Брэддок-Блэк (№3) - Запретный плод

Она была его единственной дочерью, и ему всегда хотелось для нее полного счастья, счастливой судьбы.

— А я должен обещать? — медленно спросил он.

— Да, — настаивала она, зная импульсивный характер отца.

— Тогда обещаю, — сказал Хэзэрд. — Но, помоему, твой герцог просто дурак.

Через двадцать минут они уже были в отдельном купе поезда на СентЛуис. Они рассовали по полкам багаж Дейзи, и она сидела на диване, с холодным лимонадом в руках, скинув туфли.

Хэзэрд, глядя на нее через столик, поднял свой стакан с бурбоном:

— За будущее, а также за твое счастье.

— За будущее, — согласилась Дейзи, благодарно улыбнувшись. — За дом и горы. И лучшего в мире отца.

По дороге домой Дейзи рассказала ему все, что с ней случилось в Париже. Она попыталась объяснить сложности французских законов, интриги Изабель, всячески тормозящей процесс. Но так как Хэзэрд недавно занимался бракоразводным процессом Трэя и Валери, то был уверен, что большие деньги в состоянии повлиять на любое судебное решение. Он пытался понять, в чем дело. То ли герцог не до конца честен с Дейзи относительно развода, то ли ему жаль расставаться с частью своего состояния ради свободы?

— И все же я рад, что, несмотря ни на что, ты дома, с нами, — сказал он.

А Дейзи думала, будет ли Этьен писать, как обещал. Но когда они наконец добрались до Хелены, ни писем, ни телеграмм не было.

Семья и друзья радовались ее возвращению, она же чувствовала облегчение, что вернулась в знакомый, привычный мир. Наряды от Ворта были удостоены самых высоких похвал. Она соглашалась с тем, что Париж действительно очень красив весной. Все было хорошо.

Но в Хелене было достаточно очень богатых семейств, которые бывали за границей или имели друзей в Париже, и разговоры о Дейзи и герцоге де Век опередили ее.

Дейзи пришла с визитом к Импресс в один из солнечных дней, чтобы навестить детей.

— Этьен собирается в Америку? — спросила Импресс.

Дейзи покачала головой, как будто не хотела отвечать, но потом резко сказала:

— Нет.

Сын Импресс и Трэй Макс строил из кубиков башню вместе с Белль, дочкой Валери Стюарт, бывшей жены Трэя. Белль жила у них в доме, и Импресс относилась к ней, как к родной дочери. Совсем маленький брат Импресс, пятилетний Эдуард, помогал малышам таскать кубики. Макс и Белль были очень похожи. Разница в возрасте была всего месяц. С самой первой встречи они всегда были вместе, ели, спали, играли и говорили друг с другом на языке, непонятном окружающим. Они были как двойняшки. Соланж мирно спала в своей кроватке.

Дейзи с завистью смотрела на детей.

Этьен хотел ребенка, и если бы она была менее практичной, то носила бы сейчас его ребенка. Даже если бы она потеряла Этьена, ей бы осталось дитя их любви. А теперь слишком поздно.

— Когда процесс закончится, — вмешалась Импресс в ее грустные мысли, — Этьен сразу же приедет сюда.

— Процесс не закончится никогда, — грустно возразила Дейзи.

— Как ты можешь быть в этом уверена? Этьен своего добьется.

— Ты недооцениваешь Изабель. Этьен будет свободным только в случае ее смерти, но она собирается прожить долгую жизнь, — сказала Дейзи, помогая Максу с его кубиками. — К тому же, — продолжила она, — все деловые интересы Этьена — на континенте. А я не могу жить в Париже. Моя жизнь здесь.

Импресс знала, насколько семья Хэзэрда привязана к своей земле. И она благодарила судьбу, что не была поставлена перед лицом такой коварной дилеммы. Ее семейная собственность находилась во Франции. Компетентные управляющие и ее старший брат Ги наблюдали за всем, ей не нужно было ничем жертвовать и ничего выбирать.

— Может, Этьен сможет жить в Монтане какуюто часть года? — предположила Импресс. Дейзи оторвалась от кубиков и встала.

