Глава 30

Коридоры и сводчатые залы были совершенно безлюдны, только в тронном зале коленопреклоненные евнухи по-прежнему возносили хвалу змеиной королеве.

Обнажив меч, Бэйрек мрачно шагал, обозревая следы ужасной бойни, отмечавшие пройденный до этого путь. Лицо гиганта было совершенно белым, он старался не смотреть на зверски изуродованные трупы.

На улицах Стисс Тора стояла глубокая ночь; толпы обезумевших людей бессмысленно метались, толкая друг друга и громко вопя. Бэйрек, поднимая предусмотрительно захваченный из дворца факел одной рукой и держа огромный меч другой, пошел вперед. Даже охваченные паникой найсанцы уступали ему дорогу.

– Что это, Полгара? – проворчал он, не оглядываясь и взмахивая факелом, будто пытаясь разогнать тьму. – Какое-то чародейство?

– Нет, – ответила она, – никакого чародейства!

Крохотные серые хлопья летали в воздухе.

– Снег? – изумился Бэйрек.

– Нет. Пепел.

– Что же горит?

– Вулкан извергается, – ответила тетя Пол. – Нужно как можно быстрее возвращаться на корабль. Эта толпа может быть очень опасна.

Набросив легкий плащ на плечи Гариона, она показала на боковую улочку, где над головами людей плыло несколько факелов.

– Сюда.

Пепел падал все гуще, серой мукой усыпая мокрые мостовые; по улицам плыл тошнотворный запах серы.

К тому времени, как они добрались до пристани, тьма начала понемногу рассеиваться, хотя пепел по-прежнему реял в воздухе, застревая в трещинах между камнями, оседая на крышах домов. Уже в десяти шагах ничего нельзя было разглядеть.

На причале царил полнейший хаос.

Орды найсанцев, рыдающих и визжащих, пытались забраться в лодки, чтобы уйти в море подальше от удушливой серой пыли, а многие, обезумев, даже бросались в смертоносные воды реки.

– Нам здесь не пробиться, Полгара, – предупредил Бэйрек. – Стойте здесь. – Сунув в ножны меч, он подпрыгнул и схватился за край низко нависающей крыши.

– Эй, Грелдик! – заревел великан голосом, перекрывавшим даже шум толпы.

– Бэйрек! – донесся голос Грелдика. – Где ты?

– Около пристани! Не можем пройти!

– Оставайтесь на месте! Сейчас придем! – откликнулся Грелдик.

Через несколько секунд послышался тяжелый топот ног и глухие звуки ударов; вопли боли смешивались с криками о помощи. Появились Грелдик и Мендореллен с полудюжиной вооруженных дубинками здоровенных матросов, которые, не обращая внимания на вопли, расчищали дорогу.

– Ты что, заблудился? – завопил Грелдик.

Бэйрек спрыгнул с крыши.

– Пришлось задержаться во дворце, – коротко ответил он.

– Мы так беспокоились за вас, госпожа, – сообщил Мендореллен, отталкивая бессвязно лопочущего найсанца. – Наш добрый Дерник уже давно на корабле.

– Нас задержали, – пояснила тетя Пол. – Капитан, вы можете доставить нас на борт корабля?

Грелдик только ехидно ухмыльнулся.

– Тогда поспешим, – поторопила она, – и как только доберемся, неплохо бы поднять якорь и спуститься по течению. Пепел скоро уляжется, но все эти люди впали в истерику и не скоро успокоятся. От Силка и моего отца никаких вестей?

– Ничего, госпожа, – отозвался Грелдик.

– О чем он только думает? – раздраженно спросила тетя Пол, ни к кому в особенности не обращаясь.

Мендореллен, обнажив тесак, пошел на толпу, не замедляя шага. Найсанцы испуганно расступились.

На краю пристани толпа была еще гуще; Дерник, Хеттар и остальные матросы стояли у поручня, отталкивая длинными баграми пораженных ужасом людей.

– Убирайтесь отсюда! – завопил Грелдик, подходя к самой воде.

