Глава 2

Леллдорину Уилденторскому было восемнадцать, хотя, благодаря веселому беззаботному характеру, он казался гораздо моложе. Все переживания мгновенно отражались на открытом лице, а искренность и чистосердечие сияли в глазах подобно факелу. Леллдорин казался порывистым, излишне многословным и, кажется, решил Гарион, не слишком умным. Однако не полюбить его было невозможно.

На следующее утро, когда Гарион натянул плащ, чтобы снова отправиться ждать Хеттара, Леллдорин тут же присоединился к нему. Молодой аренд снял вызывающий костюм и надел коричневое трико, зеленую тунику и темно-коричневый шерстяной плащ. За спину он повесил лук, к поясу прикрепил колчан и по пути забавлялся, пуская стрелы в едва видимые глазу мишени.

– Ты прекрасный лучник! – восторженно заметил Гарион после одного особенно удачного выстрела.

– Я астуриец, – скромно объяснил Леллдорин, – вот уже тысячи лет, как мы упражняемся в стрельбе. Отец срезал ветви для моего лука в тот день, когда я родился, а к восьми годам я уже мог натягивать тетиву.

– Ты, наверное, много охотишься, – протянул Гарион, думая об окружающем их густом лесе и следах диких зверей, виденных им на снегу.

– Обычное занятие, – кивнул Леллдорин, останавливаясь, чтобы вытащить стрелу, застрявшую в стволе дерева. – Отец гордится тем, что на нашем столе никогда не появлялось ни говядины, ни баранины.

– Я как-то охотился, еще в Чиреке.

– На оленей?

– Нет, на диких кабанов. Только луков у нас не было. Чиреки берут на охоту копья.

– Копья? Но ведь нужно подойти совсем близко, чтобы убить кого-нибудь копьем?

Гарион чуть грустно рассмеялся, вспомнив ушибы и шишку на голове.

– Главное не в том, чтобы подойти поближе. Труднее всего вовремя убраться, как только всадишь в зверя копье.

Леллдорин, казалось, никак не мог взять в толк, о чем говорит Гарион.

– Охотники становятся в ряд, – объяснил тот, – и пробираются через заросли, производя как можно больше шума. Берешь копье, ждешь, пока появится убегающий кабан. Только он очень зол оттого, что его преследуют, и, когда видит врага, бросается вперед. И тут ты пронзаешь зверя копьем.

– Но разве это не опасно? – широко раскрыл глаза Леллдорин.

Гарион кивнул:

– У меня почти все ребра были переломаны.

В общем-то, он не хвастал, но в глубине души сознавал, что очень доволен реакцией Леллдорина на его рассказ.

– У нас в Астурии мало хищных зверей, – почти с грустью заметил Леллдорин. – Несколько медведей, да иногда стая волков забежит.

И, секунду поколебавшись, пристально взглянул на Гариона.

– Некоторые люди, однако, находят кое-что поинтереснее, чем дикие олени!

Выражение его лица при этом было загадочно-таинственным.

– Разве? – спросил Гарион, не совсем уверенный в том, что имеет в виду приятель.

– Дня не проходит без того, чтобы какая-нибудь мимбратская лошадь не возвратилась домой без всадника.

Гарион, потрясенный, уставился на Леллдорина.

– Кое-кто считает, что в Астурии слишком много мимбратов, – объяснил тот, многозначительно подмигивая.

– Я думал, гражданская война между арендами закончилась.

– В это верят лишь немногие. Остальные считают, что война будет продолжаться, пока Астурия не освободится от ига мимбратской короны.

Тон Леллдорина не оставлял сомнения относительно его воззрений.

– Но разве страна не объединилась после битвы при Во Мимбре? – возразил Гарион.

