– Сейчас я покажу вам ваши места для отдыха, и снова позову после наступления сумерек. Пожалуйста, будьте вежливы с населением деревушки, ваше присутствие здесь является значительным событием, а девушки совершенно не обучены вести себя прилично в обществе.

Когда они остались в одиночестве, Бинк обратился к Волшебнику.

– Здесь очень много странного. Ты используешь свою магию, чтобы оценить правильность ситуации?

– Неужели я должен делать все за всех? – забрюзжал Хамфри.

– Слушай, ты, плюгавый гном! – огрызнулся Честер. – Мы вкалываем, задравши хвосты, в то время как ты просто слоняешься без дела.

Хамфри даже ухом не повел.

– Иногда ты так и ждешь, чтобы тебе заплатили сполна за твои усилия!

Бинк решил, что пора ему вмешаться, хотя симпатии его в значительной степени были на стороне кентавра. Он и не подозревал, что так много проблем возникнет за время его руководства отрядом.

– Кажется, мы уже у цели, у Источника Магии. Но кажется все слишком легко, и деревенские жительницы уж слишком любезны. Только ты можешь сказать нам, завершили мы или нет наши поиски или должны ли мы отправиться в путешествие, в котором истребляют мужчин. Совершенно очевидно, подвернулся случай применить твое волшебство, ты уж будь столь великодушен.

– Хорошо, – грубовато ответил Хамфри. – Хотя вы не заслуживаете хорошего отношения после того, как упустили Боурегарда, но я посмотрю.

Тут Волшебник вынул зеркало.

– Зеркало, зеркало в моей руке, ты ведь лучшее во всем Ксанте?

Изображение в зеркале заклубилось, затянулось и стало красного цвета.

– Ох, да прекрати ты краснеть, – огрызнулся Хамфри. – Я ведь только проверяю.

Бинк припомнил зеркало, подобное этому. Оно отвечало только картинками и как-то расплывчато, такой прямой вопрос в таком деликатном деле мог вообще заставить его треснуть.

– Ты знаешь об Источнике Магии Ксанта? – спросил Волшебник.

Появилось изображение улыбающегося ребенка. Оно, очевидно, означало «Да».

– Можешь ты указать местонахождение Источника? – Он повернулся к остальным и пробормотал: – Это решающий момент. Дома зеркало никогда не выдает такую информацию, но здесь, с сильным волшебством…

Ребенок снова улыбнулся. Хамфри улыбнулся в ответ, предвкушая победу.

– Можешь указать местонахождение?

И снова ангельская улыбка. Бинк почувствовал, как сильно забилось у него сердце. Он понимал, что Волшебник относится к предмету с максимальной предосторожностью. Зеркало понимало каждый вопрос дословно и добровольно не отвечало ни о чем; эти окольные подходы как бы предохраняли зеркало от перенапряжения и возможного растрескивания от слишком сложной и внезапной задачи.

– Пожалуйста, покажи схему взаимного расположения.

Зеркало сразу потемнело.

– Вот-те на! – пробормотал Бинк. – Оно разбилось?

Тут зеркало просветлело вновь. Появился плачущий малыш.

– Оно говорит «нет», – угрюмо произнес Хамфри. – Просто разрешило продолжить мне исследования. – И повернулся к зеркалу.

– Ты покажешь мне пейзаж под землей?

Малыш засмеялся.

– Короче говоря, ты подтверждаешь, что Источник Магии находится не в деревне, в которой мы сейчас находимся.

Появился большой вопросительный знак.

– Ты говоришь, Источник Магии находится в этой деревне? – резко спросил Добрый Волшебник.

Появился вновь знак вопроса.

– Проблема здесь в следующем, – пробормотал Хамфри. – Зеркало не может выбрать между двумя истинами. У кого-нибудь есть другой подход?

– Дело вполне понятное, – сказал Честер. – Если Источником является магическая пыль, тогда здесь нет одного истока. Более того, целый сток волшебства, наполняемый из глубин. Таким образом, Источник имеет многократное определение, зависящее от того, считаешь ли ты, что Источник находится на поверхности, или Источник – это то, откуда магическая пыль поступает.

