Политический сыск (Истории, судьбы, версии)

Судя по его указаниям и установкам - было. Он всегда ориентировался на точную информацию о настроениях народа, о настроениях разных социальных слоев и групп, но при этом настаивал на том, что нужно не просто выяснять общественное мнение, а формировать, создавать его. Он считал, что мастер пропаганды должен пользоваться доверием публики, для этого его информация должна превосходить информированность людей, к которым он обращается. Геббельс исходил из того, что людям не нужно оставаться наедине со своими мыслями; правильно, когда мысли рождаются под влиянием, когда под влиянием рождается чувство ненависти к врагу.
      Он настаивал на том, что пропаганда - это концентрация информации и одновременно широта ее распространения. А достигается это выбором лозунга дня и соответствующими ему сообщениями, мощным информационным валом, накрывающим все население, мобилизацией всей прессы, радио и кино. А сам лозунг должен быть предельно прост, даже примитивен, не обременен сложными аргументами. Только так можно достучаться до массового сознания. Но при этом Геббельс не уставал повторять: хотя лозунги просты, но пропаганда не любит прямолинейных ходов. Когда в Германии уменьшилась норма выдачи мяса по карточкам и чуть увеличилось количество выдаваемого хлеба, Геббельс сказал на совещании руководителей министерства: "Самая большая глупость публиковать материалы под заголовком "Хлеба стало больше". Люди сразу поймут, что их дурачат, и притом топорно. Публику нужно взять откровенностью: "Да, сокращение норм - тяжелая мера. Да, она скажется на каждой семье. Но без этой меры не обойтись, потому что мы сейчас сражающаяся страна, потому что ситуация... И дальше нужно убедительное, на фактах и цифрах, объяснение, после которого наш соотечественник подумает: "Так надо, иначе нельзя".
      А еще Геббельс внушал своему министерскому аппарату, что сила пропаганды прирастает, если она идет в одном ряду с развлекательной информацией, которая настраивает человека на восприятие пропагандистских идей. Переживания людей снимаются, если впереди пропаганды идут развлекательные программы радио, развлекательные кинофильмы, театральные спектакли и разные шоу. А что сама пропаганда: набор бездушных, холодных, логически выверенных тезисов, хотя и подкрепленных фактами? Одно его высказывание опровергает такое видение пропаганды: "Яркое пламя энтузиазма не может погаснуть. Лишь оно одно дает художественному творчеству современной политической пропаганды свет и жар. Имеющее корни в глубине национальной души, это искусство должно снова и снова припадать к ним и черпать там все новые силы. Власть, опирающаяся на пушки, это, быть может, и хорошо, но все же лучше и приятнее, если удается покорить и удержать сердце народа"24.
      Ясно, что Геббельс рассматривал пропаганду как художественное творчество. Отсюда все нетривиальные приемы и методы, опора на таланты и звезд. Но он и Гитлер первооткрывателями были в другом: познав национальную душу, народный характер, сумели завоевать, а по сути, растлить народ идеей национал-социализма. Творческая интеллигенция выступила в роли исполнителей-растлителей. Но при этом все исполнители соединения идеи и души горели энтузиазмом. Такой энтузиазм питал творчество звезд.
      Режиссер Лени Рифеншталь
      Лени, эта "жрица фашистского искусства", как назвала ее одна американская журналистка, была женщиной яркой. Жгучая брюнетка с живыми глазами, с фигурой танцовщицы. Вся Германия смотрела ее фильмы "Победа веры" и "Триумф воли", "Олимпия" и "Наш вермахт", которые воспевали германский дух и гитлеровское движение. Триумфальный успех, которым они пользовались, был предопределен как искусной рекламой геббельсовского министерства, которую сама Рифеншталь называла "конгениальной", так и, конечно, их талантливостью. Некоторые из этих лент неоднократно получали международные премии, в том числе на Всемирной выставке в Париже в 1937 году, а фильм "Олимпия" получил международный приз в Лозанне даже в 1948 году.