– Объединилась?! Кто может так думать? Астурию считают просто колонией; королевский суд находится в Во Мимбре, каждый сборщик налогов, бейлиф и верховный шериф в королевстве – мимбраты. На высоких государственных постах не найдешь ни одного астурийца. Мимбраты отказываются даже признавать наши титулы! Называют моего отца, род которого насчитывает десятки поколений, землевладельцем! Мимбрат скорее язык себе откусит, чем назовет отца бароном.

Лицо Леллдорина даже побелело от сдерживаемого негодования.

– Я этого не знал, – осторожно заметил Гарион, опасаясь задеть чувства юноши.

– Но скоро все унижения Астурии кончатся, – убежденно объявил Леллдорин. – Есть люди, в душах которых жива любовь к родине, и недалеко то время, когда они выедут на охоту за королевской дичью!

И чтобы подчеркнуть свои намерения, послал стрелу в первое попавшееся дерево.

Худшие опасения Гариона подтвердились. Леллдорину были хорошо известны детали заговора.

Поняв, что зашел слишком далеко, Леллдорин с ужасом взглянул на Гариона.

– Я дурак, – выпалил он, виновато понурясь. – Не способен держать язык за зубами! Забудь, пожалуйста, все, что я здесь наговорил, Гарион! Знаю, ты мне друг и не выдашь то, что я высказал в запальчивости.

То, чего так боялся Гарион, произошло. Одной фразой Леллдорин смог надежно заткнуть ему рот. Гарион сознавал: необходимо предупредить господина Волка о безрассудстве, замышляемом этими безумцами, но мольбы Леллдорина о дружбе и доверии не позволяли заговорить открыто. Оставалось лишь стиснуть зубы от бессилия перед неразрешимой моральной проблемой.

Оба, немного смущенные, безмолвно пошли дальше, пока не добрались до стены, где накануне сидел в засаде Гарион, и на несколько минут застыли, всматриваясь в туман. Молчание становилось все более напряженным.

– Расскажи, как живут в Сендарии, – неожиданно попросил Леллдорин. – Никогда там не был.

– Деревьев гораздо меньше, – ответил Гарион, глядя поверх стены на исчезающие в тумане темные стволы. – Зато порядка больше.

– Где ты жил?

– На ферме Фолдора. Около озера Эрат.

– Этот Фолдор, он дворянин?

– Фолдор? – засмеялся Гарион. – Самый обычный человек. Всего-навсего фермер, честный, добрый и порядочный. Мне его очень не хватает.

– Значит, простолюдин, – заключил Леллдорин, явно посчитав Фолдора недостойной темой разговора.

– Титул не имеет большого значения в Сендарии, – подчеркнул Гарион. – Дела человека гораздо важнее его происхождения. – И криво усмехнулся. – Я сам был поваренком. Не очень-то приятное занятие, но надо же кому-нибудь этим заниматься!

– Но не крепостным, надеюсь? – возмущенно спросил Леллдорин.

– В Сендарии нет крепостных.

– Нет?! – непонимающе уставился на него молодой Аренд.

– Нет, – твердо повторил Гарион. – Не видим в этом необходимости.

Лицо Леллдорина ясно показывало, что юноша совершенно сбит с толку. Гарион вспомнил подслушанный вчера разговор двух крестьян, но воздержался от желания высказать все, что думает о рабстве. Леллдорин все равно никогда не поймет, а ведь они почти подружились. Гарион чувствовал, как ему необходим друг, именно сейчас, и не хотел испортить все, оскорбив неосторожными словами добродушного юношу.

– Чем занимается твой отец? – вежливо спросил Леллдорин.

– Он мертв, и мать тоже.

Гарион обнаружил, что, если сказать эти слова очень быстро, боль в сердце окажется не такой сильной.

В глазах Леллдорина отразилось внезапное, почти детское сочувствие.

Он обнял Гариона за плечи и прошептал прерывающимся голосом:

– Прости... это, должно быть, ужасная потеря для тебя.

– Я был совсем ребенком, – пожал плечами Гарион, пытаясь говорить как можно более равнодушно, – и почти не помню их.

