Повесть о Сарыкейнек и Валехе

      - Люди говорят - выходи, значит, надо выходить!
      Я подождал, пока она выйдет. Затем выскочил в свою дверь. Вышли и они. Парень с ножом, не медля ни секунды, бросился на меня, но я, подставив левую руку под нож, правой ударил его гаечным ключом. Парень рухнул как подкошенный.
      И тут я услышал отчаянный крик Сарыкейнек:
      - Валех!
      Я рывком повернулся на этот крик, и вовремя - второй парень занес надо мной руку с финкой, но на нем повисла Сарыкейнек. Отбросив гаечный ключ, я схватил руку парня и вывернул ее. Парень, вскрикнув, выронил нож и рухнул на колени.
      - Валех, ты ранен! - закричала Сарыкейнек. Но я, не обращая внимания на кровь, которая залила мне руку, навалился на парня и приказал Сарыкейнекз
      - Сними с меня пояс. Быстро!
      Но Сарыкейнек - умница, сообразила! - не стала возиться с моим поясом, она юркнула в машину, схватила сверток со сделанными в аэропорту покупками и протянула мне свой новенький пояс. Парень дернулся, пробуя вырваться, но я с помощью Сарыкейнек в мгновение ока завел ему руки за спину и скрутил так, что тот взвыл от боли.
      Нагнувшись, я поднял нож, дал его Сарыкейнек и сказал:
      - Стой рядом.
      Но Сарыкейнек снова закричала:
      - Ты ранен, Валех! У тебя кровь!
      - Ничего, секунду...
      Пока не время было заниматься своей раной. Я чувствовал- рука действует. Наклонившись, осмотрел свалившегося парня, Он дышал. Я перевернул его лицом вниз, разорвал на нем рубашку и крепко-накрепко связал и его. Открыв заднюю дверцу, поднял его и впихнул внутрь машины. Потом окликнул другого, которого с ножом в руке караулила Сарыкейнек.
      - Эй, и ты влезай!
      - Могу я сказать слово?
      - Что такое?
      - Если тот, что в машине, еще жив, давай прикончим его, бросим в лесу. В чемодане тридцать тысяч. Половина моя, половина твоя. Если ты сдашь их государству, что за корысть? По рукам?
      - Лезь в машину, мерзавец, кому сказано! - прикрикнул я на него, и он покорно полез на заднее сиденье.
      Для большей верности - точнее, для успокоения Сарыкейнек- я снял с себя пояс и связал бандитов спина к спине.
      Теперь можно было заняться и собственной раной.
      - Принеси фонарь, - сказал я Сарыкейнек. Она посветила.
      - Видишь, ничего страшного, - успокоил я ее, хотя руку невыносимо жгло, будто я держал ее под огнем. - Кость не тронута.
      Смочив носовой платок купленными в аэропорту духами- ох как неожиданно пригодились нам сделанные в аэропорту покупки! - Сарыкейнек приложила его к ране и изо всех сил перетянула руку своей косынкой. Кровь перестала течь.
      Я посветил фонариком, нашел в траве второй нож. Потом достал сигарету и с наслаждением затянулся.
      Когда мы сели в машину, я дал оба ножа Сарыкейнек и сказал как можно громче:
      - Ни секунды не выпускай этих негодяев из поля зрения. Который из них шевельнется, воткни нож в живот!
      Той же дорогой, но теперь в полной темноте, при свете фар, я вывел машину на шоссе. Когда под колесами зашелестел асфальт, я нажал на газ так, что стрелка спидометра пересекла отметку "100" и машина птицей понеслась вперед.
      Мурадзаде
      Сразу же как прокурор района позвонил мне и рассказал, что восемнадцатилетний парень-шофер с помощью невесты задержал и сдал в милицию двух рецидивистов, на которых несколько лет как объявлен всесоюзный розыск, и что парня зовут Валех Эйваз оглы, я, несмотря на срочные дела, выехал в район. Не потому, что задержанные представляли для меня какой-то особенный интерес, хотя они и были опасными преступниками. Мне захотелось повидать Валеха, поговорить с ним.
      Мы встретились с ним в кабинете районного прокурора.
