Под небом Италии

Так бы оно и вышло, не случись одновременно два роковых несчастья: распущенные волосы, будь они неладны, запутались в хитросплетениях низко растущей ветки, и в это же время будто кто-то на бегу схватил ее за лодыжку. Бесконечное мгновение Франческа разрывалась между двумя противоборствующими силами, но когда, наконец, ветвь уступила, она со всего размаху распласталась на тропе.

Она, теряя сознание от удара о землю, услышала нарастающий гул зовущих на службу колоколов, но не разобрала, на какую именно. Но это ее в данный момент не слишком интересовало.

Франческа очнулась и почувствовала запах травы.

– Держите ее, – раздался голос с невероятной высоты, почти что с самых небес. – Что-то уж больно она резва. Милорд, вы уверены, что это настоящая графиня?

– По слухам, графиня, – послышался насмешливый ответ.

Грубые руки подхватили Франческу с почтением, которого, вероятно, заслуживает рассыпающийся сноп соломы, и понесли вниз – тем же путем, которым она так неудачно бежала к замку.

«Неужели смерть?» – думала она. Ее смерть? Надо кричать, звать на помощь или хотя бы /читать молитвы перед неминуемой встречей с Создателем. Голова болела, каждый вдох пронзал грудь тысячами огненных стрел. В конце концов, смерть не такая уж плохая альтернатива. Франческа покорилась и не сопротивлялась, пока ее не положили на землю.

Рядом с ней присел мужчина. Он оказался совсем близко. Но боль в теле и гудение в голове не давали Франческе как следует его рассмотреть.

– Похоже, вы не дама чести, – произнес он. – Хотя я слышал о вас другое.

Она узнала голос того, кто заговорил с ней первым и легкомысленно выпустил из рук. Может, попробовать попросить пожалостливее, и он опять сваляет дурака?

– Как и большинство представительниц моего пола, – едко парировала она. – Меня приучили сообразовывать поведение с окружающим обществом. А поскольку вокруг обычно одни мужланы, не способные проявлять почтение к благородной даме, приходится подстраиваться под их манеры.

За такую дерзость Франческа ожидала пощечины и была удивлена, когда ее слова вызвали сдержанный взрыв веселья. И снова голос незнакомца пробудил воспоминания о других временах и других местах. Озадаченная графиня попыталась сесть и рассмотреть лицо чужестранца и в этот миг опять ощутила запах, который дал ей знать, что не все в порядке в ее садах. «Кровь, – решила она, – терпкий, сильный, сладковатый аромат».

Перед глазами вновь возникло видение – четверо всадников, но на этот раз гораздо отчетливее. И детали, которых раньше Франческа не желала замечать. Развернутый черный с золотом стяг. Цвета, которые не спрячешь; цвета, которыми не будет похваляться ни один француз.

Цвета, которые могут означать лишь одно.

Франческу разрывали противоречивые чувства – удивление, радость и страх. Она быстро повернулась и вгляделась в темноту.

– О, Ги, это ты! Я всегда знала, что ты вернешься ко мне.

Но Ги возвратился не один. Он привел с собой своего ненавистного брата.

Глава 3

– Тебе нельзя здесь оставаться, – прошептала Франческа. Она не отняла у Ги руку, но смотрела на его брата. Хотя Бельдан д'Арнонкур находился неподалеку, черты его липа в тени сада были неразличимы. – Люди де Кюси рыщут по соседству и уже приходили обыскивать Бельведер. Сейчас они не дальше Сан-Марко и обещали вернуться. Мы предложили им свое гостеприимство, и они его приняли.

Бельдан повернулся к гиганту, который положил Франческу на тропинку и теперь разжигал огнивом огарок в фонаре.

– Их предводитель назвал свое имя?

– Симон Мальвиль, – ответила графиня. – Под его началом до десяти человек. А сам он, похоже, как и моя мать, бургундец. Не исключено, что это еще одна причина вернуться.

– Не исключено, – эхом отозвался Бельдан, но в его тоне не слышалось особой убежденности. – Ги, ты в сознании?

