На протяжении всего обратного пути Вэр держался жесткого ритма, и задолго до заката следующего дня они прибыли в Дандрагон.

Вэр придержал лошадь и позвал, оглянувшись через плечо:

— Кадар!

Тот выехал вперед.

— Ты решил удостоить меня чести и поговорить со мной? Ты поступил весьма грубо, знаешь ли. Я, конечно, мог бы не обратить внимания и…

— Если я не вернусь в течение трех дней, прикажи всем покинуть Дандрагон и катиться на все четыре стороны. Затем скачи в Эль Санан и забери оттуда Tea и Селин.

— Вернешься? Куда это ты собираешься?

Взгляд Вэра остановился на третьей горе.

Кадар покачал головой.

— Из твоего рассказа следует, что предлагать себя в качестве жертвы хорошая идея.

— Я не мученик. Я не собираюсь позволить ему расправиться со мной. Я хочу лишь поговорить с ним.

— Потому что он узнал, что ты спрятал Tea в Эль Санане. Ты не думаешь, что Кемал в состоянии защитить ее?

— Нет, если Ваден решит, что она должна умереть. Кемал сможет уберечь ее от кого угодно, но только не от Вадена. — Он повернул лошадь. — Защищай моих людей в Дандрагоне.

— А кто поможет тебе? — крикнул ему вслед Кадар. — Он столько лет подбирался к тебе, а теперь ты хочешь сам напороться на его меч, чтобы оказать ему услугу.

Вэр не отвечал.

— Я нужен тебе. Я не позволю тебе покончить с собой, пока твоя жизнь принадлежит мне.

— Если я приеду к нему не один, то это будет самый верный способ спровоцировать его на убийство, — ответил Вэр. — Помни: три дня.

Выезжая на дорогу и держа направление к третьей горе, он слышал, как Кадар отчаянно ругается.

Ваден наблюдал за ним.

Вэр уставился в огонь костра.

Он здесь, в темноте, позади него. Вэр ничего не слышал, но он его чувствовал.

Справа возле костра чуть светился во тьме белый флаг, он растянул его прямо на земле. Великий Магистр проигнорировал бы любой жест к перемирию и уже давно нанес бы удар. Кто знает? Ваден может сделать то же. Он должен не меньше устать от этой игры в смерть, чем Вэр. Но нет, никто на свете не был так измотан ожиданием смерти, как он.

— Ты выйдешь к костру или нет? — Его взгляд не отрывался от огня. — Не помню, чтобы ты был когда-нибудь таким застенчивым, Ваден.

В ответ — тишина. Затем веселый смешок и звук шагов позади него.

— Ты никогда не отличался искусством вызывать на поединок, Вэр. Уж не думал ли ты, что я убежал от тебя из трусости?

— Так я и подумал.

— Я собирался подойти к тебе, просто хотел подождать и убедиться, что ты не решил от отчаяния подстроить мне ловушку.

— Под белым флагом?

— Безвыходность меняет людей. Я жестко тебя прижал. — Ваден сел с другой стороны костра, против Вэра. Он снял шлем и провел рукой по рыжеватым волосам. — И к тому же, после Джеды у тебя появились причины усомниться, осталась ли в этом мире хотя бы крупица чести.

— Ты не имел отношения к Джеде.

— Откуда ты это знаешь? — Темные глаза Вадена сузились и сверкнули. — Как можешь ты быть в этом уверен? А если я устал от этой игры в кошки-мышки и хотел подстегнуть тебя к действиям?

— Ты бы не сделал этого. Ты не способен на такое злодейство.

— Ну, в этом ты ошибаешься. Ты судишь обо мне по своему собственному понятию о чести. Ты не смог бы уничтожить мирную деревню, но я-то способен на любой грех. Для меня это всего лишь вопрос выбора.

— Ерунда. Грех — это всегда вопрос выбора. Но ты бы никогда не спалил Джеду.

— Что ж, думай как хочешь. — Ваден протянул руки к огню. — Но, впрочем, у тебя всегда своя дорога. Обычно ты видел лишь один путь. Добро — это добро, зло — это зло. И никаких полутонов и переходов между ними. Временами я завидовал этой твоей слепоте.

А Вэру не хватало мудрости Вадена, его хладнокровия, способности держаться отстраненно даже в пылу битвы. Странно, что несходные характеры не помешали им стать друзьями. Горячность и страстность Вэра уравновешивались холодным самоконтролем Вадена и его цинизмом. Он никогда не думал, что полностью знает Вадена, но чувствовал, что бы ни скрывалось за этим ледяным красивым фасадом, ему ничего не угрожало. Острая печаль пронзила Вэра при мысли о тех временах, которых уже никогда не вернуть.

— В том, что произошло в Джеде, видна рука Магистра. — Он помолчал. — Или в том, что сделали с Филиппом. Возможно, были какие-то причины, чтобы убить Жофрея. Он совершил прегрешение. Но не Филипп.

— Великий Магистр сказал, что он знал слишком много.

— Это бред. И даже если бы я рассказал ему что-нибудь, он все равно бы не выдал тайны.

— Они не могли быть в нем уверены. Он был слабым человеком.

— Объяснение явно неверное. Я другой человек, и тем не менее ты собираешься убить меня по той же причине. — И он добавил с едва скрытой болью: — Но, ради Бога, ведь ты-то знаешь меня. Я всегда держал клятвы.

