за власть над Ксантом. Мы ведем борьбу так: если я закончу строительство Замка Ругна до конца года, Мэрфи не станет оспаривать мое право на трон. Если проиграю, я отрекусь от трона. Так как нет другого волшебника, подходящего для управления страной, последует анархия, которая будет, вероятно, поощрять Мэрфи, как господствующую фигуру. Между тем мы делим по-товарищески наш статус. Это справедливое соглашение.

– Но… – возразил Дор. – Вы обращаетесь с благосостоянием страны Ксант, как с игрушкой.

Король тяжело покачал головой.

– Не как с игрушкой, волшебник Дор. Мы совершенно серьезны. Но мы также потворствуем себе в отношении чести. Если один из нас выиграет состязание, он должен несомненно сделать это в соответствии с гуманными правилами поведения. Это и есть цивилизованная война.

– Приближается нецивилизованная война, – перевела паутина. – Гарпии и гоблины собирают силы, чтобы истребить друг друга.

Мэрфи улыбнулся.

– Ах, ты предаешь мои секреты, паук!

– Если что-нибудь и может идти неправильно, так именно, это, – сказал Дор. – Ты считаешь, война между чудовищами – твоих рук дело?

– Вовсе нет, волшебник, – возразил Враг. – Корни войны между чудовищами уходят глубоко в прошлое, и, вне всяких сомнений, это противостояние продлится еще очень долго. Мой талант просто способствует тому, чтобы наиболее яркая вспышка заняла самое меньшее время для Ругна.

– И мы едва ли догадаемся, где случайно встретятся две армии, – воскликнул король Ругна и бросил взгляд на север, где располагался недостроенный Замок.

– Я надеялся, что это будет сюрприз, – уныло признался Мэрфи. – Это помешало бы тебе вовремя отозвать войска для защиты Замка. Но из-за вторжения этих гостей события могут стать совершенно непредсказуемыми.

– Так твой талант спутал тебе все карты! – сказала Милли.

– Возможно, это водоворот, – прощебетал паук.

– Мой талант не является непроницаемым для воздействия других волшебников, – ответил Мэрфи. – Последствия талантов волшебников разных калибров распространяются гораздо дальше видимых сторон. Если другой волшебник противостоит мне, мой талант должен почувствовать толчок, независимо от особенностей противодействующего таланта. И, вероятно, в картину на самом деле вторгся другой волшебник. Потребуется время для постижения всей значимости нового элемента.

Как говорится, не в бровь, а в глаз: Дор вторгся в картину, коей является гобелен, нарисованный мир.

Мэрфи с беспокойством изучал Дора.

– Мне бы хотелось узнать вас получше, сэр. Не будете ли вы любезны воспользоваться моим гостеприимством в продолжение вашего здесь пребывания или пока мы все не укроемся в Замке, чтобы избежать опустошительного набега чудовищ? Мы думали, в наше время в Ксанте нет неизвестных волшебников.

– Сэр! – прощебетал Прыгун.

Похоже, у него все еще были проблемы с этим словом, ему хотелось понять его значимость.

– Но ты же враг? – заартачился Дор.

– Иди, иди с ним, – сказал Ругна. – Я в настоящее время не имею приличных условий, чтобы разместить троих гостей, хотя вскоре строительство Замка будет завершено. Девушка может остаться с моей женой, а паук, осмелюсь сказать, с радостью, повисит на дереве. Заверяю, Мэрфи не навредит тебе, Дор. Это, в соответствии с правилами нашего состояния, его прерогатива иметь возможность определять значимость новых элементов, особенно, если они усиливают мою позицию. Я имею подобную же привилегию – инспектировать его союзников. Вы оба можете присоединиться с друзьями к вечерней трапезе.

Немного растерянный Дор отправился с Мэрфи.

– Не понимаю я всех этих дел, волшебник. Вы действуете так, будто с королем Ругна вы друзья!

– Мы равны. Это не то же самое, что друзья, но похоже. У нас нет других волшебников, за исключением Повелителя Зомби, но его подобные дела не интересуют. Есть еще, конечно, и нео-колдунья Вадна, которая с радостью помогала бы мне, если бы я согласился жениться на ней, но я отказался, и потому она стала на сторону короля. Но она не является доминирующей фигурой. Поэтому, если мы желаем вращаться в обществе своего уровня, мы должны искать общества друг друга. А сейчас еще и с тобой. Я очень хочу узнать о тебе все, Дор.

Какая неловкость.

– Я из далекой страны.

– Очевидно. Но я никогда не слышал о волшебнике, проживающем в Мандении.

– Ну, ладно, я действительно не из Мандении.

Но мог ли он позволить себе рассказать всю правду?

– Не говори, позволь мне угадать. Не из Мандении – значит, откуда-то из Ксанта. Север Провала?

– Ты помнишь о Провале?

– А разве я не должен?

– Ух, я догадываюсь, все правильно. Я… мой народ иногда сталкивался с трудностями, вспоминая о Провале.

– Странно. Провал самый памятный. Так ты с юга Провала?

– Не совсем. Видишь ли, я…

– Давай обратимся к твоему таланту. Сможешь ли ты заставить разговаривать этот самоцвет?

И Мэрфи протянул Дору сверкающий изумруд.

– Какова твоя природа? – спросил Дор у камня. – Какова твоя цена? Какова твоя тайна?

– Я стекло, – ответил камень. – Я подделка. Я почти ничего не стою. Волшебник имеет дюжину таких камней, чтобы одаривать дураков за поддержку.

Мэрфи выразительно поднял брови.

– Но ты не подделка, Дор! От тебя не может быть никаких секретов! Какой замечательный информационный талант!

– Да.

– Итак, тайна расширяется! Как мог полный волшебник оставаться в тени столь долго? Мы с Ругна однажды запрягли волшебную сопелку и исследовали весь район. Именно так мы выбрали местоположение Замка. Здесь высокая концентрация полезного волшебства, и общее воздействие чрезвычайно сильно. Если источник всего волшебства не совсем поблизости, все равно он не может располагаться вдали от этого места. Поэтому мы обнаружили чары в изобилии, но не нашли ни одного волшебника. Даже в нашем опыте действительно сильное волшебство не возникало в захолустье. Как же мог мужчина с внешностью жителя Мандении, с повадками воина, внезапно появиться с таким могучим талантом? Едва ли такое возможно.

Дор пожал плечами.

– Фактически, я полагаю, это невозможно. Или скорее, такое явление может являться результатом волшебства вне нашего настоящего понимания. Некое особое волшебство…

Вдруг он остановился, выразительно подняв палец.

– Анахронизм! Вот каково объяснение сего явления! Ты действительно из страны Ксант – но из другого времени!

– Э-э… да, – ответил Дор.

Мэрфи был совсем не дурак.

– Конечно, не из прошлого, потому что в исторических хрониках нет упоминания о такого рода таланте. Конечно, многие записи безвозвратно утеряны из-за волн и тому подобных событий. И все-таки таланты имеют тенденцию со временем становиться более утонченными, а твой достаточно утончен. Поэтому это должно быть будущее. И насколько далекое?

Правду совершенно невозможно было утаивать от столь умного человека.

– Восемьсот лет, – подтвердил Дор.

Они пришли к палатке Мэрфи.

– Заходи, выпей сидра – сидр из плодов, выращенных в моем дворе – и расскажи мне обо всем подробнее.

– Но я же не на твоей стороне! – сопротивлялся Дор. – Я хочу, чтобы победил король Ругна!

– Естественно. Как и все здравомыслящие люди. К моему счастью, на свете существует столько же заблуждающихся людей, сколько и здравомыслящих. Но, несомненно, ты должен понять, что невежество служит моим целям, а не его. Только аккуратное распределение фактов по категориям сможет обеспечить стабильность в королевстве.

– Тогда зачем тебе вся эта информация? Ты собираешься что-то мне сделать?

Рука Дора самопроизвольно коснулась меча.

– Волшебники никогда не действуют против волшебников, – напомнил ему Мэрфи. – Во всяком случае, не напрямик. Я полагаю, ты не принесешь вреда. Вернее, я пытаюсь определить влияние и намерения, с какими ты очутился здесь. Прибавление еще одного полного волшебника к нашему уравненному состоянию могло бы изменить результат соревнования. Если твоей силы достаточно, чтобы сместить баланс в сторону Ругна, и я не смогу противостоять ему, тогда мне придется без дальнейших церемоний уступить трон и спасти всех нас от огромных мучений. Поэтому нам с Ругна надлежит своевременно и аккуратно выяснить твою сущность. Почему же он послал тебя со мной, как ты думаешь?

– Вы, двое, самые странные враги, каких я видел. Я не могу следовать всем извилинам вашей игры.

– Мы просто придерживаемся правил. Без правил нет игры.

Мэрфи протянул ему стакан сидра.

– Расскажи мне всю историю, Дор, и мы выясним, как твое присутствие воздействует на наше поколение. Затем тебя пригласят объяснить все королю.

Дор убедился, что выбора у него нет. Ему так хотелось, чтобы рядом находился Прыгун или голем Гранди и посоветовал, как поступить; он все еще не доверял собственному мнению. Да и вообще он лучше чувствовал себя, когда говорил правду. Поэтому он и рассказал врагу волшебнику все, как на духу: поиски возможности помочь зомби восстановиться, как Прыгун попал под действие чар, приключение в недрах гобелена…

– Отыскать Повелителя Зомби совсем нетрудно, – сказал Мэрфи. – Проблема в том, что он не захочет помочь тебе.

– Но ведь только он знает секрет восстановления зомби! Это ведь основная цель моего…

– Возможно, знает, – повторил Мэрфи. – Но не захочет рассказать. Он никому ничего не делает. Вот почему он и живет в одиночестве.

– Но я попрошу его, – упрямо твердил Дор. – Между тем, а как насчет тебя? Сейчас, когда ты знаешь, что король завершил… Я имею в виду, завершит строительство Замка…

– Это действительно нелегкий вопрос. Тут существует несколько соображений. И одно из них таково, что твое сообщение не есть правда.

Дор почувствовал себя уязвленным. Рука тела, получив импульс духа, протянулась через плечо за мечом.

Без всякого волнения Мэрфи поднял руку.

– Ты говоришь настолько неопределенно, а твое тело реагирует столь агрессивно! И это, конечно, подтверждает твой рассказ. Не заставляй меня использовать против тебя волшебство. Ты будешь страдать и попадешь в неприятности еще до того, как воспользуешься оружием. Я же не назвал тебя лжецом. Я просто предположил, что ты можешь давать неверную информацию. В истории, к сожалению, всегда присутствует неверная информация. Этот Замок, знакомый тебе, должен быть построен на столетие позднее и получит имя Ругна, придавая правдоподобие новому государственному устройству. И как бы ты узнал?

– Правдо… что? – переспросил сконфузившись Дор.

– Правдоподобие. Реальность. Сделать его правдивым и подходящим.

Дор был поражен. Замок построен гораздо позднее, назван Ругна. Он никогда не думал об этом.

– Но существуют и другие подходы, – продолжал Мэрфи. – Предположим, твоя историческая версия верна – если в действительности так может быть. Сейчас ты вернулся. Что ты можешь сделать – за исключением изменения твоей истории? В каком случае твое присутствие может в лучшем случае остаться нейтральным, а в худшем перевернет результат настоящего соревнования между Ругна и Мэрфи. Поэтому твоя экскурсия может быть для меня благоприятным предзнаменованием. Я вряд ли вмешаюсь в твои дела. Я думаю, именно мой талант принес тебя сюда, чтобы запутать Ругна.

Дор снова изумился. Он сам агент врага? Неожиданно все оказалось так правдоподобно.

– Но я скорее подозреваю, – продолжил Мэрфи. – Это ты фактически проявил себя несостоятельным сколько-нибудь значительно изменить историю. Я представляю историю изменчивой. Уступая конкретной необходимости, еще и постоянно подтверждать самое себя, когда давление ослабевает. Я сомневаюсь, что твои действия могут оказать глубокое воздействие после твоего ухода. Однако этот феномен будет интересно наблюдать.

Дор молчал. Этот волшебник нейтрализовал волю основательно, искусно, одним разговором, безо всякого действия. Хуже всего было то, что он ужасно боялся, что Мэрфи был прав. Чем больше старался Дор вмешаться в события этого мира, мира гобелена, тем все более он вредил удаче короля Ругна. Поэтому Дору следовало, насколько возможно, занимать нейтральную позицию, чтобы его помощь не обернулась бедой.

Они выпили сидра и возвратились к королю Ругна.

– Этот человек действительно волшебник, – объявил Мэрфи. – Но я полагаю, он не угрожает моим намерениям, хотя и хочет союза с тобой. Он объяснит, если захочет.

Король вопросительно взглянул на Дора.

– Правда, – сказал Дор. – Он показал мне, что любая помощь, какую я попытаюсь оказать тебе… может возыметь совершенно противоположное действие. Мы не знаем наверняка, но это риск. Поэтому, к сожалению, я должен сохранять нейтралитет.

Дор удивился самому себе, что так уверенно, по-взрослому выступил. Может, таково влияние Мэрфи?

– Отлично, – сказал король. – Однако, Мэрфи, его честность не вызывает сомнений. Ты не можешь помочь мне, но, может быть, я чем-либо помогу тебе?

– Только рассказав, как найти Повелителя Зомби.

– О, да ты ничего не сможешь от него добиться, – уверил его король. – Он никому не помогает.

– То же самое сказал мне волшебник Мэрфи. И тем не менее крайне важно, чтобы я увиделся с ним, а после я смогу уйти из этой страны.

– Тогда подожди несколько дней, пока я не завершу нынешний участок строительства Замка. Тогда я смогу выделить тебе проводника и охрану. Я должен сделать все это из уважения к твоему статусу волшебника. Повелитель Зомби живет к востоку отсюда, в самом сердце дикой глуши; туда так трудно пройти.

Дор про себя очень огорчился из-за задержки, но чувствовал, что так будет лучше. Он и его друзья столько раз уже едва уносили ноги. А проводник и охрана помогут. К ним присоединились Милли и Прыгун.

– Король дал мне работу! – сразу же воскликнула Милли, подпрыгивая, хлопая в ладоши и так встряхивая волосами, что они, описав полный круг, на мгновение полностью закрыли лицо. – Как только Замок будет построен.

– Если у нас есть время подождать, – прощебетал Прыгун. – Я бы хотел отблагодарить короля за гостеприимство, предложив свои услуги в продолжение нашего здесь пребывания.

– Э-э… – Дор запротестовал было, осознав, что это должен сделать и он.

– Чрезвычайно любезно с твоей стороны, – сердечно проговорил король. – Из слов юной леди я понял, что ты знаток подъемов и спуска предметов. Сейчас у нас крайняя необходимость в подобных способностях. Отдыхай, а завтра ты присоединишься к моему крепкому стаду кентавров.

Мэрфи многозначительно взглянул на Дора. Враг-волшебник был очень доволен, что испытал законность своего предложения. И Дор тоже должен быть доволен. И все-таки, может, Мэрфи был не прав. Они не могли позволить себе даже допустить, что он был не прав. Поэтому Дор хранил молчание, не желая без надобности тревожить короля или Прыгуна. Молчалив, но не спокоен.

Король сервировал стол достаточно по-королевски: пирожки с пирожкового дерева, которые он приспособил для этой цели, пицца, картофельная запеканка с мясом, пирожки с мясом, сыром и орешками-пекан. Еду запивали великолепным фруктовым пуншем с пуншевого дерева.

– В моей стране, – заметил Дор, – король является трансформатором. Он превращает одни живые существа в другие живые существа. Он может превратить человека в дерево или дракона в жабу. Как это отличается от твоего собственного таланта, ваше величество?

– Трансформатор, – пробормотал король. – Такой мощный талант! Я не могу превратить человека в дерево! Я просто приспосабливаю формы волшебства для других целей – сонные чары в правдивые чары, шоколадную вишню в вишневую бомбу. Поэтому я мог бы сказать, ваш король более могущественный волшебник, чем я.

Дор смутился.

– Простите, ваше величество. Я не имел намерения…

– Действительно, Дор. Я не собираюсь соревноваться с твоим королем за положение. Так же не собираюсь соревноваться с тобой. Мы, волшебники, создали определенное товарищество; как я уже упоминал, мы уважаем талант каждого. Я бы с радостью как-нибудь встретился с твоим королем. После того, как завершу строительство Замка.

– Что может никогда не случиться, – ввернул Мэрфи.

– А сейчас я соревнуюсь с ним, – добродушно проговорил король и откусил от пирожка.

Дор ничего не ответил, все еще затрудняясь примириться с таким фасадом дружбы – соперничества.

Утром Прыгун явился к стаду, занятому на строительстве Замка. Дор отправился вместе с ним, чтобы оказать помощь в переводе, так как никто не смог бы понять щебетанье паука. Он испытывал беспокойство из-за возможного влияния Прыгуна на историю. Или недостатка этого влияния. Если каким-то образом Дор или Прыгун могли бы повлиять на успех короля Ругна…

Дор беспокойно покачал головой. Сегодня король Ругна был занят приспособлением новых чар для сохранения крыши Замка – строительство как раз достигло этой стадии. Вероятно, волшебство создавалось прямо в Замке, иначе оно бы просто не было надежным.

Дело применения волшебства, например, водяной дракон использовал создаваемый им барьер из воды для тушения своего же пламени – как трансформировать это в непротекаемую крышу – это, определенно, нечто такое, что трансформатор не мог бы сделать. Поэтому королю Ругна можно было и не скромничать. Очень трудно сравнивать силу талантов. Но если предложение Прыгуна помочь только навредит…

Они подошли к тому самому главному кентавру, который ранее отмахнулся от них. Оказалось, что он уже принялся за северную стену, она все еще находилась в стадии строительства. Кентавр ходил взад-вперед и переживал из-за доставки дополнительных блоков; оказалось, что в каменоломне испортилось несколько чар, и строители сильно отставали от графика.

– Король Ругна рекомендовал воспользоваться помощью моего друга, – сказал Дор. – Он может поднимать камни при помощи шелковых веревок или взбираться по отвесной стене…

– Огромный жук? – спросил кентавр, быстро рассекая воздух хвостом. – Мы не хотим, чтобы он вертелся среди нас.

– Но он здесь для того, чтобы помочь.

Сейчас и остальные кентавры слезли со стен и сгрудились вокруг. Они словно нависали над ними. Кентавр стоя, имел рост мужчины, но вес его раз шесть превышал вес человека, а эти были выше Дора – чье нынешнее тело явно принадлежало мужчине гигантских размеров.

– Мы не собираемся работать ни с какими жуками, – закричал один из них. – Уберите его от нас.

Дор в растерянности повернулся к Прыгуну.

– Я… они не хотят.

– Я понял, – прощебетал Прыгун. – Я не из их семейства.

Дор рассматривал кентавров, которые, казалось, стремились под любым предлогом прекратить работу.

– Я ничего не понимаю. Мы могли сделать так много…

– Нам плевать, если даже он может забросить навоз на огромную земную луну, – закричал один из них. – Убери его прочь отсюда, пока мы не привели летающую хлопушку для мух.

Дор разозлился.

– Вы не должны с ним так разговаривать! Прыгун не муха; он сам ест мух. Он может охранять вас от слепней…

– Любитель жуков! – фыркнул надсмотрщик. – Ты такой же дурной, как и он! Смотри, как бы я не вбил вас обоих в землю.

– Да! Да! – согласно вопили кентавры, топая копытами.

Прыгун заверещал.

– Это враждебные существа. Нам следует уйти. – И он повернул назад.

Дор последовал за ним, но без видимой покорности. С каждым шагом он чувствовал, что злится все больше.

– Они не имели права так поступать! Королю просто необходима помощь!

Даже в этот момент ему хотелось знать, не к лучшему ли все это. Раз Прыгуну не позволили участвовать в строительстве, значит, проклятие Мэрфи не сработает, не так ли? Они не смогут изменить историю.

Вскоре они вернулись к королевскому шатру. Король находился за пределами шатра, около пруда, где содержался пленник – маленький водяной дракон. Существо злобно фыркало, пуская клубы дыма, и с силой било хвостом по воде, поднимая фонтан брызг, но Ругна, казалось, это не беспокоило. «Теперь залезай на кровлю», – говорил он дракону. Чем ближе находится предмет, тем лучше проходит адаптация.

Потом он поднял глаза и заметил Дора и Прыгуна.

– Какие-то проблемы на строительной площадке?

Дор попытался выглядеть цивилизованным, но злость просто рвалась из него.

– Кентавры не позволили Прыгуну работать! Они сказали, что он… другой!

– И я того же мнения, – прощебетал Прыгун.

Король Ругна вначале произвел впечатление уравновешенного, безобидного человека. Теперь все переменилось. Он поднялся, расправил плечи, крепко сжав зубы.

– Я не потерплю такой грубости в моем королевстве!

Он щелкнул пальцами, и тотчас появился летающий дракон; прекрасное существо, бронированное нержавеющей сталью, с воронеными когтями и длинной мордой, приспособленной для прицельного метания огня на значительные расстояния.

– Дракон, кажется, моя рабочая бригада становится слишком норовистой. Приведи свой личный состав и…

Прыгун неистово защебетал.

– Нет, ваше величество! – переводила паутина, чуть не разрываясь на кусочки, так как очень старалась передать всю силу убеждения паука. – Не надо наказывать рабочих. Они не более невежественны, чем представители моего собственного семейства, и они делают необходимую работу. Я сожалею, что явился причиной такого конфликта.

– Конфликт? Когда предлагается помощь?

Брови короля оставались насупленными.

– По крайней мере, я должен наказать их при помощи волшебства. Кентаврам ни к чему такие красивые хвосты, чтобы отгонять мух. Я могу приспособить им хвосты от ящериц, пригодные разве что для проскальзывания среди камней. Это несколько охладит их пыл!

– Нет! – все еще протестовал Прыгун. – Не позволяй гневу затмить твой разум!

Глаза Ругна расширились.

– Мэрфи! Ты, конечно, прав. Это его работа! Если ненависть к чужакам мешает делу, она и вмешивается!

Дор тоже испугался. Это определенно то самое. Волшебник Мэрфи наложил проклятие на строительство Замка, и именно предложение Прыгуна явилось его инициатором. Кентавры в действительности не были виноваты.

– Ты разумное, великодушное существо, – обратился король к пауку. – Так как ты защищаешь ту сторону, которая несправедливо относится к тебе, я должен остановиться. Я сожалею, что вынужден поступить неправильно по отношению к тебе, но, очевидно, я не могу воспользоваться твоим предложением помощи.

Он царственным жестом отпустил летающего дракона.

– Кентавры союзники, а не слуги, они работают на строительстве Замка, потому что разбираются в возведении такого рода сооружений. Я возвратил им свою благосклонность. Я сожалею, что допустил оплошность. Пожалуйста, чувствуйте себя свободными и пользуйтесь всеми удобствами до тех пор, пока я не смогу дать вам подобающее сопровождение. Тем временем можете наблюдать за тем, как я управляю строительством, хотя, надеюсь, вы не будете отвлекать мое внимание глупыми вопросами.

Они уселись и стали наблюдать за королем. Дора ужасно интересовал сам механизм адаптирования волшебства. Руководил ли им король, как Дор приказывал предметам говорить, или же приказ был молчаливым? Но едва Ругна усадил перед собой водяного дракона, вбежал постреленок-посыльный:

– Король, сэр, там на строительной площадке такая путаница! На строительные блоки направлено неправильное заклинание и они сдвинули друг друга в сторону вместо того, чтобы работать дружно.

– Неправильное волшебство! – прорычал негодующе король. – Я сам лично адаптировал заклинание только на прошлой неделе!

Потом последовало краткое обсуждение. Получилось так, что целый ряд кладки был помещен не туда, куда следовало, что явилось причиной конфликта их волшебства с волшебством следующего ряда кладки вместо нормального сцепления. Кто-то здорово напутал, и ошибку не заметили вовремя. Глыбы были очень тяжелые, каждая весила многие сотни фунтов.

Ругна, волнуясь, выдрал несколько волосков из рано поседевшей головы.

– Снова проклятие Мэрфи! Оно обойдется нам в неделю. Или же мне поднимать глыбу собственными слабыми руками? Скажи им, чтобы разобрали ряд и переставили на нужное место.

Мальчишка умчался, а король возвратился к прерванному занятию. Но только он собрался поработать, как примчался следующий посыльный.

– Король, сюда с юга направляется гоблинья армия!

Король мрачно спросил:

– Каково по оценке время их прибытия?

– ЕТА ноль минус 10 дней.

– Это один башмак, – пробормотал король и возвратился к своей работе.

Естественно, водяной дракон уже где-то бродил, и его теперь нужно было старательно заманивать назад. Проклятие Мэрфи пакостило и по мелочам.

Тут занятие короля было прервано прибытием следующего мальца-посыльного.

– Руг, приятель, гарпии собираются на Севере.

– ЕТА?

– Десять дней.

– Второй башмак, – сказал смирившись Ругна. – Две силы сойдутся именно в этом месте, благодаря усилиям Мэрфи, и со временем перебьют друг друга, весь ландшафт окажется в руинах, а от Замка останется груда камней. Если бы мы могли во время завершить… – но сейчас это совершенно бесполезно. Мой враг затеял против меня совершенно замечательную интригу. Я вынужден только любоваться ею.

– Он умный человек, – сказал Дор. – Но должен же существовать способ отвлечь эти армии, если они на самом деле не выступают против Замка. Я полагаю, гарпий и гоблинов Замок вовсе не интересует, они только собираются здесь воевать.

Ему мешали. Вероятно, присутствие его не являлось причиной этой проблемы, но он не был вполне уверен. Если столкновение гоблинов и гарпий направить…

– Любая прямая попытка диверсии явилась бы причиной для атаки на нас, – сказал Ругна. – Они чрезвычайно несговорчивые существа. Мы лишены расположения и намереваемся отразить оба этих диких полчища. В твоем мире человек, может, и является господствующим существом, но здесь такое положение еще не упрочено.

– Если ты призовешь себе на помощь еще больше всяких существ…

– Я должен буду расточать свое волшебство, чтобы потом вознаградить их за службу, вместо того, чтобы они работали на строительстве Замка.

– А твоя человеческая армия, не мог бы ты отозвать ее из отпуска?

– Проклятие Мэрфи особенно удачно препятствует всяким организованным миссиям. Сомневаюсь, что мы смогли бы собрать личный состав до того, как сюда прибудут чудовища. Думаю, лучше всего защитить Замок тем, что есть под рукой. Шанс, конечно, небольшой, но как альтернатива подойдет. Я боюсь, что в этот раз Мэрфи по-настоящему сдерживает меня.

Может, другой волшебник мог бы помочь… Но Дор оборвал себя, ему пришла в голову другая мысль.

– Повелитель Зомби! Может ли его помощь существенно повлиять на результат?

Король задумался.

– Да, вероятно, может. Он представляет первичный центр волшебства со всеми его ответвлениями, потому что относительно ближе, и не надо пересекать Провал, чтобы добраться сюда. Его зомби могли бы укомплектовать крепостные сооружения контингентом без счета и содержания: идеальная армия в подобной ситуации. Ведь даже прокорм моей собственной армии в течение осады мог бы превратиться в ужасную проблему; мы можем обеспечить провиантом лишь стадо кентавров, которое трудится на строительстве Замка. Но это все бесполезные домыслы; Повелитель Зомби не участвует в политике.

– И все-таки я должен непременно повидать его, – взволнованно воскликнул Дор. – Я смог бы поговорить с ним, объяснить, что же поставлено на карту. К черту осторожность! Если без помощи Дора король очутился на грани проигрыша, почему бы не рискнуть? Он действительно не может причинить зла.

– Прыгун будет со мной, во многих вещах он разбирается гораздо лучше. Худшее, что я могу сделать, ослабеет.

Король погладил бороду.

– Вот что. Я рассматриваю это как общий план, но поскольку ты так хочешь, скажи Повелителю Зомби, я бы желал разумного обмена помощью.

Он поднял палец и появился посыльный. Дору ужасно хотелось узнать, где прячутся посыльные в свободное от работы время. Король, очевидно, очень об этом заботился, хотя старался не показывать. Подобно королю Тренту, он маскировал власть, за исключением тех моментов, когда продемонстрировать ее было просто необходимо.

– Подготовить проводника и сопровождение для похода к замку Повелителя Зомби. Волшебник Дор отправится по моему поручению завтра утром.

Но утром их стало на одного больше. Девица Милли.

– С задержкой строительства Замка и ввиду этого за отсутствием надобности в ведении дома у меня все еще нет работы, – объяснила она. – Может, я тоже смогу помочь?

В будущих столетиях ей предстоит стать грустным привидением, и познакомиться с зомби Джонатаном, и искать возможность восстановить его. Сейчас она ничего этого не знала, но Дор-то знал. Как мог он отказать ей, лишить ее шанса помочь ему в этой миссии – поскольку все это в конечном итоге делалось ради нее? Может, она могла бы как-то помочь.

Почему он так радовался ее обществу? Он знал, что никогда не смог бы… она не была… его тело оценило ее вид, которое он сам видел лишь мельком, но она никогда не будет принадлежать ему. Так зачем же он дурит себя самого невозможными фантазиями?

Но как он радовался любой встрече с нею, даже короткой!

Глава 6.

Повелитель Зомби

В качестве почетного эскорта им предоставили лошадь-дракона, некий симбиоз передней части лошади с драконьим задом. Проводником служил чертенок-посыльный.

– Ну, молодец, давай, садись на нее.

Он был значительно больше, чем голем Гранди, но меньше, чем гоблин, и кого-то здорово напоминал Дору.

На спине существа укрепили три седла. На одно уселся Дор, на второе – Милли, а к третьему прицепился Прыгун, так как не мог сидеть. Чертенок уселся на лошадиной голове и прошептал что-то в выразительные уши.

Животное резко тронуло с места. Передние лошадиные ноги мощно ударили по земле, в то время, как задние, принадлежавшие рептилии, вспахивали ее когтями.

Чудовище наполовину скакало галопом, наполовину ползло вперед, сильно покачиваясь. Милли вскрикнула, и Дор чуть не вылетел из седла. Чертенок только проказливо хихикнул. Он знал, чего ожидать.

Прыгун перепрыгнул через голову Дора и приземлился прямо позади девушки. Ловкими движениями паук привязал ее к седлу шелковыми нитями, так что выбить ее из седла не представлялось никакой возможности. Потом проделал то же самое с Дором, вопрос о падении сразу оказался закрытым, им не пришлось даже держаться за седло.

– Ага, вы лишили поездку веселья, – пожаловался чертенок.

Дракон набирал скорость, покачивание сгладилось. Подъемы и спуски стали более-менее равномерны. Дор прикрыл глаза и представил, что плывет в лодке по волнам. Вверх, вниз, качание, вверх, вниз, качание. Тут его начало подташнивать, словно от морской качки, и пришлось снова открыть глаза.

Листва стремительно пролетала мимо. Эти животные передвигались действительно быстро! Оно аккуратно пробиралось сквозь, казалось, совершенно непроходимые чащобы, ловко избегая опутывающих деревьев и мест обитания чудовищ, и не снижало темп даже ради расщелины приличного размера. Чертенок представлял собой типичное, довольно неприятное человекообразное существо – типичный представитель своего рода, любитель поизгаляться – но он действительно прекрасно знал маршрут и со знанием дела управлял драконом. Дор всегда ценил опыт и знания, где бы ни находил их.

Однако сказать, что все путешествие прошло гладко, нельзя. Все-таки встречались холмы, долины, изгибы. Однажды дракон прошлепал через заболоченное озеро; проплыл он быстро, но при этом пассажиры промочили ноги почти до кожи. В другой раз он поднимался на крутой берег, вползая почти вертикально и вдавившись телом в берег. Один раз на них попытался напасть грифон. Он вызывающе летал над драконом и кричал. Животное предостерегающе заржало и злобно ударило в землю копытами; грифон решил ретироваться.

Вскоре они приблизились к владениям Повелителя Зомби. Дор вдруг с ужасом понял, что замок стоит там, где через восемьсот лет будет стоять замок доброго волшебника Хамфри. Но, может быть, не так это и странно: место, пригодное для одного волшебника, вероятно, подошло и для второго. Если Дор когда-нибудь соберется построить себе замок, он присмотрит какое-нибудь идеальное местечко и, возможно, прикинет, не подойдет ли для этой цели место, которое прежде занимал какой-нибудь волшебник.

Повелитель Зомби имел собственную систему защиты, и, оказалось, столь же внушительного вида, сколь и защитные сооружения волшебника Хамфри. Внезапно перед драконом-лошадью появилась парочка зомби, и бесстрашное создание сразу же отклонилось от курса, не желая вступать в неприятный контакт с гноящейся и разлагающейся плотью. Милли, увидев зомби, закричала, и даже чертенок глядел с отвращением.

– Значит, приехали, – объявил чертенок. – Ничто больше не станет вам здесь докучать – за исключением зомби. Как вы собираетесь пробраться внутрь и переговорить с Повелителем, не знаю и не желаю знать. Слезайте и позвольте нам отправиться домой.

Дор пожал плечами. Вид зомби на него не действовал, так как он в той своей жизни более или менее общался с Джонатаном. Он не любил зомби, но не боялся их.

– Хорошо. Передайте королю, мы пообщаемся с Повелителем Зомби и вскоре получим новости.

– Счастливо, – буркнул чертенок.

Дор притворился, что не расслышал.

Они спешились. Тотчас Дор почувствовал, что судорога свела ему ноги; езда по-настоящему измордовала их. Милли стояла на полусогнутых, не способная даже лягнуть как следует. Только Прыгун чувствовал себя не согнутым и не скрученным, он не имел возможности сидеть, как все, и провел весь путь, устроившись на седле, как на насесте.

Лошадь-дракон заржала, развернулась, работая копытами, когтями и хвостом, и отправилась в обратный путь, обдав при этом трех путешественников грязью, прутиками и каменьями. И все-таки, как здорово оказалось слезть с этой лошадки!

Дор поразмял ноги и подошел к зомби-охраннику.

– Мы пришли по поручению короля Ругна. Проведи нас к своему хозяину.

Зомби разинул тяжелые и белые как мрамор челюсти.

– Н-е-т! Н-н-о-о-д-т! – продекламировал зомби, мерзко пахнув гнилью.

Дор старался вникнуть в смысл сказанного. Мог ли его талант работать в этой ситуации? Ведь они мертвецы, однако, сделанные из органического материала. Дерево было органикой, и он прекрасно мог обращаться с ним, когда оно умирало. Неужели чары наделили этих чудовищ достаточным количеством псевдо-жизни, чтобы свести на нет его способность общаться с неодушевленными предметами? Или чары действовали частично? Последнее было более вероятно, он мог бы разговаривать, но с определенными затруднениями.

Тут защебетал паук.

– Думаю, он сказал: «Никто не пройдет!» – перевела паутина на плече Дора.

Дор с удивлением взглянул на Прыгуна. Неужели он уже дошел до сути дела в изучении человеческого языка и мог понимать его гораздо лучше, чем сам Дор?

Прыгун вновь защебетал.

– Не сомневайся! Все ваши слова для меня чужие. Это просто другой аспект странности.

Дор улыбнулся.

– Это имеет смысл! Отлично, ты сможешь мне помочь разговаривать с зомби.

И он снова повернулся к зомби, который оставался столь же молчаливым, как и могила, и терпеливее времени. Он не делал каких-либо человеческих движений, чтобы принудить их уйти.

– Передайте Повелителю, что к нему пришли гости. Он должен увидеть нас.

– Не-е-т, – стоял на своем зомби. – Не-е-т!

– Тогда мы просто представимся сами.

И Дор приготовился пройти.

Зомби, преграждая путь, поднял жуткую руку. Куски гниющей плоти падали на землю, и кое-где местами просвечивала белая кость. Милли закричала. На этом этапе жизни она явно не питала склонности к зомби. Дор пришел к выводу, что столетия, проведенные в образе привидения, могут позволить гораздо шире смотреть на вещи.

Дор схватился было за меч, но Прыгун опередил его, обмотав зомби шелковыми веревками.

В один момент и остальные зомби превратились в беспомощные существа. Дор согласился, что это замечательный способ, с зомби чрезвычайно неприятно сражаться, так как их нельзя убить. Даже расчлененные, они продолжали жить. Вот одна из причин, по которой они представляли бы прекрасную армию для короля Ругна, если, конечно, их можно было бы уговорить. Таким образом, зомби оказались совершенно четко нейтрализованы, да так, что это никоим образом не оскорбляло Повелителя Зомби.

Но путники не слишком далеко продвинулись к замку, что высился на холме в лесу (во времена Дора лес и холм давно пропали) – их окликнул зомби-змей, он шипел и трещал, отдаленно напоминая живого, но не оставалось сомнений, что он ищет возможность воспрепятствовать проходу. Прыгун нейтрализовал его так же, как и остальных. Что бы они делали без паука!

Потом им угрожало опутывающее дерево. Оно оказалось чересчур большим даже для паука, было в четыре раза выше человеческого роста и обладало по крайней мере сотней сгнивших щупалец. Даже если бы было возможно их связать, дерево нашло бы в себе силы порвать нить. Поэтому, пока остальные пробирались бочком, Дор угрожал ему страшным мечом – даже дерево-зомби заботилось о своих конечностях.

Вот так они и добрались до замка. Он также представлял собою ожившие руины. Камни выпали из стен, выставляя напоказ ископаемую внутренность поддерживающих лесов, а в оконных проемах висели клочья одежды. Там, где когда-то должен быть ров, оказалась свалка всяческих обломков. От оставшейся на дне темной жижи поднимался удушливый смрад. В мерзкой трясине томился Зомби – болотное чудовище. Его покрытые слизью глаза проводили пришельцев мутным взглядом.

Маленький отряд миновал полуразвалившийся подъемный мост и постучал в провисшую дверь. Она рассыпалась на обломки, но, конечно же, ответа не последовало. Поэтому Дор довершил разрушение двери, несколько раз стукнув мечом, и троица не без угрызений совести вошла внутрь.

– При-и-вет! – закричал Дор, и голос его отразился от стен, так похожих на стены гробницы.

– Повелитель Зомби! Мы пришли по поручению короля Ругна!

Появился зомби-людоед. Милли вскрикнула и отпрыгнула назад, она хотела лягнуться, забыв, что стоит на ногах. Паук успел подхватить ее, предотвратив падение в ров, где напрасно пускало слюни чудовище.

– Нет. Идти, – глухо прогрохотал великан, показав разложившиеся челюсти.

Дор вспомнил людоеда Хрупа и отступил. Зомби-людоед все равно оставался людоедом.

– Мы обязательно должны увидеть Повелителя Зомби, – проговорила Милли, от страха побледневшая, как бумага.

Она тоже, на свой манер, обладала определенной храбростью.

– Та-а-к? О-о-х, – людоед прошаркал в зал, за ним последовали остальные.

Они вошли в помещение, напоминавшее склеп. Другой зомби стоял у стены и опирался мертвыми руками на стоявший перед ним стол.

– Под каким предлогом вы пробрались сюда? – холодно спросил он.

– Мы хотим видеть Повелителя Зомби! – воскликнул Дор. – А теперь убирайся с дороги, ты, связка костей, если не собираешься нам помочь!

Зомби угрюмо уставился на него. Это был необычно хорошо сохранившийся образчик, изможденный, но не прогнивший.

– У вас нет ко мне никаких дел. Вы еще не умерли.

– Конечно же, нет…

Дор замолчал. Это «еще» отвлекло его.

Паук защебетал.

– Этот человек живой. Может быть, это…

– Сам Повелитель Зомби, – закончила Милли в ужасе.

Дор вздохнул. Он снова дал маху. Когда же наконец он вырастет и научится различать предметы прежде, чем делать предположения? Первым оказался король Ругна, которого он принял за садовника. Теперь вот Повелитель Зомби. Он попытался извиниться.

– Э-э…

– Почему это живые ищут меня? – спросил Повелитель Зомби.

– Королю Ругна просто необходима твоя помощь, – выпалил Дор. – А мне нужен эликсир для восстановления зомби.

– Я не потакаю политике, – ответил Повелитель Зомби, – и у меня нет никакого интереса возвращать к жизни зомби, такие действия подорвут мой собственный талант.

Он холодным жестом как бы простился с ними и вновь вернулся к своей работе – перед ним лежал труп муравьиного льва, которого он, по-видимому, оживлял.

– Только взгляни, – агрессивно начал было Дор.

Но людоед-зомби угрожающе вышел вперед, и Дор тотчас присмирел. Тело, в котором он находился, отличалось силой, ловкостью, большими размерами, но вряд ли смогло бы противостоять людоеду. Одно движение огромного пальца, и…

Паук прощебетал:

– Кажется, наша миссия провалилась.

Дор еще разок взглянул на людоеда, вспомнив, как Хруп одним небрежным ударом разломил железное дерево у основания. Это существо находилось не в лучшей своей форме, будучи мертвым, но могло, вероятно, легко сломать алюминиевое дерево. А уж простая человеческая плоть для него не представляла никакой проблемы. Так что вторая мысль оказалась такой же, как и первая. Он не мог взять над ним верх.

Дор повернул назад. Он знал, они не могут заставить волшебника прийти на помощь, такая помощь должна быть только добровольной. Повелитель Зомби, как и предупреждали другие, оказался совершенно недоступным.

Герой, вероятно, нашел бы какой-нибудь выход. Но Дор был лишь двенадцатилетним парнишкой, пришедшим в сопровождении гигантского паука и девушки, которая постоянно вскрикивала и которой в столь юные годы предстояло стать привидением. Здесь, к сожалению, не было героев! И вот результат – он проиграл в обоих поисках. Крушение иллюзий.

Дор ждал, что остальные спутники станут протестовать, как всегда поступал голем Гранди. Но Милли была лишь беспомощной девушкой, обладающей слишком малой инициативой, а Прыгун не относился к людскому роду и не совсем понимал человеческое повелительное наклонение.

Они беспрепятственно вышли из развалин замка и миновали холм.

Лошадь-дракон, конечно, уже ушла. Они могли бы заставить ее подождать, но не ожидали, что лошадки потребуются им так скоро. Отсутствие предусмотрительности вновь привело их к ошибке. На этой стадии промедление не вылилось бы в большие затруднения. Поэтому троица просто отправилась пешком.

Они развязали еще двух зомби-охранников, которых нейтрализовал Прыгун.

– Ничего личного, – объяснил им Дор. – Наши дела с Повелителем Зомби завершены.

Они шли. Милли оказалась очень милым ходоком, особенно когда не кричала и не лягалась; волосы естественным водопадом струились по спине. Он нашел, что с ней вполне можно пообщаться поближе и что она довольно занимательна. Фактически, он не отказался бы – но вряд ли это было бы хорошо.

Он должен обороняться против мыслей тела воина из Мандении, лезущих ему в голову. Жители Мандении не относились к тонким натурам. Внезапно путники наткнулись на костер. Это было странно, потому что в стране Ксанта костры использовали редко. Только нескольким существам требовалось готовить пищу. Более эффективно тепло получали, наливая небольшое количество огненной воды на нечто, требующее нагрева. Но это явно был настоящий костер с палками, уложенными по кругу. Языки пламени весело лизали деревяшки по направлению к центру. Кто-то совсем недавно сидел около этого костра, то есть этот некто ушел минуту назад, прямо перед приходом компании Дора.

– Стой там, где стоишь, чужестранец, – произнес голос из тени. – Иначе я прошью тебя стрелой из лука.

Милли вскрикнула. Дор схватился было за меч, но остановился. Он вряд ли ударил бы быстрее стрелы, пущенной из лука. Не было смысла усложнять ситуацию, только не хватало, чтобы его убили. Прыгун подпрыгнул и исчез в листве дерева, стоящего рядом.

Незнакомец вышел вперед. Им оказался звероподобный мужчина, мандениец в нем угадывался с первого взгляда, и, самое главное, он не врал относительно лука. Тетива была туго натянута, стрела нацелена прямо в сердце Дора. Прекрасно зная возможности собственного тела, принадлежавшего манденийцу, Дор не имел причин сомневаться в потенциальных возможностях нападавшего. Похоже, все манденийцы рождались воинами. Возможно, такова была плата за те жалкие крохи волшебства, которыми они обладали. Или, возможно, мягкие, нежные, мирные манденийцы никогда не отправлялись захватывать другие страны?

– Кто ты, роющийся в моем костре, черт возьми? – требовательно прорычал грубиян. – Что случилось с тем волосатым многоногим существом, что ползло рядом?

– Я – Дор, нахожусь здесь по поручению короля.

Он говорил более смело, чем обычно, еще свежи были раны, нанесенные провалом его миссии.

– Остальные – мои товарищи. Кто ты такой, чтобы орать на меня подобным образом?

– Так ты ксантиец, – насмешливо воскликнул мужчина. – Будь уверен, что не сумеешь одурачить меня, ты выглядишь как нормальный мужик. Только попробуй поколдовать надо мной, и я сразу же продырявлю тебя насквозь.

Итак, перед ним настоящий мандениец. Дор никогда прежде не встречал манденийца из плоти и крови.

– Неужели у тебя нет таланта?

– Нефига умничать со мной, ты, рептилия! – мужчина более внимательно рассмотрел Дора. – Эй, да ты одет, как один из наших? Ты уверен, что ты не дезертир?

– Не хочешь ли познакомиться с моим талантом? – ровно, без эмоций спросил Дор.

Мужчина задумался.

– Ладно, на минутку, только без всяких там штучек. – Он повернулся, и окликнул кого-то:

– Эй, Джо! Иди и покарауль парочку!

Появился Джо. Еще один звероподобный мужичище, какой-то нечистый и зловонный!

– Так что тут за шум…

Он прервал фразу. Губы расползлись, и он присвистнул:

– Попробовать бы эту малышку!

«О-о-о! – подумал Дор. – Талант Милли работает».

Милли чисто символически вскрикнула и отступила назад. Джо довольно агрессивно пошел вперед.

– Мальчик, я мог бы по-настоящему оттрахать уйму таких незнакомок.

Он схватил Милли за нежную ручку. Тут уж Милли вскрикнула совершенно серьезно.

– А ну, отпусти ее, – заорал Дор.

Тело Дора вступило в свои права. Левой рукой он выхватил первую стрелу из лука манденийца, а правой выхватил из-за плеча меч. Внезапно пара манденийцев оказалась в ловушке.

Милли спряталась за него, удивленная и благодарная.

– Дор, я не знала, что ты умеешь драться!

– Да я и сам не знал, – пробормотал он.

Сознавая при этом, что лжет.

Он решил прекратить врать, но ложь в такой момент оказалась такой естественной. Может быть, он взрослел, учась лгать во имя друзей? Он всегда заботился о Милли, но не знал, как усилить эту заботу. Только немедленная угроза вызвала ответные действия.

– Ты так просто не уйдешь, – злобно процедил Джо. – Наши отряды грабят всю округу.

Дор обратился к дубинке, свободно привязанной к поясу мужчины.

– Это правда, дубинки?

– Правда, – ответила дубина, – они не рядовой отряд Манденийской Пятой Волны. Они прошли берегом мимо Провала, и двинулись вглубь страны. Они полностью лишены способности рассуждать. Все, чего они хотят – это богатства, женщин и легкой жизни, в таком вот порядке. Беги как можно скорее.

У первого манденийца отвисла челюсть.

– Волшебство! Он и взаправду колдует.

Дор отступил, Милли рядом с ним. Это была тактическая ошибка, потому что манденийцы на мгновение оказались за пределами траектории удара меча и успели вытащить собственное оружие. И заорали во все горло:

– Враг уходит. Отрезай их!

Нечто бесформенное свалилось сверху. Прыгун. Он приземлился прямо на головы манденийцев, и не успели разбойники понять, в чем же дело, как оказались связанными по рукам и ногам. Но тревогу поднять они все-таки успели, и вокруг уже слышались мужские голоса, которые кольцом обхватывали место, где находились наши герои.

– Нам бы лучше спрятаться наверху, – прощебетал Прыгун. – Манденийцы не смогут преследовать нас там.

– Но они могут подстрелить нас стрелами, – протестовал Дор.

– Они нас не увидят.

Прыгун закрепил веревки безопасности на Доре и Милли, и они вскарабкались по стволу дерева.

Тут появились манденийцы. Эти чужестранцы были значительно хуже гоблинов! Дор, благодаря мощным мускулам, взобрался быстро, но Милли поднималась слишком медленно. Ее легко могли поймать.

– Я отвлеку их! – прощебетал Прыгун и упал вниз на своей веревке.

Дор ждал, пока Милли доберется до него, потом они вместе укрылись в листве. Как только они укрылись, манденийцы подошли к этому дереву. Прыгун заверещал на них, и перелетел на другое дерево.

– Ловите жука! – закричал мандениец.

Он бросился за Прыгуном, но потерял его, так как паук промчался несколькими футами выше. Прыгун мог запросто убежать, забравшись высоко на дерево или просто перепрыгнув через манденийцев – но Дор все еще с героическим трудом втягивал Милли в безопасное место. Поэтому героический паук болтался внизу и вызывающе щебетал, что было понятно и без перевода.

Другой мандениец устремился за пауком – и тоже не поймал. Манденийцы даже не подумали о враге, который внезапно поднялся вверх. Но их стало слишком много. Сейчас пауку некуда было бежать. У одного манденийца хватило ума перерезать мечом основную веревку, разрубив невидимый шелк. Паук упал на землю. Все мгновенно бросились на него, один из манденийцев схватил Прыгуна за лапы, и паук оказался совершенно беспомощным.

Люди и гоблины – действительно ли они так сильно отличались. Манденийцы, конечно, были гораздо крупнее, но…

Дор уже собрался было спуститься на помощь другу, но один из восьми паучьих глаз проследил за его взглядом.

– Не трать зря силы, – прощебетал Прыгун, зная, что никто вокруг не поймет его, кроме, конечно, Дора. – Возвращайся к Повелителю Зомби, только там ты можешь надежно спрятать девушку.

Дору это в голову не приходило. Повелитель Зомби не проявлял дружелюбия, но, по крайней мере, не проявил и враждебности. Его замок был наиболее безопасным местом, где можно переждать, пока пройдут вражеские орды.

Он лез дальше под сень листьев, таща за собой Милли. Взглянув последний раз вниз, он увидел, как мужчины, перетащив паука, лупили по мягкому телу грубыми кулаками. Они не старались убить, им хотелось подольше помучить, сделать больно, заставить своего пленника перед кончиной страдать как можно дольше. Потому что Прыгун помешал им захватить в плен девушку и потому что был совсем другой. Дор вздрогнул, почувствовав боль, словно это его тело пытали тяжелые кулаки. Что же они собрались сделать с его лучшим другом?

В листве между нижними ветвями, Прыгун раскинул сеть из шелковых нитей; она помогала передвижениям Дора и Милли с одного огромного дерева на другое. Просто изумительно, насколько паук был предусмотрителен, как он все здорово и за короткое время организовал, пока Дор и Милли находились наверху. Дор никогда не считал, что друг бросит его, но и не ожидал такой жертвенности со стороны Прыгуна. Он чувствовал, как слезы жгли глаза, и боялся, что Милли заметит это, а потом решил, что ему на это плевать. Прыгун пойман в такую ловушку, возможно, сильно избит, и все из-за его, Дора, неосторожности…

Внезапно снизу раздался пронзительный душераздирающий щебет. Паутина перевела его как крик агонии, леденящий душу смыслом происшедшего.

