Меч Теней (№2) - Крепость Серого Льда

Вайло окинул взглядом присутствующих. Десять человек, считая его самого. Восемь с мечами и двое с молотами. По-хорошему он даже думать не должен о том, чтобы отпереть эту дверь. Но он Бладд, а это что-нибудь да значит. За эти последние месяцы, блаженствуя в Дхуне, будто король, он, пожалуй, позабыл немного, кто он есть на самом деле. Он слишком много раздумывал, слишком мало действовал. Пенго, возможно, прав: ему давно уже следовало бы собрать войско.

С глубоким вздохом Собачий Вождь принял решение.

— Отпирайте. Будем выводить лошадей.

Все девять, от самого старшего, Одды Быка, до мальчишки-мечника не старше семнадцати лет, подчинились ему без колебаний. У Вайло сжалось сердце, и он, пока Невел отодвигал засовы, произнес клановый девиз:

— Мы клан Бладд, избранный Каменными Богами для защиты их рубежей. Смерть — наша спутница, долгая тяжкая жизнь — наша награда.

— Бладд! Бладд! БЛАДД! — прокричали в ответ девять воинов, вскинув оружие. Дверь отворилась и всосала в себя воздух с такой силой, что у Вайло косы поднялись с плеч. Черный дым, непроницаемый для глаз, заволакивал всю конюшню. В нем, не разгоняя мрака, тускло светились желтые фонари. Едкая гарь заполнила легкие Вайло, на глазах выступили слезы.

Лошади кричали и бились в стойлах, обезумев от страха. Одна из них с оглушительным треском вырвалась на волю. Вайло упал духом, понимая, что охваченных ужасом животных в дом нипочем не загнать. Лошади были бладдийские, и ни одна пока еще не проходила через внутреннюю дверь. Они ее не знают, а когда лошадь в панике, только что-то знакомое может успокоить ее.

Прищурившись, он вглядывался во тьму и пытался определить источник дыма. Огня он не видел и решил, что горят либо передние двери, либо крыша — а может быть, и то и другое.

— Отпирайте стойла, — приказал он. У молодых глаза получше, чем у него, тут уж ничего не поделаешь. — Выпускайте лошадей, а сами прижмитесь к стенам.

Заверещали, точно белки, щеколды на стойлах. Люди кашляли и плевались, лошади лягались и вставали на дыбы, ослепленные страхом и черным дымом. Вскрикнул один из мечников, получив удар копытом. Вайло клял дхунитов, превративших конюшню в подобие ада.

— Невел, Одда, — крикнул он в тот самый миг, когда перестали скрежетать засовы. — Станьте по бокам от передних дверей. Остальные — ко мне!

Он собирался совершить нечто безумное. Ну что ж, стало быть, он безумен, и его клан тоже — так тому и быть. Когда семеро мечников сгрудились позади него, он отдал Невелу и Одде приказ отпереть большие передние двери конюшни.

Створки дверей пришли в движение, и по конюшне пронесся ветер. Дым, клубясь, повалил в образовавшуюся щель. Вкруг дверной рамы вспыхнуло пламя, осыпая искрами запорошенный сеном пол. Одда и Невел бросились назад, а лошади Бладда рванулись наружу. Вайло различил среди них черный силуэт Собачьего Коня. Жеребец опустил голову и прижал уши — пару дхунитов он уж точно затопчет. Одда с Неведом вбежали в дом, и Вайло приказал отступать. Лошади теперь на воле, и только Каменные Боги могут спасти их.

Они еще не успели закрыть внутреннюю дверь, когда в конюшню ворвались пятеро конных дхунитов в устрашающих шипастых шлемах, с голубыми дхунскими топорами. Вайло, взмахнув своим весящим три стоуна молотом, ринулся им навстречу.

— БЛАДД!

Молот обрушился на грудь дхунского коня, и кровь брызнула в лицо Вайло. Конь опрокинулся назад, сбросив седока. Вайло описал молотом круг над головой и с размаху опустил его на закрытое забралом лицо дхунита. Железо вдавилось внутрь. Дхунит упал на колени, извергая из-под шлема кровавую рвоту. Вайло снова раскачал молот, выбирая другую мишень. Его люди образовали вокруг него защитный клин. Вайло понимал, что преимущество на их стороне, поскольку их глаза уже привыкли к сумраку и дыму.

