Значит, такой была и я? Или стану ею? О Свет, как мне хочется знать, было ли это на самом деле, связано ли все с тем. что происходит здесь и сейчас! К беседующим приблизилась Амерлин, и они присели перед ней в глубоком реверансе. - Как ты себя чувствуешь, дочь моя? - спросила Амерлин, обращаясь к Эгвейн. Взгляд ее скользнул к уголку бумаг, выглядывавших из-под платья послушницы в руках девушки, и вновь обратился на лицо Эгвейн. - Я верю, что еще при жизни успею выяснить все "почему" того случая, который произошел сегодня. Эгвейн покраснела всем лицом. - Чувствую я себя хорошо, матушка. Аланна удивила девушку тем, что в ту же минуту обратилась к Амерлин со своей странной просьбой. - О подобных желаниях наших сестер я никогда не слышала, - проговорила Амерлин рычащим голосом. - Капитан не станет мараться в иле вместе с трюмной командой, снимая судно с отмели, даже если самолично загонит его туда! - Она посмотрела на Эгвейн, и озабоченность просквозила в ее глазах. И еще гнев. - Я разделяю твою обеспокоенность судьбой девушки, Аланна. Каков бы ни был проступок бедняжки, подобного наказания она не заслужила. Ну что ж, хорошо. Если это поможет тебе успокоить свои чувства, ты можешь приходить к Шириам. Но только одна, без Эгвейн. Это дело касается строго только вас двоих, тебя и Шириам. Я не позволю, чтобы Айз Седай подвергались осмеянию, пусть даже в стенах самой Башни. Эгвейн открыла рот, желая признаться женщинам во всем, что с ней произошло, и отдать им кольцо, - мне не нужна эта проклятая вещь, в самом деле не нужна, - но ее опередила Аланна: - Я просила еще кое о чем, матушка. - Не смеши меня, дочь моя. - Амерлин явно сердилась, голос ее звучал раздраженно. - И дня не пройдет, как ты станешь посмешищем всей Башни для всех, кроме тех, кто решит, будто ты спятила! И не надейся, что они забудут о твоих причудах. Сплетни о подобных поступках имеют обыкновение распространяться. Всевозможные истории о судомойке Айз Седай ты после услышишь повсюду от Тира до Марадона. Что неминуемо отразится на всех наших сестрах. Ни в коем случае! Если ты хочешь освободиться от какого-либо чувства вины, но не можешь совершить это так, как полагается взрослой женщине, - что ж, хорошо. Я уже сказала тебе: ты можешь нанести визит Шириам. Сегодня вечером, когда мы уйдем отсюда, проводи ее. За ночь ты поймешь, верный ли выход нашла. А завтра займешься выяснением того, что именно было здесь сегодня неправильно. - Спасибо, матушка! - В голосе Аланны, казалось, не было никакого чувства. Желание покаяться у Эгвейн тут же умерло. Правда, хоть чувства Аланны и проявились лишь на краткий миг, девушка все же успела заметить, как та была расстроена нежеланием Амерлин отправить ее помогать Эгвейн в работе на кухнях. Оказаться под наказанием она хочет ничуть не больше, чем любой здравомыслящий человек. Просто ей необходим был повод оказаться со мной вместе. О Свет, но ведь не могла же Аланна вызвать буйство тер'ангриала. Это беду я сама натворила! Или все же Аланна - Черная Айя? Прислушиваясь к внутреннему голосу, Эгвейн в то же время слышала, как с ней рядом кто-то прокашлялся и снова прочистил горло. Она подняла взгляд. Амерлин смотрела на нее, вернее в нее, и когда она заговорила, каждое слово свое властительная дама произносила с особым весом. - Если ты ухитряешься стоя уснуть, дитя мое, не лучше ли отправиться к себе и честно улечься в постель? - Взгляд Амерлин быстро и цепко метнулся к пачке бумаг, которую Эгвейн старалась руками укрыть от ее взора. Завтра и все ближайшее время тебе предстоит много трудиться. Еще пару мгновений взор властительницы пронзал девушку, а потом Амерлин наконец проследовала своей царственной походкой к выходу, не дожидаясь, пока все успеют присесть в реверансе. Поняв, что Амерлин уже не услышит ее голос, Шириам тотчас же подскочила к Аланне. Зеленая Айя слушала ее в молчании и