ГЛАВА 1

Ворон поднялся с края пропасти, расправив, будто тени, черные крылья, и взмыл в огненное рассветное небо.

Острые, точно зубы дракона, пики гор остались внизу — непроходимый каменный барьер, уходящий в самое небо. Ветер завывал на горных перевалах, трепал оперение ворона. Казалось, король вновь играет с Камнем. Ворон сильнее замахал крыльями, выровнял свой полет и посмотрел на лишенный листвы лес, словно туманом покрывающий далекую землю. Еще до наступления ночи ворону следует доставить сообщение на юг, и он выполнит свою задачу.

Ворона звали Гаурис. Сто одиннадцать раз лед в Зимнем море покрывался трещинами, таял и вновь замерзал с того дня, как он вылупился из яйца. И все эти годы Гаурис верно служил королю. Да, теперь его перья блестят совсем не так, как раньше, а клюв и когти затупились. Однако черные глаза не потеряли зоркости, и никто из молодых воронов стаи, как бы они ни надувались от гордости, не может пролететь за один день столько же, сколько Гаурис. Вот почему доставку важного сообщения поручили именно ему.

Во всяком случае, Гаурис так думал. Ведь никто, даже ближайшие фавориты короля, не способны проникнуть в мысли и намерения короля. Его сердце выковано из холодного заколдованного железа, а кое-кто утверждает, будто разум под ледяной короной вылеплен из того же материала. Одно Гаурис знал наверняка: подули ветры войны. И подобно рыцарю, вострящему свой клинок и проверяющему доспехи, король хочет убедиться в том, что его оружие в порядке. Именно поэтому он отправил Гауриса к одному из своих орудий — едва ли не самому ценному.

Ворон устремился к лесу, пронесся над верхушками голых серебристых деревьев. Зима уже вступила в свои права в этой части Фаленгарта; несмотря на то, что синдат еще только начался, она останется здесь навсегда, если все будет так, как хочет король. Гаурис ждал великого дня с нетерпением. Он не сомневался, что, когда настанут Новые Времена, нужда в курьерах возрастет: гонцы отправятся во все концы огромного королевства, которое раскинется от моря и до моря, охватив весь Фаленгарт. И никто не сможет опередить королевских воронов, ведь их столетиями кормили темным мясом, чтобы они стали быстрыми и выносливыми.

Да, поговаривали, будто у короля есть собственный повелитель и он вернется в Новые Времена; его называют Властелином Ночи. Когда-то его ошибочно изгнали прочь. Если это правда, то не станет ли Властелин Ночи правителем всего сущего, когда война закончится? Однако не приходилось сомневаться, что Властелин Ночи будет благодарен королю за службу, как сам король благодарен своим воронам за быстроту. Гаурис верил, что и в Новые Времена всякого, кто служил победившей стороне, ждет награда.

Солнце поднималось все выше. Гаурис неутомимо махал сильными крыльями, оставляя внизу кроны деревьев. Вскоре под ним уже расстилались высохшие поля, испещренные озерами, что сверкали, точно серебряные монеты. Впереди возникла новая горная гряда, не такая высокая, как та, что окружала владения короля (к тому же здесь были поставлены заклинания безумия, которые могли преодолеть лишь королевские вороны и проверенные слуги). Гаурис свернул в сторону гор и полетел вдоль них на юг.

Еще через несколько лиг он заметил в горах долину в форме чаши и озеро. В центре озера на высокой скале стояла полуразрушенная крепость. Над башнями поднимался дым, словно там работали таинственные машины, пар стлался над прибрежными водами. Алый флаг трепетал над самой высокой башней, на его кровавом поле черная корона венчала серебристую цитадель. Крошечные фигурки двигались на стенах крепости, свет отражался от шлемов и мечей.

Гаурис точно не знал, где он найдет ту, кому следует доставить королевское послание; но ему было известно, как ее искать: сражения и разрушения, дым и страх. Там, где она, собираются тучи. Ворон сложил крылья и нырнул к крепости.

