Конан Разрушитель

      - Зула, ты тут говорила что-то, кажется - спать с мужчиной. А что это такое?
      - Видят боги! - воскликнула Зула. - Да ты и вправду ребенок.
      Дженна уже открыла рот для гневного окрика, но замерла, так и не закрыв его. Перед ними открылась новая гора, вернее, половина горы - потому что ее вершина исчезла много веков назад. Даже с их места было понятно, что за этими обломанными склонами скрывается большой кратер.
      - Конан, - прошептала она, а затем громко крикнула: - Конан! Там Ключ! Я чувствую, как он тянет меня. Он там - в кратере!
      Она резко пустила свою лошадь в галоп.
      Глава 11
      - Стой, Дженна, - уже в десятый раз крикнул Конан, понимая, что уже поздно. Она не только доскакала до самого верха, но и перевалила через гребень на ту сторону и скрылась из виду.
      Изрыгая проклятья, он рванулся вслед за нею так быстро, как только мог двигаться в гору его конь. Остальные отстали, но Конану было не до них. Он доскакал до гребня и замер, пораженный открывшимся зрелищем.
      На дне гигантской впадины лежало озеро. Даже легкое дуновение ветерка не нарушало зеркальной глади. По двум сторонам озера возвышались отвесные обрывы. Впереди под ним был небольшой пляж с черным песком, окаймленный полосой кустов. Лошадь Дженны была уже на полпути к кромке воды. А на другом берегу возвышалось огромное сверкающее сооружение, вид которого заставил волосы на затылке Конана встать дыбом.
      Когда он наконец поравнялся с Дженной, ее взмыленная лошадь уже, шумно фыркая, пила воду из озера. Сама же она не отрываясь глядела на хрустальные своды и башни. Высокие стены кратера раньше времени сгустили вечерние сумерки над берегом озера.
      - Ключ во дворце? - спросил Конан.
      Дженна радостно кивнула:
      - Да, я чувствую, как он тянет меня.
      - Тогда нам нужно выбраться из кратера и обойти гору с другой стороны. По-другому туда можно добраться только вплавь.
      Первыми их нагнали Бомбатта и Зула, затем Акиро и, наконец, Малак, со второй лошадью в поводу.
      - Все в порядке, дитя? - взволнованно крикнул Бомбатта, и в тот же миг, словно эхо, раздался голос Зулы:
      - Дженна, с тобой ничего не случилось? - Человек со шрамом и чернокожая женщина недоверчиво переглянулись.
      - Только здесь, - настойчиво сказала Дженна, - это - единственный путь.
      - Но как? - спросил Конан.
      Даже Бомбатта недоверчиво посмотрел на девушку.
      - Можно проехать в обход, малыш. Какая разница?
      - Нет, только здесь, - повторила Дженна.
      Малак неожиданно соскользнул с лошади и деловито направился к зарослям кустарника. Через минуту он вновь показался оттуда, таща за собой длинную узкую лодку из кожи, натянутой на деревянную раму. В руке он зажал несколько тонких бечевок и костяных крючков.
      - Я думаю, местные рыбаки не очень обидятся, если мы воспользуемся их посудиной. Весла там, внутри.
      - Очень кстати, - пробормотал Акиро. - Даже слишком удачно, чтобы быть случайностью.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил его Конан.
      Приглаживая длинные усы, колдун мрачно смотрел на хрустальный дворец, щурясь, несмотря на то что солнце уже скрылось.
      - Я и не знал, что жители Карапашских гор заядлые рыболовы. Да даже если и так, ты сам рискнул бы порыбачить под стенами такого?
      - Но... вот ведь лодка... Крючки... Весла. Ты же не станешь отрицать, что видишь это своими глазами.
      - Я могу не верить любому своему чувству. Кроме чувства опасности, ответил колдун. - И мне кажется, что кто-то знал, что мы должны прийти именно сюда.
      Малак бросил крючки и бечевки, словно они превратились в ядовитых змей, и отскочил от них, вытирая руки о штаны.
      - Этот колдун из Стигии узнал, что мы приближаемся? О, Великий Бамба!