только сверкала глазами. - Аланна, ты что, с ума сошла?! Думаешь, верно, что я с тобой буду вечно цацкаться, если мы с тобой в одно время были послушницами? Ну и дурочка же ты после всего! Или, может, ты Драконом одержима, раз... - Тут Шириам вдруг обратила гневный взгляд на Эгвейн. - Это что же, мне слух изменяет или Престол Амерлин тебе и впрямь отсыпаться приказала - а, Принятая? Хоть словечком мне сейчас огрызнешься - я тебя в поле в землю закопаю, как удобрение, ясно?! Завтра утром, когда колокол пробьет Первый Час, я жду тебя в своем кабинете - и ни мигом позже! Марш отсюда! Еле сдерживая головокружение, Эгвейн отправилась восвояси. Есть ли здесь хоть один человек, которому я могу поверить? Амерлин? Но она послала нас в погоню за тринадцатью Черными Айя, да при этом забыла предупредить: их должно быть как раз ровно тринадцать. если им потребуется обратить какую-либо способную направлять женщину против ее воли к Тени! Кому же мне верить? Оставаться одна Эгвейн не хотела, сама мысль об одиночестве ее мучила, и девушка поспешила к скромным кельям Принятых, уже решив завтра перебраться туда поосновательней, с вещами. С этой мыслью она постучала в дверь комнаты Найнив и распахнула ее. Только Найнив она могла во всем довериться. Ей и Илэйн. Но Найнив сидела на стуле, а в колени ей уткнулась лицом всхлипывающая Илэйн. Илэйн сотрясали те негромкие рыдания, которые остаются, когда нет у человека сил ни на жалобу, ни на бунт, но обида в сердце еще горит. На щеках Найнив тоже поблескивала влага. На руке ее, гладившей Илэйн по голове, блистало такое же кольцо Великого Змея, как и на руке Илэйн, ухватившейся за юбку подруги. Подняв покрасневшее и от долгого плача опухшее лицо, Илэйн заметила Эгвейн, всхлипнула и проговорила сквозь слезы: - Быть столь ужасным существом я не могла, Эгвейн! Не могла! Странный случай с тер'ангриалом, грозивший Эгвейн гибелью, и ее опасения, как бы кто-нибудь не прочитал бумаги, полученные ею от Верин, собственные подозрения девушки насчет каждой из женщин в том зале, - все это было кошмарно, но эти удары пусть грубо, беспощадно, но отвлекли мысли девушки от всего, что произошло с нею тогда, когда она находилась внутри тер'ангриала. Мучили ее эти тревоги, но душу терзало и иное. Слова Илэйн будто содрали смягчающую прокладку, и теперь Эгвейн чувствовала себя так, словно на нее обрушивается потолок. Муж ее Ранд и дитя ее Джойя. Ранд пригвожден и просит Эгвейн убить его. Ранд закован в цепи, ему предстоит укрощение! Не осознавая, что делает, Эгвейн повалилась на колени рядом с Илэйн, и все ее давно сдерживаемые слезы хлынули неудержимым потоком. - Не смогла я помочь ему, Найнив! - Грудь ее разрывалась от страдания. - Я оставила, бросила его там, там! Найнив вздрогнула всем телом, как будто получила неожиданный удар, но уже через миг она оправилась, руки ее теперь обнимали Илэйн и Эгвейн, обеих девушек разом, и Найнив, успокаивая подруг, тихонько приговаривала - будто пела: - Успокойтесь, Эгвейн, Илэйн, утешьтесь... Время - лучший лекарь, оно вашу боль излечит. Тогда вам станет немного легче. Придет еще день, и мы заставим их заплатить нашу цену. Уймите слезы, Илэйн, Эгвейн. Не надо. Успокойтесь.
      ГЛАВА 24 ОТКРЫТИЯ В РАЗВЕДКЕ
      Пробравшись сквозь щели в резных ставнях, солнечный свет скользнул по кровати и разбудил Мэта. Минутку-другую Мэт жмурился и просто лежал, блаженствуя. Перед сном он так и не смог выбрать самый надежный план побега из Тар Валона, но и сейчас помнил все пришедшие на ум варианты. Очень значительная часть его памяти была и сейчас покрыта туманом, но он отступаться не желал. Две служаночки поспешно и суетливо внесли уставленные яствами подносы, тяжелые от множества тарелок и блюд, а вдобавок и кувшин с горячей водой, успевая при этом болтать о том, как замечательно сегодня выглядит парень, утверждать, смеясь, что