— Он перегружен своими делами, долевым участием в трех европейских железных дорогах, паем в Бурше, страстью к поло, с ежедневными командными играми, не говоря о поддержке престижа тысячелетнего знатного рода де Век. Всем этим невозможно управлять из Монтаны.

Весь следующий месяц письма Дейзи и Этьена преодолевали огромное расстояние, разделяющее их, подогревая надежду, пока в один жаркий июльский день не раздался звонок от Бурже, который сообщил герцогу, что ходатайство по поводу переноса слушания в Кольсек будет рассматривать уже другой судья, так как Бошам заболел и скорого выздоровления не предвидится. Изабель снова выиграла раунд.

— Черт побери! — воскликнул Этьен и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. — Что за фатальное невезение!

— Просто какоето дьявольское наваждение, — возмущался Бурже. — Бошам согласился пойти нам навстречу.

— Что ж, надо отметить, — философски рассудил герцог, — что для нас это всего лишь потеря в суде. Бошаму повезло меньше.

— Возможно, это сердце подвело, — согласился Бурже, — наверное, на него слишком нажимали.

— Кто заменил Бошама?

— Плеже. Он заигрывает со знатью. Плеже получил свое место с помощью связей жены и теперь лезет из шкуры вон.

— Да, этот будет плясать под дудку Шарля, — мрачно заметил герцог. — Что дальше?

— Завтра встречаюсь с Лэтэвом.

— Это безнадежно, Фелис.

— Как сказать, может, и нет.

Бурже, бесспорно, был очень настойчив, но Этьен знал, что говорить с Лэтэвом бесполезно: он выполняет все указания Шарля и Изабель.

— Я уезжаю за город, на реку, несколько дней меня не будет. Позвоню, когда вернусь. И спасибо, — добавил герцог, — за все, что вы делаете.

— Мы своего добьемся.

Этьен улыбнулся его непоколебимому упорству.

— Конечно, черт возьми. Во всяком случае я очень надеюсь на это.

Он не был в Кольсеке с тех пор, как уехала Дейзи. Прошел месяц, плотно насыщенный делами. Он объездил всю Францию, посетил все свои компании — от виноградных плантаций и винных заводов на юге до строящейся железнодорожной линии на севере.

Сладкие воспоминания о Дейзи сразу нахлынули на него, как только он переступил порог своего дома. Тут она сидела, там она ела, здесь они смеялись и занимались любовью — в спальне, на балконе, на лужайке. Он заметил, что ванна была уже переделана, расширена. Это было сделано для нее. В спальне стоял туалетный столик с большим количеством парфюмерии. Тоже для нее. Он был вынужден выйти на улицу, чтобы хоть немного успокоиться, а когда вернулся и приступ черной меланхолии всетаки не прошел, он сел писать ей письмо.

«Очень жаль, но я не уверен, что этот развод когданибудь произойдет. Бурже надеется и подбадривает меня, но мне все труднее соглашаться с ним. Я в Кольсеке, тоскую по тебе ужасно. Ты стоишь у меня перед глазами, а я не могу ни обнять, ни поговорить. В такие минуты теряешь надежду и опускаются руки. Мои чувства к тебе не изменились, но проклятая фортуна отвернулась от меня, она разрушает мою надежду на развод».

Он добавил несколько строчек по поводу сада за окном и растений из прерий, которые напоминали ему о ней, но оказался не в силах закончить письмо как обычно обещанием скоро с ней увидеться.

Письмо Этьена пришло в самый неподходящий момент, ибо Дейзи, так же как и его, одолевали гнетущие мысли по поводу неразрешимых проблем, стоящих перед ними, так что невеселые новости только подлили масла в огонь. Она получила письмо через две недели, после того как он его написал, и прочла его в уединении в горах. Дейзи касалась пальцами строчек, словно желая почувствовать тепло Этьена. Она представляла, как он сидит за столом в Кольсеке и пишет ей письмо. Как всегда босой, волосы мокрые после купания в реке. Что он имел в виду, когда написал, что не уверен, состоится ли развод вообще? Конечно, она знала ответ. Это был всего лишь риторический вопрос. Она знала ответ еще в Париже. Только сердце отказывалось его принимать.