Ворон мчался так быстро, что люди во дворе заметили лишь черную вспышку, а Гаурис уже пролетел сквозь брешь в стене сторожевой башни и уселся на прогнившей балке, спрятавшись в глубоких тенях.

Внизу, во дворе, под яростный бой барабана маршировали два десятка рыцарей в доспехах — черных, совсем как оперенье Гауриса. У каждого красный щит с такой же серебристой башней и черной короной, как на флаге, развевавшемся над крепостью. У каждого палаш на бедре.

Колонна рыцарей продвигалась вперед, а изможденные мужчины и женщины, одетые в тряпье, спешили уступить им дорогу, сжимая в руках ведра с водой или куски торфа. В их глазах мерцал страх. На тыльной стороне ладони у каждого, было выжжено клеймо.

Когда рыцари оказались в центре двора, ворота крепости распахнулись и еще трое ониксовых воинов выехали наружу на черных, словно сажа, скакунах.

Лошади остановились, и один из пеших рыцарей подошел к всадникам. Гаурис склонил голову набок и прислушался к их разговору.

— Привет во имя прошлой славы, — сказал пеший рыцарь, прижав кулак к доспехам. Его голос прозвучал глухо из-под шлема.

Один из всадников заставил свою лошадь сделать пару шагов вперед и повторил приветствие.

— Привет во имя будущей славы.

Оба рыцаря опустили руки.

— Вам удалось найти убежище беглеца?

— Дикари, которые его сопровождают, немногим лучше собак, — раздраженно проворчал всадник. — Но они умные собаки, кроме того, среди них есть колдунья и рунный маг. Никому не ведомо, к каким еще волшебным фокусам и обманам они прибегнут.

— Магия, — скривился пеший рыцарь. — Извращениям придет конец, когда мы восстановим древний порядок. Ведьмы и толкователи рун отправятся на костер, земля наших предков очистится от скверны. Надеюсь, ждать осталось недолго.

— Укрепись в вере, брат, — произнес всадник, положив руку в перчатке на плечо пешего рыцаря. — Скоро мы отыщем банду еретиков, и они заплатят за свои грехи.

Рыцари продолжали беседу, но Гаурис услышал достаточно. Прежде чем кто-то успел заметить тень на разрушенной башне, ворон взмыл в небо. Интересно, кто эти ониксовые рыцари? Несомненно, он встретил воинов. Но на чью сторону они встанут в предстоящей битве?

Не имеет значения. Гаурис уже понял, что среди них нет той, кому он должен передать послание. Он полетел дальше. И вновь Гаурис мчался вдоль невысокой горной гряды на юг, разыскивая следы битвы и хаоса. Он начал уставать, но не обращал внимания на боль. В молодые годы Гаурис легко мог пролететь вдвое большее расстояние.

Далеко внизу, среди холмов и долин змеилась тонкая нить дороги, соединявшая серые пятна — города. Темная туча клубилась над одним из них.

Ворон начал снижаться.

Город горел.

Пламя перескакивало с одного убогого домика на другой, вспыхивали соломенные крыши, трещали от жара каменные стены. Крики ужаса поднимались в воздух вместе с дымом, смешиваясь со звоном мечей. Гаурису показалось, что по улицам движутся какие-то темные фигуры, но он ничего не мог рассмотреть сквозь густой дым. К тому же сердце подсказывало ему, что нужно лететь дальше. Гаурис не сомневался — та, кого он ищет, не станет тратить время на жалкие хижины. Ворон вновь устремился в небо.

Чем дальше летел ворон на юг, тем сильнее болели у него крылья. Когда удавалось, он ловил восходящие потоки воздуха и парил, стараясь хотя бы немного отдохнуть. Он миновал еще несколько городов и замков, промчался над огороженными каменными стенами полями, на которых догнивал урожай. Паутины дорог внизу были безлюдны. Наконец Гаурис заметил движущуюся точку. Он сложил усталые крылья и устремился вниз.