он, конечно, вот-вот окончательно встанет на ноги - разумеется, если будет выполнять все советы мудрых Айз Седай. Отвечая девушкам немного грубовато, Мэт, однако, не хотел показаться злым. Пусть думают, будто я и впрямь намерен исполнять все приказы! От запахов пищи с подноса у него началось урчание в животе. Когда болтушки ушли, Мэт отбросил одеяло и выпрыгнул из кровати, правда, успев перед этим запихнуть себе в рот основательный кусище ветчины, чтобы хватило сил вымыться как следует да побриться. Уставившись в зеркало над умывальником, он задержал на миг взгляд, продолжая намыливать лицо. Да, пожалуй, выглядел он получше, чем вчера. Щеки у Мэта были ввалившиеся, но уже не такие впалые, как прежде. Уже не казалось, будто глаза его слишком глубоко запрятаны под лоб, и темные круги под ними исчезли. Чудилось даже, что каждый кусок пищи, проглоченный им вчера, обратился в мясо, наросшее на кости Мэта. Плечи его наливались силой. - Поправляясь так быстро, - пробормотал Мэт, - я успею отсюда удрать прежде, чем они меня заподозрят в желании бежать! - Но все-таки не было конца его изумлению, когда, усевшись за стол, он уплел всю ветчину до крошки, горы репы, да еще и горох, красовавшийся в блюде. Будучи твердо уверен, насколько точно его пленители убеждены: наевшись, парень снова повалился в постель, - Мэт вместо этого быстро оделся. Всовывая ноги в сапоги, Мэт осмотрел свою запасную одежду и решил ее пока не брать. Для начала я должен понять, как поступить. И если придется, оставить одежду... Чашечки с игральными костями Мэт засунул в сумку. С помощью костей он всегда добудет любую необходимую одежду. Открыв дверь, Мэт выглянул наружу. Множество дверей, покрытых резными панелями из золотистого и светлого дерева, красовались по коридору, а между ними висели красочные гобелены, по полу же бежала дорожка из голубого ковра, пересекающая белые каменные плитки. В коридоре не было ни души. Вовсе никакой охраны! Закинув на плечо свой плащ, Мэт поспешил вон. Оставалось только найти путь, ведущий к выходу. Спустившись по ступенькам вниз и поплутав немного по коридорам и открытым дворикам, он наконец обнаружил дверь, выпускающую добрых людей на свободу, но перед этим он успел встретить немало незнакомых людей: служанок, одетых в белое послушниц, спешивших выполнить полученные задания, которые поспешали вдвое быстрее служанок, да еще группу одетых в рабочие костюмы слуг-мужчин, волокущих огромные ящики и другие нелегкие грузы, Принятых, облаченных в нарядные платья с полосами. Даже нескольких Айз Седай! Айз Седай, как ему казалось, вовсе Мэта не замечали, проплывая мимо него, сосредоточенно раздумывая о чем-то своем, либо обращали на него мимолетный взгляд. Одежда на нем была явно сельская, однако хорошо скроенная, так что на бродяжку парень ничуть не походил, а судя по числу встреченных им слуг, можно было понять, что мужчин в эту часть Башни допускают. Мэт догадывался, что, вероятно, Айз Седай принимают его за одного из слуг, и это устраивало его вполне, впрочем, до тех пор, пока от него не требуют носить что-то тяжелое. К его сожалению, ни одна из встреченных им женщин не оказалась ни Эгвейн или Найнив, ни хотя бы Илэйн. Она хороша собой, даже тогда, когда важно-преважно задирает свой носик. Уж она-то смогла бы мне рассказать, где найти Эгвейн и Мудрую. Не могу же я скрыться, с ними не попрощавшись! Ведь ни одна из них, о Свет, не вознамерится вернуть меня обратно только по той причине, что все они собираются стать Айз Седай! Лучше мне. дураку, сгореть, если я не прав! Нет, они этого не совершат! Во всяком случае, мне явно стоит рискнуть. Но очутившись на свежем воздухе, под ярким утренним небом, в котором проплывали редкие облака, Мэт выбросил на время из головы всех женщин. Он смотрел на широкий, вымощенный каменными плитами двор с простым каменным фонтанчиком посередине его и казармой, построенной