Граната взорвалась. Честера ударило в подбородок, голова скрылась в пламени и дыму, и когда смрад рассеялся, он все еще стоял, ошеломленный.

Бинк не мог убежать назад по тропинке, не позаботившись о товарищах. Отчасти из-за продолжавшегося пения сирены, принуждавшего его не удаляться, и отчасти потому, что дорога по воде вела лишь в одну сторону. Вперед дорога-то вела, но когда он попытался вернуться назад, там была сплошная вода. Озеро, несмотря на маленький размер, казалось очень глубоким, и он не решался попытаться достичь берега вплавь. Возможно, в его глубинах скрывалась темная магическая сила. Так что ему оставалось только наблюдать и кричать.

– Честер! Ты в порядке?

Кентавр стоял, медленно потряхивая головой. Взрыв не нанес какого-то большого урона внешности Честера, так как он особой красотой не отличался, но Бинк опасался за великолепные мозги кентавра. Неужели граната повредила ему голову?

– Честер! Ты меня слышишь?

Честер не обращал на него внимания. Бинк понял: перед ним проблема. Взрыв оглушил кентавра!

Бинк сильно размахивал руками, и наконец Честер заметил.

– Говори громче. Я не слышу тебя! – Тут кентавр осознал, что с ним случилось. – Я оглох! Я ничего не слышу.

Но остальное вроде в порядке, так во всяком случае показалось Бинку. Он, немного успокоенный, почувствовал себя снова во власти сирены. Он помахал Честеру рукой.

– Да черт с ней, с этой сиреной, – закричал Честер. – Теперь я не могу слышать ее пение. Глупо следовать к ней. Она – это верная смерть.

Около опутывающего дерева Кромби на короткий срок освободился от принуждения, но затем сирена снова взяла его в плен. Сейчас в результате поединка с бараном освободился Честер. Должно быть это, действие таланта Бинка! Но сам Бинк крепко сидел на крючке. Он повернулся вокруг и направился к островку. Кромби и Добрый Волшебник уже почти достигли цели, ведь они не делали столь долгой остановки, как Бинк.

Честер галопом промчался по дорожке, догоняя Бинка. Мощными руками подхватил он Бинка под локти.

– Не ходи, Бинк! Это вздор!

Но Бинк не собирался сдаваться.

– Поставь меня на землю, лошадиная задница. Я должен идти! – И он принялся болтать ногами в воздухе.

– Я не могу слышать тебя, но я знаю, что ты говоришь, и хорошо, что не слышу, – сказал Честер. – Есть только один путь остановить безумие, пока мы не потеряли и остальных.

Он усадил на себя Бинка, потом перевязал огромное копыто. Сирена пела еще далеко, но не было стрелка, равного Честеру. Тетива сильно натянулась, и смертоносная стрела полетела через водную гладь по направлению к острову и женской фигурке, видневшейся вдалеке.

Раздался мучительный вопль, и мелодия оборвалась. Стрела Честера попала в цель. И сразу все освободились, пелена спала. Талант Бинка наконец восторжествовал, спас всех от опасности, не раскрывая себя.

Они добежали до острова. Там лежала сирена – красивее русалки, такой красоты Бинк никогда раньше не видел, с волосами золотого цвета и хвостом, подобным льющейся воде. Смертоносная стрела пробила ей грудную клетку, как раз под левой грудью, такой полной и прекрасной.

Сирена лежала, истекая кровью. Ее тело обрушилось прямо на кифару.

Но она еще не умерла. Хотя стрела и пробила сирене грудь, она еще дышала. Фактически, она еще находилась в сознании. Она медленно повернула лицо к Честеру.

– Почему ты убил меня, прекрасный мужчина? – прошептала она.

– Он не слышит тебя, он глухой, – сказал Бинк.

– Я не держала зла, только любовь, – продолжала она. – Любовь ко всем мужчинам, а ты… Почему ты противился любви?

– Какая радость есть в смерти здесь? – спросил Бинк. – Мы принесли тебе то, что ты принесла сотням мужчин, – он говорил грубо, хотя сердце его разрывалось при виде агонии такого красивого создания. Он помнил, как была ранена Хамелеон.