– Да, среди нас есть создание с тренированным мозгом, – сказал Хамфри с одобрением. – Если только бы он был подисциплинированнее и не ссорился постоянно с солдатом… – Он взглянул в зеркало. – Анализ кентавра правилен?

Малыш улыбнулся.

– Пойдем дальше, – продолжал Волшебник. – Ты знаешь о побуждениях деревенских жительниц? – Когда улыбка вернулась вновь, он спросил:

– Они не замышляют против нас ничего плохого?

Улыбка вновь подтвердила сказанное. Бинк почувствовал облегчение. – И Тролла говорит правду о проклятой сирене? – Улыбка.

Хамфри взглянул.

– Сейчас ему стало трудно, – сказал он с кажущимся удовольствием. Бинк понял, что Волшебнику тоже весьма по душе сложная задача. Волшебные способности Хамфри, которые он держал в запасе, нынче стали использоваться, и это оказалась на редкость хорошая магия. – Итак, мы просто подтвердили то, что уже знаем. Сейчас мы должны отважиться залезть в неизвестность. – И он повернулся к зеркалу. – Ты можешь подсказать нам, как разрешить деревенский вопрос?

Ангелочек снова улыбнулся.

– Необыкновенно отзывчиво, – бросил в сторону Хамфри. – Здешнее усиление волшебства кажется повышает и мощность зеркала. У нас в руках мощный исследовательский инструмент. – Он еще раз повернулся к зеркалу. – Сейчас…

– Ну, что, самцы, вы готовы? – появилась в дверях Тролла.

Они вскочили. Бинк собрался было кое-что объяснить, потом увидел быстрый отрицательный взгляд Хамфри. Зеркало погасло. Добрый Волшебник не хотел раскрывать своих секретов жительницам деревушки. Пока еще нет.

Ну что ж, они уже собрали немало фактов и смогут снова в подходящий момент воспользоваться зеркалом.

– Какое на тебе очаровательное платье, – обратился Бинк к Тролле. И он не лгал, платье действительно было очень красиво, хотя она и оставалась женщиной-троллем. Видимо, подготовка к празднику шла полным ходом. Они последовали за ней.

Центральный круг деревни изменился, но не каким-то магическим способом. Пылал настоящий костер с дровами, разбрасывая искры, дым поднимался вверх. Стемнело, на небе появились первые звезды. Казалось, искры летели в небо и превращались в звезды и, наверное, такое превращение здесь, в районе с мощным волшебством, было возможно, – думал Бинк. – Ведь звезды как-то очутились там, не правда ли.

Женщины деревни выглядели очень нарядно, они надели лучшие платья. Здесь сидело много молодых девушек, гораздо больше, чем казалось на первый взгляд, и сейчас, когда их трудовой день закончился, они стали горячими, нетерпеливыми, им так хотелось познакомиться с гостями. Бинк моментально оказался окруженным нимфами и просто девушками, а вокруг Хамфри толпились волшебницы, эльфы-дамы. Три кентаврихи атаковали Честера. Пара грифонш пожирали глазами Кромби, но их шансы пообщаться с этим превращенным женоненавистником оставались равны нулю. А кроме всего прочего, они были животными. Даже для Гранди нашлась подружка-голем.

Особенно грустными выглядели дамы, не нашедшие себе подобных – мантикора, сфинкс и гарпия. Им некого было обслужить.

– Но, девочки, я же женатый мужчина, – отбивался Бинк, когда окружавший его выводок стал более настойчивым.

– Она же ничего не узнает, – обратилась к нему полногрудая девушка с копной голубых волос. – Ты нужен нам гораздо больше, чем ей. – И она влепила крепкий поцелуй прямо ему в левый глаз. Она смогла дотянуться только до этого места, так как Бинк был слишком плотно окружен другими барышнями.

– Да, и к тому же ни один мужчина не покидает нашу деревушку, кроме как по зову поющей сирены, – добавила разъяренная красавица. – Наша задача удержать тебя здесь, чтобы спасти твою жизнь. Не лучше ли будет, если жена получит тебя несколько попользованного, чем мертвого?

