Глава 11

Наступила зловещая тишина. Затем двое оставшихся в живых телохранителей Нечека бросили на пол оружие. Мендореллен, подняв забрало, обернулся к трону.

– Ваше величество, – почтительно начал он, – предательство Нечека доказано в честном бою.

– Ты прав, сэр Мендореллен, – признал король – Жаль только, что решимость твоя поскорее доказать правоту юноши лишила нас возможности тщательнее расследовать это дело.

– Думаю, что как только заговорщики узнают о случившемся, они поостерегутся предпринимать дальнейшие шаги, – вмешался господин Волк.

– Возможно, – согласился король, – но я все же назначил бы следствие. Нужно узнать, чей это замысел – Нечека или же самого Тор Эргаса. – Кородаллин задумчиво нахмурился, потряс головой, как бы отгоняя печальные мысли.

– Арендия в долгу у тебя, святой Белгарат. Твои храбрые спутники предотвратили возобновление кровавой бессмысленной войны.

Он печально оглядел залитый кровью пол и безжизненные тела.

– Моя тронная зала превратилась в поле битвы. Проклятие, лежащее на Арендии, коснулось и дворца, – вздохнул король. – Уберите все, – приказал он коротко и отвернулся, не желая видеть, как выносят тела. Придворные возбужденно заговорили хором, как только все следы происходившего были уничтожены.

– Жаркая была битва, – заметил Бэйрек, тщательно вытирая лезвие топора.

– Я в долгу у тебя, лорд Бэйрек, – торжественно заявил Мендореллен. – Помощь твоя пришлась как нельзя кстати.

– Весьма рад, – пожал плечами Бэйрек.

Подошел Хеттар, с мрачным удовлетворением глядя на друга.

– Здорово ты расправился с Нечеком, – похвалил Бэйрек.

– Давний опыт, – пояснил Хеттар. – Мерги в бою почему-то всегда совершают одну и ту же ошибку; скорее всего, за счет какого-то пробела в обучении военному искусству.

– Досадно, правда?! – с деланным сочувствием воскликнул Бэйрек.

Гарион, не выдержав, отошел. Хотя он знал, что ведет себя неразумно, но вопреки всему чувствовал: именно на нем лежит вина за кровопролитие. Его слова стали причиной насильственной жестокой гибели этих людей. Промолчи он – и ничего бы не случилось. Пусть он решился на это во имя правого дела, все равно Гарион чувствовал, как отягощает его сердце боль, и заговорить сейчас с друзьями было выше его сил. Как хорошо бы во всем признаться тете Пол, но она еще не возвратилась, и юноше оставалось только пытаться в одиночку справиться с пробудившейся совестью.

Подойдя к одной амбразуре, образованной зубцами выходящей на юг стены тронного зала, он долго стоял в одиночестве, предаваясь мрачным размышлениям, пока не услышал шаги и шуршанье жесткой парчи. Легко, почти скользя, к нему направлялась девушка, года на два постарше, с темными, почти черными волосами и очень белой кожей. Вырез на платье был столь глубок, что Гарион не знал, куда девать глаза.

– Позволь мне присоединиться к выражениям благодарности всей Арендии, лорд Гарион, – начала она дрожащим от неведомых Гариону чувств голосом. – Твое своевременное вмешательство позволило воспрепятствовать ужасному убийству и спасло жизнь повелителя.

Гарион сразу почувствовал себя значительно лучше.

– Ничего особенного я не сделал, моя госпожа, – ответил он с притворной скромностью, – ведь это мои друзья ринулись в бой.

– Но именно твое храброе обличение помогло раскрыть гнусный заговор, – настаивала она, – и девы по всей стране будут в песнях славить благородство, с которым ты, о лорд Гарион, защищал своего несчастного безымянного друга, отказавшись открыть, как его зовут.

Гарион, услышав о девах, побагровел и беспомощно огляделся.

– Правда ли, благородный Гарион, что ты внук Белгарата Вечноживущего?