– Благородный капитан, – пролепетал лысый найсанец, цепляясь за меховую куртку Грелдика. – Я дам сотню золотых монет, если ты пустишь меня на свой корабль.

Грелдик с отвращением отбросил его на мостовую.

– Тысячу золотых монет, – обещал найсанец, сжимая руку Грелдика, встряхивая тяжелым кошельком.

– Уберите от меня эту обезьяну, – приказал Грелдик. Один из матросов почти небрежно оглушил найсанца дубиной по голове и взял кошелек.

– Три серебряные монеты, – презрительно пробормотал он, – остальное – медь.

И, повернувшись, ударил бесчувственного человека ногой в живот.

Они быстро, по одному, перебежали по сходням на борт, пока Бэйрек и Мендореллен мечами сдерживали рвущуюся вперед толпу.

– Руби канаты! – завопил Грелдик, когда все оказались на корабле.

Матросы немедленно выполнили приказ, что вызвало вопли разочарования найсанцев, столпившихся у самой кромки воды. Медленные грязные волны потихоньку относили судно вниз по течению, отчаянные крики постепенно становились все глуше.

– Гарион, – сказала тетя Пол, – почему бы тебе не спуститься вниз и надеть что-нибудь поприличнее? И смой с лица эти омерзительные румяна! А потом возвращайся, мне нужно поговорить с тобой.

Гарион, совсем позабывший о своем скудном костюме, слегка покраснел и поспешил скрыться с глаз.

Когда он, одетый в тунику и трико, вновь поднялся наверх, небо значительно посветлело, но серый пепел по-прежнему реял в воздухе, затруднял видимость и покрывал все слоем мелкой серой муки. Отойдя вниз по реке на некоторое расстояние, Грелдик приказал вновь бросить якорь. Судно лениво закачалось в густой от грязи воде.

– Сюда, Гарион, – позвала тетя Пол, стоявшая на носу.

Гарион сделал несколько нерешительных шагов, все еще не в силах избавиться от воспоминаний о том, что произошло во дворце.

– Садись, дорогой, – велела она. – Мне нужно кое о чем потолковать с тобой.

– Хорошо, тетя, – кивнул он, опускаясь на скамейку.

– Гарион, – начала она, поворачиваясь к юноше. – Ничего не произошло, пока ты был во дворце Солмиссры?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – резковато ответила тетя Пол. – Не стоит смущать нас обоих, заставляя меня задавать более определенные вопросы, как ты считаешь?

– Ах, это? – залился краской Гарион. – Нет. Ничего подобного не случилось.

Однако перед глазами проплыл чувственный образ перезрелой красавицы королевы, и юноша почувствовал легкое сожаление.

– Прекрасно! Единственное, чего я боялась! Ты пока не можешь позволить себе подобные глупости, это будет иметь нежелательное воздействие на твою и без того нелегкую жизнь.

– Боюсь, я тебя не понимаю, – пожал плечами Гарион.

– Ты обладаешь особой силой. И если позволишь вовлечь себя в легкомысленную интрижку до того, как повзрослеешь, результаты могут быть поистине непредсказуемыми. Лучше пока не лезть в столь опасные игры!

– Может, было бы гораздо лучше, случись что-нибудь там, у Солмиссры, – выпалил Гарион, – тогда я потерял бы эту проклятую силу и не смог бы никому причинить вреда!

– Сомневаюсь, – покачала головой тетя Пол. – Могущество твое слишком велико и вряд ли бы пропало сразу. Помнишь, о чем мы говорили перед тем, как покинуть Толнедру? О необходимости учиться управлять собой?

– Не нуждаюсь я ни в чьих наставлениях, – угрюмо огрызнулся Гарион.

– Ошибаешься! И чем скорее решишься выслушать меня, тем лучше. Могущество твое невероятно – никогда раньше не видела ничего подобного, и даже временами не совсем понимаю, как тебе удается все то, что ты делаешь. Ты должен, именно должен немедленно начать обучение, пока не случилось несчастья. Ты совершенно не можешь держать себя в руках, Гарион, и, если искренне считаешь, что нельзя причинять вреда людям, сам должен просить меня немедленно начать занятия. Необходимо понимать, что ты делаешь!