из серых булыжников, на другой стороне. Казарма походила на громадный валун, красующийся рядом с немногими деревьями, вырастающими из обложенных камешками отверстий в плитах. На скамейках перед длинным и низким зданием посиживали стражники в одних рубашках, они приводили в порядок свое оружие, доспехи и упряжь лошадей. Они-то как раз и нужны были сейчас Мэту. И он стал прохаживаться по двору, поглядывая на солдат как будто от нечего делать. Занимаясь делом, они разговаривали между собой и посмеивались, как мужчины, вернувшиеся с поля в урожайную пору. Время от времени кто-то из них поглядывал с любопытством на Мэта, но прогонять парня никто не стал. Он то и дело задавал кому-нибудь из солдат простые вопросы. И наконец получил ответ, которого так ждал. - Стража на мосту? - переспросил коренастый темноволосый мужчина, старше Мэта от силы лет на пять. Говорил он с сильным иллианским акцентом. Несмотря на молодость, левую его щеку уже пересекал тонкий белый шрам, а руки солдата, точившие меч, двигались со знанием дела. Прежде чем возобновить свою работу, он глянул на Мэта искоса. - Я сам на мосту стою, и вечером опять на пост заступаю. А ты с какой стати спрашиваешь? - Да вот, задумался вдруг, как поживают люди по ту сторону реки... - Да и об этом тоже не помешает выяснить.- Как там с дорогами? Вряд ли там грязно, если только дождей не было, хотя я их не припомню. - Это ты про которую сторону? - безмятежно спросил Мэта стражник. Он не отрывал взгляда от промасленной тряпки, которой протирал теперь лезвие. - Я-то? Да про ту, про восточную. Ну да, восточная сторона... - Грязи там нет. Есть Белоплащники. - Мужчина наклонился и сплюнул в сторону, но голос его не изменился. - В каждую из деревень миль на десять в округе, за рекой, Белоплащники норовят сунуть свой нос. Вреда особого они пока никому не сделали, но само их присутствие заставляет людей загрустить. Пусть проколет меня мой рок, ежели я не думаю, что они хотят нас вынудить к драчке, они ведь и поглядывают так: могли бы, мол, так напали б на вас сразу! Не завидую я тебе, если ты туда топать собрался. - А если на запад двинусь? - И там то же самое! - Стражник поднял взгляд на Мэта. - Но ты, парень, не попадешь ни на восток, ни на запад. Либо имя твое будет Мэтрим Коутон, либо покинь меня удача! Прошлой ночью я тоже стоял в карауле на мосту, и пришла к нам сестра, собственной персоной. Она каждому из нас до тех пор вдалбливала описание твоей внешности, пока мы назубок его не выучили. Она так нам сказала: он - гость, вреда ему не чините. Но из города тебя выпускать тоже не ведено, а попробуешь скрыться - связать тебя по рукам-ногам, чтобы и думать об этом бросил. - Глаза стражника сузились. Ты у них украл чего, что ли? - В голосе его слышалось сомнение. - Не похож ты на тех господ, что бывают гостями сестер. - Да ничего я не воровал! - с негодованием воскликнул Мэт. Да спалит меня Свет, даже такую малость мне не удалось сделать без происшествий! Все они меня знают в лицо. - Какой же из меня вор! - По лицу вижу: ясное дело, не вор. Другое у тебя на лице. Но на того парня, который три дня назад хотел мне продать Рог Валир, ты чем-то очень похож. Тот все клялся-божился: настоящий, мол, Рог, самый что ни на есть! Ты тоже, может. Рог хочешь мне втюхать? Или мечом Дракона торгуешь? Услышав о Роге, Мэт вздрогнул, но ухитрился говорить спокойным голосом. - Три дня назад я был совсем больной. - Он заметил: на него уже воззрились прочие стражники. О Свет, и каждый из них извещен: уходить мне запрещено! Он из последних сил заставил себя рассмеяться и проговорил: - Меня Исцелили сестры! - При этих словах некоторые стражники нахмурились. Может быть, они считали, что человек посторонний должен называть Айз Седай не сестрами, а более уважительно? - Наверное, Айз Седай желают, чтобы я никуда не уходил, пока мои силы не восстановятся