С земли послышался стон.

– Если боль свидетельствует о просветлении, то я в сознании.

– Паршивый фонарь, – проворчал гигант. – В Сан-Марко у нас было бы гораздо больше света. Уверен, монахи бы нас укрыли: они любят всякие приключения. Никогда бы не допустили, чтобы мы отсиживались в лесу, словно кролики на радость лисице.

– Кристиано, дай сюда свет, – потребовал Бельдан и склонился над братом. – В таком состоянии Ги не проехал бы больше ни мили. Рана неглубокая, но сильно кровоточит.

Фонарь вспыхнул и на короткое время ярко осветил все вокруг. Бельдан и Франческа одновременно взглянули на Ги, а затем посмотрели друг на друга. Впервые за многие-многие годы она ясно рассмотрела Бельдана, повелителя Арнонкура.

Вокруг его глаз появились ранние морщинки, а темным густым волосам грозила преждевременная седина. Франческа не удивилась. Много лет прошло с тех пор, как он покинул Бельведер. И хотя с точки зрения общества он не был еще старым мужчиной, никто бы не решился назвать его молодым.

И в то же время в нем угадывалось обнадеживающее сходство с прежним Бельданом. Франческа вспомнила, как выглядывала из-за плотных штор, чтобы увидеть великого рыцаря, который был защитником и старшим братом ее товарища по играм. И теперь перед ней оказалось то же загорелое благородное лицо и ироничный изгиб губ. И те же глаза, которые так отличались от словно наполненных голубизной неба глаз Ги. Глубоко посаженные, темные, напоминавшие обожженное до копоти дерево.

Пламя померкло, и они перестали видеть друг друга. Франческа повернулась к Ги, но еще долго не могла забыть взгляда знаменитого рыцаря.

– Поближе, – попросила она Кристиано, радуясь поводу скрыть свое замешательство. – Мне надо осмотреть его раны.

Ги был ранен в грудь, и хотя его умело и крепко перевязали, Франческа сразу поняла, что Бельдан опасался не напрасно. Обильное кровотечение приклеило его тунику к телу. Здесь, в лесу, она не решалась отрывать от раны ткань – следовало перенести Ги в светлую комнату и уложить на перину.

Третий рыцарь, Кристиано, придвинулся к раненому, и Франческа вдруг встрепенулась:

– А где четвертый? Вас было четверо. Я видела из окна.

Хорошо зная Бельведер, Бельдан понимал, что его не могли не заметить из окна. Он приближался к замку осторожно, так, чтобы постоянно находиться в непросматриваемой зоне. Но не стал этого говорить, а только ответил на вопрос Франчески:

– Я отправил Стефано в дозор. Он вернется к утру.

– Значит, вы были уверены, что вам окажут гостеприимство? – воскликнула графиня. – Хорошо. Я вас приглашаю. Однако не в сам замок – это слишком опасно. Среди слуг нет предателей, но они начнут судачить, слухи поползут по окрестностям, и вас обнаружат. Есть один маленький домик. Мы с Ги в нем играли, когда он жил в Бельведере и служил пажем у отца. Недавно домик почистили, проветрили и отмыли для людей, которые приедут свежевать свиней. Он за стенами замка и за городскими стенами; расположен довольно близко, но не настолько, чтобы привлекать любопытных. Пожалуй, это лучшее и единственное решение. Тропинка достаточно ровная. Кристиано, поднимайте господина Ги. Осторожнее, осторожнее. Устройте его поудобнее, пока я схожу в замок за едой, холстами и падре Гаской.

– Я не потерплю этого сукина сына в Бельведере! – вспылила графиня Бланш де Монфор, и ее великолепное, воспетое не одним французским трубадуром лицо исказилось от ярости. Мигрень была забыта. Графиня нервно расхаживала по комнате, и ее миниатюрные ступни поднимали с пола сердитые облачка сухого тимьяна. Вокруг распространялся насыщенный аромат розового масла – такая же неотъемлемая часть легенды о ней, как ее бирюзовые глаза, воздушное марево белокурых локонов, великолепная прозрачная кожа и беспредельная любовь к мужу и сыновьям. – Как он смел сначала нас бесчестить, а теперь еще навлекать на нас опасность?