– Не желаю быть чародеем, – отбивался Гарион. – Единственное, чего я хочу, – избавиться от всего этого. Можешь помочь мне?

– Нет, – покачала головой тетя Пол, – и даже если бы могла, отказалась бы. Могущество нельзя отвергнуть по желанию, мой Гарион. Оно – часть тебя.

– Значит, я стану чудовищем? – горько вздохнул Гарион. – И буду бродить по свету, сжигая заживо людей или превращая их в жаб и змей? И когда-нибудь, возможно, настолько привыкну к этому, что и внимание обращать перестану! Получу вечную жизнь, как ты и дедушка, но перестану быть человеком. В таком случае, тетя Пол, я предпочитаю умереть.

– Не можешь ли ты убедить его?

Голос тети Пол в мозгу Гариона обращался к тому, другому, существу, постоянно присутствующему в теле и душе юноши.

– Только не теперь, Полгара, – ответил бесстрастный голос. – Слишком он сейчас жалеет себя и ни о чем больше думать не в состоянии.

– Но ведь должен же он научиться владеть собой!

– Постараюсь удержать его от непоправимых ошибок, – пообещал голос. – Вряд ли что-то можно предпринять до возвращения Белгарата. Гарион сейчас в смятении, и нам нельзя вмешиваться, пока он не решит сам, что делать.

– Не могу видеть, как он страдает.

– У тебя слишком нежное сердце, Полгара! Не волнуйся, он мальчик крепкий, немного страданий не повредит!

– Перестаньте переговариваться, словно меня здесь нет! – не выдержал наконец Гарион.

– Мистрис Пол! – вмешался появившийся на палубе Дерник. – Идите сюда поскорее. Бэйрек хочет убить себя!

– Что? Что он хочет?

– Бормочет что-то о проклятии, – пояснил Дерник, – и угрожает пронзить себя мечом.

– Идиот несчастный! Где он?

– На корме. Вытащил меч и никого не подпускает.

– Быстро за мной! – бросила на ходу тетя Пол, устремляясь на корму. По пятам следовали Дерник и Гарион.

– Всех нас охватывает безумие во время сражения, – убеждал Мендореллен, пытаясь уговорить рыжебородого великана. – Гордиться тут особенно нечем, но и впадать в такое отчаяние тоже не стоит!

Бэйрек не ответил. Он стоял на корме, почти у самого края, с белыми от ужаса глазами; огромный меч описывал медленную зловещую дугу, не подпуская близко ни одного человека.

Тетя Пол протиснулась через толпу матросов и бесстрашно направилась к Бэйреку.

– Не пытайся помешать мне, Полгара, – предостерег он.

Но тетя Пол невозмутимо подошла ближе и коснулась кончиком пальца острия меча.

– Почему бы не попросить Дерника получше наточить лезвие? Подумай только, как легко меч вонзится между твоих ребер, когда вздумаешь упасть на него!

Бэйрек испуганно встрепенулся.

– Надеюсь, ты оставил все необходимые распоряжения? – осведомилась она.

– Какие еще распоряжения?

– Мы не знаем, что делать с твоим телом. В самом деле, Бэйрек, я думала, ты лучше воспитан! Порядочный человек не обременяет друзей подобными вещами!

Она на секунду задумалась.

– Обычно тела сжигают, но сухих дров в Найссе почти невозможно найти. Будешь тлеть неделю, если не больше. Скорее всего, придется бросить тебя в реку! Пиявки и крабы в два счета оставят от тебя один скелет.

На лице Бэйрека появилось обиженное выражение.

– Хочешь, чтобы мы доставили твой меч и щит сыну? – предложила она.

– У меня нет сына, – мрачно проворчал Бэйрек, явно не ожидавший от тети Пол подобной жестокой практичности.

– Разве я не сказала тебе? Какая непростительная забывчивость!

– О чем это ты?

