Брэддок-Блэк (№3) - Запретный плод

— Мне позволено произнести по этому поводу чтонибудь патетическое?

— Нет, если тебе дорога жизнь.

Герцог засмеялся и добавил ей еще немного лосося. В тишине он наблюдал, как она ест, посмотрел, как она облизала вилку. После небольшой, но сосредоточенной паузы она произнесла:

— Там, в этом блюде, конечно, есть чтото возбуждающее, не так ли?

— Вряд ли. Габриэль говорила мне, что это их семейный рецепт для свадебного ужина.

— Что там было? — несмотря на опровержение, она ощущала, как чувственное желание медленно, но неуклонно поднимается в ней.

Этьен только пожал плечами. Он был слишком далек от кухни.

— Меня не спрашивай, но, если хочешь, я позову Габриэль и спрошу у нее.

— Нет, нет, — поспешно отказалась Дейзи. Ей сейчас вовсе не нужна была дополнительная компания.

— Хочешь лесной земляники или чашечку чая?

— Ты что, ничего не чувствуешь? — спросила она, удивляясь, как можно говорить о пище, в то время как ей казалось, что шелковая рубашка на ней превратилась в пылающий костер.

— Конечно, чувствую. Еще шампанского?

— Нет, спасибо. — Наклонившись с дивана, она поставила свою тарелку на пол, затем, выпрямившись, расстегнула рубашку. Улыбаясь герцогу, который отставил в сторону свой фужер с шампанским, Дейзи медленно спустила рубашку сначала с плеч, затем с рук, пока она не соскользнула на подушки. Подняв оголенные руки, она вытянулась на подушках.

— Я жду обещанную награду, — улыбнулась она, подарив ему пылкий взгляд.

Это была самая совершенная из всех женщин, которых когдалибо видел Этьен. Красивая, стройная, грациозно скрестившая длинные ноги, с возлежащей на спинке дивана рукой, она была мечтой любого мужчины. Изза поднятых рук ее роскошная грудь приподнялась и была похожа на райский плод, мягкий и сочный, ожидающий его прикосновения. Ее соски затвердели и упруго, вызывающе торчали (явный результат заливного лосося Габриэль). Этьен представил себе, что будет, если он начнет их целовать. Когда его взгляд переместился к горячему влажному месту между бедер, она чуть вздрогнула, словно он дотронулся до него.

Герцог протянул ей руку и сказал только одно слово: «Пойдем», — зная, что она повинуется. Он наслаждался каждым ее движением, когда она поднялась, чтобы подойти к нему. Ее теплая рука скользнула в его ладонь, он прижал желанную женщину к себе, и в эти мгновения, прежде чем соприкоснулись их губы, воздух между ними казался густым и горячим. Первое касание губ — легкое и нежное. Ее маленький горячий рот и его охлажденные шампанским прохладные губы прикоснулись друг к другу, и это опалило их тела и чувства, возбуждая еще большее желание, и так уже зажженное хитрым деликатесом Габриэль. Слившись в поцелуе, они задохнулись, ошеломленные своей потребностью друг в друге.

— Диван слишком мал, — выдохнула Дейзи.

— Тогда я покажу тебе мою яхту, — он уже тянул ее за руку к выходу из павильона, к реке.

Они шли вместе под густыми ветвями ив по дорожке, покрытой мхом, пружинящим под ногами, и легкая прохлада овевала их разгоряченные тела.

— Подожди, — вдруг сказала Дейзи, невыносимо желая дотронуться до него, и, вскинув руки, взяла в ладони лицо и притянула к себе, чтобы поцеловать. Если бы Эгьен не знал о комфорте, ожидавшем их на яхте, он прямо сейчас опустил бы ее на землю.

— Нет, — он мягко отстранился. — Подожди.

Подняв ее на руки, он быстро одолел оставшееся расстояние до лодочной станции, открыл ногой дверь, несколько секунд стоял в полумраке, привыкая к темноте. Дейзи покусывала мочку его уха, нашептывая такие соблазнительные пожелания, что герцог поспешно перебежал через мостик на яхту.

