Ксант (№2) - Источник магии

Пирс Энтони

ИСТОЧНИК МАГИИ

Глава 1.

Скелет в шкафу

Вынюхиватель магии, подпрыгивая, двигался к Бинку, его вытянутая гибкая морда старательно обнюхивала окрестность. Когда же существо наконец приблизилось к цели, оно в неописуемом восторге закрутилось вокруг Бинка, издавая звуки, подобные звукам флейты, и размахивая чудесным пушистым хвостом.

– О, я так рад встрече с тобой, нюхач! – сказал Бинк, присев на корточки и обняв животное. Вынюхиватель тут же радостно лизнул Бинка в нос. – Ты одним из первых поверил в мою магию, когда…

Бинк замолчал, потому что существо повело себя как-то странно. Оно вдруг прекратило резвиться, сникло и выглядело очень испуганным.

– Что случилось, дружок? – спросил, волнуясь, Бинк. – Может, я ляпнул что-нибудь обидное? Так прости!

Но вынюхиватель магии поджал хвостик и бросился прочь. Бинк последовал за ним. Можно было подумать, будто его магия пропала и он вдруг стал совсем обычными. Но талант Бинка был врожденным и не мог исчезнуть, пока Бинк жил. Что-то другое спугнуло зверька.

Бинк оглядывался, испытывая смутное беспокойство. Восточнее располагался фруктовый сад замка Ругна, полный самых разнообразных фруктов, овощей и всяческих вещей, созданных руками человека. На юге располагались непокоренные дикие просторы Ксанта. Бинк помнил, как джунгли загнали его с приятелями сюда, как было жутко, когда они возвращались. Сегодня деревья были настроены в основном дружески. Они только желали, чтобы Волшебник остался и вернул былое могущество замку Ругна. Король Трент сумел добиться этого. Сейчас сильная власть просто необходима для пользы королевства. Казалось, все в полном порядке.

Отлично, все шло согласно его планам. Этим вечером будет бал, а у него такие паршивые ботинки. И он отправился к краю сада, где росли башмачные деревья. Эти деревья обладали способностью передвигаться, и потому обычно оказывались в малопосещаемых местах, подальше от тропинок.

Вот на этом дереве несколько пар уже совсем созрели. Не срывая с веток, Бинк внимательно осмотрел несколько башмаков, пока не подобрал пару, которая, на его взгляд, должна ему подойти. Потом он сорвал их, вытряс семена и аккуратно надел. Они оказались достаточно удобными и прекрасно выглядели, поскольку еще не успели состариться.

Он отправился назад, ступая с чрезвычайной осторожностью, стараясь не запачкать их преждевременно, а из головы все не выходила та встреча с вынюхивателем магии. Было ли это предзнаменованием? Предзнаменования здесь, в Ксанте, всегда сбывались, но редко удавалось вовремя правильно их истолковать. Неужели с ним случится что-нибудь ужасное? Такое положение дел просто маловероятно; Бинк без преувеличения мог быть уверенным, что какое-нибудь серьезное зло не могло напасть на Ксант, пока ничего не случилось с самим Бинком. Значит, он неправильно истолковал поведение вынюхивателя магии, наверное у зверька что-нибудь случилось с желудком, и потому он так поспешно удрал.

Вскоре Бинк увидел свой дом. Это был очаровательный сырный особнячок, располагавшийся сразу же за землями замка Ругна, в который Бинк въехал, как только женился.

Верхняя часть затвердела и потому потеряла свой вкус, а стены, зернистые, молочно-белого цвета, были достаточно тверды. Это был один из самых вкусных сохранившихся домиков. Но с тех пор, как он не мог самолично вгрызаться в него, он потерял к нему всякий интерес.

Затаив дыхание, немного нервничая, он открыл входную дверь-корку. Чудесный сырный аромат встретил его на пороге, впрочем, достаточно приправленный визгливыми криками.

– Это ты, Бинк? Уже почти пора! И где ты ползаешь, когда работа закончилась? Не знаешь, что и сказать, да?

– Мне нужны были башмаки! – только и сказал Бинк.

– Башмаки! – недоверчиво произнесла жена. – Но у тебя же есть башмаки, идиот!

В этот период жена его была гораздо умнее его, потому что способности Хамелеон изменялись в соответствии с месячным циклом. Это касалось и ее облика. Когда она обладала прекрасной, восхитительной внешностью, с головой у нее было совсем плохо – ну просто непроходимая дура; когда становилась умной, внешность ее приобретала безобразные, омерзительные черты. Очень умная и очень безобразная. В этот момент она находилась в состоянии наивысшего своего безобразия, что соответствовало мощному уму и проницательности. Поэтому-то она и сидела затворницей, буквально похоронив себя в стенах сырного домика.

– Сегодня вечером мне надо хорошо выглядеть, – сказал он, набираясь терпения, но как-то вяло и неохотно. Одно напоминание о внешности просто выводило женщину из себя.

– Пошел к черту, тупица!

Он надеялся, что она не станет читать его мысли. Обычно ей хватало ума не делать этого. Бинк знал, что он не гений, но и слабоумным себя не считал. Она же могла существовать в обоих состояниях.

– Я должен присутствовать на Юбилейном Балу, – объяснил он, хотя, конечно, она знала об этом. – Королева оскорбится, если я появлюсь неряшливо одетым.

– Болван! – закричала она из своего убежища. – Ты же появишься в костюме! Никто не увидит твоих вонючих башмаков!

Она, как всегда, была права. Путешествие оказалось пустой тратой времени.

– Господи, но это лишний раз подтверждает твой эгоизм, – продолжала она. – Отправляться на вечеринку, предвкушая прекрасно проведенное время, в то время как я похоронила себя здесь, в четырех стенах, и должна грызть их.

Ну, насчет стен жена явно приврала – стены были слишком тверды, но она вообще-то грызла их, когда злилась, а в последнее время злилась она часто.

Но Бинк пытался сдерживаться. Ведь он женат только год, и он любил Хамелеон. Он знал с самого начала, что должны быть и хорошие времена и плохие, и вот теперь настали плохие дни. Очень плохие дни.

– Ну почему бы тебе, дорогая, тоже не пойти на бал?

Она просто задохнулась от гнева:

– Мне? Когда я так выгляжу? Пощади меня, не могу слышать твоих безмозглых высказываний!

– Но если ты помнишь, это костюмированный бал. Королева прячет каждого приглашенного под маской по своему выбору. Потому никто не увидит…

– Все твои высказывания просто слабоумны, – она просто орала за стеной, и он слышал еще какой-то треск. Сейчас она уже швырялась вещами и было слышно, как гнев ее возрастал. – Как я могу отправиться на бал, даже в костюме, когда я уже девять месяцев беременна?

Вот что по-настоящему беспокоило ее. Не ее обычно меняющееся состояние: ум – безобразная внешность, с этим она прожила всю жизнь, а дискомфорт и неудобство беременности. Бинк стремился ускорить наступление того ее прелестно-глуповатого состояния, в течение которого жена не держала бы себя, подобно узнице, взаперти. Она боялась, что ребенок их будет походить на мать – или отца. Ей так хотелось узнать, почувствовать хоть какое-то доказательство того, что малыш родится положительно талантлив или, по крайней мере, нормальным, ведь все было предоставлено случаю. Она примирилась с ситуацией, не сопротивляясь, но не простила его. Когда она становилась умной, то с ростом срока беременности рос и гнев.

Но вскоре пик должен быть пройден, и она станет милее – как раз подойдет время рождения малыша. Наверное, где-то через неделю или что-то около того. Может быть, ребенок родится нормальный, возможно, даже очень талантливый, и страхи Хамелеон окажутся напрасными. И тогда она перестанет срывать на нем злость.

Но если малыш родится ненормальным… но лучше даже не думать об этом.

– Прости, я забыл, – промямлил он.

– Ты забыл! – ирония ее тона пробивалась сквозь его чувства, подобно волшебному лучу, прокалывающему насквозь сырную стену. – Глупец! Тебе просто хотелось забыть, не так ли? О чем же ты думал в прошлом году, когда?..

– Мне уже надо идти, Хамелеон, – пробормотал он, осторожно отступая к двери. – Королева очень расстраивается, когда гости запаздывают.

Вообще-то природой определено женщинам расстраиваться из-за мужчин и злиться на них. И это отличало их от нимф, которые, хотя и выглядели как женщины, всегда относились равнодушно к праздным приходам мужчин. Он считал себя счастливчиком, ведь жена не обладала талантом выдыхать на людей огонь или насылать ураганы.

– Почему Королева проводит свой нелепый, бессмысленный, дурацкий бал именно сейчас? – раздраженно спросила Хамелеон. – Наверное знает, что я не смогу прийти?

Ах, эта женская логика! Нечего даже пытаться понять ее, пустые хлопоты. Все умнейшие головы Ксанта не смогут найти смысла в бессмыслице. Бинку ничего не оставалось, как тихонько прикрыть за собой дверь.

И правда, вопрос Хамелеон был явно риторическим. И они оба знали ответ. Королева Ирис использовала малейшую возможность поважничать своим высоким положением, и как раз этому высокому положению исполнился год. Теоретически, бал затевался в честь Короля, но в действительности Король Трент мало беспокоился по этому поводу, и, вероятно, предпочел хорошую прогулку верхом танцам на празднике. Так что, на самом деле, бал задавался исключительно ради Королевы – и хотя она не могла заставить появиться Короля, но уж горе тем придворным, которые попались на крючок в этот вечер. Бинк и был среди этих «счастливцев».

И почему все складывалось именно так? – спрашивал он себя, мрачно уходя из дома. Он всегда считал себя достаточно важной особой – королевским исследователем Ксанта, в чьи первейшие обязанности входило исследование таинства магии и доклад о полученных данных непосредственно Королю. Но с беременностью Хамелеон и хлопотами по устройству дома, Бинк совершенно забросил свои изыскания. Из-за этого его не покидало чувство вины. После того, как жена родит, он обязательно все восполнит. Предстоящее отцовство постоянно занимало разум. Но красавица-Хамелеон необыкновенно волновала умы мужчин, и в первую очередь его.

Ах, тоска! Тоска по тому времени, когда любовь была в новинку, беззаботной, без всяких сложностей и затруднений. Хамелеон-прелестница так же прекрасна, как нимфа.

Нет, нет, сплошной обман. Его жизнь до встречи с Хамелеон не была такой уж простой, и он три раза знакомился с ней, пока хорошо не узнал. Он даже стал боятся, что уже потерял свой магический талант.

Он замерцал – и вдруг его внешность изменилась. Прибыл костюм от Королевы. Бинк оставался все той же личностью, умственно и физически, но облик совершенно переменился – он превратился в кентавра. Иллюзия Королевы – ведь он должен играть определенную Королевой роль в одной из бесконечных злых забав. Каждый должен был угадать как можно больше гостей, измененных таким же образом, по дороге на бал. Тот, кто угадывал больше всех, получал приз.

Кроме того, вокруг замка Ругна она соорудила дурацкий лабиринт из живой изгороди. Но даже если он не играет в игры для приглашенных, то все равно должен преодолеть эти головоломные ходы. Черт бы побрал Королеву!

Но он, как и все остальные, должен пройти через предложенные испытания. Король благоразумно не вмешивался в домашние дела и давал ей большие возможности, но в разумных пределах. Бинк осторожно вошел в лабиринт и начал пробираться сквозь сеть обманных тропинок к замку.

Большая часть изгороди была иллюзорной, но и того, что реально существовало, вполне хватало для создания почти неприступной стены. Уж Королева повеселится на балу, посвященном Годовщине Коронации. Когда она не в настроении, то гораздо злее Хамелеон.

Бинк повернул за угол изгороди – и чуть не налетел на зомби. С изъеденного червями лица существа капало что-то липкое и грязное, огромные глазницы мертво глядели на мир. Запах шел довольно специфический.

С ужасом Бинк вглядывался в глазницы. Где-то вдали светились огни иллюминации, а здесь перед ним стоял полусгнивший труп с гниющими мозгами. Казалось, что он мог сквозь двойной тоннель вглядываться в тот самый источник зловонного оживления зомби и возможно в корень всего магического в Ксанте. Кошмар еще продолжался, поскольку зомби был одним из оживших мертвецов, тем ужасом, который следовало быстренько похоронить и забыть. Почему он смог вылезти из мрака могилы? Зомби обычно поднимались только под защитой замка Ругна и стали совершенно пассивными с тех пор, как власть перешла к королю Тренту.

Зомби направился к нему, открыв ископаемый рот.

– Вууум, – только и мог сказать он, испуская гнилой дух вместо слов.

Бинк отпрянул назад, его затошнило. Он боялся совсем немногих вещей в Ксанте, потому что доблесть и магический талант делали его одним из наиболее знаменитых людей в королевстве. Но неприятное существо зомби, распространявшее зловонный аромат, вывело его из себя. Он кинулся на боковую тропинку, оставив ожившего мертвеца позади. Мертвец не смог соперничать с ним в скорости.

Внезапно впереди сверкнул меч. Бинк остановился, изумленный вторым привидением. Он никого не увидел, только ни кем не удерживаемый меч. Какую цель преследовало это видение?

О, должно быть, это первая проделка Королевы. Ей нравилось придавать своим приемам этакий привкус риска. Должно быть, ему следовало пройти под мечом и постараться обмануть видение.

Однако он колебался. Клинок выглядел до ужаса настоящим. Бинк отлично помнил приключение с Джейми, произошедшее с ним в юности. Талантом Джейми считались манипуляции с летающими мечами, и в те несколько секунд, пока оружие появлялось, зрелище было вполне захватывающим и опасным, и юноша всегда кичился своими способностями и старался напугать. Джейми не был другом Бинка, и, если он находился где-то поблизости…

Бинк вытащил меч.

– Берегись! – воскликнул он и ударил по клинку соперника, но разрезал пустоту. Королева должна быть довольна, ее очередной обман удался и, значит, по дороге он может идти, ничем не рискуя, как и в случае…

Меч появился снова. Сталь ударилась о сталь. Потом клинок блеснул, рванулся вперед и ударил в грудь.

Бинк парировал удар и отскочил в сторону.

Какая-то невидимая рука направляла меч, значит, где-то рядом находился невидимый человек.

Тут меч снова ударил, и вновь Бинк отразил удар. Кто-то действительно пытался достать его.

– Кто ты? – спросил Бинк, но ответа не получил.

Бинк много упражнялся с мечом в прошлом году, и преподаватель считал его способным учеником. Бинк был отважен, быстр и достаточно физически силен. Он прекрасно знал, что неплохо владеет мечом, почти на профессиональном уровне. Бинку по душе было принять вызов, даже от невидимого оппонента.

Но серьезная борьба… и что-либо еще. И почему на него напали на полпути к празднику? И кто был его молчаливый, тайный враг? Бинку повезло, что невидимость нападавшей персоны не позволила попасть в нее мечом, что избавило от ужасной картины финала поединка. Любая магия в Ксанте отличалось простотой, меч не мог поддерживать необходимую остроту и твердость и оставаться невидимым одновременно. Ну, возможно, все возможно с магией, но уж больно неправдоподобно. Во всяком случае, Бинк был вынужден видеть только оружие нападения.

– Стой, – закричал он, – прекрати, или я вынужден буду сразиться с тобой!

Но вновь вражеский меч со всей свирепостью обрушился на него. Бинк почти поверил, что столкнулся не с профессионалом; стиль нападавшего проявлял скорее дерзость, чем мастерство. Бинк блокировал меч, потом сделал выпад как-то нехотя и нанес удар в незащищенную среднюю часть противника. Ведь должно же было существовать у него уязвимое место, видимое или нет. Удар Бинка был не столь силен, чтобы изувечить, но все-таки опасен. Лезвие легко прошло сквозь невидимое тело без всякого сопротивления. Он вовремя слегка уклонился. Его учитель фехтования, солдат Кромби, обучил его этому приему; его спасение можно было отнести и к везению. Он мог погибнуть без помощи своего таланта.

Вообще-то Бинк не любил зависеть от способностей. Существовало положение в обучении фехтованию: защищаться самому собственным способом, выработанным самостоятельно, без каких-либо заимствований у нападающего, что, естественно, давало тому дополнительные шансы на победу. Его магия могла остановить или смягчить атаку, заставив атакующего поскользнуться, предположим, на фруктовой кожуре; и это не наносило никакого ущерба нападавшему. Но когда он явно побеждал в поединке, никто уже не смеялся. Никто не смеялся и сейчас, но ему все-таки не нравилось отражать атаки – чьи?

Наверное это одно из магических орудий из личного арсенала Короля, причем направленное сознательно. Однако не похоже на действия Короля. Король Трент никогда не развлекался подобным образом, особенно с оружием. Кто-то другой сознательно привел в действие меч и заставил его так шутить, и очень скоро сей шутник предстанет перед грозными очами Короля.

Хотя в данный момент такие мысли являлись слабым утешением для Бинка. Ему вовсе не хотелось прятаться за спиной Короля, больше по вкусу было выиграть битву самому. А кроме того, ему обязательно надо добраться до того, кого вроде здесь и не было.

Поразмыслив, Бинк решил, что действовать мечом может какая-нибудь персона на большом расстоянии. С точки зрения магии, конечно, возможно, но насколько он знал, врагов у него не было, никому и в голову не должно прийти навредить ему магическим ли, простым ли способом, и никто не мог осмелиться совершить такое нападение, имея при себе оружие самого Короля. Да и где? В саду замка Ругна?

Бинк снова отразил атаку вражеского меча и ускользнул от невидимой руки. Правда, вот руки не было и в помине. Без всякого сомнения, меч нападал сам по себе. В самом деле, он никогда не сражался с таким противником, поскольку что Король не верил в бессмысленное оружие, и потому данный эксперимент оказался в новинку. Ну что еще добавить – почему бы не сразиться с таким очаровательным мечом?

Тем не менее, искал ли меч возможность лишить его жизни, допуская, что и своя находится в опасности? У Бинка ничего не было, кроме уважения к острому клинку. Он заботился о своем собственном мече, уверенный, что клинок остр, и никогда не ругал его. Мечи или любое другое оружие никогда не ссорилось с ним. Может, он каким-нибудь неосторожным словом…

– Меч, если я случайно обидел тебя или как-то навредил тебе, я прошу прощения и обещаю исправиться, – сказал он. – Надеюсь, без причины я не стану драться.

Меч свирепо ткнул Бинка в ногу.

– По крайней мере, скажи мне, что у тебя за обида? – воскликнул Бинк, увертываясь от клинка.

Но меч неумолимо продолжал атаковать.

– Тогда я должен с тобой как следует разобраться, – сказал Бинк, одновременно с сожалением, гневом и нетерпением. Ведь это действительно вызов! Впервые он занял действительно боевую позицию, фехтуя с подлинным мастерством. Он знал, что гораздо искуснее в искусстве боя, чем его соперник.

Но он никак не мог попасть в хозяина меча, потому что того просто-напросто не было. Некого поразить, нет руки, из которой можно выбить меч. Какая-то магическая сила управляла мечом. И как в таком случае ему победить своего оппонента?

Это было больше чем вызов. Бинк не волновался, чего уж тут волноваться, коли противник слабее тебя. Да еще невидимый.

О, да он, с такими способностями, не должен позволять мечу соперника даже касаться себя. Меч, которым человек орудовал самым заурядным способом, мог и навредить, потому что был земным, но если сюда привлекли магию, то он был в безопасности. В Ксанте вряд ли кто-либо или что-либо полностью лишен магии, так что он здорово защищен. Весь вопрос состоял в том, мог ли он одержать победу честно, собственным мечом, храбро сражаясь, или же каким-нибудь магическим способом? Если не получится первым способом, придется воспользоваться вторым.

И снова он направил свой меч в наиболее уязвимое место, потом нанес удар вдоль лезвия, стараясь сделать это внезапно. Не получилось – металл оказался слишком твердым. Вообще-то он и не ожидал успеха – современные мечи сделаны из отличного металла. Ну, и что дальше? Он слышал «хлоп-хлоп» – будто кто-то приближался.

Ему просто необходимо быстро закончить поединок, иначе придется краснеть, если ему окажут помощь. Талант Бинка как-то не особенно заботился о гордости своего хозяина, впрочем как и о его теле.

Тут Бинк попятился и стукнулся о дерево – оно-то было самым настоящим. Стенки лабиринта очень ловко накладывались на естественную растительность, которая также превратилась в часть головоломки. Это дерево обладало липкой корой. И все, что его касалось, крепко прилипало. Дерево медленно обрастало вокруг пойманного предмета, как бы поглощая его. Оно было совсем безобидно, пока кора была целой. Дети могли смело лазить по стволу и играть в ветвях, до тех пор пока не пользовались топорами. Дятлы держались подальше от таких деревьев. Потому Бинк мог смело прислониться к стволу, но должен быть внимательным.

Неожиданно враждебный меч поранил его лицо. Бинк так и не понял, когда же на него сошло вдохновение, до или после этого удара. Скорее всего, после, потому что несмотря на все ухищрения, талант его ничего не мог сделать. Во всяком случае, вместо того, чтобы парировать удар, он просто увернулся.

Меч прошел над головой юноши, воткнулся в дерево, глубоко разрезав кору. Тут же магическая сила дерева сконцентрировалась, и клинок намертво приклеился. Он дергался, пытаясь вырваться, но это не удавалось. С магией не поспоришь! Бинк победил.

– Пока, Меч! – сказал он, вкладывая в ножны свое оружие. – Прости, но больше я не могу задерживаться.

Но за дерзостью слов слышалась тревожная мысль – кто или что все-таки послал волшебный меч? Несмотря ни на что, он, оказывается, имеет врагов, что совсем ему не нравилось. Не то, чтобы он сильно боялся нападения, но сама мысль, что кто-то ненавидел его столь сильно, мешала ему жить.

Он зашел за следующий угол – и врезался в игольчатый кактус. Не в настоящий, а то бы он превратился бы в человека – подушечку для булавок; в незнакомца, одетого в кактус.

Кактус упал, крепко схватив Бинка за шею.

– Неуклюжий дурень! – вскрикнул поверженный кактус. – Ты что, хочешь, чтобы я измазал твою симпатичную физиономию грязью?

Бинк сразу узнал голос и хватку.

– Честер! – он даже задохнулся от волнения. – Честер, кентавр!

– Слепень! – ругнулся Честер. – Ты выдал меня. – Он медленно ослабил хватку. – Ты лучше скажи мне, кто ты, или я тебя задавлю.

И он так зажал Бинка, что тому показалось, что он лишился головы. Ну где же его талант?

– Фи! Фи! Финк, – попытался произнести свое имя Бинк, но получалось совсем не то. – Хи! Хинк!

– Я не воняю! – раздраженно произнес Честер. И еще сильнее впился в Бинка. – Ты не только чертовски некрасив, ты еще и нахальный. – Он вцепился еще сильнее. – Эй, ты меня утомил.

Тут Бинк вспомнил – он же был в костюме! К удивлению кентавра он закричал:

– Я Бинк! Твой друг! В магическом костюме!

Честер задумался. Не то, чтобы кентавр был туповат, но имел обыкновение думать мускулами.

– Если ты пытаешься обдурить меня…

– Вспомни отшельника Германа! Как я встретился с ним в диких краях, и он спас Ксант от вихляков при помощи только ему доступной магии: блуждающих огоньков? Это же лучший кентавр во всем мире?

Честер наконец оставил Бинка в покое.

– Дядя Герман! – согласился он, улыбаясь.

Лицо кактуса засияло от удовольствия.

– Надеюсь, ты в порядке? Но почему ты обрядился в меня?

– По той же причине, по какой ты стал кактусом, – ответил Бинк, растирая шею. – Для бала-маскарада.

Шея вроде бы не повредилась, хотя магический талант и позволил этой встрече произойти.

– Ну, да! – согласился Честер, пытаясь сгладить неловкость. – Проказы Королевы Ирис, сучки-Волшебницы. А ты знаешь, как пройти ко дворцу?

– Нет. Я попал, – но тут Бинк спохватился, ему почему-то не захотелось рассказывать о поединке с мечом, – на зомби.

– Зомби? – засмеялся Честер. – Бедняга тот, кому достался этот костюмчик!

Костюм! Ну, конечно же. Зомби не был настоящим. Это просто-напросто обманчивый костюм Королевы. Бинк реагировал также недальновидно, как и Честер, убежав от него до того, как раскусил, кто перед ним, и столкнулся с мечом, который определенно не был ни костюмом, ни иллюзией.

– Ну, больше я не желаю играть в такие игры, – сказал он.

– Я тоже не хочу играть в эту игру, – согласился Честер. – Но приз в этом году такой ценный…

– Ясно, – кивнул угрюмо Бинк. – Один вопрос, на который ответит Добрый Волшебник Хамфри, бесплатный. Но слишком большая конкуренция, выиграет кто-нибудь еще.

– Нет, если мы как следует поработаем, – сказал Честер. – Давай, пойдем разоблачим зомби, пока он не убежал.

– Хорошо, – согласился Бинк, стесняясь первой своей реакции.

Они прошли мимо меча, все еще торчащего из ствола дерева.

– Ого, надо вытащить! – улыбнулся кентавр и схватился за меч.

– Не выйдет, кора навечно приклеила его.

Но кентавр крепко вцепился в меч и потянул. Силы Честеру не занимать, но меч даже не шевельнулся.

– Да, уж, – только и сказал Честер.

– Взгляни, дерево – такое же растет в деревне кентавров. В засуху я его поливал каждый день, потому оно и выжило.

И меч высвободился. Честер засунул его в колчан, хорошенько привязав веревкой. Во всяком случае, Бинк догадывался, что тот поступил именно так, наблюдая за действиями кактуса. Бинк положил руку на свой меч, немного опасаясь возобновления вражеских действий меча, но тот лежал совершенно спокойно. И больше не оживал.

Честер заметил, что Бинк внимательно его рассматривал.

– Ты тоже должен понимать деревья, – сказал он, поворачиваясь. Конечно, все правда, кентавр никогда не лжет. – Я действительно поливал то дерево.

Это гораздо удобнее, чем бегать в уборную.

Поэтому клейкая кора отдала добычу. А почему нет? Кентавры действительно в каком-то роде родственны деревьям, хотя Честер не очень-то похож на игольчатый кактус. Почему шутница-Королева навязала ему этот костюмчик?

Они подошли к месту, где Бинк встретился с зомби, но ужасного создания простыл и след. Только кусок грязи лежал на тропинке. Честер поддел его копытом.

– Настоящая грязь – это от вонючего зомби? – вопросительно взглянул он на Бинка. – Шуточки Королевы становятся все хлеще.

Бинк согласно кивнул. В фразе звучало беспокойство. Очевидно, Королева здорово расширила сферу обмана – но почему она должна чинить препятствия? Ее волшебство было сильным, далеко опережавшим способности обычных людей, ведь она была одним из трех граждан Ксанта, обладающих магией категории Волшебника. Но даже для ее силы сложно вникнуть во все детали костюма каждой персоны, приглашенной на маскарад. Хорошо, что костюмы Бинка и Честера были видимы, иначе как бы они смогли общаться?

– Совершенно свежая грязь, – отметил Честер. – И самая настоящая грязь, к зомби не имеющая никакого отношения.

И он подбросил ее кактусовой ногой.

– Пусть себе возвращается на свое место.

С любопытством Бинк поскреб носком башмака место. Кроме грязи там ничего не обнаружилось. Никаких следов зомби.

– Ну, мы потеряли его, – сказал Бинк, больше ему ничего в голову не приходило. Но зомби казался таким настоящим.

– Давай-ка лучше поищем дорогу во дворец, вместо того, чтобы изображать из себя здесь дураков.

Честер кивнул, его голова-кактус нелепо болтнулась.

– Все-таки я никогда не понимал людей достаточно хорошо, – сказал он. – И единственный вопрос, который я могу задать Доброму Волшебнику, останется без ответа.

– Без ответа? – спросил Бинк, когда они повернули на другую тропинку.

– С тех пор, как Чери обзавелась жеребенком – кстати, он просто красавчик, этот маленький кентаврик с пушистым хвостом, – у нее постоянно не хватает времени для меня. Я вроде пятого копыта. Поэтому, что я могу?

– И ты тоже? – воскликнул Бинк, узнавая причины своего плохого настроения. – Хамелеон пока не имеет детей, но… – он пожал плечами.

– Да не бойся, у нее никогда не будет жеребенка.

– Эх, кобылки – и с ними плохо, и без них, – жалобно произнес Честер.

Вдруг из-за угла выскочила гарпия и с трудом избежала столкновения.

– Ты, что ослеп, клюв? – заорал Честер. – Ну-ка улетай, кыш отсюда, птичья голова!

– А у тебя голова овощная, да? – просвистела в ответ гарпия. – Давай, уходи с моего пути, пока я не зашвырнул тебя на твой вонючий бал с твоими тупыми иголками.

– Тупыми иголками? – Честер воинственно взвился от такого оскорбления. Так как в настоящее время он находился в обличье кактуса, он мог пустить иглы в ход – и ни одна не оказалась бы тупой. – Ты хочешь, чтобы твои грязные перья забили нахальную сопелку?

Это заставило гарпию повернуться, надувшись. Вообще-то почти все гарпии принадлежали к женскому полу, но стоявший перед ними был самцом; лишнее доказательство колкого юмора Королевы.

– Естественно, – пропищал птица-мужчина, – если сжать твою зеленую башку, сколько же выльется сока!

– О, да? – взвыл Честер, забывая, что кентавры, вообще-то, не забияки. Гарпия и кактус изготовились к бою. Гарпия смотрелась значительно крупнее кактуса. Удар, и тут раздалось:

– Мантикора! – воскликнул Бинк.

Гарпия остановилась.

– Подожди-ка, кентавр. Что-то мне знаком твой голос, но…

Тут Бинк понял, что в обличье кентавра находился он, а не Честер, стало быть к нему и обращалось безобразное создание.

– Я Бинк. Я встречал тебя, когда навещал Доброго Волшебника. Обратная дорога, когда…

– О, да. Ты разбил волшебное зеркало. К счастью, у Волшебника оказалось другое. И как у вас с тех пор дела?

– Довольно паршиво. Я женился.

Мантикора мелодично рассмеялся.

– Надеюсь, что не на этом кактусе?

– Слушай, создание… – начал Честер.

– В действительности, это мой друг, кентавр Честер, – проговорил быстро Бинк. – Он племянник отшельника Германа, который спас Ксант от…

– Я знал Германа! – сказал мантикора. – Величайший из кентавров, даже после того, как погиб за страну. Он был единственным из тех, кого я знала, кто стыдился своего магического таланта. Его незатейливая магия вывела меня однажды из норы дракона. Когда я узнал о его смерти, то был настолько опечален, что пошел и затоптал маленькое опутывающее деревце. Он был куда лучше, чем остальные копытные, которые изгнали его.

Он остановился.

– Не обижайся, кактус, ты же его племянник, только и всего. Я хотел уязвить тебя, но я не смог бы оскорбить память этого замечательного отшельника.

Для Честера не было ничего приятнее, чем похвала в адрес дяди, словно мантикора об этом знал.

– Не обижайся, – сразу же сказал он. – Все, что ты сказал – истинная правда. Мой народ изгнал Германа, потому что они считали, что магия у кентавров – это неприлично. И большинство думает так до сих пор. Даже моя собственная кобылка, такая классная штучка… – и он потряс головой-кактусом, словно бы немного стесняясь непристойных слов. – Они просто копытоголовые.

– Времена меняются, – успокоил его мантикора. – В один прекрасный день все кентавры будут щеголять своими талантами вместо того, чтобы попирать их. – Он взмахнул крыльями. – Ну, я должен идти опознать еще нескольких гостей. Ну не то, чтобы я очень хотел получить приз. Это просто-напросто вызов.

И он пошел. А Бинк еще раз подивился юмору Королевы, нарядившей в костюм Гарпии такое грозное существо, как мантикора, у которого голова с тройной челюстью, тело льва, крылья дракона и хвост ужасного скорпиона. Определенно, это один из самых смертоносных монстров Ксанта – его сравнивали с наиболее выдающимися чудовищами. Мантикора двигался грациозно и играл в игры, загадывал шарады и любил представления. Вероятно, он чувствовал себя в безопасности, зная, что имеет душу, и поэтому мало заботился о своей внешности.

– Интересно, есть ли у меня магический талант? – Честер задумался, это прозвучало немного виновато. Переход от обмена непристойностями к гордым воспоминаниям действительно проходил трудно.

– Если ты выиграешь приз, ты сможешь узнать это у Волшебника, – напомнил ему Бинк.

Кактус расцвел от удовольствия.

– Отлично! – этот вопрос, остававшийся невысказанным, Честер держал в голове. Потом кактус вдруг поскучнел. – Но Чери никогда не позволит мне обзавестись талантом, даже самым маленьким. Она ужасно чопорна в такого рода вещах.

Бинк припомнил непримиримое отношение кентаврихи и кивнул: кентавр Чери слыла одной из самых хорошеньких кобылок и прекрасно могла жить в атмосфере магии Ксанта, но не выносила его у кентавров. Это напоминало отношение его матери к первым проявлением юношеского секса. Для животных, считала она, все естественно, но уж если здесь была замешана какая-нибудь дикарка-нимфа… Да, у Честера действительно имелись проблемы.

Они завернули за угол, а углов здесь хватало, и вот они – дворцовые ворота прямо перед ними, сияли за опущенным через ров мостом.

– Давай, скорее переберемся через мост, пока лабиринт не изменился, – воскликнул Бинк.

Они помчались к мосту. Но только они сделали первый шаг, как резная живая изгородь засветилась и закрылась туманом. Самой ужасной чертой этого резного лабиринта была неустойчивость, через нерегулярные интервалы он менял свою конфигурацию, поэтому практически невозможно было исследовать его методически. Они боялись опоздать выбраться из него.

– Я не остановлюсь сейчас, – закричал Честер. Голос бегущего кактуса стал громче. – Садись мне на спину!

Бинк не спорил. Он прыгнул, получив приличную порцию воткнувшихся в него игл, лицо его исказилось от боли, но он крепко держался за спину Честера. Тот чувствовал себя лошадью.

Но-о!

Чувствуя седока, Честер помчался скорее. Бинк ездил на кентаврах и раньше, когда Чери еще не стала благосклонно относиться к этому кентавру, но никогда с такой скоростью. Честер считался крупным даже по стандартам кентавров, и сейчас он спешил. Упругие мышцы переливались по мощному телу, и он несся как ветер. Бинк боялся, что не удержится и упадет. Он вцепился обеими руками в гриву, уверенный, что талант сбережет его и на этот раз. Только несколько жителей Ксанта знали о таланте Бинка, да и он сам первые двадцать пять лет жизни жил практически в неведенье относительно своих способностей. И все из-за того, что талант как бы прятался от посторонних глаз. Он защищал его от зла, которое могло принести использование магии – но некто, знавший об это таланте, мог навредить какими-то совершенно немагическими способами. По этой причине талант Бинка тщательно сам себя скрывал. Только Король Трент, кроме, конечно самого Бинка, знал всю правду. Добрый Волшебник Хамфри, вероятно, подозревал, да и Хамелеон на этот счет имела кое-какие соображения.

Новая изгородь образовалась между ними и воротами. Может быть, это была иллюзия, если вообще-то они видели ворота. Честер бросился в кусты – и почувствовал удар веток. Никакого обмана: просто-напросто ворота были с обманом. Волшебница-Королева могла сделать предметы невидимыми, создав иллюзию открытого пространства. Ему следовало об этом помнить.

И чего так неслось это глупое создание? Невидимая листва билась о Бинка словно крылья стервятников, но он держался крепко. Появилась другая преграда; Честер свернул в следующую новую аллею, которая появилась у них на пути, потом прорезал пересекающую дорогу следующую живую изгородь.

Кентавр летел, не жалея человека, животное или растение, попадавшееся на пути.

Внезапно, они выскочили из лабиринта и оказались около рва. Последний поворот привел Честера к находившемуся в двадцати шагах мосту, и здесь уже нельзя было изменить направление пути.

– Держись, – закричал Честер и прыгнул.

Толчок оказался так силен, что Бинк, перевернувшись дважды через гриву кентавра, соскользнул с крупа. Он пытался зацепиться, но, увы, раздался всплеск, и он очутился во рву.

К нему сразу же подплыли чудовища, жившие во рву, разевая на ходу свои пасти. Они были явно встревожены: а вдруг начался обстрел и они могли бы погибнуть в огне. Крупный змей свернулся кольцами, блестя огромными зубьями размером с палец Бинка. С другой стороны лиловый крокодил разинул сучковатый рот-хобот, показывая зубки жуткого размера. А прямо под Бинком, поднимался со дна рва Бегемот, его спина, казалось, заполнила весь ров.

Бинк в безумном страхе барахтался, пытаясь выплыть в безопасное место, зная, что нет на свете человека, способного справиться хотя бы с одним из этих трех чудовищ.

Бегемот поднялся, подняв и его из воды, крокодил приближался с противоположной стороны открыв пещерообразную пасть, змей лупил над ним хвостом с молниеносной скоростью. И тут крокодил и змей столкнулись, они вцепились друг в друга зубами. Оба монстра вдруг были разнесены в разные стороны поднявшимся Бегемотом.

Бинк просто-напросто скатился с поднявшейся горы, словно намазанной жиром, прочь от страшных зубов на спасительную каменную внутреннюю стену вдоль рва. Какое чудесное совпадение! Ха! Нет. Это действовал его талант, спасший его еще раз от собственной глупости. Попытка прокатиться верхом на кентавре в образе кактуса – такое приключение было просто обязано завершиться трагически. Ему просто повезло, что кентавр и чудовища из рва были магическими, потому и сработал его талант.

Честер совершил мягкую посадку и собирался уже вытаскивать его из рва. Одной рукой без всякого напряжения кентавр поднял Бинка. Но голос несколько дрожал.

– Я уж подумал – когда ты упал как раз между этими чудовищами – что никогда больше не увижу тебя.

– Они же не были по-настоящему голодны, – сказал Бинк, пытаясь приуменьшить ужасное событие. – Они просто поиграли со мной, как с едой, и перестарались. Давай лучше пойдем внутрь. Наверное уже подали угощение.

– Конечно, давай, – согласился Честер.

Как и все мощные существа, кентавр хронически хотел есть.

– Давай-давай, сено будет, – подтвердил Бинк, но шутка не удалась; кентавры не ели сено, несмотря на то, что хулители могли это предполагать.

Они направились к замку – и тут волшебство исчезло, ушло, и они оказались снова вдвоем, человек и кентавр.

– Знаешь, я никогда не думал, что мое лицо настолько некрасиво, пока не увидел такого же у тебя, – сказал Честер задумчиво.

– Зато у тебя просто великолепная задница.

– Правда, правда, – согласился кентавр, сразу успокоившись.

Бинк затрясся от хохота, но тут заметил, что друг его совершенно серьезен. Они подошли уже к входу, да и другие гости уже находились в пределах слышимости.

Стражник у дворцовых ворот нахмурился.

– Скольких ты угадал, Бинк? – осведомился он, отмечая что-то в блокноте.

– Одного, Кромби, – сказал Бинк, указывая на Честера, потом припомнил мантикору. – Вернее, двоих.

– Ты выбываешь из соревнования, – сказал Кромби. – Лидирующий участник угадал двенадцать, – и он взглянул на Честера. – А ты?

– Да не нужен мне никакой приз, – грубо отрезал кентавр.

– Ты просто не очень старался, – сказал Кромби. – Если бы я находился там, а не стоял тут на посылках у Королевы…

– Я думал, тебе по душе работа во дворце, – прервал его речь Бинк.

Он впервые встретился с Кромби, когда тот служил еще у прежнего Короля.

– Да, мне нравится эта работа, но больше я люблю приключения. Король-то парень в порядке, – тут Кромби немного замялся. – Ну, а Королеву вы знаете.

– Все кобылки норовистые, – согласился Честер. – Такова уж их природа, они лезут в бутылку, когда вроде бы и не хотят.

– Вы правы! – горячо согласился Кромби. Он слыл непримиримым женоненавистником. – А уж если к тому же и Волшебница – ну, кому в голову могла прийти идиотская мысль относительно карнавала? Она прямо из кожи лезет, пытаясь показать свои магические способности.

– Да, нечего ей щеголять своими штучками, – бросил Честер.

– Король совершенно не обращает на нее внимания.

– Король самый могущественный Волшебник, – согласился Кромби. – Когда она не занимается подобными шуточками, то служба становится чертовски скучна. Я мечтаю вернуться в те времена, когда мы странствовали с Бинком.

Бинк улыбнулся, вспомнив.

– Разве та гроза когда-нибудь забудется? Мы разбили лагерь под опутывающим деревом.

– И девчонка, которая смылась, – кивнул Кромби. – Что говорить, клевые денечки.

К собственному удивлению, Бинк согласился. В то время приключение вовсе не было столь безобидным, как стало казаться по прошествие времени.

– Ты говорил, она была для меня самой большой угрозой.

– Да, самой большой угрозой, – сказал Кромби. – И действительно, она вышла за тебя замуж.

Бинк засмеялся, но несколько натужно.

– Нам надо поспешить, пока все угощение еще не смели.

Он повернулся – и вдруг чуть не упал, поскользнувшись на маленьком кусочке грязи.

– У вас что, кроты вокруг дворца? – осведомился он.

Кромби взглянул на грязь.

– Минуту назад здесь было совершенно чисто. Может, праздник привлек внимание магических кротов? Обязательно укажу старшему садовнику.

Бинк и Честер прошли дальше. Дворцовая бальная зала была явно украшена Королевой. Создавалось впечатление, что находишься на дне моря, с поднимавшимися из каменистой пучины водорослями, а ярко окрашенные рыбы пролетали мимо и исчезали в стенах. Там и сям сверкали песчаные отмели, магическим образом менявшие местоположение, поэтому когда гость стоял, казалось, что окружавший пейзаж двигался вокруг. Огромный морской змей свернулся вокруг внутреннего пространства, пульсации мощного тела были хорошо видны, потому что змей находился совсем рядом со стеной.

Честер огляделся.

– Сучка она и есть сучка, и постоянно пускает пыль в глаза, но должен согласиться, что ее волшебство производит сильное впечатление. Но больше всего меня беспокоит количество еды; вдруг ее будет недостаточно.

Вообще-то нечего было опасаться, что еды не хватит. Лежали груды закусок, которые находились под непосредственной охраной личного стража Королевы. Она держала на привязи грозное кошкоподобное создание – маринявщика, который все, к чему прикасался, делал маринованным. Если кому-нибудь пришло бы в голову покуситься на деликатесы, эту «кошечку» бы спустили.

– Никто не посмеет даже притронуться к еде, пока не присудят главный приз, – провозгласила Ирис, свирепо взглянув на окружающих.

Одетая в костюм, увенчанная зубчатой короной, Королева русалок – воительница с трезубцем, с мощным хвостом, а кончики трезубца блестели от покрывавшей их слизи, что, вероятно, также было иллюзией, но возможно, что трезубец по-настоящему отравили ядом, и грозное оружие действовало на гостей сильнее, чем свирепая зверюга маринявщик.

Бинк и Честер разделились, смешавшись с другими гостями. Почти каждое существо исследованной и обжитой части Ксанта присутствовало на вечере, за исключением кобылки Честера Чери, которая, несомненно, занималась жеребенком, да Хамелеон, жены Бинка, упивавшейся своим несчастьем. И не присутствовал Добрый Волшебник Хамфри, который никогда не посещал подобные собрания.

Тут Бинк заметил своего отца Роланда, спустившегося из Северной Деревни. Роланд постарался не смущать его проявлением внимания. Они обменялись рукопожатием.

– Отличные башмаки, сынок!

После сцены с Хамелеон для Бинка похвала отца прозвучала как музыка.

– Свеженькие, только с дерева, – неловко сказал Бинк.

– Ну, как ты провел прошедшие несколько месяцев?

Розовые пузыри вылетали изо рта при каждом слове Роланда, и, дрожа, отскакивали к поверхности океана.

Когда Королева Ирис занималась волшебством, уж тогда держись. Простые горожане, с их разнообразными магическими талантами, только в отчаянии поглядывали на жуткую Волшебницу. Потому Королеве и нравились эти представления.

– Ну, упражнялся с мечом, возделывал сад и все такое.

– Я слышал, Хамелеон скоро родит.

– Да, – сказал Бинк, переживая ложность положения.

– Сын принесет в дом счастье.

При условии, что он окажется нормальным, талантливым сыном.

Бинк поменял тему разговора.

– У нас зацвело нежное деревце дамских домашних тапочек. Думаю, скоро оно принесет первую пару.

– Все дамы будут довольны, – сказал Роланд, тяжело вздохнув, точно новость оказалась для него слишком значительной.

Вдруг Бинк обнаружил, что в его жизни произошло слишком мало событий, о которых можно было бы рассказать. Что он совершил? Практически ничего. Абсолютно нечем похвастаться.

Освещение потускнело. Все как будто заволокло пылью, потемнело и море. Но проникающий дневной свет сменил ночное свечение. Маленькие сумочки, висевшие на морских водорослях светились словно фонарики, а неоновые кораллы, окрашенные во всевозможные цвета, обрамляли зал. Даже огромные, пухлые губки, казалось, слабо светились. Свет, излучаемый морскими животными, был гораздо резче, особенно лучи, исходившие от угрей, разнообразные рыбки переливались всеми цветами радуги. Эффект превосходил все ожидания.

– Если бы ее личность была бы столь великолепна, как и вкус, – пробормотал Роланд, обращаясь к Королеве.

– Сейчас мы будем вручать приз за проход в замок, – провозгласила Королева.

Она светилась ярче всех: лучи исходили от ее короны и трезубца. Великолепное обнаженное тело ярко выделялось на темном фоне. Да, поистине перед ними сидела королева обмана. Она могла сделать себя прекрасной и выбрать любую внешность, а выбирать умела отлично.

– Я так понимаю, это был брак по расчету, – продолжал Роланд.

Не будучи сам Волшебником, Роланд служил королевским регентом в северных районах и не испытывал благоговейного страха перед членами королевской семьи.

– Что и говорить, расчет получился очень даже самопроизвольно!

Бинк кивнул, слегка смущенный очевидным пониманием отцом таких выставленных на показ чар Королевы. Отцу ведь под пятьдесят, в конце концов. Кроме всего прочего, это была правда. Король не признавался в любви Королеве и держал эту темпераментную женщину в железных руках, что изумляло тех, кто хорошо знал Ирис до замужества. Но и при строжайшей дисциплине она процветала. Те, кто хорошо знали Короля, понимали, что тот был не только самым могущественным Волшебником, но и сильнейшей личностью. Фактически, магическая страна Ксант получила самого могущественного Короля со времени Четвертой Волны, когда Король обитал в замке Ругна, где и происходил этот маскарад. Уже произошли грозные изменения; магический щит, что защищал Ксант от вторжения, был устранен, и обитатели Мандении могли пересекать границы Ксанта. Первыми пересекли границу страны воины бывшей манденийской армии нынешнего Короля. Они осели в диких районах и стали добропорядочными жителями Ксанта. Основное правило, гласившее, что каждый гражданин демонстрирует магический талант, отменили – что, к изумлению консервативно настроенной части населения, не привело к хаосу. Люди становились известными по их делам, а не из-за случайностей, связанных с магией. Специально отобранные группы исследовали подходы к Мандении, где не существовало магии, остались и пограничные посты, поэтому никакое вторжение не могло произойти внезапно. Король не стал разрушать защитный щит, он построил бы защиту, если бы в ней нуждался. Во всяком случае, Бинк был уверен, что Король Трент замечал все хорошее и полезное, включая плоть прекрасных блондинок, управлял он и своей Королевой. Она могла бы стать всем, о чем Король мог только мечтать, и он не был бы мужчиной, если бы не воспользовался своими возможностями. Вопрос состоял в том, чего же хотел Король? Это была обычная тема обсуждений во дворце, и все пришли к общему мнению, что Король предпочитал разнообразие. Потому, вероятно, Королева в одном виде редко появлялась дважды.

– Дворцовая стража, доложите, – потребовала Королева.

Солдат Кромби медленно вышел вперед, одетый в великолепную униформу дворцовой стражи, солдат с головы до ног, в королевстве, так нуждавшемся в солдатах. Он прекрасно владел мечом, мог бесстрашно вести бой врукопашную, но терпеть не мог служить лакеем и быть на посылках у женщины – что он и демонстрировал теперь. Потому ей доставило удовольствие помыкать им. Но ей не удавалось развернуться широко из-за верности Кромби Королю, за что Король покровительствовал солдату.

– Победитель, – начал Кромби, заглядывая в блокнот.

– Нет, не так, идиот, – воскликнула она, запятнав его облаком рассеянной краски. Мелкое волшебство, конечно, но вполне впечатляюще. – Сначала ты представляешь участника, занявшего второе место, и только потом объявишь победителя. Для разнообразия, постарайся сделать хоть что-нибудь хорошо.

Оттирая лицо, Кромби хмуро пробормотал:

– Женщина!

Королева улыбнулась, радуясь гневу Кромби.

– Занявший второе место определил правильно девять гостей, это, – тут Кромби снова нахмурился, – женщина, Бианка из Северной Деревни.

– Мама! – проронил Бинк с удивлением.

– Она всегда любила игры-загадки, – с гордостью сказал Роланд. – Мне кажется, что вместе с внешностью ты унаследовал от нее и ум.

– А храбрость и силу от тебя, – с признательностью продолжил Бинк.

Бианка степенно вышла вперед. Красивая женщина, в прошлом восхитительная красавица, она, подобно Королю, была просто гениальна. Ее талант заключался в переигрывании уже произошедших событий, но никак не в магии.

– Итак, пряха снова проявила себя великолепно, – сказала Королева, с ухмылкой глядя на Кромби-женоненавистника. – Приз, – она остановилась. – Швейцар, внесите второй приз. Сейчас вы его получите.

Кромби зловеще нахмурился, но все-таки направился к шкафу, полускрытому морскими водорослями, и вытащил закрытый сосуд.

– Приз, – повторила Королева, снимая крышку. – Комнатный львиный зев!

Послышался благоговейный ропот страха и зависти, исходивший от присутствующих дам, потому что несколько цветков на стебельках сгибались, свирепо щелкая. Львиный зев отлично подходил для уничтожения насекомых и животных вредителей, и использовался, как прекрасный полезный сторож для дома. Горе тому незваному гостю, который оказался рядом с этим растением. Но все не спешили сажать это растение, потому что для этого требовались особые и довольно сложные чары, чтобы вырастить растения. Хотя дикий львиный зев был достаточно распространен, пересадить его было очень сложно, и потому подарок считался чрезвычайно ценным.

Бианка радостно приняла приз, слегка отвернувшись, так как маленькая головка львиного зева щелкнула ей в лицо. Вообще-то чары подразумевали, что цветочек не должен вредить своему хозяину, но для того, чтобы признать хозяина, цветку требовалось время.

– Он прекрасен, – произнесла Бианка. – Благодарю вас, Королева Ирис.

И добавила дипломатично:

– Вы также прекрасны, но несколько по-другому.

Королева щелкнула зубами точно так же, как и львиный зев, и грациозно улыбнулась. Она жаждала признания и похвалы от таких известных и солидных граждан, как Бианка, потому что Ирис до того, как стать Королевой, провела годы и годы в полуизгнании.

– А теперь назовите главного победителя, служитель, – обратилась она к Кромби. – Проявите хоть какие-то способности, если они у вас есть.

– Победитель угадал тринадцать гостей, – сказал без каких-либо интонаций Кромби. – Привидение Милли.

И он пожал плечами, ибо вторая победа женщины за вечер – это уже слишком. Он сам вел счет, поэтому ни о какой фальсификации не могло быть и речи. Однако совершенно непонятно, почему мужчины не проявили достаточных усилий.

Тут на середину зала выпорхнуло хорошенькое, выглядевшее очень молодо, привидение. Эта дама считалась одновременно и самой молодой, и самой старой обитательницей замка Ругна. Ей было лишь лет восемнадцать, когда она умерла восемь столетий назад. Когда Бинк впервые увидел ее, она представляла собой бесформенный шар, но, пожив в замке после своей смерти, она потихонечку приобрела формы настоящей молодой живой женщины. Она была очень симпатичным привидением, всем нравилась, и сейчас гости аплодировали победе.

– И гран-при, это, – тут Королева драматически раскинула руки. – Это сертификат на один совершенно бесплатный Ответ Доброго Волшебника Хамфри!

И тут взвыли фанфары, сопровождаемые магическим образом усиленными аплодисментами, как только Королева передала приз привидению.

Милли заколыхалась. Не имея физического состояния, она не могла держать сертификат.

– Все отлично, – сказала Королева. – Я только написала ваше имя на нем, и Волшебник Хамфри уже знает, что сертификат ваш. На самом деле, он скорее всего наблюдает за нами с помощью своего волшебного зеркала. Почему же вы не задаете Вопрос?

Ответ Милли совершенно не был слышен, потому что говорить она могла только шепотом.

– Не волнуйтесь. Я уверена, каждый с радостью поможет вам, – сказала Королева. – Сейчас мы напишем ваш вопрос на волшебной доске, и Волшебник Хамфри сможет так же ответить. – Она указала на Кромби. – Быстро, доску!

Кромби было помедлил, но любознательность заставила его идти за грифельной доской. Королева подозвала стоявшего ближе всех кентавра, а им как раз оказался Честер (который безуспешно пытался подкрасться к накрытым столам, избежав общения с вредной кошечкой) записать неслышимые слова гостьи.

Кентавры славились образованностью, многие из них служили учителями, так что заниматься письмом было для них делом привычным.

Честеру, как и Кромби, не по вкусу пришлось внимание Королевы, но он также поддался. Какой же Вопрос задаст гостья Волшебнику? И он записал заглавными буквами с завитушками: КАК МИЛЛИ СНОВА СТАТЬ ЖИВОЙ?

Море аплодисментов. Гостям очень понравился Вопрос – в некотором смысле вызов – и ответ, выданный публично, мог бы предусмотреть и какие-то выгоды для всех остальных. Обычно Ответы Волшебника Хамфри стоили вопрошающему что-то около года службы и сообщались спрашивающему только наедине. Вечер поистине становился чрезвычайно интересным!

Слова с грифельной доски исчезли словно по мановению волшебной палочки. И тут же появился ответ Волшебника, он гласил: ТРЕБОВАНИЙ ТРИ: ПЕРВОЕ – ТЫ ДОЛЖНА ИМЕТЬ НАСТОЯЩЕЕ ЖЕЛАНИЕ СТАТЬ СМЕРТНОЙ.

По-видимому, Милли уже выполнила первое требование. Она нетерпеливо взмахнула рукой в сторону грифельной доски, ожидая узнать, будут ли остальные требования столь же просты – или невыполнимы. Формально, ничего невозможного для волшебства не существовало, но практически некоторые чары были запрещены. Бинк сгорал от нетерпения вместе с ней – когда-то также страстно он желал найти свой магический талант, от которого зависело его гражданство, благосостояние и уважение к самому себе. Для того, кто умер преждевременно, но чей дух оставался жив, стать снова смертным представлялось безумной надеждой! Конечно, если бы Милли была живой, ей предстояло бы умереть в положенный строк. Но тогда бы она закончила свой жизненный путь давным-давно, столетия назад. Но как привидение, она продолжала жить той жизнью, которую когда-то начала, однако не испытывая ни любви, ни страха, не ведая прочих человеческих чувств.

Ну нет, исправил себя Бинк. Вообще-то она могла чувствовать, но несколько не так, как люди в нормальном физиологическом состоянии. Она просто не могла телесно испытывать радость или боль.

ВТОРОЕ, – появилась следующая строка на грифельной доске – ТЕБЕ ТРЕБУЕТСЯ ДОКТОР ПО МАГИИ, КОТОРЫЙ ПОМОЖЕТ ВОССТАНОВИТЬ ТВОЙ ТАЛАНТ ДО ОПТИМАЛЬНОЙ СИЛЫ.

– Есть ли здесь доктор по магии? – осведомилась Королева, оглядываясь по сторонам, острие трезубца и короны заблестели. – Нет? Хорошо, рассыльный, укажите ближайшего доктора по магии.

Кромби было огрызнулся, но вновь исполнил поручение. Он закрыл глаза, вздохнул и поднял правую руку. Она указала на северо-восток.

– Он должен находиться в деревне Провал, – сказала Королева.

На Провал были наложены такие чары, что привело к образованию гигантской расщелины, разделившей Ксант на северную и южную части, но маленькое местечко, обладавшее контрволшебством, оказывало такое давление на замок, что обитатели и посетители надолго запомнили все эти штучки. Король Трент столкнулся бы с огромными сложностями при управлении страной, не помни он о некоторых особенностях ландшафта Провала.

– Где тот, кто передает предметы на расстоянии?

– Иду, ваше высочество, – раздался голос мужчины.

Он смотрел вдоль линии, куда указывал Кромби, сосредоточившись – и вдруг перед Королевой появилась старая женщина. Она оглянулась недоуменно на стоявших вокруг людей и воду, потому что они все еще находились под водой.

– Так значит, ты доктор по магии? – потребовала ответа Королева.

– Да, – согласно кивнула женщина. – Только я не смогу помочь глупым людям, опустившимся под воду. Особенно, когда меня просто выдернули из прачечной без…

– Ты находишься на Балу в честь Годовщины коронации Короля Трента, – надменно произнесла Королева. – И сейчас у тебя шанс, старая карга – соверши для нас волшебство и сможешь уйти с праздника, взяв еду и повеселившись как следует, в таком вот костюме…

Старуха внезапно оказалась одетой в костюм почтенной матроны, дело рук Королевы.

– Но если ты не поможешь нам, эта киска замаринует тебя. – И она потрепала маринующую киску, которая неистово и жадно зашипела.

Старуха, подобно Кромби и Честеру, взглянула непокорно, но решила, что целесообразнее подчиниться.

– Что за магия?

– Магия для Милли, – сказала Королева, указывая на привидение.

Доктор по магии изучила Милли, потом прокудахтала:

– Сделано, – сказала она, широко улыбаясь, показав сразу все четыре оставшиеся зуба.

– Интересно, что здесь такого смешного? – пробурчал Роланд. – Ты не знаешь, какой у Милли талант?

– Привидения не имеют таланта, – ответил Бинк.

– Ее чары в жизни. Это должно быть нечто особенное.

– Должно быть. Надеюсь, мы узнаем, если она сможет исполнить третье требование.

ТРЕТЬЕ, – продолжала писать невидимая рука на доске, – НАДО ПОГРУЗИТЬ СВОЙ СКЕЛЕТ В ЦЕЛИТЕЛЬНЫЙ ЭЛИКСИР.

– Такого добра у нас в изобилии, – сказала Королева. – Лакей!..

Слуга тотчас помчался исполнять поручение. Через минуту он вернулся с ведром эликсира.

– Ну, и где твой скелет? – требовательно спросила Королева.

Но тут Милли заартачилась. Видно было, что она пыталась говорить, но ничего не выходило.

– Заклинание молчания! – воскликнула Королева. – Тебе не позволено говорить, где находится твой скелет. Вот почему он оставался спрятанным все эти столетия!

Милли кивнула печально.

– Даже лучше! – сказала Королева. – У нас будет охота за кладом. В каком шкафу скелет Милли? Специальный приз тому, кто первым найдет его! – Она быстро соображала. – У меня нет очередного приза… Хотя я знаю? Первый день с Милли-человеком!

– Но если скелет найдет женщина? – спросил кто-то.

– Я попрошу мужа, Короля Трента, превратить ее на этот случай в мужчину.

Раздался тревожный смешок. Что ж, она опять шутила… Ведь всем известно, что Король мог превратить одно любое живое существо в другое – но того же пола. И никогда не применял свой талант для капризов. Поэтому сказанное Королевой следовало считать шуткой.

– А как насчет угощения? – не выдержал Честер.

– Вот как! – объявила она. – Первыми начинают женщины, потому что они будут освобождены от охоты за сокровищами, а в это время мужчины отправятся искать… – но тут она увидела как Честер надулся и поняла, что зашла слишком далеко. – О, хорошо, хорошо, мужчины тоже могут поесть, особенно те, чей аппетит как у лошади. Но не трогайте торт, посвященный Годовщине. Король сам разрежет его, когда охота за кладом закончится.

Она выглядела задумчивой, что в общем-то ей не свойственно. Уверенна ли она, что Король исполнит ее обещание?

Торт казался просто великолепным: ярус на ярусе, искрящийся мороженым, с огромной цифрой 1, увенчанный до ужаса похожим на настоящего бюстом Короля Трента. Королева постоянно рекламировала победу Короля, потому что ее собственная победа была отражением первой. Какой-то бедный шеф-повар потратил кучу усилий, соорудив такое творение.

– Киска, охраняй торт и маринуй любого, кто посмеет до него дотронуться, – приказала Королева и привязала конец привязи страшилища к ножке стола, на котором находился торт. – А теперь, мужчины – вперед, на охоту за кладом.

Роланд покачал головой.

– Скелеты в шкафах лучше не беспокоить, – заметил он. – Пожалуй, я пойду и поздравлю твою мать, – он взглянул на Бинка. – Ты должен представлять нашу семью в охоте за кладом. Но не слишком напрягайся.

Он помахал рукой и двинулся прочь сквозь сияющую гладь моря.

Бинк с минуту постоял на месте, размышляя. Точно, отец знал что-то плохое, но ничего не прокомментировал напрямую.

А что же все-таки плохого? Бинк знал, что он неплохо живет особенно сейчас, с хорошенькой, хотя и переменчивой женой и при благосклонном отношении Короля. Почему же он мечтал о путешествиях в дальние страны, об использовании мастерства владения мечом, чему он так усердно учился, об опасности и даже смерти, хотя он прекрасно знал, что талант спасет его от всех действительно опасных неприятностей? Что с ним происходило? Все-таки, он был счастливее, когда будущее не было таким определенным… И вот так все нелепо сейчас!

Почему нет рядом Хамелеон? Срок родить почти подошел, но все-таки она могла, если бы захотела, прийти на Бал. В дворцовом штате состояла и магическая повитуха.

Он решился. Вперед, на охоту за кладом! Может быть он, именно он, найдет тот скелет в шкафу!

Глава 2.

Поиски сокровища

Ему бросили вызов, правда, какой-то поверхностный. Необходимо пораскинуть мозгами, что к чему. Вряд ли скелет Милли находился в буквальном смысле в каком-то шкафу. Ее кости, вероятнее всего, были спрятаны где-нибудь на территории замка, потому что привидение обитало именно здесь – но они могли быть закопаны и еще где-либо в пределах рва или даже где-нибудь в саду. Где-то вне зон обычных маршрутов. Если кости не спрятаны под полом или между стенами. Маловероятно, чтобы стены дверца имели полости: потребовалось бы немало усилий, чтобы пробить брешь в полу или в стене. Предполагая, что Милли умерла внезапно, при подозрительных обстоятельствах (иначе она никогда не стала бы привидением), убийца должен был спрятать ее тело очень быстро и тайком. Так что никаких пробиваний стен! Старый Король Ругна терпеть не мог подобных штучек.

Куда можно спрятать тело за минуту-две так хорошо, что его не смогли найти в течение столетий? Королевские слуги, проводившие ремонтные работы, переделали каждый сантиметр замка Ругна, превращая его в поистине царские хоромы для нынешнего Короля, но реставраторы не нашли ничего подобного. Словом, даже слишком ловкий исполнитель не смог бы спрятать здесь труп. В этих шкафах скелеты явно не водились.

Бинк наблюдал за тем, как остальные мужчины искали в шкафах. Бесполезно соревноваться с ними, даже если скелет находился где-то там. Чисто технически невозможно… Ух, где-то здесь находилась путеводная нить. А с точки зрения волшебства – ничего невозможного нет! Кости превратились во что-то еще, нечто совершенно безобидное, обманчивое. Весь вопрос состоял в том, во что именно? Во дворце имелись тысячи предметов, созданных руками человека, и каждый из них мог оказаться тем скелетом. Превращение произошло с помощью волшебства, а как бы Волшебник поступил с простой горничной? Так, что кости ее могли после всего остаться в своем натуральном состоянии, а может, их растворили в каком-нибудь рассоле или перемололи в порошок.

И все же, невзирая ни на что, должна существовать какая-нибудь нить, чтобы идентифицировать их, если только правильно разобраться.

Бинк подошел к накрытому столу. Стол ломился от пирогов, печенья, тортов, всяких пирожков, разнообразных напитков. Честер стоял и объедался. Бинк взглянул на стол, выискивая что-нибудь особенно интересное. Он очутился неподалеку от Торта, посвященного Годовщине, и маринующая кошка зарычала, предупреждая. Чудовище имело тело кота, морду зеленого цвета, с крупными пупырышками, подобно огурцу, и его глаза слезились. В первый момент Бинка подмывало продвинуться вперед, на него, пытаясь своей магией воздействовать на кошачьи черты. Ему не могли принести зло магическим способом, хотя, наверняка, злобная кошка попыталась бы искусать его. Что бы тогда случилось?

Нет, он ни какой-нибудь юный сорвиголова, чтобы совершать дурацкие поступки. Зачем насиловать свой талант и заниматься всякой ерундой?

Он выбрал румяную улыбающуюся булочку и взял со стола. Только он поднес булочку ко рту, улыбка ее превратилась в гримасу ужаса. Бинк колебался, зная, что все это просто волшебство Королевы, но все-таки неохотно откусил. Булочка скривила мордочку в предчувствии скорого конца, а когда кусок не полез Бинку в горло, она медленно открыла один глазированный глаз.

– Сюда, котик, возьми ее, – сказал Бинк, протягивая булочку привязанному животному. Клац! И булочка оказалась у котика. Один глаз – открытый, второй – закрытый. Тут же сильно запахло рассолом, закапавшим с булочки, маринявщик помусолил ее и, уже хорошо замариновав, наконец проглотил. Бинку почему-то сразу расхотелось есть.

– У вас недомогание по части магии? – промолвила стоящая позади дама. Ею оказалась та самая доктор по магии, удивившаяся своему неожиданному появлению на Бале. Вообще-то Бал считался теоретически доступным всем, но только у немногих хватало нервов и выдержки прийти сюда.

– Но помочь вам мне слишком сложно. А вы Волшебник?

– Нет, просто очень талантливое ничтожество, – ответил Бинк, надеясь, что ответил достаточно шутливо.

Она сосредоточилась.

– Нет, я ошиблась. Твои чары не больны, только им есть препятствие. Думаю, твоя магия страдает от отсутствия применения. Ты хотя бы раз пользовался своим магическим талантом в прошлом году?

– Иногда, – бросил Бинк, вспоминая последние приключения с морскими чудовищами. – Не особенно много.

– Ты должен пользоваться чарами, иначе потеряешь их, – мудро заметила она.

– А что делать, если нет подходящего случая использовать их?

– В Ксанте всегда найдется возможность для использования магического таланта.

В это ему трудно было поверить, особенно здесь, во дворце. Талант защищал его от наибольшего зла, но то же самое осуществляла и королевская благосклонность. Поэтому талант его имел небольшие возможности для применения и, действительно, стал каким-то вялым. Его схватка с живым мечом стала первым реальным случаем проявиться таланту. А ему пришлось буквально взывать к его помощи. То же самое и во рву. До сих пор одежда Бинка еще не просохла, правда убранство подводного царства скрывало это. Так что же, он должен искать опасность, чтобы талант всегда находился в полной боевой готовности? Надо же, какая ирония судьбы.

Женщина лишь пожала плечами и отошла, чтобы попробовать следующий деликатес. Бинк оглянулся и поймал презрительный взгляд Милли.

Он подошел к ней.

– Как дела? – спросил он вежливо.

При близком общении слова привидения можно было расслышать. Возможно, потому что видны были движения ее губ.

– Все настолько возбуждает, – воскликнула она, – стать снова целой и невредимой.

– Ты уверена, будучи мертвой, что жить – это стоящая вещь? – спросил он. – Иногда, когда кто-то осуществляет свои мечты, они просто-напросто разочаровывают его.

Интересно, эти слова были обращены к ней или к нему самому?

Она взглянула на Бинка с симпатией. Сквозь нее он видел толпу снующих гостей, ведь она была прозрачной. Толкутся сквозь Милли!

С трудом он сосредоточил на ней внимание. В некотором смысле ее можно было считать прекрасной. Но красили ее не лицо или тело, а тонкая душа и забота о других. Милли много помогала Хамелеон, показывая, куда та дела вещи, какие фрукты – съедобные, а какие опасные, объясняла заведенные в замке порядки. Именно Милли неумышленно показала Бинку другую грань Волшебника Трента, которого он считал дьяволом.

– Хорошо, если бы именно ты нашел мои кости, – сказала Милли.

Бинк засмеялся, немного смутившись.

– Милли, я женатый мужчина!

– Конечно, – согласилась она, – женатые мужчины, они лучше. Они, Они… разочаровавшиеся, опытные, нежные, их надолго хватает, да и не трепливые к тому же. Когда стану снова живой, для первого раза хорошо бы…

– Ты не поняла, – прервал ее Бинк. – Я люблю свою жену, Хамелеон.

– Конечно, ты же верный супруг, – ответила Милли. – Но как раз сейчас она находится в безобразном состоянии, да на девятом месяце беременности, да и язычок у нее острее бритвы. Как раз сейчас тебе требуется утешение, а если я возвращу себе человеческий облик…

– Пожалуйста, не надо больше ничего говорить, – взмолился Бинк.

Привидение попало в цель.

– Ты же знаешь, я тебя тоже люблю, – продолжала она. – Ты напоминаешь мне того… того, кого я действительно любила. Но прошло уже восемь столетий с тех пор, как он умер.

Она задумчиво уставилась на смутно белевшие руки.

– Я не могла выйти за тебя замуж, Бинк, когда впервые встретила тебя. Я могла только смотреть и страстно желать. Знаешь, что это такое, видеть ежедневно и не иметь возможности прикоснуться? Я могла лишь хорошо к тебе относиться, если только… – она бросилась в сторону, спрятав залитое слезами лицо.

Бинк, потрясенный, смотрел во все глаза.

– Прости, Милли, я ничего не знал.

Он положил руку на трясущееся плечо, но, конечно же, рука прошла сквозь нее.

– Никогда мне не приходило в голову, что ты снова сможешь стать живой. Если бы я имел…

– Да, конечно, – всхлипнула она.

– Но, вероятно, ты станешь очень хорошенькой девушкой. Уверен, что найдется немало других молодых людей, которых…

– Правда, правда, – согласилась она, все тело ее сотрясалось от рыданий.

Гости начали оглядываться на них. Положение становилось крайне затруднительным.

– Если я могу чем-то помочь… – сказал Бинк.

Милли немедленно успокоилась и ее образ резче выделился среди гостей.

– Найди мои кости!

Да, задачка не из легких.

– Я буду искать, – согласился Бинк. – Но у меня не больше шансов, чем у всех остальных.

– Да, конечно. Но ты, только ты знаешь, как их найти, если только напряжешь свой замечательный ум. Я не могу сказать тебе, где они, но если ты по-настоящему попытаешься… – и она взглянула требовательно. – Все произошло много столетий тому назад. Обещай, что…

– Но я… что подумает Хамелеон, если…

Милли закрыла лицо руками. На них во все глаза смотрели остальные гости.

– Хорошо, я попробую, – обещал Бинк.

И почему талант не защитил его от нее? Но он знал ответ: талант защищал от физического и магического зла. Милли была магическая, но не физическая. И то, что она имела по отношению к нему, когда станет живой, вряд ли может быть отнесено к разряду зла. Его талант вообще-то не имел дел с такими моральными сложностями. Бинку следует решать подобные задачи самому.

Привидение улыбнулось.

– Не тяни, – сказала она и упорхнула, не касаясь ногами пола. Бинк присоединился к Кромби.

– Я начал придерживаться твоих взглядов, – сказал он.

– Да, я уже заметил, как она обработала тебя, – согласился Кромби. – Она определенно положила на тебя глаз с недавнего времени. Мужчина едва ли имеет шанс, когда одна из лисиц выбрала его.

– Она верит, что я смогу отыскать кости первым. И сейчас я тоже в это поверил. Правда, надо попытаться, не халтуря.

– Детские игрушки, ерунда, – заметил Кромби. – Они лежат там.

Он прикрыл глаза и указал вверх на угол.

– Я не просил тебя о помощи, – огрызнулся Бинк.

– Прости, забудь то место, куда я указал.

– Не могу. Сейчас я должен поискать там, а то вдруг чертовы кости будут лежать именно в том месте. Милли, должно быть, знала, что я посоветуюсь с тобой. Может, в этом ее талант: знает, что будет.

– Что же она не смылась тогда до того, как ее убили?

Хороший вопрос.

– Может, она спала, когда…

– Ну, хорошо, зато ты не спишь. Ты сможешь убежать. Кто-нибудь еще найдет, особенно, если я ему намекну, где искать.

– Почему же ты сам не ищешь кости? – потребовал ответа Бинк. – Тебе стоит лишь поднять… и ты за минуту все отыщешь.

– Не могу, я при исполнению. – Кромби самодовольно улыбнулся. – Я по горло сыт женскими проблемами, спасибочки.

Ого! Когда-то Бинк представил женоненавистника своей прежней невесте, Сабрине, талантливой и прекрасной девушке, которую, как он вдруг обнаружил, он просто-напросто не любил. Вероятно, это представление привело к некоторой недоговоренности между двумя друзьями.

Сейчас Кромби взял реванш.

Бинк лишь пожал плечами и направился в указанном направлении. Кости должны лежать где-то под лестницей. Но скорее всего они не очень заметны. Если он поступит по совести, то вряд ли найдет их…

А что, неужели это так плохо – свидание с Милли? Все, что она говорила, было чистейшей правдой. Для Хамелеон действительно наступили не лучшие времена, и она не показывалась на люди. И так будет продолжаться, пока она не сменит форму и не родит малыша.

Нет, все пропало. Он знал, какой была Хамелеон, когда он женился на ней. Тогда уже знал, что будет и хорошие, и плохие времена. Он должен только пережить плохой период, зная, что скоро он завершиться. Как и прежде, когда возникали трудности или проблемы, ее умно-безобразное состояние оказывало им просто неоценимые услуги. Иногда они даже накапливали труднорешаемые проблемы для того, чтобы она занялась ими в своей безобразной фазе. Он не мог позволить себе развлекаться с Милли или другой женщиной.

Бинк ориентировался на комнату, лежавшую на уровне, указанном Кромби. Там находилась Королевская Библиотека, где хранились знания, накопленные веками. Неужели скелет привидения спрятали там?

Бинк вошел и тотчас же увидел Короля.

– О, простите, ваше величество. Я не отдавал себе отчета…

– Заходи, Бинк, – пригласил Король Трент, тепло улыбнувшись.

Каждый дюйм его тела казался поистине королевским, даже сейчас, когда он сидел за столом, облокотившись на одну руку.

– Я размышлял тут над одной проблемой, и может быть, ты послан сюда помочь найти ответ.

– Я не способен решить даже свою собственную проблему, – застенчиво ответил Бинк. – Мне в общем-то неловко решать ваши проблемы.

– Что у тебя за трудности?

– Хамелеон в тяжелом состоянии. Я обеспокоен, кто-то пытается убить меня, а привидение Милли надеется завести со мной любовную интрижку.

Король Трент засмеялся, но тут же остановился.

– Я внезапно понял, это не шутка, – сказал он. – У Хамелеон наступят лучшие дни, и твое беспокойство утихнет. Но что касается остального – кому нужна твоя жизнь? Могу заверить тебя, королевской санкции на это не давалось.

Бинк подробно описал эпизод с мечом. Сейчас Король задумался.

– Мы с тобой знаем, что только Волшебник мог причинить зло таким вот способом, Бинк. И только три человека, обладающие мастерством столь высокого класса, проживают в Ксанте, но никто из них не желает тебе вреда и никто из них не обладает способностью оживлять мечи. Поэтому тебе не угрожает настоящая опасность. Но я согласен, такого рода штучки действуют на нервы. Я расследую твое дело. Так как ты взял тот меч в плен, мы имеем возможность проследить и кто им повелевает. Если кто-нибудь положил глаз на мой арсенал…

– О, я так и думал, что именно оттуда появился меч, – воскликнул Бинк, – но кентавр Честер вытащил и положил его…

– О, ладно. Позволим ему воспользоваться оружием, союз с кентаврами для меня крайне важен, как и для каждого Короля Ксанта в течение столетий на протяжении всей истории государства. Честер может хранить меч, хотя я полагаю, вы приостановили его действие. Но мне кажется, что существует некое подобие между враждебной магией и твоей собственной: то, что противостоит тебе, скрыто и использует некоторую магию, не свойственную ему самому, для нападения на тебя. Меч не твой враг, он просто инструмент в руках враждебной силы.

– Магию, подобную моей собственной… – задумчиво повторил Бинк. – Наверное так и есть. Она не может быть точно такой же, так как магия в Ксанте не копируется, но подобной… – Он взглянул тревожно на Короля. – Это означает, что мне надо ждать осложнений везде и ото всех, и все будет казаться чистой случайностью!

– От зомби, от меча, от чудовищ из рва или от привидения, – согласился Король.

– И здесь должны действовать по шаблону, – он замолчал, раздумывая. – Так что относительно привидения…

– Она примет человеческий облик, как только я найду скелет. А он может быть спрятан где-то здесь, в этом помещении. Но что останавливает меня, так это то, что я боюсь отдаться искушению. Милли очень хорошенькая стройная женщина.

– Прекрасно понимаю твое искушение. Я и сам испытывал искушение. Как раз об этом я и размышляю.

– Несомненно, Королева может осуществить… гм… любое искушение, – сказал Бинк осторожно. Ему не хотелось вообще говорить на эту тему. Личная жизнь Короля должна быть его личной жизнью. – Она может сделать себя похожей на любую…

– Возможно. Я не касался Королевы или другой женщины с тех пор, как моя жена умерла.

Под словом «жена» Король Трент подразумевал лишь одну женщину, на которой женился еще в Мандении.

– На меня продолжают давить – нужен наследник трона, родившийся или усыновленный, в случае, если ко времени в стране не будет подходящего Волшебника. Я же искренне надеюсь, что Волшебник существует. Я просто обязан попытаться, несмотря ни на что, это было одним из условий, с которым я согласился, принимая корону. Естественно, это касается и Королевы. Итак, я должен совершить сей акт, хотя никогда не любил ее и не полюблю. Вопрос в том, чей облик стоит ей принять для такого вот случая?

Да, проблема его оказалась более личной, чем Бинк предполагал.

– Любой облик, что будет приятен вас, ваше величество.

Большим достоинством Королевы считалась способность моментально менять внешность. Вот если бы Хамелеон умела бы так же…

– Да мне плевать на всякую приятность. Я только хочу выполнить необходимые формальности.

– Но почему бы не соединить приятное с полезным? Позвольте же Королеве принять наиболее вызывающий волшебный вид, или превратите ее сами. Когда появится наследник, вернете ей прежний облик. Ничего плохого нет в том, чтобы радоваться своим обязанностям, разве нет?

Король покачал головой.

– В обычном случае так и есть. Но мой случай особый. Я не уверен, что смогу достойно проявить себя с прекрасной женщиной вообще. Подойдет только та, что будет похожа на мою жену.

– Тогда проще простого – придайте Королеве облик вашей жены, – не думая, ляпнул Бинк.

– Боюсь, такой ход оскорбит память той, которую я боготворю.

– Да, да, конечно. Выходит, если она будет очень похожа на вашу жену, то решит, что сможет заменить ее и…

– Приблизительно так.

Итак, тупик. Если Король мог иметь близость с покойной женой и не мог терпеть любую другую женщину, напоминавшую ее, так что же ему оставалось делать? Это была та скрытая сторона жизни Короля, которую Милли показала Бинку: его продолжающая верность своей прежней семье. Трудно поверить, что такой человек может быть злым. И на самом деле, Король Трент не был злым. Он – лучший Волшебник и, возможно, лучший мужчина в Ксанте. Бинк вероятно будет последним, который попытается нарушить этот аспект бытия Короля Трента.

Да еще дурацкая проблема с наследником. Никто не хотел повторения разгрома, явившегося результатом отсутствия строго определенной линии королевского происхождения.

Непременно должен иметься наследник, чтобы управлять до тех пор, пока не появится достойный Волшебник, придавая некую непрерывность в управлении.

– По-видимому, у нас похожие проблемы, ваше величество, – сказал Бинк. Он старался поддержать соответствующую позу уважения, потому что знал Трента в ту пору, когда тот еще не был Королем. Ему надо просто подать хороший пример. – Мы оба предпочитаем оставаться верными нашим настоящим женам, хотя это трудно. Моя проблема решится, но ваша… – он замолчал, тут ему в голову пришла блестящая мысль. – Милли примет человеческий образ после того, как окунет свой скелет в целебный эликсир. Полагаю, вам надо вырыть кости жены, принести их в Ксант…

– Если так поступить, то я стану двоеженцем, – сказал Король Трент, но выглядел он потрясенным.

– И все-таки, смогла бы ожить…

– Вы должны проверить на Милли, как пройдет этот процесс, – быстро проговорил Бинк.

– Милли – привидение, и не совсем мертвая. Особый случай, вроде как с тенью. Получается, дожимаешь незаконченное дело, заставляя заниматься этим духа. Но моя жена не привидение, она никогда ничего не оставляла незаконченным, за исключением собственной жизни. Оживлять ее тело без души…

Бинк пожалел, что высказал эту мысль. Господи, какой ужас начнется в Ксанте, если вдруг начнут оживлять все кости без разбора?

– Она превратиться в зомби, – только и сказал он.

– Да, мы серьезно рискуем, – решил Король. – Да, дал ты мне пищу для размышлений. Но, возможно, мне есть на что надеяться. Между тем, я определенно знаю, что не должен придавать Королеве облик моей жены. Возможно, я только испытаю смущение от моих бесплодных попыток…

– Как плохо, что вы не сможете трансформировать самого себя, – сказал Бинк. – Тогда вы смогли бы испытать свою потенцию так, чтобы никто ничего не знал.

– Королева все равно узнает. А больше всего я боюсь показать ей свое бессилие. Она тогда почувствует власть надо мной, считая, что из-за моей импотенции должна взять все под свой железный контроль. Если она получит такие сведения, добра не жди.

Бинк, хорошо зная Королеву, смог по достоинству оценить опасения Короля. Только страх и уважение перед личностью Короля и его магической силой держали ее в узде. Его талант к перевоплощению, конечно, будет сохраняться, но уважение, которое она испытывает к нему, неизбежно выветрится. Она станет сразу неуправляемой, а это не принесет ничего хорошего для Ксанта.

– Может вам, гм, потренироваться с другими женщинами для начала? Если вам не удастся…

– Нет, – твердо возразил Король. – Королеву я не люблю, но она моя законная супруга. Я не могу обманывать ее или любого другого жителя королевства, так или иначе.

И в этом заключалась сущность его благородства! Вот Королева смогла бы обманывать его, при удобном случае, узнав об импотенции мужа. Бинку не понравилась такая установка. Бинк рассматривал царствование Короля Трента как начало Золотой Эры. Но с такой точки зрения все чревато неприятными последствиями.

Тогда Бинк выдал вторую блестящую идею.

– Ваша память о жене – это не просто память о ней, это ваши воспоминания о тех временах, когда вы были счастливы. Вы не можете любить другую женщину, или позволить другой женщине выглядеть, как она. Но если двое занимаются любовью – я имею в виду, Королева и мужчина, который не похож на вас, то память не будет этим осквернена. Поэтому, если Королеве изменит ваш облик…

– Нелепо! – воскликнул Король.

– Я тоже так полагаю, – согласился Бинк. – Я не должен был упоминать об этом.

– Я попробую.

– Простите, что надоедаю вам. Я… – внезапно оборвал фразу Бинк. – Вы желаете…

– Объективно я знаю, что моя продолжающаяся привязанность к умершей жене и сыну не благоразумны, – проговорил Трент, – и очень мешает исполнению официальных обязанностей. Возможно, неблагородные уловки компенсируются. Я попрошу Ирис превратить меня в совершенно непохожего мужчину, а саму принять образ другой женщины и в качестве совершенно незнакомых людей мы сделаем попытку. Ты же должен со всей учтивостью держать язык за зубами, Бинк.

– Да, конечно, всеми возможными способами, – с неловкостью произнес Бинк.

Он предпочел бы лучше иметь Короля, лишенного человеческих недостатков. И в то же время уважал его за эти слабости. Но он прекрасно знал, что эту сторону личности Короля никто кроме него не знал. Бинк был наперсником, временами чувствовавшим себя крайне неловко.

– Я… гм, я предполагал разыскать кости Милли. Они должны находится где-то здесь, в библиотеке.

– Конечно. Ищи везде. А я должен поискать Королеву.

Король поднялся и вышел.

Бинк снова изумился, с какой быстротой действует этот мужчина, пришедший к определенному решению. Но именно такая быстрота и являлась одним из тех качеств, которые помогали ему управлять, в отличие от Бинка.

Бинк взглянул на книги. И внезапно осознал, что кости Милли превратились в книгу. Этим можно было объяснить то, что за прошедшие столетия о них напрочь забыли и то, что Милли часто посещала библиотеку. Она обычно болталась в районе южной стены. Весь вопрос: какая книга?

Он прошелся вдоль закрытых полок, читая названия томов на корешках томов. Библиотека была просто великолепной, сотни книг, но как среди такого множества мог он отыскать нужный том? А если он все-таки найдет подходящий, то как восстановить кости? Ведь сначала книгу надо превратить в скелет – а это уже уровень магии Волшебника высшего класса. Он бросил взгляд – господи, сколько здесь магического! Насколько он знал, никаких неодушевленных трансформаторов в настоящее время в живых не осталось. Так что поиски костей Милли после всего оказались бесплодными. Тогда зачем Добрый Волшебник велел ей использовать целебный эликсир? Никакого смысла!

Да, он еще должен попытаться, хотя все это усложняет его собственную ситуацию. Первым делом он должен отыскать книгу, а уж потом переживать за следующий шаг.

Поиски заняли некоторое время. Некоторые книги он мог сразу же исключить, такие как «Анатомия бардовых драконов» или «Градовые камешки: Магия против Мандении». Но с другими следовало разобраться: это «Статус духов в жилище Короля» или «Сказки для привидений». Ему пришлось вытащить их и просмотреть страницы, выискивая, не появилось ли чего новенького.