– Мы в довольно дальнем родстве. Просто называем себя дедом и внуком, чтобы не усложнять.

– Но ты прямой его потомок? – сверкнула девушка темно-фиолетовыми глазами.

– Белгарат так утверждает.

– А леди Полгара, значит, твоя матушка?

– Тетя.

– Все равно родственница, – одобрительно кивнула девушка, легко прикасаясь к его ладони. – Род твой, лорд Гарион, самый благородный в мире. Скажи мне, молю, ты еще не обручен?

Гарион ошеломленно захлопал глазами, чувствуя, как горят уши.

– Гарион, вот ты где! – прогремел внезапно оказавшийся рядом Мендореллен. – Я тебя повсюду разыскивал. Прошу извинить, графиня.

Юная дама бросила на Мендореллена взгляд, исполненный самой жгучей ненависти, но рыцарь уже увлекал Гариона прочь от стены.

– Мы еще побеседуем, лорд Гарион, – окликнула графиня.

– Надеюсь, госпожа, – успел ответить Гарион, прежде чем толпа придворных, собравшихся в центре тронного зала, поглотила их.

– Я хотел поблагодарить тебя, Мендореллен, – наконец выговорил Гарион, набравшись смелости.

– За что, малыш?

– Ты ведь знал, кого я защищал, когда рассказывал королю о Нечеке, так ведь?

– Естественно, – равнодушно пожав плечами, ответил рыцарь.

– И мог все объяснить королю, к этому тебя обязывал долг, не так ли?

– Я помнил о клятве, данной тобой!

– Зато ты не давал никакой клятвы!

– Я не предаю друзей, юноша. Твоя честь дорога мне, как своя, разве ты еще не понял этого?

Гариона поразили слова, сказанные Мендорелленом. Изощренные каноны арендийской этики были по-прежнему недоступны ему.

– Значит, ты предпочел бороться на моей стороне?

– Конечно! – весело рассмеялся Мендореллен. – Хотя по чести должен признаться, Гарион, что решимость моя выступить защитником укрепилась не только из-за дружбы. На самом деле я посчитал поведение мерга Нечека оскорбительным, а высокомерную наглость его наемников – недопустимой. Даже не будь тебя, я собирался вступить с ними в бой и, вероятно, должен благодарить тебя за представившуюся возможность.

– Не могу понять тебя, Мендореллен, – признался Гарион. – Иногда мне кажется, что сложнее человека, чем ты, я не встречал.

– Я? – поразился Мендореллен. – Да проще меня трудно сыскать!

Оглядевшись, он чуть наклонился к Гариону.

– Должен посоветовать тебе быть поосторожнее с графиней Васреной, – предостерег он. – Именно поэтому мне пришлось отвлечь тебя.

– Кто это?

– Та хорошенькая молодая дама, с которой ты столь оживленно беседовал. Считает себя первой красавицей в королевстве и неустанно охотится за достойным мужем.

– Мужем? – в ужасе пролепетал Гарион.

– Ты – завидная добыча, юноша. Благороднее твоего рода нет на свете – ведь ты внук Белгарата. Выгодный брак для графини!

– Муж? – дрожащим голосом пробормотал Гарион, чувствуя, как дрожат колени. – Я?!

– Не знаю, как обстоят дела в туманной Сендарии, – объявил Мендореллен, – но в Арендии юношам твоего возраста разрешается жениться. Поэтому еще раз предупреждаю: будь осмотрительнее в выборе слов, юноша. Самое невинное замечание может быть расценено как предложение руки, особенно если дама желает соединить с тобой жизнь свою.

Гарион, судорожно сглотнув, испуганно огляделся, ища, куда бы спрятаться.

Он всей душой ощущал, что нервы не выдержат очередного потрясения.

Графиня Васрена, однако, не собиралась легко выпустить добычу из рук. С вызывающей ужас решимостью девушка отыскала его у очередной амбразуры и, обжигая взором, почти прижала к стене волнующейся грудью.

