Ксант (№2) - Источник магии

Пирс Энтони

ИСТОЧНИК МАГИИ

Глава 1.

Скелет в шкафу

Вынюхиватель магии, подпрыгивая, двигался к Бинку, его вытянутая гибкая морда старательно обнюхивала окрестность. Когда же существо наконец приблизилось к цели, оно в неописуемом восторге закрутилось вокруг Бинка, издавая звуки, подобные звукам флейты, и размахивая чудесным пушистым хвостом.

– О, я так рад встрече с тобой, нюхач! – сказал Бинк, присев на корточки и обняв животное. Вынюхиватель тут же радостно лизнул Бинка в нос. – Ты одним из первых поверил в мою магию, когда…

Бинк замолчал, потому что существо повело себя как-то странно. Оно вдруг прекратило резвиться, сникло и выглядело очень испуганным.

– Что случилось, дружок? – спросил, волнуясь, Бинк. – Может, я ляпнул что-нибудь обидное? Так прости!

Но вынюхиватель магии поджал хвостик и бросился прочь. Бинк последовал за ним. Можно было подумать, будто его магия пропала и он вдруг стал совсем обычными. Но талант Бинка был врожденным и не мог исчезнуть, пока Бинк жил. Что-то другое спугнуло зверька.

Бинк оглядывался, испытывая смутное беспокойство. Восточнее располагался фруктовый сад замка Ругна, полный самых разнообразных фруктов, овощей и всяческих вещей, созданных руками человека. На юге располагались непокоренные дикие просторы Ксанта. Бинк помнил, как джунгли загнали его с приятелями сюда, как было жутко, когда они возвращались. Сегодня деревья были настроены в основном дружески. Они только желали, чтобы Волшебник остался и вернул былое могущество замку Ругна. Король Трент сумел добиться этого. Сейчас сильная власть просто необходима для пользы королевства. Казалось, все в полном порядке.

Отлично, все шло согласно его планам. Этим вечером будет бал, а у него такие паршивые ботинки. И он отправился к краю сада, где росли башмачные деревья. Эти деревья обладали способностью передвигаться, и потому обычно оказывались в малопосещаемых местах, подальше от тропинок.

Вот на этом дереве несколько пар уже совсем созрели. Не срывая с веток, Бинк внимательно осмотрел несколько башмаков, пока не подобрал пару, которая, на его взгляд, должна ему подойти. Потом он сорвал их, вытряс семена и аккуратно надел. Они оказались достаточно удобными и прекрасно выглядели, поскольку еще не успели состариться.

Он отправился назад, ступая с чрезвычайной осторожностью, стараясь не запачкать их преждевременно, а из головы все не выходила та встреча с вынюхивателем магии. Было ли это предзнаменованием? Предзнаменования здесь, в Ксанте, всегда сбывались, но редко удавалось вовремя правильно их истолковать. Неужели с ним случится что-нибудь ужасное? Такое положение дел просто маловероятно; Бинк без преувеличения мог быть уверенным, что какое-нибудь серьезное зло не могло напасть на Ксант, пока ничего не случилось с самим Бинком. Значит, он неправильно истолковал поведение вынюхивателя магии, наверное у зверька что-нибудь случилось с желудком, и потому он так поспешно удрал.

Вскоре Бинк увидел свой дом. Это был очаровательный сырный особнячок, располагавшийся сразу же за землями замка Ругна, в который Бинк въехал, как только женился.

Верхняя часть затвердела и потому потеряла свой вкус, а стены, зернистые, молочно-белого цвета, были достаточно тверды. Это был один из самых вкусных сохранившихся домиков. Но с тех пор, как он не мог самолично вгрызаться в него, он потерял к нему всякий интерес.

Затаив дыхание, немного нервничая, он открыл входную дверь-корку. Чудесный сырный аромат встретил его на пороге, впрочем, достаточно приправленный визгливыми криками.

– Это ты, Бинк? Уже почти пора! И где ты ползаешь, когда работа закончилась? Не знаешь, что и сказать, да?

– Мне нужны были башмаки! – только и сказал Бинк.