Прошло изрядно времени. Ничего он не обнаружил. Никто больше не пришел в библиотеку, по-видимому, он единственный, кто выбрал особый путь. Наверное его догадка относительно книги оказалась не верной. На том же уровне находилась еще одна комната, в башенке, а указанное Кромби направление пересекало и это помещение. Может быть…

Тут он словно прозрел: «Скелет в шкафу». Это должно находится здесь!

Он вытащил книгу, она казалась какой-то странно тяжелой. Обложка сделана из разноцветной кожи, очень тонко. Он открыл ее, и в нос ударил странный неприятный запах, напоминавший запах зомби, долго находившегося под действием солнечных лучей. На первой странице не было ничего напечатано, только цветные переливы и следы от сплющенных букашек.

Он быстро захлопнул книгу. Сомнения в сторону!

Ведро с эликсиром находилось в большой зале, надо спуститься вниз по лестнице. Бинк вцепился в книгу руками – в одной руке очень трудно удержать такой том продолжительное время – и помчался вниз.

Он встретил другого зомби, а может того же самого. Их совершенно невозможно различить! Зомби поднимался вверх по лестнице, но этот точно был настоящим, потому что Королева не должна была распространять обман на внутреннее пространство дворца, так что никаких привидений на лестнице. Сейчас Бинк подозревал, что тот, в саду, тоже был самым настоящим. И что зомби делает, вылезая из земляных мест отдохновения?

– Пошел прочь! – заорал Бинк, защищая книгу телом. – Пошел вон из дворца! Возвращайся в свою могилу! – Он продвинулся угрожающе на зомби, и тот отступил. Здоровый мужчина мог легко расчленить зомби, если бы тот попытался напасть. Зомби споткнулся и упал, падая, он перевернулся и со страшным шумом полетел вниз по лестнице. Кости и смрадное мясо осталось лежать на ступеньках, а мерзкая вонючая жидкость забрызгала чудесные деревянные панели. Раздался такой ужасный запах, что Бинка чуть не вырвало, глаза заслезились. Зомби слишком легко разваливались.

Бинк сбросил кости вниз, передернувшись от омерзения. Зомби были связаны с замком Ругна. Они когда-то сторожили королевский дворец, но в настоящее время им было предложено спать в могилах. Что за страшная необходимость заставила их появиться на балу?

Хорошо, в свое время он предупредит Короля. Вначале он должен осмотреть скелет Милли. Он вошел и обнаружил, что подводная композиция украшения зала пропала. Все было как обычно – стены, колонны. Неужели Королева потеряла интерес к внутреннему убранству?

– Я нашел его! – закричал он, и все гости сразу обернулись. – А что случилось с водой?

– Королева внезапно ушла, и волшебство испарилось, – объяснил Честер, стирая с лица крошки зеленого пирожного.

Во всяком случае, закусок хватило, и они были самые настоящие.

– О, позволь я помогу тебе держать книгу!

Кентавр с легкостью взял книгу одной рукой. Какой же сильный этот кентавр.

– Теперь мне нужен целебный эликсир, – сказал Бинк. Он знал, что случилось с Королевой. Сейчас он только об этом и думал! Король пригласил ее!

– Он как раз здесь, – сказал Кромби, вытаскивая ведерко из-под стола.

– Не хотел, чтобы крошки попали туда. – Ведро находилось на полу рядом с тортом, посвященном Годовщине.

– Но эта штука совершенно не похожа на скелет, – сказал мантикора.

– Трансформировано, или что-то в этом роде, – объяснил Бинк.

Он открыл книгу, а Честер поддержал ее. Они испытывали благоговейный страх. Волшебство!

Доктор по магии внимательно осмотрела книгу.

– Не похоже на трансформирование. Это топологическая магия. Никогда прежде не видела таких крайностей.

Не встречали и остальные.

– А что такое топологическая магия? – спросил Кромби.

– Изменяется только форма, не меняя сути.

– Старая карга, ты несешь чушь, – выступил Кромби, выражаясь как всегда совершенно недипломатично в отношение противоположного пола.

– Я говорю о магии, юный невежа, – огрызнулась она. – Возьми предмет. Раскрой так, чтобы поверхность стала совсем плоской. Сложи его. Ты изменил его форму, но не содержание. То есть он остался топологически таким же. Эта книга – человек.

– С духом, который смылся оттуда, – сказал Бинк. – А где Милли?

Появилось привидение, молча, не способное говорить о своем теле. Как ужасно страдала она в эти прошедшие столетия. Ее расплющили и засунули в книгу, ей препятствовали в общении. И только случайный выигрыш в конкурсе Королевы позволил ей найти дорогу к обновлению.

А случайный ли? Бинк подумал, что его талант разберется.

– Должна ли Королева присутствовать при восстановлении?

– Королева слишком занята, и ей не надо мешать, – сказал Бинк.

В действительности же он защищал Короля.

– Мы лучше проведем превращение без нее.

– Хорошо, – согласился Честер и бросил книгу в ведро.

– Подожди! – закричал Бинк, зная, что опоздал.

Он только созерцал нежное мягкое погружение. Но может быть, оно и к лучшему.

Брошенная книга красиво мерцала. Привидение Милли беззвучно закричало, как будто это ее бросили в ведро. Потом книга раздулась, быстро впитав эликсир, развернулась. Казалось, страницы распухли от воды. Страницы на глазах превращались в человеческие члены, а тяжелая обложка постепенно принимала форму головы и тела. Нелепо дрыгаясь, книга претерпевала изменения и превращалась в определенную человеческую фигуру, все больше и больше напоминавшую женские формы.

Привидение Милли, пытаясь закричать, плавало вокруг вновь образующегося тела и старалось войти в оболочку. Внезапно дух и тело слились. Она стояла по колено в ведре, прекрасная словно нимфа, здорово отличаясь от того, что они привыкли видеть.

– Я – целая! – с удивлением воскликнула она.

– Точно, – согласился Честер. – Пусть кто-нибудь принесет ей что-нибудь из одежды.

Возникла свалка. К ним подходило нечто, одетое в полусгнившее платье. То был зомби. Женщина пронзительно закричала. Каждый пытался избежать столкновения с ним.

Кромби, нахмурившись, вышел вперед:

– Ты, дрянь, а ну пошла отсюда! Вон, вон!

Зомби ретировался, направившись к праздничному Торту.

– Только не туда, – взвыл Бинк, но, как всегда, опоздал! Зомби оказался в пределах досягаемости маринявщика, который рычал в ожидании жертвы.

И тут: ам! И зомби растерзали. Струи гнилого сока брызнули на торт. Маринявщик бросился еще раз, маринуя весь торт, так как зомби окунулся в него. Куски крема летели в гостей словно снаряды. Тут маринявщик освободился от привязи и прыгнул на стол с угощением, маринуя все, что встречалось на пути. Женщина снова закричала. Ну у нее и манеры!

– Что здесь происходит? – в главных дверях стоял незнакомый юноша.

– Назад! – закричал Бинк. – Этот чертов маринявщик чертовой Королевы сбежал.

Тут Бинк увидел, как за юношей появилась неизвестная девушка. Они, очевидно, явились на Бал без приглашения. Кромби бросился к маринявщику.

– Прочь, прочь отсюда, не видите, что здесь творится? – закричал он, вынимая меч.

Тут маринявщик решил позаботиться о себе сам, без посторонней помощи расчищая путь. Он направился прямиком к незнакомцам. Он оставался чудовищем, но в то же время котенком, который, играючи, солил и мариновал все подряд. Он приземлился на пол, удивленный, расставил лапы и собрался прыгнуть. И стал крылатым оленем, нежно перебирающим крыльями.

– Мой торт, – закричала девушка.

Тут Бинк опомнился.

– Королева!

– И Король, – добавил Кромби. – В магических костюмах.

И зачем Бинк громко кричал о Королеве? По глупости, наверное. А Кромби чуть не поднял меч на короля.

Но Королева Ирис уже стояла возле Торта.

– Замаринован, и зомби внутри! Чьи это шуточки? – от злости она даже забыла о новом облике. Она появилась перед толпой в своем обычном виде и вернула Королю его. Оба стояли в одном лишь нижнем белье.

Женоненавистник Кромби никогда не страдал от избытка галантности. Он вложил в ножны меч, сорвал с плеч куртку и набросил ее на Королеву, скрыв от посторонних тело женщины средних лет.

– Здесь очень холодно, ваше высочество.

Бинк быстренько накинул свою куртку на Короля, который очень спокойно отнеся к такому положению вещей. Он только пробормотал:

– Спасибо, Бинк.

Милли грациозно вылезла из ведра, обнаженная, прекрасная и совершенно не замерзшая.

– Боюсь, всему виной я, ваше высочество. Зомби подбежал ко мне на помощь, а маринявщик сбежал…

Королева пристально рассматривала сияющее великолепие Милли. Потом взглянула на себя. Внезапно Король и Королева вновь облачились в королевские одежды, причем она здорово напоминала Милли, а он – в своем естественном виде, потому что был достаточно хорош собой. Бинк, как и все остальные, знал, что оба они стояли в куртках, которых ныне и след простыл. Но Милли оказалась так же одетой в обычное платье горничной, хотя оставалась очень хорошенькой.

Бинк про себя удовлетворительно хмыкнул. Значит, его предположение о том, что для любовных утех подойдет и обычный вид Короля, оправдалось. Помешала суматоха, поднявшаяся при превращении Милли.

Королева бросила взгляд на руины угощения. Потом искоса взглянула на Короля. И решила быть снисходительной.

– Итак, свершилось! Больше ты не привидение. – И снова внимательно осмотрела ее.

– Но тебе следовало бы одеться по-праздничному, ведь сегодня не рабочий день. – И Милли сразу облачилась в привлекательное вечернее платье, блестящие туфельки и переливающуюся диадему.

– Кто же нашел твой скелет?

Милли радостно улыбнулась:

– Бинк спас меня.

Королева взглянула на Бинка:

– Кажется, твой нос лезет во все дыры, – пробормотала она, затем громко: – Тогда Бинк получает приз. В первую очередь…

Тут она прервала речь, как обычно любила. Позади нее выглянул из Торта покусанный зомби. Даже маринявщик не мог убить зомби, они и по своей природе уже были полуразрушенные. Куски маринованной плоти падали с промаринованного Торта. Один ароматный кусок упал Королеве на плечо, легко пройдя сквозь магическое платье, и застрял в чем-то. Вот почему в ее речи возникла пауза.

Сгорая от злости, Королева налетела на зомби.

– Пошел вон из дворца, ты, кусок гнилья.

Она быстро взглянула на Короля.

– Трент, преврати этого монстра! Он испортил мой Торт!

Но король Трент задумчиво произнес:

– Думаю, зомби отклонился от пути без злого умысла, лишь с добрыми намерениями. Назначь другое время для свидания с Милли. Мне потребуются услуги Бинка в некотором другом направлении.

– Но, Ввше величество… – запротестовала было Милли.

– Поищи замену Бинку, – прошептал Король Королеве. – Бинк, пойдем в библиотеку.

В библиотеке Король Трент выложил Бинку свои соображения:

– Здесь, в Ксанте, мы имеем епархию волшебства. Как наиболее могущественный Волшебник, я – Король, а эта наиболее могущественная Волшебница – моя супруга. Добрый Волшебник Хамфри – наш знатнейший гражданин. Но ты Бинк, ты – анонимен. Ты обладаешь не меньшей способностью к волшебству, но твои возможности хранятся в секрете. Потому ты не имеешь того, чего заслуживаешь. Возможно, это составляет угрозу твоему благополучию.

– Но в этом нет опасности…

– Не совсем так, Бинк. Кто-то послал меч, который реально угрожал тебе, хотя, вероятно, не столь ужасно. Однако, твой талант могуч, но не остроумен. Он защищает тебя от враждебной магии, но имеет трудности с неосязаемой опасностью. Насколько мне известно, положение у тебя дома далеко от идеального, именно в настоящее время, и…

Бинк кивнул.

– Но мы также оба знаем, что оно изменяется, ваше высочество.

– Согласен. Но твой талант не настолько разумен. Так, он устроил тебе женитьбу на женщине, которую посчитал лучшим вариантом для тебя. И я виню его этику, не вкус. Потом он препятствовал, когда ты понял, какую совершил ошибку и к чему это может привести. Итак, он препятствует твоему свиданию с Милли. Восстановление зомби так же часть всего этого. Возможно, зомби предполагал помочь найти тебе скелет, но потом он вынужден был полностью изменить тактику поведения. Неизвестно, какая бы шутка явилась результатом таких отношений, если бы Королева и Милли настояли на совершении свидания. Но мы знаем, что скорее всего разрушение казалось бы случайным, потому что вступил бы в действие твой талант. Наверное, нам на головы свалились бы кучи неприятностей, либо какой-нибудь несчастный случай превратит Милли опять в привидение.

– Нет, – закричал Бинк в ужасе.

– Знаю, ты не надеялся, что получится такое красивое создание. Не предполагал и я. По этой причине я и хлопочу. Мы просто должны смириться с тем фактом, что тебе придется отказаться от свидания с Милли, хотя именно твой талант вернул ее к жизни. Думая, смогу решить проблему со временем. Очевидно, что талант Милли в сексуальной привлекательности. Этим объясняется ее первоначальная безвременная кончина при обстоятельствах, превративших ее в привидение. Она не будет иметь недостатка в мужской компании – не только твоей.

– Сексуальная привлекательность! – воскликнул Бинк. – Так вот почему доктор по магии так развеселилась. Она знала, какого рода затруднения возникли, когда бы она восстановила чары! И почему я так соблазнился ее предложением, несмотря на…

– Именно так. Я тоже почувствовал. А я почти завершил свои любовные отношения, благодаря твоим предложениям. Вот твоя куртка.

И Король вернул ее Бинку.

– Это по моей вине весь дворец будет знать…

– Что мои мужские достоинства не уступают достоинствам королевским, – закончил Трент. – Нечего стыдиться. Теперь Ирис никогда не узнает, что на самом деле я гораздо слабее, чем показал. Очевидно, в такой момент я не должен был чувствовать влечения к другой женщине. Я не чувствовал его к Милли. Потому что знал: здесь действовали чары. Но ты, с трудной домашней ситуацией и желанием Милли обладать тобой… Бинк, я думаю, нам нужно вытащить тебя из этого района, хотя бы на время, по крайней мере до тех пор, пока уладим вопрос с Милли.

– Но Хамелеон… Я не могу оставить ее одну…

– Не беспокойся. Я приглашу ее во дворец, она будет при дворе. Фактически, думаю, Милли станет прекрасной горничной для Хамелеон, до тех пор, пока мы не найдем лучшего решения. Все, что нам надо сделать – это отправить тебя отсюда, от стресса и соблазна, который у тебя останется, если ты не уедешь. Потому что твой талант мощен, но совершенно не подходит для дворцовой жизни. Я здесь правитель, Бинк, и я предписываю тебе начать королевскую миссию: разыскать Источник Магии Ксанта.

Король Трент замолчал, Бинк ждал. Ничего не случилось.

– Думаю, мой талант согласен, – сказал наконец Бинк.

– Отлично, – сказал Король с заметным облегчением. Только он знал истинную опасность, угрожающую таланту Бинка.

– Я создал тебе все необходимые удобства. Кто-то будет защищать тебя, так как ты, возможно, попадешь в опасные районы, столкнешься с угрозами не совсем магического толка, кто-то должен быть твоим проводником, – тут он щелкнул пальцами. – Это кентавр Честер! Его положение очень похоже на твое, и к тому же вы друзья. Ты сможешь ехать на нем верхом. Лучшего союзника тебе не найти.

– Но кентавры не люди, он может не захотеть.

– Правда, что моя власть по отношению к кентаврам лишь номинальна. Я не могу заставить его сопровождать тебя. Но думаю, он пойдет до замка Доброго Волшебника Хамфри.

– Почему? – спросил Бинк в замешательстве.

– Потому что только Хамфри может сказать ему, каким может быть его талант.

Король, конечно же придерживался положения вещей.

– Но за такой ответ Честеру придется работать год.

Король пожал плечами.

– Никакого вреда от разговора с Хамфри не будет. Честер может пройти с тобой просто за компанию и как бы случайно поболтать с Добрым Волшебником, пока ты будешь там.

Бинк улыбнулся.

– И жене кентавра Чери совершенно не нужно знать.

– Во всяком случае, можешь обсудить это более подробно с Честером, – ответил Король после минутного размышления. – И еще возьмешь с собой Кромби – он поможет находить пути.

– Не думаю, чтобы Кромби мог ужиться с Честером, – сказал Бинк. – Не каждый выдержит переход с кентавром, который скачет с постоянной скоростью. А Честер не захочет нести на спине двоих людей…

– Все легко решается! Я превращу Кромби в такое существо, которое может летать. Например, дракон…

– Чтобы пугать людей и привлекать внимание?..

– Да, пожалуй. Хорошо, тогда в грифона. Существуют ручные грифоны, поэтому люди не удивятся. Надо будет только лишить его дара речи, но зато дать возможность хорошо летать. Думаю, обмен справедливый. И бойцовские качества у него отменные, ничего не скажешь. В компании кентавра и грифона не страшны любые трудности. – Он снова замолчал. – И все-таки, думаю, тебе лучше обратиться к Хамфри за особым советом. Может, мы могли бы и поторговаться.

Бинк почувствовал небывалый подъем. Снова приключения!

– Ваше величество, я найду для вас Источник Магии. Когда мне выходить?

– Завтра утром, – улыбаясь, сказал Король. – А сейчас отправляйся домой и расскажи жене о твоем задании. Но не говори о том, что Милли уже не привидение.

– Не скажу! – улыбнулся Бинк. Прежде чем уйти, он постоял, обдумывая что-то.

– Вы знаете, что магический крот крутится неподалеку от садов?

Король спокойно принял такое сообщение.

– Я не знаю. Жалоб не поступало. Пока он не трогал могилы зомби. Что зомби…

– В саду завелся другой, там куски грязи. Может быть, и тот самый.

– Я организую расследование, но как-нибудь потом. – Чувствовалось, что он уже утомился от присутствия Бинка. – Есть ли у тебе еще какие-нибудь сведения, которые нужно мне передать?

– Нет, – сказал, покраснев Бинк.

Чего он добивается, засоряя голову Короля такой ерундой? Он попросту потерял чувство меры.

Глава 3.

Нападение меднорылов

Рано утром они приступили к выполнению своей миссии: трое мужчин, имеющие затруднения с женщинами. Им всем хотелось избежать разговоров со своими женщинами и поскорее отправиться в путь, полный приключений. Кромби ужасно нравился его новый облик: он то и дело раскрывал крылья и тренировался летать. Да, солдату было чем гордиться. Львиные ноги были сильны и мускулисты, а орлиная голова с проницательными глазами была ослепительной красоты, перья переливались на солнце, на шее оперение – синего цвета, на спинке – черного, грудка красная, а крылья – белые. Более привлекательную птицу в Ксанте найти трудно. Кругом были сплошные заросли: никакой свободной от деревьев площадки. С того момента, как они покинули замок Ругна, вражеские чары будто приблизились. Большая часть тропинок в этой местности находилась под действием чар Королевы. Так что для путника, идущего этими тропами, путь оставался практически безопасным. Но Добрый Волшебник Хамфри терпеть не мог посторонних посетителей, поэтому к его замку прямой дороги не существовало. Наоборот, все зачарованные тропинки уводили от замка. Поэтому поход к замку, вероятно будет сопряжен с определенными трудностями.

К счастью, способность Кромби указывать направление помогала им держаться верного пути. Время от времени солдат-грифон останавливался, закрывал глаза, вытягивал одно крыло или лапу вперед, крутился вокруг своей оси и замирал, указуя верный путь. Чутье верного направления никогда Кромби не подводило. К несчастью, оно не заботилось о том, что по указанному прямому пути путникам идти надо все-таки по земле. Первым нежеланным местом, куда они из-за этого пришли, оказалась рощица чертовых колокольчиков. Лозы растений поднялись, их колокольчики резко звенели. Перезвон стал глуше и потерял свою благозвучность.

– Мы должны немедленно покинуть рощу, – закричал Бинк, прекрасно зная, что из-за шума его вряд ли расслышат.

Честер приложил руку к уху, пытаясь разобрать слова Бинка, потом приподнялся, стараясь сбить отдельные колокольчики, но за каждый разбитый дюжины оставшихся лязгали еще сильнее. Кромби расправил крылья и яростно замахал ими. Бинк подумал, что тот взлетит, но вместо этого Грифон вонзил все четыре когтистые лапы в массивную лозу и неистово потянул ее вверх. Лоза натянулась, и резкий лязг колокольчиков стал пронзительным, а потом потихоньку затих. Натяжение лозы не давало стебелькам колебаться, поэтому цветки-колокольчики перестали звенеть. Бинк и Честер воспользовались удобным случаем и выскочили из рощи. Тут к ним присоединился Кромби, бросив лозу. Они избавились от враждебного окружения, и, наверное, это было первое предостережение. Они вряд ли смогут просто так продвигаться вперед, как их вела королевская дорога. Тем не менее они продолжали, аккуратно обходя переплетенные деревья, шагать вперед по петляющей тропинке. Теперь во избежание опасности Кромби постоянно взлетал, наблюдая окрестности. Иногда они сворачивали с тропинок, кажущихся безвредными, продираясь сквозь заросли и торфяные болота. Они доверяли чутью Кромби; лучше уж лезть сквозь колючки и болота, чем погибнуть страшной смертью. Приключение уже не казалось настолько захватывающим, теперь они продвигались то в прямом, то в обратном направлении и были в самой гуще событий. «Или даже в чаще событий», – подумал Бинк. В уютных домах или покоях дворца каждый из них оставил множество мелких неприятностей. У Бинка болели бедра от скачки на спине кентавра. От напряжения он даже вспотел.

Путники проголодались, и Кромби указал на содовое дерево, примостившееся на краю залежей сахарного песка. Честер взял острый камень и пробил небольшую дырочку в стволе дерева, так что они смогли напиться через трубочку содовой водой. Напиток выглядел словно кровь и поначалу его вид шокировал; но жидкость имела аромат клубники. Сахарный песок оказался настолько сладким, что его требовалось совсем немного. Кромби указал и на хлебное дерево, оно оказалось еще лучше. Плоды, зрелые и нежные, соблазнительно пахли. От них даже шел парок, когда их ломали.

Когда троица основательно подкрепилась, перед ними основательно возник вопрос безопасности. Талант Кромби действовал лишь тогда, когда его об этом просили, но не автоматически. На этот раз им угрожал средний по размеру голодный дракон, скачущий и извергающий пламя: одна из страшных тварей в Ксанте, за исключением, конечно, гигантского дракона. Только разнообразные чудовища считались властителями незаселенных районов, и следует сказать, что существовал определенный стандарт, мерило злобности, согласно которому определялась вредность каждого их вида. Несмотря на многочисленность чудовищ, многие из них вымерли. Итак, против чудовища средней злобности и пришлось выступить человеку, кентавру и грифону.

Интересно, почему дракон сам напал на них? Обычно драконы не нападали на кентавров или людей. Да, драконы бились с людьми, но только в том случае, когда те нападали на них. Потому что, несмотря на то, что драконы считались хозяевами пустыни, численность, организованность, оружие людей и кентавров делало их грозными соперниками чудовищ. Обычно люди и драконы держались друг от друга подальше.

Может быть, дракона прислал все тот же неизвестный враг? Так, немножечко нашептал пакостей в крошечные мозги дракона – и вот результат: мелкий случайный инцидент в пустыне. Бинк припомнил слова Короля: магический талант очень походил на его собственный. Не полностью идентичный, конечно же, но похожий. Поэтому и очень коварный.

Тут его глаза различили на тропинке маленькие кусочки грязи, на вид совершенно свежие. И здесь тоже магический крот. Весь Ксант просто переполнен магическими созданиями.

Оба, и Честер и Кромби, по своей сути были бойцами. Бинк в конечном счете зависел от своего секретного таланта. Основная сложность ситуации заключалась в том, что действие его таланта не обязательно распространялось на товарищей. Только путем соединения боевых усилий Бинк надеялся помочь им, его талант пришел бы на помощь, спасая его. Он чувствовал вину из-за этого, зная, что его смелость насквозь фальшива: их могли убить, в то время как он постоянно находился под защитой, да к тому же не имел права даже заикнуться об этом. Такого рода магии в Ксанте было полным-полно; магия любила рядиться в разноцветные чары, подобно тому, как и без того хорошенькая женщина без устали меняет новые наряды.

Во всяком случае, их подловили на открытом пространстве. Идеальное место охоты для дракона. Здесь не росли большие деревья, за которыми можно было спрятаться или удрать и никакой местной магии, которая могла бы прийти им на помощь. Дракон атаковал, из пасти вырвалось пламя. Одного доброго извержения пламени вполне достаточно, чтобы целиком зажарить человека. Ходили слухи, что драконы с удовольствием закусывали жареной человечиной.

Честер держал в руках лук, стрела в натянутой тетиве наготове. В арсенале кентавра находились меч, лук, стрелы, длинная гибкая веревка, и всем этим оружием Честер отлично владел.

– Остерегайтесь пламени, – кричал он. – Он собирается набивать себе брюхо между извержениями пламени, восстанавливая силы. Когда увидите, что он начинает изрыгать пламя, отскакивайте в сторону!

Хороший совет! Несмотря на свои весьма приличные размеры, дракон считался шустрым животным и неплохо умел попадать в цель. Самым лучшим на их месте было подойти как можно ближе к чудовищу, так, чтобы очень быстро бегать вокруг него, что затруднит дракону возможность правильно ориентироваться. Но не настолько близко, чтобы быть уничтоженными зубами и когтями дракона.

Однако Кромби также имел острые когти, острый страшный клюв и зубы. Еще одним неоспоримым преимуществом являлась способность летать. Он маневрировал гораздо быстрее дракона, несмотря на свой вес, хотя, конечно, его вес представлял для дракона что-то вроде дробинки. Но он ведь не был настоящим грифоном, поэтому не умел реагировать с такой скоростью и точностью, как настоящая птица.

Сам Бинк был довольно слабым звеном в защите – или так во всяком случае казалось остальным.

– Бинк, назад! – кричал Честер, как только Бинк устремлялся вперед.

Бинк никак не мог объяснить Честеру, насколько глупы его крики.

Дракон замедлил ход и уставился на своего наиболее грозного врага, грифона. Кромби испустил пронзительный крик вызова и кинулся по направлению к хвосту дракона. Как только голова монстра повернулась в направлении грифона, Честер пустил стрелу дракону в шею. От напряжения лук чуть не лопнул, но стрела только скользнула по металлической шкуре дракона.

– Надо сделать выстрел в пасть, когда там не будет пламени, – прошептал Честер.

Бинк знал, насколько это опасно. Меткий выстрел в рот можно сделать лишь стоя более менее близко перед драконом, когда открыта страшная пасть-тоннель, но при этом чаще получалось так, что дракон либо загрызал, либо сжигал.

– Не надо рисковать, – закричал Бинк. – Пусть Кромби укажет выход!

Но Кромби не услышал, он был занят, а упрямый кентавр даже не повернулся. Если они не нападут на дракона при удобных для них условиях, то дракон уничтожит их, когда будет удобно ему.

Бинк бросился вперед, вооруженный мечом, выискивая уязвимое местечко. Чем ближе он приближался, тем больше казался дракон. Его чешуйки накладывались одна на другую, они могли хорошо защищать от стрел, но окажутся бесполезными, когда меч пройдет между ними. Если бы он мог проникнуть сквозь панцирь где-нибудь поблизости от жизненно важного органа…

Кромби пикировал на дракона, пронзительно крича. Постоянные наскоки грифона были настолько неприятны, что даже дракон не мог оставить их без внимания. Дракон бешено крутился, тело его то свертывалось в кольцо, то раскрывалось снова, голова дергалась в направлении кружащегося грифона. Он щелкал зубами, но пламя не выпускал, только старался схватить грифона за крыло или голову. Шея его выгнулась в сторону Бинка, однако почти все внимание поглощал грифон.

Честер послал стрелу прямо в пасть чудовища, но не под необходимым углом, и она рикошетом отскочила от зуба. Кромби подлетел еще ближе, выпустив когти, уклоняясь от щелкающих челюстей и стараясь попасть в глаз. Бинк подбежал вплотную и воткнул волшебное острие в промежуток между двумя чешуйками пониже шеи.

Тело дракона по толщине равнялось росту Бинка, а чешуйки по размеру были с ладонь руки с растопыренными пальцами, синие, с глянцевым и необыкновенно красивым переливом. Концы чешуек были острые, как бритвы. Как только клинок Бинка погрузился в тело чудовища, эти прекрасные, смертоносные чешуйки соскользнули совсем близко к руке. Внезапно он осознал, что рука могла отрикошетить в сторону лица до того, как меч серьезно повредил бы дракона. Действительно, ничтожны попытки человека бороться с драконом.

Удар Бинка, однако, был настолько болезненным, насколько только может быть удар человека. Дракон рванулся и взвыл. Его шея изогнулась в виде буквы S и мордой ткнулась в сторону Бинка. Величина его морды равнялась росту Бинка, она была медного цвета, с ноздрями, уходившими далеко внутрь и защищавшими дракона от раскаленного воздуха. Дракон вдыхал носом, а выдыхал раскаленный воздух и пламя через рот, и если бы снопы пламени попали в нос, то сожгли бы нежную слизистую оболочку, так что мудрая природа-мать все предусмотрела. Ниже располагались полированные, более светлые по цвету, как будто их покрыли металлом, способным выдержать жар выдыхаемого огня, губы. Зубы имели палено-коричневый цвет, с черным сажевым налетом.

Глаза располагались по сторонам драконьего черепа, но морда была вытянута так, что чудовище могло смотреть прямо вперед и видеть, куда попадает изрыгаемое пламя. В тот момент взгляд дракона остановился на Бинке, стоявшем с зажатым в руке мечом, который он и воткнул в изогнутую S-образную шею. Драконы здорово разнились по уму, как и все существа, но даже самый тупой быстро бы сообразил, что полученная рана имела к Бинку самое прямое отношение. Ноздри его с тихим свистом прикрылись. Рот с треском раскрылся. Бинка собирались зажарить.

Бинк застыл. Он думал только о своем мече – добром оружии, заколдованном и потому всегда остром, готовом к бою, подарке Короля, в руках Бинка. Если он увернется и убежит, тогда ему придется бросить свой великолепный клинок, воткнутый в шею дракона, потому что времени вытащить меч не оставалось. А он совсем не хотел терять меч, потому и оставался стоять на месте, держась за рукоятку, совершенно незащищенный от пламени, которое вот-вот могло вырваться из пасти чудовища.

В желудке дракона зародился крик, не крик, а самый настоящий вой. Пасть открылась, изготовилась изрыгнуть столп пламени. Бинк превратился в живую мишень.

Тут над плечом Бинка просвистела стрела и впилась прямо дракону в открытую пасть. Замечательный выстрел кентавра! Вместо того чтобы попасть в основной жизненный орган и разорвать его, стрела исчезла в бушующем пламени. Пламя начало извергаться, смертоносный луч золотистого огня уничтожил стрелу и нацеливался на голову Бинка.

И тут, как только появилось пламя, грифон налетел на голову дракона, уцепился за шею. Рыло ткнулось в землю возле ног Бинка.

Произошло нечто вроде взрыва. Голова дракона скрылась в клубах дыма, а в земле вдруг образовался кратер. У грифона опалилось крыло. Бинк ошалело замер с мечом в руке, покрытый клубами дыма.

Грифон схватил когтями Бинка, не дожидаясь, пока дракон сообразит, где его враг. Он подхватил юношу вовремя, так как мгновение спустя второй сноп пламени прошел как раз под болтающимися ногами Бинка.

Но Кромби не мог долго удерживать Бинка оторванным от земли, болтающим ногами.

– Укажи выход, – закричал Бинк. – Напряги весь свой талант.

Неожиданно грифон бросил Бинка в кусты, как на подушку, и взлетел.

В это же время дракон прокашлялся, выпустил отдельные клубы пыли, дыма и сажи, прочистил ноздри и вновь атаковал обидчиков. Честер галопировал рядом, пытаясь сделать еще один хороший выстрел. Да, крепкий орешек этот дракон, коли они втроем не могли с ним справиться.

Правое крыло Кромби указывало в сторону. Он пронзительно крикнул «скварк!».

Честер сделал шаг назад, петляя и прыгая.

– Вскакивай на меня, – крикнул он Бинку.

Бинк стрелой взлетел кентавру на спину и вытянулся вдоль хребта. Он старался удержаться при таких резких прыжках кентавра, вцепившись обеими руками в гриву и выпрямляясь, когда кентавр просто скакал, однако голову держал низко опустив. Один раз Бинк чуть не кувыркнулся вперед, через голову кентавра, но все-таки каким-то чудом удержался.

Он взглянул вперед и увидел, что дракон умудрился опередить их.

– Честер! – в панике закричал Бинк. – Он уже перед нами.

– Ах, дьявол, перед носом, – завопил Честер. – Держись крепче.

Он резко отскочил. Но дракон неотступно следовал за ними. Бинка от рывка чуть не скинуло, но он удержался, хотя и развернулся при этом головой к прекрасному хвосту кентавра. Неудивительно, что голова его теперь оказалась так низко. Зато сидя таким образом очень удобно следить за драконом.

– Чудовище приближается! – докладывал Бинк. – Куда указывает Кромби?

– Туда, куда я и скачу! – отозвался Честер. – Но не знаю, насколько это далеко!

Очевидно, кентавру очень не хотелось спасаться бегством от врага, даже столь грозного, как дракон. Если бы не сидевший на нем Бинк, кентавр никогда бы не покинул поле боя.

Кромби указал направление, но не был уверен, успеют ли они вовремя укрыться в безопасном месте. Вдруг дракон поймает их раньше? Бинк боялся, что снова вмешается его талант.

– Ты самый храбрый из всех людей, что я встречал, – произнес Честер.

Он, как и все кентавры, ценил храбрость, и критерии его были очень высоки.

– Ты стоял прямо перед пастью дракона, привлекая его внимание, и вел себя абсолютно спокойно, потому-то я и сделал такой точный выстрел. Ты же мог изжариться! Или в тебя могла бы попасть стрела, если бы я промахнулся. Хотя вообще-то кентавры редко не попадают в цель.

– Никакая это не смелость, – ответил Бинк. – Я настолько испугался, что от страха не мог двинуть ни рукой, ни ногой.

– Неужели? А как же ты так здорово воткнул ему в шею меч?

Этот поступок действительно казался вершиной храбрости. Как мог объяснить Бинк, что к этому подвигу приложил руку его талант, сделав для него все значительно проще? Неужели он действительно поверил в то, что мог убить, и у него не дрогнула рука?

– Я только делал то же самое, что и вы оба: атаковал. Чтобы спасти свою шкуру.

Честер фыркнул и попытался ускорить свой бег. Дракон продолжал нагонять. Если бы это был летающий дракон, они бы, наверное, уже были его жертвами – если бы только он не был мелким или сильно ослабевшим. Но любой дракон был очень опасен, если не было защищающей от него магии.

Сейчас дракон был уже готов снова извергнуть струю пламени. Нос его был забит грязью, но для огня воздуха ему хватало. Вот сейчас он откроет рот…

Честер влетел в узкий проход.

– Держись крепче! – закричал он, но опоздал. – Здесь очень узкая расщелина, не проскочить!

Так и есть. Бинк еле-еле избежал сальто-мортале вокруг хвоста Честера, отцепился и упал, едва не отбив все внутренности. Стены расщелины с обеих сторон резко уходили вверх. Они должны достичь пропасти наискосок, ведь легко скатиться по склону внутрь. Вероятно, это и есть тот выход, на который указывал Кромби. И действительно, грифон присоединился к ним.

Но дракон последовал за ними и сюда, в расщелину. Его длинное, извивающееся тело как нельзя лучше подходило для таких мест. Нет такой расщелины, пропасти, норы, где мог бы пройти кентавр и которая была бы слишком узкой для дракона. Бинк почувствовал себя чрезвычайно неуверенно. Неужели все подстроено и положение поистине безвыходное?

Внезапно Честера занесло, и он остановился.

– Не останавливайся! – закричал Бинк. – Чудовище позади нас!

– Ну и выход выбрал для нас этот вертопрах! – пробормотал Честер с отвращением. – Уж лучше нам было сразиться с драконом!

– У нас еще будет такая возможность, – сказал Бинк, повернувшись лицом к голове кентавра. – А пока что нам надо бежать.

Тут он увидел, что остановило Честера.

– Меднорылы! – воскликнул он, холодея от ужаса.

Дракон тоже увидел меднорылов.

Его занесло, он пытался развернуться, но расщелина оказалась слишком узкой, чтобы повернуться и сбежать. Он мог бы попытаться перекувырнуться назад, но при этом подвергнуть опасности шею, которая могла бы сломаться.

Кромби приземлился между ними.

– И что же, это и есть твой выход, куриные мозги? – ехидно спросил Честер, потому что меднорылы подскочили ближе, образовав настоящую живую баррикаду, затенив пространство и отрезав беглецам путь к отступлению.

– Скварк! – пронзительно ответил грифон. Он понимал оба языка и очень обиделся, потому что не мог отплатить той же монетой и хлестко ответить. Он встал, спрятал крылья, так, чтобы они не трепались о стены и не испачкались. Он прикрыл глаза, неловко закружился и указал лапой. Но лапа не дала точного направления, а одним взмахом обвела половину круга.

Несколько самых смелых меднорылов атаковали. Каждый имел не менее пяти сотен ног и одну пару клешней. Они очень любили свежее мясо. Меднорыла-одиночку можно было бы, хоть и с хлопотами, но убить, сотня же была неодалима без использования доспехов или магии. Осталось лишь выбирать: или быть зажаренными драконом, или разорванными на мелкие части меднорылами.

Дракон замер. Меднорылы сбились в кучу, образовав сплошной ряд клешней и продалбливая полукруг там, где они стояли. Железные когти дракона бледнели перед клешнями. Усиленные магией, они могли продолбить все без исключения. Честер мрачно усмехнулся.

Потом кентавр высоко подпрыгнул, издавая громкое ржание. В ответ меднорыл сильным ударом клешни выбил кусок грунта. Честер опустился, стараясь посильнее стукнуть монстра. Но меднорыл ловко уклонился – в то время как другой атаковал копыто Честера. А дракон в это время беспокойно задергался.

Положение у них было далеко не шуточным. Расщелина, темная, с узкой площадкой, расположенной посреди резко уходящих вверх вертикальных стен, оказалась слишком глубокой, чтобы Бинк мог из нее выбраться. Он смог бы, если бы встал на спину Честера, но как же тогда выберется сам кентавр? Дракон сумел бы поднять высоко голову, но не передние лапы. Выбраться мог только грифон, не раскрывая полностью крылья, которым мешали узкие стены ущелья. Он спланировал к месту посадки, но для того, чтобы улететь требовалось бы гораздо больше сил. С помощью Кромби он мог подняться достаточно высоко, но снова проблемы с Честером. Они оказались в западне.

Очень скоро они превратятся в обыкновенный корм для ненасытного стада, если, конечно, не выберутся отсюда. Да еще туша дракона полностью заблокировала вход. Дракон нервничал, суетился, пытаясь поднять огромное тело над землей так, чтобы меднорылы не повредили нежные места лап. Честер тоже нервничал. А так же Кромби, который не мог в этот момент взлететь. Да и Бинк, чьи конечности являлись самыми нежными и уязвимыми. Где же его талант?

– Только солнечный свет загонит их назад, – сообщил Честер. – А когда солнце зайдет, они нас изрежут.

Бинк взглянул на линию тени. В это время солнце стояло высоко, и тень занимала небольшое пространство. Но зато это небольшое пространство полностью заполняли чудовища с клешнями. Только один меднорыл из сотни отваживался выйти вперед, на солнечный свет, затем поспешно удирая в тень, отброшенную каким-нибудь уступом, но даже таких их было больше дюжины.

Тогда на Бинка сошло вдохновение.

– Мы должны объединиться! – закричал он. – Все вместе – пока нас всех не сожрали!

– Конечно, – согласился Честер. – Но как же мы избавимся от дракона?

– Я имею в виду, объединиться с драконом.

Честер, Кромби и дракон уставились на него, потом изумленно переглянулись. Они приплясывали на месте.

– Дракон не сможет к нам присоединиться, он же немой, – возразил Честер.

– Не в этом дело. Должна же быть у чудовища хоть капля разума. Зачем ему помогать кому-то нас съесть?

– Заключим перемирие, – сказал Бинк – Мы поможем ему, а он не съест нас. Дракон не может повернуться, не может поднять тело от земли даже немного. Так что он в такой же западне, как и мы. Зато он может бороться с меднорылами гораздо успешнее, чем мы. Поэтому, если мы защитим его с флангов…

– Пламя! – воскликнул Честер. – Меднорылы ненавидят свет – пламя как раз и сыграет роль света!

– Отлично, – согласился Бинк. – Таким образом мы защитим бок и ноги. – И его спину, – добавил Честер, взглянув на Кромби. – Если он поверит нам.

– У него нет выбора, – сказал Бинк, направляясь к дракону.

– Он не знает, с чем ты идешь к нему! Смотри, он изжарит тебя!

Но Бинк, охраняемый магией, знал, что дракон не изжарит. Он подошел к самому носу дракона и остановился как раз под медными ноздрями чудовища. Из них исходили клубы дыма; даже когда система пламеизвержения находилась в покое, небольшая утечка дыма все же имела место.

– Дракон, – обратился он к чудовищу, – ты же понимаешь меня, не правда ли? Ты не можешь говорить, но понимаешь, что мы находимся в затруднении. Нас раздолбят на кусочки и просто-напросто сожрут проклятые меднорылы, если мы не объединим свои силы в борьбе с ними.

И он подпрыгнул, уклоняясь от атаки следующего меднорыла.

Дракон не отвечал. Он просто смотрел. Бинк надеялся, что это неплохой знак. Он вытащил меч, нацелился ударить меднорыла между лап и почти попал в цель. Чудовищные клешни, когда Бинк приподнимал еще живую тварь, старались дотянутся до чего-нибудь, что можно разорвать. Преимуществом зверюг считались клешни, которые постоянно двигались. Обычно меднорыл впивался в свою жертву всеми сотнями лап и залезал внутрь, разрывая внутренности и куски плоти. Ужасно!

– Я могу вывести из строя одного меднорыла за раз, – продолжал Бинк, показывая пленника дракону. – Я мог бы усесться на одну из твоих лап, и защищать ее. Мой друг кентавр прикроет хвост. Грифон, в действительности превращенный солдат, другой мой друг; мог бы наблюдать за врагами, нападающими на твою спину, и долбить их клювом. Мы можем помочь тебе, если ты поверишь нам.

– А как мы поверим ему? – спросил Честер. Дракон все еще никак не реагировал. Был ли он тупой или все-таки все понял? В то время пока дракон слушал, Бинк успокоился, считая, что все идет пока хорошо.

– Вот что мы должны делать, – продолжал он торопливо, так как тень продвинулась, и активность меднорылов увеличилась. Три штуки подкрались к ноге Бинка: довольно тяжело постоянно насаживать их на меч.

– Мы втроем должны взобраться на тебя, чтобы охранять задние ноги и спину, Кромби сядет тебе на спину. Итак, ты должен позволить нам выйти и выдержать вес наших тел. Мы же сделаем все возможное, чтобы сохранить твою чешуйчатую шкуру в целости-сохранности. Но главную работу предстоит совершить именно тебе. Поясняю, ты сожжешь всю кучу меднорылов в расщелине, стоящую перед тобой. Изжарь их всех. Они совершенно не переносят света и быстро убегут. Потом мы все уйдем из расщелины. Согласен?

Дракон только посмотрел на Бинка. Неужели он действительно понимал? Честер поднял руку.

– Дракон, ты знаешь, кентавры честные существа. Каждый знает об этом. Даю тебе слово: я не стану нападать на тебя, если ты позволишь мне пройти. Я знаю Бинка, и несмотря на то, что он человек, он тоже очень честен. И грифон…

Он заколебался.

– Скварк! – сердито крякнул Кромби.

– Кромби также очень честен, – быстро влез Бинк. – И мы надеемся, что и ты такой же, дракон.

Дракон все еще изучал их. Бинк чувствовал, что должен рискнуть. Дракон, возможно, не имел достаточно мозгов, чтобы понять суть их затеи, или же просто не доверял им. Возможно, просто не знал, как ответить. Они должны сыграть на последнем.

– Я собираюсь залезть тебе на спину, – продолжал Бинк. – Потом за мною последуют мои товарищи. Перемирие продержится до тех пор, пока все мы не выберемся из ущелья.

Перемирие. Он научился ценить такой вид соглашения больше года назад, когда он и Хамелеон заключили перемирие со Злым Волшебником. Это соглашение должно было спасти их обоих от несчастий в пустыне. Чтобы уцелеть, иногда нужно вовремя договориться даже с самым ужасным врагом.

Он снова обратился к молчавшему дракону.

– Если ты все-таки мне не веришь, сожги нас сейчас же и останься один перед лицом чудовищ.

Бинк обошел вокруг головы дракона к тому месту у основания шеи, откуда начинали расти передние лапы. Но дракон не сжег его. Он увидел рану, которую нанес дракону в шею, она источала сукровицу, капавшую на землю, откуда ее с удовольствием сожрал меднорыл, маленькое чудовище даже выгрыз круглую лунку на каменном полу, чтобы не потерять ни капельки драгоценной жидкости. Понятно почему меднорылы считались самыми хищными из чудовищ малого размера во всем Ксанте!

Бинк вложил в ножны меч, вытащив из проткнутого меднорыла и вытерев о штаны, подтянулся и прыгнул.

Его голова и грудь находились на уровне верхушки ног дракона, он вскарабкался, ухватившись за чешуйки шкуры монстра. Чешуйки лежали спокойно, и он не оцарапался. Дракон не сдвинулся с места.

– Честер, Кромби, давайте сюда! – закричал Бинк.

Откликнувшись на его призыв, подгоняемая меднорылами парочка последовала за ним. Дракон осторожно следил за ними, но пламя сдержал. Вскоре троица заняла боевую позицию, и вовремя: меднорылы готовили атаку.

– Пробивайся вперед, – скомандовал Бинк дракону. – Мы защитим тебя с флангов.

И тут же вытащил из ножен меч и проткнул следующего меднорыла.

Дракон ответил выбросом огромного снопа огня, опалившего всю расщелину, заполнив пространство дымом. Все смешалось. Меднорылы тоненько завопили и повалились замертво около стен, заживо сгорая, а некоторых даже разорвало на куски. Полный успех!

– Отлично, – похвалил Бинк дракона, вытирая слезы. Клубы газа, сажи разъедали слизистые оболочки глаза и носа. – Теперь давай отойдем назад. – Но животное не сдвинулось с места.

– Он же не может идти назад, – ответил Честер, ухватившись покрепче. – Его лапы на это не рассчитаны. Драконы никогда не отступают.

Бинк согласно кивнул. Обычно дракон проворно поворачивался, чтобы переменить курс. Строение его лап и ступней позволяло только передвижение вперед. Неудивительно, что дракон не отреагировал на предложение Бинка, он просто не мог выполнить такое поручение. Не имея возможности разговаривать, он не мог объяснить причину отказа, поэтому любое отрицание выглядело бы словно отказ от перемирия. Даже самое умное существо в этой ситуации оказалось бы перед дилеммой, а дракон, к сожалению, считался весьма глупым. Поэтому-то он и замер.

– Но, значит, мы можем только продвигаться глубже в ущелье, – расстроено, произнес Бинк. – Или же ждать до темноты. – Любой выбор сулил смертельную опасность; в полной темноте меднорылы просто массой прорвали бы их оборону и разорвали бы их тела на кусочки, похожие на монетки. Что за ужас – погибнуть, предварительно разрезанными на пятицентовики!

Пламя, изрыгаемое драконом, естественно не могло выделяться постоянно, животное должно заправиться. Это он и пытался сделать вначале, преследуя их. В тот момент, когда пламя переставало выделяться, меднорылы сразу же начинали роиться вокруг.

– Дракон не может спастись, – заметил Честер. – Залезай лучше мне на спину, Бинк, я выскочу. Сейчас мы как раз прошли основное препятствие. Кромби может подпрыгнуть на спине дракона и взлететь.

– Нет, – твердо возразил Бинк. – Это нарушит наше перемирие. Мы же договорились спасаться всем вместе.

– Мы не соглашались, – сердито перебил его кентавр. – Мы согласились не нападать. Мы и не будем атаковать. Мы просто бросим его.

– И позволим меднорылам разорвать его на части, – заключил Бинк. – Я не согласен. Если хотите, уходите. Я же выполню свое обещание, чего бы мне это не стоило.

Честер покачал головой.

– Ты не только самый честный человек на свете, но и самый упрямый.

Итак, смелый и упрямый. Бинк надеялся, что так оно и есть. Имея поддержку таланта, он мог рисковать быть и честным. У Кромби и Честера храбрость неподдельная, искренняя. Они знали, что могли умереть. Он чувствовал вину, зная, что обязательно выберется из любой передряги, в то время как у его друзей такой уверенности не было. Еще он знал, что они никогда не бросят его. Поэтому ему и приходилось мириться с таким положением дел. Он должен подвергнуть их ужасной опасности – поддерживать перемирие с врагом, который только что пытался их всех убить. Каково все это с точки зрения этики?

– Если мы не сможем вернуться, тогда должны рвануть вперед, – решил Честер. – Скажи-ка своему дружку, пусть прибавит пару.

Ирония была совершенно не к месту, но Честер не относился к тонким натурам.

Фактически, кентавр относился к категории шумных спорщиков и самых верных друзей. Бинка не покидало чувство вины. Он надеялся лишь на то, что пока они пробудут в этой переделке вместе, его талант разберется и придумает какой-либо выход. Возможно.

– Дракон, если бы ты… – позвал Бинк. – Может, впереди есть выход?

– Может, луна сделана не из зеленого сыра, – пробормотал Честер.

Звучало издевательски, но мучительно напомнило Бинку время детства, когда произошло то, что кентавры называли затмением: солнце ударилось о луну и отбило большой кусок. Огромный кусок сыра упал на землю. Вся Сырная Деревня объедалась им, пока он окончательно не протух. Зеленый сыр считали лучшим, но он хорошо рос только на небе. Лучшие пироги тоже были в небе.

Дракон нетвердой походкой направился вперед. Бинк привязал оружие к лодыжке, боясь потерять. Передвигаться на драконе оказалось гораздо сложнее, чем на кентавре. Кромби раскрыл крылья для сохранения равновесия. Честер смотрел назад. Дракон скакал рысью, испуганно озираясь. Что являлось одним осторожным шагом для дракона, для других было огромным прыжком.

Бинк опасался, что расщелина окажется слишком узкой, и проход будет затруднен. Тогда положение станет действительно безвыходным! Но вроде все обошлось, дракон вытянулся, изогнув спину, и полз вперед, хотя выхода даже не было видно. Время от времени дракон прочищал пламенем тропинку. Но Бинк отметил, что снопы пламени становились все слабее. Чтобы выбросить приличное количество огня, требовалось достаточно много энергии, а дракон проголодался и к тому же устал. Да, надолго ли хватит ему сил отражать нападения меднорылов?

Любил ли дракон зеленый сыр? Посторонние мысли! Даже если сыр мог восстановить силу пламени, здесь не было луны, способной выдать заветный кусок, и даже когда луна находиться в небе, как достать ее?

Внезапно расщелина разветвилась. Какой путь лучше?

Кромби прикрыл глаза и закружился насколько было возможно на драконьей спине. Но снова его крылья колебались, неустойчиво указывали оба направления. Наконец, словно пораженные, они опали. По-видимому, способности Кромби нуждались в услугах доктора по магии – и в самое неподходящее время.

– Доверься этой птичке с куриными мозгами, пусть окончательно запутает нас, – пробурчал Честер.

Кромби, чей птичий слух находился в преотличном состоянии, среагировал на сказанное замечание довольно злобно. Он скваркнул, вскрикнул и помчался вдоль дракона по направлению к кентавру, перья на шее встали дыбом, как шерсть у волка.

– Прекратите! – закричал Бинк. – Мы никогда не выберемся отсюда, если будем ссориться между собой!

Крайне неохотно, но Кромби вернулся на свое место. Видимо, выбирать путь предстояло Бинку.

А не могли ли обе эти дорожки сначала разойтись, а потом встретились вновь? Если так, то представлялся удобный случай обогнуть и развернуться дракону, чтобы потом всем вместе выбраться из расщелины. Но такой расклад маловероятен. Во всяком случае, подойдет любая тропинка.

– Пойдем по левой.

Дракон свернул на левую дорожку. Меднорылы – следом. Отделаться от них представлялось просто невозможным. Продвигалась не только тень, косой наклон стен ущелья создавал узкий проход для солнечного света.

Бинк взглянул вверх на небо и обнаружил, что положение дел гораздо хуже, чем казалось. Небо затягивали облака. Вскоре ни единый солнечный луч не пробьется сквозь тучи. Вот тут меднорылы повеселятся!

Проход вновь раздвоился. О, нет! Это мог оказаться и лабиринт, смертельно опасная вещь. Если они затеряются в нем.

– Снова налево, – скомандовал Бинк. Ужасное состояние. Он догадывался, что их затягивало все глубже в неприятности. Если бы только талант Кромби начал здесь действовать! Странно, но перестал здесь работать. Талант Кромби здорово им помогал до тех пор, пока они не очутились здесь, в этой расщелине. Вообще-то именно он указал своим товарищам на это место. Зачем он послал их сюда, в место, где их отрезало от всего мира? И почему собственный талант Бинка допустил это? Он что, тоже отказался работать?

Внезапно Бинк испугался. Он не отдавал себе отчета, сколько же времени находился в зависимости от своего таланта. Без таланта он был уязвим. Магии под силу искалечить или даже убить его!

Нет! Он никогда не поверит в такое. Его магия должна была проявить себя – да и магия Кромби тоже. Он просто должен разобраться, почему они не сработали в нужный момент.

Отказали? И как, спрашивается, у них такое получилось? Возможно, их таланты пытались совершить свою работу, но неправильно интерпретировали результаты трудов.

Подобно дракону, таланты их были могущественны, но безмолвны. Кромби просто-напросто должны правильно задать вопрос. А что, если бы он спросил: «Которая дорога ведет из лабиринта?» Возможно, что один из вопросов сработал бы, или нет? Что бы потом предпринял его талант? Если бы он потребовал точного направления для выхода, а к выходу вела бы кривая дорожка, не получилось бы так, что направление к выходу будет целой дугой? Здесь не существовало ни прямого направления, ни простого выбора, найти выход оказалось чрезвычайно трудно. Поэтому Кромби и выглядел столь растерянным, думая, что все его способности пропали, когда, по всей видимости, поиски стали противны его таланту.

Вероятно, и талант Бинка устал от всех передряг, может, он не пропал насовсем и еще сможет подсказать способ, как заставить талант Кромби работать. Но было бы гораздо лучше, если бы его талант показал дорогу из западни, потому что тогда Бинк не сомневался бы в том, что они благополучно выберутся из пещеры. В таком случае, и дружба и честь сохранились бы.

Итак, ему предстояло снова проявить свой характер. Как решить задачу, почему его талант отказался работать в сложной ситуации? Скорее всего, прямое указание не являлось ответом на вопрос о том, как выйти. Даже талант Кромби показал себя слишком прямолинейным. Он спросил, где находится выход, и получил направление. Если направление в сторону выхода не являлось решением их проблемы, то что же являлось? И как мог Кромби определить это? Возможно, он мог бы использовать талант Кромби, чтобы выйти отсюда.

– Кромби, – прокричал он через тело дракона. – Где то, что выведет нас отсюда?

Грифон закрутился как обычно, но безрезультатно.

– Ничего хорошего, – ехидно проговорил Честер. – Его талант пропал. Да никогда и не был особенно хорош. Если бы я имел талант…

Кромби скваркнул, и по его возмущенному тону можно было точно определить, что именно кентавр виноват в столь плачевном состоянии таланта грифона. Уши Честера налились кровью.

– Все потому, что ты слишком долго ищешь выход, – напомнил ему Бинк. – Как раз теперь Кромби – это все, что у нас есть. Я чувствую, что отгадка где-то здесь, рядом, только надо вовремя найти ее.

Он замолчал, нанизывая на меч очередного меднорыла. Они умирали медленно, но зато уже не нападали. Их товарищи тотчас же раздирали их на мелкие кусочки. Скоро уже будет невозможно сконцентрироваться на чем-либо другом, кроме меднорылов.

– Кромби! Да где хоть маленькая зацепка, которая выведет нас отсюда?

– Ты уже спрашивал, – мрачно пробасил Честер.

– Нет, я слегка изменил язык.

Он остановился, наблюдая за грифоном. Ему показалось, что талант Кромби заработал, но потом крылья несколько раз открылись-закрылись и опустились вовсе.

– Ну, мы уже где-то поблизости, – фальшиво возрадовался Бинк. – Кромби, скажи, есть ли нечто, способное остановить меднорылов?

Крылья Кромби указали прямо вверх.

– Правильно, – согласился Честер. – Но оно спряталось за облаками. – По крайней мере, он доказал, что его талант работает.

Они подошли к другой развилке.

– Кромби, скажи, какая ветка быстрее приведет нас туда, откуда мы получим помощь? – спросил Бинк.

Крыло указало твердо направо.

– Эй, он действительно заработал, – радостно воскликнул Честер. – Если он не врет.

Кромби издал злобный негодующий вскрик, который оказался достаточным, чтобы разогнать несколько смелых меднорылов.

Но в это время облака полностью заволокли небо, и сразу расщелина оказалась полностью в тени. Меднорылы тут же оживились и со всей злостью кинулись в атаку.

– Дракон, поворачивай на правую дорожку, – закричал Бинк. – Сожги тех, кто перед тобой и беги. Используй последние запасы пламени, если потребуется. Мы на подступах к чему-то очень хорошему!

Он так надеялся.

Дракон послал сноп пламени, осветивший проход далеко впереди. Снова меднорылы повалились замертво. Дракон промчался мимо их дымящихся трупов, неся на себе Бинка, Кромби и Честера. Дракон устал.

Что-то сверкнуло далеко впереди. Бинк задохнулся от надежды, но быстренько сообразил, что это всего лишь блуждающий огонек. Никакой помощи! Внезапно Бинк кое-что припомнил.

– Это он! – закричал он. – Дракон, следуй к этому клочку!

Дракон повиновался, несмотря на скептическое ржание Честера. Он уже не мог изрыгать в достаточном количестве пламя, зато бежал достаточно шустро. Огонек увертывался, как обычно делали все огоньки, почти всегда на грани физического восприятия, чтобы дразнить заблудившегося странника. Дракон тяжело продвигался по ответвлениям расщелины, рукав за рукавом, и внезапно выскочил на сухое русло реки.

– Мы вышли! – закричал Бинк, едва веря в чудо. Но они еще не спаслись, меднорылы тоже выскочили из расщелины.

Бинк и Честер, цепляясь, сползли с дракона и очутились в овраге, в зоне старого пепелища. Кромби расправил крылья и взлетел в небо с криком облегчения. Меднорылы не последовали дальше за драконом, они не могли быстро передвигаться через золу, да и выглянувшее солнце представляло для них определенную угрозу. Бой был выигран.

Дракон в изнеможении упал, тяжело дыша в клубах золы. Бинк подошел поближе к его морде.

– Дракон, мы славно боролись, и ты победил. Мы спасались бегством, ты преследовал нас, и мы боролись в расщелине. Мы заключили перемирие до выхода, и ты с честью выдержал его, так же как и мы. Объединившись, мы вместе спасли свои жизни. Сейчас я могу сказать точно, что лучше иметь тебя в числе друзей, а не врагов. Не подружишься ли ты с нами тремя до того, как мы разделимся?

Дракон взглянул на него. Наконец, медленно, он склонил нос и утвердительно кивнул.

– До скорого свидания, хорошей охоты, – сказал Бинк.

– Сейчас мы, чем сможем, поможем тебе. Кромби, где тут ближайшая драконья пища, что-нибудь этакое, что смог бы проглотить наш дружок?

Кромби взлетел в небо, широко расставив крылья. Затем указал на север. Пройдя немного в северном направлении, они услышали, как барахтался кто-то очень большой, вероятно, попавший в капкан, спрятанный в кустах. Кто-то толстый и глупый, которому предстояло умереть медленной смертью в силках, если дракон не смилостивится и не поджарит его.

– Хорошей охоты, – повторил Бинк, похлопав дракона по теплому медному носу, потом отвернулся. Дракон двинулся дальше к северу.

– Зачем нам все это? – тихо спросил Честер. – Нам не нужна дружба с драконом.

– Я хотел, чтобы он остался дружелюбным, – ответил Бинк. – Мы находимся в особом месте, где между всеми существами Ксанта должен существовать мир.

– Ты с ума сошел? Здесь же сплошное пепелище!

– Я покажу тебе, – сказал Бинк. – Мы пойдем за этим огоньком.

Огонек все еще толкался рядом, боясь подойти поближе.

– Но послушай, Бинк, – запротестовал Честер. – Мы действительно выбрались из расщелины, идя следом за огоньком, однако безрассудно следовать за ним дальше. Он заведет нас в какую-нибудь неприятность.

– Только не этот, – ответил Бинк, следя за огоньком.

После минутного размышления Честер, прикидывая «что-же-я-могу-сделать?», постучал передним копытом о заднее и последовал за Бинком. Кромби спустился пониже и присоединился к своим товарищам.

Вскоре огонек остановился около огромного камня, установленного на могиле. Когда они подошли поближе, то на камне увидели надпись: «ОТШЕЛЬНИК ГЕРМАН».

– Дядя Герман! – воскликнул Честер.

– Ты думаешь, здесь он и…

– Да, это то место, где он спас Ксант от вихляков. Он отдал жизнь в борьбе и умер как герой. Я знал, что огонек приведет нас сюда, я узнал это пепелище, ты с ним одной крови, из одной семьи, а огоньки чтят его память. Талант Кромби и обнаружил огонек, а тот…

– Дядя Герман, герой, – промолвил Честер, лицо его исказилось гримасой горя.

Воинственный кентавр не привык к проявлению чувств, и тут почудилась нежная благоговейная мелодия, исполняемая флейтой, усилившая и без того грустное настроение.

Бинк и Кромби отошли, оставив Честера наедине с могилой. Бинк споткнулся о кучу грязи, которой минуту назад не существовало, и чуть не упал. Одна кислая нота в общем приподнятом настроении.

Глава 4.

Замок Волшебника

Замок Доброго Волшебника Хамфри ничем не отличался от остальных в Ксанте. Он возвышался, окруженный мощным валом, внутри располагалась башня с амбразурами и парапетом и другими обычными для замковых сооружений деталями. Он казался меньше, чем помнил Бинк, хотя точно знал, что с тех времен замок не изменился. Наверное потому, что Бинк лучше помнил внутреннее убранство, чем внешний вид. С помощью волшебства, конечно, можно было увеличить замок внутри, оставив наружные размеры прежними.

Подходы к замку, также с помощью волшебства, поменялись, однако всякие водяные чудовища вроде морских коньков или морских лошадей во рву уже не водились, время их службы закончилось. Охраняло здание снаружи совершенно другое существо, что-то вроде мантикоры, с которой Бинк повстречался на празднике, посвященном Годовщине правления. Даже чудовища обязаны были отслуживать год у Доброго Волшебника за то, чтобы услышать Ответ. Обычно он использовал их в качестве стражников. Хамфри не любил незваных гостей.

Как только они подошли ко рву, новый стражник стал очевиден в полной мере. Чудовище? Чудовище!

Вода кишела змеями, белыми и черными.

– Но где же головы, где хвосты? – брезгливо спросил Честер. – Я вижу сплошные кольца.

Они стояли около рва, размышляя. Что же хотел спросить целый выводок морских змей у Доброго Волшебника? Как они вообще сюда добрались? Наверное, Бинку этого никогда не узнать. К счастью, ему не придется рисковать жизнью для решения этой проблемы. Бинк находился сейчас при исполнении служебных обязанностей, и ему требовалось как можно скорее очутиться в замке.

– Волшебник Хамфри! – позвал он. Замок молчал. Вне всяких сомнений, Добрый Волшебник зарылся в какую-нибудь чудесную книгу по магии, не замечая происходящего.

– Волшебник, это Бинк, с поручением от Короля! – позвал он снова.

Опять никакого ответа.

– Старый гном совсем оглох, – пробурчал Честер. – Дай-ка я попробую.

Он приложил ладони ко рту и заорал.

– Волшебник, к тебе гости!

Крик эхом отразился от стен сооружения, но замок безмолвствовал.

– Он должен быть дома, – сказал Бинк. – Он никогда никуда не выходит. Ладно, сейчас, мы проверим. Кромби, где Добрый Волшебник?

Грифон приподнялся и указал прямо на замок.

– Должен быть там, – сказал Честер. – Если твой талант не спит.

Кромби крякнул, крылья с синим опереньем приподнялись. Он принял воинственный вид, вызывая кентавра на бой. Честер приготовился к защите.

– Нет, нет! – закричал Бинк, вставая между ними. – Мы не можем произвести плохое впечатление.

– Эй, я хотел произвести хорошее впечатление на его перьевой роже, – проворчал Честер.

Бинк знал, что должен утихомирить воинственных друзей.

– Отправляйся на другую сторону замка и постарайся определить местоположение Волшебника, – попросил он Кромби.

– Триангуляция, – сказал Честер.

– Триангуляция?

Бинк, привыкший к простым манерам своего друга выражать мысли, совершенно забыл о высоком уровне образования кентавра. Триангуляция была обычным магическим способом определения места расположения предмета. Голова у Честера работала хорошо. Он, когда это было необходимо, мог выдать кучу необходимой информации.

Грифон решил, что ничего оскорбительного не прозвучало, и уныло поплелся к другой стороне замка. Там он снова указал на замок. Никаких сомнений. Волшебник благополучно сидел дома.

– Лети внутрь замка и передай о нашем появлении, – сказал Бинк. – Мы не хотим связываться с монстрами.

Кромби улетел. Между замком и рвом находилась маленькая посадочная площадка, но никаких отверстий в стене, поэтому грифону приходилось взбираться на высокие орудийные башни. Но существо такого размера не могло ничего рассмотреть, так что облетев вокруг замка дважды, грифон прилетел назад без результата.

– Я вспомнил, – воскликнул Бинк. – Окна закрыты на засов. Маленькая птичка пролетит, но не грифон. Нам придется сразиться с существами во рве.

– Мы же здесь по поручению Короля! – зло воскликнул Честер. Его некрасивое лицо нахмурилось. – Мы не должны ввязываться ни в какие заварушки!

Бинк почувствовал себя оскорбленным. Но он знал, что должен довести начатое до конца, хотя бы ради собственного таланта.

– Я за все отвечаю. Надо преодолеть замковые преграды и привлечь его внимание.

– Мы не позволим тебе сражаться в одиночку с чудовищами! – дружно запротестовали Честер и Кромби, выразив согласие хотя бы в этом.

Хотя эта парочка и находилась в постоянном соперничестве, можно было быть уверенным, что они никогда не подведут.

Он очутился в затруднительном положении. Его друзья не имели противомагической защиты.

– Лучше я пойду один, – сказал Бинк. – Я меньше, мне легче проскользнуть. Если упаду в ров, бросьте мне веревку и быстро тащите. Я же ни за что не смогу вытянуть вас…

– Да, пожалуй, – неохотно согласился Честер. – Кромби может перелететь на ту сторону, но внутрь ему не попасть. Плохо, что он не может перенести тебя на спине.

Кромби сдержался, а Бинк быстро вмешался.

– Он может перенести веревку. Это будет даже лучше. А ты можешь помочь мне, если получше опишешь монстров, плавающих во рву. Есть ли в лексиконе кентавров что-нибудь о безголовых змеях?

– Что-то есть, но тут другие кольца. Они похожи на…

Честер оборвал речь на полуслове.

– Оно! Это уроборус.

– Уроборус, – медленно повторил Бинк. – Что это – флотилия морских змей?

– Это одно чудовище, водяной дракон, который держит свой хвост зубами. Наполовину черный, наполовину белый. Символизирует…

– Там же десятки или более сегментов. Часть – по направлению к замку, часть – от замка к краю рва. Посмотри, три параллельных клубка. Разве это части одного чудовища?

– Да, – серьезно ответил Честер. – Уроборус выходит из замка и по рву обегает вокруг него.

– Вам не кажется, что слишком много колечек для одного змея?

– Он просто обегает вокруг замка несколько раз, вот и кажется…

– Что?

– Ничего. Это особое волшебство, поверь мне на слово. Плавающая тварь, один единственный и неповторимый монстр, который не может укусить, так как ему придется для этого отцепиться от собственного хвоста. Поэтому, если ты хорошо держишь равновесие, можешь пройти по нему в замок.

– Но ни один сегмент не вылезает из воды более, чем на пять футов. Да я упаду, как только начну прыгать по сегментам.

– А ты не прыгай, – сказал Честер терпеливо. – Иди. Зверь такой длинный, что для поддержания себя на плаву ему приходится делать кольцеобразные движения. Он не может полностью распрямиться, как только одно кольцо опускается, то другое поднимается. Постоянно происходит волнообразное движение. Именно так уроборусы движутся в узком пространстве. Ты даже не промокнешь, просто следуй шаг за шагом до конца.

– Что-то я не понял, – сказал Бинк. – Ты слишком умно говоришь. Можешь объяснить попроще?

– Просто прыгай на ближайшую петлю и стой, – посоветовал Честер. – Ты сразу поймешь, как только сделаешь первый шаг.

– Ты уверен во мне больше, чем я сам, – сказал Бинк с сомнением. – Надеюсь, что ты лучше разбираешься в происходящем.

– Я верил в тебя там, в ущелье с меднорылами, куда нас завел Кромби. Помнишь, на каком чудовище ты катался верхом?

– Скварк! – заорал Кромби, указывая крылом на кентавра.

Бинк улыбнулся. Он ездил верхом и на кентавре.

– Только не упади, – продолжал невозмутимо Честер. – Иначе тебя задушат кольца.

– Угу, – согласился с ним Бинк.

Даже с действующим талантом, ему не нравилось предстоящее приключение. Пройтись по спине движущейся морской твари? Почему бы заодно не прогуляться по крылу птицы Рух?

Он с грустью взглянул на окружающую природу в поисках другого выхода, но его не было. И тут он увидел еще одну свежую кучку земли. Со злостью Бинк пнул этот холмик, а потом совсем растоптал его.

Когда конвульсирующее тело змея оказалось в удобном положении, Бинк, расставив для равновесия руки, прыгнул ему на спину. Под тяжестью змей слегка прогнулся, потом распрямился, не прекращая движение. Несмотря на внешний вид, белая шкура оказалась совсем не скользкой. Отлично! Можно все-таки прогуляться по спинке монстра.

Плоть чудовища слегка вибрировала. Отрезок тела перед Бинком опустился под воду.

– Повернись кругом! – закричал с берега Честер.

Бинк повернулся, с трудом сохраняя равновесие. Там, впереди вытянулись кольца. Он шагнул, опасаясь замочить ноги. Перед ним располагалась магическая дорога, вернуться назад по которой было невозможно. Таково основное правило чудесного пути-в-одну-сторону по спине чудовища. Кольцо, на котором он стоял, казалось неподвижным и медленно дрейфовало вперед.

– Я никогда не доберусь до цели, – пожаловался Бинк. – Я даже не приближаюсь к замку.

– Ты будешь там, – кричал Честер. – Главное, шагай!

Бинк продолжал продвигаться, а Честер с грифоном медленно шли параллельно берегу. Между ним и берегом образовалось кольцо.

– Если я перейду на внутреннее кольцо, мне отсюда не выбраться, – воскликнул Бинк.

– Ты спирально двигаешься внутрь, – объяснил Честер. – Другого пути нет. Когда подойдешь к берегу, прыгай.

Бинк продолжал передвигаться, по-прежнему недоумевая над механизмом передвижения змея. Но другого пути достичь противоположного берега не существовало. Наконец он разобрался, как достичь цели. Только вот задачка: смог бы он сам, без помощи Честера, понять это?

Внезапно сегмент сузился. Это приблизился хвост чудовища! Когда голова уроборуса возникла в поле зрения, он увидел мощные зубы, впившиеся в хвост. Бинк занервничал, только общения с головой ему и недоставало. Если зверь позволит дойти до головы, а потом ухватит вместо хвостика? Огромные глаза следили за ним, пронизывая холодом спину юноши.

Когда голова осталась позади, погрузившись в воду, Бинк оказался на мощной шее. По-видимому, этот дракон, змей или как-там-его-зовут мог погружаться в воду на долгое время. Интересно, как дракон питался, если ему постоянно приходилось держать в зубах собственный хвост? Не мог же он жрать самого себя? Очевидно, в этом и заключался его Вопрос к Волшебнику. Как мог он позволить одному идиоту прогуляться по всему телу и не сожрать? Если бы он знал Ответ, то непременно бы перекусил по дороге.

– Прыгай, Бинк! – напомнил Честер.

О-п! Мог ли змей намеренно позволить уйти, а потом сожрать? Бинк оглянулся, но не обнаружил ничего особенного. Потом он посмотрел вперед и не обнаружил нового кольца. Нет дороги! Когда опора начала уходить под воду, ему пришлось выпрыгнуть на берег.

Итак, он очутился на другой стороне крепостного рва. Бинк стал искать огромные ворота, которые помнил по первому посещению замка, когда Трент еще не был Королем, и нашел только водопад.

Водопад? Откуда же падает вода? Он проследил за ее движением и обнаружил дверной проем. Бинку, естественно, не хотелось промокнуть до нитки, преодолевая импровизированный занавес, после того, как уже удалось выйти сухим из воды. Он должен проверить. Сняв одежду, Бинк отложил ее в сторону, чтобы не замочить, и ринулся в водопад.

Вода оказалась прохладной, но не ледяной. За завесой Бинк наткнулся на деревянную поверхность двери. Он пошарил руками, но открыть ее не удалось. Юноша выскочил обратно, отряхнул капли с лица. Куда идти теперь? Выступ окружал замок, стена которого была сделана из прочного камня. Где же вход? Бинк обошел вокруг, чтобы удостовериться в отсутствии входа. Его не было. Что делать дальше? Его затопила волна гнева. Он же пришел сюда по поручению Короля, почему ему приходится преодолевать такие препятствия? Старый гном-Волшебник считает себя слишком умным. Бинк сыт этими кознями по горло. Сначала Королева со своими штучками, потом ущелье с меднорылами, теперь это.

Но в глубине души Бинк был практичным человеком. Гнев вскоре прошел, как иссякает пламя уставшего дракона. Он снова взглянул на водопад. Ее, вероятно, поднимали обычным или магическим способом на верх, а оттуда она естественным образом падала в ров. А если попробовать проплыть через трубу, которая засасывала воду в замок? Но отверстие может оказаться слишком маленькое. Не стоит рисковать.

Единственным выходом оставался подъем. Сможет ли он забраться?

Конечно сможет. Только сейчас он заметил маленькую вмятину для руки в деревянной поверхности на краю водопада.

Вот здесь я и пройду, – пробормотал он.

Он начал подниматься. Как только голова выглянула за край выступа, он буквально замер от ужаса. У стены на корточках сидела горгулья. Вода вытекала из ее нелепого рта.

Потом он подумал, что чудовище не будет охотиться на него, если с ним хорошо поговорить.

Бинк вскарабкался наверх и осмотрелся. Горгулья оказалась по высоте приблизительно одного с ним роста, но это была только морда. Тело располагалось позади головы. Глядя на чудовище, Бинк не мог точно сказать, кто перед ним – человек, животное или нечто другое. Огромные глаза навыкате, лошадиный нос, сильно оттопыренные уши и рот, занимавший третью часть физиономии.

Позади чудовища поднималась стена замка. Там не было поручней, по которым он мог взобраться, только запертые отверстия наверху. Никакой надежды.

Глядя на чудовище, Бинк задумался. Как зверь сюда попал, без ног, без рук, как у Бинка. Или позади дверь? Скорее всего.

Как же отогнать чудовище от двери? Существо не нападало, но настроение может перемениться, если он начнет приставать. Такая махина запросто столкнет его с уступа. Как плохо, что он не взял с собой меч, которым мог защититься. Тот остался лежать на берегу вместе с одеждой.

А если спуститься и взять его? Нет, это не очень умно. Излишние хлопоты. Горгулья может откусить руку вместе с оружием, когда он будет подниматься.

А если пугнуть?

– Уйди с дороги, вонючая морда. Я пришел по поручению самого Короля!

Никакой реакции. Горгулья явно игнорировала его.

– Сдвинься, или я сам столкну тебя!

И он подвинулся к чудовищу.

Никакой реакции. Как же ему теперь спуститься? Рассчитывая на покровительство своего таланта, Бинк подошел к горгулье и встал прямо под струю воды, выливающуюся изо рта чудовища. Морда монстра смотрела не мигая с каменным выражением. О том, чтобы сдвинуть горгулью, нечего было и думать.

Чудовище победило, при этом даже не обратило на него никакого внимания.

Тут в голову Бинка пришла блестящая идея. Такие существа очень самолюбивы и легко уязвимы, надо только подобрать ключик. Таким ключиком у горгульи было уродство.

Бинк встал перед нею, широко расставив ноги.

– Эй, ты, страшилище, вот какая!

Он вложил пальцы в рот и растянул губы до ушей.

Горгулья наконец среагировала. Она сложила губы трубочкой и направила воду на Бинка. Тот проворно отскочил в сторону.

– Эй, ты, – закричал он, засунул пальцы за щеки и скорчил новую оскорбительную гримасу.

Чудовище от ярости содрогнулось и выплюнуло новую порцию воды. Бинку окатило ноги. Очень опасное занятие!

– Ха-ха! – закричал он, продолжая корчить омерзительные рожи.

Горгулья раскалилась от злости. Она разинула пасть до предела, а вода, потеряв напор, лениво полилась по безобразному подбородку.

Бинк нырнул вперед – прямо в рот. Он плыл против течения и неожиданно попал в резервуар с водой внутри замка. Через секунду он вынырнул на поверхность. Ура, цель достигнута!

Но на этом дело не закончилось. На краю резервуара, как на насесте, примостился кактусовый кот. Ростом чуть ниже Бинка, с обычной кошачьей мордой, но с колючками вместо меха. На кончиках ушей они были особенно длинны, словно шипы. Но самое страшное оружие кота размещалось на передних лапах: острые, сверкающие как лезвие ножа, когти.

Колючий мех перемежался зелеными и коричневыми полосами, а сзади туловища торчали три хвостика. Очаровательное, но опасное существо. Что-то не хотелось потрепать его по голове со словами: «хорошенькая киска».

Был ли это другой страж замка или просто гость? Кактусовые коты обычно срезали лапами-ножами кактусы и питались сброженным соком. Игольчатые кактусы защищались своими иголками, выстреливая их в противника. Они считались естественными противниками. Неплохо бы их столкнуть в драке! Но поблизости кактусов не наблюдалось. Животное, вероятно, тоже несло службу в расплату за Ответ Доброго Волшебника.

Бинк попытался пройти по краю бассейна, но кот лениво встал и загородил единственный выход. Он, по-видимому, не собирался освобождать проход невзирая ни на что.

Бинк рассердился не на шутку. Ему уже хватало приключений по горло. Он не какой-нибудь проситель, он же пришел по поручению Короля!

– Кот, уйди с моего пути! – громко сказал он.

Животное захрапело. Бинк знал, что кот моментально проснется, если он попытается проскользнуть мимо.

Зверюга играла с ним в кошки-мышки – эта мысль просто бесила.

Что же делать? Откуда взять игольчатый кактус, стреляющий сотнями игл? Как побороть хищного кота?

Иголки. Должны же существовать какие-то другие метательные снаряды для иголок. Но тут ему пришла в голову другая мысль.

– Ты заплатишь сполна! – огрызнулся Бинк.

Он склонился к резервуару, зачерпнул пригоршню воды и брызнул в сторону кота.

Зверь вскочил с пронзительным тонким воем. С ушей посыпались искры. Большинство котов просто ненавидело воду, только некоторые использовали ее для питья, а дикие пустынные коты просто бесились при одном ее виде. Зверь атаковал Бинка, передние когти блеснули металлическим блеском.

Бинк тут же брызнул на кота новой порцией воды. Кот в ужасе попятился, пытаясь спрятаться от водяных брызг.

– У нас только два пути, Кактус, – сказал спокойно Бинк, подготовив новую порцию воды. – Или ты промокнешь до нитки, или дашь мне пройти. Или что-то среднее.

Кот зарычал. Он смотрел то на Бинка, то на воду. Наконец с напускным равнодушием и кошачьей грацией отошел в сторону. Все три хвоста стояли дыбом.

– Отлично, Кактус, – проговорил Бинк. – Послушай, если на меня по дороге кто-нибудь нападет, я просто брошу врага в бассейн и утоплю, чего бы мне это не стоило. Конечно, будет неприятно, но, думаю, до этого дело не дойдет.

Кот отвернулся, лег на пол и притворился спящим.

Бинк подошел к двери, словно ничего не случилось, но очень осторожно. К счастью все обошлось, кот даже не двинулся с места.

Он обошел весь замок, пока не обнаружил Доброго Волшебника Хамфри. Чародей, очень похожий на гнома, забрался на стопку фолиантов и пытался достать еще один. Старый, наверное, самый старый из живущих в Ксанте, с морщинистым лицом, но необыкновенно добрый и честный Волшебник, у которого, как знал Бинк, за напускной грубостью скрывалось нежнейшее сердце.

– Волшебник! – воскликнул Бинк, раздраженный затянувшимися поисками. – Почему ты не обращаешь внимания на своих посетителей? Мне пришлось пройти такие испытания, но я же не проситель – у меня задание Короля.

Хамфри поглядел на него и потер покрасневший глаз крошечной ручкой.

– О, привет Бинк. Почему ты давно не навещал меня?

– Мы кричали у рва. Ты ни разу не ответил!

Хамфри нахмурился.

– Почему я должен отвечать какому-то превращенному грифону, который каркает настолько похабно, что заставил бы покраснеть настоящего грифона? Почему должен я слушать мычание сварливого кентавра? У одного нет Вопроса, а другой не хочет платить. Тот и другой понапрасну тратят мое время.

– Так ты знал все это время о нашем присутствии? – воскликнул Бинк, полусердито, полупочтительно, с каким-то неопределенным чувством. Да, Волшебник все-таки экстравагантная личность! – И позволил мне пройти через все испытания и бесполезные препятствия?

– Бесполезные, Бинк? Ты пришел с миссией, которая будет стоить мне чрезвычайно больших временных затрат, и вообще угрожает благополучию Ксанта. Почему же я должен поощрять твои безумства?

– А мне и не требуется поощрение, – закричал с волнением Бинк. – Все, в чем я нуждаюсь, это совет. Король считает, что это самый простой способ.

Добрый Волшебник покачал головой.

– Король – очень мудрый заказчик. Тебе нужно нечто большее, чем совет, Бинк.

– Повторяю, мне нужен совет.

– Ты получишь его и без всякого поручения. Забудь свою миссию.

– Я не могу забыть то, что мне поручено. Я здесь для…

– Ты уже говорил. Я сказал, что тебе нужно нечто большее, чем совет. Ты так же сварлив, как и твои друзья. Почему ты не оставил того бедного дракона в одиночестве?

– Бросить бедного дракона? – Бинк негодующе посмотрел, потом засмеялся. – Ты неисправим, Волшебник! Прекрати дразнить меня. Почему ты не помог пройти в замок, если так заботишься обо мне.

– Потому что не люблю быть помехой в маленьких делишках. После моих стражников ты мог бы и отказаться продолжать порученную тебе миссию. Но, как я и боялся, ты проявил настойчивость. Маленькие и приятные развлечения превратились в серьезный поиск, будущие результаты которого невозможно предугадать даже с помощью волшебства. Я спрашивал Боурегарда, но мне пришлось загнать его обратно в бутылку, чтобы он не получил нервного расстройства.

Боурегард – это был очкастый демон, живший в бутылке, и ужасно образованный. Бинк почувствовал себя как-то неуютно.

– Что же так взволновало демона?

– Конец Ксанта, – просто ответил Хамфри.

– Но я ищу Источник Магии, – запротестовал Бинк. – И не собираюсь навредить Ксанту. Я люблю Ксант.

– Ты не собирался ставить Злого Волшебника Королем, – напомнил ему Хамфри. – Твой личный поиск может высвободить из-под контроля нечто настолько ужасное…

– Ты считаешь, что нынешняя миссия, в отличие от прошлой, будет удачной? – спросил Бинк, чувствуя одновременно волнение и ужас.

В прошлый раз он хотел лишь найти свой магический талант.

Волшебник спокойно кивнул.

– Так получается. Я пока не могу сказать, чем твои поиски могут обернуться для Ксанта, но риск существует.

Бинк подумал, не бросить ли ему поиски и не возвратиться ли к Хамелеон, страшненькой, с языком, острым, как бритва. Или к Милли, бывшей привидением. Но его сильно интересовал Источник Магии Ксанта.

– Спасибо за совет. Я возвращаюсь.

– Не спеши, Бинк! Это не мой волшебный совет, это просто ощущения, за которые я не отвечаю. Я знаю, тебе наплевать на мои предостережения.

Бинк подумал, что временами трудно не обижаться на Доброго Волшебника.

– Тогда дай волшебный Ответ.

– А как ты заплатишь?

– Плата! – Бинк дружески укорил старика. – Это…

– Задание Короля, – закончил за него Волшебник. – Будь реалистом, Бинк. Король просто-напросто вытащил тебя, пока не наладится твоя личная жизнь. Он не может посылать тебя из дворца всякий раз, когда возникают сложности с Королевой. Поэтому я не хочу отказываться от гонорара.

Только круглый дурак попытался бы спорить с Волшебником, который обладал талантом осведомленности. Бинк стал спорить.

– Король просто выбрал подходящее поручение. Моя работа как раз и заключается в постоянных поисках происхождения различной магии, и я только что собирался заняться поиском, как подоспело поручение Короля. Ему очень важно получить эти данные. Авторитет Короля падает, и он хочет привлечь все свои ресурсы. Ты же все знаешь, ты помогал ему стать Королем.

Хамфри покачал головой.