– Они оторвали ему ноги! – с ужасом прошептала Милли. – Так манденийцы поступают с пауками. А у бабочек – крылья!

Дор увидел, что лицо ее залито обильными слезами. Она не стеснялась плакать!

Дор словно окаменел.

– Пошли! – резко обрубил он и бросился вперед.

– Ты не боишься, что?.. – жалобно спросила она.

– Быстрее!

Словно укоряя его, она также поспешила вниз. Дор чувствовал себя каблуком с башмачного дерева номер 1, зная, что Милли беспокоилась только о его собственной безопасности, но он решил не тратить время попусту и не пускаться в объяснения. У Прыгуна было восемь ног; для того, чтобы их оторвать, манденийцам требовалось определенное время, и ему надо было использовать это время с толком.

Через минуту они освободились от веревок Прыгуна и упали на землю. Они находились у подножия холма, на котором стоял замок Повелителя Зомби. Зомби-охранник поднялся, чтобы окликнуть их, но Дор оттолкнул его с такой силой, что бедняга превратился в кучу кусков тухлого мяса и костей. Дор тянул за собой Милли.

Они не стали останавливаться перед выбитой дверью замка. Дор просто влетел в помещение. Перед ними вырос Зомби-людоед. Дор отбился с помощью меча, нырнул между рук великана и бросился в глубь мрачного зала. Наконец он ворвался в покой Повелителя Зомби, где оживленный зомби-муравьиный лев делал первые шаги.

– Волшебник! – закричал Дор. – Ты должен спасти моего друга – паука. Манденийцы отрывают ему ноги!

Повелитель Зомби покачал головой и махнул истощенной рукой.

– Меня не интересует…

Дор пригрозил ему мечом.

– Если ты сию минуту не поможешь, я убью тебя!

Боль отчаяния была настолько велика, что он не мог притворяться, хотя ужасно боялся, что волшебник превратит его в Зомби.

Тут Повелитель Зомби слегка оживился.

– Итак, ты, смертный, осмелился угрожать волшебнику!

– Я тоже волшебник! – закричал Дор. – И я сделаю все, чтобы спасти моего друга, который пожертвовал собой ради нас с Милли, чего бы это мне ни стоило.

Тут Милли положила руку на плечо Дора, стараясь сдержать его.

– Пожалуйста, – сказала она. – Нельзя угрожать волшебнику. Позволь мне, Дор. Конечно, я не волшебница, но тоже обладаю талантом.

Дор замолчал, и Милли подошла ближе к Повелителю Зомби, улыбаясь через силу.

– Сэр, я не какая-нибудь развязанная горничная и не колдунья, но я тоже сделаю все, чтобы помочь смелому другу, который нас охранял. Если бы вы только знали паука Прыгуна… пожалуйста, если вы имеете сострадание…

Волшебник впервые внимательно посмотрел на нее. Дор вспомнил, каков был талант Милли, и увидел, как зомби смягчился. Он уже начал ощущать на себе действие таланта Милли. Ведь все-таки Повелитель Зомби был мужчиной и тоже чувствовал его воздействие.

– Ты… ты останешься со мною? – недоверчиво спросил он.

Дору ужасно не понравилось слово «останешься».

Милли раскинула руки навстречу Повелителю Зомби.

– Спаси моего друга. Неважно, что станет со мной.

Тело волшебника содрогнулось.

– Тебе такое не к лицу, девица, – проговорил он. – Еще…

Он повернулся к людоеду.

– Собери мои силы, Эгор, иди с этим человеком и делай, как он прикажет. Спаси паука.

Дор развернулся и бросился через мрачный зал, прочь из замка. Впереди его ждал настоящий ужас. За ним спешил людоед и созывал со всего замка зомби.

Иде-м-те, иде-е-м-те.

Зомби высыпали из соседних помещений, теряя на ходу куски гнилой плоти, кости, зубы. Они теснились за людоедом – люди, волки, летучие твари, мыши и другие существа, которых трудно было узнать. Во главе этой скверной процессии Дор спустился с холма.

Забота о друге придавала ему силы, зомби не отставали. Дор, несмотря на спешку, не забывал о Милли, ему не хотелось, чтобы она попала в переделку, пока он будет спасать паука.

Паук пожертвовал собой, спасая их с Милли, Милли пожертвовала собой, чтобы выручить паука. Истинный талант Милли еще не полностью был понятен Дору, хотя с некоторыми его проявлениями он уже познакомился: с объятиями, поцелуями…

Тут он расстроился. Целовать Повелителя Зомби? И он припустил еще быстрее.

Они наконец добежали до манденийцев. Первым, кого увидел Дор, был Прыгун; какой-то мужлан подвесил его за четыре лапы, а остальные уже выдернул. Паук, несмотря на ужасные пытки и страшную боль, был еще жив.

Дор просто обезумел от гнева.

– Назад! – заорал он во всю глотку, выхватив меч и со всей силы воткнул острый клинок в шею ближайшего к Прыгуну манденийца, который как раз держал в руке только что оторванную волосатую лапу. Дор вспомнил, как на банкете у гоблинов подавали лапки сороконожки. Но ведь перед ним висел его беспомощный друг. Клинок легко рассек плоть шеи, и голова врага свалилась на землю. Дор уставился на труп, затем снова – на оторванную паучью лапу и бросился на следующего манденийца.

Между тем зомби атаковали явно с большим желанием. Манденийцы пришли в ужас при виде таких ужасных существ, свалившихся на них, и в панике бросились врассыпную.

Дор слышал, что манденийцы – суеверный народ, и зомби сыграли на их предрассудках. Через минуту на поляне не осталось никого, кроме победителей, тел убитых и Прыгуна.

Дор не мог позволить себе отдохнуть.

– Несите паука в замок, – приказал он людоеду. – Осторожно!

Он повернулся к остальным зомби.

– Соберите оторванные лапы и принесите их. Можно ли превратить их в годные к употреблению ноги-зомби и затем поставить на место пауку?

Людоед поднял искалеченное тело. Остальные зомби нашли вырванные ноги и потащили вместе с убитыми манденийцами. Зомби обладали просто удивительной силой – или, может быть, это было просто проявление силы воли? Они мрачно приволокли добычу в замок.

Милли встретила их у входа. Она выглядела вполне нормально. Платье тоже было в порядке, да и волосы лежали неспутанной волной. Дор с трудом задал ужасный вопрос.

– Он… делал ли он…

– Повелитель Зомби оказался настоящим джентльменом, – радостно сказала она. – Мы просто разговаривали. Он такой образованный человек. Я думаю, он очень одинок, никто ведь прежде не видел его.

Да и не удивительно! Дор переключил внимание на паука.

– Он живой, но ужасно мучается от дикой боли. Они… они оторвали ему четыре лапы.

– Негодяи! – с негодованием воскликнула девушка.

Раньше она казалась такой невинной, такой беспомощной, но сейчас, столкнувшись с горем и ужасом, все сильнее проявляла себя личностью.

– Как мы можем помочь ему?

Прыгун слабо защебетал.

– Мне поможет только время. Со временем у меня вновь вырастут потерянные конечности, потребуется месяц или около того.

– Но я должен вернуться к королю не позднее, чем через день, – закричал Дор. – И в мою страну…

– Вернешься без меня. Возможно, я смогу оказать Повелителю Зомби кое-какие услуги в ответ на его гостеприимство.

– Но мне придется взять с собой Повелителя Зомби на помощь королю, хотя здесь также тупик – ведь волшебник уже отказался участвовать в политических разборках.

Тут же находился и Повелитель Зомби. Дор отвлекся и не заметил, как тот подошел.

– Почему люди мучили паука?

– В этом мире я чужак, – прощебетал паук. – Я естественное существо, но здесь я очутился по воле волшебства и стал ужасным созданием. Только эти друзья, которые меня знают…

Щебетанье внезапно оборвалось, Прыгун потерял сознание.

– Ужасное создание, да еще такое отважное и чувствительное, – задумчиво пробормотал Повелитель Зомби.

Он взглянул на паука.

– Я буду заботиться об этом существе столько, сколько понадобится. Эгор, отнеси его в комнату для гостей.

Людоед подхватил Прыгуна и унес прочь.

– Надеюсь, можно ускорить его выздоровление, – сказал Дор. – Немножко медицинских заклинаний, таких, как оживляющий эликсир… – Он щелкнул пальцами. – Вот что! Я знаю, где находится Целебный Источник, отсюда до него пешим ходом день.

Теперь волшебник обратил внимание на него.

– Я смог бы использовать этот эликсир в своем искусстве, – воскликнул Повелитель Зомби. – Я помогу тебе сходить за эликсиром, если ты поделишься со мной этой драгоценной жидкостью.

– Ее там хватит на всех, – согласился Дор. – Только есть одна загвоздка. Ты не можешь поступать против интересов Целебного Источника, иначе ты лишишься его полезных качеств и не получишь от него никакой пользы.

– Справедливая оговорка.

Повелитель Зомби указал во внутренний двор. Там сидела на насесте чудовищная птица-зомби.

Дор с изумлением уставился на нее. Это была птица-рух! Самая большая птица, возрожденная к псевдожизни талантом волшебника. Весь мир мертвых находился под властью этого человека.

– Отнеси этого человека туда, куда он пожелает, – приказал птице волшебник. – Верни его с его грузом живым и невредимым сюда же.

– Мне потребуется кувшин или что-нибудь вроде этого, – сказал Дор.

Волшебник принес два кувшина, по одному на каждого из них. Дор взобрался на вонючую спину птицы-рух, ухватился, чтобы не упасть, за основание огромных зловонных крыльев и привязал кувшины шелком Прыгуна, висевшим у него на плече в качестве переводчика.

Рух захлопал огромнейшими крыльями. Размах их был столь велик, что кончики касались замковых стен с обеих сторон. Жуткие перья летели в разные стороны, ошметки мяса падали вниз, а скелет тревожно поскрипывал. Но какая мощная сила была заключена в этом существе! Птица-рух в расцвете сил могла поднять слона (воображаемое существо размером с маленького сфинкса), а Дор весил, конечно, гораздо меньше. Поэтому этот оживленный труп мог выполнить все достаточно похвально.

Они поднялись в воздух, пройдя вплотную замковой башней. В крыльях было так много дыр, что Дор только удивлялся, как они вообще не упали. Но чары Повелителя Зомби действительно были великолепны, ни один зомби не развалился полностью, хотя каждый из них, казалось, был на грани развала.

Они облетели вокруг замка.

– Отправляйся на восток! – закричал Дор.

Он надеялся, что достаточно хорошо знает местность и сможет сверху определить местонахождение источника. Он попытался представить гобелен, чтобы самому ориентироваться – неужели он на самом деле летит над ним? – но этот мир был слишком настоящим.

Дор лишь однажды был у Целебного Источника с отцом, Бинком, которому эликсир потребовался для каких-то неясных взрослых целей. На протяжении всего путешествия Бинк вспоминал о своих приключениях около этого источника: как там-то он встретился с матерью Дора, Хамелеон – она существовала тогда в облике Дии, своем нормальном состоянии – и как в другом месте он обнаружил солдата Кромби, всего израненного, и как воспользовался эликсиром, чтобы вернуть солдату здоровье. Дор с Бинком ненадолго навестили дриаду, нимфу, живущую на каждом определенном дереве, очень напоминавшую хорошенькую девушку, приблизительно одних лет с Милли. Она взъерошила ему волосы и пожелала самого лучшего. Ах, какое же это было замечательное приключение. Но сейчас, высоко в небе, Дор не мог спросить предметы на земле, как найти Источник, да и рядом, как назло, не оказалось ни единого облачка, чтобы поговорить.

Потом он заметил особенно зеленые и разросшиеся деревья по краям ручейка, очевидно, вытекавшего из Источника.

– Спускайся здесь, – закричал Дор, – к самому истоку этого ручья.

Зомби-птица камнем упала вниз, потом спланировала, выискивая место для посадки, слегка наклонилась и ударила дерево огромным крылом.

Крыло немедленно смялось, и тело птицы-рух вышло из-под контроля. Раздался грохот, и Дор полетел вниз со своего насеста.

Он поднялся, весь в синяках, но целый. Птица-рух развалилась. Оба крыла валялись оторванные, вряд ли птица смогла бы снова летать. Как же ему вернуться и облегчить страдания Прыгуна? Если он отправится пешком, то ему даже при хороших условиях потребуется целый день, чтобы преодолеть такое расстояние, да еще тащить на себе так долго два тяжеленных кувшина с водой? Если, конечно, в пути на него не нападет дракон, опутывающее дерево или еще какое-нибудь чудовище.

Он осмотрелся. Они промахнулись и не попали к Целебному Источнику, но он заметил неподалеку красивое дерево. И сразу вспомнил его.

– Дриада! – закричал он и помчался к нему. – Ты меня помнишь, я Дор?

Ответа не последовало. Тут внезапно до него дошло, что встреча с дриадой произошла лишь восемью столетиями позднее. Дриада могла и не вспомнить его, а фактически, вероятно, здесь вообще не было дриады, да и вообще, может быть, это было совсем другое дерево. Даже если бы он находился в том своем времени, дриада вряд ли узнала бы мальчика в его нынешнем облике. И снова он поступил по-мальчишески глупо. Еще раз.

Печально, он опять ошибся. Конечно же, дерево оказалось совсем не то. То, настоящее, находилось на некотором расстоянии от Источника, а не рядом с ним. А обычное среднее дерево, росшее перед ним, в воспоминаниях представлялось как нечто экстраординарное; даже деревья через восемь столетий взрослели и старились как-то по-другому, надежда совершенно спутала его мысли! Ему придется самому, без помощи дриады, разбираться с неприятностями.

Ну, почти без помощи.

– Как лучше выйти отсюда? – обратился он к ближайшему камню.

– Садись опять на птицу-рух, – ответил камень.

– Но крылья птицы переломаны!

– Так сбрызни их эликсиром, идиот!

Дор остолбенел. Точно!

– Я самый настоящий идиот, – воскликнул он.

– Именно это я и сказал, – согласился камень.

Дор помчался к птице-рух, схватил кувшины и помчался к Источнику.

– Не будешь возражать, если я наберу немного твоего эликсира? – задал он совершенно риторический вопрос.

– Буду! – ответил Источник. – Все вы приходите и воруете мое содержимое, над которым я тружусь столь усердно, чтобы достичь очарования. И какую же компенсацию я получу за это?

– Какую компенсацию? – возразил Дор. – Ты требуешь самую высокую цену за все.

– О чем ты болтаешь? Я никогда ничего не требую.

Что-то было не так. Дор понял, в чем дело. Снова временной фактор. Источник еще не развил свое компенсационное волшебство. Ну, может быть, Дор может оказать ему такую любезность.

– Взгляни, Источник. Я собираюсь заплатить тебе за воду. Наполни мне два сосуда эликсиром, и я расскажу, как получить компенсацию с других берущих.

– Договорились! – закричал Источник.

Дор наполнил оба кувшина, заметив, как исчезли все синяки на его теле, едва их коснулась вода. Действительно, Источник был целебный!

– Все, что тебе нужно, это дополнительное волшебство. Чтобы тот, кто будет извлекать выгоду из твоего эликсира, не смог впоследствии действовать против твоих интересов. Чем больше воды используется, тем скорее растет твоя сила.

– Но предположим, кто-нибудь спровоцирует меня, раскроет мои карты?

– Обмана не будет. Ты просто возьмешь назад свое волшебство. И этот некто никогда не вылечится с твоей помощью.

– Ну и ну, да – я могу так сделать, – возбужденно ответил Источник. – Чтобы создать такое сверх-волшебство, потребуется время, возможно, несколько столетий, но так как это просто-напросто усовершенствование, улучшение первоначального волшебства, окончательное предложение, так сказать – да, оно сработает. О, спасибо, спасибо, чужестранец.

– Я сказал, что могу отплатить тебе, – сказал удовлетворенный Дор. Потом подумал еще о чем-то. – О, я лишь гость этой страны и то, что я думаю, может пропасть после того, как я вернусь в свою страну. Так что лучше запасись этими чарами, чтобы не утерять, когда однажды я уйду.

– И сколько это продлится?

Дор быстро прикинул.

– Может быть, дней десять.

– Я запомню, – ответил Источник. – Я хорошо запомню, ничто не заставит меня ослабить его.

– Отлично! – произнес Дор. – Прощай, колодец.

– Я не колодец, я – источник!

Но это была добродушная поправка.

– Может, ты колодец-источник? – предположил Дор. – Потому что ты здорово лечишь животных, прямо возвращаешь их к жизни.

– До свидания, – ответил Источник, отпуская Дора.

Дор возвратился к птице-рух и сбрызнул эликсиром крылья. Те немедленно излечились. Фактически, они стали выглядеть гораздо лучше, чем раньше. И все-таки они оставались крыльями зомби, мертвой плотью. Ведь существовали и определенные ограничения: эликсир не мог возвратить мертвого к жизни.

Вот почему он находился в поисках. Только Повелитель Зомби мог сделать то, что необходимо было сделать. Между тем Дору требовалось как можно скорее вернуться к Прыгуну – как бы пауку также не потребовалось восстановление после смерти.

Дор уселся на птицу, пристроил кувшины и прицепился сам.

– Домой, рух, – закричал он.

Рух развернулся над тем местом, где потерпел крушение, изо всех сил работая ногами, чтобы ускориться, захлопал крыльями и взметнулся в небо. Этот взлет оказался более резким, чем в первый раз. Дор с трудом удержался. Эликсир дал крыльям дополнительную энергию. К счастью, у Дора на ладонях осталось несколько капель, которые тут же залечили те места на крыльях, которых он касался. И перья сразу приобрели былую пушистость и окраску, подходящие даже для дамских шляп, и держаться стало гораздо легче.

Птица-рух описала в воздухе круг, потом, мощно взмахнув крыльями, полетела к замку Повелителя Зомби. Внизу со страшной скоростью проносился сказочный ландшафт. Они вернулись в два раза скорее, чем добирались до Источника.

Неудивительно, что волшебник так хотел получить эликсир, его зомби будут раза в два лучше, чем сейчас!

Но тут возникла новая проблема. Сверху Дору было видно, что манденийцы осадили замок. Их было великое множество – вероятно, собралась целая армия. Они не были трусами, конечно, они испугались свирепой атаки зомби, но теперь горели желанием отомстить за смерть троих товарищей и искали возможности отомстить. Они также, вероятно, думали, что любой хорошо охраняемый замок должен таить бесчисленные богатства, поэтому их вела сюда еще и жадность. Помогая своему другу Прыгуну, Дор доставил серьезные хлопоты Повелителю Зомби. Дор был уверен, что его отец, наверное, поступил бы гораздо разумнее, это было бы воспоминание о его собственной юности, неопытности и беспечности. Когда же, когда он вырастет и повзрослеет?

Птица-рух спикировала, подобно ястребу, накренилась и с размаху шлепнулась в центре внутреннего двора замка. Приземление оказалось тяжелым, ведь птичьи ноги не были подлечены эликсиром, звук падения разнесся по всему замку.

Повелитель Зомби и Милли подбежали к путешественникам.

– Ты принес его, – закричала Милли, радостно хлопая в ладоши.

– Да, принес, – степенно ответил Дор.

Он передал один кувшин волшебнику, оставив второй для себя.

– Отведи меня к Прыгуну.

Милли привела Дора в комнату для гостей. Огромный паук лежал на полу, из ран сочилась кровь. На мохнатом лице застыла гримаса боли. Глаза, всегда широко открытые, затуманились от боли. Он снова находился в сознании, но смог прощебетать слабым голосом лишь только:

– Рад снова увидеть тебя, друг! Я боюсь, что повреждения слишком обширные. Ноги смогут отрасти снова, но внутренние органы также уничтожены. Я не могу…

– Все ты сможешь, дружок! – закричал Дор. – Вот, держи!

И он щедро полил изуродованное тело Прыгуна целебным эликсиром.

И сразу же, как и ожидалось – спасибо магии! – паук оказался целым и невредимым. Едва жидкость коснулась мохнатого лица, мордочка сразу засияла зеленым, черным и белым, только коснулась каждого обрубка, как мгновенно выросли ноги, длинные, волосатые и сильные! Тело впитало целебную влагу, и внутренние органы восстановились, а тело стало крепким и сильным. Не осталось и следа от былых ран, полученных Прыгуном от врагов.

– Просто изумительно! – прощебетал паук. – Я даже не надеялся, что получу назад ноги. Никогда, с самого рождения, не чувствовал себя так хорошо. Что это за лекарство?

– Целительный эликсир, – объяснил Дор. – Я знал, где находится Источник… – Он замолчал на полуслове, его переполняли эмоции. – Ох, Прыгун! Если бы ты умер…

И он, как только мог, обнял паука, и слезы рекой полились у него из глаз. Да провались она, эта взрослость!

– Думаю, пытка была, что надо, – прощебетал Прыгун, повернувшись к уху Дора. – Смотри, я не могу даже ущипнуть твои щупальца.

– Пойдем, у меня достаточно эликсира, чтобы вырастить тебе новое ухо!

– Кроме всего, – добавила Милли, – человеческая плоть на вкус ужасно мерзкая. Может, даже хуже, чем гоблиновое мясо.

Повелитель Зомби последовал за ними.

– Ты очень человечный, вот насколько ты уважаешь это совершенно чужое существо, что плачешь из-за него, – заметил он.

– А что в этом плохого? – запротестовала Милли.

– Да ничего, – вяло ответил волшебник. – Абсолютно ничего. Из-за меня никто не плакал.

Даже испытывая облегчение от удачного завершения исцеления Прыгуна, Дор смог понять смысл сказанного волшебником. Тот жил особняком, чуждаясь рода человеческого, превратившись в парию. Он отождествлял себя с Прыгуном, другим чужаком. Только поэтому он согласился заботиться о Прыгуне. Больше всего на свете волшебнику хотелось, чтобы о нем заботились, как о Прыгуне.

– Ты поможешь королю Ругна? – спросил Дор, отделившись от товарищей.

– Я не потакаю политическим играм, – ответил Повелитель Зомби с прежней холодностью.

Потому что король не был парией. Этот волшебник мог помогать тем, кто обнаруживал некоторое человеческое сострадание, но король Ругна никогда не высказывал его.

– Ну, по крайней мере, не встретишься ли ты с королем, чтобы хотя бы потолковать с ним? Если ты поможешь, ты получишь почет и уважение…

– Почет по указке, никогда!

Дор сообразил, что не может спорить, у него просто нет аргументов, ему тоже хотелось бы получить почести подобным образом. Ведь если существовала такая вещь, как бесчестная честь, то это было именно то. Он сделал еще одну глупейшую ошибку в подходе, и снова сам себя подсек. Лишний раз доказал, какой он эмиссар!

Но существовала еще одна проблема.

– Ты знаешь, что манденийцы пятой волны уже приготовились атаковать этот замок?

– Знаю, – согласился Повелитель Зомби. – Мой зомби – летающий глаз доложил, что их там сотни. Их слишком много, чтобы побороть теми силами, которыми я располагаю. Я послал птицу-рух порыскать по округе в поисках мертвых тел, чтобы получить подкрепление. Для облегчения, птица-рух даже не будет приземляться здесь, во дворце, она будет брызгать тела эликсиром во дворе и немедленно отправляться за следующими.

– Манденийцы очень злобно настроены против нас, – сказал Дор, – потому что мы убили троих воинов. Может, если бы мы ушли…

– Мои зомби помогли вам, – указал Повелитель Зомби. – Ты не добьешься ничего, кроме собственной погибели, если уйдешь отсюда. Манденийцы уже окружили замок. Они считают, что здесь хранятся бесценные сокровища, никакими разумными доводами нельзя их переубедить.

– Может быть, если они увидят нас, что мы уходим… – сказал Дор. – Ведь птица-рух могла бы унести нас отсюда. Ах, не выйдет – ведь рух сейчас отсутствует.

– Кажется, мы должны остаться, по крайней мере, на время, – прощебетал Прыгун. – Мы поможем защитить замок.

– Ух, действительно, так будет лучше, – согласился Дор. – До тех пор, пока осада не будет снята.

Потом, без всякого на то основания, он брякнул.

– Ух, волшебник, может быть, ты пересмотришь вопрос восстановления зомби с помощью эликсира? Ведь это не политическое дело и…

Повелитель Зомби холодно взглянул на него. Но не успел ничего сказать – Милли положила маленькую красивую ручку на его худую изможденную руку.

– Пожалуйста, – выдохнула она.

Девушка была просто мучительно привлекательна, когда выдохнула это слово. Она еще не знала, что оказывает услугу самой себе, через восемь столетий, что Дор получит эту драгоценную жидкость.

Холодность Повелителя Зомби исчезла.

– Так как она просит, а ты хороший и верный человек, я пересмотрю этот вопрос. Я разработаю разведчика, такого, какой тебе потребуется.

Но, очевидно, основной причиной, по которой он пересмотрел свои взгляды, была Милли. И ее легкое дыхание.

Дор знавал победы такого рода, однако дело было не завершено. Он добился успеха в личной персональной миссии, но проиграл, выполняя поручения короля. Правильно ли такое положение дел? Он не знал, но должен был обязательно сделать все возможное.

– Спасибо, волшебник, – покорно произнес он.

Глава 7.

Осада

Осада была очень серьезная. Манденийцы преуспели в деле организации осад, поскольку представляли собой хорошо организованную армию. Их влекла сюда жажда наживы и желание отомстить. Знание, что за стенами замка скрывается красивая девушка, устраняло любые немыслимые преграды. Воины плотным кольцом окружили замок и готовились к нападению.

Сначала манденийцы просто прошли через шаткий подъемный мост к полуразрушенным главным воротам. Зомби-людоед, ставший особенно мощным после восстановления целебным эликсиром, атаковал их и сбросил в ров, где восстановленное болотное чудовище славно ими подзакусило. На самом деле оно их не съело, потому что у зомби не бывает аппетита, но все-таки громкое чавканье произвело должное впечатление. После чего манденийцы стали более осторожными.

– Мы должны очистить ров от всяких отбросов, – сказал Дор.

– Они могут перейти вброд, как сделали в этот раз. Чудовище не может достать всех. Если мы успеем очистить ров, пока они будут оправляться от жуткой встречи с людоедом Эгором…

– Ты действуешь, как великолепный тактик, – похвалил Повелитель Зомби. – Во что бы то ни стало надо сделать это. Я разрабатываю способ восстановления твоего зомби, который чрезвычайно сложный, именно, в деталях.

Поэтому Дор стал руководить отрядом зомби.

– Я смертный, поэтому мне лучше не показываться, – объяснил он зомби, когда увидел болотное чудовище. Оно нападало только на чужаков и не трогало зомби, но помощи от этого было маловато. – Стрелы вас убить не могут. Поэтому я укроюсь за стеной и буду оттуда передавать вам приказы. Вы спускайтесь в ров и начинайте вытаскивать мусор и отбросы.

Он не чувствовал себя достаточно геройски в этой роли, но знал, что это делать просто необходимо. Манденийцы были, несомненно, чрезвычайно гибкими. В конце концов, он же находился здесь, чтобы сделать работу, а не для того, чтобы выглядеть героем.

Зомби спустились вниз. Они неопределенно крутились. Соображали они плохо, их мозги прогнили. Исцеляющий эликсир хорошо потрудился над телами, но не смог восстановить ум и жизнь – именно то, что сделало бы зомби людьми или животными. Дор внезапно понял, что его первоначальное отвращение сменилось ужасной печалью. Знали ли зомби, что такое радость?

– Ты, черепоголовый, – кричал Дор. – Собери сорную траву и выброси из рва на берег.

Зомби старательно делал то, что ему приказали.

– Ты, с ногами в рубцах, вытаскивай бревно и тащи к передним воротам. Мы сможем использовать его для восстановления ворот.

Почти бессмысленно объяснять подобные вещи зомби, но он же не мог помочь сам. Это была как бы часть процесса его самооправдания.

Если он не являлся постоянной фигурой в мире гобелена, как рассматривать настоящую ситуацию? Из-за него манденийцы осадили замок Повелителя Зомби. Если волшебник будет убит, восстановится ли он после ухода Дора из этого мира? Или осада неизбежна, поскольку Пятая Волна уже идет? Это дело истории, а Дор не мог вспомнить детали. Кое-какие аспекты истории педагог-кентавр своим ученикам-людям не освещал, да и Дор никогда не считался особенно внимательным учеником. Он обязательно исправится, когда вернется домой.

Если вернется…

Несколько стрел вылетело из леса и попало в зомби, работающих на очистке рва, но никакого результата. Манденийцы, увидев бесперспективность обстрела, притихли, вероятно, обдумывая, как поступить дальше. Потом выступил небольшой отряд вооруженных мечами воинов, явно собиравшихся изрубить зомби на мелкие кусочки. Дор воспользовался луком, который он прихватил из замковой оружейной комнаты. Лук был древний и тяжелый, но вполне пригодный к употреблению. Дор не разбирался в оружии, но тело, очевидно, было хорошо тренированным для подобного оружия, это был очень хороший воин. Он послал стрелу в одного манденийца, но попал в стоявшего рядом с намеченной целью.

– Хороший выстрел, – воскликнула Милли, и Дору стало стыдно.

Вне всяких сомнений, если бы он предоставил телу полную свободу, оно непременно имело бы успех, но он попытался найти собственную цель. В дальнейшем он научится лучше сражаться на мечах.

Но оказалось, довольно отбить первую атаку, потому что это был просто импровизированный жест манденийцев, а не настоящий штурм замка. Кроме всего прочего, они не знали, что на стене засел единственный стрелок. Манденийцы отступили, а чистка рва продолжалась. Дор чувствовал удовлетворение от того, что довел до конца хоть какое-то полезное дело. Ведь штурмовать замок, окруженный глубоким и чистым рвом, будет раз в десять тяжелее. Ну, может, раз в восемь.

Между тем Прыгун поднимался по балкам и внутренним стенам замка, разгоняя вредителей, которых он с радостью пожирал – и подпирал слабые места. Он перевязывал падающие части шелковыми нитями и латал небольшие дыры, используя дерево и осколки камней, прикрепляя их тем же шелком. Потом он привязал сигнальные веревки, пропущенные через амбразуры, чтобы знать о любом вторжении извне. Замок был маленький, построенный как-то беспорядочно, с единственной остроугольной высокой крышей, поэтому паук мог быстро осуществить задуманное.

Милли проверила запасы, имевшиеся в замке. Повелитель Зомби, холостяк, имел порядочные запасы провианта, но, по-видимому, использовал главным образом то, что требовало наименьших усилий для приготовления: сыр, жареные яйца, горячие сосиски с сосисочного дерева, росшего прямо во рву, и креветки с креветочного дерева, что торчало во дворе. Внутренний дворик находился на южной стороне, под крышей, поэтому солнечные лучи могли освещать всю южную стену и хорошо прогревали грунт; в общем, в замке было довольно овощей, фруктов и домашних животных, а зомби не нуждались в пище.

Милли приступила к приготовлению более существенной пищи. Она нашла в подвале сухие фрукты и обезвоженные овощи, аккуратно выбрала неиспорченные и приготовила настоящее самодельное персиковое и картофельное пюре с рагу. Еда была просто восхитительна. А Повелитель Зомби после проведения лабораторных экспериментов изготовил для Дора маленький сосуд восстанавливающего эликсира, использовав целительный эликсир и весь свой талант.

– Не потеряй и используй осторожно, – предупредил он. – Дозы хватит лишь на одного.

– Спасибо, – поблагодарил Дор, чувствуя, что простого «спасибо» явно недостаточно. – Именно из-за этого я прибыл сюда, в эту страну. Я даже не могу сказать тебе, насколько важен для меня сосуд.

– Ты мог хотя бы намекнуть, в чем дело, – ответил волшебник. – Так как мы накануне осады, которую, возможно, не выдержим. Я допускаю определенное любопытство…

Воистину деликатно!

– Прости меня за все, – сказал Дор. – Я знаю, ты предпочитаешь жить в одиночестве… если бы я только знал, что мы явимся причиной таких бед…

– Я не говорил, что возражаю против трудностей и против компании, – сказал Повелитель Зомби. – Думаю, мне даже нравится и то, и другое; вы все трое сравнительно простые люди, не двуличные. Простое желание выжить вызывает понимание уже лишенного жизни.

– О, да, – воскликнул удивленный Дор. Волшебник становился вполне общительным. – Ты заслуживаешь знать все. – Дор чувствовал, что большая часть миссии завершена и откровенность Повелителя Зомби достаточна, чтобы все рассказать. – Я из будущего, того, что наступит через восемьсот лет. В той моей жизни существует некий зомби, которого я хочу восстановить к полнокровной жизни – как друга.

Даже в этот доверительный момент он не мог вполне чистосердечно признаться в своем интересе к Милли. Сосуд этот сделал бы ее счастливее, а его брошенным, но дело сделано.

– Только ты единственный знаешь формулу восстановления. Поэтому посредством волшебства я очутился здесь.

– Очень интересно, но я не совсем понял. Так для кого же все-таки ты все это проделываешь?

– А-а-а, для дамы.

Он подумал, что придется рассказать Милли о предстоящей судьбе на протяжении восьмисот лет, и ужаснулся, поэтому решил не называть ее имени.

Ране он не давал подобных зароков, но теперь научился. В какой ужас придет эта невинная девушка, которая вскрикивает, отбрасывает волосы назад и так очаровательно брыкается при малейшей тревоге. Уж лучше пусть не знает!

– А кто этот зомби? – мягко подгонял Повелитель Зомби. – Я не хочу выпытывать то, что меня не касается, но зомби – это моя слабость, и будь уверен, что каждый зомби, существующий в твоем времени, является продуктом моего волшебства. Я имею особые соображения относительно их благополучия.

Дор хотел было заупрямиться, но решил, что с этической точки зрения он не может отказать Повелителю Зомби и не сказать имени зомби.

– Она, дама, называет его Джонатаном. Это все, что я знаю.

Мужчина словно окаменел.

– Ах, наказание за праздное любопытство, – выдохнул он.

– Ты знаешь этого зомби?

– Я – возможно. Это станет мне уроком в моей филантропической деятельности. Никогда не ожидал, что окажу подобную услугу этой особой личности.

– Он один из твоих зомби здесь, в замке?

Тут уж и Дор почувствовал легкий укол ревности.

– Не в настоящее время. Не сомневаюсь, ты вскоре столкнешься с ним.

– Я не хочу… – Но нет, он не мог сказать, что… Что будет, то будет. – Я не знаю, будет ли благоразумно разговаривать с ним – думаю, слишком долго ожидать восстановления в течение восьми столетий.

Он захочет получить лекарство сейчас, и потом его просто не будет там, где находится дама, которая сама зверски соблазнительна, и он должен подавлять в себе это чувство. Устранение Джонатана из его времени не только избавило бы от соперничества за благосклонность Милли – оно бы просто-напросто уничтожило саму причину его нахождения здесь. Как он может восстановить зомби, который уже был восстановлен восемьсот лет назад? Но если он не сделает этого… парадокс, который может стать роковым волшебством.

– Слишком большой срок, – согласился Повелитель Зомби. – Не стоит беспокоиться. Я никому не выдам твоего секрета. – Он отбросил предмет разговора резким кивком. – Сейчас мы должны осмотреть замковые укрепления. Мои наблюдатели-букашки сообщают, что манденийцы наращивают силы для большого наступления.

Защитники расположились по периметру замка, чтобы отразить атаку. Прыгун охранял восточную стену и крышу, устроив целую сеть ловушек и препятствий для незваных гостей. Повелитель Зомби взял под контроль южную сторону, которая загораживала внутренний двор. Дор отвечал за западную стену. У каждого из них под началом находился отряд зомби, а северные ворота охранял людоед. Милли оставалась внутри наблюдать за вражеским волшебством, заклинаниями и тому подобным, так они объяснили ей. Никому не хотелось, чтобы она появилась на крепостных стенах, потому что привлекала манденийцев, словно магнит. У нее находился запас целебного эликсира, так что она могла прийти на помощь раненому.

Зомби-жуки также могли оказать отличную поддержку; восстановленные эликсиром, они атаковали врага прямо в глаза. Манденийцы бросились в атаку на замок. Но не на главные ворота, охраняемые людоедом Эгором, который уже заслужил репутацию отличного охранника, а на более слабое место – и случилось так, что охранял его именно Дор.

Они бросили длинные бревна, соорудив временный мост, поставив с обеих сторон по человеку с огромными щитами, чтобы блокировать чудовище изо рва, и перевели по этому мосту добрую половину нападавших. Они притащили три лестницы и приставили их к стене. Замок был сооружен на редкость глупо, с выступами на уровне первых двух этажей, что оказалось идеальным для применения приставных лестниц. Выступы резко обрывались на углу, где начинался внутренний двор, но вели к маленькой двери около северного края. Предположительно, этот выход предназначался для облегчения очистки сточных отверстий, но он также отрицательно сказывался на замковой безопасности. Чистая стена, без выступов и дверей, была бы намного лучше.

Дор встал перед дверью, надеясь, что готов. Желудок его был беспокоен; вообще-то в самый ответственный момент Дор почувствовал срочную необходимость сходить в туалет. Но, конечно же, не мог покинуть своего поста. Никто из них не мог уйти с постов, пока атака не отбита, таково было соглашение. Ведь никто не знал, какой следующий трюк попытаются выкинуть манденийцы, чтобы выманить защитников с позиций и сделать замок уязвимым.

Люди полезли вверх по лестницам. Их встретили животные-зомби: двухголовый волк с гниющими челюстями, но совершенно восхитительно восстановленными зубами, змей с жутким членистым хвостом и сатир с острыми копытами и рогами.

Первые поднявшиеся, очевидно, собирались встретится с человекообразными зомби; животные же лишили их рассудка и превратили в легкую добычу. Потом вынырнул Дор с длинным ломом – он не знал, для какой цели его использовали вороны – и с помощью этого лома приподнял первую лестницу, сбросив ее вместе с сидевшими манденийцами прямо в ров. Упавшие дико закричали. Дор даже почувствовал некоторое раскаяние. Он не мог привыкнуть к убийству. Действительно, напомнил он самому себе, упали они не с такой уж и огромной высоты, да и приводнение должно было быть мягким. Но ведь люди были вооружены, а тяжелое снаряжение мешало плавать.

Дор передвинулся к следующей лестнице, но эта оказалась крепко прицеплена с помощью крюков. Змей-зомби с трудом сдерживал натиск людей.

– Что удерживает тебя, – закричал раздраженно Дор, стараясь отцепить лестницу.

– Я заколдованная лестница, – ответила та. – Глупые манденийцы украли меня из арсенала форта; они не знали моих качеств.

– А каковы твои качества? – спросил Дор.

– Я закрепляюсь намертво, когда куда-нибудь прислоняюсь – до тех пор, пока кто-нибудь не скомандует «с якоря сниматься», тогда я сразу же отцепляюсь. Это облегчает разъединение.

– Убрать якоря?

– Это не достаточно привлекательно. А «сниматься» звучит солидно.

– С якоря сниматься! – достаточно убедительно закричал Дор.

– У-у-х, вот теперь то, что надо! – ответила лестница и яростно отлетела от стены, сбросив нападавших в ров.

Дор подошел к следующей. Промедление со второй лестницей стоило ему дорого. Воин, добравшийся до верха первым, уже пришел в себя после столкновения с сатиром и разрубил его на мелкие кусочки. И вот теперь три воина стояли на гребне стены, а за ними теснились и остальные. К счастью, им явно не хватало места, чтобы стоять в ряд, и они вытянулись цепочкой. До тех пор, пока они передвигались, четвертый не мог сойти с лестницы.

Первый мандениец издал громкий крик и, выхватив меч, бросился на Дора, словно собираясь рубить дрова. Тело Дора автоматически парировало удар, заблокировав вражеский меч, да так, что тот отлетел в сторону. Одновременно Дор прыгнул вперед, влетев в ряды манденийцев, и изо всей силы стукнул мужика под дых кулаком. Тот скрючился от боли, и Дор, схватив его за ноги, выбросил через парапет в ров. А когда разогнулся, то столкнулся лицом к лицу со следующим.

Этот человек гораздо умнее отбивал атаки Дора. Он шел на него осторожнее, держа меч, словно копье, и заставил Дора отступить. Мандениец понимал, что ему не требуется сразу убивать Дора; ему в первую очередь требовалось освободить проход, чтобы остальные могли сойти с лестницы.

Дор, со своей стороны, должен был удержать его в загончике и уничтожить, потом – следующего, и затем сбросить лестницу. Поэтому он ответил на выпад манденийца, указывая на преграду и отказываясь уступить дорогу. В этом ограниченном месте лом оказался великолепным оружием.

Глаза манденийца расширились от изумления.

– Майк! – заорал он. – Ты выжил! А мы думали, ты пропал в тех проклятых волшебных джунглях!

Кажется, он обращался к Дору. Это могла быть и уловка.

– Рассчитывай на себя, мандениец, – сказал Дор и с силой оттолкнул меч противника, потом ударил по плечу. Мандениец с трудом сопротивлялся.

– Они говорили мне, что там мужик – ну точная твоя копия, но я не верил! Я должен был знать, что лучший специалист по ближнему бою в отряде сделает все в лучшем виде! Черт с ней, твоей силой и равновесием…

– Равновесие? – спросил Дор, вспомнив, как его тело шло по веревке Прыгуна через реку.

– Уверен, ты мог бы выступать в цирке. Но ты ищешь свое счастье слишком далеко. Что ты здесь делаешь, Майк? Последний раз, когда я видел тебя, нас разделила гоблинья банда. Нам пришлось отойти к побережью, мы думали, что ты там присоединишься к нам, а ты вот где! Ты что, потерял память, да?

Тут Дор поднатужился, и мандениец, к своему удивлению, свалился в ров. Дор быстренько расправился с третьим, придавив его тупым концом лома и сбросив со стены прежде, чем тот успел защититься. Потом Дор вбил свой шест в крюки лестницы и выдернул с такой силой, что вместе с лестницей выбил целую секцию каменного парапета. Все находившиеся на лестнице люди с жутким воем упали в ров. Работа была выполнена отлично.

Он встал в героической позе на краю стены и взглянул вниз. Его тотчас вновь одолели сомнения. Он вновь убил, на этот раз не по невежеству или в порыве гнева, увидев изувеченного товарища, но сделал это осознанно, защищая замок. Убийство превратилось в работу. Может быть, именно так он предполагал сделать себе карьеру? Явная легкость, с какой он проделал это – может быть, причиной тому отчасти и явилась естественная удаль его тела, но он также применил свой талант, чтобы раскрыть секрет лестницы. Нет, он, именно он, отвечал за все. Дор чувствовал себя ужасно виноватым, и чувство это росло – вот так.

Мандениец – тот, что узнал Дора, вернее, его тело – назвал его Майком. Это должно означать, что тело принадлежало манденийцу, частичке той самой армии, мужчине, отставшему от товарищей в джунглях, попавшему в ловушку к гоблинам и предположительно погибшему. Дор, получив это тело, препятствовал возвращению его в армию. Что же случилось с настоящим Майком?

Дор вновь запустил руку в шевелюру. Блоха вновь принялась досаждать ему. Адское насекомое! Ооп – другие, правда, называли и Прыгуна насекомым, что Дору ужасно не нравилось; может, блохе тоже не по вкусу, когда ее так называли – о, забыть об этом!

Так о чем он думал, когда блоха сбила его с мысли? Наблюдал за манденийцами, копошившимися внизу? Да, вот о чем: о судьбе настоящего Майка манденийца. Дор вряд ли смог бы ответить. Он предполагал, что настоящий Майк вернется, как только Дор уйдет. Больше всего его беспокоил тот факт, что он воспользовался тем, что мандениец узнал его, и скинул того со стены. Мандениец остановился, не ожидая нападения от друга – и заплатил за такое вежливое отношение, возможно, даже ценой собственной жизни. Что чувствовал бы сам Дор, если бы встретил Прыгуна, радостно приветствовал бы его – и вдруг Прыгун столкнул бы его вниз? Это было бы слишком мучительно.

Несмотря на все эти размышления, он оборонял свои позиции. Он надеялся, что и другие также не дремали. Он не отваживался проверить напрямую; ведь здесь находилось место, где он защищал замок, и в момент его отсутствия враги могли бы приставить следующую лестницу.

Война – штука нехорошая. Если Дор когда-нибудь станет королем, то постарается, насколько это будет возможным, решать проблемы как-то иначе. Никто никогда не убедит его, что в сражении есть красота.

Солнце медленно садилось. Манденийцы кричали из рва, вытаскивая своих раненых и убитых товарищей. Они оттаскивали и сильно разбитые лестницы.

Наконец пришла Милли.

– Теперь ты можешь спуститься вниз, Дор, – стесняясь, произнесла она. – Жуки-зомби донесли, что манденийцы слишком заняты своими ранеными товарищами, чтобы предпринять сегодня еще одну атаку, и вряд ли нападут ночью.

– А почему нет? Внезапное нападение.

– Потому, что они считают, что замок – заколдован, а они боятся темноты.

Дор разразился хохотом. Едва ли сказанное было настолько забавно, но так он снял напряжение.

Однако он быстро затих. С облегчением последовал он за Милли вниз по лесенке, в главный зал. Он отметил приятное покачивание ее бедер. С недавних пор он замечал много подобных штучек.

Они организовали ночное дежурство. С других сторон замка нападений не было, Дор отбил единственную атаку.

– Мы должны были бы прийти тебе на помощь, – прощебетал Прыгун. – Но мы боялись какого-нибудь подвоха.

– Точно, – согласился Дор. – Я тоже не пришел бы вам на помощь.

– Если мы не будем подчиняться дисциплине, то ничего не добьемся, – подвел итог Повелитель Зомби. – Наша жизнь столь скоротечна!

– Но сегодня вечером ты отдохнешь, – сказала Милли Дору. – Ты так усердно трудился, что заслужил хороший отдых.

Дор не возражал. Он действительно устал, и что-то в его душе надломилось. Из-за манденийца, который узнал его.

Первым встал на часы Прыгун, облазив все стены и потолки внутри и снаружи. Повелитель Зомби отправился отдохнуть до полуночи, чтобы затем сменить Прыгуна. Потом ушла и Милли, которая настояла и все-таки составила Дору компанию, пока тот ел и отдыхал.

– Ты дрался так отважно, Дор, – сказала она, уговаривая его поесть.

– Я чувствую себя совершенно разбитым и больным. – Потом, сознавая что причиняет ей боль, Дор поправился: – Но, конечно же, не от твоей стряпни, Милли. От всех этих убийств. Убийство людей оружием. Сбрасывания в ров. Один из них узнал меня. Его я тоже сбросил.

– Узнал тебя?

Как он мог объяснить?

– Он подумал, что узнал. Поэтому не ударил меня. И мне не составило труда ударить его.

– Но ведь они напали на замок! Ты же должен был бороться. Или, точнее, все мы должны были…

Она замолчала, стараясь предположить нечто ужасное. Ничего не происходило, она была просто прелестна.

– Но я же не убийца! – горячо протестовал Дор. – Мне ведь только двенадцать лет…

Тут он оборвал себя, но не знал, как исправить ошибку.

– Ты уже двенадцать лет ветеран войны, – воскликнула она. – Значит, ты убивал и раньше!

Это было грубо и не к месту, но уж больно она нравилась ему. Тут его утомленное тело среагировало на нее; левой рукой он обнял ее за бедра, так как она стояла рядом с ним. Он прижал ее к своему телу. О, как упруг ее зад.

– Что это, Дор! – приятно удивленная, спросила она. – Так ты любишь меня?

Дор заставил себя разжать объятия. Что он делает, касаясь ее? Особенно ощущая мягкость ее попки…

– Больше, чем могу выразить.

– Я тоже люблю тебя, Дор.

Она уселась к нему на колени: арьергард ее раза в два мягче и более упругий, чем прежде. И снова тело Дора ответило ее прелестям, он крепко обнял девушку. Дор никогда прежде не испытывал подобных чувств. Тут он вдруг понял, что тело его знает, как поступать дальше, если только он позволит ему. Но Милли желала того же. Это могло быть то приключение, о котором он даже не мечтал за всю свою юную жизнь. Ему было двенадцать, но тело его было гораздо старше. И оно могло сделать это.

– О, Дор, – прошептала Милли, изогнувшись, и поцеловала в губы. Ее губы были так сладки, и он…

Тут блоха сильно укусила его в левое ухо. Дор хотел поймать ее – и что было силы стукнул себя кулаком по уху. Быстро, но достаточно больно.

Он встал и осторожно спустил Милли с колен.

– Мне надо немного отдохнуть, – произнес он.

Ничего не говоря, девушка продолжала стоять рядом, подавленно опустив глаза. Он знал, что поступил с ней жестоко. Она сама, первая, доверила ему самое главное, что у нее было – девичью честь, и ее отвергли. Но что он мог сделать?

Он не имел возможности существовать в ее мире. Ведь совсем скоро он уйдет, на восемьсот лет оставив ее одну, а когда они вновь встретятся, ему снова будет лишь двенадцать. Он просто не имел права!

Но, о господи, как, наверное, было бы здорово, будь он более мужчиной.

Ночью нападения не было, не было его и утром, но осаду не сняли. Манденийцы готовили следующий штурм, и защитникам замка оставалось ждать начала. Но драгоценное время шло, и ситуация для короля Ругна ухудшалась. Вероятно, Волшебник Мэрфи лишь посмеивался.

Дор нашел Милли и Повелителя Зомби, завтракавших вместе. Они просто болтали, но сразу же затихли, когда он присоединился к ним. Милли покраснела и отвернулась.

Повелитель Зомби нахмурился. Он казался красивым, если не обращать внимания на худобу.

– Дор, наш разговор был совершенно невинен. Но, кажется, между тобой и дамой отношения не совсем ладные. Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет! – ответили хором Дор и Милли.

Волшебник явно замешкался.

– Я не должен был заводить компанейские отношения одновременно. Возможно, я совершенно забыл тонкости общения. Поэтому я должен кое-что спросить напрямик: будешь ли ты возражать, Дор, если я стану интересоваться этой дамой?

Зеленая сосулька ревности кольнула Дора. Он отбросил ее. Но не мог говорить.

Теперь Милли подняла огромные глаза на Дора. Ее глаза молча молили, и он знал, о чем.

– Нет! – ответил он.

Милли опустила глаза, обиженная вновь. Он дважды отверг ее.

Повелитель Зомби пожал худыми плечами.

– Не знаю, что я могу еще сказать. Давайте продолжим завтрак.

Дор подумал, не попросить ли сейчас о помощи королю, но волшебник не мог ничего делать по приказу, ибо сразу же возникало противоречие. Любому действию Дора и Прыгуна не хватало законности, но вот Милли могла бы поддержать. Она ведь из этого мира. Поэтому, если бы она убедила Повелителя Зомби помочь королю…

Вошел зомби.

– А-а-а-так, – прогрохотал он, – ч-ч-ч-а-ас.

– Спасибо, Брюс, – сказал Повелитель Зомби. Он повернулся к остальным. – Манденийцы собираются начать штурм через час. Нам, наверное, лучше сейчас занять свои позиции.

