- Это моя племянница, - торопливо сказала Тарамис. - Дженну мучают кошмары. Сядь, Конан. Садись. Я вернусь, когда успокою ее.
      И, к удивлению Киммерийца, принцесса Заморы выбежала из комнаты.
      Тарамис не нужно было бежать далеко, Просто злость замедлила ее бег. Она уже думала, что с кошмарами покончено насовсем.
      Ее племянница свернулась клубочком в середине кровати, нервно всхлипывая в неясном свете луны, проникавшем через высокие узкие окна. Тарамис не удивилась, не обнаружив рядом с девушкой никого из прислуги. Все во дворце знали, что только она может справиться с ужасными видениями, мучившими Дженну. Принцесса наклонилась над постелью и положила руку на плечи девушки.
      Дженна, вздрогнув, проснулась, увидела Тарамис и обхватила ее руками.
      - Так это был сон, - всхлипнула она, - такой ужасный сон!
      Дженне еще не исполнилось и восемнадцати, она была стройна и красива, но сейчас большие темные глаза были наполнены слезами, а полные губы все никак не переставали вздрагивать.
      - Да, всего лишь сон, - Тарамис ласково гладила девушку по длинным черным волосам, - не больше, чем сон.
      - Но я видела... видела, что...
      - Тссс. Тихо, Дженна. Успокойся. Завтра тебе отправляться в путь. Нельзя, чтобы какой-то сон мог испугать тебя.
      - Но мне действительно было так страшно.
      - Тихо, малышка, спи.
      Тарамис кончиками пальцев чуть сжала голову Дженны и запела что-то чуть слышно, почти про себя. Потихоньку всхлипывания затихли, прекратилась дрожь. Когда дыхание вновь стало ровным дыханием спящего человека, Тарамис встала. Уже сто раз она думала, что кошмары и воспоминания о них ушли навсегда. Но проклятый сон каждый раз напоминал о себе. Тарамис сжала голову руками. Дженна была той, о ком говорили Свитки, и это сейчас - самое важное. Ничего, на этот раз наверняка удалось отогнать кошмарный сон надолго. Наверняка. Всю жизнь Тарамис шла этим путем. С самого детства. Как только она стала осознавать себя, ее тетя, принцесса Элфайн, начала учить ее тем двум вещам, с помощью которых женщина может стать сильной: искусству обольщения и колдовству. Когда Элфайн умерла, Тарамис, которой не было еще и десяти лет, не появилась на церемонии погребения. Старшие думали, что ребенку просто стало невыносимо тяжело от потери. На самом же деле она в это самое время обшаривала личные покои тети в поисках волшебных фолиантов и всяких магических штучек, собиранию которых Элфайн посвятила свою жизнь. Там-то она и нашла Свитки Скелов. В ближайшее же полнолуние она начала работу, которая длилась двадцать лет, а сейчас была близка к завершению.
      Неожиданно она почувствовала, что в дверях комнаты стоит Бомбатта и смотрит в одну точку - на девушку в постели. Она быстро подошла к нему и взяла его за руки. Секунду он еще сопротивлялся, а затем позволил вывести себя в темный коридор.
      - Так ты даже не считаешь нужным больше скрывать это? - сказала она с презрительным спокойствием. - Ты возжелал мою племянницу. Я все вижу. Так что не пытайся отрицать это.
      Он, словно башня, возвышался над нею, но при этом переминался с ноги на ногу, как мальчишка, ждущий наказания от учителя. Наконец он промычал:
      - Я ничего не могу с собой поделать. Ты - огонь и страсть. Она невинность и чистота. Я ничего не могу поделать.
      - И она должна оставаться невинной. Так сказано в Свитках Скелов.
      На самом же деле Свитки вовсе не требовали от Дженны девственности. Речь шла о другой чистоте. Чистоте души. Она не должна была никому желать зла или предполагать, что кто-то может причинить ей боль. Ее жизнь в затворничестве помогала поддерживать ее в таком душевном покое. Но Тарамис поняла, что происходит с Бомбаттой, задолго до того, как он сам осознал, что с ним.