По дороге маршировал отряд из трехсот человек, все в черном. Чья-то армия?

Нет. Гаурис подлетел поближе и увидел, что половину отряда составляют женщины и дети и одеты они не в доспехи, а в черные накидки из грубой ткани. Их глаза лихорадочно горели — может быть, они бегут от чумы, подумал Гаурис. И тут на лбу у каждого он заметил знаки, начертанные пеплом: широко открытый глаз.

Перед ним была армия пилигримов. Они монотонно скандировали:

Сердце Гауриса забилось сильнее. Да, он понял. В северных горах есть железные врата в сто футов высотой, на створках которых начертаны руны. Но скоро последние из ненавистных рун исчезнут, врата откроются и король наконец будет свободен. И тогда наступит справедливость, вот о чем кричат люди. Король будет править вечно.

Гаурис не сомневался, что в предстоящей битве пилигримы встанут на правильную сторону. Он почувствовал прилив сил и, забыв о боли в крыльях, вновь взмыл в небеса.

Когда солнце стояло в зените, горная гряда, вдоль которой летел ворон, превратилась в новую каменную стену, простирающуюся с востока на запад. Ворон поднимался все выше и выше, теперь он мчался над плоским голым нагорьем. Воздух здесь был разреженным, и Гаурису приходилось гораздо чаще взмахивать крыльями. Наконец он оказался над перевалом, дальше начинались зеленые долины.

Ворон посмотрел на запад и на восток. Все вокруг казалось мирным и преуспевающим; сюда еще не добрались ранняя зима и война, уже вступившие в свои права на севере. Тем не менее зоркие глаза Гауриса заметили трудноуловимые, но несомненные признаки нарастающего конфликта. Невидимой тенью застывал ворон на ветках, карнизах или каменных стенах, внимательно прислушиваясь.

На вершине холма, в каменном лабиринте, пряталась дюжина мужчин. Они сидели по кругу, одетые лишь в льняные килты, их обнаженные торсы лоснились от пота; над костром поднимался дым — кто-то бросил в него лекарственные травы. Лицо одного из мужчин, плечи которого бугрились от мышц, скрывала деревянная маска в форме бычьей головы. На коленях лежал меч.

— Расскажи нам о Молоте и Наковальне, — попросил один из мужчин человека в маске.

— Молот и Наковальня — инструменты Ватриса, — раздался из-под маски грохочущий голос. — Он будет сражаться в Решающей Битве и свершит великие подвиги.

— А когда появятся Молот и Наковальня?

— Они здесь. Во всяком случае, так утверждают жрецы тайного круга. Они полагают, что Решающая Битва уже началась.

Послышались возбужденные возгласы.

— И мы одержим в ней победу? — спросил юноша, на щеках которого лишь недавно появился светлый пушок.

Человек в маске пожал могучими плечами.

— Победим или проиграем, значения не имеет. Даже в поражении заключена слава, если сражаешься, не нарушая законов чести. Тот, кто погибнет в Решающей Битве, отправится в Ватранан, когда наступит конец мира. Теперь, если вы готовы сражаться за своего Бога, то должны пролить собственную кровь, кровь его Быка.

Он взял меч и провел рукой вдоль острия, по клинку потекла алая кровь. Затем передал меч следующему…

Все мужчины пролили свою кровь, в том числе и самый юный из них.

Ворон полетел дальше.

В замке с девятью башнями по залу расхаживал рассерженный король.

— Как ты можешь утверждать, что ее больше нет в Ар-Толоре? — взревел король.

Он был сильным человеком, в черном с серебром одеянии, волосы лоснились от масла. Голубые глаза сверкали, подобно молниям.

Стражник невольно попятился.