На этот раз атаковали стену, охраняемую Прыгуном. Манденийцы собрали огромный таран. Не настоящий таран; эти животные, казалось, уже не развивались. Поддельный таран был сделан из тяжелого ствола железного дерева, поднятого на колеса. Дор слышал гул и грохот, когда таран двигался по мосту, переброшенному через ров, и сталкивался с камнями. Он надеялся, что стена выдержит, но не мог ничем помочь: тогда пост остался бы незащищенным, и он мог пропустить следующую атаку с лестницами. Когда атака пришлась на его стену, остальные тоже проявили дисциплинированность, по той же самой причине. Вот так стоять в стороне и ничего не делать это особый вид мужества.

Стрела упала на выступ, где он стоял. Она соскользнула с крыши замка, потеряв направление.

– Какие новости? – спросил Дор стрелу.

– Они пытаются пробить в стене дыру, – рассказала стрела. – Но там ужасно огромный жук своими вонючими веревками вырывает доски из моста через ров. Мы старались попасть в паука, но он так шустро уворачивается! Этот жук так быстро взбирается по отвесной стене! Я думала, что сумею подстрелить его. – Стрела вздохнула. – Не попала.

– Как плохо, – улыбнулся Дор.

– Нечего покровительствовать мне, – резко закричала стрела. – Я первоклассное оружие.

– Может, тебе просто нужен более опытный лучник?

– Точно. Так много первоклассных стрел погублено из-за плохой меткости – о, какая от них была бы польза! Если бы стрелы правили миром вместо этих тупых людей…

Жизнь повсюду жестока, думал Дор. Даже для неодушевленных предметов. Больше он не разговаривал со стрелой, поэтому она не могла отвечать. Предметы должны быть готовы к ответу. Но только когда он давал им соответствующую команду, голосом или безмолвно, как в случае с паутиной, что переводила щебетанье Прыгуна. Или через постоянное общение с ним они приобретали частичку его таланта, как в случае с дверьми и стенами в родном сырном домике.

Как же далеко остался его дом! Когда ажиотаж спал, Дор узнал, что Прыгун преуспел в отражении атаки. Он решил сначала сбегать и проверить, пока угроза нападения отпала, но потом все-таки решил остаться на посту. Ему было ужасно любопытно узнать все самому, но дисциплина есть дисциплина, даже когда она становится совершенно бессмысленной.

И тут с его стороны бесшумно появился крючок лестницы. Они все-таки попытались проскользнуть здесь! Дор притаился и ждал, чтобы они перебрались через ров, подняли и прицепили лестницу, поднялись по ней. Они думали, что он заснул, или вообще ушел, или, по крайней мере, потерял бдительность. Как близки они были к истине!

Как только первый мандениец перелез через парапет, Дор вылетел из засады, держа рычаг, подцепил лестницу и скинул ее со стены вниз. Он едва ли заметил вопли и звуки упавших в ров людей. Подчиняясь дисциплине, он остановил вылазку врага и помог спасти замок! Ведь поддайся он искушению и уйди с позиции…

Он снова почувствовал себя героем дня, и даже больше.

Наконец зомби-шпионский глаз объявил, что манденийцы отвели главные атакующие силы назад, и тогда Дор присоединился к остальным. Был уже полдень. Они перекусили, потом всю вторую половину дня ломали голову над составной картинкой – головоломкой, которую Милли обнаружила при уборке гостиной.

Это, конечно, была волшебная головоломка, составленная волшебными существами, которые наслаждались собственным искусством. В собранном виде она представляла бы собой прекрасную картину, но сейчас лежала разбитая на тысячи мельчайших кусочков, которые требовалось собрать воедино. Ни одной пары фрагментов невозможно было подобрать без соответствующего заклинания, которые зачастую оказывались чрезвычайно заковыристыми, и части картины изменялись. Принцип подбора казался подобным тому, как изготавливали волшебный гобелен в собственной жизни Дора, с маленькими фигурками, которые двигались, словно живые. Фактически…

– Так это он! – воскликнул Дор. – Это мы движемся в гобелене!

Остальные взглянули на него, кроме Прыгуна, глаза которого постоянно смотрели во все стороны, вверх и вниз, без всякого движения.

– Какой гобелен? – как-то холодно спросила Милли.

Она все еще так мило сердилась на него за то, что он отверг ее.

– Ну… я… ну, не могу точно объяснить, – ответил Дор.

Прыгун понял Дора.

– Друг, мне кажется, я знаю какой гобелен ты имеешь в виду, – прощебетал он. – Король упоминал о нем. Он искал подходящую картину, которая бы развлекала зрителей и представляла бы все, что он хотел совершить, чтобы повесить ее на стену в Замке Ругна. Гобелен будет просто восхитителен, если Повелитель Зомби соберет его.

– Я сделаю это для вас, – ответил волшебник. – Потому что я уважаю ваш нрав. Возьмите его с собой, когда будете возвращаться в Замок Ругна.

– Как великодушно с вашей стороны, – прощебетал Прыгун, укладывая следующий кусочек.

Его великолепное зрение позволило ему ловко управляться с подобной работой, одновременно он мог смотреть в разные стороны и еще вращать глазами, разыскивая нужный фрагмент и даже не касаясь остальных кусков. Он пощебетал над куском в лапе, и, очевидно, заклинание подошло, потому что тот сразу же слился с основной массой собираемой картины.

– Но до тех пор, пока мы не сумеем помочь королю, Замок не будет завершен.

Повелитель Зомби не ответил, но Милли испугалась. Она поймала взгляд Дора, и тот кивнул. Она все поняла.

Но внезапно нахмурилась. Дор знал, в чем проблема: ведь она интересовалась им, Дором, и не хотела использовать свои чары, чтобы завлечь волшебника. Она не понимала, почему Дор пренебрегает ею и не продолжает защищать замок Ругна сам. Поэтому она сидела угрюмая, вся поглощенная головоломкой. День шел к концу.

Головоломка была само очарование, чудесное изображение для времяпрепровождения. Казалось, что все они, разобщенные обстоятельствами, решая задачу, вновь дружно объединились, как прежде, когда боролись с манденийской армией.

– Мне всегда нравились головоломки, – заметил Повелитель Зомби, и действительно, среди человеческой части компании он был лучшим. Его скелетообразные пальцы очень быстро и уверенно брали нужные части и ставили на подходящее место, сравнивали, браковали, подбирали и снова сравнивали. Худой, изможденный, но в общем-то здоровый и бойкий волшебник, казалось, с каждым часом все больше становился похож на человека, когда находился в обществе Милли.

– Возбуждение от открытия, без угрозы. Когда я был ребенком, еще до того, как узнали о моем таланте, мог разбить молотком блок камней, потом снова собрать их в первоначальном порядке. Конечно, блоку недоставало монолитности…

– Разве это не часть твоего таланта? – прощебетал Прыгун. – Сейчас ты вновь собираешь живые существа и придаешь им первоначальный вид, но они лишены связи с жизнью.

И тут волшебник засмеялся; они впервые за все время услышали его смех. Он отбросил назад лохматые темные волосы, так, что стали видны брови, а щеки уже не выдавались вперед слишком сильно.

– Какая проницательность! Да, я тоже считаю, что созданные зомби не очень отличаются от восстановленных камней. Однако это становится совершенно уединенным занятием, потому что остальные…

– Я понял, – прощебетал Прыгун. – Ты такое же нормальное существо, как и я, но окружающий мир так не считает. У меня есть свой мир, куда я смогу вернуться, но для тебя существует только этот, один-единственный.

– Смог бы я отправиться в твой мир, – сказал волшебник, легко, но при этом глубоко вздохнув. – Как раз среди пауков я бы чувствовал себя, как дома.

Милли молчала, но как-то смягчилась. Они продолжали собирать головоломку. Дору казалось, что человеческие отношения подобны головоломке, сцепляемой между собой условностями языка. Если бы он только знал, где тот кусочек, который привел бы всю его жизнь в норму.

– Когда я был юным, – немного погодя опять заговорил Повелитель Зомби, – я мечтал о том, что женюсь, буду жить нормальной жизнью, растить детей. Я и думать не думал о такой жизни, какую веду сейчас. У меня был отличный аппетит, плоть моя не казалась столь истощенной и вообще я мало чем отличался от обычных мальчиков. Но однажды я нашел мертвую летающую лягушку, ужасно опечалился из-за нее и попытался снова вернуть ее к жизни…

– Первый зомби, – воскликнула Милли.

– Правильно. Я наблюдал, как лягушка изумленная улетела – она думала, что пробудилась от смерти. Но я сделал гораздо меньше, смог только полупробудить от смерти. За исключением, конечно, особых случаев.

И он взглянул на Дора, определенно думая о восстанавливающем эликсире. Но это было более чем волшебство одного Повелителя Зомби; ведь для приготовления восстанавливающего эликсира он использовал и исцеляющий эликсир; таким образом, здесь имело место сотрудничество.

– Вот с этого события и началась моя карьера. Совершенно неожиданно я достиг большого совершенства и в то же время оказался в изоляции, чем остальные мои современники. Оказалось, очень многие желали, чтобы я что-нибудь сделал для них – например, изготовил зомби-животных для охраны домов, для участия в сражениях или вообще, делали бы за них их работу, но никто из них не заботился о том, чтобы сотрудничать со мною лично. Я стал внушать отвращение. Мне не нравилось, что меня использовали, не желая иметь со мной отношений.

Милли как-то изменилась.

– Ах, вы, бедняжка, – воскликнула она.

– Вы трое – первые, кто общался со мною без всякого отвращения, – продолжал Повелитель Зомби. – Правда, вы пришли просить одолжения.

– Вы не поняли! – закричала Милли. – Эти двое пришли из другой страны, очень далекой, а я ведь только невинная девушка…

– Да, – согласился волшебник, пристально глядя на нее. – Да, невинная, но обладающая талантом, который заставляет остальных действовать.

– Кроме вас троих, – сказала Милли. – Любой мужчина хочет обладать мною. Но Дор сбросил меня на пол, – она бросила на него мрачный взгляд.

– Твой друг сдержал себя, потому что он из другого мира, и вскоре должен покинуть этот мир, и не может взять тебя с собой, – объяснил Повелитель Зомби.

Дор удивился и был благодарен волшебнику, что тот смог понять и объяснить девушке его поведение.

– Он не может дать определенных гарантий, он более чем порядочный джентльмен, что является достоинством.

– Но я могла бы уйти с ним! – наивно закричала она.

Тут защебетал Прыгун.

– Девушка, но это невозможно. Здесь действуют законы волшебства.

Она от возмущения задрала подбородок.

– Однако, если ты соблаговолишь остаться здесь, в моем замке, Милли, ты смогла бы иметь определенное положение, – начал волшебник, потом осадил самого себя. – Но жить ты будешь тоже в полной изоляции. Что необходимо признать.

– На самом деле здесь большое общество, – сказала Милли. – Зомби не так уж и плохи, когда их получше узнаешь. Они все такие разные. Они… нельзя им помочь, если они не вполне живы?

– Да, зачастую они гораздо более приятная компания, чем иные живые существа, – согласился Повелитель Зомби. – Они обладают безмолвными эмоциями и слабо помнят свою прошлую жизнь. Именно невежество делает их подозрительными – невежество большинства населения. Все, что зомби требуется – это определенная работа, удобные могилы, чтобы выспаться между заданиями, и одобрение их действий.

Дор слушал, заметив, как Милли и волшебник пошли вместе, и заставил себя остаться на месте. Его прямое участие могло аннулировать все, что случилось, – если только Мэрфи прав. Однако ему явно не нравилась сама попытка использовать Повелителя Зомби, который, помимо всего прочего, оказался умным человеком.

– Не думаю, что откажусь жить среди зомби, – сказала Милли. – Я встретила в саду девушку-зомби. Наверное, при жизни она была такой же хорошенькой, как и я.

– Почти, – согласился Повелитель Зомби с улыбкой. – Она оказалась сраженной чарами пневмонии, предназначенными для другого. Но когда я восстановил девушку, семья отказалась принять ее назад, и она осталась здесь. К сожалению, я не могу уничтожить свое волшебство, раз уже применил его. Она, подобно остальным, обречена жить или даже полусуществовать.

– Я закричала от страха, когда увидела первого зомби. Но сейчас…

– Я использую твой основной интерес еще где-нибудь, – сказал волшебник, взглянув на Дора. – Но, принимая во внимание тот факт, что ты не можешь быть с ним, обдумай мое предложение остаться со мною…

– Я должна помочь королю, – ответила Милли. – Мы обещали…

Зомби покорился неизбежному.

– Ради тебя я бы даже влез в политику. Специально. Используй моих зомби, чтобы…

– Нет! – закричал Дор, удивившись самому себе. – Это неправильно!

Повелитель Зомби вопросительно взглянул на Дора.

– После всего ты продолжаешь интересоваться этой дамой?

– Нет! Нельзя. И я знаю это. Но мы задержались здесь лишь из-за того, что замок в осаде, и как только осаду снимут, мы сразу же вернемся к королю Ругна. Бесчестно заставлять Милли играть на твоем одиночестве только с целью получить помощь королю. Цель не оправдывает средства. – Дор слышал, король Трент говорил так в свое время, но до настоящего времени не мог оценить всего значения сказанного. Цель и средство – или цели и средства? – Ты должен быть благодарен мне и Прыгуну, потому, что мы поняли твои трудности и уважили их. Как ты можешь уважать Милли, если…

Впервые за время своего знакомства они увидели Милли злой.

– Я не собиралась использовать его. Он хороший человек! Просто я обещала королю и не могу просто так уйти, сделать еще что-нибудь и позволить пасть королевству!

Дор почувствовал досаду. Он по-настоящему не осознавал ее невинность.

– Прости, Милли. Я просто думал…

– Ты слишком много думаешь, – вспыхнула девушка.

– Однако твои мысли делают тебе честь, – сказал Повелитель Зомби Дору. – Также не осознавал как тебе – твоя наивность, – обратился он к Милли. – Я знал о последствиях. Я привык обмениваться благосклонностью. Это не пагубно, когда условия обмена откровенно оговорены. Я просто приготовился к компромиссу в этих условиях. Если чтобы сделать даму счастливой, необходимо спасти королевство, тогда я готов спасти королевство. Qui pro quo<<>> ///Одно вместо другого. Прим.//// Мне приятно, что она так крепко держит слово, данное королю. Я могу благоразумно предположить, что подобным образом она будет держать слово, данное тебе Дор. Или мне, если даст его.

– Никому я ничего не давала, – протестовала Милли. – Никому! Никоим образом!

Но, кажется, она слегка польстила себе.

– Разговор приобретает чисто теоретический характер, – прощебетал Прыгун. – Мы тут сидели в осаде и имели лишь одну возможность: оборонять замок с помощью верных нам зомби. Мы не можем помочь королю!

– И даже если бы не было осады, – сказал волшебник. – Я несу потери имеющихся в наличии зомби. Они не смертны, да, но, когда теряют куски плоти или будучи физически уничтожены, становятся беспомощными. Я могу дать в помощь королю лишь чисто символические силы. Но их явно не достаточно, чтобы сокрушить проклятие, нависшее над Замком Ругна.

– Ты можешь изготовить достаточно много зомби, – сказал Дор. – Если у тебя будут в мертвые тела.

– Конечно, без всяких ограничений. Но мне требуются неповрежденные тела и лучше свежие.

– Мы могли бы принести тела манденийцев, – прощебетал Прыгун. – И использовать их для создания мощной армии.

– С мощной армией мы смогли бы победить манденийцев, – ввернул Дор. – Замкнутый круг.

– Я не желаю вмешиваться в людские дела, – прощебетал Прыгун. – Но, полагаю, вижу выход из создавшегося тупика. Есть, конечно, определенный риск…

– Риск – это оставаться в осажденном замке, – прервал его Повелитель Зомби. – Выкладывай свое предложение, все вместе мы оценим его достоинства.

И он пристроил следующий кусок головоломки, прошептав, а скорее выдохнув, заклинание.

– Оно заключается в некотором усовершенствовании и серии преобразований, использующих наши совместные усилия, – щебетал Прыгун. – Повелитель Зомби и Милли некоторое время должны будут защищать замок в одиночку, а я тем временем ночью переправлю Дора за пределы замка. Я смогу спустить его при помощи веревок на ближайшее дерево так, что никто и не заметит. Ведь манденийцы не обладают таким же острым ночным зрением, как я. Потом Дор должен будет, используя талант, найти в джунглях нескольких настоящих чудовищ, вроде драконов, и заручиться их поддержкой.

– Драконы никогда не помогают людям! – запротестовал Дор.

– Они не стали бы помогать людям, – прощебетал Прыгун. – Они будут сражаться с людьми.

– Но… – Потом Дор спохватился. – Манденийцы!

– Но мы тоже люди, – сказала Милли.

Прыгун повернул голову так, что посмотрел на нее сразу с трех сторон. Вот уж точно, он не был человеком.

– Ну, еще… – как-то неуверенно начала Милли.

– Я буду с Дором, – щебетал Прыгун. – Они сочтут меня чудовищем, а его волшебником. Внутри замка будет находиться другой волшебник, женщина, много животных-зомби, и больше никаких нормальных людей. Мы дадим им обещание: любое чудовище, погибшее в бою и защищавшее осажденных, будет восстановлено как зомби. Но в основном их должна привлечь возможность безнаказанного убийства людей. Король не осудит их за содеянное, потому что их участие в снятии осады будет ему на руку.

– Должно сработать! – воскликнул Дор. – Пойдем!

– До темноты нельзя, – прощебетал в ответ Прыгун.

– И до тех пор, пока вы не поедите как следует, – добавила Милли.

Они вприпрыжку помчались на кухню.

Прыгун положил последний кусочек головоломки и удалился на верхнюю балку лестницы отдохнуть. Дор и Повелитель Зомби остались корпеть над головоломкой; работа продвигалась хорошо. Они почти заполнили центральную часть, где находился Замок Ругна, и теперь работали над замком Повелителя Зомби. Дор с возрастающим любопытством ждал, чем завершится эта головоломка. Увидят ли они там осаду манденийцев? Насколько правдиво отражает картинка реальную жизнь?

– Ты действительно собираешься помочь королю? – спросил Дор. – Я имею в виду, если мы прорвем осаду?

– Да. Чтобы доставить удовольствие даме. И сделать приятное тебе.

Дор чувствовал себя как-то неспокойно.

– Я должен кое-что рассказать тебе.

– Ты рискуешь жизнью, защищая мой замок. Говори без промедления.

– Дама… Она погибнет совсем молодой. Я знаю из истории.

Рука Повелителя Зомби с зажатыми между тонкими пальцами кусочками головоломки словно примерзла. Кусочек из ярко-красного превратился в холодный синий лед.

– Я знаю, ты не стал бы намеренно обманывать меня!

Он говорил взволнованно.

– Я обманул бы, но решил предупредить. Возможно, смерть не совсем подходящее слово. Но на протяжении столетий Милли будет вести жизнь привидения. Поэтому ты не сумеешь… – Дора охватило чувство раскаяния, что он не может предотвратить предстоящее событие. – Думаю, кто-то убьет ее или попытается. В семнадцатилетнем возрасте.

– А сколько ей сейчас лет?

– Семнадцать.

Волшебник обхватил голову руками. Фрагмент головоломки окрасился в белый цвет.

– Я полагаю, что можно превратить ее в зомби и держать рядом. Но это не одно и тоже.

– Она… если ты хочешь помочь королю, в угоду ей или кому-либо из нас – все мы уйдем в пределах года. Поэтому может это не имеет особого значения…

– Твоя честность становится просто мучительной, – сказал Повелитель Зомби. – Однако, кажется, если я хочу доставить удовольствие кому-либо из вас, я должен сделать это достаточно быстро. Возможно, на моем веку не подвернется снова удобный случай доставить удовольствие ценой привлекательности.

Дор не знал, что ответить, поэтому он просто протянул руку. Волшебник уложил фрагмент головоломки, который тут же перевернулся, и важно пожал ее. Они вернулись к работе над головоломкой, больше не произнеся ни слова.

Дор не уставал удивляться гобелену, и все-таки разум отказывался возвращаться к первоначальной теме. Как могла головоломка быть гобеленом, когда все они находились внутри самого гобелена? Можно ли войти в эту, еще не завершенную, картину с помощью подходящего заклинания и найти там, внутри, совершенно иной мир? Или же гобелен был просто воротами, входом, но не самим миром? Было ли совпадением, что сейчас он должен собрать эту особенную картину? Повелитель Зомби являлся ключом всего поиска, существенным элементом, и именно он владел гобеленом, ключ к входу в этот мир. Однако он передал его Прыгуну. Как все это связано?

Дор покачал головой. Подобные тайны были выше его понимания. Все, что он мог сделать… это то, что он мог сделать.

Глава 8.

Обязательство

Этой ночью Дор и Прыгун покинули дворец, воспользовавшись веревкой, изготовленной пауком. Конечно, не составило бы труда перевезти подобным образом и Милли, но они не хотели ни подвергать девушку опасности, ни оставлять Повелителя Зомби одного, даже обстоятельства сложились как-то по-иному. Манденийцы расставили посты; Милли могла бы вскрикнуть, и все планы вмиг бы расстроились. Как и раньше, Дор доверил Прыгуну роль ночного поводыря, чтобы спокойно пролезть через заросли, и они без всяких затруднений вышли из замка. Вскоре они углубились в джунгли, миновав кольцо манденийских воинов.

– Нам лучше всего начать с хозяина джунглей, – сказал Дор. – Если он согласится с нашим предложением, согласится и большая часть остальных чудовищ. Такова суть джунглей.

– А если повелитель джунглей откажется сотрудничать?

– Тогда ты побыстрей воспользуйся веревкой безопасности, чтобы вырвать меня из пределов его досягаемости.

Прыгун обвязал юношу веревкой; второй ее конец находился у него. В случае крайней необходимости пауку придется действовать очень быстро. Внезапно Дору захотелось самому иметь железу, выделяющую шелковые нити; эти нити чрезвычайно нужны.

Паук быстренько отыскал в темноте камень для Дора.

– Где находится местный драконов король? – спросил у него Дор.

Камень направил его к узкой дыре, расположенной на каменистой стороне холма.

– Это здесь? – недоверчиво спросил Дор.

– Ты бы лучше поверил, – проворчала пещера.

– Да верю я! – ответил Дор, не желая противоречить резиденции чудовища, с которым он надеялся сторговаться.

– А если ты хочешь уйти несъеденным, лучше не беспокой монарха, – проговорила пещера.

Прыгун защебетал:

– Такая маленькая пещера, а какой большой вход!

– Что? – переспросила пещера.

Дор выпалил одним духом:

– Я должен побеспокоить его. – Он приложил руки ко рту и закричал: – Надо переговорить. У меня есть для тебя интересные новости!

Где-то в глубине пещеры послышалось сопение. Потом послышался раскатистый рев и повалили клубы черно-белого дыма. Запахло паленой земли.

– Что он говорит? – спросил Дор у пещеры.

– Он говорит, если у тебя действительно интересные новости, войди в его гостиную. Твоя жизнь находится в зависимости от точности содействия успеху мероприятия.

– В гостиную? – прощебетал Прыгун. – Какая зловещая фраза! Когда паук приглашает…

Дор не собирался соглашаться на такое.

– Здесь? В драконовой пещере?

– А ты видишь тут еще какую-нибудь пещеру, человек-жаркое? – ехидно ответила пещера.

Прыгун вновь защебетал:

– Огромный рот.

– Полагаю, мне лучше спуститься туда, – решил Дор.

– Я лучше вижу в темноте, позволь мне пойти, – щебетал Прыгун.

– Нет. Ты не можешь заставить предметы переводить речь дракона, а я не умею прыгать по деревьям и привязывать веревки к замковой стене. Я должен переговорить с драконом. Ты же должен поддерживать меня. – Он снова проглотил слова. – В случае, если моя миссия провалится, ты сможешь сейчас же подать сигнал Милли.

Прыгун выразительно похлопал Дора передней лапой.

– Твоя логика восторжествовала, друг Дор – человек. Я буду слушать у этого входа и вернусь, если потребуется, один. Если ты позовешь, я вытащу тебя с помощью веревки. Будь мужественным, друг.

– Черт побери, я боюсь. – Но Дор помнил, что сказал дракон относительно храбрости. Несмотря на страх, делать надо было то, что было необходимо. Он был мрачен, но бодрился. Технически он даже мог погибнуть как герой, вместо позорной смерти труса.

– Если… если что-нибудь случится, постарайся спасти хотя бы кусочек моей плоти и возьми с собой. Думаю, обратное заклинание сориентируется на моих останках и отнесет тебя домой, когда придет время. Я совсем не хочу, чтобы ты остался в этом мире.

– Здесь не так уж и страшно, – ответил Прыгун. – Этот мир предоставляет возможность получить совершенно новый опыт.

Гораздо больше опыта и знаний, чем Дор собирался получить! Затаив дыхание, он скользнул в огромный зев пещеры. Размеры входа не позволили встать во весь рост, поскольку проход сужался, но это вовсе не означало, что дракон был маленьким. Драконы, как правило, были длинными и извилистыми. Ход, петляя, шел вниз, было ужасно темно.

– Предупреждай меня об всяких ямках, острых предметах или других графических врагах, – попросил Дор.

– Кроме дракона, здесь нет врагов, – ответила стена. – Этого более чем достаточно.

– Мне так хотелось, чтобы здесь было капельку светлее, – пробормотал Дор. – Как плохо, что я отдал кольцо желаний.

Дракон прогрохотал снизу:

– Ты хочешь света? – перевела стена. – Я дам тебе света! – И в проходе появился язык яркого пламени.

– Умерь свой пыл! – закричал Дор, съежившись от жара.

Пламя пошло на убыль. Совершенно очевидно было, что дракон понимал человеческую речь. Он не собирался немедленно поджарить Дора. Такое положение дел одновременно обнадеживало и тревожило. Если и существовало чудовище более опасное, чем дракон, то им был умный дракон. И все-таки, конечно, умнейший дракон мог стоять во главе чудовищ, населявших джунгли. Скорее всего, этот дракон тоже был достаточно свирепым.

Наконец, Дор добрался до желудка пещеры. Здесь размещалось логово дракона. Свет то прибавлялся, то убывал, так как дракон дышал, и у него из пасти периодически вырывалось пламя. При этом становилось совсем светло, и вся пещера переливалась, потому что, конечно же, логово во множестве украшали бриллианты. Не такие мелкие, ничтожные, которыми обладал маленький дракон, запуганный людоедом Хрупом, а огромные; они соответствовали статусу короля джунглей. Они отражали свет, преломляли его, фокусировали и разбрасывали великолепные лучи под разными углами. Стены и потолок пещеры переливались всеми цветами радуги, и сам дракон окрашивался в разные цвета. Людоед Хруп никогда бы не осмелился выступить против него в самом логове.

Да и сам дракон поражал великолепием: чешуя, отполированная до зеркального блеска, переливалась, а сами чешуйки, гибкие и находившие одна на другую, очень напоминали кольчугу. Огромные блестящие когти передних лап были заострены и заканчивались чем-то вроде игл. А драконья морда была словно выложена золотыми пластинками. Глаза – цвета полной луны, а прожилки точно зеленый сыр, и когда менялся свет, сыр изменял вкус.

– Как ты прекрасен! – воскликнул Дор. – Никогда еще не встречал я подобной красоты.

– Провались ты со своими паршивыми комплиментами, – брезгливо проворчал дракон.

– Да, сэр, я пришел к…

– Кто? – переспросил дракон, выпустив клубы огня и дыма.

– Сэр?

– Что это было за слово?

Дор засомневался.

– Ох, сэр, я…

– Уже хорошо. Что хочет человек-волшебник от меня, простого повелителя чудовищ?

– Я пришел сюда, чтобы договориться. Ты знаешь, как все небезопасно, э-э… я имею в виду, ты тоже получишь выгоду, ну, поешь человечины и…

Тут дракон фыркнул и выпустил пламя совсем рядом с башмаками Дора.

– Я ем то, что ем. И я повелитель джунглей.

– Да, сэр, конечно. Но те люди не из джунглей. Когда ты ешь их слишком много, они начинают суетиться, создают трудности. Они используют особое волшебство для…

– Не собираюсь говорить на эту тему.

В этот раз дракон выпустил клубы дыма.

– О, да, сэр. Просто я пытаюсь рассказать вам, что существуют люди, которые так и напрашиваются на то, чтобы их съели. Это манденийцы, они пришли из сопредельной с Ксантом страны. И они не владеют никаким волшебством. Если ты со своими отрядами эта…

– Я начал улавливать смысл твоей болтовни, – сказал дракон. – Если мы займемся этим, как бы сказать, спортом, твои волшебники не стали бы возражать. Твой король – как там его зовут?

– Король Ругна. Не сомневаюсь, в этот раз он не будет возражать. При условии, конечно, что есть вы будете только манденийцев.

– Не всегда легко с первого взгляда определить свой человек или мандениец. На вкус вы все одинаковы.

Хорошее замечание.

– Ну… ну, мы наденем зеленые пояса-кушаки, – сказал Дор, вспомнив, что в замке Повелителя Зомби видел зеленое покрывало. Его можно было бы разрезать на пояса-кушаки. – Это событие произойдет только в одном районе, не надо подходить близко к Замку Ругна.

– Замок Ругна находится на территории моего кузена, который может обидеться, если посягнуть на его владения, – заметил дракон. – Можно изрядно поесть и в этом районе. Эти манденийцы особенно крупные и сочные. Я понял. Существует ли временное ограничение?

– Ну, двух дней хватило бы?

– Более чем достаточно. Могли бы мы начать завтра, в конце дня?

– Отлично.

– Насколько я могу быть уверен в том, что ты сказал о короле?

– Ну, я… – Дор неуверенно замолчал. – Думаю, было бы лучше подтвердить мои слова. Есть ли у тебя быстрый посыльный?

Дракон щелкнул хвостом. Несмотря на то, что пещера располагалась глубоко под землей, вне поля зрения драконова окружения, но знак его являлся чрезвычайно авторитетным. В ответ раздался клекот, и моментально появился цыпленок-птица, влетевшая в гостиную дракона. Это была шерстистая курица с курчавым мехом вместо перьев. Дор очень мало знал об этой породе, только, что ее представители отличались робостью и могли передвигаться очень быстро.

– Ух ты, – сказал он. – Ну, есть ли у тебя на чем писать?

Он пришел совершенно неподготовленным. Дракон пустил струю дыма в стену. Дор взглянул. В стене была ниша, а в нише в орехе-пекане лежала бумага и ветка чернильного дерева.

– У меня служит птица-секретарь, – прорычал дракон. – Она обожает писать своим кузинам, живущим на другой стороне Провала. Потом она лично переправляет письма, потому что никому не доверяет. Почему она просто не прощебечет свои послания, я не знаю. Но она хорошо записывает, какому чудовищу надо пожрать, кто опалился и когда пойдет следующий ливень, поэтому я ее держу. Сейчас она улетела за Провал. Увидев, что ее письменные принадлежности использовали, она, конечно, разразится жуткими воплями, но все равно, пойди и возьми их.

Дор оторвал от скорлупы кусок бумаги, взял щепку чернильного дерева и нацарапал несколько строчек.

«Король Ругна, пожалуйста, подтвердите подлинность данного чудовищам разрешения в течение двух дней безнаказанно уничтожать манденийцев. Необходимо освободить от манденийской осады замок Повелителя Зомби, который в скором времени придет к вам. Всем жителям Ксанта надлежит надеть зеленые пояса, чтобы таким образом их можно было отличить от манденийцев. Подписываюсь: волшебник Дор».

Он свернул записку и передал шерстистой курице.

– Отнеси послание королю и немедленно возвращайся с ответом.

Птица подхватила записку и умчалась. Она умчалась так быстро, что Дор даже не увидел самого процесса передвижения.

– Должен признать, такая перспектива мне приятна, – заметил дракон, праздно перебирая холмик бриллиантов, блестящими когтями. – Если все провалится, я могу вспомнить, что ты нарушил мой сон. Не рассчитывай, что твой друг-паук сможет вытащить тебя с помощью веревки; пламя моментально сожжет ее дотла.

Суть угрозы была абсолютна ясна Дору. Ему захотелось вскрикнуть и забрыкаться. Определенно, это частично сняло бы напряжение, ведь так всегда защищалась Милли. Но у него тело мужчины, и он должен действовать по-мужски.

– Я боялся врагов, когда отправлялся к тебе в логово.

– Ты не просишь меня и не угрожаешь возмездием, – сказал дракон. – Такое поведение мне по душе. Фактически, жарить волшебников бестактно, и особенно я не хочу досаждать Повелителю Зомби. Его птица-рух мотается по окрестностям в поисках тел. Я бы не хотел столкнуться с этой огромной птицей по соображениям эстетического характера. Поэтому я не собираюсь поджаривать тебя, если ты не попытаешься навредить мне.

– Полагаю, это может быть вашей позицией, сэр.

Появилось облако пыли – курочка принесла ответ короля. Дор прочел записку вслух: «Подтверждаю подлинность разрешения. Вперед. Подписано: король».

Он показал записку с подписью дракону.

– Значит, так и порешим, – сказал дракон, выпустив большую струю дыма. – Курица, отправляйся к моим подданным и собери их на буйство. Пусть пошевеливаются, а не то мне придется подпалить им хвосты. Я всех проинструктирую через час. – И он повернул морду к Дору. – С вами, сэр, приятно иметь дело.

Но Дор был осторожен. Он помнил проклятие волшебника Мэрфи, насланное на Замок Ругна: если что-нибудь плохое может случиться, оно обязательно случается. Послание имело отношение к Замку Ругна. Почему же тогда проклятье не сработало? Ведь помешать не составило бы никакого труда.

– Вам лучше уйти до того, как сюда придут отряды, – сказал дракон. – До тех пор, пока я не проинструктирую их, они будут считать вас обычной привлекательной дичью.

– Э-э, я… – тут Дору пришла в голову отличная идея.

– Сэр, позвольте мне кое-что проверить. Простая формальность, но… – и он спросил записку, что держал в руке: – Ты от короля?

– Да, – ответила бумага.

– И послание, что содержится в тебе, действительно написано рукой короля?

– Да.

– Твое волшебство подтвердило подлинность послания, – сказал дракон. – Я удовлетворен. А почему ты спрашивал?

– Я просто… сомневаюсь. Я боюсь, может случиться что-то дурное.

Дракон задумался.

– Очевидно, ты совершенно неопытен в конспирации и бюрократической путанице, с которой мы встречаемся в джунглях. Спроси, рукой какого короля оно написано.

– Какой король писал это? – повторил Дор.

– Король гоблинов, – ответила бумага.

Дор и дракон испуганно переглянулись.

– Король гоблинов! А не король Ругна?

– Нет, – подтвердила бумага.

– Идиотка – птица, – взорвался дракон, чуть не спалив Дора горячим дыханием. – Ты послал ее к королю, не сказав определенно, к какому, а король Гоблинов живет ближе. Я должен был усомниться, потому что ответ пришел подозрительно быстро.

– И, естественно, король гоблинов только и добивается, чтобы внести беспорядок в наши отношения, – заключил Дор. – Проклятие Мэрфи действует. Недоразумение возможно, поэтому…

– Разве это означает, что мы не сговорились? – зловеще спросил дракон, просунув голову в дымовое кольцо…

– Это значит, что наше соглашение не подтверждено королем Ругна, – сказал Дор. – Я уверен, что король согласился бы с ним, но сами мы не сможем получить сообщение из-за…

– Почему это король гоблинов удостоверил его? У меня есть некоторый опыт общения с гоблинами, и я знаю, что они не слишком хорошие существа. Они даже не вкусные. Несомненно, они охотнее расстроили бы наше соглашение, чем содействовали ему. Гоблины не любят ни людей, ни драконов.

– То-то и удивительно, – согласился Дор. – Он должен был бы прислать сообщение «сделка отменяется», так, чтобы мы не смогли скооперироваться. Или вообще оставил наше послание без ответа, чтобы мы торчали без дела и ждали.

– Вместо этого он ответил точно так, как мы и ожидали, то есть дал нам возможность действовать без промедления, – в задумчивости дракон выпустил несколько больше дыма. – Какое зло могло случиться, если бы звери начали уничтожать людей в огромных количествах, не имея на то разрешения.

Дор рассудил так:

– Великое соглашение – не озорство, – решил он. – Тут дело принципа. Король не позволит несанкционированные убийства, он против анархии. Такие действия безусловно приведут к войне между чудовищами и человеческим населением королевства.

– И в результате междоусобной резни в стране станут верховодить гоблины, – заключил дракон. – У них ведь тоже имеются значительные силы. Эти гоблины из преисподней такие маленькие грубые животные! Думаю, твои сородичи имели бы настоящие затруднения, если бы не существовало безумного противостояния между гарпиями и гоблинами. Эти существа хорошо умеют одно – размножаются. Сейчас их слишком много.

– Ну, один человек может убить пять гоблинов.

– А один дракон справится с пятьюдесятью. Но гоблинов гораздо больше, чем людей и драконов.

– М-да, – задумчиво согласился Дор.

– Знаешь, а я бы обманулся этой писулькой, если бы ты не задал пару вопросов бумаге, – заметил дракон. – Не люблю чувствовать себя дураком.

На этот раз он выпустил не дым, а кольцо пламени. Оно достигло выхода, блестя и вращаясь, подобно зловещему оку.

– Я тоже, – согласился Дор, ему тоже ужасно захотелось подтвердить свои слова и выпустить огонь колечками.

– Будет ли твой король возражать, если нескольких гоблинов случайно съедят во время похода?

– Думаю, нет. Но лучше бы отправить королю Ругна еще одно послание.

– А пока пусть гоблины считают, что они одурачили нас и заставили вступить в междоусобную войну.

Дор мрачно улыбнулся.

– У тебя есть другой, более надежный посыльный?

– У меня много посыльных, но позволь нам на этот раз воспользоваться твоим талантом. Мы пошлем твоему королю вместе с бумагой бриллиант из моего гнезда, он же должен будет вернуть письмо с устным ответом. Ни один обычный человек не сможет отказаться от подобного камня, и никто, кроме тебя, не сможет заставить его заговорить.

– Потрясающе! – воскликнул Дор. – Трудно представить, чтобы какой-нибудь гоблин смог бы подделать сообщение. Ты просто гений.

– Ты слишком превозносишь меня, черт тебя побери, – прорычал дракон.

***

Дор присоединился к Прыгуну почти на рассвете. С радостной новостью они быстро добрались до замка.

Милли и Повелитель Зомби встретили их радостным вздохом облегчения.

– Вы должны первыми услышать новость, – объявил волшебник.

– Девица Милли оказала мне честь согласившись стать моей женой.

– Итак, соглашение подписано, – прощебетал Прыгун.

– Примите наши поздравления! – произнес Дор со смешанным чувством радости и досады.

Он был рад за Повелителя Зомби, достойного волшебника и порядочного человека. Но что же он сам?

Милли сшила всем зеленые кушаки, включая и паука, который обвязал свой живот. Потом она угостила их завтраком из мамалыги с другого дерева, росшего во внутреннем дворике. Повелитель Зомби работал всю ночь, создавая новых зомби из тех трупов, что притащила птица Рух, так что защита замка была укомплектована новыми силами.

Повелитель Зомби, казалось, излучал радость и с трудом мог ее сдержать. Он знал, что Милли не проживет долго, но по крайней мере он урвал кусочек блаженства доступного ему.

Милли выглядела менее восторженной, даже едва ли не расстроенной. Было совершенно очевидно, что ей нравился волшебник, нравилась ей, как девушке практичной, и жизнь, которую предлагал волшебник, но девушку сковывало присутствие Дора, который совсем недавно отверг ее. Все они понимали ситуацию, за исключением пары элементов: первое – Милли не знала, что скоро ей придется погибнуть, второе – ни Дор, ни Повелитель Зомби не знали, как именно она погибнет, потому что в той жизни Дора девушка никогда не говорила об этом. И еще: никто из них точно не знал, чем завершится вся эта история с осадой – может быть, помощи зомби окажется недостаточно, чтобы король Ругна одержал победу. Вообще-то Дор был вполне доволен, ведь они достигли максимума из того, что имели. Он старался не смотреть на восхитительную Милли, потому что тело его тотчас начинало реагировать.

Я хотел стать мужчиной, думал он жестоко. А если так и было, какая разница между ним и зомби? Его разум одушевил в большей степени мертвое тело манденийца. Чары волшебника оживляли зомби. Но, конечно же, зомби не замечали женские фигуры. Они совершенно не интересовались сексом.

А как же тогда Джонатан – зомби из его собственного времени? Почему он лепился к Милли вместо того, чтобы отдыхать себе спокойненько в какой-нибудь симпатичной могиле? Если сексуальная привлекательность не имела для него никакого значения, что же тогда руководило им? Может, некоторые зомби чувствовали себя ужасно одинокими?

Ну, хорошо, если Дор вернется в свой мир и сумеет восстановить Джонатана, он задаст ему этот вопрос. В Джонатане есть что-то странное, или Милли сбежала от него много столетий назад, до того, как стала привидением?

Так много всяких липких загадок. Возможно, то, что необходимо Дору, не имеет многочисленных ответов, но вопросов слишком много.

На рассвете манденийцы вновь атаковали, в этот раз они приволокли ко рву огромный фургон. Он был снабжен выступающей стрелой, достаточно высокой, чтобы подняться до уровня наружной стены, и достаточно длинной, чтобы полностью перекрыть ров. Теперь солдаты без труда могли переправиться через ров. Должно быть, они работали над строительством фургона всю ночь, и теперь он представлял настоящую угрозу.

Но тут нанесли удар чудовища. Повелитель джунглей не подкачал! Он привел из чащи своих подданных, ревущих и изрыгающих пламя, которое охватило деревянную крепость. За предводителем шли: грифон, кит о четырех лапах, несколько плотоядных кроликов, пара троллей, громоподобная птица, кот-щепка, гиппогриф, сатир, крылатый конь, три змея, панклоп, огнедышащий селезень, двуглавый орел, циклоп, химера, усоногий рак и много других созданий, которых Дор в спешке не смог идентифицировать. Вероятно, они очутились в эпохе чудовищ, во времена жизни Дора драконы стали совсем обыкновенными, да и их поголовье заметно уменьшилось. Вероятно, в течение столетий выживали самые приспособленные, и драконы оказались самыми жизнеспособными среди чудовищ, люди – среди человекообразных, а опутывающие деревья – среди деревьев-хищников. Сейчас страна Ксант все еще экспериментировала, производя многочисленные формы жизни.

Однако манденийцы не струсили, к тому же они численно превосходили армию чудовищ. Они тут же переформировали войско, чтобы встретить бешеную атаку, и выставили вперед воинов, вооруженных мечами, а лучников оставили позади. Дор, Милли, Прыгун и Повелитель Зомби с радостным удивлением наблюдали из-за крепостного вала, как борьба, закипевшая вокруг замка, теперь отхлынула от него. Сначала летающие чудовища гудели над ними, но сразу же исчезли, увидев зеленые пояса. Король-Дракон обладал на редкость дисциплинированной армией. Дор порадовался еще раз: когда-то ему внушили, как важно сотрудничество; чудовища были просто неоценимыми помощниками. Однако не явилась ли сложившаяся ситуация результатом усилий Милли, а не его? Не обернется ли она в конце концов против них? Милли сумела уговорить Повелителя Зомби помочь королю Ругна, поэтому представляло огромную ценность, но если подмога придет вовремя с подачи Дора, будет ли это иметь такую же ценность? Как жестоко – знать это!

Сейчас, однако, он мог лишь надеяться, что Мэрфи ошибся, и восхищаться битвой.

Король-Дракон завершил атаку, подкатив к деревянной платформе-башне, и с громким чавканьем одним укусом разгрыз сооружение пополам. Не было равных дракону в сражении! Манденийские лучники забросали полированную чешую дракона стрелами, но те разлетались в разные стороны, не причиняя ему никакого вреда. Воины пытались рубить с плеча тело чудовища, но лишь затупили мечи. Дракон ударил огромным блестящим хвостом, сбил с ног и превратил в огромный грубый узел ног и рук целую толпу нападавших. Он разинул пасть и изрыгнул сноп пламени. Дор радовался, что сражение с драконом происходит за пределами крепости. Существовали всякие буйные истории о честных поединках между человеком и драконом, но то были лишь сказки. Фактически, один человек не мог противостоять даже маленькому дракону, а с огромным не смогли бы справиться и двенадцать молодцев. А тот, кто сомневался, мог посмотреть на это сражение, в котором пятьдесят хорошо вооруженных сильных мужчин не могли даже ранить короля Драконов.

Между тем и остальные чудовища не остались без дела. Крылатый конь встал на дыбы и топтал врагов, кролики вгрызались в ноги противника, двуглавый орел выклевывал глаза и проглатывал их целиком, сатир… Дор изумленно уставился на него, потом отвел глаза. Он не представлял, что человека можно убить таким способом. Дико веселясь, ужасные чудовища пожирали трупы. Веками они воздерживались от столь свободной расправы с людьми, побаиваясь мести.

Манденийцы, однако, отличались стойкостью и отвагой. Они не владели волшебством, но это компенсировалось их железной дисциплиной в сражении и мастерским владением оружием. Быстро сообразив, что не смогут ни победить в открытом бою, ни спастись, они отступили и начали искусно защищаться. Горящий вагон представлял прекрасную баррикаду, а ров закрывал их с другой стороны. Хвост дракона оставил горы земли и обломков, тоже служившие превосходным укрытием. Лучники, устроившиеся позади укрытия, обстреливали мелких чудовищ, подбили гусей-щипунов, кроликов, ранили страшную птицу и щепкообразного кота. Воины-меченосцы овладели хитрыми приемами борьбы с бронированными чудовищами, так, чтобы острие, скользя, попадало между чешуйками в жизненно важные органы. В результате боевых действий погибло не менее четверти манденийцев, но и половина чудовищ уже погибла или получила сильные раны, и бой явно принял иной оборот. Дор даже не предполагал, что такой исход возможен. Что за удивительные бойцы были эти дикари!

– Теперь наша очередь помочь союзникам, – сказал Повелитель Зомби.

– О, только не ты! – протестовала Милли. – Тебя убьют, и я даже не успею выйти замуж.

– Моя жизнь завершилась, когда я получил аналогичное предостережение относительно тебя, – пробормотал волшебник.

– Не смейся надо мной. Я с ума схожу, так за тебя волнуюсь.

– Шутки здесь неуместны, – серьезно сказал он. – Всю жизнь я мечтал о таком к себе внимании. Однако положение обязывает.

– Нет!

– Спокойно, моя любимая. Зомби не могут умереть.

– Ох.

Она была так наивна.

Дор, прослушавший короткий диалог, опять немного приревновал. Однако он удостоверился, что Милли нашла в лице Повелителя Зомби хорошего и порядочного спутника жизни, о каком могла только мечтать. Волшебник любил ее, но оставался честен. Он знал, что она умрет, и все равно собирался жениться на ней. Он обладал порядочностью, какой хотел научиться Дор. Для Повелителя Зомби не существовало противоречия между честью и любовью, они слились воедино.

Волшебник выслал отряд зомби, подпоясанных зелеными кушаками. И чудовища, и манденийцы были поражены. Но чудовища беспрепятственно позволили зомби пройти. Бессмертные атаковали позиции манденийцев, подобрав по дороге брошенное оружие, и рубили врагов – не слишком твердо, но с отвратительной целеустремленностью.

Манденийцы вступили в бой с зомби. И все же они оказались застигнуты врасплох подобной вылазкой и с отвращением отражали атаку полуживых существ. Живые вновь напали, яростно разрубая живых мертвецов, и потеснили их. Потом чудовища вновь объединились и с новыми силами вступили в бой. Зомби изменили положение дел: защитные позиции манденийцев оказались прорванными, и бойня возобновилась.

Но чудовища уже утомились, и некоторые остановились, чтобы насытиться плотью убитых манденийцев. Чудовища превосходили противника злобностью, но не числом, а некоторые оказались к тому времени убиты. Манденийцы все еще численно превосходили чудовищ, и после промедления, возникшего после атаки зомби, великолепная дисциплина вновь дала о себе знать. Ход сражения вновь изменился, несмотря на усилия зомби. Наконец их осталось совсем немного.

Потом один особенно смышленый мандениец сообразил, для чего нужны были зеленые кушаки. Он снял один такой с расчлененного зомби и обвязался сам. И конечно же, чудовища не стали на него нападать.

– Катастрофа! – воскликнул Дор, вспомнив Мэрфи. – Через минуту они все опояшутся зелеными кушаками! – И он с ужасом уставился на главные ворота.

– Я спущу нас вниз, – прощебетал Прыгун. – И очень быстро.

– Но… – Милли смотрела испуганно.

Дор почувствовал прилив гордости: она заботилась и о его благополучии!

Прыгун быстро обмотал веревку вокруг талии Дора. Дор перепрыгнул через парапет. Прыгун ловко управлял веревкой, так, чтобы Дор быстро, но очень осторожно спустился в ров.

Милли сдавленно вскрикнула, но Дор спустился вполне благополучно. Вода смягчила спуск, а суматоха снаружи была настолько сильна, что даже чудовище из рва не заметило его. Он прошлепал к берегу. Прыгун спрыгнул на землю и прокатился по водной поверхности, чтобы удостовериться, что с Дором все нормально.

Никто не обратил на них внимания. Они прошли мимо грифона, потрошившего убитого манденийца. Чудовище взглянуло на них, увидело кушаки и снова занялось поеданием человеческой плоти. Дор и Прыгун беспрепятственно прошли к ближайшему подпоясанному зеленым кушаком манденийцу. Мужчина энергично сражался с химерой, нанося удары направо и налево, чудовище неуверенно отступало. Оно не знало, законно ли будет съесть подпоясанного зеленым бойца, который оказался неприятелем.

Дор не чувствовал угрызений совести. Он атаковал, обнажив меч. Мандениец увидел его.

– Иди сюда, друг, давай добьем эту мерзкую тварь.

И тут меч Дора пронзил его насквозь. Мандениец с удивлением взглянул и умер.

– Все в порядке, Химера, иди вперед! – Дор подгонял чудовище.

Сомнения Химеры, наконец, рассеялись, она вновь ринулась в атаку против неподпоясанных манденийцев.

Дор направился к следующему подпоясанному зеленым кушаком манденийцу. Тут его уже стала заедать совесть. Его охватило чувство вины за то, что он собирался сделать, но он напомнил себе, что творили манденийцы, нарядившиеся, как и его друзья. Если они не начали воплощать чудовищно освобожденный гуманизм, они бы не были одурачены настоящими зелеными поясами. Дор просто восстановил законность определения. И потому сомнения притихли, а потом и вовсе неохотно отступили. Поле боя не самое подходящее место для сомнений.

Прыгун был аномален: похожий на чудовище, однако в зеленом кушаке. Оборотень взглянул на него, замер, потом вновь принялся сражаться. Прыгун заарканил манденийца, ловко откусил ему голову железными клешнями и тихонько смылся. Прыгуну это явно понравилось, и кроме того, именно манденийцы лишили его четырех лап.

Благодаря активности Дора и Прыгуна чудовища медленно начали теснить варваров. Манденийцы на этот раз не оказали никакого сопротивления, под нажимом чудовищ, зомби, Дора и Прыгуна они, подбирая раненых, отступили по направлению базовому лагерю. Сражение почти завершилось.