      - Да, даже если бы и не эти Свитки, - сказала она ему, - ты - мой, и я не собираюсь делить то, что принадлежит мне. Ни с кем.
      - Мне не нравится, что ты там наедине с этим вором.
      - Наедине? - Тарамис рассмеялась. - Четыре твоих лучших стражника стоят наготове, чтобы охладить его или изрубить на куски, если он задумает причинить мне вред.
      Мужчина что-то пробормотал про себя, и она нахмурилась:
      - Говори так, чтобы я слышала, Бомбатта. Не люблю, когда от меня что-то скрывают.
      Он долго молча смотрел на нее, сжигая взглядом, прежде чем заговорить:
      - Я не могу избавиться от мысли о том, что этот вор смотрит на тебя, хочет тебя, быть может, даже прикасается к тебе...
      - Ты, кажется, стал забываться. - Каждое слово вылетало словно острое лезвие.
      Бомбатта отступил на шаг, а затем рухнул на колени, склонив голову:
      - Прости меня. Но ведь этому Конану нельзя доверять. Он чужеземец, вор.
      - Идиот! В Свитках ясно сказано, что Дженну должен сопровождать вор с глазами цвета неба. Другого такого в Шадизаре не найдешь, да и, пожалуй, во всей Заморе. А ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Будешь точно следовать предписаниям Свитков. Точно!
      - Как прикажешь, - пробормотал он. - Я повинуюсь.
      Тарамис погладила его по голове. В этом движении было не больше нежности, чем в поглаживании одной из борзых ее своры.
      - Ну разумеется, Бомбатта.
      Она чувствовала, что победа уже близка. Рог Дагота будет принадлежать ей. С ним она обретет истинную силу и бессмертие. Это чувство словно пронизывало ее. Ее руки вздрагивали на волосах Бомбатты. Она глубоко вздохнула и сказала:
      - Будь уверен, все будет так, как я говорю. А сейчас - отправляйся к себе и ложись спать, и пусть тебе снится твоя победа.
      Неподвижно стоя на коленях, Бомбатта смотрел, как она уходит по коридору. Его обсидановые глаза поблескивали в темноте.
      Конан вскочил, когда Тарамис вошла в спальню.
      - Как твоя племянница? - спросил он.
      - Ей лучше. Она спит.
      Чувственная женщина лишь слегка приподняла руку и махнула ею в воздухе. Все четверо телохранителей вышли, не произнеся ни слова.
      - А как ты, вор? Ты спишь или бодрствуешь? Уже поздно, а ты почему-то решил поговорить о моей племяннице.
      От резких шагов разрезы ее одеяния распахивались, открывая взгляду ничем не прикрытую кожу.
      Киммериец смотрел на нее с сомнением. С трактирной девушкой или даже с дочкой богатого купца вопросов бы не возникло, веди она так себя. Но что касается принцесс - тут у него опыта не было.
      - Да ты мужчина или нет? - рассмеялась она. - Или видение твоей несравненной Валерии вконец истощило твою мужскую силу?
      Конан вспыхнул. Он знал, что бесполезно объяснять Тарамис, что стояло и стоит между ним и Валерией. Он не был уверен, что и сам окончательно разобрался в этом. Но в одном он был твердо уверен.
      - Я мужчина.
      Руки Тарамис взлетели к шее. Секунда - и черный шелк водопадом сбежал к ее ногам. Своим взглядом и полной наготой она бросала ему вызов.
      - Докажи!
      Не теряя времени на то, чтобы дойти до кровати, Конан повалил ее на пол и представил все необходимые доказательства.
      Глава 5
      Конан пристально смотрел в огонь маленького костра. Сухой верблюжий помет горел неярко и не привлек бы нежелательного внимания того, кто тоже оказался бы ночью посреди равнины Замора. Киммериец вспомнил другой, волшебный, огонь на камнях алтаря. Его беспокоило, что они проехали уже целый день, а Малак все не появлялся. Вообще-то Конан никогда не позволял себе уж очень рассчитывать на чью-либо помощь, но теперь он был более чем когда-либо уверен, что ему потребуется помощь Акиро. Не только во время их путешествия, но и после, когда настанет время исполнения обещания Тарамис. Да где уж, на каком Девятом Небе Великого Зандру провалился этот Малак!