— Прошу меня простить, Ваше величество. Но эту новость принес сэр Дальмет, который вернулся из Толории четверть часа назад.

Король сжал кулак.

— И куда же, клянусь Семью, она подевалась?

Стражник сглотнул.

— Создается впечатление, что ее нет в Доминионах, Ваше величество.

Король застыл на месте. Мастиффы у камина съежились и заскулили.

— Что?

— Таррас, — выпалил стражник. — Она пошла на юг из Тарраса, Ваше величество. Вместе с лордом Фолкеном, леди Мелией и другими. С тех пор миновало две луны.

Голубые глаза короля сузились.

— Очень не похоже на мою подопечную, она не станет убегать из дома навстречу глупым приключениям. Впрочем, так было до знакомства с королевой Иволейной. Клянусь Быком, здесь без нее не обошлось. Но я положу этому конец. — Он посмотрел на стражника. — Немедленно отправь гонца в Таррас…

Солнце скрылось за западным краем мира, а ворон продолжал лететь.

Неподалеку от замка, за кругом камней, в густых зарослях девственного леса между золотыми и медно-красными деревьями сиял нежный свет. Воздух оглашал высокий смех, мешаясь с дикой музыкой и звоном колокольчиков.

Затем смех и музыка стихли. У края леса появились узловатые тени, они пытались войти под сень деревьев. Снова вспыхнул свет — ослепительно серебристый. Раздались пронзительные крики. Тени отступили; все стихло…

Ворон летел вперед, и каждый взмах крыльев болью отдавался в его груди.

В гроте скрытого от посторонних глаз сада сидели три молодые женщины. Глаза их блестели, платья были испачканы землей, в волосах застряли листья. Над костром висел железный котелок.

Одна из молодых женщин держала в руке пригоршню листьев.

— Сколько бросить, Белира?

Женщина с карими глазами подошла поближе и вдохнула ароматный пар, поднимавшийся над кипящей водой.

— Меня научила сама сестра Лиэндра. Это зелье позволяет заглянуть в будущее. С его помощью мы увидим того, кто далеко отсюда.

Две другие радостно захихикали.

— И кого ты хочешь увидеть, Белира? Лорда Теравиана?

Та, что звалась Белира, сердито посмотрела на них.

— Мы потратили целый день не для того, чтобы удовлетворить ваши глупые фантазии. Я намерена поискать другого, гораздо более важного человека. И если именно мы сумеем его найти, то окажемся в самом центре Узора.

На хорошеньких личиках двух других появилось озабоченное выражение.

— Что ты имеешь в виду?

Кареглазая посмотрела в сторону котелка и произнесла:

— Повелитель рун…

Гаурис взмыл вверх — но тут же начал опускаться вниз. Крылья нестерпимо болели, он едва мог ими шевелить. Еще никогда ворон не пролетал столько лиг за один день. Но он так и не нашел женщину, которой предназначалось послание короля. Лучше рухнуть вниз, чем вернуться, не выполнив долг.

Когда солнце коснулось западной линии горизонта, поднялся сильный ветер. Гауриса бросило в сторону, а когда ему удалось выровнять свой полет, оказалось, что он не знает, где находится. С какой стороны север? Он сделал разворот в поисках ориентиров…

…и увидел тень на земле.

Совсем небольшую, но Гаурис знал, что он на верном пути: склон горы, который должны были освещать лучи заходящего солнца, погрузился во мрак. Гаурис понял, что близок к цели: даже если она находится на солнце, за ней тянутся клочья тьмы.

Гаурис взмахнул крыльями и начал снижаться. Холм имел идеально круглую форму, его склоны поросли зеленой травой, а вершину венчал круг камней. Погребальный курган, возможно, реликвия первой войны короля. Гаурис радостно каркнул. Конечно, здесь для нее самое подходящее место.