– Неважно. Не имеет значения. Ну что, собираешься упасть на меч или пригвоздить себя к мачте? Любой способ неплох! – похвалила тетя Пол и обернулась к матросам. – Расступитесь-ка, да пошире, пусть граф Трелхеймский разбежится как следует!

Матросы в оцепенении уставились на нее.

– Что ты там говорила насчет сына? – допытывался Бэйрек, опустив меч.

– Это только отвлечет тебя от дела, Бэйрек, – покачала головой тетя Пол. – Если я пущусь в разговоры, ты не сможешь как следует разделаться с собой и еще целую неделю будешь надоедать нам своим нытьем и оханьем. Подобные больные очень действуют на нервы, сам знаешь!

– Я желаю понять, о каком сыне идет речь!

– Ну ладно, – тяжело вздохнув, согласилась она. – Твоя жена Мирел ждет ребенка – плод кое-каких взаимных нежностей, которыми вы обменялись во время твоего визита в Вэл Олорн, насколько я понимаю. И поверь, выглядит она сейчас как полная луна и очень страдает, потому что твой здоровенный безобразник сын непрерывно брыкается.

– Сын? – ошеломленно повторил Бэйрек, вытаращив глаза.

– Ну что с тобой, Бэйрек! – запротестовала тетя Пол. – Совсем уже простых слов не понимаешь? Прислушивайся же хоть немного к тому, что говорят!

– Сын? – тупо повторил он, роняя меч.

– Ну вот, теперь ты бросаешь его, – укоризненно покачала головой тетя Пол. – Немедленно подними и приступай к делу. Неужели собираешься весь день нас держать в ожидании, пока тебе вздумается покончить с собой? Нехорошо заставлять ждать стольких людей!

– Я вовсе не собираюсь кончать с собой, – вознегодовал Бэйрек.

– Разве?

– Конечно, нет, – пробормотал он, только сейчас заметив легкую улыбку в уголках губ тети Пол и пристыженно опуская голову.

– Ты, здоровый дурень, – вздохнула она и, схватив Бэйрека обеими руками за бороду, притянула поближе и звучно чмокнула в серые от пепла щеки.

Грелдик подозрительно фыркнул, а Мендореллен, шагнув вперед, заключил Бэйрека в крепкие объятия.

– Счастлив за тебя, друг мой! Сердце мое поет от радости!

– Принесите-ка бочонок! – велел Грелдик матросам, изо всех сил хлопая великана по спине. – Отпразднуем радостную весть и выпьем за наследника графства Трелхеймского!

– Ну, сейчас начнется веселье, – потихоньку шепнула Гариону тетя Пол. – Пойдем со мной.

И, осторожно ступая, направилась на нос.

– Неужели она никогда не станет прежней? – спросил Гарион, когда они вновь остались наедине.

– Кто?

– Королева, – пояснил Гарион. – Навсегда останется змеей?

– Со временем ей самой не захочется быть человеком, – ответила тетя Пол. – Облик, который мы принимаем, постепенно начинает действовать на наши мысли, а когда пройдет много лет, королева будет все больше превращаться в змею и все менее оставаться женщиной.

Гарион вздрогнул:

– Может, было бы милосерднее убить ее?

– Я обещала богу Иссе оставить ей жизнь.

– Это и в самом деле был бог?

– Его дух, – ответила она, не отрывая взгляда от сизой дымки. – Солмиссра вселила в изваяние дух Иссы, и статуя на время стала богом. Все это очень сложно.

Тетя Пол говорила рассеянно, будто какая-то неотвязная мысль терзала ее.

– Ну где же он?!! – раздраженно воскликнула она наконец.

– Кто?

– Отец. Давно уже должен был вернуться!

Они молча стояли, глядя на мутную воду. Наконец она отвернулась от поручня, брезгливо отряхнула плащ. Пепел поднялся в воздух серыми облачками.

– Я иду вниз, – поморщившись, объявила тетя. – Здесь слишком грязно.

– Мне казалось, ты хочешь поговорить со мной.

– По-моему, ты еще не готов выслушать... Я подожду.

Она уже хотела было уйти, но остановилась.

– Кстати, вот что, Гарион.

