Опасайся живой и мертвой, ведь тебе не избежать ее паутины…

Она поведала Мелии о своем разговоре с Таркисом.

— Довольно необычно, — заметила Мелия. — С другой стороны, Таркис был безумен. Нет никаких оснований считать, что виденное им имеет нечто общее с тем, что я чувствую сейчас. Не следует забывать, что Ар-Толор почти в пятидесяти лигах отсюда.

Эйрин смотрела на огонь. Мелия, несомненно, права. Бред Таркиса не мог иметь никакого смысла. Если только…

Она подняла голову.

— Мелия, когда вы почувствовали, что за вами кто-то наблюдает?

Леди нахмурилась.

— Дай подумать. Пожалуй, со вчерашнего дня. Утром, да, теперь я вспомнила — во время завтрака ощущение было таким сильным, что я перевернула чашку мэддока. А почему ты спрашиваешь?

Эйрин ощутила, как во рту у нее все пересохло.

— Потому что вчера утром Иволейна прибыла в Кейлавер. Из Ар-Толора.

— Ах, вот оно что, — пробормотала Мелия, и ее глаза засверкали.

Они еще долго говорили, огонь в камине почти догорел, но ничего нового придумать так и не смогли. Тем не менее Эйрин нравилось разговаривать с Мелией. Они беседовали, как равные. Скорее, как друзья.

— Возможно, нам следует воспользоваться услугами твоего маленького шпиона, — сказала Мелия.

Та же мысль возникла и у Эйрин.

— Я скажу ему. Но Олдет работает внутри замка, а Таркис видел тень под открытым небом. Поэтому нам нужен кто-то, кто мог бы вести наблюдение за стенами замка.

— Кого ты имеешь в виду, дорогая?

— Друга, — с улыбкой ответила Эйрин.

Она нашла его на следующее утро возле конюшен, где он проверял седло своего скакуна. Тарус поднял голову и улыбнулся. Он был одет для верховой езды — в кожу и шерсть. День выдался серый и ветреный, шел мелкий снег. Эйрин заметила Таруса из окна и поспешила вниз, накинув поверх платья лишь шаль. Зубы у нее уже отчаянно стучали.

— У вас есть причина, по которой вы так старательно мерзнете с утра пораньше? — спросил рыцарь весело.

— Нет, просто я хотела вас повидать, — продолжая дрожать, ответила Эйрин. — К тому же я, хотя бы на время, буду избавлена от необходимости примерять оранжевое подвенечное платье.

Он почесал рыжую бородку.

— В ваших словах содержится какой-то тайный смысл?

— Не обязательно. Могу я с вами поговорить наедине?

Она посмотрела на других рыцарей, седлавших лошадей.

Охрана Бореаса. Тарус кивнул и завел Эйрин в конюшню, где было теплее и пахло лошадьми.

На лице рыцаря появилось любопытство.

— Что-то не так, миледи? Или вы решили испытать на мне новое заклинание?

— Да, — сказала она. — Точнее, нет, если вас интересует ответ на второй вопрос. Но да — на первый.

— Похоже, холод мешает вам внятно излагать свои мысли.

— Весьма возможно, — не стала спорить Эйрин. — Куда вы направляетесь в такую ужасную погоду?

— В поля.

— Звучит неопределенно.

— Миледи…

— Не имеет значения, сэр Тарус. Честно говоря, меня не интересует поручение, которое вам дал король. Но вы должны кое-что знать обо мне. О нас, колдуньях. — Она заговорила быстро, чтобы поскорее закончить неприятный разговор. — Дело в том, что мы вам не враги. Мы не поддерживаем разные стороны. Сейчас я вам не могу объяснить всего. К сожалению, я и сама не очень понимаю. Но это правда.

Сначала рыцарь был ошеломлен, потом встревожен, но затем облегченно вздохнул.

— Я рад это слышать, миледи. Мне никогда не хотелось, чтобы колдуньи были нашими врагами.

— Но, к сожалению… — перебила Эйрин, — большинство из них… Они сделают все, чтобы помешать воинам Ватриса. Они думают…

Он махнул рукой.

— Да, мы знаем, что о нас говорят. Колдуньи полагают, что мы поможем уничтожить Зею в Решающей Битве.

— Значит, вам известно о Разбивателе рун? — удивленно спросила Эйрин.

Тарус нахмурился.