Крылья перестали ему подчиняться, он их больше не чувствовал. Полет превратился в падение. И в тот самый миг, когда кровавый диск солнца коснулся горизонта, Гаурис рухнул на землю в центре круга камней. Он так и остался лежать, не в силах пошевелиться.

Темная фигура приблизилась к нему.

— Ну, что тут у нас?

Воркующий женский голос прозвучал безжизненно.

Из сумрака возникла другая фигура.

— Всего лишь птица, Шемаль. Наверное, порыв ветра швырнул ее на землю. Если я слишком задержусь, в замке заметят мое отсутствие. Бросьте ее; пусть умирает.

— В самом деле, Лиэндра? — ласково прошептал ледяной голос. — А я думала, что твои сестры считают жизнь всякого существа драгоценной. Рада, что ты думаешь иначе. Однако это не «просто птица»…

Шемаль опустилась на колени рядом с Гаурисом, коснулась его тела тонкими пальцами и подняла. Сначала он слабо сопротивлялся, но потом затих; Гаурис не любил, когда его брали в руки, но вырваться не мог. Он успел заметить, как промелькнула улыбка под темным капюшоном накидки.

Спутница Шемаль, которую звали Лиэндра, подошла поближе: высокая статная женщина с золотисто-рыжими волосами, на плечи наброшен светло-зеленый плащ.

— Почему вы никогда не говорите прямо, Шемаль? Если птица важна для вас, так и скажите.

— Послушай меня, Лиэндра. Мне известно, что твоя способность к магии слабее, чем у большинства твоих сестер. Я выбрала тебя по другой причине. Однако и твоего умения достаточно, чтобы понять: перед тобой не простая птица.

Лиэндра нахмурилась; что-то почувствовала, или ей не хотелось признаваться в собственной беспомощности.

— Этот ворон — его посланец, — сказала Шемаль, поглаживая перья Гауриса.

Он задрожал от ее прикосновения.

— Чей посланец?

— А теперь ты сознательно отказываешься меня понимать. Ворон — посланец того, кто заставит тебя поменять живое сердце на железное, если заметит малейшие признаки слабости.

Несмотря на теплый плащ, Лиэндра содрогнулась и сложила руки на груди.

— Ваш господин…

— Мой господин? — Шемаль рассмеялась, и ее смех был подобен звону бьющегося стекла. — Да, полагаю, он так думает. Но на самом деле мы оба служим другому Королю. Иногда мне кажется, что за долгие столетия он об этом забыл — и слишком привык править в отсутствие нашего повелителя. Не забывай, Лиэндра, мой господин также является и твоим.

Лиэндра сглотнула:

— Но если это посланец, то какое он принес сообщение?

Шемаль погладила перья Гауриса, надавила сильнее.

— Говори, ворон. Что приказал передать мне Бледный Король?

Послание. Он должен произнести послание. Гаурис открыл клюв, но сумел издать лишь негромкое карканье.

— Тихо, — сказала Шемаль, и ее голос был подобен умирающему пламени. Она двумя пальцами сомкнула клюв ворона. — Нет нужды произносить слова. Я знаю, какое известие ты принес. Прошли долгие годы с тех пор, как я в последний раз побывала в его владениях. Он хочет призвать меня к себе, чтобы я униженно склонилась перед ним, признав его превосходство. Он, рожденный смертным, желает, чтобы перед ним склонилась богиня!

— Шемаль? Я…

Шемаль вздрогнула и отпустила клюв Гауриса.

— Да, Лиэндра. Я не забыла. Нам ни к чему, чтобы эта девчонка Иволейна заметила твое отсутствие. Очень скоро она превратится в марионетку, которой будем управлять мы, но нужно еще немного подождать. А сейчас поскорее возвращайся в замок.

— Но вы так и не сказали, зачем вызывали меня.

И вновь Шемаль рассмеялась.

— Боюсь, пернатый посланец меня отвлек. Вот что я хотела тебе сказать, Лиэндра: мне удалось найти того, кого мы искали.