Одда Бык со своим молотом сражался против дхунита с серповидным топором. Ни одно оружие не сравнится с молотом по силе, но достает он недалеко, и нужно много места, чтобы размахнуться им как следует. Дхунит знал об этом и успешно теснил Одду. Вайло не знал, как ему быть: спешить на подмену Одде или обороняться от вновь прибывшего дхунита с длинным мечом из голубой стали. Сильно раскрутив молот, Вайло метнул его, и молот, угодив в грудь всаднику, вышиб его из седла, как таран. Вайло выхватил из-за пояса кухонный нож и бросился на противника Одды, крича своим:

— Отходи назад! — Нож порой бывает полезнее меча, подумал он, вогнав свой клинок под колено всаднику. — Отходи, Одда! — Голубой топор другого дхунита рассек плечо семнадцатилетнему мечнику.

Видя, что вождь остался без молота, Невел Дангро загородил Вайло собой. Его меч внушал страх одним своим видом — черный, загнутый, с шестью желобками на лезвии. Его выковали для того, чтобы рубить головы, и дхуниты его сторонились. Вайло под столь надежным прикрытием рискнул оглянуться назад. Все, кроме него и Невела, уже отступили за дверь.

— Слушай мою команду, Невел, — хрипло выкрикнул вождь. — Пошли!

Оба, точно в некоем воинственном танце, скакнули назад. Пущенный кем-то топор ударился о дверной косяк. Вайло ухватил Невела сзади за пояс и перетащил через порог.

Шестеро человек навалились на дверь, одновременно задвигая засовы. Вайло знал, что долго она не выдержит, но благодаря ей они получили передышку.

Отирая с лица кровь и пот, он смотрел на своих людей. Двое из них остались по ту сторону двери. У Одды топор прошелся по челюсти, и мочка уха свисала на лоскутке кожи. Другой воин, мертвенно-бледный, зажимал кулаком дыру в доспехах. Ранен длинным мечом в живот. Вайло протянул к нему руку.

— Ты храбрый парень, — сказал вождь и пронзил ему сердце кухонным ножом сквозь прорванные доспехи.

Шестеро оставшихся стояли молча, тяжело дыша. Пот капал с их носов и подбородков. Они знали, как умирают люди, и знали, что рана в живот относится к наихудшим видам смерти.

Задумываться и горевать времени не было: дхуниты уже высаживали дверь с той стороны.

Вайло огляделся. Должен же быть какой-то способ отгородить это крыло! Не может быть, чтобы строители круглого дома полагались в случае защиты от неприятеля только на эту деревянную дверь. Вайло только теперь заметил, что прижимает ладонь к груди. Там ощущалась какая-то боль. Несварение, наверно. Не решив еще, что делать, он услышал крик из западного коридора:

— Дхуниты в круглом доме!

Ночь, выведя их из одного ада, уже готовила им другой. У Вайло не поворачивался язык просить кого-то остаться у этой двери, что означало верную смерть, но ему не пришлось просить. Одда и маленький светловолосый мечник шагнули вперед.

Вайло почувствовал вдруг себя старым и обреченным, но другим этого показывать было нельзя. Он молча стиснул руки обоим воинам. Одда пожелал ему долгой жизни, но Вайло не мог ответить тем же. Не отпуская его руки, вождь произнес:

— Скажи этим ублюдкам, что мы потопили их священный камень.

Одда улыбнулся, и этого было довольно.

Вайло повернулся и с четырьмя воинами позади двинулся в западную часть круглого дома.

Главные двери еще держались, но в сенях уже готовились к схватке. Хэмми Фаа, подбежав к вождю, сообщил, что дхуниты проникли в дом через кухню и что в бою с ними пало несколько бладдийцев, в том числе и Самло. Вайло и сам это видел. Большой младший брат Хэмми лежал в луже крови у лестницы Восточного Рога.

— Он не допустил дхунита к механизму, поднимающему дверную решетку, — сказал Хэмми.

— Он был славный воин. — Вайло коснулся ладанки со священным камнем. — Такой же, как ваш отец.