– Я не приносила смерть, – запротестовала она со всей горячностью, на которую еще была способна, и задохнулась, когда чрезмерные усилия заставили сильнее литься кровь из страшной раны. – Только любовь, только любовь!

Потом она наконец затихла, потеряв сознание. Бинк, несмотря на все свои знания, обернулся к Волшебнику.

– Это… это возможно, что она говорила правду?

Хамфри вынул волшебное зеркало. Оно показало улыбающегося ребенка.

– Возможно, – сказал он, переведя ответ зеркала.

Потом он спросил прямо:

– Сирена говорила правду?

Малыш улыбнулся.

– Она не хотела дурного, – сказал Волшебник. – Она не убийца, хотя и заманивала сюда мужчин.

Мужчины обменялись взглядами. Потом Хамфри вынул бутылочку с залечивающим эликсиром и брызнул на страшную рану сирены. Она сразу же затянулась, и сирена снова запела.

Волшебник предложил Честеру немного эликсира для ушей, но кентавр с презрением отверг помощь. Поэтому Хамфри брызнул немного на заднюю часть кентавра, и сразу же все раны и порезы зажили и зад стал таким же прекрасным, как и прежде.

– Ты вылечил меня! – воскликнула сирена, не веря глазам и ощупывая место, где только что зияла рана. – Не осталось ни раны, ни крови! – Потом опомнившись. – Я должна петь!..

И наклонилась за кифарой.

Честер выхватил инструмент у нее из рук и забросил далеко в воду.

– В нем был источник ее магии! – закричал он. – Я уничтожил ее чары!

Источник магии… уничтожен. Было ли это предзнаменованием?

Сирена стала петь. Голос ее был столь же прелестен, грудь вздымалась, но чары рассеялись, никакого притяжения уже не было и в помине. Значит, и правда кентавр лишил ее опустошительного волшебства.

Она прекратила петь.

– Ты считаешь, что именно кифара созывала всех мужчин? А я думала, им нравилось мое пение. – Она выглядела совершенно несчастной.

Она действительно казалась такой невинно-прекрасной, как Хамелеон в прекрасной фазе.

– Что случилось с теми мужчинами? – спросил Бинк.

– Они все ушли туда, через озеро, к моей сестре, – сказала она, указывая на остров, расположенный напротив. – Я предлагала им всем свою любовь – но они всегда уходили к ней.

Удивительно! Кто же мог завлечь жертву от сирены?

– Кто же твоя сестра? – спросил Бинк. – Интересно, в чем ее магия? Это другая сирена?

– О, нет! Она горгона, и очень красивая.

– Горгона! – воскликнул Бинк. – Но это же смерть!

– Нет, она ничего плохого и в голове не держит, ничего плохого, – протестовала сирена. – Она очень нежно относится к мужчинам. Я только хотела, чтобы она отсылала некоторых ко мне.

– Разве ты не знаешь, что значит взгляд горгоны? – спросил Бинк. – Что случится с тем, кто посмотрит в лицо горгоне?

– Я смотрела в лицо сестры много раз. И ничего там страшного нет!

Хамфри снова вынул зеркало.

– Она действует только на мужчин? – спросил он, и смеющийся малый согласился.

Похоже, сирена действительно не знала сокрушительной силы взгляда своей сестры. Поэтому годами она совершенно невинно заманивала мужчин – а горгона превращала их в камень.

– Мы должны поговорить с твоей сестрой, – сказал Хамфри.

– Тропинка идет до ее острова, – объяснила им сирена. – Что же мне делать без кифары?

– Твой голос достаточно хорош и без аккомпанемента, как прекрасна и ты сама, – дипломатично сказал Бинк. И это была правда.

– Ты можешь петь и без аккомпанемента.

– Могу? – удивилась она, вся просияв. – А приведет ли такое пение ко мне красивых мужчин?

– Нет. Но, возможно, симпатичный мужчина найдет тебя сам, невзирая ни на что. – И Бинк повернулся к Волшебнику. – Как же нам встретиться с горгоной? Ведь лишь один взгляд – и…

– Мы будем иметь с ней дело утром, – решил Хамфри.