Глаза Лиэндры сверкнули. Она сделала шаг вперед, и ее голос дрогнул.

— Вы имеете в виду… Повелителя рун?

— Нет, не совсем, но близко. Видишь ли, я нашла другого Повелителя рун.

Лиэндра нахмурилась.

— Я не понимаю, Шемаль. Вы хотите сказать, что существует еще один Разбиватель рун?

— Да, второй Разбиватель рун! — Шемаль торжествовала. — И он поклялся мне в верности.

— Но пророчество колдуний…

— В пророчестве говорится лишь, что Разбиватель рун уничтожит мир. Но в нем не сказано, какой именно Разбиватель рун. А теперь, когда один из них в нашей власти, мы используем его в собственных целях.

Лиэндра открыла рот, но Шемаль покачала головой.

— Достаточно, дорогая. Я расскажу тебе больше, когда возникнет необходимость. А сейчас следи за Иволейной, и если она что-то узнает о ваших сестрах, отправившихся на юг, немедленно сообщи мне.

Солнце зашло; курган окутала тьма. Несмотря на сумрак, Гаурис видел, как в глазах золотоволосой женщины вспыхнула ненависть. Лиэндра поплотнее запахнулась в плащ, выскользнула из круга камней и скрылась в темноте.

Шемаль поднесла ворона к груди.

— Скоро, мой маленький посланец. Знаки сходятся. Приближается война. Но все пойдет совсем не так, как рассчитывает твой повелитель.

Гаурис попытался вырваться. Что-то не так. Он должен вернуться на север и рассказать королю.

Однако Шемаль крепко держала его.

— Нет, маленький братец, я не могу допустить, чтобы ты передал своему повелителю то, о чем мы здесь говорили. Так не будет. Ты устал, у тебя не осталось сил на обратный полет. — Холодные пальцы сжали шею Гауриса. — Пришло время отдохнуть.

Гаурис в последний раз безуспешно попытался высвободиться. Она права. Он ужасно устал.

Пальцы сжались сильнее. Что-то негромко щелкнуло. Несколько мгновений Гаурис летел в вечное небо тьмы.

А потом навеки заблудился в нем.

ГЛАВА 2

Грейс Беккет никогда не верила в судьбу.

В конце концов, вовсе не судьба приводит людей к дверям Денверского мемориального госпиталя. Просто их оставляет удача. Они решают перейти улицу как раз в тот момент, когда у водителя приближающегося автомобиля, который не болел ни одного дня за всю жизнь, происходит расширение сосудов мозга. Или они не замечают порвавшийся электрический провод. Или им звонят в тот момент, когда они распаковывают покупки, и они забывают положить коробку с крысиным ядом на полку, до которой не может достать их маленький сынишка. И в одно мгновение, без всякой на то причины их жизнь меняется навсегда.

Судьба здесь ни при чем; есть несчастные случаи. И если какие-то пророчества сбываются, то только потому, что самой природой в них заложено самоосуществление. История царя Эдипа вовсе не подтверждает существование судьбы; мораль здесь иная: осторожно относитесь к предостережениям. Эдип никогда бы не убил своего отца, если бы слова прорицательницы не привели в действие сложный аппарат. Реальна лишь та судьба, которую люди творят сами.

Во всяком случае, Грейс так считала, пока жила в Колорадо. Однако теперь она знала о существовании другого мира. Мира, в котором боги являются смертными. Мира, где магия так же реальна, как электричество. Мира, где пророчества — кто знает? — могут выполняться.

Прошло больше месяца с тех пор, как освобожденный Ксеметом демон был уничтожен — прикосновение Великого Камня Синфатизара превратило его в мертвый осколок скалы. Больше месяца прошло после побега из Этериона, когда они обнаружили, что не всем их друзьям удалось спастись. И все это время они вели почти безнадежные поиски.