Судно, построенное лет сто назад, предназначалось для речных увеселительных прогулок. Верхняя палуба была очень большой, приспособленной для оркестра и танцев, зато нижняя была предназначена для действий более интимного характера. Щедро отделанная позолотой в стиле рококо, главная каюткомпания была расписана картинами, на которых пастухи и пастушки занимались любовью. Но все затмевала собой огромная золотая кровать.

— Откуда все это? — спросила Дейзи со смесью любопытства и робости. Овальная кровать была дополнена всякими любопытными вещами, предназначенными для соблазнения и любви, — великолепная работа золотых дел мастеров экзотического Востока.

— Из гарема.

— Ты, вероятно, часто пользуешься этой забавой, — сухо заметила она.

— Кровать покупалась вместе с яхтой, — пояснил он, укладывая ее на шелковое покрывало и стараясь сохранить серьезность. — Прежним владельцем был русский князь. У него оказалась ревнивая жена, и он вынужден был продать все это. — Ее ревность даже забавляла герцога, но он все же счел нужным пояснить: — В отношении меня кровать девственна, как мои монахини, так что успокойся, мои шери.

— Твои монахини? — не удержалась Дейзи, делая ударение на первом слове.

— Ради Бога, Дейзи, будь благоразумной. — Он мог бы сказать, что и так имел всех женщин, которых хотел, без того, чтобы вторгаться в женский монастырь, но знал, что плата за откровенность будет слишком высокой.

Дейзи, вероятно, осознав всю нелепость своей ревности, тут же спохватилась.

— Извини.

Она сидела посреди золотой кровати, восхитительно нагая, и чуть улыбалась.

— Я должен был ответить иначе? — спросил он, стягивая рубашку и пристально глядя на нее с дразнящей улыбкой. Испытанный прием для пресечения любых возражений.

— Еще чего! Я бы тут же ушла.

— Далеко не ушла бы. — Его взгляд скользил по ее пышной груди, по впалому упругому животу и ниже, где темный шелк ее волос касался персикового цвета покрывала.

— Я могу сбежать от тебя, — она говорила очень тихо и убежденно.

— Возможно, — не стал спорить герцог. Он сомневался в такой возможности. Одна, обнаженная, а вокруг двадцать пять квадратных миль его владений. Эта мысль, опьяняющее чувство власти, еще больше распалила его.

— Я всегда побеждала, даже своих братьев, когда мы были детьми.

— Так, может, мне лучше запереть дверь? — спросил он с усмешкой, собираясь расстегнуть пуговицы на брюках.

И вдруг женский смех, плеск весел и резкий мужской голос грубо нарушили их уединение.

— Нет, перебрось веревку с правого борта на левый. Левый! О черт!

Чтото с шумом и треском врезалось в лодочную станцию.

— Дьявол! — рявкнул Этьен.

Он пытался понять, что происходит, когда хихикающий женский голос снаружи взорвался новым приступом смеха.

— Вот дьявол! — снова выругался герцог и, повернувшись к Дейзи, добавил, застегивая брюки: — Подожди здесь. Я скоро вернусь.

Однако прошла добрая четверть часа, прежде чем он вернулся, после того как помог молодому человеку зафиксировать парус маленькой лодки и найти и заменить поломанное весло. С молодым человеком была симпатичная, но довольно нетрезвая молодая особа. Молодой человек объяснил герцогу, что они в отпуске и плывут в Гавр. Но Анжелика выпила за завтраком слишком много вина и решила сама попробовать управлять парусом. Этьен вежливо сказал, что такие вещи случаются. Да, Сена особенно красива в это время года и в этой части реки. Нет, никакого беспокойства. Возьмите себе весло, у него есть много других, будьте осторожны при входе в шлюз, там слишком быстрое течение. Он стоял на пристани, провожая незваных гостей, чтобы убедиться, что они не вернутся и не помешают им снова.

— Все в порядке? — спросила Дейзи, когда он вернулся. Она слышала достаточно из их разговора, чтобы понять, что происходит.

