- Ты с ним из одной деревни, - прохрипел Масима. - Ты должен знать о нем все! За что лорд Дракон покинул нас? Какой на нас грех? - Грех? Что ты выдумал? Ранд может идти, куда ему должно, не осуждая тебя и не восхищаясь твоими подвигами. Но слова Перрина не успокоили Масиму; он продолжал удерживать воина, вцепившись в край его одежды, заглядывая ему в глаза, будто желая прочесть во взгляде соратника таимый ответ. Ледяная вода ручья уже залилась в левый сапог Перрина. - Пойми же, Масима, - все дела лорда Дракона совершаются в соответствии с планом. Лорд Дракон никогда нас с тобой не оставит! Или все же оставит он нас, бросит, мой обожаемый Дракон? А я? На его месте как бы мог поступить я? Бросить друзей, соратников? Поразмыслив над словами Перрина, Масима кивнул: - Да, теперь я все понял. Дракон выступил на тропу одиночества, дабы весть о его появлении громом грянула в дальних краях, куда он отправился. Мы тоже должны рассказать всем о Драконе. Так! - И он двинулся поперек потока, прихрамывая, бормоча себе под нос какие-то заклинания. Хлюпая промоченным сапогом, Перрин поднялся по тропе к штабу-избушке Морейн и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Немного повременив, воин переступил порог деревенского дворца. Прихожая, где почивал Лан, убрана была скудно и просто, как хижина Перрина. К стене приколочена грубо сработанная кровать, на стене висела полка, из углов торчали вешалки и крючки для одежды и оружия. Лишь свет из дверного проема освещал помещение, да самодельные лампы на полке, и еще лучины из маслянистой смолёнки, торчащие из трещин в расколотых булыжниках. Узкими струйками над лучинами поднимался дым и слоился под потолком. Почуяв запах угара, Перрин наморщил чуткий нос. Головой своей воин чуть-чуть не достигал потолка. А вот у Лойала затылок так и катался по нависающим доскам низкого свода, так что он предпочел как бы уменьшить свой рост, усевшись на кровать Лана и неуклюже согнувшись. Вызывая явное неудовольствие своего хозяина, подергивались заросшие пучками волос уши огир. Рядом с дверью, что вела в личную комнату Морейн, скрестив ноги, сидела на земляном полу Мин, сама же леди Айз Седай, погруженная в размышления, прохаживалась вдоль бревенчатых стен. Темные мысли не могли оставить ее. Три шага вперед - вот и все оружие королевы против мрачных догадок. Она поставила пространство себе на службу, но с каждым шагом изменялось ее лицо, покой покинул целительницу-королеву. - Сдается мне, Масима слегка тронулся, - сообщил Перрин всему почтенному обществу. - Чтобы с ума сойти, нужно сначала его иметь, - фыркнула Мин. - У тебя есть доказательства? К Перрину повернулась Морейн, губы ее были сжаты в ниточку, заговорила она тихо. Чересчур тихо. - Неужели сумасшествие Масимы - это главное, о чем мыслишь ты в это превосходное утро, Перрин Айбара? - Да нет. Мне гораздо важнее знать, когда ускакал Ранд и почему он должен был нас покинуть. Кто видел его последним? - Перрин заставил себя встретить взор Морейн столь же спокойным взглядом. Далось ему это нелегко. Боец возвышался над стройной дамой, но имя ее звучало: Айз Седай - Не вы ли изволили отослать его подальше, Морейн? Управляли вы им с этакой жестокостью, что он утратил терпение и уже готов был сделать что угодно, улететь в дальний край, но не держаться поближе к вашей юбке, верно? Лойал навострил ушки и послал исподтишка юноше тайный знак толстыми пальцами своей руки. Сама же Морейн в ту минуту изучала Перрина, слегка склонив головку набок, а он из последних сил старался не опустить очи долу. - С чего ты взял, будто я его прогнала? - Она усмехнулась. - Он оседлал жеребца ночью, я ничего не слышала. Я бы тоже желала узнать, когда именно и куда посмел удрать твой Ранд! Вздох облегчения вышел у Лойала столь глубокий, что у него плечи поднялись и опали, как волна. Сей тихий для огир вздох прогремел, точно