_ На тебя, Зейнал, не угодишь, - осадил его Сарвар - Не забывай, тут город. Нет того простора, к которому ты привык... Очень хорошо, ребята, устроились! От всего сердца желаем вам счастливой жизни в этих стенах!
      Все дружно зааплодировали, а Сарыкейнек прослезилась.
      На сегодня все дела были сделаны, необходимые распоряжения на завтра отданы.
      Самые близкие друзья заночевали у меня. Остальные разъехались кто в гостиницу, кто к знакомым.
      .. .Утром, когда я пришел к тетушке Джейран, накрытые столы уже стояли в палатке. Раджаб все устроил лучшим образом. На столах красовались в вазах цветы, которые вместе с баранами и прочей провизией привезли ребята.
      - Пойдем посмотрим, как там с угощением! - сказал Эльдар.
      На кухне было тесно. Мыли зелень, готовили салат. Тетя Назлы и Гюллюбеим-хала заворачивали долму в виноградные листья. Тетушка Джейран, вместе с несколькими соседками перебирала рис.
      - Значит, так, - потянув носом, сказал Эльдар, - сабза-ковурма уже на плите. Рис кончают перебирать, скоро замочат... Эй, не забудьте воду подсолить! - дал он указание. После этих слов его, а заодно и меня, хотя я и жених, - тут же выставили в коридор.
      - И без вас тесно, - сказала 'Назлы, вся раскрасневшаяся. - И как это здесь, в городе, переносят такую жару?!
      - К горам привыкла, вот тебе и. кажется жарко! - рассмеялась тетушка Джейран.
      - Да будут благословенны горы! - изрекла Назлы( тяжело переводя дыхание.
      - А-а-минь! - в один голос протянули из коридора мы с Эльдаром.
      - Наверное, девушку для Эльдара ты будешь искать в горах, - покачала головой тетушка Джейран.
      - Девушек много везде, - ответила Назлы, - Хочу, чтобы моя невестка была такая же красивая, как Сарыкейнек... Мне красивые нравятся!
      В коридор протолкался Раджаб, позвал меня и Сарыкейнек в соседнюю комнату и, еще раз поздравив со свадьбой, торжественно - ох уж и любил он обставлять все торжественно! - вручил Сарыкейнек подарок - маленький медальончик тонкой работы.
      - Это моя ханум просила передать. Собиралась приехать, но... сами понимаете, дети... Желаю и вам детишек побольше!
      Сарыкейнек пунцово покраснела.
      А энергичный Раджаб пустился в дальнейшие хлопоты.
      Палатка была полна народу.
      На свадьбу мы пригласили и наших новых соседей: шофера Вели с Месмой-баджи и их старшую дочь Фирузу. Из всех обитателей двора только они да еще Санубар поддерживали с нами дружеские отношения. Сарыкейнек позвала и Санубар: "Приходи с мамой", на что девушка ответила сконфуженно:
      - Мы б с удовольствием, но... папа не пустит!
      Единственно, кого не было с нами в этот торжественный день,- товарища Мурадзаде: он все еще находился в отпуске.
      .. .Звонко выбивали ритм нагара и бубен, соловьем заливалась зурна, и балабан умело вторил ей. Наши музыканты Эльдар, Зелимхан и Бабаш старались вовсю.
      Сопровождаемые музыкантами, мы с Сарваром поднялись за невестой.
      Сарыкейнек в белоснежном наряде невесты была ослепительна. Я даже растерялся от охватившей меня вдруг робости.
      - Пусть жених возьмет невесту под руку, - распорядилась тетушка Джейран, глаза ее сияли от радости.
      На сельских свадьбах таких церемоний не было. Потому я чувствовал себя неловко, ведя под руку Сарыкейнек. За нами следовали тетушка Джейран, Фируза и Сар-вар. Впереди бережно несли зеркало, повязанное красной лентой.
      Когда мы в сопровождении свиты показались в палатке, нас встретили оглушительными возгласами и аплодисментами. Музыканты еще громче заиграли задорную, радостную мелодию.
      - Живите вместе! Вместе живите! Вместе! - закричали гости.
      Раздался выстрел, будто разом открыли дюжину шампанского. Затем - еще и еще.