окончательно. - Он пытался каждого из глядевших на него солдат убедить, что слова его правдивы. Я сказал только одно: просто я был Исцелен ими. Больше ничего. Нет никакой особенной причины из-за меня больше волноваться. - По лицу вижу: ты и вправду болел. - Иллианец кивнул Мэту. - Потому, может, тебя и хотят здесь оставить. Но я чего-то не помню, чтобы когда-нибудь одного какого-то там больного в городе удержать так старались, всеми силами. - Потому и стараются, что я больной, ты же сам говоришь, - твердо заявил Мэт. Но они продолжали смотреть на него в упор. - Но ходить мне надо. Они сами сказали: мне необходимы прогулки. Как можно больше гулять, да подольше. Чтобы восстановить силы. Сами понимаете. Уходя от стражников, он чувствовал, как их глаза продолжают за ним следить, и нахмурил брови. Нет, ничего лишнего он не сказал, просто старался выяснить, многие ли могли опознать его. Если приметы его известны были лишь офицерам из стражи на мостах, то можно было бы попытаться проскользнуть мимо стражников. Он частенько ухитрялся проскальзывать незамеченным туда, куда ему было надо. И обратно тоже. Подобный талант развивается лишь у того, чья мать постоянно убеждена, будто он снова по уши влез в какую-то новую беду и у кого четыре родных сестрицы так и норовят лишний раз на братика наябедничать. Но только что я убедился: узнать меня может, пожалуй, каждый второй из стражников в этой казарме. Кровь и проклятый пепел! На обширных угодьях, которыми владела Башня, располагались сады и парки, где росли болотный мирт, и берестянка, и вязы, и вскоре Мэт обнаружил, что ноги его топают по широкой петляющей дорожке, посыпанной гравием. Если бы не верхушки башен в отдалении, хорошо видимые отсюда между купами деревьев, можно было бы подумать, будто ты попал в сельский лес. А позади Мэта высилась, как бы придавливая его своей белой массой, сама Башня. Здесь-то, наверное, и следовало искать дороги, которые выводят с территории Башни и за которыми не следит стража. Если такие пути и тропки вообще имелись. На дорожке впереди Мэта появилась девушка в белом наряде послушницы, она бодро шествовала навстречу беглецу. Но вначале, увлеченная собственными мыслями, она юношу не увидела. Но вот она подошла к нему так близко, что он уже рассмотрел как следует ее большие темные глаза и то, как уложены косы девушки, и вдруг усмехнулся. Он знает ее - так подсказало Мэту всплывшее из глубин памяти воспоминание, - но встретить ее здесь Мэт никак не ожидал. Он вообще считал, что никогда не увидит эту девушку. И снова Мэт незаметно улыбнулся. Везение - как бы в награду за недавнюю неудачу. Насколько Мэт мог помнить, сия красотка молодых людей замечала всегда и везде - так было раньше. - Эльз! -позвал он ее. - Эльз Гринвелл! Ты ведь помнишь меня, правда? Я Мэт Коутон. Помнишь, я был с одним другом на ферме у твоего отца? Ты, гляжу, решила стать Айз Седай, а? Остановившись как вкопанная, девушка уставилась на него во все глаза. - А ты почему слоняешься здесь туда-сюда? - спросила она холодно. - Тебе, значит, все известно, да? - Он подошел к ней ближе, но она отступила назад, соблюдая дистанцию. Мэт остановился. - Болезнь моя незаразна. Я был Исцелен, Эльз. - Ее большие темные глаза казались теперь Мэту более мудрыми, чем те ее глаза, которые он помнил, и совсем не такими теплыми, как когда-то, но Мэт догадывался: это может быть следствием ее обучения на Айз Седай. - Что с тобой, Эльз? Ты глядишь так, будто вовсе не знаешь меня! - Я знаю тебя, - сказала она. Манеры у нее тоже стали другие. Мэт подумал: сейчас она уже, пожалуй, может давать уроки Илэйн. - Я должна... кое-что сделать! Он криво улыбнулся. По этой широкой дорожке могли бы, не мешая друг другу, пройти человек шесть в ряд. - Но я же объяснил: от меня невозможно заразиться! - Пропусти! Бормоча себе под нос нечто невразумительное, Мэт отступил на