Век Дракона - Возрожденный дракон (Колесо времени - 3)

Близился полдень. Мэт чувствовал, что надо поскорее убираться. Было трудно не спешить, идти вровень с молодым офицером. Кто-нибудь, возможно, удивится, если Мэт пустится бежать. Но может быть, вполне может быть, положение его таково, каким оно сейчас кажется. Возможно, Гейбрил действительно не подозревает, что Мэту что-то известно. Может быть. Юноша хорошо запомнил темные, почти черные глаза, запомнил, как этот взор ухватил и впился в него, словно зубья острых вил пронзили голову. О Свет, может быть! Мэт заставил себя идти так, будто никуда не торопился. Вот сельский увалень с куриными мозгами пялится на ковры и золото, неуклюже переступая ногами, которые привыкли месить навоз. Этому лопуху и в голову не придет, что кто-то может вонзить ему в спину нож. Так твердил себе Мэт, пока Талланвор не пропустил его через небольшую дверцу в створке ворот, последовав за ним. Толстый офицер с крысиными глазами все еще стоял вместе с гвардейцами в карауле, и когда он увидел юношу, лицо его опять покраснело. Прежде чем он успел открыть рот, Талланвор сказал: - Молодой человек привез письмо королеве от Дочери-Наследницы. Радуйся, Элбер, что ни Моргейз, ни Гейбрил не знают, как ты пытался его не впустить. Лорд Гейбрил больше всех был заинтересован знать, что написано в послании леди Илэйн. Лицо Элбера из пунцового сделалось белым, как его воротник. Он взглянул на Мэта и возвратился к своим гвардейцам, выстроенным в безупречную шеренгу, его глазки-бусинки высматривали за решетчатыми забралами среди солдат того, кто осмелился заметить испуг своего начальника. - Спасибо, - сказал Талланвору юноша, и он действительно был ему благодарен. Мэт совсем забыл о жирном офицере и вспомнил о нем, лишь увидев его вновь. - Прощайте, Талланвор! И Мэт двинулся через овальную площадь, стараясь не торопиться. Как же он удивился, когда Талланвор последовал за ним. О Свет, он человек Гейбрила? Или служит Моргейз? Юноша почувствовал уже зуд между лопатками, как будто нож вот-вот войдет в спину. Он не знает, чтоб мне сгореть! Гейбрил не подозревает, что мне что-то известно! Молодой офицер наконец заговорил: - Ты долго пробыл в Тар Валоне? В Белой Башне? Успел что-нибудь узнать о ней? - Я был там только три дня, - с осторожностью ответил Мэт. Он бы назвал еще меньший срок, жалея, что не мог передать письмо, не признавая, что вообще был в Тар Валоне. Он бы сказал "один день", но этому просто не поверят! Невероятно - проделать такой дальний путь, чтобы навестить сестру, и уехать в тот же день. Чего ему от меня, о Свет, надо? - Я узнал только то, что повидал за эти три дня. Ничего особенного. Они же не водили меня по городу и не посвящали в свои дела. Я был там только для того, чтобы повидать Эльзе. - Ты должен был что-то да услышать, парень. Кто такая Шириам? Разговор в ее кабинете означает что-либо особенное? Мэт энергично замотал головой, чтобы его лицо не выдало, случаем, облегчения. - Я не знаю, кто она, - совершенно искренне ответил Мэт. Возможно, он и вправду слышал, как Эгвейн или Найнив упоминали ее имя. Может быть, она Айз Седай? - А почему это должно что-то означать? - Я не знаю, - тихо проговорил Талланвор. - Я слишком многого не знаю. Иногда мне кажется, будто она пытается что-то сказать... - Он пронзительно взглянул на юношу: - Ты в самом деле законопослушный андорец, Том Гринвелл? - Ну конечно! - Свет, если я буду часто это повторять, то сам в это поверю. - А ты? Верно служишь Моргейз и Гейбрилу? Талланвор окинул Мэта взглядом жестким, как неумолимая беспощадность игральных костей. - Я служу Моргейз, Том Гринвелл, ей и только ей, до самой смерти. Прощай! - Он повернулся и зашагал назад к дворцу, крепко стиснув рукоять своего меча. Глядя вслед Талланвору, Мэт пробормотал себе под нос: - Держу пари вот на это, - он хлопнул по замшевому кошелю