Бинк потерял счет времени. Звезды появились над деревней; значит, наступила ночь, они ворвались в ночь из джунглей, боролись с опутывающим деревом, оттуда на этот остров – там, где, по-видимому, постоянно падала магическая пыль. Имело ли все это смысл? Бинку казалось, что солнце должно восходить над всем Ксантом одновременно, но сознавал, что это вовсе не обязательно должно было быть так. Его тревожили и другие мысли, и он услышал только конец разговора Хамфри: – Сирена, если у тебя есть еда и кров…

– Я женщина вовсе не того типа, – возразила сирена.

Бинк взглянул на ее хвост.

– Это, в общем-то, даже очевидно. Нам всего лишь нужно место, где переночевать.

– Ах. – Она явно разочаровалась. – Действительно, я могу стать и таким типом, если… – Она замерцала, и хвост ее превратился в две хорошенькие ноги.

– Только выспаться, – сказал Честер. Вероятно к нему вернулся слух. – И поесть.

Но ее негодованию не было конца.

– И это после того, как ты пронзил меня этой гадкой стрелой и разбил мою кифару?

– Прости, – коротко сказал Честер. – У меня болела голова.

Это вполне может быть, подумал Бинк. Что же упрямая скотина не покапала волшебным эликсиром на голову, так же как и на хвост?

– Если бы вы действительно раскаивались, вы бы это показали, – сказала она.

Вдвойне раздосадованный, Честер взглянул на сирену.

– И как же?

– Дав мне покататься на вас верхом.

Бинк с трудом сдержал смех. Все нимфы так любили кататься верхом.

– Ну, так садись, – засмущавшись, произнес Честер.

Она подошла к нему, но не смогла взобраться.

– Ты слишком высокий, – пожаловалась она.

Честер повернулся к ней передом, обхватил одной рукой ее стройный стан и поднял, словно пушинку.

– Ах! – только и воскликнула она, как только ноги ее оторвались от земли. – Какой ты сильный!

Кромби скваркнул, и его замечание не потребовало никаких объяснений. Она, на самом деле, опять занялась обольщением кентавра, не используя песни сирен.

Честер, находившийся не в лучшей форме после приключения с гранатами, выглядел явно успокоившимся.

– Все кентавры сильные, – и он усадил ее на спину и поехал вперед.

Сирена вцепилась в его гриву обеими руками.

– О, твои плечи так широки! И какая у тебя гладкая лоснящаяся шкура. Ты, наверное, самый красивый кентавр на свете!

– Что касается зада – возможно, – согласился Честер. Он помчался рысью.

– О, как забавно! – кричала она, хлопая в ладоши, словно девочка. – Вы, должно быть, самый умный и самый сильный и самый быстрый. – Она приостановилась. – А смог бы ты немного попрыгать?

Честер, возгордившийся от таких лестных слов, сделал слишком мощный прыжок. Сирена вскрикнула и перелетела через его зад. Так как они скакали по краю маленького озерка, сирена плюхнулась прямо в воду.

– О, прости, – униженно сказал Честер. – Пожалуй, я переутомился. – И он нагнулся, чтобы выловить ее из озера.

Выловить-то он выловил, но ее ноги превратились в хвост.

– Не бойся, – сказала русалка. – В воде я как дома. – И, увернувшись от его объятий, громко чмокнула его в губы.

Кромби скваркнул.

– Дурее нет лошадинозадого дурня, – бесстрастно перевел голем.

– Это точно, – согласился Честер, на этот раз совершенно беззлобно, – только не надо говорить этого Чери.

– Чери? – спросила, нахмурившись сирена.

– Моя кобылка. Самая красивая в Ксанте. Она дома, воспитывает нашего жеребенка. Его зовут Чит.

Она переварила новость.

– Как здорово, – расстроенно сказала она. – Я лучше поищу тебе корму и хорошее стойло.

Бинк незаметно ухмыльнулся. Не такой уж Честер и дурак, несмотря на гранаты!

