ГЛАВА 29

Было почти полнолуние, и еще прежде, чем появилась сама луна, небо на востоке было окрашено ее бледным сиянием, слабым подобием зари. Ночное светило взошло медленно, зловеще всплывая над обжигающей белизной соляных равнин.

— Боже милосердный! — воскликнул Берит, уставясь на окружающий их ужас. То, что в слабом свете звезд казалось округлыми белыми камнями, было выбеленными черепами, которые покоились в грудах костей, с немым укором обращая пустые глазницы к небесам.

— Похоже, мы пришли туда, куда нужно, — заметил Халэд. — В записке, которую оставил Спархок, говорилось о «Долине Костей».

— Она тянется бесконечно! — выдохнул Берит, глядя на запад.

— Будем надеяться, что нет. Нам придется пересечь ее. — Халэд остановился, напряженно всматриваясь. — Вот оно, — сказал он, указывая на сверкающую точку посреди низкого горного кряжа, темневшего далеко за чудовищной равниной.

— Что — «оно»?

— Наш ориентир. Спархок назвал его Столпами Киргона. Что-то там отражает лунный свет. Мы должны ехать к этой точке.

— Кто это там? — спросил Берит, указывая на фигуру, шагавшую к ним по усыпанной костями равнине. Халэд шевельнул мечом в ножнах.

— Не иначе как очередное послание от Крегера, — пробормотал он. — Пора нам быть поосторожнее, мой лорд. Думаю, мы очень близко к тому месту, где перестанем быть им полезными.

Неизвестный, приближавшийся к ним, шел небрежным шагом, точно прогуливаясь, и, когда он подошел ближе, они смогли различить черты его лица.

— Берегись, Халэд! — прошипел Берит. — Это не человек!

Халэд тоже это почувствовал. В этом чувстве не было ничего определенного — просто всепоглощающее ощущение присутствия, ауры, которой не мог обладать человек. Пришелец оказался юношей редкостной красоты, с кудрявыми волосами, классическими чертами и огромными, почти сияющими глазами.

— А, вот и вы, господа, — вежливо проговорил он на безупречном эленийском языке. — Я вас обыскался. — Он огляделся по сторонам. — Отвратительное местечко, верно? Примерно в таком месте и пристало жить киргаям. Киргон чудовищно испорчен. Он обожает уродство. Вы с ним когда-нибудь встречались? Жуткий тип. Никакого чувства красоты. — Он одарил молодых людей ослепительной, слегка рассеянной улыбкой. — Меня послала моя кузина Афраэль. Она бы и сама пришла, но она сейчас немного занята — ну да Афраэль всегда занята, верно? Она просто не в силах усидеть на месте. — Юноша нахмурился. — Она хотела, чтобы я вам кое-что сказал, — продолжал он, хмурясь все сильнее. — Что же это было? У меня в последнее время с памятью совсем неладно. — Он поднял руку. — Нет, не говорите. Я сам сейчас вспомню. Как бы то ни было, это ужасно важно, и мы должны торопиться. Я, пожалуй, припомню это по дороге. — Юноша вновь огляделся. — Вы случайно не знаете, господа, куда мы должны идти?

— Ничего не выйдет, Афраэль, — угрюмо сказал Келтэн. — Я уже однажды пробовал это, когда был мертвецки пьян, и произошло то же самое. Едва я чувствую, как вода смыкается над головой, я просто схожу с ума.

— Ну пожалуйста, Келтэн, — настаивала скудно одетая Богиня. — Ты просто расслабишься — вот и все. — Она почти силой сунула ему кружку.

Он недоверчиво принюхался.

— Пахнет приятно. Что это такое?

— Мы пьем это на вечеринках.

— Пиво богов? — У Келтэна заблестели глаза. — Ну-ну. — Он осторожно глотнул. — Ух ты! — восторженно воскликнул он. — Вот оно, настоящее пиво!

— Выпей все, — приказала Афраэль, пристально глядя на него.