Этим вечером она послала ответ Этьену. «Честно говоря, я не знаю, как начать. И не уверена в правильности моего решения. Но когда я читала твое письмо из Кольсека, мое сердце разрывалось на части. Я испытала то же отчаяние, что и ты, и тот же горький привкус утраченной надежды. Мы никогда не смотрели на вещи реально, Этьен, думая, что в состоянии победить мощную и старую судебную систему твоего мира. Хотя я меньше всего беспокоюсь о самом факте развода — ты знаешь мои взгляды на обычаи белого человека. Я люблю тебя с той же страстью, какую мы впервые познали в Кольсеке. Я тоскую по тебе каждое мгновение, но я не могу выйти за тебя замуж. Мы принадлежим двум разным мирам — мирам, разделенным расстоянием и убеждениями. Обещай мне, что мы будем друзьями, так как я не хочу терять тебя навсегда».

Герцог швырнул ее письмо на стол, едва прочел его, потом снова поднял и перечитал. Черт бы побрал ее черные глаза! Друзья? Она хочет, чтобы мы были друзьями? Как бы не так! Она, вероятно, нашла себе другого, тут же решил он. Черт бы ее побрал! Бессильная ярость душила его, когда он представлял, что другой мужчина дотрагивается до нее. Друзья! Он не мог себе представить дружбу со страстной и чувственной Дейзи Блэк. Это что, дурацкая шутка?

Герцог тут же послал ей телеграмму:

«Ты сошла с ума, если думаешь, что я хочу твоей дружбы. Кто твой новый любовник?»

Он не подписался изза чиновника на телеграфе, чтобы избежать сплетен. Она сама поймет, от кого телеграмма.

Дейзи получила послание в своем офисе и похолодела от его тона.

Она стояла и дрожала, несмотря на жару, когда оператор телеграфа выстукивал ее ответ:

«Никого нет, поверь мне, никого, кроме тебя. Будем друзьями?»

Он вдруг возненавидел это слово.

«Ты должна выйти за меня замуж. Я не хочу никакой дружбы», — последовал горячий ответ.

«Я не могу выйти за тебя замуж…»

В это мгновение она решила, что останется его любовницей. Этьен не мог на ней жениться, хотя и искренне предлагал это. Молодой телеграфист ждал. Наконец она немного успокоилась и приняла решение:

«Мне жаль. Ты должен понять меня»»

«Не понимаю. Не желаю понимать. Ты убиваешь меня», — добавил он, хотя это совсем не было на него похоже, учитывая гордость де Веков.

«Мне жаль». Дежурные, затасканные слова.

«Не стоит. Мне уже не жаль», — ответил Этьен. Гордый, огорченный мужчина, после двух часов, проведенных на телеграфе Бурше под любопытным взглядом телеграфиста. Из телеграфа он тут же направился в жокейклуб — напиться.

Валентин, разыскивая его, пришел туда позже. Герцог не явился на встречу в Таттерсолс взглянуть на новую чистокровку.

— Лошадь — красавица! — сообщил Валентин. — Зря ты пропустил. А я ее купил.

— Лошади, по крайней мере, можно доверять, — сказал герцог, подавая знак лакею наполнить бокал Валентина.

— А кому нельзя? — Валентин заметил, что его друг прикончил бутылку коньяка. Этьен редко столько пил в такое время дня.

— Женщинам, — голос герцога был полон отвращения.

— Поссорились?

— Напомни мне больше никогда не влюбляться. Это ад на земле.

— Ты не выглядел таким несчастным пару месяцев назад, — отметил Валентин и добавил: — Ты собираешься объяснить мне, что случилось?

Этьен был не в самой лучшей форме, выпив бутылку «Наполеона».

— Тут нечего объяснять. Она хочет моей дружбы. Чтобы мы были друзьями, — объяснил герцог.

— Дружба — это так плохо? — Валентин пересел поближе.

— Это хуже, чем плохо. Черт, в это невозможно поверить, — герцог налил себе еще коньяка. — Говорит, что не может выйти за меня замуж. Будем друзьями, говорит. Это как понимать? Я что, способен быть только другом?

