Зейнаб пела, и с каждым новым переливом мугама я все с большей остротой чувствовала, что мы с Валехом разлучены.
      - Здорово поет, бестия, а? - сказал Юсифов размякшим голосом.
      - Что так долго? Разве мы не в Раманы едем? - через некоторое время спросила я.
      - В Раманы. Куда же еще? - Он повернулся ко мне. - Только вчера я один документ на даче оставил. Заедем за ним и - в Раманы... К твоему милому, повторил он и, помолчав, добавил: - Не спеши. Все будет так, как скажешь. Только приказывай...
      - Извините, а дача далеко?
      - Близко. Не волнуйся... Ах, какая нетерпеливая!
      Мы и вправду вскоре въехали в дачный поселок на берегу моря - в темноте моря не было видно, но я слышала, как оно шумит где-то совсем рядом. Машина, шелестя галькой, подъехала к железным воротам. Когда Юсифов отпер ворота и распахнул створки, чтобы заехать внутрь, сердце у меня екнуло от недоброго предчувствия.
      - А зачем мы заезжаем внутрь?
      - Здесь жуликов полно, - объяснил Юсифов, выруливая поближе к веранде двухэтажного дома, расположенного в глубине. - Не успеешь глазом моргнуть, как машину раскулачат или украдут.
      Чувствуя, как в моей душе поднимается страх, я вышла из машины. Закрыв ворота, товарищ Юсифов подошел ко мне, взял за руку:
      - Пошли.
      - Ничего, я подожду тут, - сказала я, высвобождая руку. - Вы идите за документом, а я постою здесь...
      - Зачем? На дачу посмотришь. Стаканчик боржоми выпьешь...
      - Нет, я лучше постою здесь. Подышу свежим воздухом.
      Но он решительно взял меня под руку и повел к лестнице.
      - Ей-богу, я не хочу пить! - упиралась я в растерянности. Мне казалось, что какое-то злое чудище из сказок тащит меня в свой заколдованный замок. Я старалась вырвать руку из его жаркой ладони. - Куда вы меня тащите?
      - Странная ты девушка, - сказал он с обиженным видом и отпустил меня. Ведь не людоед же я... Ради твоего Валеха бросил свои дела, еду в столь поздний час на допрос... Если ты так будешь себя вести, то, скажу тебе прямо, многого не добьешься. Как сидит твой Валех, так и будет сидеть...
      Упираться и вправду теперь было глупо. Мы стояли на веранде. Он открыл дверь и ввел меня в комнату. Когда вспыхнул свет, я сразу заметила в водянисто-голубых его глазах те самые льдинки, которые так не вязались с любезными его манерами.
      - Заходи, чувствуй себя как дома. Садись, - он показал на плюшевый диван.
      Я безвольно села, куда мне указали. Силы, казалось, покинули меня. Теперь я уже не сомневалась, что мы приехали сюда не ради документа. А он, сняв легкую куртку, швырнул ее на диван, и я заметила прикрепленную к его поясу кобуру с пистолетом. Кобура была маленькая, размером с папиросную коробку. Поймав мой взгляд, он игриво рассмеялся и вытащил маленький, поблескивающий черным лаком пистолет.
      - Хороша игрушка, а?! - сказал он, ловко подбросил пистолет, поймал его на лету.
      Я сделала вид, что пистолет меня заинтересовал, протянула руку, чтобы посмотреть, но он, отрицательно покачав головой, вложил пистолет назад в кобуру.
      - Детям и женщинам такого рода игрушки ни к чему.
      Я осмотрелась. Комната, в которой мы находились, была небольшой. Единственное узкое окно было зарешечено, а единственную дверь, ведущую на веранду, прикрывал собой Юсифов. Сильный мужчина, да еще с пистолетом. Вырваться отсюда было нельзя. Заметив, что я оглядываюсь, он понял это по-своему.
      - Ну что, хороша дача?
      - Ага, - кивнула я, хотя только теперь, после его слов, обратила внимание на полированную "стенку", люстру, свисающую к журнальному столику.
      Он открыл бар и выставил на столик бутылку шампанского, вазу с фруктами, баночку черной икры, еще что-то.