      Это Зейнал салютовал своим пугачом, купленным им по случаю в Москве для детского поджарка кому-либо из детей, но оставленным себе.
      Сарвар поднял руку, прося тишины...
      - Дорогие друзья! - сказал он.--Сегодня двое молодых начинают строить семью. От их имени, от имени наших ребят говорю всем: добро пожаловать на свадебный меджлис!
      Все снова зааплодировали.
      - Тамадой этого прекрасного торжества мы предлагаем избрать уважаемого Джамал-мууаллима. Джамал-муаллим начальник нашей стройки и наш общий друг.
      Джамал-муаллим, улыбаясь, привстал со своего места.
      - Предлагаю на эту почетную должность,- сказал он, - тамаду более умелого, Раджаб-ммуаллима.
      - Раджаба! Раджаба! Пусть будет Раджаб! - раздалось со всех сторон.
      Раджаб поднял руки над головой. ЯЯ думал, сейчас он скажет, как обычно: "Физкульт-приввет!" - но Раджаб начал цветистый тост. Расхвалил Саррыкейнек до небес. А затем представил меня богатырем и героем, одолевшим даже такого знаменитого пехлевана, каким является он сам.
      Ребята рассмеялись.
      Веселье продолжалось за полночь.
      Но все имеет конец. Кончилась и наша свадьба.
      Нас усадили в "Волгу" Джамал-муаллима, гости набились в кузов грузовика.
      Свадебный кортеж въехал на Девятую Параллельную и остановился возле нашего дома
      Ребята внесли в дом остатки провиззии, подарки, в том числе холодильник "Морозко", купленный тетушкой Джейран.
      - Ну, будьте счастливы! - сказал Сарвар. - А мы в путь-дорогу... Берегите себя! Если что понадобится, звоните.
      - Не стесняйтесь, - добавил Зейнаал.
      А Раджаб, крепко поцеловав меня,; заявил:
      - Ну вот, теперь и ты стал семейным. Поживи год-два, а там снова поборемся. А то подуумаешь - холостой парень, ни тебе печалей, ни забот одолел меня, женатого! Не считается!
      - Не считается! - подхватили со смехом ребята.
      Мы еще раз попрощались со всеми, и машины тронулись в путь.
      Сарыкейнек вынесла из дома стакан воды, плеснула вслед.
      - Счастливо!
      Мы остались одни. Я взял Сарыкейнек за руку и ввел в дом.
      В наш дом.
      Сарыкейнек
      Утром я проснулась первой. На цыпочках, чтобы не разбудить Валеха, прошла на кухню. Поставила чайник.
      Подошла к зеркалу.
      Я не видела маму, которая умерла в тот же день и час, когда я появилась на свет. Но помню, что, когда была еще маленькой и жила не в детдоме, а у себя в деревне, соседки, глядя на меня, вздыхали: "Вылитая мать!"
      Я смотрела на свое отражение в зеркале, а потом закрыла глаза и мысленно представила себе мать. Ее лицо, ее облик. Спасибо, мама, что ты родила меня на свет. Я счастлива, очень счастлива.
      Когда чайник закипел, я заварила чай покрепче. Накрыла стол новой скатертью. Приготовила завтрак...
      Села у окна и стала ждать, пока проснется Валех.
      - С первым утром нашей совместной жизни, о моя верная царица Сарыкейнек!
      - С первым утром, мой герой, гроза всех бандитов! Посмеялись, крепко обнялись... Потом Валех увидел накрытый стол и воскликнул радостно:
      - Да здравствует семейная жизнь!
      Поев, мы стали разбирать подарки, оставленные ребятами. Сначала распаковали и поставили на кухне холодильник, потом взялись за остальное. Джамал-муаллим подарил нам транзистор, тетя Назлы - прикроватный коврик. Сарвар, Зейнал и Эльдар, сложившись, купили небольшой телевизор, а Гюллюбеим-хала подарила нам ковровую ткань, которую ткала, когда я еще жила у нее. Ткала и приговаривала: "Этот джеджим будет твоим приданым. Глянь, нравится рисунок?"