— Ты выглядишь таким разгоряченным, — она чуть поднялась на подушках и выглядела спокойной и холодной, но ее выдавала дразнящая хрипотца в голосе.

— Хм, — только и произнес де Век, разгоряченный солнцем и той поспешностью, с которой он старался ускорить отъезд нарушителей покоя.

Налив воды из золотого кувшина для умывания в большой фарфоровый таз, он с наслаждением ополоснул лицо и пошел было к Дейзи, когда вдруг бесшумно открылась потайная дверца, вделанная в широкую спинку кровати.

— Вижу, ты не теряла времени, пока я отсутствовал, — усмехнулся Этьен.

Скрытые дверцы на спинке гаремной кровати приводились в движение сложным резным механизмом.

Дейзи невинно распахнула большие глаза, оттененные темными шелковистыми бровями, затем лукаво улыбнулась, сменив невинное выражение лица на игривое.

— Я любовалась ювелирной работой мастеров.

— Сколько ты нашла дверей?

— Восемь.

— Очень хорошо, — восхищенно произнес он. — Они были хорошо скрыты.

— А сколько их на самом деле?

— Восемь. Ты нашла все.

— Восемь — для восьми женщин? Герцог пожал плечами, на этот вопрос он не собирался отвечать.

— Хочешь попробовать шелковые шнуры? Приподняв бедра, она чуть подвинулась на кровати.

— А ты? — она медленно изогнула спину, чувствуя, как разгоряченная кровь пульсирует в висках, груди, между бедер.

— Не знаю, — неопределенно улыбнулся он. — А ты не возражаешь, чтоб тебя связали? Дейзи подняла бровь.

— Вообщето я предполагала, что это ты будешь связан.

Он не мог подавить в себе растущее возбуждение, и вздувшийся бугорок мягкой ткани его брюк в определенном месте красноречиво свидетельствовал об этом.

— Тебе нравится эта идея?

— Еще не знаю… — глаза ее вызывающе блестели. — Раньше ты имел дело только с уступчивыми женщинами?

— Похоже на то, — медленно ответил он. «Если называть уступчивостью их стремление угодить во что бы то ни стало», — мог бы добавить он, но не сделал этого из скромности. С другой стороны, искренность Дейзи, ее открытая и непосредственная свобода духа были ему по душе. Он впервые встретил женщину, требующую равенства.

— Ты не возражаешь, — произнесла она, опустив ресницы, — если я попрошу снять вот это? — ее палец указывал на брюки. — Желаю кое в чем наглядно убедиться.

— С удовольствием, — улыбнулся Этьен, быстро расстегивая пуговицы.

Дейзи наблюдала, как его брюки соскользнули вниз, обнажив бедра, ноги. Его тело было сухощавым, но мускулистым и сильным, словно выточенным из бронзы и, когда он лег рядом, она с очаровательным любопытством стала разглядывать его мускулы на бедрах, торс, плечи и загорелую кожу.

Он приподнялся на колени и нажал какоето скрытое устройство в спинке кровати. Тотчас распахнулась дверца, и Этьен потянулся к открывшейся нише.

В Дейзи начало расти раздражение. Конечно, ее не было в его прошлом, она понимала это, но все же подавить ревность не могла. Ее обижал любой намек на женщин, которые были у него раньше, несмотря на то, что он отрицал их присутствие на этой яхте. Не здесь, так гденибудь еще он делил эту кровать со своими любовницами. Уж слишком хорошо он ориентировался во всех этих фокусах.

— Ты все осмотрела? — небрежно спросил герцог, когда все декоративные дверцы были открыты. — Султан, как видишь, любил развлечения.

В маленьких многочисленных нишах были духи и масла, игрушки для сексуальных игр, шелковые шнуры всех оттенков радуги, металлические кольца, маленькие баночки с ароматными мазями алого цвета, тонкая бритва с золотой гравировкой, перья с изогнутыми ручками из слоновой кости.

— Многих вещей я не знаю. Вот это для чего? — спросила Дейзи, наклонившись, чтобы извлечь два горшочка с алыми мазями.