Тут неожиданно объявился другой умный мандениец. Смышленые манденийцы – весьма неприятное явление. Он подскочил к Дору и сорвал с него зеленый кушак!

– Повоюй-ка теперь! – воскликнул он.

Дор пронзил противника мечом, но и сам понес определенные убытки. Пояса не стало, и чудовищный гриф сразу же спикировал на него. Теперь Дор не отличался от манденийцев.

Гиппогриф имел переднюю часть грифона, а заднюю часть лошади, это придавало ему замечательные боевые качества, совмещенные с отличными скоростными возможностями. Орлиный клюв и злобные когти. Дор отскочил в сторону, потом ударил мечом по крылу. Он не слишком усердно оборонялся, потому что не хотел серьезно ранить или убить животное. Потом наступила очередь гиппогрифа действовать уклончиво. Но он свернул крылья и вновь раскрыл, и Дор понял, что не сможет пережить еще одну долгую, яростную атаку. Чудовище было так огромно, так быстро и очень сильно; оно побаивалось меча Дора, но вполне могло увернуться. Конечно, гиппогриф устал, но и Дор устал тоже.

– Прыгун! – закричал Дор.

Но потом увидел, что Прыгун сражается с тремя неподпоясанными манденийцами, никак не может выпутаться и прийти на помощь Дору.

Между ними вдруг вклинилась четырехфутовая громадина, разинула страшную пасть и проглотила манденийца; она случайно загородила подходы от Дора к Прыгуну. И все-таки он должен был идти вперед. О, какой ужас!

Но высоко в замке Повелитель Зомби наблюдал за ним. Раздался приглушенный вскрик Милли, мелькнул отблеск золота волос и затем последовала неясная команда волшебника.

– Эгор!

Из замка вылетел людоед с огромной дубиной. Он раскидал в стороны манденийцев и чудовищ, нападавших на Дора.

И столкнулся с наземным китом. Это чудовище было чересчур огромно, чтобы передвигаться, и не могло поддаться людоеду, даже подпоясанному зеленым кушаком.

Кит не атаковал, он просто переваливался. У него была голова и клыки, как у борова, и ряды шипов на теле, и львиные ноги – медлительное, но очень грозное животное. Людоед попытался обойти его, и в самый критический момент, когда произошла заминка, гиппогриф сложил крылья, подняв облако пыли прямо в лицо Дору, так что тот мгновенно ослеп, и, вцепившись когтями в меч Дора, разоружил юношу. Стараясь защититься, Дор беспомощно выбросил вперед руки. Он почувствовал, что его как пушинку поднимают вверх. Испугавшись, он прослезился, пыль вышла из глаз, и он вновь стал видеть. Тут он обнаружил, что прицепился к самому концу длинного хвоста короля Драконов. А на расстоянии пятидесяти футов виднелась оскаленная морда дракона, выпускавшая клубы дыма.

– Что он там говорит? – спросил Дор у камня, мимо которого его пронес драконий хвост.

– Ты бы лучше повнимательнее относился к своему поясу, волшебник! – перевел камень.

Король-Дракон узнал Дора и спас. В одно мгновение Дора перенесли через ров, подальше от сражения. Хвост Тут же вернулся за Прыгуном, чтобы спасти и его.

– С его согласия, – прорычал Дракон. – Я сам, лично, убью нескольких подпоясанных мужчин. Среди них нет твоих соратников, только зомби, правильно?

– Правильно! – закричал Дор, благодарный Дракону за его проницательность.

Обычные чудовища могли не понять разницы, но только не король Драконов.

– Нечего удивляться, на то он и король, – прощебетал Прыгун.

Прыгун потерял ногу, но остальные были в целости и сохранности.

– Мы должны вернуться в замок, чудовища наверняка победят.

– Хорошо. Может отозвать Эгора?

– Он прекрасно развлекается, позволю ему побуянить.

Они вернулись в замок, где поджидала Милли с целебным эликсиром. Через минуту у паука выросла новая нога, а у Дора зажили все ссадины.

Милли быстренько обняла Прыгуна и повернулась к Дору, но воздержалась от подобного жеста. Ведь сейчас она, кроме всего прочего, стала нареченной другого. Они вернулись на верхний выступ и стали следить за ходом боя.

На этот раз чудовища окончательно победили. Крепкие выносливые манденийцы все-таки сдали, и оставшиеся в живых сбежали. Чудовища преследовали их, беспощадно убивая. Район замка был освобожден, земля усеяна телами людей, чудовищ и кусками, потерянными зомби.

– Теперь мне пора браться за работу, – сказал Повелитель Зомби. – Дор, если ты присмотришь за доставкой тел ко мне в лабораторию, я превращу их в верных зомби. Потребуется за несколько минут приложить немного усилий, так что тебе не нужно будет особенно торопиться, но чем быстрее мы выполним работу, тем сильнее получатся зомби. Ведь мы должны управиться в течение дня, чтобы вовремя прийти к Замку Ругна и успеть помочь.

Дор согласно кивнул. Он увидел, каким усталым выглядит волшебник, и вспомнил, что тот провел прошлую ночь, изготовляя новых зомби. Ему требовался отдых! Но это означало бы промедление. И самому Дору неплохо было бы отдохнуть.

Они принялись за работу. Милли подбирала лучшие трупы людей и животных. Она так привыкла к виду крови, что работала без всяких вскриков. Дор подтаскивал тела к определенному месту перед рвом. Прыгун вил веревки и перетягивал тела через ров к замку. Сначала они сконцентрировали усилия на манденийцах. Когда оживили достаточное количество трупов, то новые зомби приняли активное участие в транспортировке следующих трупов, и темп работы ускорился. Вскоре своей очереди на восстановление ожидали трупы, сложенные штабелями.

Вернулся король-Дракон. Он был весь в крови, несколько зеркальных чешуек оказались выбиты, но несмотря на потери, он находился в отличном настроении.

– Это было нечто прекрасное! – прорычал он. – Не осталось ни одного живого человека.

Удивительно, но когда он говорил, пламя не вырывалось из его пасти; он все его использовал для…

– О, позволь мне дать тебе немного целебного эликсира! – воскликнула Милли.

Она брызнула на поврежденные участки тела, и раны тотчас зажили. Потом она подобным же образом обработала остальных раненых чудовищ.

– В подобное существо, пожалуй, можно влюбиться, – задумчиво произнес дракон, – несмотря на то, что она человек. Есть в ней нечто такое…

– Мертвых чудовищ мы восстановим в качестве зомби, как и обещали, – быстро вставил Дор.

– Без надобности. Выжившие сожрут мертвых, как у нас и принято. Мы не собираемся становиться зомби.

– Мы берем только нетронутые трупы. Если вы удовлетворитесь поеданием расчлененных особей…

– Они очень вкусные.

И монстры принялись с аппетитом пожирать останки. Сцена была странная и отвратительная: дракон, грифон, змей впились в трупы, зомби в это время в гробовом молчании тащили другие трупы, а хорошенькая девушка Милли бродила среди них, обрызгивая чудовищ целебным эликсиром.

– Где Эгор? – прощебетал Прыгун.

Хороший вопрос! Действительно, в поле зрения не оказалось зомби-людоеда, который так доблестно бился, спасая их. Они разошлись в поисках людоеда.

– Ты имеешь в виду людоеда? – спросил король-Дракон, поедая вкуснейшие внутренности манденийца и смачно облизываясь. – Он попал в некоторые затруднения ниже лагеря манденийцев, там я последний раз видел его.

Они бросились к покинутому лагерю. Там, разрезанный на куски, валялся людоед Эгор. Последний выживший мандениец изрубил его в капусту.

– Может, мы еще сможем помочь ему? – сказал Дор, у которого закрутило в желудке.

Он привык к виду крови, но ведь это был друг.

– Давайте соберем все, что сможем, сложим и сбрызнем эликсиром.

Они так и сделали, и зомби восстановился, не хватало лишь части руки и ноги и небольшой части лица, то есть того, что не удалось отыскать. Зомби не мог долго разговаривать и ходил прихрамывая. Но в остальном все было нормально, а маленькие недостатки оказались не очень заметны. Они вернулись назад в замок.

– Не присоединятся ли твои чудовища к нам, когда мы двинемся к Замку Ругна? – спросил Дор. – Я уверен, король – король человеческий – с радостью воспользуется вашей помощью.

– С кем бороться? – спросил король-Дракон, поглощая вкусные кишки.

– Главным образом, с гоблинами и гарпиями.

Дракон выпустил струю дыма.

– Я имею зуб на короля гоблинов, но позволь нам не губить свое будущее. Убивать людей – забавно, убивать других чудовищ – измена. Мы не можем присоединиться к вашему походу.

– О хорошо, сэр, мы благодарны вам за все…

– Мы с радостью помогли вам. – Дракон запустил язык в глубину тела и вытащил великолепный ливер. – Я так хорошо не закусывал последние пятьдесят лет. Наелся до смерти. – И он…

– И правда, – согласился Дор. Он не любил ливер и сомневался, что вкус этого ливера изменился.

– Так как мы, чудовища, не примем участия, но имеем обиду против гоблинов и не испытываем симпатии к гарпиям, я совершенно свободно могу дать несколько советов, – сказал Дракон, не сводя блестящего глаза с Дора. – Битва за замок зомби была лишь репетицией будущего сражения. Гоблины выносливее людей. Готовьтесь лучше – гораздо лучше, чем вы готовились к этому сражению, или вы погибнете.

– Более выносливы, чем манденийцы? Но гоблины такие маленькие…

– Обрати внимание на мои предостережения! Пока, – с этими словами король-Дракон отправился на поиски новых сочных трупов.

Дор покачал головой, чувствуя себя неловко. Если дракон думает, что предстоящее сражение будет трудным…

Они возвратились в замок, где все еще усердно трудился Повелитель Зомби. Уже была сформирована новая армия зомби. Остальные, конечно, помогали по мере сил, но основу составляли труд и магия Повелителя Зомби. Он работал день и ночь напролет и превратился в настоящий скелет, но зомби продолжали выходить нетвердой походкой и строиться рядами на внутреннем дворе. Там скопилось уже достаточно приличное количество манденийцев.

Они перекусили вареными бобами и запили еду соком. Милли просто насильно заставила поесть волшебника, который продолжал работать. Большая часть тел уже исчезла с поля боя, чудовища наелись до отвала и, пошатываясь, разошлись по своим берлогам, улыбаясь и сыто рыгая. Несъедобные и непригодные для работы части зомби захоронили. В жуткой тишине спустилась ночь.

Наконец, был оживлен последний труп. Обессилев, Повелитель Зомби провалился в глубокий сон, а Милли обеспокоенно склонилась над ним. Дор и Прыгун тоже заснули.

Глава 9.

Путешествие

Ранним серым утром они отправились в Замок Ругна. Проще было бы спросить у камней самую легкую дорогу к Замку, но два условия доказывали, что так делать не надо. Первое, требовалось провести армию, состоявшую из двухсот пятидесяти зомби, и для нее существовал лишь один путь. Второе, небеса в настоящее время патрулировали воздушные часовые – гарпии. Птицу Рух, несмотря на ее устрашающие размеры, свирепые существа разорвали бы на части на лету, если бы они решили, что перед ними враг. А возможно, так и было.

Повелитель Зомби жил затворником так долго, что лишь смутно представлял себе территорию, и Дор, когда ехал верхом в замок Повелителя Зомби, не присматривался к окружающей обстановке с точки зрения путешествия зомби. Зомби имели склонность ходить, шаркая, и цеплялись ногами за корни и ветви, запутывая или даже отрывая конечности. Большую часть армии составляли зомби-манденийцы, имеющие более прочные тела, чем у других: но они были неопытны и подвержены случайностям. Поэтому необходимо было сперва разведать удобный маршрут: чтобы был более или менее ровным, не пересекался с опасным волшебством и по возможности оказался прямым.

Дор и Прыгун провели разведку – человек проверил наземные условия, а паук пробежался по деревьям, высматривая притаившуюся угрозу. Они работали вместе, вспугнув все неизвестное, определяя можно ли это просто не заметить, надо ли уничтожить или следует избежать.

Определив удобный маршрут, они устанавливали волшебные вехи для следования армии зомби. Им требовалось только идти впереди так, чтобы они, если будет необходимо, располагали временем, чтобы вернуться и изменить маршрут движения.

Дикая местность Ксанта не имела столь изысканный вид, какой она стала во времена Дора; волшебство не приобрело еще достаточный опыт и не было эффектных маленьких усовершенствований и изменений, которые лишили бы незащищенные тропинки всяческих опасностей. Здесь явно в изобилии сырая, недоработанная магия, и совершенно не оказалось заколдованных тропинок. В общем, Дор рассудил, что джунгли представляли для него такую же опасность, как и все, что он знал – если он позволит себе быть неосторожным.

Первой такой неприятной вещью, с которой они столкнулись, стала собака – динхель. Деревья, взявшие у собак их ворсистый мех, спали, носы были спрятаны под хвосты, но сразу же проснулись, когда Дор споткнулся о них. Сначала они залаяли, потом, расхрабрившись, принялись щипаться. Рассердившись, Дор начал размахивать направо и налево мечом, расчистив круг. Потом он почувствовал раскаяние, поскольку существа затявкали и жалобно завыли, они ведь по-настоящему не угрожали Дору. Каждая собака росла на стебельке, укоренившись в земле, и не могла сдвинуться дальше возможности, предоставляемой стебельком-привязкой. Маленькие зубы собак вряд ли могли нанести слишком большой вред.

Прыгун отпрыгнул с собачьей тропинки, неукушенный. Теперь собаки скулили, испуганные видом убитых товарищей. Вид их был печален.

Дор шагнул с тропинки, держа меч наготове, чувствуя себя раздавленным. Почему он постоянно сначала действует, а уже потом думает?

– Однако растения-животные, которые нападают на чужестранцев, должны терпеть последствия подобного поведения, – прощебетал Прыгун, утешая Дора. – Как-то я очутился среди тлей, и те беззаконно напали, и мне пришлось убить их великое множество. Имей они хотя бы немного мозгов, они бы поняли, что я попал в их среду совершенно случайно. Я спасался от смертоносной осы. Пауки предпочитают пожирать мух, но не тлю. Тля такая хилая и невкусная.

– Я догадываюсь, что и муравьи не самые сообразительные, – сказал Дор, немного успокоенный пауком.

– Точно. Они обладают великолепным врожденным чувством коллективизма и могут жить общественной жизнью значительно лучше, чем пауки, но отдельное существо склонно проявлять совершенно негибкое мышление. Что было достаточно для их древних предков, вполне удовлетворяет и их.

Дор чувствовал себя значительно лучше. Прыгун постоянно умудрялся спасать его от физических и моральных потерь.

– Знаешь, Прыгун, когда мой поиск закончится, и мы вернемся в наш мир…

– Это будет просто ужасно, – прощебетал Прыгун. – Ты будешь продолжать свою жизнь, а я – свою.

– Конечно. Но если мы смогли бы каким-то образом поддерживать связь…

Дор вдруг замялся, потому что они подошли к огромному собачьему дереву. Оно по размерам не уступало Дору, имея стебель, как ствол дерева, а его рогатая голова болталась где-то по соседству, в траве.

– Оно скорее похоже на травоядное животное, – прощебетал Прыгун. – Смотри, такими зубами легче есть траву, а не рвать плоть.

– Да это овощной барашек, – воскликнул Дор. – Ископаемое животное, в наше время оно уже вымерло. Оно вырабатывает шерсть для одеял. Через восемьсот лет мы просто будем выращивать одеяльные деревья.

– А что будет, когда оно съест всю траву в радиусе досягаемости? – спросил Прыгун.

– Не знаю. – Дор видел, как трава медленно выкашивалась на участках, до которых мог дотянуться барашек. – Может быть, именно из-за этого они и вымерли.

Они продолжали свой путь. Местность здесь оказалась достаточно хорошей; тут зомби не будут иметь проблем с передвижением. По дороге Дор устанавливал метки, дорога оказалась вполне пригодной. Они достигли леса, деревья были покрыты огромными пестрыми цветами, аромат их показался приятным, но не подавлял.

– Будь осторожен, вдыхая их вредные испарения, – предупредил Дор.

– Сомневаюсь, что подобные запахи могут отравить меня, – прощебетал паук.

Но ароматы оказались вполне невинными. Вокруг цветов, собирая пыльцу, вились пчелы. Дор прошел под деревьями, не испытывая ни малейшего беспокойства, Прыгун пролез сквозь кроны. За деревьями они обнаружили очень симпатичную полянку.

На полянке расчесывала волосы стройная молодая женщина.

– О, простите меня, – сказал Дор.

Она улыбнулась.

– Ты мужчина!

– Ну…

– Ты один? – и она вышла вперед.

Паук свесился с ветвей и поглядывал в их сторону.

Дор с удивлением заметил, что одежда девушки при ближайшем рассмотрении оказалась состоящей из зеленых листьев, тесно прилегавших друг к другу, подобно чешуе дракона. Девушка была хорошенькой, от нее исходил чудесный аромат.

– Я… ну… мы просто направляемся…

– Я живу только ради одиноких мужчин, – произнесла она раскрыв объятия.

Дор, не зная, как поступить в подобном случае, ничего не делал, поэтому она преуспела и ловко обняла его. Тело ее оказалось прохладным и крепким, губы сладкими, наполненными лепесткам роз. Тело его отвечало на ласки женщины так же, как в тот раз с Милли: оно хотело…

– Дружок, – прощебетал Прыгун, вдруг появившись за спиной женщины, одетой в зеленые листья. – Так у вас принято?

– Я… я… знаю… – но в этот момент она прильнула к его губам.

– Я имею в виду формы этой женщины, – щебетал паук. – Они такие странные.

Может, для паука они и были странными.

Дор молчал, потому что в этот момент она опять прильнула к его губам. О, какая она была загадочная!

– У нее отличные формы, – заключил он через минуту. – Такие груди, гибкий стан, плотные бедра…

– Мне, конечно, неудобно прерывать ваш ритуал приветствия, но если бы ты посмотрел на ее ягодицы…

– Ага.

Она и спереди представляла огромный интерес, но Дор не прочь был взглянуть и на остальные части тела. Его тело прекрасно знало, что привлекательная женщина интересна с любой стороны. Дор слегка заглянул назад и осторожно повернул женщину. А там, со спины, она оказалась полой. Подобно гипсовому слепку или глиняному кувшину, разбитому о камень. Она представлял собой просто твердую оболочку. Она вовсе не имела ни внутренних функциональных органов, ни кишок.

Солнечные лучи просвечивали сквозь отверстия: глаза, ноздри и рот.

– Кто ты? – спросил Дор, снова повернув ее лицом к себе.

Спереди она вновь предстала перед ним в образе приятной женщины.

– Я женщина-дерево, – ответила она. – Я думала, ты знаешь. Я утешаю одиноких мужчин.

Фасад скрывал абсолютную пустоту! Мужчина, который влюбится в подобное существо…

– Я… ну, думаю, не нуждаюсь в подобном утешении, – ответил Дор.

– Ах.

Она выглядела совершенно разочарованной. Потом растворилась и исчезла.

– Неужели это моя работа? – удивленно спросил Дор. – Разве это я превратил ее в ничто? Я не хотел этого!

– Думаю, она существует для каждого мужчины, которого может встретить, – решил паук. – Она, без всякого сомнения, вновь сформируется для встречи со следующим путешественником.

– Похоже на зомби, – сказал Дор и почувствовал, как где-то глубоко внутри зародился смех, который, поднимаясь, наконец прорвался громким хохотом – любовь зомби!

Но тут же припомнил свое время и любовь Милли к зомби Джонатану и словно протрезвел. Совершенно невеселая ситуация!

Они продолжили путешествие. Полянку сменила каменистая долина. Камни были разбросаны как попало, некоторые имели очень острые поверхности: подобные камни представляли большую опасность для зомби. Но через центр долины пробегала совершенно чистая тропинка, единственным препятствием являлась маленькая диадема, поддерживаемая рогообразными ветками. Им требовалось лишь убрать с пути предмет и поддерживающие ветки, и тропинка стала бы совершенно свободной.

Дор двинулся к диадеме и остановился. Она выглядела слишком подозрительно.

– Нечто очень хочет, чтобы мы дотронулись до этой диадемы, – произнес он.

– Позволь мне!

Прыгун обвязал шелковой нитью маленький камень и бросил его в диадему.

Последовал страшный взрыв. Появился змей, на его голове возвышалось четыре рога – именно он лежал под землей, а рога торчали наружу. Рептилия бросилась на камень, привязанный Прыгуном к шелковой веревке, думая, что булыжник живой.

– Как нам повезло, что мы проверили, – сказал Дор, дрожа. – Лучше уж ты, камень, чем мы.

Камень содрогнулся.

– О, это яд! – взвыл камень и, раздробившись, превратился в мелкий гравий.

– Значит, он был ядовитым! – воскликнул Дор.

– Да, был, – согласился гравий и превратился в горку песка.

– А для зомби он тоже был бы ядовит? – спросил Прыгун.

– Думаю, нет. Как можно убить то, что уже умерло?

– Тогда нам плевать на рогатого червя.

Пораженный Дор вынужден был согласиться.

– Исключение составляют Милли и Повелитель Зомби, для них нам необходимо расставить предупредительные знаки, так, чтобы они знали. Первыми надо высылать зомби.

Он вернулся назад и разместил волшебные метки, типа «ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ». Когда они увидят метки, то отправят вперед людоеда Эгора, чтобы избежать ловушки. Если бы рогатый червяк был достаточно умен, он должен был бы удрать отсюда со всех ног.

Долина перешла в поле, усеянное роскошными манденийскими деревьями. Вид открылся совершенно очаровательный – впрочем, в этой стране не все было интересно и прекрасно, и один чудесный ландшафт сменялся не менее прекрасным по мере продвижения к цели.

Если бы только он наблюдал более внимательно, когда ехал на лошади-драконе! Он столько потерял, передвигаясь верхом.

Потом он узнал растительность.

– Дикая овсянка! – счастливо воскликнул он? – Если она созрела…

– Какая овсянка? – прощебетал Прыгун.

– Злаки. Замочи зрелые плоды в воде или молоке, и они сразу же превратятся в чудесную овсяную кашу. – Он сорвал несколько стеблей и вытащил несколько плоских зерен. – А вот примитивные ореховые деревья.

– Орехи растут на деревьях? – спросил с сомнением паук.

– С волшебством возможно все.

Дор залез на дерево и, сорвав гроздь орехов, сбросил вниз. Они повисли на ветке.

– Какие крепкие орехи, – сказал он.

Потом гроздь упала, и он, шатаясь, слез вниз. Ветка щелкнула, и орехи градом посыпались вниз. Один стукнул Дора прямо в нос, и он закашлялся. Посыпались другие, и он снова закашлялся.

– О, только не это, видно, некоторые используются в качестве таблеток от кашля, – сказал он, отступая.

Но он все-таки успел набрать зрелых злаков и разнообразных орехов.

– Теперь мне нужна только вода.

Поле спускалось к реке, вода была хрустальной… нет, к счастью, кристально чистой. Рыбы-кошки плавали в реке, они радостно замяукали, увидев Дора, потом разочарованно разбрелись в разные стороны, поскольку не увидели красного мяса. Затем появилась свора морских собачек, но, заметив кошек, уплыла вслед за ними. Очевидно, здешняя вода оказывала благотворное влияние на все живое.

Сложив ладони ковшиком, Дор опустил орехи с овсянкой в выбоину и сразу же получил кашу. Он предложил Прыгуну отведать, но паук вежливо отказался, предпочитая ловить в реке крабов. Поэтому Дор с большим удовольствием съел кашу сам.

Однако такой прекрасный путь теперь преграждала река, которую они так искали. Река была небольшой, но глубокой, Прыгуну и Дору не составило бы труда перейти ее, но для идущих строем зомби переправа обернется гибелью, и они вряд ли переберутся на другой берег без потерь. Переходить вброд ров – это одно, а переплыть реку с довольно сильным течением – совсем другое.

Можно было бы срубить несколько деревьев и соорудить простенький грубый мост, но строительство потребовало бы времени, и пришлось бы следить действиям вражеского волшебства. Поэтому в поисках удобного брода они отправились вниз по течению реки. Невозможно было предвидеть, что ожидало их впереди: ведь там мог располагаться и настоящий мост, которого просто не было видно.

Но, к сожалению, никакого моста не оказалось и в помине. Там они увидели холм. Река просто поднималась на него и спадала с другой стороны. Дор и Прыгун с удивлением созерцали явление, соображая, как так получилось. Маловероятно, что река, которая текла вверх и падала вниз, была послушной.

– Я мог бы сделать шелковую перевязь, чтобы переправить их с одной стороны на другую, – прощебетал Прыгун.

– Такая переправа утомит тебя и выведет из строя, – возразил Дор. – И кроме того, нам придется ждать, пока зомби доберутся до этого места, вместо того, чтобы идти впереди, в поисках следующих опасностей. Нам нужен или мост, или брод.

Они пошли по течению реки и обогнули холм.

– Интересно, могли бы мы хотя бы временно изменить ее русло, – прощебетал Прыгун.

– Нам надо как-то перевести через нее зомби, – указал Дор – Если не сможем повернуть ее назад – а в это верится с трудом.

На вершине холма кукарекала рыба-петух.

– Эй, заткнись! – закричал Дор, но петух был живым, поэтому не повиновался.

У подножия, с другой стороны холма, расположился орк: громадный жирный речной монстр с торчащими из пасти зубами. Вода со всех сторон обтекала его, нечего было даже пытаться перейти здесь реку!

Они вернулись к вершине.

– Ненавижу возвращаться и всегда стараюсь найти новый путь, – сказал Дор. – Вот прекрасный маршрут для зомби – вверх до этой точки. Нам надо вычислить путь через реку.

– Что заставляет воду течь вверх? – спросил паук.

– Конечно, волшебство. Что-то в земле, этакое, внушает водам, что те падают, когда они на самом деле поднимаются вверх.

– Я заметил камень совершенно отличной структуры. Это как раз то?

– Может быть. Зачарованный камень. Само волшебство не может находиться в воде, а то оно улетело бы прямо в небо. Это я так думаю.

Сейчас Дор задумался о том, как вода попадает в небо и получается дождь. Может быть, там тоже были потоки, которые падали вверх. Как же много в Ксанте необъяснимого волшебства!

– Но если мы сдвинем камень, вода просто-напросто изменит русло, а орк высохнет и пойдет нас искать. Пожалуй, злее мокрой курицы только высохший орк. Нам нужно перейти реку, но не двигать ее.

– Ну, надо попробовать. – Прыгун опустил лапу в воду, сдвигая камни.

Вода отреагировала подъемом уровня, образуя в воздухе арку, потом снова вернулась в свое первоначальное русло.

– Слушай, если удалось бы заставить поток подпрыгнуть достаточно высоко, мы смогли бы пройти прямо под ним! – воскликнул Дор. Он погрузился в воду, помогая Прыгуну сдвинуть заколдованные камни.

Река поднималась все выше и выше. Наконец образовалась арка, поднявшаяся над руслом реки на несколько футов.

– Если мы сможем ее еще немножко приподнять, то пройдем под нею, не наклоняясь, – сказал Дор нетерпеливо.

И они убрали еще немного камней.

– Может быть, воздержимся от… – предупредил Прыгун.

– Ерунда! Работает прекрасно. Нельзя давать зомби даже касаться воды, потому что они обязательно вляпаются в воду, а они слишком тупы, чтобы хорошенько не искупаться. – Дор зачерпнул еще пригоршню камней.

И вдруг река развернулась. Вместо того, чтобы образовать арку впереди, она образовала арку позади, образовав в небе петлю. Она обрызгала землю у основания холма, и продолжала подниматься вверх.

– О, нет! – закричал Дор уныло.

Потому что, конечно, теперь арки уже не существовало. Река приземлилась рядом со своим первоначальным руслом и снова вернулась к вершине холма. Вместо того, чтобы сформировать водяной мост, они просто продублировали поток.

– Мы передвинем его снова.

– Нет, – прощебетал Прыгун. – Так мы создадим себе дополнительные трудности. Мы сможем перейти и так.

И он показал Дору, как: там получился узкий канал между параллельными уклонами реки, когда она образовывала петлю в небе. Вода поднималась на западе и опускалась на востоке, пересекаясь над головой. Фактически, образовался вариант первоначальной арки, теперь проход через реку шел с севера на юг, а не с востока на запад.

Дору пришлось согласиться. Он установил волшебную метку на петлю, и они продолжили путь. Они составили для зомби совершенно очаровательный маршрут.

Как только они прошли, их заставил изумиться вскрик: «Уи-и-и!», – это морского борова протащило сквозь петлю. Дор усмехнулся.

Пейзаж и дальше оставался таким же привлекательным, он просто поражал красотой. Дор по-настоящему восхищался путешествием, совершенно не похожим на тот аллюр, каким они добирались сюда, и надеялся, что Прыгун тоже получает удовольствие. Кроме того, они старались побыстрее прибыть в Замок и исполнить свою миссию, после чего подошло бы время отправиться домой. Дору действительно не хотелось так скоро возвращаться домой.

Прекрасная тропинка вела вниз, в темную долину, где пересекавшая ее река образовывала озеро. Дор изумился: в его время эта область, лежавшая между замком доброго волшебника и Замком Ругна, представляла собой джунгли. Как могла она измениться столь существенно? Но он снова напомнил себе, что здесь не было объяснений волшебству.

Позади озера находилась маленькая гора, основание ее имело такой же размер, что и озеро. Возможно, тысячу шагов в диаметре, если можно измерить либо озеро, либо основание горы. И еще озеро выглядело очень глубоким, а гора высокой; хотя вода в озере была чистой, глубины его, казалось, были окутаны мраком, а вершину горы покрывали снега. Обе эти главные фигуры пейзажа были, наверное, магически увеличены и потому казались гораздо более массивными, чем на самом деле.

Этот вид волшебства Дор тоже не понимал. Какие чары удерживали снег на вершинах высочайших вершин от таяния? Ведь вершины располагались так близко к горячему солнцу? Тепла там должно быть гораздо больше, тогда как они ведут себя так, словно там чрезвычайно холодно. Что за цель преследовали подобные чары? Была ли это работа какого-то волшебника-долгожителя, чьим талантом явилось постоянное превращение тепла в холод? Но, увы, узнать это невозможно. Он мог бы взобраться вверх и спросить у ландшафта – но такой поступок потребовал бы максимум усилий, а у него и без того много всяких дел. Может быть, после того, как он вернется в свое время…

Там находились люди – в воде, на горе и перемещались между озером и горой. Красивые обнаженные женщины и утонченные косматые мужчины.

– Думаю, мы натолкнулись на колонию нимф и фавнов, – заметил Дор. – Они безвредны, но совершенно ненадежны. Лучше будет оставить их одних. Проблема состоит в том, что лучший путь как раз пролегает между горой и озером, где и располагается колония.

– Разве невозможно пройти этим маршрутом? – прощебетал Прыгун.

– Ну, нимфы – ты же знаешь. – Но, конечно же, паук не знал, он не имел достаточно опыта определения наиболее важных человеческих отношений в этом приключении. – Нимфы, они… – Дор понял, что не может толком объяснить, ведь он тоже находился не в своей оболочке. – Догадываюсь мы скоро узнаем. Возможно, все обойдется.

Тут нимфы заметили Дора и радостно принялись зазывать:

– Добро пожаловать, мы вам рады!

Тут они увидели паука и в ужасе закричали:

– Кошмар!

Они пританцовывали, взбрыкивали и разбрасывали вокруг волосы. Копытоногие фавны агрессивно бросились в атаку.

– Остановитесь! – закричал Дор. – Я человек, а это мой друг. Мы не причиним вам вреда.

– О, тогда все нормально, – воскликнула нимфа. – Любой друг человека – наш друг.

И нимфы начали радостно хлопать в ладоши и танцевать, что составляло приятную сторону характера нимф.

Отлично.

– Меня зовут Дор. Мой друг Прыгун. Вы хотели бы посмотреть, как он прыгает?

– О, да, да! – закричали нимфы.

И Прыгун подпрыгнул футов на 15, чем сильно удивил их. Но, конечно, этот прыжок не был демонстрацией предела возможностей паука. Просто он поступил осторожно и не показал до конца, на что способен: на всякий случай. До Дора медленно доходило, что это и есть взрослое мышление; в отличие от детей взрослые действовали гораздо хитрее и осторожнее. Но он все равно радовался, что довелось показать способности Прыгуна, Теперь паук стал для нимф безопасным, приятным существом.

– Я – наяда, – позвала нимфа, находившаяся в озере. Красивая, с обнаженной соблазнительной грудью и длинными, похожими на водоросли, волосами, она плескалась в водах и ласково приглашала: – Иди, поплаваем вместе!

– Я, ну… – пробормотал Дор.

Нимфа, конечно же, не имела полое строение, как женщина-дерево, но ведь она тоже не была настоящей женщиной.

– Я имела в виду Прыгуна, – смеясь, закричала она.

– Предпочитаю кататься, – прощебетал Прыгун.

Он осторожно вошел в воду и грациозно заскользил по поверхности.

Нимфы бешено зааплодировали, потом бросились в озеро и поплыли за пауком. Они полностью доверяли ему и были вознаграждены.

– Я – дриада! – позвала нимфа с дерева. Она имела волосы-листья, темно-коричневые ногти, но тело ее было столь же красивым и совершенным, как и у наяды. – Иди, покачаемся вместе!

Дор еще не знал, как отнестись к такому виду приглашений, но тут снова припомнил пустотелую женщину-дерево.

– Я… ну…

– Я имела в виду Прыгуна!

Но паук уже умчался. Он прекрасно катался по водной глади, но еще лучше лазил по деревьям. Моментально другие дриады бросились за ним. Вскоре они, радостно визжа, катались на шелковых веревках, привязанных к веткам деревьев. Дор направился к горе, ворча про себя. Он, конечно, радовался популярности других; еще…

– Я – горная нимфа, ореада, – окликнули его с отвесного утеса. – Иди ко мне, давай вместе подниматься!

– Прыгун занят, – ответил Дор.

– Ох, – расстроилась она.

Тут к нему обратился фавн.

– Вижу, что ты не слишком интересуешься девушками. Может, присоединишься к нам, парням?

– Я просто стараюсь разведать наиболее безопасный путь для армии, – коротко ответил Дор.

– Армии? Мы не имеем никаких дел с армией!

– А чем вы занимаетесь?

– Мы танцуем и играем на флейтах, едим, спим, смеемся, ищем нимф. Я горный фавн, связанный с горой, но ты можешь присоединиться к фавну деревьев или водяному фавну. Особого различия между нами не существует. Пожалуй и так.

– Я не хочу ни к кому присоединяться. Просто иду через долину.

– Во всяком случае, загляни к нам, – не унимался фавн. – Может быть, ты передумаешь, увидев, как мы счастливы.

Дор начал было возражать, но день клонился к вечеру, и он решил, что лучше уж переночевать здесь, чем в дикой местности – да и вообще ему стало любопытно, насколько рациональна жизнь фавнов и нимф. В его время нимфы жили по всему Ксанту и имели четкую специализацию, то есть практически каждой цели соответствовала своя нимфа. Фавны же в основном исчезли. Почему? Возможно, здесь он найдет ответ.

– Хорошо. Просто позволь мне пройти еще немного и проверить безопасность дороги, а потом я вернусь к вам.

Дору всегда нравились компании, хотя на своем веку он не так уж часто бывал в обществе. Людям не нравилось, что, разговаривая со стенами и мебелью, мальчик узнает слишком много секретного о том, что происходило под покровом обычной веселой вечеринки. Жаль, потому что неординарное развлечение всегда оказывалось более интересным. Казалось, эти взрослые какие-то особенные: их характеры менялись, когда они собирались маленькими группами, особенно, если эта маленькая группа состояла из одного мужчины и одной женщины. Если то, что они делали, было хорошо и полезно, почему же они не занимались этим у всех на виду? Его постоянно занимал этот вопрос.

Пока Дор обходил озеро и гору, вокруг него, играя на маленьких флейтах, весело пританцовывали фавны. Волосы на голове у них вились и напоминали рожки, а ногти на ногах разрослись до такой степени, что превратились в копыта, но все-таки оставались человеческими ногами. В течение следующих столетий псевдорожки и псевдокопыта превратились в настоящие, по мере того как фавны завершили формирование своей отчетливо выраженной волшебной личности. Когда Дор впервые заметил фавна, то вспомнил множество всяких мелких признаков сходства и различия, которые было трудно объяснить.

Дор сознавал, что если он или какой-нибудь другой мужчина решился бы присоединиться к фавнам, то его волосы и ногти изменились бы подобным же образом. Все имело смысл: с копытами в каменистой местности бегать и плясать гораздо удобнее, чем с обычными ногами, а рожки являлись естественной защитой, хотя и чисто символической, но которую нельзя так просто потерять, как любое другое оружие. Что касается танцев – эти опрятные маленькие, твердые ноги – плясать такими ногами гораздо удобнее, чем в громадных мягких плоских башмаках Дора. Тут он вдруг вспомнил о гоблинах.

Подвиды фавнов различались также, как и подвиды нимф. У фавн-дриад из леса были зеленоватые волосы, темно-коричневый мех на ногах, приземистые туловища и рога, острые и загнутые, которые позволяли легко срывать с деревьев плоды. Копыта острые, почти как шипы, давали возможность легко карабкаться по деревьям, удерживая их обладателя от падения, хотя ходить по земле на них было трудновато. Возможно, именно поэтому подвид вымер, когда фавны-дриады настолько приспособились к жизни на деревьях, что уже не могли сойти с них, а потом с деревьями что-то случилось – да, именно так.

Горные фавны имели мощные ноги и рога, как у козлов или оленей. Даже руки немного походили на копыта, чтобы горные фавны могли карабкаться по кручам, используя все четыре конечности, а рога загибались назад, чтобы при подъеме не задевать камни.

У озерных фавнов широкие копыта были снабжены специальными перепонками, а рога напоминали копья, с помощью которых они гарпунили рыбу. Вместо меха их кожу покрывала нежная чешуя.

Озерный фавн заметил, что Дор рассматривает его.

– Ты бы мог повидать моего кузена, морского фавна, – закричал он, радостно брызгаясь. – Он живет в море, там, где впадает река, чешуя у него, как у морского змея, а на ногах большие перепонки. Он умеет очень ловко плавать, но по земле передвигается с трудом.

Чешуя и перепонки морского фавна. Не привела ли подобная специализация к превращению фавна в тритона, а наяды – в русалку: в существо, которые лишились ног, но приобрели более удобный для плавания хвост? Да он же сталкивался с тритоном – нет, не здесь, а около замка доброго волшебника, через восемь столетий. В его время уже не встречались ни морские, ни озерные фавны, потому что они уже превратились в тритонов, а наяды и нереиды в русалок. Он стал свидетелем торжества видов нимф и фавнов, убедившись на собственном опыте в существовании эволюции у одного из самых распространенных существ, населявших Ксант. И это было просто восхитительно!

Однако сама мысль об этом приводила в ужас: ведь именно так вырождался человек. В истории происходило достаточно кровопролитий, но даже с учетом всех войн население уменьшилось через столетия настолько, что объяснить это обычным физическим уничтожением не представлялось возможным. И причиной являлось то, что человекоподобные существа изменили своему виду и превратились в тритонов, русалок и им подобных. Если так будет дальше, то в стране Ксант вскоре не останется настоящих людей. Вот почему король Трент старался установить контакты с Манденией и вернуть людей. Он хотел влить в Ксант струю свежей человеческой крови, не допуская новой уничтожающей волны завоевания. Сейчас Дор полностью осознал всю значимость этого проекта. И его родители, Бинк и Хамелеон, принимали в нем активное участие.

– Продолжайте заниматься этим делом, – сказал он про себя. – То, что делаете вы, гораздо важнее того, что делаю я.

Между тем он явно запустил свои дела: подготовку безопасного пути для зомби. Дор огляделся и обнаружил, что очутился в настоящем царстве кустарника. Деревья казались не опасными, но по направлению к западу заросли становились просто непроходимыми. Возможно, где-то в середине кустарника скрываются деревья. У некоторых кустов на самой верхушке совершенно отсутствовали листья, а ветви росли под прямым углом. Кусты эти показались Дору знакомыми, но он не мог точно вспомнить название. Если они все таки представляли опасность, то какую именно? Они точно не относились к опутывающим деревьям, ядовитой ежевике или игольчатым кактусам. Но тогда что же так беспокоило его?

Он хотел спросить у случайных камней, но решил не раскрывать волшебного таланта в присутствии фавнов. Пока он просто внимательно рассматривал растения, а уж если не разберется, что к чему, тогда уже прибегнет к помощи волшебства.

– Что это за кусты? – спросил он у горного фавна, который чувствовал себя на земле неуютно, но за компанию храбро переносил неудобства. – Они опасны?

– Мы никогда не уходим далеко, – ответил горный фавн. – Мы знаем, что за пределами нашей территории, опасность таится везде, поэтому никогда не блуждаем. Что там может быть интересного для нас?

– Почему, ведь мир так интересен, – удивленно сказал Дор.

– Но не для нас. Нас вполне устраивает жизнь там, где мы живем. У нас самое лучшее место в Ксанте, куда никогда не заглядывают чудовища, где все так красиво и полно всякой еды. Ты бы отведал нашей горной росы!

– Но… но путешествовать так здорово! – протестовал Дор, с огорчением припомнив, как мало путешествовал сам до того, как попал в гобелен. Хотя приключения всегда привлекали.

– Но кто хочет расширяться?

Дор смутился. Если эти существа действительно не интересуются…

– Предположим, что-то случится с этим местом, и вам придется отсюда уйти? Вы должны по крайней мере обследовать ближайшие районы, чтобы быть готовыми.

– Зачем быть готовыми? – спросил сбитый с толку горный фавн.

Дор понял, что различие между ним и фавнами не только физическое. Они отличалась взглядами на основные жизненно важные вопросы. Вот вопрос: о возможной миграции – здесь они были как дети.

Он все больше и больше вникал в причины исчезновения фавнов. Конечно, нимфы тоже не отличались дальновидностью, но ведь красивой обнаженной девушке всегда найдется, чем заняться, поэтому они и выжили. Все, что выглядело красивой девушкой, имело свой рынок сбыта – даже такие пустотелые подделки, как женщины-деревья. Возможно, подобно гарпиям, нимфы могли окончательно развиться в моносексуальные особи, спаривающиеся с самцами других видов.

Дор, заметив, что горный фавн утомился, пожалел его и повернул назад.

– Думаю, здесь можно пройти, остальное исследую завтра, с Прыгуном.

Горный фавн обрадовался. Он, пританцовывая, вернулся к горе и присоединился к остальным фавнам.

– Время для вечеринки! – закричал он, прыгая.

Остальные подхватили:

– Вечеринка! Вечеринка!

Они соорудили костер между горой и озером, собрав сухие ветки, и подожгли его с помощью маленькой раздраженной саламандры. Во времена Дора саламандры сжигали все, кроме самой земли, но их примитивные предки, к счастью, могли создать только простой огонь. В этом огне могло сгореть лишь дерево, да и погасить такой костер не составляло труда.

Они нанизали на прутья зефир с зефирных кустов, росших на болоте в конце озера, и поджарили его на костре. Озерные нимфы и фавны принесли Прыгуну свежие морские огурцы и крабов. На одной стороне озера бил горячий ключ, который обеспечил всех прекрасным напитком. Древесные фавны и нимфы принесли фрукты и орехи, а горные жители притащили громадный ком снега для охлаждения напитков. Дор отведал шипучей горной росы и нашел ее вкусной и полезной.

Нимфы и фавны расселись вокруг костра и принялись лакомиться деликатесами. Дор и Прыгун присоединились к компании и с удовольствием поужинали. После ужина фавны достали флейты и стали наигрывать замысловатые мелодии, а нимфы танцевали. Женщины великолепно двигались. Дор завороженно смотрел на дивные фигуры; никогда прежде он не видел такого захватывающего зрелища.

Вскоре фавны, откликнувшись на некий анатомический позыв, побросали флейты и присоединились к нимфам, их танец не отличался тонкостью и изысканностью. Трудно было это идентифицировать, танцев тогда еще не было, поскольку ритуал танца только зарождался. Эти существа открыто занимались тем, чем увлекались взрослые во времена Дора, но в уединении!

– Это нормальная процедура? – спросил Прыгун. – Прости мое любопытство. Я совершенно не сведущ в вопросах поведения особей вашего вида.

– Да, это обычное празднование обряда весны, – ответил горный фавн.

– А в другие времена года подобные праздники тоже бывают? – спросил Дор.

– Какие другие времена года? Здесь всегда весна. Конечно, в результате обряда дети не рождаются, мы ведь бессмертны. Но так здорово праздновать! Присоединяйтесь!

– Спасибо. Сожалею, но я отношусь к другому виду, – возразил Прыгун.

– Я, ну… я еще подожду, – сказал Дор.

Тело его определенно поддавалось искушению, но он совершенно не хотел заниматься этим преждевременно. Мысленно он тотчас представил женщину-дерево.

– Как хочешь. Никого не заставляют заниматься тем, чем он заниматься не желает. Во всяком случае, здесь. Мы делаем только то, что хотим.

Он понаблюдал за происходящим еще чуть-чуть.

– Говорить о таком – извините меня.

Горный фавн прыгнул вперед и схватил горную нимфу. Нимфа кокетливо вскрикнула, отбросила волосы и взбрыкнула хорошенькими ножками, заставив Дора содрогнуться и давая возможность увидеть то, что обычно закрыто платьем. Потом фавн повалил ее навзничь и начал заниматься тем, что, очевидно, нравилось им обоим. Дор сделал следующее умозаключение: если ему когда-либо представится случай, то он узнает, как все происходит. Он был почти уверен, что никогда снова, увидев взбрыкивающую хорошенькую, похожую на нимфу, девушку, не сможет забыть эту сцену. Действия фавна только подтверждали логику собственных умозаключений.

– Если они бессмертные и не должны высиживать молодняк, – прощебетал Прыгун, – как же они размножаются?

Дор как-то не задумывался об этом.

– Возможно, они сами как-то меняются. С помощью волшебства…

– Иди ко мне! – закричала хорошенькая речная нимфа, ее чешуя нежно переливалась.

– Прошу простить… – начал Прыгун.

– Я звала Дора, – смеясь закричала она.

Дор отметил, что и смех и вскрики заставляли ее грудь соблазнительно колыхаться – не потому ли нимфы так часто вздыхали?

– Снимай скорее одежду и… – нимфа слегка взбрыкнула.

– Э-э, я… – сказал Дор, сообразив, что его соблазняют, несмотря на усиленное сопротивление. Кроме всего прочего, если нимфа так хотела…

Вероятно, подобное действие стало бы первым шагом в присоединении к колонии, и он просто не знал, был бы подобный поступок умным. Легкая беззаботная жизнь, полная веселья, но разве в этом заключалось будущее? Было ли веселье окончательным предназначением Человека? До сих пор, пока он точно не будет знать, он лучше подождет.

– По крайней мере попробуй хотя бы разок, – не отставала нимфа, как будто читая его мысли.

Вероятно, прочесть его мысли не составляло труда; вероятно, в подобном состоянии у мужчины работала лишь одна мозговая извилина.

Раздался душераздирающий рев. На танцующих буквально обрушился поток темных тел. Гоблинья орда!

– Дави банду! Дави банду! – кричал главарь, злобно улыбаясь и скаля страшные зубы. – Каждый, кого мы поймаем, будет завербован в гоблинью армию. – И с этими словами он вцепился в руку фавна-дерево.

Фавн был значительно крупнее гоблина, но, вероятно, от страха оказался совершенно беспомощен и не способен ни к какому сопротивлению.

Нимфы закричали и попрятались – кто под воду, кто на горе, кто на дереве. Точно так же поступили и фавны. Никто даже не подумал оказать врагам сопротивление. Дор видел, напало только восемь гоблинов, а нимф и фавнов он насчитал не меньше сотни. Так в чем заключалась проблема? Неужели гоблины внушали ужас одним своим появлением?

Дор схватился за меч. Ведь ему гоблины ужас не внушали.

– Подожди, друг, – прощебетал Прыгун. – Ведь это не наше дело.

– Мы же не можем сидеть в стороне и смотреть, как гоблины тащат наших друзей.

– Мы много чего делаем, не разобравшись до конца в ситуации, – прощебетал паук.

Но выслушав, ему стало не по себе от высказываний Прыгуна, Дор сдержался. Гоблины быстренько поймали пятерых здоровых фавнов, повалили на землю и связали веревками-канатами. Гоблины лишь брали фавнов в плен, но не убивали их; им требовались пригодные для армии солдаты. Так что Прыгун оказался прав, как обычно. Дор ничего не добился бы, орудуя мечом направо и налево, во всяком случае, ничего стоящего.

Одна мысль не давала ему покоя: что за существа были эти фавны, которые с радостью встречали чужестранцев, однако отказывались помогать друг другу в критическом положении? Если они не могут постоять за себя…

– Их пятеро, – сказал старший гоблин. – Но нам нужен еще один. – Тут его маленькие темные глаза остановились на Доре, который словно оцепенел. – Убейте жука и хватайте мужчину.

Гоблины разбились на пары и начали приближаться.

– Думаю, теперь это уже наше дело, – мрачно произнес Дор.

– Кажется, ты прав. Может быть, ты попытаешься провести переговоры?

– Переговоры! – воскликнул с негодованием Дор. – Они собираются убить тебя, а меня завербовать в свою армию!

– Но мы же более цивилизованные, чем они, не так ли?

Дор кивнул. Он обратился к главарю гоблинов.

– Пожалуйста, прекратите. Мы не участвуем в вашей войне. Мы не желаем…

– Хватайте его! – приказал гоблин; очевидно, он не понял, что Дор не крупный фавн, а существо, которое могло бы сразиться с пятью гоблинами одновременно.

Семерка гоблинов бросилась на Дора. Прыгун перескочил через головы нападающих, и в то же время меч Дора, сверкнув, описал дугу в сторону злобных тварей. Свое дело меч знал прекрасно. Два гоблина упали, брызнула кровь. Тут Прыгун поймал главаря и запеленал его – крепко, словно младенца.

– Взгляните на своего главаря! – закричал Дор, убив следующего гоблина.

Оставшаяся четверка молча взирала на своего поверженного беспомощного вожака, лежавшего у ног Прыгуна.

– Освободите меня, – истошно орал главарь.

Остальные бросились к нему. Они больше не стремились напасть на Дора, потому что соотношение изменилось с семерых на одного до четверых на одного. Теперь-то они знали, им придется пустить в ход свои маленькие грязные руки.

Вдруг на небо набежала тень: гарпии.

– Свежее мясо! – закричала предводительница. Дор сразу определил ее ранг, потому что на крыле имелась грязная жирная полоса. – Хватайте добычу!

Мерзкие грязные птицы вцепились в лежавшие тела: пятерых фавнов, трех раненых гоблинов и связанного главаря. Они били огромными крыльями, поднимая клубы пыли.

– Только не фавнов! – пронзительно закричал Дор.

Одним из связанных был тот горный фавн, который помогал исследовать безопасную дорогу для зомби. Дор вцепился в свисающие копыта фавна, притягивая его к земле. Удивившись подобному упрямству, гарпии улетели.