Гейбрила, - что Гейбрил наверняка говорит то же самое! В какие бы игры они ни играли у себя во дворце, Мэт не хотел больше участвовать ни в одной из них. И ему хотелось бы верить, что Эгвейн со своими подругами тоже далека от этих интриг. Глупые женщины! Я должен не пережарить их бекон, вместо того чтобы следить за своим собственным. Бегом он пустился лишь тогда, когда стены Королевского дворца скрылись за поворотом улицы. Влетев в гостиницу, Мэт заметил, что в библиотеке почти ничто не изменилось. Том и хозяин "Благословения королевы" по-прежнему сидели над доской - они играли уже в другую игру, это Мэт заметил по расстановке камней, но положение дел у Гилла оставалось неважным. Пестрая кошка сидела на том же месте, умывая лапой мордочку. Поднос с погашенными трубками и остатками трапезы на двоих стоял рядом с кошкой, а вещи Мэта из кресла исчезли. На доске, возле локтя каждого игрока, стояло по бокалу вина. - Я покидаю вас, мастер Гилл, - быстро проговорил Мэт. - Оставьте себе монету и принесите мне поесть. Я только перекушу и отправлюсь в Тир. - Что за спешка, парень? - Казалось, Том больше смотрит на кошку, чем на доску. - Мы же только что приехали! - Выходит, ты отдал письмо от леди Илэйн? - поинтересовался хозяин гостиницы. - И кажется, голова у тебя цела. Ты на самом деле перелез через стену, как тот смельчак? Нет, это неважно. Письмо успокоило Моргейз? Нам все еще надо ходить на цыпочках по яйцам, или как? А, вьюноша? - Я полагаю, королеву письмо успокоило, - наконец ответил Мэт. - Да, я думаю, успокоило. - Он секунду колебался, подбросив на ладони кошель Гейбрила. В кошеле звякнуло. Мэт еще не заглядывал в него, чтобы убедиться, действительно ли там десять золотых марок, но приятная тяжесть замшевого мешочка убедила его в этом. - Мастер Гилл, что вы можете сказать о Гейбриле? Не говоря о том факте, что он не любит Айз Седай. Вы упоминали, что его долго не было в Кэймлине. - Почему ты о нем спрашиваешь? - поинтересовался Том. - Базел, ты будешь камень ставить или нет? Толстяк вздохнул и положил на доску черный камень, а Том покачал головой. - Знаешь, вьюноша, тут особо сказать нечего, - пожал плечами Гилл. - Он этой зимой пришел с запада. Я думаю, откуда-то из твоих мест. Может, из Двуречья. Я слышал про какие-то горы. - У нас в Двуречье нет лордов! - удивился Мэт. - Если только они не водятся где-нибудь возле Байрлона. Точно я не знаю. - Возможно, и так, вьюноша, - проговорил Гилл. - Я никогда не слыхал о нем раньше, но вообще-то я с сельскими лордами не на короткой ноге. Он появился, когда Моргейз еще была в Тар Валоне. Тогда полгорода опасалось, что Башня устроит исчезновение и ей тоже. А другая половина не хотела возвращения Моргейз. Снова начались беспорядки, как и в прошлом году, в конце зимы... Мэт покачал головой: - Меня не интересует политика, мастер Гилл, меня интересует Гейбрил. Том хмуро взглянул на Мэта и стал вычищать соломинкой табачные крошки из своей трубки с длинным чубуком. - Я тебе о нем и говорю, вьюноша, - ответил Гилл. - Во время смуты он выдвинулся в лидеры той части города, которая поддерживала Моргейз. Как я слышал, был ранен в стычке. А к тому времени, когда она вернулась, он уже подавил мятеж. Гарету Брину пришлись не по душе методы Гейбрила - тот может быть крайне жестоким, - но Моргейз оказалась так довольна восстановленным порядком, что назначила Гейбрила на пост, который обычно занимала Элайда. Хозяин гостиницы умолк. Мэт ждал продолжения рассказа, но Гилл молчал. Том уминал большим пальцем табак в трубке. Потом менестрель отошел к камину, взял бумажный жгутик и зажег его от маленькой лампы, которую держали специально для этой цели на каминной полочке. - А что еще? - не утерпел Мэт. - У человека должна быть какая-то причина, если он что-то делает. Если Гейбрил женится на Моргейз, станет ли он королем, когда она умрет? Ну, если и