– Да, тетя?

– На твоем месте я не притронулась бы к элю, который пьют эти матросы! После той гадости, которую тебя заставили выпить во дворце, дело, возможно, кончится плохо. Можешь даже заболеть.

– Ну... хорошо, – согласился он с легким сожалением.

– Ты, конечно, волен поступать как хочешь, но, думаю, лучше тебе знать об этом.

С этими словами она подошла к люку и начала спускаться по ступенькам.

Смятение охватило Гариона. Столько событий произошло всего за день, что перед глазами, как в калейдоскопе, непрерывно пробегали то и дело меняющиеся картины.

– Спокойно! – послышался знакомый сухой голос.

– Что?!

– Я пытаюсь кое-что услышать. Будь внимателен!

– Что именно?

– Вон там. Слышишь?

Откуда-то издалека донесся очень слабый, почти неуловимый топот.

– Что там?

Голос не ответил, но амулет на шее начал пульсировать в такт отдаленному стуку.

Сзади послышались легкие шаги.

– Гарион?

Юноша успел повернуться и тут же очутился в объятиях Се'Недры.

– Я так беспокоилась за тебя! Где ты был?

– Какие-то люди пробрались на корабль и схватили меня, – объяснил он, пытаясь освободиться. – Потом отвели во дворец.

– Какой ужас! Ты видел королеву?

Гарион кивнул, с дрожью ужаса вспомнив раздувающую капюшон кобру, лежащую на диване и любующуюся собой в зеркале.

– Что случилось? – ахнула девушка.

– Очень многое. И не всегда приятное.

Каким-то внутренним слухом юноша вновь уловил странный стук.

– Они что, пытали тебя? – с расширенными от страха глазами спросила Се'Недра.

– Нет, ничего подобного.

– Тогда расскажи обо всем, – потребовала она.

Гарион понимал, что Се'Недра не оставит его в покое, пока не услышит всю правду.

Пока он рассказывал, приглушенный стук, казалось, становился все громче, а правая ладонь начала зудеть. Он машинально почесал ее.

– Какой кошмар! – воскликнула Се'Недра, выслушав до конца. – Неужели тебе не было страшно?

– Не очень, – отозвался Гарион, все еще почесываясь. – Они все время заставляли меня пить какую-то дрянь, и голова была как в тумане. Совсем ничего не чувствовал.

– Ты и в самом деле убил Мааса? Вот так? – удивленно спросила Се'Недра, прищелкнув пальцами.

– Ну не совсем, – попытался объяснить Гарион. – Было и кое-что другое.

– Так и знала, что ты чародей! – торжествующе заключила девушка. – Еще в тот день, около пруда, помнишь?

– Не желаю я быть волшебником, – запротестовал Гарион. – И не просил об этом.

– Я тоже не по собственному выбору родилась принцессой.

– Это не одно и то же. Быть королем или принцессой – значит, родиться ими и управлять государством. Но если ты чародей, должен пользоваться своим могуществом.

– Не вижу особой разницы, – упрямо настаивала Се'Недра.

– В моей власти совершить чудо, и эти чудеса приводят к ужасным последствиям.

– И что? – раздражающе-спокойно осведомилась она. – Я тоже умею совершать ужасные вещи... то есть умела, еще в Тол Хонете. Одно мое слово – и слугу могли выпороть или даже казнить, я этого не делала, но все же могла, правда ведь? Могущество есть могущество, Гарион, и результаты всегда одинаковы. Не обязательно причинять вред людям, если не хочешь этого.

– Это случается иногда. И не по моей воле.

Стук превратился в грохот, тупой болью отдающийся в висках.

– Тогда тебе придется научиться управлять собственной силой.

– Ты говоришь совсем как тетя Пол.

– Она пытается помочь тебе, – кивнула принцесса, – и хочет, чтобы ты понял: это все равно придется сделать, раньше или позже. Сколько еще людей тебе придется сжечь прежде, чем прислушаешься к голосу разума?

– Ты могла бы не упоминать об этом, – пробормотал Гарион, глубоко задетый ее словами.