      Геббельса она называла "злым гением", памятуя, вероятно, и то, как он залез к ней под юбку в опере, и то, как настаивал на ее работе в министерстве пропаганды в качестве ответственной за художественную политику и творчество. Она отказалась. Между ними тогда пробежала тень. Чтобы как-то сгладить все эти недоразумения, она пригласила к себе на виллу Гитлера и Геббельса. То был вечер упрочения контактов. Было это летом 1937 года. Тогда была вершина ее славы.
      А началось все в 1932 году, когда впервые на митинге Лени услышала Гитлера. И была потрясена, по ее словам, "магическим, всепокоряющим воздействием" фюрера. Эта магия моментально нашла отзвук в страстной, романтической натуре. Ее душа уже принадлежала этому человеку. Она пишет ему письмо: "Уважаемый господин Гитлер, недавно я впервые в своей жизни посетила политическое собрание... Я должна признаться, что меня поразили Вы и энтузиазм слушателей. Я хотела бы познакомиться с Вами". Всеми путями она домогалась личной встречи. И когда, наконец, они увиделись, фюрер понял, что эта женщина своим талантом должна служить его делу. А Геббельс тогда же записал в дневнике: "Она единственная из всех звезд, которая нас понимает".
      К этому времени она, начинавшая как танцовщица, уже имела огромный успех, уже сыграла в шести фильмах и сняла свою первую картину "Голубой свет". Эта романтическая и сентиментальная лента о судьбе молодой итальянки, вышедшая на экраны в 1929 году в период Великой депрессии, стала популярной в Европе. Критики писали: "Великий фильм. Впервые женщина была одновременно продюсером, режиссером и звездой".
      Гитлер тоже был покорен "Голубым светом". И во время той первой встречи сказал: "Если мы однажды придем к власти, вы должны будете делать мои фильмы". Спустя два года он решил: Рифеншталь снимет картину о партийном съезде в Нюрнберге. Она вспоминала в интервью журналу "Штерн": "Я сказала Гитлеру, что ничего не знаю ни о партии, ни о движении... Гитлер возразил: "Это хорошо. Если за него возьмется партия, фильм будет действительно скучным. Сделайте его как художник".
      И она сделала. Фильм скучным не был. Первые кадры: облака и летящий самолет, Гитлер, как ангел, спускается на землю. И следом слова: "5 сентября 1934 года, 20 лет спустя после начала мировой войны, 16 лет спустя после начала страданий немцев, 19 месяцев спустя после начала немецкого возрождения, прилетел Адольф Гитлер..." Рифеншталь потом описала, как шел поиск художественного решения идеи фильма. То были размышления художника, сознательно и вдохновенно работающего на идеологию: "Внутренняя готовность к этому заданию преодолевает все сомнения, все раздумья, все препятствия. Замысел требует найти собственный путь, инстинктивно движимый событиями в Нюрнберге. Только так можно создать фильм, который захватит и поведет за собой зрителей от действия к действию, от образа к образу. Я ищу внутреннюю драматургию такого воспроизведения. Она существует. Она воплотится в народе, едва материал начнут формировать события в Нюрнберге. Речи и выступления, массовые сцены и отдельные люди, марши и музыкальные произведения, картины ночного и утреннего города разрастаются так симфонически, что начинают соответствовать Нюрнбергу, городу, где происходят события. Фюрер сам определил название - "Триумф воли". Тем самым он указал смысл, который раскрывает картина. Героический фильм, состоящий из фактов: в воле фюрера воплощен его народ"25.
      Это был фильм, в котором фюрер снялся первый и единственный раз. И вплоть до 1945 года лента не сходила с экрана. Во многом тот имидж, который имел Гитлер в глазах немцев, был создан этой женщиной-режиссером. И здесь мало было одного таланта - здесь были обожание и любовь. В своей книге воспоминаний, вышедшей в 1987 году, Лени пишет, что ее платонический роман с Гитлером не перерос в большее, потому что это могло помешать фюреру "завершить его дело". С какой же силой влиял на нее нацистский вождь, если она потеряла сознание, когда он вручал ей букет сирени после премьеры "Олимпии"!