– Вот теперь мы можем продолжить нашу беседу, лорд Гарион, – промурлыкала она.

Гарион беспомощно огляделся, не зная, как скрыться, но тут в тронный зал вышла тетя Пол в сопровождении радостно улыбающейся королевы Мейязераны.

Мендореллен что-то коротко сказал ей; тетя Пол немедленно подошла туда, где стоял Гарион, взятый в плен темноглазой графиней.

– Гарион, дорогой, – окликнула она, – пора принимать лекарство.

– Лекарство? – недоуменно повторил он.

– Крайне забывчив, – пожаловалась тетя графине. – Возможно, виноваты все эти события, но он должен помнить, что, если не будет принимать лекарство каждые три часа, безумие вновь вернется.

– Безумие? – встрепенулась графиня Васрена.

– Проклятие семьи, – вздохнула тетя Пол. – Передается по мужской линии. Конечно, зелье помогает, но ненадолго. Придется как можно скорее найти терпеливую, склонную к самопожертвованию даму, чтобы Гарион успел жениться и заиметь детей до того, как ум его окончательно затмится. После этого его бедная жена обречена провести остаток дней своих в заботах о больном. – Она критически оглядела молодую графиню. – Хотела бы я знать, неужели ты еще не обручена? Тебе давно пора замуж.

Протянув руку, тетя Пол сжала пальцы Васрены.

– Вижу, ты достаточно вынослива, – одобрительно кивнула она. – Сейчас же поговорю с отцом моим, Белгаратом.

Графиня, широко открыв глаза, подалась назад.

– Вернись! – велела тетя Пол. – Припадок начнется только через несколько минут.

Девушка мгновенно исчезла.

– Неужели не можешь вести себя прилично? Вечно попадаешь во всякие неприятности, – прошипела тетя Пол, уводя Гариона.

– Но я ничего не говорил, – возразил тот.

Мендореллен, широко улыбаясь, подошел к ним.

– Вижу, госпожа моя, вам удалось избавиться от назойливой графини. Я думал, это займет гораздо больше времени.

– Пришлось сообщить даме весьма тревожные известия, что сильно охладило ее стремление выйти замуж.

– О чем беседовала ты с нашей королевой? – полюбопытствовал рыцарь. – Я уже много лет не видел ее улыбки.

– Чисто женские проблемы. Вряд ли ты поймешь.

– Неспособность Мейязераны родить ребенка?

– Неужели вам, арендам, больше нечем заняться, кроме как сплетничать о вещах, вас не касающихся? Почему бы тебе не найти еще один повод подраться, вместо того чтобы задавать столь интимные вопросы?!

– Ошибаетесь, госпожа моя. Это касается всех нас, – извиняющимся тоном пробормотал Мендореллен. – Если наша королева не произведет на свет наследника, Арендии угрожает война. Вся страна будет охвачена пламенем распри.

– Успокойся, Мендореллен, это вам не грозит. К счастью, я успела вовремя, хотя опасность была велика. Еще до начала зимы у Арендии будет наследный принц.

– Это правда?

– Тебе рассказать все подробно? – язвительно осведомилась она. – Я почему-то всегда была уверена, что мужчины обычно предпочитают не знать в подробностях процесс вынашивания ребенка.

Лицо Мендореллена медленно залилось краской.

– Я безгранично доверяю вам, леди Полгара, – поспешно заверил он.

– Очень рада.

– Нужно уведомить короля! – объявил рыцарь.

– Занимайтесь лучше собственными делами, сэр Мендореллен. Королева сама скажет Кородаллину все, что ему нужно знать. Почему бы вам не заняться чисткой и полировкой лат? Выглядите, словно только сейчас вернулись с бойни.

Мендореллен, все еще красный как рак, поклонился и отошел.

– Мужчины! – презрительно обронила Полгара, глядя вслед рыцарю, и, повернувшись к Гариону, добавила:

– Я слышала, ты тут кое-чем занимался.