У Хэмми затряслись плечи, и Вайло мысленно поклялся убить своего второго сына. Да, вот так. Пенго заплатит жизнью за все, что случилось здесь.

— Пойдем со мной, Хэмми, — сказал он вслух. — Ты, Невел, ступай с ребятами на кухню и посмотри, нельзя ли как-то отсечь ее от других помещений. И позаботься о женщинах. Ты знаешь, что следует сделать в случае чего.

Невел кивнул. Лучше убить своих женщин самим, чем отдать их на поругание дхунитам.

— Вождь.

Это было прощальное слово. Вайло чувствовал сердцем, что не увидит больше ни Невела, ни трех остальных. Клану Бладд приходит конец. Вайло обнял за плечи Хэмми и пошел с ним в северное крыло, в покои вождя.

По дороге они встретили только одного врага — молочанина, который сам не знал, как здесь оказался и куда идет. Хэмми пробуравил ему живот своим девятифутовым копьем и выдернул пахнущее дерьмом острие обратно.

— Открывай, Нан! — крикнул Вайло, постучав в свою дверь.

Она открыла, держа в руке двухфутовый нож, «девичий заступник», и Вайло ощутил гордость за нее.

— Давай сюда детей, Нан. Скорее.

Она повиновалась, не задавая вопросов. Морщины на лбу делали Нан старше ее сорока восьми лет, но она никогда еще не казалась Вайло такой красивой. Она скорее убила бы себя и его внуков, чем сдаться дхунитам. Такая женщина поистине достойна любви.

Ребятишки цеплялись за ее юбку. Вайло присел на корточки и сказал им:

— Мы должны делать все тихо и быстро, как лисы. Согласны вы вести себя тихо и двигаться быстро, чтобы порадовать дедушку?

Бледная и напуганная Кача кивнула, мальчик не ответил вовсе.

Зная, что время дорого, Вайло встал.

— Ступай вперед, Хэмми. Я пойду замыкающим.

— Куда мы идем, вождь?

Хороший вопрос.

— В Усыпальницу Дхунов.

Хэмми отнесся к этому объяснению, как к чему-то вполне разумному, и Вайло полюбил его за это еще больше.

— Ну, вперед.

Вход в гробницу помещался чуть севернее, в большой сводчатой молельне. Идти было недалеко, но Вайло знал, что этой ночью удача не на его стороне. Когда двое дхунитов в шлемах загородили им дверь в молельню, он не особенно удивился.

— Бладдийский вождь, — произнес голос из-под шипастого шлема, — все твои люди мертвы или умирают. Пора тебе сдать этот дом.

Вайло окинул взглядом доспехи и оружие этого человека. Мех рыболова, длинный голубой меч, панцирь, сверкающий медью. Сам Рваный Король, Робби Дан Дхун.

— Да, — сказал Робби, прочтя догадку на лице Вайло. — Дхунский король вернулся домой.

В этот миг Вайло услышал нечто, заставившее его кровь бежать быстрее и придавшее ему надежды.

— Хэмми, — сказал он тихо, — по моей команде вперед. — Нан он послал взгляд, говоривший «спокойно», и ответил королю: — Ты обратился ко мне неправильно, Робби Дан Дхун. Надо говорить не «бладдийский вождь», а «Собачий». В гробницу, Хэмми! — рявкнул Вайло, и пятеро собак с примесью волчьей крови пронеслись мимо него, как один разъяренный зверь — шерсть дыбом, зубы наружу. Они набросились на людей, угрожающих их хозяину, и мигом повалили на пол спутника Робби. Одна из собак вцепилась ему в горло, другая в лодыжку. Робби со скрытым под шлемом лицом отступал, чертя перед собой круги своим голубым мечом.

Пока собаки и Хэмми с длинным копьем удерживали его на расстоянии, Нан с детьми пробежала в молельню. Вайло последовал за ними и потянул за железное кольцо в полу, открывающее вход в гробницу.

Плита отошла в сторону, и снизу пахнуло затхлым, промозглым воздухом.

— Вниз! — скомандовал Вайло Нан и малышам. — Хэмми, ко мне!