      "Олимпия" - фильм о всемирной Олимпиаде 1936 года в Германии. Рифеншталь верна себе. Первые кадры: статуи античных героев, вот они оживают и передают свои факелы немецким атлетам. Она умудрилась снять картину так, что борьба и победа немецкой сборной выглядят как победа народа и национал-социализма. А несколькими месяцами раньше Геббельс фиксирует в дневнике: "Фрейлейн Рифеншталь устроила мне истерику. С этими буйными женщинами невозможно работать. Теперь она хочет для своего фильма на полмиллиона марок больше. Причем два она уже истратила. Она плачет. Это последнее оружие женщины. Но на меня оно уже больше не действует. Она должна работать и поддерживать порядок".
      Фильм смотрела вся Германия, партийные организации устраивали коллективные просмотры. После такой картины немцы чувствовали себя единой, мощной, сплоченной нацией, готовой идти за фюрером. Ее фильмы растили людей с солдатским характером. И понятен ее восторг по поводу побед немецкого оружия. В мае 1940 года она шлет Гитлеру телеграмму: "С неописуемой радостью, преисполненные горячей благодарности, переживаем мы вместе с вами, мой фюрер, величайшую победу - вступление немецких войск в Париж. Никакая человеческая фантазия не способна представить себе ничего подобного тому, что мы сегодня связываем с вами. Выразить искреннее поздравление слишком мало для того, чтобы передать вам те чувства, которые сегодня движут мною. Ваша Лени Рифеншталь"26.
      После войны против нее было возбуждено 50 судебных дел по причинам ее нацистского прошлого. Все они были ею выиграны. Издатель журнала "Шпигель" Р. Аугштейн в связи с мемуарами Рифеншталь, которые, кстати, были очень искренними, заметил, что вина женщины в данном случае несопоставима с виной мужчин "третьего рейха". Наверное, женщины - да. А художника? Ее творчество было сильнее "тигров" и "мессершмиттов" и даже ракет "Фау-2".
      Кино и песни для народа
      Чтобы кино стало инструментом пропаганды, оно должно управляться государством, считал Геббельс. Как-то в начале войны он признался, что уже к 1938 году основная часть немецкой кинопромышленности оказалась национализированной благодаря тайной скупке акций. Это была хорошо проработанная операция, и она принесла свои плоды. Ведущая киностудия Германии УФА стала государственным предприятием, для которого помощники Геббельса нашли соответствующую форму - киногород, своего рода немецкий Голливуд. За двенадцать лет существования "третьего рейха" было создано или запущено в производство более 1300 кинофильмов27. Современные эксперты подсчитали, что только 15 процентов из них могут показаться примитивными, пропагандистскими поделками, однако и это является заблуждением. Даже самые "аполитичные" ленты служили целям режима, иначе они просто не пришли бы к зрителю. Развлекательные кинокартины позволяли людям расслабиться, снять напряжение от тягот повседневной жизни. Фильмы, казавшиеся чисто развлекательными, способствовали укреплению идеологии режима, потому что славили общечеловеческие ценности в нацистской упаковке. Геббельс тогда объявил: "Мы убеждены, что кино представляет собой самое современное и научно обоснованное средство воздействия на массы. Следовательно, правительство не должно им пренебрегать"28.