      - Все равно остановимся на ночь здесь, - сказал Конан, слезая с коня, только не разжигая костра. Знает он о том, что мы здесь, или не знает, нет нужды извещать его об этом.
      - Надо сейчас же переправиться на тот берег, - сказала Дженна. - Сейчас же. Я вам говорю, что Ключ - там.
      - Там он полежит и до утра, - ответил Киммериец. С явной неохотой она в первый раз оторвала взгляд от дворца. Ее губы скривились в недовольной гримасе, но Конан не дал ей расхныкаться: - У меня не меньше причин поторопиться, чем у тебя, Дженна. Но переправляться мы будем на рассвете.
      - Он прав, дитя, - подтвердил Бомбатта, - уже темно, и, если лодка перевернется, ты можешь утонуть раньше, чем я увижу, где ты... Я не могу так рисковать.
      Дженна ничего не ответила, и Конан переключил свое внимание на Малака:
      - Уезжай, если хочешь. Никто не мог предположить, что этот проклятый Амон-Рама будет поджидать нас. Ты сделал свое дело. Считай, что камешки твои.
      - Какие камешки? - эхом откликнулся Бомбатта, но друзья не обратили на него внимания.
      Малак шагнул к лошади, но вдруг остановился.
      - Конан, я... понимаешь, если бы был хоть какой-то шанс. Но он знает, что мы здесь. Сверкающее око Балора! Ты же слышал, что сказал Акиро.
      - Да.
      - Но ты останешься? - спросил Малак. Конан кивнул. Маленький вор пробурчал: - Я не собираюсь карабкаться по горам один ночью. Поеду утром.
      - Ну ладно, остаемся здесь ночевать, так хотя бы поесть перед сном, проворчал Акиро, вылезая из седла и доставая из мешка сушеное мясо и финики.
      Все притихли. Этот кратер как-то давил на тех, кто попадал сюда. Лишь Дженна искрящимися глазами смотрела на дворец, чувствуя близость того, ради чего они проделали весь этот путь.
      Когда ночная тьма спустилась на озеро, лошади уже были стреножены, а сушеное мясо и фрукты съедены. Дженна растянулась на земле, завернувшись в свои одеяла. Зула, ко всеобщему удивлению, села, поджав ноги, рядом с нею, что-то тихо напевая, пока та не заснула. Бомбатта ревностно поглядывал на чернокожую девушку, но взгляд ее темных глаз всякий раз заставлял его промолчать и оставить ее в покое.
      Когда вышла луна, тьма несколько рассеялась. Кратер, казалось, притягивал лунный свет, делая его сильнее и ярче. В этом причудливом освещении можно было даже разобрать черты лица и выражение стоящего рядом человека.
      Конан с Акиро сидели, глядя на дворец, сияющий и переливающийся в лунном свете, словно алмаз на черном бархате.
      - Это место давит на меня, - сказал после долгой паузы Киммериец, - не нравится мне здесь.
      - Это место и не создано для того, чтобы нравиться. Здесь хорошо себя чувствуют только колдуны. Я чувствую энергию, исходящую даже от скал. В этом месте рушатся привычные связи, разваливается то, что казалось монолитным. Все барьеры ослабевают, границы размываются, даже одно произнесение имени может вызвать душу покойного.
      Кожа Конана покрылась мурашками. Он поспешил приписать это ночной прохладе.
      - Хотел бы я поскорее выбраться отсюда и вернуться в Шадизар, привезя эти штуки, которые так нужны Тарамис.
      Вдруг крик ужаса разорвал тишину ночи. Дженна билась под своим одеялом, широко раскрыв невидящие глаза, крича: "Нет! Нет!" Бомбатта вскочил, держа в руке обнаженную саблю. Малак судорожно боролся с одеялом, пытаясь выбраться из-под него, с кинжалом в каждом кулаке. Зула прижала стонущую девушку к груди и забормотала что-то, успокаивая ее.
      Неожиданно руки Дженны обвились вокруг черных плеч. Рыдания сотрясали ее тело.
      - Это было ужасно! Ужасно.
      - Сон, - сказал Бомбатта, убирая саблю в ножны. Он встал на колени, попытавшись забрать девушку у Зулы, но она лишь крепче прижалась к женщине.