— С радостью. — Келтэн залпом осушил кружку и вытер губы. — Отменная штука! Будь у меня рецепт, я бы… — Он осекся, и глаза его остекленели.

— Уложите его, — скомандовала Афраэль, — и побыстрее, покуда он не окостенел. Я не хочу, чтобы он превратился в крендель, когда я буду протаскивать его через туннель.

Телэн скорчился, обеими руками зажимая рот, чтобы не расхохотаться во все горло.

— Ну, а с тобой что стряслось? — ядовито осведомилась богиня.

— Ничего, — едва выдавил он, — совсем ничего.

— Долгонько же мне придется с ним повозиться, — прошептала Афраэль Спархоку.

— А выйдет ли? — спросил он. — Я разумею, с Келтэном. Ты и вправду можешь протащить человека под водой так, чтобы он не захлебнулся?

— Я остановлю его дыхание. — Она оглянулась на остальных. — Мне совсем не нужно, чтобы вы пытались мне помогать, — предупредила она. — Сосредоточьтесь на том, чтобы самим проплыть через туннель. Мне не надо дышать, а вам надо, и я не хочу истратить добрый час на то, чтобы вылавливать вас из воды одного за другим. Ну, есть еще у кого-нибудь проблемы, о которых вы не удосужились мне сказать? Как раз самое время поговорить о них — прежде, чем мы все окажемся под водой? — Афраэль выразительно посмотрела на Бевьера. — Может быть, ты хочешь мне что-то сказать, сэр рыцарь? У тебя, кажется, какие-то трудности.

— Нет, Божественная, ничего особенного, — промямлил он. — Я справлюсь. Я плаваю как рыба. — Он изо всех сил старался не смотреть на нее.

— Что же тебя тогда беспокоит?

— Я бы не хотел об этом говорить.

— Мужчины! — вздохнула Афраэль и спустилась в шахту, которая вела к невидимому потоку, бежавшему под землей ко внутренней стене.

— Подайте мне Келтэна, — велела она, — и вперед.

— Я бы очень хотела что-нибудь предпринять, — прошептала Сефрения Вэниону, смотря вместе с ним из-за вершины каменистого холма на лагерь работорговцев.

— И я тоже, любовь моя, — отвечал Вэнион, — но, думается мне, нам лучше подождать. Если все пойдет так, как мы задумали, то мы уже будем ждать их, когда они доберутся до Кирги. — Он приподнялся чуть повыше. — По-моему, за тропой, которой они следуют, как раз лежат соляные равнины.

— Мы узнаем это наверняка, когда взойдет луна, — отозвалась она.

— Ты хоть что-нибудь услышала от Афраэли?

— Ничего осмысленного. Помехи слишком велики, когда она одновременно в двух местах. Кажется, события в Материоне идут к развязке, а она и Спархок плывут.

— Плывут? Сефрения, это же пустыня.

— Да, я тоже это заметила. Однако же они отыскали, где поплавать. — Сефрения помолчала. — Келтэн умеет плавать?

— С большим шумом и плеском, но на воде держится. Я бы не сказал, впрочем, что он делает это с большим изяществом. А что такое?

— У Афраэли с ним какие-то трудности, и связаны они с умением плавать. Давай-ка вернемся к остальным, дорогой. От одного вида этих работорговцев у меня кровь вскипает в жилах.

Они соскользнули вниз по усыпанному мелкими камешками склону холма и по дну неглубокого оврага вернулись к своему закованному в доспехи войску.

Сириникийский рыцарь сэр Лаунесс с робким и смущенным видом стоял рядом с массивным, курчавым и густобровый незнакомцем с широкими плечами и классическими чертами лица.

— Сефрения! — прогремел этот явно не простой смертный голосом, который, вероятно, был слышен в Талесии. — Приветствую тебя!

— Приветствую тебя, Божественный Ромалик, — ответила она с едва слышным усталым вздохом.

