Их количество и отсутствие видимой цели пугало. Даже больше, чем Золотое войско или наступавшие с холма и бешено орущие французы. Толпа запрудила улицу рядом с Колизеем. И то, как люди скандировали «Конти! Конти!», наполнило душу Франчески ужасом за себя и за Бельдана.

Ги, должно быть, почувствовал ее испуг.

– Умный человек опекун моей будущей жены, – проговорил он. – Крестьянские бунты, вспыхивающие в Англии и во Франции, поистине разорительны. Чтобы управлять брожением масс, требуется хорошая голова. И у кардинала она есть. Он слишком расчетлив, чтобы тратить время на безнадежные начинания, и превосходно знает историю. Может наизусть перечислить все ошибки Кола ди Риенцо, такого же даровитого священника, который пятьдесят лет назад попытался править римским сбродом и потерял все, включая собственную голову. Конти не подвластен никаким чувствам. Он одаривает бедных и помогает заблудшим, но глубоко уверен в том, что волен использовать все и всех, чтобы добиться собственной цели.

Франческа оглянулась вокруг и поежилась. Столько людей – такая огромная сила! Неужели над ними властвует тот же служитель Божий, который смешил ее забавными рассказами в монастыре?

– Да здравствует Конти! – вопил огромный детина, в обветренной ручище которого дымилась кружка с горячим супом. – Долой налоги! К черту врагов!

«Господи, – молилась Франческа, – не оставь Бельдана. Не оставь меня».

Рядом с резиденцией кардинала располагался только полузаброшенный монастырь Святого Георгия. Дворец находился за высокими, хорошо охраняемыми воротами. Низкое одноэтажное здание раскинулось вокруг центрального атрия[3] – так строили во времена Римской империи, но этот стиль давно вышел из моды. Паж в ливрее помог Франческе спуститься с лошади и провел по образцово вымощенной аллее, по сторонам которой горел двойной ряд свечей в бронзовых подсвечниках. Все здание полыхало светом от множества фонарей и канделябров, но у Франчески возникло странное ощущение, что оно охвачено пожаром, который возник в самой его сердцевине и теперь выбивается наружу. Франческе вспомнилась недавняя беседа с кардиналом.

– Так где же вы его содержите? – спросила она тогда. Отчаяние сделало ее изворотливой.

Конти покачал головой и ответил:

– В недрах ада, но близко к сердцу... Она поежилась, вступая в его владения.

– А вот и графиня Дуччи-Монтальдо! – воскликнул хозяин, отделяясь от группы гостей. – Я рад, что вы пришли. Вы замечательно выглядите. Позвольте вас представить моей воспитаннице.

Она взяла кардинала под руку, но почувствовала, как похолодела ее ладонь. Конти провел ее через атрий, сквозь толпу гостей, которые провожали их глазами. На всех лицах отражалось настолько откровенное любопытство, что Франческе стоило огромных усилий выдерживать эти взгляды. Но она уже привыкла окунаться в суету незнакомых лиц, дорогих нарядов и аромат изысканных духов, присутствуя с Бельданом или Ги на приемах во Флоренции. Однако в отличие от палаццо Арнонкура в резиденции кардинала отсутствовала атмосфера дружелюбия.

Перед ними возникли улыбающиеся молодые люди. Они казались мотыльками, кружащими у невидимого огня. «Кьяра Конти», – догадалась Франческа и приготовилась как можно лучше сыграть свою роль. Графиня с невинным лицом принялась убеждать кардинала, что не питает склонности ни к одному мужчине. Это должно было означать, что она до сих пор не забыла Ги. И Франческа продемонстрировала это, обратив свое внимание на ту, кто больше всего занимал теперь ее бывшего суженого. Она посмотрела на свою соперницу.

Но к своему удивлению, не ощутила ровным счетом ничего. Ни зависти, ни сожаления, ни даже любопытства. Однако уже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться: по поводу отца Кьяры Лючия была совершенно права. Без сомнения, красивая женщина, воспитанница кардинала оказалась его точной копией.

Кьяра высокомерно посмотрела на гостью и, не снизойдя до реверанса, холодно проговорила:

– Здравствуйте, графиня.

Франческа поняла, что Кьяра ревновала, и слегка улыбнулась – настолько дикой показалась ей эта мысль. «Ревнует к Ги, – подумала она. – Как некогда я ревновала ее». Они долго смотрели друг на друга. И Франческа чувствовала, как ее сердце окончательно освобождалось от памяти о Ги. Он ее бросил. Что ж, это к лучшему. Теперь было необходимо разыскать Бельдана. Но графиня начинала сомневаться, что найдет его здесь.