– Трент последнее время стал слишком высокомерным. Он безжалостно эксплуатирует таланты других для достижения своих целей. – Хамфри улыбнулся. – Другими словами, он как раз тот правитель, который нужен Ксанту. Он не просит и не умоляет, а приказывает. Я, как верноподданный гражданин должен поддерживать такое проявление власти. – Он взглянул на Бинка. – Какой бы капризной она не была, мой гонорар – это расплата за благополучие Ксанта, хотя и может обернуться злом.

Такая капитуляция оказалась внезапной, но приятной. Если это не очередная уловка.

– Тогда каков твой Ответ?

– А каков твой Вопрос?

Бинк буквально задохнулся от возмущения.

– Что мне надо сделать, чтобы найти искомое? – невнятно пробормотал Бинк.

– Ты не добьешься успеха в своих поисках, если не возьмешь с собой Волшебника.

– Взять Волшебника! – воскликнул Бинк. – В Ксанте всего три человека такого класса, двое из них – Король и Королева! Я не могу…

Он оборвал фразу.

– Ты?

– Я же говорил тебе, что это займет уйму моего времени, – проворчал Хамфри. – Прервать все мои сокровенные исследования, занафталинить замок потому, что ты не смог обождать несколько дней, пока твоя жена разрешится от бремени и похорошеет.

– Ты старый плут, – воскликнул Бинк. – Ты сам хочешь идти!

– Я с неохотой соглашаюсь на помощь в поисках, – кисло произнес Волшебник. – Просто такое важное дело нельзя доверить дилетанту. Даже Король понимает это, послав тебя сюда. Так как более сведущего знатока не существует, я вынужден пожертвовать своим временем. Но это не означает, что мне путешествие приятно.

– Но ты бы сам мог найти Источник Магии, когда я…

– Это твой поиск, я просто составлю тебе компанию в качестве аварийного ресурса.

– Значит, ты не хочешь взять руководство на себя?

– Хочу ли я руководить? Я буду заниматься своими делами, оставив досадную рутину управления тебе, пока не возникнет надобность в моих способностях, хотя это случится не скоро.

Бинк начал сомневаться в серьезности намерений Хамфри. Конечно, человек, специализирующийся по волшебной информации, проявил бы несомненный интерес к Источнику Магии. Но Добрый Волшебник определенно любил удобство и комфорт, о чем свидетельствовали замок и образ жизни старика. Вероятно, Хамфри разрывался между желанием уединиться и тягой к знаниям, что отрицательно сказывалось на его поступках. Нет никакого смысла ухудшать ситуацию. Он обладал неоспоримыми качествами, совершенно необходимыми в поисках вещей подобного рода.

– Мне крайне неприятно причинять тебе беспокойство, но я очень рад такому помощнику с богатым жизненным опытом.

– Да уж, – согласился Хамфри, сохраняя невозмутимость. – Давай заниматься делом. Прикажи троллю опустить мост для твоих приятелей.

– Тут еще одно дело, – сказал Бинк. – Кто-то пытается убить меня…

– А ты хочешь узнать кто?

– Да. Я не люблю…

– Король не имеет к этому никакого отношения. Получишь ответ за отдельную плату.

Ого! Он и раньше подозревал о наличии меркантильных черт у Волшебника. Целый год службы за Ответ? Нет, Бинк предпочитал сам обнаружить и расправиться с врагом.

– Забудь об этой просьбе, – проговорил он.

– Уже забыл, – мило ответил Хамфри.

Надувшись, Бинк потащился вниз, нашел тролля и выдал инструкции. Зверь опустил мост. Рассмотреть механизм Бинку так и не удалось, так как тролль удалился во внутренние комнаты замка. Но чтобы связать маленькое существо с механизмом подъемника, потребовалось бы поистине магическое воображение. Вскоре Кромби с Честером вошли внутрь через центральные ворота замка. Откуда они появились в совершенно гладкой стене, так и осталось загадкой. Волшебник использовал все таланты для украшения замка. Какой-нибудь искусный инженер отрабатывал свой Ответ, разрабатывая такие приспособления.

– Я верил, что ты попадешь внутрь, Бинк, – сказал кентавр. – Что сказал старый гном?

– Он пойдет с нами.

Честер покачал головой.

– Ты явно попал в беду.

Волшебник спустился по лестнице вниз.

– Итак, ты хочешь узнать свой непристойный талант, – обратился он к кентавру. – А чем ты заплатишь за Ответ старому гному.

Честер впервые смутился.

– Я не уверен, я… кентавры не предполагают…

– Не предполагают, что обладают какими-то способностями? – спросил резко Хамфри.

– Честер пошел со мной в качестве ездовой лошади, – встал на защиту друга Бинк. – И бороться с драконами.

– Бинку конь еще понадобится, – сказал Хамфри. – Так как и я присоединился к поискам, следовательно мне заботиться обо всех. Я предлагаю вам сделку: в счет годовой службы за Ответ я принимаю обслуживание в продолжение всего поиска.

Честер даже испугался.

– Ты считаешь, что я все-таки имею талант? И магический?

– Несомненно.

– И ты его знаешь? Какой он?

– Я знаю.

– Тогда… – кентавр задумался. – Я могу отгадать сам, если это так просто для тебя. Зачем мне платить?

– В самом деле, зачем, – согласился Волшебник.

– Но если я не отгадаю, если Бинк попадет в трудное положение с драконом, а меня не будет рядом…

– Вообще-то я с удовольствием позволил тебе помучиться, – начал Хамфри. – Но я тороплюсь, а Бинку нужна верховая лошадь, поэтому я сокращаю срок. Обязуйся выполнять мои требования авансом, до Ответа. Если ты сам не сможешь обнаружить талант, я раскрою его в конце поисков или в другое удобное для тебя время. Если решишь задачу сам, я отвечу на второй Вопрос, который задашь. Таким образом, ты получишь два ответа за одну работу.

Честер принял решение мгновенно.

– Подходит, – согласился он. – Люблю приключения!

Тут Волшебник повернулся к Кромби.

– Сейчас ты находишься на службе у Короля, поэтому ты задействован на весь период. Он дал тебе прекрасный облик, но речь твоя невразумительна. Полагаю, что это можно исправить. Поэтому познакомься с моим слугой, расплачивающимся за Ответ, големом Гранди. – Появилась миниатюрная фигурка. Его фигурка, размером с мужскую ладонь, состояла из кусочков веревки, глины, щепок и другого мусора, но он был живой.

Грифон взглянул на голема с выражением удивления и презрения. Одним ударом мощного клюва он мог бы разнести на мелкие кусочки эту невзрачную фигуру.

– Скварк! – заметил Кромби.

– То же относится и к тебе, птичий клюв, – сказал голем без всякого выражения, словно ему на все было наплевать.

– Гранди – переводчик, в этом заключается его талант, – объяснил Волшебник. – Я назначу его переводчиком солдата-грифона, для лучшего взаимопонимания. Он хорошо понимает не только нас, но и других животных. Голем настолько мал, что перенести его каждому из нас не составит труда, и здесь не возникнет никаких проблем. Бинк оседлает кентавра, я поеду на грифоне. Таким образом мы сможем быстро передвигаться.

С этого момента начались поиски Источника Магии Ксанта.

Глава 5.

Высоты голема

Они стояли за стенами замка, на другой стороне рва, наблюдая, как Волшебник закручивал в кокон свою резиденцию. Уроборусу и другим существам, отрабатывающим плату за Ответ, было разрешено покинуть замок ввиду отсутствия хозяина. Что они с радостью и сделали. Хамфри нащупал что-то в одежде и извлек на свет тяжелый пояс со множеством нагруженных чем-то кармашков и вытянул оттуда закрытый пузырек или узкую бутылку. Он с усилием нажал большим пальцем на пробку и наконец выбил ее.

Заклубился дымок, неясно вырисовываясь на фоне неба. Потом дым трансформировался в мотылька, огромного настолько, что Бинк и представить не мог, с таким размахом крыльев, что замок погрузился в тень. Мотылек летал над замком и закручивал его в кокон. Когда кокон обмотал самую высокую башню, мотылек взорвался. Бело-серые потоки клубились высоко в небе, падали вниз, закрывая каждую частичку замка, образовывая при этом плотный покров, и постепенно все сооружение оказалось в оболочке из шелковой сетки, словно гигантская палатка. Он нее веяло холодом и слегка попахивало дезинфекцией.

– Вот так, – с огромным удовлетворением проговорил Хамфри. – Если понадобится, замок останется в целости и сохранности сотни лет.

– Сотни лет! – воскликнул Честер. – Ты думаешь, что поиск продлится так долго?

– Пошли, пошли, мы только теряем время, – успокоил его Добрый Волшебник.

Бинк, оседлавший кентавра, поглядел через плечо на грифона.

– Что он сказал, Кромби? Разве нам не надо знать, где же искать Источник Магии? С его помощью миссия может быть выполнена за несколько дней.

Грифон разгневанно каркнул.

– Да, почему старый дуралей молчит? – тут же перевел голем.

Он разделял место с Волшебником на спине грифона, потому что вдвоем они весили меньше, чем Бинк.

– Хорошо говоришь, солдат, – промычал Честер.

Кромби завертелся и едва не сбросил седоков.

– Туда, – проговорил Гранди, и его крошечная ручка описала полный круг.

– О, нет, – бормотал Честер, – его талант опять отдыхает.

– Это не талант ошибается, – возразил Хамфри. – Ты задал неправильный вопрос.

Бинк насупился.

– У нас уже были некоторые затруднения по дороге сюда. Какой же вопрос правильный?

– Продолжать поиски – это твоя забота, – ответил Хамфри. – Я же должен сохранить свои знания для критического момента.

Он поудобнее расположился на перьях грифона и закрыл глаза.

Добрый Волшебник хранил молчание. У него начисто отсутствовала привычка помогать кому-либо без оплаты, даже в том случае, когда моральный гонорар сулил гораздо больше выгоды. Сейчас Бинк снова очутился в затруднительном положении – ему требовалось вместо спящего Волшебника заставить работать талант Кромби правильно.

Там, в ущелье с меднорылами, Кромби все перепутал, потому что там не оказалось простого выхода. Но сейчас, когда требуется найти не что-нибудь, а сам Источник Магии, определить нужное направление будет чрезвычайно сложно. Являясь путеводной звездой для группы, он должен выполнить свою миссию, и как можно скорее. Совершенно очевидно, что Добрый Волшебник не окажет особых услуг, полностью передав руководство Бинку.

– Где же находится самый прямой путь к Источнику Магии?

И тут же крыло грифона указало вниз.

Вот почему не получилось горизонтального направления, Источник размещался не на поверхности, а под землей. Но от такого указания мало толку. Они не смогут быстро прокопать тоннель. Для этого нужно искать подходящий талант, а на это потребуется время. Группа и так уже основательно задержалась. Лучше поискать естественный путь.

– Как пройти к Источнику по поверхности? – спросил Бинк.

Крыло грифона завибрировало.

– Где-то совсем близко! – радостно воскликнул Бинк.

Крыло наконец успокоилось и указало точно на юг.

– В глубине неизведанной дикой местности, – сказал Честер. – Мне следовало бы догадаться. Как только я получу Ответ, сразу же уйду.

Кромби каркнул.

– Птичья голова говорит, что если даже ты получишь свой дурацкий Ответ сейчас, ты не сможешь уйти.

Честер злобно дернул головой.

– Так сказал птичий клюв? Передай, что я помогу ему избавиться от остатков птичьих мозгов…

– Полегче, – урезонил Бинк кентавра. – Для Кромби переводить твои слова совершенно не нужно.

– Он также назвал тебя ослом, – услужливо продолжал голем. – Возможно, он имеет в виду твою задницу, похожую на ослиную…

Тут грифон каркнул еще раз.

– О, ужас, – проговорил голем. – Он подразумевал твою переднюю часть!

– Слушай, птичьи мозги, – заорал Честер. – Я не намерен выслушивать твои невежественные соображения, возьми и засунь себе…

Но Кромби продолжал каркать. Оба агрессивно сошлись лицом к лицу. Кентавр, более крупный и мускулистый, и грифон, отчаянный бесстрашный боец, так как под перьями птицы скрывался хорошо обученный солдат.

– Скварк! – закричал Бинк. – Я хочу, чтобы вы прекратили. Это голем специально создает нам дополнительные трудности. Очевидно, слово, которое использовал Кромби, было «кентавр». Разве не так, Кромби.

Кромби каркнул утвердительно.

– Вот негодяй, – пробурчал Гранди. – Было так интересно.

– Забудем об этом, – сказал Бинк. – Голем, ты признаешь, что я прав?

– Это не важно. Кентавр – почти то же самое, что осел, как спереди, так и сзади, – угрюмо повторил голем. – Все зависит от того, как рассматривать указанный предмет, интеллектуально или физически.

– Я сейчас заткну твой слишком разговорчивый ротик, – завопил Честер, вспыляясь против голема.

– Не имеешь права, ослиная рожа, – протестовал Гранди. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей у гнома.

Честер остановился, заметив, что Добрый Волшебник зашевелился.

– У кого ты на службе?

– На службе у этого карлика, – ответил Гранди, указывая на Хамфри пальчиком.

Честер взглянул на Хамфри и притворился непонимающим.

– Сэр, как же вы допускаете такие оскорбления от вашего работника?

– Ну надо же, – пробурчал голем, заметив ловушку. – Я думал, он спит.

– Голем не является реальной личностью, – сказал Хамфри. – Следовательно, его слова не исходят ни от кого. Злиться на него – все равно что злиться на кусок глины.

– Да-да, он таков, этот чертенок, – согласился Гранди застенчиво.

– Давайте лучше вернемся к нашему поиску, – обратился к товарищам Бинк, как только Хамфри снова закрыл глаза. Ему было совершенно непонятно, за что же неживой глиняный человечек отрабатывает у Хамфри. Ведь если он задал Вопрос и получил Ответ, то сама суть этого Ответа зависела от его же собственной интерпретации…

Бинк почувствовал легкое беспокойство, когда они двинулись прямо на юг.

– Кромби, кто-то или что-то пытается устранить меня. Помнишь, у нас на хвосте появился дракон. Покажи мне, где находится враг.

– Скварк! – согласился Кромби.

Он закрутился так, что Добрый Волшебник, сидевший на спине, вздрогнул, но так и не проснулся. Потом остановился и указал направление, точно совпадающее с направлением поиска Источника Магии.

– Кажется, – начал Честер серьезно, – что твой враг старается помешать твоей миссии. Это и повлияло на твое поведение.

– Да, – кивнул Бинк. – Я сейчас вдвое решительнее, чем раньше.

Но он вспомнил, как на него напал меч. Это произошло еще до начала поисков. Ненавидел ли его враг? Если так, то это действительно неутешительные новости.

– Ну что, пошли вперед.

Около замка Волшебника наблюдался образцовый порядок, но стоило им углубиться в дикие районы, как все изменилось. Появились высокие кусты, затруднявшие видимость. Как только они миновали заросли, сразу подверглись настоящему артобстрелу – листьями. От страха волосы, перья и шерсть встали дыбом. Неожиданно из кустарника выглянуло направленное на отряд щупальце. Бинк никогда прежде не сталкивался столь близко с подобными животными. Почему щупальце подпустило их так близко, даже не предпринимая никаких действий?

На них напали комары. Стало совсем неуютно, и тут проснулся Хамфри. Он вытащил крошечный сосуд и открыл его. Полупрозрачная дымка обволокла всех насекомых и тут же быстро растворилась.

– Туман тоже иногда требует пищу, – объяснил Добрый Волшебник, пряча бутылку.

Больше он не стал затруднять себя дальнейшими телодвижениями, хотя и никто не просил его об этом, и снова лег спать.

– Все-таки здорово быть Волшебником, – заметил Честер. – У него готов ответ на любой вопрос, в бутылке или другом месте.

– Да, – согласился Бинк.

За разговором они забыли следить за дорогой и случайно оказались в зарослях проклятого репейника. Головки с острыми колючками били по ногам, вызывая немилосердный зуд. Существовал лишь один путь избавиться от них – проклятье. Проблема с проклятьем заключалась в следующем: не позволялось пользоваться одинаковыми проклятиями. Проклятья должны отличаться. Хамфри не понравилось, когда его снова разбудили. На этот раз, по-видимому, раствора в сосуде не оказалось.

– Пошел ты в бороду моего двоюродного деда Гамбурга, – произнес Добрый Волшебник, и потрясенный репейник отправился по указанному адресу.

– Пошел ты в пасть бледного морского змея.

Второй репейник исчез.

Как всегда прямолинейный Честер для нескольких репьев, застрявших в хвосте, подготовил ругательство попроще.

– Отправляйся в могилу, колючая морда! Я растопчу твое лежбище, как морду меднорыла. Пошел прочь, чертов репейник!

Три колючки тут же пропали.

– Уйдите от меня, – сказал Бинк, завидуя воображению остальных. – Приставайте к дракону.

Но и его репьи попропадали, хотя и не так шустро и охотно, как у товарищей.

У Кромби, правда, возникли затруднения. Грифоны не водились в этом особом районе Ксанта, и репейник очевидно просто не понимал его пронзительных криков. Тогда голем начал переводить, и они также попадали с его роскошного оперенья.

– Идите вы все в окровавленные пасти диких драконов, в ближайшее вонючее отхожее место безобразных лиловых задниц. Даже цветами трудно назвать ваши лиловые морды, которые способны отравить любой роскошный сад. Да прищемите вы свои розовые перечные концы, – голем изумленно остановился. – Неужели такое возможно? Я не могу дальше переводить…

Но репейник все прекрасно понял, и яркие перья грифона моментально очистились. Так виртуозно ругаться мог только солдат.

К сожалению избавиться от всех репейников просто невозможно, и вскоре они обнаружили, что запас ругательств постепенно иссякает. Иногда для одной колючки требовалось два или три ругательства. Ко всему прочему они ужасно проголодались. Оказалось, ничто так не повышает аппетит, как отборная ругань.

– Ты же знаешь этот район, – обратился Честер к Волшебнику, пока то не заснул. – Где здесь можно немного перекусить.

– Нечего отвлекать меня по таким пустякам, – недовольно фыркнул Хамфри. – Лично у меня с собой всегда запас… если вам время от времени хочется есть, то надо быть более предусмотрительными.

Тут он открыл второй сосуд. Через некоторое время появился дымок, превратившийся в слоеный пирог с мороженым. Волшебник ловко подхватил его, откусил приличный кусок и быстро проглотил. Оставшаяся часть растаяла и исчезла в сосуде.

– Я обнаружил, что мы забыли обзавестись необходимым для путешествия запасом еды, – начал Бинк. – Тебя не затруднит поделиться с нами остаткамии своего обеда?

– Почему я должен о вас заботиться, – возразил Хамфри.

– Мы очень голодны, и пирог мог бы облегчить наши страдания…

Тут Волшебник рыгнул.

– Сами ищите для себя помои, нахлебники, – бойко перевел голем.

Бинку пришло в голову, что Доброго Волшебника трудно назвать по-настоящему добрым. Но он также хорошо знал, как может быть обманчива внешность.

Кромби пронзительно закричал.

– Птичий клюв говорит, что вокруг должны расти фруктовые деревья. Он укажет…

И тут грифон поднял крыло и указал направление.

Они увидели огромную фруктовую чашу. Дерево имело форму глубокой открытой миски, наполненной разнообразными фруктами. Вся компания с радостью набросилась на лакомство, которое от испуга взмыло вверх, украсив воздух всеми цветами радуги.

– Не может быть, это крылатые фрукты! – воскликнул Бинк. – Нам следовало подходить осторожно. Почему ты не предупредил нас, Кромби?

– А ты не спрашивал, тупоголовый, – бросил голем отрывисто.

– А ну, лови их! – закричал Честер, подпрыгнул и ухватил большое яблоко.

Бинк поспешил поскорее слезть с кентавра. Над ним завис спелый оранжевый персик. Бинк кинулся к нему и схватил левой рукой. Плод попытался вырваться, отчаянно трепеща крылышками, потом сдался. Крылья оказались самыми обыкновенными зелеными листьями. Он просто-напросто оборвал их, чтобы еда не смогла убежать, и отправился за следующим плодом.

Он погнался сразу за несколькими, и в результате оказался лежащим на земле, а большой вращающийся ананас проскочил мимо под самым носом. Он злобно посмотрел на предмет, помешавший ему поймать добычу. Им оказалась горка свежевскопанной земли. Он пнул ногой и сровнял ее с землей. И тут же помчался за другими фруктами.

Вскоре он обладал уже целой коллекцией. Яблоко, персик, две груши, несколько виноградин и даже один банан. Последний, летая с помощью огромных крыльев, доставил ему немало хлопот, но оказался изысканного вкуса. Поедание летающих фруктов оставило в душе Бинка неприятный осадок: они так походили на живые существа. Но он твердо знал, что магические крылья помогают деревьям как можно дальше разбрасывать свои семена. Эти фрукты и на самом деле предназначались для еды, они ничего не понимали и ничего не чувствовали. Или не так?

Бинк выбросил подобные мысли из головы и огляделся вокруг. Они находились на границе сухостойного леса. Хамфри проснулся.

– У меня опасения, – начал он. – Не хочу тратить силы и вынюхивать, что же произошло с этим лесом. Лучше обойти его стороной.

– Какой из тебя Волшебник, если ты не используешь свой талант на всю катушку? – съехидничал Честер.

– Я должен строго беречь свой талант для крайних случаев, – ответил Хамфри. – До сих пор мы сталкиваемся только с мелкими пакостями. Это слишком ничтожно для моего таланта.

– Так им, хамам, – согласился голем.

Честер растерялся, но, уважая Волшебника, не стал оспаривать его утверждение.

– Это займет все послеобеденное время, – заметил он. – Есть здесь хорошее место для ночевки?

Кромби остановился так резко, что чуть не растерял своих седоков.

– Уфф!.. – воскликнул Хамфри, и голем услужливо перевел:

– Ты неумелая птичья башка! Встань своими кошачьими лапами на землю!

Голова грифона крутилась до тех пор, пока ужасные глаза и клюв не указали назад.

– Скварк! – проговорил авторитетно Кромби.

Голем не переводил, чего-то испугавшись. Грифон закончил свои маневры и подкорректировал направление.

– Это не так далеко, пойдем, – решил Честер.

На этот раз ему никто не возразил.

Дорога огибала мертвый лес, что можно было считать удачей. Там наверняка их ждали неприятности. Повстречать нечто, убившее лес, доброе или злое, им не хотелось. К тому же Бинка раздирало любопытство относительно высоких деревьев, которые маячили в той стороне. Под ними не оставалось следов, а растущая трава поражала своим великолепием. Ее явно не топтало никакое чудовище. Несколько новых молодых побегов тянулись вверх, взвалив на себя нелегкую задачу обновления леса. Нечто убило и ушло, не оставив даже следов своего присутствия. Чтобы отвлечь себя от не имеющей ответа загадки, Бинк обратился к голему.

– Гранди, если ты не возражаешь, я хотел бы спросить: какой у тебя был Вопрос к Волшебнику?

– У меня? – спросил, изумившись, голем. – Неужели ты интересуешься мною?

– Конечно, – начал Бинк. – Ты же, – он чуть не сказал «личность», но вспомнил, что голем с технической точки зрения личностью не являлся. – Существо, – закончил он как-то скромно. – Ты имеешь сознание, чувства…

– Нет, никаких чувств, – сказал Гранди. – Я просто самоделка из веревки, глины и щепок, оживленная с помощью волшебства. Я существую лишь с заданной целью, без каких-либо интересов и эмоций.

– Без интересов и эмоций? Сомнительно… Кажется, ты очень переживаешь за все происходящее, даже сейчас, когда я интересуюсь тобой.

– Я? Да это просто подражание привычным человеческим реакциям на происходящее. Я должен подражать, так как это вложено в меня изначально.

Эта тирада не убедила Бинка, но он не стал спорить.

– Если у тебя нет личной заинтересованности в человеческих отношениях, зачем ты пришел к Доброму Волшебнику? Что ты спросил у него?

– Я спросил его, как мне стать настоящим, – ответил голем.

– Но ты и есть настоящий! Ты же здесь, разве не так?

– Убери чары, меня сотворившие, и я – ничто, просто маленький комок грязи. Я хочу быть настоящим, как ты. Настоящим, безо всякого волшебства.

– Настоящим, без волшебства. Все понятно. – Бинк сразу припомнил, как страдал в юности из-за незнания своего магического таланта. Здесь другая сторона проблемы: создание, существующее реально, хочет отделиться от волшебства.

– И каков Ответ?

– Забота.

– Что?

– Забота, болван.

– Забота?

– Забота.

– И это все?

– Все.

– Весь Ответ?

– Весь Ответ, придурок.

– И за это ты отрабатываешь целый год?

– Ты думаешь, что обладаешь монополией на тупость?

Бинк повернулся к Доброму Волшебнику, который уже почти засыпал, но старался казаться задумавшимся.

– Как же ты за какой-то паршивый Ответ длинною в одно слово заставляешь его работать целый год?

– А мне какая разница? – ответил Хамфри. – Никто никого не заставляет приходить к алчному гному за информацией.

– Но каждый, кто платит гонорар, имеет право на достойный Ответ, – сказал, закипая, Бинк.

– Голем получил достойный Ответ. Просто этот ответ нужно еще достойно понять.

– Но я его так и не понял, – сказал Бинк. – И никто не сможет найти смысл в таком Ответе!

Волшебник пожал плечами.

– Может, он задал неправильный вопрос?

Бинк повернулся к человеческой половине Честера.

– А ты назовешь такой ответ ясным?

– Да, – ответил Честер.

– Я имею в виду – слово «забота». Ничего более, за целый год службы.

– Да.

– Думаешь, оно стоит того? – Бинк почувствовал беспокойство.

– Да.

– Ты был бы доволен таким Ответом на свой Вопрос.

Честер задумался.

– Я как-то на такое не рассчитывал.

– То есть, ты был бы недоволен?

– Нет, я был бы доволен, если бы это был мой Вопрос. Я просто не верю словам голема.

Бинк в сомнении покачал головой.

– Я же, напротив, ему верю, но думаю, что такого Ответа недостаточно.

– Но ты же не голем, – вступил Гранди. – И к тому же недостаточно ловкий и умный.

– Как дипломатично! – Бинк сделал новую попытку. – Честер, объясни мне этот Ответ.

– Нет, я тоже не понял его.

– Но ты же сказал…

– Я сказал, что думаю. Это был хороший Ответ. Будь я големом, то оценил бы его по достоинству. Если бы Добрый Волшебник начал объяснять, то мы бы запутались окончательно.

Бинк припомнил, как Хамфри ответил мантикоре о душе таким способом, который удовлетворил это существо как эмоционально, так и интеллектуально. Это был убедительный аргумент. Вероятно, существовала веская причина неопределенности Ответа голему. А пока причина не ясна, голему будет плохо.

Уже в сумерках они подошли к дому. Талант Кромби точно указал место ночевки.

Проблема состояла в размере домика. Одна только дверь оказалась высотой аж в десять футов.

– Да, ничего себе домик, для гиганта или людоеда, – сказал Хамфри, нахмурившись.

– Людоеда! – повторил Бинк. – Мы не можем здесь оставаться!

– В один прекрасный момент он бросит нас в котелок и поставит на огонь, – вторил ему Честер. – Для людоеда человеческое мясо – деликатес.

Кромби пронзительно закричал.

– Этот идиот утверждает, что его дурацкий талант никогда не ошибается, – тут же доложил Гранди.

– Да, но помни, что его талант сам не рассуждает. Мы спрашивали о хорошем месте для ночевки, но не просили, чтобы оно было безопасным.

– Я осмелюсь сказать, что большой котелок с горячей водичкой – чудесное место для отдыха, – съязвил Честер. – Но только до тех пор, пока не закипит. Кипящая ванна…

– Полагаю, мне придется применить свою бесценную магию, – прервал речь Честера жалобный голос Хамфри. – Сейчас слишком поздно, чтобы тащиться через лес в поисках другого жилища.

С этими словами он вытащил следующую бутылочку и открыл пробку. Та оказалась на редкость упрямой, впрочем, как и многие другие пробки. Потребовалось немало времени, чтобы ее вытащить.

– Ага, это контейнер для демона, – вопросительно сказал Бинк, внимательно рассматривая способ укупорки. Многие бутылочки казались прочнее, чем другие, тщательно закупорены, не говоря уже о вырезанных магических символах. – Не так ли?

Волшебник молчал.

– Уфф…

– Он сказал: именно это оно и есть, болван, – перевел голем. – Верь, если верится.

Волшебник вырисовал в грязи пентаграмму, поставил на нее сосуд и произнес совершенно неразборчивое заклинание. Пробка отлетела, и в тумане появился демон, очкастое существо, известное Бинку как Боурегард.

Демон не стал ждать, когда ему зададут вопрос.

– Ты вызвал меня для этого старик? Конечно, здесь безопасно, местный людоед – вегетарианец. А твоя миссия явно опасна.

– А я тебя и не спрашиваю о своей миссии, – огрызнулся Хамфри. – Я и без тебя знаю, что она опасна. Поэтому и отправился в путь.

– Не в твоем стиле потворствовать подобным глупостям, особенно при отсутствии привычного комфорта, – продолжал Боурегард, поправляя пальцем на носу очки. – Ты что, растерял все шарики? Или у тебя началось старческое слабоумие?

– Убирайся прочь, проклятый дух! Я вызову тебя, когда мне понадобятся твои бесполезные советы!

Боурегард печально покачал головой и скрылся в сосуде.

– Какой самолюбивый дух, – беспокойно сказал Бинк. – Почему ты прячешь его в таком маленьком сосуде?

– Никто не может упрятать демона, – коротко ответил Волшебник. – Просто у него еще не закончился срок службы.

Ну вот, попробуй понять логику этого человека!

– Но он уже работает на тебя больше года.

– У него очень сложный Вопрос.

– Демон информации, который расплачивается с тобой ответами на вопросы, отрабатывает за Ответ?

Хамфри ничего не ответил. Бинк услышал слабый дребезжащий смех из бутылки, куда удалился демон. Забавно, но не до такой же степени.

– Пока окончательно не стемнело, надо двигаться, – сказал Честер, с сомнением присматриваясь к огромной двери.

Бинку ужасно хотелось выяснить причину, заставившую смеяться демона, но кентавр уже двинулся к дому.

Они подошли к двери. Это был массивный портал, изготовленный из цельных стволов железного дерева, очищенных от коры и связанных между собой крепкими хищными лианами. Бинк с восхищением рассматривал гигантское сооружение. Нержавеющее железное дерево могло быть обработано только свежесрубленным, а потом даже волшебство бессильно. Какое же чудовище могло так здорово приспособить смертоносные лианы для связывания бревен? Лианы могли запросто удушить свою жертву и считались смертельно опасными.

Честер громко постучал. Звук отозвался металлическим эхом. Потом изнутри послышались слабые шорохи. Дверь рывком отворилась, да так, что петли взвизгнули, а образовавшийся вакуум втянул кентавра внутрь. Ослепительно вспыхнул свет, и на пороге появился ужасающий силуэт людоеда. Он был раза в два выше Бинка, атлетически и пропорционально сложен. На его фоне дверь казалась просто карликовой. На руках перекатывались крепкие бицепсы.

– Уух! – прогрохотал великан.

– Он говорит, какого черта здесь такой мерзкий запах? – перевел голем.

– Мерзко пахнет? – воскликнул Бинк. – Так это от него и воняет!

И был прав. Великан-людоед не доверял магическим свойствам мыла и чистоты. Грязь слоями покрывала его тело, которое воняло хуже тухлой капусты.

– Мне не хотелось бы оставаться здесь на ночь, – констатировал Бинк.

Кромби пронзительно заверещал.

– Птичий клюв говорит, что надо входить, копуши.

– Пускай птичья голова и идет, – заворчал Честер.

Великан хрюкнул.

– Камнеликий говорит, что он унюхал вонючего грифона.

Грифон от злости нахохлил свои шикарные перья и крикнул.

– Как ты относишься к тому, что для решения этой проблемы мы ампутируем тебе носище? – перевел Гранди.

Великан с шумом втянул воздух и зарычал.

– Заходи, ведь ты нам нужен, из тебя устроим ужин, – перевел голем.

Потом последовали крики и рычание, а голем только успевал вертеться и переводить милый диалог.

– Давай выйдем и поговорим, окоченевший череп.

– Клюворотый, шлепай в гости, разотрем твои мы кости.

– У тебя, видимо, все мозги раскрошились от потуг думать, – скваркнул Кромби.

– Интересно, все ли людоеды такие красноречивые, – заметил Бинк, когда в перепалке возникла пауза. – Или это интерпретация нашего голема?

– Ваше замечание совершенно неостроумно, – откликнулся голем, потом злобно фыркнул. – Кто насмехается, ты лягушачья морда, ты…

– Великаны-людоеды разнообразны, как и всякие другие существа, – спокойно отрезал Хамфри. – Этот выглядит вполне дружелюбно.

– Дружелюбно! – воскликнул Бинк.

– Да, для людоеда. Нам лучше войти внутрь.

– Мы проверит котелок, вашей смелости урок, – прорычал людоед устами голема. Но грифон влетел внутрь, и великан неохотно уступил дорогу.

Внутри было тесно и мрачно, как положено в людоедском доме. Тот яркий свет, что сопровождал появление хозяина, пропал, очевидно, владелец дома включал его в определенном случае, а так он почти всегда обходился без него. Сырая солома была брошена на пол, перевязанные вязанки дров украшали стены, в огромном котле кипела вода, а сам котел грелся над пламенем в центре хижины. Но нигде не лежали кости. По крайней мере, такое положение дел устраивало Бинка, хотя, правда, никогда прежде он не встречал людоеда-вегетарианца, но демон Боурегард совершенно точно охарактеризовал его основное свойство.

Бинк, сознавая, что все эти ругательства не что иное, как блеф, обнаружил, что несколько смущен импозантной внешностью доброго (в понимании людоедов) чудовища.

– Как тебя зовут, – спросил он.

– Тебе – суп, я – хруп.

Точно, он ничего не понимает.

– Меня зовут Бинк, а твое имя?

– Нашу силу испытаешь, тогда хрупа ты узнаешь.

Тут людоед запустил грязную, волосатую ручищу в кипящий котел, что-то там выловил, ловко ухватил нечто липкое и целую пригоршню вылил в грубый деревянный сосуд, который протянул Бинку.

– Пей, Бинк.

– Он считает, что его зовут Хруп, – сказал Честер, приноравливаясь понимать людоеда. – Он предложил тебе что-то съестное. Он не разбирается в пище, для него любая еда – «суп».

– Хмм. Ага – спасибо тебе, Хруп, – вежливо сказал Бинк.

«Тебе – суп, я – Хруп», – фраза приобрела смысл.

Предложение поесть – ответ на вопрос вместо угрозы. Он принял приглашение. Людоед таким же образом обслужил и остальных. Его огромная лапа казалась совершенно нечувствительной к кипятку.

Бинк глядел на свою порцию с сомнением. Месиво казалось слишком густым, чтобы течь, и слишком жидкой, чтобы подцепить, но несмотря на это, пойло находилось в кипящем состоянии и едва ли было съедобным. Оно было темно-фиолетового цвета, с зеленым налетом. Но в действительности эта еда имела превосходный запах, хотя там и плавали ошпаренные мухи.

Честер с признательностью обнюхал свою порцию.

– О, этот лиловый бульон с зеленым ореховым деревом – великолепный деликатес! Однако для него требуется магический процесс извлечения бульонной основы, и только ореховый зеленый эльф может добыть ореховую древесину. Как ты все это сумел?

Людоед застенчиво улыбнулся. Это произвело грандиозный эффект даже на голема.

– Этот эльф на Нас работал, а платить моя забота, – перевел голем.

Потом Хруп поднял бревно из поленницы и поднес к котлу. Он взялся руками за оба конца и поднатужился – и оно скрутилось подобно мокрому полотенцу. Тоненькая струйка древесного сока потекла из ствола в котел. Когда весь сок вытек, людоед небрежно разорвал бревно на лоскутья и бросил их в костер, где они очень быстро сгорели. Во всяком случае, это был довольно удобный способ избавляться от мусора.

Бинк никогда прежде не видел проявления такой необычной силы. Вместо комментариев, он выловил муху, погрузил палец в остывшую жижу, извлек большую каплю и осторожно положил ее в рот. Суп оказался необычайно вкусным.

– Это лучшее, что мне доводилось есть, – изумленно воскликнул он.

– Ты не так подумал, друг, про моя вонючий суп, – прорычал польщенный Хруп.

Кромби снял пробу и заорал:

– Хотя ты и мерзко пахнешь, еда твоя великолепна, – перевел голем.

Хруп, крайне довольный двойным комплиментом, покушал и сам, запустив кулак, облепленный пузырящимся пойлом, прямо в огромную пасть. Он облизал пальцы и еще раз сунул руку в котел. Когда остальные доели свои порции, людоед добавил им той же рукой. При этом никто не протестовал. Никакие магические микробы не смогли бы выжить при такой температуре.

После еды они устроились отдыхать на соломе. Путники казались совершенно удовлетворенными и собирались заснуть, но Бинка что-то тревожило. Он вдруг сообразил, что.

– Хруп, мы должны отплатить тебе за такое гостеприимство. Что мы можем сделать для тебя в знак благодарности за отличное угощение и кров?

– Правильно говоришь, – согласился Честер. – Может, надо наколоть дров или еще что-нибудь в этом роде?

– У хорошей голова про запас всегда дрова, – хрюкнул людоед.

И в качестве иллюстрации вытащил из общей кучи одно дерево и ловко разломил его на кусочки. Нет, определенно ему не требовалась помощь в колке дров.

Тут Кромби громко скваркнул.

– Птичий клюв говорит, что может указать где находится что-либо, чего ты желаешь. Так чего тебе хочется, камнеликий?

– Очень хочется мне спать, так что прекрати болтать, – прорычал Хруп.

– Не спи, пока мы не окажем тебе какую-нибудь услугу, – настаивал Бинк.

– Но послушай, милый друг, я вовсе не хочу услуг!

С этими словами Хруп схватил охапку соломы, скрутил из нее жгут и стал с его помощью ковырять в зубах.

Честер осторожно заметил.

– Мы не можем предлагать ему то, чего он не хочет.

– Возможно, он и сам не знает, чего именно хочет, – ответил Бинк. – Но мы должны чтить законы гостеприимства.

– Ну почему ты такой упорный невежа? – сказал Гранди, на этот раз говоря за себя самого. – Зачем искать себе дополнительные трудности?

– Это дело принципа, – упрямо повторил Бинк. – Кромби, ты можешь указать, где находится то, что больше всего хочет Хруп?

Грифон скваркнул, закрутился, сдвинул в сторону солому и наконец указал на Доброго Волшебника Хамфри, клюющего носом в углу, с соломой на голове.

– Забудь об этом, – сонно просопел Хамфри. – Я не гожусь к употреблению.

– Но он же вегетарианец! – напомнил Бинк. – Не может быть, чтобы он хотел съесть тебя. Может он хочет задать тебе Вопрос.

– За столь ничтожную плату? В этом случае он будет служить мне целый год.

– Ничего мене не надо, не нужна от вас награда, – прохрюкал людоед.

– Мне кажется, мы хотим заставить нашего хозяина сделать то, чего ему не хочется, – сказал Честер на удивление дипломатично.

Вероятно на него сильно подействовали способности великана-людоеда к манипуляциям с деревянными стволами, скручиванию соломы и выжиманию сока из деревьев. Людоед, без сомнения, оказался самым сильным существом, встреченным отрядом.

– Есть нечто, чего Хруп сильно желает, хотя и сам не подозревает об этом, – сказал Бинк. – И наша задача – найти для него это неизвестное желание.

Никто не стал спорить, хотя он точно знал, все они с нетерпением ждали, когда же он наконец оставит в покое злополучную тему.

– Кромби, может быть он хочет вовсе не Волшебника, а что-то, лежащее возле Волшебника. Укажи предмет точнее.

Кромби скваркнул, явно утомившись. И указал снова. Бинк вытянул указательный палец, стараясь определить точку.

– Здесь! – закричал он. – Что-то в его промежности, – и замолчал, явно сконфузившись. – Ох, или, может быть, в куртке?

Но Волшебник, вконец утомившись, заснул. И единственным ответом послужило его сопенье.

– О, давайте посмотрим поближе, – предложил Гранди. – Я проверю.

С этими словами он вскочил на Волшебника и залез в куртку.

– Я не думал, – начал Бинк, изумленный наглостью голема.

– Это уже не твоя забота, – ответил голем изнутри кармана. – Это должно быть… это. – Двумя руками он вытащил сосуд. Для голема он весил довольно прилично.

– Но это же бутылка с демоном! – сказал Честер. – С этим шутить не надо!

Но Гранди проворно открыл сосуд.

Бинк бросился остановить его, но опоздал. Пробка на этот раз выскочила быстро. Бинк выхватил сосуд уже открытым.

– Что ты наделал! – воскликнул Честер. – Если Хамфри проснется…

Бинк поспешно положил бутылку на пол, так как демон уже вырос в единое целое, освободившись из-под действия каких-то магических символов или заклинаний.

– Кто… кто… кто-нибудь, сделайте… э-э… – заикаясь, проговорил Бинк.

Боурегард сформировался и уже стоял перед ними, держа под мышкой огромный фолиант. Он всматривался в Бинки поверх очков.

– Пентаграмму? – начал демон. – Думаю, не стоит.

– Что же мне делать? – простонал Бинк.

Боурегард небрежно взмахнул свободной рукой.

– Ты ничего не должен делать, Бинк. Это все этот дурацкий голем.

– Но ведь это я дал ему такую возможность!

– Возможно. Но не беспокойся. Рассматривай себя в качестве орудия в руках судьбы. Знай, что ни бутылка, ни пентаграмма все равно не способны сдержать меня. Я терплю эти неудобства ради Волшебника, к которому я испытываю профессиональное уважение. Наше соглашение гласило, что я буду служить в качестве резервного источника до тех пор, пока обстоятельства не освободят меня, в соответствии с обычными правилами контроля демонов. И раз такой случай ныне мне выпал, то так тому и суждено быть. Связанный джентльменскими обязательствами, теперь я свободен и удаляюсь. Благодаря случаю, я покидаю вас.

И он начал блекнуть.

– Подожди! – закричал Бинк. – По крайней мере ответь. Ответь на Вопрос этого людоеда!

Боурегард снова принял прежние очертания.

– Нет у него Вопроса. Он хочет только спать. Людоеды-великаны должны много времени уделять сну, иначе они теряют злобность.

– Но талант Кромби указал…

– Так-то так. Чисто технически существует нечто, но это не осознанное желание.

– Но ведь чего-то он хочет, – сказал Бинк.

Он никак не понимал, как людоеды могут иметь неосознанные желания.

– Хотя бы расскажи нам об этом желании прежде чем исчезнешь.

– Ему хотелось бы узнать, должен ли он жениться, – сказал демон.

Людоед зарычал.

– Никакая мне жена для жизни вовсе не нужна, – перевел голем.

– Что самое интересное, – заметил Боурегард. – Голем отрабатывает Ответ, который не в состоянии понять.

– Но кто в состоянии понять смысл Ответа из одного слова? – огрызнулся голем.

– Только реально существующее создание, – ответил демон.

– Так в том-то и проблема – ведь он-то не настоящий! – сказал Бинк. – И хочет узнать, как стать настоящим.

Боурегард повернулся к кентавру.

– А ты хочешь узнать, в чем же твой талант. Я могу сказать, конечно, но ты будешь обязан отслужить. Никто из вас не желает такого расклада.

– Почему же ты просто не ответил на Вопрос людоеда и не ушел? – спросил Бинк, не доверяя освободившемуся демону-всезнайке.

– Я не могу сделать это, Бинк. Я – демон. Он не примет мой ответ, хотя тот будет совершенно верным. Он настолько же неразумен, как и ты. Ответить людоеду должен ты.

– Я! Мне… – Бинк внезапно остановился, чтобы пресечь возможный комментарий своих проблем с Хамелеон.

– Я имею в виду не тебя лично. Ты, Честер и Кромби должны обсуждать между собой свои отношения с особями женского пола, и такое развитие событий обеспечит людоеда теми перспективами, в которых он так нуждается. – Демон немного подумал. – Возможно, что при этом мои комментарии смогут быть весьма уместными.

Он опустился на солому. Воцарилась тишина.

– Ох… хмм… да, какую ты… каких людоедов-самок… или, наверное, людоедш?.. ты предпочитаешь? – спросил Бинк Хрупа.

Великан начал мерзко сопеть и с рыками скрипеть желтыми зубами. Все это голем мог бы перевести попроще, но Гранди воспользовался случаем и начал шпарить красивым слогом:

Однажды в прекрасное мрачное утро,
Когда разразилась крутая гроза
Внимание Наше привлек почему-то
Крик дальний, раздавшийся тут два раза.
Мы были в хорошем тогда настроенье,
Едва приступив к раздобыче еды.
При этом любой проявлял к Нам почтенье:
Драконы, кентавры, и даже гномы.
В огромном, высоком ходили Мы лесе,
Деревья гигантские были вокруг.
Таинственны были все тропочки здеся,
И странник любой мог запутаться вдруг.
Но вдруг совершенно пред Нами открылась
Долина, и замок какой-то на ней,
Прекрасный, как харя самца-меднорыла,
На пиках там скальпы, обилье костей.
Дракон спал при входе, по имени Пук
Флаг-саван на ветре слегка трепетал
Дракон охранял сердцу милый Нам луг,
Фонтан, что лиловую грязь извергал,
Со сгустками крови бардового цвета.
И слюни пуская, Мы долго стоял
Любуясь на великолепие это
Мечтая, как это бы все пожирал.
И жадно взирая на это богатство,
Мы думал, чего бы еще тут стянуть,
Но тута узрел Мы такое там, братцы,
Что с радости вдруг захотелось блевнуть.
В грязнющем мешке посредь луга лежала
Красавица с гадким на редкость лицом.
Она – людоедша, как зомби стонала;
И волосы паклей, и мерзки при том.
Дыханье ее несло дух мертвечины,
Столь сладкий, что Нам захотелось завыть.
Вот сучка для истинного мужчины,
Прям так и хотелось ее полюбить.


Мы врезал ей в морду рукой волосатой,
Как любой людоед на любовном свиданье,
Сгреб волосы в жгут у башки той косматой
И прочь потащил, несмотря на стонанья.
Но тута вдруг разом проснулся весь замок,
И гоблины, тролли, драконы толпой
Накинулись дружно, прям как на подарок,
Кидаясь в нас всякой гнилой кожурой.
Видать, подходя к сему клевому замку
Какие-то чары Мы освободил
И нечисть, что была погружена в спячку,
Невольно тем самым тогда разбудил.
Избавились монстры от наложенной кары,
Что в сон погрузила на много их лет,
И слали Нам вслед столь ужасные чары
Что думал Мы – буду горою котлет.
Заклятьями изверги эти пулялись,
Деревья валили в лесу как косой,
И даму прекрасную Мы побоялись
Тащить сюда далее, спрятав в репей.
Но все же чудовища эти нагнали
Меня посредь леса, и здеся они
Лупить стали так, что Мы даже кричали,
Но жалости ведать они не могли.
И изверги эти, послушайте, братья,
Такое створили – не пожелаешь врагу.
Они там на Нас наложили заклятье:
Что жрать человечину я не могу.
Теперь же одна Нас лишь мыслишка гложет,
С тех пор, как дополз Мы до дому родного:
Забыть ли про встречу ту, или, быть может,
Вернуться и взять ту красавицу снова?

Все замерли и молчали, зачарованные таким замечательным выступлением. Наконец Кромби нарушил молчание.

– Как все романтично и завлекательно, – произнес за него голем. – Сам я пока не могу оценить достоинства вашей прекрасной дамы, но, учитывая собственный опыт, должен сказать, что все женщины – адские исчадия ада, и их первейшей целью является обмануть, заманить в ловушку. И вообще унизить мужчину. А кроме того…

Речь Кромби была прервана воем людоеда.

– Хи-хи-хи-хи-хи, – завопил голем. – Мы тут же отправляемся за ней.

Честер улыбнулся.

– Несмотря на дружеское расположение, полагаю, что должен вас предостеречь. Какой бы упрямой и неразумной кобылка бы ни казалась, приходит время, когда она рожает первого жеребенка. И тогда уже дама больше не интересуется…

– И она не будет драться? Тогда не стоит и пытаться, – перевел голем разочарованный рык Хрупа.

– Но со временем, – сказал Бинк, – она непременно вернется к нормальному состоянию, хотя разумность ее заметно уменьшится. Но, во всяком случае, по-моему, лучше изредка ругаться, чем не ругаться совсем. Так что почему бы не привести сюда твою красавицу и не дать ей шанс? Она в состоянии сделать твою жизнь совершенно невыносимой.

Глаза людоеда загорелись подобно факелам.

– Я должен с ним согласиться, – вступил Боурегард. – Эта беседа помогла мне лучше понять интригу чувств человека, животного и людоеда. Что является придиркой для человека, для людоеда служит одобрением. Эти факты просто необходимо включить в мою диссертацию.

– В твою – что? – удивился Бинк.

– Моя докторская диссертация о неразумности разумных существ, обитающих в Ксанте, – объяснил Боурегард. – Я искал информацию у человеческого Волшебника Хамфри, и он заверил меня, что служба у него в бутылке обеспечит меня требуемыми фактами, так как человеческая природа может быть лучше оценена посредством ответов на те жизненно важные вопросы, которые ему задают! Подвернулся случай, и вот теперь докторская степень у меня почти в кармане. Это позволит мне завести постоянную любовную связь с выбранной демоншей, которая, по-видимому, по достоинству оценит мои усилия. Это принесет мне определенное демоническое удовлетворение и сделает жизнь более яркой. Поэтому я презентую каждому из вас маленькую выдержку из моего исследования.

Демон повернулся к Честеру.

– Я предпочту не говорить тебе напрямую о твоем магическом таланте, по причине указанной ранее, но дам намек: талант твой отражает сдерживающую сторону твоего характера. Потому что ты, подобно большинству кентавров, разуверился в наличии магических способностей у представителей своего рода, и целые стороны твоей личности находятся на положении тайных. Когда ты окажешься способным изменить такое положение дел и свое отношение к магии, твой талант проявится естественным образом. Не трать год на отработку у Доброго Волшебника за Ответ, просто дай возможность себе самовыражаться как можно чаще.

Он посмотрел на Кромби.

– Ты не сможешь убежать от судьбы. Когда ты вернешься из путешествия, если ты вернешься, Сабрина будет заманивать тебя вступить в несчастливый брак, если ты не договоришься на нечто более подходящее где-либо еще до встречи с ней. Поэтому наслаждайся жизнью сейчас, сделай попытку и не беспокойся относительно завтра, ведь завтра может быть хуже, чем сегодня. И все же женитьба для тебя – не худшая участь, куда хуже нее смерть, и ты узнаешь об этом, столкнувшись лицом к лицу со смертью.

Он отвернулся от выглядевшего пришибленным грифона и обратился к голему.

– Значение Ответа Волшебника заключается в следующем: люди заботятся, неживые предметы – нет. Только тогда, когда подлинные искренние переживания и чувства возьмут вверх над рассудком, ты станешь настоящим. Ты сможешь осилить эти высоты только если будешь над собой работать, но берегись – чувства живых существ не всегда приятны и приносят не только радость, иногда они просто чрезвычайно неудобны.

Он повернулся к Хрупу.

– Тебе я скажу вот что: людоед, иди и отбери у них свою даму, она – достойная для тебя подруга, ибо во всех отношениях – просто страшная сука.

Людоед так растрогался, что покраснел до корней волос.

Наконец очередь дошла до Бинка.

– Я не способен разобраться в твоем магическом таланте, Бинк, но чувствую, сейчас он в действии. Он необыкновенно силен – но то, что ты ищешь, бесконечно сильнее. Если ты упорен и стоек, ты избежишь уничтожения и сбережешь от уничтожения то, чем очень дорожишь. Так что ты должен быть упорным и настойчивым. Поэтому я выражаю тебе соболезнование. И пока мы не встретимся вновь… – Он растворился.

Оставшиеся обменялись взглядами.

– Давайте-ка лучше спать, – предложил Честер. Это была самая лучшая идея этого завершающегося вечера.

Глава 6.

Магическая пыль

Рано утром они поблагодарили людоеда и продолжили поиски, в то время как Хруп, горя от нетерпения, потопал в мертвый лес добывать свою невесту, такую прекрасную, с волосами словно пакля.

Они получили новый материал для раздумий. Теперь они знали причину гибели деревьев – судя по рассказу Хрупа, это было произведено все тем же заклятием, что было наложено на него, но что представляла собой та дьявольская темная сила, которая обитала возле озера и обладала таким сокрушительным проклятьем? Не было ли там Волшебника и не находился ли где-то поблизости от них Источник Магии?

Волшебник Хамфри казался особенно задумчивым. Либо он вовсе не спал во время вчерашней вечерней беседы, либо обратился к информационному волшебству, чтобы оценить ситуацию. Он должен был знать, что демон Боурегард ушел.

– Какое волшебство, – бормотал он, – могло так опустошить совершенно живой лес путем распространения простого проклятия? И почему я не знал об этом прежде?

– Ты никогда не думаешь о том, что неплохо бы осмотреться по сторонам, – совершенно недипломатично ввернул Честер.

– Сейчас мы проверим, – решил Бинк. – Магия должна чувствоваться сильнее около своего Источника.

Кромби скваркнул:

– Сильное волшебство – это одно. Волшебные проклятия – другое. Позволь мне добыть сведения.

И он снова завертелся.

Они шли в правильном направлении. Местность была самой обычной, огромные деревья злобно следили за нарушителями покоя, в то время как маленькие как могли уклонялись. Вокруг летали крылатые фрукты – груши, вишни, грейпфруты реяли словно в поисках огромной салатницы. Время от времени появлялись соблазнительные тропинки сквозь запутанные чащобы, но отряд отвергал их, как сбивающие их с верного направления. В Ксанте легкий путь редко оказывался лучшим!

Вот место обитания дракона, пределы которого отмечены огромными зарубками на деревьях. Если вас преследует дракон, то наиболее безопасным местом можно было считать несколько шагов вглубь территории, принадлежавшей другому дракону; всякое вторжение непременно вело к столкновению.

Но вскоре дорога стала труднее. Ежевика с зияющими остриями и безобразным нравом перегораживала желаемую тропинку, другую такую же охраняли муравьиные львы. Затем целая рощица зловонных сорняков буквально заполонила наиболее подходящую дорожку, и с каждым шагом сорняки становились все мощнее. Отряд пытался пройти сквозь них, но смрад, исходивший от растений, был настолько силен и омерзителен, что даже людоеду вряд ли понравился бы такой аромат. Они отступили, задыхаясь.

Теперь им надо было выбирать между зарослями ежевики и муравьиными львами. Бинк попытался расчистить тропинку среди колючих зарослей с помощью меча, но с каждым ударом по зарослям, сразу несколько новых веток ежевики закрывали пробитую тропку и колючки со всей силы впивались в его тело. Некоторые чересчур бдительные ежевичные кусты с блестящими колючками наводили на мысль о яде. Бинк отступил. Еще раз он убедился, что талант сможет защитить его, оставив погибать товарищей.

Он пошел разведывать путь, занятый муравьиными львами. Огромные муравьи с львиными головами не оставили от тропинки почти ни следа и безжалостно уничтожили все помехи на этом пути. Все помехи, за исключением самих муравьиных львов.

Меч Бинка мог прикончить одного муравьиного льва, двоих-троих мог прибить Честер, ну а грифон не меньше четырех – но ведь их было значительно больше и атаковали они без страха и на редкость беспощадно. И снова Бинк, вероятно, смог бы самым невероятным образом выскочить из этой передряги, но как быть с остальными?

Он повернул назад – и взгляд его случайно упал на небо, и он увидел тропинку в воздухе, прямо среди макушек деревьев.

Он протер глаза. Тропинка в воздухе? А почему бы нет? С магией, в который раз напомнил он себе, все возможно. Вопрос в том, смогут ли они по ней пройти? А если смогут, то куда она ведет?

Во всяком случае, она казалась многообещающей дорогой. Так как он едет верхом на Честере, его талант должен удерживать их обоих. Грифон, Волшебник и голем весили значительно меньше, так что они будут в целости и сохранности, если последуют за ним.

– Мне кажется, я нашел дорогу, – сказал Бинк.

Они стали искать, где бы на нее взобраться, и разыскали место, где магическая тропинка делала мертвую петлю, почти касаясь земли, и Кромби закружился, вытягивая крыло, пытаясь обнаружить, была ли опасной эта дорога со столь ограниченным доступом. Опасность не проявилась. Они взобрались на тропинку и направились по ней высоко среди верхушек деревьев. Одной странной особенностью дороги являлось то, что для них она лежала ровно и гладко, хотя проходила, закручивая в петли. В результате получалось так, что лес выделывал над ними самые безумные выкрутасы. Время от времени солнце оказывалось у них то под ногами, то где-то сбоку, деревья принимали самые фантастические положения под разными углами. Бинк, любопытствуя, дотронулся до коры одного дерева, чей ствол рос над ним вверх ногами. Она была твердой. Конечно, он понимал, что именно он находится вверх ногами, это тропинка устанавливала собственную ориентацию. Оглянувшись, он увидел грифона, идущего по тропинке под совершенно другим углом, и он знал, что для грифона, Волшебника и голема кентавр тоже виделся под некоторым углом. Занятное, просто интригующее волшебство, но совершенно безвредное. Пока что.

Между тем, он не уставал восхищаться ее удобствами и видом. Дорожка пробегала через лес очень высоко над землей, и такой совершенно другой ракурс позволял видеть все окружающее в ином свете. Косые солнечные лучи пересекали предметы и мягко окрашивали струйки тумана. Такой вид не соответствовал ни взгляду человека, ни птицы, что-то среднее, можно сказать, совершенно уникальная перспектива видимого мира.

Тропинка совершенно безопасно проходила над районом обитания муравьиных львов, но гораздо ниже маршрутов летающих хищников. Бинк видел несколько маленьких летающих дракончиков, гарпию и, далеко-далеко, птицу Рух, но никто из них даже близко не подлетал к тропинке.

Деревья тоже отличались необычайной пассивностью. Хватающие щупальца болтались по соседству с тропинкой, но на ней никогда ни одно ответвление не пыталось преградить путь. Совершенно очевидно, что эта тропинка была просто очаровательной, и вот это казалось подозрительным, хорошие тропинки всегда ведут к каким-нибудь опасностям. Бинк прекрасно помнил, как легко удалось проникнуть по тропинке в лес, окружавший замок Ругна, такой заброшенный и одинокий, и с каким трудом он оттуда ушел. Куда, интересно, они придут по этой дороге?

Талант Кромби определил, что в том направлении, в котором они шли, опасность их не подстерегала – но ведь талант Кромби был так сух и педантичен. Что касается Бинка, то все, что могло задержать их поиски, он считал угрозой. Никто просто не мог доверять такому странному волшебству. Лучше он спросит Доброго Волшебника.

– Конечно, здесь безопасно, Бинк, – сказал Хамфри с раздражением. – Неужели ты полагаешь, я бы отправился по этой дороге при другом раскладе?

Но Бинк даже не успел задать вопрос! Волшебник сохранял свой собственный талант, хотя брезгливый отказ использовать это для удобств всей группы представлял его в глазах компании немногим лучше, чем гарпию. Но что же тогда заставило Волшебника отправиться с ними, если он никогда не пользовался собственным талантом, чтобы способствовать прогрессу в делах? Даже Злой Волшебник свободно использовал свой талант, когда опасность подходила слишком близко и…

– Здесь, Бинк, – сказал Хамфри, – опасность не настоящая. Когда ситуация изменится, тогда я и использую тщательно сохраненное волшебство. Ты еще слишком молод, потому расходуешь свои возможности безрассудно и ввязываешься во всяческие потасовки, которых должен был бы избегать.

Как небрежно, походя, прочел он его мысли. Бинк попытался мысленно замолчать и сосредоточиться на езде на Честере. Вдалеке дорожка спускалась в очаровательную маленькую деревушку с домиками, крытыми соломой, и стенами, раскрашенными разноцветными красками, и опрятными дорожками, соединяющими дворики.

– Ты заметил, – сказал Честер, – что нет ничего магического в этих сооружениях? Только обычные земные материалы.

– Точно, – удивившись, сказал Бинк. – Если мы приближаемся к Источнику Магии, наверное магического все-таки должно быть больше, разве нет? – И он повернулся к грифону. – Кромби, ты уверен, что мы на правильном пути?

Кромби скваркнул.

– Птичий клюв уверен, что направление правильное, – перевел голем. – Но деревня, вероятно, только промежуточный пункт на нашем пути, а не конечный пункт назначения.

Седая старая гарпия, взмахивая крыльями, полетела навстречу компании, как только они спустились с тропинки. Они с напряжением смотрели на страшное существо, зная, что, кроме неприятностей, от гарпии ждать нечего. Но эта особь, несмотря на отвратительную внешность, была чистенькой и совершенно неагрессивной.

– Добро пожаловать, путешественники, – произнесла она, даже не пытаясь на них напасть. Удивительно сдержанная гарпия!

– О, спасибо, – ответил Бинк. – Мы ищем место, где можно было бы переночевать. Мы ничего плохого не замышляем. – Он никогда не слышал о том, чтобы гарпии были вежливыми, и поэтому на всякий случай положил руку на меч.

– Вы получите ночлег, – согласно кивнула гарпия. – Вы все мужчины?

– Да, – неловко ответил Бинк. – Мы ищем Источник Магии. Кажется, ваша деревушка расположена около него. Мы…

– Пять мужчин, – сказала гарпия. – Какая удача.

– Но мы совершенно не интересуемся вашими женщинами, – как обычно воинственно ответил Честер.

Кромби скваркнул.

– Пусть даже в голову не берет, – перевел голем.

С губ Честера уже готовилось сорваться очередное ругательство. Бинк поспешил опередить его, пока не затеялась новая ссора.

– Мы с удовольствием поработали бы на вас, можем сделать кое-какую домашнюю работу в обмен на еду и безопасный ночлег. А завтра, если вы знаете что-нибудь о магии…

– Вы должны обсудить этот вопрос с Троллой, – сказала гарпия. – Вот сюда, пожалуйста. – И она улетела, захлопав крыльями, бормоча: – Мужчины! – с большим воодушевлением.

– Вот снова ты нас завел, – роптал Честер. – Если мы попадем в логовище гарпий…

– То нам лучше залезть на воздушную тропинку и вернуться туда, откуда мы пришли, – закончил за него Бинк, взглянув назад.

Но тропинка пропала. Они уже не могли уйти той дорогой.

Тролла оказалась троллем женского пола. Она была столь же безобразна, как и гарпия, но на удивление любезна.

– Я понимаю, вам неловко, прекрасные мужчины-гости, – начала Тролла. – И, конечно, у вас есть на то причина. Но только не от живущих в этой деревеньке. Позвольте мне накормить вас ужином, в ходе которого я ознакомлю вас с обстановкой.

Бинк переглянулся со своими друзьями. И грифон и Честер чувствовали себя явно неудобно, но Добрый Волшебник находился в прекрасном расположении духа.

Тролла ударила в ладоши мозолистыми руками, и сразу же появилось несколько дриад, несущих блюда. У них были зеленые волосы, коричневая кожа, их губы и пальцы алели, напоминая цветущие деревья, их фигуры были человеческие – шустрые девушки с гибкими фигурками, с обнаженными полными грудями. Каждая с большим интересом рассматривала Бинка и Хамфри. Для их взгляда полностью подходило определение «голодный».

Еда была разнообразная, обычная земная: местные овощи и фрукты и антрекоты из маленького дракона. Пить им предложили жидкость из стручков молочного кустарника, это было вполне неплохое молоко, хотя несколько специфичного вкуса.

– Вы, наверное, заметили, что мы не использовали магию в приготовлении этой еды, – сказала Тролла. – Мы используем магию в минимальных количествах, потому что здесь и так значительно больше магического, чем где-либо еще в Ксанте. Я понимаю, для вас это пока не имеет никакого смысла.

– Ну почему же, смысл вполне понятен, – промолвил Хамфри, принимаясь за второй антрекот.

Тролла уставилась на него.

– Вы, должно быть, Волшебник, сэр?

– Да. – Казалось, его более интересует еда, нежели беседа с Троллой. Бинк знал, что полагать так было бы ошибкой. Хамфри очень интересовало все, связанное с магией.

– Если вы – если кто-нибудь из вас обладает сильной магией, то я должна предупредить вас быть чрезвычайно аккуратными, – сказала она. – Пожалуйста, поймите меня правильно, это не угроза. Мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь неудобно. Просто здесь все слишком магическое, впрочем – позвольте мне вам кое-что продемонстрировать. – Она хлопнула в ладоши, и появилась нимфа, такая же обнаженная и соблазнительная, как и остальные.

– Принеси маленького светлячка, – приказала Тролла.

Через мгновение нимфа появилась со светлячком. Он действительно оказался очень маленьким – тот сорт, который светил едва ли сильнее, чем искорка, совсем не грея. Его поместили на столе, хорошенького, со сложенными крылышками и поджатыми лапками.

– А теперь смотри, что случится, когда я испугаю его, – сказала Тролла.

Она стукнула по столу ногой с копытом. Светлячок подпрыгнул, испугался и породил кратковременный огонь. Яркий свет и жар исходили от него, и к потолку поднялись клубы дыма. На столе осталось обугленное пятно размером с ладонь. Сам же светлячок исчез.

– Он сгорел в собственном пламени! – воскликнул Честер.

– Он не предполагал сделать такое, – сказала Тролла. – Это был обычный светлячок Ксанта, еще не приспособившийся для обитания в этом районе. Здесь, около Источника, его магия приумножается стократно. Поэтому его обычно маленькая искра превратилась в самосжигающий костер. До тех пор, пока вы, мужчины, не приспособитесь к здешним условиям, я убедительно прошу не использовать вашу магию в нашей деревне. Мы дорожим вашим обществом и не хотим, чтобы вы пострадали от какого то нелепого происшествия.

Бинк взглянул на Хамфри, но Добрый Волшебник продолжал есть.

– Ох, никто из нас не имеет зажигательной магии, – сказал Бинк, сознавая, что он отвечает за безопасность всего отряда. Еще его интересовало, как поведет себя его талант, если что-нибудь будет им угрожать? Не будет ли тогда получаться такое «случайное» улучшение, которое лишь все ухудшит? – Но было бы лучше, если… если бы ничего не угрожало нашему благополучию.

– К несчастью, существует наиболее чрезвычайно сильная угроза вашему благополучию, – сказала тяжело вздохнув Тролла. – Потому что вы мужчины. А вы должны были бы заметить, что в нашей деревне нет мужчин.

– Мы заметили, – согласился и Бинк. – Это очень заметно, что ваши нимфы интересуются нами. – Действительно, нимфы порхали так близко, что когда Бинк ел, то локтем касался их нежных грудей.

– Наша проблема в том, – продолжала Тролла, – что сирены завлекли и соблазнили всех наших мужчин. Первоначально мы были обыкновенной человеческой деревней, за исключением нашей уникальности и опасной задачи. Потом пришли сирены и лишили нас мужчин. Из-за того, что наша работа не могла быть заброшена, мы, подвергаясь особому личному риску, сделали зачарованную ведущую сюда тропинку, по который вы пришли сюда, и мы поощряем иммиграцию. Но и всех новых приходящих мужчин тоже вскоре у нас отбирали. Тогда поиски распространились и на нечеловеческих особей, поэтому здесь и появилась я, с мужем-троллем. Но все повторялось вновь – вскоре я оказалась вдовой, и при том совсем не правильным способом.

Бинк внезапно почувствовал тревогу. Некоторые женщины-тролли поедали своих супругов. Говорили, что тролль боится только одной вещи на свете – своей жены, и на то была значительная причина. А не высматривала ли эта женщина нового мужа?

– Сейчас в нашей деревне проживают умные женщины самых различных типов, – продолжала рассказ Тролла. – И множество других разнообразных животных. Магическая ведущая к нам тропинка приводит только разумные существа, но некоторые животные прошли сквозь джунгли. Но вот сирены – они особенно опасны для вас. Услышав ее голос только раз, ты исчезнешь в лесу и больше никогда не вернешься назад. Если сможем, мы будем оберегать вас, но мы беспомощны до тех пор, пока не прибегнем к бессознательным мерам.

– И какие это меры? – волнуясь, спросил Бинк.

– Мы можем оглушить вас так, чтобы вы не могли слышать сирену, – объяснила Тролла, – или кастрировать вас, чтобы вы не реагировали на…

– Почему же ваши женщины не отправятся в лес и не убьют сирен? – спросил Честер. – Не сочтите за оскорбление, мадам, но вы бы справились, скорее всего.

– Я бы с радостью разорвала бы сирену на части и съела бы кровавые кусочки, – сказала Тролла. – Но я не смогу пройти через опутывающее дерево. Сирена всегда обитает около опутывающего дерева, дерево пропускает к ней мужчин и хватает их.

– Тогда вам надо уничтожить опутывающее дерево, – сказал Бинк. – С такой сильной магией, какую ты нам продемонстрировала, все это довольно просто. Несколько светлячков или бабочек и…

– Это не обычное опутывающее дерево, – сказала Тролла. – Мы пытались уничтожить его, но так как оно находится за пределами нашей деревни, оно само впитало в себя достаточно сверхмагии, чтобы парировать наши чары. Мы ведь просто женщины – а мужчины не станут бороться, попав под влияние сирены.

Бинк глубоко вздохнул.

– Полагаю, мы сможем вам помочь, в знак благодарности за ваше гостеприимство. Завтра мы убьем опутывающее дерево.

Тролла покачала головой.

– Ты думаешь, что так просто, – сказала она. – Но сирена не допустит такого.

Сирена не знала о таланте Бинка. Так как и сирена, и опутывающее дерево имели магическую сущность, его магия защитит его от них. Как-нибудь. Но рассматривая возможные осложнения при повышении здесь силы магии, ему вероятно было бы лучше заняться деревом самому. Ему не хотелось, чтобы его друзья получили бы хоть малые неприятности по его вине. Наверное ему лучше провернуть дельце ночью, когда остальные спят.

Кромби скваркнул.

– Какое же основное занятие у жительниц деревни? – перевел голем.

– Мы располагаемся на вершине залежей магии, – сказала Тролла. – Они являются основой магии Ксанта. Здесь образуется пыль, чрезвычайно насыщенная магией, и если ей позволять накапливаться, то большая часть Ксанта медленно превратится в обычную Мандению, в то время как в нашей деревне создастся роковая концентрация. Поэтому мы раскидываем вокруг пыль, поддерживая разумное равновесие. – Она оглянулась. – Вижу, вы закончили есть. Позвольте мне показать вам, как мы работаем.

– Угу, – согласился Хамфри.

Теперь Бинк уже точно знал, что Волшебник только изображал безразличие к происходящему, он просто выпендривался; вот оно, завершение поисков, у них в руках. Бинк даже почувствовал некоторое разочарование, он ожидал более сильный вызов его знаниям, чем оказалось на самом деле.

Тролла указала на огромное центральное здание, сделанное из обычного камня. Внутри оно представляло собой огромную каменистую шахту, где крошечные женщины – эльфы, гномы, феи – копали и выносили песок, орудуя маленькими лопатками и кирками. Они загружали его в вагонетки на колесиках, которые тащили тоже особи женского пола – кентавр, мантикора и маленький сфинкс. Бинк даже вспотел, когда прикоснулся к песку: с ним ассоциировалась сильнейшая магия, и никаких сомнений на этот счет не было! Но впервые он столкнулся с неопределенной магией. Этот песок не обладал своей собственной магией и не был связан с чарами, он был просто магическим, ждущим руководства. Бинк был не вполне уверен, что может поверить в такое.

Песок перевозился к другому строению, где три огромных гефелампа постоянно превращали его в пыль. Гефелампы были животными, обычными дикими обитателями пустынных местностей, но эти особи, по-видимому, были ручными, о них заботились и выглядели они совершенно счастливыми. Потом плененная птица Рух подбрасывала порошок в небо, разгоняя его мощными крыльями. Она с такой силой била крыльями, что образовывался маленький смерч – торнадо.

– Целая технология искусственной бури, – воскликнул Бинк. – И при том непрерывный процесс.

– Точно, – согласилась Тролла. – Мы пытаемся загнать пыль высоко в небо, так, чтобы она распределилась по всем верхним воздушным потокам над Ксантом до того, как выпадет в виде осадков, но стараемся поменьше способствовать образованию штормов. Район, расположенный непосредственно по ветру от нас, совершенно непригоден для нормальной разумной жизни – непрерывное поступление пыли подрывает общую экологию и ведет к безумию. Таким образам, работы наши весьма рискованные – но все равно мы продолжаем действовать. Мы бы только радовались, узнав, что мужчины остались бы с нами, поддерживая наших женщин – но мы знаем, вы должны бежать отсюда, пока вас не заманила сирена. К несчастью, есть только проход, ведущий к нам, поскольку мы были слишком заняты, чтобы создать дорогу для ухода отсюда. Поэтому уйти вы сможете лишь через Район Безумия. Однако этот путь предпочтительное, чем сирены. Мы поможем вам всем, чем можем, но…

– Но до тех пор, пока мы не отблагодарили вас за радушный прием, – закончил Бинк. – У нас самые разнообразные таланты, и мы должны справиться с такой задачей.

Но лично он испытывал беспокойство; он с трудом верил, что они лучше всех тех мужчин, которых удалось обмануть. И его интересовало, почему Источник Магии Ксанта оставался неизвестным для остальных в течение столетий, если население этой деревни все время знало о его существовании. Возможно, дело в том, что никому не удавалось покинуть эту деревню и остаться живым, или же в том, что магическая пыль затрудняла любое другое волшебство, так что даже такие вещи, как волшебные зеркала, не могли сосредоточиться и работать здесь. Наверное, существует немало нераскрытых тайн Ксанта.

– Мы должны провести вечером собрание, – сказала Тролла. – Некоторые наши юные девушки никогда не видели мужчину и заслужили этот шанс. Вы встретитесь со всеми, и мы спланируем, как бы нам получше помочь вам избежать встречи с сиреной. До сих пор не найдено способа защитить мужчин от ее пения, хотя мы, женщины, не слышим ее голоса. Мы можем, с вашего позволения, заключить вас в клетки, так, что вы не сможете отозваться на…

– Нет! – в один голос произнесли Бинк и Честер, и с ним скваркнул и Кромби.

– Вы настоящие мужчины, готовые к подвигам, – произнесла Тролла с печальным одобрением. – В любом случае, когда бы мы ни позволили вам уйти, сирена поймала бы вас, и никакие клетки от этого не спасут. Нам необходимо избавиться от сирены! – И в этот момент лицо ее приобрело выражение свирепой ненависти, что так свойственно троллям. Но потом она смягчилась.

– Сейчас я покажу вам ваши места для отдыха, и снова позову после наступления сумерек. Пожалуйста, будьте вежливы с населением деревушки, ваше присутствие здесь является значительным событием, а девушки совершенно не обучены вести себя прилично в обществе.

Когда они остались в одиночестве, Бинк обратился к Волшебнику.

– Здесь очень много странного. Ты используешь свою магию, чтобы оценить правильность ситуации?

– Неужели я должен делать все за всех? – забрюзжал Хамфри.

– Слушай, ты, плюгавый гном! – огрызнулся Честер. – Мы вкалываем, задравши хвосты, в то время как ты просто слоняешься без дела.

Хамфри даже ухом не повел.

– Иногда ты так и ждешь, чтобы тебе заплатили сполна за твои усилия!

Бинк решил, что пора ему вмешаться, хотя симпатии его в значительной степени были на стороне кентавра. Он и не подозревал, что так много проблем возникнет за время его руководства отрядом.

– Кажется, мы уже у цели, у Источника Магии. Но кажется все слишком легко, и деревенские жительницы уж слишком любезны. Только ты можешь сказать нам, завершили мы или нет наши поиски или должны ли мы отправиться в путешествие, в котором истребляют мужчин. Совершенно очевидно, подвернулся случай применить твое волшебство, ты уж будь столь великодушен.

– Хорошо, – грубовато ответил Хамфри. – Хотя вы не заслуживаете хорошего отношения после того, как упустили Боурегарда, но я посмотрю.

Тут Волшебник вынул зеркало.

– Зеркало, зеркало в моей руке, ты ведь лучшее во всем Ксанте?

Изображение в зеркале заклубилось, затянулось и стало красного цвета.

– Ох, да прекрати ты краснеть, – огрызнулся Хамфри. – Я ведь только проверяю.

Бинк припомнил зеркало, подобное этому. Оно отвечало только картинками и как-то расплывчато, такой прямой вопрос в таком деликатном деле мог вообще заставить его треснуть.

– Ты знаешь об Источнике Магии Ксанта? – спросил Волшебник.

Появилось изображение улыбающегося ребенка. Оно, очевидно, означало «Да».

– Можешь ты указать местонахождение Источника? – Он повернулся к остальным и пробормотал: – Это решающий момент. Дома зеркало никогда не выдает такую информацию, но здесь, с сильным волшебством…

Ребенок снова улыбнулся. Хамфри улыбнулся в ответ, предвкушая победу.

– Можешь указать местонахождение?

И снова ангельская улыбка. Бинк почувствовал, как сильно забилось у него сердце. Он понимал, что Волшебник относится к предмету с максимальной предосторожностью. Зеркало понимало каждый вопрос дословно и добровольно не отвечало ни о чем; эти окольные подходы как бы предохраняли зеркало от перенапряжения и возможного растрескивания от слишком сложной и внезапной задачи.

– Пожалуйста, покажи схему взаимного расположения.

Зеркало сразу потемнело.

– Вот-те на! – пробормотал Бинк. – Оно разбилось?

Тут зеркало просветлело вновь. Появился плачущий малыш.

– Оно говорит «нет», – угрюмо произнес Хамфри. – Просто разрешило продолжить мне исследования. – И повернулся к зеркалу.

– Ты покажешь мне пейзаж под землей?

Малыш засмеялся.

– Короче говоря, ты подтверждаешь, что Источник Магии находится не в деревне, в которой мы сейчас находимся.

Появился большой вопросительный знак.

– Ты говоришь, Источник Магии находится в этой деревне? – резко спросил Добрый Волшебник.

Появился вновь знак вопроса.

– Проблема здесь в следующем, – пробормотал Хамфри. – Зеркало не может выбрать между двумя истинами. У кого-нибудь есть другой подход?

– Дело вполне понятное, – сказал Честер. – Если Источником является магическая пыль, тогда здесь нет одного истока. Более того, целый сток волшебства, наполняемый из глубин. Таким образом, Источник имеет многократное определение, зависящее от того, считаешь ли ты, что Источник находится на поверхности, или Источник – это то, откуда магическая пыль поступает.

– Да, среди нас есть создание с тренированным мозгом, – сказал Хамфри с одобрением. – Если только бы он был подисциплинированнее и не ссорился постоянно с солдатом… – Он взглянул в зеркало. – Анализ кентавра правилен?

Малыш улыбнулся.

– Пойдем дальше, – продолжал Волшебник. – Ты знаешь о побуждениях деревенских жительниц? – Когда улыбка вернулась вновь, он спросил:

– Они не замышляют против нас ничего плохого?

Улыбка вновь подтвердила сказанное. Бинк почувствовал облегчение. – И Тролла говорит правду о проклятой сирене? – Улыбка.

Хамфри взглянул.

– Сейчас ему стало трудно, – сказал он с кажущимся удовольствием. Бинк понял, что Волшебнику тоже весьма по душе сложная задача. Волшебные способности Хамфри, которые он держал в запасе, нынче стали использоваться, и это оказалась на редкость хорошая магия. – Итак, мы просто подтвердили то, что уже знаем. Сейчас мы должны отважиться залезть в неизвестность. – И он повернулся к зеркалу. – Ты можешь подсказать нам, как разрешить деревенский вопрос?

Ангелочек снова улыбнулся.

– Необыкновенно отзывчиво, – бросил в сторону Хамфри. – Здешнее усиление волшебства кажется повышает и мощность зеркала. У нас в руках мощный исследовательский инструмент. – Он еще раз повернулся к зеркалу. – Сейчас…

– Ну, что, самцы, вы готовы? – появилась в дверях Тролла.

Они вскочили. Бинк собрался было кое-что объяснить, потом увидел быстрый отрицательный взгляд Хамфри. Зеркало погасло. Добрый Волшебник не хотел раскрывать своих секретов жительницам деревушки. Пока еще нет.

Ну что ж, они уже собрали немало фактов и смогут снова в подходящий момент воспользоваться зеркалом.

– Какое на тебе очаровательное платье, – обратился Бинк к Тролле. И он не лгал, платье действительно было очень красиво, хотя она и оставалась женщиной-троллем. Видимо, подготовка к празднику шла полным ходом. Они последовали за ней.

Центральный круг деревни изменился, но не каким-то магическим способом. Пылал настоящий костер с дровами, разбрасывая искры, дым поднимался вверх. Стемнело, на небе появились первые звезды. Казалось, искры летели в небо и превращались в звезды и, наверное, такое превращение здесь, в районе с мощным волшебством, было возможно, – думал Бинк. – Ведь звезды как-то очутились там, не правда ли.

Женщины деревни выглядели очень нарядно, они надели лучшие платья. Здесь сидело много молодых девушек, гораздо больше, чем казалось на первый взгляд, и сейчас, когда их трудовой день закончился, они стали горячими, нетерпеливыми, им так хотелось познакомиться с гостями. Бинк моментально оказался окруженным нимфами и просто девушками, а вокруг Хамфри толпились волшебницы, эльфы-дамы. Три кентаврихи атаковали Честера. Пара грифонш пожирали глазами Кромби, но их шансы пообщаться с этим превращенным женоненавистником оставались равны нулю. А кроме всего прочего, они были животными. Даже для Гранди нашлась подружка-голем.

Особенно грустными выглядели дамы, не нашедшие себе подобных – мантикора, сфинкс и гарпия. Им некого было обслужить.

– Но, девочки, я же женатый мужчина, – отбивался Бинк, когда окружавший его выводок стал более настойчивым.

– Она же ничего не узнает, – обратилась к нему полногрудая девушка с копной голубых волос. – Ты нужен нам гораздо больше, чем ей. – И она влепила крепкий поцелуй прямо ему в левый глаз. Она смогла дотянуться только до этого места, так как Бинк был слишком плотно окружен другими барышнями.

– Да, и к тому же ни один мужчина не покидает нашу деревушку, кроме как по зову поющей сирены, – добавила разъяренная красавица. – Наша задача удержать тебя здесь, чтобы спасти твою жизнь. Не лучше ли будет, если жена получит тебя несколько попользованного, чем мертвого?

Довольно неприятный вопрос! Как Хамелеон отнесется к его поведению? В глупом красивом состоянии она просто обидится, смешается и все простит; в фазе безобразной внешности и острого ума она сразу все поймет, но будет реалистичной. Поэтому она примет все, что должно быть принято, и определенно не захочет, чтобы он умер. Правда, у самого его не было пока желания или намерения потворствовать себе с любой из них…

Что-то отвлекло его. Звук, слабый, жутковатый, но почему-то чрезвычайно интригующий.

Он попытался прислушаться, но шум и гам девушек почти потопили его.

– Пожалуйста, я хочу послушать, такая чудная мелодия.

– Да это сирена! – воскликнула фея. – Пойте, девочки, перепоем суку!

Они запели, громко, страстно, и совершенно немелодично. Но все же коварная мелодия доходила до него, звуки проникали сквозь какофонию, переполняя Бинка. Он начал пробираться на мелодию.

Девушки немедленно стали удерживать его. Они вцепились в него со всей силой их нежных рук. Бинк бился в этом мягком клубке рук, ног, грудей и других частей тел, анатомию которых не мог определить.

Девушки желали ему только добра – но зов сирены был тем, от чего Бинк не мог отказаться, он боролся и отбивался, мельком увидев, как его приятели-мужчины вырывались от своих дам. Бинк был гораздо сильнее, чем любая из его нимф, таких стройных и нежных, и он не хотел обидеть ни одну из них. Он должен освободиться от их удушающих объятий. Он исхитрился вырваться, слегка ударяя по рукам, расталкивая локтями. Слышались стоны, хихиканье, в зависимости, в какую часть тела он попал, и вот он уже на ногах, устремляясь вперед.

К нему приблизились Честер, Кромби и Волшебник, также устремившиеся на чарующее пение.

– Нет, нет, – в отчаянии позади кричала Тролла. – Вы ищите себе смерть! Вы цивилизованные мужчины или безмозглые безумцы?

Это беспокоило Бинка. Хотел ли он магического искушения? Он не мог устоять перед сиреной. Соблазн ее имел какую-то сверхъестественную силу, проникая в каждую клеточку его тела, прямо в глубину его разума. И он был мужчиной, потому и отвечал на призыв.

– Пусть идут, они уже потеряны, – в тоске уже произнесла Тролла. – Мы старались, как старались всегда, и как всегда проиграли.

И хотя он попал в плен к пению сирены, Бинк испытывал в то же время симпатию к Тролле и девушкам. Они предлагали жизнь и любовь, хотя и были обречены на отказ, их положительная ориентация не смогла противостоять отрицательному воздействию сирены. Жительницы деревни, как и мужчины, тоже страдали от этого ужасного проклятия! Может, потому что они были красивыми девушками, обещая многое, в то время как сирена не имела никаких ограничений.

Кромби скваркнул.

– Так как все женщины всегда обманывают, – перевел Гранди, обращаясь к отчаянной Тролле. – Все-таки почему кто-то из нас должен волноваться от окрика этой сучки.

Грифон пожал крыльями и полетел. Неужели даже голем почувствовал это? Должно быть, ведь он не протестовал.

И отряд пронесся вниз по тропинке, вдруг самым магическим образом открывшейся перед ними. Это была совершенно безупречная дорожка, такая, какая обычно вела к некому значительному, огромному, хищному и неподвижному существу, а именно опутывающему дереву. Но, конечно, это особое опутывающее дерево не стало бы атаковать их, потому что они, мужчины, уже попались в плен к сирене. Она и так быстро справится с ними, своими методами.

А что это будут за методы? – заинтересовался Бинк. Он не мог даже вообразить себе это, но перспектива волновала.