Две собаки рвали на части упавшего дхунита, три, рыча и щелкая зубами, подступали к королю. Хэмми отвел копье и шмыгнул в отверстие. Вайло, перевернув тяжелую плиту кольцом к себе, спустился немного вниз и кликнул собак. Услышав в хозяйском голосе незнакомые им доселе ноты, они повиновались мгновенно и ринулись в подземелье, обдав Вайло своим теплом.

Он, держась за кольцо, опустил плиту и погрузил их всех в темноту.

— Дай сюда копье, Хэмми. — Ноги дхунского короля затопали сверху по камню. Вайло ощупью продел в кольцо копье Хэмми. На какое-то время хватит. Каменную плиту без рычага поднять не так-то легко, а заклиненную копьем — тем более, но рано или поздно ее сдвинут.

Несколько мгновений Вайло просто сидел на ступенях и дышал. Он совсем вымотался. Когда его глаза немного привыкли к мраку, он увидел впереди лунный свет, проходящий через кварцевый потолок усыпальницы.

— Пошли, — сказал вождь устало. — Засвидетельствуем свое почтение усопшим королям.

Все, в том числе и собаки, поднялись в тот же миг. Рука Нан нашла в темноте его руку, но Вайло отстранил ее. Слишком свежо было его горе.

Собаки, понимавшие то, чего не поняла любимая женщина, шли за ним на безопасном расстоянии, поджав хвосты. Полуволк тихо поскуливал. Маленький Эван заплакал. Вайло, которому нечем пока было его утешить, шел молча.

Усыпальница Дхунов, как и в прошлый раз, встретила его застоявшейся памятью о былой славе. Памятники, бледно светясь при луне, сторожили свой подземный мир. Вайло содрогнулся и осознал, что промерз до костей.

— Хэмми, Нан, Кача, Эван, — обратился он к своему маленькому отряду. — Если мы хотим выйти отсюда, нам надо хорошенько подумать. Объездчик Ангус Лок говорил мне, что есть подземный ход, который ведет вот из этого подвала на север. Этот ход будто бы такой старый, что даже дхуниты не помнят о нем. Сейчас это наша единственная надежда, поэтому нам надо ощупать и обстукать здесь каждый камень, чтобы найти потайную дверь. — Ему самому собственная речь представлялась совершенно безумной, но остальные выслушали его спокойно и тут же разошлись по гробнице.

Вайло, хмурясь, припоминал стишок, прочитанный ему Ангусом Локом. Как же это? «В Гробнице Дхунов есть тайный ход — тот, кто не видит, его найдет».

Он произнес это вслух, и все обернулись к нему.

— Это разгадка, дедушка? — взволнованным шепотом спросила Кача.

— Да, разгадка, — ответил он, не желая ее разочаровывать. Сам он ровным счетом ни о чем не догадывался, и черные мысли одолевали его. Сначала Эван, потом Кача, Хэмми, Нан, потом он сам. Соблюсти порядок казалось ему очень важным, и он молил Каменных Богов дать ему мужества, чтобы выдержать до конца. Дхунский король говорил о сдаче, но Вайло разглядел истину в светло-голубых глазах под шипастым шлемом. Робби Дан Дхун не из тех, кто держит свое слово.

И времени оставалось все меньше.

— Деда, а почему у этого человека глаз нет? — прозвенел голосок Эвана. Слишком маленький, чтобы бояться смерти, он раскачивался на памятнике Темного Короля Барни Дхуна.

— Видно, у ваятелей руки не дошли, — пожал плечами Вайло.

Кача, разглядывавшая одно из упавших надгробий, деловито заметила:

— Раз глаз нет, значит, он ничего не видит.

Кожа Вайло покрылась мурашками. Быстро глянув на Хэмми и Нан, он понял, что они испытывают то же самое. Устами младенца...

Втроем они подошли к надгробию Барни Дхуна. Кача, очень гордая собой, присоединилась к ним.

— Все дело, наверно, в глазах, дедушка, потому их и не доделали. — Она взобралась на ступни Барни Дхуна и надавила на шершавые выпуклости, заменяющие ему глаза.