Илэйн тоже будет мертва. Том, раскуривавший трубку, подавился дымом, а Гилл рассмеялся. - Андором правит королева, вьюноша, - сказал он. - Если Моргейз и Илэйн обе умрут - Свет да ниспошлет совсем другое! - тогда на трон взойдет ближайшая родственница Моргейз по женской линии. По крайней мере, сейчас вопрос, кто именно это будет в таком случае, совершенно ясен. Это ее кузина, леди Дайлин. Не будет ничего подобного Войне за Наследование, как тогда, когда исчезла Тигрейн. Тогда минул целый год, прежде чем Моргейз заняла Львиный Трон. Дайлин может оставить Гейбрила в качестве советника или же выйти за него замуж, чтобы укрепить династию. Последнего она, по всей вероятности, сделать не захочет, если только у Моргейз не будет от него ребенка. Но даже тогда лорд Гейбрил будет только принцем-консортом. И не больше. Благодарение Свету, Моргейз еще молодая женщина. И Илэйн здорова. О Свет! В письме ведь не сказано, что она больна? - С ней все хорошо. - По крайней мере, так было до сих пор. - Больше вы о нем ничего не знаете? По-моему, Гейбрил вам не нравится. Почему? Хозяин гостиницы задумчиво нахмурил брови, поскреб подбородок, покачал головой. - Думаю, мне бы не понравилось, если бы он женился на Моргейз, но я на самом деле не понимаю почему. - Он пожал плечами. - Говорят, он прекрасный человек; вся знать очарована им. Но мне не нравятся те, кого он привел в Гвардию. Очень многое изменилось после его появления, но я не могу всю вину валить на него одного. С тех пор как появился Гейбрил, у нас слишком много стали шептаться по углам. Можно подумать, что все мы в одночасье стали кайриэнцами, какими они были до этой гражданской войны, - всё интригуем, так и выискиваем свою выгоду. С тех пор как явился Гейбрил, я все время вижу плохие сны, и не я один. Конечно, глупо волноваться из-за снов. Скорее всего, это лишь беспокойство об Илэйн и о намерениях Моргейз относительно Белой Башни, и еще тревога из-за людей, действующих подобно кайриэнцам. Я просто ничего толком не понимаю. Почему ты задаешь все эти вопросы о лорде Гейбриле? - Потому, что он хочет убить Илэйн, - ответил Мэт, - а вместе с ней - и Эгвейн, и Найнив. Юноша не узнал от Гилла ничего полезного для себя. Чтоб я сгорел, но мне незачем знать, почему он хочет их всех убить! Мне просто надо остановить убийц. Оба приятеля обалдело уставились на Мата. Как будто он сошел с ума. Снова. - Тебе опять нездоровится? - подозрительно спросил его мастер Гилл. - Я помню, как ты тогда смотрел на каждого волком. Тебя снова повело, или ты задумал какое озорство? Мне всегда казалось, что ты тот еще проказник! И если это твоя шуточка, то уж больно она гнусная! Мэт скорчил жуткую гримасу: - Проклятье, никакая это не шутка! Я случайно подслушал, как он давал приказ какому-то человеку, по имени Комар, отрезать Илэйн голову. А заодно - и Эгвейн, и Найнив! Высокому такому мужчине, с полосой седины в бороде. - По описанию похоже на лорда Комара, - медленно проговорил Гилл. - Он был отличным солдатом, но, говорят, покинул гвардию из-за какой-то темной истории. Что-то связанное с утяжеленными костями. Правда, никто не говорил ему этого в лицо - Комар был одним из лучших мечей в гвардии. Ты уверен в том, что сказал? - Я думаю, что это так, Базел, - тихо сказал Том. - Так оно и есть, убежден. - Свет да озарит нас! - воскликнул Гилл. - А что сказала Моргейз? Ведь ты сообщил ей, правда? Свет да испепелит тебя, ей ведь ты рассказал?! - Да уж, рассказал, - горько усмехнулся Мэт. - Расскажешь тут! Когда рядом стоит Гейбрил, а она смотрит на него, как влюбленная собачонка! Я так им и заявил: "Может быть, я и деревенщина, но вот перелез через вашу стену с полчаса назад, и уж так получилось, узнал вот, что ваш доверенный советник, в которого вы, кажись, по уши втрескались, намерен убить вашу доченьку". Свет, она бы тогда отрубила голову мне! - Да, она бы могла. - Том