– Что за дорога, по которой мы идем! – вздохнул Бинк.

Показалось дерево. Оно было огромное, до ужаса, даже для опутывающего дерева. Его свисающие щупальца по толщине напоминали человеческие ноги, были длины и гибки.

Соблазнительный аромат окутывал его подобно вечернему платью, манил к себе. Откуда-то из листвы лилась нежнейшая мелодия, не зов сирены, но что-то совершенно приятное: такая музыка, что заставляет слушателя лечь, закрыть глаза и расслабиться.

Но ветеранов диких местностей Ксанта не так легко одурачить. Ведь перед ними находилась одна из смертельно опасных жизненных форм. Даже дракон не мог позволить себе находиться рядом с опутывающим деревом!

Дорога проходила под деревом справа, где заросли щупальцев аккуратно раздвигались и росла нежнейшая травка. Но тут же поблизости высился холмик из белеющих костей, вероятно, бренных останков несчастных путников. Судя по очертаниям, кости женщин, и Бинк почувствовал угрызения совести.

Сирена все еще звала, и они шли на зов. Они передвигались гуськом, потому что дорожка под деревом стала совсем узкой. Первым галопом скакал Честер, вторым – Кромби, они были самыми скорыми, далее более тихоходные Бинк и Волшебник. Передвигаться с большей скоростью никак не получалось.

Честер остановился под ужасным деревом, и ветви-щупальца напряглись, подавляя желание, но не схватили его. Так что говорили правильно: песня сирены подавляла рефлекс удушения! Далекая музыка усилилась и стала еще более захватывающей, в ней чувствовалось манящее женское естество. Нимфы из деревни поражали красотой и нежностью, но обещания сирены звучали более убедительно и казались жизненно необходимыми, содержавшими весь сексуальный чувственный опыт женщин мира.

Грифон впереди Бинка внезапно остановился.

– Скварк! – вскрикнул грифон. – Что я здесь делаю? – перевел голем, догоняя сзади неожиданно скоро, несмотря на глиняные ноги и маленький рост. – Сирена – ничтожная, проклятая шлюха, жаждущая моей крови.

Все правильно, но остальные не обратили на него никакого внимания. Конечно, сирена – дама, обещающая многое, самая, самая. Ну и что? Зов оказывал им честь!

Женоненавистник, однако, решил все усложнить.

– Она старается заманить меня в ловушку! – кричал он. – Все бабы так залавливают мужчин. Смерть им всем!!! – И с этими словами, точнее вскриками, он свирепо бросился клевать ближайшего доступного врага – им оказалось тонкое окончание щупальца.

От маленькой птички подобные клевки воспринимались бы как некая назойливость. Но Кромби, как известно, находился в обличье грифона. Его клюв по силе и остроте был подобен мечу, мощный, как тиски, оружие, способное разрубить человеческую ногу на мелкие кусочки. Щупальце по толщине как раз равнялось лодыжке, и клюв легко его откусил. Отрезанный конец упал на землю, извиваясь и корчась, подобно змее.

Дерево моментально словно оцепенело. Никто никогда не отрывал ни кусочка от беспощадного монстра. Из усеченной верхней секции дерева стало сочиться что-то темное, словно оно оплакивало свою кончину. Нежная музыка на заднем фоне как бы скисла.

– Думаю, перемирие закончилось, – сказал Бинк. Но на самом деле ему было все равно, пение сирены продолжалось, обещая ему сладостную жизнь.

– Кромби, отойди, ты загородил мне путь.

Но солдат оставался невразумленным.

– Скварк! Скварк! Скварк! – только и восклицал он, и еще до того, как Гранди перевел, оторвал второе щупальце, потом третье.

Дерево содрогнулось. А потом в ярости ответило. Музыка превратилась в безобразную какофонию, а щупальца принялись хватать грифона, и кентавра, и человека, и Волшебника.

– Ну ты и устроил нам развлечение, птичьи мозги, – воскликнул Честер, перекрикивая шум и гам. Он схватил первое щупальце, которое коснулось его, и скрутил его так же, как великан-людоед скручивал полено, добывая сок. Жесткие лишь в момент удара или схватывания, щупальца сами не могли сопротивляться удару или давлению и сразу же превратились в хлюпающее ничто.

Внезапно манящая песнь оказалась перебита яростью дерева, а путникам пришлось защищать свои жизни. Бинк выхватил меч и с яростью обрушился на щупальца, тянувшиеся к нему. Рядом с ним сражался Кромби, злобно кусаясь и царапаясь всеми четырьмя лапами. Там, где он впивался в щупальце, появлялись глубокие порезы, из которых сочилась какая-то зеленая вязкая жидкость. Но еще больше щупалец спешило на подмогу со всех сторон дерева, потому что здесь находилась самая середина мощи дерева.

Честер отступил к стволу и оборонялся копытами. Он удар за ударом он бил толстые щупальца, парализуя их. Но…

– Нет, Честер! – закричал Бинк. – Уйди оттуда.

Слишком поздно. Огромная пасть дерева разверзлась в стволе и толстые губы из коры потянулись, пытаясь проглотить великолепного кентавра.

Бинк бросился на помощь другу. Но щупальце схватило Бинка за лодыжку, запутывая его, подставляя подножку. Он только и сумел, что крикнуть:

– Лягайся, Честер, сильнее.

Моментально он оказался крепко связан, подобно непослушному мальцу деревенской девушки, правда, не так красиво. Рука, державшая меч, больше не действовала, все что он мог сделать, это кусаться, но весьма неэффективно. Зеленая вязкая жидкость оказалась такой мерзкой на вкус!

Честер отбивался копытами. Удар копытом кентавра, надо сказать, довольно солидная штучка. Голова и плечи кентавра уходили назад, уравновешивая заднюю часть, и вся мощь этого неординарного тела передавалась на удар копыт. Но щупальца уже притянули его к деревянной глотке, и земля содрогалась от ударов кентавра. Несколько старых костей вдруг выпали из нижних рядов листвы, и деревянный рот схватил Честера. Потек выделяемый желудочный сок, начиная разъедать великолепную плоть кентавра. Инстинкты Честера помогли бы ему вырваться от обычного дерева, используя инертный ствол в качестве защиты столь ценного, но уязвимого зада, но здесь его поджидало уничтожение.

Честер стал лягался с удвоенной силой. Даже такое сильное хищное дерево не смогло выстоять перед мощными ударами. Обычно его жертвы оказывались в этом месте уже беспомощными и в бессознательном состоянии, не дерущимися и уж не лягающимися. Медленно, очень неохотно щупальца разжались, и кентавр освободился. Бока его были обслюнявлены соком, и одно переднее копыто треснуло от ударов о дерево, но ведь в конце концов он остался жив! Сейчас же вытащив меч, он бросился на помощь Бинку, которого почти придушили объятия дерева.

Между тем, у Волшебника Хамфри возникли собственные проблемы. Он пытался открыть один из своих маленьких сосудов, но щупальца обвились вокруг него быстрее, чем пробка вылетела вон. Дерево сокрушило их всех!

Кромби дрался когтями и прокусывал дорогу к краю кроны. Вдруг он вылетел из плена.

– Я свободен, ты, овощное чудовище! – воскликнул он победно. – Держу пари, ты тоже баба! – Такие слова он считал сильнейшим оскорблением. Голем снова присоединился к компании, так что он сразу приступил к переводу. – Тебе не удастся поймать меня!

И точно, ведь дерево крепко сидело в земле корнями. Кромби расправил крылья и летал взад-вперед, ускользая от него.

А что остальные? Взбесившись от потери грифона и кентавра, дерево собралось со всей жестокостью не выпустить свою последнюю оставшуюся жертву. Щупальца словно удавы обвились вокруг тел и членов, пытаясь удушить. Честер старался помочь Бинку, но не решался рубить мечом по щупальцам, слишком тесно обвивающим его друга. Бинк, оказавшийся прижатым близко к стволу, обнаружил, что продвигается прямо к страшному отверстию.

Хамфри наконец открыл бутылку. Из сосуда вырвался дымок, поднялся вверх и преобразовался в приправленный специями сырный пирог.

– Проклятие! – заорал Волшебник. – Не тот сосуд!

Честер со злобой лягнул сырный пирог. Он пролетел прямо в утробу дерева. Толстые губы из коры закрылись. Честер едва ли делал в жизни лучший бросок.

Дерево подавилось. Оно просто содрогалось от кашля и чихания. Огромные куски сыра вылетали из отверстия.

– Да, приправы здорово кусаются, – пробормотал Хамфри, открывая второй сосуд.

А голова Бинка находилась уже почти в пасти. Губы из коры корчились, стараясь выплюнуть переперченный сыр. Чудовище предпочитало свежее мясо, а не молочные продукты. Желудочный сок выделялся и стекал с сучков, подобных зубам, очищая пасть. Через минуту все будет готово для Бинка. Честер все еще пытался помочь, но три щупальца вцепились в руку с мечом, а еще несколько обвились вокруг остальных конечностей. Даже его богатырской силы не хватило для того, чтобы справиться с деревом.

– А трусливый солдат бросил нас, – ворчал, отбиваясь, он. – Добраться бы мне только до него. – И он ударил следующее щупальце, перед тем, как его вторая свободная рука оказалась связанной.

Хамфри открыл другой сосуд. Потянулся дымок – и превратился в летучую мышь-вампира. Монстр осмотрелся вокруг, в ужасе пропищал, ругнулся, захлопал крыльями. Одно щупальце просто качнулось в его сторону и сразу же нокаутировало вампира. Да, дерево держало ситуацию под контролем.

Глотка наконец очистилась от остатков сыра. Открылась пасть, готовая к переработке пищи, а Бинк стал ее потенциальным клиентом. Он мог рассмотреть ряды сучков, исполняющих роль зубов и выделяющих пищеварительный сок. Волокна, словно маленькие щупальца, протянулись от стенок рта, готовые к высасыванию соков из жертвы. Внезапно он осознал: опутывающее дерево было родственником плотоядной травы, кое-где росшей в диких местностях! Добавь ствол – и будет та самая трава.

Хамфри открыл следующий сосуд. Образовался василиск, хлопающий маленькими крылышками, бросил испепеляющий взгляд. Бинк сразу прикрыл глаза, чтобы избежать прямого взгляда, Честер сделал то же самое. Дерево содрогнулось и отдернуло прочь ветви. Не существовало в Ксанте ни единого создания, способного выдержать взгляд маленького петушка-ящерицы.

Бинк услышал хлопанье крыльев. Это василиск влетел прямиком в пасть дерева – и замер. Но ничего не случилось. Бинк осторожно приоткрыл один глаз.

Дерево, живехонькое, продолжало борьбу. Значит, василиск не уничтожил его своим взглядом.

– Эх, василиск-то не настоящий, – сказал Бинк, расстроившись.

– Ну, ничего, у меня есть другое лекарство для этих щупалец, – сказал Хамфри, перебирая бутылки. Когда щупальце подкралось к нему близко, он остановил его магическим жестом. Бинк не знал, что такие жесты существуют – но он, конечно же, не был Волшебником Информации. – Они у меня все перепутались…

Щупальца тащили Бинка в рот. Запах мертвечины стал сильнее. В отчаянии смотрел он в глаза своей судьбе.

– Скварк! – закричал откуда-то сверху Кромби. – В атаку!

Кромби вернулся! Но что мог сделать он один?

Вокруг как бы зашумело сразу множество ног. Дерево содрогнулось. Запах дыма и паленой растительности заполнил округу. Краем глаза Бинк увидел оранжевый столб огня, как будто вокруг загорелся лес.

Факелы!! Кромби привел женщин из деревни магической пыли, и они атаковали дерево, вооруженные горящими головешками, подпалив щупальца.

Здорово!

Теперь дерево должно было само защищаться от более сильного противника. Оно бросило Бинка, используя щупальца для другой цели. Бинк увидел, как схватили красивую нимфу и услышал ее вскрик, когда ее подкинули в воздух и она уронила факел.

– Скварк! Скварк! – направлял Кромби женщин, и они бросились спасать пленницу, образуя щит из пламени. Щупальца подпалили, и пленнице удалось освободиться.

Бинк вытащил меч и возобновил атаку сквозь завесу из щупальцев. Сейчас, когда дерево сконцентрировалось на внешней угрозе, с внутренней стороны оно оказалось беззащитным. С каждым ударом Бинк обрезал следующую зеленую ветвь, постепенно лишая дерево его смертоносных конечностей.

– Скварк! – кричал Кромби. – Держитесь подальше! – переводил голем.

Это вызывало беспокойство. Если дерево снова сосредоточится на ближних врагах, Бинк, Честер и Хамфри снова попадут в переделку. Надо скорее выбираться, пока, положение не изменилось!

В следующее мгновение они оказались позади грифона.

– Скварк! – воскликнул Кромби. – Давайте прикончим чудовище! – кричал за него Гранди.

Женщины с энтузиазмом шли бороться с деревом. Их было около пятидесяти, окруживших дерево, прижигавших каждое его щупальце факелами. Они могли уничтожить это дерево и раньше, вместо того, чтобы позволять ему истреблять людей все прошедшие годы – надо было только кому-то управлять ими и правильно направлять.

Ирония судьбы – женоненавистник Кромби оказался вдохновителем и организатором женского отряда. Возможно, то был порыв. Заскок Кромби на тему женщин стал причиной его стойкости по отношению к сирене и в конце концов разбил ее чары. А сейчас он использовал женскую армию в борьбе с хищным деревом. Они не могли заставить себя подчиняться заботливому мужчине. Наверное, им просто требовался некто, кто презирал их, кто готов был с этой целью доводить женщин до скотского состояния.

Дерево съежилось, часть его мерзкой кроны отрубили, другая оказалась парализованной. Конечно, можно было бы добить врага, но победа и так казалась несомненной, благодаря Кромби и его бравому женскому войску.

– Знаете, таких женщин я, пожалуй, могу и уважать, – пробурчал Кромби, когда отдыхал после усилий, оглядывая поле сражения. Вообще-то он скваркал, а голем переводил, но Бинк был настолько истощен, что просто не замечал этой разницы.

– Они выполняли приказы и боролись бок о бок как мужчины, давая… – Он затих на полуфразе, слушая.

Тут Бинк снова услышал зов сирены, заглушаемый ранее звуками борьбы. О, нет! Он пытался противостоять пению – и не мог. Сирена восстановила свою ловушку.

И Бинк пошел на пение. Его приятели молча присоединились к нему. Женщины, так воодушевившиеся почти полной успешной победой, даже не смотрели вслед уходящим мужчинам – они снова проиграли.

Глава 7.

Смертоносные женщины

Звуки битвы позади замерли. Все мужчины, включая Кромби, двигались вниз по тропинке, ведомые песнью сирены. Неземные звуки стали сильнее, захватывая Бинка целиком. Он знал, что сирена – это смерть, еще более несомненная, чем от опутывающего дерева – но зато какое удовольствие он получит от этой смерти!

Дорога была ровной, без каких-либо препятствий. Вскоре они пришли на берег маленького озерка. На озере находились два маленьких островка, словно небольшие горки, возвышающиеся на поверхности земли. Дорожка вела через воду к одному из этих островов. Там и находился источник пения – там жила сирена.

Они ступили на дорожку. Бинк надеялся, что Кромби заартачится снова и в глубине души ждал такого поступка, и в то же время боялся, что надежды его исполнятся, но грифон ничего не предпринимал. По-видимому, его сопротивляемость к женскому влиянию снизилась – так подействовала на него сила духа и самоотверженность деревенских женщин, и бдительность его упала, и теперь он первым шел по водяной тропинке, вода хлюпала под лапами, но тропинка легко выдерживала его вес. Волшебник следовал вторым, Бинк – третьим и…

Откуда-то со стороны раздалось разъяренное блеяние. Маленькое существо атаковало с крошечного берега. Оно было четвероногим и покрытым шерстью, подобно овце, с загнутыми рогами, которые почти полностью обвивали его голову. Наверное, дорожка пересекала его территорию, и животное решило действовать.

Честер, идущий последним, остановился.

– Стенобитный баран, – заметил он, признавая вид нападению. – Не предмет вожделений сирены, потому как простое животное. Никакой выгоды от использования.

Стенобитный баран! Бинк остановился, любопытство сразу же пересилило притягательность сирены. Он слышал о таких существах и их родственниках, гидравлических баранах, но никогда не встречал ранее. Насколько он понимал, они жили только для того, чтобы бить, и занимались этим с удовольствием. Если существовала дверь, которую следовало открыть, или замок, в котором надо было пробить брешь, такой стенобитный баран становился просто неоценимым. В другое же время они оказывались ненужными, потому что просто беспрестанно били головами о какие-нибудь препятствия.

Честер значительно превосходил барана по размерам – но тот отрезал его от тропинки, ведущей к сирене. Честер шустро увернулся, но баран зловеще заорал, чтобы тот остановился, и закружился, готовясь напасть второй раз. Честер мог быть атакован сзади, если бы пытался игнорировать барана, а он так гордился своим задом, несмотря на то, что совсем недавно его запачкал сок опутывающего дерева – он считал, что его задняя часть значительнее красивее, чем лицо. Поэтому он повернулся лицом к барану и вновь уклонился от атаки.

Конца-края этим нападениям не предвиделось. Баран наскакивал, поднимая с каждым промахом клубы песка, но Честера звала песня сирены, стенобитного барана следовало как-то остановить.

Бинка заинтересовало: принимал ли его талант участие в спасении от щупальцев опутывающего дерева, или же он воспользовался волшебством других. А может, стенобитный баран является следующим изобретением его таланта, пытавшегося не допустить его к сирене? В этаком случае, баран должен был напасть на него, а не на Честера.

Честер, отнюдь не манекен, увертывался от атак стенобитного барана до тех пор, пока не оказался возле огромного деревом.

Он не отрывал взгляда от упрямого барана, чтобы не попасть под удар крепких рогов. Следующее нападение должно было привести барана прямехонько в ствол, на который Честер ориентировался, чтобы удачным ударом завершить поединок с глупым животным. Или, по меньшей мере, начать серию ударов, которая сильно измучит животное. Эти создания были, прежде всего, ужасно глупыми.

И тут Бинк распознал разновидность этого дерева.

– Только не это, Честер, – закричал он. – Это же…

Слишком поздно. И почему он постоянно опаздывает? Уже надоело. Баран пошел в атаку, Честер отскочил в сторону, раздалась музыка подобная мелодии флейты, и баран врезался в дерево.

Сила удара была такова, и, кстати, совершенно непропорциональна размерам животного, что сразу все дерево заходило ходуном.

– …гранатовое дерево, – закончил Бинк с опозданием.

И теперь плоды этого дерева устремились вниз: огромные гранаты, совсем спелые. Как только каждый плод достигал земли, он с грохотом взрывался. Таким вот способом это дерево размножалось: взрывающиеся плоды шрапнелью рассылали семена далеко по окружающей местности, где из каждого могло вырасти, при удаче и соответствующей магии, такое же гранатовое дерево. Но стоять около такого дерева, конечно же, было опасно.

Один плод стукнул стенобитного барана по огузку. Баран взвыл и завертел головой, весь побитый и в синяках, но, конечно, тщетно.

Вокруг падали и взрывались другие гранаты. Одна упала прямо перед бараном. С фырканьем и вызовом, животное смело прыгнуло вперед, стараясь остановить падение гранаты, ударяя по ней прямо рогами. В результате бедное глупое животное оказалось контуженным, баран зашатался и счастливо заблеял.

Между тем Честер исполнял настоящий танец, пытаясь избежать попадания гранат и держать шикарный хвост и лоснящиеся ляжки подальше от всякой дряни. Он мог избежать падающих гранат слева, справа и впереди, но падающие позади представляли проблему. Один чуть не упал на хвост, чиркнув по его пушистому кончику. Честер каким-то замечательным маневром рванулся и убрал от него подальше свою заднюю часть, но в результате таких упражнений привело его голову в положение, занимаемое ранее хвостом.

Граната взорвалась. Честера ударило в подбородок, голова скрылась в пламени и дыму, и когда смрад рассеялся, он все еще стоял, ошеломленный.

Бинк не мог убежать назад по тропинке, не позаботившись о товарищах. Отчасти из-за продолжавшегося пения сирены, принуждавшего его не удаляться, и отчасти потому, что дорога по воде вела лишь в одну сторону. Вперед дорога-то вела, но когда он попытался вернуться назад, там была сплошная вода. Озеро, несмотря на маленький размер, казалось очень глубоким, и он не решался попытаться достичь берега вплавь. Возможно, в его глубинах скрывалась темная магическая сила. Так что ему оставалось только наблюдать и кричать.

– Честер! Ты в порядке?

Кентавр стоял, медленно потряхивая головой. Взрыв не нанес какого-то большого урона внешности Честера, так как он особой красотой не отличался, но Бинк опасался за великолепные мозги кентавра. Неужели граната повредила ему голову?

– Честер! Ты меня слышишь?

Честер не обращал на него внимания. Бинк понял: перед ним проблема. Взрыв оглушил кентавра!

Бинк сильно размахивал руками, и наконец Честер заметил.

– Говори громче. Я не слышу тебя! – Тут кентавр осознал, что с ним случилось. – Я оглох! Я ничего не слышу.

Но остальное вроде в порядке, так во всяком случае показалось Бинку. Он, немного успокоенный, почувствовал себя снова во власти сирены. Он помахал Честеру рукой.

– Да черт с ней, с этой сиреной, – закричал Честер. – Теперь я не могу слышать ее пение. Глупо следовать к ней. Она – это верная смерть.

Около опутывающего дерева Кромби на короткий срок освободился от принуждения, но затем сирена снова взяла его в плен. Сейчас в результате поединка с бараном освободился Честер. Должно быть это, действие таланта Бинка! Но сам Бинк крепко сидел на крючке. Он повернулся вокруг и направился к островку. Кромби и Добрый Волшебник уже почти достигли цели, ведь они не делали столь долгой остановки, как Бинк.

Честер галопом промчался по дорожке, догоняя Бинка. Мощными руками подхватил он Бинка под локти.

– Не ходи, Бинк! Это вздор!

Но Бинк не собирался сдаваться.

– Поставь меня на землю, лошадиная задница. Я должен идти! – И он принялся болтать ногами в воздухе.

– Я не могу слышать тебя, но я знаю, что ты говоришь, и хорошо, что не слышу, – сказал Честер. – Есть только один путь остановить безумие, пока мы не потеряли и остальных.

Он усадил на себя Бинка, потом перевязал огромное копыто. Сирена пела еще далеко, но не было стрелка, равного Честеру. Тетива сильно натянулась, и смертоносная стрела полетела через водную гладь по направлению к острову и женской фигурке, видневшейся вдалеке.

Раздался мучительный вопль, и мелодия оборвалась. Стрела Честера попала в цель. И сразу все освободились, пелена спала. Талант Бинка наконец восторжествовал, спас всех от опасности, не раскрывая себя.

Они добежали до острова. Там лежала сирена – красивее русалки, такой красоты Бинк никогда раньше не видел, с волосами золотого цвета и хвостом, подобным льющейся воде. Смертоносная стрела пробила ей грудную клетку, как раз под левой грудью, такой полной и прекрасной.

Сирена лежала, истекая кровью. Ее тело обрушилось прямо на кифару.

Но она еще не умерла. Хотя стрела и пробила сирене грудь, она еще дышала. Фактически, она еще находилась в сознании. Она медленно повернула лицо к Честеру.

– Почему ты убил меня, прекрасный мужчина? – прошептала она.

– Он не слышит тебя, он глухой, – сказал Бинк.

– Я не держала зла, только любовь, – продолжала она. – Любовь ко всем мужчинам, а ты… Почему ты противился любви?

– Какая радость есть в смерти здесь? – спросил Бинк. – Мы принесли тебе то, что ты принесла сотням мужчин, – он говорил грубо, хотя сердце его разрывалось при виде агонии такого красивого создания. Он помнил, как была ранена Хамелеон.

– Я не приносила смерть, – запротестовала она со всей горячностью, на которую еще была способна, и задохнулась, когда чрезмерные усилия заставили сильнее литься кровь из страшной раны. – Только любовь, только любовь!

Потом она наконец затихла, потеряв сознание. Бинк, несмотря на все свои знания, обернулся к Волшебнику.

– Это… это возможно, что она говорила правду?

Хамфри вынул волшебное зеркало. Оно показало улыбающегося ребенка.

– Возможно, – сказал он, переведя ответ зеркала.

Потом он спросил прямо:

– Сирена говорила правду?

Малыш улыбнулся.

– Она не хотела дурного, – сказал Волшебник. – Она не убийца, хотя и заманивала сюда мужчин.

Мужчины обменялись взглядами. Потом Хамфри вынул бутылочку с залечивающим эликсиром и брызнул на страшную рану сирены. Она сразу же затянулась, и сирена снова запела.

Волшебник предложил Честеру немного эликсира для ушей, но кентавр с презрением отверг помощь. Поэтому Хамфри брызнул немного на заднюю часть кентавра, и сразу же все раны и порезы зажили и зад стал таким же прекрасным, как и прежде.

– Ты вылечил меня! – воскликнула сирена, не веря глазам и ощупывая место, где только что зияла рана. – Не осталось ни раны, ни крови! – Потом опомнившись. – Я должна петь!..

И наклонилась за кифарой.

Честер выхватил инструмент у нее из рук и забросил далеко в воду.

– В нем был источник ее магии! – закричал он. – Я уничтожил ее чары!

Источник магии… уничтожен. Было ли это предзнаменованием?

Сирена стала петь. Голос ее был столь же прелестен, грудь вздымалась, но чары рассеялись, никакого притяжения уже не было и в помине. Значит, и правда кентавр лишил ее опустошительного волшебства.

Она прекратила петь.

– Ты считаешь, что именно кифара созывала всех мужчин? А я думала, им нравилось мое пение. – Она выглядела совершенно несчастной.

Она действительно казалась такой невинно-прекрасной, как Хамелеон в прекрасной фазе.

– Что случилось с теми мужчинами? – спросил Бинк.

– Они все ушли туда, через озеро, к моей сестре, – сказала она, указывая на остров, расположенный напротив. – Я предлагала им всем свою любовь – но они всегда уходили к ней.

Удивительно! Кто же мог завлечь жертву от сирены?

– Кто же твоя сестра? – спросил Бинк. – Интересно, в чем ее магия? Это другая сирена?

– О, нет! Она горгона, и очень красивая.

– Горгона! – воскликнул Бинк. – Но это же смерть!

– Нет, она ничего плохого и в голове не держит, ничего плохого, – протестовала сирена. – Она очень нежно относится к мужчинам. Я только хотела, чтобы она отсылала некоторых ко мне.

– Разве ты не знаешь, что значит взгляд горгоны? – спросил Бинк. – Что случится с тем, кто посмотрит в лицо горгоне?

– Я смотрела в лицо сестры много раз. И ничего там страшного нет!

Хамфри снова вынул зеркало.

– Она действует только на мужчин? – спросил он, и смеющийся малый согласился.

Похоже, сирена действительно не знала сокрушительной силы взгляда своей сестры. Поэтому годами она совершенно невинно заманивала мужчин – а горгона превращала их в камень.

– Мы должны поговорить с твоей сестрой, – сказал Хамфри.

– Тропинка идет до ее острова, – объяснила им сирена. – Что же мне делать без кифары?

– Твой голос достаточно хорош и без аккомпанемента, как прекрасна и ты сама, – дипломатично сказал Бинк. И это была правда.

– Ты можешь петь и без аккомпанемента.

– Могу? – удивилась она, вся просияв. – А приведет ли такое пение ко мне красивых мужчин?

– Нет. Но, возможно, симпатичный мужчина найдет тебя сам, невзирая ни на что. – И Бинк повернулся к Волшебнику. – Как же нам встретиться с горгоной? Ведь лишь один взгляд – и…

– Мы будем иметь с ней дело утром, – решил Хамфри.

Бинк потерял счет времени. Звезды появились над деревней; значит, наступила ночь, они ворвались в ночь из джунглей, боролись с опутывающим деревом, оттуда на этот остров – там, где, по-видимому, постоянно падала магическая пыль. Имело ли все это смысл? Бинку казалось, что солнце должно восходить над всем Ксантом одновременно, но сознавал, что это вовсе не обязательно должно было быть так. Его тревожили и другие мысли, и он услышал только конец разговора Хамфри: – Сирена, если у тебя есть еда и кров…

– Я женщина вовсе не того типа, – возразила сирена.

Бинк взглянул на ее хвост.

– Это, в общем-то, даже очевидно. Нам всего лишь нужно место, где переночевать.

– Ах. – Она явно разочаровалась. – Действительно, я могу стать и таким типом, если… – Она замерцала, и хвост ее превратился в две хорошенькие ноги.

– Только выспаться, – сказал Честер. Вероятно к нему вернулся слух. – И поесть.

Но ее негодованию не было конца.

– И это после того, как ты пронзил меня этой гадкой стрелой и разбил мою кифару?

– Прости, – коротко сказал Честер. – У меня болела голова.

Это вполне может быть, подумал Бинк. Что же упрямая скотина не покапала волшебным эликсиром на голову, так же как и на хвост?

– Если бы вы действительно раскаивались, вы бы это показали, – сказала она.

Вдвойне раздосадованный, Честер взглянул на сирену.

– И как же?

– Дав мне покататься на вас верхом.

Бинк с трудом сдержал смех. Все нимфы так любили кататься верхом.

– Ну, так садись, – засмущавшись, произнес Честер.

Она подошла к нему, но не смогла взобраться.

– Ты слишком высокий, – пожаловалась она.

Честер повернулся к ней передом, обхватил одной рукой ее стройный стан и поднял, словно пушинку.

– Ах! – только и воскликнула она, как только ноги ее оторвались от земли. – Какой ты сильный!

Кромби скваркнул, и его замечание не потребовало никаких объяснений. Она, на самом деле, опять занялась обольщением кентавра, не используя песни сирен.

Честер, находившийся не в лучшей форме после приключения с гранатами, выглядел явно успокоившимся.

– Все кентавры сильные, – и он усадил ее на спину и поехал вперед.

Сирена вцепилась в его гриву обеими руками.

– О, твои плечи так широки! И какая у тебя гладкая лоснящаяся шкура. Ты, наверное, самый красивый кентавр на свете!

– Что касается зада – возможно, – согласился Честер. Он помчался рысью.

– О, как забавно! – кричала она, хлопая в ладоши, словно девочка. – Вы, должно быть, самый умный и самый сильный и самый быстрый. – Она приостановилась. – А смог бы ты немного попрыгать?

Честер, возгордившийся от таких лестных слов, сделал слишком мощный прыжок. Сирена вскрикнула и перелетела через его зад. Так как они скакали по краю маленького озерка, сирена плюхнулась прямо в воду.

– О, прости, – униженно сказал Честер. – Пожалуй, я переутомился. – И он нагнулся, чтобы выловить ее из озера.

Выловить-то он выловил, но ее ноги превратились в хвост.

– Не бойся, – сказала русалка. – В воде я как дома. – И, увернувшись от его объятий, громко чмокнула его в губы.

Кромби скваркнул.

– Дурее нет лошадинозадого дурня, – бесстрастно перевел голем.

– Это точно, – согласился Честер, на этот раз совершенно беззлобно, – только не надо говорить этого Чери.

– Чери? – спросила, нахмурившись сирена.

– Моя кобылка. Самая красивая в Ксанте. Она дома, воспитывает нашего жеребенка. Его зовут Чит.

Она переварила новость.

– Как здорово, – расстроенно сказала она. – Я лучше поищу тебе корму и хорошее стойло.

Бинк незаметно ухмыльнулся. Не такой уж Честер и дурак, несмотря на гранаты!

Они скромно поужинали рыбой и морским огурцом и улеглись спать на мягкой куче сухой губки. Бинк вытянул ноги – и вляпался прямо в какую-то кучу грязи. На этот раз он слишком устал, чтобы притоптать образованный магическим кротом холмик, поэтому он просто не обратил на него внимания.

Сирена, отказавшаяся от посягательств на Честера, уютно устроилась в темноте поближе к Бинку.

– Говори, – сказал он, вспомнив. – Ведь мы должны оказать тебе какую-то услугу за гостеприимство!

Кромби скваркнул.

– Вот ты и расплачивайся, простофиля, – перевел Гранди. – Ты к ней ближе всех.

– Услуга? – спросила сирена, подталкивая его локтем.

Бинк почувствовал, что краснеет. Чертовы намеки Гранди!

– О, ничего! – сказал он, притворяясь, что засыпает. Очень скоро он заснул и по-настоящему.

Утром они попрощались с сиреной после того, как собрали немного дров для костра для приготовления пищи – об этой единственной услуге она попросила их, так как, в общем-то, не занималась хозяйством. Они советовались о том, как бы встретиться с ее сестрой.

– Все вы должны быть с завязанными глазами, – решил Хамфри. – Я же использую зеркало!

Итак, он сможет взглянуть на горгону только косвенно, конечно это единственный способ взглянуть на такое существо, и каждый знал об этом.

А как же действует зеркало? Изображение в зеркале будет таким же ужасным как и оригинал?

– Поляризация, – объяснил Волшебник, не дожидаясь вопроса. – Магия частичных образов.

Это объяснение не совсем удовлетворило Бинка. Но оставался еще более важный вопрос.

– Что нам сделать, чтобы прекратить… – но Бинк не хотел употреблять слово «убивать» в присутствии невинной сирены. Подобраться ближе к горгоне – это одна цель; прикончить ее, пока у других будут завязаны глаза – другая.

– Там посмотрим, – сказал Хамфри.

Все, включая голема, согласились завязать глаза. Затем выстроились в цепочку за Добрым Волшебником, который направлялся задом по дорожке между островами, используя зеркало, чтобы смотреть вперед. Таким образом он применил не волшебство, а естественный процесс, связанный с отражением в зеркале.

Странно и неудобно идти по воде, ничего не видя. Как ужасно быть без зрения! С каким волшебством может сравниться естественное мироощущение?

Ноги Бинка коснулись твердой земли.

– Стойте здесь, отвернувшись, – сказал им Хамфри. – На всякий случай. А я пообщаюсь с горгоной.

Нервничая, Бинк подчинился. Его так и подмывало сорвать с глаз повязку, повернуться и взглянуть на горгону – но было страшновато. Однажды он уже стоял на вершине высокой горы и просто разрывался от желания броситься вниз, точно так желание жить прекрасно уживалось с желанием умереть. Возможно, жажда приключений питалась из того же источника.

– Горгона, – сказал Хамфри.

Прямо позади Бинка она спросила:

– Да, это я. Добро пожаловать на мой остров. – Она обладала нежным голосом и пела еще завлекательнее, чем ее сестрица. – Почему ты не смотришь на меня?

– Твой взгляд превратит меня в камень, – прямо ответил Хамфри.

– Разве я не прекрасна? У кого еще есть такие замечательные змеевидные кудри? – спросила она, и Бинк услышал шипение змей.

Интересно, как это – целоваться с горгоной, когда змеи обвиваются вокруг обоих целующихся? Идея представлялась и тревожной, и желанной. Однако какова на самом деле была горгона, если не считать ее литературным воплощением угрозы, заключенной в каждой женщине?

– Ты прекрасна, – сказал Хамфри, соглашаясь. Она, должно быть, и в самом деле хороша собой, думал Бинк, потому что Добрый Волшебник комплименты попусту не раздавал. О, только один-единственный взгляд!

– Где все те мужчины, что приходили к тебе?

– Они ушли, – печально ответила она.

– Куда они ушли?

– Туда, – сказала она, и Бинк предположил, что горгона указала направление. – Вон за те камни.

Хамфри направился туда, куда указала горгона.

– Здесь статуи, – сказал он, без всякого удивления. – Статуи мужчин, очень искусные. Они стоят, как живые.

Как живые…

– Да, – согласилась горгона. – Они так похожи на тех мужчин, что приходили ко мне.

– Неужели такое сходство ни на что тебе не намекает?

– Мужчины после себя оставляли подарки, свои скульптуры. Но я бы предпочла, чтобы у меня оставались они сами, а не их копии. Мне камни не нужны.

Она не понимала, что делала! Она считала, что там стояли их изображения, оставленные на память! Может быть, она отказывается понимать правду, блокируя сознание, изображая себя обычной девушкой. Она отказывалась верить в собственное волшебство. Какое роковое заблуждение! Но ведь, подумал Бинк, разве такое поведение не типично для всех женщин? Разве нет среди них тех, кто решил проверить, как действует их сексуальная привлекательность на мужчин?

Ведь именно таково мнение о них Кромби, хотя, вероятно, и сильно преувеличенное. Есть немного и от сирены, и от горгоны в каждой девушке, но не в больших количествах. Немного и от той, и от другой было и в Хамелеон.

– Если придут еще мужчины, – продолжил Хамфри с необычной мягкостью, – то они просто оставят еще статуи. Это нехорошо.

– Да, здесь и так очень много статуй, – согласилась она наивно. – Скоро мой остров весь ими заполнится.

– Мужчины не должны больше сюда приходить, – сказал Хамфри. – Они должны оставаться в своих домах со своими семьями.

– Неужели ни один мужчина не сможет прийти и остаться здесь? – спросила она жалобно.

– Боюсь, что нет. Мужчины, как бы сказать, не достаточно хороши для тебя.

– Но у меня так много любви, которую я отдала бы мужчине – если бы только он остался здесь! Даже самый маленький. Я бы заботилась о нем всю жизнь и сделала бы его таким счастливым.

Слушая, Бинк, понимал всю глубину трагедии горгоны. Все, что она хотела – это любить и быть любимой, а вместо этого сеяла смерть. Сколько семей были разрушены ее волшебством? Что можно было с ней сделать – кроме казни?

– Ты должна покинуть эту страну, – просто сказал Хамфри. – Сила магического защитного щита будет уменьшена по приказу Короля, ты сможешь свободно уйти из Ксанта. В Мандении твои чары станут недееспособны, так что ты сможешь свободно общаться с мужчиной и выберешь себе любого по своему вкусу.

– Покинуть Ксант? – в ужасе закричала она. – Нет, нет, уж лучше я умру. Я не смогу покинуть свой дом!

Бинк испытывал к ней даже некоторую симпатию. Когда-то давно он сам испытал на себе изгнание…

– Но в Мандении ты станешь обычной девушкой, без всяких чар. Ты очень красива, и там у тебя будет возможность выбрать мужчину по своему вкусу.

– Я люблю мужчин, – сказала медленно горгона. – Но свой дом люблю сильнее. Я не могу уехать отсюда. Если это единственный для меня выбор, я умоляю вас убить меня и тем прекратить мои страдания.

Впервые Добрый Волшебник казался потрясенным.

– Убить тебя? Я не буду делать этого. Ты самое привлекательное создание, которое я видел, даже с помощью зеркала! В молодости я знавал…

Тут же была продемонстрирована обычная женская уловка.

– Что вы, что вы, сэр, вы совсем не старый. Вы такой красивый мужчина.

Кромби скваркнул, Честер закашлялся, Бинк поперхнулся. Она слишком сильно преувеличила, если вообще не наговорила просто чуши. Хамфри, конечно хороший человек и талантливый, но далеко не красивый.

– Ты мне льстишь, – сказал он серьезно. – Но я занят другим делом.

– Из всех мужчин, приходивших сюда, ты единственный остался поговорить со мной, – продолжала горгона. – Я так одинока. Умоляю, оставайся со мной и позволь мне служить тебе.

Сейчас же Кромби заорал во весь голос.

– Не поворачивайся, дурак, – закричал, переводя, и голем. – Смотри только в зеркало!

– О, да, – согласился Хамфри.

Да, слух у грифона был тонок, думал Бинк, если уловил попытку Волшебника повернуться.

– Горгона, если бы я взглянул прямо тебе в лицо…

– То почувствовал бы себя обязанным уйти отсюда, оставив после себя только каменный монумент, свою точную копию, – закончила она. – Не понимаю, почему это нравится мужчинам! Но тогда закрой глаза, подойди и поцелуй меня, позволь показать тебе, как я люблю тебя. Если ты только останешься, твое малейшее слово будет служить мне приказом.

Волшебник подал знак. Неужели старый гном соблазнился? Бинку пришло в голову, что нельзя оставаться равнодушным к женщине, пытающейся удержать возле себя даже такого, как Хамфри, только лишь из-за отсутствия подходящего партнера. Средняя обычная женщина не проявляла интереса к мудрому старому карлику, а если она все-таки интересовалась, то, значит, она зарилась на его грозное волшебство. Здесь же они встретили женщину, которая ничего о нем не знала, кроме его внешнего вида, и жаждала его любить, прося лишь о том, чтобы он не исчезал.

– Дорогая, думаю, нет, – сказал наконец Хамфри. – Такое поведение обязательно будет вознаграждено – не стану отрицать – и я с удовольствием развлекусь с тобой денек, или даже три денька, занимаясь любовью с закрытыми глазами. Но для благополучного общения с тобой необходимы волшебные ресурсы, а я нахожусь при другой работе, которая предпочтительнее и может не…

– Потом пофлиртовать денек или даже три, – воскликнула она. – И ты будешь с закрытыми глазами! Я знаю, ни один Волшебник не интересовался мною, но даже ни один Волшебник не может быть более прекрасным, чем вы, сэр!

Может, она подозревала значительность таланта Хамфри? Имело ли это значение? Волшебник снова подал знак.

– Может быть, когда мои нынешние поиски закончатся, ты будешь столь любезна, что навестишь меня в замке?

– Да, да, – закричала она. – А где он, твой замок?

– Надо спросить Хамфри. И кто-нибудь сразу направит тебя. Все равно, ты не можешь показывать лицо мужчинам. Ты должна будешь надеть вуаль, не на все лицо, а только на глаза, чтобы…

– Не закрывай моих глаз, я должна видеть!

Бинк почувствовал новый прилив симпатии, хотя в тот момент он не мог ее видеть.

– Позволь мне посоветоваться, – сказал Хамфри. Послышался шорох, он рылся среди своих волшебных вещей, потом он произнес:

– Это не идеальное средство, но сойдет. Держи сосуд перед лицом и открой его.

Еще шорох, это она взяла переданный через плечо сосуд. Раздался щелчок, пробка выскочила, пошел пар, шипение, потом тишина. Неужели после всего, что было, Хамфри убил горгону, отравив газом?

– Ну, мои спутники, теперь вы можете снять повязки, повернуться, – произнес Хамфри. – Горгона как таковая исчезла.

Бинк сорвал повязку.

– Волшебник! Неужели ты…

– Да нет же, я просто уничтожил ее зло. Смотри!

Бинк, как и другие, внимательно наблюдал. Перед ними стояла необычайно красивая молодая женщина с волосами из множества тонких змеек. Но лица у нее не было – отсутствовало. Там просто ничего не было.

– Я использовал волшебство исчезновения, применив его к ее лицу, – объяснил Хамфри. – Она все прекрасно видит, но, к сожалению, ни один мужчина не сможет увидеть самое красивое, что у нее есть – ее глаза. Но смотреть ей в лицо, встретиться с ней взглядом невозможно. Она не опасна – и мы в безопасности тоже.

Это, конечно же, очень плохо, согласился Бинк. Она выглядела как хорошенькая девушка, обремененная таким ужасным заклятием. Волшебство – не всегда приятная вещь! Волшебник аннулировал злые чары, но как неприятно видеть вместо лица пустоту!

Кромби облетел остров, изучил статуи. Там были каменные люди, кентавры и грифоны.

– Скварк! – Только взгляните сколько вреда принесла эта сука! Она превратила в камень множество невинных мужчин! Что хорошего, что сейчас она обезврежена? Все равно, что закрыть дверь дома после того, как тот уже давно покинут. – Вероятно, сейчас его мысли полностью принадлежат грифону. Вот опасность столь долгой трансформации.

– Да, нам надо что-нибудь предпринять относительно статуй, – согласился Хамфри. – Но я и так потратил слишком много волшебства. Слишком много. Кромби, укажи, где находится решение проблемы статуй?

Грифон указал. Вниз.

– М-да. А теперь снова укажи Источник Магии.

И Кромби показал. Направление то же самое.

– Так я и предполагал, – сказал Хамфри. – Наш поиск имеет более обширное, чем просто информационное, значение.

Другой фактор натолкнул Бинка на определенные мысли. Все эти приключения с опутывающим деревом и сестрами-уничтожительницами выглядели словно диверсия против его поиска и были серьезной угрозой благополучию Бинка, если, конечно, его талант это допустит. Сейчас он видел, что все его переживания связаны с поиском, но не было необходимости подставлять его самого опасностям, чтобы найти Источник Магии. Должно действовать нечто другое, но не его талант.

Он вспомнил горку земли, на которую наткнулся прошлой ночью. Имела ли она отношение к происшедшему? Он действительно не мог разгадать, как, однако, не доверял случайным происшествиям в тех случаях, когда они не имели отношения к его таланту. Если враг находился…

Добрый Волшебник опять вытащил зеркало.

– Покажи мне Королеву, – сказал Волшебник обращаясь к зеркалу.

– Королеву? – спросил, удивляясь, Бинк.

Зеркало затуманилось, потом показало лицо Королевы Ирис.

– Однако в хорошенькое времечко ты вызвал меня, Хамфри, – сказала она. – Как ты смеешь прохлаждаться на острове у горгоны, вместо того, чтобы продолжать свои глупые поиски?

Кромби злобно скваркнул.

– Не переводи, – фыркнул в сторону голема Хамфри. Потом, в сторону изображения. – Это не мой поиск, а Бинка. Мы лишили злой силы сирену и горгону и направляемся к Источнику Магии. Извести Короля.

Ирис изобразила скорбный жест безразличия.

– Ага, когда-нибудь, карлик, может быть, и передам, – ответила она.

Позади нее в зеркале появилось изображение Короля Трента. Внезапно она приняла вид Светлого Юного Существа с длинными косами.

– Что будет очень скоро, Добрый Волшебник, – исправилась она поспешно. Трент весело подошел и дернул ее за косу, тут изображение исчезло, и поверхность зеркала стала чистой.

– Как она могла говорить из зеркала? – удивился Бинк. – Раньше зеркало показывало только безмолвные картинки.

– Она повелительница иллюзий, – объяснил Хамфри.

– Ты хотел сказать – повелительница Короля, – воскликнул Кромби.

– Нам только казалось, что мы слышим ее, – продолжал невозмутимо Хамфри. – Он убрал зеркало. – И Королю тоже только казалось, что он дернул за косу. Но все, что вы видели, это иллюзия, ее способности.

– Я бы предпочел иллюзию реальности, – тоскливо произнес голем.

Хамфри вновь переключился на горгону.

– Нам уже пора возвращаться. Я предлагаю тебе отправиться утешить свою сестру. Она лишилась кифары.

– Я иду, иду! – закричала горгона. – Прощай, прекрасный чародей. – И она обняла и поцеловала Хамфри в губы, а змеи ее волос вились и шипели около ушей Волшебника. – Возвращайся поскорее! У меня неисчерпаемый запас любовных ласк.

– Угу. Обязательно, – согласился Волшебник, засмущавшись. И щелчком отшвырнул одну слишком шуструю змейку волос, пытавшуюся слишком энергично пощипывать мочку его уха.

Волшебная дорожка у островка горгоны окончилась, так что назад пришлось плыть. Они призвали на помощь талант Кромби, чтобы найти безопасный ход через водную гладь, избегая общения с водными чудовищами. Потом Бинк оседлал Честера, а Волшебник с големом залезли на Кромби. Утро закончилось, наступил день, и возвращение в волшебную деревню прошло легко и приятно. Враждебная магия еще не проникла в пределы тропинки и не испортила ее первозданной прелести.

На месте опутывающего дерева теперь виднелся только обгорелый пень. Жительницы деревни отлично поработали, уничтожая старого врага. Но сама деревушка выглядела слишком тихой, с черными драпировками на окнах, там явно горевали по отряду мужчин, попавшему в лапы к сирене.

И как все сразу изменилось, когда те самые мужчины, которых они считали погибшими, живые и невредимые вошли в деревню!

– Вы выжили! – закричала Тролла, и слезы ручьем полились по ее ужасному лицу. – Мы хотели последовать за вами, но так как мы не слышим пения сирены, то не смогли найти следов тропинки в темноте. А утром мы решили, что уже слишком поздно, и к тому же нам надо было ухаживать за ранеными и…

– Мы лишили чар сирену и ее сестру, горгону, – сказал Бинк. – Больше ни один мужчина не уйдет той дорогой. Но те мужчины, что ушли раньше…

– Они мертвы, мы это знаем.

– Нет. Они превратились в камень. Наверняка существуют чары, способные возвратить их к жизни. Если наш поиск выйдет удачным, то…

– Идите со мной, мы должны отметить такое событие! – кричала Тролла. – Сейчас мы закатим такой пир…

Но у Бинк уже был готовый ответ.

– Нет, нет, никаких благодарностей. Вы ужасно добры и приветливы, но сейчас нам необходимо продолжить поиск. Мы ищем абсолютный Источник Магии, источник вашей волшебной пыли. Он расположен под землей.

– Но здесь нет дороги вниз, под землю, – сказала Тролла. – Она, вероятно, пробивается в шахте.

– Да. Поэтому мы будем искать здесь везде. Если какие-нибудь пути существуют, по другому направлению…

Разочарованная Тролла приняла создавшуюся ситуацию с особым изяществом.

– И какой дорогой вы пойдете?

– Этой, – ответил Бинк, указывая направление, которое предложил Кромби.

– Но она ведет в сердце Района Безумия!

Бинк улыбнулся.

– Что ж, тогда наш путь пройдет через Район Безумия.

– Путь, проходящий за опутывающим деревом, сейчас открыт. Вы могли бы отправиться этой дорогой и обойти Район Безумия стороной.

Бинк, не соглашаясь, покачал головой, зная, что будь та дорога лучшей, Кромби непременно указал бы ее.

– Вы, мужчины, такие неразумные! Подождите хотя бы несколько дней. Мы прекратим разбрасывать магическую пыль в воздух, и действие ее уменьшится. И тогда вы сможете пересечь этот район с меньшей опасностью.

– Нет. Мы уже решили продолжать путь. – Бинк боялся, что несколько дней отдыха в этой деревеньке, населенной страстными женщинами, будут иметь результат, аналогичный тем статуям у сирены и горгоны. Нет, им следует идти.

– Тогда мы должны дать вам проводника. Она сможет предупредить вас о ближайших ловушках, ведь едва ли возможно, что бы вы смогли выжить, если не сумеете очистить путь от самых злобных врагов. Вы и так уже наполовину безумные.

– Да, – согласился Бинк с кривой усмешкой. – Мы мужчины. – Тут дело вовсе не в поле, это было совсем иное волшебство Ксанта. Ему была по душе эта покорная женщина-тролль, по-видимому, почти каждый монстр мог чего-то и стоить, особенно когда его можно было узнать поближе.

Гидом стала очень симпатичная дама-грифон.

– Скварк! – запротестовал Кромби.

– Авк, авк, – ответила она проказливо.

– Не нужен нам такой цыпленок, – радостно переводил Гранди.

– Кого это ты называешь цыпленком? Я – львица.

– Да ты противная!

– А ты скучный надоедливый человек!

– Баба!

– Мужик!

– Гранди, прекрати, наконец переводить, – сказал Бинк.

– Они уже опустились до оскорблений, – и он повернулся к Тролле. – Благодарю за проводницу. Мы должны уйти сейчас же.

Все деревенские жительницы вышли проводить гостей. Конечно, очень грустно, но что поделаешь, пришлось уйти

Даже пейзажи Ксанта вскоре свели на нет всю сентиментальность. Деревья были огромных размеров, плотно сплетались, а вскоре их окружали вообще непроходимые джунгли. Начался район, где регулярно выпадала магическая пыль, тот, о котором упоминала Тролла. Здесь царило безумие. Чудовища достигали гигантских размеров, нападая на всех, проходивших мимо; живые сталагмиты торчали из мягкого пушистого мха, их каменные верхушки влажно блестели, и капельки влаги стекали вниз. Масло пятнами попадалось в некоторых низинах.

Масло было более скользким, чем где-либо еще, и в то же время более вязким.

– Бочковые деревья не должны проливать свои отходы на поверхность, – пробормотал Честер. – Им следует прятать их, как делают все цивилизованные существа.

Огромные маслянистые ветви железных деревьев выглядывали из куч золы. Пепел и ржавчина покрывали вокруг всю землю. Там и сям огромные быки фыркали и угрожающе вертели рогатыми головами. Выше было еще хуже; там ползали крапивные гусеницы, поглядывая вниз с ярко выраженной антипатией. И рвотные грибки свисали сальными гирляндами. Где же находился тот спасительный проход?

– Авк! – произнесла проводница, указывая дорогу. Она проскользила над свисающим шипящим змеем, между торчащими во все стороны остриями огромных сосен и над ступеньками упавшего лестничного кустарника. Потом за ней полезли остальные, осторожно, но довольно скоро.

Кругом было так мрачно и уныло, почти темно, хотя день шел только к полудню. Навес над головой, не пропускающий ни единого солнечного луча, сейчас сжался словно эластичная лента, так, что стало казаться, их ввергли в один эластичный тугой пузырь. Сейчас Бинк увидел, что он и был эластичный, из огромной гибкой виноградной лозы, что протянулась между и вокруг листьев.

Эластик не считался серьезным препятствием для людей, вооруженных мечами или ножами, но вообще-то мог доставить значительные затруднения.

Вероятно, здесь обитали какие-то огромные животные, а маленьких было просто несчетное множество. Но больше всего здесь было жучков, они гуляли целыми полчищами. Некоторых Бинк узнал: светлячки (одного из таких демонстрировали жительницы деревни), жучки-солдаты маршировали ровными рядами к своим бивакам, жучки-дамы и жучки-девицы кокетливо лавировали рядом, так же как маркитантки всегда сопровождали армейских. Почти под самыми копытами Честера жук-тигр набрасывался на жука-рогача, терзая его крайней жестокостью. Бинк отвел взгляд, зная что такое поведение естественно, но наблюдать подобные баталии не любил.

Потом он обратил внимание на Хамфри. Тот смотрел зачарованно: вид у него был совершенно зачарованным.

– С тобой все в порядке, Волшебник? – спросил Бинк.

– Грандиозно! – восхищенно бормотал он. – Настоящая кладовая природы!

– Ты говоришь о жуках?

– Это крылатые жучки с перьями, – сказал Хамфри. И как бы в подтверждение его слов, жук с двумя крыльями с ярким оперением поднялся вверх. – И ночные бабочки с двумя паутинчатыми крыльями. – Тут Бинк увидел жука с огромными глазами, с хохолком, сидящего на ветке, наблюдающего за парящими в воздухе паутинками. Паутинчатые крылья были совершенно прозрачными, но почему же тогда паутина не пропускала воздух? Дело, наверное, в магии. – И мухи с рисунчатыми крыльями, – воскликнул Волшебник, действительно взволнованно. – Я полагаю, это совершенно новые виды, результат мутации. Позволь мне обратиться к моим записям. – И он принялся ощупью открывать сосуд. Пошел парок и образовался мощный том, который Волшебник с величайшей осторожностью взгромоздил на спину грифону, между сложенными крыльями, и принялся переворачивать страницы. – РИСУНЧАТОКРЫЛЫЕ, – прочел он. – Пастораль, Натюрморт, Натуралистические, Сюрреалистические, Кубистические, Акварель, Масло, Пастель, Карандаш и Тушь, Уголь. Ага, я был прав! А это – Цветной Карандаш, вид, не включенный в список! Бинк, удостоверь для записи!

Бинк склонился и поглядел. Жучок сидел на правом ухе грифона, крылышки сложены и покрыты великолепными рисунками.

– Выглядит, словно расписан карандашом, – согласился юноша.

– Да! – закричал Хамфри. – Я должен описать его! Что за фантастическое открытие.

Бинк никогда не видел Хамфри таким возбужденным. Внезапно он понял нечто важное: вот ради этого и жил Добрый Волшебник. Талантом Хамфри была просвещенность, знания, и поэтому открытие и классификация новых живых существ входило в круг его интересов. Для него не существовало ничего интереснее и важнее, чем обнаружение новых фактов, и он, естественно, расстраивался, когда его отвлекали от любимого дела. И сейчас представился шанс возвратиться к любимому виду исследований. Впервые Бинк увидел Доброго Волшебника таким оживленным. Хамфри оказался не холодным и расчетливым, а живым и чувствительным, как и остальные, когда требовалось.

Бинк почувствовал подергивание меча. Он похлопал по рукоятке – и две разбойницы-мухи зажужжали. Они старались украсть меч! Потом Честер подпрыгнул, почти скинув его.

– Чуть не наступил на жука, – объяснил кентавр. – Я бы не хотел попасть больным копытом на эту пакость.

Дама-грифон оглянулась, так, как могли только грифоны – не поворачивая тело.

– Авк! – воскликнула она нетерпеливо. – Поскорее, козявки, – перевел голем. – Мы проходим мимо безумного района.

– Скварк! – бубнил Кромби раздраженно. – Мы идем так быстро как только можем. Почему ты не укажешь дорогу поудобнее, куриные мозги?

– Слушай, ты, недоумок, – грифонша заорала на Кромби. – То, что я делаю, лучший для вас вариант. Если бы вы, безмозглые черепушки, остались бы в деревне, где наслаждались бы…

– Остаться в бабьей деревне? Да ты спятила!

Они прекратили перебранку, чтобы увернуться от змеемух, что извивались среди веток, широко разинув пасти с ядовитыми зубами. И в это время Честер наступил на жучка-вонючку. И зловонный запах, распространившийся мгновенно, заставил их скорее мчаться к выходу. Полет дамы-грифона вспугнул кучу разноцветных жуков-оленей, древоточцев, тигровых мошек и масляную муху, которая обрызгала Волшебника маслом.

Одна красивая большая золотая муха пролетела прямо перед носом Бинка.

– Может, это тоже новый экземпляр, – закричал он, пытаясь поднять настроение Волшебнику. Он хотел поймать насекомое, но Честер скакнул в сторону, и Бинк упустил жучка.

– Он полетел в твою сторону, Волшебник, – закричал он. – Лови его!

Но Хамфри неожиданно бросился в сторону.

– Это мидасова муха! – закричал он в ужасе. – Не трогай его!

– Мидасова муха?

– Каждый, кто ее касается, превращается в золото.

Муха крутилась вокруг Волшебника, ища место, где бы ей устроиться.

– Но это же здорово! – сказал Бинк. – Мы должны поймать ее, мы можем использовать золото!

– Но если мы сами превратимся в золото, то вряд ли, – фыркнул Хамфри. Он наклонился так низко, что упал с грифона. Мидасова муха старалась устроиться на его месте.

– Кромби! – закричал Бинк. – Смотри!

Тогда дама-грифон бросилась на Кромби, столкнула с дороги мощным львиным плечом. Он-то упал, зато муха села на грифоншу.

И она тотчас превратилась в золотую статую. Муха взлетела и была такова, больше никому не угрожая. Она уже сделала свое черное дело.

– Они чрезвычайно редко встречаются и не часто садятся на объект, – прокомментировал из куста Хамфри. – Удивительно, что мы вообще встретили ее. Наверное, она спятила от волшебной пыли. – И он вылез из куста.

– Ее послали сесть, она сначала крутилась около меня, – сказал Бинк.

Кромби ловко развернулся на всех четырех лапах.

– Скварк! – Она совершила такой поступок ради меня – чтобы спасти меня, – перевел Гранди. – Почему?

– Наверное, тоже спятила, – сказал Честер.

Бинк, размышляя, смотрел на статую.

– Похоже на работу горгоны, – пробормотал он. – Только вместо камня золото. Интересно, можно ли ее оживить?

Кромби закрутился и указал крылом.

– Скварк! – Ответ находился там же, где и предмет нашего поиска, – перевел Гранди. – Теперь птицеголовый имеет личную причину завершить поиск.

– Сначала нам надо пройти через Район Безумия – но уже без проводницы, – вздохнул Честер.

Бинк в страхе взглянул вперед. Дело принимало явно серьезный оборот и им следовало отныне быть очень внимательными.

– Как мы сможем найти дорогу среди этих страшных джунглей, если в них сплошное безумие?

– Кромби будет указывать нам лучший путь – шаг за шагом, – сказал Хамфри. – Взгляните – вот идет палка. – И он указал на палку, шустро скакавшую иноходью на двух тонких ножках; она цеплялась за верхушки, неустойчиво качаясь. Огромная книга исчезла. Волшебник успел загнать ее в сосуд, когда Бинк отвлекся. Ведь он так нуждался в нем.

– Краснорукая – чрезвычайно красивый экземпляр.

Кромби указал путь, и они медленно начали продвигаться вперед, оставив золотую даму стоять в одиночестве. Сейчас они не могли ничего для нее сделать – только продолжить поиск, надеясь отыскать то волшебство, что поможет вернуть ей прежний облик.

Кромби дважды молчаливо оглядывался назад, вероятно, он думал о чем-то своем. Для него, женоненавистника, жертвенность женщины оказалась ужасной загадкой и значила даже больше, чем возможная близкая золотая смерть. Как солдат, он привык к опасности, но не к самопожертвованию.

Вскоре надвинулась пыль. Из нор под землей появились червячки-светлячки, а клопы уже похрапывали в своих домиках. Начали толпиться запутавшиеся тараканы, принявшие пыль за рассвет. Хвостоглоты проглотили свои задние части и исчезли в ночи. Группа жуков-пилильщиков пилила доски для ночлега.

Бинк оглянулся вокруг.

– Сейчас я бы не возражал, если бы превратился в букашку. Они ложатся спать в своих домах.

Честер согласился.

– Я ночевал под открытым небом и раньше, но никогда в глуши и посреди диких местностей. Нам вряд ли предстоит приятная ночка.

Бинк взглянул на Хамфри. Волшебник, казалось полностью занят таксономией.

– Это жук-рогач, пытающийся бодать назенькие домики, – сказал Хамфри. – А этим домашним мухам вряд ли такое понравится!

– Сэр, вероятно, спать здесь опасно. Может ваше волшебство поможет нам найти лучшую нору…

– А сейчас они приносят муравьев-плотников, чтобы те занялись лесоматериалами!

– Может быть, что-нибудь из твоих бутылок, какое-нибудь временное убежище, – продолжал гнуть свою линию Бинк.

– Но этот рогач слишком туп, чтобы выбраться! Он…

– Волшебник! – зашипел, теряя терпение Бинк.

Хамфри наконец взглянул на него.

– А, это ты, Бинк! Вы еще не устроились на ночлег? – И он снова уставился вниз.

– Ты только взгляни. Они наняли жука-наемника! Они собираются напасть на…

Все бесполезно. Волшебника больше интересовала жизнь насекомых, но не безопасность. Хамфри явно не хотел становиться лидером и думать о продолжении поисков. Все хлопоты ложились на плечи Бинка.

– Мы должны сделать хоть какой-то приют на ночь, – решил он. – И по очереди дежурить, пока остальные спят.

Он замолчал, обдумывая ситуацию. Как смастерить навес или что-либо подобное, если каждый камешек, веточка, листок свирепо защищал свои права? Местность была и дикой и неординарной.

Потом взгляд его задержался на кое-чем перспективном – лежащих огромных изогнутых костях умершего чудовища. Он не мог сказать, что это было за животное, но скорее всего, оно превосходило по размерам дракона. Кости казались твердыми, как камень, не было видно следов крыльев, так что, похоже, перед ними лежали останки нелетучего сфинкса. В раз десять крупнее человека. Единственной причиной, что сфинксы не правили джунглями являлась их редкость и отсутствие интереса к обычным делам. Драконы встречались часто, в то время как со сфинксом встретиться едва ли представлялась возможность. Бинк думал, отчего же погиб сфинкс в расцвете сил? Наверное, со скуки.

– Кромби, укажи направление к ближайшему подходящему или хотя бы приспособленному месту для ночлега, – спросил он, надеясь подтвердить сложившееся мнение.

Кромби любезно согласился и указал прямо на кости. Предчувствие Бинка оправдалось, что доставило ему некоторое удовлетворение.

– Мы соберем опавшую листву и набросаем на кости, – сказал он. – Так мы обеспечим себя приличным ночлегом, а в случае атаки кости послужат нам защитой. Кромби, веди нас к ближайшему покрову из листьев.

Грифон указал прямо на дрожавшие пучки хищного дерева. Оно не было опутывающим, но казалось родственным ему; с трудом верилось, что можно безопасно дойти туда.

– Ну, ладно, нам обязательно надо стоять на страже, если мы хотим выжить! – решил Бинк. – Честер, почему бы тебе не постоять первым на часах. Подежурь, пока не захочешь спать, потом разбуди Кромби.

Кентавр согласно кивнул. Он том, когда будет дежурить Хамфри, он не спросил. Очевидно, Волшебник, не был бы достаточно надежным стражем.

Глава 8.

Безумные созвездия

Бинк остановился по какому-то внутреннему зову, но не по волшебному наитию, и разглядел кусок дерева. Темный и поросший мхом, он походил на вулкан. Такие камни могли пригодиться в случае, если на них ночью нападут чудовища. Деревяшка имела хороший подходящий размер и могла стать орудием при нападении врагов. Он нагнулся было, чтобы поднять ее, и замер – а вдруг мох тоже окажется заколдованным? Но его талант тут поспособствовал ему: если кусок дерева действительно представлял опасность, Бинк просто не смог бы до него дотронуться.

Он поднял деревяшку, внимательно осмотрел со всех сторон. Она была коричневой и зеленой и белой и почему-то притягивала его внимание. Для дерева брусок неожиданно оказался слишком тяжелым и твердым. «Интересно, – думал Бинк, – сможет ли брусок удержаться на воде?» Взяв в руку деревяшку, он почувствовал легкое покалывание в мышцах, как если бы он держал что-то очень тяжелое. Видимо, в этом куске дерева заключалось нечто магическое, странное и значительное. Он понял, что откликнулся его талант, проявив неясную власть, исследуя и измеряя новый предмет, как когда-то однажды раньше, когда Бинк стоял на пороге жизни. Как и раньше, его волшебство словно окутывало магическую сущность исследуемого предмета, не нанося вреда. Талант Бинка по силе не уступал таланту Волшебника, юноша сам чувствовал его действие, за исключением тех случаев, когда сталкивался с необычно сильным или сложным противодействием чужого волшебства. И все же, что это – кусок дерева?

Он притащил брусок в их временный лагерь.

– Не знаю, что это, но, кажется, оно обладает сильной магией. Может оказаться полезным.

Честер взял кусок.

– Дерево, необычное, прочное. Этот кусок явно происходит от огромного старого дерева. Не могу узнать вид ни по каким знакам отличия. Может быть, ты сможешь найти немного коры.

Тут Кромби скваркнул:

– Дай-ка его сюда, лошадинозадый. Я на своем веку повидал немало деревьев.

Честер небрежно произнес:

– Конечно, птичий клюв.

Кромби взял кусок львиной лапой и, тщательно обследовал.

– Скварк! – Что-то есть в нем необычно странное.

– Да уж, – согласился Бинк. – До того, как ты вплотную займешься исследованием, может, покажешь, ближайшее место, где можно разжиться едой? Пока ты будешь рассматривать деревяшку, мы сможем подкрепиться.

Кромби закрутился и указал.

Бинк взглянул и увидел огромный яркий гриб.

– Наверное, именно это ты имел ввиду. Я никогда не ел такого, но твой талант никогда не ошибается. – Он подошел, нагнулся и оторвал кусочек. Гриб оказался крепким и сухим, внутри – бледным, но имел очень приятный запах.

– Скварк! – протестовал Кромби, обращаясь к кентавру. – Я еще не успел исследовать ее от начала до конца!

– Ты и так держал ее слишком долго, паршивку, – отвечал ему Честер. – Теперь моя очередь!

И Бинку опять пришлось разнимать очередную ссору. Трудно общаться с воинственными существами, потому что они постоянно готовы к бою. Он не мог использовать их, чтобы пойти поискать еду.

– Сейчас очередь Волшебника! – закричал он. – Может, он сможет определить этот вид. – Он передал брусок Хамфри.

– Сэр, если вы можете определить принадлежность данного редкого образца…

Он, должно быть, сказал что-то магическое. Волшебник посмотрел очень внимательно. Он вглядывался. Потом заморгал.

– Это гриб Синей Агонии! Держись от него подальше!

Вот тебе и раз! Бинк поднял не ту руку и сунул Волшебнику гриб.

– Прости. Я собирался показать тебе эту деревяшку, но не… – Тут он замолчал – Так что, этот гриб ядовитый?

– С помощью его магии все твое тело примет синий цвет, а потом ты расплавишься и превратишься в синюю лужу, которая убивает все живое, даже в земле, там, где просочится, – пояснил Хамфри.

– Но Кромби указал на него как на съедобный.

– Нелепо! Он безопасен, если только до него дотронуться, но совсем небезопасен, если его съесть. Он использовался для пыток, когда-то давно, в плохую эпоху ранних Волн.

Бинк бросил гриб.

– Кромби, разве ты… – Он остановился, опять соображая. – Кромби, можешь ли ты указывать худшую вещь, которую мы не можем есть?

Грифон закрутился и указал. Прямехонько на гриб.

– Да ты полный идиот! – Честер закричал, обращаясь к Грифону. – У тебя, небось, все перья в голове сгнили? Только минуту назад ты указал на него, как совершенно безопасную вещь!

Кромби злобно скваркнул.

– Бинк задал неправильный вопрос. Мой талант никогда не ошибается.

Хамфри исследовал кусок дерева.

– Талант Кромби всегда ошибается, – он заметил рассеянно. – Вот поэтому я никогда ему не доверяю.

Теперь удивился даже Честер.

– Волшебник, солдат, конечно, не подарок, даже я так считаю – но обычно его талант достаточно глубок.

Кромби скваркнул, оскорбившись на такие сомнительные комплименты.

– Может, и так. Не знаю.

Волшебник искоса посмотрел на комара.

– Что это за создание.

– Разве ты не узнал обычного комара? – удивленно спросил Бинк. – Только что ты классифицировал таких непонятных букашек, открывая совершенно новые виды!

Брови Хамфри поползли вверх.

– Почему я должен был заниматься этим? Я ничего не знаю о букашках.

Мужчина, грифон и кентавр переглянулись.

– Сначала Кромби, теперь вот Волшебник, – пробормотал Честер. – Должно быть, безумие.

– Но почему тогда оно не коснулось нас всех? – спросил Бинк в тревоге. Похоже, таланты дают осечки. Кромби указал на плохую еду вместо хорошей, и Хамфри переключился со знаний на незнание, как только этот кусок дерева коснулся его руки! – закончил Честер.

– Лучше забери у него деревяшку.

– Да, – согласился Честер и направился к Хамфри.

– Нет, пожалуйста – позвольте лучше мне, – быстро сказал Бинк, соображая, что его талант лучше совладает со сложной ситуацией.

Он приблизился к Хамфри.

– Простите, сэр.

И он лично взял брусок дерева из рук Волшебника.

– Почему же она не действует на тебя или на меня? – спросил Честер.

– Она действует на тебя, – сказал Хамфри. – Но до тех пор, пока ты не знаешь своего таланта, ты не узнаешь, как на него воздействуют. Что касается Бинка – он отдельный случай.

Итак, Добрый Волшебник снова возвратился в нормальное состояние.

– Тогда это дерево… оно переворачивает магию? – спросил Бинк.

– Похоже. По крайней мере, оно изменяет действие основной магии. Я сомневаюсь, возможно ли восстановить ту самку грифона, или каменных мужчин, если именно этого ты ожидаешь. Та магия в настоящее время пассивна. Только полное нарушение самой магии способно свести чары на нет.

– Ох, гмм, – неопределенно сказал Бинк.

– А каким особым случаем являешься ты? – ядовито спросил Честер. – Ты ведь не производишь никакого волшебства.

– Можешь считать, что я просто невосприимчив, – осторожно сказал Бинк, интересуясь, почему его талант больше не защищает его от всяческих разоблачений.

Потом он снова взглянул на кусок дерева в руке. Был ли он невосприимчив?

Он бросил деревяшку.

– Скварк! – произнес Кромби. – Вот почему мой талант потерян! Это дерево сделало меня… пф-ф, скварк, крч… – голем бродил около деряшки и перевод его как бы разваливался, распадался на кусочки.

Бинк осторожно отнес Гранди от деревяшки.

– …то, что я собирался делать, – продолжал голем жизнерадостно, не подозревая об изменении. – Это опасно!

– Определенно, так, – согласился Бинк. Он отбросил деревяшку в сторону.

Честер обнадеженным не выглядел.

– Значит, это было случайное происшествие. Мы уже столкнулись с безумием.

Кромби все-таки разыскал ближайшую безопасную еду, и причем удачно. Вкусное печенье росло на бисквитном кусте, примостившемся рядышком с костями. Они с восторгом лакомились тонкими шоколадными кусочками. А питье им обеспечил водяной каштан, росший также поблизости: им потребовалось только сорвать свежие каштана и продырявить их, чтобы получить воду.

Когда Бинк наелся и напился, взгляд его упал на земляной холмик. На этот раз он тщательно отскоблил его палкой, но ничего кроме земли не нашел.

– Думаю, эти штуки преследуют меня, – сказал он. – Но в чем же дело? Они ничего не делают, просто поваляются рядом.

– Утром я внимательно рассмотрю земляной холмик, – сказал Волшебник, его любопытство к окружающему постепенно возрастало.

Они соорудили нечто подобное дому внутри огромных костей и успели как раз к ночи. Бинк лежал на спине на подушке из губчатого лишайника, росшего позади скелета – он тщательно проверил траву, чтобы быть уверенным в безопасности ночлега – и наблюдал, как на небе появились звезды. Оказалось, что отдыхать в лагере довольно приятная вещь!

Вначале звездочки казались просто точками, ярко сверкавшими между кусками костей, служащих им укрытием. Но вскоре Бинк заметил, что они расположены определенным образом, образуя созвездия. Он не слишком хорошо разбирался в звездах, потому что в Ксанте ночи весьма опасны; он старался ночевать внутри дома, а когда охотился, всегда на ночь спешил в убежище. Поэтому ночное небо оказалось для него поистине интригующее интересным. Он когда-то думал, что все звезды одной яркости, даже дальние. А оказалось, они здорово различаются во всех отношениях, изменяясь от пронзительно ярких до еле заметных и от великолепных одиночек до сливающихся в туманности.

Фактически, они образовывали узоры. Мысленно, он проводил между ними линии, изображая различные картины. Вот голова мужчины, а вот линии образовали змейку, а вот шарик-клякса с щупальцами, как у опутывающего дерева. Он сосредоточился, и предметы стали видны лучше. Фигуры приняли совершенно определенный облик и казались почти настоящими.

– Смотри, вон кентавр! – воскликнул Бинк.

– Естественно, – сказал Честер. – Это одно из давно известных созвездий, о нем знают уже века.

– Да он выглядит, как живой. Мне даже показалось, что он движется.

– Да нет. Созвездия не движутся. Во всяком случае, так. Они… – тут Честер оборвал фразу.

– Он двигался! – кричал Бинк. – Его рука, вытаскивающая стрелу из сумки…

– Из колчана, – поправил его Честер. – Тут все-таки есть нечто странное. Должно быть, атмосфера.

– А может быть, это движется сам воздух? – спросил Бинк.

Честер фыркнул. Они наблюдали за кентавром в небе, вот он вытащил стрелу, склонил голову и стал искать мишень. Вдали показался лебедь, но это была слишком большая и ручная птица, не пригодная для охоты. Вот показалась лиса, но она ускользнула и пропала позади пастуха раньше, кентавр успел поднять руку. Потом показался огромный медведь. Он пытался поймать львенка, но близко находился взрослый лев, такой же огромный, как и медведь, да еще в скверном настроении. Огромные чудовища принялись кружить друг за другом, а направленная стрела кентавра следила за их движениями. Кого она настигнет первым?

– Давай в льва, тупица, – бормотал Честер. – Тогда медведь схватит львенка, и ты останешься при своих интересах.

Бинк увлекся и ожившими созвездиями, и силой, и изяществом таинственных зверей.

Кентавр, конечно, считался существом обычным, но только в мифологических рассказах, относящихся к Мандении, действовали медведи, львы и лебеди. Некоторые их составные части присутствовали в Ксанте в сфинксах, химерах, грифонах и тому подобных существах, но не считались настоящими. Льва из Мандении можно было рассматривать как существо с телом грифона и головой муравьиного льва, некую помесь животных Ксанта. Теперь, когда Магический Щит был убран, животные могли свободно пересекать границы Ксанта, и вероятно, на границе все виды перемешивались. Бинк с оглядкой назад сожалел, что так и не имел возможности увидеть животных, вроде медведя, так сказать, во плоти, когда побывал в Мандении. Но тогда он был очень рад тому, что вернулся обратно в Ксант!

Почти под хвостом кентавра появилось другое странное существо из Мандении: волк. По виду он здорово был похож на одноголовую собаку. Бинк видел живых волков-оборотней, но это было совсем не то. Что за ужас, должно быть, в Мандении, где волки бегают, не меняя внешний облик и не имея возможности превратиться в людей?

Небесный кентавр повернулся к волку, схватившись за колчан.

Но волк уже приближался, потому что его преследовал громадный скорпион. А за скорпионом гнался мужчина – нет, он только думал что человек бежал за ним. Мужчина, дюжий мускулистый атлет, преследовал змея, стараясь размозжить ему голову дубиной. А за человеком мчался дракон, и совсем странное длинношеее животное преследовало дракона. Фактически, небо жило, полное странных существ, и там было гораздо интереснее, чем в наземном Ксанте.

– Что это за существо, с такой шеей? – спросил Бинк.

– Я не очень-то разбираюсь в мифозоологии, – сказал Честер. – Но я полагаю, это чудовище Мандении под названием гараж. – Он замолчал. – Нет, вообще-то как-то не так. Граф – нет, не так. А, вот. Жираф. Да, именно так. Длинная шея, чтобы держать ее подальше от враждебной земной магии. Странная особенность, насколько я понимаю, но, несмотря на длинную шею, он не имеет голоса.

– Действительно, странная магия, – согласился Бинк.

– Скорее странная не-магия. Мандении пошло бы на пользу хороший, добрый заряд волшебства.

Теперь небо было плотно забито животными, так как взошли и остальные звезды. Там, дальше впереди, полз краб и бескрылый бык и самый настоящий одноголовый пес. Птицы присутствовали в изобилие – половина из них знакомые, такие как феникс и райская птица, а много и совсем неизвестных, такие как журавль, тукан, орел, павлин, голубь и ворон. Там встречались и люди – мужчины, дети и несколько красивых молодых женщин.

Увидев женщин, Бинк снова вспомнил Хамелеон. Чем дольше он находился вдали от нее, тем больше он скучал. Ну, и что, если она находилась сейчас в безобразной фазе. Ведь скоро она перейдет в прекрасную фазу.

– Смотри – река Эридан, – закричал Честер.

Бинк тоже нашел ее. Река пересекала небо, извиваясь от ног гиганта до… – но Бинк не мог увидеть, где она завершалась. И куда могла течь река в небе? В ней обитали самые разнообразные рыбы, и одна из них была просто восхитительной.

– Что такое? – закричал Бинк.

– Это легендарный кит из Мандении, – ответил Честер. – Как здорово, что такие чудовища не водятся в Ксанте!

Бинк согласно кивнул. Он вновь проследил путь реки, выискивая ее окончание. Она простиралась вдаль, становясь неуловимой, ускользая от него. Потом он разглядел маленькую ящерицу.

– Хамелеон, – воскликнул он.

Как только он произнес заветное имя, ящерица исчезла, приняв образ Хамелеон, которую он знал и любил: его жены. Она глядела на него из дальних глубин и открывала рот.

– Бинк, Бинк, – казалось, говорила она. – Приди ко мне.

Бинк вскочил, стукнувшись головой о кости.

– Я ее понял, – закричал он радостно.

И зачем он только оставил ее?

Но пути к ней не было. Он не мог взобраться на небо, и прекрасно знал, это обыкновенная картинка на небесах.

Трансформировавшаяся ящерица, просто разыгралось воображение! Он, конечно, полагает, что это именно так…

И тут кентавр-созвездие выпустил стрелу. Та сверкнула ракетой, оставляя за собой светящийся след, особенно яркий около места старта. Внезапно она появилась совсем близко, совершенно огромная и ужасная, и вылетела из неба, и – с треском впилась в ближайшее дерево. Им оказалось волкодерево, оно взвыло от боли, зарычало и оскалило ветви-зубы в ярости, разыскивая врага. В одно мгновение страшилище изорвало стрелу на мелкие кусочки.

Бинк искоса взглянул на Честера, но не смог увидеть выражение лица кентавра, потому что оказалось слишком темно. Эта стрела из созвездия, не более, чем падающая звезда, и в самом деле поразила дерево.

– Неужели этот стрелял в нас?

– Если нет, то он проявил бы преступную беспечность, – спокойно ответил Честер. – Если да, то его выстрел чертовски плох. Плохой пример, который отразится на достоинстве всех кентавров! Я бы при случае ему это припомнил.

Сейчас силуэт Честера ярко выделялся на фоне звездного неба, и он стоял, высокий и величественный, прекрасный образец мужчины, и вытаскивал стрелу. Он натянул лук со всей недюжинной силой и выпустил стрелу вверх.

Она полетела в небо, хорошо видимая, несмотря на ночь, в высоту, невероятно высоко, прямо к ночному небосводу, прямо к кентавру-созвездию.

Бинк понимал, что обычная стрела не может попасть в звезду или созвездие. Кроме всего прочего, созвездия – это ведь просто мысленно проведенные линии между звездами.

Стрела Честера попала прямо в бок кентавру из созвездия. Существо взвыло от боли. Он испустил две кометы и звезду: мощное восклицания!

– Ах так? Ну, помри, безмозглый! – воскликнул Честер!

Созвездие-кентавр отпрянул и налетел прямо на другую стрелу Честера. Кентавр с неба исторг новые кометы, как и тогда, когда получил стрелу в бок. Несколько тусклых звезд просвистели столь близко, что было возможно их попадание в наших героев. Небесный кентавр пригоршнями содрал мягкие перья с лебедя и бросил прямо в оскорбителя. Ощипанный лебедь тоже стал изрыгать проклятия в виде водопадов звезд и комет, но действительно напасть на кентавра он не осмеливался.

Небесный кентавр схватил располагавшуюся от него неподалеку раздвижную трубу, называемую телескоп, и приложил к глазу. Магия этой трубы позволяла видеть далекие предметы гораздо ближе. – #####! – воскликнул он, бранясь поистине мерзко, ища хозяина ранившей его стрелы.

– Правее, копытоголовый! – заорал Честер и выпустил в небо следующую стрелу. – Иди сюда и сразимся, как подобает кентаврам!

– Я, пожалуй, не стал бы… – сказал Бинк, пытаясь предостеречь Честера.

Казалось, что кентавр-созвездие услышал вызов. Он повернул телескоп и направил его прямо на лагерь, расположенный в костях. И сразу же за этим последовал обстрел кометами из его пасти.

– Правильно, дуралей! – заорал Честер. – Докажи, что ты достоин носить такое имя!

Достоин имени «дуралей»? Бинку вообще-то все это не нравилось, но он не мог прекратить безобразную перепалку.

Созвездие приготовило еще одну стрелу. Так же поступил Честер. Пока двое стояли лицом к лицу, тетивы натянуты, оба выжидали, кто пустит стрелу первым. Потом, почти одновременно, их стрелы понеслись к своим целям.

Оба выстрела оказались до неприятного точны. Бинк увидел, как обе стрелы пересеклись в середине пути в небесах и отправились даже каждая к своей цели, словно их волшебным образом вели; ни тот, ни другой кентавр не сдвинулись: существовал определенный кодекс чести в таких поединках. Тот, кто первый сойдет с места, проявит слабость, и мало кто из кентавров проявлял слабость в поединках.

Обе стрелы не попали в цель – но совсем ненамного. Выстрел Честера почти поразил лоб созвездия, в то время как небесный кентавр послал стрелу в землю рядом с левым передним копытом, совсем близко от головы Доброго Волшебника.

Хамфри тут же проснулся.

– Твои конские замашки! – воскликнул он сердито. – Смотри, что ты делаешь!

– Я смотрю, – ответил Честер. – Это не моя стрела. Посмотри, на ней звездная пыль.

Хамфри вынул из грязи стрелу.

– Может и так. – Он взглянул вверх, в небо. – Но вроде звездная пыль не должна находиться здесь. Что же случилось?

Теперь зашевелился Кромби.

– Скварк! – Ты же Волшебник, – тут же перевел голем. – Тебе полагается знать о таких вещах.

– О созвездиях, которые вдруг оказываются животными? Прошло слишком много времени с тех пор, как я просматривал эту часть волшебства.

Хамфри уставился в звездное небо.

– Однако, такие вещи достойны изучения. Кромби, где самый удобный подход к тому королевству?

Кромби указал. Сейчас Бинк увидел звездочки, напоминающие ступеньки, идущие за горизонт.

Они имели вид совершенно прочных, и казалось, что звездные ступеньки начинаются прямо у края костяного шалаша. Наверное, по ней можно было взойти!

Он снова взглянул на звезды. Они светили еще ярче, чем раньше, а линии между ними стали четче. Образованные пересечениями линий и звездами фигуры выглядели совершенно реальными. Он снова увидел Хамелеон, зовущую его.

– Я иду!

– Скварк! – согласился Кромби. – Я всегда с удовольствием приму участие в славном бою, тем более, что этому стреляющему кометами кентавру следует преподать урок.

Честер уже совсем было ступил на дорожку, но в последний момент остановился.

– Не будь дураком, – фыркнул Волшебник, подбегая к нему. – Пусть Кромби направляется к небесному кентавру, но не ты. Ты ведь просто громкоголосый, но не изрыгающий кометы кентавр.

– Гмм, конечно, – согласился Честер без особого энтузиазма. Затем встряхнулся и закричал: – В атаку!

И они направились по ступеням.

– Вы с ума сошли, идиоты? – закричал пронзительно Гранди. – Там вам нечего делать!

Честер взглянул на него. Бинк увидел изменение в контуре головы кентавра созвездия.

– Я не слышал скварка Кромби.

– А он и не скваркал, – заорал в ответ голем. – Это я говорю сам. Не ходи на небо! Это безумие.

– Как восхитительно, – воскликнул Хамфри. – Это возможность непосредственно самому поизучать живые созвездия! Возможно, лучшей возможности больше никогда не представится.