      - Даже неудобно, столько подарков, а, Сарыш? - сказал Валех. - Мало того, что ребята продукты на свадьбу привезли...
      - Ничего, - ответила я. - За нами не пропадет. Вот выучимся, приедем на стройку...
      По случаю свадьбы нам дали три свободных дня. Так что торопиться было некуда.
      Три дня полного безделья!
      Прибрав комнату, мы оделись и пошли гулять.
      Заглянули в универмаг. Потом отправились на бульвар. Покатались на катере.
      Когда прогулочный катер удалился от города и море распахнулось перед нами, беспредельное и могучее, мне показалось, я попала в какой-то иной мир. Мир, который мы не знали прежде и который не знает нас. Чужой и холодный. На какой-то миг мне стало страшно, и я прижалась к Валеху. Моему мужу.
      И тут я почувствовала себя такой счастливой, что неожиданно громко засмеялась.
      - Ты что? - повернулся ко мне Валех.
      - Ничего. - Я хотела объяснить ему свое состояние, но как объяснить такое словами... И я просто широко развела руки, словно бы обнимая море, небо над головой. ..
      - Пошли в ресторан... Пообедаем, - предложил Валех, когда мы ступили на причал.
      - Денег у нас негусто, - ответила я. - Да и наша квартира на нас обидится!
      Мы поднялись к себе на Девятую Параллельную. Санубар, встретив нас у ворот, улыбнулась и сказала:
      - Поздравляю!
      Я шепнула ей на ухо:
      - И тебе желаю того же!
      А Забита, стоявшая, как всегда, с ребенком на руках, ничего не проронила, только сощурила' на нас свои и без того узкие глаза.
      Главадвенадцатая
      ВАЛЕХ СТАНОВИТСЯ ШОФЕРОМ БАЛЛАМИ. ИСТОРИЯ СИМУЗАР-ХАНУМ
      Валех
      И все-таки мне пришлось перейти на вечернее отделение.
      ...Сбережения наши таяли на глазах. Припасы, которые оставили ребята, тоже.
      Первое время, когда мы осваивались на новом месте, а затем привыкали к студенческому быту, мы не очень задумывались над тем, как будем жить. Мол, ничего, подработаем между занятиями, сил хватит и на то, и на другое. Но спустя месяц-другой я сел и, как говорится, положив папаху перед собой, стал думать, где я могу подработать. Ведь я только и умел, что крутить баранку.
      После долгих размышлений я попросил помочь нашего соседа шофера Вели.
      - Ничего. Завтра сходим к моему фронтовому другу,- сразу откликнулся Вели.
      Приятель Вели оказался начальником базы самосвалов. Энергичный, приветливый человек с покалеченной рукой.
      Вели представил меня и попросил помочь с какой-нибудь нетрудной ("Студент, ему еще и учиться надо!") работой.
      - Ну, самосвал в таком случае отпадает, - сказал начальник базы. - А жаль... Мне такие, как ты, парни нужны... Хорошо, легковую машину ты водил?
      - Конечно, - ответил я.
      - Тогда позвони-ка дня через два, ладно?
      На том и договорились.
      Помня свои хождения к Саламову, я, признаться, не очень поверил в такую оперативность. И позвонил не через два, а через три дня.
      - А-а, здравствуй, - услышал я в трубке низкий голос приятеля Вели. - Где ты был вчера? Тебя ждут... Значит так. Работа легкая, чистая, дневная, так что вечером можешь успеть в институт.
      - На грузовой машине? - спросил я.
      - Нет, на "ГАЗ-24". Под счастливой звездой ты родился, парень. - Приятель Вели засмеялся. - Понимаешь, случайно узнал: в рыбном управлении начальнику шофер нужен. Я и порекомендовал тебя.., Ну как, подходит?
      Я поблагодарил.
      - Иди прямо сейчас. Начальника зовут Балаами Бабашев.
      По дороге в управление, признаться, особой радости я не испытывал. Что-то здесь было не по мне. Что-то мне сразу здесь не понравилось - то ли персональная маша на, то ли фамилия и имя начальника...
      "Балаами Бабашев". Было в этом что-то заведомо антипатичное.
      Мои предчувствия начали сбываться, стоило мне переступить порог управления.