шипенье воды, в коей закаливают меч. - Никогда не вводите во гнев Айз Седай! - прошептал он будто бы самому себе, но слова его услышал каждый. - Лучше объять раскаленное солнце, чем разгневать Айз Седай! Мин, оглянувшись, передала Перрину записку: - Вчера вечером, когда мы уложили Ранда на кровать, его вскоре навестил Лойал, и Ранд попросил его принести перо, бумагу и чернила, - прошептала она. Уши огир шевелились, он обеспокоенно переставлял ступни своих ног и хмурился, так что длинные его брови повисли до самых щек. - Не знал я, что задумал Дракон. Не знал и не знаю! - Не волнуйся, - успокоила его Мин. - Никто тебя не обвиняет, Лойал. Заметив в руках кузнеца бумагу, Морейн сузила глаза, но помешать Перрину прочитать записку она не пыталась. По почерку письмо явно принадлежало руке Ранда:
      То, что мне приходится предпринять, отменить невозможно. Он вновь преследует меня повсюду. Но на сей раз одному из нас должно погибнуть, я знаю. Но соратники мои умереть не должны. Слишком многие из них отдали свою жизнь за меня. Я тоже умирать не желаю и во что бы то ни стало постараюсь уцелеть. Да, смерть - реальна, а сны частенько нам лгут, но и правды в них хватает.
      Вот и все послание. Без подписи. И для Перрина вовсе не было нужды выяснять, кого имел в виду Ранд, именуя противника словом "он". Для Ранда, как и для них всех, враг был один - Ба'алзамон. - Он подсунул записку под дверь, - сказала Мин, и голос ее дрожал. - Он взял кое-что из одежды, старых курток, вывешенных шайнарцами на просушку, да прихватил с собой флейту. И вскочил на жеребца. Вроде бы ничего больше он не увез, только немного съестного. Во тьме его не заметил никто из часовых, а ведь прошлой ночью они не упустили бы из виду и мышонка! - А стали бы часовые задерживать его? - Морейн глуховато засмеялась. - У кого из них хватило бы мужества преградить путь лорду Дракону? Окликнуть его - и то невозможно! Многие из воинов рады по первому его приказанию перерезать себе глотки! Как, например, Масима. - Теперь Перрин бросил на Морейн пытливый взгляд. - Но в чем виновны солдаты, Морейн? - спросил он у властной дамы. - Они принесли клятву верности своему господину! Ранд ни за что бы не назвался Драконом, только из-за вас это случилось, Морейн, и вам об этом известно, как видит Свет! Чего же тогда ожидать от часовых, Морейн? - Властительница не отвечала. Перрин понизил голос. - Морейн, вы в самом деле верите, что Ранд и есть Дракон Возрожденный? Или вы рассчитываете использовать доброго малого как вам заблагорассудится, пока Единая Сила не сведет беднягу с ума, не лишит его разума и самой жизни? - Ты бы выбирал слова, Перрин, - проворчал Лойал. - Уж больно ты раскипятился нынче! - Я-то успокоюсь, - возразил ему Перрин. - Но каков будет ответ? Мы ждем, Морейн! - Он тот, кто он есть! - промолвила Морейн резко и холодно. - Помнится мне, что вы нам наобещали: настанет миг, когда Узор сам собою заставит Дракона выйти на верный путь. Может быть, ночью так и случилось? Или же добрый молодец решил просто-напросто от вас удрать? - Разумеется, Перрин уже сомневался, не зашел ли он слишком далеко, ибо чернеющие глаза королевы поселка обливали его непроглядным гневом, - но если уж биться, то ни шагу назад! - Итак, Морейн? Морейн вздохнула глубоко и беззащитно. - Вполне возможно, что все решил сам Узор. Уж я-то, во всяком случае, не советовала Дракону исчезать столь внезапно и в одиночку. Сила его огромна, однако во многих делах наш Ранд, как дитя, наивен, он не знает жизни, не знает людей. Направлять он способен, но даже если ему удается обратиться к Единой Силе, он частенько не умеет управлять ее потоком. И если он не овладеет необходимым мастерством, то он не успеет сойти с ума - Сила просто прикончит его. А ему еще учиться и учиться. А Ранд стремится бежать впереди своего жеребца! - Морейн, вы способны рассечь