И это с горячей, как раскаленный ад, женщиной? С Дейзи? Что ты будешь пить, Валентин? — спросил он, заметив стоящего на почтительном расстоянии лакея.

— То же самое. Когда это все случилось?

— Еще одну бутылку, — приказал Этьен, выливая остатки коньяка в бокал, который лакей поставил перед Валентином.

Герцог задумался, сосредоточив взгляд на бокале.

— Когда это случилось? Семь телеграмм назад, а может, и шесть, черт, я забыл, — он вытащил заполненный телеграфный бланк и положил его на стол перед другом.

— Ты уверен, что Дейзи так и думает? Ты не ошибаешься?

— Нет, я не ошибаюсь. Я, разрази меня гром, умею читать. Господи, неужели это та женщина, изза которой я развожусь со своей чертовой женой. Я потратил изза этой женщины колоссальные деньги, чтобы подкупить судебных чиновников. И изза этой драгоценной женщины Изабель убила мою лучшую лошадь.

— Изабель убила Марокко?! — Валентин так резко подался к нему, что часть коньяка выплеснулась на скатерть.

— Да, и это так же верно, как и то, что солнце встает на востоке.

— Откуда ты узнал? — Валентин был явно ошарашен.

— Она мне письменно сообщила, она предсказала мне еще больше страданий в этой жизни. Должно быть, она пророчица.

— Скажи мне точно, что телеграфировала Дейзи.

Валентин еще не до конца верил Этьену, ведь они с Дейзи были так влюблены друг в друга, герцог столько изменил в своей жизни ради нее.

Этьен вздохнул. Он выглядел гораздо трезвее, чем должен был при таком количестве выпитого, зеленые глаза были ясными и чистыми.

— Мой развод никогда не произойдет, и это, конечно, главная проблема. Я бы все понял, если бы не знал, что развод ее мало волнует, ее проблема в том, что мы оба не живем в Монтане. Моя любовь против ее гор ничего не стоит. Я обещал ей, что мы чтонибудь придумаем…

— А что тут придумаешь? — Валентин был в курсе деловых интересов Этьена, все они были в Европе. — А Дейзи? Она не может жить в Париже?

— Похоже, что нет, — сухо ответил герцог.

— А ты можешь жить в Монтане?

— Никогда не думал, что мне это понадобится. Конечно, он не смог бы там жить.

— Так ты сможешь?

— Никто никогда меня об этом не спрашивал.

— Это не ответ на вопрос.

— Не знаю! Я даже не знаю, люблю ли я ее до сих пор, так меня это взбесило. Поэтому не знаю, что и ответить. Но я поломал два чертовски тяжелых кресла внизу в бильярдной, чем до смерти напугал управляющего. Потом, как дурак, глядя на все, что натворил, долго извинялся. — Он медленно покачал головой. — Если это любовь, то будь она проклята.

— Поехали, поговорим с Аделаидой. Она знает женскую логику. Может, она сможет помочь.

— Спасибо, я не хочу, — герцог усмехнулся. — Дейзи мне все ясно телеграфировала. Я никогда не просил женщину выйти за меня замуж. А когда в конце концов сделал это, попробовал приблизить рай к земле… — его голос прервался. — Я не собираюсь никого умолять…

— Гордость?

— Наверное. Валентин, она однозначно сказала «нет».

Вслед за июлем пришел август. И герцог, и Дейзи загружали свои дни работой. Занятая открытием новой шахты южнее Хелены, она работала по семнадцать часов в день. Потом, опустошенная, падала в кровать и спала как убитая. Ее напряженное расписание не давало ей возможности ночь за ночью мечтать об Этьене. Бурже продолжал сражаться за развод герцога. Этьен больше не хотел делиться с Изабель собственным именем, когда после стольких лет совместной жизни у них не оказалось ничего общего. Он часто виделся со своим кузеном Жоржем, помогал ему готовиться к экспедиции на Восток. Жорж в этот раз отправлялся кудато между Туркестаном и Монголией, а зиму хотел провести в районе озера Байкал. Его заинтересовали язык и обычаи бурятов.

Жюстен вернулся из Египта, загорелся этой экспедицией и решил принять в ней участие.