разглядывал замысловатую резьбу на своей трубке, подергивая свой ус. - Ее характер всегда был подобен молнии - такой же быстрый, но вдвойне более опасный. - И тебе. Том, это известно лучше, чем кому бы то ни было, - рассеянно заметил Гилл. Ни на кого не глядя, он взъерошил свои седеющие волосы. Кое-что я могу все-таки сделать. Меча я в руках не держал со времен Айильской Войны, но... Нет, это абсолютно бесполезно. Меня убьют, и от моей смерти не будет никакого толку. Но я должен что-нибудь сделать! - Слух! - Том потер пальцем переносицу; казалось, он изучает расположение камней на доске и разговаривает сам с собой. - Никто не в состоянии удержать слухи, чтобы они не дошли до ушей Моргейз, и если она узнает, что молва упорно твердит об одном и том же, то начнет задумываться. Слух - это голос народа, и глас народный часто говорит правду. Моргейз это отлично известно. Среди ныне живущих не найдется никого, кто мог бы в Игре соперничать с ней. Любовь или не любовь, но если уж Моргейз начнет присматриваться к Гейбрилу, то он не утаит от нее даже своих детских шрамов, не говоря уж о чем-то большем. А если она узнает о его намерении причинить вред Илэйн... - Том поставил камень на доску. На первый взгляд этот ход казался странным, но Мэт увидел, что через три следующих хода треть камней Гилла будет окружена. - У лорда Гейбрила будут роскошнейшие похороны! - Ох уж эта твоя Игра Домов! - проворчал толстяк. - И все же в этом что-то есть... - Внезапная улыбка осветила его лицо. - Я даже знаю, кто закрутит все дело, кому обронить нужное словцо. Мне нужно лишь вскользь упомянуть при Гилде, будто я видел нечто во сне, и не пройдет и трех дней, как она растрезвонит об этом всем служанкам половины Нового Города как о свершившемся факте. А это уже кое-что. Гилда величайшая сплетница из всех когда-либо сотворенных Создателем. - Только сделай так, Базел, чтобы до тебя не докопались. - Будь спокоен. Том. Неделю назад один человек рассказал мне мой же собственный кошмар, как будто он от кого-то его услышал, а тот узнал еще от кого-то. Должно быть, Гилда подслушала мой разговор с Колин, но, когда я стал допытываться, тот выдал мне целую цепочку имен, которая увела через весь Кэймлин и затерялась где-то на той стороне города. И вот я, просто из любопытства, решил проверить, через сколько ушей и ртов пролетел этот слух. Я пошел по этой цепочке и нашел самого последнего человека. И он клялся, что все приснилось ему самому. Так что нечего бояться, Том. Мэту было совершенно безразлично, какие слухи они собирались распускать, никакие слухи не помогут Эгвейн и ее подругам, но одно ставило его в тупик. - Том, ты так спокойно все это воспринимаешь... А я-то думал, что когда-то ты больше жизни любил. Моргейз. Менестрель снова уставился в чашечку своей трубки. - Мэт, одна очень мудрая женщина как-то сказала мне, что время залечит мои раны, что время изгладит все, - промолвил он. - Я тогда не поверил ей. Но она оказалась права. - Ты хочешь сказать, что больше не любишь Моргейз? - Парень, прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как я бежал из Кэймлина, увернувшись от топора палача, когда чернила подписи Моргейз на указе еще высохнуть не успели. Сидя здесь и слушая, как Базел сплетничает, - Гилл завозмущался, а Том повысил голос: - Да, именно так, сплетничает о Моргейз и Гейбриле, обсуждает их возможный брак, я понял, что моя страсть давно умерла. О, без сомнения, я по-прежнему испытываю к ней симпатию, может быть, даже люблю ее чуть-чуть, но это уже не то огромное чувство. - А я-то подумал, что ты сейчас же кинешься во дворец ее предупредить! Мэт рассмеялся и удивился, когда Том засмеялся вместе с ним. - Я не такой дурак, парень, - сказал менестрель. - Даже осел понимает, что мужчины и женщины временами думают по-разному, а самая большая разница между ними в одном. Мужчины забывают, но