волос, проложить ложные следы-запахи, хмыкнул Перрин. - Если наш Ранд и вправду Дракон, то вдруг ему лучше, чем тебе, ведомо, что делать дальше? - Он есть то, что он есть! - проговорила Морейн с прежней своей твердостью. - Знать его планы я не обязана, у меня задача другая: уберечь Дракона от гибели. Мертвым ему не исполнить пророчеств, и даже если он сумеет избежать Друзей Тьмы и Отродий Тени, то найдется тысяча других врагов, готовых в любой день и час пронзить его сталью. Все, о чем я сказала, не есть вся правда о нем, а лишь намек на сотую часть всей правды. Но если бы все дело состояло лишь в том, что вы сейчас узнали, я бы волновалась за него в сто раз меньше, чем сейчас. Не забывайте про Отрекшихся! Перрин вскинул голову; в углу Лойал пробормотал: "Темный и все Отрекшиеся заточены в Шайол Гул!" Перрин пустился было твердить про себя с детства врезавшиеся в память предреченья, но завершить мысленное чтение ему не дала Морейн: - Иссякли запреты печатей, Перрин! Мир не знает об этом, но многие клейма утратили силу. Отец Лжи пока еще в заточении. Но печати ломаются, слабеют все больше. И кто из Отрекшихся уже вырвался на свободу? Ланфир? Саммаэль? Асмодиан, или Бе'лал, или Равин? Может быть, Ишамаэль, Предавший Надежду? Отрекшихся мы знаем всего тринадцать, Перрин, и скованы они лишь печатями, а не стенами узилища, где заточен Темный. Тринадцать из самых могущественных Айз Седай, неодолимых в Эпоху Легенд, из них слабейшему и десять самых сильных ныне живущих Айз Седай не ровня - нынешним ведь ничего не ведомо из знания Эпохи Легенд! И все они, каждый мужчина, каждая женщина, отринули Свет, предали свои души Тени. Быть может. Отрекшиеся от Света уже вырвались на свободу и где-то неподалеку от нашего лагеря подстерегают Ранда? Нет, я не отдам его предателям на съеденье! От колкого холода, пронзившего рану в его спине, или от ледяной стали в словах Морейн о тех, кто осмелился отречься от Света, Перрин стиснул зубы. Отрекшиеся - это шеренга посланцев смерти! Когда воин-кузнец был мальчишкой, мать пугала его их именами. Если ты будешь мне врать, тебя заберет Ишамаэль!.. Засыпай скорее, а не то за тобой прилетит Ланфир!.. И сейчас, когда он уже стал взрослым, знал об Отступниках правду, Перрин не в силах был побороть свой детский страх, зовущий его из прошлого. Оттого и стиснул он зубы, представив безумных крушителей освободившимися от всех зароков. "Они заточены в Шайол Гул!" - все повторял он шепотом, желая по-детски верить в каждое слово легенды. И еще он вспомнил, о чем сообщал в своей записке Ранд: "Сны!.. И про сны он вчера толковал..." Подойдя к нему, Морейн впилась взглядом в лицо Перрина. - Сны? - спросила она. В домик вошли Лан и Уно, но Морейн жестом приказала им молчать. В маленькой комнатушке стало совсем тесно: пять человек, да еще и огир вдобавок. - А тебе, Перрин, что виделось в снах вчера и позавчера? - Она как будто и не заметила, что отвечать ему не хотелось. Рассказывай, мы слушаем, - настаивала Морейн. - Не приснились ли тебе чего необычного? - Взглядом она обхватила Перрина, точно кузнечными клешами, вытягивая из его уст исповедь. Воин-кузнец обвел взором лица окруживших его соратников. Каждый из них вперился в него взглядом врага, даже Мин смотрела как волчица. Поразмыслив, Перрин поведал собравшимся, какой странный сон являлся ему несколько ночей подряд. Сновидение с мечом, овладеть коим рыцарь не в силах. Но ни слова не проронил Перрин о том, какой сон, какого волка видел он минувшей ночью. - Калландор! - прошептал Лан, услышав рассказ Перрина. По лицу Стража, обыкновенно твердому, будто угол скалы, растекалась ошеломленность. - Так, - произнесла Морейн. - Но нужно убедиться досконально. Лан, поговори с остальными! - Лан поспешил к выходу, и властительница обратилась также к Уно: - А твои сны о чем? Тоже, я думаю, грезишь о блеске Калландора? Шайнарец