Прыгун, словно лассо, бросил веревку и, поймав петлей древесного фавна, просто стянул его вниз. Но остальные трое вместе с четверкой гоблинов исчезли в небе. Остальные гоблины убежали.

Прав ли Прыгун, удержав Дора? Дор не знал. Ему было плевать на гоблинов, но он очень расстроился из-за потери троих фавнов. Смог бы он их спасти, если бы атаковал раньше? Или его так же схватили бы и похитили? Он так и не понял. Но определенно, Прыгун действовал гораздо успешнее, вместо того, чтобы без особого успеха драться с целым отрядом, как Дор, он обезвредил главаря. Прыгун боролся успешнее и рациональнее, с меньшим риском. Следуя этим курсом, они понесли бы потери, но не проиграли.

Вернулись нимфы и фавны. Они были наказаны двойным ужасом нападения гарпий и гоблинов. Троих их товарищей утащили гарпии. Совершенно очевидно, что они потеряли иллюзию полной безопасности.

Вечеринка, конечно, завершилась. Они затушили костер и вернулись в свои жилища. Дор и Прыгун провели ночь, по обыкновению повиснув на ветке огромного дерева; оно никому не принадлежало, потому что эти существа еще не находились на стадии одно-существо-одно-дерево. Друзья сразу же крепко заснули.

Утром они проснулись и были неприятно удивлены. Первая же нимфа, увидевшая Прыгуна, вскрикнула и спряталась в озере – и чуть не утонула, ведь она не была ни речной нимфой, ни морской. Их окружили агрессивно настроенные фавны. Дору пришлось вновь представить себя и Прыгуна, потому что фавны забыли их. И вновь существа принялись скакать и выражать дружеское отношение. Они больше не упоминали о нападении гоблиньей банды; те унесенные фавны оказались забыты буквально, а тот горный фавн, которого Дор вытащил из когтей гарпии, очевидно, совершенно забыл, что вчера едва унес ноги. И вообще все общество было твердо уверено в том, что чудовища никогда здесь не появляются.

Вероятно, это было частью секрета вечной молодости: ни фавны, ни нимфы не могли позволить себе обременять свое сознание суровой реальностью прежнего опыта. Они вечно были молоды и непременно невинны. Опыт – удел старых людей. Вот так взрослел и Дор.

– По крайней мере, гоблины не слишком преуспели в наборе рекрутов, – пробормотал Дор, когда они покинули колонию и продолжили путь на запад. – Ты не можешь положиться на отряд, который нужно учить каждый день.

– У гарпий не будет подобных проблем, – прощебетал Прыгун.

Гарпии разыскивали свежее мясо. Они нашли его.

– Однако, если особи уйдут с этого места, через несколько дней эффект может пройти, – продолжал Прыгун. – Если бы мы подождали несколько дней, то ощутили бы воздействие волшебства и остались бы здесь навсегда; те, кто насильно удаляется, вероятно, медленно возвращаются в первоначальное положение.

– Имеет смысл, – согласился Дор. – Ненадолго остаться, попробовать хорошо провести время… – Он подумал о речной нимфе, которая завлекала его, об остальных, которые так соблазнительно плескались, обнаженные тела. – Тогда окажешься под действием чар и не вспомнишь, что еще ты должен сделать. – Он содрогнулся, частично от отвращения, частично от привлекательности.

Они продолжали идти среди больших кустов, расставляя по пути метки. Фавны и нимфы не мешали установке меток: они не задумывались, для чего нужны подобные вещи. Через день-другой армия зомби пройдет через этот район. Дор решил, что они уже разметили половину расстояния между замком Повелителя Зомби и Замком Ругна.

Худшее осталось позади, и до наступления ночи они с Прыгуном должны были вернуться к королю с добрыми вестями.

– Эти растения почему-то вызывают у меня тревогу, – прощебетал Прыгун.

– У меня тоже. Но это странно, выглядят они совершенно безвредными.

Прыгун огляделся, не поворачивая головы и не вращая глазами. Направление видения было просто делом понимания, и Дор уже достаточно привык к своеобразной манере паука выражаться.

– Кажется, лучшего пути, чем этот нет. Земля чистая и ровная, и поблизости нет опасных существ. Вот поэтому я сомневаюсь: уж слишком все гладко.

– Самые многообещающие тропинки часто оказываются и самыми опасными. Мы не должны доверять и этой, именно потому, что здесь не встречаются враждебные существа, – согласился Дор.

– Позволь мне осмотреть ее с высоты, а ты продолжай идти, как будто ничего не подозреваешь, – прощебетал Прыгун.

Он прыгнул в кусты и исчез из виду.

Дор продолжал путь. Он с трудом притворялся ничего не подозревающим. Они здорово все придумали. Паук обладал большой проворностью и вряд ли мог куда-нибудь свалиться, благодаря наличию у него отличных веревок-канатов, а Дор обладал крепким телом манденийского воина и мощным мечом и мог бы уничтожить потенциального врага, пока Прыгун тайком вел бы наблюдения. Каждый напавший на Дора рисковал оказаться спеленатым крепкими шелковыми канатами.

В этом месте кусты были выше Дора и становились все гуще, однако, совершенно очевидно, не могли самостоятельно передвигаться. По-видимому, передвигающиеся растения в Ксанте вообще не развивались.

Дор попытался разобраться, как же эти кусты двигались, если не могли, так сказать, ходить пешком. Опутывающее дерево, например, хватало проходящую мимо жертву, его хищные ветви обвивались вокруг глупца, осмелившегося прикоснуться к ним; а встречались растения, которые просто периодически вырывали себя с корнем, чтобы подыскать себе местечко получше. Но эти особые растения росли стационарно, что не вызывало подозрений, и именно его продвижение вперед вдруг заставило эти растения вырасти и сомкнуть ряды. Они были совершенно одинаковы, среди них так легко было заблудиться – но поскольку Дор ставил волшебные метки, то не потерял дорогу и всегда имел возможность вернуться. И конечно же, за ним наблюдал Прыгун.

Как бы он отважился на столь рискованное путешествие без Прыгуна? Дор даже об этом подумать боялся. Он был совершенно уверен, что огромный паук очутился рядом с ним по чистой случайности, а не с помощью доброго волшебника Хамфри, который спланировал этот поиск. Но без подобного совпадения разве смог бы Дор выжить еще при первом столкновении с гоблинами? Если бы он погиб в гобелене, как бы его тело вернулось домой? Может быть, Хамфри подстраховался некой возможностью проникнуть в гобелен и разыскать его, так, чтобы аннулировать смерть Дора и помочь ему благополучно вернуться, но и в этом случае, предприятие закончилось бы унизительным провалом. Гораздо лучше остаться в живых, рассчитывая на себя. И Прыгун мог помочь ему в этом.

Пока что.

Он просто нуждался в зрелых советах паука. Дор постоянно учился. Юные особи любого вида особенно беззаботные, подобно нимфам и фавнам, которые отличались ограниченной невинной неопределенностью, стремились стать счастливее. Но долгие годы подобного житья, представлялись кошмаром. Дор, можно сказать, переходил из стадии фавна в стадию Прыгуна.

Он засмеялся, представив такой смешанный образ. Он представил себя вначале с маленькими рожками и копытцами, потом с отрастающими дополнительными четырьмя ногами и шестью глазами, делающими его похожим на паука. До этого путешествия он вообще понятия не имел о подобных образах.

В самый разгар веселья случилось нечто, от чего по спине Дора пробежал холодок, заставив его утихомириться. Он огляделся, но ничего не увидел. Только растения, которые сейчас доходили ему до пояса. Так что же так сильно его расстроило? Он никак не мог уловить.

Дор пожал плечами и продолжил путь. Через некоторое время, чтобы продемонстрировать глубокое безразличие и на всякий случай подать Прыгуну знак, он принялся насвистывать. Он не отличался особым умением, но мелодию мог вывести вполне приемлемую. И опять случилось что-то тонкое, неуловимое. Дор остановился и снова огляделся. Видел ли он уголком глаза Прыгуна? Нет, Прыгуна он бы узнал без всякого напряжения. Как ему сейчас не хватало нескольких глаз! Но черт с ней, с этой осторожностью; он что-то увидел и теперь хотел узнать, что именно.

Но нигде ничего не было. Только высокие кусты, в основном обычные; их листочки слегка трепетали под ветром. У основания листва была погуще, и стволы лишь угадывались. К вершине листва редела, листики мельчали, а сама вершина была голая. У некоторых центральный стебель выступал на несколько футов с несколькими пересекавшимися голыми ветками. Довольно странный вид для дерева, но, во всяком случае, не внушающий опасений. Может быть, эти ветки обладали особой чувствительностью к солнцу или ветру и передавали информацию главному стволу дерева. Деревьям хотелось знать, что же их ожидает, потому что малейшее изменение погоды могло привести к нежелательным последствиям.

Дор сдался. Там, где он хотел хоть что-то найти, не оказалось ничего. Можно было бы спросить у какого-нибудь прутика, лежащего на земле. Но юноша снова заупрямился.

Наивность фавнов и нимф не давала ему воспользоваться своими способностями. Фавны и нимфы находились в полной зависимости от своего невежества, гор, деревьев и озера и не имели ни ума, ни осторожности, ни предприимчивости. Если он будет зависеть только от собственного волшебства, и не станет пользоваться наблюдательностью, не будет проявлять здравомыслия, он никогда не станет мужчиной, таким, каким хочет стать. Он припомнил, как маленький король Трент использовал силу перевоплощения; теперь это обрело для него некоторый смысл. Волшебство всегда оставалось последней инстанцией; требовалось развить некоторые другие качества. И поэтому он держался, избегая легкого пути, решив добиться всего самому.

Возможно, то, что он искал, было невидимо. В его время говорили, что есть невидимые великаны, хотя никто их не видел. Как они этого достигали? Он усмехнулся.

И снова случилось то же самое, если ему не почудилось. На этот раз Дор понял. Верхушка одного из деревьев двигалась! Именно двигалась, а не качалась на ветру. Она точно сориентировалась на Дора и передвинулась в его сторону.

Дор подумал. Он сделал несколько шагов вперед, посвистывая и наблюдая – и антенна повернулась, последовав за ним. Последние сомнения рассеялись. Существо явно сосредоточилось именно на нем.

Хорошо; растения частенько нанимали для слежки за передвигающимися существами – чудовищами или человеком – они могли мгновенно подавать сигналы – особенно, если приближалась саламандра в дурном расположении духа или человек, подбирающий деревья для строительства дома. Конечно, вращающаяся антенна как нельзя лучше подходила для этих целей. Итак, растения скорее всего совершенно безвредны. Дор рассудил так, потому что видел движение и не знал объекта, которому помогало растение. Он рассматривал это событие с точки зрения животных или опутывающих деревьев, а не простого движения.

Он вновь уверенно двинулся по тропинке, продолжая насвистывать. Большая часть растений имела антенны; вероятно, это были взрослые кусты, у маленьких антенн не было вовсе, а у кустов подростков таковые уже имелись, но не вращались, только взрослые растения могли управлять антенной.

Даже так долго, если они ничего не делали, но наблюдали… Предположим, они могли следить без глаз. Вероятно, так оно и было; Дор знал, что существуют иные способы восприятия, действующие гораздо эффективнее, чем органы чувств человека. Может быть, растения входили в резонанс со звуками и следовательно, реагировали на его смех, показавшийся им таким странным. Или на тепло тела. Или на запах пота. Интересно, как они отреагируют на зомби? Он улыбнулся, зомби всегда всем мешали, когда проходили.

Лес – именно в лес превратилась кустарниковая поросль – внезапно окончился, и открылась огромная поросшая травой поляна. В центре находилась впадина, а посереди впадины возвышался бугор. Бугор казался деревянным, хотя не имел ни веток, ни листьев. Так что же это было?

Деревья-антенны просто смотрели, но не действовали. Вероятно, лес защищало еще что-то. Что-то такое, что могло действовать, когда деревья указывали на угрозу. Могло ли это быть защитным устройством?

Дор хотел обойти это место, потому что лучше не связываться с предметами, назначения которых не знаешь. Но он разведывал путь для зомби, и ему просто необходимо было знать все возможные и опасные ловушки. Скорее всего, этот нарост не представлял опасности, поскольку на первый взгляд не мог даже двигаться. Но нужно выяснить точно.

Конечно, у него хватило ума не наступать на нарост. Он подумал о сухом дереве, нашел старую высохшую ветку и ткнул в непонятный предмет. Он смог только едва коснуться его, стоя на краю впадины. Он не удивился, если бы, сбивая с ног, забила фонтаном вода, или шишка провалилась в страшную дыру. Деревянный нарост мог быть хищником, заманивающим животных и заглатывающим их огромной пастью.

Но ничего не произошло. Его предположения оказались просто глупыми. Зачем деревьям осложнять свою жизнь дополнительными трудностями, когда гораздо проще схватить проходящую жертву, как поступали опутывающие деревья, или отбить вторжение непроходимыми ежевичными зарослями, или забывчивыми чарами, или ядерным запахом? Однако не было и приманки. Он прошел здесь только потому, что ему нужна была безопасная дорога для зомби.

Ну, что ж, кажется, здесь совершенно безопасно и зомби могут пройти без затруднений. Дор повернулся и увидел Прыгуна.

– Кажется, эта штука ничем не угрожает, – прощебетал Прыгун. – Можешь ли ты определить природу этого образования?

Дор замер. Паук тихо возник сзади с явными намерениями похулиганить. По счастливой случайности Дор вовремя оглянулся. Зловещее существо, которое притворилось безвредным, подкралось достаточно близко, чтобы жуткими клешнями оттяпать Дору голову.

– В чем дело? – прощебетал Прыгун, передние огромные глаза зловеще сверкали. – Ты плохо выглядишь. Я могу помочь тебе?

Чудовище направилось к Дору, шустро переступая длинными ногами.

Дор выхватил меч.

– Назад, предатель! – закричал он. – Не подходи ко мне!

Словно смутившись, паук ловко отступил назад на безопасное расстояние, где меч Дора не мог его достать.

– Дружок, что все это значит? Я только хотел помочь!

Подгоняемый проявленным существом двуличием, Дор сделал выпад. Меч дернулся вперед, да так скоро и точно, как никогда. Но лохматый паук прыгнул через голову Дора прочь с дороги.

Дор круто развернулся. Прыгун целился прямо в деревянный нарост. Даже сильно разозлясь, Дор проявлял осторожность; он не собирался лезть в таинственное углубление. И поэтому остался стоять на краю, наблюдая за враждебным пауком.

Поза Прыгуна изменилась. Он балансировал на шести ногах, а длинные передние лапы мягко колотили по воздуху. Дор решил, что паук принял воинственную стойку.

– Итак, ты нападаешь на меня без всякого повода? – спросило существо, и его щебетание звучало жестко и сурово.

– Я должен был знать, что нельзя доверять чужим существам.

Палка, которой Дор воспользовался, теперь лежала у его ног. Он неловко подхватил ее левой рукой, держа в правой руке меч.

– Это тебе нельзя доверять, ты предатель! – закричал Дор.

Он совершил тактическую ошибку. Прыгун бросил веревку, поймал конец палки и сильно дернул к себе. Не успел Дор шелохнуться, как чуть не слетел во впадину. Шатаясь, он отступил назад.

Паук воспользовался положением. Он перепрыгнул через впадину и приземлился рядом с Дором. Он бросил следующую веревку, заарканив правую руку Дора с мечом, и чуть не сбил юношу с ног. Но тело Дора среагировало должным образом: он отдернул руку назад. Его тело было настолько сильным и тяжелым, что теперь огромный паук потерял равновесие и закачался. Паук не мог осилить Дора одной лапой; ведь его лапы не имели таких крепких мускулов. Прыгун подался вперед, и не упал лишь потому, что имел восемь лап – в такой ситуации можно удержаться – но все-таки качнулся в направлении Дора. Дор развернулся и свирепо рубанул мечом. Паук прыгнул, едва ускользнув от удара. Но, к сожалению, поблизости не росло ни одно дерево и не было ветки, за которую можно было бы уцепиться, поэтому пауку пришлось вновь приземлиться. Дор стоял внизу, подняв вверх острие меча, и ждал, когда Прыгун упадет прямо на него.

Но он не учел проворства своего врага. Прыгун приземлился на меч всеми восемью лапами, осторожно прикрыв от клинка свое тело. Под его тяжестью меч выпал из руки Дора, а Дор упал. И паук тут же обмотал его веревками.

Дор изо всех сил ударил кулаком в мягкий живот паука. Плоть омерзительно поддалась, и шелковые веревки натянулись и ослабли. Потом Дор выбросил обе руки, схватил меч, приподняв при этом паука. Он лягнул противника, что явилось следующей ошибкой. Паук поймал ногу в петлю и привязал к рукам Дора; в результате этой манипуляции Дор оказался связанным по рукам и одной ноге. Уж больно шустрые были у паука лапы.

Дор упал на спину, стараясь освободить конечности. Но теперь паук оказался над ним и принялся виток за витком обматывать юношу. Дор изо всех сил старался ослабить путы, но тщетно. Вскоре он лежал спеленатый и совершенно беспомощный. Чудовище склонилось над головой Дора. Жуткие, поросшие зеленым мехом клешни изготовились превратить лицо Дора в кровавое месиво. Острые клыки уже протянулись к жертве. Два огромных зеленых глаза злобно сверкали.

Дор вскрикнул, тщетно пытаясь лягнуться и дернул головой, как когда-то Милли. Как он дошел до такого? Но даже перед лицом смерти, он все-таки оставался человеком.

– Почему ты притворялся моим другом? – спросил он.

Прыгун сжал челюсти.

– Прекрасный вопрос, – прощебетал он.

Потом отступил, передвинул веревки и потащил Дора по земле к огромному дереву. Антенна на верхушке дерева повернулась и накрыла его, но ничего не могла сделать. Паук вскочил на крепкую ветку, закрепил веревку, затем осторожно подвесил Дора, так, что тот беспомощно болтался в воздухе. Затем изготовил еще одну веревку и опустился на один уровень с Дором.

– Ответ таков: я не притворялся твоим другом, – прощебетал Прыгун. – Я заключил с тобой перемирие и вел с тобой честную игру, веря, что и ты будешь честен со мной. Потом, совершенно внезапно, без предупреждения, ты напал на меня, угрожая мечом, и я должен был защищаться. Это ты притворялся.

– Я не нападал! – закричал Дор, пытаясь разорвать путы. – Ты подкрался ко мне!

– Я полагал, что смогу разобраться с дорогой. А ты взял и напал на меня, а не я на тебя!

– Ты взял и прыгнул на меня, зацепив меч. Вот это была атака.

– Но ведь это произошло после того, как ты ткнул в меня мечом и поддел палкой. Тогда я понял, что ты враг, и предпринял ответные действия. – Но тут паук остановился, соображая. – Но до сих пор я не чувствовал к тебе никакой враждебности. Почему палка спровоцировала меня на ответные действия, а меч – нет?

– Неужели ты не понимаешь чуждую природу? – спросил Дор.

– Что-то здесь не так. Когда ты почувствовал ко мне вражду?

– Когда ты подкрался ко мне, чтобы со мной разделаться!

– А когда это случилось?

– Что за глупая игра, в которую ты пытаешься сыграть? – обозлился Дор. – Ты же знаешь, я смотрел на деревянный нарост.

– Деревянный нарост, – задумчиво повторил паук. – Ненависть к тебе вспыхнула во мне, когда я попал на этот нарост. Может ли это быть совпадением?

– Кому это надо? – закричал Дор. – Ты первым подкрался ко мне.

– Соображай: ты ткнул палкой нарост, ты коснулся его, хотя и косвенно, посредством палки, и сразу почувствовал ко мне враждебность. Потом я соприкоснулся с ним и почувствовал враждебность по отношению к тебе. Определенно, нарост имеет какое-то отношение ко всему этому.

Логика рассуждений Прыгуна начала наконец доходить и до Дора. Он ткнул палкой нарост как раз… перед тем, как все случилось. Он знал, паук его враг, но…

– Волшебству подвластно многое, – прощебетал Прыгун. – Может ли оно поменять дружбу на вражду?

– Волшебство может заставить незнакомцев полюбить друг друга, – неохотно произнес Дор. – Я полагаю, возможно и обратное действие.

– Деревья-антенны следили за нашим приближением. Могли ли мы представлять для этого леса опасность, если он должен был таким образом защитить себя?

– Вероятно, использованы какие-то определенные чары, раз деревья не действовали подобно опутывающим деревьям. Усыпить нас, или забросать колючками, или сделать нечто подобное.

– Или насмерть поссорить друг с другом?

– Да, и так возможно. Все возможно… – Дор замолчал. – Наша борьба – это чары?

– Деревья-антенны увидели нас. Если бы мы прошли мимо без остановки, наверно, ничего бы не случилось. Но мы оставались здесь слишком долго да еще трогали нарост палкой – потому-то лес и начал действовать, обороняться. Начал с того, что натравил нас друг на друга. Разве не великолепная защита?

– Обратимые эмоции! Значит, чем сильнее дружба, тем хуже.

– Я ужасно сердит на тебя, – прощебетал Прыгун.

– Я тоже страшно зол.

– Разве мы не рассердились друг на друга, насколько это вообще возможно? Значит, такое поведение указывает на очень крепкую дружбу.

– Да! – закричал Дор, вдруг почувствовав, как путы стянули грудь и сердце. – Такие чары смогли бы натравить армии одну на другую, – воскликнул он. – В тот самый момент, как кто-нибудь коснется нароста, тот активирует противоядие. – Логика проникла теперь ему глубоко, в самую сердцевину мозга, теперь он ничуть не сомневался в том, что они стали жертвами злобных чар. И ненависть к другу совершенно рассеялась. В этих обстоятельствах такое поведение было просто неразумным. И приближение паука не было ни в коем разе никаким подкрадыванием, паук, как обычно, подошел бесшумно, а все внимание в тот момент Дор сосредоточил на наросте. Дор допускал, что у Прыгуна не было никаких причин становиться его врагом – за исключением волшебства.

– Могу ли я теперь освободить тебя? – прощебетал Прыгун.

– Да. Я понял, что произошло. Это были временные чары, потерявшие силу со временем.

– Разум ослабляет многие чары, – согласился Прыгун. Он несколькими перекрестными движениями освободил Дора. – Я сожалею о случившемся, – прощебетал он.

– И я ужасно сожалею. Ох, как я виноват, Прыгун. Я должен был сообразить…

– Я тоже. Эмоции преодолевают разум – всегда.

– Но скажи, почему же ты не откусил мне голову? Я думал, ты так и поступишь.

– Соблазн был велик. Но паук обычно не убивает беспомощного врага, если не голоден. Обычно паук оставляет жертву живой до тех пор, пока ему не потребуется свежее мясо. И кроме того, мне не нравится вкус вашей породы. Поэтому убивать тебя – это противоречить логике. Я предпочитаю действовать согласно логике. Я стараюсь понять всю ситуацию, чтобы добиться хороших перспектив на всю остальную жизнь. И использую для этого все свои восемь глаз.

– Я не стараюсь так обдумывать ситуацию, – уныло констатировал Дор. – Я только сражаюсь!

– Просто ты значительно моложе меня.

Отсюда незрелость и необдуманность, он так подвержен ошибкам от невежества и действию эмоций. Как хорошо знать об этом! И вновь зрелость паука спасла их, дала возможность подумать и понять, что их желание драться – всего лишь действие чар.

– Сколько же тебе лет, Прыгун?

– Я вылупился полгода назад, весной.

– Полгода! – воскликнул Дор. – Я вылупился – то есть родился – двенадцать лет назад. Я же значительно старше тебя!

– Полагаю, наши жизненные циклы совершенно различны, – дипломатично сказал Прыгун. – Еще через четверть года я умру от старости.

Дор пришел в ужас.

– Но у меня не хватит времени узнать тебя как следует?

– Дело не в том, кто сколько живет, важно, насколько хорошо он живет, – прощебетал Прыгун. – Этот поиск в твоей компании представляет собой действительно великолепную жизнь.

– За исключением гоблинов и манденийцев, – припомнив, сказал Дор.

– Ты рисковал своей жизнью в поисках заживляющего эликсира, чтобы спасти меня от манденийских истязаний, – напомнил ему Прыгун. – Возможно, это событие и показало мне всю твою верность. Пойдем, давай закончим наше дело без всяких сожалений.

Хотелось ли ему также потерять ногу, чтобы проверить силу дружбы паука? Дор сомневался. Вероятно, ему следовало еще повзрослеть.

Они опустились на землю и огородили метками волшебный деревянный нарост. Защита леса выглядела излишне надуманной, но, конечно, очевидную ловушку лучше обойти.

Дор вдруг обнаружил, что совершенно трезво рассуждает не из-за враждебного волшебства. Прыгун – умрет через три месяца!

Глава 10.

Сражение

В полдень они добрались до Замка Ругна, в пути с ними больше ничего особенного не приключилось. Король обрадовался полученным известиям.

– Итак, ты убедил Повелителя Зомби! Как же тебе удалось?

– Это заслуга Милли, – ответил Дор, вспомнив возможные осложнения его личных усилий. – Она выходит замуж за Повелителя Зомби.

– Должно быть, пришлось приложить немало усилий?

– Да, – лучше он опустит детали.

– Когда прибудут зомби?

– Если ничего не случится, то через день. – Потом закрыл рот рукой. – Но мы отметили путь таким образом, что ничего плохого не должно произойти.

– Будем надеяться, – произнес король.

– Мы бы установили регулярные отношения. Но, вероятно, это будет нелегко, потому что гоблины контролируют наземные передвижения, а гарпии – воздушные. Я не мог собрать войска из-за того, что их проход через контролируемую чудовищами территорию, был бы неоправданно рискован. Поэтому у меня нет военных курьеров. Позволь мне подумать. – Он ненадолго задумался, в это время Дора одолели тяжкие мысли: нет войск для защиты Замка Ругна! – Так плохо, что между нами нет реки. Нам придется воспользоваться поверхностью.

– Лошадь-дракон! – воскликнул Дор.

– Нет, я позволил драконам уйти, чтобы они могли защитить свои жилища, ведь их дома более уязвимы, чем Замок Ругна. Давай посмотрим, какую рыбку мы имеем в наличии.

– Рыбу? – удивленно спросил Дор. – Но они не могут…

Король пригласил Дора отправиться к королевскому пруду с рыбой, а в это время Дора охватила паника. Нет войск, нет драконов – и вот теперь король собирается положиться на рыбу?

Король Ругна поймал сетями яркую золотую рыбку.

– Позволь мне подумать, – сказал он, сосредоточившись.

Рыба посинела. Вода покрылась льдом.

– О-оп, я превратил ее в ледяную рыбу, – сказал Ругна. – Это не поможет. – Он вновь сосредоточился. Рыба стала ярко-красной, а вода от одного удара рыбьего хвоста закипела. – Нет, это дерзкая рыба. У меня затруднения.

Дор просто наблюдал. Король представил совершенно замечательные примеры волшебства, его талант более мощный, чем возможности какой-то менее могущественной личности.

Король вновь сосредоточился. Рыба приобрела коричневую окраску и стала похожа на червя.

– Ах, теперь получилась земляная рыба! – удивленно воскликнул он. Он что-то небрежно написал, вложил записку в шар и засунул рыбе в рот. И сказал рыбе:

– Отправляйся к армии зомби и возвращайся с ответом Повелителя Зомби.

Рыба кивнула и, проплыв сквозь сети и стенку пруда, исчезла.

– А сейчас давай подумаем, что еще можно предложить, – сказал король. Он направился к королевскому птичнику и поймал птичку, имевшую форму мячика. Ее крылышки были так малы, что она с трудом летала, а клюв и коготки едва торчали. – Круглый голубь, вряд ли от него в этой ситуации будет толк. – И вновь сосредоточился.

Вдруг появился огромный безобразный ремень, стянувший тело голубя.

– Нет, нет, – раздраженно воскликнул король. – Неужели Мэрфи вредит мне даже в мелочах? Не надо стягивать голубя. Мне нужен земляной голубь! – И птица изменила окраску и стала одного цвета с земляной рыбой. – Вот! Теперь жди до тех пор, пока у меня не будет готово сообщение; ты полетишь сквозь землю и доставишь его.

Он повернулся к Дору.

– Хотя ты для меня еще относительно чужой человек, я доверяю тебе и твоему другу Прыгуну. В данный момент мне так не хватает верных людей. Сможешь ли ты поступить ко мне на службу?

Дор смутился.

– Ваше величество, я нахожусь здесь с кратковременным визитом. Скоро, очень скоро я должен буду вернуться домой.

Король мрачно улыбнулся.

– Я мог бы перевезти тебя, как поступал прежде. Но лишен такой возможности, а гоблины находятся уже так близко от Замка. Для тебя существует выход только в сторону Замка Повелителя Зомби, и даже этот путь сейчас ненадежен. Я бы предпочел, чтобы ты благополучно выдержал осаду здесь, в Замке Ругна, даже если ты решишь не участвовать.

– Следующая осада! Я уже побывал в одной.

– Уверяю, эта будет хуже. У нас ресурсы лучше, чем у Повелителя Зомби, но ситуация более сложная. Я бы лучше противостоял манденийцам, чем гоблинам.

То же самое говорил и король-Дракон. Осада тяжелее, чем они испытали в замке Повелителя Зомби? Дор даже не мог представить, что может быть хуже. Он сражался и с гоблинами и с гарпиями; да, они действительны были отвратительны, но не настолько ужасны. Кроме того, вражеские силы не нападали на Замок Ругна, они просто случайно оказались здесь, чтобы провести рядовую войну. Однако попытаться пройти сквозь самую середину вражеских полчищ было бы настоящим безумием.

– Ладно, у меня осталось еще несколько дней. Я помогу, чем могу.

– Великолепно! Я поставлю тебя во главе северного крепостного вала. Там ты будешь держать в узде кентавров, они станут слушаться и уважать тебя. Они должны работать на постройке стены столько, сколько будет возможно; каждый камень, положенный в кладку стены, усиливает нашу безопасность.

– Но я не лидер! – протестовал Дор. – Я только…

– До того, как враги сомкнули кольцо окружения, мои гонцы доложили о твоих успехах. Действительно, пока ты еще не вождь, но у тебя отличные возможности. Ты великолепно отразил атаки манденийцев на замок Повелителя Зомби.

– Твои шпионы видели? Я думал, ты не знаешь ничего, кроме того, что случилось здесь.

Король засмеялся.

– В том-то и состоит мудрость короля, получить гораздо больше информации, чем позволить знать остальным. Мои шпионы сами не могли появиться около поля боя. Но существовали донесения людей, рассказавших о том, как ты заключил соглашения с чудовищами, о зеленых кушаках, и, конечно, я получил послание короля-Дракона. Я сделал вывод, что ты знаешь, что делаешь. Однако я действительно не имею информации из первых рук – вот почему я так жаждал услышать твой рассказ.

И тем не менее король получил прекрасную информацию из вторых рук! В основном король Ругна так напоминал короля Трента. Возможно, все короли обладали враждебным свойством. Что-то в них было этакое. Возможно, таковы стороны зрелости.

– Однажды ты поймешь, Дор, – проговорил Ругна, – ведь вполне очевидно, что твоя страна готовит тебя к определенной службе, и вот тут я смогу до некоторой степени отблагодарить тебя за службу. Ты удостоишься похвалы короля и наберешься опыта.

Дор сильно усомнился, но спорить не стал. Он не понял, как, служа королю Ругна сейчас, получит плату за службу, предстоящую в будущем. Если все это относится к взрослой логике, то он еще явно не дорос до нее.

Тут около их ног из-под земли показалась земляная рыба. Король нагнулся и вытащил у нее изо рта кусочек бумаги.

– Благодарю тебя, курьер, – проговорил он. – Можешь возвратиться в свой пруд и освежиться. – Он прочел сообщение и нахмурился. – От самого Повелителя Зомби. Размеченная тобой тропинка действительно хороша, но сейчас они попали в окружение к гоблинам и не могут продолжать движение.

– Где же они находятся?

– Прямо за рощей деревьев-антенн.

Тут он сразу же представил, как сражается со своим лучшим другом. Какой ужас!

– Если какой-нибудь гоблин попадет в центр рощи и потревожит…

– Они слишком осмотрительны, и выжидают, пока зомби расчистят путь через рощу, и лишь потом станут действовать.

– Почему это гоблины так заботятся о зомби? Ведь они воюют с гарпиями, не так ли?

– Совершенно точно. Зомби должны были пройти без всяких помех. Если не произошло что-нибудь плохое.

– Очевидно, что-то плохое произошло, – сказал Дор.

– Волшебник Мэрфи определенно начинает меня раздражать.

– Я постоянно боюсь подобных вещей с тех пор, как началось наше состязание. Ты что думаешь, я обычно прилагаю столько усилий, чтобы приспособить волшебство для своих особых целей? Однако это хорошая тренировка дисциплины.

– Да, – согласился Дор. – После всего я должен очень внимательно относиться ко всему, потому что знаю, вещи не ходят сами по себе.

Король смотрел на восток, хотя проблема находилась слишком далеко, чтобы увидеть.

– Вполне вероятно, антенному лесу слишком досадили многочисленные войска, и он внушил гоблинам, что зомби – враги.

– Но если гоблины расположились вне пределов леса…

– Да, их армия действительно расположилась за пределами леса. Но разведчики также снуют повсюду, как и ты. Если разведчик принес назад новости о враждебных силах…

– Тогда мы должны спасти их! – закричал Дор.

– У нас не хватает кадров, – с сожалением сказал король. – У нас остались лишь кентавры, которые должны продолжать возводить стены. Вот поэтому нам так необходима помощь зомби. Я не уверен, что у нас хватит сил защитить незаконченный Замок, и мы не отважимся истощать и в дальнейшем наши ресурсы.

– Но зомби уже идут тебе на помощь! Без них ты можешь потерять все!

– Да. Это проблема, в решение которой я еще недостаточно вник. Проклятие Мэрфи оказалось столь сильно, что блокирует все мои усилия.

– Хорошо, но не для того я путешествовал, чтобы Милли и Повелитель Зомби попали в плен к гоблинам, – горячо вступил Дор. – Я сам пойду и приведу их сюда.

– Я бы предпочел, чтобы ты сам не рисковал, – нахмурившись, произнес Ругна. – Это не значит, что я равнодушен к их судьбе. Напротив, я пекусь о судьбе многих. Мы сможем быть в большей степени полезны им, находясь в Замке Ругна, если мы вообще сможем им чем-либо помочь.

Дор начал было горячо возражать, но тут припомнил, как Прыгун следил за его действиями в антенном лесу и этим спас положение. Всегда побеждает логика, а не эмоции.

– Как мы сможем это осуществить?

– Если было бы возможно подвести отряд гарпий поближе к…

– Точно! – закричал Дор. – Тогда они сцепятся с гоблинами, и ни одна сторона не вспомнит о зомби. Но как бы нам осуществить этот план? Гарпии едва ли прислушаются к нашим просьбам.

– Вся проблема, на мой взгляд, заключается в приманке. Нам необходимо заманить их в этот район, не жертвуя ни одним нашим воином.

– Никаких проблем! – возбужденно воскликнул Дор. – У тебя есть катапульта?

– Конечно. И тем не менее, гарпию не подстрелишь летящим камнем.

– Все будет в порядке, я заколдую камни. Позволь мне поговорить с боеприпасами?

– Одна из таких катапульт установлена на северной стене. Там, где я намеревался поставить тебя.

– Ну, что, все идет хорошо? – улыбаясь, спросил Дор.

– Складывается чрезвычайно сложная ситуация. Мэрфи не может охватить каждую деталь, каждую случайность. Его талант, подобно моему, предельно напряжен. Вскоре мы узнаем, кто же, в конечном счете, более могущественный волшебник.

– Да, я полагаю, так и будет. И у нас есть несколько волшебников.

– Однако единственное мерзкое проклятие может свести на нет все наши усилия. В известном смысле один Мэрфи может стоить нескольких волшебников.

– Я лучше отправлюсь к катапульте. Есть сведения о размещении сил гарпий?

– Кентавры прекрасно осведомлены. Они не испытывают любви ни к гарпиям, ни к гоблинам, а чувства их обострены. – Король повернулся. – Как только появятся гарпии, я пошлю сообщение Повелителю Зомби с просьбой продвигаться вперед.

Дор направился к северной стене. Несмотря на то, что возведение ее еще было не закончено, она казалась значительно прочнее стен замка Повелителя Зомби. Дор с трудом мог представить, чтобы такие субтильные существа, как гоблины, могли с успехом штурмовать толстенные башни, особенно, если действительно станут сражаться с гарпиями. Внутри стены проходили узкие лестницы, которые огибая башню вели на следующий уровень.

По башне нервно прохаживались кентавры. Они не походили ни на учителей времен Дора, ни на воинов: обыкновенные работяги, плохо экипированные для войны. И тем не менее в распоряжении каждого имелся лук и колчан со стрелами – кентавры во все времена считались отличными стрелками.

Предполагалось, что бригада продолжает строительные работы, но огромные каменные глыбы лежали там, куда их подвезли, не тронутые, а кентавры просматривали окрестности.

– Король поставил меня во главе защитников этой стены, – объявил Дор, привлекая их внимание. – Мы должны сделать три основных вещи. Первое: мы должны, насколько это возможно, завершить строительство стены, пока не началось сражение. Второе: когда придут чудовища, мы должны защищать ее. И третье: у нас есть специальное задание. Я собираюсь… собираюсь заколдовать камни – снаряды для катапульты и…

– Кто ты? – спросил кентавр.

Тот самый, с которым Дор встретился в первый раз – тот самый, что отказался сказать, где находится король Ругна, и подстрекал других кентавров против Прыгуна. Что за дурацкое совпадение – работать именно с этим кентавром и его бригадой!

Дурацкое совпадение? Да это опять работа Мэрфи! И проклятие ничуть не слабее, а наоборот, сильнее, ведь дело шло к развязке. Предположительно хороший прорыв – расположить катапульту, именно там, куда был назначен Дор – вряд ли можно было бы назвать хорошим прорывом. То есть, размещение Дора оказалось хуже некуда.

Но он должен победить и это проклятие. Он тоже волшебник, а это кое-что да значит.

– Кентавр, я волшебник Дор, – холодно ответил он. – Ты должен обращаться ко мне согласно требованиям, предусмотренным моим статусом.

– Жуколюб! – воскликнул кентавр.

Он упер руки в боки. Он был огромный, мускулистый, грубый, выше Дора. Дор не сомневался, что с помощью меча лихо одолеет кентавра, но ему не хотелось, чтобы их поединок завершился общей шумной ссорой.

И вот сейчас этот противный кентавр заставил его раскрыть карты, бросив ему вызов, так что же должен был сделать Дор? Тут не было случая для мягких выражений и не было времени, чтобы завоевать доверие кентавров или их уважение. На все про все у него оставалась лишь минута. И поэтому он должен был использовать свой талант.

– Подойди ко мне, кентавр, – сказал Дор. – Я должен сказать тебе кое-что лично.

– Встать рядом с тобой, любовник паука? – недоверчиво спросил кентавр.

Он шагнул вперед, погрозил кулаком, и тут же меч Дора уперся ему в горло. Тело Дора действовало само, не дожидаясь мысленного посыла. Но в данном случае все вышло к месту.

Кентавр заморгал. Ему оказали внушительное сопротивление. Сияющий клинок мог перерезать артерию, попробуй он двинуться назад. И сделал бы так. Он решил согласиться на личную беседу, во всяком случае, чтобы иметь возможность поставить копыта в боевую позицию.

Дор резко вложил меч в ножны и повернулся спиной, полностью игнорируя возможные враждебные действия кентавра. И конечно же, если бы кентавр напал теперь на Дора, сей трусливый поступок произошел бы на глазах всего отряда. Он последовал за Дором в уединенное местечко на стене, где и находилась катапульта.

Дор повернулся и посмотрел на рабочую упряжь кентавра.

– Как его зовут? – спросил Дор.

– Кентавр Седрик, – ответила упряжь.

Кентавр от неожиданности подпрыгнул, изумленно уставился на Дора, но не проронил ни слова.

– А есть у него проблемы? – спросил Дор.

– Он импотент, – ответила упряжь.

– Эй, ты не можешь… – начал было Седрик, но, увы, опоздал сохранить свою тайну.

Дор ничего не понял, но, во всяком случае, ему хотелось понять.

– Что такое импотент?

– Он.

– Я имею в виду, что значит «импотент».

– Импотенция.

– Что?

– Ты должен был спросить: «Что означает импотенция?» – поучала упряжь.

– Это неважно! – воскликнул заволновавшись кентавр. – Я буду налаживать катапульту.

– Я не пытаюсь дразнить тебя, – сказал Дор. – Просто стараюсь решить твою проблему.

– Ха! – издевательски хмыкнула упряжь.

– Твои умные замечания мне не требуются, – прикрикнул на нее Дор. – Просто объясни, что такое импотенция.

– Этот жеребец не может быть жеребцом. Каждый раз он старается…

– Довольно! – закричал Седрик. – Я сказал, займусь катапультой или еще чем-нибудь. И больше не буду звать тебя любовником жука! Что тебе еще надо?

Дор вник в сущность проблемы. Это было то же, что испытывало его тело, когда он остановил самого себя при общении с Милли или с той завлекающей нимфой.

– Мне ничего не надо. Я просто…

– Вот сведи его с кобылой, он ведь мерин, – сострила упряжь. – Ты никогда не видел ничего подобного.

Седрик в сердцах сорвал упряжь, лицо его побагровело.

– Ладно, – произнес Дор. – Я просто хочу, чтобы мы ладили, и никому ничего не расскажу.

Тут он обратился к разорванной упряжи:

– Хоть тебя и разорвали, но все равно ты можешь разговаривать.

– Ох, как меня обидели! – простонала упряжь.

– Теперь тебе понятно, что чувствует Седрик. Нехорошо смеяться над чужой несостоятельностью.

Дор вспомнил, как в свое время над ним насмехались мальчишки.

– Конечно, нельзя! – согласился кентавр.

– Из-за чего Седрик стал импотентом?

– Тут, конечно, виноваты чары, – ответила упряжь.

Седрик с удивлением переспросил:

– Чары?

– Какие чары? – продолжал Дор.

– Чары импотенции, болван!

– Не смей разговаривать с волшебником в подобном тоне, – воскликнул кентавр и пнул упряжь ногой.

– А в чем заключается их действие?

– В самый последний момент они напрочь изменяют направление желания и поэтому…

– То есть чем сильнее желание, тем сильнее обрывается желание, – сказал Дор, вспомнив свой опыт в антенном лесу. – Какое подлое волшебство!

– Поэтому когда он приближается к возбужденной пятнистой кобылке, он…

– Сейчас я сожгу мерзкую упряжь! – заорал Седрик, но выглядел он не очень рассерженным.

Раньше он считал, что несчастье, происходящее с ним, являлось его собственным недостатком, и открытие, что он – жертва волшебства, явилось для него хорошей вестью.

– Каким способом можно снять эти чары? – спросил Дор.

– Не знаю, – ответила упряжь. – Ведь я только предмет его экипировки. Я знаю лишь то, за чем могу наблюдать.

– Откуда же ты узнала об этих чарах?

– Этот осел спал, когда наложили чары, но я-то бодрствовала. Я никогда не сплю.

– А как ты можешь спать, когда ты неживая? – спросил Седрик; к нему вернулась его врожденная воинственность. – Кто наслал чары?

Но упряжь ничего не ответила.

– Был ли это мой соперник Разукрашенная Морда? Уж я накручу ему хвост на мерзкое рыло!

– Кто наслал чары? – спросил Дор.

– Селеста, – самодовольно ответила упряжь.

– Так это не моя кобыла! – заорал Седрик. – Кому она… – Он замолчал, некрасивое лицо напряглось, он что-то соображал. – Почему именно эта лошадиная маленькая сучка? Ничего удивительного, что она так понимала меня! Ничего удивительного, что она так старалась быть преданной! Она знала, почему я не мог…

– Прости, я не знаю, как избавить тебя от действия этих чар, – сказал Дор.

– Не беспокойся, волшебник! – сказал Седрик. – Кентавры не владеют волшебством; она воспользовалась помощью какой-то человеческой ведьмы. Теперь мне надо отправиться к местному колдуну и купить противоволшебство. Но Селесте я не скажу… – Он мрачно улыбнулся. – О, нет, я ничего ей не скажу. Я, как обычно, позволю увести меня, дразнить, а потом уж мы так порезвимся – ох, ну и сюрприз ее ожидает!

Они вернулись к бригаде.

– Ну, и что там любовник жука проделывал? – с веселым ржанием спросил один из кентавров.

Седрик развернулся, суровым взглядом остановил весельчака.

– Он действительно великий, – произнес он. – Потому что он волшебник. И мы поможем ему, насколько у нас хватит сил, и будем делать то, что он прикажет, вот так.

И это был не вопрос, а утверждение.

Дор притворился, что не замечает досады других кентавров. Они без всяких колебаний выстроились в шеренгу.

– Покажите направление, в котором снаряд, выпущенный из катапульты, попадет в гарпию, – попросил Дор.

Кентавр, стоявший рядом с парапетом, мотнул головой на север.

– Вот там.

– Вот там, сэр! – поправил его Седрик, освобождая быстрым легким ударом фланг. – Ты должен обращаться к волшебнику с соответствующим уважением.

– Зовите меня просто Дор, – поправил Дор.

Он добился уважения, но теперь оно ему явно мешало.

– Они появляются со стороны Провала, сэр Дор, – продолжил кентавр, стоявший около парапета.

– Сможешь ты произвести выстрел в юго-западном направлении?

– Я могу так стрельнуть, что попаду прямо в носатую рожу предводительницы, – сказал Седрик. – Прямо ей в зоб.

– Но я правда хочу, чтобы выстрел был произведен на юго-запад.

Седрик пожал плечами.

– Работа для жеребенка.

Кентавры сгрудились вокруг катапульты, завели рукоятку назад, закрепили место вылета снаряда и подняли огромный камень, поместив его на ремень. Они установили орудие в направлении северо-востока и наладили нужную высоту.

– А теперь повторяй за мной до тех пор, пока не ударишься о землю, – поучал Дор камень. – Гарпии – вонючки с птичьими мозгами.

– Гарпии – вонючки с птичьими мозгами, – весело повторил камень.

– Огонь! – скомандовал Дор.

Седрик выстрелил. Рычаг катапульты дернулся. Снаряд пронесся над лесом, и камень заорал:

– Гарпии – воо… – было последнее, что слышал Дор.

– Теперь мы забросим следующий камень на юго-восток от этого, – сказал Дор. – До тех пор, пока не получим цепь снарядов-камней, которая приведет гарпий прямо к нам, мимо антенного леса.

– Я понял, волшебник.

– Потом они здесь столкнутся с гоблиньей бандой.

Кентавр улыбнулся.

– Надеюсь, они уничтожат друг друга.

Дор тоже надеялся на это. Будь там слишком мало гарпий, гоблины уже заблокировали бы путь зомби, но если бы гарпий было слишком много, путь зомби перекрыли бы они. И тогда все труды просто-напросто пошли бы насмарку. Но последние донесения сообщали об огромной гоблиньей армии, направлявшейся с юга, и о многочисленных гарпиях, летящих с севера. Замок Ругна из-за мощного проклятия Мэрфи находился в самом центре предстоящих военных действий.

– Волшебник, – произнес нежный голос позади Дора.

Он обернулся и увидел женщину средних лет, стоявшую на крепостной стене.

– Я нововолшебница Вадна, пришла помочь защищать стену. Чем могу быть полезна?

– Нововолшебница?

Он вспомнил, как Мэрфи что-то говорил о колдуньях, помогавших королю, но забыл подробности этого разговора.

– Мой талант несколько не дотягивает до колдовского уровня, – произнесла она.

– В чем заключается твой талант?

Дор понимал, что действует слишком прямо, но он еще не успел овладеть искусством взрослых вести беседу.

– Топология.

– Что-что?

– Топология. Изменение формы.

– Ты можешь изменять форму! Как оборотень?

– Да не свою форму, – ответила она. – Других.

– Вроде превращения камней в блины?

– Нет, мой талант ограничен только изменением формы. Но я не могу изменить их природу.

– Не понимаю. Если ты превращаешь человека в волка…

– То он будет иметь силуэт волка, но останется человеком. Ни шерсти, ни острого волчьего нюха. Топология – не совсем превращение.

Дор подумал о короле Тренте, который запросто мог превратить человека в волка – настоящего волка, обладавшего всеми волчьими качествами, в том числе и способностью воспроизводить волчье потомство. Это был суперталант, гораздо значительнее какой-то топологии.

– Я считаю, ты права. Но ты не колдунья. – Почему-то, а почему именно, он не знал, волшебницы не существовали, только колдуньи. – И тем не менее, похоже на доброе волшебство.

– Спасибо, – холодно произнесла она.

– Мы не будем знать, какую помощь ты можешь оказать нам, до тех пор, пока не станет ясно, с какой стороны нападут на Замок – если вообще нападут. Гоблины взбираются на стены, поэтому мы можем сталкивать лестницы, если они будут цеплять их к стенам, но гарпии – летают. Сможешь ли ты, топ… тополог… сможешь ли ты работать на расстоянии?

– Нет. Только при соприкосновении.

– Тогда особой помощи ты предложить не можешь. – Он задумался, не замечая выражения ее лица. – Может быть, тебе лучше встать на краю и превращать гоблинов в камни?

– Мы можем использовать их в качестве снарядов для катапульты! – воскликнул Седрик.

– Отличная идея! – согласился Дор. – Я велю камням говорить, чтобы отвлечь врагов, поэтому ни один из вас не будет одурачен. Цель в том, чтобы заставить врагов атаковать тех, кого нам надо, разбить их оружие или головы и дать нам возможность захватить их. Конечно, мы надеемся, что они не попытаются штурмовать наш Замок, потому что не имеют на то никакого основания, но вы же знаете о проклятии Мэрфи! Если гоблины и гарпии не нападут на нас, то и мы не будем их трогать. Но вы, кентавры, тем не менее продолжайте работать и возводите стену даже из-за отсутствия одного кирпича могут возникнуть осложнения.

Кентавры с энтузиазмом принялись за работу. Камни быстро, один за другим укладывались в ряды. Бригада когда хотела работала очень споро; через некоторое время король позвал Дора и Вадну на совещание. Прыгуна тоже пригласили; ему поручили защищать восточную стену.

К удивлению Дора, среди приглашенных оказался и волшебник Мэрфи.

– Гоблины направили к нам посланника, – начал король Ругна. – Я считаю, что вы все должны присутствовать при разговоре с ним.

Тут в зал вошел горбатый страшненький гоблин, одетый в короткие черные штаны, узкую черную рубашку и огромные башмаки. И, как обычно, хмурый и недовольный.

– Мы требуем, чтобы вы передали нам свой Замок под основной лагерь, – проговорил гоблин, показывая при этом выступающие острые и потемневшие зубы. – Даем вам час на то, чтобы освободить помещение.

– Я ценю вашу вежливость, – ответил король Ругна. – Но Замок еще не достроен, и сомневаюсь, что помещение подойдет для ваших целей.

– Ты глухой или тупой? – поинтересовался гоблин. – Я же ясно все сказал.