Вилла, где они жили, стояла на вершине холма, в полулиге от внешних стен Тарраса. Крытое черепицей здание имело форму подковы, сад украшали фонтаны и источающие изысканный аромат лозы линдары, а дом окружали деревья итайя, которые напоминали Грейс зелено-золотые колонны. Император предоставил им виллу, когда узнал, что они намерены снять комнаты на постоялом дворе Четвертого Круга.

— Я не хочу, чтобы моя кузина находилась в доме, где живет всякий сброд, — заявил Эфезиан, и его многочисленные подбородки затряслись от возмущения.

Он начал называть Грейс кузиной , к ее большой досаде и — она была вынуждена признать — тайному удовольствию.

— Вздор, Ваше величество, — успокаивающе ответила Мелия. — В Четвертом Круге полно бань, и ваши подданные выглядят на удивление чистыми. Нам будет удобно на постоялом дворе.

— Ни в коем случае! — Эфезиан стукнул пухлыми кулаками по подлокотникам трона, и его придворные-евнухи, которые, к радости Грейс, были вполне пристойно одеты, — отступили, широко раскрыв глаза от удивления. — У вас и так необычная репутация, леди Мелия. Но если леди Грейс остановится на постоялом дворе Четвертого Круга, это опорочит всю империю.

Мелия приподняла бровь.

— То есть бросит тень на столетия грабежа, коррупции и казней невинных?

Несмотря на их яростные протесты, Эфезиан настоял на своем. Впрочем, Мелия отказалась расположиться в Первом Круге.

— Ты любишь всеми командовать, как курица-наседка, Эфезиан. И будешь постоянно нас обрабатывать, пока мы не сделаем то, что тебе хочется.

Грейс сумела найти решение, устроившее всех. Она спросила у Эфезиана, есть ли такое место, которое расположено достаточно далеко от города, но вполне соответствует их статусу. После ядовитых замечаний Мелии Эфезиан уже расхотел видеть ее рядом и в результате согласился, чтобы вся компания разместилась на вилле.

— Вы поступили очень дипломатично, Ваше величество, — с улыбкой прошептал Бельтан, когда они покинули дворец.

Его слова удивили Грейс. Поразмыслив, она поняла, что ее предложение действительно оказалось удачным. Может быть, у нее и в самом деле неплохо получается решать королевские проблемы. Возможно, это у нее в крови.

Иногда, задолго до того, как просыпались остальные, Грейс выскальзывала из постели, раздвигала тонкие занавеси, служившие единственной преградой между нею и последним дыханием ночи, и выходила на балкон. Она касалась стального кулона, висящего у нее на шее, — кулона, который был частью меча, — и предавалась раздумьям. Может ли кровь определить судьбу человека?

Однажды ей пришлось лечить пациента с симптомами лейкемии. Грейс прекрасно его помнила. Это был один из тех крупных, сильных людей, которые двигаются преувеличенно осторожно, словно опасаясь нечаянно что-нибудь сломать. Он преподавал в университете, жил с пожилой матерью, и смеялся так, что захватывало дух. Грейс он нравился.

Его включили в список на трансплантацию костного мозга. Но через несколько месяцев Грейс узнала, что донора найти не удалось и пациент умер. Ей стало грустно, но его судьба от нее не зависела. Вопрос его жизни и смерти заключался в составе крови, определялся генным кодом, и никто не мог ничего изменить.

Может быть, она ошибается? Может быть, все-таки судьба распоряжается людьми?

Некоторое время Грейс стояла на балконе, глядя на далекий город. Белые дома Тарраса испускали призрачный свет, который всегда зажигался за час до восхода солнца, а у самого горизонта, над белыми скалами к югу от города пульсировала одинокая алая искорка.

Красная звезда.