переминался с ноги на ногу. Красный глаз, украшающий его повязку, воззрился на Морейн с преданностью щенка, живой же глаз Уно помаргивал и вращался. - Да, и мне тоже каждую ночь снятся сны о растрек... гм, клинках, Морейн Седай, - отвечал он напряженным голосом. - Ив последние ночи мне, наверно, тоже снился меч. Помнить сны столь подробно, как лорд Перрин запоминает собственные сновидения, мне не дано. - А что нам желает порассказать Лойал? - спросила Морейн. - Сны у меня все одни и те же, Морейн Седай. Рощи, Великое Древо и стеддинг. Когда мы, огир, бродим в чужих краях, во сне мы возвращаемся в стеддинг. И вновь повернулась к Перрину властная Айз Седай. - Сны - они сны и есть, - молвил воин. - И ничего больше. - Не верится что-то, - усмехнулась она. - Ты живо описал нам зал, именуемый Сердцем Твердыни. А зал сей - в крепости, называемой Цитаделью Тира. Описание таково, будто ты стоял в том зале. А сияющий меч Калландор, Меч-Который-Не-Меч, Меч-Которо-го-Нельзя-Коснуться! Лойал выпрямился и ударился головой в потолок. Этого он и не заметил. - Пророчества о явлении Дракона твердят одно: Тирская Твердыня не падет, ежели рука Дракона не вооружится мечом, названным Калландор. Одно из вернейших предзнаменований Возрождения Дракона - падение Тирской Твердыни. Весь мир людской признает его Драконом, если Ранд возьмет под свою власть Калландор! - Может быть, может быть, - слова холодноликой Айз Седай покачивались, точно льдинки на весенней воде. - Может быть? - спросил ее Перрин. - Всего лишь "может быть"! Я верил, будто меч в руке Дракона - это последний символ победного исполнения ваших Пророчеств! - Да, это знак, но знак не первый и не последний, - проговорила Морейн. Калландор знаменует собой лишь исполнение всего одного из Пророчеств "Кариатонского Цикла", точно так же, как и рождение Дракона на склоне Драконовой горы явилось только первым знаком. Дракону еще предстоит расколоть государства или сокрушить мир, разбить вдребезги. Расшифровать все предзнаменования, собранные в Пророчества, не успели даже и те ученые мужи, что посвятили сему труду всю свою жизнь. Каково значение следующего: "Мечом мира поразит он своих людей, уничтожит их листом"? Как понять, что "девять лун обяжет он служить себе"? Однако в известном Цикле всему, о чем я сейчас рассказала вам, придается точно такое же великое значение, как мечу, именуемому Калландор. Я не напомнила вам о многом еще, столь же важном. Например, что за "раны сумасшествия и надрезы надежды" ему нужно исцелить? Какие цепи суждено ему разорвать? И кого заковали в цепи? Некоторые из Пророчеств столь неясны и туманны, что он мог бы давно уже исполнить их, но сие неведомо. Нет, конечно, Калландор - совсем еще не конец череде Пророчеств. Лишь краткие отрывки и отдельные строки из Пророчеств знал Перрин, и еще меньше ему хотелось слышать о них с тех пор, как Ранд позволил Морейн всучить себе в руки то знамя. Да нет, не по душе эти строки стали Перрину еще раньше. С того мига, как путешествие посредством Портального Камня убедило Перрина, что судьба неразрывно связала его жизнь с жизнью Ранда. - Если же ты, Лойал, сын Арента, сына Халана, считаешь, будто Ранду достаточно просто руку протянуть, то ты глупец, впрочем, не больший, чем он сам, ежели и Ранд так считает, - продолжала Морейн. - Даже если он живым доберется до Тира, в Твердыню ему путь заказан. К Единой Силе тайренцы не испытывают ни малейшей любви, и того менее им понравится любой мужчина, объявивший себя Драконом. Направлять Силу строжайше запрещено, Айз Седай там, самое лучшее, лишь терпят, пока те не направляют Силу. Если же в Тире кто-то имеет копию Пророчеств о Драконе, а тем паче вздумает оглашать их, то нарушителя почти неминуемо возьмут под стражу и упекут в тюрьму. В Тирскую же Цитадель не войдет ни единый человек, не имея на то дозволения Благородных