      - Это всего лишь сон, малышка, - сказал он мягко, - не больше, чем дурной сон. Вот и все. Постарайся опять уснуть.
      Зула пристально посмотрела на воина в черных доспехах поверх все еще обнимавшей ее Дженны и сказала:
      - Сны бывают вещими. Пусть она расскажет, что ей приснилось.
      - Согласен, - сказал Акиро.- В снах часто появляются предзнаменования. Расскажи, Дженна.
      - Да это всего лишь детский кошмар, - прохрипел Бомбатта. - В этом дьявольском месте может присниться все что угодно.
      - Говори, - обратился к девушке Акиро.
      Чуть успокоившись на руках у Зулы, Дженна начала рассказывать, все еще вздрагивая:
      - Мне приснилось, что я еще совсем дитя, едва научившееся ходить. Я проснулась в своей кроватке и увидела, что кормилица спит. Мне захотелось к маме, и я побежала по темным коридорам туда, где была спальня моих родителей. Их кровать стояла под балдахином в середине комнаты. Я увидела, что они спят. Но в изголовье их кровати появилась еще одна фигура - молоденькой девушки или мальчишки. Слабый свет ночника как-то странно отразился от ее рук. Вдруг я поняла, что в этих руках был зажат кинжал. Кинжал взлетел в воздух и опустился. Из груди отца вырвался хрип, разбудивший маму. Она успела прокричать только имя, и еще один удар кинжала оборвал ее жизнь. Я побежала. Мне хотелось кричать, но язык словно прилип к гортани. Все, что мне оставалось, - это бежать, бежать...
      Зула резко тряхнула ее, а потом снова нежно прижала к себе.
      - Все в порядке, Дженна. Ты теперь в безопасности.
      - Имя, - настойчиво спросил Акиро. - Чье имя она произнесла?
      Дженна опасливо выглянула из-под обнимавших ее рук Зулы.
      - Тарамис, - прошептала она. - Тарамис. Но почему мне снится этот ужас? Почему?
      Никто не проронил ни слова, пока Бомбатта не нарушил молчания, небрежно бросив:
      - Обычный кошмар нервной, изнеженной девчонки. Идиотский сон, навеянный идиотским местом. У меня самого такое в голове творится...
      - Это-то видно, - сказал Акиро и повернулся к Зуле: - Ты посмотришь за ней?
      Чернокожая женщина кивнула и снова запела колыбельную своего народа. Бомбатта сел по другую сторону от Дженны, собираясь тоже сторожить ее сон остаток ночи. Два воина, мужчина и женщина, не мигая смотрели друг на друга.
      Вместе с Акиро Конан подошел к кромке воды. Помолчав, он тихо сказал:
      - Когда Дженна едва умела ходить, Тарамис было лет шестнадцать или около того. Возраст, вполне подходящий, чтобы всерьез позавидовать титулу наследного принца, своего брата, да и его богатству.
      - Может быть, это все-таки просто сон.
      - Может быть, - сказал Конан. - Хорошо, если так.
      Амон-Рама пристально уставился в глубины Сердца Аримана, рассматривая фигуры спящих людей. Все уснули. Последним сомкнул веки старый желтокожий колдун, все пытавшийся поймать энергию, которой, казалось, был залит весь кратер. Стигиец лишь недобро улыбался. Колдун долго мозолил ему глаза, когда все остальные уже уснули, кто свернувшись под одеялом, а кто и сидя, несмотря на то что собирался бодрствовать всю ночь напролет. Но вот и старик забылся сном. Утром они придут, и тогда...
      Глубокая морщина прорезала его лоб. Утром. Как долго он ждал, и вот теперь, когда осталось лишь несколько часов, нетерпение просто сжигало его изнутри. Ничто уже не могло помешать выполнению его планов. Нужно было всего лишь подождать. Но почему словно муравьи забегали по его телу, заставляя зудеть и гореть кожу?
      Он оторвался от Сердца, и свет сразу померк, оставив лишь красный, краснее рубина, светящийся камень. Нет, он не сможет дождаться утра. Нужно кончать с этим.