Франческа с горничной рылись в сундуке, но после этих слов молодая графиня подняла голову.

– О чем ты говоришь, мама? Ги не способен навлечь на нас никакой опасности – он тяжело ранен.

Бланш замерла, не дойдя до стены.

– При чем тут его брат? Я имела в виду Бельдана д'Арнонкура.

Опасность! Франческа и Летиция обменялись взглядами. Они не решились сообщить Бланш о приезде Мальвиля и его обещании вернуться. Как и о том, что Бельдана целых два дня разыскивают на землях Бельведера. Только потребность в чистых холстах из сундука Бланш привела их в эту комнату. Французская графиня, как все уроженки Тосканы, отличалась лояльностью, но при этом жестоко ненавидела Бельдана д'Арнонкура. Лучше, если она будет думать, что рыцари явились на одну ночь, подлечат раны и утром уйдут.

– Бесчестье я еще могу понять, – не согласилась Франческа. – Но при чем тут опасность? Он, в конце концов, владеет Арнонкуром, и за ним огромная армия.

– Три человека! – фыркнула Бланш. – Один из которых, по твоим же словам, серьезно ранен. Да и Бельдан получил от тебя фонарем. Будь уверена, кто бы ни нанес Ги рану, он выслал за ним погоню. Мало найдется богатых людей, которые откажутся от щедрого выкупа.

В тишине явственно послышалось, как сглотнула Летиция.

– Мы благородные дамы, и наш долг оказывать помощь всем, кто в ней нуждается, – парировала Франческа.

Но Бланш переубедить оказалось не так легко. Ее голос был холоднее меча покойного мужа:

– Мы благородные дамы, и наша задача сохранить в телах свои души и управлять замком, пока не вернется Оливер.

Когда граф Пьеро женился на девушке из Бургундии, он был настолько очарован ее бирюзовыми глазами, что немедленно выложил изрядную сумму, чтобы перекрасить стяги Дуччи-Монтальдо в тон глазам молодой жены. Бланш прекрасно понимала, какое они производят впечатление, и теперь решила испытать на дочери силу своего легендарного взгляда.

– Надеюсь, ты выкинула из головы свои детские фантазии? Тосканская и французская графиня не имеет права вспоминать человека, который не обратил на нее внимания. Или ты забыла, как он обошелся с тобой? Если так, я напомню: Ги д'Арнонкур унизил нашу семью перед всей Европой – обещал на тебе жениться, а вместо этого оставил старой девой без всякой надежды на брак! Более того, поставил тебя в зависимость от воли твоего брата и его будущей жены. А сейчас, говорят, этот самый Ги обручен с племянницей кардинала Конти, по слухам, очень богатой и красивой женщиной. Прекрасная пара!

Летиция машинально протянула руку, чтобы утешить госпожу. Горячая кровь бросилась Франческе в лицо, но она ничего не ответила. Говорить было не о чем. Расчетливый выстрел Бланш угодил точно в цель, словно был сделан искусным лучником. Но когда Бланш подняла голову, в ее взгляде не было ни злобы, ни торжества. Рука потянулась к бокалу, и она вновь наполнила его вином из серебряного графина, который в последнее время сделался неотъемлемой частью сервировки столика рядом с ее кроватью.

Чтобы расплатиться с долгами и заручиться протекцией, обитателям Бельведера пришлось распрощаться с убранством замка. Но комната Бланш и ее покойного мужа осталась такой, какой была тридцать лет назад, когда молодая жена впервые ступила в нее. Алые занавеси украшали окна и высокую кровать. Такая же алая ткань покрывала сундуки, где хранились запасы белья и серебро. Искусно выполненные гобелены согревали комнату зимой, а на полу, среди трав, пестрели ковры с юга Франции. И лишь совсем недавно нужда в средствах, для выкупа из плена Оливера, заставила вспомнить о богатствах, которые пока еще здесь сохранились.