никогда не прощают; женщины же прощают, но никогда не забывают. Скорей всего, Моргейз поцелует меня в щеку, угостит бокалом вина и скажет, что она по мне скучала. А потом она может позволить гвардейцам схватить меня и увести в темницу, а там и до палача недалеко. Нет уж. Моргейз одна из самых умных женщин, которых я когда-либо знал, и это о чем-то да говорит. Гейбрила я могу только пожалеть, когда Моргейз узнает, что он замышляет. Ты говоришь - в Тир? А нельзя ли подождать до утра? Мне надо поспать хотя бы одну ночь. - К ночи я намерен оказаться как можно ближе к Тиру! - И Мэт захлопал глазами: - А ты хочешь идти со мной? Я думал, ты здесь остаешься. - Ты что, не слышал? Я же сказал, что не желаю лишиться головы. Тир для меня место более безопасное, чем Кэймлин, и вдруг там окажется не так уж плохо. Кроме того, мне эти девушки нравятся. - Внезапно в его руке появился нож и столь же быстро исчез. - Не хотелось бы, чтобы с ними что-нибудь случилось. И раз ты намерен поскорее добраться до Тира, нужно отправиться в Арингилл. Быстроходное судно доставит нас в Тир на несколько дней раньше, нежели лошади, даже если мы загоним их до смерти. Я уже не говорю о том, что у меня от седла на заднице сплошная мозоль. - Тогда в Арингилл, - сказал Мэт. - Раз так быстрее. - Что ж, - заметил Гилл, - я полагаю, что, если ты уезжаешь, вьюноша, мне надо распорядиться насчет обеда. - Он резко отодвинул стул и направился к двери. - Мастер Гилл, сохраните это для меня! - сказал Мэт и бросил хозяину гостиницы замшевый кошель. - Что это, вьюноша? Деньги? - Ставка. Гейбрил не знает, но мы с ним побились об заклад. Кошка спрыгнула на пол, когда Мэт взял деревянный стаканчик с игральными костями и выбросил кости на стол. Пять шестерок. - И я всегда выигрываю!
      ГЛАВА 48 СЛЕДУЯ РЕМЕСЛУ
      Пока "Змеешейка" медленно приближалась к причалам Тира, что на западном берегу реки Эринин, Эгвейн, склонившись через борт, пристально смотрела в воду, катящуюся вдоль прочного корпуса судна. Длинное весло приближалось и снова отдалялось, оставляя на воде белые гребни. Ей было муторно от этого мерного движения весла, но она знала, что стоит поднять голову, и она почувствует себя еще хуже. Если смотреть на берег, медленное, винтообразное движение носа "Змеешейки" из-за качки будет более заметным. Судно переваливалось с боку на бок и с носа на корму от самой Джурене. Эгвейн не интересовало, какой ход был у судна раньше, но она поймала себя на мысли, что было бы даже хорошо, если бы "Змеешейка" затонула, не достигнув Джурене. И надо было заставить капитана зайти в Арингилл, чтобы покинуть это и найти другое судно. Девушка прокляла все корабли и тот день, когда они с Найнив и Илэйн ступили на палубу. Она думала о множестве других, самых разнообразных вещей, лишь бы отвлечься от происходящего. Сейчас, когда судно шло на длинных веслах, качка была меньше, чем под парусами. Но качка длилась несколько дней подряд, и Эгвейн уже не чувствовала никакой разницы. Ей казалось, что желудок болтается внутри, подобно молоку в глиняном кувшине. Эгвейн сглотнула и постаралась прогнать этот образ. Ни она, ни Илэйн, ни Найнив, еще будучи на "Змеешейке", не обдумали дальнейшего плана действий. Не проходило и десяти минут, чтобы Найнив не рвало, а при виде этого в желудке Эгвейн тоже не задерживалось то, что она умудрялась проглотить. По мере того как они продвигались вниз по реке, жара усиливалась. И от этого становилось еще хуже. Найнив сейчас, без сомнения, была внизу с Илэйн, которая снова держала ей тазик. О Свет, нет! Не думай об этом! Зеленые поля. Лужайки. О Свет, лужайки не мотает вот так, вверх-вниз! Щебечущие колибри. Нет, лучше жаворонки! Поющие жаворонки. - Госпожа Джозлин? Госпожа Джозлин! - Прошло несколько мгновений, прежде чем она поняла, что эти слова обращены к ней. Этим именем она назвалась капитану Канину, голос