— Пожалуйста, дорогая, — пробормотал Вэнион, — попроси его умерить свой рев.

— Никто другой не может его услышать, — заверила его Сефрения. — Боги говорят громко — но лишь для избранного слуха.

— Сестра твоя велела мне передать тебе привет, — громогласно возвестил Ромалик.

— Благодарю тебя, Божественный.

— Долой благодарности и вежливые выкрутасы! — воскликнул огромный бог, запуская в бороду свои могучие пальцы. — Готова ли ты занять надлежащее тебе место и служить равно всем нам?

— Я недостойна сей чести, Божественный, — скромно ответила она. — Наверняка сыщутся многие куда достойней меня.

— О чем это он? — спросил Вэнион.

— Это продолжается уже довольно долго, дорогой, — пояснила она. — Я избегаю этой чести уже много столетий, но Ромалик, тем не менее, всегда заговаривает о ней.

Вэниона вдруг осенило.

— Сефрения! — выдохнул он. — Неужели они предлагают тебе стать высшей жрицей всей Тысячи?!

— Дело не во мне, Вэнион, а в Афраэли. Они думают, что смогут обойти ее, предлагая мне эту должность. Я не хочу ее, и они не хотят давать мне ее, но они опасаются Афраэли, а потому ищут способа умиротворить ее.

— Афраэль велит тебе поторопиться! — громовым голосом сообщил Ромалик. — Все мы должны до зари собраться у врат Кирги, ибо ночь сия станет решающей, ночь, когда Киргон — и, о да, даже Клааль — будет вызван на бой и, надеемся мы, побежден. В сей самый миг Анакха, призраку подобный, движется по улицам Града Потаенного к своей цели. Поспешим же! — Он возвысил голос и совсем уж оглушительно рявкнул: — На Киргу!

— Он всегда такой? — шепотом спросил Вэнион.

— Ромалик? — переспросила Сефрения. — О да. Он вполне соответствует понятию «сириникиец». Пойдем, дорогой. Двинемся к Кирге.

Высоко над головой мерцали тусклые огоньки, но сам колодец был погружен в непроглядную тьму, когда Спархок наконец вынырнул из воды и шумно выдохнул воздух, который задерживал в легких.

— Келтэн, — услышал он голос Афраэли, — проснись.

Ответом ей был испуганный вскрик — и громкий плеск воды.

— О, прекрати, — сказала богиня другу Спархока. — Все уже кончилось, и ты справился просто прекрасно. Ксанетия, дорогая, можно нам немножко света?

— Разумеется, Божественная, — отозвалась анара, и ее лицо начало источать сияние.

— Все здесь? — тихо спросила Афраэль оглядываясь. Когда сияние, исходившее от Ксанетии, стало ярче, Спархок увидел, что богиня погрузилась в воду самое большее по пояс и держит Келтэна за шиворот рубахи.

— Не желаешь помочь мне, Спархок? — спросил Бевьер.

— Само собой. — Спархок подплыл к сириникийцу, и вдвоем они взялись за тонкую веревку, которую Бевьер тащил за собой через туннель. На другом конце веревки были тщательно увязанные мечи и кольчуги.

— Погоди минутку, — сказал Бевьер, когда веревка вдруг натянулась. — Зацепилось за что-то. — Он сделал несколько глубоких вдохов, нырнул и поплыл под водой, перебирая руками веревку.

Спархок ждал, бессознательно задерживая дыхание. Затем веревка провисла, и он торопливо вытянул ее. Бевьер вынырнул из воды, шумно выдохнув воздух.

— Ты уверен, что ты наполовину не рыба? — спросил Спархок.

— У меня хорошие легкие, — ответил Бевьер. — Ты думаешь, нам стоит вытащить мечи?

— Посмотрим вначале, что скажет Афраэль, — сказал Спархок, озираясь. — Я пока не вижу, где здесь можно выбраться из воды.

