ГЛАВА 18

— Ты в этом точно уверена? — нетерпеливо спросил Спархок.

— Келтэн уверен, — отвечала Богиня-Дитя. — Он проходил мимо дома, и Алиэн запела. Уж он-то узнал бы ее голос, верно?

Спархок кивнул:

— Ее пение подняло бы его и из могилы. Как скоро ты сможешь доставить меня в Натайос?

— Вначале доставим остальных в Диргис. Я хочу посвятить Ксанетию и Сефрению в последние события.

— Мне они и так известны. Афраэль, я должен попасть в Натайос.

— Всему свое время, Спархок. До Диргиса не так уж и далеко, и у остальных могут возникнуть кое-какие полезные идеи.

— Афраэль… — начал он.

— Сделаем по-моему, Спархок, — твердо ответила она. — Это не займет много времени, зато ты успеешь взять себя в руки. Остальные ждут нас в комнате с картой во всю стену. Пойдем к ним, и все вместе отправимся в Диргис.

Перед тем как им выехать в путь, произошел еще один короткий спор.

— Мне не нужен конь, — упрямо повторила Бетуана, затягивая ремешок сапога. Афраэль вздохнула.

— Пожалуйста, Бетуана, — сказала она, — сделаем по-моему.

— Я могу бежать быстрее коня. Зачем он мне сдался?

— Затем, что ты знаешь расстояние до Диргиса, а конь — нет. Мне так будет легче. Ну пожалуйста, Бетуана, ради меня! — Богиня-Дитя умильно взглянула на воинственную королеву атанов.

Бетуана рассмеялась и наконец сдалась.

Они вместе вышли в заснеженный двор казармы, сели на коней и выехали на улицы Сарны. Низкие тяжелые тучи, затянувшие небо, скрыли от глаз окружавшие Сарну горы, и над городом обильно сыпал снег. Путники покинули город через восточные ворота и медленно, увязая в снегу, двинулись вверх по крутому склону к вершине ущелья. Спархок, Итайн и Вэнион ехали впереди, прокладывая дорогу в снегу для королевы атанов — она ехала, кутаясь в теплый плащ, и на руках у нее уютно устроилась Богиня-Дитя. В личности маленького божества была странная двойственность, которая тревожила и дразнила Спархока. Он знал, что Афраэль настолько мудра, что он этого и постичь не в силах, и однако во многих отношениях она оставалась ребенком. Затем он вспомнил наготу истинного облика Богини — и навсегда отчаялся когда-либо понять Афраэль.

— Неужели мы не можем двигаться побыстрее? — нетерпеливо спросил Вэнион.

Нетерпение сжигало друга Спархока с тех пор, как он услышал о ране Сефрении, и Спархок порой боялся, что ему придется смирять Вэниона силой.

— Быстрее или медленнее, Вэнион, — это не играет никакой роли, — сказал он. — Мы можем бежать или ползти, но все равно прибудем на место в один и тот же срок.

— Как ты можешь быть так спокоен?!

— Со временем ко всему привыкаешь, — сумрачно усмехнулся Спархок.

Прошла самое меньшее четверть часа, когда они перевалили через вершину знакомого длинного холма и с высоты его взглянули на город Диргис, купающийся в ярком солнце.

— Невероятно! — воскликнул Итайн. Затем он обернулся, чтобы взглянуть на тропку, которой они только что подымались на холм, — и глаза его расширились.

— Итайн, я ведь просила этого не делать, — напомнила Афраэль.

— Там еще идет снег, — выдавил он, — но… — и уставился во все глаза на залитое солнцем снежное поле.

— И почему это люди всегда останавливаются именно на этом месте? — раздраженно осведомилась девочка. — Поезжай дальше, Итайн. Как только ты минуешь эту границу, она перестанет тебя волновать.

Итайн собрался с силами, решительно устремил взгляд вперед и выехал под потоки солнечного света.

— Спархок, ты хоть понимаешь, в чем тут суть? — напряженным голосом спросил он.

— Отчасти. Тебе и вправду хочется услышать, что происходит с тобой, когда ты переступаешь через место, в котором только что ушли в небытие две сотни миль?

Итайн содрогнулся.

Они спустились с холма и въехали в город.

— Далеко еще? — нетерпеливо спросил Вэнион.

— Уже близко, — заверил его Спархок. — Город совсем невелик.