– Правильно, – согласилась Се'Недра, – могла бы. Повезло тебе, что не я твоя тетя! Я бы так долго твои глупости терпеть не стала!

– Ничего ты не понимаешь, – угрюмо пробормотал Гарион.

– Понимаю, и гораздо лучше, чем ты думаешь, Гарион. Знаешь, в чем твоя беда? Никак не хочешь взрослеть! Желаешь всю жизнь оставаться мальчишкой! Да только не выйдет, никому еще не удавалось! Неважно, что твоя сила велика, император ты или чародей – время остановить нельзя! Я поняла это много лет назад, но, по всей видимости, просто потому, что гораздо умнее тебя.

И без единого слова, не потрудившись ничего объяснить, Се'Недра приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его прямо в губы!

Гарион, покраснев до ушей, смущенно опустил голову.

– Скажи мне, – начала Се'Недра, перебирая рукав его туники, – королева Солмиссра и в самом деле так прекрасна, как говорят?

– Она была самой красивой женщиной, которую я видел в жизни! – не задумываясь, ответил Гарион.

Принцесса гордо вскинула голову.

– Ненавижу тебя! – прошипела она сквозь стиснутые зубы и, всхлипнув, побежала на поиски тети Пол.

Гарион недоуменно поглядел вслед девушке и, отвернувшись, мрачно уставился на реку, серую от непрерывно падающего пепла. Зуд в ладони стал нестерпимым; он непрерывно чесался, раздирая кожу ногтями.

– Ты только расцарапаешь ее до крови! – заметил голос.

– Но она чешется! Просто невыносимо!

– Не будь ребенком!

– В чем причина?

– Хочешь сказать, что и в самом деле не знаешь? Придется тебе учиться большему, чем я думал. Положи правую руку на амулет.

– Зачем?

– Делай и не спрашивай, Гарион.

Юноша расстегнул ворот туники и положил горящую ладонь на медальон.

Словно ключ, входящий в скважину, для которой был изготовлен, прикосновение руки к пульсирующему, подобно бьющемуся сердцу, амулету оказалось единственно правильным и нужным.

Зуд в ладони превратился в уже знакомый сильный толчок, а биение гулко отдавалось в ушах.

– Не слишком усердствуй, – предостерег голос. – Или хочешь реку высушить?

– Но что происходит? В чем дело?

– Белгарат пытается найти нас.

– Дедушка? Где?

– Терпение!

Пульсация все усиливалась, пока все тело Гариона не затрепетало от гулких ударов. Он перегнулся через поручень, пытаясь что-нибудь разглядеть в сплошном тумане. Но город был совсем не виден, а крики и вопли, доносившиеся со скрытых серой дымкой улиц, становились все слабее. И тут где-то посередине реки шевельнулась странная тень, не очень большая, темная, бесшумно пробирающаяся вниз по течению.

Биение все громче отдавалось в ушах, а тень приблизилась к кораблю, и Гарион с трудом различил очертания маленькой лодки и услышал плеск весел.

Гребец повернул голову; юноша узнал Силка. Лицо драснийца было серым от пепла; по щекам текли струйки пота. На корме сидел господин Волк в темном плаще с капюшоном.

– Добро пожаловать, Белгарат, – приветствовал бесстрастный голос.

– Кто это? – прозвучал в мозгу Гариона испуганный голос Волка. – Ты, Белгарион?

– Не совсем. По крайней мере, пока нет, но мы постепенно сближаемся друг с другом!

– А я-то удивлялся, кто так шумит.

– Иногда он слишком усердствует. Ничего, еще научится.

Тут кто-то из матросов, собравшихся вокруг Бэйрека, заметив лодку, окликнул остальных, и все столпились у поручня, разглядывая утлое суденышко.

На палубе, привлеченная суматохой, появилась тетя Пол.

– Долго тебя не было! – окликнула она.

– Слишком много всего случилось, – отозвался старик.

Откинув капюшон, он отряхнул с плаща серый порошок. Только сейчас Гарион заметил, что рука Волка висит на грязной перевязи.

– Что с твоей рукой? – спросила тетя Пол.