– Я должен преподать урок тому кентавру, – сказал Честер.

Глаза Бинка нашли Хамелеон. Его тоска по ней стала такой же огромной, как небо. Он продолжал идти вперед.

– Это безумие, – кричал Гранди, вцепившись в перья Кромби. – На меня не действует такая магия, я вижу только голые факты, потому что я не настоящий! Это враждебная магия. Не ходи!

– Ты вероятно прав, грубиян, – согласился Хамфри. – Но представление слишком удивительно, чтобы его отвергнуть.

– Точно также происходило и с сиреной. Не ходи, – повторял Гранди. – Как же твой поиск, если ты позволишь безумию владеть собой?

– А тебе какое дело? – огрызнулся Честер. У тебя же нет чувств.

Он уже поставил передние копыта на первую ступеньку лестницы. Лестница оказалась прочной, каждый угол ее был малюсенькой звездочкой.

Линии, образующие лестницу походили на нити паутины, а панели между ними были подобны стеклу. Полупрозрачная лестница вела прямо в небо.

Бинк знал, что лестница магическая, ненастоящая. Но ведь Хамелеон находилась там, высоко, ждала его, он должен идти. Его талант не остановил его, значит, приключение не столь опасно.

– Хорошо, но я туда не пойду, – заорал Гранди. Он спрыгнул со спины грифона, упал на листок цветущего кустарника и вспугнул рой пчел. И в то же мгновение пропал в ночи.

– Скатертью дорога! – пробормотал Честер, поднимаясь по лестнице. Ступеньки прогибались под его весом, трещали, но все-таки выдержали такую нагрузку. Кромби, как всегда нетерпеливо, раскрыл крылья и перелетел через кентавра и уселся на лестнице повыше. По-видимому, восхождение оказалось слишком крутым для удобного лета животного такого размера, поэтому дальше он стал подниматься на своих четырех лапах. Добрый Волшебник шел третьим, а Бинк – последним.

Они поднимались. Лестница шла спирально, поэтому вскоре Кромби находился прямо над Бинком. Эффект был поистине интересным, но Бинка больше интересовало то, что находилось ниже. Когда он поднялся над уровнем деревьев, перед ним, там, внизу раскинулся ночной Ксант, грациозный и величественный. Когда-то Бинка превратили в птицу, потом он избавился от магического одеяния и вновь был превращен в человека. Волшебство дало ему самый разнообразный опыт. Но этот медленное восхождение над уровнем леса, с твердой опорой под ногами – как такое состояние отличалось от различных пережитых им способов подъема, и в некоторых роде это путешествие явилось совершенно уникальным опытом. Он прекрасно понимал, что мог упасть, ведь лестница не имела ни перил, чтобы удержать его, ни барьера на краешке ступеней. И в то же время было совершенно очевидно, что он попал в положение, когда не придется летать. Находиться высоко над землей и все же быть привязанным к ней…

Ночной лес поражал красотой. Многие деревья светились. Некоторые протягивали вверх щупальца цвета белой ночи, другие щупальца, пастельных тонов, сворачивались в клубок. На некоторых деревьях росли огромные цветы, так похожие на глаза. Казалось, они смотрели на Бинка. Верхушки других деревьев переплетались, образуя лабиринты, и вообще, лес сверху ужасно походил на человеческое лицо.

– Не ходи! – кричало оно.

Бинк остановился, слегка замешкавшись. Неужели сам дикий лес пытался говорить с ним? Так чьи же интересы он представляет? Он мог ревновать к уходу Бинка в небо и жаждать его тела. Или просто озорничать.

Кромби задержался около опутывающего дерева. Честер случайно оглох в то время, когда спасал их от зова сирены. Тогда талант Бинка включился и начал действовать. Так почему же он бездействовал именно сейчас?

Он взглянул вверх. Величественная небесная панорама открылась перед его взором – животные, чудовища, люди. Всех они словно моментально застыли, ожидая прибытия отряда Бинка. Вверху их ждало такое приключение!

Он возобновил подъем. Он торопился, видя, как остальные почти уже поднялись и находились от него на расстоянии нескольких витков. Он не хотел оказаться отставшим от своих, когда начнутся боевые действия.

Когда он добрался до Волшебника, шедшего вслед за четвероногими товарищами, что-то прожужжало в темноте, совсем рядом. Звук походил на жужжание большого насекомого, вроде крупного экзотического жука. Бинк молил судьбу, чтобы этим насекомым не оказалась еще одна золотоносная муха. Он резко взмахнул рукой, отгоняя незнакомца.

– Бинк! – послышался слабый голосок.

– Что такое? – юноша остановился, задыхаясь от быстрого подъема, осторожно осмотрелся, чтобы удостовериться, что он не сделал ошибочного шага в то время, пока упивался великолепием необъятного небосклона и живописным ландшафтом внизу. Он находился в самом центре феноменальной сцены и так не хотел ничего упускать, поэтому вмешательство какого-то жука было явно нежелательным.

– Пошел вон!

Жук подлетел совсем близко, он легонько светился. Вообще-то это была маленькая летающая рыбка, держащаяся на воздухе за счет вырывающейся сзади струи воздуха и регулирующая высоту с помощью крылышек. Жабры служили для забора воздуха, а разнообразные плавники обеспечивали устойчивость и маневренность. Летающие рыбки передвигались чрезвычайно быстро. Бинк знал, они просто обязаны передвигаться быстро, иначе бы просто упали бы на землю. Этот экземпляр нес на спине что-то вроде миниатюрного фонарика и…

– Бинк! Это же я, Гранди. – И точно, на спине рыбы примостился голем, управляющий своей лошадкой маленькими вожжами и удилами, вставленными ей в рот. Свободной рукой Гранди держал лампу, которая казалось крошечной звездочкой и помещалась в сетке.

– Я поймал рыбку, приманив рыбьей речью, сейчас она все поняла и помогает. Я приспособил ту магическую деревяшку, – и он постучал по седлу рукой, державшей вожжи. Тут Бинк увидел тот самый сучковатый кусок дерева, который выбросил.

– Но как же может рыбка летать? – спросил Бинк. – Как ты можешь переводить? Ведь здесь не перевернутое волшебство…

– Оно не действует на рыб, потому что они не имеют таланта, рыба просто магическое животное, – сдержанно объяснил Гранди. – Дерево отменяет только внешнюю магию, но не внутреннюю, основную.

– Для меня это не имеет никакого смысла, – сказал Бинк.

– Дерево перевернуло на обратный талант птицеголового, но не превратило его снова в человека, – продолжал голем. – Оно перевернуло информацию гнома, но не сделало его также обычным человеком. Оно не действует на тебя, потому что…

Голем ничего не знал о таланте Бинка, но оставался вполне уместный вопрос: «Был ли способен талант Бинка конкурировать с деревяшкой или тоже был перевернут ей?» Ответом могли служить жизнь или смерть.

– А как же ты? – спросил Бинк. – Ты все еще переводишь?

– Я же не настоящий, – коротко ответил Гранди. – Отними из меня магию, и что от меня останется? Только глина да веревка. Деревяшка – она и есть деревяшка, это что касается меня.

– Но ведь прежде деревяшка действовала на тебя! Ты говорил сплошную тарабарщину, пока я не увел тебя.

– Разве? – спросил Гранди, пораженный. – Я никогда не сознавал этого. Я полагал, что перевод и есть мой талант, поэтому… – Он затих, соображая.

– Понял! Ведь сейчас я не перевожу. Я говорю сам за себя.

Вот где был ответ.

– Хорошо, только держи эту деревяшку подальше от меня, – сказал Бинк. – Я ей не доверяю.

– Нет. Я должен поднести ее как можно ближе к тебе. Положи руку на нее, Бинк.

– Нет, – воскликнул Бинк.

Гранди дернул в сторону вожжи, пхнул рыбу в бок и наклонился вперед. Рыба повернула, подняла голову и быстро двинулась на Бинка.

– Эй! – протестовал он, когда она задела его руку.

Но в тот момент окружающий его вид резко изменился. Звезды стали обычными звездами, а ступеньки – ветвями решетчатого дерева. Над ним остальные, на самой верхушке дерева, готовые ступить на самые тоненькие веточки, которые не смогли бы выдержать их веса. Кромби уже хлопал крыльями, пытаясь удержаться, и Честер…

Бинк потряс головой от изумления. Кентавр забрался на дерево!

Потом рыба оказалась вне пределов досягаемости, и безумие вернулось. Бинк опять стоял на лестнице, поднимаясь вверх, к сияющим созвездиям.

– Это безумие, я знаю, – кричал он. – Но я не могу помочь себе. Я должен идти вперед!

Голем подогнал рыбу снова к Бинку.

– Ты не сможешь избавиться от этого, даже зная, что это смерть?

– Это безумие! – согласился Бинк, страдая в полной мере, когда деревяшка вновь проследовала мимо. – Правда! Но обо мне не беспокойся. Я-то уцелею. Уведи с веток Честера, пока он не разбился.

– Хорошо! – согласился Гранди. Он направил рыбку-лошадку вверх. Бинк возобновил подъем, проклиная себя за глупость.

Рыба исчезла, растворилась в ночи. Одна только обрамленная звездочка – Бинк теперь знал, что это была всего лишь светящаяся ягодка – указывала направление движения Гранди. Теперь светлое пятнышко появилось около кентавра.

– Боже мой, голем! – воскликнул Честер. – Что я, лошадь в перьях, делаю на дереве?

Бинк не мог слышать ответа Гранди, но зато мог догадаться о его сути. В следующий момент времени Честер начал спускаться назад, по ступенькам лестницы.

– Эй, осел, – кричал Волшебник. – Убери свой зад от моего лица!

– Спускайся, – орал в ответ кентавр. – Ведь это не лестница, обыкновенное дерево. Мы поднимаемся к своей погибели.

– Пустые слова. Пусти, я пройду.

– Это безумие! Гранди, поднеси к нему деревяшку.

Свет опустился поближе.

– А, чтоб всем пусто было, – закричал Хамфри. – Да это же дерево!

Но теперь вверх снова полез кентавр!

– Я еще не разобрался с этим кентавром-созвездием, – ответил он.

– Да ты полный дурак, – воскликнул Хамфри. – Прекрати!

Рыба с големом понеслась к Бинку.

– Я не могу управляться с ними обоими, – кричал Гранди. – У меня только единственный кусок дерева, а вас четверо.

– Грифон может летать, с ним будет все нормально, – сказал Бинк. – Лестница – я имею в виду дерево – слишком узкая. Дай Честеру дерево, никто не сможет пройти мимо него. Потом ты поищешь большую деревяшку.

– Я так и собирался сделать, – сказал голем.

Рыба с седоком отошла. В то же мгновение Честер снова изменил направление движения. Добрый Волшебник бойко ругался на каком-то неизвестном наречии, совсем не по-волшебному.

Но должен был отступить, столкнувшись лицом с задом кентавра. Вскоре они были прямо над Бинком, и он так же ругался, так как его путь наверх оказался заблокированным.

Созвездия, видя отступление, пришли в ярость.

– ########! – огласил небесный кентавр округу дикими безмолвными ругательствами. На его призывы собрались и остальные небесные чудовища дракон, гидра, змей, крылатый конь, великан и приплыл кит.

Безумие в нем еще оставалось, но Бинк больше не хотел подниматься вверх по лестнице. Чудовища сошлись и сгруппировались около верха спиральной лестницы. Змей направился вниз, его тело извивалось вдоль спирали, в это время крылатые твари полетели вниз. Бинк не мог точно сказать, были ли они настоящие или обманные или нечто среднее, но вспомнив стрелу, попавшую в волкодерево, он совершенно не желал рисковать.

– Мы должны укрыться! – закричал он.

Но Кромби, стоявший на высшей ступеньке лестницы и не подвергавшийся воздействию магической деревяшки, уже вступил в бой с крылатым конем.

– Скварк! – кричал он.

– Иго-го-го! – отвечал конь.

Гранди вился возле них на своем коне.

– О, что они говорят!

Крылья распростерты, грифон и конь сошлись лицо к лицу, челюсти клацали, копыта стучали. Схватка шла вовсю, но Бинк не мог сказать, кто же побеждает.

Потом подполз змей. Честер не мог воспользоваться луком, поскольку ни одна стрела не могла лететь по спиральной траектории, так что поджидал врага с мечом. Бинку было интересно, что же видел Честер, ведь у него сейчас была магическая деревяшка, и потому он видел все по-настоящему – или хотя бы более правдоподобно. Вероятно, это был не змей, но что-то такого же рода, в то время как Бинк видел только кажущуюся картинку.

Когда огромная голова змея приблизилась, кентавр взревел и врезал копытом ему прямо в нос. Лицо кентавра и ядовитые зубы оказались напротив друг друга. Зубы змея были огромного размерами, отражали свет и светились, полные чем-то ядовитым. Кентавр и змей замерли в выжидательной позиции. Честер был вынужден отступить, поэтому что имел только один меч.

Потом Честер услышал какое-то очередное оскорбление от крылатого коня и пустил в ход передние копыта. Он стукнул змея по носу, раз-два, раз-два, пытаясь в то же время ткнуть в него мечом. Передние ноги кентавра не обладали такой же силой, что и задние, но имели острые, словно лезвия, края и не слабый удар, который мог расколоть кору дерева или шкуру змея.

Бинка интересовало то, что случилось бы, если бы деревяшка коснулась змея? Увидел бы змей нечто другое, нереальное? И увидел ли бы тогда кентавр тоже что-нибудь другое? Как каждый из них мог бы понять какое волшебство настоящее, а какое фальшивое?

Змей зашипел и так разинул пасть, что она оказалась того же размера, что и кентавр. Его тонкий язык обвился вокруг правой руки Честера, лишая ее подвижности, но Честер быстро схватил меч левой рукой и отрубил вредный язык. Змей зашипел, взвыл в агонии и накрепко захлопнул пасть; клыки лязгнули. Честер выбрал момент и оторвал кусок языка с руки, потом снова принялся лупить змея по носу. Он наступал.

Прибыл дракон. Он направился к Доброму Волшебнику. Хамфри мог быть подтвержден безумию, но дураком он не был. Он сунул руку в куртку и вынул бутылочку. Но атака дракона была настолько яростной, что времени открыть бутылочку не хватило. Тогда вместо этого он швырнул ее в открытую пасть чудовища. Дракон автоматически сожрал бутылку, которая тут же разбилась на мелкие кусочки. Пар с шумом вылетел изо рта и между зубами дракона и опустил его голову. Но дымок не принял никакую форму, ни в демона, ни просто дымовую завесу, ни даже в сэндвич. Он просто облепил тяжелую пасть.

– Ну что ж ты, – закричал Бинк. – Неужели сосуд не сработал?

– Я схватил первый попавшийся, – ответил Хамфри, – но этот, полагаю, должен образовывать пенную изоляцию.

– Изоляцию? От чего?

– Она покрывает вещи пеной, потом затвердевает, и они сохраняются точно в таком же виде – теплыми или холодными.

Бинк покачал головой. Волшебник точно спятил.

Как можно сохранить вещи горячими или холодными. Нечто, сохраняющее температуру, должно поддерживать либо жар, как огонь, либо холод, как лед. Но как можно сохранять и то, и другое одновременно?

Дракон, однако, не относился к уравновешенным существам. Он взвился, голова его ужасно дергалась из стороны в сторону, пытаясь избавиться от липкого вещества. Он жевал, сглатывал, пытаясь уничтожить пену.

– На твоем месте я бы не стал этого делать, – проговорил ему Хамфри.

Но дракон не обращал на него никакого внимания. Он выл. Потом он обиделся и запыхтел, пытаясь создать пламя в огромном животе.

Он, хлопая крыльями, попытался сковырнуть куски пены с морды, потом перевернулся и начал извергать на Волшебника свой ужасный огонь.

Выделился только тоненький язычок пламени. Затем, к всеобщему удивлению, тело дракона начало раздуваться. Он превратился в воздушный шар, и только крылья, хвосты, ноги и рыло отличали его от просто шара.

– Что с ним? – изумленно спросил Бинк.

– Эта изоляция при нагревании затвердевает, – объяснил Хамфри, – и собственное пламя дракона поспособствовало этому. К несчастью, этот особый вид изоляции является также…

Дракон взорвался. Звезды шрапнелью разлетелись по всем направлениям, опалив внизу молодую листву, отбросив Бинка в сторону и создав вокруг очаровательную картину.

– Огнеопасным, и взрывается, – завершил свою речь Хамфри.

Они наблюдали, как звезды полетели вверх и заняли свои места на небосклоне, потом разлетелись разноцветными искрами. Все небо превратилось в многоцветный ковер.

– Я пытался предупредить дракона, – без какого-либо сочувствия проговорил Хамфри. – Ведь нельзя же допускать воздействия открытого огня на огнеопасную изоляцию.

Бинк про себя не слишком винил дракона в неосторожности, которая привела к такому плачевному концу. Он наверняка совершил бы ту же самую ошибку, что и дракон. Если бы его талант допустил такое. Но при этом его забеспокоила одна мысль: если у него когда-нибудь возникнут (сама мысль об этом была просто убийственна) какие-либо разногласия с Волшебником, он должен будет наблюдать за всеми его волшебными сосудами. Ведь невозможно предсказать, чего можно ожидать от их содержимого.

Следующий монстр кинулся к Бинку. Им оказалась гидра. У нее не было крыльев и она не могла воспользоваться лестницей, потому что последнюю намертво заблокировал змей. Вероятно, чудовище спустилось по какой-то веревке – но никакой подходящей для этого дела веревки не было видно.

Бинк замахнулся на гидру мечом. Чувствуя себя в своей стихии, он ударил ближайшую из семи голов, как раз позади рожков, и она отлетела в сторону. Кровь с силой хлынула из обрубленной шеи, разделяясь на два канала. Если таким образом можно было расправиться с чудовищем, то Бинку такой подвиг казался под силу!

Две струи сгустились в воздухе, образуя два совершенно одинаковых куска, которые сразу же приросли к шее. Кровь текла, сгущаясь и наращивая куски, все увеличивая наросты. Прошло совсем немного времени – и вот готовы две новые головы! Хотя они и выглядели поменьше, но злобность их была ничуть не меньше, чем у других голов.

Ага, вот в чем проблема. Каждая голова, которую он отрубил, превращалась в две, и чем больше он их отрубил, тем скорее вырастали новые. Если бы он прекратил их отрубать, то вскоре его просто-напросто растерзали бы на семь, нет, на восемь кусков.

– Лови, Бинк, – закричал Честер, бросая что-то.

Бинк, не отвлекаясь от гидры, поймал предмет. И в ту же минуту, как предмет коснулся его руки, к нему вернулся рассудок. Он увидел, что находится на ветке дерева, указывая мечом на…

Но в следующий момент магическая деревяшка вырвалась из рук и оказалась вне пределов досягаемости, и безумие вновь овладело юношей. Он увидел, как кусок полетел к гидре – и одна из голов тут же жадно проглотила его.

В то же мгновение Бинк снова окунулся в мучительно-прекрасные рассуждения. Что сделала бы перевернутая магия внутри воображаемого чудовища? Если сам внешний вид гидры объяснялся расстроенным воображением Бинка, тем безумием, которое он разделял с друзьями, то должна она быть аннулирована или нет? Пожалуй, это деревяшка должна была быть около него, аннулируя чудовищ, которых он ощущал. Но так как его друзья тоже видели чудовищ и деревяшка не могла находится около каждого одновременно – значит, деревяшка не должна действовать на чудовище, если то не является объективной реальностью.

К тому же, деревяшка должна действовать не на внешний вид гидры, а только на ее магический талант – если гидра имеет этот талант. Большинство же магических существ не имели магического таланта, их магия заключалась именно в их существовании. А потому – ничего не должно произойти.

Гидра заорала во все восемь глоток. Затем вдруг шмякнулась на землю. Она тяжело упала и лежала неподвижно, звезды ее погасли.

Бинк смотрел, разинув рот. Гидра не изменила формы – она полностью разрушилась. Что же произошло?

Потом он нашел ответ. Гидра все-таки имела магический талант: она могла подниматься вверх по невидимой магической веревке. Деревяшка, обладавшая способностью переворачивать магию, изменила талант гидры. Невидимая веревка не исчезла, более того, перевернутый талант ускорил падение гидры вниз, к собственной смерти. Катастрофа!

Но теперь деревяшка была потеряна. Как же им избежать безумия?

Бинк взглянул. Пенящееся вещество, высвобожденное Добрым Волшебником, уничтожало дракона, копыта и меч Честера разделались со змеей. Воинственный дух Кромби возобладал над крылатым конем. Итак, все наши герои выиграли свои поединки. Но война все-таки не имела победной перспективы.

На небе оставалось еще много созвездий. Небесный кентавр, атлет и кит были не способны спуститься, потому что не имели крыльев и не могли летать каким-то магическим способом, а лестницу полностью занимала змея. Сейчас же, видя печальный конец своих собратьев, эти три созвездия ревели от ярости в безопасности ночного неба. Из их ртов извергались маленькие планетки, кометы с заковыристыми хвостами, миниатюрные молнии и кучи прочих предметов, а кит извергал потоки, слагающиеся в непристойные надписи.

– Ах, так? – заорал Честер. – Вот сейчас мы подымемся и всыплем вам по первое число, как задали вашим дружкам. Вы трусы, и сами заварили кашу. – И тут Кромби, Хамфри и Бинк стали рядом с ним плечо к плечу, насколько было возможно.

– Нет, прекратите! – закричал Гранди с летающей рыбки, кружась над ними. – Вы же видели природу своего безумия. Не надо поддаваться ему еще раз! Запустите деревяшку вокруг, посмотрите на вещи шире, ступайте на землю! Не позволяйте призракам заманить вас и уничтожить.

– Он прав, вы же знаете, – пробормотал Хамфри.

– Но я уронил деревяшку, – закричал Бинк. – Я потерял наш разум!

– Тогда спускайся и принеси ее, – закричал голем. – И ты, лошадиные уши, – ты ведь бросил ему деревяшку. Ты тоже спускайся и помоги ему.

– Скварк! – воскликнул Кромби. – Птичий клюв говорит, что готов биться один и загрести все лавры победителя.

– Нет, – заревел Честер.

– Правильно, – согласился голем. – Вы должны идти вместе, так будет справедливо. Вы настоящие существа, боретесь за справедливость, не так ли? Или честь – совершенно чуждое для тебя понятие, птичий клюв? Ты не захочешь конкуренции лошадинозадого, потому что знаешь – он непременно обставит тебя?

– Скварк! Скварк! – тут Бинку показалось, что и Кромби изрыгает целый водопад звезд и комет. – Отлично! Итак, ты утверждаешь, что можешь превзойти его во всем, в таком случае спустись вниз и найди деревяшку раньше него. И захвати с собой гнома. Лошадинозадый может захватить с собой неудачника.

Неудачника? И почему это голем решил так называть Бинка? Кровь забурлила у Бинка в жилах. Просто потому это его талант не видели.

– Ладно же, да падет на тебя навоз! – сказал Честер. – Я схожу за этой дурацкой деревяшкой. А затем вперед, на бой!

Таким образом, бесславно, они сбежали от сияющих звезд.

Чудовища над ними взрывались насмешками. Небо заполнилось их восклицаниями: взорвавшимися вишневыми бомбочками, окрашенными в многочисленные цвета, пылающими ураганами, лесными пожарами. Кит забавлялся в реке Эридан, да так, что вода лилась вниз сверкающим водопадом. Атлет орудовал огромной дубинкой, выбивая звезды из их гнезд и посылая их вниз. Кентавр стрелял горящими стрелами.

– Скорее же идите, копуши! – кричал голем. – Идите скорее, не реагируйте на их вызов. И тогда они просто взбесятся от злости.

– Это уже точно, – согласился Честер. – Однако ты слишком сообразителен для созданного из веревки и глины.

– Я разумный, – потому что у меня нет никаких дурацких переживаний, свойственных людям, которые бы мешали моему мыслительному процессу, – гордо произнес Гранди. – Разумный, потому что я сделан из веревки и глины.

– Поэтому ты один способен вывести нас из безумия, – сказал Волшебник. – Из нас ты единственный, кому под силу осознать объективную действительность – потому, что на тебя не действует субъективные факторы.

– Да, разве это не здорово? – голем выглядел просто счастливым.

Внезапно Бинк осознал, что Гранди с удовольствием присоединился бы к ним в безумии, отлично понимая, что такой шаг ведет к уничтожению, если бы это могло стать доказательством его реальности. Только нереальность голема дала ему возможность цепляться за ту жизнь, которую он имел. Что за парадокс судьбы!

Стрела попала в куст кошачьей мяты как раз справа от него. Растение взвыло и фыркнуло, вцепившись в древко, потом начало злобно раскачивать лапой-веткой.

– Ого, я так хочу попасть ему прямо под хвост, – пробормотал Честер. – Такое попадание считается у кентавров за высшее бесчестье!

– Сначала найди деревяшку, – закричал Гранди.

Одна из звезд, посланных великаном, пролетела над головой Бинка и воспламенила каучуковое дерево. Дерево вытянулось до огромных размеров, пытаясь вырваться из охватившего его огня. Запах стоял просто ужасный.

– Мы не сможем ничего найти в таком дыму, – закашлявшись, произнес Честер.

– Тогда следуйте за мной, – кричал Гранди, указывая путь, витая перед ними на рыбе.

Едва не задохнувшись, друзья последовали за големом. Созвездия кружились над ними, пуская огненные стрелы, но без особого успеха. Безумие не имело власти над разумным проводником.

Но как же безумие старалось! Кит вновь проплыл по реке, чудовищно проталкивал воду в новый проток. Вода переливалась через звездное поле в узкий мелкий кильватер, образуя настоящий водопад. Потом нашла другое русло, хлынула вдоль него, вырвав по пути несколько звезд, сиявших там, а затем потоком устремилась вниз.

– Только взгляните! – кричал Бинк. – Мы по колено в воде!

И точно, воды было предостаточно. Массы воды лились на них, подобно лавинам. Они отчаянно карабкались – но вода захватила их, промочив насквозь похожей на молоко жидкостью, крутясь вокруг них, пенясь с громоподобными звуками.

Кромби сгорбился, взъерошенный, растрепанный, перья его потеряли былой лоск. Честер обхватил руками свой человеческий торс, словно бы пытаясь спастись от воды, а Волшебник…

Добрый Волшебник оказался завернутым в огромное яркое пляжное полотенце. Мокрое, оно оказалось хуже, чем ничего.

– Опять не тот сосуд, – воскликнул он, застыдившись. – Я хотел просто достать плащ.

Они упорно боролись со сплошным потоком воды. Бинк обнаружил, что дрожит, вода из небесной реки оказалась чрезвычайно холодной. Безумие заинтересовало юношу, когда созвездия впервые возникли на небосклоне, но теперь больше всего на свете он хотел очутиться дома, в теплом и сухом доме, рядом с Хамелеон.

Ах, Хамелеон! Он особенно любил ее в «нормальной» стадии, ни прекрасной, ни слишком умной, но именно в самом приятном среднем состоянии. Он всегда казался новым, свежим, тот короткий период, когда она была именно средней, после она всегда изменялась. Но он любил жену и в любом ее состоянии, при любом уровне красоты и интеллекта – особенно сейчас, мокрый, холодный, измученный и испуганный.

Он плыл на плавающей звезде, испытывая некоторый дискомфорт. Эта яркая соринка была, вероятно, такой же ничтожной, как и он, выброшенная со своего места в небе и ставшая простой плавающей частичкой на земле.

Вода здесь оказалась слишком мелкой для кита, а только небесный кит мог представить угрозу в такой ситуации. Отряд разбрелся по образовавшемуся болоту.

– На самом деле это, вероятно, была просто гроза, – прокомментировал Честер.

Прогулка, казалось, стала просто бесконечной. Голем вел их, подгоняя сквозь ночь. Гнев созвездий сначала преследовал их некоторое время, потом им удалось спрятаться под покровом джунглей. Однако безумие все еще не покинуло путешественников. Земля, казалось, превратилась в подобие арахисового масла. Они скользили, падали, вставали, вновь шли. Деревья, и без того опасные, стали проявлять не свойственные им опасные свойства: они стали багровыми, хором загудели и стали кидаться зловещими фруктами.

Бинк знал, что безумие, было ли оно благотворным или пагубным, уничтожит их всех в тот самый момент, как только они ему поддадутся. Его чувство самосохранения ободряло и сопротивлялось безумию, и это его сопротивление стало сильнее с опытом – но он пока не мог проникнуть в реальность. Иногда все это походило на развлечения Королевы – но здесь ложные видения были еще и ощутимы, и потому куда более предательскими.

Он слышал как голем говорил с Кромби на его языке, потом увидел как Гранди оставил лошадку-рыбку и оказался у Кромби на голове. По-видимому, рыба устала и ей требовалось освободиться от ноши.

– Она заслуживает вознаграждения, – сказал Бинк. – За ее своевременную службу.

– Она? Почему? – спросил Гранди. Бинк хотел сначала ответить, потом осознал никчемность любого ответа. Ведь голем не был настоящим, он не заботился ни о ком. Гранди делал то, что должен был делать, но человеческое сострадание и жалость были ему чужды.

– Поймите, что я тебе сказал: «Рыба должна быть вознаграждена. Чего бы она хотела?»

– Дополнительные трудности, – пробурчал голем. Но все-таки обратился к рыбе. – Она хочет иметь семью.

– Все, что ему надо – это леди его породы, – подвел итог Бинк. – Или хорошего мужчину, если сама рыба дама.

Опять молчаливая беседа.

– В этом безумном районе он не может найти подругу, – объяснил голем.

– Маленький кусок магической деревяшки решил бы проблему, – ответил Бинк. – Фактически, мы могли бы сами использовать эту деревяшку. Нас попутали безумие и вода, и мы не подумали об очевидном. Давайте посмотрим, сможет ли талант Кромби разыскать побольше такого дерева.

Кромби смущенно закричал. Он закружился и указал – как раз на трепещущий бугор из желе. – Это кровососущее дерево, – сказал Гранди. – Мы не можем туда идти!

– Почему нет? – спросил шутливо Честер. – У тебя же нет ни капли крови.

– Деревяшка может быть где-то за ним, – сказал Бинк. – Талант Кромби еще работает, но мы должны зорко следить за врагами на дороге, и даже более внимательно, чем прежде. Ночью, да в безумном районе – такое под силу только тебе, Гранди.

– Я все сделаю, – соглашаясь, произнес голем.

– Нам нужен свет, – вступил Честер.

– Птичьи мозги, то есть Кромби, где нам взять света?

Грифон указал. Там находилось стадо длинноногих, пузырчатых существ с ужасными горящими глазами. Бинк осторожно подошел и обнаружил, что это были не животные, а растения, то, что казалось высокими ногами, на самом деле было стеблями. Он сорвал одну ветку, и цветок испустил такой яркий свет, что осветил всю округу.

– Что же это? – удивился Бинк?!

– Факел-цветок! – сказал Гранди. – Только осторожнее, не подожгите лес.

Дождь наконец прекратился, но с листьев еще капало.

– Сейчас они не так опасны, – сказал Бинк.

Вооружившись факелами-цветами, они двинулись в направлении, указанном Кромби, в поисках дерева, кружа окольными путями, во избежание встречи с врагами, которых голем ощущал. Очевидно, они не смогут живыми выбраться из джунглей без помощи голема. Путь был бы вполне преодолим в нормальных условиях, но безумие лишило их такой возможности.

Внезапно они прибыли. Чудовищный пень торчал из земли. Он был настолько толст в основании, что человек не смог бы пальцами расставленных рук коснуться двух противоположных сторон, но при этом был сломан так, что излом был зубчатым.

– Каким же огромным было это дерево! – воскликнул Бинк. – Интересно, от чего оно погибло?

Они подошли ближе к пню – и вдруг обрели здравый разум. Горящие глаза, которые они держали, тут же превратились в факелы-цветы, про что их голем и предупреждал, и мрачные джунгли показали свою истинную магию вместо безумных чар. И кроме того, Бинк почувствовал себя таким умным, каким никогда не был прежде.

– Магия безумия перевернулась – и мы стали абсолютно разумными, – воскликнул он. – Вроде голема!

– Ты только посмотри, какой тропинкой мы прошли! – воскликнул Честер. – Мы обошли ядовитые колючки, людоедскую траву, маслобочковые деревья – наши факелы могли сжечь весь этот район!

– Да, я знал об этом, – согласился голем. – Почему, как вы думаете, я кричал на вас? Если бы у меня были нервы, я бы истрепал бы их в момент. Каждый раз, когда вы отклонялись от курса, я направлял…

Теперь Бинку многое стало понятно.

– Гранди, почему ты стал хлопотать, чтобы помочь нам, вместо того, чтобы смыться верхом на рыбе? Ты же мог попасть в жуткие неприятности.

– Рыба! – воскликнул Гранди. – Я должен расплатиться с ним сполна! – И он вытащил деревянную щепку из огромного пня и пристроил ее к рыбьему плавнику кусочком собственной бечевки. – Ну вот, теперь плыви, круглоглазый, – произнес он подозрительно ласково. – Пока ты носишь эту деревяшку, ты сможешь видеть все безумном районе так, как оно есть на самом деле. Так что сможешь найти себе подружку. Когда твои поиски увенчаются успехом, сбрось ее. Мне кажется, не следует видеть женщину в истинном свете.

Кромби одобрительно скваркнул, и на этот раз перевода не потребовалось.

Рыба отплыла, взмыв в небо и ловко увертываясь от веток деревьев. Освободившись от голема и подстегиваемый надеждой на безумный роман, она стала поистине скоростным созданием.

– Почему ты так поступил? – спросил Бинк голема.

– У тебя слишком коротка память. Ты же сам сказал мне сделать так, голова из гнили!

– Я имею в виду, почему ты сделал это столь нежно? Ты прямо-таки испытывал искренние чувства к рыбе.

– Я не могу их испытывать, – фыркнул Гранди.

– И почему ты вел нас так, что мы удачно миновали все опасности? Если бы мы погибли, ведь и твоя служба у Доброго Волшебника закончилась бы?

– Какую пользу я бы получил от всего этого? – спросил Гранди, стукнув в гневе крошечной ножкой по траве.

– Ты бы освободился, – сказал Бинк. – А вместо этого ты пустился в столь ужасные приключения, чтобы спустить нас с лестницы и спасти. Ты и в самом деле не должен был этим заниматься, ведь ты – переводчик, а не проводник.

– Слушай, грязнуля, я не должен слушать всю эту твою чепуху.

– Ты подумай, – сказал ровно Бинк. – Почему ты помогал грязнуле?

Гранди подумал.

– Наверное, я от всего этого и сам спятил, – признался он.

– Как же ты мог быть безумным, если не подвержен безумию?

– Ну что ты пристал к голему, – заступился Честер. – Он отлично поработал.

– Потому, что голем – лицемер, – сказал Бинк. – Существовала лишь одна причина, по которой он помогал нам.

– Потому я о вас заботился, ты, ничтожество, – заорал Гранди. – Почему же я должен оправдываться за то, что спас вам жизнь?

Бинк молчал. Кромби, Честер и Добрый Волшебник в безмолвии повернулись и уставились на голема.

– Что я такого сказал? – зло требовал ответа Гранди. – Ну чего вы, тупицы, на меня уставились?

Кромби скваркнул.

– Птичий клюв сказал, – голем помолчал. – Он сказал… Не могу понять, что же он сказал! Что со мной случилось.

– Древесина этого дерева перевернула чары, – объяснил Хамфри. – Она изъяла твой талант.

– Но я даже не касаюсь его деревяшки!

– Не касаемся ее и мы. Но в одно мгновение стали разумными, потому что сила пня намного превосходит силу простой щепки. Вот почему мы сейчас способны воспринимать тебя таким, какой ты есть. Ты понимаешь, что сказал?

– Итак, дерево испортило мой талант, то же самое сделало и с вашими способностями. И мы уже узнали об этом.

– Потому что оно изменило нашу магию, не изменяя нас, – продолжал Бинк. – Потому что мы настоящие.

– Но, значит, я уже почти настоящий?

– И ты почти заботишься, – сказал Честер.

– Я просто разговариваю! Но у меня нет чувств!

– Отойди от дерева. Выйди из радиуса действия пня. Скажи, что ты видишь оттуда?

Гранди отошел и обернулся.

– Джунгли, – закричал он. – Все меняется! Это безумие!

– Забота, – сказал Бинк. – Добрый Волшебник дал такой ответ. Стараясь спасти нас, ты совершенно не думал о своей безопасности. Ты уже начал чувствовать ответственность за происходящее. Ты чувствуешь сострадание, ты чувствуешь гнев, ты испытываешь сострадание, расстройство и неуверенность. Ты делал то, что заставляла совесть, но не логика. Разве не так?

Гранди взглянул на искаженные предметы за пнем.

– Но это же безумие! – воскликнул он, и все дружно засмеялись.

Глава 9.

Изверги водоворота

На рассвете они выбрались из безумного района, каждый с кусочком дерева, обладающего способностью переворачивать магию. Они путешествовали без особой радости, изымая время от времени у Кромби кусок дерева и пользуясь его указаниями по выбору лучшего маршрута, потом снова возвращали ему деревяшку, чтобы он мог правильно определять грозящие им неприятности. И так до следующей корректировки маршрута.

Однажды, уже собравшись вновь проделать эту операцию, они обнаружили вполне безопасный ночлег-насест на аистоногом дереве, забрались туда и выложили по кругу свои куски дерева, чтобы враждебная магия не смогла добраться до них, не изменившись на противоположную. Конечно, насест нельзя было считать безупречной защитой, но они устали, а искать более подходящий ночлег не хватало сил.

Через несколько часов Бинк проснулся, потянулся и спрыгнул вниз. Кентавр остался лежать на широкой ветке, четыре копыта свисали с другой стороны. Казалось, к его талантам прибавилась и способность ловко лазать по деревьям.

Волшебник лежал, свернувшись клубком в полушарии огромного гнезда, которое он соорудил с помощью одного из сосудов. Кромби, как и подобает бравому солдату, уже вскочил, исследуя пространство, а голем сидел на нем.

– Я хочу знать одну вещь… – начал Бинк, взяв в рот ломтик изюмного хлеба, которым угостил Кромби, посетивший хлебофруктовое дерево.

Плод слегка перезрел, но в других отношениях оказался просто великолепным угощением.

Кромби скваркнул.

– …кто уничтожил то дерево, с переворачиванием магии? – закончил Гранди.

– Ты снова переводишь!

– Я в тот момент не касался дерева, – огрызнулся голем. – Но не думаю, что я такой же настоящий, как и прошлой ночью в безумии.

– И все-таки, какие-то чувства у тебя должны были остаться, – сказал Бинк. – Только таким способом ты можешь добиться своей цели. Два шага вперед и шаг назад, но все же постепенно ближе и ближе.

Гранди оживился.

– Скажи-ка, какой оптимистичный у тебя взгляд на вещи, кашеголовый!

Бинк порадовался похвале, хотя манера голема выражать свои мысли смущала.

– Как ты узнал, что я собираюсь спросить? О разрушении…

– У тебя всегда на языке вертятся вопросы, Бинк, – ответил голем. – Поэтому я быстро определил предмет следующего вопроса. Он должен был быть связан с деревянным пнем. Мы исследовали эту тему. Как оказалось, удачно.

– Какие интригующие последствия таланта Кромби! Предвосхищение ответов на будущие вопросы. Волшебство приносит сюрпризы.

– Только реальные существа любят сложные задачи, – сказал Бинк.

– Именно это я и подозревал. Я как раз и пытаюсь стать реальным. И сейчас я знаю, что это возможно. Но я по-прежнему обладаю этим паршивым телом, и не представляю, как оно может измениться? Я начал бояться смерти, которая может быть так близка. – Он пожал плечами, давая понять, что на эту тему больше говорить не намерен. – Во всяком случае, дерево уничтожили проклятием вон оттуда.

И он указал.

Бинк взглянул.

– Я вижу лишь озеро. – Потом испуганно: – Может, об этом озере и рассказывал людоед?

– Изверги из озера, которые изничтожили проклятиями почти целый лес, – сказал Гранди. – Мы проверили: это и есть то озеро.

С дерева спустился Хамфри.

– Я попробую засунуть кусочек дерева в бутылку, если смогу использовать свои волшебные возможности, – сказал он. – Никогда не знаешь, когда что пригодится.

– Волшебство будет пытаться наоборот вытащить что-либо из бутылки, – предположил с дерева Честер.

Он ловко спустился с дерева, весьма ловко, стараясь не повредить красивую заднюю часть. Вообще-то обычно кентавры не лазают по деревьям.

Волшебник положил сосуд и дерево и произнес заклинание. Что-то вспыхнуло, появился дым. Когда дым рассеялся, все увидели бутылку и деревяшку на прежнем месте. Волшебник исчез.

– Куда он ушел? – спросил Бинк.

Кромби закружился и указал. Прямо на бутылку!

– О, нет! – закричал в ужасе Бинк. – Все правильно, произошло переворачивание магии! Оно загнало его в бутылку!

Он бросился, схватил ее и открыл пробку. Струя дыма вырвалась из бутылки, расширяясь, клубясь и срастаясь. В конечном итоге появился Добрый Волшебник. На его голове дымилась яичница.

– Я забыл, что в этой бутылке хранится завтрак, – досадливо поморщился Добрый Волшебник.

Гранди не мог слишком долго сдерживать вновь приобретенные чувства. Он закатился от хохота, упал на землю и покатился, держась за живот.

– Ну, гном и дает, – задыхаясь в припадке смеха, бормотал голем.

– Чувство юмора – неотъемлемая часть каждого разумного реального существа, – прокомментировал Честер.

– Точно! – быстро согласился Хамфри. – Хорошо еще, что бутылку не захватил враг. Обладатель имеет силу над содержимым сосуда.

Волшебник возобновил попытки. В конце концов он все-таки сумел подобрать ключик и загнал магическую щепку в сосуд. Бинк надеялся, что усилия не пропали даром. По крайней мере, сейчас он знал, как Добрый Волшебник собирал свою коллекцию. Он просто-напросто засовывал в бутылки все, что считал пригодным для будущих затей.

И тут Бинк увидел очередную земляную горку.

– Эй, Волшебник! – закричал он. – Пришло время определить, что это такое. И кто сооружает такие горки? Они по всему Ксанту или только здесь?

Хамфри подошел поближе к кучке земли и принялся тщательно изучать.

– Мне казалось, я способен на нечто большее, – угрюмо бормотал он. – Одна такая встретилась нам на острове сирены, вторая – в нашем лагере под костями.

Тут он вытащил волшебное зеркало.

– Что это такое? – спросил он.

Зеркало затуманилось, потом снова прояснилось. Возникло изображение существа, похожего на червяка.

– Да это же вихляк! – с ужасом закричал Бинк. – Неужели вихляки снова появились?

– Это не вихляк, – сказал Честер. – Посмотри на размер. Оно же раз в десять больше. – В зеркале за червяком показалась измерительная шкала, подтвердившая, что он раз в десять больше, чем вихляк. – Разве ты не знаешь классификации? Это кривляк!

– Кривляк? – спросил отсутствующим тоном Бинк. Ему ужасно не хотелось признаваться, что он не слышал о таком виде. – А мне показалось, что это вихляк-переросток.

– Они двоюродные братья, – объяснил Честер. – Просто кривляки больше, медлительнее и не роятся! Животные-одиночки, путешествующие под землей. Они совершенно безобидны.

– Но кучки грязи…

– Это я совсем забыл про них, – проговорил Честер. – Я должен был догадаться раньше. Они выбрасывают грязь из проходов назад, а где касаются поверхности, образуется холмик. Как только они прокапывают тоннель, отбрасываемая земля забивает пройденный участок, поэтому ничего не остается кроме кучек земли.

– Но что они все-таки делают?

– Ничего. Просто движутся под землей и оставляют холмики. Вот и все.

– Но почему преследуют меня? Я не имею ничего общего с кривляками.

– Вероятно, совпадение, – сказал Хамфри.

Тут он обратился к зеркалу.

– Так?

На зеркальной поверхности появилось изображение несчастного малыша.

– Тогда кто-то или что-то заставил кривляка следить за нами, – произнес Хамфри, и изображение улыбнулось.

– Вопрос в том, кто послал?

Зеркало потемнело.

– Это то же, что и Источник Магии? – спросил Хамфри.

Зеркало отвергло.

– Тогда Враг Бинка?

И вновь появилось улыбающееся лицо малыша.

– Это не изверги из озера? – спросил Бинк.

Малыш улыбнулся.

– Ты думаешь, что это то же самое?

– Прекрати путать зеркало своими нелогичными вопросами, – фыркнул Волшебник. – Оно же ответило, что твой враг не сидит в озере.

– Ага, – согласился Бинк. – Ну ладно, если наш путь пролегает мимо озера с извергами, перед нами встает проблема. С врагом, шпионящим за нами всю дорогу и создающим препятствия на пути.

Он был уверен, что заставит озерных извергов прореагировать каким-нибудь ужасающим способом.

– Думаю, что ты прав, – сказал Хамфри. – Мне нужно время, чтобы усилить чары.

– Восславиться, – воскликнул с иронией Честер.

– Успокойся, лошадиный зад! – фыркнул Хамфри. – Позволь мне разобраться. Должны ли мы пройти мимо извергов из озера, чтобы добраться до цели путешествия?

Зеркало улыбнулось.

– А изверги достаточно сильны, чтобы уничтожить целый лес?

Зеркало согласилось.

– Какая дорога наиболее удобна и безопасна?

Тут зеркало показало изображение Бинка, смотрящего театральное представление.

Хамфри взглянул.

– Кто-нибудь из вас понимает смысл изображения?

Кромби скваркнул.

– А где я? – перевел Гранди.

– Позволь мне перефразировать вопрос, – быстро сказал Хамфри. – Где находится Кромби в то время, когда Бинк смотрит представление?

Зеркало показало один из сосудов Волшебника.

Грифон пришел в ярость и громко скваркнул.

– Прекрати, птичьи мозги, – сказал голем. – Ты же прекрасно знаешь, я не могу перевести такие слова! Во всяком случае, сейчас, когда мне хочется стать настоящим!

– Беспокойство птичьих мозгов понятно, – поддержал Кромби Честер. – Почему его затолкали в бутыль? Он же может никогда не вылезти оттуда!

– Полагаю, надо было все же перевести, – пожаловался Гранди, забыв прежнее нежелание.

Хамфри положил зеркало.

– Если не будете прислушиваться к моим советам, – обратился он к Кромби. – Пеняйте на себя, будете добираться сами.

– Опять вы ведете себя слишком темпераментно, людишки, – проговорил голем. – Самым разумным будет выслушать советы, рассмотреть альтернативные варианты, обсудить их и прийти к соглашению.

– Маленький бесенок обладает редкостным чутьем, – сказал Честер.

– Какой такой маленький бесенок? – потребовал разъяснений Гранди.

– Я полагаю, – сказал сурово Волшебник, – что болтливому голему место в бутылке!

– Мы снова ссоримся, – грустно произнес Бинк. – Если зеркало подсказывает, что мы сможем пройти мимо извергов с наименьшей опасностью, сидя в бутылках, то я предпочитаю рискнуть и выбрать сосуд, чем попасть к чудовищам в лапы.

– Ты-то не рискуешь, – указал Гранди на изображение в зеркале. – Ты должен будешь следить за чьей-то идиотской игрой.

– Я должен доверять своему зеркалу. – Едва Волшебник успел произнести это, как зеркало ярко вспыхнуло, что отблеск пробился даже через куртку.

– Чтобы доказать это, я подчиняюсь и упрячу в бутылку себя. Думаю, есть тут одна бутылка, в которой проживал Боурегард, она хорошо обставлена и удобна, вполне приличного размера, как раз на двоих. Предположим, Кромби, Гранди и я залезем в эту бутылочку и отдадим Бинку? Тогда он сможет оседлать Честера и отправиться смотреть представление.

– Я готов, – сказал Бинк.

Его больше всего интересовало, возьмет ли Добрый Волшебник остальные бутылки с собой в сосуд? Конечно, такие размышления казались парадоксальными.

– Но я не знаю точно, где проживают изверги. Я бы предпочел не сталкиваться с ними неожиданно. Если мы подойдем осторожно, осмотрительно, тогда и они будут неподготовлены.

Кромби указал на озеро.

– Да, я знаю. Но где именно в озере? С краю? На островке?

Кромби скваркнул и расправил крылья. Яркое оперение гордо вспыхнуло под лучами солнца. Он направился к озеру.

– Подожди, мозги в перьях, – закричал Честер. – Они же увидят тебя в небе. Ты же выдашь нас!

Но грифон не обратил на него ни малейшего внимания.

Они смотрели, как Кромби, красиво расправив крылья, пролетел над водой. Его оперенье переливалось красным, синим и белым.

– Должен согласиться, что упрямый малый – великолепное животное, – пробормотал Честер.

Потом грифон сложил крылья и камнем полетел к поверхности озера, слегка закручивая траекторию полета.

– Проклятие! – закричал Бинк. – Они сбили его проклятием!

Но потом фигурка взмыла вверх, набрала высоту и полетела обратно. По-видимому, дела Кромби шли хорошо.

– Что случилось? – спросил Бинк, как только грифон приземлился. – Это было проклятие?

– Скварк! – ответил Кромби.

Гранди перевел.

– Какое проклятие? Я просто постарался поближе подобраться к извергам. Они живут под водой.

– Под водой! – закричал Бинк. – Как же нам пройти?

Хамфри вынул бутылку и протянул Бинку.

– Эти пилюли помогут находиться под водой. Принимать каждые два часа. Они…

– Опять холмик кривляка! – закричал Честер. – Шпион!

Хамфри вынул другую бутылку, открыл пробку и нацелил горлышко на горку земли. Вырвавшийся дым ударил по кучке. Образовался лед. Холмик замерз.

– Гаситель пламени, – объяснил Волшебник. – Очень холодный. Теперь кривляк замерзнет в туннеле.

– Позволь мне убить тварь! – злобно крикнул Честер.

– Подожди! – обратился Бинк. – Как долго длится заморозка?

– Только пару минут, – ответил Хамфри. – Потом кривляк вновь вернется к активности, это ему не повредит.

– И он совсем забудет об этих минутах, проведенных в замороженном состоянии? – спросил Бинк.

– Он не сознает, что делает. У него нет памяти. Кривляки вообще не очень умны.

– Тогда не следует его убивать. Просто сбежим. Он подумает, что произошла ложная тревога, а нас здесь не было. Так он объяснит своим хозяевам, почему потерял след врага.

Волшебник повел бровями.

– Правильно рассуждаешь, Бинк. Сейчас ты рассуждаешь как настоящий руководитель. Мы залезем в бутылку, а вы с Честером понесете нас. Быстро, пока действует заморозка.

Грифон заколебался, но все-таки согласился. Волшебник установил сосуд, произнес заклинания. Человек, грифон и голем исчезли.

– Хватай бутылку, и скорее залезай мне на спину, – закричал Честер. – Время истекает.

Бинк подхватил сосуд, взлетел на кентавра, и Честер помчался.

В одну секунду копыта коснулись мелководья.

– Прими пилюлю, – закричал Честер.

Бинк вынул пилюлю из бутылки, стараясь не вылететь из седла. Он сунул одну в рот, а вторую протянул Честеру.

– Надеюсь, они сработают! – закричал он.

– Сейчас нам только не хватает, чтобы гном подсунул пилюли из другой бутыли, – воскликнул Честер.

Конечно, Бинк надеялся, что Честер так не думает. Изоляция или замораживание – вот это да!

Он обернулся. Ему показалось, что холмик грязи зашевелился. Сумеют они убежать вовремя или нет? Как кривляк различал их следы?

Честер проглотил пилюлю, и они погрузились под воду.

Бинк совершенно непроизвольно поперхнулся, как только вода достигла рта – но оказалось, что вода словно воздух. Дышалось легко и просто. Фактически, он словно бы находился в воздухе, только тот поменял немного цвет. Они дышали!

Опыт с погружением напомнил ему праздник в честь годовщины коронации. Там была иллюзия подводного мира, а здесь все оказалось настоящим. Только вот версия Королевы казалась гораздо приятнее. Здесь, в настоящем подводном царстве, их окружали мрачные и тусклые предметы.

Честер скакал вперед, тщательно выбирая путь в незнакомой водной обстановке. Мутные облака песка поднимались за копытами кентавра. Любопытствующие рыбешки с интересом глазели на интересную пару. Честер держал лук в руках на случай нападения подводного чудовища. Общее напряжение усиливалось мрачной обстановкой.

Бинк вытащил бутылку, в которой сидел Волшебник, и принялся ее рассматривать. Он различал неясные силуэты маленького грифона и еще меньшего голема. Они сидели в устланной коврами комнатке, как во дворце, и рассматривали живые картинки в волшебном зеркале. Это выглядело очень комфортно. Во всяком случае, гораздо лучше сидеть в прекрасном дворце, чем продираться через сумрак навстречу извергам.

Тут ему в голову пришла гадкая мыслишка. Предположим, он откроет не тот сосуд и проглотит вместо пилюли Доброго Волшебника. Мысль была поистине пугающей!

Бинк засунул бутылку в карман, довольный, что друзья находились в безопасности. Он подумал, как бы случайно не разбить сосуд, но тут же отогнал крамольную мысль.

– Ну что же, пойдем и навестим извергов, – сказал он фальшиво.

Вскоре они подошли к великолепному морскому замку, сделанному из ракушек. Вероятно, они были волшебными, хотя многие из них явно создавались безо всякого волшебства. Маленькие водовороты, поднимавшиеся над башнями, подводили воздух обитателям замка. Вместо принятого у обычных замков рва, подводный окружала толстая стена из морской травы, охраняемая бдительной рыбой меч.

– Ну, остается надеяться на доброе отношение извергов к путешественникам, – сказал Бинк.

Он разговаривал без выделяющихся пузырей, пилюля позволила ему полностью акклиматизироваться в водных условиях.

– Остается надеяться на то, что зеркало Волшебника знает свое дело, – ответил мрачно кентавр. – И на то, что изверги не свяжут появление дурака-грифона с нами, если они его видели.

Они подъехали к главным воротам. Из грязи тут же появился Бегемот с невероятно огромной пастью.

– Сто-о-о-й, – заорал Бегемот. – Кто-о-о-о иде-е-ет!

Он очень растягивал гласные, громоподобные звуки разносились по изрытому ямами и ходами пещер пространству.

– Честер и Бинк, путешественники, – ответил с некоторым трепетом Бинк. – Нам нужен ночлег.

– И только-о-о? – справилось чудовище. – То-о-гда иди-и-те!

И рот чудовища раскрылся еще шире.

– Идти? – повторил агрессивно кентавр. – Да мы и так уже пришли.

– Итак, иди-и-те! – повторил Бегемот, пасть раскрылась настолько широко, что кентавр мог войти, не опуская головы.

Честер схватился за меч.

– Ух, держись!

– Держусь, – пробормотал Бинк. – Я вспомнил ту горгулью… нам надо идти внутрь. Внутрь рта.

Кентавр посмотрел в глотку-тоннель чудовища.

– Черт меня подери, если я помогу себя скушать.

– Но ведь это вход в замок, – объяснил Бинк. – Сам Бегемот является входом.

Честер пристально всмотрелся в черноту глотки.

– Ну что ж, да пошло все к черту, – и без колебаний прыгнул внутрь.

Как и предполагалось, глотка продолжалась прямо до замка. В конце тоннеля забрезжил свет, и вскоре они оказались в зале для приемов этого замка. Затейливо вытканные ковры украшали стены, а пол покрывал мозаичный паркет.

Симпатичный, даже красивый молодой мужчина поднялся навстречу гостям. Кудрявые волосы кольцами вились за ушами, лицо украшали аккуратные усики. Великолепная, поистине царская одежда переливалась разноцветными узорами, а на ногах были мягкие остроконечные туфли.

– Добро пожаловать в Замок-Врата, – произнес он. – Могу я узнать, кто вы и с какой целью прибыли?

– Конечно, можете.

Воцарилось молчание.

– Ну, так и будем молчать? – спросил мужчина раздраженно.

– А что же вы не спрашиваете? – сказал Честер. – Я же вам разрешил.

Мужчина слегка скривился, что сделало его чуть менее красивым.

– Итак, я спрашиваю!

– Я кентавр Честер, а это мой товарищ Бинк. Он человек.

– Я заметил. А цель вашего визита?

– Мы ищем Источник Магии, – сказал Бинк.

– Вы сбились с пути. Он находится в деревне амазонок, несколько севернее. Но прямой путь опасен.

– Мы уже побывали в той деревне, – сказал Бинк. – Это не сам Источник, просто место, где получается волшебная пыль. То, что мы ищем, лежит гораздо ниже. Согласно имеющейся у нас информации наиболее удобный путь лежит через ваш замок.

Мужчина усмехнулся.

– О, но тот путь вам не понравится.

– Дайте нам попробовать, а там посмотрим.

– Это не в моей компетенции, вы должны поговорить с владыкой.

– Хорошо, – сказал Бинк.

Интересно, что за штучка этот изверг-владыка, который имеет столь послушного слугу-человека.

– Будьте любезны, следуйте за мной.

– Будем столь любезны.

– Но вначале надо как-то зачехлить ваши копыта. Пол – паркетный, нам не хотелось, чтобы он оказался поцарапанным или поврежденным.

– Тогда зачем же положили паркет? – спросил Честер.

– Мы же не положили его в вашем стойле, – ехидно улыбнулся мужчина и предложил несколько меховых пластин. – Приложите пластины к копытам, они прилипнут и смягчат удары.

– А нельзя ли одну из них приспособить для вашего рта? – нагло брякнул Честер.

– Это всего лишь маленькая уступка, – пробормотал Бинк. Копыта Честера зажили после того, как целительный эликсир залечил все повреждения на задней части кентавра, но казались достаточно крепкими, чтобы оставлять отпечатки на полу. – Уважь беднягу. Наверное изверги очень пекутся обо всех этих штучках и наказывают слуг за любые провинности.

С гримасой отвращения Честер по очереди прикрыл копыта пластинками. Материя сама приклеилась, и ходьба кентавра стала бесшумной.

Они прошли элегантный холл, спустились по покрытой ковром лестнице и очутились в маленькой комнатушке. Она оказалась слишком тесной для Честера.

– Если это ваш главный зал, – начал Честер.

Мужчина нажал на кнопку. Дверь заскользила и закрылась. Потом внезапно комната стала перемещаться.

Бинк в испуге вскинул руки, а Честер ударил в заднюю стену.

– Полегче, посетители, – слегка нахмурившись, произнес мужчина. – Вы что, никогда раньше не пользовались лифтом? Это неодушевленная магия, комната либо поднимается, либо опускается, когда в ней находятся посетители. Ведите себя спокойно, не дергайтесь.

– Ух, – только и сказал смущенный Бинк.

Он предпочитал более традиционную магию.

Магический лифт остановился. Дверь заскользила и открылась. Они вышли из лифта и очутились в другом зале. Проследовав за мужчиной, они оказались наконец в палатах властелина замка.

К немалому удивлению, Бинка перед ним появился мужчина, облаченный в богатую, украшенную серебром и алмазами, одежду, но в таких же дурацких остроконечных туфлях, как и у слуги.

– Итак, вы предлагаете службу за ночлег, – сказал он оживленно.

– Таков наш обычай, – ответил Бинк.

– И наш тоже! – согласился властелин. – Есть ли у вас какие-нибудь особые таланты?

Бинк не мог рассказывать о своем и не знал таланта Честера.

– О, не совсем так. Но мы достаточно сильны и не боимся любой работы.

– Работы? О, небеса, только не это! – патетически воскликнул властелин. – Люди здесь не работают!

– А как же вы здесь живете? – удивился Бинк.

– Мы организуем, мы руководим и развлекаем, – ответил владыка. – Есть ли у вас способности для развлечений?

Бинк только развел руки.

– Боюсь, нет.

– Превосходно! Вы будете прекрасными зрителями.

– Зрителями?

Бинк недоумевал, Честер находился в том же положении. Зеркало не соврало, он уже видел себя смотрящим представление. Да, тяжела служба за ночлег!

– Мы посылаем труппы развлекать массы, принимая плату услугами и продуктами. Это стоящее занятие, эстетичное и практичное. Но необходимо получать и зрительскую оценку, так что вы можете расплатиться с нами вашей оценкой нашего представления.

Эта легенькая работенка едва ли согласовалась с общепринятыми традициями!

– Быть зрителями, наблюдать представления. Только это вы и требуете? Не слишком ли малая плата? Боюсь, мы не сможем представить содержательный критический отчет…

– В этом нет необходимости! Наши магические мониторы измерят ваши реакции и укажут лучшего исполнителя. То есть, вам ничего не придется делать, лишь реагировать, желательно честно.

– Надеюсь, мы сможем, – сказал, сомневаясь, Бинк. – Если вы действительно удовлетворитесь…

– Забавно, – произнес Честер. – Почему же тогда у вас репутация извергов?

– О, как недипломатично, – просипел Бинк, смущаясь.

– Изверги? Кто назвал нас извергами? – удивленно спросил властелин.

– Людоед, – ответил Честер. – Он сказал, что вы уничтожили проклятием целый лес.

Властелин подергал себя за бородку.

– Людоед уцелел?

– Честер, заткнись, – зашипел Бинк.

Но кентавра уже понесло.

– Все, что он сделал, это спас свою людоедшу. Он теперь счастлив, потому…

– Ах, да, тот людоед. Полагаю, соответственно умственным способностям людоеда мы действительно изверги. Нам, например, хрустеть человеческими костями кажется не меньшим изуверством. Это как смотреть на вещи!

По-видимому, кентавр не был настроен враждебно к властителю, что можно было считать огромной удачей. Сам владыка, подобно всей труппе, не был актером, и можно было не ожидать от него каких-либо пакостей.

– Теперь этот людоед – вегетарианец, – сказал Бинк. – Но мне хотелось бы знать: вы действительно наслали столь сильное опустошительное проклятье, и какое вам дело до людоеда? У вас нет причин беспокоиться о людоедах здесь, под водной гладью озера. Они же не умеют плавать.

– Мы и правда обладаем таким мощным проклятием, – ответил владыка. – Это достигается усилием целой группы, наше сконцентрированное общее волшебство. У нас нет индивидуальных талантов, только индивидуальный вклад каждого в одно общее целое.

Бинк изумился. Да здесь, оказывается, существует целое общество с одинаковыми талантами! Волшебство может повторяться.

– Мы не пользуемся проклятиями без крайней надобности, по случаю. Но мы подошли к людоеду с чисто профессиональной точки зрения. Он подрывал нашу монополию.

Бинк и Честер хором спросили.

– Вашу что?

– Мы держим в руках всю индустрию развлечений в Южном Ксанте. Этот паршивый актеришка испортил наши декорации и похитил ведущую актрису. Мы не стерпели столь наглого вмешательства и конкуренции.

– Вы держали людоедшу на ведущих ролях? – спросил Бинк.

– Мы привлекли в спектакль превращенную нимфу, великолепную актрису. Все наши актеры – великолепные мастера. Она играла в спектакле роль чрезвычайно ужасной людоедши.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

– Фактически, имея замечательный актерский талант, она настолько вжилась в роль, что стала хорошей людоедшей и в жизни. Примадонна…

– Тогда людоеда вполне можно понять.

– Возможно. Но не простить. Ему совершенно нечего было делать в тех декорациях. Нам после него пришлось потом все вычищать. И пропал целый сезон.

Бинка внутренне восхитился удачей людоеда в поисках прекрасной дамы. Актриса, вжившаяся в роль людоедши, прямо из дворца извергов!

– А что касается дерева, переворачивающего магию? – спросил Честер.

– Мои люди ели его плоды и развлекались эффектами переворачивания магии. Это нарушало установленный порядок. Поэтому мы уничтожили дерево.

Честер, не говоря ни слова, взглянул на Бинка. Возможно, эти люди в чем-то действительно были извергами. Уничтожить всех конкурентов в индустрии развлечений…

– Так куда же вы направляетесь? – поинтересовался владыка.

– К Источнику Магии, – сказал Бинк. – Мы знаем, что он находится под землей. Самый безопасный и короткий путь – через ваш замок.

– Не терплю насмешек в свой адрес, – нахмурившись, произнес властитель. – Если вы не желаете говорить о цели своего путешествия, это ваше право. Но не следует смеяться надо мною, сообщая очевидные нелепицы.

У Бинка сложилось впечатление, что очевидность стала для этой личности худшим оскорблением, нежели выдумка, нелепость.

– Послушай, изверг, – начал, негодуя, Честер. – Кентавры не врут!

– Ох, позволь мне урегулировать вопрос, – быстро вступил Бинк. – Возникло некоторое недоразумение. Мы ищем Источник Магии, но, возможно, нас неправильно информировали о дороге к нему.

Владыка смягчился.

– Возможно, кто-то случайно ошибся. Ниже замка лежит только водоворот, и замок предохраняет невинных существ от попадания в лапы ужасного рока. И кто же дал вам столь странную информацию о том, где лежит предмет вашего поиска?

– Ну, Волшебник…

– Никогда не доверяй Волшебникам. Они ужасно охочи до разных шуток и розыгрышей!

– Может, и так, – сказал беспокойно Бинк. Честер глубокомысленно кивнул. – Но все выглядело так убедительно.

– Это они здорово умеют, – мрачно подтвердил владыка. Внезапно он сменил тему разговора. – Я покажу вам водоворот. Пожалуйста, сюда.

И он повел их к внутренней панели. От его прикосновения панель бесшумно ушла в сторону. За ней оказалась прозрачная стена, сделанная не из стекла. Она двигалась, а по нему пробегали горизонтальные полосы. Сейчас Бинк мог видеть сквозь стену нечто смутное, нечто трехмерное. Им оказалась колонна, диаметром около двух развернутых рук, с полым центром. Вообще-то там находилась вода, крутившаяся по кругу с огромной скоростью. Или спирально неслась вниз…

– Водоворот! – воскликнул Честер. – Мы смотрим на водоворот не сверху!

– Правильно, – с гордостью подтвердил владыка. – Мы соорудили замок вокруг водоворота, который сдерживается волшебством. Вещественные предметы могут войти внутрь водоворота, но выйти – никогда. Преступники и другие несчастные личности служат ему пищей и исчезают бесследно. Чрезвычайно действенное средство устрашения.

Это было совершенно верно! Масса движущейся жидкости казалась просто жуткой, в ее спокойной мощи, и тревожной. Она безумно манила, подобно песне сирены.

Бинк отвел взгляд.

– Но куда направлен водоворот?

– Кто бы осмелился узнать? – воскликнул, подняв брови, владыка.

Он нажал на панель, и волшебное видение исчезло.

– Довольно, – решил владыка. – Сейчас мы достойно отобедаем, потом вы посетите наше представление.

Еда оказалась просто восхитительной, подавали ее хорошенькие молодые женщины, одетые в зеленые, чрезвычайно открытые платья. Они внимательно и дружелюбно отнеслись к путешественникам, особенно к Честеру. Казалось, они восхищались и человеческой верхней частью кентавра, и прекрасным лошадиным задом. Бинка задумался над тем, что именно в кентавре больше всего интересовало девушек. Сирене, например, очень нравилось быть наездницей.

Наконец, насытившись, Бинк и Честер направились в театр. Сцена в несколько раз превышала размеры зала приемов. И точно, живущим здесь явно больше нравилось играть представление, но не быть зрителями.

Занавес поднялся, и перед их взорами предстал пестро костюмированное повествование, изобилующее фехтовальщиками, полногрудыми женщинами и забавными шутами. Поединки на сцене выглядели захватывающе, но Бинку это не понравилось. Насколько профессионально могли бы эти мужчины управляться с настоящим оружием в реальном бою? Ведь между мастерством и мужеством – огромная разница! Женщины казались удивительно соблазнительными. Но сохранили бы они эти черты без изысканных полуодеяний?

– Наше представление вам не нравится? – спросил владыка.

– Я предпочитаю реальную жизнь, – ответил Бинк.

Владыка сделал пометку в блокноте: «БОЛЬШЕ РЕАЛИЗМА».

Затем на сцене начали показывать музыкальное представление. Героиня пела любовную песню об утерянном и стремилась к далекому любовнику. С трудом представлялось, что какой-нибудь хам, деревенщина мог вообще когда-нибудь быть не верным по отношению к такому нежному созданию. Бинк вспомнил Хамелеон. Рядом стоял восхищенный Честер, наверное, он тоже думал о кентаврихе Чери, самой очаровательной кобылке.

Потом в песне появился поистине великолепный аккомпанемент. Звуки флейты журчали столь нежно и чисто, что голос женщины буквально сник от стыда. Бинк посмотрел в направлении чудесных звуков и увидел серебряную флейту, висевшую в воздухе за героиней. Она играла сама по себе. Магическая флейта!

Дама, удивленная, прекратила петь, но флейта продолжала играть. И в самом деле, освободившаяся от мешавшего ей человеческого голоса, она пела просто божественно. Сейчас уже все актеры стояли и слушали, для них это выступление оказалось также совершенно неожиданным.

Властелин вскочил.

– Кто создал такую магию? – требовательно спросил он.

Никто не ответил, настолько их поглотило представление.

– Очистить сцену! – закричал властелин и покраснел от злости. – Все прочь, прочь, прочь!

Медленно, неохотно они поплелись за кулисы, оглядываясь на магическую флейту. Сцена опустела, но флейта все еще играла, исполняя разные мелодии, каждая следующая еще прекрасней, чем предыдущая.

Властелин схватил Бинка за плечо.

– Это ты сделал! – закричал он, задыхаясь от злости.

Бинк с трудом оторвался от звуков флейты.

– Я не способен на такое волшебство! – ответил он.

Властелин дернул Честера за крепкую мускулистую руку.

– Ты… тогда это сделал ты!

Честер повернулся.

– Что? – спросил он, еще не сознавая смысла сказанных слов.

Он еще находился в мире музыки.

– Честер! – воскликнул Бинк. – Твой талант! Все прекрасное, что есть в тебе, подавлялось, это связано с твоей магией. Как кентавр ты не мог…

– Мой талант! – повторил Честер, изумленно. – Значит, я. Я никогда не посмел бы – кто мог поверить…

– Сыграй снова! – подгонял его Бинк. – Сыграй чудесную мелодию! Докажем, что и ты обладаешь магической способностью, как и твой дядя – герой Герман!

– Да, – согласился Честер.

Он сконцентрировался. Флейта появилась снова. Она заиграла, сначала неуверенно, потом уверенно и спокойно. Странно, но такое знакомое домашнее лицо Честера изменилось. «Здесь ничего нет странного», – решил Бинк. – «Привычная звериная и недовольная маска спала». Теперь недовольство притихло, он в нем больше не нуждался.

– Теперь ты не обязан служить Волшебнику, – сказал Бинк. – Ты сам отыскал свой талант.

– Что за отвратительное озорство, – кричал тем временем владыка. – Вы злоупотребляете нашим гостеприимством, нарушив договор стать нашими зрителями. Но вы же не зрители, вы сами исполнители… Вы нарушили наше соглашение!

Как только знакомое и привычное высокомерие напомнило о своем существовании, флейта зафальшивила.

– Эй ты, бумагомаратель! – фыркнул кентавр. – Я только подыграл вашей певице. Продолжай пьесу. Я буду смотреть и аккомпанировать.

– Вряд ли, – ответил сурово властелин. – Мы не терпим, чтобы кто-нибудь вмешивался в наши представления. Мы поддерживаем монополию.

– И что же вы собираетесь делать? – спросил Честер. – Закатить истерику? Я имею в виду, разразиться проклятием?

– Ох, я бы… – утихомиривал Бинк приятеля.

– Я не потерплю такой заносчивости от какого-то получеловека, – бросил властелин.

– Ах так? – ответил Честер с пренебрежением.

Он схватил мужчину за кружевное жабо и легко, словно пушинку, поднял над полом.

– Честер, прекрати, мы же гости! – протестующе закричал Бинк.

– Ну, это слишком, – взорвался властелин. – Убирайтесь из замка, пока мы вас не уничтожили за столь наглое поведение!

– Наглое поведение – играть на флейте? – скептически спросил Честер. – Как вам понравится, если флейта сейчас…

– Честер! – взвыл Бинк, хотя он явно симпатизировал Честеру и одобрял его поведение. Он произнес то единственное имя, которое имело власть над кентавром. – Чери не понравилось бы…

– Ну, я и не собираюсь так поступать с ней, – ответил Честер. Потом он поправился. – С флейтой.

Во время последнего диалога Честер держал властелина в подвешенном состоянии. Вдруг рубашка мужчины лопнула, и властелин с размаху брякнулся на пол. Да так неудачно, прямо на свежий холмик грязи.

Грязь фактически смягчила удар, спасла от возможного ушиба. Но властелин пришел от этого в неописуемую ярость.

– Грязь, – кричал властелин. – Мерзкое животное бросило меня в грязь!

– Здесь вам и место, – ответил Честер. – Я не хотел бы испачкать о вас серебряную флейту.

Он взглянул на Бинка.

– Я так рад, что она из серебра, а не из другого дешевого металла. Да, она показала высокий класс, моя флейта.

– Да, – поспешно согласился Бинк. – А сейчас нам следует побыстрее смыться отсюда…

– Почему на моем паркете появилась эта гадкая грязь? – вопрошал совершенно расстроенный властелин толпу актеров и слуг, окруживших его.

Ему помогли подняться, отряхнули и всячески ублажали.

– Кривляк, это его работа, – ответил, совершенно обескураженный, Бинк. – Он снова нашел нас.

– Так это ваш дружок! – закричал властелин, испытывая новый приступ ярости. – Мне следовало бы знать об этом! Его следует проклясть в первую очередь!

С этими словами он направил указательный палец, сотрясаясь от переполнения чувств, на холмик.

– Теперь все вместе. А-раз, а-два, а-три!

Все присутствующие взялись за руки и сосредоточились. На счет «три» проклятие приобрело необходимую силу. Из пальца властелина вылетела шаровая молния размером с большой кулак. Она полетела прямо в кучу грязи и от соприкосновения с ней взорвалась. Вспышка тьмы, и едкий запах стал развеиваться по залу. Когда воздух очистился, все исчезло. Ни грязи, ни кривляка, ни пола, ничего.

Властелин с удовлетворением оглядел огромную дыру.

– Кривляк больше не будет нас беспокоить, – сказал он. – А теперь перейдем к тебе, получеловек!

Он поднял ужасный палец и направил на Честера.

– А-раз, а-два…

Бинк спикировал прямо на руку властелина, отбросив ее в сторону. Проклятие промахнулось, и на этот раз досталось колонне. Снова вспышка тьмы, а потом все увидели, что колонна провалилась в тартарары.

– Ты только посмотри, что ты наделал, – заорал в бешенстве властелин, от злости даже побагровевший.

Бинк даже не протестовал, вероятно, его собственный талант нес ответственность за тот удар. Кроме того, проклятие уничтожило колонну. Сам Бинк был защищен, но Честер – нет.

– Пойдем скорее отсюда! – сказал Бинк. – Вывези меня из круга действия их проклятий!

Честер вытащил меч и, приготовив его для защиты, стал в стойку.

– Правильно… Я могу позаботиться о себе, но ты просто-напросто человек. Залезай!

Бинк вскочил на кентавра, и они вихрем вылетели из зала, не дожидаясь, пока властелин продемонстрирует свою силу. Честер бесшумно проскочил холл, так как кожаные пластинки все еще прикрывали копыта. Изверги завыли.

– Где выход, по какой дороге, – закричал Бинк.

– Откуда я знаю? В этом разбирается только птичий клюв. Я только бывший гость извергов.

Старый, добрый Честер! Колючий и исполнительный.

– Мы где-то должны подняться по лестнице, – сказал Бинк. – Если они вообще пользуются лестницей. Мы можем разбить окно и выпрыгнуть.

Тут он полез в карман, нащупав бутылку с Кромби, Гранди и Волшебником. Бинк долго искал, пока не нашел сосуд с волшебными таблетками, позволявшими находиться под водой. Сейчас нельзя ошибаться!

– Лучше примем еще по одной таблетке. Прошло уже больше двух часов.

Они на ходу проглотили пилюли. Теперь вода не представляла опасности для друзей, стоит им только до нее добраться. Преследователи еще оставались далеко позади – ни один человек не мог догнать кентавра.

Бинк на секунду задумался.

– Мы не хотим выбраться на поверхность, наоборот, нам надо вниз, вглубь. Туда, где находится Источник Магии.

– Туда, куда они не хотели нас пускать, пытаясь испугать и отправить назад, – согласился Честер. Он повернулся так же изящно, как тогда увертывался от взрывающихся гранат, опустив передние ноги, чтобы крутиться вокруг оси. Потом легким галопом продолжил путь.

– Остановись! – закричал Бинк. – Это самоубийство! Мы даже не знаем, где находится выход к водовороту!

– Водоворот находится в центре замка, так задумано архитекторами, – ответил Честер. – А кроме того, я имею и собственное чутье, подсказывающее направление. Я знаю приблизительно, где он находится. Я готов проделать проход.

Бинк постоянно забывал, что за грубым лицом кентавра скрывался великолепный, мощный разум. Честер всегда знал, что делает.

Они завернул за угол и наткнулись на извергов. Люди высыпали из всех проходов, но тут мощное проклятие выскользнуло из толпы и зависло над Честером. Бинк оглянулся и увидел страшный знак.

– Честер, беги, – закричал он. – На твой хвост сейчас попадет проклятие!

– На мой хвост! – взвыл Честер и словно вихрь бросился вперед.

Он мог все пережить, кроме потери священной для него задней части.

Проклятие, направленное в цель, полетело с угрожающей скоростью.

– От него нам уже не ускользнуть, – крикнул Бинк. – Оно летит за нами, а не за людоедом.

– Тогда нам тоже придется отказаться хрустеть человеческими костями.

– Да мне никогда и не хотелось есть человечину!

– Кажется, впереди водоворот, – сказал Честер. – Держись! Я иду вперед!

Он прыгнул прямо на деревянную стенку. Дерево треснуло и рассыпалось. Они влетели в водоворот. Последней мыслью Бинка была забота о преследующем их проклятии. Ужасный вихрь закрутил вверх, вниз. В глазах потемнело.

Потом они провалились в небытие.

Глава 10.

Нимфа Драгоценность

Бинк очнулся обнаженным и избитым, но совершенно не замерзшим. Он лежал, раскинувшись, около края теплого, почти горячего озера. Поспешно он вытащил ноги из воды, кишевшей страшными хищниками!

Он услышал стон. Совсем рядом лежал кентавр, и все его шесть конечностей смотрели в разные стороны. Падение оказалось чрезвычайно тяжелым. Если бы они не проглотили волшебные таблетки, то непременно утонули. Бинк неуклюже, ползком придвинулся к товарищу.

– Честер! Как ты?..

Он замолчал. Как раз на полпути к кентавру в глаза ему сверкнула звездочкой какая-то драгоценная вещица. Он машинально остановился, чтобы поднять совершенно ненужную безделушку. Но вместо драгоценности перед ним лежала простая стекляшка.

Честер приподнял голову и снова застонал.

– Потребовалось бы нечто большее, чем просто водоворот, чтобы избавиться от кентавра, – сказал он. – Может быть, не намного большее…

Наконец Бинк дополз до кентавра и помог тому подняться.

– Эй, ты что, пытаешься меня зарезать? – взвыл Честер.

– О, прости, я поднял этот кусочек, – сказал Бинк и замолчал, всматриваясь в стекло. – Там есть что-то! Да это…

Честер поднялся.

– Позволь, я посмотрю…

И он протянул руку за стеклом. Тут он поднял удивленные глаза.

– Да это Хамфри!

– Что!

Бинку показалось, что он ослышался.

– Трудно рассмотреть что-либо на тусклом стекле, но тем не менее, это он. Все в порядке. Это, возможно, кусочек разбитого волшебного зеркала. Что же случилось с Добрым Волшебником?

– Я потерял бутылку, – с ужасом воскликнул Бинк. – Она находилась в кармане…

Он инстинктивно провел рукой по телу, там, где должен был находиться карман.

– У него всегда зеркало при себе. Как мог маленький кусочек выпасть из бутылки, если не…

– Если бутылка не разбилась, – закончил Бинк. – В таком случае…

– В таком случае, они освободились. Но где… и в каком состоянии? Ведь у них не было волшебных пилюль, позволяющих дышать в воде.

– Если они вывалились, когда нас догнало проклятие…

Честер внимательно осматривал кусок зеркала.

– Вижу, что с Хамфри все в порядке! Еще вижу грифона позади него. Думаю, они все еще внутри бутылки.

Бинк так и впился в стекляшку.

– Точно! Вижу извилистую стеклянную стенку и обивку. Бутылку должно быть сильно тряхнуло, но она вряд ли когда-нибудь разобьется. Разбитая бутылка могла означать только одно – друзья погибли.

– А у них остался другой кусок зеркала?

И он помахал рукой.

– Привет, люди!

Хамфри молча помахал в ответ.

– Он видит нас в своем осколке, – воскликнул Честер. – Но это невозможно! Как разбитое зеркало оказалось здесь?

– Все возможно, когда в дело идет волшебство, – ответил Бинк.

Конечно, прописная истина, но совершенно верная сейчас, когда он сам сомневался.

– Взгляни, какой там царит разгром, – сказал Честер. – Наверняка бутылка стукнулась о стену.

– И зеркало разбилось, а кусок оказался здесь, – сказал как-то неуверенно Бинк. – Здесь мы и нашли его. Счастливый случай, хотя и не очень вероятный.

– Во что же еще верить? – спросил Честер.

Бинк не мог ничего сказать. Талант его не действовал в данном стечении обстоятельств, он просто слился с ними. Но не лучше ли, если бы здесь оказалась бутылка с Волшебником, а не кусок стекла?

– Мы можем только видеть, а не слышать. Если мы напишем им сообщение…

Но под рукой для письма ничего не оказалось.

– Надо найти бутыль, и мы вызволим их из плена, – закончил Честер.

Он уже совсем оклемался и чувствовал прилив сил.

– Да. – Бинк поднес кусочек зеркала совсем близко к лицу и тщательно проговорил. – Где вы?

Хамфри поднял руки и указал на стеклянную стенку бутыли. За ней бурлила вода, фосфоресцируя и образовывая причудливые узоры. Вероятно, бутыль находилась в реке, и ее несло течением… Куда?

– Наверное, мы не полностью используем зеркало, – сказал Честер. – Кромби может отыскать нас, но не имеет возможности. Мы имеем возможность, но не можем отыскать.

– Мы пойдем вниз по течению реки, – решил Бинк. – Похоже, водоворот выбросил ее в озеро и погнал далее… Если мы последуем…

– Мы отложим поиски Источника Магии, – закончил Честер.

Тут Бинк промолчал.

– Ладно, Источник подождет… Должны же мы спасти своих друзей.

– Согласен, – кивнул кентавр. – Даже этого чертова дурака, грифона.

– Неужели ты так ненавидишь Кромби?

– Ну… он, задира, как и я. Не могу винить его за это. Но я бы хотел померяться с ним силой, просто так…

Итак, просто мужское соперничество. Бинк это хорошо понимал, с ним такое временами случалось.

Но в этот момент были дела и поважнее.

– Я хочу пить, – сказал Бинк и направился к берегу озера.

– Ты заметил, – произнес Честер, – что в озере нет жизни? Ни рыбы, ни чудовищ, ни растительности, ни существ, живущих на берегу.

– Нет жизни, – повторил Бинк. – Но с нами все в порядке…

– Мы не должны пить воду из озера. Если мы и пили, то была свежая вода из водоворота, а мы находились под действием пилюль.

– Точно, – согласился Бинк.

– Думаю, когда выскочила пробка, Хамфри получил образчик воды, а потом заткнул пробку. В этот момент и разбилось зеркало…

– Может быть, – задумчиво произнес Бинк. – Лучше не будем рисковать. Скоро нам захочется есть. Давай поищем вокруг. Мы не можем спасти Волшебника, если не позаботимся о себе.

– Правильно, – подытожил Честер. – И первым делом мы…

– Найдем мою одежду, – закончил Бинк.

Они прошлись далеко по берегу, с мечом Бинка, который, к счастью, не потерялся. Честер сохранил оружие и аркан, поэтому пребывал в хорошем настроении.

Они свернули в пещеру, оставив подозрительную реку позади. Их глаза постепенно привыкли к тусклому свету подземелья. Бинк надеялся, что они не столкнуться с меднорылами, которые обычно населяли пещеры в Ксанте, но лучше о них не думать. Честера ничто не тревожило. Сначала они пытались пометить дорогу, оставляя на земле крестики, но Бинк не был уверен в эффективности такого метода. Время шло, дорога казалась бесконечной. И они не знали куда идти.

Сначала Бинку просто захотелось пить, но сейчас, когда он точно знал, что подходящей воды поблизости нет, жажда стала просто нестерпимой. Как долго им еще придется идти, пока?..

Внезапно они увидели свет – настоящий свет, а не какое-нибудь зарево. Они поспешили и обнаружили магический фонарь, подвешенный на каменном выступе. Мягкий свет манил и приглашал – но куда, рядом ничего не было.

– Люди или гоблины? – спросил Бинк, волнуясь.

Честер достал фонарь и внимательно его осмотрел.

– Мне кажется, это работа фей, – сказал он. – Вообще-то гоблинам свет не нужен, да и работа слишком тонкая.

– Даже феи иногда не очень дружелюбны, – сказал Бинк. – Уж лучше рискнем, чем умирать здесь от голода и жажды в одиночестве.

Они взяли лампу и, освещая себе путь, направились по более удобной дорожке. Но ничего интересного больше не попадалось. Как будто кто-то или что-то зажег фонарь, оставил и ушел. Более чем странно.

Усталые, грязные, голодные и изнемогавшие от жажды, они наконец пристроились около валуна.

– Нам обязательно надо найти еду или, по крайней мере, воду, – сказал Бинк, стараясь выглядеть спокойнее и увереннее. – Кажется, здесь ничего такого нет, но…

Он остановился, прислушиваясь.

– Что это?

Честер поднял голову.

– Точно, я знаю, что это. Это капает вода. Знаешь, мне даже говорить не хочется, язык присох к небу. Если мы не сможем…

– За этой стеной, я думаю. Может…

– Стой тихо.

Кентавр повернулся и встал так, что красивейшая часть его тела вопросительно застыла перед стеной. Потом он со всей силой лягнул стенку.