      В приемной начальника сидели несколько человек и терпеливо, с потухшими лицами ждали вызова. Секретарша, крашеная блондинка, безучастная ко всему, курила сигарету.
      Все здесь удивительно напоминало знакомое мне управление жилищного хозяйства.
      На этот раз, правда, как только я назвал себя, секретарша кивнула на дверь кабинета:
      - Проходи...
      ..."Волга" Балаами оказалась вишневого цвета. Хромированная вдоль кузова и на капоте, с "рукой", раскачивающейся на заднем стекле. Я осмотрел ходовую часть, заглянул в мотор, проверил тормоза. Машина была в хорошем состоянии.
      Ровно в пять, как и было сказано, я подал машину.
      Балаами не заставил себя ждать (он и не походил на человека, который засиживается на службе). Холеный, надушенный, в светлом дорогом костюме и ярко-красном галстуке, он плюхнулся на заднее сиденье. Коротко приказал:
      - Кондитерский магазин на Низами.
      - А, извините, это где?
      - Ба... Кажется, ты города не знаешь, приятель?
      - Скоро узнаю.
      - Ну-ну... Давай.
      Начальник объяснил, как ехать, и, когда мы были у цели, извлек новенькую хрустящую пятидесятирублевку.
      - Зайди в магазин. Скажи продавщице, есть там кудрявая такая блондиночка... скажи, чтобы дала торт. Свежий. И не забудь добавить - покупаю для Балаами, понял?
      Я так и сделал.
      Правда, имя Балаами я назвал не сразу (забыл!), но, когда назвал, продавщица тут же заменила торт.
      - Привет Балаами, - сказала она, принимая чек и ловко перевязывая торт. Ты что, его новый шофер? Я сел в машину, положил торт на переднее сиденье.
      - Ну как?
      - Привет вам передала.
      - Так и сказала? - оживленно переспросил начальник. .
      Балаами жил в центре, недалеко от бульвара, в добротном каменном доме, построенном во времена архитектурных излишеств.
      Следуя его указаниям, я свернул во двор, остановился возле самого подъезда.
      - Возьми торт, - бросил Балаами, выходя из машины.
      Я шел следом, думая про себя: "Отчего это он сам торт не несет? Ведь я поступил к нему шофером, не носильщиком. .."
      Мы поднялись на четвертый этаж. Балаами нажал кнопку звонка.
      Дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина. Первое, что мне бросилось в глаза, - это какой-то яркий халат, небрежно запахнутый на ее груди, и несметное количество украшений. На шее - несколько нитей жемчуга, на руке - массивный браслет, в ушах - бриллиантовые серьги. Я скользнул взглядом на ее пальцы - они были унизаны кольцами и перстнями.
      - Ну, как тебе он нравится? - спросил Балаами. Нисколько не стесняясь, он прямо тут же, в передней, через голову стянул рубашку, обнажив белое рыхлое тело в тесной майке.
      - Какой молоденький! - Женщина бросила на меня короткий оценивающий взгляд, и только теперь я заметил, что у нее были большие, очень красивые глаза и холеное белое лицо.
      Балаами представил жену:
      - Знакомься, Симузар-ханум.
      Симузар-ханум шагнула ко мне, протянула руку - меня обдало крепким запахом духов.
      - Заходи.
      - Спасибо, - ответил я и обратился к Балаами:- Я вам больше не нужен? А то у меня занятия в семь.
      - Какие еще занятия? - Симузар-ханум повернулась к мужу.
      - Он студент. Учится в университете. Ты не возражаешь?
      - Что ж поделать... Молодой, пусть учится. - Симузар-ханум улыбнулась. - А если вечером понадобится, ты позвонишь ректору, и его отпустят. Ведь верно?
      Я пожал плечами. Перспектива работать по вечерам мне, честно говоря, не очень понравилась.
      - Не пугайся, я пошутила, - засмеялась женщина при виде моего вытянувшегося лица. И подошла, чтобы закрыть за мной дверь.
      Меня снова обдало ароматом духов. ...- Ну как новая работа моего мужа? спросила вечером Сарыкейнек, когда мы сели ужинать.