— И что теперь? — спрашивал Телэн у богини. — Мы же плаваем на дне колодца. — Он поглядел на отвесные стены шахты, тянувшейся вверх. — Там наверху есть какие-то отверстия, но до них не добраться.

— Ты взяла это с собой, Миртаи? — спросила Афраэль.

Великанша кивнула.

— Одну минутку, — сказала она и, опустившись под воду, принялась стягивать с себя рубаху.

— Что это она делает? — осведомился Телэн, поглядывая сквозь прозрачную воду.

— Снимает с себя одежду, — ответила Афраэль, — и уж наверное обойдется без твоей помощи. Не глазей куда не следует.

— Но ты же все время бегаешь нагишом, — возразил он. — Тебе-то что, если мы увидим, как раздевается Миртаи?

— Это совсем другое дело, — надменно пояснила она. — А теперь делай как сказано.

Телэн завертелся в воде, покуда не оказался спиной к Миртаи.

— Я ее никогда не пойму, — проворчал он.

— Поймешь, Телэн, — загадочно посулила ему Афраэль, — только не сейчас. Через пару лет я тебе все объясню.

Миртаи вынырнула со свернутой веревкой, которую носила на плече под рубахой.

— Мне нужно на чем-то стоять, Афраэль, — сказала она, поднимая «кошку», которая была привязана к веревке. — Я не смогу метнуть это, барахтаясь в воде.

— Ладно, господа, — строго скомандовала Афраэль, — отвернулись.

Спархок невидимо усмехнулся в темноте. Телэн был прав. Афраэль почти не сознавала собственной наготы, но Миртаи — совсем другое дело. Он услышал плеск воды, стекавшей со стройного тела золотокожей великанши, которая поднималась вверх, чтобы встать, как он предполагал, на самой поверхности воды.

Затем он услышал свист — это Миртаи размахивалась, описывая «кошкой» все более широкие круги. На один волнующий миг свист оборвался, и они услышали высоко над головой звяканье железа, сопровождаемое скрежетом, — это острия «кошки» впивались в камень, ища опоры.

— Хороший бросок, — заметила Афраэль.

— Повезло, — отозвалась Миртаи. — Обычно приходится делать два-три броска.

Спархок почувствовал прикосновение ладони к плечу.

— Вот, держи, — сказала Миртаи, передавая ему веревку. — Сейчас я оденусь, а потом мы все поднимемся наверх и пойдем искать твою жену.

— Что это ты творишь, Бергстен?! — Патриарх Эмсата дернулся и, резко повернув голову, уставился на бога, который как ни в чем не бывало шагал рядом с ним. — Ты же знаешь, что должен торопиться, — упрекнул его Сетрас. — Афраэль хочет, чтобы к утру все были на месте.

— Мы наткнулись на солдат Клааля, Божественный, — пророкотал сэр Гельдэн. — Они вот в этой пещере. — Он указал на едва видное отверстие в склоне горы по ту сторону узкого оврага.

— Отчего же вы с ними не расправились? Я ведь рассказал вам, как это делается.

— Мы оставили в пещере фонарь, Сетрас-бог, — пояснила атана Марис, — но там дверь, и она закрыта.

— Так откройте ее, милая дама, — сказал Сетрас. — Нам обязательно нужно быть к утру под стенами Кирги. Афраэль будет очень сердиться на меня, если мы опоздаем.

— Мы бы с радостью открыли дверь, Божественный, если б знали, как это сделать, — сказал Бергстен, — но, опоздаем мы или нет, а я не уеду отсюда, оставив за спиной этих тварей, и, если это рассердит Афраэль, тем хуже для нее. — Красивый и глупый бог отчего-то раздражал Бергстена.

— И почему только я должен все делать сам? — вздохнул Сетрас. — Ждите здесь. Я все устрою, а потом мы двинемся дальше. Знаешь, мы ведь и так уже ужасно отстали от расписания. Нам придется вылезти вон из кожи, чтобы к утру быть на месте.

С этими словами он неспешно пересек каменистый овраг и вошел в пещеру.