которого сейчас и услышала. Девушка медленно подняла голову и остановила взгляд на его удлиненном лице. - Мы причаливаем, госпожа Джозлин. Вы все время говорили, что жаждете ступить на берег. Вот мы и прибыли. Его голос не скрывал нетерпения избавиться от трех пассажирок, две из которых все время, как он говаривал, "травили" и стонали ночи напролет. Босые, обнаженные по пояс матросы бросали канаты людям на каменной пристани, которая выдавалась в реку. Портовые рабочие вместо рубашек носили длинные кожаные жилеты. Весла были убраны, за исключением одной пары, которая подправляла движение и оберегала судно от слишком сильного удара о причал. Плоские камни пристани были мокрыми, в воздухе висело ощущение недавно прошедшего дождя. И это немного успокаивало. Выматывающая качка прекратилась, но желудок Эгвейн все еще помнил ее. Солнце клонилось к закату. Об ужине Эгвейн старалась не думать. - Очень хорошо, капитан Канин, - сказала она, пытаясь вложить в эти слова все достоинство, какое ей удалось сохранить. У него был бы совсем другой тон, если б меня стошнило ему на сапоги. От картины, которую услужливо подсказало воображение, Эгвейн передернуло. Кольцо Великого Змея и кольцо-тер'ангриал висели теперь на кожаном шнурке у нее на шее. Девушка кожей чувствовала прохладу каменного кольца, и этого было достаточно, чтобы противостоять влажному теплу воздуха. Но Эгвейн понимала, что чем чаще она пользовалась тер'ангриалом, тем больше ей хотелось прикасаться к нему, хотелось, чтобы ни ткань, ни кошель не разделяли камень и ее тело. Тел'аран'риод все еще показывал слишком мало и не мог помочь ей. Иногда возникали образы Ранда, или Мэта, или Перрина, и все же чаще они появлялись в тех ее снах, когда она не использовала тер'ангриал, но уловить какой-нибудь смысл в увиденном она не могла. Шончан - о них она не желала думать. Ночные кошмары с Белоплащником, который сажал мастера Лухана в центр огромного зубастого капкана вместо наживки. Почему у Перрина на плече сокол и почему важно, что он выберет: топор, с которым он ходил, или молот кузнеца? Что значит игра Мэта с Темным в кости? И он все время кричал: "Я иду!" Почему? И почему во сне казалось, что он кричит ей? И Ранд. Он крался сквозь кромешную тьму к Калландору, а вокруг него двигались фигуры шестерых мужчин и пяти женщин. Некоторые из них охотились за ним, другие не замечали его, третьи пытались направить его к мечу из сияющего кристалла, а кое-кто пытался помешать ему достичь меча. Но кажется, никто из них не знал, где он находится, или они могли видеть его только в кратких вспышках. В глазах у одного из мужчин горело пламя, и он очень желал, чтобы Ранд был мертв. Его страстное желание смерти Ранда было настолько сильно, что Эгвейн почти чувствовала его на вкус. Ей показалось, что она знает его. Ба'алзамон! Но кто остальные? И снова Ранд - в той сухой пыльной комнате, облепленный маленькими существами, которые впивались ему под кожу. Ранд - противостоящий целому полчищу Шончан; Ранд - противостоящий ей и женщинам вместе с нею, а среди них - шончанка. Все это смущало Эгвейн, приводило в замешательство. Хватит думать о Ранде и о других, надо попытаться понять, что ее ждет впереди. Что замыслили Черные Айя? Почему во сне я не вижу ничего о них? Свет, почему я не могу узнать, как мне добиться того, чего я хочу? - Спустите лошадей на берег, капитан, - сказала она Канину. - Я сообщу госпоже Мариим и госпоже Кариле о прибытии. - Найнив была Мариим, а Илэйн - Карилой. - Я уже послал человека оповестить их, госпожа Джозлин. А ваши лошади будут ждать вас на причале, как только моим людям удастся установить грузовую стрелу. Капитану очень хотелось избавиться от них. Эгвейн уже подумывала сказать ему, что не надо спешить, но тут же отказалась от этой мысли. Хоть качка на "Змеешейке" и прекратилась, девушке хотелось как можно скорее ступить