Они проехали по узким улочкам, с которых снег сгребли в сугробы к самым стенам домов. Добравшись до знакомого трактира, они въехали во двор и спешились.

— Теперь все в порядке, Бетуана, — заверяла Афраэль королеву атанов. — Я держу его погруженным в глубокий сон, и все что нужно понемногу срастается и затягивается.

— Кто присматривает за ним? Быть может, мне следует отправиться туда.

— Нет, Бетуана, — строго сказала Афраэль, — у меня нет дозволения взять тебя на остров — пока, во всяком случае.

— Но ведь он там один!

— Ну разумеется, не один. Я сейчас рядом с ним.

— Но… — Бетуана запнулась и во все глаза уставилась на девочку.

— Постарайся не думать об этом. — Богиня-Дитя задумчиво поджала губы. — Знаешь, в Энгессе-атане легко обмануться — может быть потому, что он так немногословен. Я и не подозревала, какой он замечательный, покуда не заглянула в его сознание,

— Я всегда это знала, — сказала Бетуана. — Долго еще придется ему пробыть вдали от меня… то есть от нас?

Афраэль сделала вид, что не заметила оговорки королевы.

— Неделю-две. Я хочу, чтобы рана наверняка зажила. Ну, войдем внутрь, покуда Вэниона не хватил удар.

Во главе со Спархоком они вошли в нижний зал, где трактирщик был так поглощен вытиранием стола, что, казалось, ничего больше не замечал. Они поднялись по лестнице, и Спархок с изумлением увидел, что у дверей комнаты Сефрении стоит на страже Миртаи.

— Что ты делаешь здесь! — спросил он. — Я думал, ты в Материоне.

— Меня одолжили, — отвечала она, — словно старый плащ.

— Ты ведь знаешь, Миртаи, что это не так, — отозвалась Афраэль. — Данае в замке ничто не грозит, а мне нужна была надежная охрана для Сефрении. Войдемте.

Сефрения сидела в постели, и над ней заботливо склонилась Ксанетия. Комната утопала в солнечном свете.

Вэнион направился прямо к любимой и, опустив шись на колени у ее кровати, нежно заключил ее в объятья.

— Я никогда больше не отпущу тебя от себя, — невнятно пробормотал он.

Сефрения взяла его лицо в ладони и поцеловала его.

— Осторожнее, не повреди себе.

— Помолчи, Вэнион, — отвечала она и, обхватив его голову, с силой прижала ее к своей груди.

В больших глазах Афраэли заблестели слезы. Затем она сделала над собой усилие и стряхнула нахлынувшие чувства.

— Что ж, начнем, — нарочито сухо сказала она. — С тех пор как мы в последний раз собирались вместе, произошло очень и очень многое.

— И все плохое, — угрюмо вставил Итайн.

— Не совсем, — отозвалась Богиня-Дитя. — Наихудшая новость — то, что Клааль в Земохских горах заманил в ловушку рыцарей церкви. С ним были эти необычные солдаты, наши друзья потеряли почти половину войска убитыми и ранеными.

— Господи! — простонал Итайн.

Поскольку Спархок уже был осведомлен о последних событиях, он решил раз и навсегда прояснить тайну солдат Клааля. Он коснулся кончиками пальцев шкатулки, скрытой под рубахой, и мысленно позвал: «Голубая Роза!»

«Внемлю тебе, Анакха».

«Наши друзья вновь повстречались с Клаалем. Привел он сюда странных воинов».

«Сего следовало ожидать. Сам Клааль, по причине своих размеров, непригоден для прямого сражения с людьми».

«В его глазах мы не более чем мыши?» — предположил Спархок.

«Сим суждением ты умаляешь себя, Анакха».

«Возможно. Сдается мне, что воины сии происходят из иного мира. У них желтая кровь, а лица похожи на лик самого Клааля».

«А-а, — протянул голос. — Припоминаешь ли, как однажды я сказал тебе, что у нас с Клаалем в обычае сражаться друг с другом за обладание различными мирами, кои я сотворяю?»

«Да, помню».

«Больно мне признаваться в сем, Анакха, но не всегда побеждал я в сих поединках. Иные мои миры Клааль отнял у меня. Из одного такого мира — сдается мне, что название его Арцера, — и привел он сии создания, с коими сошлись в бою твои друзья».