Довольно неприятный вопрос! Как Хамелеон отнесется к его поведению? В глупом красивом состоянии она просто обидится, смешается и все простит; в фазе безобразной внешности и острого ума она сразу все поймет, но будет реалистичной. Поэтому она примет все, что должно быть принято, и определенно не захочет, чтобы он умер. Правда, у самого его не было пока желания или намерения потворствовать себе с любой из них…

Что-то отвлекло его. Звук, слабый, жутковатый, но почему-то чрезвычайно интригующий.

Он попытался прислушаться, но шум и гам девушек почти потопили его.

– Пожалуйста, я хочу послушать, такая чудная мелодия.

– Да это сирена! – воскликнула фея. – Пойте, девочки, перепоем суку!

Они запели, громко, страстно, и совершенно немелодично. Но все же коварная мелодия доходила до него, звуки проникали сквозь какофонию, переполняя Бинка. Он начал пробираться на мелодию.

Девушки немедленно стали удерживать его. Они вцепились в него со всей силой их нежных рук. Бинк бился в этом мягком клубке рук, ног, грудей и других частей тел, анатомию которых не мог определить.

Девушки желали ему только добра – но зов сирены был тем, от чего Бинк не мог отказаться, он боролся и отбивался, мельком увидев, как его приятели-мужчины вырывались от своих дам. Бинк был гораздо сильнее, чем любая из его нимф, таких стройных и нежных, и он не хотел обидеть ни одну из них. Он должен освободиться от их удушающих объятий. Он исхитрился вырваться, слегка ударяя по рукам, расталкивая локтями. Слышались стоны, хихиканье, в зависимости, в какую часть тела он попал, и вот он уже на ногах, устремляясь вперед.

К нему приблизились Честер, Кромби и Волшебник, также устремившиеся на чарующее пение.

– Нет, нет, – в отчаянии позади кричала Тролла. – Вы ищите себе смерть! Вы цивилизованные мужчины или безмозглые безумцы?

Это беспокоило Бинка. Хотел ли он магического искушения? Он не мог устоять перед сиреной. Соблазн ее имел какую-то сверхъестественную силу, проникая в каждую клеточку его тела, прямо в глубину его разума. И он был мужчиной, потому и отвечал на призыв.

– Пусть идут, они уже потеряны, – в тоске уже произнесла Тролла. – Мы старались, как старались всегда, и как всегда проиграли.

И хотя он попал в плен к пению сирены, Бинк испытывал в то же время симпатию к Тролле и девушкам. Они предлагали жизнь и любовь, хотя и были обречены на отказ, их положительная ориентация не смогла противостоять отрицательному воздействию сирены. Жительницы деревни, как и мужчины, тоже страдали от этого ужасного проклятия! Может, потому что они были красивыми девушками, обещая многое, в то время как сирена не имела никаких ограничений.

Кромби скваркнул.

– Так как все женщины всегда обманывают, – перевел Гранди, обращаясь к отчаянной Тролле. – Все-таки почему кто-то из нас должен волноваться от окрика этой сучки.

Грифон пожал крыльями и полетел. Неужели даже голем почувствовал это? Должно быть, ведь он не протестовал.

И отряд пронесся вниз по тропинке, вдруг самым магическим образом открывшейся перед ними. Это была совершенно безупречная дорожка, такая, какая обычно вела к некому значительному, огромному, хищному и неподвижному существу, а именно опутывающему дереву. Но, конечно, это особое опутывающее дерево не стало бы атаковать их, потому что они, мужчины, уже попались в плен к сирене. Она и так быстро справится с ними, своими методами.

А что это будут за методы? – заинтересовался Бинк. Он не мог даже вообразить себе это, но перспектива волновала.

– Что за дорога, по которой мы идем! – вздохнул Бинк.

Показалось дерево. Оно было огромное, до ужаса, даже для опутывающего дерева. Его свисающие щупальца по толщине напоминали человеческие ноги, были длины и гибки.