краешек посыпанной гравием дорожки. Девушка прошла мимо юноши по другой стороне дорожки, не переставая следить за тем, чтобы он и на фут к ней ближе не оказался. Проскользнув мимо Мэта, она ускорила шаги и, пока не скрылась из виду, все оборачивалась и глядела на Мэта через плечо. Хотела убедиться, что я ее не преследую, подумал он с кислой улыбкой. Вначале невезуха со стражниками, теперь - с Эльз. Удача сегодня меня покинула. Мэт двинулся вперед и вскоре услышал где-то впереди, в стороне от дорожки, ожесточенный стук: будто дюжина палок разом колотила по дереву. Заинтересованный, он направился на эти звуки. Тропа привела Мэта к широкой площадке голой земли, крепко утрамбованной шагов на сотню вперед и на пятьдесят шагов поперек. Вокруг площадки, на равном расстоянии один от другого, стояли деревянные стенды с укрепленными на них боевыми посохами - шестами, окованными на концах железом, - и учебные мечи, сработанные из деревянных пластин, свободно связанных вместе, а кроме них, здесь красовались несколько боевых мечей, секир, топоров и копий. На открытой площадке обнаженные по пояс мужчины, разбившись на пары, молотили друг друга учебными мечами. Некоторые из бойцов двигались столь плавно, будто танцевали друг с другом, изящно переходя из стойки в стойку, от удара к парированию, и все единым движением. Ничто, кроме воинского искусства, не отличало этих фехтовальщиков от прочих, но Мэт был твердо уверен: он наблюдает за тренировкой Стражей. Те рубаки, что не умели передвигаться с красивой плавностью, были моложе, и каждая пара вела бой под постоянным внимательным взором воина постарше; даже стоя неподвижно, он, казалось, излучал опасную для врага грацию. Стражи и ученики, решил Мэт. Юноша оказался здесь не единственным зрителем. Шагах в десяти от него стояло полдюжины женщин с лишенными возраста лицами Айз Седай, а еще больше здесь было Принятых, в белых платьях с цветными полосами по подолу, - все они следили за парой обнаженных до пояса учеников, скользких от пота, бьющихся друг с другом под руководством Стража, внешностью своей походившего на каменную глыбу. В руке у Стража была трубка с коротким чубуком, ею он и направлял действия своих подопечных, и вокруг него таяли шлейфы табачного дыма. Усевшись скрестив ноги под мирт, Мэт от нечего делать выковырял из земли три солидных камешка и принялся ими жонглировать. Слабым он себя вовсе не чувствовал, но посидеть было приятно. Он верил: выбраться с территории Башни он сумеет, но перед этим не помешает немного отдохнуть. И пяти минут не прошло, а Мэт уже знал, на кого глазели Айз Седай и Принятые. Один из учеников коренастого Стража - высокий, гибкий юноша двигался точно кошка. Он, кстати, почти по-девичьи хорош собою, подумал Мэт насмешливо. С этого высокого парня не сводила сверкающих глаз ни одна из женщин, даже Айз Седай любовались им. Высокий парень владел своим учебным мечом почти столь же великолепно, как Стражи, то и дело удостаиваясь от своего учителя заслуженных похвал, произнесенных скрипучим голосом. Нельзя было утверждать, будто противник высокого роста, юноша немного постарше Мэта, с рыжевато-золотистыми волосами, искусством боя не обладал. Наоборот, он бился как лев, так по крайней мере казалось Мэту, не обладавшему серьезными знаниями об искусстве боя на мечах. Любую из молниеносных атак партнера, готового нанести ему удар мечом из скрепленных пластин, золотоволосый отражал заранее и успевал сам переходить в контратаку. Но его противник-красавец предотвращал напор золотоволосого и единым движением мгновенно отвечал своей новой атакой. Переложив камни в одну руку, Мэт продолжал подбрасывать их в воздух. Не хотелось бы ему когда-либо оказаться нос к носу в бою с одним из этих рубак. А тем более с вооруженным мечом стальным, а не деревянным, как сейчас. - Прервать бой! - Голос Стража прогремел, точно вывалившиеся