— Нет, я никогда не слышал о Разбивателе рун. В наших легендах говорится о Молоте и Наковальне.

Эйрин сухо улыбнулась.

— Хотелось бы, чтобы в пророчествах хоть иногда звучали имена.

Тарус фыркнул.

— Да, тогда было бы намного легче. — Он подошел поближе к Эйрин. — Но я смущен, миледи. Сначала вы говорите, что мы не враги, а потом выясняется, что ваши сестры работают против моих братьев.

— Не все, — заявила Эйрин, вздернув подбородок.

Он посмотрел ей в глаза и кивнул.

— Значит, вы предаете колдуний.

Она поморщилась, вспомнив слова, которые произнес дракон Сфитризир.

А вот две дочери Сайи, которые обречены предать своих сестер и госпожу…

— Нет, я не предаю колдуний, — возразила она, стараясь говорить спокойно. — Так поступают другие, вот уже много лет, не желая взглянуть в глаза правде.

Его взгляд стал печальным и понимающим.

— Мне кажется, я вас понимаю, миледи. Среди тех, кто поклоняется Ватрису, есть рыцари, которые слишком много времени проводят в молитвах и песнопениях возле костров, в результате дым разъедает их разум. Они забывают о том, что значит быть воином — мы воюем не ради самой войны, наша задача в том, чтобы защищать и сохранять.

Эйрин невольно улыбнулась. Да, он ее понял.

Тарус притопнул сапогами.

— Мне пора. Пора выполнять поручение короля, как вы его назвали. Так о чем вы хотели меня попросить? Только не делайте вид, что вам ничего от меня не нужно. Мы дали клятву быть честными друг с другом, помните?

— Я хочу, чтобы вы смотрели во все глаза.

— Ну, это совсем нетрудно, миледи. В противном случае я не смогу удержаться в седле.

Она даже не пыталась скрыть обиды.

— Я имела в виду совсем другое.

Эйрин объяснила, что ей нужно, чтобы Тарус обращал внимание на любые проявления необычного. На глаза, наблюдающие из тени.

— А кого вы опасаетесь?

— Я не уверена. Более того, я не знаю, кто это может быть. Мне даже неизвестно, живое ли это существо.

Рыцарь застонал.

— Да, просто замечательно. Значит, я должен следить за неизвестными существами, которые прячутся в тени. Еще немного, и вы скажете, что Маленький народец существует.

Эйрин прищелкнула пальцами.

— Верно — совсем забыла. Не могли бы вы следить и за ними? В особенности возле Сумеречного леса. Мне кажется, они вновь зашевелились, а это может означать только одно: опасность близка, как в день Среднезимья.

На лице Таруса появилось тоскливое выражение.

— Вы говорите серьезно, да?

— Совершенно.

Он вздохнул и низко поклонился.

— Очень хорошо, миледи. Для вас я готов преследовать эльфов и даже попытаюсь отыскать тени. А после того, как мои собратья бросят меня в костер, объявив еретиком, я буду утешаться уверенностью в том, что все мои деяния были разумными и достойными.

— Я уверена, что так и будет, — с улыбкой ответила Эйрин и пожелала рыцарю удачи.

Время до вечера, как и следующий день, прошли быстро. Фарвел задавал бесконечные вопросы относительно предстоящей свадьбы: «Сколько девушек должно присутствовать? Какие ваши любимые цветы? Что лучше подавать — мед или вино?» Эйрин старательно на них отвечала. В одном ей ужасно повезло: королевские красильщики не сумели покрасить все в оранжевый цвет, поскольку лучшие краски нужного оттенка доставляли из Эридана, торговля с которым прекратилась год назад. Изо всех сил делая вид, что ужасно разочарована, Эйрин поставила Фарвела в известность, что готова согласиться на голубой, оставив оранжевый лишь для отделки.

После очередной беседы с сенешалем тень за одной из статуй превратилась в Олдета, возникшего так неожиданно, что Эйрин прижала руки к груди.

— Тебе нравится пугать людей?

— Что-то не так? — удивился Паук.

Она бросила на него такой свирепый взгляд, что его улыбка исчезла.

К несчастью, шпиону почти ничего не удалось узнать об Иволейне. Королева большую часть времени проводила в своих покоях, где до нее было трудно добраться.