— Поехали с нами, папа, — уговаривал он. — Степные ветры освежат твои мысли. Жорж добавил:

— Поезда уже ходят из Самарканда, так что ты сможешь вернуться до наступления холодов.

Он понимал, что Этьена нужно развлечь, а женщины перестали интересовать герцога, с тех пор как в его жизни появилась Дейзи.

— На обратный путь ты потратишь восемь дней, — добавил он.

— Что ж, мне и правда нужно сменить обстановку. Почему бы и нет, собственно говоря, — решил герцог. Они запланировали свой отъезд на конец месяца.

Дни были заняты работой. Дейзи приходила в офис рано и оставалась там допоздна. Если бы можно было работать всю ночь, она с радостью бы делала это, чтобы не оставалось времени мечтать. Она все время видела перед глазами Этьена, улыбающегося, дразнящего ее, вызывающего ее смех. Каждое утро она просыпалась и понимала, что лежит в кровати одна, и это было подобно смерти.

Открытие новой шахты было ниспосланным ей благословением Божьим. Решение сложных проблем, связанных с горной промышленностью, поглощало огромное количество времени. Уже были готовы два уровня, через шесть месяцев можно было начинать отгрузку. Вначале большой проблемой была вода, но, когда заработала насосная система, все уладилось.

Несколько раз Дейзи была в горном летнем лагере, чтобы принять участие в местных праздниках, но держала себя более сдержанно, чем обычно. В лунные ночи, когда барабаны призывали к танцам, она, околдованная их пульсирующим ритмом, танцевала, но никогда дважды с одним человеком. Ее больше не интересовал флирт.

Потом, более тихая, чем обычно, она возвращалась снова в Хелену. После отъезда из Парижа все ее внимание было сосредоточено на обязательствах по отношению к племени. Она занималась добывающими предприятиями, коневодством, детским образованием, борьбой за улучшение жизни своих соплеменников.

Это приносило свои плоды. Росло число индейских детей, обучающихся в школах. Студенты после окончания учебы возвращались, чтобы работать преподавателями. Специальные программы были направлены на поддержку ремесленников для совершенствования их мастерства.

Вся эта работа в какойто степени удовлетворяла молодую женщину, но не могла восполнить то, что она потеряла.

Никто не понимал ее лучше, чем семья. Както утром за завтраком Блэйз хмуро сказала Хэзэрду:

— Вчера Дейзи снова осталась в городе. Она работает слишком много. Пора тебе положить этому конец. Удивление отразилось на его лице.

— И что ты предлагаешь? Тащить ее из офиса силой? — Он улыбнулся, чтобы смягчить ответ, и примирительно добавил: — Она имеет право оставаться в городе.

— Вот это меня и волнует. Она не должна оставаться одна так долго.

— Дорогая, — успокаивающе сказал Хэзэрд, — она не может забыть де Века за несколько недель. Кроме того, Дейзи никогда раньше не была настолько заинтересована мужчиной, — добавил он, подумав о Мартине, — но, к сожалению, он женат.

— Да, все это плохо, и она нуждается во времени, чтобы с этим совладать, — ответила Блэйз с видимым беспокойством, меняя местами кофейную чашку и стакан с соком. — Я думаю, может, поездка в Ньюпорт помогла бы. Ты знаешь, Фрэнк предлагал тебе и Трэю поехать туда в конце месяца. Вы могли бы остановиться в НьюЙорке и сделать для Дейзи некоторые покупки.

— К сожалению, она не любит делать покупки.

— Нет, дорогой, она займется покупками, если вы ее заинтересуете. — Блэйз была полна планов, как исправить настроение Дейзи. — Почему бы не посетить вместе с ней выставку западного искусства? Нужно чтонибудь придумать, чтоб выманить ее из Монтаны.

— Поговори с ней. — Он усмехнулся. — Думаю, несколько дружеских фраз иногда могут помочь. Кстати, нам нужно будет обратиться в ньюйоркскую галерею по поводу картин, ты помнишь, мы запланировали одно выгодное предприятие. Или у тебя другие предложения? Да, забыл сказать. Кит будет в Ньюпорте. Он приплыл из Индии, чтобы решить чтото с сахарной плантацией на Ямайке, и телеграфировал, что некоторое время будет в Ньюпорте.