– Башмаки! – недоверчиво произнесла жена. – Но у тебя же есть башмаки, идиот!

В этот период жена его была гораздо умнее его, потому что способности Хамелеон изменялись в соответствии с месячным циклом. Это касалось и ее облика. Когда она обладала прекрасной, восхитительной внешностью, с головой у нее было совсем плохо – ну просто непроходимая дура; когда становилась умной, внешность ее приобретала безобразные, омерзительные черты. Очень умная и очень безобразная. В этот момент она находилась в состоянии наивысшего своего безобразия, что соответствовало мощному уму и проницательности. Поэтому-то она и сидела затворницей, буквально похоронив себя в стенах сырного домика.

– Сегодня вечером мне надо хорошо выглядеть, – сказал он, набираясь терпения, но как-то вяло и неохотно. Одно напоминание о внешности просто выводило женщину из себя.

– Пошел к черту, тупица!

Он надеялся, что она не станет читать его мысли. Обычно ей хватало ума не делать этого. Бинк знал, что он не гений, но и слабоумным себя не считал. Она же могла существовать в обоих состояниях.

– Я должен присутствовать на Юбилейном Балу, – объяснил он, хотя, конечно, она знала об этом. – Королева оскорбится, если я появлюсь неряшливо одетым.

– Болван! – закричала она из своего убежища. – Ты же появишься в костюме! Никто не увидит твоих вонючих башмаков!

Она, как всегда, была права. Путешествие оказалось пустой тратой времени.

– Господи, но это лишний раз подтверждает твой эгоизм, – продолжала она. – Отправляться на вечеринку, предвкушая прекрасно проведенное время, в то время как я похоронила себя здесь, в четырех стенах, и должна грызть их.

Ну, насчет стен жена явно приврала – стены были слишком тверды, но она вообще-то грызла их, когда злилась, а в последнее время злилась она часто.

Но Бинк пытался сдерживаться. Ведь он женат только год, и он любил Хамелеон. Он знал с самого начала, что должны быть и хорошие времена и плохие, и вот теперь настали плохие дни. Очень плохие дни.

– Ну почему бы тебе, дорогая, тоже не пойти на бал?

Она просто задохнулась от гнева:

– Мне? Когда я так выгляжу? Пощади меня, не могу слышать твоих безмозглых высказываний!

– Но если ты помнишь, это костюмированный бал. Королева прячет каждого приглашенного под маской по своему выбору. Потому никто не увидит…

– Все твои высказывания просто слабоумны, – она просто орала за стеной, и он слышал еще какой-то треск. Сейчас она уже швырялась вещами и было слышно, как гнев ее возрастал. – Как я могу отправиться на бал, даже в костюме, когда я уже девять месяцев беременна?

Вот что по-настоящему беспокоило ее. Не ее обычно меняющееся состояние: ум – безобразная внешность, с этим она прожила всю жизнь, а дискомфорт и неудобство беременности. Бинк стремился ускорить наступление того ее прелестно-глуповатого состояния, в течение которого жена не держала бы себя, подобно узнице, взаперти. Она боялась, что ребенок их будет походить на мать – или отца. Ей так хотелось узнать, почувствовать хоть какое-то доказательство того, что малыш родится положительно талантлив или, по крайней мере, нормальным, ведь все было предоставлено случаю. Она примирилась с ситуацией, не сопротивляясь, но не простила его. Когда она становилась умной, то с ростом срока беременности рос и гнев.

Но вскоре пик должен быть пройден, и она станет милее – как раз подойдет время рождения малыша. Наверное, где-то через неделю или что-то около того. Может быть, ребенок родится нормальный, возможно, даже очень талантливый, и страхи Хамелеон окажутся напрасными. И тогда она перестанет срывать на нем злость.

Но если малыш родится ненормальным… но лучше даже не думать об этом.

– Прости, я забыл, – промямлил он.

– Ты забыл! – ирония ее тона пробивалась сквозь его чувства, подобно волшебному лучу, прокалывающему насквозь сырную стену. – Глупец! Тебе просто хотелось забыть, не так ли? О чем же ты думал в прошлом году, когда?..