— Гаремные гурии смазывают свои соски и гениталии красным. Очевидно, на Востоке это традиция.

— Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами и развалился на подушках.

— Я полагал, что это знает каждый.

— Как таблицу умножения, да? Сарказм Дейзи удивил его.

— Как все игры, в которые играют взрослые, — мягко поправил он.

— А это? — она вытащила крошечную золотую бритву. — Для расправы с неигривыми гуриями?

Он усмехнулся.

— Ты не прожила бы в гареме и дня. — Его пальцы были нежны, когда он погладил ее темные волосы между бедрами. — Это для бритья здесь, чтобы были видны алые румяна. Восточные мужчины считают, что красный цвет возбуждает.

— А ты?

— Не знаю… пока.

— Лжец.

— У абсароки есть все это? — спросил он, вместо того чтобы спорить по поводу его знаний, принесенных из прошлой жизни. Он достал из бархатного ящичка два дилдо среднего размера, которые находились в инкрустированном кубке.

— Есть, но не в кубках.

Небрежный ответ Дейзи неожиданно разозлил его.

— Откуда ты знаешь? — злобно спросил он.

— Я думала, что любой взрослый человек это знает, — она получила массу удовольствия от своей реплики.

Этьен вспыхнул, но тут же напомнил себе, что ее опьяняющая привлекательность, наверное, скрыта в ее откровенной чувственности.

— Ты ревнуешь?

Будучи совершенно не готовым к новому чувству, которое охватило его, он, по крайней мере, был честен.

— Хоть это и глупо, но ты права!

— Для тебя это полезный опыт.

— Почему? — его озадачил ее ответ и тон, которым она это произнесла.

— Любой новый жизненный опыт полезен, — усмехнулась она. — Может, ты больше будешь ценить меня.

— В таком случае, — его ответная усмешка была почти вызывающей, — я с нетерпением жажду образования, тем более, что иногда ты бываешь такой чопорной.

— Ты не знаешь меня.

— Это правда, не знаю. А ты, значит, считаешь, что никогда не бываешь чопорной?

— В постели никогда.

— Не говори такие вещи, — тихо сказал он.

— Ты предпочел бы, чтобы я была девственницей?

Раньше Этьену не нравились девственницы. Он не видел в этом преимущества или привлекательности, поэтому всегда находил способ избегать их, но теперь…

— Да, — ответил он, зная, что говорит невероятные для себя вещи. — Это было бы прекрасно.

Ее улыбка была целомудренна и добродетельна, когда она села рядом с ним на кровати, но глаза… Это были те же светящиеся соблазном глаза, которые очаровали его еще тогда, у Аделаиды.

— В таком случае я счастлива, — сказала она мелодичным голосом, наполненным горячим обещанием, — была бы быть вашей невинной девственницей. Как видишь, я приспосабливаюсь к вашим национальным понятиям. Но мы обсудим это позже, — продолжала она, — а теперь… Какие цвета этих шелковых шнуров вы предпочитаете?

Немного позже он тихо лежал, связанный шелковым шнуром по рукам и ногам. Как очарованный, с возбужденным пенисом, глубоко дыша, он наблюдал, как Дейзи сбривала волосы между ног. Она использовала одно из ароматических масел, и бритва легко скользила по ее гладкой коже.

— Эта бритва удивительно острая, — проговорила она, взглянув на него. — Странно для такой старинной вещи.

— Дамасская сталь, — коротко ответил герцог. Ее чисто выбритая кожа блестела от масла. Когда она потянулась за маленькой коробочкой с помадой, Этьен предупредил:

— Ты должна стереть масло, прежде чем наносить помаду.

Дейзи раздраженно взглянула на него.

— Спасибо за информацию, — ответила она вежливо, хотя с определенной долей яда. Оказывается, он знал весь обряд до мелочей.

Сначала своим тонким пальчиком она нанесла красную помаду на соски, делая медленные круговые движения, заботясь о том, чтобы соски набухли в процессе массажа.

— Я чтонибудь упустила? — Дейзи взглянула ему в глаза, пытаясь прочесть в них интерес.