на твердую землю. И без проволочек. И все же она остановилась, погладила Туманную по носу и позволила серой кобыле потереться носом о ее ладонь. Она сделала это, чтобы убедить капитана Канина, что нисколько не торопится. На лестнице, ведущей из кают, появились Найнив и Илэйн, нагруженные узлами и седельными сумками. Увидев, что Эгвейн смотрит на нее, Найнив отодвинулась от Дочери-Наследницы и остальную часть пути прошла без посторонней помощи. Команда устанавливала узкие сходни, еще пара матросов прилаживала широкий парусиновый пояс под брюхо Туманной. Эгвейн поспешила вниз за своими вещами. Когда она вернулась, ее кобыла была уже на пристани, а чалая лошадь Илэйн висела на парусиновом поясе на полпути к берегу. Первым ощущением Эгвейн после прикосновения к камням пристани было облегчение: ничего уже не будет качаться и ходить ходуном под ногами. Она стала разглядывать город, достичь которого им стоило стольких трудов. Каменные склады огораживали длинные причалы, вдоль которых выстроилось множество судов, больших и малых. Еще суда стояли на якоре рядом, в реке. От них Эгвейн поспешно отвернулась. Тир был выстроен на совершенно плоской равнине. Дальше, за складами, где пролегали грязные улочки, ей удалось разглядеть каменные и деревянные дома, гостиницы и таверны. Крыши были крыты черепицей и имели причудливые угловатые очертания, а некоторые возвышались тонкими, острыми шпилями. За всем этим виднелась внушительная стена из серого камня, за которой торчали высокие башни с балконами и дворцы с белыми куполами. Вершины башен были заострены, а очертания дворцовых куполов казались квадратными. Тир предстал таким же большим городом, как Кэймлин или Тар Валон, и, хотя он не считался таким же красивым, по праву назывался одним из великих городов мира. И все-таки, кроме Тирской Твердыни, смотреть было не на что. Эгвейн слышала о ней много сказаний и преданий, которые гласили, что Тирская Твердыня - величайшая крепость в мире, и к тому же самая древняя, возведенная первой после Разлома Мира. Но все эти рассказы никак не подготовили девушку к тому, что она увидела. Сначала Эгвейн подумала, что это огромный серый холм или маленькая бесплодная гора, простирающаяся на запад от Эринин через стену в сам город и занимающая сотни гайдов. На огромной высоте развевалось знамя - три белых полумесяца по диагонали на красно-золотом поле. И даже когда девушка увидела стяг, хлопающий над рекой на высоте не менее трехсот шагов, но достаточно большой, чтобы его можно было разглядеть, даже когда она оглядела зубчатые стены и башни, ей было трудно поверить, что Тирская Твердыня построена - нет, скорее высечена - в бывшей тут горе. - Тут не обошлось без Силы, - пробормотала Илэйн. Она тоже смотрела на Твердыню. - Сплетенными потоками Земли вытянули камни из земных глубин, потоками Воздуха перенесли их из всех уголков мира, а потоки Земли и Огня использовали, чтобы сплавить все это в монолит, в единое целое, без швов, без скрепляющего раствора. Атуан Седай говорит, что Башня не смогла бы повторить это сегодня. Странно, если принять во внимание, каково ныне отношение Благородных Лордов к Силе. - Я думаю, - тихо сказала Найнив, следя за снующими вокруг рабочими, если принять во внимание именно это, то есть вещи, о которых нам не следует говорить во всеуслышание. По лицу Илэйн было ясно, что ее одолевают противоречивые чувства: негодование - ведь говорила она совсем тихо - и признание правоты Найнив. В последнее время Дочь-Наследница часто соглашалась с Найнив - слишком часто и с готовностью, что редко устраивало Эгвейн Только тогда, когда Найнив права, ворчливо заметила про себя Эгвейн. Здесь за женщиной, которая носит кольцо или даже просто связана с Тар Валоном, обязательно будут следить. Босые докеры в кожаных жилетах не обращали на них никакого внимания. Они суетились, таская на спинах ящики, корзины