Соблазнительный аромат окутывал его подобно вечернему платью, манил к себе. Откуда-то из листвы лилась нежнейшая мелодия, не зов сирены, но что-то совершенно приятное: такая музыка, что заставляет слушателя лечь, закрыть глаза и расслабиться.

Но ветеранов диких местностей Ксанта не так легко одурачить. Ведь перед ними находилась одна из смертельно опасных жизненных форм. Даже дракон не мог позволить себе находиться рядом с опутывающим деревом!

Дорога проходила под деревом справа, где заросли щупальцев аккуратно раздвигались и росла нежнейшая травка. Но тут же поблизости высился холмик из белеющих костей, вероятно, бренных останков несчастных путников. Судя по очертаниям, кости женщин, и Бинк почувствовал угрызения совести.

Сирена все еще звала, и они шли на зов. Они передвигались гуськом, потому что дорожка под деревом стала совсем узкой. Первым галопом скакал Честер, вторым – Кромби, они были самыми скорыми, далее более тихоходные Бинк и Волшебник. Передвигаться с большей скоростью никак не получалось.

Честер остановился под ужасным деревом, и ветви-щупальца напряглись, подавляя желание, но не схватили его. Так что говорили правильно: песня сирены подавляла рефлекс удушения! Далекая музыка усилилась и стала еще более захватывающей, в ней чувствовалось манящее женское естество. Нимфы из деревни поражали красотой и нежностью, но обещания сирены звучали более убедительно и казались жизненно необходимыми, содержавшими весь сексуальный чувственный опыт женщин мира.

Грифон впереди Бинка внезапно остановился.

– Скварк! – вскрикнул грифон. – Что я здесь делаю? – перевел голем, догоняя сзади неожиданно скоро, несмотря на глиняные ноги и маленький рост. – Сирена – ничтожная, проклятая шлюха, жаждущая моей крови.

Все правильно, но остальные не обратили на него никакого внимания. Конечно, сирена – дама, обещающая многое, самая, самая. Ну и что? Зов оказывал им честь!

Женоненавистник, однако, решил все усложнить.

– Она старается заманить меня в ловушку! – кричал он. – Все бабы так залавливают мужчин. Смерть им всем!!! – И с этими словами, точнее вскриками, он свирепо бросился клевать ближайшего доступного врага – им оказалось тонкое окончание щупальца.

От маленькой птички подобные клевки воспринимались бы как некая назойливость. Но Кромби, как известно, находился в обличье грифона. Его клюв по силе и остроте был подобен мечу, мощный, как тиски, оружие, способное разрубить человеческую ногу на мелкие кусочки. Щупальце по толщине как раз равнялось лодыжке, и клюв легко его откусил. Отрезанный конец упал на землю, извиваясь и корчась, подобно змее.

Дерево моментально словно оцепенело. Никто никогда не отрывал ни кусочка от беспощадного монстра. Из усеченной верхней секции дерева стало сочиться что-то темное, словно оно оплакивало свою кончину. Нежная музыка на заднем фоне как бы скисла.

– Думаю, перемирие закончилось, – сказал Бинк. Но на самом деле ему было все равно, пение сирены продолжалось, обещая ему сладостную жизнь.

– Кромби, отойди, ты загородил мне путь.

Но солдат оставался невразумленным.

– Скварк! Скварк! Скварк! – только и восклицал он, и еще до того, как Гранди перевел, оторвал второе щупальце, потом третье.

Дерево содрогнулось. А потом в ярости ответило. Музыка превратилась в безобразную какофонию, а щупальца принялись хватать грифона, и кентавра, и человека, и Волшебника.

– Ну ты и устроил нам развлечение, птичьи мозги, – воскликнул Честер, перекрикивая шум и гам. Он схватил первое щупальце, которое коснулось его, и скрутил его так же, как великан-людоед скручивал полено, добывая сок. Жесткие лишь в момент удара или схватывания, щупальца сами не могли сопротивляться удару или давлению и сразу же превратились в хлюпающее ничто.