Его глаза лениво следили за ее рукой, у него было больше опыта, чем у нее, по крайней мере, в такой игре.

— Для гурииученицы не так плохо, дорогая… прогресс уже виден.

Его беззаботная манера, приветливость, учтивость, опытность — все это на мгновение вызвало раздражение у Дейзи. Чуть передвинувшись, чтобы он мог лучше видеть ее, она приняла изящную вызывающую позу подобно индийской скульптуре. Скрестив лодыжки, она подтянула их к себе и широко развела колени, словно обрамляя предмет мужского вожделения. Сидя так, Дейзи старательно вытирала масло со своей кожи. Покончив с этим, она взглянула на герцога, чтобы убедиться, что он внимательно следит за ней, и начала наносить помаду на только что выбритую нежную часть тела между ногами, медленными, скользящими движениями размазывая ее по гладкой коже, соблазнительным сгибам, втирая в каждую складку, проникая вглубь, чтобы быть уверенной в том, что вся поверхность кожи покрыта темнокрасной помадой.

Герцог, несмотря на весь свой опыт, на секунду прикрыл глаза, чтобы справиться с собой.

— Я все правильно делаю? — сладким голосом спросила Дейзи, после того как закончила эту процедуру. Наклонившись, она кончиком напомаженного пальца коснулась его напряженного члена. — Как девственница? — улыбаясь, добавила она, проводя пальчиком вниз, вдоль его пульсирующего естества. — По моему, не совсем.

Его дыхание стало прерывистым и частым. Заметив это, Дейзи чуть улыбнулась. Значит, его знаменитое хладнокровие было наигранным! Она была готова и дальше дразнить его.

Достав из бархатного ящичка один дилдо, она уставилась на него взглядом ошеломленной девственницы и прошептала:

— Интересно, для чего и как это используют?

— Угадай, — сухо ответил герцог, прикрыв глаза.

— Ой! — нарочито простодушно воскликнула Дейзи. И он рассмеялся бы ее актерским способностям, если бы не перевозбужденное состояние. — Твой больше, — заявила она, положив изделие из голубого стекла рядом с членом, который был в состоянии эрекции.

— Я, наверное, использую сначала его, чтобы ты не сделал мне больно. — Ее голос был тихим и нежносладким, словно сама невинность, идущая навстречу новому приключению.

— Это охлаждает твою кожу? — спросила она, проводя гладким стеклом по твердой и пульсирующей поверхности его члена.

Он не отвечал, лежа с закрытыми глазами, пытаясь справиться с растущим возбуждением.

— Ну как? — шепотом повторила Дейзи.

— Да, охлаждает, — наконец выдохнул он.

— Чтото ты не очень разговорчив.

Он пристально взглянул на нее изпод опущенных век.

— Тебе это нравится, не так ли?

— А тебе нет? А, похоже, что да, — промурлыкала Дейзи, продолжая двигать дилдо вниз, слегка надавливая, так что выпуклые пульсирующие вены на его пенисе на какойто момент сглаживались. Последующий прилив крови был очень интенсивен. Этьен с шумом выдохнул воздух.

— Скажи мне, если тебе это нравится, — ровным голосом произнесла Дейзи, переместив дилдо к своим ярко накрашенным гениталиям. Голубое стекло резко контрастировало с яркоалой покрытой помадой кожей.

— Ты все видишь? — спросила она. Он невольно подался к ней, но, будучи связанным шелковыми шнурами, не смог сдвинуться с места.

— Девственницы так себя ведут? — спрашивала она, глядя на него и двигая стеклянной игрушкой и слегка погружая ее в свою плоть.

— Не задавай мне вопросов, — отрубил он охрипшим голосом.

— Я какнибудь расскажу тебе… — она медленно продвигала дилдо, пока он полностью не исчез внутри нее и снаружи осталась только шелковая кисточка, прикрепленная к концу. — Так… ведут… себя девственницы… да… — прерывисто выдохнула она, содрогаясь всем телом.

Герцог уловил изменения в ее тоне и улыбнулся.