      - Если бы не духи Симузар-ханум, кажется, неплохо, .- А кто это такая?
      - Жена Балаами.
      - Что, сильно душится?
      - Ужасно... - вздохнул я,
      Сарыкейнек расхохоталась. Знала, я терпеть не мог резкого запаха.
      - Ну и бог с ней. Что тебе до нее?
      - У меня к ней дел нет. Но, кажется... у нее будут дела ко мне.
      - Не поняла.
      - Все просто. Видно, и ее придется возить.
      - Молодая?
      - Лет на пятнадцать старше нас с тобой.
      - Красивая?
      - Красивая-то красивая, но... Взгляд у нее какой-то странный. Будто коршуном сейчас кинется, схватит в ког-ти и унесет.
      - Смотри, как бы тебя не унесла! - Сарыкейнек рассмеялась опять.
      .. .На стройке я привык к тому, что после восьмичасового рабочего дня каждый принадлежал сам себе. Мы могли делать все, что хотели: пойти в кино или на скалу Амира, читать книжку или лечь спать. Разумеется, если не случалось ЧП наподобие того снегопада, когда мы по собственному желанию сидели за рулем по полторы-две смены.
      Водить машину начальника управления оказалось делом совсем иным. Тут ты целиком и полностью зависел от хозяина. Обязан был работать до тех пор, пока не отпустят. Причем нет-нет да приходилось подавать машину по вечерам и даже по воскресным дням - бывало и такое. Иногда меня посылали и в район. За документами, как говорил Балаами.
      Позже выяснилось, что "документы" эти были аккуратно запакованными в свертки свежей рыбой, икрой.
      В такие дни я выезжал из города ни свет ни заря. И весь день проводил за рулем. Обычно меня посылали в Нефтечалу. А это, считай, сто шестьдесят километров туда, сто шестьдесят обратно... Домой я возвращался за полночь.
      А наутро развозил "срочные пакеты" по домам знакомых Балаами.
      Все это так изматывало, что на занятия у меня почти не хватало ни времени, ни сил.
      Но все бы ничего, если бы не Симузар-ханум. Она не давала мне проходу. Каждое утро, после того как я отвозил Балаами, мне было велено возвращаться на квартиру и спрашивать, не нужно ли ей что...
      Ханум каждый раз открывала дверь в своем неизменном полураспахнутом пестром халате.
      - Заходи, - говорила она, - выпей коньячку.
      - Спасибо. За рулем пить нельзя.
      - Раз я говорю, значит, можно, - усмехалась она, И добавляла: - Боже, до чего же ты дикий!.. И когда я тебя приручу!
      Однажды, после моего возвращения из Нефтечалы, она дала мне банку черной икры и большого жереха.
      - Спасибо. Мы рыбу не едим, - отказался я.
      - Ишь, гордый. Может, предки у тебя были ханами?
      - Напрасно смеетесь, - ответил я с самым серьезным видом. - Мой дед действительно был хан.
      - Я и говорю. Откуда в тебе эта спесь... И... порода. - Симузар-ханум посмотрела на меня, и я опять уловил требовательный зов ее черных глаз.
      В тот же день на улице я встретил Говхар, секретаршу Мурадзаде. Оказалось, Мурадзаде вернулся из отпуска.
      Я заехал к нему.
      - Ну, как вы тут без меня? Не обидел больше никто?- Мурадзаде с улыбкой подал мне руку.
      - Нет, мы уже оперились, - ответил я шуткой на шутку.
      - Саламов дал квартиру?
      - Дал.
      - И какая?
      - Жить можно... Мы сами привели ее в порядок... Большое спасибо вам за помощь. - Я отвечал на вопросы как можно короче, даже не проговорился о наших мытарствах у Саламова.
      Жаловаться товарищу Мурадзаде я не собирался. Зачем? Нам дали эту хибару, и на этом спасибо. Что же касается самого Саламова, то с ним, как я считал, разберутся и без нас. Есть на это соответствующие организации. Есть закон, есть порядок...
      Жизнь, правда, внесла кое-какие коррективы в эти мои взгляды...