      - Мало радости, наверное, вам прийти вновь в это здание? - улыбнулся я Валеху, встретив его на пороге кабинета. - Как-никак...
      Он понял, что я имел в виду.
      - Кто старое помянет, тому глаз вон, так говорят в народе. Все, что произошло тогда, я вычеркнул из своей памяти. Точно так же в наших краях позабыли и о Меджидове, его тучной жене и нахальном сынке. Будто и не было таких людей на земле.,.
      Да, я не ошибся в нем. Это был человек не только глубоко порядочный, но и сильный духом.
      - Значит, так. Раненого бандита вернули к жизни. В чемодане и вправду оказалось тридцать тысяч восемьсот девяносто рублей. Бандиты бежали из места заключения два года назад, за это время успели совершить не одно преступление...
      Вот так обстоятельно, доверительно, словно бы Валех работал вместе с нами в органах, я проинформировал его о деле, которое удалось раскрыть благодаря ему. А закончив, спросил в шутку:
      - Почему такого рода происшествия случаются именно с вами?
      Валех пожал плечами:
      - Не знаю, Сарыкейнек говорит: драка сама ищет меня. Наверное, в этом что-то есть.
      Мы рассмеялись.
      В этой шутке на самом деле есть доля правды. Валех из тех людей, которые как будто специально рождены для схваток со всем дурным. С чуткой, ранимой душой и вместе с тем сильной волей. Такие люди встречаются в жизни не так уж часто. И они могут принести огромную пользу обществу, если найдут себе должное применение. Или - и такое может случиться - могут кончить жизнь неудачниками. Да-да. Тот, кто замечает все, кто не умеет молчать и постоянно пезет на рожон, тот рано или поздно может свернуть себе шею. Если, разумеется, действует сам по себе, Один. Один в поле не воин. На схватку совсем дурным, что есть в жизни, ни у кого не хватит собственных сил!
      - Если ты ночью опять встретишь на дороге незнакомых людей, остановишь ли машину? - спросил я, незаметно для себя переходя с ним на "ты".
      - А как же! - не раздумывая ответил он. - Волков бояться - в лес не ходить... Ведь необязательно это должны быть бандиты. Может, на самом деле кому-то плохо, кто-то нуждается в срочной помощи!.. Я не понял вашего вопроса, товарищ Мурадзаде. Неужели вы думаете, что эти два бандита запугали меня на всю жизнь?!
      Он не понял шутки. Или, точнее, не принял ее.
      Дела звали меня обратно. Машина уже стояла у подъезда. Пора было ехать. Но мне не хотелось прощаться с этим парнем, у которого, несмотря на его молодость, были уже свои твердые принципы, вполне сложившийся настоящий мужской характер. Интересно, как он мыслит свою дальнейшую судьбу? У меня не было предубеждения против скромных трудовых профессий, но мне казалось, что быть шофером - не его призвание.
      - В институт не собираетесь поступать? - спросил я. Он пожал плечами.
      - Из вас, мне кажется, вышел бы неплохой оперативный работник, - пояснил я свою мысль. - Вам бы на юрфак попробовать поступить. Мы бы дали вам отличную характеристику... Подумайте. Если надумаете, звоните.
      Сарыкейнек недоумевает
      Розовая пелена доверчивой юности упала с моих глаз после того, как нам встретились Меджидов, Ровшан, Муса, этот противный, как лягушка, Юсифов. И вот теперь эти двое! Те, кого мы взяли в машину из добрых побуждений и которые хотели убить нас... Они показались мне пострашнее лютого зверя. Схватка с ними в лесу перенесла нас в какой-то иной, первобытный мир. И когда Валех схватился с ними, свалил ударом одного из бандитов, я очнулась от минутного оцепенения и зубами, ногтями, звериной хваткой вцепилась в другого. Я позабыла про все на свете, в том числе и про то, что я девушка. Во мне проснулся дремучий инстинкт самосохранения. Или нет! Сказать точнее, я думала не о себе, о Валехе,,, Это он, с его мужской решительностью и смелостью, с его силой, придал мне силу львицы. "Мы должны во что бы то ни стало одолеть этих негодяев. Должны одолеть! Одолеть!"- стучало у меня в голове. И мы их одолели. Он - мой жених расправился с обоими. И даже если б их было не двое - больше, я уверена, уложил бы всех.., Ни за что он не позволил бы, чтобы кто-то из них коснулся меня пальцем... Мой защитник! Герой! Теперь о нем всюду говорят. На следующий день все газеты напечатали сообщение под заголовками: "Мужественный поступок", "Схватка в лесу", "Отважный шофер горного рудника". ..