      - Товарищ Юсифов, а мы не опоздаем туда, куда ехали? - спросила я.
      Он хмыкнул, умелым движением бесшумно откупорил шампанское, разлил в два бокала.
      - Успеем... Вот выпьем боржомчика, - он протянул мне бокал.
      Я механически приняла бокал. Сердце колотилось в груди. Мысли мешались... Что делать? Что предпринять? Ведь надо же найти какой-то выход из положения...
      - Товарищ Юсифов, вижу, мы тут немножко задержимся,- сказала я, стараясь придать своему лицу как можно более легкомысленное выражение.
      - Думаю, что да, - игриво посмотрел он на меня и сел рядом.
      - Потом меня в гостиницу не пустят, а...
      - Пусть только посмеют!.. Захочешь, я велю, чтобы директор встал перед тобой на колени!.. Для меня, запомни, закрытых дверей нет. Я что хочешь могу! - Он чокнулся со мной. - Требуй от меня чего хочешь...
      - Вы же знаете: для меня главное, чтобы Валех..,
      - Через неделю твой жених будет с тобой, - он положил мне руку на плечо.
      - Смотрите, я вам верю! - бросила я на него короткий взгляд.
      - Верь! Я тебя не обману... Я умираю по тебе! - Он потянулся ко мне, чтобы поцеловать, но я, через силу улыбнувшись, отстранила его.
      - Минутку, - сказала я. - Где тут у вас можно привести себя в порядок?
      - Ты и без того в порядке, - сказал он, хватая меня за талию. - Не нужно.
      - Нет, нужно, - повторила я, отстраняясь и еле сдерживаясь, чтобы не влепить ему пощечину. - Где у вас... туалет?
      - А-а-а, - протянул он с понимающим видом. - Что ж, туалет во дворе. Пойдем.
      - Нет, я сама.
      - Тебе будет страшно, - с тем же бесстыдством продолжал он. - Туалет в дальнем углу двора. Во дворе темно...
      - Вы меня обижаете. Разве я не деревенская девушка? Чего мне бояться?
      - Хорошо, хорошо, - довольно рассмеялся он.- Только не сердись, это тебе не подходит.., Иди.
      Я вышла во двор. Постояла несколько мгновений, пока глаза не привыкли к темноте, и, утопая в песке, побежала в ту часть двора, которую он мне показал. Нащупав дощатую дверь, я громко хлопнула ею, чтобы он услышал. Оглянулась - не идет ли следом. Подбежала к забору. Забор был высокий, моя рука не дотянулась до верха, ногти скользнули по камню. Я разбежалась, подпрыгнула. С тем же результатом. Я осмотрелась. Невдалеке, как раз возле забора, темнели ветви инжира, Я вскарабкалась по шершавому стволу, перекинула ногу через забор, ища опору, но опоры не было. В это время дверь комнаты открылась.
      - Сарыкейнек! Долго ты?! - услышала я его голос и при первых же звуках этого ненавистного голоса разжала пальцы и рухнула вниз.
      Я упала на песок, не удержавшись на ногах, откатилась в сторону, больно стукнувшись обо что-то головой. Вскочила, и помчалась как угорелая. Никогда в жизни я не бегала так быстро. Я бежала, не чувствуя под собой ног, в сторону от дороги, где в любую минуту могла появиться его машина. Бежала, падала, вскакивала на ноги и снова бежала. Главное - удалиться подальше от проклятой дачи. Но вот в очередной раз я споткнулась и полетела куда-то вниз, обдирая колени и локти. Не успела встать на ноги, как послышался шум мотора. Нащупав ствол дерева, я спряталась за ним. Совсем рядом проехал грузовик. Оказывается, дорога делала петлю, и, убегая от нее, я снова приблизилась к ней... Обессиленная, я привалилась к стволу дерева. Села. Тишину нарушал только звон цикад. Огни поселка, редкие в столь поздний час, остались позади. Отдохнув, я хотела было бежать дальше, но сообразила, что только дорога может привести меня к городу, и, держась обочины, пошла тем скорым размеренным шагом, каким ходят деревенские жители. Хотя меня прикрывали придорожные кусты и деревья, каждый раз, когда на дороге появлялась машина, я испуганно приседала - вдруг это он? Так я шла, наверное, часа полтора-два... Ноги гудели от усталости. И каждый раз, когда мне приходилось приседать при виде машины, нужно было делать усилие, чтобы выпрямиться и заставить себя идти дальше. Иногда в траве раздавался какой-то шорох, - быть может, змеи? Змей я с детства ужасно боюсь, но сейчас так устала, что бояться просто не было сил. Все мои помыслы были направлены на то, чтобы идти. Идти, идти...