— Прекрасно. Я уверена, что Дейзи поедет, чтобы увидеть Кита. Когда он был здесь последний раз, они договорились, что не будут больше говорить о браке. Хотя с тех пор в Дейзи всетаки попала стрела Купидона, но я не думаю, что Кит перестал об этом думать.

— Я тоже так считаю. — Хэзэрд улыбнулся своей жене, которую обожал. — Подозреваю, что ты уже начала собирать вещи.

— Только некоторые, для малышей. Ты знаешь, Фрэнк волнуется. В Ньюпорте вам придется доказывать умение абсароки играть в поло.

Последний раз, когда в Ньюпорт прибыла британская команда, чтобы провести неофициальную игру, Хэзэрд и Трэй поразили невозмутимых англичан своей игрой.

Хэзэрд помальчишески улыбнулся.

— Да, абсароки умеют использовать школу игры Сандхарста.

— Так что ты не против поехать?

Блэйз считала нужным настоять на поездке, даже если Дейзи будет против. Она всегда давала мужу разумные советы, к которым он прислушивался.

Герцог де Век вскрыл последнюю телеграмму от Жюли — ежедневное обязательное послание, в котором она неизменно спрашивала его, когда он к ним приедет. Текст был такой же, как и предыдущие десять телеграмм. Он взглянул на календарь. Жюстен вчера сказал, что полоклуб дополнительно набирает игроков в команду на неофициальные матчи в Ньюпорте, и, если герцог согласится ехать, все будут очень рады.

Еще вчера Этьен никуда не собирался, но сейчас он, держа в руках очередную телеграмму Жюли, подумал о том, что в Самарканд он поедет только еще через месяц, и решил, что стоит нанести краткий визит в Америку. Жюли, Анри и Гектор обязательно будут в Ньюпорте на состязаниях. Гектор, повидимому, уже будет сидеть на своем первом пони.

Решение было принято мгновенно. Он поедет.

Трэй сразу заметил Этьена, когда французская команда выехала на поле.

— Это де Век, — сказал Трэц отцу, — он играет за Сентреля. Я и не знал, что он приедет.

Хэзэрд повернулся в седле, его темные глаза остановились на человеке, который причинил его дочери так много страданий.

— Вчера вечером Сентрель так набрался в баре, что сегодня не может играть. Он и Дадье предпочитают бар тренировкам. — Хэзэрд прищурился на солнце. — Сегодня французы проиграют.

— СенЖорес тоже играет. — Трэй вытянулся в седле, руки опирались на луку, легкий бриз с океана развевал его темные волосы. — У них наконец хватило ума убрать из команды Сентреля и Дадье. Де Век и СенЖорес вошли в команду недавно.

Хэзэрд машинально коснулся золотого браслета на запястье, его лицо приобрело задумчивое выражение.

— Ты видел его в игре?

Большое поле для поло возле Мартенпарка было идеально гладким, как ковер. Под ясным синим небом стояли роскошные экипажи, заполненные хорошо одетыми господами. Повсюду виднелись большие шляпы леди. Украшенные искусственными шелковыми цветами, лентами и перьями, они, подобно саду, окружали игровое поле.

Команды стояли на противоположных концах поля, пристально наблюдая за судьей, который должен выбросить мяч. Согласно действующим правилам, как только мяч коснется земли, оба игрока под номером один должны пуститься к нему галопом. Лошади нетерпеливо гарцевали под игроками, с трудом сдерживающими их.

Мяч упал, и толпа зрителей в экипажах наблюдала, как лошади помчались к центру поля. В самый момент столкновения команд толпа вскрикнула, так как герцог де Век упал с лошади. Держась за бок, он вскочил в седло, прежде чем удивленный рефери решил остановить игру. В этот момент американцы овладели мячом, французы слегка замешкались, и Трэй, имея хорошую позицию для удара, открыл счет.