      Где как не в кинематографе немецкие художники достигли максимального соединения социальной иллюзии с социальной фантастикой и особенностями национальной души, что в конечном счете породило большой и привлекательный для немцев социальный миф, державший их в объятиях в годы германского рейха? Немецкие мастера кино считали вслед за Геббельсом, что выдающийся фильм должен быть одновременно и "идейным" и развлекательным. И это единение в максимальной степени было достигнуто в фильме "Концерт по заявкам" (режиссер Э. фон Борсади, 1940 г.). В основе фильма сладкая история любви немецкого офицера и немецкой девушки. Встретившись и полюбив друг друга, они расстаются, ибо офицер, выполняя свой долг, уезжает на фронт. Ситуация складывается так, что они теряют друг друга. Но в конце концов находят благодаря радиоконцерту по заявкам. "Обычный немец,замечает историк,- посмотревший этот фильм один, два или даже три раза, не обращал внимание на ходульный сюжет и наслаждался любовной историей, хорошей игрой актеров и миром грез, искусно воссозданным режиссером... Самыми разными способами представлена в "Концерте по заявкам" нацистская природа героического самопожертвования". Герой фильма и его подчиненные "готовы на любые лишения для того, чтобы сражаться за рейх, а это, в свою очередь, означает борьбу за немецкую культуру... Мы видим на экране солдата, который, находясь дома в отпуске, играет на пианино Бетховена. Затем он возвращается обратно на Западный фронт и погибает, играя на органе в соборе, разрушаемом французской артиллерией"29. Фильм "Концерт по заявкам" посмотрело более 23 миллионов зрителей. Он шел при переполненных кинозалах.
      А художественный фильм "Еврей Зюсс" (режиссер Ф. Харлан, 1940 г.), страшный и мощный в своей ненависти к евреям благодаря все тому же художественному методу, изобретенному Геббельсом,- методу соединения идеи и увлекательных средств ее выражения, встретил у публики весьма теплый прием. В докладах службы безопасности говорилось, что прием был зачастую просто горячий: "некоторые учителя и пожилые люди были всерьез озабочены, как бы эта лента не оказала отрицательное воздействие на молодое поколение, настолько... бьющим наповал был заложенный в нее заряд антисемитизма... Некоторые особенно экзальтированные зрители покидали берлинские кинотеатры, изрыгая проклятия и ругательства в адрес евреев: "Прогнать евреев с Курфюрстендамм! Выкинуть последние остатки этого презренного племени вон из Германии!"30. Нацистские мастера кино вдохновенно творили социальные мифы, которые взращивали определенные чувства у рядовых немцев. Здесь хорошо поработали и сценаристы, и режиссеры, и актеры.
      Марика Рёкк - немецкая кинозвезда - стала известной в мире особенно после фильма "Девушка моей мечты", снятого берлинской киностудей УФА в 1944-1945 годах. Этот фильм смотрели вся Европа и Америка. Смотрели с удовольствием, с сентиментальной слезой. Впрочем, как и другие фильмы с Марикой Рёкк: "Легкая кавалерия" (1935), "Нищий студент" (1936), "Гаспароне" (19З7), "Ночь в мае" (1938), "Алло, Жанин!" (1939), "Кора Терри" (1940), "Полюби меня" (1941), "Женщины все же лучшие дипломаты" (1941), "Танец с кaйзepoм" (1941). Эти легкие, игривые ленты в "третьем рейхе" выходили почти ежегодно.
      Марика мила, красива, обаятельна, "наивный ребенок и женщина до мозга костей, причем с бешеным темпераментом". Звезда будапештской оперетты и манежа, она заключает контракт с берлинской киностудией УФА. Там судьба сводит ее с актером и режиссером Георгом Якоби. Вместе они и создали новый жанр в кино: фильм-ревю. В нем не было никакой политики, и Марика, как она считала, осталась верна себе быть от нее подальше. Но в германском рейхе аполитичность в искусстве становилось тем маслом, что помогало скользить нацистским идеям к немецкой душе.
      Геббельс, все понимая, иногда ворчал. А Гитлер был откровенен: "А, наша маленькая венгерка... наша новая звездочка из Венгрии. Я видел фильмы с вашим участием. Вы очаровательны..."31 Так же думали и миллионы немцев, выходя из кинотеатров. Ее голос, то мягкий, то искрящийся, ее женственно-шаловливые танцы, ее смелые костюмы, о которых Геббельс говорил: "Это фривольность!" - порождали определенные мечты и настроения - тот фон, что облагораживал мифы ежедневной пропаганды. Фильмы с Марикой Рёкк были той оберткой человечности, в которую заворачивались пропагандистские идеи, помогая овладеть, по выражению Гитлера, "чувственным миром массы". Марика Рёкк стала в глазах немцев вожделенным символом, персонифицированным мифом любви и победы.