Они скромно поужинали рыбой и морским огурцом и улеглись спать на мягкой куче сухой губки. Бинк вытянул ноги – и вляпался прямо в какую-то кучу грязи. На этот раз он слишком устал, чтобы притоптать образованный магическим кротом холмик, поэтому он просто не обратил на него внимания.

Сирена, отказавшаяся от посягательств на Честера, уютно устроилась в темноте поближе к Бинку.

– Говори, – сказал он, вспомнив. – Ведь мы должны оказать тебе какую-то услугу за гостеприимство!

Кромби скваркнул.

– Вот ты и расплачивайся, простофиля, – перевел Гранди. – Ты к ней ближе всех.

– Услуга? – спросила сирена, подталкивая его локтем.

Бинк почувствовал, что краснеет. Чертовы намеки Гранди!

– О, ничего! – сказал он, притворяясь, что засыпает. Очень скоро он заснул и по-настоящему.

Утром они попрощались с сиреной после того, как собрали немного дров для костра для приготовления пищи – об этой единственной услуге она попросила их, так как, в общем-то, не занималась хозяйством. Они советовались о том, как бы встретиться с ее сестрой.

– Все вы должны быть с завязанными глазами, – решил Хамфри. – Я же использую зеркало!

Итак, он сможет взглянуть на горгону только косвенно, конечно это единственный способ взглянуть на такое существо, и каждый знал об этом.

А как же действует зеркало? Изображение в зеркале будет таким же ужасным как и оригинал?

– Поляризация, – объяснил Волшебник, не дожидаясь вопроса. – Магия частичных образов.

Это объяснение не совсем удовлетворило Бинка. Но оставался еще более важный вопрос.

– Что нам сделать, чтобы прекратить… – но Бинк не хотел употреблять слово «убивать» в присутствии невинной сирены. Подобраться ближе к горгоне – это одна цель; прикончить ее, пока у других будут завязаны глаза – другая.

– Там посмотрим, – сказал Хамфри.

Все, включая голема, согласились завязать глаза. Затем выстроились в цепочку за Добрым Волшебником, который направлялся задом по дорожке между островами, используя зеркало, чтобы смотреть вперед. Таким образом он применил не волшебство, а естественный процесс, связанный с отражением в зеркале.

Странно и неудобно идти по воде, ничего не видя. Как ужасно быть без зрения! С каким волшебством может сравниться естественное мироощущение?

Ноги Бинка коснулись твердой земли.

– Стойте здесь, отвернувшись, – сказал им Хамфри. – На всякий случай. А я пообщаюсь с горгоной.

Нервничая, Бинк подчинился. Его так и подмывало сорвать с глаз повязку, повернуться и взглянуть на горгону – но было страшновато. Однажды он уже стоял на вершине высокой горы и просто разрывался от желания броситься вниз, точно так желание жить прекрасно уживалось с желанием умереть. Возможно, жажда приключений питалась из того же источника.

– Горгона, – сказал Хамфри.

Прямо позади Бинка она спросила:

– Да, это я. Добро пожаловать на мой остров. – Она обладала нежным голосом и пела еще завлекательнее, чем ее сестрица. – Почему ты не смотришь на меня?

– Твой взгляд превратит меня в камень, – прямо ответил Хамфри.

– Разве я не прекрасна? У кого еще есть такие замечательные змеевидные кудри? – спросила она, и Бинк услышал шипение змей.

Интересно, как это – целоваться с горгоной, когда змеи обвиваются вокруг обоих целующихся? Идея представлялась и тревожной, и желанной. Однако какова на самом деле была горгона, если не считать ее литературным воплощением угрозы, заключенной в каждой женщине?

– Ты прекрасна, – сказал Хамфри, соглашаясь. Она, должно быть, и в самом деле хороша собой, думал Бинк, потому что Добрый Волшебник комплименты попусту не раздавал. О, только один-единственный взгляд!

– Где все те мужчины, что приходили к тебе?

– Они ушли, – печально ответила она.

– Куда они ушли?

– Туда, – сказала она, и Бинк предположил, что горгона указала направление. – Вон за те камни.