      Усилием воли он заставил себя отбросить бесполезные гадания и занялся рассматриванием своих спутников. Скорее, одного из них.
      Бомбатта аккуратно наполнил серебряную чашу водой из одного из их кожаных бурдюков и протянул ее Дженне. С благодарной улыбкой она протянула руку из-под белоснежного плаща, накинутого на нее, чтобы защитить от ночного холода. Девушка оказалась совсем не такой, какую Конан ожидал увидеть, и он все никак не мог привыкнуть к этому. Тарамис говорила о своей племяннице как о ребенке, и он представлял себе девочку лет девяти-десяти, а не стройную девушку, двигавшуюся в своей свободной одежде с неосознанной грацией газели.
      Конан неожиданно прервал общее молчание:
      - Дженна, утром мы поедем в том же направлении?
      - Госпожа Дженна, понял, вор? - почти рыча, поправил его Бомбатта.
      Дженна вздрогнула, словно удивившись тому, о чем ее спрашивают. Ее глаза, похожие на глаза молодого олененка, на мгновение остановились на Конане, а затем повернулись к Бомбатте. Ему и был адресован ответ:
      - Более точно я смогу сказать завтра. А пока я знаю только одно: нам нужно ехать на запад.
      К горам Карапаш, понял Конан. Не самое приветливое местечко, где недолго и пропасть навсегда, если не знать хорошенько эти места или не взять проводника. На картах были нанесены лишь основные перевалы, использовавшиеся как торговые пути. А местные жители, хоть и не такие озлобленные, как горные племена Кезанкиана, вовсе не отличались хорошим отношением к чужестранцам. Они имели обыкновение улыбаться гостю, приветливо встречать его и лишь затем, улучив момент, втыкали ему нож промеж ребер.
      Киммерийца не удивляло, что он не получил ответа сам. С самого их отъезда из дворца Тарамис, еще до восхода, она ни словом не перемолвилась с ним, весь разговор шел только через Бомбатту. Но, будучи мастером своего дела, он понимал, что для вора нет ничего важнее информации. Поэтому он продолжил этот странный разговор:
      - А как тебе удается узнать дорогу? Ключ сам притягивает тебя к себе?
      - Ее не следует спрашивать, понял, вор? - вновь вскипел Бомбатта.
      Где-то вдали завыл волк. Тяжелый, почти потусторонний звук, казалось, смешался с темнотой, пронизанной лунным светом.
      - Что это, Бомбатта? - с любопытством спросила Дженна.
      Человек со шрамами на лице бросил еще один уничтожающий взгляд на Конана, прежде чем ответить:
      - Это такой зверь, малышка, что-то вроде собаки.
      - А мы его увидим?
      - Может быть, придется, малышка.
      Конан тряхнул головой. Девчонка восхищалась всем подряд, ничего не зная о жизни в этом мире. Пустые улицы Шадизара, по которым они ехали к выходу из города, шатры караванов и спящие верблюды, стая гиен, следовавших за ними в течение полудня на почтительном расстоянии, - все так радовало ее, зажигало искорки в глазах и служило поводом для множества вопросов Бомбатте.
      - То, что мне не удается у тебя выяснить, может погубить нас, - продолжал убеждать ее Конан.
      - Не пугай ее, вор! - процедил Бомбатта. Дженна положила ладонь на скрывавшую руку воина кольчугу:
      - Я не боюсь, Бомбатта. Мой добрый Бомбатта.
      - Ну тогда скажи мне, как ты определишь, где искать Ключ. Или расскажи Бомбатте, если ты по-прежнему не хочешь говорить со мной.
      Ее глаза обратились было к Конану, но затем остановились где-то на полпути между Киммерийцем и высоким воином в черных доспехах.
      - Я не знаю точно, как я нахожу дорогу. Просто так получается. Как будто я здесь уже была, - она тряхнула головой и рассмеялась. - Конечно, я понимаю, что этого не может быть. Я ведь ни разу в жизни не покидала тетиного дворца вплоть до сегодняшнего утра.