– Мне нужно было предупредить короля, – упрямо ответил юноша.

– Вижу, у тебя непревзойденный дар вмешиваться в дела подобного рода. Почему ты не рассказал мне или деду?

– Я дал обещание, что объясню только королю.

– Гарион, – твердо сказала тетя Пол, – в нынешних обстоятельствах любой секрет очень опасен. Ты ведь знал, что все, сказанное Леллдорином, очень важно, так?

– Я не говорил, что это был именно Леллдорин.

Тетя смерила его уничтожающим взглядом.

– Гарион, дорогой, – резко отрезала она. – Никогда даже на минуту не стоит допускать, что твоя тетя глупа.

– Вовсе нет, – прошептал он. – Просто... тетя Пол... я слово дал, что никому ничего не открою.

– Нужно как можно скорее увезти тебя из Арендии, – вздохнула она. – Эта страна отрицательно действует на твой здравый смысл. В следующий раз, когда почувствуешь необходимость сделать какое-нибудь грандиозное публичное заявление, побеседуй сначала со мной, понял?

– Понял, тетя, – промямлил вконец сконфуженный юноша.

– О, Гарион, что мне с тобой делать?

Тут тетя нежно рассмеялась, обняла его за плечи, и все опять стало хорошо.

Вечер прошел без особенных событий. Банкет тянулся бесконечно и утомительно, поскольку каждый из дворян считал своим долгом произнести тяжеловесный изысканный тост в честь господина Волка и тети Пол. Гарион поздно отправился в постель и спал тревожно, все время просыпаясь, преследуемый кошмарами, в которых графиня с горящими глазами гналась за ним по бесконечным усыпанным цветами коридорам.

На следующее утро все встали пораньше, и после завтрака тетя Пол и господин Волк снова о чем-то долго беседовали с королем и королевой наедине.

Гарион, все еще не оправившийся после встречи с графиней Васреной, старался держаться поближе к Мендореллену. Мимбратский рыцарь, как казалось юноше, мог лучше других помочь выбраться из щекотливых ситуаций подобного рода. Они сидели в передней тронного зала, и Мендореллен долго, во всех подробностях пояснял сюжет картины, вытканной на гобелене, занимающем целую стену.

К полудню за Мендорелленом пришел сэр Эндориг, темноволосый рыцарь, которому господин Волк приказал всю жизнь заботиться о деревце на площади.

– Сэр Мендореллен, – почтительно начал он. – Прибыл барон Во Эбор со своей женой. Они осведомлялись о тебе и просили помочь отыскать.

– Твоя доброта безгранична, сэр Эндориг, – ответил Мендореллен, быстро вскакивая со скамьи, – а вежливость очень идет тебе!

– Увы, так было не всегда, – вздохнул Эндориг. – Всю прошлую ночь я стерег дерево, порученное моим заботам самим святым Белгаратом. Других дел не нашлось, и я имел прекрасную возможность вспомнить всю свою прошлую жизнь. Я понял, что поведение мое было далеко не образцовым, жестоко осудил собственные недостатки и ныне горячо стремлюсь загладить все, что совершил, и встать на путь исправления.

Мендореллен безмолвно сжал руку рыцаря и вместе с Гарионом медленно последовал за ним по длинному коридору в комнату, где ожидали посетители.

И только сейчас Гарион вспомнил, что женой барона Во Эбора была та самая дама, с которой говорил Мендореллен в тот день на продуваемом ветрами холме.

Барон оказался широкоплечим седеющим мужчиной в зеленом камзоле. Глубоко посаженные глаза светились невыразимой грустью.

– Мендореллен! – воскликнул он, дружески обнимая рыцаря. – С твоей стороны просто жестоко так долго не приезжать к нам.

– Много обязанностей, господин мой, – понизив голос, ответил Мендореллен.

– Подойди, Нерина, – позвал барон, – поздоровайся с нашим другом.