— Я постараюсь сохранить это в памяти, на случай если мне доведется иметь дело с девственницей, — сказал он, наблюдая за ее лицом и руками, совершающими манипуляции с дилдо. — Тебе нравятся девственницы?

Его простой и неожиданный вопрос отвлек ее от внутреннего огня, опаляющего ее тело и мысли. Интересно, сколько мужчин могли задать подобный вопрос женщине? Да еще в такой момент!

— Да, — соврала она, чувствуя себя почемуто беззащитной.

Он нахмурился. Но голос его был ровным, когда он лениво сардонически процедил:

— Тогда тебе, наверное, нравятся очень молодые мужчины.

— Иногда.

— Когданибудь расскажешь мне о них?

— Зачем?

Черт бы тебя побрал, подумал он, и будь прокляты все мужчины, которые знали тебя в прошлом, сколько бы им ни было лет! Он, конечно, понимал, насколько она привлекательна, причем, понимал это больше, чем ктолибо. Может быть, поэтому она была здесь, с ним.

— Ты, конечно, права, — произнес он, пытаясь контролировать свои чувства. — Ты полагаешь, что этот предмет, которым ты так увлечена, мог бы удовлетворять тебя на протяжении всей жизни в гареме?

Он знал ответ на свой вопрос и мог бы сказать, что она чувствовала, когда вдавливала в себя дилдо, а потом резко тянула за шнур.

— Конечно, нет, — заявила она, пытаясь справиться с необузданным желанием. — Я думаю, что мне просто необходимо найти способ, чтобы привлечь внимание султана. Чтонибудь такое, знаешь, необычное.

— Меня бы это тоже заинтересовало, — растягивая слова, произнес герцог, как бы соревнуясь с мнимым султаном в любовном опыте.

— Надеюсь, что так, — провоцирующе улыбнулась Дейзи.

Обхватив его член изящными пальчиками, она направила его вверх.

— Если правда, что восточные мужчины находят красный цвет возбуждающим, то, может быть, султана заинтересует это, — сказала она, опуская палец в баночку с румянами.

Призвав на помощь все свое самообладание, он пытался выровнять дыхание в тот момент, когда Дейзи коснулась самой чувствительной части его пульсирующего члена. Ее палец круговыми движениями некоторое время скользил по члену, а потом она взялась за него рукой и слегка сжала. Волна почти неземного блаженства захлестнула герцога. Нагнувшись, она коснулась губами его губ.

— Ну как, тебе нравится мой вариант боевой раскраски?

С огромным усилием он сосредоточил свой взгляд на ее удивительных темных глазах и кивнул.

— И мне тоже, — прошептала она, прижимаясь к нему теплой грудью. — А теперь продолжим, — игриво произнесла Дейзи через секунду, снова выпрямившись. — Тобой нужно руководить, — поддразнивала она, продолжая раскрашивать его возбужденный пенис.

— Вряд ли, — с улыбкой сказал Этьен. — Но чувствуй себя свободно, не стесняйся.

— Какой ты, оказывается, покладистый мужчина.

— Стараюсь, — деланно спокойно произнес он, пребывая на самом деле в крайней степени возбуждения.

Он полностью предоставил ей инициативу, и Дейзи продолжала разрисовывать его пенис медленными движениями, подвергая герцога сладким мукам, и ему казалось, что бешеный стук его сердца слышен в Париже.

— Как ты думаешь, султану понравились бы мои художественные способности?

— Значительно больше, — сдавленно прошептал герцог, — чем… сказки тысяча и одной ночи.

— Я думаю, — улыбнулась она, — что живопись способна удовлетворять… эстетически.

Герцог приглушенно застонал от наслаждения: неважно, насколько он был опытен, даже для него существовал предел.

— Оо, мой герцог, — прошептала Дейзи, — вы выросли еще немного. — Красная линия вдоль кромки была нарушена и выглядела сломанной, прерывистой, но все так же ритмично пульсирующей. — Боюсь, что вы слишком велики для девственницы, — поддразнивала его Дейзи. — Вы бы сделали мне очень больно, если бы вошли в меня вот этим… — она нежно сжала его член. — А это правда, что девственницы более соблазнительны? Полагаю, ты должен знать, а? — прошептала она, внезапно охваченная ревностью. — У тебя ведь было слишком много женщин, бегающих за тобой.