Хамфри направился туда, куда указала горгона.

– Здесь статуи, – сказал он, без всякого удивления. – Статуи мужчин, очень искусные. Они стоят, как живые.

Как живые…

– Да, – согласилась горгона. – Они так похожи на тех мужчин, что приходили ко мне.

– Неужели такое сходство ни на что тебе не намекает?

– Мужчины после себя оставляли подарки, свои скульптуры. Но я бы предпочла, чтобы у меня оставались они сами, а не их копии. Мне камни не нужны.

Она не понимала, что делала! Она считала, что там стояли их изображения, оставленные на память! Может быть, она отказывается понимать правду, блокируя сознание, изображая себя обычной девушкой. Она отказывалась верить в собственное волшебство. Какое роковое заблуждение! Но ведь, подумал Бинк, разве такое поведение не типично для всех женщин? Разве нет среди них тех, кто решил проверить, как действует их сексуальная привлекательность на мужчин?

Ведь именно таково мнение о них Кромби, хотя, вероятно, и сильно преувеличенное. Есть немного и от сирены, и от горгоны в каждой девушке, но не в больших количествах. Немного и от той, и от другой было и в Хамелеон.

– Если придут еще мужчины, – продолжил Хамфри с необычной мягкостью, – то они просто оставят еще статуи. Это нехорошо.

– Да, здесь и так очень много статуй, – согласилась она наивно. – Скоро мой остров весь ими заполнится.

– Мужчины не должны больше сюда приходить, – сказал Хамфри. – Они должны оставаться в своих домах со своими семьями.

– Неужели ни один мужчина не сможет прийти и остаться здесь? – спросила она жалобно.

– Боюсь, что нет. Мужчины, как бы сказать, не достаточно хороши для тебя.

– Но у меня так много любви, которую я отдала бы мужчине – если бы только он остался здесь! Даже самый маленький. Я бы заботилась о нем всю жизнь и сделала бы его таким счастливым.

Слушая, Бинк, понимал всю глубину трагедии горгоны. Все, что она хотела – это любить и быть любимой, а вместо этого сеяла смерть. Сколько семей были разрушены ее волшебством? Что можно было с ней сделать – кроме казни?

– Ты должна покинуть эту страну, – просто сказал Хамфри. – Сила магического защитного щита будет уменьшена по приказу Короля, ты сможешь свободно уйти из Ксанта. В Мандении твои чары станут недееспособны, так что ты сможешь свободно общаться с мужчиной и выберешь себе любого по своему вкусу.

– Покинуть Ксант? – в ужасе закричала она. – Нет, нет, уж лучше я умру. Я не смогу покинуть свой дом!

Бинк испытывал к ней даже некоторую симпатию. Когда-то давно он сам испытал на себе изгнание…

– Но в Мандении ты станешь обычной девушкой, без всяких чар. Ты очень красива, и там у тебя будет возможность выбрать мужчину по своему вкусу.

– Я люблю мужчин, – сказала медленно горгона. – Но свой дом люблю сильнее. Я не могу уехать отсюда. Если это единственный для меня выбор, я умоляю вас убить меня и тем прекратить мои страдания.

Впервые Добрый Волшебник казался потрясенным.

– Убить тебя? Я не буду делать этого. Ты самое привлекательное создание, которое я видел, даже с помощью зеркала! В молодости я знавал…

Тут же была продемонстрирована обычная женская уловка.

– Что вы, что вы, сэр, вы совсем не старый. Вы такой красивый мужчина.

Кромби скваркнул, Честер закашлялся, Бинк поперхнулся. Она слишком сильно преувеличила, если вообще не наговорила просто чуши. Хамфри, конечно хороший человек и талантливый, но далеко не красивый.

– Ты мне льстишь, – сказал он серьезно. – Но я занят другим делом.

– Из всех мужчин, приходивших сюда, ты единственный остался поговорить со мной, – продолжала горгона. – Я так одинока. Умоляю, оставайся со мной и позволь мне служить тебе.

Сейчас же Кромби заорал во весь голос.

– Не поворачивайся, дурак, – закричал, переводя, и голем. – Смотри только в зеркало!