– Мне уже надо идти, Хамелеон, – пробормотал он, осторожно отступая к двери. – Королева очень расстраивается, когда гости запаздывают.

Вообще-то природой определено женщинам расстраиваться из-за мужчин и злиться на них. И это отличало их от нимф, которые, хотя и выглядели как женщины, всегда относились равнодушно к праздным приходам мужчин. Он считал себя счастливчиком, ведь жена не обладала талантом выдыхать на людей огонь или насылать ураганы.

– Почему Королева проводит свой нелепый, бессмысленный, дурацкий бал именно сейчас? – раздраженно спросила Хамелеон. – Наверное знает, что я не смогу прийти?

Ах, эта женская логика! Нечего даже пытаться понять ее, пустые хлопоты. Все умнейшие головы Ксанта не смогут найти смысла в бессмыслице. Бинку ничего не оставалось, как тихонько прикрыть за собой дверь.

И правда, вопрос Хамелеон был явно риторическим. И они оба знали ответ. Королева Ирис использовала малейшую возможность поважничать своим высоким положением, и как раз этому высокому положению исполнился год. Теоретически, бал затевался в честь Короля, но в действительности Король Трент мало беспокоился по этому поводу, и, вероятно, предпочел хорошую прогулку верхом танцам на празднике. Так что, на самом деле, бал задавался исключительно ради Королевы – и хотя она не могла заставить появиться Короля, но уж горе тем придворным, которые попались на крючок в этот вечер. Бинк и был среди этих «счастливцев».

И почему все складывалось именно так? – спрашивал он себя, мрачно уходя из дома. Он всегда считал себя достаточно важной особой – королевским исследователем Ксанта, в чьи первейшие обязанности входило исследование таинства магии и доклад о полученных данных непосредственно Королю. Но с беременностью Хамелеон и хлопотами по устройству дома, Бинк совершенно забросил свои изыскания. Из-за этого его не покидало чувство вины. После того, как жена родит, он обязательно все восполнит. Предстоящее отцовство постоянно занимало разум. Но красавица-Хамелеон необыкновенно волновала умы мужчин, и в первую очередь его.

Ах, тоска! Тоска по тому времени, когда любовь была в новинку, беззаботной, без всяких сложностей и затруднений. Хамелеон-прелестница так же прекрасна, как нимфа.

Нет, нет, сплошной обман. Его жизнь до встречи с Хамелеон не была такой уж простой, и он три раза знакомился с ней, пока хорошо не узнал. Он даже стал боятся, что уже потерял свой магический талант.

Он замерцал – и вдруг его внешность изменилась. Прибыл костюм от Королевы. Бинк оставался все той же личностью, умственно и физически, но облик совершенно переменился – он превратился в кентавра. Иллюзия Королевы – ведь он должен играть определенную Королевой роль в одной из бесконечных злых забав. Каждый должен был угадать как можно больше гостей, измененных таким же образом, по дороге на бал. Тот, кто угадывал больше всех, получал приз.

Кроме того, вокруг замка Ругна она соорудила дурацкий лабиринт из живой изгороди. Но даже если он не играет в игры для приглашенных, то все равно должен преодолеть эти головоломные ходы. Черт бы побрал Королеву!

Но он, как и все остальные, должен пройти через предложенные испытания. Король благоразумно не вмешивался в домашние дела и давал ей большие возможности, но в разумных пределах. Бинк осторожно вошел в лабиринт и начал пробираться сквозь сеть обманных тропинок к замку.

Большая часть изгороди была иллюзорной, но и того, что реально существовало, вполне хватало для создания почти неприступной стены. Уж Королева повеселится на балу, посвященном Годовщине Коронации. Когда она не в настроении, то гораздо злее Хамелеон.

Бинк повернул за угол изгороди – и чуть не налетел на зомби. С изъеденного червями лица существа капало что-то липкое и грязное, огромные глазницы мертво глядели на мир. Запах шел довольно специфический.