      Горизонт вдали посветлел. Я поначалу решила, что ночь подошла к концу, что уже светает. Но потом увидела, что горизонт посветлел только впереди, сзади все по-прежнему обволакивала густая ночная тьма. И я поняла: впереди показался Баку... Сотни тысяч огней, мерцающих под темным небом, словно бы говорили мне: "Не бойся, Сарыкейнек! Все будет хорошо. Иди вперед... Скоро ты будешь у цели!" Я представила себе, как сейчас мечется одураченный мной Юсифов, и неожиданно для себя расхохоталась. Я смеялась громко и с ужасом чувствовала, что не могу остановиться. Смех так и рвался у меня из груди, сотрясая все тело. Хохоча, я каталась по земле, хватаясь за траву и вырывая ее с корнем. Такого со мной прежде никогда не было. Не схожу ли я с ума?! Я не заметила, как смех перешел в рыданья. Я долго плакала, слезы текли ручьем. Я плакала, мне постепенно становилось легче. Наконец я нашла в себе силы подняться и продолжить путь.
      Когда я вошла в город, его многочисленные огни померкли в наступающем рассвете. Вот уже солнце окрасило край неба, где-то в утренней тишине, громыхая на стрелках, пронесся первый трамвай. На улицах появились прохожие. Идти в гостиницу в такое время неудобно, решила я. Что дежурная подумает, если я явлюсь туда ни свет ни заря? Но, с другой стороны, бродить по городу еще час-другой у меня просто не было сил. Я плелась, не чувствуя под собою ног. Но не только усталость меня мучила. Мне хотелось высказать кому-нибудь все, что накопилось в душе за эту страшную ночь, посоветоваться, как быть дальше. Ведь ждать добра от Юсифова теперь не приходится. Он стал мне врагом.
      Он сделает все, чтобы навредить мне. А значит, и Валеху... Как быть? В этом городе я не знала никого, с кем можно было бы поговорить по душам, посоветоваться. Ни одного близкого человека!.. И тут я вспомнила тетушку Джейран, ее приглашение зайти к ней... Адрес я помнила наизусть, без бумажки.
      Прямо возле меня мигнул зеленый огонек такси. Я подняла руку.
      .. .На втором этаже большого нового дома я нажала на кнопку звонка и услышала за дверями знакомый голос: "Кто там?" Я еле пролепетала в ответ: "Это я, Сарыкейнек. Помните, в поезде?.." Дверь отворилась, и я увидела тетушку Джейран. Во мне что-то надломилось, я пошатнулась на пороге, схватилась за косяк, чтобы не упасть.
      - Что случилось, дочка? - испуганно вскрикнула тетушка Джейран. - На тебе лица нет!
      Усадив меня на кровать, она налила мне стакан воды.
      - Пей! И бога ради, скажи, что случилось?! Выпив воды, я вдруг почувствовала себя такой усталой, что не в силах была вымолвить ни слова. Голова моя сама опустилась на подушку, и я... провалилась в сон.
      Я спала и видела во сне сверкающие колючими льдинками глаза Юсифова, он смеялся, но зубы у него хищно скалились, в углах рта вскипала пена. Вот-вот укусит... Передо мной стоял волк и смотрел на меня большими водянисто-голубыми глазами, на самом дне которых тле ли искры бешенства... Я бегу, а мои ноги обвивает клубок змей, они скользят все выше, выше по моему телу, и от их холодного страшного прикосновенья меня бьет озноб...
      Я закричала и проснулась.
      На мгновение я с ужасом подумала, что нахожусь на даче Юсифова. Но, увидев тетушку Джейран, сидящую у меня в ногах, успокоилась.
      - Ну, как ты? Тебе лучше?
      Я молчала, приходя в себя.