      Он быстро вышел из зеркального зала и поднялся по сверкающим лестницам и коридорам в самую высокую башню дворца. С ее высоты он посмотрел на дальний берег озера, хотя без помощи магического кристалла человеческие глаза были бессильны против темноты, Из бесчисленных складок своего кроваво-красного одеяния он извлек черный мелок, сделанный из жженой кости убитых девственниц.
      Быстрыми движениями он начертил на полу пентаграмму, оставив один разрыв, чтобы вступить внутрь. На каждом луче звезды он начертал два символа: один одинаковый на всех пяти концах, а другой - отдельно для каждого. Эти символы усилят магическое воздействие пентаграммы. Подобрав мантию, он вступил внутрь пентаграммы и одним движением мелка завершил дьявольскую фигуру.
      Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее он начал читать заклинания нараспев. При этом даже он сам не слышал ни звука. Эти гимны не предназначались для человеческого уха. Только после долгих лет болезненных тренировок он научился произносить их. И вот теперь в том месте, где размывались границы и рушились связи, Амон-Рама взывал к силам перемен и разрушения.
      Словно сама ночная тьма сгущалась вокруг него, становясь плотнее, скручиваясь во что-то жесткое, скрывая его, словно густой дым. Этот дым менялся, принимая форму. Форму крыльев, хлопнувших в воздухе на высоте четырех человеческих ростов. Тяжелые когти заскрипели, оставляя царапины на поверхности алмазно-твердой крыши башни. Там, вся пронизанная черными лучами, стояла гигантская птица, орел, состоящий из клубов дыма.
      Ударили огромные крылья. Но ни звука не разнеслось вокруг - потому что воздух, в котором они бились, не был земным воздухом. Огромная тень взлетела в ночное небо. Хищная птица в несколько взмахов крыльев достигла противоположного берега озера.
      Ни единое дуновение не потревожило сон чернокожей женщины и могучего воина, сидевших по обе стороны от укрытой одеялом девушки. Когти крепко обхватили ее хрупкое тело, но она даже не пошевелилась во сне.
      Создание темных сил взлетело вверх и понеслось над озером к сверкающему под звездами шпилю башни. Снизившись, птица снова обернулась клубами дыма, втянувшимися в пентаграмму на полу, оставив в ее центре Амона-Раму, держащего Дженну на руках.
      Он осторожно стер ногой один из лучей магической фигуры и вышел из нее. Остальное можно стереть и потом. Сейчас есть дела поважнее. Лицо старого колдуна перекосила непривычная улыбка, когда спящая девушка, не открывая глаз, повернула к нему голову. Да, ему предстояли очень важные дела.
      Хрустальные ступени вели его вниз, в залы дворца. Он почти бегом ворвался в зеркальный зал, прошел его насквозь и оказался в комнате, непохожей на все остальные в этом сверкающем сооружении.
      В этом дворце повсюду было светло безо всяких светильников. Свет излучали сами хрустальные стены и потолки. Здесь же была темнота. Стены были скрыты в полнейшей мгле, так же как пол и потолок. Комната казалось бесконечной. И во всей этой бесконечности лишь в двух местах брезжил свет. Дверной проем светился ярким огнем, но этот свет ни на шаг не проникал внутрь, не освещая ни пола, ни пространства за входом. Неизвестно откуда исходил свет второй освещенной точки. Узкий круг выхватывал из темноты огромную кровать, выложенную шелковыми подушками и покрывалами. На нее-то Амон-Рама и положил свою легкую ношу.
      Он смотрел на нее сверху вниз - в плоских черных глазах не было никакого выражения. Затем он медленно провел рукой по изгибам ее тела - от маленькой ступни к округлым бедрам, по тонкой талии и высокой груди. Все нормальные страсти и пороки были давно выжжены в нем его черным чародейством, но оставались другие, еще более страшные, приносившие ему мрачное удовольствие. И раз он собирался использовать девчонку для другой цели, не той, ради которой берегла ее чистоту эта глупая Тарамис, - то почему бы ему не отдаться этим порокам, когда в его руках оказалась такая соблазнительная жертва. Но это потом, когда он разделается с остальными. Теперь, когда она наконец в его власти, нетерпение улетучилось. Настало время подготовки.