      - Если ты скажешь, куда нам нужно идти дальше, пусть даже приблизительно, я, наверное, смогу найти более короткий путь, короче, чем тот, по которому ты нас ведешь.
      Вспомнив о том, что сказала Тарамис об особом расположении звезд, необходимом для оживления Валерии, Конан сжал в кулаке золотой амулет, висевший на его шее, и добавил:
      - У нас мало времени.
      Дженна в ответ еще раз тряхнула волосами и продолжила:
      - Когда я вижу перед собой нужное место, я вспоминаю его. Но сначала мне нужно его увидеть.
      Вдруг она рассмеялась и упала на спину, глядя прямо в звездное небо.
      - А еще, я вовсе не хочу, чтобы наше путешествие закончилось побыстрее. Я хочу, чтобы оно продолжалось как можно дольше.
      - Нет, малышка, так не получится, - сказал Бомбатта, - нам нужно вернуться в Шадизар через шесть ночей.
      Конан сделал все возможное, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Этого еще не хватало. Его срок наступит через шесть ночей. Но Бомбатте нет никакого дела до воскрешения Валерии. Что же еще должно произойти в эту ночь?
      - А теперь, девочка, тебе пора спать, - продолжил человек со шрамами, нам рано в дорогу, ты должна хорошо отдохнуть.
      Говоря это, он занялся приготовлением постели: убрал камни с земли и взрыхлил это место кинжалом.
      - Бомбатта, ну пожалуйста, можно я еще немного посижу с вами? Здесь даже звезды не такие, какими я их видела из дворца. Они как-то ближе. Кажется, что до них можно почти достать рукой.
      Бомбатта молча расстелил на рыхлой земле одеяло.
      - Ой, как здорово, - сказала она, ложась и прикрывая ладонью зевок, - мне так хочется все попробовать, все испытать.
      Лишь только она легла, Бомбатта укрыл ее вторым одеялом. В его движениях была видна неожиданная нежность.
      - Ты еще все увидишь, все испытаешь, я обещаю тебе, девочка. Но сейчас для нас самое важное - вернуться в Шадизар через шесть дней.
      Положив голову на руку, Дженна что-то пробормотала, уже сквозь охватывающий ее сон.
      Он любит ее, подумал Конан, глядя на то, как Бомбатта склонился над девушкой, - самый настоящий любовник.
      Не будь Дженна настолько явно девственницей, он бы подумал, что Бомбатта и вправду ее любовник.
      Встав, Бомбатта подошел к костру и стал забрасывать его землей.
      - Я буду дежурить первым, вор, - сказал он. Не говоря больше ни слова, он вернулся к спящей Дженне и сел рядом с нею, скрестив ноги и положив обнаженный меч на колени.
      Конан сжал зубы. Этот черный стражник уселся между ним и Дженной: можно подумать, что он был главной грозящей девушке опасностью. Не спуская глаз с Бомбатты,
      Конан лег на землю, не выпуская рукояти меча из рук. Он даже не стал укрываться одеялом. Куда более холодные ночи были ему не в диковинку, а вот одеяло могло на мгновение задержать его, случись срочно выхватить меч. А такое мгновение могло стать роковым, когда рядом противник с клинком, уже зажатым в руке. Но даже сквозь недоверие к Бомбатте в его голове закружилась еще одна мысль: что же должно произойти в Шадизаре через шесть ночей? Именно об этом он размышлял, когда сон наконец сморил его.
      Солнце нещадно жгло трех всадников, двигавшихся к западу по равнине Замора. Дженна поглубже натянула на глаза капюшон своего плаща, пытаясь найти прохладу в его тени, падающей на лицо. Она уже поняла, что Бомбатта был прав, сказав, что плащ защитит ее от палящих лучей. Она на пробу высунула руку из-под плаща и оставила ее на солнцепеке. Сильное жжение убедило ее в правоте совета, но, даже избежав ожога, нельзя было спрятаться от самой жары. Это был как раз тот опыт, без которого, как она решила, вполне можно было обойтись.
      Впереди виднелась цепочка гор со снежными вершинами. Горы Карапаш. Они манили прохладой и влагой. Дженна облизала губы, даже не почувствовав на них влаги.