В последние годы Бланш все больше времени проводила в стенах своей комнаты: вышивала нескончаемый гобелен, читала, пила бокал за бокалом вино и размышляла над астрологическими таблицами. Эти таблицы чертил для нее пожилой бенедиктинец и присылал из монастыря Сан-Марко каждую третью луну. Красивые, изящно выполненные, они были далеки от правды. Очень мало, что сбывалось из этих предсказаний. Бланш это хорошо понимала. Однако бережно хранила таблицы и постоянно перечитывала их, словно предпочитала вымышленную жизнь той, что проводила в действительности. И сейчас, пока она говорила, ее руки перебирали свитки.

– Если я кого-нибудь ненавидела, так это Бельдана д'Арнонкура, прости меня, Боже. С самого первого дня, когда он явился сватать за тебя Ги и договариваться отдать его в обучение к твоему отцу. Я решила, что это ужасный человек. Таким он и оказался. – Бланш помолчала и стряхнула волосок со своей безукоризненной туники. – Поделюсь с тобой тайной. Когда ушли из жизни твой отец и братья, стали поговаривать, что с ними закатилась наша звезда. И могучий рыцарь расторгнул помолвку. Что ж, это вполне естественно – ведь его звезда, наоборот, восходила. Слава Богу, остался еще Оливер, наследник рода. Твое приданое мы потратили, чтобы выкупить братьев. Кто мог знать, что они не проживут и месяца после возвращения. Это был крах, и Бельдан решил, что нет смысла держать свое слово. «Никакой выгоды» – так он откровенно написал в своем первом письме. Тогда я хотела обратиться к ведунье Елизавете – она знала толк в том, чем занималась, – и наслать на него проклятие. Я так бы и поступила, если бы не его второе письмо.

– Какое письмо? – Франческа перестала рыться в сундуке, подняла глаза и заметила, как побледнело лицо матери.

– Решающее. Оно содержало все те же обиды, но я поняла, что Бельдан д'Арнонкур не стоил того, чтобы, проклиная, рисковать своей бессмертной душой.

Послышался тихий стук в дверь. Вошла девочка-служанка, задернула шторы и поменяла коптящие свечи. В комнате стало жарче, и в душном воздухе Франческа еще явственнее ощутила исходивший от матери удушливый аромат. Объятия Бланш оказались неожиданно крепкими.

– Извини, что была резка. Я не рассчитывала их больше увидеть: ни Ги, ни его презренного братца.

– Небеса рассудили по-своему.

– Небеса тут ни при чем, – возразила Бланш. – Ты понимаешь это не хуже меня. Хотя сегодня проявляешь необычное благодушие. Они приехали с определенной целью. А все, что рождается в голове Арнонкура, идет во вред Дуччи-Монтальдо. В этом можешь быть уверена.

– Они бы не приняли отказа. Свидетельство тому – синяки на моем теле. – Франческа следила взглядом, как мать снова принялась вышагивать по комнате. – К тому же никто не подумает, что лорд Бельдан способен возвратиться в Бельведер. – «Я-то уж точно, – решила она про себя. – И Мальвиль, очевидно, тоже, раз до сих пор не нагрянул».

– На это они и рассчитывают. – Бланш остановилась и взглянула на небольшой гобелен над кроватью. На нем были вышиты два молитвенно сложивших руки ангела. И эту ее любимую вещь вместе с остальными предстояло отправить на следующей неделе к ростовщикам. – Да, именно на это, – повторила она. – Но посмотрим. Может быть, сначала удастся устроить кое-что еще.

Довольная тем, что нашла полотно, Франческа поднялась и передала часть ткани Петиции. Они уже были на пороге и задержались, чтобы попрощаться с Бланш, когда графиня заговорила опять:

– Пусть остаются на день-два. Раз Ги ранен, другого достойного выхода нет. Но за всеми их нуждами ты присмотришь сама.

Франческа рассеянно кивнула. Ее мысли витали уже далеко – какие поставить припарки и что еще сделать до ужина.