Внезапно манящая песнь оказалась перебита яростью дерева, а путникам пришлось защищать свои жизни. Бинк выхватил меч и с яростью обрушился на щупальца, тянувшиеся к нему. Рядом с ним сражался Кромби, злобно кусаясь и царапаясь всеми четырьмя лапами. Там, где он впивался в щупальце, появлялись глубокие порезы, из которых сочилась какая-то зеленая вязкая жидкость. Но еще больше щупалец спешило на подмогу со всех сторон дерева, потому что здесь находилась самая середина мощи дерева.

Честер отступил к стволу и оборонялся копытами. Он удар за ударом он бил толстые щупальца, парализуя их. Но…

– Нет, Честер! – закричал Бинк. – Уйди оттуда.

Слишком поздно. Огромная пасть дерева разверзлась в стволе и толстые губы из коры потянулись, пытаясь проглотить великолепного кентавра.

Бинк бросился на помощь другу. Но щупальце схватило Бинка за лодыжку, запутывая его, подставляя подножку. Он только и сумел, что крикнуть:

– Лягайся, Честер, сильнее.

Моментально он оказался крепко связан, подобно непослушному мальцу деревенской девушки, правда, не так красиво. Рука, державшая меч, больше не действовала, все что он мог сделать, это кусаться, но весьма неэффективно. Зеленая вязкая жидкость оказалась такой мерзкой на вкус!

Честер отбивался копытами. Удар копытом кентавра, надо сказать, довольно солидная штучка. Голова и плечи кентавра уходили назад, уравновешивая заднюю часть, и вся мощь этого неординарного тела передавалась на удар копыт. Но щупальца уже притянули его к деревянной глотке, и земля содрогалась от ударов кентавра. Несколько старых костей вдруг выпали из нижних рядов листвы, и деревянный рот схватил Честера. Потек выделяемый желудочный сок, начиная разъедать великолепную плоть кентавра. Инстинкты Честера помогли бы ему вырваться от обычного дерева, используя инертный ствол в качестве защиты столь ценного, но уязвимого зада, но здесь его поджидало уничтожение.

Честер стал лягался с удвоенной силой. Даже такое сильное хищное дерево не смогло выстоять перед мощными ударами. Обычно его жертвы оказывались в этом месте уже беспомощными и в бессознательном состоянии, не дерущимися и уж не лягающимися. Медленно, очень неохотно щупальца разжались, и кентавр освободился. Бока его были обслюнявлены соком, и одно переднее копыто треснуло от ударов о дерево, но ведь в конце концов он остался жив! Сейчас же вытащив меч, он бросился на помощь Бинку, которого почти придушили объятия дерева.

Между тем, у Волшебника Хамфри возникли собственные проблемы. Он пытался открыть один из своих маленьких сосудов, но щупальца обвились вокруг него быстрее, чем пробка вылетела вон. Дерево сокрушило их всех!

Кромби дрался когтями и прокусывал дорогу к краю кроны. Вдруг он вылетел из плена.

– Я свободен, ты, овощное чудовище! – воскликнул он победно. – Держу пари, ты тоже баба! – Такие слова он считал сильнейшим оскорблением. Голем снова присоединился к компании, так что он сразу приступил к переводу. – Тебе не удастся поймать меня!

И точно, ведь дерево крепко сидело в земле корнями. Кромби расправил крылья и летал взад-вперед, ускользая от него.

А что остальные? Взбесившись от потери грифона и кентавра, дерево собралось со всей жестокостью не выпустить свою последнюю оставшуюся жертву. Щупальца словно удавы обвились вокруг тел и членов, пытаясь удушить. Честер старался помочь Бинку, но не решался рубить мечом по щупальцам, слишком тесно обвивающим его друга. Бинк, оказавшийся прижатым близко к стволу, обнаружил, что продвигается прямо к страшному отверстию.

Хамфри наконец открыл бутылку. Из сосуда вырвался дымок, поднялся вверх и преобразовался в приправленный специями сырный пирог.

– Проклятие! – заорал Волшебник. – Не тот сосуд!