      - Бомбатта, а эти горы... мы до них скоро доедем?
      Он повернулся к ней, и вдруг девушку пробрало чувство страха перед этим человеком со шрамами, в черном шлеме, с потным пыльным лицом. Чушь какая-то, подумала она. Бояться Бомбатты? Ей, которая знала его с самого раннего детства? Конечно, глупости.
      - Не так быстро, малыш. Завтра. Хорошо, если утром.
      - Но они кажутся такими близкими, - возразила она.
      - Это воздух равнины. Он сокращает расстояние. А на самом деле горы намного дальше.
      Дженна хотела попросить воды, но вспомнила, как Бомбатта смотрел на бурдюки после того, как она попила последний раз. Сам он попил лишь дважды с тех пор, как они выехали утром. Затем ее взгляд упал на Конана, двигавшегося впереди. Северянин сделал лишь один глоток на рассвете и с тех пор даже не посмотрел на бурдюки с водой. А теперь он легко сидел в седле, одной рукой придерживая рукоять меча, устремив взгляд вперед и, похоже, не замечая, что солнце уже почти изжарило их заживо, даже не дойдя до зенита.
      Какой странный юноша, подумала она. Он был не старше ее, это точно, но эти синие глаза принадлежали взрослому человеку, много повидавшему в жизни. Казалось, жажда совсем не мучит его, не ощущал он и палящего зноя. Интересно, а может ли что-нибудь остановить его? Дождь, снег, ветер? Она слышала рассказы о снеге в горах, высоких-высоких, выше дворца. Нет, ей казалось, что его ничем не остановишь. Наверное, поэтому тетя и послала его с нею. Он, наверное, герой, переодетый или заколдованный принц, вроде тех, которых она знала по сказкам, рассказанным ей служанками, когда тети не было рядом.
      Она украдкой взглянула на Бомбатту и спросила:
      - Он ведь красивый?
      - Кто красивый? - ворчливо переспросил он.
      - Конан.
      Бомбатта резко повернулся к ней; на миг она снова испугалась.
      - Тебе не следует думать о таких вещах, особенно о нем, - его голос был тверд, без единой капли нежности, с которой он обычно обращался к ней.
      - Не волнуйся из-за меня, Бомбатта, - взмолилась она. - Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты сердился.
      - Я... я тоже люблю тебя, Дженна. Я не сержусь на тебя. Просто... Не думай об этом воре. Выкинь его из головы. Так будет лучше.
      - Я не могу не думать о нем, не видеть его, пока он едет с нами. И все равно, Бомбатта, я тебе говорю, что он красивый, как в сказках про принцев.
      - Он не принц, - отрезал Бомбатта.
      Дженна ощутила сильнейшее разочарование, но продолжала свои рассуждения:
      - Ну и пусть. Зато он все равно красивый. Хотя мне его и сравнивать-то не с кем. Разве что с тобой да со слугами во дворце Тарамис. А среди них нет ни одного такого красивого. Вечно они кланяются, падают на колени, извиняются.
      Лицо Бомбатты совсем помрачнело. Дженна стала лихорадочно обдумывать, чем она могла его обидеть.
      - Ну, конечно же, ты тоже красивый, Бомбатта. Я вовсе не хотела сказать ничего другого.
      Зубы воина явственно скрипнули:
      - Я же сказал тебе - не думать об этом.
      - Он выше ростом и крепче, чем любой из слуг или рабов. Он почти такой же большой, как ты, Бомбатта. А как ты думаешь, он такой же сильный? Наверное, Тарамис потому и послала его с нами, что он такой же сильный, как и ты, такой же храбрый и такой же настоящий воин, как ты.
      - Дженна!
      Она подпрыгнула в седле и уставилась на него. Никогда раньше он не кричал на нее. Никогда.
      Он продолжал ехать, тяжело дыша, уперев одну руку себе в бок. Наконец он сказал:
      - Этот Конан - вор, малышка. Всего лишь вор и ничего больше. У принцессы были свои причины, чтобы отправить его вместе с нами. Не мое и не твое дело спрашивать ее об этом.