Лордов. Ни единый, кроме самих Благородных Лордов, не вступает в Сердце Твердыни. Ранд еще не готов для этого дела. Просто не готов. Перрин негромко что-то пробормотал. Мысли его заработали как бунтари. Твердыня никогда не падет, пока Калландором не завладеет рука Возрожденного Дракона. Да как. Света ради. ему добраться-то до меча который висит внутри этой самой крепости! - раньше, чем крепость падет? Да они с ума все посходили! - Но мы-то почему здесь отсиживаемся?! - взорвалась Мин. - Ранд помчался в Тир. Нам надо спешить вслед за ним! Иначе его подстерегут враги, они убьют Дракона или... или... Почему мы сидим как вкопанные?.. - Потому, - отвечала Морейн, положив ладонь на голову Мин, - что я должна быть уверена. Поверь мне: не слишком-то приятно, когда тебя избирает Колесо. Нужно быть великим или хотя бы коснуться подлинного величия. Избранники Колеса могут лишь принимать то, что грядет. - Надоело мне принимать то, что грядет. Устала, - Мин прикрыла глаза ладонью, Перрину показалось, что в глазах ее сверкнули слезы. - Мы здесь дожидаемся неизвестно чего, а Ранд уже, может быть, погибает один... Морейн погладила Мин по голове, и взгляд Леди Айз Седай на сей раз был как будто исполнен жалости к молодой женщине. Перрин присел на край кровати Лана, как раз напротив Лойала. В помещении скопился густой запах людей - аромат тревоги и страха, только от Лойала тянуло не столько беспокойством, сколько страницами его книг и древесной листвой. Перрин чувствовал себя как в западне: вокруг сомкнулись глухие стены, они будто теснее и теснее охватывают всех. И донимал запах тлеющих сгоревших лучин. - Но разве может мой сон рассказать, куда подевался Ранд? - спросил Перрин как бы у себя самого. - Мой сон, а не сон Ранда... - Те, кто способен направлять Единую Силу, - промолвила Морейн негромко, те, у кого особенный дар во владении Духом, иногда посылают собственные сны другим людям. - Она тем временем продолжала утешать Мин. - Скорей всего, чужие сны могут присниться тем, кто... восприимчив. Вряд ли Ранд нарочно сумел бы так поступить. Просто дело в том, что сновидения тех, кто прикасается к Истинному Источнику, бывают чрезвычайно сильные. Сны такой силы, как у Ранда, способны охватить деревню, а то и целый городок. Самому Ранду мало известно, на что он способен, и куда меньше ему ведомо, как контролировать свои незаурядные способности. - Тогда почему вам, Морейн, не являлись сны Ранда? - спросил Перрин. - Или Лану? Уно вперился в пустоту перед собой и выглядел так, будто ему чрезвычайно требовалось тотчас же выскочить за дверь. У Лойала сникли уши. Перрин же очень устал и был слишком голоден, и ему было все равно, с достойными ли ее почестями беседует он с Айз Седай. К тому же он не мог утихомирить свой гнев. - Так почему, Морейн? - спросил он вновь. - Айз Седай обучены заслонять свои сны экранами, - отвечала властительная леди. - Мне о таких пустяках и думать не требуется, они совершаются сами собой, а я сплю себе, как младенец. У Стражей тоже имеются подобные способности. Это результат существования уз. Гайдины не могли бы исполнять свое предназначение, если бы Тень вкрадывалась в их сновидения. Во сне каждый из нас по-своему уязвим, а Тень по ночам в самой силе... - Вечно мы от вас узнаем что-то новенькое, - проворчал Перрин. - Нельзя ли заранее сказать нам, чего ждать, и не объяснять уже случившееся? - При звучных раскатах голоса кузнеца Уно снова стал похож на узника, тоскующего по свободе. Но лишь искоса бросила взгляд на Перрина дама Морейн. - Ты хочешь, чтобы я своими знаниями, обретенными за целую жизнь, поделилась с тобой всего за один вечер? Или же отдала этому год? Скажу тебе одно, Перрин Айбара: в собственных снах ты должен не терять бдительности! - Не терял ее и терять не намерен! - ответил Перрин. И тотчас же всех окутала тишина, да такая бескрайняя тишь, будто никто