Честер со злобой лягнул сырный пирог. Он пролетел прямо в утробу дерева. Толстые губы из коры закрылись. Честер едва ли делал в жизни лучший бросок.

Дерево подавилось. Оно просто содрогалось от кашля и чихания. Огромные куски сыра вылетали из отверстия.

– Да, приправы здорово кусаются, – пробормотал Хамфри, открывая второй сосуд.

А голова Бинка находилась уже почти в пасти. Губы из коры корчились, стараясь выплюнуть переперченный сыр. Чудовище предпочитало свежее мясо, а не молочные продукты. Желудочный сок выделялся и стекал с сучков, подобных зубам, очищая пасть. Через минуту все будет готово для Бинка. Честер все еще пытался помочь, но три щупальца вцепились в руку с мечом, а еще несколько обвились вокруг остальных конечностей. Даже его богатырской силы не хватило для того, чтобы справиться с деревом.

– А трусливый солдат бросил нас, – ворчал, отбиваясь, он. – Добраться бы мне только до него. – И он ударил следующее щупальце, перед тем, как его вторая свободная рука оказалась связанной.

Хамфри открыл другой сосуд. Потянулся дымок – и превратился в летучую мышь-вампира. Монстр осмотрелся вокруг, в ужасе пропищал, ругнулся, захлопал крыльями. Одно щупальце просто качнулось в его сторону и сразу же нокаутировало вампира. Да, дерево держало ситуацию под контролем.

Глотка наконец очистилась от остатков сыра. Открылась пасть, готовая к переработке пищи, а Бинк стал ее потенциальным клиентом. Он мог рассмотреть ряды сучков, исполняющих роль зубов и выделяющих пищеварительный сок. Волокна, словно маленькие щупальца, протянулись от стенок рта, готовые к высасыванию соков из жертвы. Внезапно он осознал: опутывающее дерево было родственником плотоядной травы, кое-где росшей в диких местностях! Добавь ствол – и будет та самая трава.

Хамфри открыл следующий сосуд. Образовался василиск, хлопающий маленькими крылышками, бросил испепеляющий взгляд. Бинк сразу прикрыл глаза, чтобы избежать прямого взгляда, Честер сделал то же самое. Дерево содрогнулось и отдернуло прочь ветви. Не существовало в Ксанте ни единого создания, способного выдержать взгляд маленького петушка-ящерицы.

Бинк услышал хлопанье крыльев. Это василиск влетел прямиком в пасть дерева – и замер. Но ничего не случилось. Бинк осторожно приоткрыл один глаз.

Дерево, живехонькое, продолжало борьбу. Значит, василиск не уничтожил его своим взглядом.

– Эх, василиск-то не настоящий, – сказал Бинк, расстроившись.

– Ну, ничего, у меня есть другое лекарство для этих щупалец, – сказал Хамфри, перебирая бутылки. Когда щупальце подкралось к нему близко, он остановил его магическим жестом. Бинк не знал, что такие жесты существуют – но он, конечно же, не был Волшебником Информации. – Они у меня все перепутались…

Щупальца тащили Бинка в рот. Запах мертвечины стал сильнее. В отчаянии смотрел он в глаза своей судьбе.

– Скварк! – закричал откуда-то сверху Кромби. – В атаку!

Кромби вернулся! Но что мог сделать он один?

Вокруг как бы зашумело сразу множество ног. Дерево содрогнулось. Запах дыма и паленой растительности заполнил округу. Краем глаза Бинк увидел оранжевый столб огня, как будто вокруг загорелся лес.

Факелы!! Кромби привел женщин из деревни магической пыли, и они атаковали дерево, вооруженные горящими головешками, подпалив щупальца.

Здорово!

Теперь дерево должно было само защищаться от более сильного противника. Оно бросило Бинка, используя щупальца для другой цели. Бинк увидел, как схватили красивую нимфу и услышал ее вскрик, когда ее подкинули в воздух и она уронила факел.

– Скварк! Скварк! – направлял Кромби женщин, и они бросились спасать пленницу, образуя щит из пламени. Щупальца подпалили, и пленнице удалось освободиться.