«Они страшны, Голубая Роза, однако не непобедимы. Заметили мы, что в долгих стычках испытывают они некое неудобство».

«Сильно подивился бы я, если б вы сего не заметили. Один глоток воздуха Арцеры навечно сжег бы твои легкие. Воздух сего мира столь целителен и сладок, что и род человеческий, и иные живые твари дышат им с легкостью и радостью. Однако же обитателям Арцеры повезло куда менее. Органы, с помощью коих дышат они зловонными миазмами родного своего мира, куда сложнее, нежели ваши органы дыхания. Более того, то, что было бы смертельно для тебя, для них стало жизненно необходимым. Уверен я, что воздух сего мира находят они чересчур разреженным и неприятным».

«И смертоносным?» — настойчиво подчеркнул Спархок.

«Да, со временем он становится и таковым».

«Не взял бы ты на себя смелость предположить, сколько времени понадобится на то, чтобы наш воздух убил их? «

«Ты жесток, Анакха».

«Я в безвыходном положении, Голубая Роза. Воины Клааля подвергли наше дело страшнейшей опасности. Мы должны знать, как долго могут они жить в нашем воздухе».

«Сие зависит от каждого взятого отдельно воина, однако наверняка не более, чем день, и изнемождение лишь ускоряет сей процесс. «

«Благодарю тебя, Голубая Роза. Я и мои друзья придумаем, как применить сие знание к вящей для нас пользе».

— Не отвлекайся, Спархок, — сказала Афраэль.

— Извини, — отозвался он. — Я совещался с нашим другом. — Спархок похлопал по шкатулке, бугрившейся на его труди, и взглянул на Вэниона. — Я получил некоторые сведения о слабых сторонах солдат Клааля. Нужно будет нам с тобой разработать кое-какие тактические приемы.

Вэнион кивнул.

— Ты уверена, что с Беритом и Халэдом не случится ничего плохого? — спросила Сефрения у девочки. Афраэль кивнула.

— Заласта не хочет дать нам понять, что разгадал нашу хитрость. Он велел всем вести себя так, будто ничего не изменилось. — Она на миг задумалась. — Пожалуй, это все. Бергстен идет по степи; Келтэн, Бевьер и Кааладор уже в Натайосе; Улаф, Тиниен и их ручной тролль вот-вот прибудут туда же.

— Ты могла бы увидеться с императором? — спросил у нее Итайн. — Он должен знать о том, что король Арджуны в союзе со Скарпой.

— Я об этом позабочусь, — пообещала Афраэль и слегка нахмурилась. — Сефрения, ты случайно не наставляла Стрейджена в магии?

— Нет, а что?

— Он послал мне тайный зов. Вышло у него не слишком ловко, однако ему удалось привлечь мое внимание.

— Как, во имя Господа, он этому научился? — воскликнул Вэнион, все еще сжимавший в объятиях Сефрению.

— Видимо, подсматривал за вами. Стрейджен схватывает на лету, а кроме того, он владеет стирикским. Полагаю, воровать магические тайны — почти то же самое, что очищать чужие карманы. Как бы там ни было, именно Стрейджен рассказал мне о других фортах Скарпы. Он и Телэн кормят небылицами своего дакита, чтобы посеять смятение среди наших врагов.

— Думается мне, что пришла для меня пора отправляться в Натайос, — сказала Ксанетия. — Должны мы убедиться, что королева Анакхи находится именно там, и приготовиться к ее спасению.

— До того, как Заласта увезет ее куда-то еще, — прибавил Спархок. — Я, пожалуй, тоже отправлюсь в Натайос. Остальные уже там, а Келтэн нуждается в твердой руке, чтобы не наделать глупостей. Кроме того, если Элана и Алиэн действительно там, мы тотчас же переправим их в безопасное место. Тогда я разгоню армию Скарпы, и мы потолкуем по душам с Киргоном.

— И Заластой, — мрачно добавил Вэнион.

— О, кстати, — вспомнила Афраэль, — кто-нибудь ведет список людей, с которыми мы не прочь разобраться? Если да, можете вычеркнуть из него имя барона Парока.

— Улаф убил его? — спросил Спархок.

— Нет, Спархок, барон не мертв. В сущности, он будет жить вечно, правда, тебе никогда не удастся его отыскать. Кхвай начал терять терпение и потребовал у Улафа и Тиниена сведений о людях, похитивших Элану. Они отдали ему Парока.