уж не сможет ее прервать. Мин, поудобней усевшись, уложила свой подбородок на ладонь, испытывая, очевидно, глубокое и полное удовлетворение от одного только присутствия здесь великой Морейн. Прислонившись спиной к бревенчатой стене, Уно вслушивался в беззвучие. Лойал настолько запамятовал о шалостях времени и пространства, что вытащил из кармана книгу и попытался продолжить в тусклом свете из оконца свое ненасытное чтение. Ожидание, все длившееся минуту за минутой, выматывало из Перрина силы. Не Тени боюсь я во сне, а волков. Не впущу их к себе! Ни на миг не впущу! В обитель поселковой владычицы возвратился Лан, и Морейн обратилась к нему с немым вопросом. - Половина из всех, кого я расспрашивал, - проговорил Лан, - отвечали, что им действительно снились мечи, причем четыре прошедшие ночи подряд. Некоторые воины заявили, что помнят зал с огромными колоннами, а пятеро мне сообщили, что меч в их снах казался стеклянным либо хрустальным. Масима доложил мне, что в прошлую ночь он спал и видел, как этот меч держит в своей руке Ранд. - Так и будет! - возгласила Морейн. Оживившись, она потирала руки, как будто была уже заново исполнена энергии. - Теперь я совершенно уверена! Хотелось бы, правда, узнать, как удалось Ранду от меня улизнуть. Разве что раскрылся в нем некий Талант - дар Эпохи Легенд... Лан повернулся к Уно, и одноглазый боец растерянно поежился и пробормотал: - Побери меня прах, совсем позабыл я за этим растреклятым разговором, что... - Он запнулся и, прокашлявшись, исподлобья уставился на Морейн. Она отвечала ему выжидающим взглядом. - То есть не так... Я хотел сказать... В общем, я прошел по следам лорда Дракона. Теперь в укромную долину есть иной путь. То... то землетрясение опрокинуло высокую скалу. Получился крутой перевал, однако мой конь его одолел. На крутизне я нашел еще больше следов, а вокруг горы там очень хороший спуск. - Договорив, Уно тяжело вздохнул. - Ну что ж, - проговорила Морейн. - Значит, Ранд не открыл, как летать, или как становиться невидимкой, или еще что-то такое, как в легендах. За ним, и немедля! Уно, я дам тебе золота, тебе и другим хватит добраться до Джеханнаха. У человека, имя которого я тебе назову, получите еще. К чужакам гэалданцы относятся настороженно, но если не будете лезть в их дела, вас не потревожат. Ждите там, я пришлю весточку... - Но мы отправимся вместе с вами, - возразил Уно. - Ведь мы поклялись следовать под флагом Возрожденного Дракона все вместе! Правда, как может горстка моих соратников взять штурмом крепость, не побежденную никогда и никем? Но с помощью Лорда Дракона мы свершим предначертанное... - Ну вот и стали теперь мы Народом Дракона! - Перрин смеялся без малейшей радости. - "Ибо Твердыня Тирская не падет до той поры, пока не возьмет ее с боя Народ Дракона". Морейн, вы дали нам новое имя, да? - Придержи-ка язык! - ожег холодом каменнолицый Лан. - Не сердись на судьбу, Уно! - молвила леди. - Чтобы догнать Ранда, мы должны тотчас покинуть лагерь. Двигаться нужно быстро, а из шайнарцев ты один можешь выдержать долгую скачку. У нас нет ни дня, чтобы твои товарищи оправились, поднабрали силенок. Как только смогу, я пошлю за вами. Уно натянул на лицо гримасу недовольства, однако поклонился владычице. По ее слову он вновь развел богатырские плечи и отправился передавать приказ командирши всем прочим воинам. - Ну а я, что бы вы ни говорили, Морейн, - промолвила Мин, - отправляюсь в дорогу! - Верно, ты отправишься в Тар Валон, - подтвердила Морейн. - Ни за что! Но Айз Седай продолжила, будто девушка ничего и не говорила: - Трон Амерлин нужно известить обо всем случившемся здесь, а выискивать иного вестника вместо тебя или доверяться почтовым голубям я не имею права! Если Амерлин вообще увидит послание, какое я отправлю с голубем. Путь до Тар Валона долог и труден. Поверь, я не послала бы в Тар Валон тебя одну, без