– О, да, – согласился Хамфри.

Да, слух у грифона был тонок, думал Бинк, если уловил попытку Волшебника повернуться.

– Горгона, если бы я взглянул прямо тебе в лицо…

– То почувствовал бы себя обязанным уйти отсюда, оставив после себя только каменный монумент, свою точную копию, – закончила она. – Не понимаю, почему это нравится мужчинам! Но тогда закрой глаза, подойди и поцелуй меня, позволь показать тебе, как я люблю тебя. Если ты только останешься, твое малейшее слово будет служить мне приказом.

Волшебник подал знак. Неужели старый гном соблазнился? Бинку пришло в голову, что нельзя оставаться равнодушным к женщине, пытающейся удержать возле себя даже такого, как Хамфри, только лишь из-за отсутствия подходящего партнера. Средняя обычная женщина не проявляла интереса к мудрому старому карлику, а если она все-таки интересовалась, то, значит, она зарилась на его грозное волшебство. Здесь же они встретили женщину, которая ничего о нем не знала, кроме его внешнего вида, и жаждала его любить, прося лишь о том, чтобы он не исчезал.

– Дорогая, думаю, нет, – сказал наконец Хамфри. – Такое поведение обязательно будет вознаграждено – не стану отрицать – и я с удовольствием развлекусь с тобой денек, или даже три денька, занимаясь любовью с закрытыми глазами. Но для благополучного общения с тобой необходимы волшебные ресурсы, а я нахожусь при другой работе, которая предпочтительнее и может не…

– Потом пофлиртовать денек или даже три, – воскликнула она. – И ты будешь с закрытыми глазами! Я знаю, ни один Волшебник не интересовался мною, но даже ни один Волшебник не может быть более прекрасным, чем вы, сэр!

Может, она подозревала значительность таланта Хамфри? Имело ли это значение? Волшебник снова подал знак.

– Может быть, когда мои нынешние поиски закончатся, ты будешь столь любезна, что навестишь меня в замке?

– Да, да, – закричала она. – А где он, твой замок?

– Надо спросить Хамфри. И кто-нибудь сразу направит тебя. Все равно, ты не можешь показывать лицо мужчинам. Ты должна будешь надеть вуаль, не на все лицо, а только на глаза, чтобы…

– Не закрывай моих глаз, я должна видеть!

Бинк почувствовал новый прилив симпатии, хотя в тот момент он не мог ее видеть.

– Позволь мне посоветоваться, – сказал Хамфри. Послышался шорох, он рылся среди своих волшебных вещей, потом он произнес:

– Это не идеальное средство, но сойдет. Держи сосуд перед лицом и открой его.

Еще шорох, это она взяла переданный через плечо сосуд. Раздался щелчок, пробка выскочила, пошел пар, шипение, потом тишина. Неужели после всего, что было, Хамфри убил горгону, отравив газом?

– Ну, мои спутники, теперь вы можете снять повязки, повернуться, – произнес Хамфри. – Горгона как таковая исчезла.

Бинк сорвал повязку.

– Волшебник! Неужели ты…

– Да нет же, я просто уничтожил ее зло. Смотри!

Бинк, как и другие, внимательно наблюдал. Перед ними стояла необычайно красивая молодая женщина с волосами из множества тонких змеек. Но лица у нее не было – отсутствовало. Там просто ничего не было.

– Я использовал волшебство исчезновения, применив его к ее лицу, – объяснил Хамфри. – Она все прекрасно видит, но, к сожалению, ни один мужчина не сможет увидеть самое красивое, что у нее есть – ее глаза. Но смотреть ей в лицо, встретиться с ней взглядом невозможно. Она не опасна – и мы в безопасности тоже.

Это, конечно же, очень плохо, согласился Бинк. Она выглядела как хорошенькая девушка, обремененная таким ужасным заклятием. Волшебство – не всегда приятная вещь! Волшебник аннулировал злые чары, но как неприятно видеть вместо лица пустоту!

Кромби облетел остров, изучил статуи. Там были каменные люди, кентавры и грифоны.