      - А впрочем, расскажешь потом. Давай сюда ноги...
      Тетушка Джейран принесла таз с теплой водой, вымыла мне ноги, потом принесла йод, вату и стала смазывать ссадины.
      Когда раны защипало от йода, я очнулась окончательно.
      - Я вас побеспокоила... Простите.
      - О чем ты, дочка? - удивилась тетушка Джейран.- Я же сказала, в любой час дня и ночи приходи. Я тебе рада. Что стряслось?
      Я ей рассказала все. Сбивчиво, прерывающимся голосом. То и дело останавливаясь, чтобы не заплакать снова.
      Тетушка Джейран слушала, не произнося ни слова. Было видно, что вся эта история ее прямо-таки ошеломила.
      - Каков подлец! - только и сказала она, когда я кончила.
      - Нет, вы только подумайте, - продолжала я, - в районе Меджидов, пользуясь положением, деньгами, ни за что отдает Валеха под суд, а здесь, в городе, Юсифов такое вытворяет!..
      - Ну-ну, успокойся. Сейчас попьем чайку, а там что-нибудь придумаем... Иди умойся.
      Я прошла в ванную комнату. Но даже холодная вода не помогла. Возбужденная своим рассказом, как бы заново пережившая все, что произошло со мной ночью, я вся дрожала.
      - Нет, тетушка Джейран, я этого так не оставлю. Я обращусь в самые высокие инстанции!
      - Не спеши, - ответила добрая женщина. - Всему свое время... Пока пей чай.
      Она накрыла на стол, налила мне чаю, а потом подошла к телефону.
      - Алло! Девушка, здравствуйте! Скажите, пожалуйста, товарищу Мурадзаде, пусть возьмет трубку. - Она выслушала ответ секретарши и добавила: - Скажите, что звонит Джейран-ханум, проводница, он знает... - После короткой паузы тетушка Джейран сказала в трубку: - Здравствуйте, товарищ Мурадзаде, как ваше здоровье? Давненько вы не ездили в нашем направлении... Спасибо. У меня все в порядке. Товарищ Мурадзаде, я вот по какому поводу. Из района приехала одна девушка. Я вас прошу принять ее и выслушать. Дело настолько удивительное, что я не могу говорить о нем по телефону... Да, девушка рядом, - тетушка Джейран назвала ему мое имя. - Нет, мы случайно познакомились в вагоне... Да... Да. Большое спасибо!
      Положив трубку, она сказала мне:
      - Сегодня в три часа ты пойдешь в республиканскую прокуратуру к товарищу Мурадзаде. Расскажешь ему все как есть. Начиная с событий в районе и кончая вчерашней ночью.
      - Вы думаете, он поможет?
      - Ты сходи. Там посмотрим.
      - А он не поступит со мной так же, как Юсифов?
      - Ну, знаешь... - сердито нахмурилась тетушка Джейран. - Неужели ты думаешь, что весь мир состоит из одних мерзавцев?!
      - Нет, конечно. Но..,
      - Делай, как я говорю.
      Сказав это, тетушка Джейран достала из сумочки два ключа и протянула мне один.
      - Оставайся у меня... Сегодня вечером я уезжаю в рейс, вернусь послезавтра. Чувствуй себя как дома.
      И вообще, рассчитайся в гостинице и живи здесь. Места хватит.
      Честно говоря, гостиница меня тяготила, тем более после всего, что произошло. И я искренне обрадовалась предложению тетушки Джейран.
      - Будешь спать вон на той кровати, - показала тетушка Джейран. - Это кровать дочки. Она по-прежнему спит на ней, когда приезжает... Ну, хозяйничай тут. Не скучай...
      Тетушка Джейран давно ушла, а я все слонялась по квартире, не находя себе места. Попробовала было заснуть, но, несмотря на страшную усталость, сон не шел. Только закрывала глаза как в голову лезли разные кошмары и я испуганно вскакивала, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.
      Странно, у тетушки Джейран я была впервые, и вообще городская квартира была для меня внове, но я чувствовала себя здесь свободно. Даст бог, будет у меня свой дом, где все будет так же красиво, по-городскому.