В стене что-то зарокотало, и она отворилась, дохнув на них еще более спертым воздухом. Собаки испуганно присели. Эван в восторге бросился к проему. Кача, сойдя с памятника, степенно молвила:

— Мне кажется, нам лучше поторопиться.

Вход в туннель, черный и зловещий на вид, сулил, однако, надежду.

Вайло кликнул собак и первым вошел в подземный ход.

48

ПЛАВУЧИЙ МОСТ

— Смотри: последняя зимняя шпора. — Арк протягивал Аш хрупкий белый цветок с ее кулак величиной. Лепестки с серебряными прожилками, внутри перистые, полночно-синие тычинки. — Сомни их, и они отдадут тебе свой аромат.

Аш смяла тычинки в пальцах и миг спустя ощутила запах зимы — свежего снега, корицы, яблок, хвои и дровяного дыма. Он кружил ей голову, напоминая о множестве разных вещей. Как она ребенком, укутанная в сто одежек, валялась в снегу. Как они с Катой напились подогретого сидра до икоты и тошноты. Как она смотрела со двора на Зимние Свечи, что зажигались каждый год в круглом бальном зале Фитиля. Аш глубоко вздохнула. Она уже несколько лет не вспоминала об этих свечах.

Темно-карие глаза Арка проникали ей в самую душу.

— Суллы верят, что, оглядываясь назад, ты можешь разглядеть то, чего не замечал раньше.

Аш медленно кивнула. Да, он прав. Она действительно многого не замечала. Ее жизнь в Крепости Масок была ужасна во многих отношениях, но были в ней и радость, и покой, и ожидание счастья, были беззаботные годы детства. Зимняя шпора позволила ей увидеть все это заново.

— Теперь ты наша дочь и можешь не бояться прошлого, — сказал Арк.

Аш опустила глаза на цветок, не в силах выдержать его взгляда. Как много он знает о ней!

— Дочери суллов украшают зимними шпорами свои волосы, отправляясь на битву. И когда выбирают себе супруга, тоже. Порой это сбивает с толку сулльских сынов.

Аш усмехнулась сквозь слезы.

— Но со временем сыны учатся понимать. Мы хорошо знаем сердца наших дочерей.

Слезы капнули в снег.

— Пора собираться. Нынче нам предстоит долгий путь.

— Спасибо тебе, — сказала Аш вслед Арку. — За цветок.

Он поклонился и занялся копытами серого. Повязка, которую она наложила на его руку всего час назад, успела потемнеть от крови. Аш вставила зимнюю шпору себе в волосы и стала помогать Арку сниматься с лагеря.

Они находились сейчас в Порубежье, в одном дне езды на восток от бладдийской границы. Эту ночь они провели в густом, высоком лесу. Поляну обступали пятисотлетние, дымчато-голубые кедры. Где-то поблизости журчала по камням вода, и тишину нарушали хриплые крики воронов. Вчера они от полудня до заката ехали через выгоревший лес. Пару раз Аш замечала на краю пожарища бревенчатые хижины и шалаши из шкур. Там пахло дымом, лаяли собаки, но людей не было видно. Арк и Маль ехали скоро — путь через пожарище они выбрали, чтобы сберечь время. Они не питали любви к порубежникам и старались как можно быстрее миновать их селения. Маль уже два дня не охотился, только подбивал на ходу зайцев и кроликов с помощью особого метательного приспособления. На свете не было, похоже, оружия, которым бы он не владел.

Погода пока держалась, но Аш, поглядывая на небо, думала, что сегодня им уже не так посчастливится. Белесые тучи сулили снег, как и само утро — холодное, но не морозное.

Она поежилась, спускаясь между кедрами к ручью. Русло его уступами опускалось в овраг. Местами его запруживала хвоя, и вода широко растекалась по камням. Умываясь этой смолистой водой, Аш заметила какое-то движение на том берегу. После той ночи в Мертвом лесу она никогда не расставалась с серпом и цепью и сейчас сразу достала их из беличьей сумочки, которую приспособила для носки оружия. Под кедрами на берегу стоял полумрак.