      В пятницу в конце дня Балаами сказал:
      _ Валех, поезжай в Нефтечалу. В воскресенье у ханум праздник. Так что, сам понимаешь... нужна икорка, рыбка, - и он улыбнулся, как улыбается гурман, когда заходит речь о вкусной еде.
      Последнее время Балаами уже не скрывал, зачем посылает меня в район.
      - Но... такое совпадение, знаете. Как раз завтра мы с женой собрались в театр...
      - Что делать, дорогой! - Балаами закурил "Кент" и выпустил струйку дыма в окно машины. - Разве вся наша жизнь не театр? - И он захохотал.
      "Надо так надо, - вздохнула Сарыкейнек, когда я сказал ей о поездке. День рождения бывает раз в году, в театр сходим потом".
      Рано утром она растолкала меня:
      - Пора... Жалко тебя будить, ты так сладко спишь, но...
      Последнее время я хронически не высыпался. Работа у Балаами оказалась не такой легкой, как это могло показаться на первый взгляд. Весь день я мотался по городу, выполняя различные поручения ханум. Потом эти поездки в район. По вечерам - институт, по ночам - конспекты. Правда, я научился не терять время. Сидя в машине, в ожидании Балаами, доставал учебник и с головой уходил в чтение. Но в основном меня выручала память. Лекции запечатлевались у меня в мозгу с точностью магнитной ленты. Даже товарищи удивлялись.
      .. .Когда я выехал за город и за окном замелькали по-осеннему голые, черные поля, пожелтевшая листва деревьев, мне в который раз вспомнилась наша стройка. Вот так же я нажимал на акселератор моего самосвала. Опустив боковое стекло, высовывал голову, и встречный ветер выбивал слезу, и тогда я тормозил, потому что плохо видел дорогу. Любил скорость, любил ощущение стремительного преодоления пространства... Быть может, меня подстегивало еще и сознание, что там, за последним поворотом, меня ожидает Сарыкейнек, ее алый платочек вился высоко, на подъемном кране, словно путеводный ориентир.
      Вот и сейчас я сижу за рулем машины, причем куда более комфортабельной и скоростной. Мчусь по шоссе. Но почему, почему нет в груди былой радости? Почему я еду и вроде бы не знаю - куда? Зачем? Хотя, казалось бы, знаю.
      Когда Балаами впервые откровенно сказал мне о цели поездки, я наивно спросил:
      - А платить не надо?
      Балаами, который редко выходил из себя, ответил с невозмутимым видом:
      - Деньги уплачены. А вообще ты, парень, в такие вещи не лезь. Быстро состаришься.
      Я мчался в Нефтечалу по вполне конкретному делу. И в то же время ехал в неизвестность. Пожалуй, впервые в жизни я испытал эту раздвоенность, когда знание не приносит душевного спокойствия, когда делаешь что-то житейски простое, понятное, но неясное по своей сути. Кому и чему ты служишь, на что направлено твое усердие? Куда спешишь? Бог весть... Может, ты способствуешь преступлению, а может, ничего преступного здесь и нет? Все законно. В конце концов, я исполняю свои обязанности личного шофера, и исполняю неплохо. Что еще? Но... я посматривал на часы, с нетерпением ожидая конца работы. Пожалуй, впервые работа не приносила мне радости. Не оттого ли последнее время я чувствовал упадок духа, какое-то безразличие ко всему, даже к Сарыкейнек... Да-да, с ужасом я замечал, как моя любовь стала постепенно тускнеть. Я старался выйти из этого состояния, отогнать мрачные мысли. "Столкнулся с тяготами семейного быта и скис? - говорил я сам себе. - Ничего. Это временно... Сейчас нам трудно, но пять лет учебы пронесутся быстро. Не успеешь шапку вокруг головы повернуть. И тогда - прощай Балаами с его странной женой, прощай, постылая работа!"
      В Баку я вернулся к концу рабочего дня уставший, голодный. Выпил в дороге только стакан сладкого чая с чуреком. Балаами, однако, отпустил меня не сразу: послал еще за ящиком чешского пива...
      На следующий день, в воскресенье, я снова был за баранкой. Мотался то за боржоми, то за наршарабом, то за домашним чуреком, который продается в нагорной части города. Выполнив поручения, я поднялся наверх.