      Это чувство, видимо, было связано с тем, что тетушка Джейран отнеслась ко мне как к родной. И я доверилась ей, открыла ей свое сердце. Хотя мы с Валехом и были сиротами, но мы знали, что такое близкий человек, что такое любовь, верность, что такое настоящее товарищество. Мы выросли одни, но мы не были одинокими, обиженными на судьбу, замкнутыми в себе, нет! У нас были друзья, такие, как Сарвар, Эльдар, Зейнал, другие ребята на стройке, к нам проявляли живое участие и Джамал-муаллим, и Гюллюбеим-хала, и вот теперь тетушка Джейран. Как знать, быть может, этот товарищ Мурадзаде, которого я увижу сегодня, тоже войдет в наше положение, поможет нам...
      До назначенных трех часов оставалось еще много времени. Чтобы занять себя, я до блеска вымыла и без того чистые полы, оконные стекла. Прошлась тряпкой по мебели. Затем припудрила ссадины на лице, вычистила щеткой платье, обувь... Когда я, одевшись, посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей, на лице почти не видно было следов минувшей ночи, только глаза запали и на виске выделялась легкой припухлостью ссадина.
      .. .В приемной оказалось много людей. Я назвала себя секретарше, та, улыбнувшись, попросила подождать и вошла в кабинет.
      Я присела на единственный свободный стул и приготовилась к долгому ожиданию, думая тем временем успокоиться, привыкнуть к этим казенным стенам, собраться с мыслями.
      - Прошу вас,- сказала девушка, выходя из кабинета.
      - Вы мне?.. - спросила я, хотя девушка смотрела прямо на меня, и мой вопрос прозвучал нелепо.
      - Да-да, пожалуйста. - Девушка посторонилась, пропуская меня, и вполголоса, чтобы услышала только я, добавила: - Вы успокойтесь. Все будет хорошо!
      Эта доброжелательная, красивая девушка в приемной, совсем не похожая на равнодушных грубых секретарш, мне показалась доброй приметой.
      Смело я вошла в кабинет. Но когда увидела просторную комнату, широкий дубовый стол, до которого от двери надо было идти по красивому ковру, я оробела. Все здесь, в кабинете, - неброская, но явно дорогая мебель, кондиционеры на окнах, шелковые шторы, - все дышало солидностью, строгостью. После некоторой заминки не без опасливости я ступила ногой на ковер и только тут разглядела человека, сидевшего за столом. Вопреки моим ожиданиям - товарищ Мурадзаде мне представлялся пожилым, солидным, чем-то похожим на того мужчину, которого я встретила в приемной Верховного суда в день приезда, - за столом сидел молодой красивый парень лет тридцати, модно одетый. На нем была замшевая куртка, рубашка из джинсовой ткани. Когда я вошла, он что-то быстро писал, прижав плечом трубку телефона к уху. Подняв на меня глаза, он взглядом пригласил сесть и продолжил разговор. "Да... да... нет... когда?" - коротко бросал он в трубку и записывал что-то на бумаге.
      Я робко присела на край стула. Ив моем сердце снова проснулись страх и томящее ощущение неопределенности. Когда на задний план отступает суть дела, все необходимые и важные детали, и ты ждешь любого, самого непредвиденного вопроса, могущего направить разговор не так, как ты того ожидаешь, выпятить на первый план какую-нибудь малозначащую мелочь, а в итоге повернуть дело так, что твоя правота обернется прямой противоположностью... И вот ты уже ловишь себя на том, что все смешалось - правда, ложь, факты, вымысел, все перепуталось, и ты вынужден уже не требовать наказания виновного, а... оправдываться в чем-то, доказывать собственную невиновность... В какой-то книге я вы
      130
      читала: там, где логика, там и софистика; на словах можно доказать все что угодно...
      - Слушаю вас, - сказал товарищ Мурадзаде, положив трубку.
      Я не знала, с чего начинать.
      - Из какого вы района? - спросил он и подбадривающе улыбнулся мне.
      Боже, как улыбка его похожа на улыбку нашего Сарвара, подумала я, отвечая на вопрос. И тут же тягостные мысли, робость покинули меня.
      - Учитесь, работаете?
      - После десятилетки пошла на стройку. Работаю.
      - Кем?