Она уже не скрывала свою ревность. Лежа на кровати султана, Этьен был слишком красив: бронзовый, мощный, слишком совершенный, чтобы женщины не стремились обладать им, слишком умеющий себя контролировать, даже в возбужденном состоянии, умеющий управлять страстью и оргазмом. Как долго он способен быть сдержанным? Сколько нужно практики, чтобы достигнуть таких высот?

— Отвечай, — шепотом потребовала она.

— Нет, — его голос был мягок, но, если бы Дейзи знала его получше, она бы насторожилась. Не знакомая с характером герцога, поглощенная собственными чувствами, она не обратила внимания на его чересчур спокойный тон и внезапно отодвинулась от него. Она находилась так близко, что он мог бы коснуться ее, если бы его руки не были связаны шелковым шнуром. Она наклонилась над ним в дразнящей позе. Ее тяжелая разукрашенная грудь, узкая талия и алое средоточие между бедер — все это находилось совсем рядом с его лицом.

Реакция герцога была вполне предсказуема. Его пенис, находясь в состоянии эрекции, пульсировал в такт с биением сердца. Глаза были полуприкрыты, и его видимое самообладание поддерживалось лишь огромным усилием воли.

— Ты достаточно подразнила меня, — прерывисто выдохнул он.

Но в ответ Дейзи улеглась возле Этьена в ленивой позе и, взяв одно из перьев с тонко вырезанной из слоновой кости ручкой, провела вдоль его возбужденного члена, словно пытаясь определить его длину. Чуть вверх — потом по пульсирующим венам вниз, затем снова вверх.

— Может, хватит? — поинтересовался он, когда смог перевести дыхание.

В ответ она склонила голову и взяла его твердый член в рот. Она сосала и облизывала его окрашенную в алый цвет плоть до тех пор, пока его дыхание не превратилось в сплошной стон наслаждения.

Его бицепсы напряглись, и он попытался освободить руки, но шнуры держали крепко — хвала восточным мастерам. Вдруг в тот момент, когда Дейзи проводила языком по всей длине его пульсирующей плоти, герцог сказал совершенно ровным голосом:

— Развяжи меня.

Она подняла голову, пристально поглядела в его пылающие глаза.

— Позже.

Проверяя его выдержку, дразня его, она медленно передвигалась, чувственно изгибаясь, так, чтобы раздвинуть его бедра. С дразнящей улыбкой она произнесла: — Мне нравится твоя гаремная кровать… И твоя кротость…

В глазах Этьена бушевал зеленый пожар.

— Посмотрим, — сказала она, бросив взгляд на его возбужденную плоть, — что будет, если я решусь в конце концов сказать, что этот эксперимент с девственницей задел вас. Интересно, этот большой предмет поместится во мне? — Дейзи улыбалась. — Ты мне поможешь? — спросила она, прекрасно зная, что он не может сдвинуть ноги. — По крайней мере, скажешь, что нужно делать?

Он закрыл глаза.

— Развяжи меня, — повторил он ровным голосом. — Игры закончены.

— Тебе не нравится быть связанным? — вежливо поинтересовалась Дейзи. — Ты и с другими женщинами развлекался в этой кровати?

Она не должна была этого спрашивать, но слова вылетели сами, внезапно, когда она подумала обо всех этих сосудах с духами и мазями. Какое имело значение, сколько женщин тут побывало? Она все равно ничего не могла изменить.

— Я не хочу ссориться, — сказал герцог, пытаясь взять себя в руки. — Теперь, пожалуйста, развяжи меня.

— Сколько их тут было? — спросила она.

— Тысяча! — ответил он, теряя терпение.

И тогда она дала ему пощечину.