– Я предпочел бы не говорить об этом.

Щеку Волка пересекала уродливая царапина, а глаза горели плохо скрытым гневом.

Силк, с ехидной улыбкой на вымазанном пеплом лице, ловко подогнал лодку к самому борту.

– Думаю, ничто на свете не заставит тебя придержать язык, – раздраженно обратился Волк к коротышке.

– Неужели я осмелился бы хоть что-то сказать, о могущественный чародей? – издевательски ответил Силк, притворно-невинно вытаращив узенькие глазки.

– Лучше помоги подняться на борт, – угрюмо проворчал Волк с видом смертельно оскорбленного человека.

– Как скажешь, о древнейший, – кивнул Силк, явно пытаясь удержаться от смеха, и, подхватив старика, помог перебраться через поручень.

– Уходим отсюда, – коротко велел господин Волк капитану Грелдику.

– Куда именно, господин Белгарат? – осторожно спросил тот, явно опасаясь окончательно вывести Волка из равновесия.

Волк хмуро уставился на него.

– Вверх или вниз по течению? – умиротворяюще пояснил Грелдик.

– Конечно, вверх, – огрызнулся Волк.

– Ну откуда я мог знать? – пожаловался Грелдик тете Пол и, отвернувшись, сердито бросил несколько отрывистых команд.

На лице тети Пол отражалась причудливая смесь облегчения и любопытства.

– Уверена, что твой рассказ будет поистине обворожительным, отец, – объявила она, наблюдая, с каким трудом матросы поднимают тяжелый якорь. – Просто не в силах дождаться, пока услышу его!

– Я вполне могу обойтись без твоего сарказма, Пол, – заметил Волк. – И без того мне сегодня ни в чем не везет! Попытайся проявить хоть немного деликатности!

Услышав это, Силк, как раз перебиравшийся через поручень, наконец не выдержал и мешком свалился на палубу, корчась от смеха.

Волк уставился на своего веселящегося спутника с такой глубокой обидой, так оскорбленно, что Гарион постарался отвернуться.

Матросы Грелдика уселись за весла и начали разворачивать судно поперек течения.

– Что случилось с твоей рукой, отец? – спросила тетя Пол, не сводя с Волка пронзительного взгляда; тон ясно указывал, что она не собирается ни на минуту откладывать разговор на столь щекотливую тему.

– Сломал, – коротко бросил Волк.

– Как же это вышло?

– Глупая случайность, Пол. Сама знаешь, бывает такое.

– Давай я посмотрю.

– Погоди минуту, – пробормотал Волк, хмуро оглядывая все еще смеющегося Силка. – Ты уймешься наконец? Лучше иди, скажи матросам, куда мы отправимся.

– А куда же мы теперь, отец? – вмешалась тетя Пол. – Нашел след Зидара?

– Он добрался до Ктол Мергоса. Ктачик его там поджидал.

– А Око?

– У Ктачика.

– Нельзя ли перехватить его прежде, чем доберется до Рэк Ктола? – встревожилась тетя Пол.

– Сомневаюсь. Но так или иначе, мы должны сначала попасть в Вейл.

– Вейл? Отец, да ты с ума сошел.

– Наш Господин позвал нас, Пол. Он желает видеть нас в Вейле, значит, отправляемся именно туда.

– Хорошо, отец, – умиротворяюще кивнула тетя Пол, – только не расстраивайся.

Но тут же, присмотревшись поближе, спросила со зловещим спокойствием:

– Ты что, дрался, отец?

– Нет, конечно, нет, – презрительно поморщился старик.

– Тогда что случилось?

– На меня упало дерево.

– Как?!

– По-моему, я достаточно ясно выразился.

Силк, услышав вынужденное признание, снова разразился неудержимым хохотом.

С кормы корабля, где стояли у румпеля Грелдик и Бэйрек, донесся мерный рокот барабанов. Матросы дружно заработали веслами. Корабль заскользил по маслянистой воде и начал медленно подниматься против течения... Только смех Силка еще долго отдавался в сером от пепла воздухе.