      Но Валех будто и не слышит всех этих похвал. Второй день ходит, погрузившись в какие-то свои мысли,
      Что с тобой, Валех, милый?! Что заботит тебя?!
      Валех
      И сам не знаю, что меня так гнетет последние дни..,
      - Все думаю, что бы с тобой сталось, если бы эти негодяи убили меня, говорю я Сарыкейнек на ее вопрошающие взгляды, которые она то и дело бросает в мою сторону.
      Сарыкейнек молчит, улыбается.
      - Что это ты? Такому парню, как ты, больше подошел бы пистолет на боку...
      - Увы, у меня на роду написано быть шофером.
      - А разве шофером быть плохо? Разве ты не возмущаешься сам, когда кто-то в этом сомневается?
      - Так-то оно так. Но ты же сама только что сказала, что мне бы больше подошел пистолет...
      - Это я просто так. Можно подумать, у тебя чего-то недостает по сравнению с теми, кто носит пистолет.
      - Конечно, недостает.
      - Чего же?
      - Пистолета.
      Мы рассмеялись.
      Такой разговор возникал у нас не раз. Похоже, мы оба думали об одном и том же. Дело вовсе не в том, что профессия шофера мне вдруг разонравилась, нет. Просто события последнего времени открыли мне глаза на многое такое, чего я раньше не знал, о чем только догадывался. Заставили иначе оценить собственные возможности. То же самое, видно, происходило и в сердце Сарыкейнек, Видно, и ее посещали мысли о нашем будущем - в несколько ином виде, чем это представлялось ей раньше... Я стал плохо спать, что со мной случалось очень редко, даже в тюрьме. Часами лежал в темноте с открытыми глазами. Размышлял о том о сем. Перебирал в памяти события минувших лет. Их, увы, было совсем немного. В свои восемнадцать лет ничего, достойного человека, мужчины, я не совершил. Если не считать случая в лесу. Но ведь то случай. Его могло и не быть... Конечно, я мог себя успокаивать тем, что восемнадцать лет - это не много, что все еще впереди. Но стоило ли обманывать себя? В восемнадцать лет Александр Македонский уже командовал воинами. Шах Исмаил именовался полководцем. А юный Наполеон в сражении у Аркюля, высоко подняв знамя, под ливнем пуль перешел мост и увлек за собой всю армию...
      Не думайте, что я возгордился от похвал и высоко задрал нос после того, как одолел двух паршивых бандитов. К своим ребятам - шоферской братии - я относился по-прежнему, как к самым близким людям, с которыми можно было поделиться всем, что у тебя на душе. Посоветоваться, поспорить. Пошутить. Подурачиться... Но после всего того, что я увидел за последнее время, во мне заметно поубавился юношески беспечный ("щенячий", как выразился однажды Сарвар) оптимизм; я понял: жизнь состоит не только из разноцветных праздничных красок. В жизни не так уж мало, увы, людей непорядочных, жестоких, злых. Есть откровенные негодяи, хищники. Сознание того, что эти последние безнаказанно где-то ходят по земле, в то время как я вожу на своей машине песок из карьера, не давало мне покоя ни днем, ни ночью...
      Все чаще я вспоминал о предложении товарища Мурадзаде. А что, если и вправду, думал я, бросить все и поехать в город, попробовать поступить на юрфак. Может, поступлю? Но я гнал прочь эти мысли. А как Сарыкейнек? Как свадьба? Квартира, которую мы должны были получить - на этот раз точно! через месяц-другой?