охраны, но у меня нет лишних солдат! Я дам тебе деньги и вручу письма: те, кто получит мои послания, поможет тебе в пути. Не ленись, однако, пришпорить свою лошадку лишний разок, а если загонишь ее насмерть, в тот же час купи себе другого коня, а если потребуется укради. Главное, не медли! - Ваши письма передаст кому нужно Уно, он вполне с этакой службой справится, - сказала Мин. - А мой путь - по следам Ранда! - Уно уже загружен работой, любезная Мин. Не надейся, кстати, будто мужчина запросто может приблизиться к воротам Белой Башни и сразу будет допущен на аудиенцию к Престолу Амерлин. Даже властелина соседней державы охрана заставит не один день ожидать столь высокой чести, как внимание к нему Престола Амерлин, если прибывший венценосец заранее не попросит короля об этой аудиенции. Боюсь, простому шайнарцу придется неделями, если не вечно, обивать пороги Башни. Не упоминая уже о том, что столь из ряда вон выходящее событие еще до захода солнца станет известно в Тар Валоне всем и каждому. А вот женщине, хоть и немногие того просят, проще попасть на аудиенцию к великой Амерлин, и особых пересудов подобные случаи не вызывают. Но учти: никто не должен узнать и такой малости, что Престол Амерлин получила от меня послание. От сохранения тайны зависит ее жизнь, да и наши тоже. Поэтому, милая Мин, моим вестником должна стать именно ты и никто другой. Мин шевелила губами, подбирая, видимо, необходимые аргументы для новых возражений, но Морейн уже занялась разговором с другими людьми. - Лан, я крайне опасаюсь, что следов ухода Ранда мы обнаружим куда больше, чем мне того бы хотелось, но полагаюсь на тебя, как на бывалого следопыта, ты ничего не упустишь. - В ответ ей Страж наклонил голову. - Перрин! И ты, Лойал! Вы пойдете со мной по следам Ранда? Не сходя с места своего убежища у стены, Мин с негодованием вскрикнула, и вскрикнула пронзительно, однако Айз Седай не обратила никакого внимания на ее крик. - Я пойду, я готов! - выпалил Лойал поспешно. - Ранд мой друг! И признаюсь: я ничего не хочу пропустить. Ну, из-за моей книги. Перрин же с ответом не торопился. Как бы ни вел себя Ранд после своей "перековки", он оставался его другом. И вряд ли есть сомнения, что судьба связала их обоих вместе, хотя Перрин, если б мог, не прочь был отказаться от такого своего будущего. - Раз надо, значит, надо, - проговорил он, вскинув голову. - Так ведь? Значит, мне тоже следует выступить в поход. - Вот и славно! - Морейн снова потерла руки с облегчением, как бы уладив дело. - Поспешите, готовьтесь в дорогу! Ранд опережает нас на считанные часы. Еще до полудня мы обязаны выйти на его след. В последних словах стройной Айз Седай было столько воли и целеустремленности, что всех, кроме Лана, будто рукой подтолкнуло к двери. Лойал все горбился, и выпрямился он лишь ступив за порог. Перрину на ум пришло сравнение: так хозяйка хворостиной загоняет на двор гусей. Едва выйдя за дверь, Мин на миг задержалась и поинтересовалась у Лана с улыбочкой слаще сахара: - А от тебя никакого послания передать не надо? Ну, например, Найнив, а? Страж сморгнул в смущенье, как сбежавшая с поля битвы раненая лошадка. - Кто еще знает?.. - Но сразу же Лан обрел прежнее равновесие. - Если ей нужно будет узнать от меня что-то еще, я сам скажу ей. - И он захлопнул дверь перед лицом Мин. - Мужчины! - Мин усмехнулась. - Не видят того, что и валун узрит, но до того при этом упрямы, ни о чем задуматься не хотят, вечно приказа ждут! Ноздрями Перрин втянул воздух. В дуновения дышащей долины по-прежнему вплетались слабые запахи смерти, но еще сильней отравляла его теснота в груди. Как ни кинь - все клин! - Глотнуть бы чистого воздуха! - Лойал вздохнул. - Совсем замучил меня этот дым! Но вот они тронулись вниз по склону холма. Там, на берегу ручья, вокруг Уно собрались шайнарцы, те, кто еще мог держаться на ногах. Судя по