— И что же произошло? — спросил Итайн.

— Гхномб заморозил время, — пожала плечами Афраэль. — Затем Кхвай вверг Парока в огонь. Теперь он охвачен пламенем. Он так и бежит в этом пустом неподвижном мгновении, и будет бежать — и гореть — вечно.

— Милостивый Боже! — в ужасе выдавил Итайн.

— Я передам Кхваю твои слова, — заверила его Богиня-Дитя. — Он будет доволен, что ты одобрил его поступок.

Воздух был сухим и холодным, небо подернулось странной серостью. Тиниен и Улаф выехали из Арджуна в замороженном времени; рядом с ними косолапо трусил Блокв.

— Как ты полагаешь, скоро мы доберемся до Натайоса? — спросил Тиниен.

— Не знаю, — отозвался Улаф, — может быть, за пару секунд.

— Очень смешно.

— А мне нравится. — Улаф взглянул на стайку птиц, недвижно зависшую в воздухе над их головами. — Интересно, стареет ли человек в He-Времени?

— Понятия не имею. Впрочем, ты можешь спросить барона Парока.

— Вряд ли он будет склонен к беседе. — Улаф поскреб обросшую бородой щеку. — Все-таки я сбрею эту бороду, а если Герде это не придется по вкусу — тем хуже для него. — Тут он вспомнил, о чем хотел расспросить своего косматого спутника. — Блокв! — позвал он.

— Что, У-лав?

— Нам грустно, что след ведет нас в земли солнца, где ты будешь страдать от жары.

— Я не буду страдать от жары, У-лав. В He-Времени нет ни жары, ни холода.

Улаф удивленно воззрился на тролля.

— Ты уверен? — недоверчиво спросил он.

— Ты чувствуешь жару? — просто спросил Блокв.

— Нет, — признался Улаф, — не чувствую. Я думал… — Он сдвинул брови, прикидывая, как бы лучше облечь следующий вопрос в слова тролличьего языка. — Мы были далеко на севере, когда ты и другие из твоей стаи съели детей Киргона, что были мертвые и не-мертвые.

— Да. Это было к северу отсюда.

— Потом Гхномб поместил тебя и твою стаю в He-Время.

— Верно.

— Потом Гхворг повел вас в земли солнца.

— Да.

— И это не причинило вам боли?

— Нет. Боль причинило то, что было не так, как должно быть.

— А что было не так, как должно быть?

— Все тролли были в одной стае. Так не должно быть. Нельзя, чтоб были такие большие стаи. Так хуже охотиться. — Блокв потер тяжелой лапой косматую физиономию. — Мы не охотились так в Стране Троллей, где мы должны быть. Я думал, что разум Гхворга был болен, когда он пришел к нам и велел перейти лед-который-не-тает и прийти сюда. Это сделал не Гхворг. Это был Киргон. Киргон принял вид Гхворга и говорил его голосом. Это мой разум был болен. Я должен был понять, что это не Гхворг.

— Так тебе причиняет боль то, что все тролли в одной стае?

— Много боли, У-лав. Я не люблю, когда что-то не так, как должно быть. Я знаю Грика много снегов. В Стране Троллей его стая охотится рядом с моей стаей. Я не люблю Грика. Два последних снега я хотел убить его. Гхворг не позволит мне убить его. Это причиняет мне боль.

— Так будет не всегда, Блокв, — утешил его Улаф. — Когда мы убьем всех детей Киргона, боги вернут троллей в Страну Троллей. Тогда все будет так, как должно быть.

— Я буду рад этому. Я очень хочу убить Грика. — И с этими словами Блокв горестно заковылял вперед.

— К чему ты повел этот разговор? — спросил Тиниен.

— Пока не знаю, — честно признался Улаф. — Я пытаюсь что-то нащупать. Я знаю, что оно совсем рядом, но никак не могу ухватить его.

— Что ж, будем надеяться, что Троллям-Богам удастся сдержать человекоубийственные порывы своих детей, — с чувством заметил Тиниен.

— Троллеубийственные, — поправил Улаф.

— Что?

— Ты сказал: «человекоубийственные порывы». Блокв мечтает убить Грика. Грик — тролль. Стало быть, правильнее сказать — «троллеубийственные».

— Улаф, но это же просто игра слов!

— Ну и что? — отозвался Улаф со слегка оскорбленным видом. — Главное — правильно выразиться.