– Скварк! – Только взгляните сколько вреда принесла эта сука! Она превратила в камень множество невинных мужчин! Что хорошего, что сейчас она обезврежена? Все равно, что закрыть дверь дома после того, как тот уже давно покинут. – Вероятно, сейчас его мысли полностью принадлежат грифону. Вот опасность столь долгой трансформации.

– Да, нам надо что-нибудь предпринять относительно статуй, – согласился Хамфри. – Но я и так потратил слишком много волшебства. Слишком много. Кромби, укажи, где находится решение проблемы статуй?

Грифон указал. Вниз.

– М-да. А теперь снова укажи Источник Магии.

И Кромби показал. Направление то же самое.

– Так я и предполагал, – сказал Хамфри. – Наш поиск имеет более обширное, чем просто информационное, значение.

Другой фактор натолкнул Бинка на определенные мысли. Все эти приключения с опутывающим деревом и сестрами-уничтожительницами выглядели словно диверсия против его поиска и были серьезной угрозой благополучию Бинка, если, конечно, его талант это допустит. Сейчас он видел, что все его переживания связаны с поиском, но не было необходимости подставлять его самого опасностям, чтобы найти Источник Магии. Должно действовать нечто другое, но не его талант.

Он вспомнил горку земли, на которую наткнулся прошлой ночью. Имела ли она отношение к происшедшему? Он действительно не мог разгадать, как, однако, не доверял случайным происшествиям в тех случаях, когда они не имели отношения к его таланту. Если враг находился…

Добрый Волшебник опять вытащил зеркало.

– Покажи мне Королеву, – сказал Волшебник обращаясь к зеркалу.

– Королеву? – спросил, удивляясь, Бинк.

Зеркало затуманилось, потом показало лицо Королевы Ирис.

– Однако в хорошенькое времечко ты вызвал меня, Хамфри, – сказала она. – Как ты смеешь прохлаждаться на острове у горгоны, вместо того, чтобы продолжать свои глупые поиски?

Кромби злобно скваркнул.

– Не переводи, – фыркнул в сторону голема Хамфри. Потом, в сторону изображения. – Это не мой поиск, а Бинка. Мы лишили злой силы сирену и горгону и направляемся к Источнику Магии. Извести Короля.

Ирис изобразила скорбный жест безразличия.

– Ага, когда-нибудь, карлик, может быть, и передам, – ответила она.

Позади нее в зеркале появилось изображение Короля Трента. Внезапно она приняла вид Светлого Юного Существа с длинными косами.

– Что будет очень скоро, Добрый Волшебник, – исправилась она поспешно. Трент весело подошел и дернул ее за косу, тут изображение исчезло, и поверхность зеркала стала чистой.

– Как она могла говорить из зеркала? – удивился Бинк. – Раньше зеркало показывало только безмолвные картинки.

– Она повелительница иллюзий, – объяснил Хамфри.

– Ты хотел сказать – повелительница Короля, – воскликнул Кромби.

– Нам только казалось, что мы слышим ее, – продолжал невозмутимо Хамфри. – Он убрал зеркало. – И Королю тоже только казалось, что он дернул за косу. Но все, что вы видели, это иллюзия, ее способности.

– Я бы предпочел иллюзию реальности, – тоскливо произнес голем.

Хамфри вновь переключился на горгону.

– Нам уже пора возвращаться. Я предлагаю тебе отправиться утешить свою сестру. Она лишилась кифары.

– Я иду, иду! – закричала горгона. – Прощай, прекрасный чародей. – И она обняла и поцеловала Хамфри в губы, а змеи ее волос вились и шипели около ушей Волшебника. – Возвращайся поскорее! У меня неисчерпаемый запас любовных ласк.

– Угу. Обязательно, – согласился Волшебник, засмущавшись. И щелчком отшвырнул одну слишком шуструю змейку волос, пытавшуюся слишком энергично пощипывать мочку его уха.