– Боюсь, что мы не расположены заниматься подобными вещами. Однако, к востоку от Замка имеется прекрасная ровная площадка, которую можно использовать…

– Она совершенно бесполезна при защите от летающих чудовищ. Нам нужно высокое, хорошо укрепленное место, способное защитить нас, и огромные запасы еды. Мы придем через час. Если вы не уберетесь, мы съедим вас. – Гоблин неловко развернулся и удалился, загребая огромными ногами.

– Сейчас к нам пожалует посланница гарпий, – произнес улыбаясь король.

В зал влетела старейшая представительница гарпий.

– Я видела здесь гоблина, – яростно завопила она. – Ты общаешься с врагом! За это скоро из ваших глоток польется кровь!

– Мы отказались предоставить наш Замок гоблинам, – ответил король Ругна.

– Надеюсь! Мы воспользуемся вашим помещением! – завопила она. – Нам необходимо иметь покрытое крышей помещение, потолки для подвешивания пленных, кухни для приготовления еды!

– Сожалею, но мы не сможем быть вам полезны. Мы не отдаем предпочтение ни одной из сторон.

Это уж точно, подумал Дор. Обе стороны были достаточно отталкивающие.

– Мы раздерем вас на дрожащие кусочки! – вопила старуха-гарпия. – Иметь дела с гоблинами! Измена! Измена!

И с этими словами она улетела.

– Слишком много удовольствий для одного приема! – произнес король Ругна. – Крепостные стены готовы?

– Насколько это возможно, – прощебетал Прыгун. – Ситуация далеко не идеальная.

– Согласен. – Король нахмурился. – Остальные, возможно, не могут до конца оценить всю серьезность нашего положения. Очень сложно иметь дело и с гоблинами, и с гарпиями. Их гораздо больше, чем людей, и живут они очень компактно, в то время как люди разбросаны по всей стране Ксант. Мы вряд ли сможем выдержать осаду без помощи зомби, и даже с ними нам предстоит решить весьма сложную задачу. Повелитель Зомби несколько задержался. – Тут он взглянул на волшебника Мэрфи. – Но сейчас он в пути. – Тут он повернулся к Дору. – Весь вопрос в том, прибудет ли он вовремя.

– Отличный вопрос, – согласился Мэрфи. – Должны ли мы согласиться, что, если Повелитель Зомби окажется не в состоянии прибыть до начала боевых действий?..

Король вопросительно посмотрел на остальных.

Дор осматривал крепкие стены. После того, как гоблины перейдут глубокий ров, им предстоит подняться футов на тридцать вверх по стене, укрепленной квадратными угловыми башнями и круглыми башенками, расположенными в середине стен. У Дора никак не укладывалось в голове, что гоблины представляют действительно серьезную угрозу. Обычно гарпии подхватывали людей и тащили к себе в гнезда. Но кентавры были слишком тяжелы, чтобы запросто поднять. Тогда почему король так серьезен? Даже незавершенный Замок Ругна мог противостоять любой угрозе. Конечно, длительная осада представлялась неправдоподобной, потому что осаждающие просто перебили бы друг друга и сбежали бы в поисках пропитания.

– А что случится, если армия зомби не поспеет к началу сражения? – спросил Дор.

– Будет стыдно перед всеми, если разрушат такое прекрасное сооружение, возможно, ценой человеческой жизни, – объяснил Мэрфи. – Было бы разумно ослабить проклятие до того, как ситуация станет неблагоприятной.

– Ты имеешь в виду, что можешь отменить сражение между гоблинами и гарпиями и снять такую осаду?

– Конечно, не полностью, но могу ослабить.

– Верится с трудом, – сказал Дор. – Обе армии находятся в пути. И они так запросто не развернутся и не отправятся по домам из-за того, что…

– Талант короля приспосабливает волшебство для собственных целей. Мой талант приспосабливает обстоятельства мешать исполнению чужих замыслов. Две стороны одной медали. Мы должны определить, чей талант сильнее. И при этом нет необходимости ни в разрушении, ни в кровопролитии. Фактически, я сожалею и ненавижу…

– Кровь уже пролилась! – с ненавистью воскликнул Дор. – Какая жестокая игра.

– Политическая игра, – нисколько не смутившись, ответил Мэрфи.

– Игра, в которой моего друга истязали манденийцы, моей жизни угрожала опасность и нас обоих натравили друг на друга, – гнев Дора потихоньку отступил. – И Милли должна выйти замуж за Повелителя Зомби… – он оборвал себя на полуфразе, смутившись.

– Итак, ты интересуешься девицей, – пробормотала Вадна. – И должен был ее уступить.

– Не в этом дело! – воскликнул, покраснев, Дор.

– Должны ли мы быть честными? – многозначительно спросил Мэрфи. – Твои проблемы с девушкой не моих рук дело.

– Конечно, нет, – с неохотой подтвердил Дор. – Я… я прошу прощения, волшебник.

Взрослые умели так учтиво извиняться…

– Но остальное…

– О тех событиях я сожалею не менее твоего, – ответил спокойно Мэрфи. – Борьба вокруг Замка предполагалась быть относительно безобидным способом установления наших прав. Я был бы счастлив отменить проклятие и позволить чудовищам удалиться, если они могут. На это требуется согласие короля.

Король Ругна хранил молчание.

– Если мне позволено спросить, – прощебетал паук, а паутина на плече Дора громко переводила, чтобы всем было слышно. – Каковы перспективы победы волшебника Мэрфи?

– Возвращение хаоса, – ответила Вадна. – Чудовища совершенно безнаказанно охотятся на людей, люди не признают иного закона, кроме меча и колдовства, развал всех связей, отсутствие знаний, невозможность противостоять нашествию манденийцев и вообще принижение важности роли человечества в судьбе Ксанта.

– Разве такое положение желательно? – спросил Прыгун.

– Это естественное состояние, – ответил Мэрфи. – Выживает сильнейший.

– Тогда выживут чудовища! – закричал Дор. – Впереди страну ожидает семь или восемь нашествий манденийской волны, каждая принесет кровавые всходы. Местность станет столь огромной и ужасной, что люди безопасно смогут передвигаться лишь по заколдованным тропинкам. Землеройки разорят страну. В моем времени настоящих людей гораздо меньше, чем в вашем…

Ух. Он снова распустил язык.

– Волшебник, так все-таки, откуда ты? – спросила Вадна.

– Да ты же должна знать. Да и Мэрфи знает.

– Но не скажу, – проговорил Мэрфи.

– Мэрфи честен, однажды ты с этим столкнулся, – сказала Вадна, искоса взглянув на Мэрфи. – Я когда-то добивалась его руки, но он предпочел хаос семье. Поэтому я не вышла замуж за волшебника.

– Ты искала кандидата в мужья, занимавшего высокое положение.

Вадна ощерилась, то ли рыча, то ли улыбаясь.

– Это ты так считаешь, Мэрфи! – Потом повернулась к Дору. – Но я справилась со страстью, охватившей меня, и вновь свободна. Так откуда ты пришел сюда, волшебник?

Дор понял, что колдунья действительно интересуется, им и обрадовался, что смог показать себя подходящим кандидатом в женихи. Он чувствовал себя так же, как во время общения с гарпией Хелен, когда обсуждал подобные вопросы. Вадна не была такой мягкой и приятной, как девица Милли; властная женщина, она жаждала мужа, способного поднять ее на высшую ступень иерархической лестницы.

– Я пришел сюда из будущего, находящегося восемьсот лет вперед. Со мной пришел Прыгун.

– Из будущего! – воскликнул Мэрфи.

Он старался по возможности не вступать в разговор, позволяя свободно высказаться остальным, но последнее признание Дора заставило его вмешаться.

– Ты изгнан волшебником-соперником?

– Нет, там у нас больше нет волшебника моего уровня и моего возраста. Я нахожусь в поиске. Я… я думаю, что собираюсь в конце концов стать королем, как ты уже догадался. Нынешний король хочет, чтобы я поднабрался опыта.

Совершенно очевидно было, что король Ругна не обсуждал дела Дора с кем-либо еще, давая возможность представляться Дору, в соответствии с его пожеланиями. Дор все более начинал ценить нюансы благоразумия взрослых. Это было столь же значительно, происходило ли это или не происходило.

– Мне только двенадцать лет. И…

– Ах, ты находишься в чужом, заимствованном теле?

– Да, именно такой способ – воспользоваться телом манденийского воина – оказался лучшим способом попасть сюда. Другое существо оживило мое тело и заботится о нем в период моего отсутствия. Но я не уверен в том, что могу слишком вмешиваться в ваши дела.

– Итак, ты знаешь, чем закончится поединок Ругна – Мэрфи, – сказал король.

– Нет. Прежде думал, что знаю, но сейчас вижу, что не знаю. Замок Ругна в наше время полностью завершен, но он несколько столетий стоял покинутым и заброшенным. Какой-нибудь другой король мог бы завершить строительство. Страна пережила несколько Волн, как я уже упоминал, и еще много плохого, и падение влияния Человека на Ксант. То есть мог победить и Мэрфи.

– Или я мог победить и на несколько десятилетий удержать наступление хаоса.

– Да. С расстояния восьмисот лет я просто не могу сказать, когда начался хаос, в этом ли году или через пятьдесят лет. И существуют иные события, которые нельзя объяснить, вроде отсутствия гоблинов на поверхности (в мое время они живут только под землей) и относительно редко встречающихся гарпий – я даже не знаю, как все они подходят под толкование событий.

– Ну, что должно случиться, то и случится, – разумно произнес король. – Я полагаю, на основании этих исторических данных мы сейчас делаем то, что имеет хотя бы небольшое значение. Я так надеялся установить династию порядка, чтобы хранить Ксант здоровым и цветущим на протяжении столетий, но, видно, не судьба. Глупое тщеславие – верить в то, что влияние человека может распространиться далеко за пределы его жизни, и я должен освободиться от подобных мыслей. Ну, что ж, остается надеяться на все то доброе, что я успею совершить в этом столетии, и оставить Замок Ругна в качестве памятника моей надежде на все лучшее для Ксанта. – Он обвел взглядом всех присутствующих. – Мы должны принять решение согласно нашим принципам.

– Тогда мы должны бороться за сохранение порядка столько, сколько потребуется для его сохранения, – выступил Дор. – Десятилетие, год, месяц – что бы мы ни сделали, все будет хорошо.

Мэрфи развел руками.

– Мы должны своевременно обнаружить, осуществимо ли это в течение даже одного месяца?

– Полагаю, общее мнение ясно, – подвел итог король Ругна. – Мы будем защищать Замок. И надеемся, что Повелитель Зомби появится здесь вовремя.

Они вернулись каждый к своему боевому посту. И почти сразу же нагрянула беда. С юга под черными знаменами появились полчища гоблинов, которые так топали, что фундамент Замка затрясся. Дор стоял на крыше угловой северной башни и через зубцы крепостной стены наблюдал за продвижением врага. Били барабаны, гудел рог, четко выдерживая ритм. Подобно гигантскому черному ковру, монстры расположились на лужайке перед замком. Поблескивало крошечное оружие гоблинов, и, перекрываемая шумом, слышалась низкая мелодия, подобная приглушенному раскату грома. Гоблины тянули: раз, два, три, четыре, убей, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре, убей, два, три четыре, – и так до бесконечности. Особого воображения не требовалось, чтобы понять ее, но она так давила на мозги, что ее воздействие на противника превосходило все ожидания.

Гоблины явились с союзниками. Дор разглядел отряды гномов, троллей, эльфов, карликов, вампиров и гремлинов, каждый под своим знаменем и со своей песней. На поле перед Замком медленно толкался грубоватый гоблин, мешанина отрядов, эльфы в зеленом, карлики в коричневом, гоблины в красном, тролли все сплошь черные, и все они подходили, подходили, и не было им конца… Казалось, что мелких чудовищ столько, что они способны похоронить Замок, завалив его массой мелких тел, жутким ковром укрыв крепостные стены. Однако это вовсе не обязательно, просто большая часть их не могла бы забраться по вертикальной стене.

Потом с севера на горизонте появилась огромная стая гарпий в сопровождении крылатых союзников; их было так много, что они закрыли небо и солнце мрачной тенью. Союзниками гарпий являлись: вороны, вампиры, крылатые ящеры и масса других существ, неизвестных Дору, в своей массе они напоминали стремительные грозовые тучи, и свет проникал только за очерченными границами этой тьмы. Таким образом, тени шли параллельным курсом огромной площади, занятой гоблиньим войском, и пересекались в одной точке. И этой точкой пересечения являлся, конечно же, Замок Ругна. Эти две армии действительно могли уничтожить друг друга, но тогда в процессе борьбы опустошили бы Замок, если бы даже сражались вне его стен. А если предположить, что битва затянулась? Обитатели Замка могли бы умереть с голоду, ожидая конца, даже если бы враги не проломили стены. А если гоблины располагают специальными осадными машинами или используют огромных троллей, а гарпии и вампиры одновременно разорили бы верхние перекрытия…

Только сейчас Дор начал понимать, насколько тяжела может быть осада. Манденийцы совершали лишь периодические нападения на замок Повелителя Зомби, но силы гоблинов и гарпий были так многочисленны, что их атаки ни на минуту не ослаблялись. И, естественно, защитники Замка понесут потери, а восполнить их вряд ли представится возможность, и Замок завоюют. Они должны реанимировать погибших защитников. В этом заключается ключевая роль Повелителя Зомби: на протяжении всей осады постоянно будет появляться сырье для создания новых зомби, которые защищали бы крепостные стены от вторжения чудовищ.

Пока же зомби не появились. Даже если они появятся именно сейчас, у них совершенно не останется времени дошаркать до Замка быстрее гоблинов. Повелитель Зомби опоздал. Неужели придуманный Дором приемчик с говорящими камнями для катапульты оказался бесполезным? Нужно было все проверить с помощью королевской земляной рыбы!

Подошел волшебник Мэрфи. Казалось, он пользуется полной свободой перемещения.

– Фи. Действительно, довольно паршиво. Благоразумные люди защитили бы себя от неловкости проклятия.

Кентавр Седрик злобно зыркнул.

– Если бы ты не был волшебником, я мог бы назвать тебя незаконным сопливым и крылатым дерьмом.

Дор промолчал. Кентавр сказал все как нельзя к месту. Дор заметил бумеранг, висевший на рукоятке снарядодержателя на стене центральной башни.

– Ты волшебный? – спросил Дор у бумеранга.

– Естественно. Я всегда возвращаюсь в руки пославшего меня.

Волшебник Мэрфи покачал головой, пожал плечами и удалился. Вероятно, его проклятие действовало независимо от его присутствия, и он просто рыскал вокруг.

– Ну, – обратился Дор к бумерангу. – Оглянись и посмотри, не видна ли армия зомби. – И Дор изо всех сил запустил бумеранг на северо-восток.

Он сознавал, что называть отряд из двухсот пятидесяти зомби армией смешно, особенно, когда уже прибыли тысячи гарпий и десятки тысяч гоблинов. Но армию зомби можно пополнить путем реанимирования трупов, они могут стать армией тысяч – конечно, с течением времени.

Бумеранг улетел, блеснув в лучах солнца, случайно пробившегося сквозь отряд гарпий, описал под углом круг и вернулся в руки Дора.

– Очень много гоблинов, – доложил он. – И никаких зомби.

Дор кивнул.

– Мы просто должны продержаться до их прихода.

Но вообще-то настроен он был довольно пессимистически. Он имел еще слишком маленький жизненный опыт и совершенно не чувствовал себя готовым к такому важному противостоянию. Чудовищ было так много! Если гоблины окружили Замок, то как зомби пробьются сквозь них?

Кто же первый? Вероятно, первыми противниками станут гарпии. Во всяком случае, темная туча надвигалась, подобно буре, гораздо быстрее, как раз в направлении северной стены.

– Прекратите работать. Подготовьте луки, – приказал Дор бригаде кентавров.

Они живо повиновались. Но, к сожалению, летающих чудовищ оказалось гораздо больше, чем стрел во всех колчанах кентавров; в общем, ничего хорошего.

– Не стрелять, – сказал Дор. – Дайте-ка я сперва поговорю с вашими стрелами.

На них устремилась эскадрилья вампиров, их огромные кожаные крылья были отвратительны, когти ужасны.

– Повторяйте за мной, – объяснял Дор первой стреле, подготовленной Седриком. – Соседка, ты не можешь проколоть даже гнилой помидор!

Стрела повторила. Ей по-настоящему нравились такие простые ругательства.

– Помни сказанное, – сказал Дор и передал стрелу кентавру. – Пусти у них над головами, – приказал он Седрику.

Седрик с удивлением взглянул на Дора, но спорить не стал. Он просто пустил стрелу.

Все следили за полетом стрелы. Она пропустила первый ряд вампиров и пролетела над их головами. Дор знал, остальные кентавры считали все это пустой затеей. Почему пущенная стрела должна промахнуться?

Внезапно в первых рядах вампиров произошло волнение.

– Ну да? – заорал вампир.

Во всяком случае, его пронзительный крик очень походил на такой вопрос, и, закружившись в воздухе, вампир вонзил длинные когти в крыло своего соседа. Жертва злобно ответила тем же и вцепилась в кончик соседнего крыла, на беду оказавшегося крылом третьего вампира. Их ряды были столь тесны, что через минуту весь строй нарушился, а вампиры начали сражаться друг с другом в воздушном пространстве, не обращая никакого внимания ни на Замок, ни на армию гоблинов.

– Здорово придумано, волшебник, – с уважением произнес Седрик.

Дор радовался, что смог отвести от Замка злобных тварей, заставив их драться друг с другом. И всему этому научил его Прыгун. Если бы существовал способ подружиться с гоблинами и гарпиями…

Могло ли такое случиться, хотя и с опозданием? Предположим, гоблиньих самок можно было бы убедить принять лучших самцов вместо худших? А гарпии? А если они вновь обретут своих собственных самцов? Все это носило бы характер массового колдовства для гоблинов и порождение по крайней мере одного подлинного самца гарпии от союза человека со стервятником. Есть же к северу от Провала любовный источник…

Но сейчас он недосягаем. Во всяком случае, мысль вполне состоятельная, но она вызывала у Дора отвращение. Какой человек, какой стервятник согласится на такое?.. Во всяком случае, слишком поздно спасать Замок таким способом, ведь на то, чтобы зачать, родить и вырастить самца гарпии потребуется слишком много времени. Годы, чтобы вырос первый индивидуум, если даже все пройдет без сучка, без задоринки. А нечто, способное ослабить сражение, требуется им немедля, и Дор знал: за что бы он ни взялся, проклятие Мэрфи тут же все спутает, как прежде спутало переговоры между обоими сторонниками. Замку Ругна оставалось лишь выдержать страшную бурю.

Сейчас идущие с востока полчища гоблинов заполнили все пространство вокруг замка. Вообще-то гоблинья армия продвигалась с юга, но распространилась на восток и запад столь широко, что их без труда можно было разглядеть и с северной стены. Замок напоминал одинокий камень в стремительном водном потоке. Здесь уж было не до армейской дисциплины; гоблины вернулись к первоначальному состоянию нападающей орды. Гоблиньи союзники должны были атаковать другие стены, здесь же, около северной стены, собрались только чистокровные гоблины, и Дор боялся, что именно они и будут самыми решительными противниками.

Беспорядочная туча вампиров уже покушалась на крепостные стены. Дор быстро обежал крепостную стену и обратился к камням, подготовленным для дальнейшего возведения стены.

– Повторяйте за мной: Накося выкуси, клювоносый. Мои стрелы направлены на тебя. Сюда летит боевая стрела!

Вскоре со стен неслась оскорбительная мешанина, рассчитанная на то, чтобы обидеть вампиров, едва те приблизятся. Дор надеялся, что вампиры окажутся слишком глупыми, чтобы догадаться, кому принадлежат голоса – позволило бы Дору сконцентрировать кентавров на незавершенной части стены, слабом месте обороны.

Кентавры на восточной стене забрасывали неприятеля вишневыми бомбочками, чтоб как-то сдержать натиск. Бац! И гоблин, перевернувшись, упал и разбился. Бац! Упал второй. Но число гоблинов явно превышало количество бомб. И еще, бац! Это плод гранатового дерева упал и ужасно взорвался, да так, что образовался кратер, куда посыпались гоблины, больше похожие на сломанных кукол.

Но гоблины даже не останавливались; они, не обращая внимания на свежие трупы своих товарищей, через дымящую дыру полезли прямо в ров. Навстречу им поднялись чудовища, они хватали гоблинов и заглатывали целиком. Но гоблины все шли и шли, погружаясь в воду.

– Я не знал, что гоблины умеют плавать, – с удивлением заметил Дор.

– Не умеют, – ответила Вадна.

Гоблины окружили монстров, терзая их когтями, ударяя кулаками и прокалывая. Чудовища громко щелкали зубами, жадно глотая их. Но пока каждый монстр управился примерно с дюжиной гоблинов, подошли тысячи. Чудовища отступили в глубины рва, но гоблины не отставали, впиваясь в них подобно черным муравьям, разрывая их, подобно меднорылам. Многие утонули, другие захлебнулись в воде, попав под удар сопротивлявшихся чудовищ, но остальные продолжали упрямо пробираться вперед по головам своих товарищей.

– Так в чем же дело? – недоверчиво спросил Дор. – Почему они даже не пытаются соорудить мост или что-либо подобное? Они ведь гибнут совершенно бессмысленно!

– Сама эта война бессмысленна, – ответила Вадна. – Гоблины не строители, поэтому у них нет мостов.

– Вероятно, у них нет и лестниц, – заметил Дор. – Поэтому они не могут забраться на стены. Сплошное безумие!

Но гоблины все шли и шли, тонули, проваливались в ямы до тех пор, пока весь ров не заполнился их телами. Вода перелилась через край и затопила равнину. Через плотно заполненный ров гоблины ринулись к стенам Замка. Чудовища из рва оказались просто-напросто задушенными этими горами трупов, от них не осталось и следа. Гоблины подошли к подножию стен.

У них не было какой-то особой стратегии наступления, они просто продолжали карабкаться один на другого, стараясь подняться по вертикальной стене. Дор наблюдал за происходящим с болезненным увлечением. Гоблинья, так называемая, морская тактика, заключавшаяся в заполнении телами рва и проходом живых по погибшим сородичам, не могла победить высокие стены, вряд ли они смогли бы подняться так высоко.

Но гоблины не останавливались. Полчища позади продолжали напирать вперед, отказываясь признавать природу нового препятствия. Первые падали, следующие поднимались выше по стене. Так образовался второй уровень, и третий, и четвертый. Стена в этом месте еще не была завершена, однако самую низкую точку отделяло от верхней не менее тридцати футов; неужели глупые создания полагали, что смогут преодолеть такую высоту, поднимаясь по телам своих собратьев? Потребовалось бы тридцать слоев побитых гоблинов.

Как не удивительно, но слои тем не менее формировались. Каждый слой требовал огромного количества тел, потому что много тел скатывалось назад в ров. Но страшненькие существа продолжали подходить. Пять слоев, шесть слоев, семь, восемь, девять, десять… в пути уже находились и те, что образуют тридцатый уровень, строя вал из собственной смерти, и умирая.

Седрик стоял рядом с Дором, смотрел вниз на весь этот ужас.

– Никогда не думал, что пожалею гоблинов, – произнес он. – Мы убиваем их, а они убивают самих себя для того, чтобы влезть на стены Замка, который им в общем-то и не нужен!

– Так, может быть, в этом и заключается основное различие между человеком и гоблином, – сказал Дор. – И кентавром.

Но тут он призадумался. Ведь манденийцы, которые несмотря ни на что оставались людьми, атаковали Замок Повелителя Зомби, имея на то такие же ничтожные причины и будучи настроены не менее решительно, и бригада кентавров не оказывала прежде какой-то особой поддержки Дору во время того неприятного разговора с Седриком. Когда военная лихорадка проникает в общество…

Гоблиний поток не ослабевал. Гоблины поднялись уже до половины стены и все прибывали и прибывали. Уже не возможно было определить, где раньше располагался ров, существовал лишь склон из гоблиньих тел, который сходил на нет довольно далеко от стены. Гоблины атаковали со всех сторон из своих, казалось, бесконечных источников, и дружно беспрекословно отдавали свои маленькие жизни. Они даже не пытались спастись, полное отсутствие предусмотрительности, ведь по достижении барьера им придется падать вниз под действием напиравших сзади собратьев. Те, внизу, зверски, с тявканьем, шли по нижним сородичам, пока следующая волна под действием тяжести не подминала и не убивала и их. Возможно, гоблиний главарь знал, что здесь творилось, но простые отряды подчинялись приказу. Возможно, таковым являлись чары: «Вперед, в атаку!» – аннулировавшие эгоистичное самоспасение, обычно свойственное гоблинам.

С ужасом, росшим одновременно с разрастанием массы гоблиньих тел, Дор наблюдал за происходящим. Как они могли защититься от подобного хода событий! Стрелы и вишневые бомбочки – бессмысленно; они лишь способствовали подготовке тел для использования их в качестве опоры для следующего слоя. Теперь, по крайней мере, Дор понимал, почему король так тревожился из-за нападения чудовищ на Замок. Действительно, гоблины оказались гораздо хуже манденийцев!

Между тем гарпии кое-как сумели восстановить некое подобие порядка в своих рядах. Дор подготовил достаточное количество стрел, и те некоторое время могли дурить тупых вампиров. Значительно помогли и говорящие стены. Но вот сейчас сами гарпии стянули силы для атаки. Они обладали умом, подобным человеческому, и их вряд ли можно было долго дурачить штучками с неодушевленными предметами. Казалось, они нападут на Замок как раз в тот момент, когда гоблины наконец перелезут через стену. Скорее всего, это не было ни совпадением, ни проклятием Мэрфи; мерзкие птицы просто хотели постараться, чтобы гоблины не захватили Замок.

Дору и кентаврам предстояло погибнуть под ногами гоблинов, так же, как погибли чудовища, жившие во рву. И хуже всего было то, что они оказались бессильны перед такими многочисленными и безмозглыми вражескими силами.

– Вот что я сделаю, – произнесла Вадна, хотя рот ее был крепко сжат. – Думаю, что смогу остановить гоблинов.

Дор тоже хотел так думать. Он нервно огляделся, чтобы увидеть, что происходит на других стенах. Они были выше и лучше вооружены, а потому находились в менее затруднительном положении. Ему ужасно хотелось знать, что там поделывает Прыгун – он не мог со своего боевого поста увидеть друга. Даже великие способности представителя арахидов производить шелк вряд ли остановят миллионы гоблинов.

Над краем крепостной стены, или вернее того места, где крепостная стена еще не была возведена, показалась рука первого гоблина.

Вадна подготовилась. Она коснулась руки, и гоблин превратился в шар, который закрутился и скатился со склона, образованного телами убитых гоблинов.

Появилась вторая рука. Вадна превратила в шар второго гоблина. Потом рук стало гораздо больше, и Вадне пришлось носиться от руки к руке. Гоблины лезли с обеих сторон. Вскоре она просто свалилась бы с ног. Она не могла держать оборону стены в одиночку.

– Дайте гарпиям возможность пройти, – закричал Дор, обращаясь к стрелкам и стараясь хоть как-то остановить тех, которые старались попасть в главных птиц.

Как только стрелы замерли, все небо сразу же заполнилось гарпиями и вампирами. Хотя вампиры не отличались особым умом, но и они уловили, что кто-то их обманывает, и теперь жаждали крови. А самым подходящим врагом оказалась гоблинья свора. И крылатые чудовища обрушились на врагов, драли и рвали их когтями и клювами. Гоблины свирепо отбивались, вцепляясь крючковатыми пальцами в морды. Оказалось, что они то ли потеряли все свое оружие, забираясь наверх, то ли просто предпочитали встретить врага на таком основном уровне враждебности.

Таким образом, защитники Замка получили маленькую передышку, но зато тела посыпались гораздо быстрее, поднимая уровень выше крепостной стены. Вскоре гоблины получат возможность падать прямо в замок, и волшебство Вадны перестанет действовать столь эффективно. Никакого смысла превращать тела в шары.

– А сможешь ты сделать их меньше, размером с песчинку? – прокричал сквозь шум боя Дор.

– Нет. Несмотря на изменение формы, вес их не изменяется. Я не могу остановить процесс образования горы.

Как плохо. Король Трент наверняка смог бы остановить процесс, превратив гоблинов в комаров, таких крошечных, что они никогда не смогли бы подняться по стене. Или превратил бы кентавра в саламандру и использовал бы его, чтобы поджечь тела, быстро превратив их в пепел. Действительно, по силе волшебства Вадну вряд ли можно было отнести к категории волшебников, но и Дор не мог придумать ничего лучшего. Он помог на время удержать их, но не мог остановить их сейчас.

Тут на него нашло вдохновение.

– Преврати их в блоки.

Она кивнула. Она встала около пролома в стене, а Дор с мечом защищал ее с тыла. И тут он увидел, как появился первый гоблиний блок. Он оказался гораздо меньшего размера, чем блоки, используемых при строительстве Замка, но крупнее, чем обычный кирпич. Кентавры быстренько ставили блоки на пустые места в стене, придавая грубо форму. Теперь гоблиний натиск сдерживали гоблиньи блоки.

– Вот что теперь я называю хорошим гоблином, – воскликнул Седрик. – Болваны!

Но и болванов было явно недостаточно. Они имели склонность извиваться и прогибаться. Хотя Вадна делала некоторые с сцепляющимися концами. Они не обладали ни прочность камня, ни плотностью, и хлюпали, проминаясь под тяжестью верхних блоков. Как Вадна и говорила, гоблин-блока все равно оставался гоблином, непригодным ни на что хорошее.

И снова Дор мучительно искал ответ. Как можно защитить Замок Ругна от ужасных полчищ атакующих чудовищ? Одних трупов оказалось вполне достаточно, чтобы засыпать его.

Из-под пола показалась головка земляного голубя. Дор взял у него из клюва послание, одновременно защищая Вадну.

– Как идут дела? – спрашивало послание.

– Повторяй за мной, пока не услышит король, – обратился Дор к посланию. Он не мог позволить себе ни на минуту отвлечься от гоблинов и гарпий, чтобы написать ответ. – Мы сможем продержаться еще минут пять. Положение отчаянное.

Он вложил повторявшую его слова записку в клюв голубя и смотрел, как тот поплыл или, скорее, полетел и исчез из вида, растворившись в камне. Ему не нравилось посылать сообщения подобным образом, но приходилось реально смотреть на вещи. Он, Вадна и кентавры сделали все, что смогли, но этого было явно недостаточно. Если падет стена, то падет и Замок. Атака оказалась страшнее урагана – огромный поток гоблинов на земле, тучи гарпий в воздухе – и они не могли остановить лавину чудовищ. Смогли бы зомби уменьшить эту угрозу?

Дор решил, что смогли бы. Потому что Повелитель Зомби смог бы превратить накопленные тела в зомби, которые потом могли бы сбрасывать мертвых и живых гоблинов с крепостных стен. Если бы только Повелитель Зомби был здесь!

Через минуту рядом с Дором возник король.

– О, Господи! – воскликнул Ругна. – Я и не предполагал, что положение настолько тяжелое. Два крыла гоблиньего войска сошлись именно здесь, в стороне от направления главного удара, и потому их скопление удвоилось. Около других стен их менее половины. Ты должен был раньше сообщить мне о положении дел.

– Мы сражались с гоблинами и не имели ни одной свободной минуты, – ответил Дор.

Потом он оттолкнул короля, увидев, как на того пикирует гарпия. Она промахнулась и с проклятием отлетела.

– Да, совершенно точно, район находится в состоянии величайшего кризиса, – произнес король, увидев, как несколько гоблиньих мячиков перелетели через стену и скатились во внутренний двор Замка. Он нагнулся и пристально посмотрел на гоблиний блок, зловещий и кубический.

– Самый высокий наплыв и самая низкая стена. Вы здорово держались.

– Не слишком здорово, – проговорил Дор, пронзая следующую гарпию. – Мы уже на грани того, чтобы спрятаться от них! – Ах, если это не было столь очевидным!

– У меня в запасе есть несколько чар на случай крайней необходимости, – сказал Ругна. – Они представляют опасность для здоровья, поэтому у меня нет охоты использовать их, но боюсь, в этом возникла необходимость. – И он увернулся от вампира.

– Используйте их! – закричал Дор, отчаяние его росло. Почему король не сказал ему, что здесь возможно применение волшебства? – Ваше величество!

– Ох, я захватил их на всякий случай. – И король вытащил сосуд с прозрачной жидкостью. – Это концентрированный желудочный сок дракона. Его следует разбрызгать по ветру от цели, вниз от пользователя. Если какой-то снос… – Он покачал головой. – Проклятие Мэрфи может стоить нам жизни одного короля. Ищи, пожалуйста, укрытие.

– Ваше величество! – протестовала Вадна. – Вы не можете рисковать собой.

– Конечно же могу, – с упреком сказал король. – Ведь это мое сражение, за то, что вы остальные, рискуете своими жизнями. Если мы проиграем, то я потеряю все. – Он поднял палец и определил направление ветра. – Отлично. Дует на запад. Я могу очистить стену. Но прошу, не становитесь рядом со мной до тех пор, пока она не очистится от гоблинов.

И он подошел к северо-восточному углу.

– Но проклятие может изменить направление ветра! – протестовал Дор.

– Проклятие тоже имеет пределы, – сказал король. – Это волшебство краткосрочно, и я не думаю, что ветер может измениться вовремя.

Гоблины сейчас карабкались через стену, сталкиваясь с орущими гарпиями. Дор и Вадна с кентаврами спрятались под стену и толпились по направлению к восточному концу, стараясь спрятаться от предполагаемого направления разлета жидкости.

Король открыл сосуд. Оттуда поднялся желтоватый дымок, ветерок тут же подхватил его и понес вдоль прущих через стену гоблинов, и они тотчас превратились в нечто черное и липкое. Они даже не вскрикнули, просто превратились в нечто. Мерзкая масса сползала с камня, образовывала ручейки и стекала вниз. Гарпии хватали растворявшихся гоблинов, попадали под действие сока и тоже расплавлялись. Образовавшаяся жижа ужасно воняла: запах ее напоминал запах горячей рвотной массы.

Но вдруг ветер поменял направление и погнал волшебный дым назад, через стену.

– Проклятие! – в ужасе закричал Дор.

Сгрудившиеся кентавры отпрянули, отчаянно пытаясь уклониться от страшного дыма, но тот не отставал, с мрачным гомоном стараясь их коснуться. У одного из кентавров растаял чудесный хвост.

– Отмахивайтесь от дыма! – кричал Дор. – Нам нужны веера!

Вадна прикоснулась к ближайшему гоблину. Он сразу превратился в огромный веер. Дор схватил его и принялся рьяно отмахиваться от дыма. Вадна продолжала превращать гоблинов, и скоро каждый кентавр оказался вооружен большим веером. Все вместе они устроили настоящий сквозняк. Желтый дым не сдавался; полный бессмысленной решимости, он пытался обойти кентавров вокруг.

– Куда тебя несет? – закричал на него Дор.

– Я дрейфую на шесть футов к востоку, а потом через стену на север, – ответил дым. – Лучшие сборы здесь.

Они отползли с того направления. Дым последовал своим курсом, потом исчез из виду.

– Ах, Мэрфи, – произнесла Вадна. – Он использовал волшебство, чтобы навредить тебе, но мы все расстроили.

Дор кивнул. Король Ругна, не видимый из-за тумана, вдруг вышел из-за парапета.

– Могло кончиться плохо, но все обошлось. Отлично.

Дор всматривался через стену. Внизу пузырился пенящийся океан черной жижи, затихающий по мере воздействия дыма на тела. Замирающий наплыв отливал вдоль крепостной стены, и его засасывал ров, превращая в жидкость все органическое. В скором времени около северной стены не осталось ничего, кроме черной грязи.

– Пустить бы немного этого дыма на другие стены, и можно было бы ослабить всю гоблинью армию! – заметил Дор, чувствуя, как у него подгибаются колени и противно сосет под ложечкой.

– Здесь несколько проблем, – ответил король Ругна. – Первое, ветер имеет неподходящее направление, поэтому воздействие дыма у остальных стен будет столь же опасно для защитников, сколь и для врага. Второе, подобный газ не является эффективным средством против крылатых гарпий, поскольку имеет тенденцию опускаться, а гарпии просто летают над ним. И третье, этот сосуд – единственное, что я имею. Я считаю, слишком опасно держать подобную вещь в больших количествах.

– Действительно, серьезные проблемы, – признал Дор. – Есть ли у тебя в запасе еще какое-нибудь волшебство?

– Боюсь, ничего такого, что можно было бы быстро приспособить. Есть сладкоголосая флейта, которую я смастерил из флейтового дерева: от легкого дуновения она сама играет, и живые существа некоторое время следуют за нею. Но нам нет никакой нужды приводить сюда гоблинов или гарпий, наоборот, нам следует увести их прочь. Вот еще волшебное кольцо: каждый прошедший сквозь него навсегда исчезает. Но оно имеет размер два дюйма, поэтому сквозь него могут пройти только очень маленькие животные. Есть и основные забывчивые чары.

Дор задумался.

– Смог бы ты так развернуть флейту, чтобы она увела врагов прочь от замка?

– Могу, если не помешает проклятие. Но ведь оно тоже сможет отогнать нас прочь.

– Да. Тогда вот что. Сможет Вадна растянуть кольцо и сделать его больше?

Король порылся в кармане и, вытащив золотое кольцо, протянул его Вадне.

– Вообще-то я не занимаюсь неодушевленными предметами, – сказала колдунья.

Но все-таки взяла кольцо и сосредоточилась. Сначала ничего не происходило, потом кольцо начало расти. Оно становилось все больше и больше, но одновременно и тоньше. Наконец оно достигло почти двух футов в диаметре, но настолько «похудело», что ободок стал похож на золотую проволоку.

– Лучше я уже не смогу сделать, – сказала Вадна. – Если я попытаюсь его еще увеличить, оно просто разорвется. – Она огляделась в поисках, где бы помыть руки – действительно, подобные дела требовали определенных усилий.

– Это кольцо должно помочь, – сказал Дор. Он схватил гоблина и засунул его в кольцо… Гоблин с другой стороны не показался – он исчез. – О, думаю, теперь мы получили чрезвычайно полезную вещь. – И Дор вернул кольцо королю, чьи пальцы тотчас исчезли, едва он взял кольцо. Но пальцы появились, как только король сменил руку, поэтому, очевидно, кольцо не представляло опасности.

– И забывчатые чары, – продолжал Дор. – Смогли бы они сделать так, чтобы гоблины и гарпии забыли, за что они дерутся?

– Конечно. Чары могущественны. Но если применить их в Замке, то под их действие попадем и мы и сразу забудем, кто мы и откуда. Таким образом, волшебник Мэрфи одержит победу, и Замок останется недостроенным. А гоблины и гарпии все-таки могут продолжать сражение; этим существам и не требуется особого повода для ссоры. Драка у них в крови.

– Но ведь и волшебник Мэрфи все забудет!

– Без сомнения. И все-таки победа будет на его стороне. Он же не борется за власть, которой будет обладать сам – он не хочет, чтобы она принадлежала мне. – Дор взглянул на север, где практически вымерло все живое, и на военные действия, происходящие с других сторон Замка. Флейта, волшебное кольцо и забывчатое волшебство. Как много великолепного и мощного волшебства, но из-за ненормальной ситуации все эти чудеса вряд ли оказались бы полезны, чтобы в подобных затруднительных обстоятельствах изменить ситуацию.

– Мэрфи, я все равно найду способ, – поклялся он. – Сражение еще не закончилось.

Во всяком случае, он на это надеялся.

Глава 11.

Катастрофа

– Зомби! – кричали кентавры, указывая на восток.

Наконец-то они появились: зомби стояли на краю леса, в тылу армии гоблинов. Дымок из концентрата желудочного сока дракона уничтожил множество гоблинов у северной стены, но действие его ослабело, и с востока и запада хлынули новые полчища чудовищ. Надо было снова растворять прибывающих гоблинов, но в этом случае пострадали бы и зомби, которые не могли пройти через море монстров. Как Повелителю Зомби обойти это страшное препятствие?

– Повелитель Зомби должен попасть в Замок и заняться работой в своей волшебной лаборатории, – сказал Дор. – Сейчас, когда мы его увидели, надо искать выход.

– Да, я полагаю, что на данном этапе мы достигли равновесия, – согласился король. – Но сейчас пройти невозможно. Мы с трудом удерживаем чудовищ за пределами крепостной стены.

– Если мы поверим в это, то так и будет, – возразил Дор. – Попробуем удивить их. Седрик, не желаешь ли помочь мне в одном опасном мероприятии?

– Да, – сразу же согласился кентавр.

Король удивленно глядел на происходящее. По-видимому, Дор нашел общий язык с кентаврами.

– Я хочу взять королевскую волшебную флейту и увести чудовищ подальше от зомби, туда, где можно будет совершенно безопасно использовать забывчатое волшебство. Повелитель Зомби со своими солдатами в это время беспрепятственно пройдет в замок. Смог бы ты держать волшебный обруч так, чтобы отражать атаки с воздуха и не мешать нам действовать на земле?

– Я – кентавр, – последовал ответ. Коротко и ясно.

– Сейчас, – сказал король. – Это действительно рискованное предприятие.

– Делать-то нечего, – ответил Дор. – Гоблины уже поднимаются на стены и к концу дня доберутся до замка, а запас драконьего сока истощился. Мы не можем растворить чудовищ. Надо скорее провести зомби!

Появился волшебник Мэрфи.

– Ты накличешь беду, – сказал он. – Я восхищаюсь твоим мужеством, Дор. Но не советую бросаться в самое логово гоблинов.

– Слушай, сопливый покровитель… – начал было Седрик.

Дор оборвал его на полуслове.

– Если ты действительно беспокоишься, волшебник, то давно бы сгладил проклятие. Неужели переживания как-то повлияют на твою репутацию?

Враждебно настроенный волшебник хранил молчание.

– Тебе надо найти способ переправить зомби в замок, – сказала Вадна.

– Я думаю, Прыгун…

– Огромный паук? Лучше пусть он прикрывает тебя с флангов, – ответила она. – Я сама проведу зомби.

– Очень щедро с твоей стороны, – поблагодарил Дор. – Ты можешь трансформировать любое существо, какое приблизится к зомби. Особенно постарайся защитить Повелителя Зомби…

– Хорошо. А теперь надо действовать, пока не поздно.

Король и волшебник Мэрфи одновременно смущенно кивнули, они в этот момент были удивительно похожи. Ругна передал флейту и забывчатые чары.

Они собирались у главных ворот. Дор взобрался на Седрика, Прыгун примостился рядом, предварительно крепко привязав Дора к торсу кентавра. Вадна оседлала другого кентавра. Прочие кентавры, защитники северной стороны, распределились по стене с луками наизготовку. Маленький отряд вступил в схватку с гоблинами и гарпиями.

На стенах Замка шел перекрестный огонь: это кентавры обстреливали гоблинов, троллей, гномов и вампиров. Те отступили, на короткое время расчистив в густой толпе маленькую тропинку. Для бомбардировки вражеской армии использовали вишневые бомбы и гранаты. Это совершенно не расстроило гоблинов и их союзников, но заставило изрядно понервничать Дора. Если рядом разорвется снаряд, от него останется мокрое место. А проклятие Мэрфи…

– Измени направление! – закричал Дор.

Испугавшись, Седрик отпрянул в сторону, прямо на отряд эльфов. Впереди разорвалась бомба. Рядом просвистела шрапнель, и Дора слегка контузило. Тельца эльфов раскидало в разные стороны. Седрик резко развернулся, чтобы не попасть в глубокий дымящийся кратер.

– Хей! – заревел со стены кентавр. – Держитесь одного направления. Я чуть не попал в вас гранатом.

Седрик живо вернулся к прежнему направлению.

– У кентавра зоркий глаз и быстрая реакция, – заметил он. – Иначе бы нам не поздоровилось.

Проклятие Мэрфи снова проиграло, но заставило Дора убедиться в боевых достоинствах кентавров. Дор понимал, что ему лучше заниматься своим делом.

Он приложил флейту к губам и мысленно поблагодарил Прыгуна, который охранял всадника. Дор дунул в отверстие. Зазвучала таинственная завлекательная мелодия. Шум сражения утих, воцарилась мертвая тишина. Карлики, гремлины, вампиры, гарпии и гоблины потянулись вслед за кентаврами, очарованные таинственными звуками.

Крылатые чудовища окружили Дора, нацеливаясь. Седрик, ловко маневрируя человеческим торсом, продолжал скакать вперед. Он раскачивал обруч, словно серп, уничтожая приближающихся мерзких птиц. Дору ужасно хотелось знать, куда же они исчезают, но его очень занимала флейта, которая вместо музыки издавала натужное гудение. Ему приходилось непрерывно нагибаться, чтобы не попасть в радиус действия обруча. На размышления времени не хватало.

Двумя лапами Прыгун держал копье, которым ловко накалывал гоблина или другую нечисть, рискнувшую подобраться слишком близко. Ни одно существо не в силах догнать скачущего галопом кентавра, но так как всадники продирались сквозь армию гоблинов и их союзников, многие существа случайно оказывались рядом. Дор видел Вадну, которая касанием руки превращала гоблинов в лепешки, а кентавр отбивался от крылатых чудовищ кулаками.

Они быстро достигли армии зомби.

– Следуйте за женщиной! – закричал Дор. – А я отведу монстров! Закройте уши, пока находитесь в зоне слышимости.

Не хватало только заманить в ловушку вместе с гоблинами Повелителя Зомби и Милли. Вот уж Мэрфи порадуется! Но эта проблема легко решалась.

Он отъехал подальше и заиграл снова. Зазвучала чистая колдовская мелодия. Чудовища зачарованно последовали за ним.

– Куда? – на ходу спросил Седрик.

Дора осенило.

– К Провалу! – закричал он. – На север!

Кентавр припустился со всех ног. В ушах свистел ветер. Дор подставил флейту под струю воздуха, и эксперимент удался: она продолжала играть. Он мог передохнуть. Гоблины, эльфы и карлики падали замертво, но тролли еще держались. Седрик увеличил скорость. Теперь отстали и вампиры. Дор продолжал играть, воинство, как могло, тащилось следом.

Провал стремительно приближался. За ними катились и летели полчища чудовищ.

– Я хочу подвести их к краю ущелья, а потом запущу забывчатые чары, – сказал Дор; флейта ненадолго прекратила играть. – Если повезет, то гарпии перелетят Провал и потеряются. Гоблины не смогут этого сделать, следовательно, не смогут сражаться.

– Похвальное сострадание, – прощебетал Прыгун. – Для того чтобы для эффективности действия чар сосредоточить здесь всех чудовищ, ты должен долго играть на флейте. А как мы выйдем?

– Ой! Я не думал об этом! Мы тоже попадем в ловушку Провала!

Дор взглянул в бездонную расщелину, и у него закружилась голова. Когда же он избавится от детской беззаботности? Или это опять проклятие Мэрфи? Неужели Дор должен пожертвовать собой, чтобы помирить гоблинов и гарпий?

– Я могу помочь, – прощебетал Прыгун. – Можно перелететь на воздушных шарах через…

– Нет! – закричал Дор. – Переправе могут помешать некие отвратительные существа и предметы. Последний раз мы уже пытались переправиться подобным образом…

– Тогда я могу спустить нас на дно ущелья, куда гоблины и носа сунуть не посмеют, – предложил Прыгун. – А волшебное кольцо защитит нас от мерзких гарпий.

Идея спуститься на дно ущелья Дору не понравилась, но выбирать времени не было, так как гоблины, гарпии и их союзники все прибывали.

– Хорошо. Седрик, ты скачи прочь. Для шелковой веревки паука ты слишком тяжелая ноша.

– Это уж точно! – сказал Седрик. – Но как мне пройти? Я не смогу пройти в Замок. Здесь скопилось несколько миллионов чудовищ. Я не смогу противостоять могучему потоку.

– Отправляйся к Селесте, – предложил Дор. – Ты честно выполнил порученное задание. Она с радостью встретит тебя…

– Сначала к колдуну! – воскликнул Седрик, ухмыляясь.

Он приветливо помахал рукой на прощанье и поскакал на запад.

Прыгун тщательно привязал веревку к поясу Дора, потом ловко перевалил через край ущелья. Умение ходить по вертикальной стене над пропастью восхищало Дора. А в данный момент еще и оказалось как нельзя более кстати.

Дор снова заиграл на флейте, так как гоблины уже теряли интерес. Гоблины приближались, отталкивая и тесня друг друга. Их было так много, что образовалась нечто вроде пробки. Толпа чудовищ неистово пыталась вырваться из своих же тисков. Дор продолжал играть, в любой момент ожидая прорыва импровизированной плотины, и ждал сигнала от Прыгуна.

Наконец он не выдержал.

– Ты готов? – закричал он.

В это время пробка гоблинов прорвалась. Дор выхватил меч, понимая, что не может сдержать неуправляемую массу…

Но о чем же он думал? Надо было использовать волшебное кольцо, оставленное ему Седриком. Он поднял кольцо и выставил перед собой. Первый гоблин ринулся на него. Дор вовремя опустил обруч на чудовище, и оно исчезло. Мощное волшебство!

– Готово! – прощебетал снизу Прыгун.

И вовремя, потому что на Дора напали уже три гоблина, и он не знал, как загнать их в обруч одновременно. Скорее всего они бы зацепились за край Провала и вместе с юношей свалились бы в пропасть.

– Прыгай!

Дор доверял своему другу. И прыгнул. Спиной в пропасть. Прыгун предусмотрительно снабдил его дополнительными веревками, чтобы он не стукнулся об отвесную стену пропасти. Паук всегда предвидел подобные обстоятельства, проклятие Мэрфи ему не мешало. Поэтому Прыгуну потребовалось столько времени. Он знал об отчаянном положении Дора, но мог и сам в любой момент свалиться в пропасть. Ему нужна была полная уверенность.

Это было ответом на проклятие. Зрелость. Только беспомощная или бездумная личность могла попасть в подготовленную ловушку-проклятие.

Вампиры и гарпии ринулись вниз, но большая часть продолжала сражаться с гоблинами наверху.

– Хватайте его, хватайте! – вопили они.

Идеальная характеристика.

Дор между тем летел вниз. Он держал перед собой обруч и непрерывно отмахивался им от мерзких преследователей. Там, где проходило кольцо, гарпии исчезали бесследно. Только немногие успевали подлетать с боков…

Прыгун быстро подтащил Дора вплотную к стене, чтобы использовать ее в качестве защиты спины. Впереди оборону прекрасно помогал вести обруч. Край обрыва был неровным, паук искусно использовал выступы, чтобы закрепить отрезки веревки. Дор мог беспрепятственно спускаться вниз. На такой подвиг, да еще за короткий промежуток времени не способно ни одно существо.

– Дай мне обруч, – прощебетал Прыгун. – А сам играй на флейте.

Хорошо. Они должны заманить в пропасть как можно больше гоблинов. Дор передал Прыгуну обруч и поднес к губам флейту. Паук ловко защищал спуск.

На звуки мелодии к ним устремились гарпии. Они попадали в кольцо, налетали на стену, разбивались и, извиваясь, падали вниз. Грязные перья разлетались в разные стороны. Вампиры оказались не лучше.

Потом на звуки флейты с края скалы начали падать гоблины и тролли.

Дор прекратил играть.