      - Услышь меня! - воззвал он. Голос прокатился по всем закоулкам хрустального дворца. - Пусть не останется ни одного окна, ни единой двери, трещины, отдушины. Так я хочу, и так должно быть!
      Дворец ответил низким гулом, словно огромный хрустальный колокол. Дело сделано; дворец стал неприступен - словно запечатан сургучом.
      - А теперь посмотрим, как они обрадуются с утра пораньше, - пробормотал колдун.
      Бросив последний взгляд на неподвижную Дженну, он вышел из черной комнаты. Дверь за ним захлопнулась, и теперь только узкое пятно света оставалось вокруг крепко спящей Дженны.
      Глава 12
      Жемчужная темнота все еще наполняла кратер, когда Конан проснулся. Ему даже не нужно было смотреть на чуть побледневшее небо, чтобы понять, что рассвет уже близок. Чтобы переправиться через озеро на рассвете, встать нужно было затемно, так что проснулся он вовремя. Эта способность вставать тогда, когда нужно, нередко помогала ему в жизни, хотя следовало признать, что чрезмерные возлияния накануне могли отключить этот внутренний будильник.
      Откинув одеяло, он вложил в ножны меч, который пролежал рядом с ним всю ночь, и встал, потягиваясь. Нахмурившись, но все еще не понимая, он уставился на пустое ложе Дженны. Он оглядел склон кратера за спиной, пересчитал мирно спавших лошадей и только тогда затряс спящих Акиро и Малака, спокойно сказав им:
      - Вставайте, Дженна пропала. Просыпайтесь же.
      Оставив их - Малака, сыплющего проклятиями и ругательствами, и Акиро, бормотавшего что-то про старость не радость и юнцов, посмевших потревожить усталые кости, - он подскочил к спящим по обе стороны от одеял Дженны Бомбатте и Зуле. Его сапог с размаху влетел в ребра похрапывающего вояки.
      Со стоном, переходящим в ругательства, Бомбатта вскочил и потянулся было к рукояти сабли.
      - Я убью тебя, ворюга! Да я...
      - Дженна исчезла, - ледяным голосом произнес Конан, - ты только что не привязал ее к себе - и вот, получите. Она, быть может, уже мертва.
      Ярость Бомбатты улетучилась при первых же словах. Он, словно оцепенев, уставился на пустую постель.
      - Лошади все на месте, - крикнул Малак.
      Черный воин прохрипел:
      - Еще бы нет. Куда бы Дженна уехала от своей цели, от предназначения?
      - Предназначения! - взорвалась Зула. - Это вы решили, что в этом ее предназначение! А может, она решила сама выбрать себе судьбу?
      - Ну, если ты, черномазая, сделала с ней что-нибудь...
      - Я? Да я ни за что в жизни не причинила бы ей зла. Это ты считал, что она игрушка в той игре, которую вы затеяли.
      Шрамы белыми линиями выступили на лице высокого воина.
      - Ах ты грязная, вонючая шакалиха! Я тебя на куски...
      - Все поединки оставим на потом, - развел их Конан.- Сейчас главное найти Дженну.
      Напряженность между сцепившимися ослабла, но не исчезла. Бомбатта вогнал в ножны саблю, а Зула с явной неохотой опустила уже занесенный для удара шест.
      Акиро встал на колени у постели Дженны, и его руки заскользили поверх одеял. Его глаза были закрыты, губы беззвучно шевелились. Когда он на секунду раскрыл веки, лишь белки глаз оказались видны. Малак отвернулся - его чуть не стошнило.
      Наконец старик объявил:
      - Девочку унесла птица.
      - Старый дурак, - пробормотал Бомбатта, но колдун продолжал, словно не слыша его слов:
      - Огромная птица, сотканная из дыма и тумана, двигающаяся совершенно бесшумно. Она унесла ее в лапах. - Наконец в глаза старика вернулись зрачки, и он встал с колен.
      - Говоришь, он старый дурак? - повернулся Конан к Бомбатте. - Нет, приятель. Это ты дурак. И я. Могли бы и предположить, что этот Стигиец что-нибудь предпримет.
      - Куда унесла ее птица? - спросила Зула.
      Акиро ткнул пальцем в сторону хрустального дворца:
      - Конечно, туда.