— Ваши сестры обладают способностью видеть то, что остается скрытым для других, — с обидой проворчал Олдет. — Долгие годы тренировок оказываются бесполезными, коли вам достаточно щелкнуть пальцами, и я тут же начинаю светиться.

— Ну, не все так просто, как тебе кажется, — заявила Эйрин, прекрасно понимая, что Паук прав.

Если бы он слишком долго находился рядом с Мирдой и Иволейной, одна из них обязательно почувствовала бы его присутствие.

И все же, Олдету удалось выяснить несколько любопытных фактов. Во-первых, король Бореас и королева имели еще одну беседу в зале совета, и их встреча завершилась ссорой.

— Мне не удалось подобраться к ним так, чтобы послушать, о чем они говорили, — сказал Олдет, и в его серых глазах промелькнул гнев. — У входа стояла стража, о чем я, естественно, знал заранее, но, кроме того, король разместил своих людей возле потайной двери, ведущей в зал совета. И я хочу спросить у вас, миледи, какой смысл в потайных дверях, если ставить возле них охрану? Это оскорбление для всех шпионов. Почему я должен давать королю Бореасу…

— Олдет, — прервала Паука Эйрин, — расскажи о беседе.

Шпиону пришлось рассказать о том, что ему удалось услышать из-за окна, где он устроился в ужасно неудобной позе. Король и королева говорили о войне, что совсем не удивило Эйрин — ведь Брелегонд находился в руках Рыцарей Оникса.

— И все? — сказала Эйрин.

— На подоконниках сидят голуби. Проклятые птицы ворковали мне прямо в ухо. Но все же я расслышал, как король упоминал своего сына, Теравиана. Кажется, это ваш будущий муж? Ну, не знаю, что именно он сказал о принце, только тут начался спектакль. Иволейна отвесила пощечину Бореасу.

— Она дала ему пощечину? — потрясенно переспросила .Эйрин.

— Именно. Его щека покраснела — и вовсе не от удара, уверяю вас. Он затрясся, казалось, еще немного, и Бореас ее задушит. Королева произнесла еще несколько слов, которые я не сумел разобрать. Но затем она проговорила фразу, которая разнеслась по всему залу. После чего развернулась и ушла.

— И что же она сказала?

— Она заявила: «Я не позволю тебе принести его в жертву, как одного из своих быков».

Эйрин задумалась. Говорила ли королева о Теравиане или речь шла о ком-то другом?

— Кажется, ты говорил, что тебе удалось разузнать кое-что еще?

Шпион кивнул.

— Королева ежедневно отправляет послания в Ар-Толор. Полагаю, они предназначены для ее советницы, леди Трессы.

— Как странно. Интересно, почему она не говорит с Трессой при помощи…

Она замолчала, но было уже слишком поздно.

— Значит, колдуньи могут говорить друг с другом при помощи заклинания, даже если между вами много лиг пути.

Эйрин вздохнула.

— Далеко не все из нас.

Несмотря на многочисленные попытки за последние два Дня, она все еще не могла выйти при помощи Паутины жизни дальше сада замка. Всякий раз оказывалось, что нити заставляют ее блуждать по кругу.

Вот только, почему они тебя обманывают, Эйрин? Мирда говорила, что магия Дара не может лгать.

Из чего следовало, что обман заключен в самой Эйрин.

Послышались шаги. Эйрин узнала шаркающую походку лорда Фарвела.

— До встречи, миледи, — проговорил Олдет и в следующее мгновение исчез за мерцающим серым плащом.

Далеко не сразу ей удалось вырваться из лап лорда Фарвела — на сей раз он интересовался, каких птиц она предпочитает, голубей или лебедей, причем Эйрин так и не поняла, о чем идет речь: вкусовых качествах птиц, или их декоративных достоинствах. На всякий случай Эйрин заявила, что ей нравятся и те, и другие. Покачивая головой, Эйрин поспешила в покои Иволейны и Мирды — пришло время очередного урока.

По пути она заметила Теравиана, но он быстро свернул в боковой коридор и исчез. Казалось, после их разговора принц начал ее избегать. Наверное, Теравиан наслаждался последними » часами свободы. На следующий день наступало полнолуние — день, когда Эйрин должна сообщить сестре Мирде о своем решении, — а вечером состоится праздничный пир, на котором будет объявлено о помолвке Эйрин и принца Теравиана.