Но рана была еще слишком свежа.

– Какая-нибудь эпидемия? – мягко спросил Леллдорин.

– Нет, – ответил Гарион так же глухо, – их убили.

Леллдорин охнул, широко раскрыв глаза от ужаса.

– Ночью в деревню пробрался неизвестный человек и поджег их дом, – монотонно продолжал Гарион. – Дедушка пытался поймать его, но тому удалось ускользнуть. Насколько я понял, этот человек – давний враг моей семьи.

– Но ты ведь не собираешься спустить ему с рук подобное злодеяние? – взвился Леллдорин.

– Нет, – отозвался Гарион, все еще вглядываясь в туман. – Как только я вырасту, найду его и убью.

– Молодец! – воскликнул Леллдорин и внезапно крепко стиснул Гариона. – Отыщем и разрежем на кусочки!

– Мы?

– Я, конечно, отправлюсь с тобой, – объявил Леллдорин. – Разве может истинный друг поступить иначе?!

Очевидно, юноша говорил под воздействием минутного порыва, но ясно было также, что он совершенно искренен. Леллдорин крепко сжал ладонь Гариона.

– Клянусь, Гарион, что не буду знать покоя, пока убийца твоих родителей не умрет!

Именно такого внезапного заявления, однако, и можно было ждать от Леллдорина, и Гарион молча выбранил себя за то, что проболтался. Он почему-то ощущал, что месть убийце – только его, глубоко личное дело, и, кажется, вовсе не желал ничьей помощи в поисках безликого безымянного врага, но какой-то частью души обрадовался мгновенно принятому, искреннему решению Леллдорина и решил больше не продолжать разговор на эту тему, потому что твердо знал: аренд, без сомнения, давал подобные клятвы по десятку в день, немедленно предлагал безоговорочную поддержку и забывал обо всем через час.

Они долго разговаривали обо всем на свете, стоя в тумане у разрушенной стены, плотно завернувшись от холода в темные плащи.

Незадолго до полудня Гарион услышал приглушенный топот копыт где-то неподалеку. Через несколько минут из молочно-белой дымки выступил Хеттар во главе целого табуна диких коней. Короткий подбитый овчиной кожаный плащ высокого олгара развевался на ветру. Сапоги были забрызганы грязью, одежда усеяна пятнами, но в остальном, казалось, двухнедельное путешествие в седле нисколько на него не повлияло.

– Гарион, – серьезно кивнул он в знак приветствия. Юноши выступили вперед навстречу олгару.

– Мы тебя ждали, – ответил Гарион и познакомил Хеттара с Леллдорином. – Пойдем, покажу тебе, где остановились остальные.

Хеттар, кивнув, последовал за друзьями через развалины к башне, где находились путешественники.

– В горах полно снега, – коротко объявил олгар вместо объяснения, ловко спешившись. – Вот и задержался немного.

Откинув капюшон, Хеттар встряхнул единственной длинной прядью на гладко выбритом черепе.

– Ничего страшного, – успокоил господин Волк. – Иди поближе к огню, поешь как следует. Нам о многом нужно поговорить.

Хеттар поглядел на лошадей; загорелое обветренное лицо потеряло всякое выражение, будто он пытался сосредоточиться на чем-то. Животные подняли головы, присмотрелись: глаза настороженные, уши тревожно поднялись. Потом повернулись и медленно побрели к деревьям.

– Не разбегутся? – заинтересованно спросил Дерник.

– Нет. Я попросил их не уходить далеко.

Дерник недоуменно поднял брови, но ничего не сказал.

Все вошли в зал и уселись у очага. Тетя Пол нарезала ржаной хлеб и светло-желтый сыр, Дерник подбросил в огонь дров.

– Чо-Хэг послал гонцов к вождям племен, – объявил Хеттар, сбрасывая плащ.