Волшебная дорожка у островка горгоны окончилась, так что назад пришлось плыть. Они призвали на помощь талант Кромби, чтобы найти безопасный ход через водную гладь, избегая общения с водными чудовищами. Потом Бинк оседлал Честера, а Волшебник с големом залезли на Кромби. Утро закончилось, наступил день, и возвращение в волшебную деревню прошло легко и приятно. Враждебная магия еще не проникла в пределы тропинки и не испортила ее первозданной прелести.

На месте опутывающего дерева теперь виднелся только обгорелый пень. Жительницы деревни отлично поработали, уничтожая старого врага. Но сама деревушка выглядела слишком тихой, с черными драпировками на окнах, там явно горевали по отряду мужчин, попавшему в лапы к сирене.

И как все сразу изменилось, когда те самые мужчины, которых они считали погибшими, живые и невредимые вошли в деревню!

– Вы выжили! – закричала Тролла, и слезы ручьем полились по ее ужасному лицу. – Мы хотели последовать за вами, но так как мы не слышим пения сирены, то не смогли найти следов тропинки в темноте. А утром мы решили, что уже слишком поздно, и к тому же нам надо было ухаживать за ранеными и…

– Мы лишили чар сирену и ее сестру, горгону, – сказал Бинк. – Больше ни один мужчина не уйдет той дорогой. Но те мужчины, что ушли раньше…

– Они мертвы, мы это знаем.

– Нет. Они превратились в камень. Наверняка существуют чары, способные возвратить их к жизни. Если наш поиск выйдет удачным, то…

– Идите со мной, мы должны отметить такое событие! – кричала Тролла. – Сейчас мы закатим такой пир…

Но у Бинк уже был готовый ответ.

– Нет, нет, никаких благодарностей. Вы ужасно добры и приветливы, но сейчас нам необходимо продолжить поиск. Мы ищем абсолютный Источник Магии, источник вашей волшебной пыли. Он расположен под землей.

– Но здесь нет дороги вниз, под землю, – сказала Тролла. – Она, вероятно, пробивается в шахте.

– Да. Поэтому мы будем искать здесь везде. Если какие-нибудь пути существуют, по другому направлению…

Разочарованная Тролла приняла создавшуюся ситуацию с особым изяществом.

– И какой дорогой вы пойдете?

– Этой, – ответил Бинк, указывая направление, которое предложил Кромби.

– Но она ведет в сердце Района Безумия!

Бинк улыбнулся.

– Что ж, тогда наш путь пройдет через Район Безумия.

– Путь, проходящий за опутывающим деревом, сейчас открыт. Вы могли бы отправиться этой дорогой и обойти Район Безумия стороной.

Бинк, не соглашаясь, покачал головой, зная, что будь та дорога лучшей, Кромби непременно указал бы ее.

– Вы, мужчины, такие неразумные! Подождите хотя бы несколько дней. Мы прекратим разбрасывать магическую пыль в воздух, и действие ее уменьшится. И тогда вы сможете пересечь этот район с меньшей опасностью.

– Нет. Мы уже решили продолжать путь. – Бинк боялся, что несколько дней отдыха в этой деревеньке, населенной страстными женщинами, будут иметь результат, аналогичный тем статуям у сирены и горгоны. Нет, им следует идти.

– Тогда мы должны дать вам проводника. Она сможет предупредить вас о ближайших ловушках, ведь едва ли возможно, что бы вы смогли выжить, если не сумеете очистить путь от самых злобных врагов. Вы и так уже наполовину безумные.

– Да, – согласился Бинк с кривой усмешкой. – Мы мужчины. – Тут дело вовсе не в поле, это было совсем иное волшебство Ксанта. Ему была по душе эта покорная женщина-тролль, по-видимому, почти каждый монстр мог чего-то и стоить, особенно когда его можно было узнать поближе.

Гидом стала очень симпатичная дама-грифон.

– Скварк! – запротестовал Кромби.

– Авк, авк, – ответила она проказливо.

– Не нужен нам такой цыпленок, – радостно переводил Гранди.

– Кого это ты называешь цыпленком? Я – львица.

– Да ты противная!

– А ты скучный надоедливый человек!

– Баба!

– Мужик!

– Гранди, прекрати, наконец переводить, – сказал Бинк.