— Кто там? — крикнула Аш, перехватив серп покрепче. Зашуршали кусты, и кто-то кинулся с берега в глубину леса. Порубежник. Аш пришлось ненадолго присесть из-за дрожи в коленях. Серп сверкал, такой зловещий и неуместный на подстилке из кедровых игл. Порубежник испугался — испугался ее, и она не знала, как ей к этому относиться. Подумав, Аш решила, что это хорошо. Очень хорошо. Она набрала воды в мех и вернулась в лагерь.

— Я видела порубежника, — сказала она Малю, положив тяжелый мех у его ног. — Я спугнула его, и он убежал.

Несогласный поднял бровь, чего Аш за ним прежде не замечала.

— Здесь поблизости есть селение.

— Ты видел его, когда ходил на разведку? — Вновь обретенная уверенность, видимо, ударила ей в голову — раньше она никогда не осмеливалась расспрашивать Маля. Несогласный делал, что считал нужным, не советуясь даже со своим хассом.

— Нет, Аш Марка. Этот сулл не задавался целью искать порубежные селения. — Льдисто-голубые глаза смотрели спокойно, но не поощряли к дальнейшим вопросам.

Аш и сама не чувствовала себя вправе задавать их — пока еще нет. Решив не обижаться, она почистила и навьючила своего коня.

Снег пошел, когда она пристегивала последнюю седельную сумку. Пока она свертывала палатку и собирала колышки, суллы тихо беседовали о чем-то на дальнем краю поляны, и она невольно посматривала на них. Через некоторое время Маль достал из-за пазухи что-то, завернутое в поблекший красный шелк. Арк размотал повязку и протянул ему свое раненое запястье, а Маль извлек из шелка флакон в виде луковицы и уронил несколько капель его содержимого прямо на рану. Арк застыл, поддерживая другой рукой локоть. Губы у него побелели, но потом снова обрели цвет. Маль подержал свою огромную загорелую руку на плече хасса и ушел в лес, чтобы вскрыть себе вену: Аш поняла его намерение, увидев, как блеснул его серебряный нож.

Ей вдруг стало холодно, и она спрятала руки под рысьей шубкой. Лекарство. Этим утром Маль ходил за лекарством для своего хасса.

После этого в Аш зародились дурные предчувствия. Снег падал все гуще, без ветра, осыпая путников тяжелыми хлопьями. Видимость была плохая. Они ехали по узкой, извилистой тропе между кедрами, и нижние ветки цеплялись за ноги Аш. Маль не уехал вперед, как обычно, и остался во главе отряда. Все молчали. Аш смотрела на спину Маля и думала, что ее ширины хватило бы на двоих.

В полдень они ненадолго остановились, чтобы покормить и напоить лошадей. Их путь проходил по гряде лесистых холмов, и внизу лежала долина, которую им предстояло пересечь. Аш повесила торбу на шею коню и вышла на край обрыва. По долине текла широкая, ржавого цвета река. Из-за весеннего таяния она разлилась, затопив прилегающие к ней леса и поля. Над рекой стоял город, каких Аш еще не видывала: весь слепленный из бревен и глины. Неказистые домишки облепили бугор над рекой, как ракушки — морской утес. Нижнюю его часть сплошь занимали шатры из шкур, и река уже подмывала их, унося на себе кожи, как плоты.

— Адов Город, — сказал, подойдя к ней, Арк. — В эту пору года вода бежит по всем руслам, и новым, и старым.

Аш бросила на него быстрый взгляд, заметив бледность и сухость кожи.

— Это Быстрая?

— Да, только сильно разлившаяся.

— Кис Масаэри.

Арку, казалось, было приятно, что она запомнила сулльское имя реки.

— Да. Река Многих Путей.

Аш, как это ни глупо, тоже стало приятно.

— Как же мы через нее переправимся? — спросила она, оглядывая вздувшуюся реку.

— По Плавучему мосту.

Что-то в его голосе заставило Аш повернуться к нему.

— Переехав через него, мы будем дома.

Аш вспомнила, как Маль держал руку на плече Арка, и ей захотелось сделать то же самое. Она уже подняла было руку, но так и не решилась коснуться его.

— Поехали, — сказал Арк. — Если поторопимся, будем у моста еще засветло.