На следующий день, когда Афраэль вернулась из Сарны, было еще довольно рано. Небо на востоке уже осветилось бледным предвестием дня, хотя на западе еще маячила луна.

Спархоку и Ксанетии пришлось ждать не более получаса, прежде чем они услышали знакомые переливы свирели, донесшиеся из темной глубины леса.

— Быстро ты обернулась, — сказал Спархок, когда Богиня-Дитя присоединилась к ним.

— Сарна ведь не на другом конце континента, — отвечала она. — Я всех разместила. — Афраэль улыбнулась. — Вэнион просто несносен. Когда я уходила, он как раз уговаривал Сефрению лечь в постель.

— Она еще недавно была при смерти, Афраэль, — напомнил ей Спархок.

— А теперь — уже нет, и ей нужно быть на ногах и как можно больше двигаться. Отвернитесь.

Ксанетия озадаченно взглянула на Богиню-Дитя.

— Это одна из ее причуд, — пояснил Спархок. — Она не любит преображаться на глазах у людей. Не забудь на этот раз одежду, Афраэль. Не будем оскорблять чувства анары.

— Ой, Спархок, ты такой зануда. А теперь будьте добры отвернуться.

Это заняло лишь несколько мгновений.

— Все в порядке, — сказала Афраэль, и они повернулись. Спархок отметил, что богиня вновь облачилась в одеяние из белого атласа.

— Ты так прекрасна, Божественная, что немыслимо выразить сие словами, — сказала Ксанетия. Афраэль пожала плечами.

— Я много плутую. Ты доверяешь мне, анара?

— Всею своею жизнью, Божественная Афраэль.

— Спархок, я надеюсь, ты возьмешь это на заметку.

— Как ты собираешься заглушить шум своих действий, чтобы скрыть его от Заласты?

— Никак. С нами будет Ксанетия, а ее присутствие заглушит что угодно.

— Я об этом как-то не подумал, — сознался он.

— Так вот, анара, — начала объяснять Афраэль, — сейчас мы все возьмемся за руки и поднимемся в воздух. Вниз лучше не смотреть. Как только мы поднимемся над вершинами гор, мы полетим. Ты не почувствуешь ни движения, ни ветра. Просто держись за мою руку и старайся думать о чем-нибудь постороннем. Это не займет много времени. — Она прищурилась, взглянув на небо на востоке. — Пора. Я хочу добраться до Натайоса и найти укромное место, прежде чем зашевелятся солдаты Скарпы. — Афраэль протянула руки, и Спархок и Ксанетия взялись за них.

Спархок собрался с силами и смотрел, как земля стремительно уходит из-под ног, — они поднимались все выше к рассветному небу.

— Спархок, ты слишком сильно жмешь мне руку, — сказала Афраэль.

— Извини. Я еще не совсем привык. — Он поглядел на Ксанетию. Анара, охваченная сиянием, являла собой воплощение безмятежности.

— Мир прекрасен, — сказала она негромко, с оттенком удивления в голосе.

— Да, если подняться так высоко, что перестаешь замечать его уродство. — Афраэль улыбнулась. — Я часто поднимаюсь в воздух, чтобы поразмыслить о том о сем. Здесь меня уж точно никто не побеспокоит.

Она определила направление по только что взошедшему солнцу, которое стремительно поднималось все выше вместе с ними, повернулась лицом строго на юго-восток и едва заметно кивнула.

Земля под ними стремительно заскользила назад и так же стремительно уменьшалась.

— Сдается мне, сей способ странствовать весьма приятен, — заметила Ксанетия.

— Мне он всегда нравился, — согласилась Афраэль. — Это намного лучше, чем трястись на спине лошади.

Они летели на юго-восток, окутанные странной, почти чародейской тишиной.

— Арджунское море, — сказал Спархок, указывая на воду, блестевшую справа от них.

— Такое маленькое? — удивилась Ксанетия. — Мнилось мне прежде, что оно велико.

— Мы сейчас высоко, — пояснила Афраэль, — а с высоты все кажется маленьким.

Они мчались все дальше и скоро оказались над густой стеной зеленых джунглей, которые покрывали юго-восточное побережье континента.

— Сейчас мы спустимся чуть ниже, — предупредила их Афраэль. — Я определю направление по Дэле, а потом мы свернем на юго-запад, к Натайосу.