– Включая купание рыцаря.

Полотно шлепнулось на пол.

– Но я не могу присутствовать при купании Бельдана. – Она едва сдержалась, чтобы не сказать, что рыцарь вполне способен помыться сам. – Я незамужняя.

– Незамужняя, которая присутствовала при купании старших братьев. У д'Арнонкура нет ничего такого, чего бы ты уже много раз не видела. Рыцарь не должен заключить, что мы превратились в варваров. Но я не желаю его видеть.

Франческа открыла было рот, чтобы возразить, но Бланш опередила дочь:

– Я даю разрешение на присутствие в Бельведере Арнонкуров при одном условии: я не стану иметь с ними никакого дела. Абсолютно никакого. Если ты настолько глупа, что до сих пор желаешь своего разлюбезного Ги, я не могу тебе препятствовать. Но где один брат, там и другой.

Бланш снова повернулась к своему любимому гобелену. Ее лицо смягчилось, и она тихонько дотронулась до вышивки рукой.

– Вы думаете, она нам поверила? – спросила Летиция, когда госпожа и служанка благополучно выскользнули в коридор.

– Мы как будто ни в чем не солгали, – возразила Франческа. – Если хорошенько подумать, на нас только грех недосказанности.

Но Летицию не так-то просто было успокоить. Она решила, что этот проступок следует упомянуть на утренней исповеди падре Гаске.

– Не сказать, что люди Кюси приходили искать д'Арнонкуров, – уже грех. А сокрытие вопиющего факта, что господин Ги с братом находятся здесь целых два дня, только усугубляет вину. Ваша матушка тоже так бы решила. Поэтому мы поступили мудро, ничего ей не сказав.

Франческа энергично кивнула.

– Я тоже так считаю.

– Но если вернется Мальвиль?..

– Похоже, это были только слова. Во всяком случае, во время первого визита он не обыскивал замок, так что нам остается уповать на Господа. Слава Богу, мать не выходит из своих покоев. И если снова нагрянет Мальвиль, она об этом не узнает и не поддастся желанию отомстить и выдать французам д'Арнонкуров.

– Но ее отсутствие означает, что вам придется купать Бельдана, – весело подмигнула Летиция.

– Бельдан – вполне взрослый человек, – тряхнула локонами графиня. – Два дня он мылся самостоятельно, пусть и дальше продолжает в том же духе.

Их смех гулко раскатился под сводами коридора.

– А дрессированный гигант господина Бельдана будет нас провожать за ворота?

– У него есть имя, – важно ответила Франческа. – Его зовут Кристиано, хотя я слышала, как господин Ги называл его Тини.

Женщины снова рассмеялись.

Хотя по положению Летиция оставалась горничной, Франческа давно забыла, что она служанка. Женщины стали подругами. Графиня не помнила, когда и почему это произошло. Да, они были примерно одного возраста. Обе родились и выросли в Бельведере. Но внешне они были абсолютно разными. В отличие от Франчески у Летиции были блестящие соломенные волосы и приземистая, полная фигура. И когда госпожа делала шаг, ей приходилось шагать два раза. Но Летиция всегда успевала.

Их объединило еще и то, что во время последней, опустошительной эпидемии чумы Летиция похоронила двух своих детей в тот самый день, когда Франческа простилась с прахом отца.

– Тебе лучше остаться, – заметила графиня. – Надо накормить ужином Джузеппе.

– Джузеппе подождет. И так стал не в меру толст. Скоро не сумею выдерживать его вес на себе, даже чтобы сделать детей.

Франческа покачала головой. Все знали, что Летиция обожала мужа, а тот, в свою очередь, не чаял души в жене. И оба мечтали восполнить потерю так жестоко утраченных малышей.

– К тому же, – добавила служанка, – сейчас в Бельведере бывает так мало гостей, что даже незваные могут рассказать что-нибудь интересное. Тем более эти. И особенно если вы до сих пор питаете чувства к господину Ги.