Но из этого намерения ничего не вышло. Земля в долине раскисла от снегопада. Маль выбрал дорогу, уводящую на запад от Адова Города, но люди встречались и на ней. Грязные дети и усталые женщины сторонились сулльских Землепроходцев, уходя подальше за обочину. Один мужчина бросил на дороге свою тележку и вернулся за ней, только когда суллы проехали. Арк и Маль относились к вызванной ими суматохе с полный безразличием и ехали, высоко держа головы, глядя прямо вперед. Аш им завидовала. Сама она, чувствуя на себе взгляды порубежников, то и дело поправляла волосы или встряхивала поводьями. Любопытно знать, кем они ее считают — тоже суллийкой или самозванкой, какова она и есть?

Она замечала, как пристально они разглядывают ее серебристые волосы и золотистый рысий мех, но их мыслей не могла разгадать.

Вдоль дороги она видела их убогие деревни, затянутые дымом и уставленные бочками для выделки шкур. Попался даже один постоялый двор, но суллы и не подумали остановиться. Аш чувствовала, как не терпится им оказаться на земле, которую они могли по праву назвать своей.

К закату они так и не добрались до реки. Среди высоких деревьев темнело рано, и народу на дороге становилось все меньше. Начинало холодать, снег под ногами делался плотнее. Аш куталась в шубу, глядя, как сгущается в воздухе пар от ее дыхания. От запаха кедров и дыма ее клонило в сон, и она клевала носом в седле. Из этого состояния вывел ее волчий вой. Она встрепенулась, подняла голову и прислушалась. Ничего. Возможно, ей это просто приснилось.

Аш стоило усилий не закрывать глаз. Они ехали теперь через густой лес, где деревья стояли стеной вдоль дороги.

Вышли звезды, и на небе дрожало слабое красное зарево. Огни Богов. За крутым поворотом Аш увидела мерцающую впереди реку... и снова услышала вой.

На этот раз она проснулась окончательно. Да, это волки — она часто слышала их на Смертельной горе — и в то же время не волки. Холодная струя пробежала у нее по хребту. Опять вой. Теневые волки. Взятые.

— Арк! — крикнула она, и он обернулся к ней. — Они здесь!

— К мосту! — Он пропустил ее вперед и поскакал за ней следом. — К мосту!

Ее конь перешел на галоп. Снег бил ей в лицо, снег падал с ветвей кедров. Теперь ей слышался только топот копыт и стук собственного сердца. Впереди нее мчался к мосту Маль Несогласный. Аш уже различала рябь и водовороты на поверхности реки, а потом увидела и Плавучий мост.

Его построили суллы, с полнейшей уверенностью решила она. Он определенно сделан из дерева, но разве дерево может светиться? Береговые пролеты спускались к реке, опираясь на арки, плавучие лежали на воде, как серебряная лента, понтоны покачивались, словно киты. Казалось, будто мост дышит, поднимаясь и опадая в лад движению реки. Он был прекрасен, но Аш не понимала, каким образом он может спасти их от Взятых.

Вой стал громче, и в нем слышался голод. Аш чувствовала, как клокочет слюна в волчьих глотках. Она низко пригнулась в седле, подгоняя белого каблуками. Безумное желание видеть обуяло ее: она оглянулась и увидела позади трех волков, трех зверей из кошмарного сна.

Задыхаясь и сознавая, что этот взгляд стоил ей драгоценного мгновения, она вновь повернула голову вперед. Палаточные колышки дребезжали в корзине, сумки прыгали вверх и вниз по лошадиному крупу. Арк и Маль, чьи кони были намного резвее, давно уже опередили бы ее, если бы не придерживали своих скакунов.

«Если будет погоня, потяни за ремень». Как могла она забыть об этом?

Ей стоило труда разжать пальцы, сжимающие поводья. От холода они онемели и отказывались нащупать что-либо под конским брюхом. Аш провела ими по шлее, нажимая изо всех сил. Ага, вот. Аш вцепилась в торчащий ремень и дернула. Что-то щелкнуло несколько раз, точно кнут, и поклажа свалилась с коня. Затарахтела кухонная посуда, но конь Арка легко перемахнул через неожиданное препятствие.

Белый сразу прибавил ходу и рванулся вперед, оставив позади сивого коня Маля. Аш летела к мосту, уже различая водослив на его середине.