Под плащом оказалась черная куртка с длинными рукавами из конской шкуры, со сплошь нашитыми стальными дисками, своего рода гибкие доспехи. Отстегнув изогнутую саблю, он аккуратно отложил ее в сторону, сел около огня и потянулся к еде.

Волк кивнул:

– Попытался кто-нибудь пробраться в Пролгу?

– Я послал отряд своих людей к Гориму еще до отъезда, – объяснил Хеттар. – Такое может удастся только им.

– Неужели они не боятся появиться в земле алгосов? – вежливо осведомился Леллдорин. – Я слыхал, что они чудовища, питающиеся людской плотью.

– Зимой они обычно носа не высовывают из своих логовищ, – пожал плечами Хеттар. – Кроме того, алгосы не осмелятся напасть на целый отряд всадников. – И обратился к господину Волку:

– Южная Сендария кишит мергами. Тебе это известно?

– По крайней мере предполагал, – буркнул Волк. – Как считаешь, они ищут что-то?

– С мергами не разговариваю, – резко ответил Хеттар. Горбатый нос и яростные глаза делали его похожим на ястреба, готовящегося прикончить жертву.

– Удивительно, что ты не задержался еще больше, – поддразнил Силк. – По-моему, все в мире знают, как ты относишься к мергам!

– Ну, один раз я доставил себе некоторое удовольствие, – признал Хеттар. – Встретил двоих на дороге. Но это много времени не отняло.

– Ну, значит, двумя меньше, – одобрительно проворчал Бэйрек.

– Пора поговорить откровенно, – начал господин Волк, стряхивая крошки с туники. – Большинство из вас имеет некоторое представление о цели нашего путешествия, но я не желаю, чтобы кто-то случайно испортил все. Мы преследуем человека по имени Зидар. Когда-то он был одним из послушников моего Учителя, но потом переметнулся к Тораку. В начале прошлой осени Зидар прокрался в тронный зал дворца райвенских королей и украл Око Олдура. Нужно найти Отступника и возвратить назад похищенное.

– Но разве он не чародей? – спросил Бэйрек, рассеянно дергая себя за густую рыжую косу.

– Мы не употребляем этого слова, – покачал головой Волк, – но ты прав, какими-то силами он обладает. Впрочем, как и все мы – Белтира и Белкира, Белзидар – словом каждый из нас. Об этом я и хотел вас предупредить.

– Имена ваши похожи, – заметил Силк.

– Учитель изменил их, когда взял нас к себе. Ничего особенного, но это имеет большое значение для всех нас.

– Не значит ли это, что тебя по-настоящему называют Гаратом? – не унимался Силк, проницательно глядя на старика.

Господин Волк вскинулся было, но тут же рассмеялся:

– Тысячи и тысячи лет не слыхал этого имени. Я был Белгаратом так долго, что почти совершенно забыл про Гарата. Но, может, это и к лучшему. Гарат был надоедливым, противным мальчишкой, а кроме того, еще вором и лгуном.

– Некоторые свойства характера остаются с человеком навсегда, – вставила тетя Пол.

– Совершенства на свете не бывает, – вежливо отпарировал Волк.

– Но почему Зидар похитил Око? – спросил Хеттар, отставляя тарелку.

– Всегда стремился присвоить его, – пояснил старик. – Может, хочет оставить Око себе, но, скорее всего, пытается возвратить его Тораку. Тот, кто доставит драгоценность Одноглазому, станет его приближенным и любимцем.

– Но Торак мертв, – вмешался Леллдорин. – Хранитель райвенского трона убил его при Во Мимбре.

– Нет, – покачал головой Волк. – Торак жив, он всего-навсего спит. Не от меча Бренда предназначено ему погибнуть. Зидар вынес его с поля боя и спрятал где-то. Когда-нибудь Одноглазый проснется, и, возможно, час этот близок, если я правильно истолковал знамения. Нужно вернуть Око, прежде чем все произойдет.