— Могут ли заметить нас с земли? — спросила Ксанетия.

— Нет — хотя это было бы забавно. Твое сияние немало озадачило бы людей. Воображаю, сколько родилось бы новых религий, если бы на земле увидели летящих в небесах ангелов. Вот и Дэла.

Портовый город походил на детскую игрушку, небрежно брошенную на краю глубокой синевы Тамульского моря. Они повернули на юго-запад, следуя вдоль береговой линии и постепенно снижаясь.

Афраэль пристально взглядывалась в колышащуюся под ними зелень джунглей.

— Вот он! — наконец с торжеством воскликнула она.

Появившийся под ними разрушенный город было бы куда труднее найти, если б северную его часть не очистили от деревьев и кустарника, безраздельно владычествовавших в руинах Натайоса. Груды серых камней на месте обрушенных зданий четко выделялись в лучах рассветного солнца, и недавно расчищенная дорога на север врезалась в зеленый лик джунглей, точно глубокий желтый шрам.

Они мягко опустились на землю — на дорогу, примерно в четверти мили к северу от развалин, и Спархок тотчас же отвел их шагов на сто от дороги, в гущу кустарника. Им владело напряженное возбуждение. Если Келтэн прав, сейчас он менее чем в миле от места, где держат в плену Элану.

— Начинай, Ксанетия, — сказала Афраэль. — Я хочу взглянуть на тебя, прежде чем ты отправишься в город. Это очень нужно, но я не хочу подвергать тебя опасности. Уверимся прежде, что никто не сможет увидеть тебя.

— Твое беспокойство более чем излишне, Божественная. За многие века мы, дэльфы, довели до совершенства сей способ укрываться от чужих глаз.

Ксанетия выпрямилась, и на ее лице появилось выражение глубокого, почти неестественного спокойствия. Ее силуэт замерцал, и радужные блики заискрились под ее простым домотканым одеянием. Фигура Ксанетии задрожала, расплылась, и очертания ее стали неясны.

А затем от нее остался лишь очерченный силуэт, сквозь который был виден ствол дерева, высившегося за ее спиной.

— Как вы делаете видимыми вещи позади вас? — с любопытством спросила Афраэль.

— Мы изгибаем направление света, Божественная. В сем и заключается суть подобной уловки. Свет обтекает нас стремительным потоком, неся с собою облики тех предметов, кои обычно мы бы заслонили собою.

— Весьма занятно, — пробормотала Афраэль. — Этот способ никогда не приходил мне в голову.

— Однако же мы должны быть настороже, — продолжала Ксанетия. — Наши тени, подобные призракам, могут предать нас.

— Этого просто избежать. Держись подальше от солнца.

Спархок старательно спрятал усмешку. Даже Богиня может порой посоветовать вопиющую глупость.

— Со всем тщанием последую я сему совету, Божественная, — глазом не моргнув ответила Ксанетия.

— Ты смеешься надо мной, не так ли, анара?

— Разумеется, нет, Божественная Афраэль. — Теперь исчезли даже очертания силуэта Ксанетии, и ее голос исходил, казалось, из пустоты. — Итак, за дело, — прибавила она, удаляясь, судя по звуку, к дороге. — Я вернусь вскоре.

— Мне придется похвалить Эдемуса, — заметила Афраэль. — Весьма остроумный способ маскировки. Отвернись, Спархок. Мне нужно преобразиться.

После того как Богиня-Дитя приняла знакомый облик Флейты, она и Спархок устроились поудобнее и стали ждать. Солнце постепенно поднималось все выше, и воздух наполняли, смешиваясь, птичий щебет и гудение насекомых. Время тянулось бесконечно. Они были так близко от Эланы, что Спархоку даже здесь чудился ее знакомый аромат.

— Как ты полагаешь, Тиниен и Улаф уже здесь? — спросил он не столько из любопытства, сколько из желания отвлечься.

— Вполне вероятно, — отозвалась Флейта. — Они покинули Арджун вчера утром. Для них, возможно, прошло три недели, но для остального мира — не более чем секунда.

— Интересно, остались они в He-Времени или смешались с солдатами Скарпы?

— Трудно сказать. Может быть, мне стоило бы это проверить, покуда не вернулась Ксанетия.

С дороги донеслись голоса. Спархок подкрался ближе, Афраэль последовала за ним.