Последний раз я упал с лошади в восемь лет, хороший удар, подумал герцог. Атака Хэзэрда была преднамеренно грубой. Этьен, заметив Трэя, понял, что его атаковал отец Дейзи. Какому отцу понравится, что его дочь связалась с женатым человеком? Его негодование было естественно.

В это время их лошади оказались рядом.

— Не стойте у меня на пути, и это больше не повторится, — проговорил Хэзэрд, наблюдая, как рефери совещаются на боковых линиях.

— Не повторится, — заверил его герцог, наблюдая за полем. Он ожидал классического поло и не был подготовлен к такому стилю игры.

Пока мяч возвращался в исходную позицию, Хэзэрд тихо сказал:

— Она несчастна, и это сделали вы.

— Она бросила меня. — Не было необходимости выяснять, о ком идет речь. — Давайте сразу назовем вещи своими именами.

— Как ваш развод? — насмешливо спросил Хэзэрд. Конечно, Дейзи должна была оставить его, поскольку этот человек не имел намерения получать развод.

— А как поживает ее новый друг? — холодный тон герцога подчеркивался его европейским акцентом. Если разъяренный отец Дейзи готов убить его на игровом поле, подумал Этьен, то, по крайней мере, пусть узнает, кто кого бросил.

Мяч покатился поперек поля, прервав их беседу. Они рванулись вперед. Хэзэрд мельком посмотрел на герцога. Новый друг? Это он серьезно? После возвращения из Парижа Дейзи так страдала, оттого что потеряла его. Какой еще новый друг? Внимание герцога было сконцентрировано на мяче, его бита была нацелена для удара. Вот сволочь! Он что, хочет сказать, что это Дейзи во всем виновата?

Наклонившись в седле, Хэзэрд подгонял пони, настигая Этьена. Оба мужчины сближались на полном скаку. Толпа ревела. Хэзэрд был совсем рядом с герцогом. Бита герцога касалась травы, тело подалось из седла, он тянулся за мячом и был почти у цели, когда Хэзэрд, взяв биту за самый конец, опередил Этьена на полдюйма и ударил по мячу. Его пони был крупнее, и это давало дополнительное преимущество, понял Этьен. Не упуская мяч из виду, Этьен привстал в стременах, преследуя Хэзэрда.

Длинные волосы Хэзэрда развевались на ветру, его довольная улыбка свидетельствовала о том, что он осадил человека, который обидел его дочь.

Игра принимала серьезный оборот. В конце третьего пятнадцатиминутного периода команды сравнялись в очках. Но в заключительном периоде начала сказываться усталость и лошадей и людей. Солнце клонилось к горизонту, но командам так и не удалось изменить счет.

— Увидимся на финальной встрече, — прорычал Хэзэрд герцогу, испытывая боль в каждой мышце и задыхаясь от напряжения.

— Пошел ты, — буркнул герцог. Он был чертовски зол и до смерти измотан игрой.

Этьен возвращался в гостиницу вместе с Фэлоном, товарищем по команде. Надин Бельмонт, предложившая свой недавно построенный дом для проживания французской команды, махала им рукой из своего экипажа. У нее были свои виды на развитие теплых американофранцузских отношений.

Небо было сиреневосерое, туман, наползавший с океана, начал охлаждать воздух, когда они медленно ехали через игровое поле. Множество экипажей со зрителями все еще стояли вокруг. Дейзи тоже была здесь, но герцог не заметил ее в толпе. Фэлон предложил подъехать к коляске Импресс.

— Этьен, вы помните Импресс? — сказал Фэлон, поворачиваясь в седле, чтобы привлечь к беседе и герцога. — Мы вместе росли. Она тогда обгоняла меня на скачках.

— Дэвид забывает сказать, что нам тогда было по восемь лет, — сказала Импресс с милой улыбкой. Она была одета в изящную жакетку и шляпку из соломки. — Папа посадил меня на пони в два года. Вы здорово играли сегодня, Дэвид. — И повернувшись к герцогу, спросила: — Как дела, Этьен?

— Утомлен и слегка покалечен, — ответил он с легкой улыбкой, придерживая свою руку. — Как вы?