Франческа остановилась так резко, точно споткнулась, глаза ее вспыхнули гневом.

– Ты обсуждала это с матерью? Если еще не успела, то твой тон делает ей честь. Вы обе ведете себя так, словно это я пригласила сюда Арнонкуров и изо всех сил стараюсь навлечь бесчестье на семью, домогаясь мужчину, который когда-то меня унизил.

– Никто так не думает, – спокойно ответила служанка, нимало не взволнованная проявлением характера графини. – И леди Бланш тоже. Она просто пытается скрыть тревогу под маской семейной гордости. Вы не легкомысленны, миледи, а господина Ги любили всем сердцем. Это видел каждый, кто не дурак. А поскольку среди д'Арнонкуров дураков не водится, им это прекрасно известно. Удивительно, что они объявились в Бельведере. И ваша матушка права: у них есть какая-то цель. Так что будьте начеку. Когда дело касается мужчин, вы еще очень неопытны и наивны.

Лицо Франчески разгладилось, и она улыбнулась подруге.

– Ах, Летиция, я теперь не наивна. И уже не девственница.

Кристиано поджидал их в маленьком вестибюле в конце коридора, и Франческа опять подивилась, насколько он казался огромным. На этот раз его вид потряс графиню уже не так сильно, хотя ее колени все-таки задрожали. Но не потому, что гигант выглядел миролюбивее в благородных стенах Бельведера. Наоборот, небольшое помещение только подчеркивало его массивность. Темные волосы, темные глаза, лицо в шрамах, наполовину скрытое черной бородой. Он словно приклеенный сидел на своем стуле, не поднявшись даже при виде двух дам.

«Вот человек, который рвется отсюда подальше», – подумала Франческа, но продолжала вести себя, как прежде.

– Добрый вечер, – произнесла она и стала ждать, когда гигант нехотя поднимется на ноги. – Вы желаете проводить нас к гостям?

Это была удачная идея – спрятать гостей в домике. Потребовалось всего несколько штрихов – разжечь в очаге сосновые ветви, повесить свежие шторы с ярким узором, расставить на простых столах букетики цветов, – и помещение превратилось в уютный дом. Даже если Ги задержится ненадолго, пусть знает: Бельведер не скупится на гостеприимство.

– А где падре Гаска и рыцарь? – спросила Летиция, опуская на пол корзину.

– Священник что-то говорил насчет сбора созревших трав, а господин в маленькой комнате, он ждет, чтобы на него обратили внимание. Он ведь тоже ранен, – ответил Кристиано.

Но Франческа едва ли поняла его слова: она уже повернулась к спящему Ги. Слухи о ее чувствах к этому человеку множились, как россыпи дикого овса на полу. Уже и мать, и ее лучшая подруга успели задать вопросы. Вот и Кристиано ведет себя враждебно, но это лишь маска – ему тоже очень хочется спросить. Но она не способна разобраться в себе так быстро. Франческа запрещала себе всякие чувства с тех пор, как письмо Бельдана уведомило ее о разрыве помолвки. Так было проще и спокойнее. И вот она увидела Ги опять...

Что она тогда сказала?

«Я всегда знала, что ты вернешься ко мне».

А теперь Франческа смотрела на него и радовалась, что Летиция занята в другой комнате, а у Кристиано хватило такта отвернуться. Впервые Ги оказался безраздельно принадлежащим ей.

Его голова покоилась на подушке валиком – бледное лицо стало еще красивее, чем прежде. Франческа положила принесенную ткань на свободный стул, подошла ближе и обмакнула кусок полотна в стоявший у кровати тазик с настоем мяты и укропа. А когда коснулась его кожи, ясно возникло перед ее внутренним взором видение: они вдвоем в то последнее лето. Ее рука в его руке. Солнце просвечивает сквозь золото его волос. Стук шагов и сердец в унисон, когда они бегут по склону в укромное место среди обрамляющих долину дубов.

Франческа коснулась прохладной материей ладоней раненого и вспомнила, как эти ладони невинно дрожали, когда нежно гладили ее по груди и по шее.