      ^В это время приехал корреспондент одной центральной газеты, долго расспрашивал меня про мою жизнь. И больше всего выпытывал, как я представляю себе свое будущее, не собираюсь ли пойти в милицейскую школу, а если собираюсь, то когда? Я ответил, что о милицейской школе я как-то не думал, а вот о юридическом факультете подумываю иной раз. И как знать, может быть, решусь!., Вскоре очерк обо мне вышел в газете. Очерк большой, с фотографией. Журналист привел и мои слова - правда, несколько изменил их. Вышло так, что я не подумываю поступать в вуз, а давно решил это сделать, причем решил твердо! Все меня поздравляли с очерком, радовались за меня. Сарыкейнек- больше всех! А мне стыдно было смотреть ей в глаза. Вышло, я собираюсь поступать в институт, а ей - ни слова.
      На следующий день очерк перепечатали в республиканской газете "Коммунист", и в том же номере на последней странице было помещено объявление о приеме в высшие учебные заведения. Я скользил взглядом по специальностям, не задерживаясь ни на одной... Физико-математический? Математика - это для Сарыкейнек, в нашем классе она знала этот предмет лучше всех... Филологический факультет? Копаться в языковых и литературных тонкостях, штудировать современные романы, сухие и толстые, как кирпич, - нет, слуга покорный! Исторический? Читать о великих походах прошлого, о знаменитых полководцах я любил, но чтобы пересказывать все это школьникам, копаться в пыльных архивах, - нет, и это занятие не по мне. Химия? Со школы ее не могу терпеть. Между прочим, Сарыкейнек тоже. Юридический факультет? Вот это да! Это то, что мне нужно!.. Я снова вспомнил предложение, сделанное Мурадзаде, и мне вдруг захотелось немедленно, сегодня же, сейчас позвонить ему. Сказать, что я решил поступать... В конце концов, отчего не воспользоваться своим конституционным правом? Государство предоставило нам такую возможность!.. Чего раздумывать?.. Правда, в отличие от некоторых молодых людей, которые еще со школьной скамьи рвутся в вуз, любой вуз, я до сих пор не думал об учебе. Жизнь у нас с Сарыкейнек сложилась так, что никто не нянчился с нами. Нам всего надо было добиваться самим, своими силами. И прежде всего - получить профессию, чтобы прокормить себя. Встать на ноги... Что ж, профессия у меня уже есть. Я могу учиться и работать. Пусть вместе со мной учится и Сарыкейнек...
      В обеденный перерыв из конторы я позвонил Мурадзаде.
      - Здравствуйте, товарищ Мурадзаде. Говорит Валех...
      - А-а, герой Валех? - шутливо приветствовал он меня. - Здравствуй, здравствуй. Как дела?
      - Спасибо, все в порядке. Но...
      - Что-нибудь опять случилось?
      - Нет-нет, не беспокойтесь, - успокоил я его. - Никакого скандала.
      Он рассмеялся и облегченно вздохнул - так мне, во всяком случае, показалось.
      - Слушаю, - сказал он.
      - Помните наш разговор?
      - Неужели решился?
      - Да.
      - Хочешь юристом стать?
      - Да, хочу.
      - Прекрасно. Как говаривали наши отцы: куда желание, туда и цель. Очень хорошо. Сколько лет ты работаешь на стройке?
      - Без малого два года.
      - Бери характеристику с места работы. Мы дадим свою характеристику. И - с богом! Договорились?
      - Да.
      - Твоя невеста останется на стройке?
      - Нет, она тоже будет поступать. На физико-математический.
      - Добро. Как приедете в Баку, сразу дайте о себе знать. Договорились?
      - Да. Большое спасибо, товарищ Мурадзаде. До свидания!
      После разговора с Мурадзаде у меня будто крылья выросли. Но мне предстоял еще один разговор. С Сарыкейнек. Я верил, что она согласится со мной. Но знал - разговор будет нелегкий.
      Так оно и произошло.
      Собственно, к этому разговору внутренне она давно была готова. И все же...
      - А поступим? - первое, о чем спросила она.- Ведь ты знаешь, поступить в институт в наши времена...
      - Как раз в наши времена можно! - оборвал я ее.- Если в этом году не выдержим экзаменов, попытаем счастья в следующем году... Не такие уж мы старые.