      Дженна закусила губу, осмысливая то, что только что узнала. Когда Тарамис сказала, что настал день путешествия, она была без ума от радости. Наконец-то она исполнит свое предназначение. Она найдет Рог Дагота и вернет его тете. Такое задание будет большой честью для нее. Но если Конан - вор, а Тарамис специально послала его с ними...
      - Бомбатта, мы что, собираемся украсть Рог Дагота?
      Он чуть не хлопнул ее по губам, прикрывая ей рот ладонью, а затем быстро взглянул на Конана. Голубоглазый гигант спокойно ехал впереди на расстоянии, когда можно расслышать лишь крик. Судя по его неподвижной спине, Дженна решила, что ему абсолютно наплевать и на Бомбатту и на нее. Сама не понимая почему, она почувствовала, что его безразличие задевает ее.
      - Дитя мое, - тихо произнес Бомбатта, - Тарамис же просила тебя не упоминать этого имени ни при ком, кроме меня и ее самой. И ты это знаешь. Это ведь наш секрет,
      - Он не слышит нас. А я хочу знать, мы собираемся...
      - Нет! - тон его голоса стал подчеркнуто терпеливым и спокойным. Таким он бывал только когда Дженна доводила его до белого каления. - Нет, Дженна. Мы не будем красть его. Ведь никто на свете не может прикоснуться к Ключу. Никто, кроме тебя, не может дотронуться до Рога. Никто во всем мире, Разве это не доказательство того, что мы берем свое. Так что твое предназначение - правое дело. Неужели ты сомневаешься во мне или в твоей тете?
      - Ну конечно, нет, Бомбатта. Я просто... Но я и вправду не хотела причинять тебе беспокойство, я только...
      Высокий воин вдруг пробормотал что-то злое и раздражительное.
      - Что? Что случилось, Бомбатта?
      Вместо ответа он пустил коня в галоп, настигая Конана.
      Она посмотрела ему вслед и тоже заметила, что с севера по склону холма к ним быстро направляется человек верхом, ведущий на веревке еще одну лошадь. Когда он подъехал поближе, она рассмотрела, что это некрасивый худой человек маленького роста, в кожаной куртке и грязных кожаных штанах. Неожиданно она поняла, что, кроме ругательств, пробормотал Бомбатта. Он назвал имя этого человека. Его звали Малак.
      Конан позволил себе улыбнуться, увидев скачущего по гребню холма Малака со второй оседланной лошадью, привязанной к первой длинной веревкой. Перекинув из-под языка за щеку округлый камешек, который притуплял своей прохладой чувство жажды, он громко позвал своего приятеля:
      - Эй, Малак!
      - Эгей, Конан! - Рот маленького вора растянулся до ушей. - Ну и попотел же я, пока нашел вас. Ты же знаешь, я не следопыт, мы - люди городские, избалованные цивилизацией...
      Словно смерч песка и камней, Бомбатта влетел в пространство между ними. Под его гневным взглядом улыбка мало-помалу сползла с лица Малака.
      - Принцесса Тарамис подарила тебе жизнь. Почему ты не залег где-нибудь в свинарнике, чтобы отметить такую удачу?
      - Я попросил его присоединиться к нам, - сказал Конан.
      - Что значит - ты попросил? Да кто тебе дал право решать, кому принимать участие в путешествии? Принцесса Тарамис...
      - Тарамис было нужно, чтобы я сопровождал Дженну, - прервал его Конан, - а мне нужен Малак.
      - Я сказал, нет!
      Конан глубоко вздохнул. Только спокойствие. Не надо ввязываться в драку с этим идиотом.
      - Тогда поезжай дальше без меня, - сказал он даже хладнокровнее, чем сам ожидал.
      Настала очередь Бомбатты задерживать дыхание, чтобы успокоиться. Его зубы заскрипели, когда он понял, что криком и запретами от Конана ничего не добьешься. С этим парнем где сядешь, там и слезешь.
      - Есть вещи, о которых тебе, вор, не следует знать. Ты и госпожа Дженна должны следовать без посторонних.
      - Тарамис сказала, что число провожатых не указано точно, - сказал Конан и с удовольствием отметил, как вытянулось в изумлении лицо его собеседника.