– Графиня! – Грубый голос Кристиано вернул ее к реальности. – Господин передал, что сегодня вечером он нуждается в ваших услугах.

Глава 4

«Самодовольный, невежественный, лишенный манер благородного человека».

Франческу раздражал бедняга Кристиано, и, задержавшись перед дверью Бельдана д'Арнонкура, она с досадой заметила, что ее руки трясутся. Стараясь унять волнение, графиня сильно стукнула в дверь.

– Войдите, – послышался поспешный ответ.

«Слишком поспешный», – решила она.

Они общались не слишком много: и у нее, и у Бельдана хватало дел. А если выдавалась свободная минута и Франческа чувствовала на себе взгляд рыцаря, то отворачивалась и спешила уйти. И даже сегодня, после того как Бельдан ее позвал, она тянула, сколько позволяли приличия. К сожалению, традиция требовала: если рыцарь желал, чтобы его искупали, этим занимался равный ему по положению. Неприятнейшая обязанность.

Но, переступив порог, Франческа почувствовала удовлетворение. Трудно было предложить достойному рыцарю комнату хуже. Любой на месте Бельдана, кровно обидевшись, давно бы умчался подальше, предварительно сровняв Бельведер с землей. Конечно, его люди находились в отчаянном положении. Конечно, требовалось укрыть беглецов от посторонних глаз хотя бы на несколько дней. И еще Кристиано сказал, что господин сам выбрал себе такое жилище, чтобы удобнее устроить раненого. Однако последнее вызывало у Франчески сомнение. Верный гигант мог солгать, чтобы скрыть уязвленную гордость рыцаря.

В обедневшем замке эту комнату давно не убирали. По углам потолка проступила плесень, а покоробленный и вздыбленный пол свидетельствовал о том, что зимой этот дом совсем не отапливался. Франческа прислала сюда постельное белье, матрас и сундук. Но белье оказалось старым, во многих местах заштопанным, матрас был набит петушиным пером вперемешку с опилками, а сделанный из мягкой средиземноморской сосны сундук совершенно растрескался. Яснее не дашь понять, что Арнонкур незваный и непочитаемый гость в Бельведере, даже если напишешь это на рушащихся стенах.

Но когда Франческа оказалась в комнате, ее улыбка померкла: она заметила следы посторонней руки – мрак отступил, рассеянный пламенем нескольких фонарей, перед пыльной иконой Спасителя стояла скамеечка и горели свечи, окно было широко распахнуто, чтобы свежесть от деревьев и плодородной земли развеяла спертый воздух.

Графиня шагнула прямо к окну и захлопнула створку. – Ночной воздух вреден, – проворчала она и тут же разозлилась на себя: нечего оправдываться в своем собственном замке.

Бельдан д'Арнонкур сидел заваленный картами на низеньком столике, но, увидев Франческу, поднялся. Воитель граф Пьеро постоянно учил свою единственную дочь, что прежде чем нанести удар, врага следует оценить. И молодая графиня посмотрела Бельдану прямо в глаза. «Он устал, – подумала она, – и, как бы ни скрывал этого загар, совершенно изможден». Но это все, что она позволила себе рассмотреть. Несмотря на уроки отца, Франческа не желала испытывать гипноз его глаз – слишком хорошо помнила, какое впечатление произвел на нее завораживающий огонь его взгляда.

Но вот он заговорил:

– Добрый вечер, графиня. Надеюсь, я не доставил вам слишком много неудобств, пригласив к себе?

Франческа присела в реверансе.

– Я выполняю свой долг.

Если рыцарь и заметил пренебрежительность ее манеры, он совершенно не подал виду.

– Позвольте поблагодарить за то, что вы нас так приголубили. – Обычная любезность, но в его словах явно ощущалась ирония. – Я знаю, что вы занимаетесь ранами брата и что все идет хорошо.

– И дальше так будет, – отрезала графиня. – Однако падре Гаска сказал мне, что вы постоянно присутствуете, когда он занимается врачеванием. Знайте, что Ги чудом избежал удара в сердце. Исцеление едва началось. Раненый только-только к нам попал.