Бинк вытащил меч и возобновил атаку сквозь завесу из щупальцев. Сейчас, когда дерево сконцентрировалось на внешней угрозе, с внутренней стороны оно оказалось беззащитным. С каждым ударом Бинк обрезал следующую зеленую ветвь, постепенно лишая дерево его смертоносных конечностей.

– Скварк! – кричал Кромби. – Держитесь подальше! – переводил голем.

Это вызывало беспокойство. Если дерево снова сосредоточится на ближних врагах, Бинк, Честер и Хамфри снова попадут в переделку. Надо скорее выбираться, пока, положение не изменилось!

В следующее мгновение они оказались позади грифона.

– Скварк! – воскликнул Кромби. – Давайте прикончим чудовище! – кричал за него Гранди.

Женщины с энтузиазмом шли бороться с деревом. Их было около пятидесяти, окруживших дерево, прижигавших каждое его щупальце факелами. Они могли уничтожить это дерево и раньше, вместо того, чтобы позволять ему истреблять людей все прошедшие годы – надо было только кому-то управлять ими и правильно направлять.

Ирония судьбы – женоненавистник Кромби оказался вдохновителем и организатором женского отряда. Возможно, то был порыв. Заскок Кромби на тему женщин стал причиной его стойкости по отношению к сирене и в конце концов разбил ее чары. А сейчас он использовал женскую армию в борьбе с хищным деревом. Они не могли заставить себя подчиняться заботливому мужчине. Наверное, им просто требовался некто, кто презирал их, кто готов был с этой целью доводить женщин до скотского состояния.

Дерево съежилось, часть его мерзкой кроны отрубили, другая оказалась парализованной. Конечно, можно было бы добить врага, но победа и так казалась несомненной, благодаря Кромби и его бравому женскому войску.

– Знаете, таких женщин я, пожалуй, могу и уважать, – пробурчал Кромби, когда отдыхал после усилий, оглядывая поле сражения. Вообще-то он скваркал, а голем переводил, но Бинк был настолько истощен, что просто не замечал этой разницы.

– Они выполняли приказы и боролись бок о бок как мужчины, давая… – Он затих на полуфразе, слушая.

Тут Бинк снова услышал зов сирены, заглушаемый ранее звуками борьбы. О, нет! Он пытался противостоять пению – и не мог. Сирена восстановила свою ловушку.

И Бинк пошел на пение. Его приятели молча присоединились к нему. Женщины, так воодушевившиеся почти полной успешной победой, даже не смотрели вслед уходящим мужчинам – они снова проиграли.

Глава 7.

Смертоносные женщины

Звуки битвы позади замерли. Все мужчины, включая Кромби, двигались вниз по тропинке, ведомые песнью сирены. Неземные звуки стали сильнее, захватывая Бинка целиком. Он знал, что сирена – это смерть, еще более несомненная, чем от опутывающего дерева – но зато какое удовольствие он получит от этой смерти!

Дорога была ровной, без каких-либо препятствий. Вскоре они пришли на берег маленького озерка. На озере находились два маленьких островка, словно небольшие горки, возвышающиеся на поверхности земли. Дорожка вела через воду к одному из этих островов. Там и находился источник пения – там жила сирена.

Они ступили на дорожку. Бинк надеялся, что Кромби заартачится снова и в глубине души ждал такого поступка, и в то же время боялся, что надежды его исполнятся, но грифон ничего не предпринимал. По-видимому, его сопротивляемость к женскому влиянию снизилась – так подействовала на него сила духа и самоотверженность деревенских женщин, и бдительность его упала, и теперь он первым шел по водяной тропинке, вода хлюпала под лапами, но тропинка легко выдерживала его вес. Волшебник следовал вторым, Бинк – третьим и…

Откуда-то со стороны раздалось разъяренное блеяние. Маленькое существо атаковало с крошечного берега. Оно было четвероногим и покрытым шерстью, подобно овце, с загнутыми рогами, которые почти полностью обвивали его голову. Наверное, дорожка пересекала его территорию, и животное решило действовать.

Честер, идущий последним, остановился.