Целый кусок вывалился под ноги, теперь звуки воды, переливающейся через камень, стали громче.

– Позволь, я заберусь туда, – сказал Бинк. – Попробую набрать полную чашу…

– На всякий случай, – сказал Честер, доставая веревку и обвязывая Бинка. – Мы не знаем, что ожидает тебя в темноте пещеры. Если ты свалишься в яму, я смогу вытащить тебя.

– Точно, – согласился Бинк. – Дай мне магический фонарь.

И он залез в нору. Миновав гору из щебенки, Бинк оказался в огромной неправильной формы пещере. Пол плавно уходил вниз в темноту. Именно оттуда доносились звуки падающей воды.

Он двинулся вперед, стараясь удержаться на ногах, оставляя за собой след. Звуки приближались. Бинк проследил, откуда они раздаются. В полу пещеры оказалась расщелина. Он поднес к ней фонарь и увидел отблеск воды. Он улегся на живот и запустил руку в расщелину, коснулся пальцами воды.

Но как же ее достать? После минутного раздумья он оторвал кусок ткани от изодранного рукава и опустил вниз. Лоскут быстро пропитался водой, и Бинк с наслаждением приложил мокрую ткань к лицу.

Тут до него донесся какой-то неясный звук. Он в тревоге приподнялся. Если это изверги из озера? Нет, маловероятно, они обитали в озере и дальше родного замка не ориентировались. Наверное чудовище из пещеры или хозяин магического фонаря.

Время от времени он выжимал тряпку и жадно высасывал каждую каплю. Звук, напоминавший пение, приближался. Легкий ветерок принес запах свежих цветов. Бинк опустил конец тряпки в рот и хорошенько выжал. Холодная чистейшая влага оросила язык, зубы и небо. Самая вкусная вода, которую ему доводилось когда-либо пить!

Потом случилось нечто странное. Бинк почувствовал легкое головокружение – не болезненное, а сладострастное. Он почувствовал себя бодрее, каждая мышца играла, тело переполняла мужская сила. Это ощущение было сильнее желания напиться!

Он снова опустил в расщелину тряпку и намочил ее для Честера. Способ, конечно, малоэффективный, но единственный для данной ситуации. Он снова услышал пение. Это была нимфа, которая напевала молодым, светлым и радостным, хотя и не таким совершенным, голосом песню. Сердце Бинка забилось от счастья.

Он вытащил тряпку и бросил на дно пещеры. Потом взял фонарь и двинулся на голос. Он прошел расщелину и остановился только тогда, когда веревка исчерпала свою длину. Бинк развязал узел, отбросил привязь и продолжил путь.

Из боковой расщелины выходил свет. Певица находилась в маленькой комнатке. Бинк встал на колени перед дырой и застыл в молчании.

Он сидела на табурете, затейливо украшенном серебром, перебирая руками в небольшом бочонке, полном драгоценными камнями. В свете лампы камешки переливались, и их цветные блики украшали стены. Это была самая обычная нимфа, с длинными обнаженными ногами, в короткой тунике, слегка прикрывавшей стройное тело, с гибким станом, полногрудая, с невинными огромными очень красивыми глазами. Волосы ее переливались, как и содержимое бочонка, всеми цветами радуги. На своем веку Бинк видел немало нимф. Каждая ассоциировалась с деревом, горой, озером или рекой. Все они были так похожи лицом и фигурой, что красота их стала банальной. Словно какой-то Волшебник установил идеал женщины и распространил по всему Ксанту для украшения, прикрепляя каждую к определенному месту или предмету равномерно по всей территории. Так что в ней не было ничего особенного. А вот драгоценные камни поражали воображение.

Поэтому Бинк разглядывал только камни, потом перевел взгляд на нимфу. Несомненно, она обожала свои камни.

«Что я делаю?» – спрашивал себя Бинк. Его ждал Честер. И вместо ответа он опять впился взглядом в нимфу и драгоценные камни.

Нимфа прислушалась. Она прекратила петь, взглянула вверх, но не увидела Бинка. Растерянно тряхнула локонами и вернулась к отставленной работе, решив, что ей что-то почудилось.

– Да нет, я здесь, – закричал к собственному удивлению Бинк. – За стеной!

Она нежно вскрикнула, вскочила и бросилась из комнаты. Бочонок упал на бок и драгоценные камни рассыпались по полу.

– Подожди! Не убегай! – закричал Бинк.

Он стукнул со всей силой по стенке, и камень треснул. Постепенно он расширил отверстие и спрыгнул вниз в комнату. Он чуть не поскользнулся на жемчужинах, но, слегка покачиваясь, смог сохранить равновесие.

Теперь он стоял в комнате, в которой пахло как-то странно, то ли нападающим, то ли стоящим над жертвой драконом. Бинк прислушался, нервно оглянулся, но дракона не увидел. Тихо. Почему он не слышал, как она убегала?

Но тут он понял, в чем дело. Она не могла оставить свое сокровище, поэтому спряталась поблизости и наблюдала из-за угла.

– Пожалуйста, мне тебя не хватает, – позвал Бинк. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Я хочу только… ОБНИМАТЬ ТЕБЯ, ЦЕЛОВАТЬ ТЕБЯ!

Потрясенный, он постарался собраться. Он же женатый мужчина! Что заставляет его гоняться за странной нимфой? Он должен вернуться к Честеру и принести ему воды…

И снова он задумался. Ох, только не это!

Он с трудом справился с возникающими чувствами. Напиться из родника и влюбиться в первую встречную девушку! Поистине магический источник любви!

Но почему талант позволил ему напиться?

Ответ казался очевидным. Талант не отвечал за чувства Бинка или кого-либо другого. Он защищал только физическое состояние. Талант решил, что жена Бинка Хамелеон представляет некоторую опасность для благополучия мужа, поэтому он нашел другую любовь. Он не удовлетворился временным расставанием супругов, и сейчас намеревался закрепить временный успех.

– Мне ничего не надо, – закричал громко Бинк. – Я люблю Хамелеон!

И это была правда. Любовный напиток не уничтожил существующие отношения. Но сейчас он влюбился в нимфу – она была так доступна.

Как вести войну с собственным талантом? С этической точки зрения, никак, ведь он – вполне цивилизованный человек, а талант – примитивен. Кто здесь хозяин?

Он боролся из всех сил, но никак не мог погасить действие магического источника любви. Если бы раньше знать, что талант приведет его сюда и заставит напиться, он бы посопротивлялся. Но сейчас Бинк стал жертвой уже свершившегося факта. Ничего, он разберется со своим драгоценным талантом при первом же удобном случае.

Все происходило в соответствии с магическим планом.

– Нимфа, подойди и скажи мне, как тебя зовут, иначе я украду твои сокровища! – закричал он.

Она не отозвалась. Бинк поставил перед собой бочонок и начал набивать карманы драгоценностями. Чего здесь только не было: бриллианты, жемчуг, опалы, изумруды, сапфиры и много других названий, которых он не знал. Неужели нимфа не выйдет?

Нет, она наконец появилась из-за поворота тоннеля. Пахнуло ароматом цветущих деревьев.

– Мне нужны мои сокровища, – запротестовала она.

Бинк остановился. Камни полетели назад, в бочонок.

– Как тебя зовут, – снова спросил он.

– А тебя?

Запахло пугливой ланью, стоящей на опушке леса.

– Я первый спросил…

Ему хотелось задержать нимфу разговором, а потом поймать.

– Но ты – чужестранец, – с чисто женской логикой ответила нимфа.

Ну, хорошо. Ему даже нравилось ее жеманство. Бинк знал, это действует любовный напиток. Он превратил его в пленника.

– Меня зовут Бинк.

– Я – Драгоценность, – просто сказала она. – Нимфа Драгоценностей, если ты настаиваешь на точном определении. А сейчас верни мне все камни.

– Очень рад, Драгоценность. Пожалуйста, один поцелуй.

– Ты думаешь, что я легкомысленна, – запротестовала она, как и все нимфы, заполняя комнату запахом соснового леса.

– Я надеюсь это узнать. Расскажи о себе.

Она недоверчиво прошла в комнату.

– Я горная нимфа. Я присматриваю за драгоценными камнями, залегающими в земле, чтобы гоблины, драконы, люди и другие существа могли их находить. – Комнату заполнил запах пота работающих мужчин и гоблинов. – Это очень важно, так как отвлекает их от драк и войн и заставляет заниматься поисками сокровищ.

Так вот почему драгоценные камни разбросаны по всему свету. Бинк и раньше думал на эту тему и хотел узнать, как все происходит.

– Но где ты берешь драгоценности для такого благородного дела?

– Конечно, тут не обходится без волшебства. Бочонок никогда не пустеет.

– Не пустеет?

– Смотри, он даже переполнился теми драгоценностями, которые ты выложил из карманов. Ты ведь не хотел их положить назад?

Бинк изумился. И точно. Он думал, что бочонок пуст, после того, как перевернулся. Он не обратил на него внимания, так как взоры его были прикованы к нимфе.

– Как же мне теперь управиться с этими великолепными камнями? – спросила она, мило раздражаясь. – Обычно требуется около часа, чтобы разместить каждый в отдельности. А ты разбросал сотни.

Она сложила вместе чудесные маленькие ножки, выражая этим недовольство. Все нимфы созданы для услаждения взора, но не для выражения чувств.

– Я? Это ты опрокинула бочонок, когда убегала! – сказал обиженно Бинк. – Я старался их собрать.

– Нет, это твоя вина, потому что ты испугал меня. Что ты делал за стеной? Никто не должен входить сюда. Она замурована. Вода… – Она в тревоге замолчала. – Ты не пил?

– Пил, – подтвердил Бинк. – Я очень хотел пить, и потому…

Она снова вскрикнула и побежала. Нимфы по природе своей склонны убегать. Бинк невозмутимо продолжал сборы, складывая лишние камни в груду рядом с бочонком, ожидая возвращения. Он был противен самому себе, зная, что должен оставить ее в одиночестве, но не мог остановиться. И он старался разобрать беспорядок, хотя куча получалась громоздкой и неуклюжей.

Камни раскатились по всем углам.

– Если только ты уйдешь и позволишь мне…

– Нет, не уйду, пока не соберу все, – сказал Бинк. – Ты же сказала, что это моя ошибка.

И он положил огромный яйцевидный опал на вершину импровизированной горы. Горка осела, по краям посыпались бриллианты. Он почувствовал себя совершенно беспомощным.

Она подвинулась ближе.

– Да нет, ты прав. Это я столкнула бочонок. Я сама как-нибудь все соберу. Ты… ты уходи. Пожалуйста.

Мелкая пыль щекотала Бинку нос, словно мимо пронеслось стадо кентавров.

– Твой магический талант! – воскликнул Бинк. – Запахи!

– Ну что ты, – скромно потупилась она.

Запах пыли сменился ароматом горящего масла.

– Я полагаю, ты пахнешь соответственно своим чувствам.

– Ах, это. – Запахло духами. – Да. А каков твой талант?

– Я не могу сказать тебе.

– Но ты же знаешь о моем. Это несправедливо…

Она приблизилась в пределы досягаемости. Бинк схватил ее за плечико. Она снова кокетливо вскрикнула и стала вырываться, правда без особого старания. Так обычно поступали все нимфы – прелестно и стыдливо. Он обнял ее и крепко поцеловал в губы. Они пахли медом.

– Было не очень приятно, – упрекнула она, когда он закончил поцелуй, но не слишком сердито.

Пахла она свежевскопанной землей.

– Я люблю тебя, – сказал Бинк. – Пойдем со мной…

– Я не могу уйти с тобой, – сказала она и запахла скошенной травой. – Я должна продолжать свою работу.

– У меня тоже есть своя, – ответил Бинк.

– Что за работа?

– Я ищу Источник Магии.

– Но эта дорога ведет вниз, к центру мира или еще куда-то. Ты не сможешь пройти по этой дороге. Там живут драконы, гоблины, ведьмы…

– Мы их уже посетили, – спокойно ответил Бинк.

– Но я не посещала! Я боюсь темноты! Я не смогу пойти туда, даже если…

Даже если бы захотела. Потому что она не любила его. Она не пила любовный напиток. У него возникла шаловливая идея.

– Пойдем, выпьем вместе водички! Вот тогда мы сможем…

Она начала активно вырываться, и он позволил ей убежать. Ведь меньше всего ему хотелось как-то вредить ей.

– Нет, я не могу позволить себе заниматься любовью. Я должна разместить под землей все камни.

– Но что делать мне? С того самого момента, как я увидел тебя…

– Просто надо принять противоядие, – ответила она, окружив его запахом только что зажженной свечи.

Ассоциация запаха и идеи Бинку понравилась.

– А где взять противоядие?

Он об этом и не подумал.

– Оно должно существовать. Для каждой магии существует эквивалентная противомагия. Где-то находится. Тебе остается только найти его.

– Я знаю, кто может найти противоядие. Мой друг Кромби.

– У тебя есть друзья? – с удивлением спросила она, наполнив комнату запахом испуганной птицы.

– Конечно, у меня есть друзья!

– Я имела в виду, внизу. Я думала, ты один.

– Нет. Я искал воду для Честера… Мы…

– Честер? Я думала, твоего друга зовут Кромби.

– Честер – кентавр. Кромби – грифон. И еще Волшебник Хамфри…

– Волшебник! – волнуясь, воскликнула она. – И все ищете Источник Магии?

– Да. Король хочет знать, где он.

– С вами еще и Король?

– Нет, – ответил Бинк, выведенный из равновесия. – Это Король послал меня на поиски Источника Магии. Но у нас затруднения. Мы разделились…

– Полагаю, лучше покажу тебе, где находится вода и еда. Наверное, ты сильно проголодался.

– Да, – согласился Бинк, протягивая к ней руки. – Неплохо было бы в обмен за такие услуги…

– О, нет! – воскликнула нимфа, ловко отскакивая и расточая запах орехов. – Нет, пока не выпьешь противоядие!

– Тогда я должен вернуться к Честеру, – сказал Бинк. – Он беспокоится.

Она на минуту задумалась.

– Бинк, ты прости меня. Приводи своих друзей. Я позабочусь, чтобы они поели. Потом вы отправитесь дальше.

– Да.

Бинк медленно пошел к дыре в стене.

– Только не туда, – закричала она. – Отправляйся кругом, обычной дорогой.

– Но я не знаю дороги! У меня нет фонаря. Я должен возвратиться обратно по веревке.

– Нет!

Она взяла свой магический фонарь, точную копию найденного Бинком, и вручила молодому человеку.

– Я знаю все окрестности как свои пять пальцев. Обязательно найду твоих друзей.

Бинк только согласно кивал, позволяя им руководить. Несмотря на принятый любовный напиток, он заметил у нее много приятных черт характера. Она не относилась к тем пустоголовым нимфочкам, которые населяли океанскую пену или лесные чащи. Она обладала чувствами, была общительна, приспосабливалась к окружающим и вела себя благопристойно. Без сомнения, в этом ей помогла важная работа по размещению драгоценных камней. Да, с любовным напитком или без, но у него не должно быть никаких дел с этим созданием. Когда его товарищи насытятся, он покинет нимфу. «Интересно, – думал Бинк, – как долго продержится действие любовного напитка?». Некоторые волшебства протекали очень быстро, но встречались и продолжительные.

Они кружили по пересекающимся проходам. В какой-то момент они прошли над Честером, все еще ожидающим Бинка около отверстия.

– Мы здесь! – закричал Бинк.

Честер подпрыгнул так, что все четыре копыта оказались в воздухе.

– Бинк! – громко воскликнул он. – Что случилось! Что это за нимфа?

– Честер, это Драгоценность. Драгоценность, это Честер, – представил их друг другу Бинк. – Я… – тут он заколебался.

– Он выпил любовный напиток, – просто закончила за него Драгоценность.

Честер погрозил кому-то кулаком.

– Новые происки врагов!

Бинк даже не подумал о такой возможности. Конечно же, самое подходящее объяснение происходящих событий! Талант не изменил своему хозяину, но и не защитил от нефизического воздействия. Таким образом, враг выиграл. Как мог он теперь отправиться на поиски Источника Магии, если сердце привязано к этому месту?

Но сердце привязано и к дому, к Хамелеон. Частично по этой причине он и согласился принять участие в поисках. Так что лучше продолжить начатую работу.

– Если мы сможем вернуть Кромби и Волшебником, тогда Кромби укажет местонахождение противоядия, – сказал Бинк.

– Где твои друзья? – спросила Драгоценность.

– Они в бутылке, – начал объяснять Бинк. – Но мы можем общаться с ними посредством осколка волшебного зеркала. Сейчас я представлю тебя им.

С этими словами он полез в карман за волшебным осколком. Но пальцы ничего не нашли.

– О, только не это, я потерял осколок!

Он вывернул карман. В нем оказалась дыра, куда и провалился злополучный осколок.

– Нет, надо обязательно его разыскать, – в отчаянии повторял Бинк. – Надо искать, пока не отыщем осколок.

– Да, так будет лучше, – степенно согласился Честер. – Однако мы должны взять с собой нимфу.

– Зачем? – совсем запутался Бинк.

– Должен же присутствовать сам предмет противомагии, только тогда произойдет снятие чар. Ты полюбил первую встретившуюся после утоления жажды женщину. Точно так же ты должен разлюбить ее.

– Я не могу пойти с вами! – заартачилась Драгоценность, хотя и с восхищением смотрела на Честера, явно желая проехаться на его широкой спине. – У меня сейчас так много работы!

– Сколько времени займет работа, если Бинк останется здесь? – спросил Честер.

Она в недоумении развела руками, словно простая женщина.

– Идите ко мне, в мой дом, обсудим позже.

Домик нимфы оказался столь же привлекательным, как и его очаровательная хозяйка. Он состоял из нескольких пещер, устланных коврами. Ковры покрывали не только полы, но стены и потолки, исключая двери. В квартире не было ни стульев, ни столов, ни кроватей, ни диванов. Она могла лечь или сесть в любой момент, когда ей заблагорассудится, и с максимальными удобствами.

– Надо позаботиться о твоей одежде, – сказала она Бинку.

Бинк оглядел себя. Одежда его более или менее высохла, после купания в водовороте и озере. Но платье оказалось в сплошных дырах.

– Но у меня больше ничего нет, – сказал он расстроенно.

– Ты можешь почистить и постирать одежду, – предложила она. – Ступай в туалетную комнату и положи в чистку. Это займет минутку.

Бинк вошел в комнату, указанную нимфой, и закрыл занавеску. Он нашел чистку: нечто вроде духовки, через которую проходил горячий воздух, очищая рубашку и брюки. Он засунул их туда, потом вытащил и бросил в таз, где бежал водный ручеек. Над тазом располагался камень с полированной поверхностью, зеркало. Тщеславие женщины всегда требует зеркала!

Бинк с ужасом увидел свое отражение: оказалось, что он сам более потрепан, чем одежда. Запутанные волосы прилипли ко лбу. Он оброс буйной бородой, какую носил в далекой древности. Пещерная грязь облепила открытые части лица и тела. И вообще он выглядел как юный людоед. Не удивительно, что нимфа, увидев его в первый раз, сбежала!

Он побрился острым лезвием меча, потом промыл и причесал волосы. Одежда к тому времени оказалась сухой, чистой и выглаженной. Очевидно, столь прекрасное превращение грязных лохмотьев в приличный костюм произошло благодаря не только горячему воздуху. Разорванные рукава были аккуратно подшиты, так что отсутствие некоторых частей стало почти незаметным. Его заинтересовало, не циркулировала ли в пещере магическая пыль, увеличивая силу чистилок? По-видимому, нимфа имела множество магических удобств и вела вполне комфортабельный образ жизни. Да, к такому образу жизни совсем не сложно приспособиться.

Он покачал головой. Такие мысли внушил ему любовный напиток, это не его собственные чувства! Он должен защищаться против такого рационализма. Он не принадлежит подземному миру и покинет его, как только выполнит задачу, хотя и оставит здесь кусочек своего сердца.

И тем не менее, он очень аккуратно оделся, даже почистил башмаки. Как жаль, что бутылку с Волшебником не прибило к берегу вместо башмаков Бинка!

Он вышел из туалетной, и Драгоценность с удивлением взглянула на него.

– А ты, оказывается, очень красивый мужчина!

Честер криво усмехнулся.

– Полагаю, раньше заметить это было просто невозможно. Если я вымою лицо, произойдет такое же превращение.

Они все неловко рассмеялись.

– Мы должны заплатить за твое гостеприимство, за твою помощь, – проговорил Честер, закончив смеяться.

– Мое гостеприимство ничего не стоит. Если вы заплатите, то унизите меня, – ответила Драгоценность. – Я помогла вам чисто из дружеской расположенности. Это не достойно рабского труда.

– Нет, Драгоценность! – закричал Бинк, сердце его стонало. – Но я не могу принуждать тебя к чему-то или быть причиной твоего горя!

Она смягчилась.

– Я знаю, Бинк. Ты попил из магического источника любовного напитка. Ты не принесешь мне никакого вреда. И поэтому я помогу тебе отыскать друзей, а они в свою очередь помогут тебе отыскать противоядие, а это отвлечет меня от работы…

– Тогда мы должны помочь тебе проделать всю работу! – сказал Бинк.

– Вы не сможете. Вы не знаете азов… Как сортировать камни, где они должны залегать? А если и знаете, то бурильщик не будет на вас работать.

– Бурильщик?

– Мой конь. Он проходит сквозь гору, указывая, куда я должна положить камни. Я одна могу контролировать его пением. Он работает под песню, и больше никак.

Бинк переглянулся с Честером.

– Мы перекусим, потом продемонстрируем свою музыку, – сказал Честер.

Еда, предложенная Драгоценностью, оказалась странной, но восхитительной. Она поставила перед ними множество разновидностей грибов. Они выращивались магическим способом в темноте пещер. Некоторые на вкус напоминали драконий антрекот, другие – картофельные чипсы с горячекартофельного дерева, а на десерт подала очень вкусные грибы, напоминающие свежий шоколадный торт от коричневой коровы, круглые и мягкие. Все угощение они просто проглотили. Потом она принесла нечто вроде молока, которое получила взбалтыванием какого-то мелового порошка в воде.

– Знаешь, – пробормотал Честер в сторону Бинка, – хорошо, что ты после любовного напитка повстречал именно эту нимфу.

Бинк ничего не ответил. С помощью любовного напитка он мог влюбиться и в гарпию, невзирая на ее запах. Для любовного напитка это было несущественно. Волшебство без совести. И вообще, если бы он поинтересовался историей Ксанта, то, к своему ужасу, узнал бы, что в стране существовало много таких источников.

Первоначальные земные особи перемешались, образуя гибриды подобные химерам, гарпии, грифону и кентавру. И кто сказал, что получилось плохо? Что стало бы с Ксантом без умного гордого кентавра? То, что Бинк сам испил напиток, было в высшей степени неудобно с личной точки зрения. Разумнее, конечно, остаться верным жене, Хамелеон, но с чувственной точки зрения…

Честер закончил банкет. Он сосредоточился, и появилась серебряная флейта. Она заиграла. Драгоценность замерла, слушая серебряную мелодию. Потом она начала подпевать флейте. Ее голосок не мог сравниться по частоте со звуками магического инструмента, но он очень мило дополнял флейту. Бинк находился в состоянии транса, невзирая на выпитый любовный напиток.

Внезапно что-то комичное ввалилось в комнату. Флейта Честера замерла, не закончив мелодию. Честер вцепился в меч.

– Не волнуйся, кентавр! – закричала Драгоценность. – Это мой бурильщик!

Честер не стал атаковать, но меч держал наготове.

– Да это же гигантский червь!

– Да, – согласилась она. – Он родственник кривлякам и вихлякам, но значительно крупнее и медлительнее. Это рытвяк – он не очень смышленый, но совершенно неоценим в работе.

Честер решил, что опасности нет.

– Я думал, что знаю всех существ, указанных в словаре, но этого я пропустил. Давай посмотрим, как мы сможем помочь твоей работе. Если ему понравиться моя музыка… У тебя есть несколько камней для размещения в районе реки…

– А ты не обманешь? – спросила Драгоценность со свойственным нимфам выражением. – С учетом того, что половина бочонка рассыпана, я должна разложить дюжину камней около реки. Можете начать отсюда.

Под ее управлением они оседлали рытвяка.

Драгоценность уселась верхом на гигантского червя ближе к голове, расположив корзину с драгоценностями перед собой. Бинк сидел за ней, а Честер – последним, причем все четыре его ноги неуклюже разместились на спине червяка. Обычно его использовали в качестве коня, но не наездника, хотя однажды ему пришлось прокатиться на драконе.

– Сейчас нам нужна музыка, – сказала Драгоценность. – Он будет работать столько, сколько звучит музыка, при этом не требуется никакого разнообразия. После нескольких часов я устану и не смогу петь, но если флейта кентавра…

Флейта тут же появилась. И заиграла. Огромный червь-конь двинулся вперед, облепленный путниками словно мухами. Он не карабкался и не извивался, подобно дракону, он растягивал и собирал тело постепенно так, что части постоянно изменяли диаметр. Способ передвижения показался им странным, но эффективным. Червь был очень длинным, но передвигался довольно быстро.

Нечто вроде фланца отогнулось от передней части и, поскольку он вгрызался в гору, фланец увеличивал тоннель так, чтобы не задевало ездоков. Бинку пришла в голову мысль, что такого типа волшебство напоминало таблетки Доброго Волшебника, помогавшие приспособиться к воде. Гора, как и вода, не могла быть пройдена просто так, запросто, не увеличь червяк отверстие тоннеля. Честеру пришлось пригнуть голову, чтобы не стукнуться, а его флейта продолжала петь пленительные мелодии. Бинк был совершенно уверен в том, что Честер чувствовал себя прекрасно, в восторге наслаждаясь новообретенным талантом, после стольких лет поиска и подавления.

– Должна признать, это ценная способность, – сказала нимфа. – Хотя я всегда считала, что кентавры не обладают магией.

– Кентавры тоже так считали, – сказал Бинк, осторожно разглядывая сзади фигуру нимфы.

Черт с ним, любовным напитком, с такими формами она сама может околдовать кого угодно.

Потом червь резко снизил скорость, войдя в особо твердую породу, и Бинк упал вперед, прямо на нимфу.

– О, прости, – сказал он, выпрямляясь, но чувствовал себя совершенно невиновным. – Я, ух…

– Да, знаю, – ответила Драгоценность. – Может, ты обнимешь меня, чтобы лучше держаться? Здесь так трясет.

– Я… думаю, лучше не надо, – промямлил Бинк.

– Ты слишком горд, – сделала вывод нимфа. – Нужно заботиться о девушке, чтобы понравиться ей.

– Я-я женат, – жалобно ответил Бинк. – Мне-мне бы противоядие.

– Да, конечно, – согласилась нимфа.

Внезапно червь, пробравшись сквозь стену, очутился в огромном зале.

– Река, – произнес Честер.

Когда он говорил, флейта прекращала играть. Червь повернулся вопросительно.

– Не останавливайся, – закричала Драгоценность. – Он сразу бросает работу, когда…

Флейта возобновила игру.

– Мы хотели спуститься вниз по течению реки, – сказал Бинк. – Если мы увидим плывущую бутылку…

– Во-первых, я должна разместить несколько камней, – ответила она твердо. Она направила червя в нужное место, остановила и протянула большой бриллиант. – Воде потребуется миллионы лет, чтобы отмыть его для счастливца. Червь взял камень в рот и спрятал в горе. Его голова суживалась почти в точку, со ртом меньшим, чем у человека. Так что он удерживал камень без всяких затруднений. Когда его морда вновь возникла, камня в ней не было. Бинк присмотрелся, но не увидел ни малейшего следа. За собой они тоннеля тоже не оставляли.

– Один положили, – проворно сказала нимфа. – Осталось еще девятьсот девяносто девять.

Но Бинка интересовала река. Он во все глаза вглядывался, пытаясь рассмотреть бутылку. Так как на него действовала сила любовного напитка, он надеялся, что не сможет отыскать ее. Ведь если они найдут Волшебника, то найдут противоядие. Тогда он избавится от любви к Драгоценности. В это так трудно поверить. Он знал, как поступать правильно, но сердце не могло смириться.

Время шло. Драгоценность распределяла алмазы, опалы, изумруды, сапфиры, аметисты и другие камни по горам вдоль реки и разбрасывала по реке жемчуг для устриц.

– Устрицы так любят жемчуг, – объясняла она. – Они так жадно заглатывают жемчужины.

Она пела, сопровождая мелодию флейты, а внимание Бинка поочередно переключалось с воды на нимфу и обратно. Он мог с помощью любовного источника увлечься и гораздо худшим объектом.

Потом река влилась в другое озеро.

– Это жилище демонов, которые пьют и используют испорченную воду, – объяснила Драгоценность. – Демоны меня знают, но вы двое должны получить разрешение на проход через их территорию. Они не жалуют нарушителей границ.

Бинк почувствовал, как Честер позади него схватился за меч. Они уже намаялись с извергами, им еще не хватало трудностей с демонами!

Стены пещеры теперь напоминали каменные стены обычных домов, с прямоугольными выступами и дорожками между ними: как в городе. Вообще-то Бинк по-настоящему никогда не видел города, только на картинках. Когда-то очень давно в Ксанте тоже имелись города, но с приходом страны в упадок они исчезли.

Бинк и Честер слезли с червя и зашагали рядом по улице. Вскоре из-за угла вынырнула повозка. Она напоминала карету, запряженную чудовищем, но без чудовища! Колеса, толстые и упругие, были явно из резины, а корпус, вероятно, из металла. Внутри что-то стучало. Там находилось, наверное, маленькое чудовище, управлявшее колесами.

– Где огонь? – спросил демон из коляски.

Он был синего цвета, а макушка оказалась совершенно круглой и плоской, напоминая большое блюдце.

– Прямо здесь, Вороненая Сталь, – ответила Драгоценность, слегка похлопывая себя по груди. – Не выдашь ли пропуска моим друзьям? Они ищут Источник Магии.

– Источник Магии! – воскликнул второй голос. Теперь Бинк увидел, что в коляске находился и второй демон, цвета меди. – Это дело Шефа!

– Хорошо, Медь, – согласилась Драгоценность.

Она, очевидно, хорошо знала обоих демонов, раз так свободно болтала с ними.

Бинк даже немного приревновал.

Драгоценность остановила червя и подвела их к зданию с вывеской: ОКРУЖНАЯ СТАНЦИЯ.

– Я должна остаться с рытвяком, чтобы петь ему песни, – сказала она. – А вы отправляйтесь к Шефу. Я подожду вас.

Бинк испугался, что она не станет ждать и использует создавшуюся ситуацию, запродав их демонам. Таким образом, она бы спаслась от губительного романтического преследования. Но он должен верить. Если любишь…

Внутри здания на широкой скамье сидел демон, углубившийся в чтение книги. Когда они вошли, он оторвался от чтения и посмотрел на них.

– О, судьба опять свела нас, – произнес он.

– Боурегард! – в изумлении воскликнул Бинк.

– Я, конечно, выдам вам пропуск, – сказал демон. – Вы сыграли роль инструмента, освободившего меня. Согласно правилам игры, я несу перед вами совершенно недемонические обязательства. Но позвольте мне развлечь вас должным образом, как и вы развлекали меня в жилище людоеда. Потом вы приступите к своим поискам.

– Но там ждет нимфа, – растерянно проговорил Бинк.

Боурегард покачал головой.

– Похоже, тебя сглазили, Бинк. Сначала ты потерял бутылку, теперь вот сердце. Не беспокойся, мы возьмем с собой нимфу. Мы пригласим рытвяка в наш бассейн, ему понравится плавать. Мы хорошо знаем Драгоценность. На самом деле ты бы мог быть счастливым в твоем несчастье.

Драгоценность присоединилась к ним на улице. С трудом верилось, что рассвет они встретили в Безумном Районе, на дереве, завтракали в замке извергов в озере, обедали у нимфы, и вот теперь ужинали здесь. Все в один день. Здесь, под землей, день ничего не значил. Да, полный событиями день.

Еда, предложенная демоном, оказалась подобной той, что угощала нимфа. Ее за минуту приготовили существа, которых звали Дрожжа и Бактерия. Бинка так и подмывало спросить, а где же Микроб, но он промолчал. Одни блюда напоминали кашу, которую сварили минуту назад, другие напоминали жареную ногу поросенка. На десерт подали замороженный глаз птицы сливочки. Настоящий глаз сливочки птицы считался редким деликатесом, и поэтому перед ними стояла пикантная имитация.

– Я как-то раз пробовал глаз молочной птицы, – сказал Честер. – Но он не был таким нежным, как этот.

– О, ты имеешь хороший вкус, – отметил Боурегард.

– О, нет! Глаза кентавра имеют неполноценный вкус, – быстро ответил Честер.

– Ты чересчур скромен. – Демон обнадеживающе улыбнулся. – Но ты прав, сливочки жирнее, чем молочные птицы, и поэтому их глаза нежнее, как ты и определил.

После еды они удалились в берлогу к Боурегарду, которая освещалась и обогревалась ручной жар-птицей.

– Сейчас мы создадим вам великолепные условия для ночлега, – сказал им демон. – Мы не будем никоим образом вмешиваться в ваши поиски. Однако…

– Ты что-то знаешь? – нетерпеливо перебил его Бинк.

– Я знаю сущность демонов, – ответил Боурегард.

– О, да мы и не собираемся тебе мешать. Мы просто собираемся уйти…

– Будь терпеливее, Бинк.

Боурегард вытащил хорошенькую маленькую бутылку, произнес заповедные слова и взмахнул рукой. Пробка вылетела, появился дымок – и вот он превратился в Волшебника Хамфри.

– Где Кромби? – изумленно спросил Бинк.

– Остался в бутылке, – коротко ответил Хамфри. – Ты бы лучше не терял ценных вещей.

– Но если Боурегард смог спасти тебя…

– Я не спас его, – назидательно сказал демон. – Я воскресил его. И теперь он должен исполнять мои пожелания.

– Как когда-то ты исполнял его! – воскликнул Бинк.

– Точно. Все зависит от того, кто ограничивает и кто обладает контролирующим волшебством. Волшебник увлекался демонологией, сейчас он сам – предмет изучения, то есть изучения человечества демонами.

– Но это значит…

– Нет, я не стану злоупотреблять ситуацией. Мои интересы заключены в исследовательской работе, а не в издевательстве. Я просто продемонстрировал тебе, что здесь все подвержено магии в гораздо большей степени, чем ты предполагаешь. Возможные последствия вашего поиска еще страшнее, если ты будешь рисковать.

– Я точно знаю, что кто-то пытается меня остановить, – сказал Бинк.

– Да. Это тоже разновидность демонов. В этом вся проблема. Большая часть демонов обладает магией в той же степени, как и люди, но демоны, обитающие под землей, более сильны. Их способности соотносятся со способностями обычных демонов, подобно как мои, Волшебника и обычных людей вроде тебя. Было бы неблагоразумно лезть в их владения.

– Ты же сам демон, – с подозрительностью проговорил Честер. – Тогда к чему ты это все говоришь?

– Потому что он очень хороший демон, – сказала Драгоценность. – Он помогает людям.

– Потому что я забочусь о благосостоянии Ксанта, – объяснил Боурегард. – Если бы я был убежден, что Ксанту будет лучше без людей, то работал бы в этом направлении. Но хотя я и имею сомнения, я до сих пор верю, что человечество приносит пользу…

С этими словами он взглянул на Волшебника.

– Даже гномы, вроде него.

Хамфри стоял, не двигаясь.

– Почему ты не освободишь его, – спросил демона Бинк, не доверяя полностью Боурегарду.

– Я не могу освободить его. Только обладатель сосуда, в котором он сидел, может сделать это.

– Но он же здесь! Ты освободил его из твоей бутылки!

– Мое волшебство предоставляет мне временное пользование его услугами. Я могу только вызывать его на короткое время и не могу задерживать. Если бы я обладал его бутылью, то мог бы контролировать его, поскольку он был настолько глуп, что позволил себя ограничить. Вот почему ты должен получить эту бутылку до того…

– До того, как она разобьется! – закончил Бинк.

– Она никогда не разобьется. Это заколдованная бутыль. Я знаю, сам жил в ней, она прочная и безопасная. Нет, опасность в том, что твой враг получит ее первым!

Бинк пришел в ужас.

– Враг!

– Тогда твой враг сможет контролировать Волшебника, и вся мощь Хамфри будет служить врагу. В таком случае шансы Хамфри на спасение будут чрезвычайно малы, впрочем, как и твои.

– Я должен найти бутыль! – закричал Бинк. – Если только узнать, где она?

– Тут я смогу тебе помочь, – сказал Боурегард и обратился к Волшебнику. – Хамфри, объясни Бинку, где вы находитесь, как спасти вас.

– 29 градусов северной широты, 101 градус…

– Только не таким образом, простак, – перебил Волшебника Боурегард. – Расскажи попроще, чтобы он смог понять!

– Да, – согласился Хамфри. – Лучше спросим Кромби.

– Давай, – кивнул демон.

Грифон тут же появился рядом с Волшебником.

– Говори, – сказал Бинк. – Если он укажет ваше направление от вас, я посмотрю, и мы смогли бы перевернуть его и найти вас.

– Ничего не получится, – сказал Боурегард.

Но Кромби уже закрутился волчком. Его крыло замерло в направлении Бинка.

– Хорошо, – сказал Бинк. – Мы пойдем этой дорогой.

– Попытайся пройти через логовище, – предложил Боурегард. – Грифон, держи направление.

Бинк пошел, сильно озадаченный. Кромби не сдвинулся с места, но крыло точно показывало на Бинка.

– Как на картинке, – воскликнул Бинк. – Дело не в том, как ты смотришь на него. Он все время глядит на тебя.

– Точно, – согласился демон. – Эта магия, в определенном смысле, просто образ. Тот же вид появляется независимо от положения зрителя. Ориентироваться бесполезно. Нам нужен оригинал.

– Хорошо, демон, – фыркнул Хамфри. – Кромби, укажи направление к нашей бутылке, как его должен видеть Бинк.

Как просто! Волшебство, но сработает ли оно?

Грифон закрутился и указал снова. На этот раз крыло указало вниз.

– Вот этой дорогой вы и должны идти, – сказал, тяжело вздохнув, Боурегард. – Сейчас, до того как я отошлю образ, есть ли у вас другие вопросы?

– Есть, – сказал Честер. – О моем таланте…

Боурегард улыбнулся.

– Очень умно, кентавр. Думаю, у тебя ум демона. В самом деле, в данной ситуации получить информацию, которую ты ищешь, без убытка в виде гонорара Волшебнику…

– Нет, – ответил Честер. – Я не пытаюсь обманывать! Волшебник, теперь я знаю, в чем заключается мой талант. Но я уже отслужил часть гонорара и нуждаюсь в отдыхе.

Хамфри улыбнулся.

– Я специализируюсь в Ответах, но не Вопросах. Задай другой вопрос за плату. Таково соглашение.

– Хорошо, – сказал Честер, словно жеребенок, внезапно выскочивший на зеленое пастбище.

Он минуту раздумывал.

– Чери, – мне бы хотелось знать ее талант, если она им обладает. Думаю, талант ее не менее волшебный…

– У нее есть талант, – подтвердил Хамфри. – Теперь ты желаешь получить Ответ?

– Нет. Я его разгадаю сам, как сумел разгадать свой.

Волшебник только развел руками.

– Как хочешь. Однако мы не застрахованы против несчастных случаев, которые могут произойти по воле рока. Если ты не решишь проблему, а Бинк не найдет бутылку прежде врага, меня могут заставить силой предать вас. Как ты к этому относишься?

– Что ты подразумеваешь под словом «прежде врага»?

– Мы уже обсуждали эту проблему раньше, – вмешался Боурегард. – Волшебник не защищен от собственного информационного таланта. Он прав, бутылку занесло близко к району обитания врага. И, вероятно, враг знает об этом. Так что поиски бутылки – это не просто хождение по лабиринту, а настоящее состязание с активной оппозицией.

– Но какова природа этого врага? – спросил Бинк.

– Волшебник, удались, – бросил Боурегард.

И сразу же Хамфри с Кромби закрутил дым, и они исчезли в бутылке.

– Я не могу ответить на твой вопрос прямо, только замечу, что враг твой относится к демонам. Именно потому я не захотел выказать свое незнание перед оппонентом-человеком. Он занимается такими же исследованиями. Это, выражаясь по-вашему, соперничество.

– Мне плевать на профессиональное соперничество, – буркнул Бинк. – Добрый Волшебник и Кромби прежде всего мои друзья. И я должен спасти их!

– Ты очень верный друг! – с почтением произнесла Драгоценность.

– Ты должен понять одну вещь, – продолжал Боурегард. – При приближении к Источнику Магии волшебство ближайшего окружения Источника растет в логарифмической прогрессии. Поэтому…

– Не понимаю я твоих мудрствований, – бросил Бинк. – Враг – растение?

– Он говорит, что волшебство становится сильнее, когда ты приближаешься, – начал объяснять Честер, ведь кентавр имел исключительные математические способности.

– Именно так, – согласился демон. – Поэтому мы, демоны, будучи намного ближе к Источнику, имеем тенденцию к обладанию более сильной магией, чем существа на окраинах. Но в непосредственной близости к Источнику магия настолько сильна, что даже нельзя предугадать. Поэтому я не могу идентифицировать твоего врага или просто описать его магию. Но знай, волшебная сила его превосходит ту, с которой ты сталкивался ранее.

– Я встречался с очень приятной сильной магией, – с сомнением произнес Бинк.

– Да, знаю. Да и сам ты обладаешь довольно сильной магией. Но это… Да, хотя я так и не смог разобраться в природе твоего таланта, однако согласно моим предварительным замечаниям ты – обычный индивидуум, так что эмпирические данные наводят на мысль, что талант имеет отношение к твоему персональному благосостоянию. Но около Источника…

– Ну, до меня дошло, – сказал Бинк. – Там, куда я направляюсь, волшебство гораздо сильнее моего.

– Да. То есть ты станешь более уязвимым даже в тех ситуациях, в которых ты чувствовал себя уверенно. То есть твое волшебство тоже увеличится, но только в геометрической прогрессии. И поэтому оно не в состоянии…

– Он говорит, что вражеское волшебство растет быстрее, – уточнил Честер. – Поэтому мы пропорционально теряем мощь.

– Точно, – согласился демон. – Природа логарифмической прогрессии предполагает, что различие не будет огромным до тех пор, пока вы совсем не приблизитесь к Источнику. Поэтому вы можете не слишком беспокоиться… Еще…

– То есть, если я пойду дальше, – медленно сказал Бинк, – я встречусь с врагом, который гораздо сильнее меня.

– Правильно. Потому что сила магического пространства Ксанта изменяется обратно пропорционально расстоянию, как индивидуальная, так и всей окружающей среды…

– А как насчет волшебной пыли? – спросил Честер.

– Это тоже последствия увеличения волшебства вблизи Источника, – согласился Боурегард. – Но не главный способ его распределения. Пыль по своей сущности конвективна, в то время как большая часть волшебства распространяется по законам излучения. Если деревня прекратит работу, магия Ксанта останется, но будет убывать.

– Вот почему они так ослаблены, – сказал Бинк.

– Продолжаю: с другой стороны, из-за этого отношения враг не способен вредить тебе на поверхности, хотя и пытался с поистине с демонической настойчивостью и хитростью (я различаю термины «демонской» и «демонической», последнее имеет уничижительное значение, что является совершенно неоправданным). Но здесь, в этом районе, враг пока не будет активно действовать. Так что глупо продолжать дальнейшие поиски…

– Я человек, – сказал Бинк.

– Да, к несчастью. Демон был бы более рационален. Так как ты глупейший человек, а именно такой тип описан в моем исследовании, ты будешь неизбежно продолжать упорствовать, пока не погибнешь – во имя спасения твоих идеалов и дружбы.

– Я тоже больше человек, чем демон, – сказала Драгоценность. – Думаю, он очень горд.

– Не надо мне льстить, – предупредил ее Бинк. – Это только повышает действие любовного напитка.

Она изумленно посмотрела, потом сказала с милой решимостью.

– Я, конечно, извиняюсь за любовный напиток. Но ты такой красивый, статный, смелый, порядочный мужчина. Я… я даже не могу подобрать слов, как мне неудобно. Когда мы вернемся, может быть я и сама выпью этого напитка…

– Но я ищу Волшебника, чтобы найти противоядие, – промолвил Бинк. – И к тому же, есть еще дружеские обязательства. Мы спросим Кромби о противоядии, поэтому…

– Я мог бы вызвать их снова, – предложил услуги Боурегард. – Но не имею права приказывать им.

– Почему? – спросил Бинк.

– Потому, что нам нежелательно привлекать внимание нашего врага, пока он не осведомлен о местопребывании бутылки. Мы не знаем, каким образом враг следит за тобой в этот раз. Не надо принижать возможности врага, вспомним кривляка. Лучше сначала спасти друзей, потом заняться личными делами.

– И правда, – согласился Бинк.

Он повернулся к нимфе.

– Драгоценность, я сожалею, что доставил тебе столько хлопот. Сначала я должен освободить моих друзей. Я обещаю, как только мы освободим…

– Хорошо, – кивнула она, вроде вовсе не расстроенная.

– Она может подождать здесь, – предложил Честер. – Или заняться своей работой. Как только найдем противоядие, приведем Бинка сюда…

– Нет, нет, только рытвяк сможет быстро доставить вас куда нужно, – сказала Драгоценность. – И только я могу провести рытвяка. Здесь, в русле реки водится столько ужасного, чего в горах почти нет. Надо идти через горы.

– Я надеялся, что ты это скажешь, – обрадовался Бинк. – Конечно, мне не на что рассчитывать, пока…

Драгоценность остановила его нежным поцелуем.

– Мне так нравится твоя честность, – сказала она. – Давайте-ка, собирайтесь, надо отправляться.

Бинк, взбодренный первым заслуженным поцелуем, сосредоточился на предстоящих поисках.

– Да, мы должны спешить.

– Здесь обитают особенно злые гоблины, – предупредил Боурегард. – Там, наверху, за последние века они перестали быть злобными и жестокими, но здесь, под землей эти качества проявились с новой силой. Раньше ты никогда не встречал таких гоблинов.

– Выбора нет, – ответил Бинк. – Все равно надо идти вперед.

– Тогда старайтесь выбирать хорошо освещенные дороги, когда находитесь под землей. Подобно меднорылам, они ненавидят свет. Поэтому, встречаясь со светом, стараются избегать его.

Бинк повернулся к нимфе.

– Так вот почему ты боишься темноты? Ты проведешь нас по светлому пути?

Она кивнула.

– Да… да, – соглашалась она, выслушав вопросы.

Бинку даже показалось, что он мог бы задать и несколько личных, получив тот же ответ. Или это действие любовного напитка?

– По крайней мере, хотя бы отдохните на ночь. Нам, демонам, спать не требуется, но вы, люди, без сна не можете.

– Нет, мы лучше двинемся вперед, – сказал Бинк. – Несколько часов ничего не изменят.

– Но вы утомлены, – сказал Боурегард. – Вам потребуется собрать все силы, когда столкнетесь с таким сильным волшебством.

– Я предпочитаю не доверять словам демона, – сказал Честер.

Боурегард развел руками.

– Пожалуй, в чем-то ты прав, кентавр. Но есть еще одна вещь, о которой я не упомянул.

– Если ты собираешься нам об этом рассказывать, то говори, – сказал Бинк. – Мы уже уходим.

– А именно, – начал неохотно демон, – я не уверен, что твой поиск необходим.

– Как? – воскликнул Бинк. – Не освобождать друзей?

– Поиск Источника Магии Ксанта.

– Мне нужно все знать! Ты, демон, должен это понимать!

– Очень хорошо, – сказал Боурегард. – Информация может стать опасной. Рассмотрим силу Волшебника, который специализируется в информации. Полагаю, он полностью информирован относительно основной природы волшебства. Где же пределы его силы?

– Хамфри не станет вредить Ксанту, – запротестовал Бинк. – Он же добрый Волшебник!

– Но однажды узнанная природа источника волшебства почему-то остановила Злого Волшебника от обладания им? Ведь, имея в руках столь сильное волшебство, он мог бы управлять Ксантом или уничтожить его.

Бинк задумался. Он вспомнил, как Злой Волшебник прибрал к рукам корону Ксанта – и оказался вовсе не дьяволом. Но то была особая ситуация. Предположим, правдивый мужчина-дьявол или женщина обладал или обладала бы бесконтрольной властью?

– Я понял. Я подумаю об этом. Может быть, я и не дойду до Источника. Но я должен освободить Волшебника, чего бы мне это ни стоило.

– Конечно, – согласился Боурегард. Казалось, что он чувствует себя как-то неловко.

Они уселись на червя-рытвяка и отправились в направлении, указанном Кромби.

– Я не знаю хорошо этих глубин, – пожаловалась Драгоценность. – Но здесь столько твердых камней, что мы не сможем продвигаться близко к реке. Я прикажу рытвяку вылезать из горы только там, где светло. Думаю, вы могли бы поспать, пока мы будем путешествовать, а я попою моему червячку песенки.

– Ты просто прелесть, – благодарно воскликнул Бинк.

Он прислонил голову к спине нимфы и быстро погрузился в освежающий и восстанавливающий силы сон под милую колыбельную песню. А червь тем временем полз вперед.

Глава 11.

Умный Коралл

Бинк проснулся, когда рытвяк остановился.

– Думаю, мы на месте, – пробормотала Драгоценность. Голосок ее слегка осип после многочасового пения.

– Ты должна была разбудить меня пораньше! – сказал Бинк. – Моя очередь петь для червячка. А ты бы отдохнула!

– Твоя голова так хорошо лежала у меня на плече и я не смогла разбудить тебя, – проскрипела она. – А кроме того, тебе следует экономить силы. Я чувствовала усиление волшебства, когда мы ехали сюда.

Бинк тоже почувствовал это: нечто вроде иголок слабо покалывало кожу лица, и это очень походило на ощущения от магической пыли. При всем при том, он знал, что гора, сквозь которую они проехали, могла быть горой из волшебной пыли, до того, как та выходит на земле. Но загадка оставалась: что случилось бы, если начинить гору волшебством?

– Ну, спасибо, – благодарно произнес он. – Ты чудесная нимфа!

– Конечно, – она повернула головку, словно подставляя ее поцелую. Она источала нежнейший аромат роз, ее волшебство тоже усилилось. Бинк нагнулся вперед, вдыхая чудесный аромат, придвигая губы ближе к…

Их беседу прервал брошенный Бинком взгляд – он увидел бутылку! Она покачивалась на сияющей поверхности другого озера. У нее было что-то на горлышке, что-то из проволоки и…

– Гранди! – закричал Бинк.

Голем взглянул.

– Долго же ты добирался! Сходи за бутылкой, пока…

– А плыть здесь не опасно? – спросил Бинк, остерегаясь сияния. Может, оно и отгоняло гоблинов, но и людям тоже приятного было мало.

– Плыть не опасно, – сказала Драгоценность. – Но вода имеет медленное отравляющее действие на большую часть живых организмов. Если выпьешь один раз, то сильного вреда не будет, если ты вскорости избавишься от нее, в верхнем течении она быстро разбавляется свежей с поверхности. Но здесь, внизу под землей, где вода абсорбирует в большом количестве вредное вещество…

– Ясно. Плавать нельзя, – сказал Бинк. – Честер, сможешь ты поймать бутылку с помощью лассо?

– Она вне пределах досягаемости, – ответил кентавр. – Если течение прибьет ее ближе к берегу, то я смогу достать.

– Лучше поторопись, – высунулся Гранди. – Там кто-то под озером и оно…

– Под озером жили изверги, – сказал Честер. – Ты считаешь, что наши враги?..

Бинк начал быстро раздеваться.

– Думаю, лучше сплаваю я за бутылкой, да принесу ее сюда. Если озеро причинит мне какой-либо ущерб, Волшебник даст мне капельку оздоровляющего эликсира. Наверное здесь его действие также усилится.

– Не делай этого, – закричала Драгоценность. – Озеро… Не думаю, чтобы ты смог доплыть до бутылки. Я лучше направлю рытвяка сквозь воду. Когда он работает, ему ничего не повредит.

Под ее руководством, сопровождаемым хриплым пением, червь нырнул в воду, вращая круглыми боками так, что в воде образовался тоннель, как ранее в камне. Он продвигался очень медленно до тех пор, пока не появилась флейта Честера и не заиграла бравурную мелодию марша. В этот раз флейта казалась большего размера и звучала она громче: усиление действия волшебства. Рытвяк тоже ускорился в соответствии с музыкальным темпом. Он целенаправленно продвигался к бутылке.

– Спасибо тебе, кентавр, – воскликнула Драгоценность.

– Быстрее! Быстрее! – командовал голем. – Коралл знает о… старается… ох, помогите! Он собирается сейчас забрать меня!

Потом Гранди в ужасе вскрикнул, словно человек от боли.

– Я еще не настоящий, – задыхаясь, произнес он после того, как крик вырвался из его тела. – Я все еще голем, вещь, сделанная из проволоки и смолы. Меня контролируют. – Он прервал речь, вскрикнул снова, потом более спокойно произнес: – Меня уже нет.

Бинк ничего не понял из сказанного, сквозь чувственное пение он только сообразил, что должен как-то попытаться помочь голему бороться… но с кем? Немного одобрения, немного воспоминаний о чувствах, которые приобрел Гранди. Может быть, голем боролся с собственным страхом, если…

Теперь червь почти подошел к бутылке. Гранди быстро обхватил пробку ручками проволочками и ногами – горлышко сосуда и поднатужился.

– Властью Умного Коралла, появись! – прошептал он.

Пробка вылетела. Появился дымок, закружился, образовал птичьи крылья и круг, потом сконцентрировался в виде Доброго Волшебника и грифона.

– Гранди спас их! – воскликнул Честер и звуки флейты замерли.

– Лети к берегу, – закричал Бинк. – Не касайся воды!

Хамфри вцепился в Кромби, который расправил крылья, ведь он мог без особых трудов выдержать вес Волшебника. В первый момент они неустойчиво болтались, потом движение их выровнялось и они медленно полетели вперед.

Бинк сразу же подбежал к ним.

– Мы так беспокоились о вас, боялись, что враг поймает бутылку первым.

– Враг это и сделал, – сказал Хамфри, дотягиваясь до сосуда, как только слез с грифона. – Возвращайся, Бинк, прекрати поиски, и ты не пострадаешь.

– Прекратить поиски! – воскликнул, изумившийся Бинк. – Сейчас, когда я так близок к их завершению? Ты же знаешь, я так не сделаю!

– Я служу новому хозяину, но совесть у меня осталась, – сказал Хамфри. Что-то неуловимо изменилось в его внешности; он по-прежнему оставался низеньким человечком-гномом, но юмор и веселье исчезли. И взгляд скорее напоминал василиска, но не мужчину: холодный, смертоносный.

– Необходимо, чтобы ты понял. Сосуд открыли от имени существа, которое лежит под озером, оно обладает огромным интеллектом, волшебством и умом, но совершенно лишено возможности двигаться. Это Умный Коралл, который вынужден действовать посредством многочисленных агентов, чтобы достичь благородных целей.

– Враг? – спросил, испуганно Бинк.

– Тот, кто посылал волшебный меч, дракона, кривляка… и бесчисленное множество других преград, большую часть которых твое собственное волшебство лишало дееспособности еще до того, как они начинали действовать. Коралл не может контролировать осознанное живое разумное существо; он может управлять посредством внушения нужной ему мысли так, что это выглядит как личное представление существа. Вот почему дракон гнался за тобой, кривляк за тобой шпионил и почему встречались всякие якобы случайные сложности. Но твой талант помог нам выйти сухими из воды. Сирена заманила тебя, но горгона не смогла превратить в камень, мидасова муха изменила направление полета и уселась на другую цель, проклятие извергов не попало в тебя. Сейчас же, в самом сердце волшебства Коралла, ты окончательно потерпел поражение, ты должен повернуть назад, потому что…

– Но он не может контролировать тебя, – прошептал Бинк. – Ты ведь человек, умный, Волшебник!

– Он принял контроль над големом, и это стало возможным лишь потому, что Гранди стал настоящим не до конца, а в этом районе у Коралла огромнейшая власть. Он приказал, и голем открыл бутылку. Мы с Кромби – игрушки в руках владельца бутылки. Не имеет значения, что бутылка сейчас болтается на поверхности кораллового озера, заклинание было дано именем самого Умного Коралла.

– Но, – протестовал Бинк, он не мог больше ничего сказать, так как был не в состоянии выразить мысль.

– Это оказалось наиболее свирепым противостоянием во всем нашем приключении, – продолжал Хамфри. – Борьба за обладание бутылкой. Сначала Коралл устроил так, что ты потерял сосуд из кармана, но твое волшебство ослабило пробку и мы вылезли. Потом вот удар проклятия извергов, показавшийся тебе невероятным совпадением. Бутылку хорошенько потрепало водовороте. Но Коралл использовал сильное действие течения, чтобы заткнуть пробку поглубже и поймать Гранди в ловушку снаружи. Но твое волшебство помогло тебе снова, разбив по дороге зеркало на мелкие кусочки внутри и снаружи, дав нам возможность установить некоторое сообщение. Но волшебство Коралла заставило тебя потерять кусочек зеркала. Тогда твое волшебство привело тебя к Боурегарду, который снова установил общение между нами. Ты почти вовремя добрался до бутылки, использовав обязательность твоего слепого увлечения нимфой в свою пользу – твой талант снова смог превзойти Коралл!.. Но все-таки талант Коралла здесь сильнее твоего, и поэтому он заполучил бутылку первым. Едва успел. Фактически, ваши таланты аннулировали друг друга. Но сейчас Коралл посредством обладания бутылкой управляет Кромби и мной. Наши возможности – на службе у него, ты нас потерял.

Честер стоял рядом с Бинком.

– Значит, ты стал нашим врагом, – медленно произнес он.

– Не совсем. Сейчас, когда мы имеем доступ к некоторым замыслам Коралла, мы знаем, что он совершает разумные поступки. Бинк, твой поиск опасен, не просто для тебя, но и для всего Ксанта. Ты должен прекратить его, поверь мне!

– Я не верю тебе, – угрюмо произнес Бинк. – Во всяком случае, не сейчас, когда ты перешел на сторону врага.

– Я тоже, – поддержал его Честер. – Заставьте себя вернуться обратно в бутылку и дайте нам возможность освободить вас и дать нам власть над собой. Если ты сможешь повторить это, я послушаюсь.

– Нет.

– Я так и думал, – сказал Честер. – Я предпринял участие в поисках как службу тебе, Волшебник, но не получил у тебя ответа на свой вопрос. Я могу бросить службу у тебя в любое удобное для меня время. Но я не стану бросать поиск просто из-за того, что какой-то скрывающийся монстр так напугал тебя, что ты спятил.

– Твоя позиция понятна, – неожиданно мягко согласился Волшебник. – Я не имею в настоящем, как ты уже сказал, никакого права на твою службу. Но я должен предупредить вас обоих, если вы не откажетесь от своих намерений, мы должны будем противостоять вам более существенно.

– То есть будете бороться с нами более активно? – спросил Бинк.

– Нам не хотелось бы прибегать к силе, – ответил Хамфри. – Но придется, если не прекратите. Потому уходите, бросьте поиск, и все будет отлично.

– А если мы не прекратим поисков? – закричал Честер, воинственно уставившись на Кромби.

Очевидно, кентавр не особенно склонялся проявить доблесть, сражаясь с грифоном. Просто между ними существовало некоторое соперничество.

– В таком случае мы просто уничтожим вас, – серьезно произнес Хамфри.

Несмотря на чрезвычайно маленький рост, он оставался Волшебником, и его слова заставили Бинка поежиться. Никто не мог позволить себе легко относиться к угрозам Волшебника.

Бинк оказался перед весьма неприятным выбором. Как мог он бороться с друзьями, коих с таким трудом спасал? Даже если они находились под действием чар врага, как мог он позволить себе уступить требованиям? Вот если бы он смог добраться до Умного Коралла, своего врага, и уничтожить его, тогда бы и друзья освободились от вражеского влияния.

Но Коралл находился так глубоко, под ядовитыми водами озера, совершенно недосягаем. Если не…

– Драгоценность! – закричал он. – Пошли рытвяка вниз, чтобы он пробил дырку в Коралле.

– Не могу, Бинк, – ответила она печально. – Рытвяк уже больше не вернется после того, как мы послали его за бутылкой. Я теперь застряла здесь с корзиной драгоценных камней. – И она со злостью швырнула камень в воду. – Я не могу даже их разложить как следует.

– Червь отослан назад, – сказал Хамфри. – Только продолжение твоих поисков может уничтожить Коралл вместе со всем Ксантом. Сейчас же уходи, или будешь расплачиваться.

Бинк взглянул на Честера.

– Не хочу обижать его. Может быть, если бы я смог хорошенько его стукнуть и вытащить из пределов досягаемости Коралла…

– А я тем временем позабочусь о птичьем клюве, – с готовностью поддержал его Честер.

– Да не хочу я никакого кровопролития, – закричал Бинк. – Они же мои друзья, которых мы должны освободить.

– Я тоже так считаю, – согласился Честер. – Я бы попытался нейтрализовать грифона без особого кровопролития. Я бы просто выдрал у него пару перьев.

Бинк понял, что Честер тоже шел на кровопролитие.

– Отлично. Но остановимся в тот момент, когда он сдастся.

Он снова взглянул Хамфри в лицо.

– Я намереваюсь продолжать поиск. Я прошу тебя уйти и воздержаться от попыток помешать мне. Меня сильно огорчает, что между нами дело дошло до борьбы, но…

Хамфри начал рыться в поясе, где у него хранились сосуды. Он вытащил одну бутылку.

– Ух! – закричал Бинк, пошатнувшись. Ему ужасно не хотелось совершить какое-либо насилие над друзьями, и поэтому он опоздал. Пробка вылетела и появился дымок. Он сросся и образовалось… зеленое пончо, которое захлопало крыльями, перед тем, как улечься на пол.

– Не та бутылка, – пробормотал Волшебник и открыл другую.

Бинк, сначала прямо обомлевший, осознал, что должен как можно быстрее отделить Волшебника от его арсенала бутылочек. Талант Бинка мог помочь Хамфри перепутать бутылки, но такого рода ошибка не могла повторяться до бесконечности. Бинк вытащил меч, собираясь срезать пояс с Волшебника, но сообразил, что такой шаг будет рассмотрен как покушение на убийство. Он снова заколебался и был отброшен сросшимся паром. Перед ним внезапно оказались тринадцать злобно плюющихся черных кошек.

Раньше Бинк никогда не видел живых чистокровных кошек. Он воззрился на кошку, словно на какое-то чудо. Он просто замер и уставился на это внезапно ожившее вымершее создание, не в состоянии принять определенное решение. Если он убьет этих животных, сможет ли кто-нибудь возродить данных особей?

Тем временем кентавр начал сражаться с грифоном. Их столкновение с самого начала шло достаточно сурово, несмотря на желание Честера пойти на компромисс. Он выхватил лук и послал стрелу в грифона, но Кромби, бывалый солдат, не стал дожидаться, пока она настигнет его. Он вспрыгнул, раздвинул крылья, потом снова сдвинул их под действием мощного потока воздуха. Он уклонился вбок и стрела пролетела ниже перьев хвоста. Потом он взлетел к самому потолку пещеры и с высоты бросился на кентавра, выставив когти.

Тут Честер быстро заменил лук веревкой. Он ловко бросил лассо, и веревка обвилась вокруг тела грифона, стиснув его крылья. Он резко дернул, и Кромби оказался спеленатым. Кентавр в три раза превышал по весу Кромби, потому вполне мог управляться со своим оппонентом.

Черная кошка прыгнула, целясь в лицо Бинка, вынуждая и его тоже вступить в бой. Он рефлекторно выставил вперед меч – и тот разрубил животное надвое.

Бинк замер от ужаса. Он не хотел убивать кошку! Такое редкое животное! Может быть, эти кошки – все, что осталось во всем Ксанте, сохраненные посредством магии Волшебника. Но два дальнейших события в корне изменили его отношение к происходящему. Во-первых, разрубленные части кошки не погибли, а превратились в маленьких кошечек. Это были не настоящие кошки, но псевдокошки, сформировавшиеся из биоглины и получившие необходимые кошачьи повадки. Если бы на ее месте оказалась собака, сделанная из того же материала, она бы развалилась на множество собачонок. Так что Бинк зря переживал относительно сохранности данного вида. Второе, тут подоспела другая кошка и бодро вцепилась ему в щиколотку. Взвыв от боли и гнева, Бинк треснул ее мечом. Он разрубил кошку на части, четвертинки, нет, на восемь частей – и каждая часть тотчас превратилась в маленькую кошечку, и все они со злостью бросились на него. Очень походило на борьбу с гидрой – только на этот раз у него не оказалось под рукой ни деревяшки, способной переворачивать магию, чтобы швырнуть ее, ни нитки, чтобы разбить ее на мельчайшие части. И скоро уже сотня мелких кошек кидалась на него, словно отряд крыс, потом уже тысяча мельчайших животных атаковали его, подобно меднорылам. Чем больше он боролся с ними, тем становилось тяжелее.

Такое волшебство напомнило ему о гидре. Но чудовище обычно бывало семиголовым, тогда как котов – тринадцать, и количество это увеличивалось с каждым ударом меча. Вот если бы найти ключ, некое противоволшебство, чтобы отменить волшебство увеличения…

– Скорее же, Бинк! – позвал его Честер, отбиваясь от нескольких котов, забравшихся на территорию кентавра. – Утопи их всех в воде!

Ну, конечно! Бинк наклонился пониже и, размахивая ножнами, загонял сотни мельчайших кошечек в озеро. Они шипели, брызгаясь, подобно горячей гальке, а потом шли на дно. Тонули они или отравлялись вредными водами озера, сказать было трудно, но никто из них не смог вылезти на берег.

Победоносно завершив борьбу с котами, Бинк вернулся к продолжавшемуся поединку между грифоном и кентавром. Он не мог увидеть всего, но смог восполнить пробел достаточно хорошо. Он должен был следить за поединком, потому что в случае неприятностей с Честером Бинку пришлось бы иметь дело еще с одним противником.

Кромби, первоначально сделавшийся недееспособным из-за опутавшей его веревки, изогнулся головой вниз и разорвал путы, перекусив их мощным клювом. Он широко раскрыл крылья, вызывающе скваркнул и бросился со всей силы в атаку, целясь Честеру в голову, изготовив клюв, лапы и когти.

Кентавр, внезапно лишившись равновесия из-за развязавшейся веревки, зашатался. Конечно, он имел большую устойчивость по сравнению с человеком, но его слишком сильно дернуло. Лошадиное плечо с глухим стуком столкнулось со сталагмитом, и тот сломался, когда еще и грифон налетел на него. Бинк содрогнулся – но оказалось, что сталагмит представлял большую опасность для Кромби, а не для Честера. Острая пика упала как раз на левое крыло грифона, придавила, заставив Кромби сильно захлопать вторым, чтобы помочь освободить правое.

Честер поднялся, удар когтя располосовал до низу половину лица: Кромби целился именно в глаз, но промахнулся. Честер мощными руками вцепился в передние ноги грифона.

– Тебе конец, птичий клюв! – кричал он. Но в таком положении он не мог вытащить меч, поэтому он пытался посильнее ударить грифона о разбитое основание сталагмита.

Кромби скваркнул и выбросил задние ноги для двойного удара, целясь в живот кентавра, дабы выпотрошить его и тем победить. Честер поспешно отбросил Кромби со всей силы. Он выхватил лук и пустил вновь стрелу. Грифон тут же убрал крылья и, замедлив падение, начал спускаться и приближаться к кентавру прежде, чем стрела смогла поразить его. И опять начался поединок руки – когти.

Бинк успел немного расчистить пространство от многочисленных кошек, но в это время Добрый Волшебник вытащил еще один сосуд и открыл его. Дымок сросся в целый холм яркокрасных вишен-бомб. О, только не это! Бинк уже имел опыт общения с маленькими фруктами, такое деревце росло в дворцовом саду. Наверное, вишни и были с того дерева. Если хотя бы одна из них попадет в него…

Он кинулся на Хамфри, схватив Волшебника за руку, до того, как тот сумел бросить снаряд. Хамфри безуспешно пытался вырваться из железных объятий Бинка. Бинку удалось свалить его, ненавидя насилие, но не имея выбора. Они оба упали на пол. Пояс Волшебника разорвался, и вся коллекция сосудиков и бутылочек упала прямо на камни. Некоторые пробки вылетели. Бомбы-вишни были потеснены, они откатились прямо в озеро, где и взорвались с безвредным глухим стуком и облаками пара. Один попал в корзину с драгоценными камнями, принадлежавшую нимфе.

Взрыв разбросал камни по всей пещере. Бриллианты пролетели у Бинка под ухом, огромная жемчужина попала прямо Волшебнику в грудь, опалы пулей пронеслись под копытами Честера.

– О, нет! – закричала в ужасе Драгоценность. – Таким образом их нельзя распределить. Каждый камешек должен лежать в определенном месте.

Бинк чувствовал себя ужасно виноватым из-за истории с камнями, но на него давили другие проблемы. Из бутылок вылезали совершенно изумительные предметы.

Первыми появилась пара крылатых башмаков.

– Так вот куда я их засунул, – воскликнул Хамфри. Но они успели удрать от него раньше, чем ему удалось их схватить. Затем появились огромные стеклянные песочные часы, из которых высыпался песок – в данной ситуации совершенно безвредно. Следующей была коллекция экзотических зерен, одни из которых выглядели подобно огромным тарелкообразным рыбьим глазам, другие напоминали смесь соли с перцем, третьи – однокрылых мух. Они порхали и разбрасывались довольно далеко, скрипя под ногами, крутясь подобно мраморным детским шарикам, прилипая словно смола. Но никакого вреда они не причиняли.

К несчастью, из других сосудов пар еще выходил. Образовалась корзинка с мусором: вот так, оказывается Волшебник очищал замок – он засовывал мусор в сосуд; сумка с прекрасными удобрениями, миниатюрная гроза и маленькая Новая звезда. Семена теперь имели почву, воду, тепло, и они проросли. Усики шевелились, стебли разбухали, стручки лопались, листья рвались наружу. Корни прорывали камни и сжимали мусор, стебли выстреливали, образуя плотный и пестрый ковер. Разные виды растений затеяли мини-войну по всей удобренной территории.

За одну секунду Бинк с Волшебником оказались в миниатюрных джунглях. Виноград опутал им ноги, ветви пихали их, а листья мешали обзору.

Вскоре растения зацвели. Теперь уже можно было разобрать их сорта. Куст женских туфель произвел обувь совершенно нежнейшего вида, заставив Драгоценность воскликнуть от восхищения и сорвать пару для себя. Узелковые деревья образовали самые запутанные узлы: бантики, «бабьи» узлы, тросовые, зажимные, полуузелок. Бинк быстро перешагивал, стараясь избежать попадания в путы. Это стоило бы ему победы сразу же!

Волшебник между тем пытался укрыться от челюстей зубастой фиалки, пытавшейся укусить его, и львиного зева, а в это время ястребиная трава внезапно бросилась ему прямо на голову. Бинк в хорошее время посмеялся бы, но только не сейчас, когда у него было столько собственных проблем. Зонтичные растения пытались насадить его на острые верхушки зонтиков, а подсолнухи слепили его сиянием своих корзинок.

Новая звезда недолго оставалась заметной: в пещере теперь стало светло, как днем на поверхности, и так будет до тех пор, пока подсолнечник не отцветет.

Бинк уклонился вовремя и избежал попадания блестящей стрелы с наконечником, но поскользнулся на лютике, выделявшем масло, и со всего размаху плюхнулся – оох – прямо на хлюпающую головку скунсовой капусты, причем он попал в самую середину тошнотворной вони.

Хорошо, а чего еще ему следовало ожидать? Сейчас талант защищал его в незначительной степени; враг, Умный Коралл, практически аннулировал его волшебную силу, сейчас Бинк сражался с порождениями своего же собственного таланта, хотя и Хамфри находился не в лучшем положении. Его ноги облепила огонь-трава. Он сорвал цветок водяной лилии и полил водой с ее лепестков, чтобы погасить огонь. Между тем, несколько кустов кисточек разукрасили его красными, зелеными и голубыми лентами. Разлетевшиеся во все стороны бриллианты из корзинки нимфы сверкали в складках его одежды.

Ну как можно бороться в таких условиях!

Бинк прорвался из мини-джунглей, не дыша и закрыв глаза, так как маковые головки со всей силы хлестали по лицу. Он почувствовал, как что-то вцепилось ему в руки и вынужден был открыть глаза: он увидел пару наперстянок. Голубой колокольчик звенел у него под ухом, но затем он миновал его. И был еще пояс Волшебника с оставшимися там бутылочками. И тут его осенило: если бы он смог завладеть ими, то Хамфри будет совершенно беспомощным. Ведь все его волшебство рассовано по сосудам!

Бинк направился к поясу. Но в тот самый момент Волшебник возник из листвы, весь облепленный лютиками. Хамфри яростно содрал их с себя, и лютики убежали. Одинокий первоцвет неуклюже торчал у него за ухом. Хамфри бросился к своему волшебному поясу, сообразив, что Бинк собирался сделать то же самое.

Бинк вцепился в пояс. Началось молчаливое перетягивание. Еще несколько бутылочек опорожнилось. Из одной получился металлический котелок с яичным супом, который разлился и был с жадностью съеден корнями джунглей. Из другого образовалась смесь орехов и болтов. Потом Бинк обнаружил вареный рисовый пудинг и швырнул им в Волшебника – но Хамфри успел раньше запустить в Бинка комком липких пирожков с мясом. Мясной фарш разлетелся по всему разделяющему их пространству, Бинк получил тяжелый шлепок по лицу. Пирожки облепили ему лицо, шею, и почти лишили возможности обозревать окрестности. Бинк смахивал их с помощью меча, пытаясь в то же время удержать Волшебника, пока расчищал зону видимости. Странно, но в тот момент он мог лучше воспринимать происходящую по соседству битву между кентавром и грифоном, чем собственную.

Человеческий торс Честера истекал кровью из ран, полученных от острых когтей грифона. Но и у Кромби одна передняя нога оказалась сломанной, да и в крыле не хватало половины перьев. Да, битва «руки против когтей» действительно протекала свирепо!

В тот момент кентавр выслеживал противника, держа наготове меч, а грифон летал кругами, достаточно далеко, выискивая незащищенные места. Несмотря на предварительную договоренность, эти двое бились насмерть; каждый жаждал смерти противника. Как же Бинку остановить их?

Волшебник, тем временем добрался до очередного сосуда и открыл его. Бинк в тревоге подался вперед, но это оказалась очередная еда. Появился огромный сосуд с йогуртом. От чрезмерно длительного хранения жидкость испускала дурной запах. Сосуд опрокинулся, и йогурт медленно вытек в озеро; пусть умненький Коралл отведает райской пищи. Но Хамфри уже достал следующий. Все эти ошибки не являлись результатом воздействия таланта Бинка, просто немножечко повезло. Казалось, у Хамфри в бутылочках содержатся сотни всяческих самых непредсказуемых вещей. У него была репутация владеющего сотнями видов чар, некоторые казались вполне пригодными для сражения, но теперь все перемешалось. Вполне возможно, что ему самому пришлось бы защищаться от чего-либо действительно опасного, появившегося из случайно открытой бутыли.

В конце концов, от случайных неприятностей можно было и отбиться. Один сосуд произвел на свет извивающуюся водоросль-кракен, которая агрессивно кинулась на Бинка, но была разрублена на кусочки мечом и послана обратно Волшебнику. Бинк знал, что сейчас может контролировать ситуацию. Ничто, содержащееся в бутылках, не могло сравниться с мощью меча Бинка.

В отчаянии Волшебник открывал сосуд за сосудом, ища нечто подходящее. Вот материализовались две танцующие феи, полупрозрачные, парящие в воздухе с помощью нежнейших крыльев, но они были совершенно безвредны и вскоре пристроились к Драгоценности, которая сразу взяла их себе в помощницы раскладывать драгоценные камни. Образовалась целая туча вызывающих кашель капель и тотчас взорвалась, но слишком близко к Волшебнику, который просто зашелся кашлем. Но потом появилась виверна.

Виверны – это были такие маленькие дракончики, но даже самый малюсенький дракон считался опасным. Бинк вскочил на него, вцепившись ему в шею. Он, казалось, выиграл, но толстая шкура дракона не поддалась мечу. Чудовище разинуло пасть и изрыгнуло поток пламени и пара в лицо Бинку. Тот отпрыгнул назад, потом внезапно, со всей силы ткнул мечом в клубы пара, туда, где находилась глотка чудовища. Меч попал в пасть дракону, пронзив насквозь голову. Чудовище издало предсмертный крик и замертво свалилось к ногам Бинка, и тому осталось только вытащить свое оружие из монстра.

Бинк знал, ему повезло и везение было подлинным, тут его талант не приложил рук. Но вся проблема состояла в том, что одного такого везения явно не доставало, следующий раз могло не повезти уже ему. Он должен защитить себя, иначе будет поздно.

Но Волшебник воспользовался передышкой и хорошенько покопался в сосудах. Он искал нечто, спрятанное в суматохе. Но каждая неудача оставляла все меньше бутылочек, из которых он мог выбирать, и увеличивала его шансы на успех. Когда Бинк снова обернулся к нему, на свет появилось зимнее нижнее белье и несколько зачитанных до дыр комиксов и одеревеневшие старые носки, вонючая бомба и куча огромных магических писчих перьев. Бинк не смог удержаться и рассмеялся.

– Бинк, осторожно, – закричал Честер.

– Так это дамское вечернее платье, – произнес Бинк, взглянув на следующий предмет. – Оно безопасно.

– За ним дьявольский глаз! – закричал Честер.

Кошмар! Так вот что так долго отыскивал Хамфри. Бинк схватил платье, используя его в качестве защиты против глаза.

Вспышка света прошла мимо и попала на кентавра. Ошеломленный Честер зашатался, и грифон спикировал на него, готовясь убить. Нацелив клюв прямо в закрытые глаза кентавра, он вынудил кентавра отскочить назад.

– Нет! – закричал Бинк.

И снова слишком поздно. Бинк понял, что он полагался на свой талант слишком долго, потому реакция его на изменение ситуации оказалась замедленной. Задние копыта Честера зацепились за выступ. Кентавр издал жалобное ржание, выдавшее страх, и кувыркнулся задом в дьявольскую воду озера.

Вода мрачно сомкнулась над головой Честера. Не издав более ни звука, кентавр исчез, погрузившись во мрак. Бинк потерял друга и союзника.

Времени для раскаяния не оставалось. Хамфри уже подбирался к следующему сосуду.

– Теперь я расправлюсь с тобой. Здесь находится сонный яд! – закричал он, высоко поднимая бутыль.

Бинк не осмелился напасть на него, потому что дьявольский глаз парил между ними, а Бинк прикрывался лишь вечерним платьем. Он смутно видел контур глаза сквозь ткань платья и должен был постоянно увертываться, чтобы избежать прямого контакта. Но усыпляющий яд не остановишь простой тканью!

– Уходи, Бинк! – орал Хамфри. – Твой союзник пропал, мой союзник парит позади тебя, глаз неотступно следит за тобой, а усыпляющий яд сможет достать тебя там, где ты стоишь. Уходи, и Коралл сохранит тебе жизнь.

Бинк колебался, и тут почувствовал, что грифон рассекает позади него воздух. Бинк развернулся, увидев стоявшую совсем рядом нимфу, окаменевшую от ужаса, и он понял, что если даже Умный Коралл проявит милосердие одним ответвлением, неизвестно, как к этому отнесутся другие.

До этого момента Бинк боролся скорее по необходимости, без всякого желания. Сейчас, внезапно, он обозлился. Друг его пропал, самого его предали – какого черта ему сдерживать себя?

– Ну-ка посмотри на дьявольский глаз! – закричал Бинк Кромби, откинув прочь платье, которым он прикрывался. Инстинктивно Кромби повернул голову в сторону, стараясь не смотреть. Бинк в порыве ярости атаковал грифона.

И вот против меча – когти и клюв, и никакой возможности увидеть Волшебника. Бинк для отвлечения внимания размахивал ярким платьем, и в то же время целился в голову грифона, и обмотал платьем левую руку, чтобы защититься от когтей. Кромби мог нападать только левой передней лапой, его истрепанные в бою крылья не могли помочь ему маневрировать четко и достаточно близко, поэтому ему приходилось вставать на задние ноги. Но при этом он имел смертоносное тело грифона, а ум закаленного в боях солдата, так что Бинку противостоял умный и серьезный враг. Кромби хорошо знал Бинка и его способы ведения боя, а сам сражался на мечах еще искуснее чем Бинк. Ведь именно Кромби обучил Бинка сражаться. Хотя, как грифон, в настоящее время он не мог пользоваться мечом, не было такого приема, который Кромби не знал. Короче, Бинк обнаружил, что его превзошли умением. Но ярость поддерживала его. Он решительно нападал на грифона, целясь в голову и ноги, нанося колющие удары по телу, заставляя противника взглянуть на дьявольский глаз. Он размахивал платьем, пытаясь запутать здоровое крыло Кромби, потом дико закричал и бросился, выставив плечо прямо в яркую грудь Кромби. Бинк по весу был не меньше Кромби, и удар бросил Кромби прямо к смертельной воде. Но, как оказалось, бесполезно. Только Бинк подумал, что достиг успеха, Кромби ускользнул в сторону и он сам полетел в воду.

Бинк попытался затормозить и почти преуспел. Остановился он на самом краю. И тут увидел совсем рядом с берегом голема, державшегося за бутылку.

– Вылови, меня Бинк! – закричал голем. – Яд не может навредить мне, но я уже начал растворяться. Взгляни!

В тревоге Бинк поскользнулся, лицо его оказалось всего в нескольких дюймах от воды. Кромби проглядел его, не заметив, как тот упал, и полетел над озером, разыскивая Бинка. Гранди зачерпнул воды крошечной ладошкой и брызнул на хвост грифона, и хвост тотчас поник. Вода действительно оказалась смертельной!

Кромби собрал все силы и сумел подняться подальше от брызг. Потом он заскользил к дальнему берегу озера и, не рассчитав, с треском приземлился, не в силах управлять полетом с полуощипанным крылом и поникшим хвостом. Бинк использовал передышку и протянул меч голему, тот шустро ухватился за острие, подтянулся и добрался до берега.

Бинк вспомнил: Гранди освободил Хамфри и Кромби – именем врага. Итак, голем тоже находится в зависимости от Умного Коралла. Почему тогда он на стороне Бинка?

Тут существовало два объяснения: первое, Коралл мог только позаимствовать голема, потом он его освободил, поэтому Гранди и вернулся к Бинку. Даже в таком случае Коралл мог захватить власть над големом в любое время и голему нельзя было верить. В самом начале битвы Коралл мог и забыть Гранди, но как только напряжение спало, все могло бы измениться. Второе, Гранди мог оставаться вражеским агентом даже сейчас. В этом случае…

Но почему тогда Коралл решил дурачить Бинка таким образом? Почему не прикончил его без передышки? Бинк не знал, но ему пришла мысль, что это могло бы быть остроумным ходом, продолжением игры, – притвориться дурачком. Враг мог иметь какую-то слабинку, о которой Бинк не имел понятия, и если бы он мог использовать ее, используя голема в качестве ключа…

Солдат не поднимался. Он не мог поворачиваться в воздухе из-за полного расстройства системы, обеспечивающей ориентировку в воздухе. Кромби решил передвигаться по земле, он набрал скорость и помчался вдоль берега.

– Не прикасайся ко мне, я весь в яде! – закричал Гранди. – Я буду наблюдать за глазом, Бинк, а ты сосредоточься на…

Бинк так и сделал, радуясь помощи маленького союзника. Как только грифон направился к нему, Бинк подпрыгнул, и вцепившись двумя руками в меч, со всей силы врезал Кромби по здоровому крылу. Полилась кровь, крыло оказалось почти отрубленным. Кромби повалился на землю, но он еще не был побежден. Он скваркнул и вскочил, кружась и нападая на Бинка, выставив вперед огромные когти. Удивленный упорством солдата, Бинк упал навзничь, споткнувшись о камень. Грифон нацелился прямо в лицо Бинку и тот, не дожидаясь мощного удара, выставил вперед меч.

В этот раз он попал не в крыло, а в шею. Горячая кровь хлынула потоком, промочив одежду Бинка. Этот удар оказался смертельным, хотя грифон на трех лапах все еще передвигался в сторону Бинка.

Бинк перекатился со спины, таща меч, но тот зацепился за что-то и вылетел из рук. Тогда Бинк бросился на шею Кромби и вцепился обеими руками, стараясь сломать ее. До самого последнего момента Бинк и в голове не держал убийство друга, но гибель Честера подстегнула юношу, превратила в безумного убийцу.

Кромби глубоко вздохнул и повалился на землю. Бинк схватил его за ноги, как делал Честер, и за передние, и за одну заднюю одновременно. Подобного рода прием не прошел бы на Кромби в человеческом образе, потому что солдат считался знатоком рукопашного боя, но сейчас он находился в виде животного и не мог использовать многие отличные приемы. Чтобы препятствовать освобождению грифона, Бинк сильно стиснул ноги и, взяв его головой вниз, потащил тело по камням.

– Не смотри, – закричал Гранди. – Глаз над твоей головой!

Должен ли он доверять голему? Несомненно, нет – или рискнуть и взглянуть туда, где мог быть глаз? Бинк прикрыл глаза, снова вцепился в грифона и с огромным усилием, держа грифона за голову, поволок вперед. Кромби в таком положении бывал только в небе и никогда на земле. Он снова летел или пытался сделать это! Бинк только помогал ему взлететь, ничего удивительного, что грифон не сопротивлялся предпринимаемым усилиям.

– Глаз крутится, направляется прямо тебе в лицо, – кричал Гранди.

Верить или не верить? Ведь первым обманом голем полностью бы раскрыл себя. Скорее всего, Гранди постарается оставаться правдивым как можно дольше. Таким образом, Бинк может смело доверять ему именно потому, что он вражеский агент – такова ирония судьбы. Он крепче закрыл глаза и помотал платьем.

– Где он?

– На расстоянии вытянутой руки перед тобой!