      Впрочем, так же как и другая звезда - Лале Андерсен. Лихая певичка из кафе с невыразительным голосом, она пробовала себя на сцене. Посетители ее всерьез не воспринимали. Но скучавший за одним из столиков добросовестный чиновник из геббельсовского ведомства культуры обратил внимание на одну ее песенку - "Лили Марлен". Незатейливое сочинение, но медленная щемящая мелодия и простые слова вдруг непостижимо передали печаль солдата о доме и женщине, которая ждет. Чиновник дело знал, и в самый канун войны огромным тиражом вышла пластинка с записью "Лили Марлен". Потом она звучала во всех немецких траншеях и блиндажах: под Сталинградом и в горах Югославии, в африканских песках и в Нормандии. Это была самая популярная лирическая песня в "третьем рейхе", а безвестная Лале Андерсен в одночасье стала звездой, символом, мифом. Была принята и обласкана Гитлером.
      Что же сделали эти две женщины для немецкого солдата? Марика Рёкк не скрывала: "Во время войны солдаты писали мне с фронта, ежедневно приходило столько писем, что две секретарши едва успевали их разбирать и сортировать. Иногда это обожание принимало такие формы, что даже обескураживало. К примеру, военный, которому ампутировали ногу, написал, что после "Коры Терри" вновь обрел волю к жизни. Или совсем молодой человек, почти мальчик, вдруг позвонил в дверь квартиры и сказал, что хочет только взглянуть на меня перед отправкой на фронт. Все это накладывало на меня такие обязательства. которые и не выполнить нельзя, и выполнить трудно. Я делала, что могла. И мои частые турне по войсковым частям я тоже рассматривала под этим углом. В эти турне не сами ездили, нас отправляли по плану. Они были и прекрасны и ужасны в одно и то же время. Солдаты были так истощены и так восторженно нас принимали, так рвались к этим двум часам счастья! Они стучали в такт музыке, раскачивались, сажали меня на плечи и распевая в ритме марша шлягер "Ночью в мае", носили по всему залу. Этим я "укрепляла боевой дух",
      Писатели и издатели
      10 мая 1933 года в сквере напротив университета берлинские студенты устроили грандиозный костер из книг. В нем горели тома Фейхтвангера, Ремарка, Томаса и Генриха Маннов, Цвейга, Джека Лондона, Уэллса, Золя, Пруста и других великих. Геббельс тогда сказал, что этот костер высвечивает наступление новой эры. В преддверии ее многие выдающиеся писатели эмигрировали из Германии.
      Режим определил "благонадежных" авторов - неевреев и некоммунистов. В "Майн кампф" Гитлер с почтением поминал Гёте, Шиллера, Шекспира. По его разумению, их творения работали на великую Германию. А по геббельсовской установке пропаганда должна припадать к национальным корням. Но корни - это и классика.
      В тот день, когда прошла премьера пьесы "Дочь собора", ее автор, великий драматург Герхард Гауптман, как свидетельствуют очевидцы, вышел из театра под руку с Геббельсом. Нацисты тогда говорили: "Гауптман с нами". Его пьесы, запрещенные в кайзеровские времена, ставились в гитлеровской Германии. Впрочем, ставились и Шекспир, Гёте, Шиллер и даже Бернард Шоу. Геббельс понимал: нельзя лишить людей, прежде всего интеллигенцию, классики, потому что в союзе с ней пропаганда и массовая культура обретают еще большую силу. Если всю газетную продукцию выпускал партийный издательский гигант "Эйер ферлаг", то книжный рынок в огромной мере монополизировало издательство "Реклам". С 1844 года оно стало известно своей "Универсальной библиотекой". В 1930-е годы к ней добавилась серия "Классики Гелиоса". Большие тиражи, дешевая бумага и оформление, выгодная цена привлекали немцев. "Вильгельм Телль" Шиллера был издан тиражом 2,3 миллиона экземпляров. Книги Гердера, Лессинга, Виланда, Мольера издавались миллионами. К лету 1944 года "Универсальная библиотека" разрослась до 7,5 тысячи наименований32.