После радушной встречи ее оставили в покое. Франческа говорила с кем хотела, пробовала деликатесы, когда их клали на ее тарелку, и танцевала. Но при этом внимательно смотрела вокруг. Над ней, сверкала огромная Мальтийская звезда. А внизу веселили гостей трубадуры. Неожиданно она опять увидела рядом кардинала, и у нее оборвалось сердце.

– Ваше преосвященство... – пробормотала она. – Мне так все нравится...

– Вот и хорошо, – оборвал ее он. – Значит, и спешить некуда. – Он взял ее за руку. Франческе стало не по себе. – Вы еще не видели моего дома.

Кардинал водил ее из комнаты в комнату, и Франческа заметила, что они отнюдь не отличались аскезатизмом. В каждой – вдоволь золота и серебра.

Каждая – настоящая сокровищница. Но это совсем не интересовало графиню.

– Этот дом – моя душа, – доверительно сообщил кардинал Франческе, выводя ее под звездное небо в сад. – Он – точная копия виллы Юлия Цезаря. Вплоть до деревянного основания. Сейчас из дерева в Риме не строят – боятся пожаров. Но у Юлия Цезаря был именно такой дом. Да, это моя душа, – повторил он и взял Франческу за руку. – А сейчас я покажу вам недра ада.

От этих слов сердце Франчески забилось сильнее.

– Мы идем в монастырь?

Конти вел ее все дальше от шумного дворца – к самому уединенному месту на холме. Она предложила ему опереться на свою руку и почувствовала, как в ее палец, чуть ниже кольца с гербом Дуччи-Монтальдо, впивается шип подаренной кардиналом белой розы.

– Лучшего места не найти, – проговорил он. – Кто подумает, что я держу сира Арнонкура рядом со своим домом?

– Но здесь нет никакой охраны, – попыталась улыбнуться Франческа.

– Двое, – ответил он. – Сейчас увидите. А большего и не требуется. Иначе это привлечет внимание его друзей, и они попытаются организовать побег. Полная тайна. Даже безобидные монахи не подозревают, кто их гость.

Он достал тяжелый ключ и повернул в заржавевшем замке. Монастырские ворота открылись. Вслед за Конти Франческа вступила в спящую обитель. Они миновали плохо мощенный двор, свернули в проулок и остановились перед ведущей в подвал каменной лестницей. Со стула вскочил солдат и отдал честь кардиналу.

– Я пойду вперед, дитя мое, чтобы подхватить вас, если вы поскользнетесь. Мы рядом с рекой, поэтому ступени здесь влажные и грязные. Приподнимите юбку, чтобы не испачкать подол. Ну же, ну – что у вас за вид? Послушайте знатока по части мести: когда Арнонкур вас увидит, посмотрите ему прямо в глаза. Поверьте, эту секунду вы запомните на всю жизнь. Получите сполна за свои страдания – причем золотыми флоринами, – когда увидите отчаяние на его лице. А сейчас приготовьтесь к возмездию.

Но с возмездием пришлось повременить.

Как только они миновали второй пост охраны, Франческа почувствовала, что по ее ноге пробежала мокрая крыса, и первые секунды в темнице она изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать от омерзения. Но вот кардинал поднял фонарь над головой, и впервые с тех пор, как они миновали Салернские ворота, Франческа увидела Бельдана.

И сразу поняла, что его пытали. Ее охватил ужас. Один глаз Бельдана заплыл. Сквозь дыры в тунике виднелись синяки на теле. Он безмолвно сидел на соломенном матрасе, упершись макушкой в каменную стену, и при их появлении даже не поднял головы. Но Франческа заметила, что некогда целовавшие ее губы распухли и на них запеклась кровь, а нежно ласкавшие ее руки висят безвольными плетьми.

Бельдан! Она еле сдержала крик и подступившие слезы. Но рядом стоял кардинал Конти, и графиня понимала: чтобы помочь любимому, надо держать себя в руках.

Боже праведный, какое здесь зловоние!

Кардинал громко кашлянул, и Бельдан поднял голову. Франческе стоило огромных усилий не показать, как она взволнована. Она сделала шаг вперед, чтобы Бельдан заметил и ее.