— Этот юнец испытывает мое терпение, — пробормотал Бергстен. — Пытаться что-то объяснить ему — все равно, что толковать с кирпичом. Как можно быть таким… — Бергстен осекся, сообразив, что вот-вот переступит черту ереси.

— Он возвращается, — сказала атана Марис.

— Так я и думал, — с некоторым удовлетворением заметил Бергстен. — Видно, с этой дверью ему повезло не больше, чем нам.

Сетрас шел к ним прогулочным шагом, насвистывая какой-то стирикский мотивчик, когда вдруг вся гора в один миг исчезла в исполинском огненном взрыве, потрясшем всю землю. Клубы огня с ревом хлынули из жерла горы, швырнув оземь Бергстена и его спутников и с головой накрыв кузена Афраэли.

— Боже милостивый! — только и сумел выдохнуть Бергстен, воззрившись на кипение пламени.

И тут из огня, целый и невредимый, как ни в чем не бывало появился Сетрас.

— Вот видите, — сказал он мягко, — это было не так уж трудно.

— Как тебе удалось открыть дверь, Божественный? — с любопытством спросил Гельдэн.

— Мне и не пришлось открывать ее, старина, — улыбнулся Сетрас. — По правде говоря, они открыли ее сами.

— Но почему?

— Я постучал, дорогуша. Просто постучал. Даже у таких тварей существует некоторое понятие о хороших манерах. Ну что же, в путь?

— Прочие киргаи весьма страшатся их, — говорила Ксанетия, — и всякий уступает им дорогу.

— Это могло бы оказаться полезным, — заметил Бевьер, — если бы не расовые различия.

— Различия сии не являются неодолимым препятствием, сэр рыцарь, — ответила Ксанетия. — Случись в том нужда, твои черты и черты твоих спутников могут быть изменены вторично. Божественная Афраэль, вне всякого сомнения, сумеет заменить сестру свою в заклинании, коим мы уже изменяли вам обличья.

— Об этом мы поговорим чуть позже, — сказала Флейта. — Вначале, полагаю я, нам нужно понять, как расположена эта часть города. — Богиня вновь приняла свой знакомый облик, и Бевьер, судя по всему, первым вздохнул с облегчением.

— Мнится мне, Божественная, что гора сия не природного происхождения, — сказала Ксанетия. — Склоны ее повсюду равной крутизны, и улицы, кои ведут к вершине, скорее можно бы назвать лестницами. Улицы же, кои их пересекают, обегают гору на равных расстояниях друг от друга.

— Киргаям явно недостает воображения, — заметила Миртаи. — И много их бродит сейчас по улицам?

— Совсем немного, атана. Час поздний, и киргаи по большей части уже спят в своих постелях.

— Это можно использовать, — задумчиво проговорил Келтэн. — Если Флейта и Ксанетия могут сделать нас похожими на киргаев, мы запросто поднимемся на гору.

— Только не в этой одежде, — возразил Спархок.

Телэн, выскользнув из ночного мрака, нырнул в проулок, ведущий к главной шахте городского колодца. Гибкий и ловкий, юный вор во многих отношениях умел становиться невидимкой не хуже Ксанетии.

— Еще солдаты, — прошептал он.

— Эти патрули мне уже надоели, — проворчал Келтэн.

— Эти солдаты не похожи на других, — сказал Телэн. — Они не патрулируют продольные улицы, а поднимаются по ступеням к вершине горы. И доспехи у них другие.

— Опиши их мне, молодой господин Телэн, — напряженно попросила Ксанетия.

— Во-первых, — сказал Телэн, — на них плащи, а во-вторых, на нагрудниках какой-то знак. И шлемы у них совсем другие.

— Стало быть, храмовая стража, — сказала Ксанетия. — Те самые, о ком я вела речь совсем недавно. Из мыслей немногих встречных узнала я, что прочие киргаи избегают их, насколько это возможно, а когда они проходят мимо, всем надлежит низко кланяться.