      Что же еще читали немцы? Известных писателей, оставшихся и творивших в рейхе. Ганса Фалладу, его романы "Старое сердце отправляется в путь" (1936), "Человек, который не был влюблен" (1940), цикл рассказов "Приключения Вернера Квабса" (1940), читали и его социальные сочинения, отмеченные печатью таланта: "Волк среди волков" (1937) и "Железный Густав" (1938). Последнее по "совету" геббельсовского ведомства было переработано, но до читателя дошло. Сам Фаллада как-то признался: "Я настолько немец, что и писать и думать могу только по-немецки; в чужой стране я, наверное, не смог бы писать". Читали Эрнста Юнгера, автора эпохи Первой мировой войны, певца идеи немецкого возрождения, читали Бернгарда Келлермана, его известные романы "Туннель" (1913), "Братья Шеленберг" (1925), "Голубая лента" (1938).
      Впечатляют масштабы: согласно официальной справке министерства пропаганды, в 1940 году в Германии творили 3000 писателей, работали 2500 издателей, 23 000 книготорговцев. Но с эмиграцией выдающихся писателей великая немецкая литература пала. Геббельс, сам пробовавший себя в сочинительстве, пытался создать новую литературу - пропагандистскую и развлекательно-воспитательную, историческую и бытописательскую. Этим процессом руководила литературная палата при министерстве пропаганды, объединявшая новых и старых творцов. К числу новых принадлежал и некто Аксель Шпрингер, журналист и издатель, унаследовавший отцовскую фирму. Он умер в сентябре 1985 года, оставив гигантский концерн с оборотом 2,66 миллиарда марок, крупнейшую в Европе газету "Бильд цайтунг" и массу изданий с тиражом более 20 миллионов экземпляров. Позаимствовав идею у все того же издательства "Реклам", которое в Первую мировую войну издавало "Портативную полевую библиотечку", Шпрингер в 1940 году вместе со своим коллегой Гансом Церером основал серию книг "Для солдатских ранцев". То были карманного формата исторические и приключенческие книжки с шовинистическим оттенком. Вся огромная немецкая армия вместе с "Гитлерюгендом" поглощали эту "литературу", конец которой положили английские бомбардировщики, разбомбив апрельской ночью 1945 года близ Гамбурга шпрингеровское издательство "Хаммерих унд Лессер".
      Ганс и дети
      Немец по имени Ганс, Петер или Курт не мог избежать партийного влияния. Нацистская партия работала больше по месту жительства. Блокляйтеру - низовому партийному руководителю, в ведении которого было несколько домов или десятка два-три хозяйств,- вменялось в обязанность "постоянно находиться в контакте с населением". И отвечать за политику нацистской партии применительно к жителям своей зоны. Пропаганду, как правило, он вел устно. И, конечно, ему нужно было всегда знать настроение Ганса, его заботы и проблемы. Информаторы, чаще всего соседи, исправно снабжали нужными сведениями. А Ганс нередко так же "опекал" соседей. Сводки о настроениях стекались в центральный аппарат и использовались не только для дирижирования пропагандой. Рождались разного рода кампании. Одна из наиболее масштабных - "Зимняя помощь".
      Ганс боялся приближающейся зимы. Где взять теплую одежду? Для таких, как он, создавался фонд, куда работающие немцы вносили взносы, и Ганс тоже. По всей стране собирались вещи, новые и подержанные. И однажды в квартиру пришел блокляйтер и сказал: "Мы единая нация, мы должны помогать друг другу, фюрер заботится о вас, примите его скромный подарок". И вручил Гансу сверток. В этом подношении не было случайности. Блокляйтер знал, что в этой семье у сына нет обуви 40-го размера и ему впору пришлись башмаки от фюрера, знал, что жена Ганса как-то говорила соседке: дочка "выросла из одеяла", а на новое нет денег - в свертке было одеяло. А еще шерстяной платок для матери и курительная трубка для Ганса, который был приятно поражен. Блокляйтер не проводил политических занятий, зато он знал, что думает Ганс и чего он хочет. А политические занятия проводило для него уже ведомство доктора Геббельса. Но для этого душа и сознание уже были открыты подарками от фюрера.