      - А если экзамены сдадим успешно, но... Ты понимаешь, о чем я говорю? Ведь обидно будет! И ничего тут fre поделаешь, ты сам понимаешь. - Она улыбнулась. - это посложнее, чем драка с вооруженными бандитами!
      - Ты имеешь в виду блат? Был у меня, был об этом разговор с Мурадзаде. Так он, знаешь, отругал меня за такие мысли. Единственное, что от нас требуется экзамены сдать... Поняла?
      Она кивнула. Помолчала. И задала следующий вопрос, которого я ждал:
      - Ладно. Предположим, поступили. А где жить будем? Опять в общежитии? Я в одном, ты в другом.., Сколько можно? - У нее дрогнул голос.
      - Снимем квартиру, - быстро ответил я, боясь, что она расплачется. - И товарищ Мурадзаде поможет...
      - Сколько он может помогать нам... - горько улыбнулась она. - Не маленькие.
      - Прекрасно. Я буду учиться и работать. А ты - учиться и вести домашнее хозяйство.
      - А свадьба? - тихо спросила она, опустив голову.
      - Справим скоро. Подумай, те деньги, что мы отложили на свадьбу, понадобятся нам на первых порах в городе. Ой как понадобятся! Потому не будем замышлять ничего грандиозного. Соберемся вечерком в кругу друзей...
      Она молчала, крепко сжав мне руку.
      - Чем говорить "мус... мус", лучше сразу сказать: "Мустафа"! В этом мире надо быть решительным, - продолжал я. - До каких пор мы будем связывать нашу свадьбу с получением квартиры, с мебелью...
      - А может, мы поступим на заочное отделение? - сделала она последнюю робкую попытку. - Будем учиться, как Сарвар. А то, знаешь, мне жалко расставаться с этими местами. Я к ним так привыкла.
      - Не в Америку же мы переезжаем! Сюда мы еще вернемся!.. Ну, а что касается заочного обучения, то, по-моему, если учиться, то учиться как следует. Без перерывов и отлучек... Того же мнения придерживается, между прочим, и Сарвар. Если бы не семья дяди, которой он помогает, он бы давно, по его словам, переехал в Баку и поступил на очное отделение...
      Она молчала. Я взял ее за плечи, притянул к себе, посмотрел ей в глаза.
      - Что с тобой, Сарышка? Раньше ты была не из тех, кто дует на воду, прежде чем отпить...
      - Признаться, Валех-джан, боюсь я. Боюсь перемен. .. После того, что произошло с тобой, когда ты и уехал-то совсем недалеко - в совхоз Сабира... Думаю, не дай бог, опять попадем в какую-нибудь историю, Баку - город большой. .. чужой.
      - Ах ты, глупышка моя! - от души рассмеялся я.- Все будет в порядке. И с каких это пор Баку стал для пас чужим?
      - Здесь мы с тобой в родной семье. Ко всему привыкли.
      - Привыкнем и там!.. Мы же с малолетства приучены к Незнакомым людям. Сколько, помнишь, воспитателей сменилось у нас в детдоме, пока мы выросли?! Не кисни, Сарыкейнек, дорогая. Поехали! Все, поверь, будет хорошо!
      .. .И вот позади последние дни, проведенные в поселке. Сборы в дорогу. Позади прощание со скалой Амира, с нашим "зимним дворцом", с Гюллюбеим-халой, которая всплакнула по случаю нашего отъезда, - впервые я видел эту славную веселую старушку в слезах...
      .Мы на вокзале. Заняли свои места в вагоне. Вот-вот поезд тронется.
      - Ребята, берегите себя! - кричит за окном вагона Сарвар. - Друг друга берегите... Валех, ты малость вспыльчив, водится такой грешок за тобой. Поспокойней будь там. Не лезь в драку!..
      - Смотрите, без нас не обмывайте студенческие билеты, - машет рукой Придира Зейнал. - И новоселье без нас не справляйте!
      - Ребята, город есть город... Если что понадобится- пишите. Обязательно пишите! - кричит Эльдар.