      - Она тебе это рассказала?
      Конан кивнул:
      - Тарамис вовсе не нужно, чтобы наше дело провалилось. Поэтому она рассказала мне все.
      - А, ну конечно, - медленно проговорил Бомбатта, но что-то в его голосе заставило Конана усомниться в своих словах. Может быть, от него и вправду что-то скрыли. Причем то, что не умалит шансы на успех путешествия, а сыграет свою роль лишь после него.
      - Ну? - спросил Конан. - Малак едет с нами, или я отправляюсь с ним своей дорогой.
      Ладонь Бомбатты сжала рукоятку меча так, что побелели костяшки пальцев.
      - Можешь оставить этого маленького мерзавца. Но смотри не ошибись. Если из-за него с нами что-то случится - я вас обоих изрежу на куски и отдам собакам. И повежливей тут насчет принцессы и госпожи Дженны.
      Натянув поводья, он галопом поскакал к Дженне, тревожно наблюдавшей за ними.
      Малак тихо засмеялся:
      - Не знаю, с чего я это взял, но мне кажется, что этот черный верзила недолюбливает меня.
      - Ты пережил многих из тех, кто недолюбливал тебя. Переживешь и Бомбатту.
      Конан посмотрел на запасную лошадь, шедшую на привязи вслед за конем Малака, и недовольно сказал:
      - Жалкое зрелище.
      Малак хихикнул:
      - Это лучшее из того, что можно было украсть. Ничего, для Акиро сойдет.
      - Ты разыскал его? Где он? У меня нет времени на долгие поиски.
      - Недалеко. Сначала в том направлении, куда вы ехали, а потом - чуть южнее.
      - Тогда поехали. Времени очень мало.
      Малак пристроился позади Конана.
      Киммериец привстал в седле и оглянулся, чтобы убедиться, что Бомбатта и Дженна следуют за ними. Все в порядке - они тоже двинулись в путь, но почему-то все время поддерживая довольно большую дистанцию. Быть может, Бомбатта не хотел, чтобы пыль из-под копыт передних лошадей мешала девушке, а скорее всего, ему просто не хотелось ехать рядом с Конаном. Впрочем, Киммерийца это мало занимало, если бы не желание время от времени оглянуться и посмотреть на Дженну.
      Так они и ехали. При этом Малак все время буравил взглядом спину друга и наконец, не выдержав, сказал:
      - Слушай, Конан. А что это вы там говорили про какие-то причины, из-за которых я должен или не должен быть здесь? Что такого особенного рассказала тебе Тарамис?
      - Я все время ждал, когда же ты спросишь, - усмехнулся Конан и подробнее посвятил приятеля в суть дела. По крайней мере, он рассказал ему обо всем, что касалось поиска Ключа и Сокровища. Кое-что, сказанное принцессой в его объятиях, молодой Киммериец оставил при себе.
      Когда он закончил, Малак грустно покачал головой:
      - А я-то думал, что все дело упрется в сложности с оживлением Валерии. Эх! Послушал бы ты меня! Все, что я скажу, - предельно просто. Даже ты, надеюсь, сможешь понять. Сдается мне, что мы слишком далеко залезаем в эти колдовские штучки. А ты, ко всему прочему, еще и поверил колдунье: считаешь, что тебе все принесут на блюдечке, как обещано. Когда очередное заклинание убьет тебя, или еще чего похуже, - помяни мои слова.
      Он еще что-то пробормотал себе под нос, и Конан узнал молитву Белу, шемитскому богу воров.
      - Не так все плохо, как тебе кажется, - сказал Киммериец.
      - Не плохо! Ты еще скажи, что все здесь нормально. Девчонка с картой в голове - это тебе не черная магия? Какой-то волшебный Ключ, охраняемый неведомо кем. Потом - волшебный клад, на котором своими задницами сидит еще парочка волшебников, а то и похуже. Не многовато ли даже для такого безрассудного парня, как ты? Послушай меня. Я знаю в Аренжуне трех сестриц. Девочки - пальчики оближешь. Ждут не дождутся, когда я приеду. Готов уступить тебе двоих. Выкинем этот Шадизар из головы, словно и не слышали о нем никогда. Тарамис в жизни не найдет нас в Аренжуне, даже если ей и придет в голову, что мы там. Ну, что скажешь? Махнем в Аренжун! Договорились?