Спархок и Бевьер обменялись долгим взглядом.

— Вот тебе и одежда, Спархок, — сказал Бевьер.

— Сколько их? — спросил Спархок у Телэна.

— Я насчитал десятерых. Спархок задумался.

— Попробуем, — наконец решил он, — но постараемся не нашуметь. — И он повел своих спутников из проулка на ближайшую улицу.

— Боже милосердный, Улаф! — воскликнул Итайн. — Больше так не делай! У меня едва сердце из груди не выпрыгнуло!

— Извини, Итайн, — сказал рослый талесиец. — Из He-Времени просто невозможно выйти иначе, как вывалиться. Мне нужно поговорить с Бетуаной и Энгессой.

Они отъехали назад, к королеве и ее полководцу.

— Сэр Улаф прибыл с новостями, ваше величество, — вежливо сказал Итайн.

— Вот как? — отозвалась Бетуана. — С хорошими или дурными, Улаф-рыцарь?

— Всего понемногу, ваше величество, — ответил он. — Тролли в паре миль к востоку отсюда.

— И какова же хорошая новость?

Улаф слегка усмехнулся.

— Это и есть хорошая новость, ваше величество. Плохая новость состоит в том, что к югу отсюда поджидает в засаде еще один большой отряд солдат Клааля. Не пройдет и часа, как они нападут на нас. Они преграждают нам путь, а мы должны торопиться. Спархок и те, кто с ним, собираются этой ночью освободить Элану и ее камеристку, и он хочет, чтобы все мы к утру собрались под стенами Кирги.

— Значит, нам придется драться с тварями Клааля, — сказала она.

— А это грозит немалыми осложнениями, — пробормотал Итайн.

— Мы с Тиниеном уже кое-что придумали, ваше величество, — продолжал Улаф, — но поскольку мы не хотим оскорбить вас, то решили вначале обсудить наш замысел. Солдаты Клааля устроили засаду вам. Я понимаю, что вы предпочли бы справиться с ними собственными силами, но, быть может, в интересах дела вы откажетесь от этого удовольствия?

— Я охотно выслушаю тебя, Улаф-рыцарь, — сказала Бетуана.

— Мы могли бы придумать, как обойти эту засаду, но Клааль наверняка способен проделывать со временем и расстоянием то же, что Афраэль и ее семейство, а нам вовсе ни к чему, чтобы эти бестии нас догнали.

— Каково же твое решение, Улаф-рыцарь?

— В моем распоряжении немалое войско, ваше величество, — ответил он, — немалое и очень голодное. Если мы сейчас слишком заняты, чтобы устраивать скачки в пустыне, почему бы не предложить троллям позавтракать солдатами Клааля?

У сэра Анозиена, выехавшего вперед, чтобы поговорить с Тикуме и Крингом, вид был слегка ошалелый.

— Что с тобой, друг Анозиен? — спросил Тикуме у облаченного в черные доспехи пандионца. — Ты выглядишь так, словно увидел призрак.

— Хуже, друг Тикуме, гораздо хуже, — ответил Анозиен. — Я только что получил выволочку от бога. Не всякий способен пережить это и остаться в живых.

— Снова Афраэль? — спросил Кринг. — Нет, друг Кринг. На сей раз это был ее родич Ханка. У него крутой нрав. К нему обращаются со своими заклинаниями генидианские рыцари.

— Ты вызвал его недовольство? — спросил Тикуме. — Что стряслось на этот раз?

Анозиен скорчил кислую гримасу.

— Мои заклинания порой бывают невнятны, — признался он. — Афраэль достаточно великодушна, чтобы простить это. Ее родич — иное дело. — Он содрогнулся. — Божественный Ханка намерен слегка нас поторопить.

— Вот как?

— Мы должны к утру быть у ворот Кирги. — А это далеко? — спросил Кринг.

— Понятия не имею, — сознался Анозиен, — а учитывая некоторые обстоятельства, расспрашивать об этом было бы сейчас нескромно. Ханка хочет, чтобы отсюда мы повернули на запад.