      Поезд трогается. Какое-то время они все трое идут рядом с движущимся вагоном, потом бегут. Платформа кончается, и они остаются позади. Поезд набирает скорость. Вагонные колеса все быстрее, быстрее постукивают на стыках,
      ЧАСТЬ II
      Глава восьмая
      НАШИ ГЕРОИ ПОСТУПАЮТ В ВУЗ
      Валех
      Не охотник я до всяких нежностей, но расставание со стройкой, со скалой Амира, с говорливой речкой и лесом, начинающимся сразу же за поселком, неожиданно оказалось тяжелым. Я видел, как Сарыкейнек переживает, и крепился, старался не показывать своих чувств.
      Больше всего огорчало расставание с машиной. С товарищами по стройке я еще мог переписываться, мог разговаривать по телефону, видеться с ними и в Баку, С машиной - мне так казалось - прощался навсегда.
      Получив расчет, я отвел машину в гараж, вымыл до блеска. Мыл и приговаривал про себя: "Моя верная и послушная, сколько я гонял тебя по горам-долам! И ни разу ты не подвела меня, не опозорила перед друзьями-товарищами, не оставила посреди дороги..."
      Казалось, могучий "КрАЗ" слышит мои слова, понимает, что происходит в моем сердце.
      Каналья Кериш из соседней бригады, увидев, с каким старанием я драю машину, сострил:
      - Что, руль никак не отпускает от себя?
      Но я так глянул в его сторону, что Кериш прикусил язык. Знал мой характер.
      Еще, кажется, только вчера, когда из-за предательского наговора я оказался в тюрьме, мне так хотелось вернуться к ребятам, на стройку, в родные горы. Вернулся. А теперь - новая разлука. Нас ждал Баку.
      Каково-то будет нам в большом городе, среди незнакомых людей?
      Да... Поезд мчался, бодро постукивали колеса на стыках. И мне не сиделось на месте. Я то подходил к окну и, насвистывая, смотрел на пробегающие мимо поля, то садился рядом с Сарыкейнек, говорил ей что-то забавное, легкое. Сарыкейнек пыталась казаться беззаботной, но это ей мало удавалось.
      - Послушай, - наконец взорвался я, - не в Исфаган едем, за тридевять земель. Хватит вздыхать! Не то... Не то закажу сейчас музыку вот этому зурначи. Пущусь в пляс прямо здесь, в купе.
      А в нашем вагоне ехал зурначи, чтобы не соврать, килограммов за сто, в мохнатой шапке и сапогах, и с ним худущий, с выступающими на шее жилами барабанщик - бубнист.
      Увидев надутое лицо зурначи, Сарыкейнек весело рассмеялась.
      Вообще-то по натуре она была жизнерадостной, не из тех, кто унывает и сетует на трудности. И все же... женское сердце... Да и события последних месяцев вызвали излишнюю настороженность и нервозность. Понимая все это, я пытался как-то расшевелить, вырвать ее из этого состояния.
      - Ты видела, как Мурадзаде влепил этим мерзавцам? - -говорил я о бывшем председателе колхоза Меджидове и бывшем следователе Юсифове. Закон для всех один...
      - Конечно, - соглашалась Сарыкейнек. - Но ведь пока суд да дело, и нам досталось. Сколько ты хлебнул всего, сколько я наволновалась...
      - Выходит, надо спрятаться, как черепаха под свой панцирь, и всего на свете бояться? -возражал я.
      - Не за себя боюсь...
      - Не за меня ли? Вот еще выдумала! Ты меня в мельничные жернова сунь вывернусь живым.
      .. .Прямо с вокзала мы поехали к тетушке Джейран.
      Договорились между собой, что вещи пока оставим у нее и пойдем в институтское общежитие. Ну, а если поступим, снимем комнату подешевле где-нибудь на окраине.
      Но тетушка Джейран решила иначе.
      - Никаких общежитии! - сказала она. - Только этого еще не хватало! Живите у меня.
      Сколько мы ни отказывались, не помогло.
      - И не стесните вы меня вовсе. Я в разъездах, квартира все равно пустует. Располагайтесь. Ребята вы славные. И мне будет с кем поболтать.
      Говорилось все это искренне, от чистого сердца.
      Мы и остались.
      - Ну, чувствуйте себя как дома. А я поехала, - сказала тетушка Джейран, собираясь в рейс.