      - А Валерия? Мне и ее выкинуть из головы? Нет, поезжай, если хочешь, в Аренжун один, Малак. Я там уже бывал и не вижу смысла и повода снова появляться в этом городе.
      - Значит, поедешь дальше? Независимо от того, как поступлю я?
      Конан кивнул, а маленький вор, закрыв глаза, пробормотал еще одну молитву - Киале, иранистанской богине удачи.
      - Ладно, - сказал он, подумав, - я поеду с тобой, Киммериец. Но только за то, что ты отдашь мне свою долю тех камешков. Бизнес есть бизнес.
      - Ну разумеется. Я всегда знал, что ты - настоящий друг.
      - Да-да, конечно, - Малак подозрительно взглянул на Конана, словно проверяя, не было ли во фразе Киммерийца иронии. Ничего не определив, он сказал, чтобы заполнить паузу:
      - По крайней мере, во всем этом есть одна положительная сторона.
      - Какая же?
      - Как? Ты не понял? Мы же оказались лучшими ворами в Шадизаре, а это значит - во всем мире. Этот ваш колдун, Амон-Рама, поймет, что в его владениях кто-то побывал, когда мы уже будем далеко от него, на пути назад.
      Глава 6
      Не единожды эта гора выбрасывала из своих недр пламя и камни. Тысячу лет назад случилось последнее извержение, потрясшее землю на сотни лиг вокруг, разрушая города, уничтожая царства и королевские династии. Небо почернело от пепла, а затем гора преподнесла еще один сюрприз: огонь сменился снегом. В течение долгих лет зелень весны и блеск льда заменяли здесь летний зной. Жители Карапашских гор называли эту гору горой Смерти и считали, что их души будут похищены темными силами, стоит лишь ступить ногой на эту гору.
      В том последнем титаническом извержении половина горы исчезла, оставив после себя большой овальный кратер с глубоким озером на дне. Две стороны гигантской впадины представляли собой вертикальные стены, в сто раз превышавшие человеческий рост. Две других были пологими склонами. У подножия одного из них, на самой кромке озера, стоял дворец, который видела лишь одна пара человеческих глаз.
      Дворец возвышался словно огромный драгоценный камень, сверкающий бесчисленными гранями. Стены, башни, купола - все искрилось и переливалось на солнце. Нигде не было видно ни единого камня. Казалось, что огромная игрушка вырезана из цельного горного алмаза, ограненного в виде дворца.
      В центре этого хрустального дворца находилась огромная комната с высоким сводчатым потолком. Зеркала стен были скрыты за длинными золотыми занавесями. В центре зала стоял прозрачный постамент, на котором покоился камень, краснее красного, драгоценный кристалл, горящий и сверкающий так, словно кровь и огонь соединились в одно Целое и плотно спрессовались, чтобы создать его.
      Амон-Рама, бывший член Черного Кольца Магов Стигии, подошел поближе к тонкой прозрачной колонне. Алые одеяния стекали складками с его плеч до самого пола. Его лицо было лицом хищника. Нос больше походил на клюв орла. Десять тысяч черных заклинаний затмили последние искры света в его глазах. Похожие на клешни, его руки скользили вокруг камня. Но колдун был осторожен и внимательно следил, чтобы не задеть магический камень. Сердце Аримана. При каждом взгляде на пылающий красный огонь сердце колдуна наполнялось ликованием.
      Когда его бывшие соотечественники узнали, что в его руки попало Сердце Аримана, они исключили его из Черного Кольца. Ибо существовали такие магические предметы, которых боялись даже черные маги. Они не рисковали выпускать на волю скрытые темные силы, не зная точно, смогут ли они их удержать в повиновении. Он же не боялся ничего. Теперь ему некого было опасаться. Самим фактом обладания Камнем Сердца он стал выше всех своих врагов и соперников. Они были бы рады разделаться с ним, но знали его силу и опасались сокрушительного ответного удара, если их атака не удастся.