– Мы уничтожим их! Это не входило в мои намерения! Пора запустить забывчатое волшебство!

– Но мы тоже попадем в ловушку, – напомнил Прыгун. – Поговори с ним.

– Поговорить? Ой.

Дор вынул стеклянный шар.

– Шар, отчего ты взрываешься?

– Взрываюсь по команде, поданной голосом, – ответил шар.

– Любого голоса?

– Того, что я слышу.

Дор получил ответ. Он установил шар в маленькое углубление в стене.

– Считай до тысячи и потом взрывайся, – приказал Дор шару.

– Понятно, – ответил шар. – Раз, два, три…

– Медленнее, – резко оборвал Дор. – Одну цифру в секунду.

– А-а-а… – волшебный шар начал считать медленнее. – …семь, восемь… – ты все портишь – девять, десять… огромная жирная курица!

– Что? – завизжала пролетавшая мимо гарпия, принявшая ругательство на свой счет.

Она было бросилась на них, но Прыгун подловил ее обручем. Им в очередной раз удалось избежать пикового положения.

– Прекрати оскорблять гарпий, – продолжал вдалбливать Дор чарам.

– Ах, черт побери. Одиннадцать, двенадцать…

Прыгун кинулся в сторону, прикрепил к выступу конец новой веревки, которой сначала обвязал Дора и осторожно подтащил друга. Спуск проходил не так гладко, как пробежка по прямой, но чрезвычайно целеустремленно.

Они равномерно продвигались к западу, прочь от воздействия чар волшебного шара. Дор продолжал играть на флейте, перемежая игру интервалами и заставляя гоблинов скапливаться на краю пропасти, но так, чтобы основная их масса не падала вниз. Он уже не слышал, как считают чары, поэтому старался как можно быстрее покинуть злополучное место. Проблема состояла теперь в умении справиться с ситуацией: они должны выйти за радиус действия забывчатого волшебства, не увлекая за собой гоблинов и гарпий. Естественно, довольно много чудовищ могло убежать, но остальных действие чар должно было надолго отвадить от стен Замка. Здесь не существовало четкой стратегии, Дор просто старался добиться для Замка Ругна определенного преимущества. Сумел же он организовать защиту замка Повелителя Зомби!

Как хорошо сразу найти простые ответы на все жизненные вопросы! Но чем больше взрослел Дор, тем труднее доставались эти ответы. Жизнь представляла собой довольно сложную цепь вопросов, ответы на которые были не менее замысловаты. Чтобы понять и пройти сложный и многообразный лабиринт жизни, требовалась определенная зрелость ума.

– Сто пять, сто шесть, палок здесь не счесть, – продолжали чары, – сто семь, сто восемь, лежать всех просим! – Здесь явно просматривался бесхитростный ум.

Дор снова задумался, пытаясь оценить радиус воздействия взрыва. А если ущелье направит волну сюда вместо того, чтобы опутать гоблинов? Не лучше ли им с Прыгуном подняться и лечь на землю, чтобы избежать воздействия чар? Но как избежать встречи с гоблинами, которые скопились на краю пропасти? Гарпии просто обезумели и падали дождем, заставляя Прыгуна проделывать сложные манипуляции с обручем. К счастью, их внимание скоро переключилось на гоблинов, основных врагов, так как Дор с Прыгуном являлись случайно попавшейся на глаза мишенью. Все это время Дор продолжал с интервалами играть на флейте.

– Триста сорок семь, триста сорок восемь, милости просим, – продолжали изгаляться чары где-то вдали.

Пока был слышан счет, они находились в радиусе действия забывчатого волшебства.

– А нельзя двигаться быстрее? – нервно спросил Дор.

Он полагал, что они движутся с хорошей скоростью, но счет уже пошел на три сотни. Дор немного испугался. Неужели чары плутуют и пропускают числа? Нет, такого просто не может быть, неодушевленные предметы не умеют обманывать. Дора просто слишком поглотили собственные мысли.

– Это опасно, дружок, – прощебетал Прыгун.

– Передай мне обруч, – предложил Дор. – Тогда ты сможешь быстрее перетаскивать веревку.

Прыгун согласился и передал обруч.

Тут на Дора с визгом кинулась гарпия. Он подставил обруч, и страшилище исчезло. Что же происходит с попавшими в кольцо чудовищами? Гарпии могли летать, гоблины – взбираться. Почему бы не пользоваться своими возможностями? Вероятно, на той стороне располагался ад, и чудовища там погибали? Дору не хотелось даже думать об этом.

Прыгун вырвался вперед, устанавливать промежуточные крепления для веревки. Дор решил воспользоваться моментом. Он запустил палец в центр обруча. С другой стороны Дор увидел аккуратный срез, словно палец отсекли острым мечом: кожу, мелкие кровеносные сосуды, кость, сухожилия. Боли не чувствовалось, палец приятно холодило. Ни адского жара, ни адского холода. Он отдернул руку и внимательно оглядел палец – никаких изменений. Тогда он засунул палец с другой стороны и получил тот же эффект, только не смог увидеть палец в разрезе. Вероятно, обе стороны обруча куда-то вели. В другой мир?

Прыгун дернул веревку, и Дор полетел на другую сторону, испытывая гордость от проведенного эксперимента. Как знать, может быть, он мог потерять палец? Дор не раз видел, как возникали из пустоты и внезапно исчезали пальцы короля.

– Давай проверим, где гоблины, – сказал Дор и прекратил играть.

Паук поднялся вверх по стене и выглянул из пропасти двумя или тремя глазами, остальные в это время смотрели вниз.

– Да там их тысячи, – прощебетал он. – Они переключились на гарпий, которые нападали на нас.

– О, нет! Снова Мэрфи! Мы не сможем выбраться из Провала без того, чтобы гоблины увязались за нами!

– Сейчас нам надо как-то выбраться из зоны действия забывчатых чар, – утешил Дора Прыгун.

– Таким же образом выберутся гоблины и гарпии! Ничего хорошего! – Дор слушал себя и все больше заводился.

– Нам нужно отвлечь как можно больше воюющих чудовищ, – рассудительно продолжал Прыгун. – Наша цель – беспрепятственно провести армию Повелителя Зомби в Замок Ругна. Если ему повезет, значит, мы победили.

– Наверное, так, – успокаиваясь, согласился Дор. – Поэтому, в общем-то, все равно, попадут или нет гарпии и гоблины под действие забывчатых чар. Но как нам все-таки выбраться отсюда? Забывчатые чары уже не отменишь.

– Настойчивость всегда вознаграждалась. Если мы будем до темноты продолжим движение…

Тут Прыгун остановился, приподняв две передние ноги, и прислушался.

– Что такое?

Дор попытался понять, что насторожило Прыгуна, но не смог. Черт побери эти вездесущие глаза!

– Что случилось?

Потом он услышал.

– …девятьсот восемьдесят три, девятьсот восемьдесят четыре, раскрывайте двери шире, девятьсот восемьдесят пять…

Гарпия притащила заколдованный шар прямо к ним – и он должен вот-вот взорваться!

– Ох, Мэрфи! – простонал Дор. – Сейчас ты действительно поймал нас!

– Что за секретную ахинею несет этот шарик? – визгливо спросила подлетающая гарпия.

– …девятьсот девяносто два, на траве дрова, – продолжали чары.

– Прекрати считать! – приказал Дор.

– Я уже не могу остановиться, – самодовольно ответили чары.

– Быстрее, – прощебетал Прыгун. – Я быстро приспособлю веревку, чтобы мы смогли вернуться. Надо пройти через волшебное кольцо!

– О, только не это, – закричал Дор.

– Это совершенно безопасно. Я видел, как ты экспериментировал.

– …девятьсот девяносто семь, девятьсот девяносто восемь, – неумолимо продолжали чары, – не опаздывать вас просим…

Прыгун нырнул в обруч. Дор замешкался, ему было страшно. Смогут ли они вернуться? Но если остаться…

– Тысяча, – ликующим голосом произнесли чары. – Это последнее число.

Дор бросился в кольцо. Последнее, что он услышал, было «Взры…»

Он погрузился во мрак. Было приятно, казалось, его тело ничего не ощущало. Вокруг царили вечность и безмолвие. Потянуло в сон.

– Ты не такой, как другие, – прозвучало у него в голове.

– Конечно, – подумал Дор.

Губы его не шевелились, поэтому он не мог говорить. Движения просто не существовало.

– Я из другого времени, как и мой друг, Прыгун. А кто ты?

– Я – Мозговой Коралл, хранитель источника волшебства.

– Мозговой Коралл! Я тебя знаю! Ты должен оживить мое тело.

– Когда?

– Через восемьсот лет считая от сегодняшнего дня. Неужели не помнишь?

– Я не знаю о том, что будет, пока живу в своем времени.

– Ну, в моем времени ты, – ух, совсем запутался. Думаю, нам с Прыгуном надо скорее выбраться отсюда, как только рассеются забывчатые чары.

– Ты взорвал забывчатые чары?

– Да, один шар. Внутри Провала, чтобы заставить гоблинов, гарпий и их союзников прекратить междоусобицу. Они…

– Забывчатое волшебство не исчезнет, пока не появится противоволшебство.

– Я так и думал, но…

– Ты заставил погрузиться в забвение сам Провал.

– Провал? Но Провал – не живой! Чары действуют только на одушевленные предметы, те, которые обладают памятью.

– Поэтому все живое забыло Провал.

Дор только сейчас осознал правду. Он стал причиной того, что все забыли о Провале, но те люди, которые забыли, вызвали бы парадокс. Также и живущие рядом с ущельем могли упасть и разбиться. Их смерть показалась бы их друзьям и родственникам совершенно необъяснимой. Это привело бы к бесконечным осложнениям, которые быстро бы нейтрализовали чары. Парадокс был мощным естественным противоволшебством!!! А многие люди, которые не желали ничего знать, просто и не вспомнили бы о Провале. Так было в его времени – теперь он знал, почему. Это сделал он, взорвав маленький шар.

Однако если то, что он наделал, было поправимо, как он смог?.. Он просто не мог тратить время на бесконечные размышления.

– Мы должны вернуться в Замок Ругна. Или, по крайней мере, мы не можем больше здесь оставаться. Был бы парадокс, тогда бы мы догоняли собственное время.

– Вероятно, так и есть. Я должен освободить вас от сохраняющей жидкости. Первичное излучение чар вас не коснется, вторичное – возможно. Вы не забудете, кто вы и какую миссию выполняете, но можете забыть о Провале, когда достаточно удалитесь от него.

– У меня иммунитет к подобным вещам, – сказал Дор – Я один из жителей района, прилегающего к Провалу. Поэтому я не смогу забыть все.

– Еще один вопрос, прежде чем я освобожу тебя. Как ты и остальные живые существа попали в мое царство? Я считал, что последнее большое кольцо уничтожено пятьдесят лет назад.

– О, у нас было двухдюймовое кольцо, которое мы растянули до двухфутового. Мы можем вернуть ему первоначальные размеры, как только закончим работу.

– Это будет очень кстати. Возможно, через восемьсот лет мы встретимся, – мысленно обратился Коралл к Дору.

Потом Дор пролез через обруч и повис на своей веревке. Прыгун последовал за ним.

– Я не ожидал такого, – уныло прощебетал Прыгун.

– Все отлично. Мы же не можем все предугадать.

Прыгун не оскорбился.

– И правда.

Где-то вдали крутились гарпии, которые не обращали никакого внимания на Дора и Прыгуна. Они бестолково носились по воздуху, пытаясь вспомнить, как здесь очутились. Получилось так, как хотел Дор. Однако гоблины находились в худшем положении. Их на краю Провала оказалось слишком много. Они совершенно забыли, что резкое падение опасно для здоровья, и падали в пропасть с огромной скоростью. Действия Дора сильно подкосили орду гоблинов.

– Им уже не поможешь, – прощебетал Прыгун, с трудом скрывая отвращение. – Мы не можем предвидеть и контролировать последствия наших действий.

– Не сомневаюсь, – согласился Дор, пораженный массовой гибелью гоблинов.

Неужели, когда он станет взрослым, подобное побоище сделает его совершенно бесчувственным? Он надеялся, что нет.

Они добрались до края пропасти и вновь очутились на твердой земле. Гоблины не обращали на них никакого внимания, они ничего не помнили. Взрыв лишил памяти все живое, находившееся поблизости.

Дор заметил на земле кусок стекла. Он подошел и поднял его. Это оказался осколок стеклянного шара с забывчатыми чарами.

– Удалось, а? – спросил Дор.

– Произошел взрыв! – радостно согласился осколок. – Или еще что-нибудь? Я забыл.

Дор бросил осколок и отошел.

– Надеюсь, что Седрик вовремя выбрался отсюда. Чары оказались мощнее, чем я предполагал.

– Определенно.

Они направились к Замку, не обращая внимания на блуждающие полчища чудовищ.

Сражение перед Замком Ругна еще не закончилось, но основной поток уже схлынул. В отдалении от эпицентра действие забывчатых чар постепенно слабело. В самом Замке было замечено лишь легкое замешательство – количество гоблинов и гарпий уменьшилось раза в три, а на крепостных стенах появились зомби. Повелитель Зомби прошел через поле боя!

Защитники заметили Дора и залпом вишневых бомб расчистили дорожку к Замку. Все равно, чтобы пройти через поле сражения, пришлось воспользоваться мечом и обручем так как гарпиям и гоблинам не понравились чужестранцы, которые влезли в самую гущу боя. Дору снова пришлось убивать. «Черт бы побрал эту войну», – подумал он.

У ворот Замка их встретил сам король Ругна.

– Великолепно! – радостно воскликнул он. – Вы разогнали половину чудовищ, заставив их все забыть. Вадна привела Повелителя Зомби как раз в тот момент, когда гоблины подались за флейтой. Он даже успел создать новых из числа павших на поле брани. Теперь вся проблема состоит в том, чтобы вовремя подтаскивать трупы.

– Значит, для меня есть работа, – коротко сказал Дор.

Ему ужасно не хотелось участвовать в сражении и убивать.

Король, сама любезность и снисходительность, не возражал.

– Поступай, как считаешь нужным. Мы тебе доверяем.

Дору, как повелось, помогал Прыгун. Под прикрытием кентавров, стрелявших с крепостных стен из луков, они отправились на поле боя, отыскивали целые тела, обвязывали их веревками и подтаскивали к стенам Замка. Потом поднимали тела с помощью веревки. Они действительно набили на этом руку. Когда трупов набиралось не меньше дюжины, их отправляли в лабораторию к Повелителю Зомби.

Милли тоже была там, бледная и растрепанная. Увидев Дора, она улыбнулась.

– О, ты спасся, Дор! Я так беспокоилась!

– Беспокойся за своего жениха, – коротко обрезал Дор. – Он слишком перегружен работой.

– Это точно, – сказала Вадна.

Она занималась тем, что превращала тела в огромные шары, которые можно было без особых затруднений катить, а потом вновь придавала им первоначальную форму. В результате таких нововведений бездыханные тела превращались в зомби в три раза быстрее, чем в старом замке. Много времени уходило на сам процесс превращения, хотя и увеличивал этим армию защитников Замка.

– Дор тоже работает очень много! – решительно ответила Милли.

Дору ужасно польстило, что Милли все еще питает к нему определенные чувства. Но он подавил в себе это. И не только потому, что время пребывания его в этом мире было ограничено. Если он вмешается в историю, то сведет к нулю собственную миссию. Милли обручена с другим мужчиной, и Дор не имеет права делать то, что хочет.

– Мы все стараемся делать все, что в наших силах, на благо Ксанта, – сказал он как-то неуверенно, погрузившись в раздумье.

Насколько все было бы проще, если бы он нашел девушку своего возраста и положения…

– Я хотела бы иметь талант, достойный настоящего волшебника, – обратилась Вадна к Повелителю Зомби, когда меняла форму очередного трупа.

Дор уже убедился, что она ловко управляется с живыми, мертвыми и неодушевленными предметами типа волшебного кольца. Действительно мощный талант.

– Ты и так обладаешь им, – удивленно ответил Повелитель Зомби.

– Нет, я только новая колдунья.

– Я бы сказал, что ты обладаешь топологическим талантом на уровне настоящего волшебника, – подтвердил Повелитель Зомби, продолжая превращать труп в зомби.

Колдунья вспыхнула от комплимента, словно от мощного толчка, зная, что Повелитель Зомби не заботился о внешнем эффекте, а действительно оценил ее работу. Она по-новому взглянула на Повелителя. «Вот какова сила комплимента», – подумал Дор и решил в будущем при удобном случае воспользоваться подобным приемом.

Дор продолжал подтаскивать трупы. Прыгун, как всегда, помогал. Они работали без отдыха до вечера. Постепенно силы гарпий и гоблинов истощились, в то время как мощь армии зомби росла. Воздушное пространство Замка теперь защищали гарпии-зомби, что чрезвычайно помогло обитателям Замка Ругна.

И все-таки Дор не чувствовал удовлетворения. Он попал в мир гобелена с одной целью: получить эликсир для возвращения к нормальной жизни некоего зомби. И вот теперь, когда он получил его, то совсем запутался в другой миссии, пытаясь использовать способности Повелителя Зомби, чтобы помочь королю Ругна. Он и с этой задачей справился – и вот брошен в следующий поиск. Что делать?

Ах, он уже имеет представление о новой миссии. Эта глупейшая война между гоблинами и гарпиями – можно ли сохранить Замок без такого жестокого истребления обеих сторон? Можно ли разрешить эту проблему, уничтожив причину, вызвавшую войну между враждующими сторонами?

Он постоянно думал о такой возможности и не находил ответа. Но время – могучий фактор. Теперь Замок восторжествовал, настало время подумать. Теперь он гораздо больше знал о возможностях волшебства. Волшебный обруч, например, привел к Мозговому Кораллу, в мрачное озеро…

– Вот! – воскликнул Дор.

Прыгун уставился на него четырьмя или пятью глазами одновременно.

– Я что-нибудь потерял?

– Привяжи меня покрепче, чтобы я не упал. Я должен попасть в обруч и поговорить с Мозговым Кораллом.

Паук не стал спорить и задавать вопросы. Он прикрепил крепкую веревку к Дору. Юноша прислонил волшебный обруч к стене и засунул туда голову.

– Мозговой Коралл, – подумал он, чувствуя, что в этой сохраняющей жидкости невозможно ни говорить, ни дышать. Это было нечто волшебное. – Это я, Дор. Через восемьсот лет я вновь обращусь к тебе.

– В чем дело? – терпеливо спросил Коралл.

– У тебя не хранятся самцы гарпий?

– Да. Есть тут один малолетний, изгнанный триста лет назад соперниками в борьбе за трон.

– Королевский самец? – удивленно подумал Дор.

– По закону гарпий персона королевской крови не может быть уничтожена подобно простолюдину. Поэтому его отпустили, а потом кольцо разрушилось!

– Скажи, ты сможешь его освободить? Это нам сильно поможет.

– Я освобожу его. Имей в виду, за эту услугу ты будешь передо мной в долгу.

– Хорошо. Я поговорю с тобой через восемьсот лет.

Дор возвратился из вечности. Голова его затуманилась, но с телом было все в порядке.

И в этот момент из кольца выпорхнула птичка.

– Добро пожаловать, принц! – официально приветствовал птенца Дор.

Птица, сложив крылья, направилась к нему.

– Ты какого рода-племени, человек?

– Я волшебник Дор. Я освободил тебя.

Гарпия-принц снисходительно поглядел на него.

– Покажи свою силу.

Дор поднял упавшее перышко из крыла гарпии.

– Сколько лет принцу? – спросил он. – Не считая времени пребывания в спячке?

– Двенадцать, – ответило перышко

– Ого, да он мой ровесник! – воскликнул Дор.

– Наверняка, когда ты достигнешь зрелого возраста, то превратишься в настоящего великана.

Принц вмешался в разговор.

– Отлично. Я удовлетворен приведенным доказательством, принимаю твой статус и впредь буду иметь с тобой отношения. Я – принц Гарольд. Так о чем ты просишь меня?

– На сегодняшний день ты единственный представитель мужской половины гарпий, – начал Дор. – Ты должен отправиться в путь и заявить о своих правах на корону, чтобы сохранить свой род. Ты должен обещать мне сделать две вещи: не сожительствовать ни с одной особью, кроме гарпий, и передать противоволшебство проклятию, наведенному твоим народом на гоблинов.

Принц горделиво повел головой.

– За одно одолжение ты осмеливаешься просить меня о двух! Мне не требуется сожительствовать ни с кем, пока я не достигну зрелого возраста. Не требуется никакого осуждения моих действий: у моих ног будет весь мир гарпий, способных пополнить мой гарем. А что касается чар, я ничего о них не знаю.

– Это случилось после твоего изгнания. Ты узнаешь подробности у своих подданных.

– Да, я так и сделаю, – ответил гарпия. – Как только я узнаю, в чем дело, пришлю тебе противодействие в качестве компенсации.

Дор подвел принца к королю Ругна, который с оттенком недоверия наблюдал за гарпийным отпрыском.

– В самом деле, редкое волшебство – пробормотал он.

– Мы должны без всяких помех отпустить принца Гарольда к своим подданным, – обратился Дор к королю. Теперь гарпиям не нужно сражаться, они обрели принца.

– Да, – согласился король

Он косо взглянул на стоящего рядом Мэрфи.

– Мы должны объявить о полном прекращении огня на то время, что он на свободе. Я лично обойду все стены, чтобы убедиться в полной безопасности принца.

– Ты можешь освободить гарпию, – мрачно произнес Мэрфи. – Но мое проклятие еще нанесет удар. Ты еще не победил.

Выглядел он явно обеспокоенным, его талант явно перенапрягся и мог в любой момент лопнуть. Один волшебник, какой бы силой он ни обладал, не мог противостоять мощи троих. Дор немного пожалел его.

– Но мы остановимся прямо здесь, – объявил король Ругна.

Он сопроводил принца к стене, приказал кентаврам не стрелять по гарпиям. Принц Гарольд раскрыл крылья и взлетел в небо.

И тотчас ближайшая гарпия громко, изумленно взвизгнула. К принцу подлетел целый рой. Дор даже испугался, что они примут принца за врага и разорвут на мелкие кусочки, но гарпии безошибочно определили самца. И сразу же утратили интерес к войне с гоблинами. Вся стая тотчас улетела, оставив гоблинов сражаться с кучкой измученных вампиров.

Скоро от стаи птиц отделилась одинокая гарпия и подлетела к Дору. Кентавр присвистнул.

– Хелен! – воскликнул Дор, узнав гарпию.

– По поручению принца Гарольда, – произнесла Хелен. – Противолшебство.

Она оставила камешек на ладони Дора и подмигнула.

– Как жаль, что ты не воспользовался случаем, красавчик. Другого уже не представится. Я использовала кольцо, которое ты передал мне, чтобы удачно выйти замуж. Теперь я первая невеста принца.

Она звонко топнула окольцованной лапкой.

Среди стаи гарпий произошли очень быстрые изменения, а ведь принц взвился в небо лишь несколько минут.

– Всего тебе хорошего, – сказал Дор.

– Я знаю, что смогу сделать это, – похвасталось кольцо, принимая обращение Дора к своей персоне. – Я могу все.

Гарпия взглянула на кольцо.

– Ах, ты опять говоришь!

– Оно будет молчать, – сказал Дор. – Спасибо за противолшебство.

– Это все, что я могу сделать для тебя, – вздохнув, произнесла Хелен.

Кентавры просто вытаращили глаза.

Божественная Хелен расправила прелестные крылья и была такова, а самцы-кентавры с вожделением пожирали ее глазами. Даже несколько гарпий-зомби не остались равнодушны к ее дивным формам. На Дора смотрели с завистью – он сумел привлечь внимание такого изумительного существа!

Дор почувствовал удовлетворение. Хелен, на свой гарпиний лад, урвала кусочек счастья. Возможно, кольцо желаний действительно ей помогло.

Дор внимательно посмотрел на гладкий камешек – носитель противолшебства.

– Как ты заклинаешь? – спросил он у камешка-голыша.

– Я не заклинаю. Я отменяю, – ответил голыш. – Я не противолшебство, я – подменное волшебство. Когда я отменяю, чары слабеют и пропадают.

– Хорошо! Как ты отменяешь?

– Ты нагреваешь меня в огне, и волшебство выливается. Оно невидимо и действует до тех пор, пока не израсходуется.

Дор протянул голыш королю.

– Вот камешек, он способен аннулировать недовольство гоблинов. Не имея причин для вражды, гоблины разойдутся по домам. Проклятие Мэрфи уже не сможет заставить враждующие стороны сражаться.

– Ты просто гений, волшебник! – воскликнул король Ругна. – Ты так ловко используешь разум, не обращаясь к помощи тела. Действительно, в манере, достойной короля.

Взяв волшебный камень, он заспешил прочь.

Король поступил с голышом в соответствии с полученной инструкцией, но в гоблиньей орде не произошло заметных изменений. Он отнесся к этому совершенно спокойно.

– Первое волшебство было слишком искусно, – воскликнул он. – Все из-за самок гоблинов. Гоблины подвергались разрушительному действию проклятия многие поколения. Значит, и превращать в обратную сторону придется много лет. Самки не участвуют в сражении, поэтому и самцы еще не знают о происходящих изменениях. Поэтому мы не заметим эффекта воздействия противоволшебства и не сможем воспользоваться его плодами. Все равно столь ценная работа не пропадет даром. Мы не пытаемся просто сохранить Замок Ругна, мы строим лучший Ксант!

Он бодро взмахнул рукой.

– Уже вечер, нам надлежит немного отдохнуть, поужинать и поспать. Зомби будут охранять наш покой. Полагаю, победа уже не за горами.

Во всяком случае, обстоятельства складывались именно так. Волшебник Мэрфи мрачно стоял в стороне. Дор, почувствовав внезапную усталость, быстро перекусил и отправился спать в достроенную часть Замка, где ему предоставили удобную постель, и сразу же уснул. Проснувшись утром, он обнаружил спавших на соседних постелях Повелителя Зомби и волшебника Мэрфи. Все были измотаны, а подходящих помещений в Замке оказалось слишком мало, чтобы разместить каждого в отдельной спальне.

Гоблины разбрелись в ночи, оставив на поле брани многочисленные трупы. Зомби стояли на часах. Кентавры возобновили строительные работы, так как отпала надобность в защите Замка. Все говорило о том, что строительство Замка Ругна будет закончено точно в срок.

Завтрак был подан в обеденный зал, среди кусков земли, ошметков зомби и брошенного оружия. Там находились король Ругна, волшебник Мэрфи, Вадна, Прыгун и Дор. Мэрфи жевал без особого аппетита, он сильно напоминал Повелителя Зомби.

– Совершенно искренне считаю, что мы контролируем ситуацию, – весело произнес король. – Почему бы тебе достойно не принять поражение, Мэрфи?

– Остался еще один аспект проклятия, – ответил Мэрфи. – Если он провалится, то я уйду. Но я должен убедиться в этом.

– Достаточно откровенно, – произнес Ругна. – Я едва не повесился, когда проклятие чуть не одержало победу. Если бы Дор с другом не прибыли сюда…

– Вообще-то, я не делал ничего особенного, что могло оказать влияние на результат, – смущенно произнес Дор. – Хотя, Мэрфи несомненно, мог победить.

– Ты до сих пор считаешь, что твои поступки не имеют значения? – спросил король. – Мы могли бы легко проверить. У меня где-то завалялось волшебное зеркальце…

– Нет, я…

Но король уже помчался разыскивать зеркало.

– Возможно, подошло время все проверить, – произнес Мэрфи. – Ты так широко и запутанно вклинился в эту историю, что сейчас трудно определить, что было бы без твоего вмешательства. Возможно, я и ошибаюсь. Неужели мое проклятие мешало и тебе?

– Думаю, да, – ответил Дор. – Все шло вкривь и вкось и…

– Тогда твое появление здесь вполне законно, в противном случае мое проклятие не сработало бы. Фактически, если твои действия были бы лишены законности, мое проклятие не мешало бы тебе. Вот почему они играли столь значительную роль в ложном успехе. Если король зависел от тебя, не полагаясь на себя, то…

– Но как я мог изменять собственное…

Дор взглянул на Вадну и пожал плечами. Он не помнил, знала ли она все о нем или нет. Имеет ли значение, если Милли до сих пор остается в полном неведении?

– …мое собственное прошлое?

– Не знаю, – ответил Мэрфи. – Я думал, что тут есть парадокс, следовательно, все недействительно. Кроме того, существуют еще некоторые аспекты волшебства, понять которые человеку не дано. Я мог создать такой мучительный кошмар, что, без сомнения, добился бы победы. Скажи, в ваше время Провал забыли?

– Да.

Они молча обдумывали разговор, похрустывая вафлями, сорванными с королевского вафельного дерева. Наконец, Мэрфи сказал:

– Если этот отрезок истории все-таки должен осуществиться, то независимо от времени результат не изменится. Если королю Ругна суждено победить, безразлично, каким образом и с чьей помощью он этого добьется. Поэтому твое вмешательство может быть значительно, но ничего, в сущности, не меняет. Ты просто исполняешь некую роль, которую в твое отсутствие сыграет кто-то другой.

– Возможно, – согласился Дор.

Он оглянулся. Казалось, остальные с интересом слушали дискуссию, кроме Вадны, которая как-то ушла в себя. Дор почему-то забеспокоился, но причины так и не понял.

– Во всяком случае, мы вскоре все узнаем. Мои магические силы на пределе, – продолжал Мэрфи. – Если я сегодня не добьюсь победы, то стану беспомощным. Я даже не знаю, какую форму примет мое проклятие, но оно действует и будет просто опустошительным. Результат сомнителен.

Тут вернулся король с зеркалом.

– Позвольте мне посмотреть… как мне выразить то, что я хочу увидеть? – сказал он сам себе. – Зеркало расспрашивают стихами. Такую страсть ему привил волшебник, который занимался производством подобного стекла. Ах.

Он уселся на пол.

– Зеркало, зеркало, скажи! Можно верить Дору, покажи?

– Банально, – пробормотал Мэрфи.

В зеркале появилась передняя часть красивого кентавра.

– Это означает – да, – сказал Ругна. – Задняя часть означает отрицание.

– Но многие кентавры гораздо красивее со стороны зада, – заметил Дор.

– Почему бы просто не спросить, кто одержит верх? – ехидно спросил Мэрфи.

– Сомневаюсь, что это сработает, – ответил король. – Если ответы могут повлиять на наши действия, возникнет парадокс. А так как мы имеем дело с очень сильным волшебством, то оно может находиться вне пределов разрешающей способности зеркала.

– Что ж, давайте обдумаем ответ, – сказал Мэрфи. – Наша борьба уже затянулась, рано или поздно она должна закончиться.

– Согласен, – сказал Ругна.

Они продолжали есть вафли, обмакивая их в сироп редкого кленового дерева. В отличие от других волшебных деревьев-источников напитков, кленовые деревья выделяли сироп всего по одной капле. Он использовался в разбавленном виде, для приготовления требовалось большое количество кипящей воды, только тогда сироп получался особого качества и аромата. Фактически, ко времени Дора кленовые деревья уже исчезли. Возможно, их слишком долго эксплуатировали, и они превратились в обычные деревья.

Вошел Повелитель Зомби. Вадна оживилась.

– Садись рядом, – пригласила она.

Сегодня он явно не отличался общительностью.

– Вы не знаете, где моя невеста, Милли?

Остальные переглянулись.

– Я считал, что она находится рядом с тобой, – ответил Дор.

– Нет. Я вчера работал допоздна. Девушке без сопровождения находиться в моей компании не совсем удобно. Поэтому я отослал ее спать.

– В собственном Замке ты так не поступал, – заметил Дор.

– Мы не были обручены. После помолвки мы всегда бываем вместе в чьем-нибудь присутствии.

Дор подумал, не спросить ли о путешествии к Замку Ругна, в течение которого они провели вместе не одну ночь. Но воздержался – очевидно, Повелитель Зомби имел консервативные понятия о приличиях и четко их придерживался.

– Она не вышла к завтраку, – сказал король. – Она, наверное, еще спит.

– Я окликал ее через дверь, но она не ответила, – сказал Повелитель Зомби.

– Может, она заболела? – предположил Дор и сразу пожалел о сказанном, так как Повелитель Зомби подпрыгнул, словно ужаленный.

Король спокойно приказал Вадне.

– Вадна, ступай и проверь комнату Милли.

Колдунья удалилась. Вскоре она вернулась.

– Ее комната пуста.

Теперь Повелитель Зомби встревожился по-настоящему.

– Что же с ней случилось?

– Не стоит так расстраиваться, – сказала Вадна, стараясь его утешить. – Возможно, она устала от жизни в Замке и вернулась домой. Пока она отсутствует, я с радостью помогу тебе.

Но он не успокаивался.

– Она же моя невеста! Я должен ее найти.

– Подождите, дайте я спрошу у зеркала, – сказал король. – Какая рифма к слову девица?

– Птица, – подсказал Мэрфи.

– Благодарю, волшебник, – ответил король и поставил зеркало в нишу стены, чтобы не попали прямые солнечные лучи.

– Зеркало, зеркало, в небе птица. Расскажи нам, где девица?..

Дор вскочил. Стул с грохотом упал на пол, так не терпелось ему узнать, что покажет зеркало. Зеркало соскользнуло с постамента, упало и разбилось на две части, которые стали совершенно бесполезными.

Повелитель Зомби с ужасом посмотрел на осколки.

– …Проклятие Мэрфи! – воскликнул он. – Почему оно не показало ответ?

Он в гневе уставился на Мэрфи.

Волшебник только развел руками.

– Я ничего не знаю, сэр. Уверяю вас, я ничего не имею против твоей невесты. Она привлекала меня только как красивая молодая женщина.

– Она действует так на любого, – сказала Вадна. – Ее талант заключается…

– Нечего порочить ее в моих глазах, – закричал Повелитель Зомби. – Ведь именно она уговорила меня замарать руки политикой. Если с ней что-нибудь случится…

Он вдруг замолчал. Стало тихо, словно перед грозой. Внезапно все поняли, в чем заключается последнее проклятие. Без Милли Повелитель Зомби не станет поддерживать короля, и Замок Ругна лишится основной армии защитников. Потом строительство обязательно затянется, и Мэрфи победит.

«Но гарпии и гоблины уже ушли, – с радостью думал Дор. – Неужели осталось нечто, что угрожает Замку?»

Тут он понял, что именно: зомби собственной персоной. Они контролируют Замок Ругна. Если они пойдут против короля…

– Кажется, твое проклятие сейчас ударило особенно метко, – печально произнес король, в полной мере осознав случившееся. Исход спора находится под сомнением! – Мы должны как можно быстрее отыскать Милли. Боюсь, что это будет нелегко.

– Наверное, зеркало разбилось из-за стула, – произнес Дор. – Это моя вина!

– Не вини себя, – успокоил его Мэрфи. – Проклятье бьет в самое незащищенное место, как вода всегда течет вниз. Ты был просто орудием.

– Все равно я найду ее! – закричал Дор. – Я такой же волшебник, как и ты. – Он огляделся. – Стена, скажи, где она?

– Не спрашивай, – ответила стена. – Со вчерашнего вечера ее здесь не было.

Дор вылетел из зала, другие поспешили за ним.

– Пол, скажи, когда она последний раз проходила?

– Вчера вечером, после ужина, – ответил пол.

Ни стена, ни пол даже не поинтересовались, о ком Дор спрашивает. Они прекрасно понимали, что он имеет в виду, и старались не создавать дополнительных трудностей.

Дор беспорядочно метался, пытаясь отыскать след Милли. Это оказалось довольно сложно: Милли, как и остальные, в течение вечера много ходила по Замку. Полы, стены и мебель не могли точно зафиксировать ее маршрут. Следы пересекались, поэтому точка исчезновения не находилась. Милли находилась здесь в тот момент, когда Повелитель Зомби отправил ее спать. Но в спальне она не появилась. Так где же она пропала?

– Главные ворота – надо узнать, не покинула ли она Замок? – предложил король.

Дор сомневался, что Милли добровольно могла вот так взять и тихо улизнуть. Но все-таки спросил у ворот. Ее там не было. Он обыскал крепостные стены. Она и там не появлялась. Фактически, ее не было нигде. Казалось, она исчезла из центра зала.

– А не мог кто-нибудь околдовать ее? – громко спросил Дор.

– Колдовство не является обычным талантом, – произнес король Ругна. – В настоящее время я не знаю таких фокусников.

– Волшебный обруч! – прощебетал Прыгун.

– О, нет!

Принесли обруч, все еще имевший диаметр два фута.

– Девица Милли не проходила через тебя прошлым вечером? – спросил Дор обруч.

– Нет, не проходила, – ответил обруч. – Никто не проходил сквозь меня с тех пор, как ты засунул туда свою глупую башку и вытащил принца-гарпию. Когда ты вернешь мне первоначальную форму? Мне надоело быть растянутым.

– Позже, – сказал Дор, испытывая некоторое облегчение.

Потом снова заволновался. Если Милли прошла сквозь обруч, то она была бы в безопасности, жива. Ее бы быстро вернули. А так загадка осталась, с каждой секундой приближаясь к критической точке.

– Спроси у флейты, – подсказал Прыгун. – Если кто-нибудь играл, чтобы заманить ее…

Дор бросился к флейте. Та все отрицала.

– А она не может лгать? – спросила Вадна.

– Нет, – коротко ответил Дор.

Они прошли через весь Замок, но не получили никакой информации. Милли покинула Повелителя Зомби вечером, отправилась в свою комнату, но там не появилась. Больше ее никто не видел.

Прыгун высказал новое предположение.

– Если она пала жертвой мерзкого развлечения…

– Чего-чего? – переспросил Дор.

– Грязных игр, – перевела паутина.

Дор улыбнулся.

Прыгун защебетал вновь… жертвой дурно пахнущих игр, за что некоторые личности должны нести ответственность. Нам надлежит удостовериться, где находился каждый из живущих здесь в момент исчезновения Милли.

– Ты обладаешь замечательной способностью к восприятию момента, – сказал король пауку. – Ты рассматриваешь предметы и события с другой точки зрения.

– Потому что у меня глаза вокруг всей головы, – скромно ответил паук.

Они отправились проверить остальных. Кентавры оставались на крепостных стенах, под защитой зомби. Дор, Прыгун и король Ругна спали. Повелитель Зомби работал допоздна, потом зашел в комнату для мужчин, в спальню и сразу заснул. Волшебник Мэрфи совершил невинный проход по помещениям Замка, сходил в комнату для мужчин и потом заснул на кровати в спальне. Нововолшебница Вадна помогала Повелителю Зомби, но на минутку забегала в женскую комнату, до того как исчезла Милли. Она вернулась к работе, позднее вернулась к себе и заснула. Больше ничего.

– Что происходит в женской комнате? – спросил Прыгун.

– Ну, женщины… тоже функционируют, – ответил Дор.

– Ага, выделения. Я понял. Милли ходила туда?

– Конечно, и часто. Молодые девушки имеют огромную тягу к подобным местам.

– А нет ли ее там сейчас?

Мужчины удивились.

– Но мы никогда не проверяем подобные места! – закричал Дор.

– Неужели вы, мужчины, будете совать носы в такие места? – удивилась Вадна. – Это же неприлично!

– Мы просто зададим несколько прямых честных вопросов, – успокоил ее король. – Никаких вольностей.

Вадна выглядела недовольной, но дальше не протестовала. Они подошли к дамской комнате, и Дор спросил у двери.

– Заходила ли сюда поздно вечером девица Милли?

– Да. Но я не хочу говорить, чем она занималась, – просто ответила дверь.

– А потом она ушла?

– Она никуда не выходила, – к их удивлению ответила дверь. – Может, у нее какие-нибудь дела!

Дор оглянулся в поисках хотя бы одного глаза Прыгуна для поддержки. Они нашли Милли! Почти.

Они вошли внутрь. Женская комната была чистенькой, с тазами, всякими мелочами и огромным сушителем – утилизатором отходов. В углу располагался небольшой подъемник для прачечной, а на полках лежали всевозможные вещи. И больше ничего.

– Ее здесь нет, – совершенно расстроившись, произнес Дор.

– Так, значит, именно отсюда она и исчезла, – сказал король. – Опроси, если можешь, каждый предмет. Мы должны отыскать место ее кончины. Я имел в виду место, откуда она ушла, – быстро поправился он, заметив рядом Повелителя Зомби.

Дор задавал вопросы. Милли вошла сюда, приблизилась к тазу, поглядела на свое хорошенькое, но изможденное, личико в обычное зеркало – и тут в комнату влетела Вадна. Она потушила Волшебный Фонарь. В темноте Милли удивленно вскрикнула, потом раздался свист рассекаемого волосами воздуха и такой звук, словно кто-то барабанил пятками по полу. Вот как все происходило.

Вадна ушла из комнаты одна. Фонарь оставался потушенным до самого утра – но там не было и следов Милли.

Вадна протиснулась к двери. Прыгун услышал шум и схватил ее, не дав убежать

– Ты была одна! – закричал Повелитель Зомби.

Его изможденное лицо перекосило от бессильной ярости, глаза побелели от гнева.

– Я сделала это ради тебя, – тряслась от страха колдунья. – Она никогда не любила тебя, она любила Дора. Она просто уличная девка и не обладает настоящим талантом волшебника. Тебе нужна…

– Она моя невеста! – кричал Повелитель Зомби.

Он совершенно озверел. Дор вторил Повелителю, но про себя. Они оба были влюблены.

– Так что же ты сделала с ней, ведьма!

– Я поместила ее туда, где ты никогда не сможешь ее отыскать, – вспыхнула Вадна.

– Это убийство, – угрюмо проговорил король Ругна.

– Нет, нет! – рыдала Вадна. – Я не убивала! Я просто изменила ее.

Дор усмотрел в этом определенную стратегию. В противном случае Повелитель Зомби может оживить тело, превратив в зомби, теперь же он бессилен.

Прыгун внимательно рассматривал сборник отходов.

– Это возможно? – спросил он.

– Да мы перероем все отходы, лишь бы найти ее, – кричал король Ругна.

– А если и сделаете, – произнесла Вадна, – то что? Без меня вы не сможете вернуть ей эту дурацкую тупую сексуальную фигуру.

– Новая колдунья, – мрачно произнес король. – Мы все помним тебя в последней замечательной компании. Нам совершенно не доставляет удовольствия выказывать тебе свою немилость.

– Ах, футы! – ответила она. – Я помогала лишь потому, что меня отверг Мэрфи, а я так хочу выйти замуж за волшебника.

– Ты поступила крайне неблагоразумно. Если ты не вернешь девушку, мы уничтожим тебя.

Она попятилась, но продолжала вести себя крайне агрессивно.

– Вот тогда ты точно никогда не получишь ее в прежней форме, потому что таланты никогда не повторяются.

– Но они развиваются спирально, – ответил Ругна.

– В течении десятилетий или столетий! Единственный путь спасения, это договориться.

– И каковы твои условия? – спросил король, прищурившись.

– Позволь Дору жениться на Милли. Она безумно влюблена в него, тупая неряха. Я же получу Повелителя Зомби.

– Никогда! – закричал Повелитель Зомби, сцепив пальцы.

Вадна взглянула ему в лицо.

– Почему надо силой заставлять ее выходить замуж за нелюбимого? – спросила она.

Это потрясло Повелителя.

– Со временем она бы…

– С каким временем? Двадцать лет, тогда она уже не будет столь красива и юна? Двести лет? А я люблю тебя сейчас!

Повелитель Зомби взглянул на Дора. Лицо его выражало невыносимую боль, но голос был тверд.

– Сэр, в ее словах есть немного правды. Я всегда боялся, что Милли… если бы т… – он оборвал фразу на полуслове, но собрался и продолжил. – …я бы предпочел видеть Милли твоей женой, а не какой-нибудь уродливой трансформацией. И если…

Дор понял, что ему снова предложили Милли. Согласись, и девушка сразу обретет прежний облик, а Замок Ругна будет спасен. Простым согласием он может свести на нет последнее проклятие Мэрфи.

Он чувствовал соблазн. И знал, что это превращение было тем роком, который сопровождал ее повсюду. Если он сейчас возьмет Милли, то сможет предложить ей… ничего. Очень скоро ему предстоит вернуться в свое время. Вадна не поверит, но это так. Если он откажется от Милли, то она на восемьсот лет останется заколдованным привидением! Странная, роковая судьба.

Если он вмешается, то по-настоящему изменит историю. Тут уж никаких вопросов, это он знает лично. Он может создать своего рода парадокс, запретный вид волшебства. И с помощью изворотливой логики существующей ситуации Мэрфи может выиграть. Проклятие в конце концов может заставить Дора уничтожить самого себя путем слишком больших изменений.

Однако если он откажется от предложения Вадны, король Ругна потеряет все, так как Повелитель Зомби превратится в врага. Как ни крути, волшебник Мэрфи выиграл.

Что же ему, Дору, делать? Любой выбор приводит к поражению. Он может поступать так, как считает нужным.

– Нет, – ответил Дор, зная, что обрекает Милли на муки в облике привидения.

Восемьсот лет – и что же ожидает ее впереди? Должность няни маленького мальчика! Общение с зомби!

– Она отправится к жениху или ни к кому!

– Но я – ее жених! – кричал Повелитель Зомби. – Я люблю ее, и потому, что я люблю ее, я отдаю ее тебе!.. Я готов на все, лишь бы оградить ее от страданий!

– Истинная любовь, – проговорил король Ругна. – Она тебе к лицу, сэр.

– Простите, – пробормотал Дор.

Он, наконец, понял, что не совсем любит Милли, так как обрекает ее на страдания. Он попал в жуткую переделку. Альтернативой была потеря всего, за что они так боролись, пусть окольными путями, но вполне определенно. У него не было выбора.

– Что правильно, то правильно, а что неправильно, то неправильно. Я… – он просто развел руки, не в силах сформулировать мысль.

Повелитель Зомби мрачно взглянул на Дора.

– Думаю, я все понял.

И к удивлению Дора подал руку.

Дор пожал ее. Сейчас он ощущал себя мужчиной.

– Если ты не восстановишь девицу, – гневно произнес король, обращаясь к Вадне, – то пойдешь в обруч.

– Ты блефуешь, – ответила Вадна. – Ты не оставишь ради меня королевство.

Но король не блефовал. Он дал ей еще один шанс, потом принес обруч.

– Я уменьшу его до обычных размеров, – пригрозила она. – Ты не сможешь им воспользоваться.

– Ты скорее всего пройдешь через него, любым способом, – проговорил король, и что-то в его лице заставило колдунью испугаться.

Она переступила обруч и исчезла.

Король повернулся к Повелителю Зомби.

– Тут дело принципа, – объяснил он. – Я не могу позволить никакому подданному безнаказанно совершить подобное преступление. Мы должны обыскать весь Замок, чтобы найти Милли, в какой бы форме она ни находилась, и попытаться найти волшебное средство, чтобы вернуть ей прежний облик. Время от времени мы можем вызывать Вадну, чтобы заставить ее изменить свое мнение. Со временем…

– Время… – повторил Повелитель Зомби совершенно разбитым голосом.

Все понимали, что такое положение не может продолжаться всю жизнь.

– Тем временем я приношу извинения за то, что произошло, и буду всячески содействовать возвращению в замок. Надеюсь, вскоре мы встретимся при более приятных обстоятельствах.

– Нет, больше мы не встретимся.

Дору не понравилась последняя фраза Повелителя Зомби, но он промолчал.

– Понимаю, – проговорил король Ругна. – Я еще раз прошу прощения. Я не смею просить тебя оставить зомби, так как не знаю, какую форму примет проклятие. Я с сожалением провожаю их.

– Они никуда не уйдут, – ответил Повелитель Зомби.

Дор почувствовал необъяснимый ужас. Что собирается сделать Повелитель Зомби, преданный и убитый горем? Он может все разрушить. Остановить это можно только убив его. Дор на всякий случай нащупал меч.

– Но здесь больше тебя ничего не держит, – произнес король Ругна.

– Я не покупал Милли, выторговывал ее руку, – кричал Повелитель Зомби. – Я пришел сюда, чтобы доставить ей радость. Даже после ее смерти я не хочу ничего менять. Мои зомби останутся здесь столько, сколько потребуется, чтобы помочь Замку Ругна преодолеть кризис и другие осложнения, если они возникнут. Они в полном твоем распоряжении, если ты в них нуждаешься.

Дор даже разинул рот от удивления.

– О, да, я нуждаюсь в помощи! – согласился король. – Я устрою для них удобное кладбище, чтобы они могли отдыхать между кризисными осложнениями. Я присвою им звание почетных гвардейцев Замка Ругна. Еще…

– Достаточно, – оборвал его Повелитель Зомби и повернулся к Дору.

Но ничего не сказал. Только как-то загадочно взглянул на юношу и медленно вышел из комнаты.

– Тогда я проиграл, – проговорил волшебник Мэрфи. – Мое проклятие сработало, но его напрочь сокрушила преданность Повелителя Зомби.

И вышел вон.

Остались лишь король Ругна, Дор и Прыгун.

– Жестокая победа, – медленно произнес Ругна.

Дор смог лишь согласиться.

– Мы останемся здесь, чтобы очистить помещения, ваше величество. Мы с Прыгуном скоро должны вернуться домой.

Они побрели в столовую, но не смогли даже притронуться к еде. Потом они расчищали проходы, залы, оттаскивая тела, не подошедшие для изготовления зомби, выбрасывая мусор и раскладывая в библиотеке по полкам брошенные книги. Основная часть Замка была еще не достроена, но библиотека имела вполне законченный вид была такой, какой ее привык видеть Дор спустя восемьсот лет, кроме некоторых декоративных предметов. Один огромный том даже попал на подъемник. Дор минутку подержал его, что-то знакомое почудилось ему в этом фолианте, но потом он спокойно поставил книгу на полку библиотеки.

Днем они обнаружили Повелителя Зомби висящим на балке. Он наложил на себя руки, не в силах пережить смерть Милли. Почему-то Дор знал – или мог знать – что так и будет. Его любовь была столь внезапной, а потеря столь несправедливой! Повелитель Зомби знал, что Милли должна умереть, знал и свою судьбу. Вот объяснение его слов о том, что он никогда не встретится с королем Ругна.

Однако когда они сняли тело, то обнаружили, что Повелитель Зомби не мертв. Он каким-то образом сумел превратиться в зомби.

Зомби как слепой вышел из Замка и пропал из виду. Дор точно знал – зомби бессмертны, но ему было очень жалко Повелителя Зомби. Что за ужасное наказание выбрал Повелитель Зомби, в наказание за столь тяжелую утрату!

– В конце концов, такой конец самый подходящий, – пробормотал король. – Он превратился в одно из своих творений.

Весь младший обслуживающий персонал Замка, отосланный королем на время сражения, вернулся. Горничные, повара, драконы и кони. Возобновилась прежняя суета, но залы Замка казались пустыми. Что за победа! Победа горя, раскаяния и безнадежности.

Наконец Дор и Прыгун приготовились вернуться домой с помощью волшебства, доставившего их в мир гобелена. Они хотели скорее покинуть стены Замка, после возвращения.

– Желаю хорошего правления, – сказал на прощание Дор, пожимая руку королю.