      На кухне в поте лица трудились несколько девушек из нашего управления. Девушки чистили зелень, перебирали рис, разделывали кур. Но царствовал тут некий Мурсал - худой, угрюмый мужчина, повар на пенсии. Балаами, больше всего на свете любящий вкусно поесть, со праздникам приглашал Мурсала к себе.
      Девушки, выполняя указания Мурсала и Симузар-ханум, бегали между кухней и столовой, не без зависти поглядывая на драгоценности хозяйки дома. На роскошную хрустальную люстру, свисающую над столом. На ковер, расстеленный на полу, - такого огромного и красивого ковра я еще не видывал.
      Время тянулось медленно. Хотелось домой.
      - Ты останься, - распорядился Балаами. - Может, кто из гостей будет без машины. После банкета отвезешь. .. Я тебе потом отгул дам.
      Я пожал плечами. Раз нужно, останусь.
      Какое-то безразличие овладело мной, и я с безучастным видом сидел в углу прихожей, за вешалкой, откуда меня почти не было видно.
      Стали сходиться гости.
      Первым пожаловал низенький толстый мужчина с властными манерами. С ним пришли Алла-ханум, его жена, лет на двадцать пять моложе, миниатюрная, стройная женщина, и молодой парень, модно одетый, с длинными, до плеч, волосами. Аллу-ханум и этого парня я однажды видел здесь: Симузар-ханум оставила их наедине в то время, как я повез ее к портному.
      Затем пришел директор гостиницы, очень видный мужчина, с маленькой невзрачной женой. Этот человек тоже бывал у Симузар-ханум, причем, как я заметил, приходил обычно тогда, когда Балаами отсутствовал.
      Потом пришел директор универсального магазина, из тех, о которых, очевидно, сложена поговорка: "Жизнь холостяка - жизнь султана". Явилась и чья-то жена, высокая белолицая женщина лет пятидесяти. При ее появлении все привстали и почтительно поздоровались.
      Пришли еще несколько человек, которых я не знал. Банкет начался.
      Шоферов, среди которых был один молодой парень, мой ровесник, и трое пожилых, проводили к отдельному столику, накрытому на застекленной веранде.
      У нас шел свой разговор озабоченных, уставших людей, которые терпеливо ждали, пока их отпустят по домам. Пожилые шоферы говорили о ценах на яйца и зелень, о детях, которые уже выросли и жили отдельно, о больных почках и о вреде курения. Мы с молодым шофером молчали и курили одну папиросу за другой. Никто, казалось, не обращал внимания на веселье рядом. Лишь изредка привычно посматривали туда, стараясь определить, скоро ли конец (только и всего!), и снова принимались за разговоры.
      Повар Мурсал принес нам плов, зелень, кое-какие закуски.
      - Ешьте, братья трудяги, - сказал он. - Из самого низа казана положил. Пожирней...
      Шоферы осмотрели угощение, не торопясь положили каждый себе. Стали есть.
      - А ты что? - спросил один из них, видя, что я не ем.
      - Не хочется.
      Я и вправду не хотел есть, хотя весь день провел на ногах и с утра во рту у меня не было маковой росинки. Апатия, охватившая меня, отбила аппетит.
      Чтобы не портить застолья, я встал и, закурив очередную папиросу, вышел на большой балкон, огибавший дом. И увидел, как в углу, прижавшись друг к другу, целовались Алла-ханум и длинноволосый парень.
      Ничуть не удивившись (в этом доме все можно было ожидать), я вернулся к шоферам.
      В это время балконная дверь отворилась, и Симузар-ханум окликнула меня:
      - Валех, тебя к телефону.
      К телефону? Признаться, я испугался. Неужели что-то с Сарыкейнек? Иначе кто еще мог меня искать по телефону?
      Торопливо вошел в кабинет, потянулся к телефонному аппарату. Трубка лежала на рычаге.
      - Кто положил трубку? - повернулся я к Симузар-ханум, шедшей следом.
      Ни слова не говоря, Симузар-ханум выключила свет. В темноте она схватила меня за руку...