      - Крановщицей.
      - На какой стройке? Я сказала.
      - Так... Слышал об этой стройке. В газетах о ней часто пишут.
      В это время зазвонил телефон. Он поднял трубку, несколько секунд слушал, что ему говорят, а потом - как отрезал: "Нет, не могу. Суд вынес правильное решение. И этому гражданину придется отвечать за свои поступки!" Он опустил трубку на рычаг, и его глаза сверкнули непримиримым блеском.
      - Ну что ж. Я слушаю, - обратился он ко мне.- Говорите все, что хотели мне сказать... Наступила короткая пауза.
      - Вам сколько лет?
      - Восемнадцать, - для солидности я прибавила себе несколько месяцев.
      - И что же, все эти восемнадцать лет вы страдаете неразговорчивостью?
      - Нет, - возразила я. - Иной раз как начну говорить, остановиться не могу!
      - Вы вот что, - сказал он, улыбнувшись. - Рассказывать о себе трудно. Вы лучше изложите все по порядку. Начиная с того, что произошло раньше, ну, скажем, с вашего дня рождения и... кончая вчерашним днем. - Про вчерашний день он скорее всего ничего не знал, вышло простое совпадение. Но я уже прониклась доверием к нему.
      Рассказать о себе оказалось и на самом деле непросто.
      Сама по себе моя жизнь, как и жизнь Валеха, не богата событиями. Родилась там-то, воспитывалась в детском доме, училась в школе, работаю на стройке. Все умещается в одной фразе. Жизнь вполне заурядная. Но вот наша с Валехом общая жизнь, наше чувство... Это уже нечто совсем иное. Целый мир, наполненный грустью, радостью, волнением, слезами, смехом, расставаниями, встречами... Что ни день - в этом мире случалось то, что делало нашу жизнь необыкновенно наполненной стремительной, по-особому значительной, - разумеется, для нас с Валехом. Двоих. Но как передать этот мир? Простыми словами его не передашь. Разве что с сазом в руке, как ашуг передает сказание...
      Свою биографию я изложила в двух-трех фразах. Не стала, конечно, распространяться о своих чувствах. Сказала, что есть на стройке парень, которого люблю и который любит меня, что мы с ним хотим пожениться и обязательно поженимся, как только нам дадут квартиру.
      Потом рассказала о приставаниях ко мне меджидовского отпрыска, о нашем с ним разговоре возле столовой. Рассказала о происшествии на дороге, о том, как ничтожный человек Муса оговорил того, кто за него заступился. О суде, который прошел по сценарию Меджидова. Несправедливом приговоре, который глубоко возмутил рабочих на стройке. Об их коллективном письме в Верховный суд...
      Все вышло хорошо, пока я не подошла ко вчерашнему. Я так разволновалась, что меня стала бить дрожь.
      - Успокойтесь. - Товарищ Мурадзаде встал, прошел к журнальному столику, на котором стоял графин, принес стакан воды.
      Я отпила несколько глотков, стуча зубами о край стакана. Я не могла унять дрожь и едва ли способна была продолжать рассказ. Но в этот момент опять зазвонил телефон, и товарищ Мурадзаде долго и неторопливо что-то стал выяснять.
      Когда он положил трубку, я достаточно успокоилась, чтобы продолжать. Медленно и коротко, словно речь шла не обо мне, а о ком-то другом, я стала рассказывать о событиях вчерашней ночи. Все, как было. Как обманом Юсифов отвез меня к себе на дачу, как втащил в комнату, как, сняв пиджак, продемонстрировал миниатюрный пистолет, тем самым негласно угрожая и принуждая к послушанию. На этом месте моего рассказа Мурадзаде, я заметила, изменился в лице, заметно побледнел. Он достал сигарету, закурил. Когда я дошла до того, какбежала от негодяя, перепрыгнув через забор, как всю ночь добиралась пешком до города, товарищ Мурадзаде, не сумев усидеть на месте, встал и нервными шагами несколько раз прошелся по кабинету. Я замолкла, чтобы перевести дыхание.
      _ Говорите! Говорите, я вас прошу, - подошел он ко мне.