Однажды эта звезда уже стала предвестницей перемен и смерти; то был Великий Камень Крондизар, которым завладел некромант Дакаррет, чтобы заразить землю Огненной чумой. Но Тревис Уайлдер победил некроманта, и немая рыжеволосая девочка Тира взяла Камень и вознеслась на небеса: так родилась новая богиня. Теперь звезда стала символом надежды, напоминанием о недолгой близости между Тирой и Грейс.

— Я люблю тебя, Тира, — прошептала Грейс.

И хотя ей казалось, будто все произошло очень давно, красная звезда появилась только весной. Сейчас синдат; в Колорадо он называется ноябрем. Невозможно поверить, но прошло чуть больше года с того момента, как она встретила брата Сая у сожженных развалин приюта «Беккет и Стрейндж». И впервые попала на Зею.

Вернулась на Зею.

Судьба или нет, Грейс, но именно здесь твое место. Ты это знаешь. Как и то, что ты обязательно найдешь друзей, где бы они ни находились.

Когда красная звезда скроется за скалами, Грейс вернется в спальню и подождет рассвета. Проснутся ее спутники, и они вновь приступят к поискам.

— Ты так и не рассказал нам, где был вчера, Фолкен, — сказала Мелия, когда Грейс спустилась во двор, где они каждое утро завтракали.

Шел девятый день синдата. Поиски продолжались уже месяц, но им не удалось найти ни одного, даже самого незначительного следа.

Мелия, в серебристо-белом платье, разливала из кувшина сок магры. Она посмотрела на барда.

— Я даже не знала, вернулся ли ты.

— Он вернулся, — вмешался Бельтан и зевнул. — Знаешь, в следующий раз, когда будешь красться по вымощенному мрамором полу, сначала сними сапоги. Или купи сандалии, какие носят горожане.

Рыцарь был одет по моде таррасских солдат, свободных от несения службы: сандалии, доходящий до колен килт и широкая белая рубашка.

Фолкен поморщился и провел рукой, затянутой в черную перчатку, по волосам. И хотя он вырядился на таррасский манер — в длинную тунику и свободные бриджи, — на ногах у него по-прежнему красовались высокие сапоги.

— Прошу меня извинить. Я немного устал. Весь вчерашний день я провел в Тиррионе.

— В Тиррионе? — переспросила Эйрин. — А это где?

Молодая баронесса была одета в свободное платье из легкого лазурного материала, великолепно гармонировавшего с ее темными волосами.

Она взяла бокал с соком из рук Мелии.

— Горная деревушка в нескольких лигах к западу от Тарраса, — ответила Мелия. — Там нет ничего интересного, кроме пастухов и их овец. — Мелия бросила быстрый взгляд на Фолкена. — Впрочем, есть еще старый монастырь Бриэля.

— Бриэль? — спросил Бельтан, успевший набить рот хлебом. — Кто такой?

Грейс не могла сдержать улыбки. В последнее время она совсем лишилась аппетита. А вот Бельтан, что бы ни происходило вокруг, всегда сохранял способность поглощать пищу в огромных количествах. Она уже успела убедиться в том, что аппетит кейлаванских рыцарей является одной из универсальных констант.

— Бриэль — один из второстепенных богов Тарраса, — сказал Фолкен.

Мелия бросила на него пристальный взгляд.

— Пожалуйста, Фолкен, второстепенный звучит оскорбительно, боги такими не бывают.

— Ну, и какое слово мне следует выбрать? — хмуро проворчал Фолкен.

Мелия задумчиво провела ладонью по волосам.

— А как насчет «не самых знаменитых»?

— А как насчет того, чтобы мне продолжить рассказ?

Мелия тяжело вздохнула, но промолчала.

— Бриэль — фаворит Фараласа, бога истории, — продолжал бард. — Он также известен как Хранитель Записей, говорят, у него есть книга, в которую он заносит все сколько-нибудь значительные события с начала истории Тарраса. Несколько лет назад я узнал, что в монастыре имеется хорошая библиотека.