      - Тогда вперед, - сказала она.
      Конан молча кивнул. Как один, они с Бомбаттой бросились к лодке и вытащили ее к воде.
      - Но она может оказаться заколдованной, - запротестовал Малак, - Акиро же сам вчера говорил...
      - Это наш единственный шанс, - оборвал его Конан, стоя по колено в воде и придерживая лодку. - Садись, живее.
      В один миг все расселись по местам: Зула в центре, между Акиро и Малаком, Конан и Бомбатта - на носу и на корме. Весла в сильных руках вонзились в воду, и лодка, вспарывая поверхность зеркального озера, заскользила прочь от берега.
      - Чаша Сигина! - взвыл Малак. - Я совсем забыл. Я же уезжаю сегодня утром. Поворачивай назад!
      Конан ни на миг не прервал равномерное движение рук и плеч.
      - Плыви! - бросил он Малаку.
      Маленький воришка посмотрел на полоску воды, отделявшую их от берега, и весь передернулся.
      - Вода - это для питья, - печально заявил он, - конечно, если нет вина.
      Ни волны, ни ветер не тормозили движения, и лодка чуть не вылетела из воды, влекомая веслами в руках двух сильных мужчин. Хрустальный дворец сверкал, быстро приближаясь, словно вырастая из земли и воды. От него в озеро выдавалась пристань, самая обыкновенная по форме, но словно сделанная из цельного драгоценного камня. В тот миг, когда они добрались до дворца, все сооружение вспыхнуло костром искр и радуг.
      Конан придержал лодку у пристани, пока все выбрались из нее. Затем, выскочив на сверкающий камень, он вытащил лодку из воды. Ни один вор не продержался бы в Шадизаре так долго, если бы не умел вовремя продумать пути к отступлению. Сейчас озеро было спокойным, но ему не хотелось рисковать, если случайная волна унесет прочь их суденышко, которое вполне могло стать их единственным способом бегства из этого странного места.
      Наконец он повернулся к дворцу и внимательно осмотрел его. Далеко вправо и влево уходили сияющие колоннады. Над ними к самому небу взлетали граненые купола и шпили.
      - Невероятно, - пробормотал Акиро, положив ладони на зеркальную стену, нигде ни одного стыка. Он действительно весь сделан из одного камня. Весь. Невероятно.
      - Лучше, если бы это был нормальный мрамор, - озабоченно сказал Конан, - я бы смог найти способ забраться по нему. Ладно, пошли. Нужно найти какую-нибудь дверь или что-то в этом роде.
      - Здесь нет дверей, - возразил Акиро, - ни одной.
      Конан хотел поинтересоваться, откуда старик это узнал, но решил принять его слова на веру и рявкнул:
      - Так как же тогда, о Девятое Небо Зандру, мы попадем внутрь?
      Акиро удивленно заморгал:
      - Ну, найти вход нетрудно. Он здесь всего один, - Акиро подошел к краю пристани и ткнул пальцем в воду. - Там внизу я чувствую отверстие. Оно достаточно широкое, чтобы пролезть в него.
      - Может, ты еще и воду из озера вычерпаешь? - с сомнением поинтересовалась Зула.
      - Не люблю я воду, - пробурчал Малак, не отрывая глаз от дворца.
      Конан наклонился над зеркалом воды. Ничего. Лишь его собственное отражение глядело на него снизу вверх. Невозможно, подумал он, не может быть, что колдун отгрохал такой дворец без окон, без дверей и оставил такой простой вход. Ловушка, подумал он, - мышеловка с Дженной в качестве приманки. Что ж, пусть охотник узнает, что за зверя он собрался поймать. Конан глубоко вздохнул и бросился в воду. Лишь слабый всплеск обозначил место, где он нырнул.
      Сильные руки Конана все глубже погружали его вдоль стены пристани. Ни единой ракушки, ни зеленого стебелька водорослей не зацепилось за хрустальную поверхность, и под водой рассыпавшую искры и сполохи.