– Но попал в заботливые руки. Падре Гаска – блестящий алхимик, а вы... – Бельдан немного помедлил, – вы способная помощница.

– Смешно рассуждать, когда предмет неизвестен. – Франческа порывисто отвернулась. – Вы меня совершенно не знаете.

– Вот в этом вы ошибаетесь. Ги часто мне рассказывал о вас.

Франческа прикусила губу, стараясь справиться с вспыхнувшей в ее душе борьбой; она рассердилась, потому что с ней говорили фривольно, но в то же время хотела знать, как именно ее обсуждали. И еще она с досадой вспомнила, что ее волосы в беспорядке, туника не из тех, что больше всего ей идут, а руки от работы сделались совсем не такими, какие должны быть у знатной дамы.

– Мойтесь быстрее. – Она уклонилась от разговора ради себя, а не ради него. – Летиция не может накрыть на стол, потому что ваш монстр, извините, я хотела сказать, Кристиано, отказывается без вас прикасаться к еде.

Посреди комнаты возвышался огромный медный чан. Франческа опустила в воду локоть и без всякой радости убедилась, что она достаточно теплая. Графиня отвернулась, чтобы не смущать рыцаря, и тут с ужасом подумала, что она-то ведь присутствует здесь по настоянию матери, которая категорически отказалась выполнять хозяйский долг, но Бельдан мог заключить, что Франческа сама захотела помочь ему мыться.

– Мы только что объявили графине Бланш о вашем присутствии, но она больна и послала меня вместо себя, – запоздало объяснила она.

На этот раз Бельдан не скрыл удивления.

– Я пригласил помощника, потому что меня беспокоит раненая рука. И никак не ожидал прихода вашей матушки.

«Не такой уж он и красивый», – злорадно подумала Франческа, притворяясь, что целиком поглощена тем, что разворачивает тунику брата и собирает небрежно брошенную рыцарем одежду. Но искоса смотрела, как он, завернувшись в простыню, подошел к чану и опустился в воду, которую нарочно никто не стал ароматизировать.

Бельдан закрыл глаза, а Франческа, наоборот, широко распахнула. «Нет, явно не очень красивый и не такой уж высокий. Как сказала бы Петиция, рост поцелуя. Ги намного выше и гораздо симпатичнее».

Братья казались совершенно разными. В Ги, даже спящем, чувствовались молодость, чистота и необузданность – все то, чего Бельдан был лишен. Но в нем даже в юные годы ощущалась цельность. Словно Бельдан понимал себя и знал, как следовало поступать. Про таких тосканцы говорили: они счастливы в собственной шкуре.

Хотя Франческа отказывалась понимать, как можно испытывать счастье, творя такие дела, как Бельдан. О его жестокости ходили легенды. Она даже слышала, что он рыцарь ордена тамплиеров, а значит, колдун, и в этом причина его побед. Но сейчас, глядя на него, Франческа в этом усомнилась. Да, Арнонкур – великий кондотьер, безжалостный воин, о чем свидетельствовали мужественные черты его лица. Но добился он всего благодаря себе, а не сомнительным потусторонним силам.

Достойный соперник.

И привлекательный. Нет, не красотой. Красавчиками слыли Оливер и Ги. А Бельдан притягивал чем-то иным. Правда, кого угодно, но только не ее. Если Ги сейчас двадцать шесть, то его брату далеко за тридцать. Не молод. Однако и не стар для всех побед, которые ему приписывали. Поговаривали, что он был женат, но Франческа не знала, что сталось с его женой.

Внезапно она поняла, что рыцарь не шевелится. Он явно почувствовал, что она его изучала, и это было ему приятно. Франческа поспешно подошла и принялась тереть ему спину обычным мылом из свиного жира. Под ее пальцами на плечах Бельдана вздувались бугры мышц. Но он не крякал от удовольствия, как другие рыцари, которых они мыли вместе с Бланш. Франческу это расстроило. Нет, она добьется своего.