Эйрин все еще не поняла, как Теравиану удалось ее выследить. Неужели принц обладает даром Предвидения? Если Иволейна так думает, тогда понятно, почему она поссорилась с Бореасом. Возможно, их планы относительно принца не совпадают. Интересно, а какие у них планы?

Эйрин не знала. Однако предполагала, что в посланиях Иволейны к Трессе содержался ответ на этот вопрос. Только по одной причине королева могла рискнуть доверить свои слова бумаге. Она боялась, что их могут подслушать, если она воспользуется нитями Паутины жизни. Из чего следовало, что Лиэндра действительно до сих пор в Ар-Толоре.

Возможно, в посланиях содержится какая-то информация о теневом совете колдуний, подумала Эйрин с растущим возбуждением.

Но как это связано с Теравианом? Эйрин никак не могла придумать ничего разумного. Однако ей очень хотелось взглянуть на одно из посланий; возможно, ей было бы легче принять важное решение — присоединяться к теневому совету колдуний или нет.

Когда Эйрин вошла в покои королевы, Иволейны не было, но сестра Мирда ее ждала. Однако урок опять привел к разочарованию. Эйрин безуспешно пыталась продвинуться как можно дальше при помощи Дара, но все ее попытки привели к тому, что она оказалась в овечьем загоне замка.

— Я не понимаю, Мирда. Со мной что-то не так? Я знаю, что Паутина не может лгать. Так почему же я сама себя обманываю?

— Успешнее всего мы обманываем сами себя, — ответила сестра Мирда, наливая в чашку чай из плодов шиповника. — Как часто мы уговариваем себя сделать то, что в глубине души считаем невозможным? Слушать правду Паутины жизни — значит услышать правду своей души. Боюсь, ты еще не готова.

Эйрин разочарованно показала головой.

— Но я хочу. Я знаю, что далека от совершенства, Мирда. Мне известно, что другие смотрят на мою руку и находят ее ужасной, но я больше не переживаю. Рука — часть моего тела, и я готова принять ее такой, какова она есть. Вот почему я перестала ее прятать. Разве я не поступаю честно?

— Да. И я горжусь тобой. — Мирда сделала несколько глотков чая. — Но есть и другое, существуют проблемы, на которые ты закрываешь глаза. Ты что-то забыла.

За окном солнце медленно уходило за линию горизонта, и в комнату вползла тень. Темнота заставила Эйрин вспомнить слова, которые она впервые услышала в одном из тесных фургонов морнишей возле Ар-Толора.

Видите женщину, которая так гордо скачет на своей лошади? Все восхищаются ее красотой, хотя боятся ее меча. Однако всегда приходится платить за обладание властью. Видите? Она не замечает бедняка в траве, попавшего под копыта ее коня.

Да, Эйрин видела нарисованную старой гадалкой картину: гордая королева в голубом с мечом в руке выезжает из замка с семью башнями. Она напомнила ей видение, возникшее в кувшине с водой, которое показала ей королева Иволейна. Вот только в нем не было лежащего в траве мужчины с закрытыми глазами.

И вновь в ее сознании прозвучал скрипучий голос старой морниш:

Ты забыла о тех, кто страдал ради тебя…

И, как могучая прибойная волна, на Эйрин накатили воспоминания. Знойный день прошлого лета, побег из Кейлавера на восток вдогонку за Грейс. Ей удалось уговорить Лирит составить ей компанию. Однако их отсутствие будет скоро обнаружено. Необходимо найти способ сбить рыцарей короля со следа. Ее растущее могущество легко справилось с трудной задачей. Она поговорила с молодым слугой, заронив в его разум маленькое зернышко, — теперь, когда его начнут расспрашивать, он скажет, что видел, как леди Эйрин ускакала из замка на запад.

Тошнота подкатила к горлу. Вот почему он показался ей таким знакомым, несмотря на бессмысленное выражение лица и шрам на черепе.

Пожалуйста, не нужно его снова бить. Мой брат не хотел. Я прошу вас, миледи…

Теперь Эйрин понимала, что она скрывала от самой себя и от мира. Вовсе не уродство своей правой руки. Она прятала уродство собственной души.

Эйрин опустилась на колени, грудь мучительно ныла, и она вдруг отчаянно зарыдала.

— О, Мирда, что я наделала?

Глаза колдуньи были полны печали, но она нежно прикоснулась ко лбу Эйрин.

— Ты только что сказала себе правду, сестра.