      Он быстро нашел отверстие - широкую трубу диаметром почти с его расставленные руки. Железные прутья преграждали вход в него. Примерившись, Конан уперся ногами в стену и потянул один из прутьев. Безрезультатно. Неожиданно рядом с руками Конана появилась еще одна пара рук. Повернув голову, он увидел Бомбатту, выглядевшего необычно без своего шлема и доспехов. Вдвоем они ухватились за решетку. Мышцы и жилы напряглись до предела. Легкие словно сжигало огнем.
      Неожиданно один из прутьев с резким хрустом оторвался от стены. Облако пузырьков поднялось на поверхность. Сжимая в руке обломок, Конан налег на него как на рычаг Один за другим были выломаны или отогнуты все прутья.
      Вылетев на поверхность. Киммериец судорожно глотал воздух. Он даже не оглянулся, когда, так же тяжело отдуваясь, рядом с ним всплыл Бомбатта. Три изумленных физиономии наблюдали за ними с пристани.
      - Путь открыт, - сказал Конан между вдохами, - пошли.
      - Да подожди ты хоть секунду, - взмолился Акиро. - Восстанови дыхание. А пока, чтобы не терять времени, составим план.
      - Времени нет, - отрезал Конан и, сделав последний вдох, снова ушел в глубину.
      Он легко вошел в черную трубу и сильными гребками стал продвигаться по ней. Тридцать шагов - свет за спиной почти померк. Сорок - он почувствовал, что скоро понадобится воздух. Пятьдесят - вперед" забрезжил свет! Он быстро подплыл к концу и, сдерживая скорость, стал подниматься. На поверхности он появился почти бесшумно, лишь несколько капель упали с мокрых волос.
      Он оказался в колодце, стены которого представляли собой тот же камень, из которого был выстроен весь дворец. В воде плавало деревянное ведро. Веревка от него тянулась вверх. Конан осторожно потянул за веревку. Она не поддалась.
      Зловещая улыбка расплылась по его лицу. Этот Амон-Рама или забыл про этот вход - и, значит, ему не чужды обычные человеческие слабости, - или просто безмерно самонадеян, считая свою ловушку совершенной. Но там, на севере, где вырос Конан, говорили так: кто поймает киммерийца, поймает собственную смерть.
      Кто-то всплыл рядом с ним, отдуваясь и фыркая. Звуки эхом понеслись вверх. Но Киммериец даже не посмотрел, кто нарушил тишину. Сейчас в его голове была лишь одна мысль. Схватив веревку, он полез вверх, перехватывая ее руками. Киммериец вошел в западню - значит, он начал охоту.
      В зеркальном зале, стоя у Камня, Амон-Рама задумчиво почесал свой острый подбородок. Итак, они попали во дворец. Он, конечно, дал маху, забыв про колодец, из которого во дворец поступала вода. Но как же быстро они разыскали его. Неплохо для мелкого колдунишки.
      Ухмыляясь, он потрогал рукой одно из зеркал. Нет, конечно, его ошибка не оставляла им ни единого шанса даже на то, чтобы спастись бегством, не говоря о том, чтобы победить все силы темной магии, противостоящие им. Этот дворец был его дворцом. Настолько его, что ему позавидовал бы любой обладатель дворца или замка. Хруст выламываемых прутьев донесся до него. Дыхание чужаков, звук их шагов - все передавалось ему немедленно. Но сейчас ему было даже не до незваных посетителей. Дворец сам позаботится о них.
      А сейчас настало время подготовки. Одно слово заклинания, движение рукой и золотые портьеры поднялись, открыв взору сотню зеркал, составлявших стены зала. В каждом из них отражалось пылающее Сердце Аримана, но ни в одном не было видно отражения самого колдуна. Многолетние занятия черной магией сказались не только на зачерствевшей душе, но и произвели свой эффект на тело. У него не было отражения. Ни одно зеркало, никакая другая поверхность не возвращали ему собственного изображения.
      В ряду зеркал было лишь два разрыва. Один - вход из коридора. Через второй он видел в беспросветной мгле освещенное пятно постели со все еще неподвижной Дженной на ней. Через него и проследовал Амон-Рама. Из зала донесся звук, словно от камня, упавшего в воду. Одно из зеркал треснуло. Сто одно отражение и само Сердце Аримана замерли в ожидании.