Его вопрос был данью вежливости, и только в этот момент герцог заметил Дейзи, сидевшую в экипаже чуть позади невестки. Острые, противоречивые чувства моментально охватили его. Он был очень удивлен, хотя и мог предположить, увидев ее отца и брата, что она будет здесь.

— Хорошо, — ответила Импресс. Глаза герцога были обращены к Дейзи, одетую чрезвычайно просто — в белое платье и соломенную шляпку, изящно сдвинутую на бок.

— Вы встречались раньше с моей тещей, госпожой Брэддок Блэк? — спросил Фэлон.

— Не знаю, встречались ли мы когдалибо, — быстро ответил Этьен, посмотрев на Блэйз, сидевшую напротив Дейзи. — Хотя, постойте, я видел вас несколько раз в Эмсе. — Он улыбнулся, извиняясь за свою рассеянность, и представился всем сидящим в экипаже.

— Вы знаете друг друга, не так ли? — сказала небрежно Импресс, когда должна была представлять Дейзи.

— Добрый вечер, мисс Блэк, — сказал герцог осторожно, словно они были не больше чем случайными знакомыми. — Я думал, что вы в Монтане.

— Я не знала, что вы во французской команде. — Фразы были нейтральными, скрывающими их замешательство от внезапной встречи.

Каким же огромным и желанным выглядел Этьен — крупный, красивый мужчина в белой фуфайке и саржевых брюках для верховой езды, с влажными от пота вьющимися волосами!

— Официально до сегодняшнего утра не был, — сказал герцог, стараясь скрыть волнение. — Я решил ехать буквально в последний момент.

А если бы он знал, что она в Ньюпорте, он бы решил приехать?

— Герцог случайно оказался сегодня в команде, — вмешался Фэлон. — Сентрель и Дадье не держались в седлах.

Экипаж с энергичной и нетерпеливой Надин Бельмонт тоже покидал поле. Она энергично размахивала шляпой, серебряные ленты с розами подпрыгивали вверхвниз. Ее голос раздавался на все поле:

— Этьен, дорогой, поспешите! Этьен!

— Извините меня, — спокойно сказал герцог, подбирая поводья лошади.

— Вы собираетесь быть сегодня вечером у Надин? — спросил Фэлон.

— Да, — сказала Импресс. — Попозже. Сначала мы обедаем с Рэдфордами.

Дэвид Нэй, маркиз де Фэлон, помахал им рукой и повернул пони.

— До скорого.

Он пустил пони в легкий галоп следом за герцогом.

— Ты в порядке? — спросила у Дейзи Блэйз, прикоснувшись к ее руке.

— Я в полном порядке. — Голос ее был ясным. — Надин имеет нового «дорогого»? — насмешливо добавила она. — Так или иначе, меня это не удивляет.

Импресс и Блэйз обменялись взглядами.

— Надин называет «дорогим» каждого, — сказала Импресс.

— Она называет «дорогим» каждого красивого мужчину, если точнее.

Дейзи пристально смотрела на экипаж, в котором Надин улыбалась герцогу де Век. Надин Бельмонт, вторая жена владельца железных дорог в штате, человека достаточно старого, чтобы быть ее дедушкой, низко наклонилась в экипаже, давая возможность рассмотреть ее роскошный бюст.

— Если бы герцог не подошел к ней, она бы до сих пор кричала на все поле, — объявила Блэйз.

— Ты не должна защищать его. Я прекрасно знаю, что Этьен никому не позволяет делать выбор за себя. Если он поспешил к ней, значит, он сделал выбор. А теперь давайте изменим тему, потому что я не нуждаюсь в сочувствии. Они с Надин сами разберутся. Она коллекционирует красивых мужчин, а Этьен рекордсмен этого столетия в победах над женщинами.

Дейзи не знала, что случится, когда она увидит Этьена снова. В общемто она надеялась, что он какимнибудь необычным способом даст ей понять, что все еще любит ее. Что ж, это были глупые надежды, она должна была знать, что ему несвойственны такие сантименты. Его эгоизм был несовместим с переживаниями подобного рода. Судя по всему, он нашел то, что ему нужно, с другой женщиной. В конце концов, она ведь видела список, представленный Изабель. На какие романтические чувства можно рассчитывать с таким мужчиной?