– Наш доблестный сир Арнонкур больше не причинит вам зла, – проговорил Конти. – Во всяком случае, после того, что случится завтра.

– Завтра? А что случится завтра? – спросила Франческа. В пристальном взгляде своего любимого она прочитала горький вопрос.

– Завтра над ним начинается суд. В крепости Кастель-Санта-Анджело. Я не разглашал этих сведений, чтобы не привлечь внимания сторонников Золотого войска. Так что суд состоится и вынесет обвинение в колдовстве. Ведь вы знаете, что этот благородный лорд – маг и принадлежит к запрещенному рыцарскому ордену тамплиеров, которые окопались в Англии на земле Арнонкуров. Он, конечно, не признается – слишком для этого благороден. Но есть свидетели: некто Симон Мальвиль и другие. Например, добрейший доктор из Ареццо... как бишь его... ах да, Якопо Москато. Его мы тоже убедили дать свои показания. Можно даже привлечь младшего брата нашего сира. Именно так. – Кардинал придвинулся ближе. – Господин Ги оказал нам немало услуг. И не только в деле под Ареццо. – Конти повернулся к узнику, и на его лице появилась мстительная улыбка. – Он передал ваши планы де Кюси и, как видите, это принесло нам огромную пользу. А взамен попросил очень малого: не трогать вас без надобности – и сразу пошел на сговор. И это естественно: ведь приманка не что иное, как могущественное княжество. Если юный наследник герцога Анжуйского обретет власть над Королевством обеих Сицилии, а я расширю на него свое влияние, что, поверьте, в нужное время будет сделано, мечта господина Ги легко осуществится. Ведь к тому времени он передаст в мои руки огромные богатства Бельдана Арнонкура. Я выполню договор и сделаю его великим князем, а слово нарушу только в одном – не сохраню жизни его старшего брата. – Конти заговорил вкрадчивым голосом: – К сожалению, ты слишком несговорчив и слишком чтишь отжившие идеалы. Ты не понял, насколько изменился мир. Церковь должна быть единой. Двойное папство – в Риме и в Авиньоне – убийственно. Порождает воровство, приводит к власти неимущих и глупцов. Они смеются над нами. Единство должно быть восстановлено любыми средствами.

Бельдан ничего не ответил. Он не смотрел на кардинала, потому что все его внимание было поглощено Франческой.

– Нам пора, – пренебрежительно сказала она. – Я видела достаточно, ваше преосвященство. Ваши гости скучают без вас. Только вот еще что: могу я присутствовать на суде?

– Конечно, графиня, – с явным удовольствием ответил кардинал. – Процессы против колдунов открыты для широкой публики. Таков закон, и мы выполняем свой долг.

Франческа кивнула. Она сделала шаг вперед и долго, изображая презрение, смотрела на Бельдана. Наконец повернулась, пошла к выходу и вдруг пошатнулась. Кардинал быстро пришел ей на помощь.

– Вам плохо?

– Нет.

По полу пробежала крыса, задержалась на середине темницы и без боязни посмотрела на них. Франческа поежилась.

– Давайте уйдем.

Нечего размышлять и переживать. Сорвавшиеся с губ кардинала слова не откровение, а всего лишь подтверждение догадки. Но все это теперь не важно. Ги был где-то в далеком прошлом.

Бельдан слушал, как стихали шаги Франчески, но о ней он старался не думать. Только не теперь. Он и так вспоминал о ней постоянно: слышал ее смех, ощущал прикосновения, мысленно целовал и наконец решил, что умрет от желания. Представлял, что они в Бельведере. Вот она откусывает от спелой груши, вот он ласкает ее волосы, ее груди, ее божественные бедра. Купает ее, одевает. Дарит ей кольца, драгоценные камни и дорогие наряды и вместе с ней радуется осенним цветам. Пробует мед и гладит по головке детей. Своих детей. Тело гнило в вонючей дыре, а ум стремился к очарованию любимой. И так каждый день.

Он достаточно ее узнал, чтобы у ворот Рима понять: она почти его простила. Прочитал это по ее лицу, разгадал ее желание – связать свое будущее с ним. Не Бланш и не Ги ее будущее, а он. Иногда Бельдан думал: если бы их путь оказался хоть на лигу длиннее, Франческа поняла бы собственные чувства. И позвала бы его обратно. Вера в это давала силы во время пыток. И вот теперь все рухнуло. Сначала Ги, теперь она. Лучше бы он умер, прежде чем разгадал самых близких ему людей.