      Самым большим изобретением нацистской системы воспитания была, пожалуй, не столько работа с семьей, сколько с детьми. Младший сын Ганса ходил в школу, и учился он уже по нацистской программе. И учителя его были члены НСДАП, окончившие специальные идеологические курсы, независимо от того предмета, что преподавали. Но настоящую закалку, как боец фюрера, подросток получал в "Гитлерюгенде" - военизированной организации, подобной штурмовым отрядам. Начальное же нацистское воспитание начиналось в отрядах "Пимпфе" (мальчики 6-10 лет) и продолжалось в организация "Юнгфольк" (возраст 10-14 лет). "Гитлерюгенд" (14-18 лет) венчал систему молодежного движения. В 1939 году был принят закон о призыве всей молодежи в "Гитлерюгенд". И попробуй кто из родителей воспротивиться участию ребенка в этой организации - донос в гестапо и наказание неминуемы.
      Взрослое поколение, конечно, не так легко усваивало новые идеи: мешали собственный опыт, наслоения прошлого, разного рода сомнения. А молодежь что чистый лист. Для начала ее выводили из-под родительского крыла и прямиком вели в молодежные организации, которым отводилась особая роль. Через них практически прошло все молодое поколение Германии. По сути дела, новый германский человек формировался там. Он входил в жизнь через гитлеровские молодежные отряды. Он сдавал экзамены по физкультуре, военной подготовке и нацистской истории и присягал на верность фюреру: "Перед лицом этого стяга цвета крови, который олицетворяет нашего фюрера, я клянусь посвятить всю свою энергию и все мои силы спасителю нашей страны Адольфу Гитлеру. Я стремлюсь и готов отдать свою жизнь за него. Да поможет мне Бог!" Эту клятву редактировал главный воспитатель немецкой молодежи Бальдур фон Ширах. Он может стоять рядом с Геббельсом в деле обработки молодых людей.
      Фюрер молодежи Бальдур фон Ширах
      Ширах вступил в партию в 1925 году, в 18 лет. И был вполне искренен, когда говорил, что книга Гитлера "Моя борьба" стала его библией, которую он выучил почти наизусть, чтобы отвечать на вопросы скептиков и высокомерных критиков. Гитлеру он посвящал и свои поэтические опыты: "...Сей гений, касающийся звезд".
      Но не за стихи, конечно, фюрер поручал ему ответственные партийные дела. Ширах напористый малый, организатор, изощренный на инициативы и выдумки, симпатичный, привлекательный, похожий на студента американского колледжа (а предки его были действительно американцами), использовался на интеллигентной работе: в 1929 году - национальный руководитель лиги национал-социалистических германских студентов, в 1932 году - член рейхстага от нацистской партии. Он колесит по Германии, организуя митинги и демонстрации, агитируя молодежь идти к нацистам. "С пистолетами в карманах мы ездили по Рурской области, когда в нас бросали камни. Мы вскакивали каждый раз, когда слышали звонок, так как жили в постоянном страхе арестов и ждали обыска..." - это из его книги "Гитлеровская молодежь".
      Когда Гитлер решал вопрос, кому доверить воспитание молодых немцев, он почти не сомневался - Шираху. В 24 года он стал имперским руководителем молодежи. В правительственном декрете об этом было сказано так: "Руководитель молодежи Германской империи является единственным компетентным лицом, ответственным за физическое, идеологическое и моральное воспитание всей германской молодежи, когда она находится вне семьи и школы".