Бинк пошире развернул платье, схватил его обеими руками и прыгнул. Он укрывался вдоль и поперек.

– Ты поймал его, – кричал голем. – Заверни его хорошенько и брось в озеро!

Бинк так и сделал. Он чувствовал, как что-то дергается внутри свертка, чувствовал хоть и небольшой, но все-таки вес глаза. Голем сказал правду. Он услышал брызги и осторожно приоткрыл один глаз. Платье плавало, но уже промокло насквозь, нечто, завернутое в него, вероятно, уже скончалось.

Сейчас он смог хорошенько оглядеться. Кромби пролетел совсем небольшое расстояние и упал в маленькую расщелину; сейчас он лежал на ее дне, совершенно беспомощный от полученных ранений и бессильный, чтобы подняться. Но вот Волшебник был по-прежнему слишком активным.

– Еще один шаг – и я пущу усыпляющий яд, – орал он.

Бинк остановился.

– Если ты выпустишь яд, то первым и отравишься, – сказал он, обращаясь к Хамфри. – А я могу долго сдерживать дыхание.

Его меч лежал на земле, там, куда выпал из раны грифона. Бинк медленно поднял его, обтер кровь об одежду и поднял, готовый отразить любую атаку.

– При любом раскладе я сомневаюсь, что яд твой начнет действовать быстрее, чем я тебя настигну. А если такое все-таки случится, голем не пострадает. На чьей стороне он будет потом? Он же только частично настоящий, ты это прекрасно знаешь, Коралл никогда не сможет полностью контролировать голема.

Волшебник выдернул пробку, прекратив пустые угрозы. Пошел парок. Бинк бросился вперед размахивая мечом, так как части пара срастались, и разбил маленькую бутылочку. Из бутылки материализовалась бутылка.

– О, нет! – закричал Хамфри. – Это был мой запас умных пилюль, утерянный почти десять лет назад!

Что за насмешка судьбы! Волшебник по рассеянности засунул пилюли в другую бутылку, а без них не мог вспомнить, где же они находятся. Сейчас, в поединке они объявились – в недобрый час.

Бинк коснулся груди Волшебника кончиком меча.

– Тебе не потребуется умная пилюля, чтобы узнать, что с тобой приключится, если ты не сдашься мне сейчас же.

Хамфри вздохнул.

– Наверное, я недооценил тебя, Бинк. Мне и в голову не приходило, что ты сможешь побить грифона.

Бинк надеялся, что больше ему никогда не придется заниматься таким делом, ведь если бы Кромби не утомился и не был бы ранен – неизвестно, чтобы произошло.

– Ты служишь врагу. Я не могу доверять тебе. Сдавайся, и я потребую у тебя одну услугу, потом засуну в бутылку и буду держать там, пока не закончу поиск. В противном случае я должен убить тебя, чтобы прекратить твою помощь Умному Кораллу.

Блефовал ли он? Он не хотел убивать Волшебника, но если борьба возобновится…

– Выбирай!

Хамфри призадумался, очевидно, взвешивая.

– Гоблины не могут прийти, слишком светло, да к тому же они ненавидят Коралла. Вокруг никаких дополнительных возможностей. Не могу противиться твоему шаху.

Он снова помолчал. Бинк понял, что слово «шах» относится к распространенной в Мандении игре, в которую играл и король Трент, она называлась «шахматы», шах считался прямым объявлением угрозы. Подходящий термин.

– У Коралла отсутствует понятие чести, – продолжал между тем Хамфри. – Но не у меня. Я полагаю, мое прежнее предложение к тебе было справедливым. Я не знал, что после на тебя нападет грифон.

– Я бы поверил тебе, – сказал Бинк, чувствуя, как злость стихает, но осторожность осталась. – Я не отважусь на такое. Все, что могу я для тебя сделать, так это сообщить о своих намерениях.

– В этих обстоятельствах твое честное слово надежнее моего. Я принимаю твои условия.

Бинк убрал от него меч, но не спрятал в ножны.

– А что относительно голема? – спросил он. – На чьей стороне он?

– Он – один из нас, как ты и догадался. Ты обманул меня и заставил признаться секунду назад. Ты очень умен, Бинк, и цепок.

– Забудь про лесть. Почему Гранди помогает мне?

– Так велел мне Коралл, – ответил голем.

– Непонятно. Ведь если бы ты бился на стороне Кромби, я был бы побежден!

– А если бы он все же не победил тебя? – сказал Хамфри. – Коралл, также как и я, недооценил тебя. Он решил, что аннулировал твой талант, который остался ужасающе сильным и хитрым, требующим постоянного внимания, и ты мог легко быть истощен физическими методами. Вместо этого ты продолжал бороться с возрастающей жестокостью и мастерством, и напряжение возрастало. То, что вызывало ранее уверенность, теперь оказалось весьма сомнительным. Таким образом, шансы Коралла одолеть тебя силой уменьшились, в то время как шансы на победу путем разумных действий увеличились.

– Разум, – воскликнул недоверчиво Бинк.

– Поэтому Коралл и направил голема быть твоим другом, своим агентом в твоем лагере. Если бы ты победил меня в поединке и я погиб, то ты был бы готов слушать друга-голема.

– Хорошо, но я не стал бы слушать голема, потому что никогда не доверял его переходу на мою сторону, и быстренько утопил бы в озере в тот самый момент, когда бы он предал меня. Но сейчас у меня есть более важное дело. Найти сосуд, содержащий оживляющий эликсир. Этот сосуд еще не открывали.

Волшебник присел на корточки и принялся копаться в оставшихся целых бутылках.

– Вот он.

– Драгоценность! – раздраженно позвал Бинк.

Нимфа направилась к нему.

– Я боюсь, Бинк, когда ты в таком состоянии.

И она действительно тряслась от страха в продолжение всей битвы. Он мог бы воспользоваться и ее помощью, когда дьявольский глаз выслеживал его, вместо того, чтобы прибегать к услугам голема, которому не доверял. В этом отношении она оставалась самой обычной нимфой, неспособной на активные действия в критической ситуации. Напротив, Хамелеон, даже находясь в глупой фазе, спасла бы его от любой опасности, даже ценой собственной жизни. Они обе очень нравились ему, и все-таки он остался бы с Хамелеон.

– Возьми эту бутыль и побрызгай на грифона, – приказал он.

Она с изумлением посмотрела на него.

– Но…

– Кромби действительно мог находиться под контролем врага и только из-за этого совершал ужасные вещи, но он мой друг. Я собираюсь излечить его и прикажу Волшебнику посадить его опять в сосуд, вместе с Хамфри, где они и пробудут до окончания поиска.

– А!.. – и нимфа взяла сосуд и направилась к лежавшему в расщелине грифону.

Бинк слегка подтолкнул вперед Волшебника кончиком меча, и они пошли за Драгоценностью, только медленнее. Хотя Хамфри и признал свое поражение, но Бинк так не считал. Пока Волшебник, Кромби и голем не окажутся в одной бутылке, которую будет контролировать он лично. А Коралл, конечно же, приложит все силы, чтобы вызволить их оттуда.

Драгоценность замерла на краю расщелины, смотря вниз. Бинка тронуло, как очень женственным жестом она прикрыла рот свободной рукой. Конечно, он был влюблен в нее, иначе бы обозлился на грустную манерность нимфы.

– Он же весь в крови, – протестовала она.

– Я не могу отвлечься от Волшебника, – сказал Бинк, мысленно добавив: и голема. – Если в бутылке не окажется оживляющего эликсира, я его тотчас убью.

Дерзкие слова, поддерживающие убывающий энтузиазм.

– Ты должна попробовать. Нам просто необходимо оживить грифона для определения места, где находится любовное противоядие.

– Я… да, конечно, – едва слышно произнесла она и начала вытаскивать пробку. – Он… как много крови.

– Где я? – Кромби поднимался частями. Орлиная голова слабо завертелась на разрубленной шее, снова полилась кровь. – Скварк!

– Он сказал, не делай этого, – перевел голем. – Он должен будет убить тебя.

Бинк так поставил меч, что клинок отразил блеск новой звезды прямо в остекленелые глаза грифона. Подсолнечник был ярче, но теперь уже увядал, поскольку почти созрел.

– Я и не ожидаю чести во вражеском существе и благодарности за хорошее отношение, – мрачно произнес он. – Я заключаю своего рода перемирие с Умным Кораллом, и я принуждаю тебя к этому с помощью клинка. Кромби будет повиноваться мне безоговорочно – или Волшебник умрет. Можешь не сомневаться, я сделаю это.

Как могли они не сомневаться в нем, когда он сомневался в себе самом? Если вновь вспыхнет насилие, он просто не позволит Кораллу одержать верх.

Кромби перевел замученный взгляд на Хамфри.

– То, что сказал Бинк, правда, – подтвердил Волшебник. – Он победил нас и теперь требует службу в обмен на наши жизни. Коралл согласен. Послужим ему и потерпим заключение в тюрьме-бутылке, иначе я умру, а ты должен будешь бороться с ним снова.

Грифон слабо скваркнул.

– Что за служба? – перевел голем.

– Ты прекрасно знаешь, какая, – ответил Бинк. – Указать ближайший безопаснейший путь к любовному противоядию. Или же ты предпочитаешь остаться здесь и ждать, пока солнце увянет, станет темно и смогут прийти гоблины?

Еще один «скварк» – и гордая голова бессильно свалилась на дно расщелины.

– Он согласен, но слишком слаб, чтобы указывать направление, – сказал Гранди.

– Вообще-то нам не очень нужно противоядие, – неуверенно начала Драгоценность.

– Побрызгай на него, – раздражаясь, приказал Бинк. Там, где грифону удалось пройтись когтями, у Бинка на теле зияли огромные раны, и к тому же он отчаянно устал, что особенно сказывалось именно сейчас, когда большая часть работы осталась позади. Он должен перевязать раны до того, как упадет в изнеможении. – Брызгай на него.

Наконец Драгоценность открыла бутылку. Чудодейственная жидкость с силой вырвалась наружу, обрызгав ее, камни и грифона. Одна капелька попала на голову голема, который сразу излечился от полурастворенного состояния. Но ни одна капля не попала на Бинка, почему – знал, наверное, только Коралл.

Кромби легко поднялся из расщелины. Яркий и снова прекрасный, он раскрыл крылья, повернувшись к Бинку. Мышцы Бинка болезненно напряглись, он держал в качестве заложника Волшебника, но если грифон снова бросится в атаку…

Драгоценность одним прыжком встала между Бинком и Кромби.

– Не смей! – закричала она на грифона. В воздухе разлился запах горящей бумаги.

Довольно долго Кромби глядел на нее, слегка помахивая разноцветными крыльями. Красивая девушка держала в руках бутылку с эликсиром и собственно не смогла бы противостоять животному, наделенному магической силой. Тело ее трепетало от волнения; один вскрик, и та разразилась бы потоком слез.

Бинк осознал, что она совершила поступок… Экстраординарный поступок, для обычной нимфы. Она попыталась отстаивать то, во что она верила. Мог ли он осуждать нимфу за то, что смелость ее превосходила ее силу?

Потом грифон развернулся и указал направление одним крылом. Прямо на озеро.

Бинк вздохнул.

– Теперь упрячь его в бутылку, – приказал он Волшебнику. – Сделай с одного раза. Если попытаешься засунуть туда меня, считай, ты уже мертвец.

Произошла задержка, в течение которой Драгоценность сбегала за бутылкой, лежавшей на берегу озера. Она очень аккуратно вытащила ее, не давая влаге коснуться ее кожи, потом обтерла и поставила вне пределов досягаемости Волшебника.

Хамфри поколдовал. Грифон растворился, превратившись в пар, и переместился в бутылку. Слишком поздно Бинку пришла в голову мысль, что Хамфри мог проделать тоже самое с ним в любое время их сражения, если бы вспомнил об этом. Потеря пилюль по-настоящему лишила его разума. Наверное, трудно соображать под угрозой меча. И к тому же лучшая бутыль, резиденция демона, тогда еще не была найдена.

– Теперь твоя очередь, – сказал Бинк Волшебнику. – Быстро, в ту же бутыль – ты и голем.

– Коралл пересмотрел этот вопрос, – сказал Хамфри. – Он полагает, если ты узнаешь всю историю, то согласишься с его точкой зрения. Хочешь послушать?

– Коралл явно пытается задержать меня, пока не прибудут его фавориты, – сказал Бинк, думая о гоблинах. Особых успехов Умный Коралл с ними не добьется, но если вообще иметь дело с ними…

– Но Коралл знает местонахождение и природу Источника Магии, – сказал Хамфри. – Слушай, это станет твоим путеводителем.

– Отведи меня сначала туда, потом я буду слушать.

– Согласен.

– Согласен?

– Мы верим тебе, Бинк.

– Я не доверяю вам. Но все равно, займемся делом. Надеюсь, я не совершаю роковую ошибку. Покажи мне Источник Магии, и потом, попроще, без всяких умствований, постарайся рассказать мне, почему Умный Коралл так старается не допустить меня туда.

– Вначале, я полагаю, тебе надо воспользоваться оживляющим эликсиром, – ответил Волшебник.

Драгоценность повернулась к нему.

– О, Бинк, да тебе первому нужно было бы воспользоваться им!

– Нет, – ответил Бинк. – А вдруг это оказался бы усыпляющий яд?

Хамфри кивнул.

– Если бы я действительно хотел уничтожить тебя, то ты увидел бы результат на грифоне, – сказал он. – Ты очень ловко увертывался от всякого рода случайностей. Должен сказать, что даже с аннулированным талантом, ты преуспел. Ты далеко ушел от того юноши, каким когда-то был.

– Как и все мы, – проворчал Бинк, все еще сжимая меч.

Тут раны его зажили и он снова стал сильным. Но к Доброму Волшебнику он по-прежнему относился с подозрением.

Глава 12.

Демон Ксант

– Этой дорогой, – указал Хамфри. Бинк держал меч наготове, следуя за Волшебником. За ними молчаливо шла Драгоценность, неся голема.

– Между прочим, – начал Хамфри, – Кромби не обманул тебя. Противоядие, которое ты ищешь, действительно лежит в направлении озера – за ним. Коралл мог бы позволить тебе заполучить противодействие, если бы все сработало.

– Меня совершенно не интересуют взятки со стороны врага, – резко бросил Бинк.

– Неужели? – спросила Драгоценность. – Ты не хочешь получить противоядие?

– Прости. Я не имел в виду, что не сдержу обещание, – сказал ей Бинк. – Тут дело принципа. Я не могу позволить врагу развратить меня, хотя не хочу обременить тебя любовью слишком долго.

– Мне твоя любовь не в тягость, Бинк, – ответила она. – Я еще никогда не встречала такого бравого мужчину, как ты.

– Но так как противоядие, похоже, недоступно, больше нет причин удерживать тебя здесь. Прости, но я побеспокоил тебя совершенно напрасно. Ты свободна и можешь уйти.

Она вцепилась в его руку, Бинк автоматически освободил меч.

– Бинк, я…

Тут Бинк поддался желанию и поцеловал ее. К его удивлению нимфа горячо ответила и поцеловала его не менее горячо. Вокруг разлился нежнейший аромат роз. Он неохотно оттолкнул ее.

– Хорошенько позаботься о себе, нимфа. Такие приключения не для тебя. Я надеюсь, что ты спасешься и будешь счастлива, занимаясь драгоценными камнями и любимой работой.

– Бинк, я не могу уйти.

– Ты должна уйти! Здесь только ужас и опасность. Я просто не имею права подвергать тебя опасности. Ты должна уйти, не участвуя в поисках Источника Магии – в этом случае у тебя не будет врага.

Запахло сосной в жаркий день, остро, свежо, слегка пьяняще. Капелька оживляющего эликсира полностью излечила ее от хрипоты и стерла тени от недосыпания под глазами. Она стояла перед ним, такая же прекрасная, как в тот момент, когда он впервые ее увидел.

– Ты не имеешь права прогонять меня, – просто ответила она.

Хамфри зашевелился. Меч Бинка тут же занял оборонительную позицию. Драгоценность отпрянула, сильно испугавшись

– Не беспокойся, – сказал Волшебник. – Мы приближаемся к Источнику Магии.

Бинк из осторожности не осмеливался поверить сказанному.

– Но я не вижу ничего особенного!

– Видишь ту гору? – спросил, указывая, Хамфри. – Эта волшебная гора медленно выдвигается вверх, за сотни лет все больше и больше выделяясь на поверхность земли. Наверху она превращается в магическую пыль. Часть естественного или волшебного превращения земной коры. – Он указал вниз. – Внизу – там и происходит наполнение и заряжение Источника магией.

– Да, но… Как он заряжает магией? – спросил Бинк. – Почему Коралл так противился поиску Источника?

– Скоро узнаешь. – И Волшебник показал дорогу к естественному пещере-тоннелю, которая вела вглубь.

– Чувствуешь здесь усиление волшебства? Самый маленький талант принимает размеры, присущие таланту Волшебника – но все таланты в значительной степени аннулируются окружающей средой. Вроде как волшебства и не существует, как это ни парадоксально, потому что ни один не может быть правильно идентифицирован.

Бинк не мог почувствовать сказанное. Он продолжал идти вверх, напрягшись в ожидании дальнейшего предательства, сознающий давление со всех сторон волшебства. Если здесь молниевый жук создаст хоть слабенькую вспышку, этого окажется достаточно, чтобы сокрушить всю гору! Они определенно достигли Источника – но не была ли это так же ловушка?

Дорожка привела их в огромную пещеру, дальняя стена которой имела форму огромного лица демона.

– Демон Ксант, Источник Магии, – сказал просто Хамфри.

– Эта статуя, простая маска? – разочарованно спросил Бинк. – Что это за шутка?

– Едва ли это шутка, Бинк. Без этого демона наша страна была бы подобна Мандении. Страна без магии.

– И это все, что ты должен мне показать? И ты думаешь, я поверю тебе?

– Я и не ожидал, что ты поверишь. Но ты должен прислушаться к разумному. Только тогда ты сможешь ухватить некоторую часть смысла того, что ты видишь, и оценить неисчислимые опасности, которые принесет обществу твое присутствие здесь.

Бинк смиренно кивнул.

– Я же говорил, что буду слушать. Но не гарантирую, что поверю твоей истории.

– Ты просто не сможешь не поверить, – сказал Хамфри, – но примешь ли ты, – вот в чем риск. Информацию мы получим следующим образом: мы пройдем по залу, перехватывая несколько волшебных водоворотов мыслей демона. Потом мы разберемся.

– Не хочу я больше никаких магических экспериментов, – заупрямился Бинк. – Мне надо только узнать природу Источника Магии!

– Да узнаешь ты, узнаешь, – заверил его Хамфри. – Пойдем со мной, только и всего. Другого пути нет.

И он пошел вперед.

Все еще подозревая Хамфри, Бинк неохотно последовал за ними, готовый каждое мгновение выхватить меч.

Внезапно он почувствовал головокружение, казалось, он падает, но ноги еще держали его. Он замер, пытаясь обороняться, не зная против кого. Еще новый вид безумства? Есть ли здесь ловушка?

Он увидел звезды. Не мелкие пылинки на обычном ночном небе, но чудовищных размеров и чудовищно незнакомые пламенеющие шары, но не горящие, состоявшие из газа, более плотного, чем камень, и плывущие, но без воды. Они находились так далеко друг от друга, что дракон не смог бы пролететь от одной к другой за всю жизнь, и их было столько, что человек не смог бы за всю жизнь пересчитать их все, видимые одновременно; и между этими волшебно огромными-маленькими далекими-близкими светящимися шарами летали всемогущие демоны, касаясь маленьких-огромных звезд, заставлял эти большие-крошечные светила мерцать, пылать красным заревом, а время от времени и вспыхивать Новыми.

Звездное небо было вроде площадки для игр демонов.

Видение исчезло. Бинк изумленно оглянулся и увидел огромное лицо демона.

– Ты вышел из одного из мыслительных потоков, – объяснил Хамфри. – Каждый из них чрезвычайно узок, хотя и глубок.

– О, да, – согласился Бинк. Он сделал шаг – и столкнулся с прекрасной женщиной-демоном, с такими глубокими глазами, похожими на водоворот извергов, и чудесными волосами, спадавшими словно хвост кометы. Она не была женщиной в полном смысле слова, потому что демоны не размножались и потому занимались сексом лишь для увеселения, они были просто вечными. Они существовали всегда и будут существовать вечно, пока существует сама вечность. Но для разнообразия они иногда развлекались и играли в любовные игры, принимая образ разнообразнейших существ: женщины, мужчины, женщины-мужчины, среднего пола и анонимного пола. В тот момент она находилась в состоянии, наиболее близком к виду, который явно не относился к мужскому.

– ########, – произнесла она, сформулировав идею столь широко, что та не уместилась в рамках понимания Бинка. Но все же сказанное ею звучало весьма значительным и глубоко воздействовало на него. Он почувствовал внезапно просто захватывающее желание сделать… – но такого рода действия совершенно непристойно звучат в человеческой речи, независимо от того, были ли они возможны или даже существовали ли хотя бы мысленно.

Бинк вынырнул из мысленного водоворота и увидел Драгоценность, прикованную к месту, попавшую в другой аналогичный водоворот. Она полураскрыла губы, грудь ее тяжело вздымалась. Что чувствовала она? Бинк заволновался; он боялся, что она станет объектом мыслей такого же рода, какие посетили его, ведь она – совершенно невинная нимфа; он ревновал, потому что боялся того, что она может отнестись к такого рода предложениям с большим воодушевлением, нежели он, особенно если предложения будут столь же двусмысленны; он почувствовал вину за то, что думал так о нимфе, хотя и не хотел навязывать те идеи, которые имел сам. И кроме того, он испытывал любопытство. Предложим, оно – одновременно женщина и мужчина – стал бы заниматься этим с таким же субъектом… Ох, это так соблазнительно!

Но Хамфри двинулся вперед, и Бинк вынужден был последовать за ним. Он вступил в память, длившуюся вечно, так, что она стала похожую на волшебную дорогу, протянувшуюся в бесконечность в обоих направлениях. Линия видимости – хотя термин поле зрения было бы применить более точно – к прошлому переходила и исчезала в дальних всполохах. Мир демона начинался с глобального взрыва и заканчивался другим таким же взрывом, пространство и время были просто пробелами между этими мощными взрывами – а эти взрывы в свою очередь были всего лишь аспектами пространства и времени. Казалось, это была совершенно чуждая Бинку вселенная. В муках течения умственных бессмыслиц она становилась более правдоподобной. Супермагическая структура для сверхволшебных демонов.

Бинк неожиданно вынырнул из потока мыслей.

– Но какую роль играет демон в Источнике Магии Ксанта? – заунывно спросил он. А затем вступил в другой поток – еще более сложный.

– Если мы скоординируемся, мы сможем значительно увеличить наши С, – сообщила соблазнительно псевдо-женщина демон. Во всяком случае так Бинк смог понять смысл, в котором уровней и резонансов и символичности было столь же бесчисленно, как звезд. – Моя формула С(B/E)T, твоя K(C/A)HT. Наша парная – С.

О, да. Это было хорошее предложение, принимая во внимание данную ситуацию, так как их остальные элементы различались, делая их не конкурирующими в этом отношении.

– Вы заботитесь только о себе! – возмутились другие.

– Давайте лучше увеличим наши E, а не наши C. – Это была B(E/C)HA, которая уменьшалась при повышении C.

– Нет, давайте увеличим B, – предлагал третий. Это был M(P/A)K. C(B/E)T немедленно согласился, как, впрочем и B(E/C)HA, ведь им это так же помогло бы в некоторой степени. Но при таком раскладе не изменялся бы K(C/A)HT.

– Сократим наше C, – рекомендовал P(O/C)T, и это вызывало возражения у демона K(C/A)HT, тем более что P(O/C)T договаривался при этом еще и о повышении O, что давало ему не пропорциональное по сравнению со всеми повышение. Все сделки потерпели неудачу и не принесли никому выгоды.

Бинк вышел из потока мыслей, силясь что-либо понять. Так именами были формулы? Буквы несли какую-то значимость. Что все это означало?

– Ага, ты кое-что уже понял, – сказал Хамфри. – У демонов нет имени, только формулы. Разнообразие значений и подстановок, выраженное численно. В действительности они не были номерами и числами, но выражали ими степени понимания, серьезности, очарования, лености и других многочисленных характеристик, многие из которых человеком неуловимы. Численные характеристики имеют для них первостепенное значение.

Такое объяснение сделало вопрос только еще более запутанным.

– Так демон Ксант – всего лишь некая игра чисел?

– Демон, чья расчетная формула K(C/A)HT, с тремя переменными и экспоненциальной зависимостью, для нас является тем своим представлением, которое мы в состоянии осмыслить, – сказал Волшебник. – Роль самих чисел выходит за рамки нашего понимания, но изменение их увидеть мы можем.

– Меня не волнуют числа, – закричал Бинк. – В чем суть?

– В чем суть жизни? – спросил в свою очередь Волшебник.

– Расти, совершенствоваться, делать что-нибудь полезное, – сказал Бинк. – А не играть в игры с…

– Видишь ли ты рассуждаешь как человек, а не демон. Их сущность независима от роста или совершенства.

– Но для чего же тогда все эти номера, увеличения скорости, скорость…

– Мне показалось, ты понял, – протянул Волшебник. – Это не экспансия интеллекта или мощи демонов, но их статус. Демоны не растут, они всегда находятся во всесильном состоянии. У них самих нет ничего, что могло бы расти. Ни один из них не способен обрести что-либо еще сверх того, что у него есть. Потому они не способны совершенствоваться или делать что-нибудь полезное в нашем понимании, потому что они абсолютны. Потому и нет противоречий между собой, нет соперничества.

– Никакого соперничества? Да разве это не скучно?

– Конечно же, а за миллионы лет в миллион раз скучнее, – согласился Волшебник.

– И поэтому демоны развлекаются, играя в разнообразные игры? – спросил недоверчиво Бинк.

– А как еще поддержать интерес к жизни? Так как они не имеют ограничений, то добровольно допускают наличие некоторых. Возбуждение от искусственного поединка вполне заменяет скуку бытия.

– Наверное, – с сомнением сказал Бинк. – Но что они делают с нами?

– Демон K(C/A)HT платит пенальти в игре за неполное использование формулы в одном из раундов, – сказал Хамфри. – Он должен оставаться в бездейственном состоянии в изоляции до тех пор, пока не освободится.

Бинк замер, поскольку перестал вообще что-либо понимать. – Но с какой целью нужна изоляция? И к тому же в отношении уединения тут же полно всяких существ.

– Его и не удержат никакие цепи, ведь он же всемогущ. Они играют по правилам. И, конечно же, нас за компанию не считают, никого из Ксанта. Мы ведь паразиты, а не демоны.

– Но… но… – Бинк пытался что-то выразить и не смог удержать мысль. – Ты же сказал, что этот демон – Источник Магии!

– Это действительно так. Демон K(C/A)HT заключен здесь уже тысячи лет. Из него утекло небольшое количество магии, впитавшееся в окружающие предметы. Такое количество, что он едва ли мог заметить отсутствие – просто естественные следы его присутствия, вроде как наши тела отдают тепло.

Бинку такое сравнение показалось ничуть не менее фантастическим, чем водовороты мыслей демона.

– Тысячи лет? Утекание магии?

– За такое время даже маленькая утечка может доходить до порядочных количеств – по крайней мере так кажется паразитам, – уверял его Волшебник. – Вся магия Ксанта происходит из этого. – И все это вместе взятое не в состоянии изменить численное значение ни одной буквы формулы демона.

– Но если все так и есть, почему Умный Коралл так не хотел, чтобы я узнал?

– Коралл не против тебя лично, Бинк, думаю, он даже уважает твою решительность. Он против того, чтобы вообще кто-либо знал правду. Потому что любой, кто встретится с демоном K(C/A)HT, может соблазниться и освободить его.

– Как может простой паразит… я имею в виду личность, освободить такую величину? Ты же говорил, что демон остается здесь по своему выбору.

Хамфри покачал головой.

– Разве может быть какой-то выбор у всемогущего? Он остается здесь по условию игры. Это совершенно разные вещи.

– Но ведь он играет для развлечения? Он в любой момент может выйти из игры!

– Игра имеет силу только если ее правила честны. После того, как он провел на этом месте тысячи лет, и будучи столь близок к успеху в рамках правил игры, неужели он позволит себе теперь нарушить эти правила?

Бинк покачал головой.

– Что-то твой рассказ у меня не вызывает никакого сочувствия. Я бы не стал истязать себя подобным образом!

И все-таки червячок сомнения притаился где-то глубоко в подсознании Бинка. Он переживал и мучился, думая о нимфе, одновременно уважая свой брак с Хамелеон. Потому и переживания демона казались ему полнейшей бессмыслицей.

Хамфри посматривал в сторону Бинка, понимая, какие мысли одолевали юношу.

– Отлично, – сказал Бинк, возвращаясь к главному вопросу. – Итак, Коралл не хотел, чтобы я узнал о демоне, потому что я могу освободить его. Но как я могу освободить всемогущее существо, которое не желает быть освобожденным?

– О, K(C/A)HT хочет, чтобы его освободили, уж в этом я уверен. Необходимо, чтобы все происходило согласно протоколу. Ты просто можешь обратиться к демону и сказать: «Ксант, я освобождаю тебя!» Каждый может так поступить, кроме самого демона.

– Но мы не умеем считать, в их понимании! Мы же для них ничто, паразиты!

– Не я создавал правила, и я не возьмусь их истолковывать, для одного только понимания их потребовались века и шло оно через Умного Коралла, – сказал Волшебник, разводя руками. – И даже это понимание неадекватно. В примитивном толковании это вроде того, что мы вдвоем можем держать пари, для решения которого пылинка пыли может сесть около тебя или меня, и подобно этому демоны держат пари, скажет ли паразит сказать соответствующие слова в соответствующий момент. Это придает происходящему необходимый для развлечения элемент случайности.

– Обладая такой властью, почему же Ксант не может заставить сделать это любого из нас?

– Такой поступок должен быть совершен добровольно. Иначе будет вроде обмана. По правилам игры он не может принудить никого способствовать его освобождению, так же, как мы не можем разрешить друг другу дуть на пылинку. Тут дело не в силе, а в соглашении. Демон знает все, что здесь происходит, включая и нынешний наш разговор, но в тот момент, когда он вмешивается, он лишается очка. Поэтому он наблюдает и ждет, ничего не предпринимая.

– Не считая мышления, – сказал Бинк, нервничая и словно ощущая внимательный взгляд демона. Если Ксант прочел мысли Бинка в то время как Бинк прочел мысли Ксанта, особенно в случае с той демоншей… Ох, лучше бы не надо!

– Думать не запрещается. Это другое присущее ему свойство, подобное обладанию огромным волшебством. Они ведь не пытается влиять на нас посредством мышления, мы ведь перехватываем волшебство по собственной инициативе. Коралл, находясь в непосредственной близости к демону в течение тысячелетий, перехватил у K(C/A)HT а магии и мыслей гораздо больше всех остальных местных существ, поэтому понимает демона, скажем, менее несовершенно, чем остальные паразиты. Таким образом, Умный Коралл стал стражем, хранителем демона.

– И потому ревниво охраняет подступы к обладанию такого рода информацией, – воскликнул Бинк.

– Нет. Это все было по необходимости и настолько скучным занятием, что Коралл с радостью бы освободился столетия назад. Золотой мечтой Коралла является обитать в обычном смертном теле, жить, любить, ненавидеть, воспроизводиться и умирать подобно обычным людям. Но он не может освободить демона. Коралл так же бессмертен, как и демон, и не имеет в данном случае подобной власти, и потому препятствует всему, что могло бы освободить демона. Ситуация незавидная.

– Ты имеешь в виду, что демон Ксант освободился бы несколько столетий назад, если бы не вмешательство Коралла?

– Правильно, – кивнул Волшебник.

– Какая нервотрепка! И как демон терпит такое?

– Демон терпит такое, чтобы не лишиться очков в их игре.

– Хорошо, я понял невозможность нарушения установленных самими демонами правил игры, но теперь я собираюсь изменить все это, – с жаром воскликнул Бинк. И тут же заколебался. – Что же получает Коралл, держа на цепочке демона?

– Точно не знаю, но могу предположить, – сказал Хамфри. – Делает он это не для себя, но для установления статус кво. Подумай, Бинк, каковы могли быть последствия освобождения демона?

Бинк подумал.

– Думаю, он опять бы принялся играть.

– А что касается нас?

– Ну, Умный Коралл испытывал некоторые затруднения. Знаю, я бы огорчился, если кто-нибудь держал меня столетия. Но Коралл прекрасно понимал последствия еще до того, как влезть в эту историю.

– Точно, знал. Демону явно не хватает человеческих чувств. Он принимает вмешательство Коралла как часть обычного риска при игре, он не будет требовать реванша. Однако, возможно, реванш последует в будущем.

– Если у Ксанта отсутствуют человеческие чувства, – медленно добавил Бинк, – то что остановит его затем от безжалостного уничтожения всех нас? Это был бы бездушный, но вполне разумный способ гарантировать, что он не попадет в такую же ловушку еще раз.

– Теперь ты начал понимать интересы Коралла, – сказал Хамфри. – Все наши жизни удерживаются хлипким равновесием. Даже если демон проигнорирует нас и просто уйдет своей дорогой, несомненно, все же будут какие-то последствия.

– Пожалуй, это так, – согласился Бинк. – Если демон Ксант является Источником Магии для всей нашей страны, – тут он прервался, испугавшись, – то это означает конец магии! Мы превратимся…

– Точно. Вроде Мандении, – подвел итог Хамфри. – Возможно, это произойдет не сразу. Возможно, потребуется тысяча лет, чтобы вся собранная магия исчезла. Или потеря может оказаться мгновенной и полной. Мы просто не знаем. Но скорее всего было бы бедствие большего или меньшего масштаба. Сейчас, по крайней мере, ты понял, почему Коралл несет тяжкое бремя в одиночестве. Коралл спасает нашу страну от судьбы, худшей, чем разрушение.

– Но, может быть, демон не уйдет? – сказал Бинк. – Может быть, ему здесь нравится.

– Ты хотел бы рискнуть жизнью, полагаясь на такое предположение?

– Нет!

– Ты все еще осуждаешь Коралл за противодействие тебе?

– Нет, полагаю, на его месте я поступил бы так же.

– Тогда ты уйдешь, не освободив демона?

– Не уверен, – сказал Бинк. – Я согласился выслушать мотивы Коралла. Я выполнил обещание. Но я должен решить для себя, что правильнее.

– Что за сомнения, когда речь идет о благосостоянии всего Ксанта?

– Но благосостояние демона ведь тоже поставлено на карту.

– Но для K(C/A)HT а все это лишь игра. А для нас – жизнь.

– Да, – согласился Бинк уклончиво. Волшебник понял, что этот аргумент оказался бесполезным.

– Мы не имеем права так рисковать – твой риск скажется на всех жителях Ксанта. В твоих руках все. В твоих руках будущее нашего общества.

Бинк знал, что это была правда. Ни Хамфри, ни Умный Коралл не смогли даже пытаться влиять на него до того, как он произнесет слова, освобождающие демона. Он мог обдумывать вопрос секунду, или час, или год, столько, сколько захочет, свободный от всякого принуждения. Он не хотел ошибиться.

– Гранди, – позвал Бинк, и голем тут же подскочил к нему, неподвластный водовороту мыслей.

– Ты хочешь, чтобы демон освободился?

– Я не могу принимать подобные решения, – ответил голем. – Я ведь лишь смола и веревка, продукт волшебства.

– Как и сам демон, – сказал Бинк. – Ты не человек, и еще не вполне живой. Ты мог быть сконструирован как миниатюрный демон. Думаю, ты мог бы быть проницательным.

Гранди прохаживался по пещере с совершенно серьезным видом.

– Моя работа – перевод. Я не могу испытывать все те чувства, какие испытываешь ты, но имею совершенно ясное представление о демоне. По сравнению со мной он то же, что дракон по сравнению с меднорылом. Я могу сказать тебе вот что. Он не имеет ни совести, ни сострадания. Он играет в игру строго по правилам, но освободив его, ты не получишь ни благодарности, ни награды. Фактически было бы вроде обмана с его стороны предлагать тебе какое-либо вознаграждение за твою службу ему, за то, что ты повлиял на его существование. И даже если это заслуживает награды, он бы тебе ее все равно не дал. Он скорее всего просто наступит на тебя, если тебя учует.

– Он такой же, как и ты, – повторил Бинк. – Каким ты был до того, как начал изменяться. Сейчас ты полунастоящий. Ты заботишься – но слегка.

– Теперь я стал несовершенным големом. Ксант – совершенный демон. Для меня очеловечивание – это шаг вперед, для него это было бы впадением в немилость. Он не твоего типа.

– Все должно быть по справедливости, – сказал Бинк. – Будет ли правильно, если демон освободится?

– Согласно его логике, ты будешь круглым дураком, освободив его.

Добрый Волшебник стал немного в стороне, согласно кивнул.

– Драгоценность! – позвал Бинк.

Нимфа кротко взглянула, источая запах старых костей.

– Демон пугает меня больше всего на свете, – начала она. – Его волшебство… Стоит ему только моргнуть – и нас не будет.

– Так ты бы его освободила?

– О, Бинк! Я никогда бы не смогла. – Она очень мило замешкалась. – Я знаю, ты предпочел бы заступиться за него, потому что все это несправедливо. Но я так боюсь того, что может сделать демон, что сделаю для тебя все, если только ты не освободишь его.

И снова Добрый Волшебник кивнул. Нимфы обычно были справедливыми, простыми непосредственными созданиями, не скованными путами совести или взаимоотношений с другими людьми. Обычная женщина испытывала бы такие же чувства, как и Драгоценность, но она выразила свои чувства более тонко, предлагая внешне убедительный довод. Нимфа назвала в качестве цены себя.

Итак, оба советника, и логический, и эмоциональный, высказались против освобождения демона K(C/A)HT. И все-таки Бинк не мог прийти к решению. Что-то все-таки было в этом грандиозном, сверхволшебном, принимающем участие в игре создании…

И он понял. Честь. В рамках той игры демон был честнейшим созданием. Он никогда не нарушал правил игры. Ни одного пункта, хотя никто не следил за их соблюдением на протяжении тысячелетий. Честность выше уровня человеческого понимания. Не потому ли он и был оштрафован?

– Я уважаю тебя, – наконец произнес Бинк, обращаясь к Хамфри. – И я уважаю мотивы Умного Коралла. – Он повернулся к голему. – Думаю, ты должен получить шанс превратиться в полностью нормального человека. – И в сторону нимфы. – Я люблю тебя, Драгоценность. – Он замолчал. – Но меня не за что будет уважать и любить, если я не стану уважать и любить справедливость. Если я позволю личным привязанностям и желаниям взять верх над своей главной целью. Я бы потерял свои требования к честности как нравственное существо. Я должен делать то, что я считаю правильным.

Все молчали. Они смотрели на него.

– Проблема в том, – продолжал Бинк после некоторого молчания, – что я не знаю точно, как будет правильно. Мотивы демона Ксанта так сложны и последствия потери магии для нашего мира столь велики – так что правильно, а что нет?

Тут он снова замолчал.

– Мне бы хотелось, чтобы здесь со мной был Честер и высказал свои мысли и чувства по этому поводу.

– Ты можешь вернуть кентавра, – сказал Хамфри. – Вода озера Коралла не убивает, она лишь консервирует. Он пребывает как бы в рассоле, не способный уйти самостоятельно, но живой. Коралл не может освободить его, этот же самый рассол сохраняет и его подобным же образом. Но ты, если сохранишь магию нашей страны, сможешь воспользоваться феноменальным по силе волшебством этого района и вытащить Честера.

– Ты соблазняешь меня личной привязанностью, – сказал Бинк. – Я не могу позволить этому влиять на меня!

Он понял, что еще не выиграл битву с Кораллом. Да, он победил с позиции физической силы, но с точки зрения интеллекта победа его вызывала сомнения. Как быть уверенным, что принятое решение окажется его собственным?

Потом ему в голову пришла светлая мысль.

– Аргументируй другой случай, Волшебник! Скажи мне, почему я должен освободить демона?

Волшебник испуганно возразил.

– Но ты не должен освобождать демона!

– Это ты так полагаешь. Точнее, так думает Коралл. Я не могу точно определить, где здесь твои мысли, а где твоего хозяина. Поэтому давай сейчас ты будешь аргументировать противоположную точку зрения, а я буду противником освобождения демона. Может быть, именно таким путем мы дойдем до правды.

– Ты сам в некотором роде напоминаешь демона, – пробормотал Хамфри.

– Сейчас я утверждаю, что мои друзья гораздо важнее какого-то обезличенного демона, – начал Бинк. – Не знаю, что хорошо для демона K(C/A)HT, но прекрасно знаю, что для меня лучшее – это освобождение друзей. Как я могу оправдать предательство друзей освобождением демона?

Хамфри безумно взглянул, будто бы проглотил дьявольский глаз, но все-таки стойко вернулся.

– Здесь нет никакого предательства, Бинк. Никто из обитающих здесь существ никогда не обладал бы магией, если бы не присутствие демона! Сейчас время заключения демона K(C/A)HT давно уже завершено, и он должен быть освобожден. Поступить иначе – означает отказаться от своей роли в игре демонов.

– У меня нет никаких обязательств в игре демонов, – возразил Бинк, и словно бы почувствовал тут же их наличие. – Меня сюда привела чистая случайность.

– Это и есть твоя роль. Она и заключается в том, что ты, как сознательное существо, не находящееся под влиянием воли демона, пришел по собственной инициативе или волею случая освободить его. Для достижения намеченной цели ты боролся со всеми нами и победил. И что же, теперь ты собираешься все бросить?

– Да – если так лучше.

– Как можешь ты просто осмелиться предполагать, что может быть лучше для такой величины, как K(C/A)HT? Освободи и дай ему возможность быть кузнецом своей судьбы.

– Ценой жизни моих друзей, моей страны и моей любви?

– Справедливость абсолютна, нельзя примешивать в нее какие-то личные мотивы.

– Справедливость не абсолютна! Она зависит от ситуации. Когда на чашах весов есть и плохое и хорошее, перевес оказывается на…

– Ты не можешь взвешивать плохое и хорошее, Бинк! – прервал его Хамфри, становясь пылким защитником демона. Сейчас Бинк был полностью уверен, что говорил именно сам Добрый Волшебник, а не рассудительный Коралл. Враг должен был освободить Хамфри, по крайней мере, до этой степени, чтобы позволить ему сыграть в нужный момент подобающую роль. Ум и чувства Волшебника не были совершенно стерты Кораллом, именно это Бинку и требовалось знать. – Понятия «правильно» и «неправильно» не заложены в самих предметах или действиях и не могут быть должным образом охарактеризованы ни в человеческих, ни в демонских выражениях. Это просто некоторые аспекты точки зрения. Вопрос в том, будет ли разрешено демону заниматься поиском по собственному выбору.

– Он проводит его по собственному выбору, – сказал Бинк. – Если я не освобожу его, все также произойдет согласно правилам его игры. У меня нет никаких обязательств!

– Демонская честь заставляет его повиноваться такой структуре, какую человек просто не смог бы вынести, – заметил Хамфри. – Не секрет, что твое понятие чести находится на более низком уровне по отношению к этому безупречному стандарту.

Бинк почувствовал, будто его разбили проклятием, подобным тому, что уничтожило лес. Волшебник оставался сокрушительным противником даже тогда, когда не был против! Кроме того, такой могла бы быть собственная позиция Волшебника, которую Коралл позволил ему аргументировать.

– Моя честь позволяет мне следовать собственному кодексу чести, возможно и не столь совершенному.

Хамфри развел руками.

– Я не могу обсуждать все это. Настоящая война между добром и злом может происходить только в твоей собственной душе. Каким бы ты ни был, если ты человек, то и поступать должен как человек.

– Да! – согласился Бинк. – И мой кодекс говорит… – тут он замер, пораженный и уничтоженный. – Он говорит, что я не могу позволить живущему, чувствующему созданию страдать из-за моего бездействия. Дело не в том, что демон не освободил бы меня, если бы вдруг мы поменялись местами, я не демон и не должен поступать как он. Дело в том, что человек не останется посторонним зрителем и не позволит несправедливости, которую ощущает, продолжаться тогда, когда может ее исправить.

– О, Бинк, – закричала Драгоценность, и тут же запахло миррой. – Не делай этого!

Он снова взглянул на нее. Такую красивую, хотя боязливую и болтливую. Хамелеон поддержала бы его решение, не только потому, что хотела бы угодить ему, но потому, что прежде всего была человеком, который верил, как и он, что вершит добрые дела. Кроме того, хотя Драгоценность, подобно другим нимфам, и испытывала недостаток в совести по отношению к другим, она все-таки была доброй настолько, насколько допускала ее природа.

– Я люблю тебя, Драгоценность. Я знаю, что чувство это вызвал у меня Коралл, пытаясь остановить меня – но все равно, если бы я не принял противоядие и не был уже женат, – было бы так легко любить тебя. Я не думаю, что ты будешь чувствовать лучше, зная, что я также рискую женой, неродившимся ребенком, родителями и еще всем, чем я дорожу. Но я должен сделать то, что должен.

– Ты круглый дурак! – воскликнул Гранди. – Если бы я был настоящим, я бы схватил нимфу и послал к черту демона. Ты не дождешься благодарности от демона K(C/A)HT!

– Да знаю я, – ответил Бинк. – Ни от кого я не получу благодарности.

Потом он обратился к огромному ужасному лицу демона.

– Я освобождаю тебя, Ксант.

Глава 13.

Утрата магии

В то же мгновение демон освободился. Просочившаяся в ближайшее окружение от K(C/A)HT а магия была ничто по сравнению с полной магией его освобождения. Возникло лучезарное свечение, оглушающий шум и грохнул взрыв, отбросивший Бинка в дальний конец пещеры. Он со всей силы ударился о стену. Придя в сознание, он обнаружил, что пещера разрушена. Бинк воспринимал мир словно сквозь пелену. Огромные камни разбились о пол и превратились в песок. Казалось, весь мир разрушен и провалился в безвоздушное пространство. Такой развязки Бинк не предвидел: не было ни преднамеренного уничтожения демоном K(C/A)HT, ни моментальной потери магии, но постепенное замирание ее после пробуждения демона. Так это была чистая правда: демона ничто не заботило.

Когда пыль заволокла видимость подобно туману и единственным светом были искры от ударов каменных глыб, мыслью Бинка было: что же я натворил? Почему не прислушался к предостережению Умного Коралла и не бросил демона в одиночестве? Почему не сдался любви к Драгоценности и…

Даже в этой кровавой бойне в ожидании собственной смерти, мысль остановила его и заставляла удивляться. Любовь? Да ничего подобного! Не любил он Драгоценность. Значит, и вправду магия исчезла. Любовный напиток прекратил действие и талант больше не станет защищать его. Страна Ксант стала такой же, как и Мандения.

Бинк прикрыл глаза и закричал. Вообще-то лучше ему заняться глазами, забитыми пылью, и основательно промыть их, и вообще, он чувствовал себя до смерти испуганным, но было нечто больше и более значимое, чем его чувства. Он отпустил Ксанта. Он разрушил тот уникальный мир, в котором жил: даже если он выживет после такого ужасного катаклизма, как сможет жить со столь страшным грузом?

Он не знал, как общество, к которому он принадлежал, отнесется к происшедшему. Что могло случиться с драконами, опутывающими деревьями, зомби? Как смогут люди жить без магии? Как будто все население внезапно изгнали в мрачное царство бесталанности.

Действие магии явно ослабело. Бинк обнаружил, что испачкался в грязи, но руки-ноги целы, да еще в руке зажат меч. Непостижимо, но он спасся, выжил.

А выжил ли еще кто-нибудь? Он всматривался сквозь клубы пыли. Слабый свет лился из дыры, вероятно, сквозь нее и вылетел демон. K(C/A)HT просто-напросто промчался и вылетел, пробив дорожку прямо через гору. Вот это сила!

– Волшебник! Драгоценность! – закричал Бинк, но ответа не последовало. Было навалено столько камней, что более-менее чистой оставалась только та часть, где находился он. Талант, должно быть, успел спасти его до того, как исчез. Больше, однако, он не может полагаться на него; очевидно, магические таланты и способности исчезли в стране в первую очередь.

Он двинулся через руины. Поднялось еще больше пыли, она покрывала все вокруг. Бинк понял, что не осознавал полностью последствий освобождения демона. Как же много пыли. Однако у него не оказалось ни синяков, ни ушибов. Очевидно, физический и магический взрыв при освобождении демона вызвал много нелепых эффектов.

– Волшебник! – снова закричал Бинк, зная, что напрасно. Он, Бинк, выжил – но его друзьям не хватило защищенности в самый ответственный момент. Где-то под грудой камней…

Он заметил мерцание, бледное отражение, между двумя пыльными камнями. Раздвинув их, он обнаружил бутыль, в которой находился Кромби, рядом валялось немного тряпья. Бинк вытащил бутыль, поднял кучку тряпья – жалкие остатки голема Гранди. Маленькая фигурка могла жить только под действием волшебства, теперь перед ним лежала маленькая кучка материалов.

Бинк снова прикрыл глаза, переживая новый приступ горя. Он думал, что поступает правильно – но не сумел учесть все обстоятельства. Самые тонкие нравственные мотивы оказались непостижимы; вот жизнь и смерть, они осязаемы. По какому праву он обрек эти существа на смерть? Нравственно ли убивать их во имя нравственности?

Он собрал клочки материала и сложил в карман вместе с бутылкой. Наверное, последним побуждением голема было собственным телом защитить бутылку. Это ему удалось, и, таким образом, голем ценой собственной жизни спас грифона. Он проявил заботу и потому обрел реальность – как раз в то время, как обстоятельства разрушили ее. Так где же здесь мораль?

Встревоженный другими мыслями, Бинк снова вынул бутыль. Был ли Кромби еще в ней? И в каком виде? Ведь с уходом магии он должен умереть – если в бутылке не осталось закрытым хоть немного волшебства… Но лучше не открывать ее! Пусть у Кромби останется хотя бы шанс, если он еще жив. Потому, что если Бинк откроет сосуд и волшебство улетучится – появится ли Кромби в облике человека, или грифона, или просто какой-то спрессованной материи? Бинк слишком рисковал, освобождая демона; он не имел права распоряжаться жизнями своих друзей. Он положил бутыль обратно в карман.

Каким мрачным отверстием казалась эта глубокая дыра! Бинк остался в одиночестве, с бутылкой и разрушенным големом и собственным унижением. Те этические принципы, на которые он опирался, принимая решение, теперь казались ему нелепыми и тупыми. Демон Ксант просидел узником около тысячи лет. Безо всякого вреда он мог бы просидеть еще сотню лет, не так ли?

Затем Бинк обнаружил, что, кроме всего прочего, находится не на самом дне дыры. Темная дыра уходила глубже в руины, а на дне плескалась мрачная вода. Озеро! Но уровень в нем заметно понизился; над водой выступал влажный серый холм. Умный Коралл! Он, наверное, тоже погиб, ведь не мог же он существовать без мощной магии демона.

– Боюсь, ты был прав, Коралл, – сказал грустно Бинк. – Ты позволил мне пройти, и я уничтожил тебя. Тебя и твой мир.

Он почувствовал запах дыма – не ясный свежий запах костра, а вонь не полностью сгоревшей растительности. Очевидно, улетая, демон поджег кое-какие растения, росшие здесь. Такое, конечно, подвластно только сильному волшебству, и, улетая, демон оставил позади настоящий огонь. Вероятно, пламя не распространилось далеко и глубоко под землю, но земля вокруг определенно попахивала.

Потом он услышал слабый стон. Это уж точно не Коралл! Он пополз вперед на звуки – и нашел Драгоценность, застрявшую в вертикальной трещине, из глубокой раны на голове у нее лилась кровь, но она была определенно жива. Он осторожно вытащил ее и перенес в безопасное место. Бинк прислонил нимфу к горе и стал постукивать по лицу кончиками пальцев, пытаясь привести в сознание.

Она зашевелилась.

– Не надо будить меня, Бинк. Дай мне умереть в мире.

– Я убил всех остальных, – угрюмо пробормотал он. – По крайней мере, ты сможешь…

– Вернуться к моей работе? Но я не могу заниматься ею без вмешательства волшебства.

Она как-то изменилась. Бинк сначала не мог разобраться, потом его осенило.

– Ты больше ничем не пахнешь!

– Так то было действие волшебства, – подтвердила она. И тоскливо вздохнула. – Если уж я осталась жива, то, пожалуй, буду жить. Но на самом деле я хочу, чтобы ты дал мне умереть.

– Позволить тебе умереть? Да никогда в жизни! Я…

Она осторожно взглянула на него. Несмотря на кровь и слой пыли, лежавшей на лице, она все равно оставалась прекрасной.

– Магия исчезла. И ты больше меня не любишь.

– И еще я в долгу перед тобой, я должен доставить тебя обратно в твой дом, – сказал Бинк. Он оглядывался вокруг, пытаясь определить, куда для этого надо идти, и потому не заметил ее загадочного поведения.

Они поискали Волшебника среди руин, но безуспешно. Бинк немного приободрился: теперь он надеялся, что Хамфри выжил и покинул это место раньше него.

Бинк всматривался в отверстие, через которое вылетел демон.

– Нет, там нам не выбраться, – сказал он мрачно. – Слишком круты стенки отверстия.

– Я знаю дорогу, – сказала Драгоценность. – Будет трудновато без рытвяка, но там есть естественный проход… ай! – И она вдруг отскочила в сторону.

Дорогу им преградило чудовище. Оно напоминало дракона, но без крыльев и огня. Вообще-то больше он был похож на очень большую змею с ногами.

– Это тоннельный дракон, мне кажется, – сказала Драгоценность. – Но чего-то у него не хватает.

– Магии, – подсказал Бинк. – Он превратился в простое ползающее существо и ничуть об этом не подозревает.

– То есть, значит, и я превратилась в обычную женщину? – поинтересовалась она, не то что бы рассердясь или расстроясь.

– Думаю, да. Вообще-то большой разницы между нимфой и…

– Такие драконы обычно не докучают людям, – как-то смутившись, продолжила она. Не дожидаясь, пока Бинк ответит, она добавила. – Они очень робкие драконы.

Ага. Обычная непоследовательность, свойственная нимфам. Бинк крепче сжал рукоятку меча.

– Но здесь совершенно необычный случай.

Злобно и уверенно, змей с ногами атаковал, широко разинув пасть. Хотя он был куда меньше наземного дракона, приспособленный к подземным узким проходам, он представлял собой довольно грозное существо. Голова его была покрупнее, чем у Бинка, извилистое тело отличалось мощью. В тесном проходе Бинк не мог хорошо использовать для боя меч, поэтому держал его наготове над головой.

Змей кинулся прямо на клинок – глупее не мог придумать, волшебный меч должен был тут же разрубить его челюсти пополам. Зубы сомкнулись, и меч оказался выбитым из руки Бинка.

Тут он вспомнил: без действия волшебства меч также терял чудодейственную силу. Он должен полностью положиться на самого себя.

Змей отшвырнул в сторону меч и снова широко разинул пасть. На нижней губе показалась кровь: меч все-таки незначительно, но поранил дракона. Теперь безоружный Бинк оказался лицом к лицу со змеем.

Дракон вытянул голову, и Бинк тотчас отпрыгнул назад. Змей промахнулся, и голова его низко опустилась. Бинк воспользовался моментом и со всей силы треснул пресмыкающееся по макушке. Тот зашипел от злости, и его морда стукнулась нижней челюстью о землю. Бинк был наготове и со всей силой ударил ногой змея по шее, придавив к земле. Чудовище пыталось освободиться, колотя по камням всеми лапами, но Бинк буквально пригвоздил его.

– Мой меч! – закричал он. Драгоценность шустро подала оружие острым концом. Бинк уже почти было схватил его, но вовремя заметил оплошность нимфы и потерял равновесие и пленника, ослабив хватку.

– Другим концом! – огрызнулся он. – Ох! – Ей надо было сразу объяснить, что подавать меч следует рукояткой вперед.

Она совершенно не разбиралась в оружии. Она осторожно взяла меч за клинок и подала Бинку. Но как только он взял оружие, змей вырвался и освободился. Бинк отскочил назад, держа наготове меч. Но чудовище не стало дожидаться; извиваясь, оно нырнуло в боковой ход.

– Ты такой смелый, – сказала Драгоценность.

– Я тупица, позволил ему разоружить меня, – грубо бросил он.

Он остался недоволен схваткой, потому что провел ее неуклюже, без элегантности. Просто тупая трусливая пьяная драчка.

– Давай скорей пойдем, пока я не допустил еще какой-нибудь грубой ошибки. Я вытащил тебя из дома, и я должен в целости-сохранности доставить тебя назад. Только так.

– Только так, – слабо повторила она.

– Что-нибудь не так?

– Что я буду делать без магии? – вспыхнула она. – Никакой работы!

Бинк задумался.

– Ты права. Я разрушил, можно сказать, твою жизнь. Тогда лучше я возьму тебя с собой, на поверхность.

Она засияла, потом сразу сникла.

– Нет, из этого ничего не получится.

– Все будет хорошо. Я уже сказал тебе, что любовный напиток больше не действует. Я не люблю тебя, потому больше не стану докучать тебе. Ты сможешь осесть в одной из деревень или даже работать в королевском дворце. Конечно, без магии плоховато, но уж лучше, чем оставаться здесь. – И он жестом показал развалившуюся пещеру.

– Может быть, – прошептала она.

Они продолжили свой путь. Драгоценность знала лабиринт пещер достаточно хорошо. Вскоре они были уже не на глубинах демона и пробирались узкими проходами вверх. Вдали от района непосредственного убытия демона таких разрушений не оказалось. Но магия везде отсутствовала, существа были доведены до безумия. Крысы пытались цапнуть его с помощью своей грызуновой магии, но ослабели и действовали вяло. Теперь они могли использовать в качестве оружия только голые зубы, и Бинк отбивался простым мечом, так что стороны находились в равном положении. Он быстренько разогнал их, размахивая мечом. Конечно, волшебство покинуло меч, но он по-прежнему оставался острым и по-прежнему мог больно колоть и даже убивать.

Да, орудовать этим мечом стало тяжеловато, рука быстро уставала; определенные чары делали меч более легким и удобным в обращении, но без того, чтобы делать его самостоятельным, вроде того меча, который напал на Бинка в саду замка Ругна. Тут крысы подкрались ближе, остановились вне досягаемости и стали кидаться на него, стараясь укусить за пятки, когда он делал очередной шаг. Драгоценности приходилось не слаще, у нее не было даже своего ножа и ей пришлось позаимствовать нож у Бинка, чтобы обороняться. Одно чудовище можно было бы убить, но маленьких пакостников, казалось, не сосчитать. К счастью, это были не меднорылы, но очень напоминали их.

– Дорога – там, наверное ужасно темно, – сказала Драгоценность. – Я не подумала, ведь без магии нет ни света, ни проблеска. Я так боюсь темноты.

Оставался еще какой-то проблеск, но и он погас. Бинк взглянул на крыс, они подползли совсем близко.

– Должны же мы видеть, с кем боремся, – сказал он.

Он без таланта чувствовал себя обнаженным, хотя талант и защищал его только от действия магических сил. Такая защита сейчас была просто излишней. С практической точки зрения, положение его не изменилось, так как магические силы на него теперь и не нападали. Ни сейчас, ни когда-либо еще в будущем.

– Огонь, вот что нам нужно для освещения пути. Факелы, вот если бы мы могли сделать себе факелы…

– Я знаю, где находятся огненные камни! – закричала Драгоценность. Но тут же смутилась. – Только вот не знаю, будут ли они гореть без магии.

– Ты знаешь, где находится сухая трава? Я имею в виду солому, может быть, мы смогли бы высечь пламя и поджечь ее. И я… но вообще-то я не знаю, как в Мандении добывают огонь.

– Я знаю, где находится магический огонь, – бросила она. – Ах, и это бесполезно! Магии нет. – Она взглянула, будто собиралась заплакать.

Как было известно Бинку, обычно нимфы не имели суровых черт характера. Вообще-то они существовали, чтобы удовлетворять случайные мечты и прихоти человека, а не какие-то серьезные запросы.

И тут он тоже чуть не заплакал, осознав, какую огромную работу ему придется выполнить. И как много в его толковании природы нимфы было явно шовинистических мотивов?

– Ага, знаю, – закричал Бинк к собственному удивлению. – Здесь где-то что-то горело, я чувствовал раньше запах гари. Если мы пойдем туда и вытащим то нечто, что горело…

– Прекрасно! – согласилась нимфа со всем доступным ей воодушевлением. Или просто женским энтузиазмом, поправил он себя.

Они быстро нашли его по характерному запаху: остатки волшебного сада, за которым, должно быть, присматривали гоблины, сейчас лежали перед ними, сухие и выгоревшие. Мертвая листва источала дым, стлавшийся пластами в низменных частях сада. Гоблины, по всей вероятности, находились уже далеко. Они очень боялись огня, поэтому даже вряд ли пытались тушить его.

Бинк и Драгоценность подобрали то, что выглядело получше, сделали нечто наподобие вязанки и сунули ее конец в кучу пепла. Расшевеленная куча возгорелась и снова погасла, образуя клубы дыма. Но после нескольких попыток у них получилось уже лучше. Они сделали так, что она тлела и из нее можно было в любой момент раздуть огонь. Драгоценность несла тлеющую и слабо светящуюся вязанку, что давало ей ощущение безопасности, в которой она очень нуждалась, а у Бинка руки оставались свободными для защиты.

Теперь самыми опасными врагами стали гоблины, которые очевидно возмутились вторжением в их сад. Ранее наши герои не имели прямых свидетельств присутствия здесь гоблинов, но тогда они же ехали верхом на рытвяке, под защитой волшебства и при хорошем освещении. В отсутствии света гоблины стали гораздо более смелыми. Судя по их виду, произошли они от людей и крыс. Сейчас, когда магия исчезла, роль человеческой части сильно уменьшилась и ведущей стала крысиная сторона их натуры. Бинк сознавал, что, по-видимому, это проявлялось главным образом в их характере, поведении, ведь внешне они оставались похожими на маленьких звероподобных человечков с огромными мягкими ногами и крошечными сильными головами.

Трудность общения с гоблинами состояла в том, что у них был ум человека и совесть грызунов. Обычно они подкрадывались вне поля зрения, хотя их нельзя было назвать трусливыми. Было очевидно, что ни один, ни трое или шестеро не могли противостоять мечу Бинка, а размеры пещеры не позволяли нападать всем желающим разделаться с ним. Поэтому они держались в сторонке, ничего не предпринимая.

– Думаю, они понимают, что именно я освободил демона, – пробормотал Бинк. – И готовы отомстить. Я не виню их за это.

– Ты сделал то, что считал правильным, – вспыхнула Драгоценность.

Он нежно обнял ее.

– И ты делаешь то, что считаешь правильным, помогая мне выбраться на поверхность. Хотя мы оба знаем, что я был не прав. Я разрушил магию в Ксанте.

– Нет, ты не сделал ничего плохого, – возразила она. – Ты просто посочувствовал демону, и…

Он прижал ее к себе.

– Спасибо тебе за теплые слова. Ты знаешь, что если я… – Тут он вдруг замолчал. – Я забыл! Я же больше не люблю тебя!

– Я ничего такого не имела в виду, – сказала она.

Но он позволил ей высвободиться, засмущавшись. Тут откуда-то из темноты раздался мерзкий смех гоблина. Бинк поднял камень, чтобы запустить в мерзавца, но, конечно, того и след простыл.

Бинк собрал кучу камней и каждый раз при виде гоблина тут же швырял в него камнем. Скоро он начал так ловко сшибать их, что гоблины предпочли смыться. У камней оказалось свое волшебство, не имеющее ничего общего с настоящей магией: тяжелые, острые, и их всегда под рукой было в избытке, и рука Бинка оказалась тверже и точнее, чем у любого гоблина. Вообще-то они и не особенно нападали. Предупреждение Боурегарда оправдалось: Бинк не повстречал таких гоблинов, какими они были раньше – смелыми и неотвязными.

Бинку хотелось отдохнуть, он утомился, но боялся где-либо пристроиться. Ведь стоит ему только усесться, как он тотчас заснет, а значит, неминуемо погибнет. Конечно, Драгоценность может постоять на часах, но она же нимфа, вернее, молодая женщина, и он, естественно, боялся, что гоблины сумеют побороть ее в такой ситуации. Если она окажется в руках гоблинов, ей придется еще хуже.

Он осторожно взглянул на нее. За столь трудный переход пришлось немало заплатить. Ее чудесные волосы потеряли первоначальный блеск и свисали пыльными сосульками. Она даже напомнила ему чем-то Хамелеон, но, естественно, не в лучшей фазе.

Они медленно тащились, шаг за шагом, вперед. Около поверхности подъем стал еще труднее.

– Особой связи с поверхностью нет, – задыхаясь, прошептала Драгоценность. – Конечно, это лучший путь, но как ты одолеешь его без крыльев или хотя бы веревки?

Бинк тоже не знал. Если это действительно самый удобный путь, то талант Кромби должен был бы указать его еще тогда. Сквозь расщелину в горе виднелось дневное небо, но отвесные скалы склонялись с боковых поверхностей пещеры, скользкие, покрытые влагой. Действительно, без волшебства тут не подняться.

– Мы не можем долго оставаться здесь, – беспокойно сказала Драгоценность. – Около выхода растет опутывающее дерево и его корни могут быть для нас опасными. – Она передохнула, всматриваясь. – Но все же я могу сделать это. Без магии…

Теперь Бинк понял, почему талант Кромби не указал этот путь в качестве самого удобного. Опутывающее дерево! Но ведь вместе с доброй магией исчезла и плохая.

– Давай полезем! – закричал он.

Он нашел торчащие корни опутывающего дерева, выдрал из камней и отрубил там, где они уже не выдирались. Быстро связал их в длинную крепкую веревку. Корни опутывающего дерева были действительно очень прочными, ведь они могли удерживать вырывающуюся жертву довольно продолжительное время. Нечего и сомневаться, веревка выдержит его вес!

– Но как нам привязать ее наверху? – растерянно спросила Драгоценность.

– Вот торчит основной корень-ствол дерева, – сказал Бинк. – Смотри, как раз наверху. – И он указал.

Она взглянула.

– Я не заметила. Я много раз бывала здесь и прежде, дразня опутывающее дерево и желая знать, каков этот мир, наверху. Я думала только, как лучше разместить камни… – И она начала дальше причитать, как и полагалось нимфе. – Какой же ты наблюдательный!

– Ты мне льстишь. Не беспокойся, скоро ты увидишь землю. Я не брошу тебя, пока ты не будешь в безопасности на земле и не попадешь в хорошие руки. Может быть, устроишься в деревне с магической пылью.

Она взглянула назад, ничего не говоря. Он смотрел на нее, пытаясь рассмотреть сквозь дым, исходивший от вязанки, которую она держала, ее реакцию.

– Я сказал что-то не так?

Она обернулась и взглянула на него с какой-то непонятной решительностью.

– Бинк, помнишь, как ты впервые встретил меня?

Он засмеялся.

– Как я мог бы забыть! Ты была так прекрасна, а я грязный и закоптелый, такой же грязный, как сейчас мы оба! И как раз перед этим я… – Он пожал плечами, ему не хотелось снова вспоминать историю с любовным напитком. – Знаешь, грустно, что все закончилось. Ты ведь такая чудесная нимфа, и без твоей помощи…

– Тогда ты влюбился в меня, а я тебе не ответила тем же, – продолжала она. – Ты был таким хитрым, а я совсем простушка. Ты подкрался ближе, схватил и поцеловал меня.

Бинк заерзал.

– Прости, Драгоценность. Я уверяю, больше такое не повторится.

– Это ты так думаешь, – с этими словами она обвила его нежными руками и страстно поцеловала в полуоткрытые губы.

Какой бы грязной она ему ни казалась, поцелуй был совершенно замечательный, и он на мгновение почувствовал действие любовного напитка. Прежде он любил ее, не зная ничего о ней, сейчас он хорошо узнал ее и понимал все недостатки, свойственные нимфам, и уважал ее за попытки преодолеть эти недостатки, и вообще он любил ее больше, чем того требовала необходимость. Подлинное воздействие проявилось под искусственной любовью, и воздействие возвратилось. Что бы подумала Хамелеон, доведись ей увидеть такие объятия!

Драгоценность отпустила его.

– Теперь все стало наоборот, – сказала она. – Теперь я стала сложнее, чем была несколько часов назад, а ты стал проще. Ну, давай же, закидывай веревку, Бинк.

Что она имела в виду, говоря такие слова?

Ошеломленный, Бинк привязал к веревке камень и бросил ее на главный корень. Она сразу же упала назад из-за веса веревки. Он снова попытался, посильнее, но веревка все же была слишком тяжелой. Она все время сползала, вес ее становился заметнее, когда камень залетал выше. Наконец он свернул веревку в клубок и со всей силой швырнул ее вверх; на какое-то время она задержалась – и упала назад, пролетая мимо торчавшего корня. Но в его действиях наметился некоторый прогресс, и после нескольких попыток он сумел наконец перекинуть веревку через торчавший корень. Один конец, правда, застрял, но после нескольких попыток Бинк сумел подтянуть его. Он связал узлом оба конца, таким образом получилась полная петля, которая уже не смогла бы освободиться.

– Я смогу подняться первым, потом ты усядешься в петлю и я подниму тебя, – объяснил свои действия Бинк. Он прекрасно понимал, что самостоятельно подняться она не сможет, уж слишком слабы у нее руки.

– Подними факел повыше, и гоблины не осмелятся подойти к тебе.

Она кивнула. Бинк несколько раз глубоко вздохнул, готовясь к последнему заключительному броску. Потом поудобнее схватился за веревку и начал подниматься. Сначала подъем пошел легко, но вскоре стало труднее. Руки быстро устали, так как и до этого подъема он успел поработать. Он обвил веревку ногами, пытаясь дать отдых рукам, но они отдыхать явно не спешили. Вот бы сейчас сюда тот живительный эликсир! Но там внизу ждала Драгоценность и там же ожидали добычи крысы и гоблины; он не мог позволить себе так долго подниматься. С огромными усилиями он начал тянуться вверх, потихоньку, помаленьку. Дыхание стало прерывистым, но он уже видел свет и, казалось, пальцы уже цеплялись за водянистую древесину, и все-таки он продолжал продвигаться.

Когда это стало казаться уже невозможным, Бинк наконец выполз наверх. Возможно, его разум тоже частично умер, потесненный агонией непрерывных усилий, и снова ожил, когда он выбрался. Он вцепился в огромный корень, который оказался слегка пушистым – наверное, так лучше удерживать жертву. Он никогда бы не подумал, что с такой радостью обнимет опутывающее дерево.

Он забросил выше ногу, зацепился за ответвление корня, едва удерживаясь от падения. Какое облегчение! Но веревка шла еще выше вверх, и он, обернув ее вокруг себя, задыхаясь, повис на ней. Какой малый остался путь, но насколько тяжело его пройти.

Почти перед выходом на поверхность торчал сук. Бинк со всей силой уперся в него ногами и, используя относительно отдохнувшие мускулы ног, подтолкнул себя вверх и кое-как ухватился за корень. Только сейчас он понял, что грубая кора, лежавшая под пушистым покровом, помогала лучше держаться и карабкаться. И он хватался, и карабкался, и наконец понемногу добрался до его верха, и упал, задыхаясь, не в силах даже испытать облегчение.

– Бинк! – закричала снизу Драгоценность. – У тебя все в порядке?

Ее крик заставил его подняться. Но труды на этом не закончились.

– Я вот что хочу спросить тебя! Крысы отошли назад? Ты можешь сесть в петлю, чтобы я мог поднять тебя?

Он не отдавал себе отчета в том, как сможет поднять ее, выдержать ее вес в нынешнем состоянии, но, конечно, не смог сказать ей!

– У меня не все в порядке! Я не могу подняться.

– Драгоценность! Хватай веревку. Крысы не доберутся до тебя, если ты уберешь конец веревки!

– Дело не в крысах, Бинк. Я всю жизнь прожила под землей. Я могу обращаться с крысами и даже с гоблинами, что и делала всю жизнь. И ты… ты такой красивый мужчина.

– Я? Что-то я ничего не понимаю! – Но на самом деле он начал понимать. Она не имела в виду его нынешний вид, физиономия его сейчас была не краше, чем у Честера. (О, гордый кентавр – что с ним сейчас?) Все давно было и так понятно; просто он отказывался это признавать.

– Даже когда ты принял любовный напиток, ты оставался честным, – кричала Драгоценность. – Ты был таким сильным, гораздо сильнее любой нимфы. Ты бы никогда не воспользовался любовным напитком, чтобы прервать поиск или предать друзей. Я уважала и восхищалась твоим характером и старалась брать с тебя пример. Единственным исключением был поцелуй, который ты украл у меня, но я вернула его тебе. Я люблю тебя, Бинк, и сейчас…

– Но ты же не пила тот любовный напиток! – запротестовал он. – А даже если и отведала, то теперь, когда магия исчезла…

– Да, я не пила напиток, – согласилась нимфа, – поэтому исчезновение магии не смогло забрать с собой мою любовь. Она только увеличивалась, увлекая меня, лишая меня невинности, свойственной нимфам. Сейчас я могу постичь реальность, и я знаю, что не может быть противоядия, приемлемого для меня. Я не могу пойти с тобой.

– Но у тебя нет жизни под землей! – закричал Бинк, испугавшись. Его любовь к ней была волшебной, ее же к нему оказалась настоящей. Она любила сильнее, чем смог полюбить ее он, невзирая на свою оболочку нимфы. – Надо разработать план действий…

– Он уже есть, и я использую его. Когда я увидела, что ты пожертвовал мною, когда чары ушли, я поняла, для меня не осталось никакой надежды. Ирония судьбы в том, что моя любовь расцвела только тогда, когда ты разлюбил меня, потому что ты оставался верен своим принципам и своему высшему обязательству. Сейчас я должна посмотреть правде в лицо. Прощай, Бинк!

– Нет! – закричал он. – Уходи отсюда! Есть лучшие занятия и…

Но веревка скользнула и стукнулась о корень. Она развязала нижнюю часть петли и оставила концы болтаться свободными. Он спохватился, но слишком поздно. Конец соскользнул и упал в темноту.

– Драгоценность! – закричал Бинк. – Не делай этого! Я не влюблен в тебя, но я сделаю так, как ты хочешь. Я… – Но все напрасно. Она была права: даже когда он любил ее, он знал, что никогда не сможет обладать ею. Ничто не изменилось.

Снизу не последовало ответа. Нимфа совершила гордый поступок и ушла одна, освободив его. Именно так сделал бы и он при определенных обстоятельствах.

Ему ничего не оставалось делать, как отправиться домой.

– Прощай, Драгоценность! – закричал он, надеясь, что нимфа услышит его. – Я в тебя не влюблен, но зато очень уважаю. Ты превратилась в настоящую женщину!

Он прислушался, но ничего не услышал в ответ. Наконец он сполз с корня и огляделся. Он находился в глубокой расщелине, которая, как он понял, являлась частью Провала, огромной пропасти, делившей Ксант на две части. Дерево зацепилось за дно, но доставало верхушкой до поверхности, и ветка протягивалась до края. В отсутствии магии оно не представляло опасности и по нему запросто можно было подняться. Фактически, местность сохраняла очень мало опасностей для Бинка. Он мог бы пройти к дворцу короля за один день.

Он заметил несколько вялых жуков. Они лежали на солнышке, их клешни подергивались. Бинк почувствовал сострадание и аккуратно перенес их в тень. Бедные букашки!

И тут он узнал их. Да это меднорылы, потерявшие магическую силу! Во что они превратились!

Но когда он вылез из-под последнего щупальца опутывающего дерева и выполз на поверхность, то обнаружил: что-то изменилось. Расщелина лежала в направлении север-юг, но не восток-запад, похоже, волшебство каким-то образом развернуло солнце. Должно быть, какая-то другая расщелина, не Провал. Наверно, Провал исчез.

Рассуждая, он подумал, что вряд ли мог уйти так далеко на север, насколько тянется Провал. Вероятно, он находился где-то на южном окончании ущелья, то есть на юге от дворца. Лучше всего ему отправляться на север и идти до тех пор, пока не натолкнется на Провал или еще на какой-нибудь знакомый ориентир.

Путь оказался более трудным, чем он предчувствовал. Правда, здесь не было враждебной магии – но также не было и полезной. Природа ландшафта неузнаваемо изменилась, став обычной, мирской. Уже не встречались летающие фрукты, обувные деревья и джинсовые кусты, с помощью которых он мог бы заменить истрепанную одежду, не попадались водные дыни, которые напоили бы его. Он должен был искать обычную воду, еду, и едва ли знал, где их искать. Животные, ошеломленные утерей магии, избегали его, они не были достаточно умны, чтобы понять, что он также утерял возможность пользоваться чарами. Повезло хотя бы в этом.

Было послеполуденное время. Сколько часов или дней провел он в подземелье, он не знал, но сейчас, при солнечном свете, он снова мог отыскать путь. Пожалуй, ночь он проведет в лесу. Там, во всяком случае, более безопасно, он сможет взобраться на дерево.

Он стал искать дерево поудобнее. Многие деревья в этом лесу казались мертвыми, возможно, они просто впали в спячку, в такую зиму без магии. Возможно, потребуются месяцы и даже годы для полного избавления от последствий зимы, чтобы стать опять такими же. Некоторые деревья цвели, они, вероятно, относились к разновидности обычных, на которые магия не распространялась. Так где же ему лучше устроиться, на здоровом обычном дереве или на увядшем от отсутствия магии?

Бинка трясло. Становилось холодно, а он не нашел одеяльных кустов. Однако ведь было не настолько холодно, чтобы так действовать на него. Он просто устал и разбит, а также раскаивался от содеянного. Завтра он встретится с товарищами во дворце и расскажет им…

Но вряд ли они догадываются о его вине. Не признание беспокоило его, а наказание. Драгоценность поступила мудро, бросив его; дома у него нет будущего.

И все-таки местность казалась ему знакомой, но как-то смутно. Здесь было много следов, похожих на следы муравьиных львов, и кусты вроде ежевики, и какие-то райские и благоухающие растения.

– Так вот что это! – воскликнул он. – Здесь мы шли по высотной магической дороге в деревню с магической пылью!

Он выглянул из вялой листвы. Вот она – дорога из бревен, скрепленных виноградными лозами, подвешенная на крепких деревьях. Она больше не петляла по небу, ведь она также потеряла свою магию.

Он взобрался на самое нижнее бревно и пошел по ней. Мост казался чрезвычайно опасным, он прогибался под тяжестью его веса и раскачивался из стороны в сторону, но все-таки выдержал. В свое время он привел его в деревню.

Он боялся увидеть мрачную картину. Но вместо этого деревня выглядела вполне радостной. Горел огромный костер, вокруг танцевали мужчины и женщины всех типов. Мужчины? Как они здесь очутились? Ведь эту деревню населяли одни женщины. Может, это была другая Волна покорителей из Мандении, грубых мужчин, которые теперь пировали в деревне, населенной беззащитными женщинами?

Но не видно никаких следов насилия. Мужчины выглядели вполне счастливыми – как, впрочем, и женщины. Бинк пошел по деревенской улице, ища их предводительницу, Троллу.

Его окликнул проходивший мужчина.

– Привет, друг! – приветствовал его мужчина. – Добро пожаловать домой! Кто твоя вдова?

– Вдова? – спросил он озадаченно.

– Ну, твоя женщина – до того, как горгона околдовала тебя. Вот уж она обрадуется, увидев тебя.

Горгона. Внезапно Бинк понял.

– Ты – каменный мужчина! С тебя сошли чары!

– А разве ты нет? – засмеялся мужчина. – Ты лучше пойди и переговори с главным мужчиной.

– Тролла, – сказал Бинк. – Если она еще здесь…

– Кто ищет Троллу? – послышался резкий возглас, принадлежавший страшному дюжему троллю. Вообще-то тролль как тролль – они всегда дюжие и страшные.

Бинк непроизвольно ухватился за рукоятку меча.

– Я хотел только поговорить с ней!

– Ну, ладно, – произнес гораздо дружелюбнее тролль. Он приложил руки ко рту в виде рупора. – Сука, с тобой здесь покончено!

Дюжина молодых женщин остановилась, уставившись на них, думая, что он имеет в виду их. Бинк усмехнулся.

– Ах, горгона, – произнес он, понимая к кому это относится. – Что же случилось с ней?

– Да, мы собрались связать ее после того, как… ну, ты знаешь… – сказал тролль. – Вообще-то эта неряха была довольно хорошенькая, если не обращать внимания на эти мерзкие змееподобные волосы. Но она тут же прыгнула в озеро и, пока мы топтались на берегу, боясь озерных чудовищ, она уплыла слишком далеко. Последнее, что мы видели – она направлялась на север.

Север. По направлению к замку Волшебника Хамфри. Бинк был рад услышать, что она спаслась, но знал также, что Волшебника она дома не застигнет. Еще одна сторона трагедии, произошедшей по вине Бинка.

Услышав зов, появилась Тролла.

– Бинк, – воскликнула она. – Ты все-таки сделал это!

– Да, это я, – удрученно признался он. – Я уничтожил магию в Ксанте. Я превратил нашу страну в самую обычную, в Мандению. Теперь я возвращаюсь домой, получить наказание.

– Наказание! – закричал тролль. – Да ты нас всех освободил! Ты герой!

Такого поворота Бинк не ожидал.

– Так вы не сердитесь за утерю магии?

– Сердимся? – возмутилась Тролла. – Сержусь за то, что мой муж вернулся? – Она так сжала муженька мощными руками, что у нормального человека сломались бы ребра. Но, к счастью, он выдержал объятие, хотя и ему, по-видимому, дышать было нечем.

Тут подскочила дама-грифон.

– Авк? – спросила она. – А где тот, который вел тебя, защищая от прикосновения мидасовой мухи? – спросила Тролла. – Где твой прекрасный грифон?

Бинк подумал, что лучше не будет говорить о бутылке.

– Он попал в заключение. Но ведь он просто превращенный человек. Он очень хорошего мнения о даме-грифоне, но… хотел бы извиниться за все это.

Разочарованная грифонша повернула назад. Вероятно, у нее не было собственного мужчины. Возможно, она и найдет себе самца такого же вида, и хотя изменения формы у магических существ происходят довольно медленно, скорее всего самец будет больше похожим на орла или же на льва. Или же настоящие грифоны сохранят свою форму, в то время как их потомки станут больше походить на орлов или львов? Предположим, Кромби вылезет из бутылки, но сохранит форму грифона, сочтет ли он грифоншу достойной его внимания? Если так, смогут ли они иметь потомство? Да, отсутствие магии ставит не меньше вопросов, чем ее наличие!

– Пойдем, мы должны угостить тебя по-королевски, а ты расскажешь нам историю от начала до конца! – сказала Тролла.

– Да, вообще-то я чертовски устал! – согласился Бинк. – Но лучше я не стану рассказывать вам всю историю. Мой друг Добрый Волшебник, потерялся, как и кентавр, и потому воспоминания…

– Конечно, тебе необходимо время, чтобы восстановить силы, – согласилась Тролла. – У нас тут есть несколько молодых оставшихся в одиночестве женщин, дочек старых селянок. Они чувствуют себя сейчас просто ужасно, и…

– Не надо, спасибо, – быстро сказал Бинк. На его счету немало разбитых сердец. – Мне надо только перекусить и место, где бы я мог переночевать, если вот комнаты…

– У нас сейчас недостает жилищ, ведь наше население почти удвоилось. Но девушки так хорошо относятся к тебе, они с радостью разделят с тобой комнату.

Бинк слишком устал, чтобы противоречить. Да и не стоило, ведь за словом «девушки» скрывались феи и эльфы, которые с удовольствием ухаживали за ним, но реального интереса как к мужчине не проявляли. Они играли без всяких надоедающих разногласий и целей, каждая старалась положить кусочек ему в рот крошечными руками. Они даже не позволяли ему взять тарелку, все пытались как можно больше услужить ему. Потом он лежал в кровати, утопая в куче ярких подушечек, в то время как феи порхали вокруг и легкий ветерок их крылышек овевал его. Конечно, они не могли летать продолжительное время, и вскоре сложили крылышки и превратились в обычных крошечных девушек.

Он заснул, подсчитывая число фей, летавших над ним и игравших в догонялки.

Но утром он вновь вернулся к реальности и продолжил путешествие домой. Он радовался, что поиск закончился и, по крайней мере, принес маленький положительный результат, может быть, это спланировал его талант, до того, как его аннулировали при уничтожении магии, поэтому на эту ночь он и обеспечен хорошим, безопасным ночлегом. Но что касается остального Ксанта – какая надежда остается у него?

Грифонша следовала за ним на расстоянии, снова став его проводником, и неожиданно быстро он дошел до мертвого леса: половина пути по уже знакомой территории. Правда, она не слишком отличалась от других диких районов.

Он поблагодарил проводницу, пожелал ей всего хорошего и продолжил путь один, в северном направлении.

Одиночество тяготило его. Отсутствие магии подавляло и угнетало его. Все те прелестные мелочи, к которым он привык, безвозвратно исчезли. Пропали синие жабы, сидевшие на овощных стульях, не попадались индейские трубки, выпускавшие сладкий дымок. Ни одно дерево не убирало ветви с его пути и не отпугивало своей магией. Все напоминало Мандению. Он снова почувствовал себя усталым, и не только от перехода. Неужели без магии жизнь ничего не стоила?

Ну, Хамелеон должна находиться теперь в «нормальной» фазе, в той, что нравилась ему больше всего: не слишком красивой, не слишком умной, но самой приятной во всех отношениях. Да, он мог бы жить в таком состоянии, пока оно не потускнеет, притворяясь, что ему позволяли…

Тут он замер. Он услышал постукивание копыт по дорожке. Враг? Едва ли, это была явно дружественная компания!

– Эй, привет, – закричал он.

– Да? – ответил женский голос.

И он направился к нему.