Баронесса Нерина была намного моложе мужа. Темные, очень длинные волосы ниспадали на розовый шелк платья. Красота ее сомнений не вызывала, хотя Гарион подумал, что при арендийском дворе встречал многих дам ничуть не хуже.

– Дорогой Мендореллен, – коротко и официально приветствовала она рыцаря, целуя в щеку, – нам в Во Эборе тебя так не хватает.

– И для меня мир покрыт черной пеленой с тех пор, как дела оторвали меня от друзей!

Сэр Эндориг, поклонившись, деликатно отошел и заметил Гариона, неловко переминающегося у двери.

– А кто этот милый юноша, пришедший с тобой? Твой сын?

– Сендар. Имя его Гарион. Так же, как и я, отправился на выполнение важной миссии.

– Рад приветствовать спутника друга моего! – воскликнул барон.

Гарион поклонился, мучительно отыскивая хоть какой-то предлог, чтобы скрыться.

Положение становилось просто невыносимым, и оставаться не было никакой возможности.

– Я должен идти к королю! – объявил барон. – Обычай и правила вежливости требуют, чтобы я предстал перед ним как можно скорее после прибытия. Прошу, Мендореллен, останься с госпожой до моего возвращения.

– Непременно, барон.

– Я тотчас же провожу вас в зал, где совещаются король с моими тетей и дедушкой, – поспешно предложил Гарион.

– Нет, юноша, останьтесь. Хотя у меня нет причин для беспокойства, ибо верность моей жены и благородство друга общеизвестны, досужие языки не преминут распространить скандальные сплетни, если они останутся наедине, без свидетелей. Не стоит давать пищу пустым измышлениям и клевете.

– Тогда я останусь, сэр.

– Вот и прекрасно, – одобрил барон и, чуть заметно сгорбившись, направился к дверям.

– Не хотите ли сесть, благородная дама? – спросил Нерину Мендореллен, показывая на резную скамью у окна.

– Спасибо, сэр рыцарь. Путешествие наше было крайне утомительным.

– Слишком далекий путь от Во Эбора, – согласился Мендореллен, садясь на другую скамейку. – Надеюсь, состояние дорог было удовлетворительным?

– Не столь хорошее, чтобы путешествовать без помех, – кивнула она.

Оба долго беседовали о дорогах, погоде, сидя не очень далеко друг от друга, но все же не столь близко, чтобы люди, проходящие мимо открытой двери, могли что-то подумать. Глаза, однако, говорили совсем другое. Гарион, не зная, куда деваться, стоял, повернувшись лицом к окну, с таким расчетом, чтобы его видели из коридора.

Беседа то и дело прерывалась; паузы становились все длиннее, и когда вновь наступало молчание, у Гариона внутри все мучительно сжималось: а вдруг сейчас, в эту минуту, кто-нибудь из них, не выдержав безмолвной безнадежной любви, произнесет одно слово, фразу или предложение, которые мгновенно уничтожат запреты, налагаемые верностью и честью, и превратят их жизни в кошмар? Но все же в глубине души Гарион ждал этого слова или фразы, высвобождающих глубоко запрятанное чувство – пусть хоть ненадолго вспыхнет оно ярким пламенем.

Именно здесь, в этой залитой солнцем комнате, Гарион бесповоротно распрощался с былыми предрассудками, навеянными рассказами Леллдорина, почувствовал не жалость, – нет, они не нуждались в жалости, – а скорее искреннее сострадание. Более того, Гарион только сейчас стал понимать заветы чести и несгибаемую гордость, которые, хотя и были сами по себе абсолютно бескорыстны, все же являлись источником трагедии, бесчисленное множество лет разрушающей Арендию.

Мендореллен и леди Нерина просидели еще около получаса, почти не разговаривая, не отводя глаз друг от друга, пока Гарион, едва удерживаясь от слез, выполнял навязанный ему тяжкий долг. Но вскоре, к счастью, пришел Дерник и сообщил, что тетя Пол и господин Волк готовы к отъезду.

Часть II

ТОЛНЕДРА