Заметив, что суллы отстают, она оглянулась.

— Скачи! — крикнул ей Арк. Один из волков приближался, и она видела, как играют теневые мускулы у него на шее. Его красные глаза горели, как угли, черные зубы торчали из черных десен. С тонким заливистым воем он прыгнул на коня Арка.

Серый попытался отбить врага задними ногами, но волчьи зубы уже впились в него. Арк выхватил меч. Небесная сталь при столкновении с теневой плотью зашипела, как раскаленный металл, погруженный в холодную волу. Волк разжал челюсти и рухнул вниз.

Аш выдохнула застоявшийся в груди воздух. Конь ее рысью бежал по мосту, и настил звенел у него под копытами. Речной ветерок овевал Аш, а из лесу выбегали новые волки. Двое, трое, пятеро. О боже.

— СКАЧИ! — взревел Арк, указывая мечом на мост. Круп серого обагрился кровью, но конь держал голову высоко и не выказывал страха.

Несогласный у самого въезда на мост обнажил свой шестифутовый меч и повернулся лицом к неприятелю.

Ощутив под собой плавное колыхание, Аш поняла, что въехала на плавучую часть моста. Она придержала коня и достала из сумки серп. Довольно тебе бегать, дочь суллов. Пора сразиться.

Она втянула сквозь зубы воздух, чтобы зажечь огонь, и огонь загорелся. Совсем крохотный огонек, но все же. Аш Марка соскочила с коня и стала высматривать себе волка.

На сходнях у въезда уже кипел бой. Маль, стоя как сторож у врат ада, без устали работал длинным мечом. Когда Аш ступила вперед, Арк проехал мимо него на мост. Аш со страхом увидела, как он спешился. Арк и Маль не то что она: им не надо сходить с коней, чтобы сражаться. Возможно, и ей со временем не придется... но она еще не научилась приемам конного боя. Арк присел на корточки у края прибрежного пролета, нашаривая что-то на мосту. Быть может, он выронил меч? Нет — вот он, меч, у него на коленях.

Аш раскрутила цепь. Она уже перестала считать волков — из лесу их выбегало все больше и больше. Они рычали и выли, с невероятной скоростью набегая на Маля. Сулл вонзил меч в грудь одного зверя, но другой в это самое время проскочил на мост. «Этот будет мой», — подумала Аш. Цепь гудела, крутясь над ее головой, вставленные в гирю перидоты описывали размытый зеленый круг.

Ее волк подобрался для прыжка, метя Арку в горло. Внутри Аш горело голубое, холодное пламя. Промахнуться было нельзя. Она выждала еще долю мгновения и метнула цепь. Та, пройдя сквозь ее кулак, как рыболовная леска, обвилась вокруг шеи волка. Аш, дернув изо всех сил, сбросила зверя в воду, а гиря метнулась обратно к ней. Аш на миг испугалась, и пламя погасло, но она успела отклониться и избежала удара.

Выпрямившись, она увидела устремленный на нее взгляд Арка. Его глаза сияли.

— Дочь моя, этот сулл гордится тобой.

Ей вновь захотелось положить руку ему на плечо... но в этой жизни ей не суждено было осуществить свое желание.

Арк держал в руке длинную, только что вынутую чеку. Аш, не успев еще сообразить, что это такое, начала уплывать от него. Арк Жилорез пустил Плавучий мост по течению.

Было мгновение, когда она еще могла перескочить через воду, разделившую их, — это будет мучить Аш до конца ее дней. Потом быстрый черный поток разлучил их навсегда, и Арк поспешил на помощь своему хассу.

Есть ли на свете что-то страшнее того, чем смотреть, как дорогие тебе люди бьются не на жизнь, а на смерть, и быть бессильной помочь им? Но долг обязывал Аш смотреть, чтобы рассказать потом о битве у Плавучего моста. Ночь была долгой, а бой жестоким, но все волки в конце концов полегли, и лишь один человек остался стоять на ногах. Но самое страшное было еще впереди. Маль Несогласный, пав на колени рядом со своим хассом, проклял своих богов, и поцеловал Арка в лоб, и, приставив нож к его горлу, совершил Драс Морту — Последний Надрез.