      Как только я закончила свой рассказ, он нажал кнопку на столике с телефонами, и тотчас в динамике раздался голос Юсифова - я его узнала сразу.
      - Да, товарищ Мурадзаде. Слушаю.
      Я удивилась тому, что этот ненавистный мне голос прозвучал так, будто ничего не произошло. То был нормальный человеческий голос, принадлежащий, казалось, нормальному и даже хорошему человеку, скромному служащему.
      - Возьмите дело Валеха Эйваз оглы Мадатова и зайдите ко мне.
      - Слушаюсь, товарищ Мурадзаде!
      С дисциплиной, судя по всему, в этом учреждении был полный порядок. Не прошло и десяти секунд, как дверь кабинета 'открылась и вошел Юсифов. Мурадзаде так и вперил в него свой пронизывающий взгляд. Положив на стол принесенную папку, Юсифов встал навытяжку. В мою сторону он даже не взглянул, хотя наверняка, пока шел к столу, краем глаза меня заметил. А Мурадзаде продолжал сидеть, ни слова не говоря, и так и ел глазами подчиненного.
      Возникла долгая гнетущая пауза. Меня всю трясло. Я еле сдержалась, чтобы не схватить со стола пепельницу и не запустить ее в мерзавца.
      - Что это у вас на поясе? - резко спросил Мурадзаде.
      - Ничего.
      - А ну-ка положи пистолет на стол, - вдруг в гневе перешел он на ты.
      - Но почему? У меня есть право на ношение оружия.
      - Я что сказал! - Мурадзаде неожиданно с силой хлопнул по стелу. Приказываю, положи сюда пистолет!
      Мне показалось, что при этом окрике Юсифов на глазах стал съеживаться, пока не превратился чуть ли не в цыпленка. Дрожащей рукой он извлек из кобуры пистолет, положил его на край стола.
      - Ты знаешь эту девушку? - спросил Мурадзаде, показав на меня.
      - Так точно. Вчера приходила по делу своего жениха.
      - Жениха?
      - Да, товарищ Мурадзаде.
      - Значит, ты знал, что этот парень ее жених?
      - Девушка сама так сказала... А что? - с неожиданной наглостью спросил он.
      - Ах, ты не знаешь что?! - Мурадзаде вскочил на ноги; мне показалось, что он хочет ударить Юсифова. Видимо, и Юсифову так показалось, потому что он отпрянул в сторону. Но Мурадзаде не ударил его. Испепеляя его ненавидящим взглядом, он закричал, задыхаясь от гнева: - Восемнадцатилетняя девушка приезжает со стройки из отдаленного района, приезжает жаловаться, а ты вон как с ней поступаешь?! Негодяй! Мерзавец!
      - Я ничего ей не сделал. Она клевещет на меня. Она недовольна тем, как я веду следствие, и... - Юсифов говорил быстро, боясь, что его перебьют. - Дело запутанное. .. Она хотела повлиять на меня. Как женщина.
      Тут я не вытерпела, вскочила с места. Но Мурадзаде, подняв руку, остановил меня:
      - Вы садитесь.
      Я послушно опустилась на стул.
      - Пока я не знаю, насколько виновен жених этой девушки, - уже спокойным голосом сказал Мурадзаде Юсифову. - Но с этой минуты я отстраняю тебя от этого дела. Более того. Я отстраняю тебя от должности. Ты слышишь, отстраняю! И ты не отделаешься только этим!
      Юсифов сгорбился, попробовал возразить:
      - Но ведь нет такого закона, товарищ Мурадзаде. По словам девушки... Без свидетелей...
      - Ах, ты о законе печешься, негодяй?! - вскричал, снова загораясь гневом, Мурадзаде; теперь стало ясно, с каким трудом он сдерживал себя и говорил спокойно.- Такие, как ты, знай, поставили себя вне законов нашего общества. Но не беспокойся, с тобой мы разберемся в строгом соответствии с нашими законами. Иди сдай дела. И знай: твое наказание этим не кончится...- Он нажал кнопку и сказал в селектор: - Керимов, примите дело у Юсифова. Имейте в виду: это дело я беру под свой контроль...