Франческа заодно с кардиналом Конти.

Бельдан с силой ударил кулаком по мокрому камню стены. Он не думал, что у него еще сохранилось столько сил. Но тут же сказал себе, что гнев бессмыслен. Единственное, что осталось в жизни, – это его долг. И с удовлетворением подумал, что свой долг он всегда честно выполнял.

Рука скользнула к полу и внезапно нащупала предмет, которого раньше не было в темнице. Он подобрал заинтересовавшую его вещь, поднес к коптившему тусклому фонарю и не поверил глазам. На ладони лежал перстень Дуччи-Монтальдо. Перстень Оливера, который Франческа поклялась не снимать с пальца до возвращения брата.

И вот сняла и почему-то оставила ему.

Когда они подъезжали к монастырским воротам, Ги едва держался в седле и почти не мог управлять конем. Франческа настолько беспокоилась о Бельдане и была так взбешена, что с удовольствием выцарапала бы ему глаза, а потом свалила бы вину на цыган. Сам Ги наверняка бы не понял, кто его обидчик. Он был настолько пьян, что, по совести, его следовало бы оставить в монастырских стенах. Однако Франческа помнила, в каких условиях находился Бельдан, и ее совесть молчала.

Пусть добирается домой как хочет. В конце концов, он каждый день ездит по римским закоулкам без эскорта, с одними фонарщиками. И гордится этим. Полагает, что близость к кардиналу спасает от всех напастей. И ни один вор, который дорожит своей головой, не осмелится тронуть его. «Другое дело – Бельдан, – думала Франческа. – Им управляет не страх, а слово и честь».

– До свидания, Ги, – проговорила она, не обращая внимания на его бормотание, и повернула в воротах ключ. Лошадь тихонько направилась во двор. А там, похоже, ее уже ждал конюх. Франческа обрадовалась и тут же подумала, что, так как час поздний, слуге причитается лишняя монета.

– Графиня! – Она бы закричала, если бы рот ей не зажала огромная ладонь и в ухо не прогудел властный шепот: – Это я, Кристиано. Я получил ваше письмо и сразу бросился к вам.

Франческа чуть не зарыдала от радости и, как только получила свободу, кинулась обнимать гиганта – какое счастье видеть старого друга, а не окружавших ее врагов!

– Кристиано! – По ее щекам покатились слезы. – Я его сегодня видела. Ужасно! Безнадежно!

– Вы правы. Надежды мало, – проговорил великан, когда она закончила рассказ. – Золотое войско в Рим не приведешь – Конти это знает. Для быстрого маневра улицы слишком узкие. Он успеет перевести сира в другое место. Нападение тоже не годится. Допустим, сегодня там двое, но, бьюсь об заклад, в день суда к сиру приставят большую охрану из опытных бойцов. Остается дорога на холм. Но она день и ночь запружена верными кардиналу людьми, которые связывают с Конти свое будущее. Огромная сила, если задуматься.

– Что же нам делать? – растерялась Франческа.

– Мы отправимся на суд. Вы открыто, я замаскировавшись. Скорее всего под извозчика. – Кристиано улыбнулся, вспомнив, как они ехали во Флоренцию. Казалось, это было тысячу лет назад. – У нас будет день, от силы два. Не обольщайтесь, что инквизиция будет судить Арнонкура, как первых тамплиеров, годами. Если кардинал хочет расправиться с Золотым войском, а богатства сира прибрать к своим рукам, он поджарит лорда Бельдана до конца следующей недели.

Франческа вздрогнула и снова не смогла сдержать слез.

– Ну будет, будет. – Кристиано похлопал Франческу по руке; впервые она его не раздражала. – Вы сделали все, как надо. Даже лучше, чем надо. У нас еще есть время. Я должен все осмотреть: холм, монастырь. И постараться увидеть как можно больше. Так учил меня сир: изучай, подмечай любую мелочь и не торопи события. Решение найдется само собой. И найдется в должное время. Нечего заранее думать о поражении.

Они поднялись с укромной скамейки, и Кристиано туже подвязал на поясе меч.

– Куда ты? – В голосе Франчески послышался испуг. Она только сейчас поняла, насколько ей было одиноко.

Великан запахнул плащ.

– В город. Поищу ночлег.

– Я найду тебе пристанище здесь, – тут же сообразила графиня. – Есть одно укромное, безопасное место. Настоятельница показала мне его именно сегодня.