Там на протоптанной тропинке перед ним оказалась женщина-кентавр. Она не отличалась особенной красотой. Бока ее были отвислые, в хвосте застряли репьи (дама, естественно, не могла их обругать), а ее человеческий торс и лицо, хотя и явно женские, были не совсем пропорциональны. За ней следом бежал жеребенок, и он казался каким-то совершенно родным, особенно его приглаженный задок. Он точно напоминал…

– Честер! – воскликнул Бинк. – Да это же жеребенок Честера.

– Да ведь это Бинк! – воскликнула кобыла. Тут он узнал и ее. Чери, жена Честера. Только она не показалась ему прекрасной, как раньше. Что же с ней случилось?

Но он не решился спрашивать напрямик.

– Что вы тут делаете? Я думал, вы останетесь в деревне кентавров, пока… Но здесь для него была ловушка, ведь Честер никогда не вернется.

– Я направляюсь во дворец, чтобы узнать, что порадовало нас таким чудом, – отвечала она. – Ты хоть заметил, что непристойность изгнали из Ксанта?

Бинк вспомнил: Чери считала магию непристойной, во всяком случае применительно к кентаврам. Она терпела ее как необходимое зло, в других, так как считала себя свободомыслящей кобылой, но предпочитала обсуждать данный вопрос только теоретически. Ну, и всякие подробности подобного рода! Он так обрадовался, что хоть кому-то по душе пришлись происшедшие изменения.

– Боюсь, за это отвечаю я.

– Ты уничтожил магию? – изумленно спросила она.

– Долгая история, – отрезал Бинк. – И достаточно мучительная. Не думаю, что остальные отнесутся к ней так же, как ты.

– Садись на меня верхом. Ты идешь слишком медленно. Я доставлю тебя во дворец, а ты сможешь рассказать мне историю с начала до конца. Умираю, как хочу все узнать!

Она бы умерла по-настоящему, узнай правду о Честере. Но все же он должен рассказать ей правду. Бинк взобрался и вцепился ей в гриву, так как она помчалась рысью. Он предвидел долгий переход, но теперь, верхом, понял, что достигнет дворца дотемна.

И он рассказал ей всю историю. Подробно, до мелочей, потому что боялся до ужаса развязки, той, где Честер вступил в тот смертельный бой и сгинул. Правда, он мог бы победить, если бы дьявольский глаз, предназначенный Бинку, не оглушил бы его, что было бы слишком малым утешением ей. Чери стала вдовой, и Бинку первому пришлось рассказать ей об этом.

Его повествование было прервано мычанием, им навстречу поднимался дракон, но чудовище имело совершенно жалкий вид. Когда-то яркая чешуя превратилась в серые лохмотья. Когда он пытался извергнуть пламя, из пасти сыпалась только пыль. Животное выглядело больным и изможденным. Чтобы охотиться, ему необходимо было действие магии.

И тем не менее, дракон напал, намереваясь сожрать кентавриху, седока и жеребенка. Бинк вытащил меч, а Чери легко понеслась вперед, готовая ударить копытом. Даже такой паршивый дракон вызывал ужас.

Тут Бинк заметил на драконьей шее шрам.

– Скажи, а я с тобой случайно не знаком? – воскликнул он.

Дракон замер. Потом опустил голову в знак согласия.

– Честер, Кромби и я встретили этого дракона и заключили перемирие с ним, – объяснил Бинк. – Потом мы вместе с ним боролись с меднорылами.

– Меднорылы теперь безопасные, – сказала Чери. – Они лишились своих клешней… – Тут она скорчила презрительную гримасу. – Их магия. Я пробиралась прямо через Провал, наступала на них, а они мне не причинили никакого вреда.

Бинк знал это.

– Дракон, магия в Ксанте исчезла, – объяснил Бинк животному. – Ты должен учиться охотиться и бороться без применения огня. Со временем ты превратишься в обычное мирское животное, или же это сделают твои отпрыски. Думаю, это будут огромные змеи. Прости.

Дракон в ужасе смотрел на него. Потом он развернулся и удрал со всей скоростью, на которую был способен.

– Прости меня тоже, – сказала Чери. – Я только сейчас поняла, что без магии Ксант – не настоящий Ксант. Здесь должны быть чудеса. Существа, подобные дракону – ведь магия так естественна для них. – Для нее такое решение считалось значительным.

Бинк возобновил свое повествование. Он не мог уже долго подкрадываться к главному, он слишком перенервничал и сказал то, что должен.

– И потому Кромби сидит здесь, в бутылке, – закончил он. И ждал, ощущая ужасное напряжение во всем ее теле.

– Но Честер и Хамфри…

– Остались под землей, – сказал он. – Потому что я освободил демона.

– Но ты ведь не знаешь, умерли они или нет, – спросила она, и тело ее напряглось подобно струне так, что сидеть верхом стало совсем неудобно. – Их можно найти, вспомнить…

– Я не знаю, как, – глухо произнес Бинк. Ему вообще не хотелось даже говорить на эту тему.

– Хамфри, вероятно, просто пропал, потому ты не смог найти его тело. Погиб во время катаклизма. Либо же остался жив, но без магических знаний его можно спутать с гоблином. А Честер – он… он… он… не мог умереть, он попал в рассол и заснул там. Ты же говорил, что озеро обладало предохранительными свойствами.

– Да, говорил, – согласился Бинк. – Я… но оно иссохло, я видел умирающего Коралла.

– Озеро не могло высохнуть везде! Он где-то в глубине. Я уверена, так же, как грифон в бутылке. Мы должны отыскать его и вернуть к жизни.

Бинк покачал головой.

– Без магии невозможно.

Она сбросила его так сильно, что он взлетел в воздух, видя, как приближается к земле, и осознавал, что талант не сможет прийти на помощь – но приземлился прямо на руки Чери. Она сумела поймать его в самый последний момент.

– Прости, Бинк. Не знаю, что на меня нашло. Кентавры не должны… – С этими словами она осторожно поставила его на землю, не закончив предложения. Хотя она и не была прекрасной, как раньше, но оставалась сильной, как остальные кентавры.

Сильной, но не красивой. Во времена магии она обладала поистине могучей грудью, но сейчас, оставаясь по-прежнему достаточно крупной, она как-то вся обвисла, как большинство людей, женщин подобного размера. Ранее лицо ее поражало восхитительной дерзостью, нынче стало спокойным, как равнина. Что еще повлияло на нее, не считая исчезновения магии?

– Позволь мне говорить напрямик, – начал он. – Ты чувствуешь, магия исчезла.

– Не вся магия, Бинк. Некоторым это кажется естественным, но вы люди. Для кентавров все по-другому. Мы же культурные.

– Считаешь, что у кентавров тоже есть своя магия?

По лицу ее скользнуло сдержанное отвращение.

– Мы должны отправиться сейчас же, пока еще не поздно. Надо преодолеть приличное расстояние.

– Подобно отшельнику Герману, дяде Честера, – продолжал упорствовать Бинк. – Он мог вызывать блуждающие огоньки.

– Его изгнали из нашего общества. – Лицо ее стало таким угрюмым, и он тут же вспомнил Честера.

– Предположим, другие кентавры также обладают магическим талантом.

– Бинк, почему ты становишься таким противным? Ты что, хочешь, чтобы я оставила тебя здесь, в дикой пустыне? – Она подозвала жеребенка, который быстренько подбежал к ней.

– Предположим, что у тебя тоже есть талант, – не унимался Бинк. – Так ты его тоже будешь считать за непристойность?

– Это все непристойно, – фыркнула она. – Я не потерплю такого несносного поведения даже от человека. Пошли, Чет.

И они помчались.

– Пропади оно пропадом, кобыла, послушай, наконец, меня, – закричал Бинк. – Так ты знаешь, почему Честер пошел со мной на поиски Источника Магии? Потому что хотел открыть собственный магический талант. Если ты отрицаешь наличие таланта в кентаврах, ты отказываешься и от него, потому что он обладает магией, доброй, хорошей, это…

Она повернулась и помчалась на него, поднимая копыта, стараясь стукнуть его. Хотя она и кобыла, но запросто могла убить его одним ударом.

Бинк отскочил назад.

– Хорошая магия, – повторил он. – Ничего противного, вроде превращения зеленых листьев в гнилые, или отрицательного, вроде поджаривания пяток. Он играет на магической флейте, серебряной флейте, лучшей музыки я никогда не слышал. Глубоко внутри он прекрасная, достойная уважения личность, но подавляет свой талант, потому что…

– Я сейчас растопчу тебя в лепешку, – закричала, она поднимаясь на задние ноги, держа передние наизготовку. – Ты не имеешь права даже предполагать…

Но он оставался совершенно холодным, тогда как она просто раскалилась от гнева. Он избегал ее ударов, как будто уклонялся от свирепого единорога, не поворачиваясь спиной и не перетруждая себя. Он конечно же мог заколоть ее мечом уже раз шесть, но даже не вытащил его из ножен. Их спор носил явно академический характер, сейчас, когда магия в Ксанте исчезла, но он упрямо решил, что она должна признать правду.

– А ты, Чери, ты тоже обладаешь магией. Ты заставляешь себя не видеть этого, ты мешаешь самой себе его замечать. Вроде обмана, иллюзии, ограниченной…

Она вновь, пылая от гнева бросилась на него. Он глубочайшим образом оскорбил ее чувственность, сказав, что она сама непристойна. Но он оказался начеку, предвидя ее реакцию, и посторонился. Мечом ему служил голос и он намеревался одержать с его помощью победу. Он сам слишком много заблуждался, на его счету слишком много ошибок. И ему было стыдно за содеянное зло, навредившее Ксанту, – за освобождение демона.

– Я бросаю тебе вызов, – закричал он. – Посмотри на свое отражение в озере. Увидишь разницу. Твоя магия исчезла!

Даже в ярости она прекрасно представляла, что деваться ей некуда.

– Я и посмотрю, не бойся! – кричала она. – А затем заброшу тебя на луну!

Препираясь, они только что прошли мимо маленького пруда. В молчании, они вернулись к водоему, и Бинк уже был готов извиниться за происшедшее перед кентаврихой, как она взглянула на свое отражение. Чери взглянула, уверенная, что увидит достойное отражение, достаточно честное, чтобы подкрепить уверенность в самой себе.

– О, нет, – закричала она в шоке. – Я ужасная, отвратительная, я же страшнее, чем Честер!

– Нет, ты прекрасна, но только с магией, – утверждал Бинк, желая наверстать упущенное и воздействовать на нее. – И все потому, что магия является для тебя естественной, также как и для меня. У тебя просто нет причин противостоять ей, ведь это совершенно естественное твое состояние, так же как прием пищи, сон, или…

– Пошел прочь, – вскрикнула она. – Ты чудовище, ты… – В приступе ярости она со всей силы ударила по воде копытом, стараясь обрызгать его. Но вода не захотела буйно реагировать на то, что ее потревожили, а только побежала рябью, как самая обычная вода, и изображение унижительно появилось вновь.

– Послушай, Чери, – закричал Бинк. – Ты же уповала на то, что Честер мог спастись. Я тоже настроился на счастливый поиск. Я не осмелился открыть бутылку с Кромби, потому что этот процесс требует волшебства, а его нет. Честер мог бы остаться в озере по той же самой причине, в законсервированном состоянии. Нам просто необходима магия. Дело не в том, нравится ли мне это. Без нее, без магии, Честер погибнет. Мы не сможем куда-либо уйти, пока ты…

Тут она моментально приняла решение и кивнула.

– Думаю, никто не заставит меня терпеть непристойности. Но для Честера я готова на все. Даже… – она жадно сглотнула и тряхнула хвостом. – Даже на магию. Но…

– Мы отправимся в новый поиск! – сказал Бинк с неожиданным вдохновением, как только умылся в озере. – Поиск, направленный на восстановление магии в Ксанте! Может быть, если мы возьмемся все вместе, люди, кентавры и все живые существа Ксанта, мы сможем отыскать другого демона.

Но тут он вдруг осекся, осознав тщетность сказанного. Как смогут они вызвать демона K(C/A)HT или C(B/E)T или любого другого супермагического представителя демонского рода? Ведь демоны никогда не интересовались этой сферой.

– Да, – согласилась Чери, обретая надежду, когда Бинк уже потерял ее. – Может Король знает, как добраться до нужного демона. Садись скорей мне на спину, я поскачу галопом.

Бинк снова взобрался ей на спину, и она тронулась. Конечно, она не обладала такой же силой, как и Честер, но Бинк должен был уцепиться за ее тонкую талию, когда она мчалась через лес.

– Вот вернется магия, и я снова стану прекрасной, – бормотала она тоскливо, и ветер уносил ее слова.

Бинк, устав, сидел, склонив голову и не смотря по сторонам. Потому он чуть не свалился, когда она затормозила.

Они столкнулись с парочкой косматых огромных существ.

– С дороги, чудовища! – закричала Чери без всякой злобы. Они ведь и в самом деле были чудовищами. – Здесь общественная тропинка, вы не имеете права мешать здесь проходу.

– Мы мешать вам не хотим, – произнесло одно из чудовищ. – Лишь позвольте нам пройти.

– Да это людоед Хруп! – воскликнул Бинк. – Что ты делаешь так далеко от дома?

– Ты знаешь это чудовище? – спросила Бинка Чери.

– Конечно знаю! Но что это, я могу понимать его безо всякого перевода!

Людоед, который сейчас больше походил на грубого мужика, взглянул на Бинка из-под лохматых бровей.

– Ты тот человек, которого мы встретили во время нашего поиска Источника Магии. Мы проводим медовый месяц с моей самой лучшей в мире красавицей.

– Медовый месяц? – пробормотала Чери.

– О, да это и есть Спящая Красавица! – воскликнул Бинк, задумчиво рассматривая людоедку.

Она была настолько безобразна, что и представить трудно. Но все же, несмотря на волосы, похожие на паклю, и мешковатое грубое платье, которым, казалось, только что хорошенько помыли полы, у него было впечатление, что она имела заметно больше нежных очертаний, чем можно было бы ожидать у людоедок. Тут он вспомнил: ведь она не настоящая людоедка, а актриса, игравшая в одной из пьес, поставленной извергами. Она, по всей видимости, могла бы выглядеть красивой, если бы постаралась. Почему же тогда она не старалась?

– Ох, у меня есть один вопрос…

Женщина, оказавшаяся вовсе не тупицей, ухватила суть вопроса, до того, как он успел высказать его.

– Конечно, другие у нас были лица, – сказала она Бинку. – И нам удалось убежать от погони. Нашел нас мужчина, что стал за нас биться, и изверги нас уж теперь не догонят.

Итак примадонна нашла мужа, достойного ее внимания. После встречи с извергами, Бинк обнаружил, что, в общем-то, согласен с ее выбором. Она поддерживала людоедскую внешность, которая в некоторых отношениях являлась физическим отражением ее вжившейся в роль личности, и обучила Хрупа говорить более понятно и вразумительно. Сметливая дамочка!

– Ну, примите мои поздравления, – сказал Бинк. Он наклонился к Чери. – Они поженились по нашему совету: Хамфри, Кромби, Честера, голема и меня. А, нет, Хамфри не было, он спал. Да, историйка, однако.

– Пожалуй, – согласилась Чери.

– О да, его луплю, любя, – сказала прекрасная людоедка. – Его башка прям как полено.

– Людоедка слишком страстная, – пробормотал Бинк.

Чери, оправившись после внезапного изумления, быстро приноровилась.

– И как ты сохраняешь его любовь? – стала расспрашивать она с обычным женским озорством. – Разве он не любит всякие приключения?

Бинк понял, что при этом она думала о Честере, возможно, бессознательно.

– Ему я позволяю погулять, к другим я позволяю приставать, – ответила людоедка, переполненная своей женской мудростью. – Но только лишь приходим мы домой, его луплю я так, что Боже мой. – И она показала, для примера хряпнув людоеда по шее. Бинк сначала решил, что не понял и тут какое-то недоразумение. – Даю ему себя почувствовать как зверя, ну а затем попировать вовсю, без всякой меры.

На лице Хрупа разлилось выражение полнейшего согласия. Он, что совершенно очевидно, чувствовал себя полностью удовлетворенным. И скорее всего лучше, чем с настоящей людоедкой, как думал Бинк, которая воспринимала бы его природу как нечто само собой разумеющееся. Какие бы недостатки актриса не имела, она точно знала, как держать такого мужчину в руках.

– Скажи, исчезновение магии как-то помешало вашему образу жизни? – спросил Бинк. Оба людоеда отсутствующе взглянули на него.

– Они и не заметили! – воскликнула Чери. – Вот тебе правда любви!

Парочка людоедов отправилась своей дорогой, и Чери снова помчалась вперед. Но выглядела теперь задумчивой.

– Бинк, скажи, хотя я спрашиваю это чисто риторический, – неужели мужчине действительно хочется чувствовать себя зверем?

– Да, иногда, – ответил Бинк, подумав о Хамелеон. Когда она находилась в глупо-прекрасном состоянии, казалось, что она живет только для него, его удобств, и он чувствовал себя чрезвычайно мужественно. Но когда она находилась в безобразно-умной фазе, она отшвыривала его прочь со всем остроумием. В этом отношении она была умнее, когда была в глупом состоянии, чем когда в умном. Конечно, теперь все эти превращения прекратились; она навсегда осталась в «нормальном» состоянии, экстремальные случаи отменялись. Она просто больше никогда не выгонит его, или, наоборот, не примет.

– И кентаврам тоже. Если он чувствует себя дома настоящим жеребцом… Да. Мужикам просто необходимо и хотеть этого, и испытывать в этом нужду, и господствовать, даже если они не в состоянии осуществить все эти желания. Особенно дома. Так что людоедка знает, что делает.

– Наверное так и есть, – согласилась Чери. – Она настоящая фальшивка, просто-напросто актриса, а он так счастлив и готов ради нее на все. Но кентавры-дамы, когда у них есть на то причина, могут действовать не хуже… – сказав это, она остальное время скакала в полном молчании.

Глава 14.

Парадоксальное желание

Бинк, заснувший было, вдруг проснулся. Чери так резко затормозила, что он чуть не перескочил через ее голову. Он вцепился руками за ее торс, стараясь не ухватиться выше дозволенного места.

– Что случилось?

– Я забыла. Я не покормила грудью Чета.

– Чета? – Бинк сначала не понял, потом стукнул себя по лбу. Господи, да жеребенка.

Она подозвала своего отпрыска, который шустро подбежал к материнской груди. Бинк тоже почувствовал некоторые позывы, свойственные всякому живому организму. Кентавры не отличались стыдливостью относительно естественных отправлений, то, что возможно, они обычно делали на ходу. Люди были более стыдливыми, особенно в присутствие посторонних. Тут до него дошло, почему она не показалась ему такой прекрасной, как раньше: груди ее сильно увеличились и отвисли, ведь она кормила жеребенка. Маленьким кентаврам обычно требовалось много молока, особенно если им приходилось пробегать такие расстояния.

После недолгого отсутствия, Бинк вернулся к семейству кентавров. Жеребенок все еще сосал грудь, а Чери высматривала Бинка.

– Не будь дураком, человек, – засмеялась она. – Ты думаешь, то, чем я занимаюсь, нечто волшебное?

Бинк смущенно рассмеялся. Она указала ему на сходство в их поведении: он проявил брезгливость к тому, что делала она. Его определение, что может считаться пристойным, предполагало не более здравого смысла, чем ее. Он двинулся дальше, испытывая неуверенность. Ему пришло в голову, что кентавры очень хорошо приспособились отправлять свои физиологические функции. Если бы у Чери было вымя, как у обычной лошади, жеребенку пришлось бы тяжеловато. Ведь он был высоким симпатичным парнишкой, чей человеческий торс не позволял выгибать шею, как это делали обычно лошади.

– Мы идем не туда, – воскликнула Чери.

– Ну вот, опять все не так! Ты сбилась с пути? Мы потерялись?

– Да нет. Мы на верном пути. Но нам не следует идти в замок Ругна. Там все равно никто не сможет нам помочь.

– Но Король…

– Король стал таким же обыкновенным человеком, как и остальные. Что он сможет сделать?

Бинк кивнул. Он так надеялся на то, что Король что-нибудь придумает, но Чери оказалась права.

– Тогда куда идти? Чем может нам помочь хоть кто-то без… – Он чуть не произнес непристойное слово, но вовремя опомнился.

– Когда я кормила Чета, мне в голову лезли всякие мысли, – произнесла она, любовно похлопывая кентавренка по затылку. – Это мой жеребенок и Честера, представитель господствующего рода Ксанта. Что я делаю, убегая прочь от Честера? Чета следует учить на реальных фактах из жизни. Я никогда не прощу себе, если…

– Но не собираешься же ты все бросить? – протестовал Бинк. – Мы просто направились к Королю узнать, что же нам делать в отсутствии, как мы сможем…

– Да, смелее, назови, не бойся, – зло бросила она. – Магия! Ты показал мне собственным ошибочным человеческим способом, что необходимо и неотъемлемо для нашей жизни, включая и мою личную жизнь, черт тебя дери. Сейчас я приняла рациональное решение. Мы не можем идти домой, чтобы выражать там сочувствие бывшим Волшебникам, мы должны делать что-то. Сейчас, немедленно, пока еще не поздно.

– Да уже поздно, – сказал Бинк. – Демон освободился.

– Но, возможно, он еще не так далеко. Может быть, он что-нибудь забыл и должен вернуться, чтобы найти, и мы смогли бы поймать его.

– Нет, такое просто невозможно. Я тоже хотел поступить так, как только освободил его, потому что мне сразу же не понравились результаты этого освобождения.

– Ты чересчур честен, Бинк, и это иногда весьма неудобно. Может быть, мы сможем вызвать его назад, поговорить с ним, убедить его вернуть нам назад немножко чар?

Бинк покачал головой.

– Нет, мы не сможем сделать ничего, что бы повлияло на демона Ксанта. Ему плевать на благосостояние нашей страны. Если мы встретим его, ты сама все поймешь.

Она повернулась и взглянула ему в глаза.

– Тогда мне бы лучше встретиться с ним.

– Господи, да как мне внушить тебе, что он ушел, ушел навсегда! – воскликнул, выведенный из себя, Бинк.

– И все равно, я хочу увидеть, куда он делся. Он мог что-нибудь забыть. Не обижайся, Бинк, но ты всего-навсего человек. Если есть способ, с помощью которого мы могли бы…

– Нет никаких способов! – закричал Бинк. Честер был упрям, но его кобыла – это нечто!

– Слушай, Бинк. Ты растравил меня рассказами о том, как мне необходимо волшебство. Теперь я надоедаю тебе утверждением, что тебе просто необходимо сделать что-то, вместо того, чтобы поддаться слабости. Ты можешь говорить самому себе, что собираешься идти за помощью, но на самом деле ты просто убегаешь. Решение нашего вопроса находится в месте заточения демона, а не во дворце Короля. Может быть, мы потерпим неудачу, но все равно, мы должны вернуться и попробовать. – С этими словами она повернула назад. – Ты там уже побывал, покажи мне дорогу.

Он невольно побежал рядом с ней, так же резво, как ее сынок-жеребенок.

– В пещеру демона? – спросил он недоверчиво. – Там гоблины и безмагические драконы.

– Да черт с ними, с этой нечистью! – бросила она. – Кто знает, что сейчас происходит с Честером?

Ну а здесь наблюдалась необыкновенная преданность Чери мужу. Сейчас, размышляя во время обратного путешествия, предыдущая его позиция казалась ему совершенно неправильной. Возможно, его человечность сделала его таким несовершенным. Почему он не остался там, до тех пор, пока не нашел друга? Да потому, что он боялся того, что мог найти. Так значит правильно сказала Чери, он убегает!

Может, Честера можно было бы вытащить из рассола и спасти без помощи волшебства. Может быть, Добрый Волшебник выжил. Совсем маленький шанс, но все же, тем не менее, пока этот шанс вообще существовал, Бинк изменил своему долгу и не сделал всего возможного, чтобы найти их. Он сильно огорчен из-за того, что они умерли, но даже подтверждение этого было бы лучше, чем прятаться от правды.

Он снова забрался на спину Чери, и она пустилась вперед. Они очень быстро продвигались к цели. Вскоре они проехали то место, где встретились и узнали друг друга, и помчались дальше через дикую местность в направлении, указанном Бинком. Кентавриха в самом деле скакала быстро, но даже так казалось, будто какие-то волшебные силы помогали их продвижению вперед. Конечно, это была иллюзия, а никакое не волшебство. Казалось, Чери сейчас подгонял пыл спасения жеребца, а не глупое честолюбие. Бинк направил ее к опутывающему дереву, минуя волшебную деревню, где делали чудодейственную пыль.

Бинку на ходу вдруг показалось, что опутывающее дерево затрепетало. Возможно, то была игра света и тени, ведь при отсутствии магии чудовище не имело силы.

Чери остановилась около ветви, которая опиралась на край расщелины.

– Вниз спустимся по опутывающему дереву, это, да, вижу, будет тяжеловато… – Она вдруг прервалась на полуслове. – Бинк, оно шевелится, я видела!

– Это ветер, – закричал Бинк с внезапным вдохновением. – Он шелестит ветвями.

– Конечно! – согласилась она, подумав. – Вначале я почти поверила, но ведь я знаю, что так просто не может быть.

Бинк вглядывался вниз, в расщелину и заметил трещину у его основания, где огромные корни дерева пересекались. Ему, конечно же, не хотелось вновь лезть вниз, но он не мог в этом признаться.

– Я, ух, я могу спуститься вниз по лозе. Но ты…

– Я тоже смогу спуститься, – ответила она. – Ведь у кентавров сильные руки и мощные мускулы, у нас приличный вес для поддержки. Пойдем, Чет. – И она схватила огромное щупальце и ступила на грань расщелины.

И действительно, ей было под силу спуститься вниз, держась руками за лозу и используя передние ноги в качестве тормоза. Ее задок грациозно поворачивался из стороны в сторону когда она спускалась, до тех пор, пока она не достигла основания. Жеребенок последовал за ней, ему пришлось полегче, так как внизу его ждали сильные руки матери. Вдохновленный их примером, Бинк точно так же спустился вниз. Ведь он же должен указывать дорогу и не позволять заниматься этим жеребенку и кобыле.

У основания дерева, вглядываясь в черноту дыры, что вела в подземный мир, Бинк почувствовал сильные опасения.

– Спуск хуже, чем я ожидал. Не думаю, что Чет сможет преодолеть его. И как вы затем заберетесь обратно наверх? Я чуть не погиб, пока добрался до вершины, а ты при таком весе… нет…

– Честер смог бы взобраться, – сказала Чери самоуверенно. – А потом поднял бы и нас.

Бинк представил себе мускулы человеческого торса Честера и вспомнил, какой колоссальной силой обладал кентавр. Только чудовище вроде людоеда могло сравняться с ним в силе рук. Может быть, такое и возможно, особенно если они смогут забросить двойную веревку так, что остальные смогли бы тащить другой конец и помогли Честеру поднять его самого. Но прежде всего им необходимо отыскать Честера. Если они потерпят неудачу, Чери сама пропадет, потому что Бинк никогда не сможет поднять ее. Он еще кое-как сможет поднять жеребенка, не более.

Чери уже испытала щупальце опутывающего дерева на способность выдержать ее вес. Она верила, что отгоняло все сомнения, и Бинк даже завидовал ей. Он всегда думал о Честере как о главе семьи, но теперь понял, что главой была Чери. Честер оказался просто магической глиной в ее умелых руках, – хм-м, однако, непристойное для нее понятие, – не более того, решил Бинк. Он не хотел возвращаться к ужасам глубин, к этой беспомощной борьбе с полугоблинами и змеями-драконами во тьме. Но он знал, что должен сделать это, потому что Чери собиралась спасать своего бедного жеребца, умершего или еще…

– Вот это подойдет, – провозгласила она, дергая за длинное крепкое щупальце, которое свисало с самой верхушки дерева. – Бинк, ты залезай и отрежь его ножом.

– Хорошо, – без особого энтузиазма согласился он. Ему стало стыдно перед самим собой. Ведь если он собрался участвовать в предприятии, то делать надо это с вдохновением. Конечно. И полез по мертвому стволу.

Он испытывал какой-то странный духовный подъем и оживление. Ему казалось, что он сбросил с плеч тяжелую ношу.

В тот момент он понял причину: совесть. Сейчас он принял решение и знал, оно верное, хотя и просто самоубийственное; теперь он находился в согласии со своей совестью, и это было прекрасно. Поэтому и Чери испытывала такой подъем, поэтому она летела сквозь пустыню, это увеличивало ее силы. И без всякого волшебства любовь и долг творили чудеса.

Он добрался до того места, где щупальца росли подобно комическим волосам из верхушки ствола, покрепче обхватил ногами ствол и со всей силой отрубил выбранное щупальце. И почувствовал, как содрогнулось дерево, подобно тому, которое так давно атаковал Кромби. Нет! Он медленно встряхнулся. Это не волшебство. Дерево все еще жило, оно просто потеряло магическую силу и превратилось в самое обычное растение. Оно могло чувствовать боль от удара и реагировало, но не могло больше воспользоваться ветвями как щупальцами.

Он сбросил щупальце вниз, потом отрезал второе и третье, чтобы быть уверенным, что веревок хватит.

Но дерево продолжало содрогаться и он чувствовал это, спускаясь с его ветвей, а щупальца-ветви колыхались гораздо сильнее, чем от простых порывов ветра. Неужели опутывающее дерево могло выжить без наличия магии? Нет, движение ветвей было следствием его спуска, того, что он тряс ствол.

Они с трудом, из-за его толщины, привязали первое щупальце к корню и спустили вниз. Оно свободно качалось, удивительно гибко, явно не достав до дна. Потом они втащили его назад, также тщательно привязали второе щупальце к концу первого, значительно увеличив его длину. И в это время услышали глухой удар, будто кто-то внизу ударил по камню.

– Я пойду первым, – сказал Бинк. – И там с мечом буду охранять спуск Чета. Внизу ведь гоблины. У тебя есть что-нибудь, чтобы добыть огонь? Нам необходим свет, чтобы обороняться.

Чери с удивлением взглянула на него.

– Если бы ты был гоблином, неужели осмелился напасть на жеребенка кентавра? – И с этими словами выставила вперед мощную ногу.

Бинк припомнил, как уклонялся от ее нападений совсем недавно, когда пытался заставить взглянуть правде в лицо. Но ведь он вдвое больше самого крупного гоблина и вооружен мечом, и вообще, дружен с кентаврами. И самое главное, он знал, что, несмотря на ярость, Чери оставалась его другом и на самом деле не хотела навредить ему. Ни один гоблин не был так застрахован, ну, а защищать своего жеребенка кентавриха станет до последней капли крови.

– Да, я бы не стал нападать на маленького кентавра, даже если бы был драконом, – сказал он.

– При необходимости я немного вижу в темноте, – продолжала она. – Я могу слышать эхо от копыт, поэтому могу определять контуры пещер. Все будет в порядке.

Без лишних слов Бинк спустился вниз, вцепившись в веревку-щупальце. Он быстренько, без особых затруднений, добрался до цели, не так, как при подъеме. Неожиданно он очутился на полу. Он задрал голову и прокричал в видневшееся отверстие:

– Все в порядке! Я спустился!

Чери потянула веревку вверх. Вообще-то кентавры великолепно держат равновесие, так как они крепко стоят ногами, а силу рук полностью использовали по назначению. Вскоре Чет достиг дна пещеры, причем он был перевязан веревкой посередине туловища и еще помогал себе руками. За все время жеребенок не проронил ни слова, он не жаловался и ничего не требовал. Хотя Бинк был уверен, что все решительно изменится, когда Чет превратится в зрелого мужчину. Бинк похлопал парнишку по спине и прокричал:

– Чет добрался!

Теперь очередь дошла и до Чери. Она без помех засунула в расщелину веревку, но щупальце-веревка истончилось и треснуло и стало менее безопасным для спуска, и Бинк даже как-то в тайне заволновался.

– Стой на месте, на всякий случай, вдруг я сильно раскачаюсь, – закричала она, чуть не сказав «упаду». Она конечно, хорошо сознавала, на какой шла риск, но была чрезвычайно смелой.

Безо всяких происшествий она приземлилась, удерживая саму себя. Под конец узкая веревка-щупальце с треском лопнула, и она упала. Но, к счастью, приземлилась нормально, без повреждений. Бинк вздохнул с облегчением.

– Все в порядке, – успокоила она его. – Садись мне на спину и говори, куда идти.

Без слов Бинк забрался, и в полной тишине услышал какие-то звуки.

– Что-то движется! – вздрогнул он, удивляясь, каким же стал нервным. – Где Чет?

– Справа от меня.

Они прислушались, теперь шум стал явным. Шаркающие шелестящие звуки с боков и сверху. Определенно, никто из них не производил таких звуков. Но на звуки, издаваемые гоблинами, это также не походило.

Потом Бинк увидел нечто змееподобное, извивающееся между ними и выходом отверстия, мелькающее в слабом свете.

– Корень опутывающего дерева – да он шевелится! – воскликнул Бинк.

– Мы, должно быть, расшатали его, – сказала она. – Мы его отпустили, и он все еще колышется после этого.

– Да, – согласился он, но был в этом вовсе не уверен. Такие движения очень напоминали совершенно осознанные. Могло ли опутывающее дерево снова ожить и стать животным? Если да, то пути назад теперь нет.

Они отправились по пещерной дороге. Оказалось, Бинк прекрасно ее помнил и хорошо ориентировался даже в отсутствие света. Он обнаружил, что неплохо видит в темноте. Возможно, какое-то мерцание снова было в пещерах. Или действительно просто уже привыкли глаза.

– Мерцание – оно вернулось, – сказала Чери.

– Я думал, мне показалось, – согласился Бинк. – Может быть, под землей осталось немного магии.

И они стали продвигаться вперед поскорее. Бинк не прекращал удивляться: если опутывающее дерево возвратилось к жизни и мерцание в пещерах снова появилось, могло ли волшебство остаться под землей? Причастность налицо.

Внезапно проход привел в дворцовую залу, такой огромной, что Бинк не мог с одного раза полностью окинуть ее взглядом. На каждой стене сверкали драгоценные камни, они переливались в воздухе. Из фонтана била вода, ее капли доставали до потолка. Развевающиеся ленты из цветной бумаги образовывали водовороты и кольца, которые перемещались, словно под действием собственной воли, склоняясь из стороны в сторону или закручиваясь в спирали, только для того, что немедленно снова распрямиться. На каждой стороне наблюдались всякие новые чудеса в таких количествах, что их невозможно было все усвоить, в общем, это была настоящая выставка самых изысканных чудес, какие Бинк когда-либо видел.

Но раньше такой пещеры здесь не было! Чери оглянулась, такая же изумленная, как и он.

– Неужели это все работа твоего демона Ксанта?

Как только она произнесла имя, демон K(C/A)HT материализовался. Он сидел на троне из одного огромного куска алмаза и уставился на Бинка, который все еще сидел верхом на Чери, а жеребенок стоял, прижавшись к ее боку.

– А вот и тот, кого я так хочу увидеть, – воскликнул K(C/A)HT. – Ты – тупое ничтожество, которое бросило себя самого и всю свою культуру в гущу ужасных событий, что не принесло выгоды ни одной стороне. Такой идиотизм заслуживает наказания.

Бинк трясясь от страха, тем не менее попытался защититься.

– Тогда почему ты вернулся? Что тебе надо от меня?

– Изменилась номенклатура системы, – ответил K(C/A)HT. – Теперь все исчисляется в дифференциалах. Мне просто необходимо изучить эту систему за эру-другую, чтобы я не был в дурацком положении, и потому я и вернулся в это знакомое мне место на минуточку.

– Минуточку-эру? – спросил Бинк недоверчиво.

– Ну, примерно. Я сделал так, чтобы ты пришел сюда, чтобы гарантировать сохранение моего уединения. Каждый из вашего мира, кто знает обо мне, должен быть уничтожен.

– Уничтожен? – повторил, ошеломленно, Бинк.

– Я не имею ничего против тебя лично, – заверил его демон. – Мне на самом деле плевать на твое существование. Но если о моем присутствии узнают, то другие паразиты тоже станут искать меня, а я хочу остаться в одиночестве. Поэтому я должен уничтожить тебя и остальных, кто обо мне знает, сохраняя свою тайну. Большинство из вас уже уничтожены, остались только ты да нимфа.

– Оставь, пожалуйста, Драгоценность в покое, – стал умолять его Бинк. – Она тут ни при чем, она шла из-за меня, она не заслуживает такой участи.

– А эта кобыла и ее жеребенок тоже невиновны? – указал демон.

– Это не имеет отношения к делу.

Чери повернулась лицом к Бинку. Ее человеческий торс грациозно извернулся, как помнил ее Бинк раньше, и к ней вернулась былая великолепная красота. Без всяких сомнений, магия к ней вернулась!

– Ты его освободил, и таково его отношение? Почему бы ему не убраться туда, где никто из нас не найдет его?

– Он потерял здесь много магии, она просто вытекала из него, – сказал Бинк. – Без нее, конечно же, спокойнее, но пока не исчезнут все магические создания, такие как драконы и кентавры, она не исчезнет полностью. Весь Ксант пропитан его магией, и для него это наиболее удобное место. Это можно сравнить со старым, но удобным башмаком вместо новехонького, прямо с башмачного дерева, но который здорово трет. Демон – существо не нашего типа, у него нет чувства благодарности. Я узнал об этом, когда освободил его.

– Но перед тем как уничтожить вас, мы сделаем маленькую отсрочку, – сказал демон. – Устраивайтесь поудобнее.

Несмотря на прямую опасность, Бинка распирало любопытство.

– Почему отсрочку?

– Нимфа спряталась, и я не собираюсь расходовать магию, чтобы обнаружить ее.

– Но ты же всемогущий, и расточительность не имеет для тебя никакого значения.

– Конечно же, я всемогущий. Но при этом всегда существует соразмерность. Это будет ниже моего достоинства – использовать больше магии, чем требует данная ситуация. Вот почему я свожу к минимуму усилия, нужные для этого. Я усилил твои персональные возможности. Она любит тебя – я не претендую на понимание этого термина – и придет к тебе сюда, полагая, что ты в опасности и она сможет улучшить твое положение. Тогда я смогу без проблем уничтожить всех вас.

Итак, возвращение магии в Ксант означало конец Бинка и всех его друзей. Но для остальных Ксант выгоден, так что еще не все потеряно. Однако…

– А не будешь ли ты удовлетворен, если мы просто пообещаем не открывать твоего места пребывания или выпьем напиток забвения?

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – раздался голос из кармана Бинка. Это был голем Гранди, опять оживший при наличие магии. Он вскочил Бинку на плечо. – Ты не сможешь выполнить такое обещание. В самый неподходящий момент правда все равно вылезет наружу. Даже если ты выпьешь напиток забвения, его можно будет нейтрализовать, если потребуется нужная информация.

– Магическое правдивое существо, – согласилась Чери. – Я лишний раз убедилась, что была права: магия – это проклятие.

Но Бинк все же не сдавался.

– Можно поступить и наоборот, – обратился он к демону. – Сообщить всем, кто обитает в Ксанте, что ты находишься здесь, и ты будешь уничтожать каждого, кто посмеет вторгнуться.

– И дать повод девяносто девяти психам принять такой вызов? – сказала Чери. – Демону будут досаждать, и ему придется тратить магию, уничтожая их одного за другим.

Демон взглянул на нее с одобрением.

– У тебя конский зад, но разумная голова.

– Кентавры такие, – согласилась она.

– А что ты думаешь обо мне?

– Ты абсолютно полный компендиум неприятностей.

Бинк замер, а демон рассмеялся. Звуки оглушительно разносились в ночи. Магически разукрашенный дворец зашатался и развалился, наполняя воздух пылью от развалин, но ни один из камней не коснулся их.

– Знаешь что? – заметил Гранди. – Он изменился точно так же, как и я.

– Изменился, как ты? – повторил Бинк. – Конечно же! В то время, как его магия утекала, вливаясь в Ксант, часть нашей культуры просочилась сюда, делая его капельку подобным нам. Вот почему он чувствует себя тут так удобно. Вот почему он может смеяться. Он уже обладает некоторыми, хотя еще сыроватыми, чувствами.

Чери тут же сказала:

– Это означает, что на его чувства можно воздействовать. Не сможешь ли ты это сделать?

– Попытаюсь, – ответил Бинк. Потом, когда веселье демона поутихло, он обратился к нему:

– Демон, я знаю способ защитить твое уединение. У нас есть Защитный Камень, прежде использовавшийся для защиты всей Страны Ксант от вторжения извне. Мы ценили наше уединение так же, как ценишь ты. Никто живой не может пройти через Магический Щит. Все, что мне для этого потребуется, это рассказать Королю Тренту о тебе, и он тогда установит Магический Щит, который станет непреодолимым препятствием для каждого, кто попытается сюда добраться. Щит безотказно служил нам целое столетие, теперь он послужит и тебе. Тогда не будет иметь значения, знает ли кто-либо о твоем существовании, каждый идиот, кто попытается проникнуть сюда, автоматически погибнет.

Демон задумался.

– Намерение привлекательное. Но человеческий ум и побуждения для меня совершенно чужды. Как я могу быть уверенным что твой Король уважит твое требование?

– Я уверен, что он уважит. Он хороший добрый человек, честнейший и умнейший политик. Он немедленно оценит надобность в защите твоего уединения и сделает все возможное.

– Насколько ты уверен?

– Я бы поставил собственную жизнь.

– Твоя жизнь слишком ничтожна в качестве гарантии, – сказал он безо всякого юмора.

– Но я обладаю замечательным талантом на человеческом уровне, – возразил Бинк. – Талант будет поступать в моих интересах, поощряя Короля к…

– Твой талант для меня ничто. Я могу изменить его на противоположный одним щелчком пальцев. – Демон щелкнул, и звук этот здорово походил на разрыв вишневой бомбы. Внутри у Бинка похолодело, заныло сердце.

– Однако твой вызов интригует меня. Он включает определенный элемент случайности, который отсутствует в том случае, когда я сам сделаю выбор. Следовательно, в некотором смысле, я должен потворствовать самому себе. Ты сказал, что можешь поставить свою собственную жизнь за умение сохранить мою неприкосновенность. Это действительно не существенно, так как твоя жизнь почти конфискована, но я допущу такую ставку. Итак, мы сыграем?

– Да, – согласился Бинк. – Если такая игра поможет спасти моих друзей. Я предприму некоторые…

– Бинк, не нравится мне все это, – вмешалась Чери.

– Вот тут мы проведем небольшой опыт, – сказал демон, указывая на огромную яму, которая появилась одним взмахом руки. Вокруг нее располагалось не меньше полдюжины дверей. Стены были из камня, слишком высокие, чтобы перелезть через них или удержаться. – И будет здесь незваный гость.

В центре появилось чудовище, минотавр, с головой, хвостом и копытами, как у быка, и телом здоровенного мужика.

– Если он сбежит из клетки живым, то посягнет на мое уединение. Если сумеешь, останови его.

– Годится! – закричал Бинк и вспрыгнул на арену, обнажив меч.

Минотавр хладнокровно уставился на Бинка. Возвращение магии взбодрило Бинка, заставило снова почувствовать собственную силу, хотя он и не был никогда слабаком. Мускулы выпирали сквозь лохмотья рубахи, тело находилось в хорошей форме и могло ответить на любой удар. Поддерживаемый волшебством меч, казалось, сам хотел броситься в бой. Чудовище решило избежать удовольствия ссоры. Оно дернуло копытом и отправилось к выходу, находившемуся от Бинка на приличном расстоянии. Бинк погнался за ним.

– Повернись и прими бой, как подобает нормальному чудовищу! – закричал он, ведь он не мог себе позволить нанести удар в спину.

Вместо того, чтобы принять бой, чудовище бросилось наутек. Но Бинк сумел опередить его и преградить дорогу к выходу. Он вцепился ему в хвост и стукнул о стену. Приложив меч к горлу врага, он закричал:

– Сдавайся!

Минотавр задрожал и превратился в ужасного жука, с огромными клешнями, жалом и деформированной нижней челюстью. Бинк, пораженный, отступил назад. Оказывается, он боролся с магическим чудовищем, которое могло изменять при желании форму. Это оказалось более грозным соревнованием, чем он предполагал.

Что за дурак он был, сдержавшись и не воткнув меч, ожидая, что чудовище капитулирует. Несомненно, его жизнь, также как и жизнь Бинка, будет конфискована, если он сдастся. Он должен был убить врага в ярости до того, как тот убьет его, или уйти прочь, что в конечном итоге приведет к тому же.

Даже тогда, когда он понял эту истину, жук начал продвигаться к выходу. Бинк прыгнул за ним, размахивая мечом. Но у жука оказался глаз на стебельке, который мог смотреть назад, а затем это уже был фактически гигантский слизняк, скользивший по грязи. Меч Бинка безрезультатно рассек воздух. Однако передвигаться он мог быстрее, чем слизняк, Бинк прыгнул через него, такого большого, и первым добрался до выхода, закрывая проход, и точно нанес дважды удар в голову слизня, разрубив ее вдоль. Но клинок лишь лязгнул по панцирю слизняка. Чудовище вновь изменило свой вид, приняв облик, который мог защитить его. Либо оно было в сильном замешательстве, либо у него совершенно отсутствовало воображение.

Но Бинк не дал ему шанса подумать. Он снова воткнул меч в открытое место в панцире. На этот раз он попал в тело огромной зеленой медузы. Клинок легко прошел сквозь тело и показался на другой стороне, не принеся особого вреда животному. Он со злостью вытащил меч и с отвращением отряхнул клинок. Как он мог убить желейную массу, которая после каждого его удара тут же сливалась?

Он потянул носом. Запах этого существа был ему знаком: липа. Желе, пахнущее липой. Было ли оно съедобно? Мог ли он уничтожить чудовище, съев его?

Но пока он раздумывал, чудовище превратилось в пурпурного стервятника размером с человека. Бинк прыгнул к нему, стараясь убить, пока тот не улетел, и поскользнулся на остатках липового желе. Что за бедственное совпадение!

Совпадение? Нет, это действовал его талант, только перевернутым образом. Демон небрежно перевернул его. Отныне видимые случайности постоянно будут работать против него, вместо того, чтобы помогать ему. Он превратился в собственного врага. Тем не менее, он прекрасно защитил себя, когда Умный Коралл и вовсе отменил его талант. Сейчас в этом бою ему требовалось свести до минимума элемент случайности. Его талант никогда явно не обнаруживал себя, был как бы ограничен, ожидал случая, когда он сможет поработать. Все, что он делал, поэтому и было так тщательно спланировано, что не оставляло почти никаких шансов. Таким образом, случай не будет работать против него.

Птица не летала. Она просто побежала к центру арены. Бинк вскочил и начал преследовать стервятника, смотря под ноги. Вот валяется камень, о который он мог споткнуться, вот другое жирное пятно. Предыдущее падение на желейном следе оказалось наименее легкомысленным. Он смог бы довести до минимума случайности. Но почему птица не улетает? Ведь тогда Бинку пришлось бы худо! Скорее всего, чудовище не Волшебник. Каждая принимаемая им форма имела приблизительно один вес и была крепко привязана к земле. Хороший талант, но не экстраординарный. Существовали какие-то определенные пределы. Король Трент мог бы изменить муху в ласточку, или червя в летающего дракона; размеры и действия не учитывались. Но это чудовище меняло лишь форму, не меняя способностей.

Бинк подкрадывался к стервятнику, боясь, как бы неосторожным движением не спугнуть ее к выходу. Убегая от него, птица могла бы упасть на спину и тогда Бинк ударил бы ее. Здесь не было никаких случайностей, потому не потребуется посредничества его обратного таланта.

В молодости Бинк, еще не знавший о существовании своего таланта, в общем-то хорошо подготовился управляться и без него. Его недавние приключения, когда он либо был нейтрализован, либо полностью устранен, служили в качестве переподготовки. Чудовище должно было стоять и бороться, вместо того, чтобы рассчитывать на то, что Бинк в очередной раз запутается.

Вдруг перед ним оказался мужчина: рослый, грубый, с взъерошенными волосами, в разорванной одежде, державший блестящий меч. Казалось, мужчина хорошо знает свое дело, и вообще он выглядел таким знакомым.

Господи, да это же собственная копия Бинка! Чудовище оказалось достаточно умным, решив сразиться на мечах.

– Согласен! – закричал Бинк и перешел сразу в наступление.

Но оказалось, что чудовище не владело мечом. Да, оно могло выглядеть подобно Бинку, но сражаться как Бинк оно явно не умело! Бой должен был скоро завершиться!

Бинк сделал выпад, потом ловким ударом выбил меч из руки противника. Он припер чудовище к стенке и собрался было прикончить его.

– Бинк, – закричала в отчаянии женщина.

Бинк сразу узнал голос. Да это Драгоценность! Привлеченная чарами демона, она прибыла не вовремя. И опять он пал жертвой козней своего обратного таланта, как раз в тот момент, когда хотел окончательно разделаться со своим врагом. Вот если бы он действовал сразу…

– Бинк, – закричала она снова, прыгнув на арену и встав между ним и чудовищем. Она источала запах летней бури.

– Почему ты не ушел из пещер туда, где бы ты спасся? – потом, удивленная, она остановилась. – Да вы же оба Бинки!

– Нет, это чудовище! – опередив Бинка, ответило чудовище. – Оно пытается убить безоружного человека.

– Стыдись! – воскликнула Драгоценность, повернувшись к Бинку.

Летнюю бурю заменил ураган, с запахами дождя, снега, пыли и разбитых кирпичей и оконных стекол.

– Убирайся прочь, чудовище!

– Пойдем скорее отсюда, – обратился монстр к нимфе, беря за руку и ведя к выходу.

– Да прекратите действовать на нервы! – закричала откуда-то сверху Чери. – Уберите эту дуру нимфу!

Но Драгоценность оставалась рядом с хитрым чудовищем, послушно идя к выходу, к спасению и страшной катастрофе, последствия которой даже трудно было представить. Бинк словно остолбенел, он не мог заставить себя действовать против Драгоценности.

– Бинк, она тоже погибнет, если ты позволишь ему уйти, – закричала Чери.

Это придало ему сил. Он заставил себя направиться к удалявшейся паре, схватить по очереди каждого и бросить на землю. Он намеревался разделить их, заколов монстра и объяснить все потом Драгоценности.

Но произошло вот что: он обнаружил, что руками он держится за нимфу, хитрюга перевоплотился в Драгоценность и Бинк не мог их различить.

Он вскочил, держа наготове меч.

– Драгоценность, скажи, где ты? – закричал он.

Чудовище оказалось достаточно умным. Талант Бинка воздействовал на случайности. Бинк не давал ему никакой возможности убить себя случайно, поэтому вместо него талант действовал на монстра. Случайность имела не одну сторону.

– Вот я! – закричали обе нимфы.

О, нет. Да они и говорили совершенно одинаково.

– Драгоценность, я воюю с чудовищем, постоянно изменяющим свой вид, – закричал он обоим. – Если я не убью его, тогда он убьет меня. Либо одно, либо другое. Я должен знать точно кто из вас чудовище.

Монстр-оборотень был мужского пола. Во всяком случае так предполагал Бинк, ему ведь не хотелось убивать женщину.

– Он! – закричали обе нимфы, указывая одна на другую. В воздухе разлился едкий запах скунса. Потом обе разом повернулись друг к другу спиной и бросились от него.

Ужасно! Его талант опять не хотел позволить ему одержать победу. Но тем не менее он непременно должен убить чудовище и освободить Драгоценность. Он не мог себе позволить ошибиться.

Нимфы обе направлялись к разным выходам. Поймать обеих он уже опоздал. От правильного выбора зависела судьба его друзей, а адский талант несомненно сделает выбор ошибочным.

Как-нибудь постарается. Но не сделать выбор было бы также чревато роковыми последствиями.

Бинк понимал, что полностью уверенным можно быть, убив обеих нимф. Чудовище и настоящую нимфу-женщину, которая любила его. Пугающее решение!

Если он не сможет как-нибудь обмануть чудовище и заставить превратиться в самое себя. Надо обращаться к нему именно как к тому, кто он есть: тогда легче убивать.

– Ты, чудовище! – закричал он и выбрал ту нимфу, что была справа, размахивая в ее сторону мечом.

Она обернулась и, увидев юношу, вскрикнула в смертельном ужасе. И разлился сильный запах дыхания дракона, в котором, казалось сконцентрировалась сущность ужаса.

Бинк прекратил размахивать мечом, увидев, что она от страха присела на корточки, и бросился, потрясая мечом вдогонку за второй нимфой, которая очутилась уже у другого выхода. Эта, он решил, была настоящим чудовищем.

Но та почти нимфа в ужасе выбросила вперед руки, обороняясь.

Одной она так стукнула по рукоятке меча, что Бинк от неожиданности уронил его. И вновь его талант, с помощью самого Бинка, остановил атаку на врага.

Но дело этим не ограничилось. Чудовище, видя приближающейся клинок, отпрыгнуло в сторону – и прямо на торчавшее острие. Меч пробил грудь, прошел насквозь, настолько он был остр. Дернувшись, чудовище затихло. Две удачи аннулировали друг друга.

Бинк в это время налетел на Драгоценность, повалив ее на пол.

– Прости, – сказал он. – Я должен был так поступить, чтобы быть уверенным.

– Все отлично, – прервала его нимфа, пытаясь подняться.

Бинк быстро вскочил и аккуратно поднял ее. Но он никак не мог отвести глаз от умершего или еще умирающего чудовища. Интересно, какой же у него естественный вид?

Но, к его удивлению, чудовище не изменилось. Оно все еще выглядело почти как Драгоценность, как обычная нимфа с прелестной грудью, тонким станом, идеальными ногами и сверкающими волосами, и из страшной раны на груди рекой лилась кровь. Странно. Если чудовище смертельно ранено, почему, оно не принимает первоначальной формы? Если же оно не погибло, то почему не мчится к спасительному выходу, отбросив меч?

Между тем Драгоценность вдруг побежала к выходу.

– Позволь мне пойти заниматься наконец наведением порядка, Бинк, – нежно попросила она. Но, странно, от нее ничем не пахло.

Как это – ничем?

– Где твои ароматы? – спросил Бинк, схватив ее за руку.

– Бинк, позволь мне пройти! – закричала она, вырываясь из его объятий.

– Нет, произведи аромат, любой запах! – закричал он, заламывая руку ей за спину.

Внезапно он почувствовал, что держится руками за опутывающее дерево. Ветви дерева изгибались, стараясь схватить его, но им явно недоставало силы настоящего опутывающего дерева, даже его карликовой копии. Бинк схватил ветви и крепко-накрепко прижал их к стволу.

Тут дерево превратилось в коренастого морского змея. Бинк прижал змеиную голову к земле и продолжал с силой давить. Змей превратился в двухголового волка, его челюсти злобно щелкали прямо над ухом юноши. Он сжал чудовище еще сильнее, пусть тот откусит даже ухо, лишь бы выиграть сражение. Но волк превратился в гигантскую тигровую лилию, рычащую самым жутким образом, но Бинк в момент перерубил ее стебель.

Под конец монстр стал совсем неприятным, превратившись в игольчатый кактус. Иглы сразу же впились Бинку в руки и лицо – но он все равно не упустил его из рук. Боль была просто невыносимой, но он твердо знал, что если позволит чудовищу улизнуть, оно может превратиться в нечто такое, что он уже не сможет поймать, или его талант опять организует очередной несчастный случай. И, боже мой, как он разозлился: из-за этого мерзкого чудовища ему пришлось убить невинную нимфу, единственной ошибкой которой оказалась беззаветная любовь к нему, Бинку. Он предполагал, что то наваждение аннулировалось в тот момент, когда его несчастливый меч пронзил ее, но это не было случайностью. Какой же огромной силой должен тогда обладать его талант! Руки и лицо его кровоточили, одна игла попала даже в глаз, но Бинк продолжал с ненавистью сжимать тело кактуса до тех пор, пока из того не брызнул белый сок.

И кактус растворился, превратившись в дурно пахнущее желе. Бинк не смог бы долго удержать его, так как там особенно нечего было и удерживать. Но он раздирал руками вещество, разбрасывая его пригоршнями по всей арене и растаптывая ее по полю. Неужели даже сейчас, после такой экзекуции, чудовище сможет выжить?

– Достаточно, – с удовлетворением произнес демон. – Ты избил его.

Он взмахнул рукой, и тут же Бинк оказался целым и невредимым, без всякого для себя ущерба – и каким-то шестым чувством он осознал, что талант его вернулся назад, к нормальному состоянию. Демон просто испытывал его, но не талант. Он победил – но какой ценой?

Он подбежал к Драгоценности – настоящей Драгоценности – вспоминая время, когда Хамелеон была подобным образом ранена. Но тогда это сделал Злой Волшебник, сейчас же причиной несчастья стал сам Бинк.

– Ты хочешь ее? – спросил демон. – Пусть себе уходит.

И Драгоценность, целая и невредимая, прекрасная как и прежде, источающая аромат гардении, предстала перед ним. Будто ее полностью опустили в живительный эликсир.

– О, Бинк! – воскликнула она и убежала с арены.

– Дай ей уйти, – мудро произнесла Чери. – Только время может лечить незримые раны.

– Но я не могу допустить чтобы она умерла, будто…

– Она прекрасно знает, что ты не хотел ей зла, Бинк. Или узнает, когда подумает на досуге. Но самое главное, она знает, что у нее не с тобой будущего. Она пещерное создание, открытая поверхность повергнет ее в ужас. Даже если бы ты не был женат, она не смогла бы бросить свой дом ради тебя. Сейчас, когда ты спасся, она ушла.

Бинк печально смотрел туда, где скрылась Драгоценность.

– Я так хотел что-нибудь для нее сделать.

– Самое лучшее, что ты можешь сделать, это оставить ее в покое, одну. У нее здесь собственная жизнь, – закончила твердо Чери.

– Хорошо сказано, – одобрил его голем.

– Я разрешаю тебе позаботиться о моем спокойствии так, как ты предложил, – обратился демон к Бинку. – Мне в общем-то плевать на тебя и ваше благополучие, но я всегда честно отношусь к условию пари. Все, что мне надо от вашего общества – это не вмешиваться в мою личную жизнь. Ибо если таковое случится, то мне придется совершить нечто, за что нести ответственность будешь именно ты – например, снести все живое с лица планеты единой вспышкой огня. Могу ли я сейчас высказать мои указания в той форме, в которой твой примитивный интеллект может их понять?

Вообще-то Бинк не считал свой ум примитивным в сравнении с демонами. Это существо было всемогущим, но не всезнающим, всесильным, но не всепонимающим. Но в данный момент противоречить было бы политически неправильным. Бинк совершенно не сомневался в том, что демон мог бы уничтожить всю жизнь в Ксанте, если бы сильно обиделся. Поэтому в интересах Бинка было сделать демона счастливым и надолго сохранить это состояние, и внимательно следить за тем, чтобы никакие другие идиоты, вроде него, не нарушили уединения демона. И поэтому его таланту придется контролировать почти все – и уж об этом демону K(C/A)HT наверняка известно. Да.

Тут в голове Бинка сверкнула мысль.

– Но было бы легче охранять твою личную жизнь, если бы я забрал отсюда с собой всяких там бездельников, таких как Волшебники или засоленные кентавры.

Чери проворно и дерзко произнесла:

– Бинк, да ты гений!

Ксант пошарил где-то на потолке и вытащил совершенно какой-то ужасный скелет. – Этот Волшебник? – спросил он. – Я могу для тебя его оживить.

Бинк, опомнившись после шока, сообразил, что такой скелет слишком велик для маленького Хамфри.

– Ох, не тот, – закричал он. – Тот меньше, почти как гном. И живой.

– Ну, тогда этот, – сказал K(C/A)HT. Он пошарил в стене и достал Доброго Волшебника Хамфри.

– Пока ты до меня добирался, – пробормотал брюзжа Добрый Волшебник, – я чуть не умер тут, под этим завалом.

Теперь демон занялся полом.

Он вытащил Честера, запакованного в блестящий морской конверт: он поставил кентавра, и конверт тотчас лопнул, вода испарилась, и Честер посмотрел вокруг себя.

– Итак, ты опять стал купаться без меня, – сурово произнесла Чери. – Я тут торчу себе дома, кормлю твоего жеребенка, а ты себе развлекаешься и шляешься черт знает где.

Честер тут же возмутился:

– Я шляюсь потому, что ты проводишь все время с жеребенком!

– Ну, не надо прямо здесь выяснять… – вмешался в их перепалку Бинк.

– А ты не вмешивайся! – кинула ему Чери, подмигивая. И снова повернулась к Честеру, вспыхнув. – Да потому что он такой же, как ты! Я не могу держать тебя, вцепившись в твой дурацкий хвост, чтобы уберечь от всех опасных тупых приключений, ты, большой бестолковый осел, или хотя бы напомнить тебе, что…

– Если бы ты уделяла мне больше внимания, я бы больше времени проводил дома, – парировал он.

– Ладно, я буду больше уделять внимания тебе, лошадиная башка, – сказала она, целуя его, так как арена бесследно растворилась и они оказались в большой уютной комнате. – Ты мне так нужен.

– Я, – удивленно спросил он. – А для чего?

– Чтобы родить второго жеребенка, ах, ты задница! Второго, который будет точной копией меня, и его ты сможешь брать с собой в путешествия и…

– Ага, – согласился он, внезапно все поняв. – Как ты относишься к тому, чтобы начать прямо сейчас? – Потом он оглянулся, соображая, где находится, и покраснел.

Голем фыркнул.

– Ух, ну, все нормально.

– И ты сможешь путешествовать с Четом, – продолжала она. – И ты поможешь ему так же найти свой талант.

Честер с удивлением смотри на жену.

– Его?.. Ты считаешь, что?..

– Ох, а что в этом такого, Честер? – фыркнула она. – Ты бываешь не прав по десять раз на дню. Неужели я не могу ошибиться один раз в жизни? Не могу сказать, что я в восторге от всего этого, но раз магия является частью наследия кентавров, я просто-напросто буду с этим жить. Магия имеет свою пользу. В конце концов, только с помощью магии ты вернулся назад. – Она замолчала, раздумчиво глядя на него. – И я вовсе даже не против иногда послушать чудесную музыку флейты…

Совершенно удивленный Честер воззрился сначала на нее, потом на Бинка, поняв, кто проболтался.

– Пожалуй, это можно будет организовывать – в соответствующем уединении. В конце концов, мы же кентавры.

– Ну, ты прямо зверь, – сказала она, слегка стегнув его хвостом.

Бинк с трудом скрыл улыбку. Уж если Чери учила урок, то учила на отлично.

– Смотреть на ваши перепалки становится скучно, – зевнул демон. – Сейчас, если вы все готовы отправиться к себе и никогда не возвращаться…

Но Бинк не испытывал полного удовлетворения. Он не верил внезапному великодушию демона.

– Ты действительно хочешь, чтобы мы тебя навсегда отгородили от нашего общества?

– Вы не можете отгородить меня от себя, – усмехнулся демон. – Ведь я – Источник Магии. Вы можете только отгородиться от меня. А я буду наблюдать и вмешиваться в ваши дела в любое время, когда захочу – чего, вероятно, на самом деле не будет, так как ваше общество не представляет для меня никакого интереса. Вы уйдете, и я забуду о вас.

– Ты бы мог, по крайней мере, поблагодарить Бинка за то, что он освободил тебя, – ввернула Чери.

– Я отблагодарил его, пощадив его нелепую жизнь, – ответил K(C/A)HT, и Бинк не знал, что и думать – раздражен демон или нет?

– Он заслужил свою жизнь, – возразила она. – Ты ему должен гораздо больше.

Бинк попытался урезонить ее.

– Ты только раздражаешь его, – пробормотал он. – Он может один раз моргнуть – и уничтожить всех нас.

– Даже без всякого моргания, – согласился демон. И один глаз у него действительно дернулся, будто собираясь моргнуть.

– Послушай, но ведь Бинк мог бы так и оставить тебя здесь навечно, и без всякого мигания, – закричала она неосторожно. – Но он не сделал так. Потому что у него есть то, что ты никогда не понимал – человечность.

– Кобылка, ты меня заинтриговала, – пробормотал K(C/A)HT. – Правда, я всемогущ, но не всеведущ, но полагаю, что мог бы понять человеческие побуждения, если бы сосредоточился на этом.

– Я бросаю тебе вызов, – закричала она.

Даже Честер занервничал.

– Чего ты добиваешься, Чери? – спросил он ее. – Ты что, хочешь, чтобы нас всех уничтожили?

Демон взглянул на Гранди.

– Полувещь, в чем заключается суть ее требования?

– А что мне за это будет? – спросил голем.

Демон поднял вверх один палец. Вокруг Гранди засиял нимб.

– Вот.

И свет, разлившийся вокруг Гранди, будто вошел в него, – и, чудо, Гранди перестал быть вещицей, созданной из глины и веревки. Он стоял, опираясь уже на самые настоящие ноги, и лицо у него уже было самое живое. Он превратился в эльфа.

– Я… Я настоящий! – закричал он. Потом, видя взгляд демона, уставленный на него, он вспомнил вопрос. – Да, суть вот в чем! Это составная часть того, что быть чувствующим существом. Вы должны смеяться, плакать, ощущать стыд и гордость и… и самое прекрасное чувство…

– Мне надо будет поразмыслить над этим, – сказал демон. – Где-нибудь около столетия, пока я буду работать над пересмотром номенклатуры. – Он повернулся к Чери. – Одного подарка для тебя достаточно, чувственная кобылка?

– Лично мне ничего не надо, – ответила она. – У меня есть Честер. Вот Бинк один.

– Тогда я предоставлю Бинку загадать одно желание.

– Нет, это не то. Ты должен показать, что ты понял, сделав ему нечто приятное, такое, чтобы он отогнал от себя все заботы.

– Ах, опять требования, – поморщился демон. Он что-то обдумывал. Потом наклонился и поднял одной рукой Чери. Бинк и Честер в тревоге отпрыгнули, но движение это было вполне мирным.

– Этого будет достаточно?

Демон поднес ее к самому рту. Опять Бинк и Честер подпрыгнули, но демон только шептал, и его рот при этом открывался настолько широко, что мог бы проглотить ее почти полностью. Зато слова были остальным не слышны.

Чери задрала нос.

– Да, да, этого вполне достаточно. Так ты понял! – воскликнула она.

– Это всего лишь интерполяция поведения среднего представителя его породы.

И демон поставил ее на место, потом легонько щелкнул пальцами. В воздухе появился маленький глобус, направившийся к Бинку, и тот его поймал. Шар казался совершенно твердым. – Это – одно твое желание, которое ты можешь выбрать сам, – объяснил демон. – Держи шар перед собой и произнеси свое желание, и все, находящееся в пределах действия магии, будет исполнено.

Бинк стоял, поддерживая шар.

– Я хочу, чтобы те мужчины, которые восстановились из камня при отсутствии магии и которые смогли возвратиться в деревню с магической пылью, остались живыми, когда магия вернется, – произнес он. – И дама-грифон не станет вновь золотой. И все те, погибшие в отсутствие магии, подобные Умному Кораллу.

Демон нетерпеливо развел руками.

– Как ты видишь, пузырь не лопнул. Это означает, твое желание не может быть принято по двум причинам. Первая: оно не эгоистичное – лично ты не имеешь от него никакой выгоды. Второе: эти каменные и золотые чары могут быть вновь восстановлены путем повторного появления их первопричины; однажды прервавшись, чары развеялись. Никто из тех людей не станет вновь каменными или золотыми, и ни одно подобное волшебство больше не восстановится. Восстановится лишь сама магическая жизнь, выраженная в таких представителях, как голем или Умный Коралл. Другие чары подобны пламени: однажды загоревшись, они будут гореть продолжительное время, но, затухнув, не загорятся вновь. Не тратьте зря мое внимание на такие излишества. Твое желание должно быть направлено на эгоистичные цели.

– О, – сказал Бинк, смущенно отступив. – Я не могу думать ни о каких других желаниях.

– Какая была благородная идея, – пробормотала Чери.

Демон взмахнул руками.

– Ты можешь носить его с собой сколько угодно до тех пор, пока наконец не истратишь. Все, довольно, мне это порядком надоело.

И тут же весь отряд очутился в лесу, который перед тем покинули Бинк, Чери и жеребенок. Ничего не напоминало о существовании демона – кроме, конечно, шара. И того, что все друзья Бинка оказались живы и невредимы. И ожившего магического леса. Даже Чери, казалось, была полностью удовлетворена происшедшими изменениями.

Бинк покачал головой и сунул в карман шарик-желание. Ему хотелось только одного – поскорее добраться к Хамелеон, а для этого не требовалось никакого особого волшебства.

– Я повезу Бинка, как обычно, – сказал Честер. – Чери, ты повезешь Волшебника. – Тут он остановился – Кромби! Мы же забыли громкоголосого грифона!

Бинк пощупал свой карман.

– Нет, не забыли, он у меня здесь, в бутылке. И сейчас я могу его отпустить.

– Нет уж, пусть сидит себе там подольше, – решил Честер. Очевидно, он еще не вполне простил солдату ту кошмарную битву.

– Может, так и лучше, – согласилась Чери. – Он дрался не на жизнь, а на смерть, когда попал в заключение. Он, может, опять захочет бороться.

– Тогда позволь ему выйти, – воинственно воскликнул Честер.

– Все-таки, я думаю, лучше подождать, – произнес Бинк. – Хотя бы еще немного.

Смеркалось, но они быстро неслись вперед. После всех приключений ночные чудовища казались теперь совсем безобидными. Бинк знал, что в случае какой-либо опасности он мог бы просто использовать оставшееся желание. Или мог бы освободить Кромби и позволить ему управиться. Большинство из наиболее опасных диких созданий все еще приходили в себя после полученного шока, вызванного исчезновением магии, и не были агрессивными.

Однако у Честера возникла проблема.

– Я должен заплатить выкуп за ответ, – напомнил он Доброму Волшебнику. – Но я сам отыскал свой талант. Сейчас я мог бы спросить о таланте Чери.

– Но я уже знаю его, – сказала Чери, вся покраснев от такого полунепристойного признания. – Не надо тратить зря вопрос.

– Ты знаешь свой талант? – изумленно повторил Честер. – И какой он?

– Скажу тебе в другой раз, – она скромно опустила глаза.

– Но такой оборот дела лишает меня всяких желаний. Я имею в виду, требующих получения Ответа, – сказал он. – Я заплатил за него своей жизнью, но не знаю теперь, что же спросить.

– Никаких проблем, – ответил Хамфри. – Я мог бы тебе подсказать, что спросить.

– Ты мог бы? – тут Честер увидел ловушку. – Но ведь тогда я не смогу задать этот Вопрос! При этом будет истрачено мое право на Ответ. Таким образом, я получу Вопрос, но у меня не будет Ответа.

– Смотря как к этому подходить, – согласился Хамфри. – Ты ведь можешь расплатиться и другим способом…

– Ни волоска из твоего прекрасного хвоста! – воскликнула Чери. – И больше никаких приключений вдали от дома!

– Свобода моя заснула где-то в другом месте, – пробормотал Честер не слишком раздраженно.

Бинк мрачно слушал. Он с радостью отправился бы домой, но его тревожила мысль, это же случилось с Драгоценностью. Он имел желание, но он знал, что не мог просто желать, чтобы Драгоценность избавилась от любви к нему. Ее любовь оказалась совершенно настоящей, а не волшебной, и не могла оборваться при исчезновении магии. И еще, как бы Хамелеон отреагировала бы на такой поворот дел? Он просто обязан рассказать ей все…

Они доскакали до дворца глубокой ночью. Парки освещались особыми светящимися мотыльками, чье зеленоватое мерцание придавало дворцу поистине неземную красоту.

Королева Ирис, вероятно, была начеку, так как только они приблизились, поднялись сразу три луны и невидимые трубы торжественно заиграли приветственную мелодию. Их тотчас проводили в библиотеку, самую любимую комнату Короля.

Безо всяких церемоний Бинк рассказал всю историю с начала до конца. Король Трент слушал, не прерывая рассказа. Как только Бинк закончил, он кивнул.

– Я должен отдать приказание, чтобы установили Щит, как ты предлагаешь, – наконец произнес он. – Думаю, мы не расскажем никому о демоне, но все равно мы должны следить за тем, чтобы никто не потревожил его покой.

– Я был уверен, что именно так ты и скажешь, – облегченно сказал Бинк. – Но я – я не знаю, каковы последствия моего поиска здесь. Наверное, тяжко пришлось без магии.

– О, никаких затруднений, – ответил Король. – Вспомни, я провел двадцать лет в Мандении. И все еще умею пользоваться всякими секретами совершенно немагического толка. Но вот Ирис чуть не сошла с ума, да и остальному королевству пришлось несладко. И все-таки полагаю, что такое приключение было даже полезно: жители страны теперь лучше оценят полезность волшебства.

– Я тоже так думаю, – согласился Бинк. – Никогда не предполагал, как полезна магия, до тех пор, пока не увидел Ксант при ее полном отсутствии. Но в общем-то наш отряд обошелся без потерь. Честер получил дополнительный Ответ, я – желание, которое не знаю, как использовать, и Кромби, заключенный…

– Ах, да! – согласился Король. – Мы сейчас возвратим ему его первоначальный вид.

Бинк открыл бутылку, освобождая Кромби. Грифон появился на свет божий.

– Скварк! – воскликнул он.

– Ну, наконец-то, – перевел голем.

Король Трент взглянул на грифона, и тот сразу же превратился в человека.

– Отлично, – произнес Кромби, похлопывая себя, стараясь убедиться, что все на месте. – Вам совершенно не нужно было хранить меня в бутылке. Я все время мог слышать то, что происходило вокруг. – Он повернулся к Честеру. – А ты, копытоголовый увалень… Я боролся с тобой лишь потому, что меня контролировал Коралл. Ты не должен был бояться меня, когда все было решено.

Честер переполнился гневом.

– Бояться тебя! Ты, разноперое пугало…

– В любое время, когда ты захочешь попытаться снова, лошадиный хвост.

– Все, достаточно, – мягко сказал Король, и оба тотчас прекратили перепалку с неуклюжим изяществом.

Король Трент улыбнулся и снова повернулся к Бинку.

– Иногда ты упускаешь очевидное. Позволь Честеру передать свой Ответ тебе.

– Мне? Но он принадлежит ему.

– Правильно, возьми его, – ответил Честер. – Он мне не нужен.

– Но у меня уже есть желание, которое я не могу использовать.

– Теперь ты используешь вопрос, предназначенный Честеру, чтобы узнать у Доброго Волшебника, что тебе делать с желанием.

Бинк повернулся к Хамфри.

Тот похрапывал, устроившись в удобном кресле. Возникла неудобная пауза.

Гранди подошел и подергал Хамфри за лодыжку.

– Эй, ты, коротышка.

Хамфри сразу же проснулся.

– Передай желания Кромби, – успел ответить Волшебник до того, как Бинк открыл рот, и тут же опять погрузился в глубокий сон.

– Что? – спросил Честер. – Ответ, за который мне пришлось так попотеть, принесет бесплатное желание птице?

Бинк и сам удивился, но передал шарик-желание Кромби.

– Могу я спросить, как ты хочешь его использовать?

Кромби слегка засуетился, чувствуя себя явно не в своей тарелке.

– Ну, Бинк, ты помнишь ту нимфу, которая…

– Драгоценность, – согласился Бинк. – Я боюсь пытаться объясняться относительно ее.

– Ну, я – ох, видишь ли, у меня в бутылке оказался кусочек волшебного зеркала, и я использовал его, чтобы найти Сабрину, и…

– Я постоянно боюсь, что она опять влезет в какую-нибудь историю, – вставил Король. – Не думаю, чтобы вы оба подходили друг другу.

– Что же о ней стало известно? – в замешательстве спросил Бинк.

– Она водила меня за нос, – нахмурился Кромби. – Я был у нее не первым, и она уже ждет ребенка, но тот другой парень женился, и потому она стала склонять меня жениться на ней, чтобы сказать, что ребенок этот мой. Я всегда говорил, что нельзя доверять женщинам!

Итак, Сабрина вскружила голову Кромби, как когда-то она точно так же очаровала и Бинка, до того, как тот познакомился с Хамелеон. Еще она хотела женить на себе Кромби любым путем – то это так бы и было, он захотел бы жениться только на ней, если бы вообще захотел этого.

– Извините, – сказал Бинк. – Но мне кажется, гораздо проще было бы ее отпустить на все четыре стороны. Не стоит растрачивать чувства на месть.

– Но я и не держу в голове никакой мести. – Сейчас я не могу верить ни одной женщине. Но думаю, я мог бы полюбить нимфу.

– Драгоценность? – изумленно спросил Бинк.

– Я и не ждал, что ты поверишь, – серьезно произнес Кромби. – Я сам себе не верил. Но солдат… должен смотреть в лицо действительности. Я проиграл битву еще до ее начала. Там, где я был, лежа в том ущелье, где ты должен был убить меня, Бинк… Я не виню тебя, Бинк, таково было ад доброй битвы, но я был по-настоящему изранен. Вдруг пришла она, благоухающая сосной, и гарденией и принесла оживляющий эликсир. В жизни я не видел подобной красоты. Она была слабой и нерешительной, как и все нимфы. В ней не было никакой угрозы любому мужчине, и меньше всего для солдата. Никакого соперничества. С такой женщиной я смог бы жить. И как она защищала тебя. – Кромби покачал головой. – Вот почему я отправился снова в бутылку, после того как указал тебе местоположение противоядия. Я не сделал бы ничего, что навредило бы нимфе, ведь если бы тебя убили, это разорвало бы ей сердце. А если бы ты выпил противоядие, то навсегда избавился бы от любви к ней, а этого я хотел больше всего. Она прекрасная и верная. Но так как она все еще любит тебя…

– Это безнадежно, – сказал Бинк. – Я больше никогда ее не увижу, и даже если бы… – Он пожал плечами. – Между нами ничего не может быть.

– Отлично. Если ты не возражаешь, я воспользуюсь желанием и пожелаю, чтобы она выпила любовный напиток – и полюбила меня. Так, как когда-то в нее влюбился ты. Только я-то смогу, если понадобится, и жениться на ней.

Ведь Кромби был бравым солдатом и красивым мужчиной. Действие любовного напитка неизбежно превратилось бы в настоящее чувство. Душевная рана, которую нанес Драгоценности Бинк, заколов ее мечом, сделала бы такой переход легче. За исключением…

– Но ты же любишь путешествовать, – влез в разговор Честер, опередив Бинка. – Она живет под землей и занимается распределением драгоценных камней. Такова уж ее работа. Она никогда не бросит ее.

– Поэтому мы будем жить раздельно и воссоединяться, – ответил Кромби. – Я буду видеть ее не постоянно, а время от времени. Вот такой образ жизни мне подходит. Ведь я солдат.

И вот так была быстро решена проблема Бинка.

– А как я? – потребовал ответа Гранди. – Без птичьего клюва я остался без работы. Теперь я настоящий, я не могу вот так взять и исчезнуть.

– Тут, при дворе, найдется работа для переводчика, – ответил Король Трент. – Мы найдем достойное применение твоим способностям. – Он посмотрел вокруг.

– Теперь всех надо устроить на ночь. Вам всем найдутся комнаты во дворце. – И с этим он вывел их из библиотеки.

Бинк замешкался, ему надо было переговорить с Трентом.

– Я… я извиняюсь, все эти затруднения возникли только из-за меня, – начал он. – Добрый Волшебник пытался предостеречь меня, да и демон Боурегард, но я их не послушался. И все потому что я хотел узнать, что такое Источник Магии.

– Не беспокойся, Бинк, – с улыбкой прервал его Трент. – Я осознавал, что поиск, на который я тебя посылал, рискованный, но мне, так же, как и тебе, хотелось узнать, что такое Источник Магии, и я чувствовал, что уж лучше именно ты обнаружишь его, защищенный собственным талантом. Я знал, твой талант не дает тебе пропасть.

– Но когда магия исчезла, я потерял свой талант.

– Разве, Бинк? Разве тебе не показалось, что возвращение демона было уж очень удачным стечением обстоятельств?

– Ну, он хотел уединиться в спокойном месте.

– Найти спокойное место он без труда мог бы где угодно. Назад? Я предполагаю, виной тому был твой талант, который работал в твоих интересах. У тебя возникли трудности в семейной жизни, поэтому твои чары приложили все усилия, чтобы их наладить.

– Я… Я не могу поверить, что мой талант мог бы воздействовать на саму магию, – запротестовал Бинк.

– У меня подобных сомнений нет. Процесс называется обратной связью, и он может глубоко отражаться на первоисточнике. Жизнь сама по себе может считаться процессом с обратной связью. И в данном случае цепь произошедших событий нельзя считать совершенно случайной. Твой талант мог и должен был предвидеть все последующие события и установить направленность так, чтобы неизбежно принести демона назад в магическую страну Ксант, точно также как пущенная в воздух стрела неизбежно возвращается на землю.

– Ну, когда мы сражались с созвездиями, стрелы Честера не возвращались.

Тут Король покачал головой.

– Ладно, это неуместное сравнение. Я не буду более надоедать тебе своими манденийскими аналогиями. Я полностью удовлетворен результатами твоего поиска, да и ты, наверное, тоже удовлетворен. Я подозреваю, что если бы кто-то другой освободил демона, K(C/A)HT никогда бы не вернулся в наше королевство. Но этот вопрос совершенно академический. Мы найдем тебе другое занятие, но не так скоро. Отправляйся домой, к жене и сыну.

– Сыну?

– О, господи, неужели я забыл сказать тебе? Ты стал отцом малыша, относящегося к классу Волшебников, моего любимого преемника Трона, – в свое время, естественно. Я полагаю, что талант малыша – избранный подарок для тебя и, возможно, другая причина, почему твой собственный талант провел тебя через такое приключение.

– Какой же талант имеет ребенок? – спросил Бинк, чувствуя головокружение. Его сын – настоящий Волшебник от рождения!

– О, я не хочу портить тебе сюрприза своими рассказами. Иди домой и увидишь все сам. – Король сердечно похлопал его по плечу. – Твоя семейная жизнь никогда больше не будет пасмурной!

И Бинк, не помня как, очутился на дороге, которая вела домой. Таланты никогда не повторялись в Ксанте, за исключением, возможно, извергов, поэтому его сын не может быть Трансформатором, подобно королю Тренту, или Повелителем Бурь, подобно прежнему Королю или Преобразователем Магии, подобно Королю Ругна, который и построил этот дворец, или Иллюзионистом, как Королева Ирис.

Интересно, каков же его талант, если он проявился так рано?

Когда он наконец приблизился к домику, стоявшему на границе королевских поместий и услышал слабый, но такой знакомый запах сыра, мысли его опять вернулись к Хамелеон. Ведь прошла лишь неделя с тех пор, как он покинул дом, но казалось, прошел год. Она должна находиться в нормальной фазе, обычной по внешнему виду и по уму, его самой любимой. Их общая тревога относительно будущего малыша завершилась, мальчик не родился изменяющимся подобно ей или без видимого таланта, как у него. Любовь к жене прошла у Бинка различные испытания, такие, как любовный напиток или удовлетворение любого желания. Как хорошо, что Кромби последовал за Драгоценностью, хотя, может быть, тут не обошлось без его таланта. Во всяком случае, сейчас Бинк знал, как сильно он любит Хамелеон. Он никогда бы и не узнал, если бы не это приключение. Поэтому Король Трент прав. Он…

Кто-то выглянул из-за домика. Она отбрасывала три тени в свете трех лун, и она была прекрасна. Он с радостью бросился навстречу и тут увидел, что перед ним совсем не Хамелеон.

– Милли! – опешив, воскликнул Бинк. Она выглядела так привлекательно, но ему хотелось увидеть лишь Хамелеон. – Привидение Милли! Что ты делаешь здесь?

– Забочусь о твоей жене, – сказала Милли. – И твоем сыне. Думаю, что опять стала хорошей няней. Особенно у такой значительной особы.

– Значительной?

– Он разговаривает с неживыми предметами! – с восторгом провозгласила она. – Пока что он только гугукает им, и они отвечают ему. Кроватка поет ему колыбельные, подушка крякает как утка, камни предостерегают меня не споткнуться около него, чтобы я случайно не ушибла Волшебника…

– Связь с неживыми предметами! – только и вздохнул Бинк, видя значимость таких явлений. – Он никогда не потеряется, потому что любой камень укажет ему правильное направление. Он никогда не проголодается, потому что озеро укажет, где больше всего рыбы, или дерево – нет, не дерево, оно же живое – другой камень подскажет, где найти фрукты. Он будет способен узнавать больше информации, чем Добрый Волшебник Хамфри, без того, чтобы советоваться с демонами. Хотя некоторые демоны мои лучшие друзья, такие как Боурегард. Никто не сможет победить его, потому что любая стена расскажет ему о любом заговоре и интриге. Он…

Зловещее создание вышло из темноты, с него падали куски грязи. Бинк схватился за меч.

– Нет, нет, все в порядке! – закричала Милли. – Это всего лишь Джонатан.

– Но он не человек – это зомби! – протестовал Бинк.

– Он мой друг, – объяснила она. – Я знала его еще тогда, когда замок Ругна только построили. И теперь, когда я снова ожила, он чувствует ответственность за мое благополучие.

– Ага, – хмыкнул Бинк. Вообще-то ему больше всего хотелось увидеть жену и сына. – Уж не тот ли это зомби, которого я повстречал…

– В саду, – закончила она. – Тогда, в тот праздничный вечер, он заблудился в лабиринте Королевы. Потом он пришел ко мне, и его замариновали. Потребуется волшебство, чтобы расколдовать его и сделать живым. И сейчас мы заняты поисками таких чар. – Она мило покраснела. Очевидно, в жизни зомби был ей более, чем просто другом. Милли сама было заинтересовалась Бинком, тогда, на том празднике, но вероятно, появление зомби положило конец ее любовным настроениям. Опять тут не обошлось без таланта Бинка.

– Когда мой сын подрастет, мы сможем его спросить, – ответил Бинк. – Наверное, существует какая-нибудь гора, знающая чары, восстанавливающие зомби.

– О, да! – радостно воскликнула Милли. – Ох, благодарю тебя!

Бинк столкнулся с зомби лицо к лицу, но не подал руки.

– Думаю, ты какое-то предзнаменование, Джонатан. Когда я встретил тебя впервые, это означало смерть со всеми ее ужасами: гибель магии. Но через эту смерть я заново родился – так же, как и ты.

И Бинк пошел к дверям дома, предвкушая воссоединение со своей семьей.