С ужасом Бинк вглядывался в глазницы. Где-то вдали светились огни иллюминации, а здесь перед ним стоял полусгнивший труп с гниющими мозгами. Казалось, что он мог сквозь двойной тоннель вглядываться в тот самый источник зловонного оживления зомби и возможно в корень всего магического в Ксанте. Кошмар еще продолжался, поскольку зомби был одним из оживших мертвецов, тем ужасом, который следовало быстренько похоронить и забыть. Почему он смог вылезти из мрака могилы? Зомби обычно поднимались только под защитой замка Ругна и стали совершенно пассивными с тех пор, как власть перешла к королю Тренту.

Зомби направился к нему, открыв ископаемый рот.

– Вууум, – только и мог сказать он, испуская гнилой дух вместо слов.

Бинк отпрянул назад, его затошнило. Он боялся совсем немногих вещей в Ксанте, потому что доблесть и магический талант делали его одним из наиболее знаменитых людей в королевстве. Но неприятное существо зомби, распространявшее зловонный аромат, вывело его из себя. Он кинулся на боковую тропинку, оставив ожившего мертвеца позади. Мертвец не смог соперничать с ним в скорости.

Внезапно впереди сверкнул меч. Бинк остановился, изумленный вторым привидением. Он никого не увидел, только ни кем не удерживаемый меч. Какую цель преследовало это видение?

О, должно быть, это первая проделка Королевы. Ей нравилось придавать своим приемам этакий привкус риска. Должно быть, ему следовало пройти под мечом и постараться обмануть видение.

Однако он колебался. Клинок выглядел до ужаса настоящим. Бинк отлично помнил приключение с Джейми, произошедшее с ним в юности. Талантом Джейми считались манипуляции с летающими мечами, и в те несколько секунд, пока оружие появлялось, зрелище было вполне захватывающим и опасным, и юноша всегда кичился своими способностями и старался напугать. Джейми не был другом Бинка, и, если он находился где-то поблизости…

Бинк вытащил меч.

– Берегись! – воскликнул он и ударил по клинку соперника, но разрезал пустоту. Королева должна быть довольна, ее очередной обман удался и, значит, по дороге он может идти, ничем не рискуя, как и в случае…

Меч появился снова. Сталь ударилась о сталь. Потом клинок блеснул, рванулся вперед и ударил в грудь.

Бинк парировал удар и отскочил в сторону.

Какая-то невидимая рука направляла меч, значит, где-то рядом находился невидимый человек.

Тут меч снова ударил, и вновь Бинк отразил удар. Кто-то действительно пытался достать его.

– Кто ты? – спросил Бинк, но ответа не получил.

Бинк много упражнялся с мечом в прошлом году, и преподаватель считал его способным учеником. Бинк был отважен, быстр и достаточно физически силен. Он прекрасно знал, что неплохо владеет мечом, почти на профессиональном уровне. Бинку по душе было принять вызов, даже от невидимого оппонента.

Но серьезная борьба… и что-либо еще. И почему на него напали на полпути к празднику? И кто был его молчаливый, тайный враг? Бинку повезло, что невидимость нападавшей персоны не позволила попасть в нее мечом, что избавило от ужасной картины финала поединка. Любая магия в Ксанте отличалось простотой, меч не мог поддерживать необходимую остроту и твердость и оставаться невидимым одновременно. Ну, возможно, все возможно с магией, но уж больно неправдоподобно. Во всяком случае, Бинк был вынужден видеть только оружие нападения.

– Стой, – закричал он, – прекрати, или я вынужден буду сразиться с тобой!

Но вновь вражеский меч со всей свирепостью обрушился на него. Бинк почти поверил, что столкнулся не с профессионалом; стиль нападавшего проявлял скорее дерзость, чем мастерство. Бинк блокировал меч, потом сделал выпад как-то нехотя и нанес удар в незащищенную среднюю часть противника. Ведь должно же было существовать у него уязвимое место, видимое или нет. Удар Бинка был не столь силен, чтобы изувечить, но все-таки опасен. Лезвие легко прошло сквозь невидимое тело без всякого сопротивления. Он вовремя слегка уклонился. Его учитель фехтования, солдат Кромби, обучил его этому приему; его спасение можно было отнести и к везению. Он мог погибнуть без помощи своего таланта.