– От этого Зидара одни беды, – пробурчал Бэйрек. – Нужно было тебе разделаться с ним еще тогда.

– Наверное, ты прав, – признал Волк.

– Почему бы тебе не взмахнуть рукой и не испепелить его на месте? – предложил Бэйрек, красноречиво пошевелив пальцами.

– Не могу, – покачал головой Волк. – Даже богам это не под силу.

– Значит, плохи наши дела, – нахмурился Бэйрек. – Каждый мерг отсюда до Рэк Госки попытается помешать нам поймать Зидара.

– Не обязательно, – возразил Волк. – Конечно, Око у Зидара, зато Ктачик правит гролимами.

– Ктачик? – удивился Леллдорин.

– Верховный жрец гролимов. Он и Зидар ненавидят друг друга, и, думаю, можно рассчитывать, что Ктачик попытается воспрепятствовать врагу добраться до Торака.

– Нам-то что до этого? – пожал плечами Бэйрек. – Ты и Полгара можете пустить в ход тайную силу, если на нашем пути встретятся трудности, правда ведь?

– Не всегда. На подобные вещи существуют некоторые ограничения, – уклончиво откликнулся Волк.

– Не понимаю, – недоуменно протянул Бэйрек.

Господин Волк глубоко вздохнул.

– Ну хорошо. Раз уж мы все равно начали, попытаюсь объяснить. Чародейство, как вы это называете, – нарушение обычного порядка вещей. Иногда такое нарушение ведет за собой ряд неожиданных событий, так что нужно быть очень осторожным, прежде чем пытаться совершить так называемое чудо. И, кроме того, оно производит... – Волк наморщил лоб, пытаясь получше выразить свою мысль. – Ну, можно назвать это чем-то вроде шума. Слово «шум» неточное, но поможет кое-что объяснить Другие люди, обладающие такими же способностями, могут слышать такой шум, и как только я и Полгара попытаемся что-то изменить, каждый гролим на Западе будет точно знать, где мы, что делаем, и начнет загромождать наши мозги всякими глупостями, пока не доведет до изнеможения.

– Поверьте, на то, чтобы совершить чудо, как мы это делаем, уходит почти столько же энергии, сколько простые смертные тратят на изготовление какой-нибудь вещи собственными руками, – пояснила тетя Пол. – Это очень утомительно.

Она сидела около огня, тщательно зашивая маленькую дыру в тунике Гариона.

– Я этого не знал, – покачал головой Бэйрек.

– Большинство даже не подозревает.

– Конечно, если будет необходимо, Полгара и я примем меры, – продолжал Волк. – Но бесконечно это продолжаться не может, а кроме того, нельзя заставить вещи и людей просто исчезать с лица земли. Надеюсь, вы теперь понимаете почему.

– Ну конечно! – воскликнул Силк тоном, явно указывающим на обратное.

– Все существующее в этом мире зависит друг от друга, – спокойно пояснила тетя Пол, – уничтожение одного, вполне возможно, приведет к исчезновению другого.

Дрова громко затрещали; Гарион от неожиданности даже подпрыгнул. Зал со сводчатым потолком внезапно показался совсем темным; по углам прятались тени.

– Конечно, этого обычно не происходит, – вмешался Волк. – Когда пытаешься стереть что-то с лица земли, твоя воля просто обращается против тебя самого, и если произнести «Да погибнешь!», исчезнет вовсе не эта вещь, не человек, перестанешь существовать именно ты. Поэтому нужно быть очень осторожным и подумать, прежде чем говорить.

– Теперь все ясно, – кивнул Силк, раскрыв чуть пошире глаза.

– Невозможно справиться обычными способами с большинством явлений, которые нам встретятся в дороге, – продолжал Волк, – поэтому мы и собрали вас всех здесь, по крайней мере это одна из причин. Вместе вы сможете одолеть почти все препятствия, которые встанут на пути. Самое главное – помнить, что Полгара и я должны перехватить Зидара прежде, чем тот доберется до Торака и отдаст ему Око.