      - Слушаюсь, товарищ Мурадзаде, - отозвался в динамике голос,
      - Но прежде я сам лично ознакомлюсь с делом,- добавил Мурадзаде и потом, обращаясь к Юсифову, сказал; -. А вы идите. Выполняйте приказ.
      ._ Товарищ Мурадзаде, вы слишком строги со мной, - промямлил, пятясь к двери, Юсифов. - Я буду жаловаться...
      - Иди жалуйся, - презрительно оборвал его Мурадзаде.
      Он сказал это таким решительным тоном, что Юсифов, поняв бессмысленность дальнейших разговоров, вышел из комнаты.
      Поднялась с места и я.
      - Спасибо вам, товарищ Мурадзаде.
      - Не за что, - ответил он. - Я сам ознакомлюсь с этим делом, - он кивнул на лежащую на столе папку. - Приходите послезавтра.
      Он протянул мне руку, проводил до дверей кабинета.
      - Большое спасибо, - повторила я еще раз и вышла. Вышла обнадеженная. На этот раз, пожалуй, так, как никогда раньше.
      Мурадзаде
      После визита ко мне девушки я долго не мог успокоиться. Ей, этой девушке, нельзя было не поверить, весь ее вид говорил о целомудрии, неиспорченности, искренности. Такая не могла лгать.
      Сразу же после ухода девушки я заперся в кабинете и внимательно, от корки до корки, просмотрел дело Валеха Эйваз оглы. Просмотрел показания единственного свидетеля. Характеристики, выданные Валеху на стройке. Протокол судебного заседания. Да, дело было сфабриковано, причем сфабриковано грубо. Как говорится, шито белыми нитками.
      На следующее утро я распорядился доставить парня из тюрьмы. И первое, что сразу бросилось в глаза, когда я познакомился с ним, - то, что парень был не робкого десятка, держался с чувством собственного достоинства. На вопросы отвечал коротко и толково, без подобострастия и приниженности, чем, увы, грешат многие люди, даже невиновные.
      Парень повторил то, что рассказала вчера его невеста. Я задал несколько дополнительных вопросов, уточнил кое-какие детали. Нет, парень не лгал, Он, собственно, и не пробовал меня убедить в своих словах, не лез из кожи, доказывая собственную правоту. Просто он говорил все, как было. С искренней верой в то, что правда скажет сама за себя. В нем чувствовалась та же чистота, искренность, что и во вчерашней девушке... Он обратился ко мне с просьбой:
      - Если будете посылать дело для повторного рассмотрения, то прошу - не посылайте в наш район.
      - Почему? - спросил я.
      - Потому, что там слово Меджидова - закон. Как он скажет, так и будет.
      - Почему вы так решили? Послушать вас, так в этом районе нет Советской власти!
      - Я говорю то, что знаю, - спокойно ответил он.
      Я вызвал секретаршу и поручил ей связаться с депутатом Бакинского городского Совета Джейран-ханум и попросить, чтобы она прислала девушку, которая остановилась у нее, ко мне не завтра, а сегодня. Если можно - прямо сейчас.
      - А эта девушка уже здесь.
      - Где здесь?
      - В приемной. Сидит с утра. Говорит, вдруг понадоблюсь. ..
      - Ну так зови.
      Когда девушка вошла в кабинет и увидела своего парня, ее лицо просияло, осветилось такой радостью, что я невольно отвел глаза.
      - Вы можете взять своего жениха на поруки? - спросил я.
      Она удивленно посмотрела на меня:
      - На поруки?
      - Да. Раз у него, кроме вас, никого из близких, то на поруки его можете взять именно вы.
      - Вы правду говорите? - с детской непосредственностью спросила она.
      - Шутки тут неуместны, берите своего жениха, возвращайтесь на стройку, но, - добавил я по возможности официально, - в любой нужный для правосудия момент он должен явиться по первому же вызову.
      Девушка несколько секунд молч,а смотрела на меня и вдруг расплакалась.
      Парень, до сих пор молчавший, сказал девушке:
      - Не надо, Сарыкейнек... Ведь все хорошо. Все наладилось...
      Я вышел, чтобы не мешать им. Поручил взять с девушки расписку о том, что она берет парня на поруки, отдал соответствующие распоряжения охране.
      Когда я вошел в кабинет, девушка уже успокоилась.