Вообще-то Бинк не любил зависеть от способностей. Существовало положение в обучении фехтованию: защищаться самому собственным способом, выработанным самостоятельно, без каких-либо заимствований у нападающего, что, естественно, давало тому дополнительные шансы на победу. Его магия могла остановить или смягчить атаку, заставив атакующего поскользнуться, предположим, на фруктовой кожуре; и это не наносило никакого ущерба нападавшему. Но когда он явно побеждал в поединке, никто уже не смеялся. Никто не смеялся и сейчас, но ему все-таки не нравилось отражать атаки – чьи?

Наверное это одно из магических орудий из личного арсенала Короля, причем направленное сознательно. Однако не похоже на действия Короля. Король Трент никогда не развлекался подобным образом, особенно с оружием. Кто-то другой сознательно привел в действие меч и заставил его так шутить, и очень скоро сей шутник предстанет перед грозными очами Короля.

Хотя в данный момент такие мысли являлись слабым утешением для Бинка. Ему вовсе не хотелось прятаться за спиной Короля, больше по вкусу было выиграть битву самому. А кроме того, ему обязательно надо добраться до того, кого вроде здесь и не было.

Поразмыслив, Бинк решил, что действовать мечом может какая-нибудь персона на большом расстоянии. С точки зрения магии, конечно, возможно, но насколько он знал, врагов у него не было, никому и в голову не должно прийти навредить ему магическим ли, простым ли способом, и никто не мог осмелиться совершить такое нападение, имея при себе оружие самого Короля. Да и где? В саду замка Ругна?

Бинк снова отразил атаку вражеского меча и ускользнул от невидимой руки. Правда, вот руки не было и в помине. Без всякого сомнения, меч нападал сам по себе. В самом деле, он никогда не сражался с таким противником, поскольку что Король не верил в бессмысленное оружие, и потому данный эксперимент оказался в новинку. Ну что еще добавить – почему бы не сразиться с таким очаровательным мечом?

Тем не менее, искал ли меч возможность лишить его жизни, допуская, что и своя находится в опасности? У Бинка ничего не было, кроме уважения к острому клинку. Он заботился о своем собственном мече, уверенный, что клинок остр, и никогда не ругал его. Мечи или любое другое оружие никогда не ссорилось с ним. Может, он каким-нибудь неосторожным словом…

– Меч, если я случайно обидел тебя или как-то навредил тебе, я прошу прощения и обещаю исправиться, – сказал он. – Надеюсь, без причины я не стану драться.

Меч свирепо ткнул Бинка в ногу.

– По крайней мере, скажи мне, что у тебя за обида? – воскликнул Бинк, увертываясь от клинка.

Но меч неумолимо продолжал атаковать.

– Тогда я должен с тобой как следует разобраться, – сказал Бинк, одновременно с сожалением, гневом и нетерпением. Ведь это действительно вызов! Впервые он занял действительно боевую позицию, фехтуя с подлинным мастерством. Он знал, что гораздо искуснее в искусстве боя, чем его соперник.

Но он никак не мог попасть в хозяина меча, потому что того просто-напросто не было. Некого поразить, нет руки, из которой можно выбить меч. Какая-то магическая сила управляла мечом. И как в таком случае ему победить своего оппонента?

Это было больше чем вызов. Бинк не волновался, чего уж тут волноваться, коли противник слабее тебя. Да еще невидимый.

О, да он, с такими способностями, не должен позволять мечу соперника даже касаться себя. Меч, которым человек орудовал самым заурядным способом, мог и навредить, потому что был земным, но если сюда привлекли магию, то он был в безопасности. В Ксанте вряд ли кто-либо или что-либо полностью лишен магии, так что он здорово защищен. Весь вопрос состоял в том, мог ли он одержать победу честно, собственным мечом, храбро сражаясь, или же каким-нибудь магическим способом? Если не получится первым способом, придется воспользоваться вторым.