      - Это я тебя звала, я. Иди сюда скорей! - шептала Симузар-ханум. Я чувствовал совсем близко ее жаркое, прерывистое дыхание. В нос мне ударил терпкий запах духов, перемешанный с парами алкоголя.
      - Пустите, пусти! Задыхаюсь! - Я оттолкнул ее от себя.
      - Отчего задыхаешься? - поразилась она.
      - От твоих духов... Духов! - И я выскочил в коридор.
      Признаться, впервые я был благодарен своей аллергии. ..
      Я снова вернулся к шоферам, которые, сидя на балконе, дремали. "Неужели жизнь так и пройдет в обслуживании этого пьяного сброда?! - с ужасом подумал я, - Нет - решил я,- работать у Балаами мне больше нельзя. Противно!"
      Пиршество закончилось около часа ночи.
      Я должен был отвезти домой Аллу-ханум и ее пьяного пожилого мужа, а также пришедшего с ними длинноволосого.
      По дороге муж захрапел, а когда приехали, Алла-ханум и парень, нисколько не стесняясь меня, поцеловались несколько раз. Затем Алла-ханум, растолкав мужа, повела его домой, а длинноволосый плюхнулся на переднее сиденье машины.
      - Давай. Улица Низами.
      Я отъехал немного, остановил машину.
      - Вылезай!
      Парень уставился на меня:
      - Разве уже приехали?
      - Ничего, ножками дотопаешь, - ответил я и открыл дверцу. - Вытряхивайся!
      Парень обалдело смотрел на меня:
      - Послушай, мы пили, а ты опьянел? Болван!
      Что ж, сейчас посмотрим, кто из нас болван.
      Я вышел, обошел машину, схватил длинноволосого за шкирку ("Пусти! Пусти!" - по-русски вдруг завопил парень) и вышвырнул вон.
      - Сумасшедший! - взвизгнул длинноволосый. - Ладно, тебе покажут! (Он так и сказал - "покажут", а не "покажу"!)
      Я шагнул в его сторону. Парень вскочил и побежал, смешно размахивая длинными худыми руками.
      Дома Сарыкейнек, которая, поджидая меня, сидела над книжкой, заварила чай, накрыла на стол, не спросив, почему я вернулся с банкета голодным. О происшествии с Симузар-ханум я ей, разумеется, не сказал. Зато описал в подробностях, как турнул из машины длинноволосого и как он бежал от меня. Сарыкейнек долго смеялась, а потом вдруг озабоченно спросила:
      - А тебя не посадят, Валех?
      - Не беда, если и посадят. У тебя есть опыт носить передачи, - ответил я шуткой.
      Затем мы прикинули наши финансы. Оказалось, мне еще месяц-другой надо потерпеть, не уходить от Балаами. С питанием мы еще перебились бы, но... У меня не было пальто, а ватник, который я носил на стройке, в институт не наденешь! У Сарыкейнек прохудились туфли.
      Правда, я все равно собирался купить ей новые, помоднее (чем моя жена хуже институтских девиц!).
      "Ничего, Валех, - успокаивал я сам себя, лежа в темноте с открытыми глазами. - Как говаривал уста Гадир, наш каменщик-аксакал, любивший рассказывать поучительные истории из своей многотрудной жизни, плохой день долго не длится.., Сама жизнь все выправит, расставит по местам".
      ... Симузар-ханум сделала вид, будто ничего не произошло. Однако заметно переменилась ко мне.
      Садилась не рядом, а на заднее сиденье. Так обливалась духами, что я задыхался в машине. Сев, коротко указывала адрес и всю дорогу молчала. А главное - заставляла себя подолгу ждать. Каждый раз я стоял возле подъезда не меньше часа. (Знала б она, что мне это на руку: я тут же доставал учебники!)
      Однажды Симузар-ханум вышла через полтора часа после того, как я подал машину, села. Бросила небрежно;
      - На базар.
      А когда я довез ее, приказала:
      - Возьми базарную сумку и следуй за мной.
      - Зачем?
      - Как зачем? Буду делать покупки. А ты неси сумку, Только не отставай!
      - Я шофер, но не лакей. - На меня нашла злость.- Прошли времена, когда слуги сопровождали господ даже в баню, несли узелки с бельем.