– Я сделаю все от меня зависящее, волшебник, – ответил Ругна. – Надеюсь, ты будешь удачлив и счастлив в своей стране. Ты и сам будешь править, когда придет время…

Дор жестом остановил его. Он многому здесь научился, даже больше, чем предполагал. Он даже не хотел думать о короне.

– У меня для тебя подарок, – сказал Прыгун, передавая королю коробку. – Это головоломка – гобелен, ее передал мне Повелитель Зомби. Я не могу взять ее с собой. Прошу тебя на досуге собрать ее и повесить на стене в комнате, которую выберешь сам. Уверяю, ты проведешь немало приятных часов.

– Головоломка должна занять почетное место, – сказал король, принимая подарок.

Потом Дор тоже кое-что вспомнил.

– У меня тоже есть одна вещь, которую я не могу взять с собой. Но я смогу вернуть ее через восемьсот лет, если ты любезно загонишь чарами ее в гобелен.

– Никаких проблем, – согласился король.

Дор передал ему сосуд с восстановительным эликсиром для зомби.

– Я прикажу ему откликаться на слова «Спаситель Ксанта».

– Спасибо, – сказал Дор, смутившись.

Он отправился на крепостную стену попрощаться с оставшимися кентаврами. Седрика среди них не было, он вернулся домой. Но там находился людоед Эгор, и Дор осторожно пожал огромную руку.

Вот и все. Дор был не мастак прощаться, как впрочем, и здороваться. Они ушли из Замка через пустынное, развороченное взрывами поле боя и свернули на поросшую густой травой тропинку. Прыгун, более осторожный, чем Дор, вовремя оттащил его от травы с острыми, как бритва, концами. Они вернулись в джунгли. Совершенно запутанный дикий лес, где, казалось, не было места злу. Он даже как-то напоминал дом.

Когда они медленно пробирались сквозь чащу, старательно избегая ловушек, обходя опасные места и уничтожая врагов, которые мешали по старинке, без особых изысков, Дор обнаружил, что его беспокоит нечто большее, чем обычное человеческое горе. Он думал, думал и, наконец, понял, в чем дело.

– Все из-за тебя, Прыгун, – сказал он. – Скоро мы вернемся домой. Но там я просто мальчик, а ты крошечный паучок. Мы никогда больше не увидимся! И…

Он почувствовал, как мальчишеские слезы застилают глаза.

– Ой, Прыгун, ты мой лучший друг. Ты прошел со мной через самые ужасные и величайшие приключения в моей жизни… и…

– Спасибо за заботу, – произнес паук. – Но мы можем не прощаться. Мой дом за гобеленом. Там развелось множество жирных ленивых пауков, которые стараются прогрызть ткань гобелена. Я хочу спрятаться от них. Поищи меня там – и найдешь.

– Но… но через три месяца я буду лишь мальчиком-подростком, а ты умрешь!

– Но такова естественная продолжительность моей жизни, – успокоил его Прыгун. – Это тридцать лет твоей жизни. Я расскажу о тебе своим потомкам. Я очень рад, что счастливый случай позволил мне так близко познакомиться с человеком. Я никогда не думал прежде, что такие огромные особи могут думать и испытывать чувства, как и мы. Я прошел совершенно замечательную школу, я полностью удовлетворен.

– И я! – воскликнул Дор.

И, поддавшись порыву, протянул руку.

Паук торжественно поднял переднюю лапу и пожал протянутую руку.

Глава 12.

Возвращение

Только что Дор качался на шелковой веревке паука при переходе через небольшую расщелину, и вот он уже стоит на полу в гостиной Замка Ругна перед гобеленом.

– Это ты, Дор? – раздался знакомый голос.

Дор оглянулся и увидел крошечного человечка.

– Ну, конечно, я, Гранди, – ответил он голему. – А кто же еще?

– Мозговой Коралл, вот кто. Тот, кто две недели сидел в твоем теле.

Ну, конечно же. Дор быстро перестроился. Он не был больше дюжим манденийским воином, он опять превратился в обычного двенадцатилетнего мальчишку. Его собственное тело. Но он вырастет в свое время.

Он впился взглядом в гобелен, разыскивая Прыгуна. Паучок должен находиться там, откуда их перенесло волшебство, в дикой местности – там темнело какое-то пятнышко. Дор подошел поближе и разглядел крошечное существо, настолько маленькое, что он мог раздавить его мизинцем.

Существо подняло покрытую волосками лапку, как бы приветствуя.

– Он говорит, что ты странно выглядишь в своем настоящем обличье, – затарахтел Гранди. – Он говорит…

– Мне не надо перевода! – огрызнулся Дор.

Внезапно на глаза навернулись слезы, непонятно, от горя или от радости.

– Я… я снова увижусь с тобой, Прыгун. Скоро. Через несколько дней – через несколько месяцев твоей жизни… Я думаю… ох, Прыгун!

– Чего волноваться о какой-то бессловесной букашке? – спросил Гранди.

Дор сжал кулак. Ему так хотелось врезать голему и превратить того в бесформенную груду хлама, из которого его когда-то смастерили! Но он сдержался. Откуда Гранди знать, как дорог Прыгун Дору? Гранди ничего не знал.

И ничего-то Дор не мог сделать. Паук жил своей жизнью, а Дор – своей. Их дружбу разделила пропасть времени и геометрических размеров. Но как, как щемило сердце!

Может, это еще один шаг к взрослой жизни? Может, оно и стоило того?

Но у Дора здесь тоже были друзья. Он не мог допустить, чтобы опыт, полученный за время путешествия в мир гобелена, не отразился на его собственном, настоящем мире. Он отошел от гобелена.

– Привет, Гранди. Как дела здесь, в настоящем мире?

– Не спрашивай! – воскликнул голем. – Ты знаешь Мозговой Коралл, который жил в твоем теле? Он был как ребенок. Я имею в виду, даже более ребенок, чем ты. Все время совал нос во все дырки, так куролесил…

– Что-что?

– Культурные ошибки. Например, рыгнуть в суп. В общем, заставил меня попрыгать!

– Звучит забавно! – улыбнулся Дор.

Он уже вполне освоился в детском теле. Конечно, ему недоставало силы манденийского гиганта, но это было все-таки неплохое родное тело.

– Слушай, я должен поговорить с Кораллом. Я задолжал ему одну услугу.

– Ничего ты ему не должен. Если уж на то пошло, так ты должен ему накостылять. Если, конечно, у него есть кости. Вы квиты – он развлекался в твоем теле, пока ты проводил очаровательные каникулы в мире гобелена.

Ничего себе каникулы!

– Я задолжал ему восемьсот лет назад.

– А. Тогда поговори с гномом.

– С кем? А, с добрым волшебником Хамфри. Поговорю. Мне надо поскорее увидеть зомби Джонатана.

– Ах, да. Ты достал эликсир?

– Да, думаю, достал.

– Это будет нечто! Первый восстановленный зомби пойдет рука об руку с первым восстановленным привидением. В течение столетий ее никто не касался, да и его никто не трогал. Страшно романтично!

Дора так и подмывало запустить в голема чем-нибудь тяжелым, но полученный опыт позволил сдержаться. Поэтому он просто переменил тему разговора.

– Может быть, я лучше встречусь сначала с королем Руг… королем Трентом. Ведь именно он отправил меня за эликсиром.

Гранди пожал плечами.

– Даже так? Я не обменяюсь с Кораллом ни единым словом.

– Это потом.

Дор больше не мог приставать к голему.

– Слушай, а ты знаешь, что твое тело делало с Айрин?

– С кем?

Дор отвлекся, думая о предстоящем разговоре с Мозговым Кораллом. Как расплатиться через восемьсот лет?

– С принцессой Айрин, дочерью короля. Помнишь ее?

– Ну, восемьсот лет назад, на манер…

Тут Дора как стукнуло.

– Так что же мое тело проделало с Айрин?

– Коралл очень интересовался различием в анатомии мужчины и женщины. Коралл бесполый, или двуполый, или еще какой…

– Достаточно. Ты хоть понимаешь, что я должен сейчас встретиться с ее отцом?

– Зачем же я завел этот разговор? Я старался все скрыть, но король Трент слишком проницателен, а Айрин порядочная ябеда. Поэтому я не уверен…

– Когда же я – я имею в виду, мое тело?..

– Вчера.

– Тогда еще есть время. Она может несколько дней не разговаривать с отцом.

– Но в этом случае она могла сделать исключение.

– Действительно, – кисло согласился Дор.

– Да разве в этом дело? Король знает, что она отродье.

– Я думаю о собственной репутации.

Дор уже привык чувствовать себя взрослым мужчиной в мире гобелена, это оказалось полезным. Но тут было нечто большее. Другие люди тоже имели определенные чувства. Он думал о том, как Вадна вспыхнула от похвалы Повелителя Зомби, как это помогло проклятию Мэрфи, все извратив, и в конечном счете погубила и его, и ее. И, конечно, Милли. Чувства вещь чрезвычайно полезная, даже для детей.

Дор спросил у пола:

– Где Айрин?

– Она не появляется здесь уже несколько дней.

Он направился в зал, опрашивая по пути предметы. Вскоре он нашел девочку в ее собственной комнате во дворце.

– Ты иди погуляй, – сказал он Гранди. – Я должен управиться сам.

– Ладно, – обиженно буркнул голем. – Твои стычки с Айрин такие забавные.

И ушел. Дор тяжело вздохнул, вспоминая о Божественной Гарпии Хелен, выпрямился и осторожно постучал в дверь апартаментов. Принцесса тут же открыла.

Айрин исполнилось только одиннадцать лет, но Дор по-новому взглянул на нее и обнаружил, что она очень хорошенькая девочка, которая вот-вот превратится в красивую девушку. Приятные черты лица, не совсем еще оформившиеся очертания, но уже имевшие будущие предпосылки очаровательной женской фигурки. Через два-три года она, пожалуй, сможет соперничать с Милли. Только, конечно, талант будет другой.

– Ну? – спросила она несколько нервно.

– Могу ли я войти?

– Вчера ты не спрашивал. Хочешь снова поразвлечься?

– Нет.

Дор вошел и прикрыл за собой дверь, не дав Айрин убежать. Как поступить? Очевидно, она обладала хорошей реакцией и не очень испугалась, но вела себя достаточно осторожно. Девочка рассадила по всей комнате цветы, в горшке росло даже миниатюрное опутывающее дерево, ей незачем было бояться! Она еще не разговаривала с отцом; он определил это в результате поиска: в последнее время принцесса в районе библиотеки не появлялась. Айрин считалась дворцовым отродьем, чей талант оказался гораздо слабее уровня таланта волшебника. Никто не называл ее даже колдуньей. Она имела острый язычок и довольно противные манеры. Но все-таки она была личностью. Он всегда презирал Айрин за примитивный талант. Но Милли тоже обладала незначительным талантом. Любое волшебство могло оказаться в критических ситуациях чрезвычайно полезным – или вовсе бесполезным. Это признавал даже Повелитель Зомби.

И сейчас Дору стало стыдно – не за вчерашние проделки тела, а за свое прежнее поведение, месяц назад, год назад. Он задевал чувства другого человека. И неважно, что он не делал этого в прямом смысле слова. Будучи настоящим волшебником, наследником короны Ксанта, он должен мириться с естественным негодованием и расстройством тех, у кого не хватало подобных способностей. Подобно Айрин, дочери двух из трех высших талантов в старшем поколении, обреченной на положение ничтожества из-за обыкновенного волшебства. Да вдобавок она была женщиной. Как бы он чувствовал себя в подобных обстоятельствах? Как бы чувствовал себя отец, Бинк, если бы его сын не обладал явным волшебным талантом?

– Айрин, я… я полагаю, что пришел извиниться.

Он припомнил, с каким изяществом король Ругна извинился перед Повелителем Зомби, хотя вина короля была явно косвенной. Смирение не унизит королевской власти!

– Я не имел права совершать тот поступок. Я прошу прощения. Это больше не повторится.

Она взглянула насмешливо.

– Ты имеешь в виду вчерашнее?

– Я говорю о всей моей жизни! – вспыхнул Дор. – Я… я обладаю сильным волшебством, да. Но я таким родился, это случайность, а не личная заслуга. Ты тоже обладаешь волшебством, хорошим волшебством, больше, чем просто средним. Я могу заставлять неживые предметы разговаривать, ты умеешь заставлять живые расти. В некоторых обстоятельствах твой талант приносит гораздо больше пользы, чем мой… Я… смотрел на тебя сверху вниз, это неправильно. Я не могу винить тебя за отрицательную реакцию, я бы поступил точно также. Фактически, ты защищалась более мужественно, чем я. Ты личность, Айрин. Хотя ты еще ребенок, как и я, но ты уже человек, заслуживающий уважения. Вчера…

Он замолчал, так как не знал, что делал Коралл. Ему следовало подробнее расспросить Гранди. Он только развел руками.

– Я виноват, прошу прощения и…

Она подняла пальчик, немного манерно, приказывая ему замолчать.

– Ты берешь назад все, что произошло вчера?

Дор не мог вспомнить, что было вчера – в его собственном вчера. Он заманивал игрой на флейте гоблинов и гарпий, летал на шелковой веревке над расщелиной Провала, взрывал забывчатое волшебство, которое заполнило Провал, перетаскивал трупы с поля боя в лабораторию, где из них делали зомби – беспримерное приключение, которое осталось в далеком прошлом. Вчера было восемьсот лет назад.

– Я не могу забыть то, что было вчера. Это часть моей жизни. Но…

– Слушай, ты думаешь, что я наивная дурочка, которая не знает, что есть что?

– Нет, Айрин. Я сам наивный. Я…

– Ты заявляешь, что не помнишь вчерашнего?

Дор кивнул.

– Я действительно не заслуживаю прощения. Ты правильно сердишься. Если ты хочешь рассказать отцу…

– Отец, черт! – фыркнула она. – Я сама могу о себе позаботиться. Я хочу вернуть то, что ты мне дал.

Дор не успокоился.

– Как хочешь. Это твое право.

– Закрой глаза и стой смирно.

Она собиралась ударить. Дор знал наверняка. Ему хотелось, чтобы все быстрее кончилось. Он позволил Мозговому Кораллу воспользоваться телом. Он закрыл глаза и вытянулся в струнку, руки по швам. Возможно, это лучший способ разрешить наболевшую проблему.

Он слышал, как Айрин подошла совсем близко, даже чувствовал движение ее тела. Она подняла руки. Он надеялся, что Айрин не ударит ниже пояса. Лучше – в грудь, или в лицо, хотя…

Но что-то коснулось губ. Удивительно мягко. То есть…

Да она целовала его!

Совершенно обалдев, Дор обнял девочку, чтобы удержаться, но в основном потому, что именно так полагается вести себя мужчине при поцелуе. Он чувствовал прильнувшее к нему тельце девочки, ее волосы щекотали лицо. Она чудесно пахла. Обнимая ее, он испытывал приятные ощущения.

Потом она слегка отстранилась и поглядела Дору в лицо.

– Ну, что ты думаешь об этом? – спросила она.

– Если ты считаешь, что наказала меня, то это не так, – ответил он.

– Ты прекрасно целуешься.

– И ты тоже.

– Ты так удивил меня вчера. Я думала, ты ударишь, порвешь платье или сделаешь что-нибудь в этом духе. Я напряглась и вскрикнула. Все было так неловко и порывисто, что наши носы столкнулись. Прошлой ночью я поупражнялась с большой куклой. На этот раз получилось лучше?

Поцелуй? Так вот чем они занимались вчера? У Дора задрожали колени. Доверчивый голем раздул невинное событие в какие-то сплетни!

– Да, никакого сравнения!

– А сейчас мне раздеться?

Дор застыл от огорчения.

– Э-э…

Она засмеялась.

– Так я и думала, что смогу смутить тебя! Если я не делала этого вчера, то не сделаю и сегодня.

– Ничего, – ответил Дор, вздохнув с облегчением.

Он уже насмотрелся на обнаженных нимф там, в гобелене, но эта была настоящей.

– Ничего не надо. Совершенно ничего не надо.

– Хочешь знать, что произошло вчера? – спросила она. – Ты первый раз заинтересовался мною. В первый раз кто-то проявил ко мне интерес вместо того, чтобы называть дворцовым отродьем, которое так и не стало колдуньей, а может только ускорить рост зеленух. Пойми, у меня такие родители – волшебники высшей категории – а я разочаровала их, родившись девочкой, а не мальчиком, да еще с обыкновенным вшивым талантом.

– У тебя чудесный талант! – протестовал Дор. – И нет ничего плохого в том, что ты родилась девочкой!

– Да, точно, точно, – упорствовала она.

– Ты-то никогда не был бесталанным. Ты никогда не был девочкой. Тебе никогда приторно не улыбались в лицо из-за влиятельных родителей, а за спиной не унижали и не обзывали вонючим кабачком и другими овощными прозвищами типа – девчонка-сорная трава и…

– Я тебя никогда не обзывал! – закричал Дор.

– Словами – да. Но думал, не так ли?

Дор залился румянцем, но не смог ничего ответить.

– Я… я больше не буду. Даже думать, – промямлил он.

– В довершение всего, – мрачно продолжала Айрин, – родители защищают меня только потому, что должны это делать. На самом деле они думают то же, что и все…

– Только не король, – запротестовал Дор. – Он совершенно не такой.

– Заткнись! – принцесса покраснела, в глазах появились злые слезы.

Дор замолчал, и она успокоилась. Как хорошо, что девочки ее возраста быстро успокаиваются!

– Итак, вчера ты был совсем другой. Ты задавал вопросы и слушал так внимательно, как будто никогда не общался с красоткой Милли, привидением, живущим в твоем сырном домике, и украдкой не подглядывал. Ты не сказал ни слова о волшебстве. Просто был ты и была я. Тебе только хотелось узнать, что чувствует девочка. Словно говорил кто-то страшно умный и совершенно невежественный, хотевший узнать все от меня. Сначала я подумала, что ты насмехаешься и дразнишь, но ты даже не улыбнулся. Потом ты захотел поцеловать меня. Я подумала, что ты собираешься укусить или ущипнуть меня в губы, а затем посмеяться, но ты не засмеялся. Я поцеловала тебя, это вышло совершенно ужасно, черт побери, и ушибла нос. Мне казалось, что ты знаешь, как это делается, но это было не так. Ты только сказал: «Спасибо, принцесса», – и ушел, а я упала на постель, долго лежала и думала о том, как ты сейчас рассказываешь о шутке своим друзьям…

– Я ничего не рассказывал… – протестовал Дор.

– Знаю. Я встревала в чужие разговоры. Иногда. Ты никогда ничего не говорил, и голем – тоже. Кажется, ты по-настоящему заинтересовался мною…

Она улыбнулась, а когда она улыбалась, то становилась просто красавицей.

– То, что произошло, было лучшим опытом в моей жизни. Ты настоящий волшебник…

– Нет, это не имеет ничего общего…

– Поэтому я упражнялась на кукле. А сегодня ты пришел извиниться, словно произошло что-то грязное. Я подумала, что ты не придал значения происшедшему, вроде как посетил трущобы с благотворительной целью.

– Нет! – закричал Дор мучаясь. – Этого вообще не было!

– Теперь знаю. Хотя ты не можешь порицать за желание. – И она снова улыбнулась. – Послушай, Дор, завтра все будет как и прежде, я превращусь в дворцовое отродье, но, но – поцелуй меня еще разок!

Дор почувствовал себя польщенным.

– С радостью, Айрин.

И он поцеловал ее снова. Они были слишком молоды, но поцелуй стал предвкушением того, что ждало их в ближайшем будущем.

– Может, еще разок, как-нибудь? – спросила она задумчиво. – Я пока еще девочка.

– Как-нибудь, – согласился Дор. – Но мы должны драться, как и раньше, иначе остальные нас задразнят. Мы еще такие юные.

Нет, не такие уж, подумал он. Опыт, полученный за время путешествия в гобелене, немного прояснил будущее.

– Я знаю.

Они разомкнули объятия, и оказалось, что больше говорить уже не о чем, все сказано. Дор подошел к двери, открыл ее и взглянул на девочку, вспомнив, как та отзывалась о родителях. Она сидела на кровати и улыбалась.

– Король – нет, – сказал он тихо. – Я уверен.

Айрин улыбнулась.

– Нет, король – нет.

– И не я.

– Само собой, – подтвердила она.

Он вышел и прикрыл за собой дверь, зная, что не закончил дело.

Его поджидал Гранди.

– Синяк под глазом? Выбитый зуб? Отметина от удушения? Там стояла такая жуткая тишина.

– Она хорошая девчонка, – сказал Дор, направляясь к библиотеке. – Смешно, что я никогда не замечал этого прежде.

– Братец! – увещевал голем. – Сначала он заметил Милли-привидение, потом – отродье Айрин. Что происходит?

»Зрелость », – подумал Дор. Он рос. Перед ним открывались новые горизонты, и он радовался этому.

Они пришли в библиотеку.

– Входите, – раздался голос короля Трента еще до того, как они постучали в дверь.

Дор вошел и уселся на указанном месте.

– Помните, как вы посылали меня на поиски, ваше величество? Я вернулся.

Король поднял руку ладонью наружу. Дор сразу припомнил манеру приветствовать, свойственную Прыгуну.

– Позволь мне не обманывать тебя, Дор. Хамфри посоветовал, а я не смог удержаться и постоянно наблюдал за событиями, происходящими в мире гобелена. Я прекрасно осведомлен, что происходило в течение всего твоего приключения.

– Гобелен показывал, что я делал во время поиска?

– Точно. Я знал, за кем наблюдать. Ты и паук – тебе повезло, что ты выжил в Провале! Я не мог аннулировать волшебство до окончания положенного срока. Я весь взмок, не зная, что сказать твоему отцу в случае…

Дор судорожно засмеялся.

– А я беспокоился за отца Айрин.

Король Трент улыбнулся.

– Дор, я действительно не люблю шнырять по дворцу, но королеве это по нраву. Она быстренько заметила, как ты изменился, увидела, что ты совсем не пользуешься талантом, и разузнала о Мозговом Коралле. Портрет ирис висит в комнате Айрин. Королева просто заменила изображение собой и вчера и сегодня как зритель следила за событиями. И сообщала мне…

Дор пожал плечами.

– Я не раскаиваюсь. Ни во вчерашнем, ни в сегодняшнем.

– Я знаю, Дор. Ты хорошо входишь в пору мужской зрелости. Не причисляй королеву к врагам. Ей так хочется, чтобы ее дочь стала преемницей. Она знает, что для этого требуется, хотя и может сильно негодовать. Я понимаю, насколько щекотливой оказалась ситуация в спальне. Ты сумел справиться с ней с тем изяществом, какое и подобает настоящему лидеру.

– Я вел себя не совсем изящно, обдумывал каждое слово!

– Изящество и смысл не являются взаимно несовместимыми понятиями.

– Айрин вовсе не такая уж плохая девочка, однажды вы узнаете ее! Она… – Дор остановился, покраснев. – Да что я говорю, ведь вы ее отец!

Король дружески потрепал Дора по плечу.

– Ты угодил мне, волшебник. После твоего приключения я узнал секрет флейты и обруча, которые находятся в королевском арсенале. При случае они могут оказать неоценимую услугу. Я не мог отменить поиск. Ты должен был благополучно закончить его, для тебя подготовлено поручение в нашем мире, если ты намереваешься управлять Ксантом.

Он подошел к низкой полке и вытащил свернутый в трубку ковер.

– Мы сохранили его для тебя.

Это был волшебный ковер.

– Ох, спасибо, ваше величество. Я смогу на нем путешествовать.

Дор уселся на ковер.

– К Мозговому Кораллу, – приказал он, и ковер полетел.

Ковер поднялся в воздух, и внизу, словно гобелен, раскинулась страна Ксант. Дор смотрел вниз, и у него защемило сердце. Он вспомнил мир гобелена, который только что покинул. И не потому, что тот мир был лучше его собственного; волшебство там оказалось грубее, да и власть более жесткая. Именно там он получил первые уроки мужественности и настоящей дружбы, которые преподал ему Прыгун. Дор знал, что никогда не сможет возвратить то личное волшебство и того опыта. Однако, как показало общение с Айрин, и в этом мире имелось довольно совершенно неожиданного волшебства. Ему требовалось оценить его.

Ковер резко пошел вниз, под землю, сквозь пещерные переходы. Гоблины, хотя и полностью исчезли с поверхности Ксанта, все еще господствовали в подземелье. Что же с ними случилось? В сражении при Замке Ругна их перебили не полностью. Забывчатое волшебство не могло стереть их с лица земли. Может, случилось еще какое-нибудь бедствие?

И вот он очутился на берегу подземного озера. Современный транспорт имел явное преимущество перед древним. Он почти не затратил времени на дорогу.

– Никакого гоблиньего бедствия, – посылал свои мысли Мозговой Коралл. – Гарпинье проклятие на гоблинье население было аннулировано на поверхности, но продолжало действовать в глубинах. Поэтому гоблины наверху становились поколение за поколением более умными, красивыми и гордыми. Так продолжалось до тех пор, пока они не перестали быть чудовищами. Настоящие гоблины – те, что живут в пещерах.

– Тогда я уничтожил их вид, – воскликнул Дор. – Совершенно не предполагая.

– Их род, как ты знаешь, был ужасающе искривлен, что тяготило их, как и остальных. Они так мало о себе заботились, что с радостью гибли, штурмуя Замок. Ты хорошо поступил, освободив их от проклятия и восстановив самца гарпий для продолжения рода.

– Кстати, о последнем, – сказал Дор. – Ты в качестве одолжения мне выпустил принца Гарольда. Теперь я вернулся, чтобы расплатиться.

– В этом нет никакой необходимости, волшебник. Когда ты пришел сюда две недели назад, я не был с тобою знаком. Кроме всего прочего, когда я восемьсот лет назад впервые встретил тебя, ты находился в чужом теле. Но за прошедшие две недели я вполне определился. Ты уже рассчитался со мной – восемьсот лет назад.

– Нет, я вернулся к тебе из своего времени. Поэтому…

– Ты принес победу королю Ругна. Поэтому его соперник, волшебник Мэрфи, больше не вмешивается в управление государством. Он предпочел выждать, пока ситуация изменится к лучшему, и пришел ко мне.

– Мэрфи был изгнан? – изумленно спросил Дор.

– Он пошел на это добровольно. Король Ругна с удовольствием продолжал бы общаться с ним, но Мэрфи слишком неугомонный. Теперь он находится в хранилище. Возможно, через сто лет я освобожу его, когда Ксанту потребуется его талант. Теперь же вместо принца Гарпий у меня находятся Вадна и Мэрфи. Когда-нибудь они составят замечательную парочку. Ты мне ничего не должен.

– Я, в общем-то, так и предполагал, – сказал Дор. – Еще…

– Если когда-либо ты соберешься вновь покинуть тело, вспомни обо мне, – продолжал думать Коралл. – Я так много узнал о жизни, хотя не до конца разобрался в вопросах человеческого пола.

– Никто еще не разобрался до конца, – улыбнулся Дор.

– У меня нет чувственного опыта. Но в твоем теле я его приобрел. Я полюбил маленькую принцессу.

– Она такая привлекательная, – согласился Дор. – Ох, подожди. Я же обещал уменьшить волшебный обруч до первоначального размера, но…

– Прощай. До свидания, волшебник.

– До свидания, Коралл.

Ковер поднялся и помчался через пещерные переходы. Уже в воздухе ковер заколебался, и Дор скомандовал:

– К замку доброго волшебника Хамфри.

Дор вспомнил, что замок Хамфри располагался на месте, где когда-то стоял замок Повелителя Зомби. Выглядел он по другому, вероятно, прежний замок неоднократно разрушался и восстанавливался.

Хамфри, как обычно, сосредоточился над очередным огромным томом, совершенно не обращая внимания на творящееся вокруг – во всяком случае, так предполагалось.

– Что такое, ты опять пришел? – спросил он раздраженно.

– Слушай, гном… – начал Гранди.

Тут добрый волшебник улыбнулся, что случалось чрезвычайно редко.

– Почему я должен слушать, когда могу читать? Смотри.

И он жестом пригласил их заглянуть через плечо в книгу.

– Но я же не убийца! – неистово протестовал Дор. – Мне же только двенадцать лет… – Он бил себя в грудь, но не знал, как исправить ошибку.

– Двенадцатилетний ветеран войны, – воскликнула она. – Ты убивал и раньше, это точно.

Как бы вульгарно это ни было, но она ему очень нравилась. Он снова почувствовал, как реагирует его тело. Левая рука потянулась и приобняла ее за бедра. Он привлек ее к себе и почувствовал, как упруга ее грудь.

– Ах, Дор! – сказала она удивленно. – Ты меня любишь!

Дор с трудом заставил себя убрать руки. Что он делает? Обнимает?

– Я даже не могу сказать, как!

– Я тоже тебя люблю.

Она уселась ему на колени, он снова ощутил мягкое и упругое тело. Дор обнял ее, и тело снова заныло от напряжения. Он никогда раньше не чувствовал подобного возбуждения. Его пугало, что, если он только позволит, тело будет знать, как себя вести. Чего она и желала. Тогда он испытал бы то, чего еще не видел за свою короткую жизнь. Ему было двенадцать лет, телу – гораздо больше. И оно вполне могло сделать это.

– О, Дор, – пробормотала она и приникла к его губам. Ее губы были так сладки…

Тут ему в левое ухо впилась блоха. Дор ударил и попал со всей силы по уху. Довольно больно.

Он встал и спустил Милли с колен.

– Я должен немного отдохнуть, – сказал он.

Она ничего не сказала, только стояла рядом, прикрыв глаза. Он знал, что причинил девушке ужасную боль. Она доверила ему самое ценное и была отвергнута. Но что он мог сделать? Он не существовал в ее мире. Ему скоро уходить, а она на восемьсот лет останется одна. Когда они вновь встретятся, ему будет двенадцать лет. Нет, он не имел права!

Господи, как бы все получилось, будь он мужчиной.

Дор покраснел.

– Это… что же… книга записывает все, даже мои личные переживания?

– Очевидно, так и было. Не могли же мы допустить, чтобы будущий король Ксанта оставался без присмотра, – заметил Хамфри. – Особенно замешана наша история. Но мы не могли ничего сделать, так как были задействованы чары гобелена. Однако если чужие переживания…

– Это было обоснованно? – спросил Дор. – Я действительно мог изменить историю?

– На подобный вопрос нельзя получить удовлетворительный ответ. Можно ответить «да» и «нет».

– Типичный ответ гнома, – прокомментировал Гранди.

– Историю Ксанта можно рассматривать, как ограниченную серией Волн-набегов манденийцев, которые постоянно разоряли население. Каждая личность живет и воспроизводится непрерывно, любое вторжение в данный процесс уничтожит многих потомков этой личности. Но если последующие Волны уничтожат их… – Он пожал плечами. – Тогда произойдут значительные изменения, которые уничтожат два поколения. В этом случае могло просто не произойти парадоксального возвращения в наше время. Я бы сказал, что сражение вокруг Замка Ругна действительно имело место. Именно ты изменил настоящее положение дел. Ты переписал рукопись. Но изменил лишь детали одного частного эпизода, а не весь курс истории. Так имеет ли это значение?

– Не знаю, – ответил Дор.

– Теперь о странице, которую я читал, – произнес Хамфри. – Кажется, ты беспокоишься о возмужании. Ты считаешь, что поступил как мужчина, отказавшись от предложения девушки?

– Нет, – признал Дор.

– Само понятие «возмужание» включает в себя значительно больше, чем просто сексуальные потребности.

И, словно подчеркивая значение его слов, в комнату вошла Горгона в изумительном сексуальном платье, но без лица.

– Обычная мужская пропаганда, – произнесла она из пустоты. – Существует нечто более важное для женственности, чем секс, но мужчины – примитивные создания.

– Да что ты болтаешь! – воскликнул Гранди и хлопнул в ладоши от негодования.

– Я сказала, организм, – произнесла она. – Можешь удостовериться на мне.

– Пошли вон отсюда, оба, – фыркнул Хамфри. – У нас с волшебником важный разговор.

– Мышей ты никогда не спросил бы, – ответил Гранди.

Он вскочил на плечо Горгоне, всматриваясь в отсутствующее лицо, обрамленное волосами-змейками. Волосы зашипели.

– Мне плевать, скользкие, – огрызнулся Гранди, и змеи успокоились.

Он уставился в ужасающую расщелину в лифе Горгоны.

– Пойдем, душечка, давай-ка отправимся на кухню и закусим.

Они ушли, а Хамфри перелистал несколько страничек тома.

– Я удивился тому, что замок Повелителя Зомби располагался именно на этом месте, – заметил он. – Если бы Повелитель Зомби был жив, я с радостью разделил бы этот замок с ним. Он был замечательным волшебником и прекрасным человеком.

– Да, – согласился Дор. – Именно он обеспечил успех короля Ругна. Он заслужил гораздо больше, чем та трагедия.

И в который раз почувствовал раскаяние.

Хамфри кивнул.

– Что было, то было.

– Ну что, ты уже сказал Горгоне Ответ?

– Еще нет. Год службы еще не закончился.

– Как ты корыстен! – осуждающе проговорил Дор. – Каждый раз, когда, как мне кажется, все кончается, ты придумываешь что-то еще более мерзкое. Ты собираешься жениться на ней?

– С чего ты взял?

Дор представил себе тело Горгоны с исторической точки зрения.

– Она – сногсшибательна. Если она хочет тебя, ты влип. Ей не надо лица, чтобы превратить мужчину в камень. В смысле разговора.

Добрый волшебник кивнул.

– Ты научился разговаривать по-другому. Итак, ключевое понятие – «она хочет». Ты действительно так считаешь?

– Зачем же она пришла сюда? – спросил Дор.

– В основном, из-за незнания. Как по-твоему, она себя поведет, когда узнает меня хорошо?

– Ну… – Дор задумался, соображая, как бы ответить подипломатичнее.

Добрый волшебник имел свои пунктики, было достаточно сложно сблизиться с ним или долго иметь с ним дело.

– Поэтому самое лучшее сейчас – дать ей возможность получше узнать меня достаточно хорошо, – заключил волшебник.

– Целый год! – воскликнул Дор. – Ожидание Ответа! Не тебе – ей. Поэтому она может изменить свои намерения, если…

– Совершенно верно, – грустно сказал Хамфри. – Все это представляет слишком завлекательную идиллию, даже для старого гнома.

Дор кивнул, сообразив, что добрый волшебник не мог противиться чарам Горгоны, точно так же, как одинокий Повелитель Зомби не смог сопротивляться привлекательности Милли. Оба волшебника оказались в аналогичной ситуации – на горизонте вырисовывалась аналогичная трагедия.

– А сейчас мы должны закончить, – сказал бодренько Хамфри, не желая больше предаваться бессмысленным мечтам. – Ты не должен служить мне, исторический том доказал это. Я считаю его достаточно ценным. Сейчас я разгадал множество тайн, одной из которых являются забывчатые чары, наведенные на Провал. Поэтому я мог благословить тебя на проведение столь ценного поиска.

– Благодарю тебя, – сказал Дор. – Я должен вернуть замечательный волшебный ковер.

– Ах, да… Но я не должен бросать тебя в беде. Где-то было припрятано мощное волшебство, которое в твое отсутствие нашла Горгона. Эти чары в одно мгновение доставят тебя домой.

– Благодарю.

Теперь не требовалось продираться сквозь джунгли.

– Теперь я должен передать восстановительный эликсир Джонатану.

Добрый волшебник нахмурился.

– Ты должен принять важное решение, Дор. Я верю, что ты будешь действовать вполне корректно. Когда ты станешь королем, то умение сдерживать чувства, чему ты так хорошо научился во время поиска, поможет тебе в дальнейшей жизни. Эти качества имеют даже большее значение, чем волшебный талант. Король Трент тоже окончательно созрел в попытках завязать отношения с Манденией. Существуют качества, которые не могут появиться в теплом, знакомом, безопасном мирке. Ты – человек, по крайней мере, стал им быстрее других.

– Ох, спасибо, – пробормотал Дор.

Он уже несколько овладел искусством говорить изящные комплименты. Но волшебник уже отвернулся и углубился в изучение тома.

Дор подошел к двери. Он уже выходил, когда Хамфри, не оглядываясь, заметил:

– Ты так сильно напоминаешь мне твоего отца.

И на душе у Дора сразу полегчало.

Гранди и Горгона попивали содовую на кухне. Дор слышал шум сквозь несколько комнат. Они пили напиток через соломинку. Ее соломинка заканчивалась в том месте, где предположительно располагался рот. Там исчезала и содовая. Конечно, у нее было лицо, только его никто не мог видеть. «Как же ее целовать», – подумал Дор. В темноте она казалась даже прекрасной. Если не обращать внимание на противных мелких змеек.

– Мне нужны волшебные чары, – сказал Дор. – Те, что действуют мгновенно.

Звуки замерли, она прекратила пить содовую.

– Я знаю, где они находятся. Я классифицировала все чары и должным образом их разложила. В этом замке я впервые за столетие сумела навести хоть какой-то порядок.

Она потянулась к верхней полке, завлекательно изогнувшись. Ах, если бы она имела возможность показать лицо, какая бы перед ним открылась женщина. Но нет, невозможно, лицо превращало в камень любого мужчину.

– Вот они, – сказала она, вытащив предмет, похожий на закрытую трубу. С одной стороны предмет имел что-то вроде объектива, а на другой – переключатель.

– Когда будешь готов, нажми переключатель от себя.

– Я уже готов. Я хочу очутиться в комнате с гобеленом в Замке Ругна. Ты идешь со мной, Гранди?

– Минутку, – голем с чмоканьем допил содовую и пересек комнату.

– Ты действительно хочешь выйти замуж за доброго волшебника? Даже сейчас, когда хорошо узнала его? – с любопытством спросил Дор у Горгоны.

– Как же он без меня будет управляться с носками и чарами? – в свою очередь спросила она. – Замку просто необходима хозяйка.

– Вообще-то да. Каждому замку нужна женщина. Но…

– Какой мужчина предоставит красивой девушке кров, не касаясь ее и не имея никаких гарантий, что она не изменит своих намерений?

– Хороший мужчина. Терпеливый. Серьезный.

Дор кивнул, поняв заложенный в ответе смысл.

– Думаю, стоит выйти за него замуж.

– Когда я впервые появилась в замке, то очень хотела выйти за него. Но теперь я просто уверена в своем желании. Несмотря ни на что, он замечательный волшебник и отличный человек.

Точно так Хамфри охарактеризовал Повелителя Зомби. Очевидно, трагедия минует гнома. Параллели ушли так далеко.

– Надеюсь, ты будешь очень счастлива.

– Вверишь ли, на полке лежат три разновидности чар счастья? – Она подмигнула. – И чары потенции… но я подозреваю, что он ничем не воспользовался.

Дор взглянул на нее так, как будто находился в теле манденийского воина.

– Отлично, – согласился он. – Конечно, для счастья ему нужен хороший исторический фолиант, вроде того тома об истории Ксанта, который он сейчас изучает. Я собираюсь вскоре прочесть его, как только Хамфри закончит читать. Там много интересного о сексе, колдунах и тупом варваре-герое…

Но тут Дор нажал на кнопку и сразу очутился перед гобеленом.

– Спаситель Ксанта, – произнес он, чувствуя себя немного глупо.

Откуда-то появился сосуд с восстанавливающим эликсиром, пролежавшим где-то восемьсот лет.

Он хотел схватить его прежде, чем сосуд упадет, но сноровка бывшего манденийского тела подвела. Дор промахнулся. Сосуд полетел на пол…

И, словно столкнувшись с невидимой преградой, дернулся и повис, целый и невредимый. К сосуду была привязана тонкая шелковая нить.

– Только не сейчас, Мэрфи, – закричал Дор и подхватил сосуд.

Он оглянулся в поисках своего друга Прыгуна, который еще раз выручил его, но не нашел.

Зажав вожделенный предмет в руках, он подивился, как такой крупный предмет удалось спрятать в гобелене и как он появился? Или существовали два разных гобелена? Наверняка. Если бы они не существовали… Кажется, где-то здесь крылся парадокс, но Дор не мог уловить мысль. Во всяком случае, эликсир у него. Лучше глубоко не копать, ответ может ему не понравиться.

Он еще раз внимательно посмотрел на гобелен. Замок Ругна стоял как ни в чем не бывало, словно у его стен никогда не кипело сражение. Рядом расположилось кладбище для отдыха зомби, где те обитали и по сей день. Они прекрасно защищали Замок на протяжении восьми веков, но теперь опасности миновали, и зомби могли спокойно отдыхать. За исключением странного Джонатана. Вероятно, зомби как и люди различаются между собой.

– Один из толпы, – пробормотал Дор.

Он уставился на то место, откуда они с Прыгуном переместились в этот мир. Они хотели подойти как можно ближе, поэтому прорубались сквозь джунгли и там натолкнулись на траву с пилообразными листьями. С помощью шелковых веревок переправились через Провал. К счастью, дракон Провала в это время находился где-то в другом месте или спасался от забывчатых чар, возможно, в Северном Ксанте. Едва они оказались на месте, чары пришли в действие, возвратив их домой.

Как раз возле этого места стоял манденийский гигант. Но рядом не было его товарища – большого паука. В этот момент он исследовал хижину, подбирая место для ночлега. Он стоял перед хозяйкой хижины, привлекательной молодой женщиной.

Дор долго всматривался в гобелен, и фигурки ожили.

– Что он говорит? – спросил Дор у Гранди.

– Кажется, ты говорил, что не нуждаешься в переводе!

– Гранди…

Голем быстро начал переводить.

– Я варвар, недавно освобожденный от чар. Я был превращен или пересажен в блоху, а в это время враг воспользовался моим телом.

– Блоха! – воскликнул Дор. – Та, что сидела в моих волосах и постоянно кусала в лицо! Так это и был мандениец!

– Заткнись, когда я перевожу, – огрызнулся Гранди. – Этот лепет так трудно переводить. – И он продолжил. – Это создание пыталось меня уничтожить. Летало с размаху через Провал на веревке, бросало меня в объятия зомби, заставляло воевать одного с целой армией чудовищ.

– Он все переврал, – возмущенно закричал Дор.

– А это ужасный огромный паук! – продолжал перевод Гранди. – Я жил, каждую минуту опасаясь быть раздавленным… – Варвар передернул плечами. – Наконец я свободен. Но ужасно устал и голоден. Могу я остаться на ночь?

Женщина оглядела его.

– С такой историей ты мог бы остаться и на три ночи. Расскажи еще что-нибудь.

– Я много чего знаю, – скромно ответил варвар.

– Человек, который так складно врет, может оказаться плохим.

– Точно, – согласился варвар.

Она улыбнулась.

– Я вдова. Моего мужа изжарил дракон. Мне нужен мужчина, чтобы содержать ферму, – сильный, терпеливый, не слишком сообразительный, готовый довольствоваться…

Она жестом пригласила его, вздохнула и отошла в сторону, чтобы он мог пройти.

Варвар отметил вздох. Это был обычный варвар. Он ухмыльнулся.

– Но я не очень терпеливый.

– Узнаем при ближайшем рассмотрении.

Дор отодвинулся от гобелена, удовлетворенный. Его бывшее манденийское тело тоже заслужило свое счастье.

В этой сцене что-то напомнило Дору кентавра Седрика. Интересно, как сложились его отношения с Селестой, шаловливой кобылкой? Но Дор не стал узнавать, это не его дело.

Что-то привлекло его взгляд. Он внимательно всмотрелся в угол гобелена. Там сидел крошечный Прыгун и качался на паутине. Рядом сидел второй паучок.

– Ты встретил друга! – воскликнул Дор.

– Это не друг, это его жена, – сказал Гранди. – Она хочет узнать, где он находился целых пять лет. Поэтому, когда потребовалось выдать сосуд, он взял ее с собой на встречу.

– Скажи ей, что все правда, чистая правда, – сказал Дор, и потом: – Пять лет?

– Для тебя две недели. Ему тоже казалось, что он путешествовал две недели. Но когда вернулся домой…

– Ах, я понял.

Дор обменялся любезностями со скептически настроенным Прыгуном, приглашая снова попрощаться. Потом пообещал вернуться через день-месяц или около того и вышел из комнаты, ощущая душевный подъем.

– Ты такой самоуверенный, – заметил Гранди немного печально. – Я тебе скоро буду не нужен.

– Наказание за то, что я мужаю, – ответил Дор. – Однажды я женюсь, и ты сможешь стать телохранителем моего сына, как был когда-то моим.

– Вот здорово! – обрадовался польщенный Гранди.

Они покинули Замок и отправились в сырный домик. Тут Дор почувствовал, что ужасно соскучился по дому. Его родители, вероятно, все еще находились в Мандении по заданию короля. Дома – лишь одна Милли. Девица Милли, привидение Милли, Милли – няня. Что же говорило его тело, оживленное Мозговым Кораллом? Что сказать ей сейчас? Знала ли она, чем занимается Дор эти две недели?

Дор настроился и вошел внутрь. Он не постучал, дом-то был его собственный. Он оставался мальчиком, за которым Милли ухаживала. Она не знала, не должна была знать, кто тогда был волшебником в образе манденийского воина…

– Скажи, – спросил Гранди, когда они проходили по комнатам. – Как тебя звали там, в гобелене?

– Конечно же, Дором! Мой талант и имя…

Ах, нет! В Ксанте любой имел имя и талант, таким образом его можно было отличить от других. Он совершил безрассудный поступок!

– Это ты, Дор? – мягко спросила Милли из кухни.

Бежать слишком поздно!

– Ага.

Узнает ли она его? Ох, ошибки двенадцатилетнего пацана! Надо поговорить со стенами.

Он ткнул пальцем в ближайшую стену.

– Скажи что-нибудь, стена!

– Что-нибудь! – послушно повторила стена.

Милли вышла из кухни. Она была ослепительно хороша, на двенадцать лет старше, но почти царственно прекрасна в зрелом возрасте. Теперь она стала уравновешенной, элегантной, уверенной в себе. Милли повзрослела более чем на десять лет, а Дор остался того же возраста. Между ними разверзлась пропасть, пропасть возраста и времени, огромная, как Провал.

Он все еще любил ее.

– Почему ты две недели не разговаривал со стенами? – спросила Милли.

Дор знал, что она права: Коралл оживил тело, но повторить талант не мог.

– Что-нибудь не так? – забеспокоилась Милли. – Что ты так смотришь на меня?

Дор опустил глаза.

– Я…

Что он мог сказать?

– Я… кажется, где-то тебя видел.

Она засмеялась также мило и невинно, как тогда, в мире гобелена.

– Наверное, утром, когда я подавала тебе завтрак.

Больше откладывать не имело смысла. Он очень боялся, что его узнают. Теперь он встретился с ней лицом к лицу.

– Милли, когда ты была юной и не в образе привидения, ты дружила с кем-нибудь?

Она снова засмеялась. Он отметил, как ее полное и ладное тело смеялось с нею.

– Ну, конечно же, у меня были друзья!

– Кто они? Ты никогда о них не рассказывала.

Его сердце забилось.

Она нахмурилась.

– Ты что, серьезно? Но я не могу рассказать. В то время взорвалось забывчатое волшебство. Я в виде привидения долго находилась в радиусе действия. Совершенно не помню своих друзей.

Ах, забывчатое волшебство! Она всех забыла… Но он упрямо задавал вопросы.

– Но ты умерла, да?

– Кто-то заколдовал меня. Засунул в книгу…

В книгу! В книгу, которую он нашел в подъемнике женской комнаты. Вадна засунула ее туда и положила на самую высокую ступеньку. Никто не догадался!

Глупейшая ошибка, любезность проклятия Мэрфи. Он сам положил на полку в библиотеке том, который пролежал невостребованным восемьсот лет.

– Я даже не могу вспомнить, где и каким было мое тело, – продолжала Милли. – Наверное, чары подействовали и на него. Вначале все было смутно и неясно, а потом, когда я стала привидением, полегчало. Я уже не думала об этом. У привидений не совсем развито мышление, – она замолчала, изучая Дора. – Но иногда возникали проблемы. Твой отец напоминал мне того, кого я когда-то любила. Но я точно не помню. Во всяком случае, он умер восемьсот лет назад. Я знаю Джонатана уже не одно столетие. Он такой милый. Мне было так одиноко после смерти короля Ругна – именно тогда Замок впал в забвение… король так долго и хорошо управлял государством, но все рано или поздно кончается – Джонатан пришел и помог мне выстоять. Он даже не замечал, что я – простое привидение. Если только…

Итак, она действительно любила Дора и все забыла под действием забывчатого волшебства. Его имя и талант – в памяти Милли ничего не осталось. Ничто не тревожило ее, так как она не помнила о своей прошлой жизни, а тем более найти какую-то связь.

Только Джонатан утешал ее в течение всех прошедших столетий. Она не забыла его, потому что он всегда находился рядом. Привидение и бессмертный зомби поддерживали друг друга, когда остальной мир забыл о них. Зачем терзать ее, воскрешая память о былых мучениях? Дор понял, что ему делать.

– Милли, у меня есть эликсир, чтобы восстановить Джонатана к нормальной жизни.

Он протянул ей сосуд.

Она молча и удивленно смотрела на него.

– Дор, сейчас я что-то вспомнила. Твой отец напоминает мне тебя. Не внешне, а…

– Я тогда еще не родился! – произнес резко Дор, раскаиваясь, что недавно хотел напомнить ей все. – Ты просто возвращаешься назад. Я напоминаю тебе отца, потому что расту.

– Да, да, понимаю, – как то неуверенно согласилась она. – Только твой талант… Я припоминаю разговор с жемчужинами в огромном гнезде…

– Бери эликсир, – подавая сосуд, сказал Дор. – Зови Джонатана.

«О, Джонатан, – думал он про себя. – Ты занял место ее возлюбленного и жениха! Будь добр к ней, ради всего, что никогда уже не может произойти!»

Милли отчего-то растерялась и не брала сосуд.

– Я… есть еще нечто такое. Длинное варварское имя…

– Джонатан! – заорал во всю глотку Дор. – Иди сюда!

Дверь сразу же отворилась, потому что Джонатан всегда находился поблизости. Какая верность, он пронес ее через века! Зомби прошаркал через кухню, оставляя за собой комья грязи и ошметки гнилой плоти. Неважно, сколько чего упало, у зомби всего хватало: это же часть волшебства. Скелетообразное тело, гнилые глаза провалились в глазницах, этот мерзкий, вонючий запах, который его сопровождает…

– И вот что я еще знаю, – продолжала Милли. – Варвар бросил меня, а Джонатан остался.

Дор открыл крышку сосуда.

– На! – закричал он, брызгая на зомби драгоценной влагой.

И тело сразу же начало заполняться плотью. Волшебным образом восстановилась и разгладилась кожа. Фигура распрямилась, стала мощнее, выше.

– …и поэтому единственная моя любовь – это Джонатан, – закончила Милли.

Потом она, наконец, взглянула на свершившееся. Милли отбросила волосы, как в далекой юности.

– Джонатан! – закричала она.

Тут же исчезли последние атрибуты зомби. Фигура превратилась в худого, но вполне здорового и живого мужчину.

– Повелитель Зомби! – воскликнул Дор, наконец, узнав мужчину. – Вот уж не знал, что у тебя есть имя!

Потом он отступил в сторону, позволив настоящей любви занять законное место.

Джонатан и Милли шли рука об руку. Милли слегка подпрыгивала. Дор понял, что поиск завершился.