И снова он направил свой меч в наиболее уязвимое место, потом нанес удар вдоль лезвия, стараясь сделать это внезапно. Не получилось – металл оказался слишком твердым. Вообще-то он и не ожидал успеха – современные мечи сделаны из отличного металла. Ну, и что дальше? Он слышал «хлоп-хлоп» – будто кто-то приближался.

Ему просто необходимо быстро закончить поединок, иначе придется краснеть, если ему окажут помощь. Талант Бинка как-то не особенно заботился о гордости своего хозяина, впрочем как и о его теле.

Тут Бинк попятился и стукнулся о дерево – оно-то было самым настоящим. Стенки лабиринта очень ловко накладывались на естественную растительность, которая также превратилась в часть головоломки. Это дерево обладало липкой корой. И все, что его касалось, крепко прилипало. Дерево медленно обрастало вокруг пойманного предмета, как бы поглощая его. Оно было совсем безобидно, пока кора была целой. Дети могли смело лазить по стволу и играть в ветвях, до тех пор пока не пользовались топорами. Дятлы держались подальше от таких деревьев. Потому Бинк мог смело прислониться к стволу, но должен быть внимательным.

Неожиданно враждебный меч поранил его лицо. Бинк так и не понял, когда же на него сошло вдохновение, до или после этого удара. Скорее всего, после, потому что несмотря на все ухищрения, талант его ничего не мог сделать. Во всяком случае, вместо того, чтобы парировать удар, он просто увернулся.

Меч прошел над головой юноши, воткнулся в дерево, глубоко разрезав кору. Тут же магическая сила дерева сконцентрировалась, и клинок намертво приклеился. Он дергался, пытаясь вырваться, но это не удавалось. С магией не поспоришь! Бинк победил.

– Пока, Меч! – сказал он, вкладывая в ножны свое оружие. – Прости, но больше я не могу задерживаться.

Но за дерзостью слов слышалась тревожная мысль – кто или что все-таки послал волшебный меч? Несмотря ни на что, он, оказывается, имеет врагов, что совсем ему не нравилось. Не то, чтобы он сильно боялся нападения, но сама мысль, что кто-то ненавидел его столь сильно, мешала ему жить.

Он зашел за следующий угол – и врезался в игольчатый кактус. Не в настоящий, а то бы он превратился бы в человека – подушечку для булавок; в незнакомца, одетого в кактус.

Кактус упал, крепко схватив Бинка за шею.

– Неуклюжий дурень! – вскрикнул поверженный кактус. – Ты что, хочешь, чтобы я измазал твою симпатичную физиономию грязью?

Бинк сразу узнал голос и хватку.

– Честер! – он даже задохнулся от волнения. – Честер, кентавр!

– Слепень! – ругнулся Честер. – Ты выдал меня. – Он медленно ослабил хватку. – Ты лучше скажи мне, кто ты, или я тебя задавлю.

И он так зажал Бинка, что тому показалось, что он лишился головы. Ну где же его талант?

– Фи! Фи! Финк, – попытался произнести свое имя Бинк, но получалось совсем не то. – Хи! Хинк!

– Я не воняю! – раздраженно произнес Честер. И еще сильнее впился в Бинка. – Ты не только чертовски некрасив, ты еще и нахальный. – Он вцепился еще сильнее. – Эй, ты меня утомил.

Тут Бинк вспомнил – он же был в костюме! К удивлению кентавра он закричал:

– Я Бинк! Твой друг! В магическом костюме!

Честер задумался. Не то, чтобы кентавр был туповат, но имел обыкновение думать мускулами.

– Если ты пытаешься обдурить меня…

– Вспомни отшельника Германа! Как я встретился с ним в диких краях, и он спас Ксант от вихляков при помощи только ему доступной магии: блуждающих огоньков? Это же лучший кентавр во всем мире?

Честер наконец оставил Бинка в покое.

– Дядя Герман! – согласился он, улыбаясь.

Лицо кактуса засияло от удовольствия.

– Надеюсь, ты в порядке? Но почему ты обрядился в меня?

– По той же причине, по какой ты стал кактусом, – ответил Бинк, растирая шею. – Для бала-маскарада.