– Стенобитный баран, – заметил он, признавая вид нападению. – Не предмет вожделений сирены, потому как простое животное. Никакой выгоды от использования.

Стенобитный баран! Бинк остановился, любопытство сразу же пересилило притягательность сирены. Он слышал о таких существах и их родственниках, гидравлических баранах, но никогда не встречал ранее. Насколько он понимал, они жили только для того, чтобы бить, и занимались этим с удовольствием. Если существовала дверь, которую следовало открыть, или замок, в котором надо было пробить брешь, такой стенобитный баран становился просто неоценимым. В другое же время они оказывались ненужными, потому что просто беспрестанно били головами о какие-нибудь препятствия.

Честер значительно превосходил барана по размерам – но тот отрезал его от тропинки, ведущей к сирене. Честер шустро увернулся, но баран зловеще заорал, чтобы тот остановился, и закружился, готовясь напасть второй раз. Честер мог быть атакован сзади, если бы пытался игнорировать барана, а он так гордился своим задом, несмотря на то, что совсем недавно его запачкал сок опутывающего дерева – он считал, что его задняя часть значительнее красивее, чем лицо. Поэтому он повернулся лицом к барану и вновь уклонился от атаки.

Конца-края этим нападениям не предвиделось. Баран наскакивал, поднимая с каждым промахом клубы песка, но Честера звала песня сирены, стенобитного барана следовало как-то остановить.

Бинка заинтересовало: принимал ли его талант участие в спасении от щупальцев опутывающего дерева, или же он воспользовался волшебством других. А может, стенобитный баран является следующим изобретением его таланта, пытавшегося не допустить его к сирене? В этаком случае, баран должен был напасть на него, а не на Честера.

Честер, отнюдь не манекен, увертывался от атак стенобитного барана до тех пор, пока не оказался возле огромного деревом.

Он не отрывал взгляда от упрямого барана, чтобы не попасть под удар крепких рогов. Следующее нападение должно было привести барана прямехонько в ствол, на который Честер ориентировался, чтобы удачным ударом завершить поединок с глупым животным. Или, по меньшей мере, начать серию ударов, которая сильно измучит животное. Эти создания были, прежде всего, ужасно глупыми.

И тут Бинк распознал разновидность этого дерева.

– Только не это, Честер, – закричал он. – Это же…

Слишком поздно. И почему он постоянно опаздывает? Уже надоело. Баран пошел в атаку, Честер отскочил в сторону, раздалась музыка подобная мелодии флейты, и баран врезался в дерево.

Сила удара была такова, и, кстати, совершенно непропорциональна размерам животного, что сразу все дерево заходило ходуном.

– …гранатовое дерево, – закончил Бинк с опозданием.

И теперь плоды этого дерева устремились вниз: огромные гранаты, совсем спелые. Как только каждый плод достигал земли, он с грохотом взрывался. Таким вот способом это дерево размножалось: взрывающиеся плоды шрапнелью рассылали семена далеко по окружающей местности, где из каждого могло вырасти, при удаче и соответствующей магии, такое же гранатовое дерево. Но стоять около такого дерева, конечно же, было опасно.

Один плод стукнул стенобитного барана по огузку. Баран взвыл и завертел головой, весь побитый и в синяках, но, конечно, тщетно.

Вокруг падали и взрывались другие гранаты. Одна упала прямо перед бараном. С фырканьем и вызовом, животное смело прыгнуло вперед, стараясь остановить падение гранаты, ударяя по ней прямо рогами. В результате бедное глупое животное оказалось контуженным, баран зашатался и счастливо заблеял.

Между тем Честер исполнял настоящий танец, пытаясь избежать попадания гранат и держать шикарный хвост и лоснящиеся ляжки подальше от всякой дряни. Он мог избежать падающих гранат слева, справа и впереди, но падающие позади представляли проблему. Один чуть не упал на хвост, чиркнув по его пушистому кончику. Честер каким-то замечательным маневром рванулся и убрал от него подальше свою заднюю часть, но в результате таких упражнений привело его голову в положение, занимаемое ранее хвостом.