      "Гитлерюгенд" Шираха приучал к походам и спорту, к жизни в полевых условиях и к обязательному физическому труду. Жизнь в молодежных лагерях, полная приключений, сельскохозяйственных работ и военных игр, нравилась молодым немцам. Вместе жили и трудились дети из разных семей - богатых и бедных, рабочих и крестьян, предпринимателей и интеллигенции. Классовые и сословные границы отсутствовали - всех объединяли общие дела и национал-социалистические идеи. А вся жизнь в "Гитлерюгенде" была организована по-военному: подростки имели форму, знаки отличия, поясной нож, они были организованы в полки и дивизии со своими фюрерами. Ширах сам детально продумал организацию "Гитлерюгенда", это было его творчество без ссылок на зарубежный опыт.
      Молодежи нужна была песня, объединяющая и зовущая, песня-гимн. Однажды он наткнулся на стихи, поразившие его. Чутье подсказало: это слова для такой песни.
      Дрожат одряхлевшие кости
      Земли перед боем святым.
      Сомненье и робость отбросьте.
      На приступ! И мы победим!
      Мы вдребезги мир разобьем!
      Сегодня нам принадлежит Германия.
      А завтра - всю землю возьмем!..
      Так пусть обыватели лают
      Нам слушать их бредни смешно!
      Пускай континенты пылают,
      А мы победим - все равно!..
      Пусть мир превратится в руины,
      Все перевернется вверх дном!
      Мы - юной земли властелины
      Свой заново выстроим дом!
      Ширах немедленно распорядился найти автора. Им оказался Ганс Баум, девятнадцатилетний учитель из глухой баварской деревни. Одно из первых его сочинений было о безработном: "Господь, пошли мне хлеба!". "Поэтическая" душа, клокотавшая от ненависти к богатым, находила успокоение в походах и песнях у костра, где все были одной семьей, где витал дух приключений, мужества и братства. Организатор этих походов - фронтовик, бывший военный летчик, непререкаемый авторитет в мальчишечьих глазах. Он и стал первым слушателем "Одряхлевших костей". Одобрил и заменил слово "слышит" на "принадлежит": "Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра..." Так и были напечатаны эти строки, которые потом запели миллионы. Но это уже дела Шираха.
      В своем ведомстве он создал довольно эффективный пропагандистский аппарат. Для молодежи издавались газеты и журналы, исторические и приключенческие книги. Ширах придумал школы Адольфа Гитлера, которые готовили пополнение для руководящего состава нацистской партии. Самое изощренное его изобретение - организация "Штрайфендинст" (патрульная служба), своего рода внутренняя полицейская организация молодежи в рамках "Гитлерюгенда". Ее воспитанники в основном пополняли части и офицерские школы СС. Практику будущие эсэсовцы проходили часто в реальных условиях: во Львове члены "Гитлерюгенда" упражнялись в стрельбе по трехлетним детям. Все делалось на основе соглашения между Ширахом и Гиммлером. Такое же соглашение Ширах подписал и с Кейтелем, то есть с вермахтом. Те тоже взялись обучать командиров из "Гитлерюгенда" в полевых условиях за 25 пфеннигов в день.
      Массовая идеологическая обработка и массовое военное воспитание, воспитание преступников - вот что такое "Гитлерюгенд". Весной 1945-го на Одере, на Зееловских высотах, в предместьях Берлина, советские танки встречали "фаустпатронами" подростки из "Юнгфольк". Те, что постарше, из "Гитлерюгенда", уже были в основном перебиты. Но, как и старшие, младшие тоже дрались отчаянно. Они в основном не подвели своих учителей.
      На чем сошлись пропагандист Геббельс
      и шеф службы безопасности Гейдрих
      Символичный, пропагандистский мир, созданный в Германии Гитлера, ежедневно держал в своих объятиях почти 70 миллионов немцев. Групп сопротивления было крайне мало, да и те пали под ударами гестапо. Последняя летом 1944 года - заговор генералов обернулся массовыми казнями и тюремными заключениями. Были сопротивленцы из числа интеллигенции, что в душе восставали против режима. Но, конечно, на массовое явление это не тянуло.