Шея вроде бы не повредилась, хотя магический талант и позволил этой встрече произойти.

– Ну, да! – согласился Честер, пытаясь сгладить неловкость. – Проказы Королевы Ирис, сучки-Волшебницы. А ты знаешь, как пройти ко дворцу?

– Нет. Я попал, – но тут Бинк спохватился, ему почему-то не захотелось рассказывать о поединке с мечом, – на зомби.

– Зомби? – засмеялся Честер. – Бедняга тот, кому достался этот костюмчик!

Костюм! Ну, конечно же. Зомби не был настоящим. Это просто-напросто обманчивый костюм Королевы. Бинк реагировал также недальновидно, как и Честер, убежав от него до того, как раскусил, кто перед ним, и столкнулся с мечом, который определенно не был ни костюмом, ни иллюзией.

– Ну, больше я не желаю играть в такие игры, – сказал он.

– Я тоже не хочу играть в эту игру, – согласился Честер. – Но приз в этом году такой ценный…

– Ясно, – кивнул угрюмо Бинк. – Один вопрос, на который ответит Добрый Волшебник Хамфри, бесплатный. Но слишком большая конкуренция, выиграет кто-нибудь еще.

– Нет, если мы как следует поработаем, – сказал Честер. – Давай, пойдем разоблачим зомби, пока он не убежал.

– Хорошо, – согласился Бинк, стесняясь первой своей реакции.

Они прошли мимо меча, все еще торчащего из ствола дерева.

– Ого, надо вытащить! – улыбнулся кентавр и схватился за меч.

– Не выйдет, кора навечно приклеила его.

Но кентавр крепко вцепился в меч и потянул. Силы Честеру не занимать, но меч даже не шевельнулся.

– Да, уж, – только и сказал Честер.

– Взгляни, дерево – такое же растет в деревне кентавров. В засуху я его поливал каждый день, потому оно и выжило.

И меч высвободился. Честер засунул его в колчан, хорошенько привязав веревкой. Во всяком случае, Бинк догадывался, что тот поступил именно так, наблюдая за действиями кактуса. Бинк положил руку на свой меч, немного опасаясь возобновления вражеских действий меча, но тот лежал совершенно спокойно. И больше не оживал.

Честер заметил, что Бинк внимательно его рассматривал.

– Ты тоже должен понимать деревья, – сказал он, поворачиваясь. Конечно, все правда, кентавр никогда не лжет. – Я действительно поливал то дерево.

Это гораздо удобнее, чем бегать в уборную.

Поэтому клейкая кора отдала добычу. А почему нет? Кентавры действительно в каком-то роде родственны деревьям, хотя Честер не очень-то похож на игольчатый кактус. Почему шутница-Королева навязала ему этот костюмчик?

Они подошли к месту, где Бинк встретился с зомби, но ужасного создания простыл и след. Только кусок грязи лежал на тропинке. Честер поддел его копытом.

– Настоящая грязь – это от вонючего зомби? – вопросительно взглянул он на Бинка. – Шуточки Королевы становятся все хлеще.

Бинк согласно кивнул. В фразе звучало беспокойство. Очевидно, Королева здорово расширила сферу обмана – но почему она должна чинить препятствия? Ее волшебство было сильным, далеко опережавшим способности обычных людей, ведь она была одним из трех граждан Ксанта, обладающих магией категории Волшебника. Но даже для ее силы сложно вникнуть во все детали костюма каждой персоны, приглашенной на маскарад. Хорошо, что костюмы Бинка и Честера были видимы, иначе как бы они смогли общаться?

– Совершенно свежая грязь, – отметил Честер. – И самая настоящая грязь, к зомби не имеющая никакого отношения.

И он подбросил ее кактусовой ногой.

– Пусть себе возвращается на свое место.

С любопытством Бинк поскреб носком башмака место. Кроме грязи там ничего не обнаружилось. Никаких следов зомби.

– Ну, мы потеряли его, – сказал Бинк, больше ему ничего в голову не приходило. Но зомби казался таким настоящим.