      Акиро чуть не с хрюканьем перевалился через бортик колодца и замер, не замечая стекающей с него воды, рассматривая стены и орнамент из золота и серебра, настолько тонко высеченный в камне, что казалось невозможным, чтобы человеческая рука выполнила такую тонкую работу. Повсюду висели занавеси с вышитыми магическими словами и символами. Под ногами расстилались ковры, на глазах менявшие цвет.
      - Акиро? - окликнул его Малак.
      Старик лишь восхищенно покачал головой. Ни одной обыкновенной вещи. Все сделано при помощи колдовства. Ни одной из этих вещей еще не касалась рука человека.
      - Акиро!
      Колдун гневно обернулся: Малак в луже воды, с прилипшими ко лбу волосами, выглядел словно спасшаяся после потопа крыса.
      - Ну?
      - Они уходят, - сказал Малак.
      Акиро взглянул в направлении, указанном Малаком, и издал пронзительный крик-предупреждение. Бомбатта и Зула в этот момент как раз скрылись за углом коридора, а Конана уже и след простыл.
      - Глупцы, стойте! - кричал он, передвигая как можно быстрее старые ноги. Слабоумные! Вы врываетесь в обитель великого колдуна, как в дом богатого купца. Здесь ведь неизвестно что может случиться!
      Повернув за угол, Акиро увидел впереди остальных; Конан был намного дальше всех. С мечом в руке Киммериец рванулся в дверной проем, и в тот же миг дверь опустилась за ним, отделяя его от всех его спутников. Бомбатта и Зула обрушили на дверь град ударов шестом и рукоятью меча.
      Ругаясь на разных древних языках, Акиро подбежал к ним, лишь чтобы убедиться, что прохода нет. Дверь была прозрачна как стекло: они ясно видели Киммерийца, оглядывающего зеркальную комнату, ни на секунду не опустив меч. Но при этом лупить по ней было столь же эффективно, как пытаться голыми руками выбить тяжелые, окованные железом крепостные ворота.
      - Да он что, не слышит нас? - воскликнул Малак и позвал: - Конан! Ногти Огуна! Конан!
      Зула опустилась на четвереньки, разглядывая пол:
      - Если бы удалось ее приподнять... Нет! Ни единой щелки!
      - Отойди назад, - пророкотал Бомбатта, перехватывая саблю обеими руками. Если ее вообще можно разбить - я разобью ее!
      - Все отойдите назад! - умудрился перекричать его Акиро. - И всем молчать! - добавил он, роясь в мешочках на своем поясе и в складках мокрой одежды. При этом он не переставал нервно бормотать: - Это вам не кабацкая драка, и не пьяный солдат заперся там с какой-то девкой. Нечего зря мечами махать. Этот Стигиец - колдун что надо. Мне до него... Так что ведите себя соответственно, а не то всем нам...
      Сияя от удовольствия, он наконец извлек откуда-то крохотный флакончик, запечатанный чистейшим воском, с нацарапанным символом силы.
      Вдруг Бомбатта хлопнул себя по лбу:
      - Да пропади он пропадом, этот варвар. Нам нужно найти Дженну, а с чего мы взяли, что она там? Ну а вор пусть сам выпутывается.
      - Она здесь, - сказал Акиро, счищая воск с крышки. Это нужно было сделать осторожно, чтобы не нарушить целостность содержимого. - Неужели ты не чувствуешь... Хотя что с тебя взять. Девчонка там. Там, где сходятся все силы, вся энергия, пронизывающая дворец.
      Остаток воска отлетел в сторону, открыв темное блестящее содержимое. Акиро коснулся этой массы ногтем левой руки, начертал несколько рун на правой стороне двери. Те же надписи он сделал слева ногтем правого мизинца.
      Акиро недовольно поморщился, когда его знаки зашипели, словно масло на раскаленной сковородке. Но с этим ничего нельзя было поделать. Он начал молча читать заклинания, лишь шевеля губами. Появилась сила, он ощутил ее всем телом, сила реализовалась в давлении. Он вызвал силу, способную открыть то, что открыть нельзя, поднять то, что нельзя оторвать от земли. Давление росло, подчиняясь силе заклинаний. По лбу колдуна ручьем стекал пот. Давление становилось все сильнее и сильнее.