Зидар нашел неизвестный мне способ прикоснуться к Оку и не погибнуть. Если он покажет Тораку, как это делается, нет силы на земле, которая сможет воспрепятствовать Одноглазому стать королем и богом, Повелителем всего мира.

На хмурых лицах собравшихся плясали отблески огня; все с ужасом думали, что произойдет, если Торак и в самом деле завладеет Оком.

– Ну вот, теперь вы все знаете, не так ли, Пол?

– Думаю, ты прав, отец, – откликнулась она, разглаживая подол серого платья из домотканой материи.

Позже, стоя у стен башни, наблюдая, как серый вечер крадется по туманным развалинам Во Вейкуна, и принюхиваясь к вкусному запаху жаркого, которое тетя Пол готовила на ужин, Гарион обратился к Силку:

– Это и в самом деле правда?

– Давай лучше верить в сказанное, – предложил тот, задумчиво уставясь в пространство. – При таких обстоятельствах любая ошибка может иметь ужасные последствия.

– Ты тоже боишься, Силк? – прошептал Гарион.

– Да, – вздохнув, признался собеседник, – но мы должны делать вид, что нам все нипочем, правда ведь?

– Наверное, стоит попытаться, – согласился Гарион, и оба направились обратно в зал у подножия башни, где огонь в очаге бросал розовые блики на низкие каменные своды, не позволяя туману и холоду завладеть сердцами людей.

Глава 3

На следующее утро Силк вышел из башни в богатом дублете цвета каштана и черной вельветовой шапочке, лихо сдвинутой на ухо.

– Что все это значит? – удивилась тетя Пол.

– Случайно, роясь в тюках, набрел на старого друга, – жизнерадостно объявил Силк. – Отныне я Редек из Боктора.

– А что случилось с Эмбаром из Коту?

– Неплохой был парень, по-моему, – чуть пренебрежительно усмехнулся Силк, – но мерг по имени Эшарак его знает и, вполне возможно, упомянул это имя в некоторых местах. Не стоит зря навлекать на себя неприятности.

– Неплохой маскарад, – согласился господин Волк. – Еще один драснийский торговец на Великом Западном пути не привлечет лишнего внимания, как бы там его ни звали.

– Ничего подобного, – оскорбился Силк. – Имя – крайне важная деталь, основа всей маскировки.

– Не вижу никакой разницы! – непонимающе заявил Бэйрек.

– И зря! Неужели непонятно, что Эмбар – просто бродяга, не имеющий никакого представления о приличиях, а Редек – человек уважаемый, солидный, к слову которого прислушиваются во всех торговых заведениях Запада. А кроме того, Редека обычно сопровождают слуги.

– Слуги? – подняла бровь тетя Пол.

– Это поможет пройти незамеченными, – быстро заверил Силк. – Вас, леди Полгара, конечно, никто никогда бы не принял за служанку!

– Благодарю.

– Ни один человек не поверит ничему подобному. Станете моей сестрой, решившей отправиться в Тол Хонет, посмотреть на тамошние чудеса.

– Вашей сестрой?!

– Ну, если желаете, матерью, – галантно предложил Силк, – совершающей паломничество в Мар Терин, с тем чтобы замолить грехи беспутной молодости.

Тетя Пол устремила пристальный взгляд на дерзко ухмыляющегося коротышку.

– Когда-нибудь ваше чувство юмора сыграет с вами злую шутку, принц Келдар.

– Неприятности и так преследуют меня постоянно, леди Полгара. Мне просто было бы трудно без них существовать.

– Эй вы, двое, как считаете, не пора ли в путь? – вмешался господин Волк.

– Еще минуту, – отозвался Силк. – Если повстречаем кого-нибудь и придется объясняться, знайте: Леллдорин и Гарион – слуги Полгары, а Хеттар, Бэйрек и Дерник – мои.