бешеной жестикуляции, одноглазый командир яростно сыпал ругательствами. - А за что вам с Перрином такие привилегии? - вдруг спросила у Лойала и Перрина Мин. - Вас она почему-то со всею любезностью пригласила! А мне реверансов никаких не отвесила, против воли моей распорядилась - и точка! - Сдается мне, - Лойал качнул головой, - она звала нас с собой, уже зная, как мы ответим ей, Мин. Похоже, Морейн может прочесть и меня, и Перрина, как раскрытую книгу, она предвидит наши поступки. А ты для нее - книга закрытая... Ответ его лишь отчасти Мин успокоил. Она как бы заново увидела Перрина, чьи плечи и голова возвышались над прочими воинами, и рядом с ним Лойала, еще более высокорослого. - Хороша же я нынче тут с вами! - Она прикусила губу. - Бреду, как покорная приживалка, куда госпожа указала, тороплюсь не отстать от вас, обреченных ягнят. А ведь сверкали денечки, когда все у тебя ладилось иначе, Перрин! Ты взирал на Морейн так, будто она осмелилась продать тебе дрянной плащ, у которого швы расползаются. - С чего ты взяла, будто я шел поперек Морейн? Разве? - удивился Перрин. Лично он таких случаев не припоминал. - Не так уж все плохо. Я думал, обернется гораздо хуже. - Ты в рубашке родился! - прогрохотал Лойал со смехом. - Гневить Айз Седай - все равно что голову в осиное гнездо засунуть! - Лойал! - обратилась к нему Мин. - Мне бы с Перрином потолковать нужно. С глазу на глаз. Ты не против? - Да что ты, конечно, нет! - И он быстренько опередил их, не укорачивая шага, доставая на ходу трубку и кисет с табаком. Перрин исподволь наблюдал за Мин. Она снова прикусывала губы, подбирая, видно, нужные ей слова. - А о нем тебе ничего не виделось? - спросил он у нее, указывая на огир. - По-моему, у меня такое выходит только с людьми, - призналась Мин, покачав головой. - Вот и в твоей судьбе я вижу кое-что, тебе лучше знать об этом, Перрин. - Я же говорил тебе... - Нечего прикидываться совсем уж тупицей, Перрин, - прервала его Мин. Появилось все сразу после того, как ты сказал, что пойдешь. Раньше ничего такого не было. Значит, эти знаки связаны с вашим походом. Ну, или же с твоим решением идти. Перрин помолчал, потом выдавил: - И что же ты видишь? - Я видела айильца в клетке, - промолвила она с достоинством. - Я видела Туата'ан с мечом в руке. Узрела я еще сокола да ястреба, и сидели они, Перрин, как на насесте, на плечах твоих. Самка-сокол и самка-ястреб, так мне увиделось. Ну, и еще многое видела, как обычно в таких случаях. Вокруг тебя бродит тьма, и ты... - Больше ни слова! - Убедившись, что девушка замолчала, он почесал голову, размышляя. Все сказанное Мин представилось ему бессмыслицей. - Но к чему бы все они вдруг пришли - новые твои видения? Что они означают? - Не знаю. Знаю только, что в них есть тайный смысл. Все, что является мне как сон наяву, всегда несет в себе предсказания. Знаки указывают: судьба человека близка к повороту! - Мин взглянула на Перрина, что-то для себя решила. - И еще вот что скажу. - Она опустила голову. - Встретишь женщину - прекраснейшую из красавиц, каких ты когда-либо видел, - уноси ноги! - Ты видела красавицу? - Перрин пожал плечами. Но с какой стати мне убегать от прекрасной дамы! А совету моему ты последовать не можешь? - поинтересовалась Мин язвительно. Поддев ногой камень, она следила, как булыжник скатывался по склону холма. Спешить с выводами Перрин не любил - потому-то и считали его многие тугодумом, - и складывал рядком все, что говорила Мин, к ошеломившему его заключению. Челюсти его стали выжевывать необходимые слова: - Уг... Мин, ты мне вообще-то нравишься, но... Это... сестренки у меня не было, жаль, а вот если была бы... Я имею в виду, если ты бы была бы... Здесь поток его слов споткнулся, словно ударившись в плотину, ибо женщина подняла головку и посмотрела на богатыря, удивленно подняв брови. Улыбка Мин едва касалась ее горьких уст.