Тикуме нахмурился.

— Если мы не знаем, сколько пути до Кирги, как же мы можем быть уверены, что попадем туда к утру?

— Обязательно попадем, друг Тикуме, — заверил его Анозиен. — Впрочем, полагаю, нам лучше трогаться в путь. Божественный Ханка знаменит своей вспыльчивостью. Если мы очень скоро не поскачем на запад, он запросто может сгрести нас в охапку и швырнуть прямо под стены Кирги.

Храмовый страж принял воинственный вид, встав в довольно чопорную и формальную стойку, какие можно увидеть на фризах, высеченных посредственным скульптором. Келтэн выбил у него меч и со всей силы грохнул кулаком по шлему. Стражник пошатнулся и грузно рухнул на мостовую. Попытавшись подняться, он тут же получил от Келтэна удар ногой в лицо.

— Потише, Келтэн! — хриплым шепотом предостерег Спархок.

— Извини, увлекся. — Келтэн нагнулся и оттянул веко упавшего стражника. — Проспит до полудня, — сообщил он и, выпрямившись, огляделся. — Кажется, все?

— Это последний, — прошептал Бевьер. — Давайте оттащим их с середины улицы. Скоро луна заглянет в котловину, и здесь будет светло как днем.

Бой был недолог и отвратителен. Спархок и его друзья, вынырнув из темноты проулка, набросились на стражников сзади. Внезапность нападения во многом способствовала его успеху, а что не сделала внезапность, довершила неуклюжесть, свойственная церемониальным войскам. Спархок заключил, что киргаи выглядят внушительно, но за долгие столетия их боевая подготовка стала настолько формальной и оторванной от жизни, что превратила бой в набор танцевальных па. Поскольку киргаи не могли пересечь невидимую черту стирикского проклятия, они вот уже десять тысячелетий не участвовали в настоящих сражениях и были безнадежно неготовы ко множеству коварных трюков, придуманных для рукопашного боя.

— Я все же не понимаю, как мы это проделаем, — пропыхтел Телэн, волоча неподвижное тело стражника в густую тень у стены. — Часовые у ворот с первого же взгляда поймут, что мы не киргаи.

— Мы уже обсуждали это, пока ты ходил на разведку, — пояснил Спархок. — Ксанетия и Афраэль смешают заклинания, как это уже проделали в Материоне анара и Сефрения. Мы будем достаточно похожи на киргаев, чтобы свободно пройти через ворота, — особенно если и впрямь остальные киргаи, по словам Ксанетии, до судорог боятся храмовой стражи.

— Кстати, если уж речь зашла о перемене лиц, — вмешался Келтэн, — после того как мы одурачим часовых, я бы хотел получить назад свое собственное лицо. Этой ночью мы запросто можем погибнуть, а я бы хотел, чтобы на моей могильной плите красовалось мое имя. Кроме того, если мы каким-то чудом все же победим, я не хочу испугать Алиэн, появившись перед ней с лицом чужака. После всего, что ей довелось пережить, она заслужила право увидеть меня настоящего.

— Думаю, что с этим не будет проблем, — согласился Спархок.

ГЛАВА 30

Капитан Джордал вернулся, когда стемнело. Просторное одеяние болталось на нем, как мешок, и он с обезумевшими глазами нахлестывал коня.

— Мой генерал, — визгливо прокричал он, — мы обречены!

— Возьми себя в руки, Джордал! — рявкнул генерал Пирас. — Что ты видел?

— Их миллионы, генерал! — Джордал все еще был готов удариться в истерику.

— Джордал, да ты в жизни не видел миллиона чего бы то ни было! Так что же случилось?

— Они переправляются через Сарну, генерал, — ответил Джордал, безуспешно стараясь сдержать дрожь в голосе. — Донесения о флоте истинны. Я сам видел корабли.

— Где? Мы в десяти лигах от побережья.