– Как скажешь, – устало согласился Волк.

– На это есть причины.

– Прекрасно!

– Не хочешь услышать, какие?

– Не особенно.

Силк явно несколько оскорбился.

– Все вещи уже вынесены, – объявил Дерник. – Ох, погодите, я забыл потушить огонь, – добавил он, поспешно направляясь назад.

Волк раздраженно посмотрел ему вслед.

– Ну какая разница, – пробормотал он, – все равно здесь сплошные развалины.

– Оставь его в покое, отец, – безмятежно откликнулась тетя Пол. – Уж так он создан.

Когда они подошли к лошадям, конь Бэйрека, крепкий жеребец серой масти, вздохнув, бросил укоризненный взгляд на Хеттара. Олгар громко хмыкнул.

– Что тут смешного? – подозрительно взвился Бэйрек.

– Лошадь кое-что сказала. Не обращай внимания, – успокоил тот.

Путешественники уселись на коней и начали пробираться через затянутые туманом развалины по узкой грязной тропинке, ведущей в лес. Сырой снег лежал под промокшими деревьями; с нависающих над головами ветвей непрерывно капала вода. Все старались как можно плотнее завернуться в плащи, чтобы защититься от промозглой сырости.

Оказавшись в лесу, Леллдорин придержал коня и очутился рядом с Гарионом.

– А что, принц Келдар... в действительности такой непростой человек?

– Силк? О да, ужасно хитрый! Понимаешь, он шпион и неистощим на всякие способы маскировки, а умение солгать вовремя – просто его вторая натура!

– Шпион? Настоящий?!

Глаза Леллдорина заблестели: в воображении тут же представились все преимущества столь завидного занятия.

– Работает на своего дядю, короля Драснии, – объяснил Гарион. – Насколько я понимаю, драснийцы занимаются этим вот уже много сотен лет.

– Нужно сделать остановку и забрать остальные тюки, – напомнил Силк господину Волку.

– Я не забыл, – ответил старик.

– Тюки? – переспросил Леллдорин.

– Силк закупил сукно в Камааре, – ответил Гарион. – Сказал, это хороший предлог для путешествия. Мы спрятали их в пещере перед тем, как отправиться в Во Вейкун.

– Обо всем успевает подумать, так ведь?

– По крайней мере, пытается. Повезло, что он с нами.

– Может, попросим его показать, как лучше маскироваться? – весело предложил Леллдорин. – Пригодится, когда будем охотиться за твоим врагом.

Гарион был уверен, что Леллдорин давно забыл о принесенной под влиянием внезапного порыва клятве. Молодой аренд, казалось, не был способен сосредоточиться ни на одной мысли, но теперь Гарион понял, что легкомыслие его только кажущееся. Перспектива идти на поиски убийцы родителей с этим восторженным юношей, на каждом шагу ищущим приключений, представилась в довольно тревожном свете.

Когда совсем рассвело, путешественники забрали тюки с сукном, взвалили их на спины запасных коней и возвратились на Великий Западный путь, дорогу, построенную толнедрийцами и проходившую через густой лес, и направились на юг легким галопом, оставляя позади милю за милей.

Они миновали крестьянина, одетого в лохмотья из мешковины, кое-как подвязанные обрывками веревки. Лицо крепостного выглядело изможденным и осунувшимся, сквозь дыры в грязных отрепьях просвечивало костлявое тело. Сойдя с дороги, чтобы пропустить всадников, он провожал их мрачным взглядом, пока те не проехали. Гарион почувствовал внезапный прилив сострадания. Вспомнив Леммера и Деттона, он попытался представить, что будет с ними, почему-то на миг это показалось важнее всего на свете.

– Неужели и вправду необходимо держать их в такой нищете?! – возмущенно спросил он у Леллдорина, не в силах больше сдержаться.

– Кого? – удивился тот, озираясь.