С бешеной силой, вызванной яростью, он рывком освободил правую руку, затем левую, на которой остался шнур и золотое кольцо от кованой золотом дверцы. Дейзи попыталась отпрянуть, но он обрушился на нее всем своим весом.

— А теперь, — произнес подчеркнуто ровным голосом герцог, — мы займемся тысяча первой.

Она пыталась освободиться, но он, освободив от остатков шнура руки и ноги, слегка приподнял Дейзи и привязал ее этими же шнурами к кровати.

— Вот так, — произнес он, отодвигаясь от нее. Он улыбался и разглядывал абсолютно беспомощную Дейзи, такую, каким он сам был только что, а затем вкрадчиво сказал:

— Я не буду слишком грубым, чтобы не причинить тебе боли.

— Развяжи меня, черт тебя подери! — возмущенно воскликнула Дейзи довольно резким голосом, так как шелковый шнур впился в талию и у нее перехватило дыхание.

— Расслабься, любимая, — ответил Этьен, его пальцы чуть ослабили шелковые путы. — Я не хочу, чтобы у тебя были синяки.

— Проснулись остатки совести? — ледяным тоном спросила Дейзи.

— Я всегда очень осторожен, даже с лошадьми, когда играю в поло. Стараюсь не повредить их кожу. Хотя… — он протянул руку и коснулся ее лица, — твоя кожа куда более нежная. — С этими словами он схватил ее запястья, связал их вместе и бархатным голосом продолжил: — Теперь почему бы не ознакомить тебя с игрушками султана поближе? Исключительно в познавательных целях, как ты понимаешь. — Он взял в руки другой, бирюзовый, дилдо. — Или, как ты выразилась, для практики…

— Жаль, что я не развязала тебя, когда ты просил. Он усмехнулся.

— Это что, попытка вести переговоры? Лучше взгляни на цвет дилдо на фоне своей кожи, — он положил гладкое, блестящее стекло на ее кожу, игнорируя ее слабые попытки напомнить, что у абсароки тоже имеются такие игрушки. — Знаешь, этот намного больше, он доставил бы тебе большее наслаждение.

— Мне это не нравится, — она нахмурила темные брови.

— Тебе понравится. Многим гаремным красоткам нравится.

— И твоим любовницам тоже?

— Давай лучше поговорим обо всех мужчинах, которым ты доставила удовольствие. Хотя лично я всегда считал, что девственниц должны обучать их мужья. И еще: ты считаешь, что темперамент может компенсировать отсутствие опыта? — он произнес последние слова достаточно мягко, но это не соответствовало огню, бушевавшему внутри, когда он думал о Дейзи и о других мужчинах, гораздо более молодых мужчинах.

— Темперамент — это замечательно. Он не узнает правды! Она не доставит ему такого удовольствия.

— Ну, а если сравнить с этим? — прошептал он, Двигая дилдо вниз по ее животу, окрашенной промежности, делая это не торопясь, очень медленно, так что ожидание проникновения было поистине сладко мучительным.

Гладкое, круглое стекло легко проникло в нее. Дейзи откинулась назад, но дилдо уже был внутри. Цилиндр цвета морской волны легко скользил в ее разгоряченной и влажной промежности. Тело, не подчиняясь ей, извивалось в экстазе наслаждения.

— Я посоветовал бы тебе ограничить свои движения, любимая, этот дилдо довольно хрупкий, — спокойно заметил герцог.

Дейзи замерла.

— Вот видишь, как легко можно укротить любого, — самодовольно улыбнулся он, направляя с нажимом дилдо вверх и заставляя горячий цветок раскрываться еще шире.

Она чувствовала трепет его мускулов вместе с мерцанием своего ритма, чувствовала теплую волну потока желания, щедро опускающуюся внутри живота к лону, затопляющую ее неземным наслаждением. Конечно, ей не следовало так бурно реагировать на это бесстыдное вторжение герцога. Она должна была игнорировать восторженное чувство, которое разбудила в ней эта венецианская игрушка султана. Но это было невозможно, и герцог это прекрасно знает, черт бы его побрал. Наверное, все его женщины не могли устоять против таких ласк.