      .. .Весь день провели мы в счастливом безделье.
      Сарыкейнек хлопотала на кухне, нарезая хлеб, разливая чай, раскладывая еду по тарелкам. А я смотрел на нее и насмотреться не мог. Так все выходило у нее ладно да ловко.
      А потом сидели, беспечно болтая о том о сем. И конечно, о нас самих. Поступим ли мы в институт или нет, а если поступим, то как будем жить? Ведь придется и учиться, и зарабатывать на жизнь...
      - Может, сходим к Мурадзаде, - предложила Сарыкейнек. - Посоветуемся.
      - Давай, - согласился я.
      .. .Секретарша Мурадзаде, хорошенькая Говхар, встретила нас как старых друзей.
      - У товарища Мурадзаде посетители, - сказала она. - Посидите немного.
      Я достал папиросы, закурил. А Говхар, слышу, шепотом выспрашивает у Сарыкейнек, как мы устроились и была ли у нас свадьба...
      - Добро пожаловать! - Мурадзаде вышел нам навстречу, поздоровался за руку сначала с Сарыкейнек, потом со мной. Усадил за приставной столик, сам сел рядом.
      "Вели бы себя все вот так, просто, уважительно",- подумал я.
      Товарищ Мурадзаде справился о нашем самочувствии, спросил, как подготовились к экзаменам, где живем...
      - У тетушки Джейран? Передайте ей привет. Звоните после каждого экзамена, ладно?
      .. .Когда мы вышли на улицу и влились в толпу по-городскому озабоченных, спешащих куда-то людей, мне показалось, что эти люди и сам город давно нам знакомы, будто мы родились и выросли здесь.
      Баку я всегда любил. Часто думал о нем, о его бесконечных улицах, о море, набережной.
      Но сегодня, пожалуй, впервые почувствовал себя в этом городе своим.
      Взявшись за руки, мы долго бродили в пестрой толпе. Потом сдали документы - она в строительный, я - в университет, на юридический факультет. Уставшие, но довольные сделанным делом, вернулись домой.
      .. .Настал первый день экзаменов.
      Только-только мы разместились в аудитории, как преподаватель, смуглолицый, высокий мужчина, внимательно посмотрел на меня и очень громко спросил:
      - Как фамилия? Я назвал себя.
      - Откуда? Я сказал.
      - Работал шофером самосвала? - переспросил преподаватель.
      - Да, шофером.
      - Что-то лицо знакомо. Уж не в газете ли видел я твой портрет?
      - Было такое.
      - Передовик?
      - Работал неплохо. Но отметили по другому случаю. Я бандитов задержал.
      - Бандитов? - переспросил преподаватель так, что все в аудитории уставились на меня. - А-а, припоминаю. .. Восемнадцатилетний шофер задержал двух рецидивистов, разоружил их и сдал властям. Статья, кажется, называлась "Случай в лесу"...
      - Так это он? - с интересом переспросил второй педагог, принимавший экзамен.
      А третий подозрительно сощурился:
      - И что же, все так и было, как описано в газете?
      - да - ответил я. - А вы что, газетам не верите?
      Смуглолицый расхохотался. А третий педагог недобро покачал головой.
      Зря я резко ответил, мелькнуло в голове. Как-никак экзаменатор... В груди вдруг поднялось смутное беспокойство.
      Но когда объявили тему сочинения, я разом успокоился. Предстояло писать о Вагифе. С детства я горячо люблю Вагифа, многие его шошмы знаю наизусть...
      Смуглолицый преподаватель расхаживал между рядами, посматривал в наши листки. Остановился возле меня. Наклонился и неожиданно тихо сказал:
      - Здесь запятую пропустил, - и показал, где.
      Не знаю, что меня удивило больше: то ли, что смуглолицый, оказывается, умеет говорить тихо, то ли, что он хочет помочь мне... Впоследствии я часто вспоминал этого доброжелательного, приветливого педагога.
      В строительный институт я подоспел вовремя. Сарыкейнек как раз только что сдала сочинение и вышла в коридор.
      - Ну как?
      - Думаю, что справилась, - ответила она и поплевала через плечо. - Попался роман "Меч и перо". А это, сам знаешь...