из ведра валуны. Тяжело дыша, бойцы опустили учебные мечи. Волосы их, промокшие от пота, тускло блестели. - Отдохните, пока я докуриваю свою трубочку. Только побыстрей отдыхайте, у меня в трубке табачку с ноготок! Теперь, когда молодые парни прекратили свой боевой танец друг с другом, Мэт мог внимательно разглядеть юношу с рыже-золотистыми волосами, и вдруг выронил из руки камни. Чтоб мне сгореть, но держу пари на весь свой кошелек: он - брат Илэйн! А другой парень - Галад, а коли нет, то я собственные сапоги сглодаю! Мэту казалось, что половину времени, пока добирались от Мыса Томан, Илэйн вела разговоры почти об одном и том же: то о достоинствах, коими обладал ее братец Гавин, то о пороках Галада. Если послушать Илэйн внимательно, не составляло труда догадаться: о, Гавин тоже имел свои пороки, но, по мнению Илэйн, они у него были вполне допустимые, небольшие. Мэту же было ясно: лишь сестра может считать пороками нормальные мужские качества. А что до Галада, то, коли верить Илэйн, которая каждым словом клеймила его всячески, выходило, будто он и впрямь был таким, каким каждая мать хочет видеть своего сыночка. Честно сказать, самому Мэту не хотелось набиваться в компанию к Галаду. Эгвейн же краснела всякий раз, стоило ей услышать упоминание о Галаде, но была уверена, будто никто этого не замечает. Когда Гавин и Галад прекратили поединок, по группке наблюдающих за ними женщин как будто волна пробежала, и восхищенных зрительниц так и тянуло приблизиться к искусным бойцам. Но в этот миг Гавин заметил в толпе зрителей Мэта, негромко сказал что-то Галаду, и юноши направились к нему, обходя женщин стороной. Все Айз Седай и Принятые, следя за проходящими парнями, провожали их взглядами. Гавин и Галад приближались к молодому человеку, и Мэт вскочил на ноги. - Мэт Коутон, не так ли? - спросил его Гавин, широко улыбаясь. - Я был уверен: Эгвейн столь подробно тебя описала, что не узнать нет возможности. Илэйн тоже рассказывала о тебе. Но ты ведь был болен, кажется? Или тебе уже стало лучше, Мэт? - Чувствую себя - лучше не надо! - заявил Мэт. Он соображал, нужно ли ему именовать Гавина милордом или еще как-то в том же роде. Называть Илэйн "миледи" он не пожелал, но вообще-то она и не требовала подобного обращения, вот и с братом ее Мэт решил вести таким же образом, как с ней. - На тренировочную площадку ты явился поучиться владению мечом? - спросил Мэта Галад. Но Мэт покачал головой и проговорил: - Просто гулял здесь, неподалеку. Да и про мечи я мало чего знаю. Но добрый лук или увесистый посох мне более по душе. Как с ними обращаться, я знаю получше. - Если приходится много времени быть в обществе Найнив, - сказал Галад, то лук, дубина или меч тебе волей-неволей понадобятся - чтобы себя защитить. Не знаю, правда, хватит ли всего этого оружия! Гавин взглянул на Галада с интересом и молвил: - А ведь ты, Галад, почти что пошутил наконец-то! - Не беспокойся, Гавин, чувства юмора мне пока хватает, - отвечал ему Галад, нахмурившись. - Но над людьми я смеяться не люблю - вот потому-то тебе и кажется, будто его у меня нет. Пожав плечами, Гавин снова повернулся к Мату: - А тебе, Мэт, все же не лишним было бы узнать побольше о такой острой штуке, как меч. В наши дни подобные навыки могут очень и очень пригодиться каждому. Кстати, друг твой, Ранд ал'Тор, носил меч прямо-таки удивительный. Ты о Ранде никаких вестей не слышал? - Давненько я Ранда не видел, - отмахнулся от вопроса Мэт. Но во взоре Гавина, когда он упомянул имя Ранда, вспыхнул заинтересованный огонек. О Свет, что он-то успел вызнать о Ранде? Нет, ему ничего не известно! Если б знал, то объявил меня Приспешником Тьмы лишь за то, что я - друг Ранда. Но кое-что Гавин, по-моему, пронюхал. И Мэт продолжил: - Но вы ведь и сами знаете: мечи - в жизни еще не все и вся. А с любым из вас я бы отважился сразиться, если бы противник пошел на