– Давай-ка лучше поищем дорогу во дворец, вместо того, чтобы изображать из себя здесь дураков.

Честер кивнул, его голова-кактус нелепо болтнулась.

– Все-таки я никогда не понимал людей достаточно хорошо, – сказал он. – И единственный вопрос, который я могу задать Доброму Волшебнику, останется без ответа.

– Без ответа? – спросил Бинк, когда они повернули на другую тропинку.

– С тех пор, как Чери обзавелась жеребенком – кстати, он просто красавчик, этот маленький кентаврик с пушистым хвостом, – у нее постоянно не хватает времени для меня. Я вроде пятого копыта. Поэтому, что я могу?

– И ты тоже? – воскликнул Бинк, узнавая причины своего плохого настроения. – Хамелеон пока не имеет детей, но… – он пожал плечами.

– Да не бойся, у нее никогда не будет жеребенка.

– Эх, кобылки – и с ними плохо, и без них, – жалобно произнес Честер.

Вдруг из-за угла выскочила гарпия и с трудом избежала столкновения.

– Ты, что ослеп, клюв? – заорал Честер. – Ну-ка улетай, кыш отсюда, птичья голова!

– А у тебя голова овощная, да? – просвистела в ответ гарпия. – Давай, уходи с моего пути, пока я не зашвырнул тебя на твой вонючий бал с твоими тупыми иголками.

– Тупыми иголками? – Честер воинственно взвился от такого оскорбления. Так как в настоящее время он находился в обличье кактуса, он мог пустить иглы в ход – и ни одна не оказалась бы тупой. – Ты хочешь, чтобы твои грязные перья забили нахальную сопелку?

Это заставило гарпию повернуться, надувшись. Вообще-то почти все гарпии принадлежали к женскому полу, но стоявший перед ними был самцом; лишнее доказательство колкого юмора Королевы.

– Естественно, – пропищал птица-мужчина, – если сжать твою зеленую башку, сколько же выльется сока!

– О, да? – взвыл Честер, забывая, что кентавры, вообще-то, не забияки. Гарпия и кактус изготовились к бою. Гарпия смотрелась значительно крупнее кактуса. Удар, и тут раздалось:

– Мантикора! – воскликнул Бинк.

Гарпия остановилась.

– Подожди-ка, кентавр. Что-то мне знаком твой голос, но…

Тут Бинк понял, что в обличье кентавра находился он, а не Честер, стало быть к нему и обращалось безобразное создание.

– Я Бинк. Я встречал тебя, когда навещал Доброго Волшебника. Обратная дорога, когда…

– О, да. Ты разбил волшебное зеркало. К счастью, у Волшебника оказалось другое. И как у вас с тех пор дела?

– Довольно паршиво. Я женился.

Мантикора мелодично рассмеялся.

– Надеюсь, что не на этом кактусе?

– Слушай, создание… – начал Честер.

– В действительности, это мой друг, кентавр Честер, – проговорил быстро Бинк. – Он племянник отшельника Германа, который спас Ксант от…

– Я знал Германа! – сказал мантикора. – Величайший из кентавров, даже после того, как погиб за страну. Он был единственным из тех, кого я знала, кто стыдился своего магического таланта. Его незатейливая магия вывела меня однажды из норы дракона. Когда я узнал о его смерти, то был настолько опечален, что пошел и затоптал маленькое опутывающее деревце. Он был куда лучше, чем остальные копытные, которые изгнали его.

Он остановился.

– Не обижайся, кактус, ты же его племянник, только и всего. Я хотел уязвить тебя, но я не смог бы оскорбить память этого замечательного отшельника.

Для Честера не было ничего приятнее, чем похвала в адрес дяди, словно мантикора об этом знал.

– Не обижайся, – сразу же сказал он. – Все, что ты сказал – истинная правда. Мой народ изгнал Германа, потому что они считали, что магия у кентавров – это неприлично. И большинство думает так до сих пор. Даже моя собственная кобылка, такая классная штучка… – и он потряс головой-кактусом, словно бы немного стесняясь непристойных слов. – Они просто копытоголовые.