      Еще б не знать! Исторический роман Ордубады мы читали вслух долгими зимними вечерами. А потом Сарыкейнек еще пересказывала его содержание тетушке Гюллюбеим.
      Наши сочинения оценили на "отлично"...
      От экзамена к экзамену мы подходили все ближе и ближе к цели.
      И вот позади последний день испытаний. Мы посту* пили!
      Сарыкейнек радовалась бурно, открыто, я же старался быть сдержанным, невозмутимым.
      - Ты что, не рад? - спрашивала Сарыкейнек. - Мы ж поступили, понимаешь! Стали студентами!
      - А что тут особенного?
      - Как что?! Ты же видел, сколько ребят срезалось! А мы...
      Конечно, все это была бравада, и я был бесконечно благодарен судьбе, которая наконец повернулась к нам лицом. Но... есть в моем характере черта, странная и мешающая мне порой воспринимать яркие краски жизни, а именно: никакой успех, даже неожиданный, не приносил мне полного удовлетворения. Очень скоро он начинал казаться мне обычным, само собой разумеющимся фактом. Так со мной было тогда, когда я справился с таким опытным борцом, как заведующий хозяйством стройки. И тогда, когда поверг толстопузого Меджидова. И когда одолел рецидивистов в лесу... Единственным исключением была, пожалуй, Сарыкейнек. Ее любовь всегда обогревала и радовала меня.
      Только после того как увидели свои фамилии в официальном, заверенном печатью списке принятых, дали телеграмму ребятам на стройку.
      А потом прямым ходом к Мурадзаде.
      - Молодцы! - сказал он, одаривая нас улыбкой. - Теперь пора и устраиваться. В городе... Могу помочь с общежитием.
      - Опять общежитие? Нет! - решительно сказала Сарыкейнек.- Хотим снять комнату.
      - А по карману ли? Мы промолчали.
      - Вот что... - Мурадзаде устало потер виски, дел у него, судя по всему, хватало и без нас. - Вместо общежития, по-моему, можно выхлопотать комнатку. Временно. И не в новом доме, а из освобожденного фонда.
      - Вот бы хорошо! - воскликнула Сарыкейнек. - Да хоть последнюю развалюху!
      - Не спешите, - прервал ее Мурадзаде. - Может, я и ошибаюсь. Тут все должно быть по закону. Надо уточнить, что да как. Кажется, нужно ходатайство министерства, характеристики... Позвоните мне завтра... в конце дня.
      Мурадзаде - человек слова. Узнал, поговорил, направил к начальнику горжилуправления Саламову. И посоветовал:
      - Валех, ты человек обидчивый, горячий. А квартира - дело хлопотное. Если придется походить, не сердись, Ладно?
      Я обещал с легким сердцем. Подумаешь, пустяки!
      Знал бы я, как непросто будет сдержать это мое обещание.
      Глава девятая КАК САЛАМОВ ДАЛ НАМ КВАРТИРУ
      И вот мы в управлении.
      В приемной Саламова оказалось многолюдно. Секретарша, вызывающе одетая блондинка, не обращая внимания на посетителей, красила губы.
      - Можно пройти к товарищу Саламову? - спросила Сарыкейнек.
      Секретарша не ответила. Я не выдержал:
      - Разве не к вам обращаются?
      Секретарша бросила на меня быстрый взгляд, отложила зеркальце, посмотрела еще раз.
      - А Саламов занят.
      - Когда освободится?
      Секретарша пожала плечами и, достав пилочку, занялась ногтями.
      Все, кто находился в приемной, молча наблюдали за тем, как она орудовала пилкой. У посетителей были покорные, потные лица и застывшие глаза.
      Подождав немного, я снова подошел к секретарше, которая, достав конфеты, собралась пить чай.
      - Нас направили к товарищу Саламову, вы понимаете? Товарищ Мурадзаде...
      - Мы счастливы! - усмехнулась секретарша, не дослушав. - Но начальник занят. Вон, все ждут.
      Я невольно обернулся и посмотрел на сидевших здесь бог знает сколько времени людей. Их лица показались мне еще более жалкими. Нет, ждать покорно и терпеливо, как они, я не мог.