меня с мечом, а у меня в руках был мой верный посох! Гавин так деланно закашлялся, что не было никаких сомнений: он всеми силами старался скрыть смех. Затем он проговорил с подчеркнутой вежливостью: - Я уверен: этим ты владеешь очень ловко! На лице Галада можно было прочесть полнейшее неверие словам брата. Наверное, дело было в том, что оба бойца явно считали: Мэт просто-напросто расхвастался. Или, наверное, в том, что сам Мэт дал маху, когда расспрашивал стражников. Не исключено, что все дело тут было в Эльз, которая на парней раньше заглядывалась вовсю, но теперь не желала с ними совсем знаться. К тому же в ту минуту женщины-зрительницы взирали на Галада не отрываясь, в точности как кошка любуется на кувшин со сливками. Все они - и Принятые, и даже Айз Седай - оставались прежде всего женщинами, женщинами до мозга костей. Все сии объяснения мгновенно пробежали в сознании Мэта, но он их гневно отверг, в особенности последнее. Он сказал себе, что хочет так поступить просто-напросто потому, что не худо бы немного повеселиться. К тому же на этом деле можно и кое-каких деньжат заработать. Не станет же удача все время спиной к нему поворачиваться! - Смело ставлю две серебряные марки! - заявил он. - Против двух от каждого из вас. На тех условиях, о которых я вам уже сказал, могу победить вас обоих разом - спорим?! Ну что, все по-честному? Ставки равные, а? Вас двое, а я один против вас, так что два против одного - справедливей не бывает! И он едва удержал смех, увидев, с каким изумлением вытянулись лица юношей. - Мэт! - обратился к нему Гавин. - Пожалуй, заключать пари нам нет смысла. Совсем недавно ты был тяжело болен. Вот выздоровеешь окончательно - тогда, может, и потягаемся. - Ты нам предлагаешь несправедливые условия, - сказал Галад. - И я не приму твоего пари - ни сейчас, ни потом. Ты ведь из той же самой деревни, где выросла Эгвейн, верно? И я не хотел бы ее... ее сердить. - Да она-то тут при чем?! Стукните меня одной из своих деревяшек - и каждому из вас я вручу по серебряной марке! Но если я успею шарахнуть вас раньше, то по две марки мне даст каждый из вас. Или вы сомневаетесь в своем искусстве? - Твое предложение - нелепо и смехотворно! - сказал Галад. - У тебя и с одним-то обученным мечником справиться никаких шансов нет, не говоря уж о двоих. Я не стану злоупотреблять таким преимуществом со своей стороны! - Ты уверен в своем превосходстве? - проскрежетал неожиданно для спорщиков скрипучий голос. К трем юношам подошел кряжистый Страж, он недовольно хмурил густые черные брови. - А вы уверены, что управляетесь со своими мечами достаточно шустро и победить мальчишку с палкой вам вдвоем ничего не стоит? - Но это было бы нечестно, Хаммар Гайдин! - отвечал Галад. - Он был болен, - добавил Гавин. - Да и незачем совсем эта схватка! - По местам! - проскрежетал Хаммар и кивнул через плечо на площадку. Галад и Гавин, покосившись на Мэта с сочувствием, повиновались своему наставнику. Он между тем продолжал недоверчиво рассматривать Мэта. - Ты уверен, что готов к схватке, парень? Поглядев получше, я ясно вижу: тебе самое место в постели! - С кровати я давно поднялся! - возразил ему Мэт. - И к бою вполне готов! Теперь-то никуда не денешься, придется драться. Потерять свои последние две марки я не хочу! - Ты по-прежнему горишь страстью выиграть спор, парень? - спросил Хаммар, и его тяжелые брови взметнулись удивленно. - Просто мне деньги нужны! - Мэт засмеялся. Смех его внезапно оборвался, когда юноша взглянул на ближайшую стойку, где красовались шесты, а колени у него подогнулись. Он быстро оправился, надеясь, что со стороны все выглядело так, будто на секунду он споткнулся. Подойдя к стойке, Мэт тянул время, неторопливо выбирал себе шест, облюбовав тот, что был толщиной дюйма в два, а длиной превосходил рост самого Мэта на целый фут. Я должен их победить во что бы то ни стало!