и тюки или катя тачки. В воздухе висел крепкий запах рыбы. Вокруг трех соседних причалов сгрудились дюжины маленьких рыбацких лодочек, очень похожих на те, что изображены на картине в кабинете Амерлин. Обнаженные по пояс мужчины и босые женщины доставали из лодок корзины с рыбой - груды живого серебра, бронзы и зелени; были там и рыбины такой окраски, которой Эгвейн никогда не видела: ярко-красные и бирюзовые, бриллиантово-желтые и даже с полосками или пятнами белого и прочих цветов. Эгвейн понизила голос настолько, чтобы его слышала только Илэйн: - Она права, Карила. И не забывай, почему тебя зовут Карилой. Она не хотела, чтобы Найнив слышала подобное признание. Выражение лица Илэйн не изменилось, но Эгвейн поняла, что той оказалось достаточно услышанных слов, - от ушей коротко полыхнуло жаром, как от печки. Черного жеребца Найнив уже спускали с судна, матросы принесли сбрую и просто кинули ее на мокрые камни причала. Найнив посмотрела на лошадей и открыла было рот, чтобы приказать оседлать животных, но сжала губы и тряхнула головой, что потребовало немалых усилий. Найнив лишь пару раз дернула себя за косу. Как только ее лошадь была освобождена от строп, она накинула попону в синюю полоску на черную спину и положила поверх, свое седло с высокой лукой. На спутниц Найнив не глядела. Эгвейн не хотелось ехать верхом, чтобы вновь не подвергать испытанию свой желудок, который еще помнил качку на "Змеешейке", но вид грязных улиц все-таки убедил ее выбрать меньшее зло. Девушке очень не хотелось очищать грязь со своих туфель и постоянно приподнимать юбки во время ходьбы. Она быстро оседлала Туманную и вскарабкалась на ее спину, принявшись поправлять юбки, - и проделала все раньше, чем успела подумать, что грязь - это, в конце концов, не так уж и плохо. На "Змеешейке", во время плавания, Илэйн пришлось заняться небольшим рукоделием. Дочь-Наследница шила аккуратными, мелкими стежками, и она приспособила все платья девушек для верховой езды. Найнив вскочила в седло и на несколько мгновений побледнела - ее жеребец неожиданно взбрыкнул. Держалась всадница с завидным самообладанием, но ей пришлось крепко сжать губы и так же крепко - поводья. Вскоре ей удалось усмирить своего жеребца. Когда всадницы медленно двигались мимо складов, Найнив уже пришла в себя и была в состоянии говорить: - Мы должны отыскать, где находятся Лиандрин и другие, но так, чтобы никто не узнал, что кто-то об этом спрашивал. Им наверняка известно, что мы отправились за ними следом, но мне бы не хотелось, чтобы они узнали о нашем здесь пребывании, пока для них не станет слишком поздно. - Она глубоко вздохнула. - Признаюсь, я пока не придумала, как это сделать. Пока не придумала. Кто может что предложить? - Ловец воров, - без колебаний сказала Илэйн. Найнив нахмурилась. - Ты имеешь в виду - кто-то вроде Хурина? - спросила Эгвейн. - Но ведь Хурин был на службе у короля. Разве ловцы воров тут не служат Благородным Лордам? Илэйн кивнула, и на мгновение Эгвейн даже позавидовала желудку Дочери-Наследницы. - Да, служат, - сказала Илэйн. - Но ловцы воров не похожи на гвардейцев королевы или на тайренских Защитников Твердыни. Да, они служат правителям, но иногда обворованные платят им, чтобы те вернули украденное. И иногда они за деньги берутся отыскать нужного человека. По крайней мере, так они делают в Кэймлине. Вряд ли, по-моему, в Тире происходит как-то иначе, - Значит, мы поселимся в гостинице, - сказала Эгвейн, - и попросим хозяина найти нам ловца воров. - Только не гостиница, - сказала Найнив с такой же твердостью, с которой она управилась с жеребцом. Казалось, она никогда не позволяла своему скакуну выйти из-под контроля. Но скоро ее голос смягчился: - Лиандрин уж точно нас знает, и мы должны допустить, что другие нас узнают тоже. Они наверняка следят за всеми гостиницами, поджидая тех, кто придет по их следу.