— Возможно. Но ты всегда отличался нежным сердцем. Если бы перед тобой стоял выбор — другая Джеда или рассказ о том, что ты видел в Храме, по какому пути ты бы пошел?

— Этого не могло случиться.

— Каким был бы твой выбор?

Он встретил взгляд глаз Вадена поверх пламени костра.

— Жизнь, черт тебя возьми. Я бы выбрал жизнь.

— Я тоже так думаю.

— Но и ты сделал бы то же.

Ваден покачал головой.

— Какая-то маленькая деревня или конец нашего мира, такого, каким мы его знаем? Ты ведь понимаешь, какой хаос мог бы начаться. Уверяю, я бы не выбрал твою Джеду.

— Не важно, что ты сейчас так говоришь. Ты не мог бы этого сделать. Ты не похож на них.

— Да, но я хуже. Они хотят убить тебя во имя Господа. Я же сделаю это ради того, чтобы защитить себя и свое место в этом мире. — Его улыбка погасла. — Надеюсь, ты поверишь мне, если я скажу, что это не мое желание. Когда я узнал, что именно ты проник в тайны Храма, я готов был своими руками задушить тебя. Ну почему ты не смог сдержать своего любопытства? Будь я там, я бы насадил тебя на меч, лишь бы ты не спускался в эти пещеры.

— Ты ведь знал Жофрея. Он хотел во что бы то ни стало узнать, что за тайны скрываются там внизу. Если бы я не пошел с ним, он бы пошел один.

— О Боже, — Ваден покачал головой. — Мне следовало бы догадаться. Неужели ты никогда не поймешь, что не сможешь защитить целый мир? Тебе надо было предоставить Жофрею рисковать одному.

— Он был моим другом, — просто сказал Вэр. — Моим братом.

— Так же, как и я. Жизнь слишком дорогая цена для дружбы. Мы оба, каждый по-своему, подготовили твою смерть.

— Но я пока жив. — Он вновь посмотрел на огонь. — Не будем говорить о Храме. Я пришел не поэтому.

— Женщина? Ты действительно думаешь, что Кемал может защитить ее от меня?

— Нет, именно поэтому я здесь. — И он, запинаясь, продолжил: — Я хочу просить тебя оставить ей жизнь. Она не представляет угрозы. Она ничего не знает.

Ваден промолчал.

Голос Вэра внезапно стал хриплым от напряжения.

— Христос свидетель, я не сказал ей ничего. Оставь ей жизнь.

— Ты очень заботишься о ней.

Ваден слишком хорошо понимал его, и Вэр не мог отрицать очевидное.

— Женщина не должна умереть только потому, что какой-то мужчина… привязан к ней. Это не правильно.

— Но ты слишком дорожишь ею и можешь солгать ради нее. Ты бы сделал это, Вэр?

— Нет. — Но, ответив так, Вэр вдруг осознал, что это неправда. — Да, я бы солгал. Что значит немного лжи по сравнению с ее жизнью? — Он поднял взгляд на Вадена. — Но ты всегда говорил, что во мне нет хитрости, и ты можешь читать по моему лицу без всякого труда. Как по-твоему, я лгу сейчас?

Ваден внимательно посмотрел на него, затем медленно покачал головой.

— Нет, разве что ты изменился больше, чем я могу представить. — Он пожал плечами. — Великий Магистр де Райдфорт сказал бы, что риск слишком велик.

Вэр напрягся.

— Ты говорил ему о ней?

— Пока еще нет, — сказал Ваден. — В этом нет необходимости. Зачем мне тревожить их, когда они заняты попытками вновь захватить Акру? — Он пожал плечами. — Хотя я и не думаю, что в этом есть смысл. Де Райдфорт — тупица, если полагает, что мы сможем победить огромную армию Саладина.

Вэру было не до Акры.

— Нет необходимости говорить ему вообще. Она к этому не причастна.

— Она связана с тобой, а это значит, она непосредственно вовлечена во все это, как и все мы. Тебе следовало быть более осторожным.

В тоне Вадена звучало неподдельное сожаление, и у Вэра шевельнулась слабая надежда.

— Значит, это моя вина. Оставь ее в покое.

Ваден покачал головой.

— Ты ведь знаешь, это невозможно.

— Я не знаю этого. — Вэр попытался подавить гнев в голосе. — Очень хорошо, тогда просто обещай мне, что ты не станешь предпринимать ничего, пока все остается как есть. Подумай об этом. Здесь нет никакого риска, пока она в Эль Санане.

— Это так. — Ваден думал. — Если только она не покинет Эль Санан.

— Она останется там. Кемал позаботится об этом. Я заключил с ним сделку — защищать его южные границы.

Ваден насмешливо приподнял брови.

— Сделка с неверным?

— Если это служит моим целям. Это не должно бы тебя удивлять. И разве ко мне не относятся так же, как и к неверным?

— Это меня не удивляет. Это обязательно должно было случиться. Как я говорил, отчаяние меняет человека. Мы оставили для тебя несколько незапертых дверей. — Он помолчал. — Но что интересно, ты не открыл эту дверь до тех пор, пока не появилась женщина.

— Не стоит придавать ей значения. Это просто еще одна ответственность, которая лежит на мне. — Он увидел, что не убедил его. Тогда он решил вернуться на более твердую почву. — Она останется в Эль Санане. Ты сможешь наблюдать за ней.

Ваден не отвечал.

— У тебя нет необходимости что-либо предпринимать.

По непроницаемому лицу Вадена ничего нельзя было прочитать. О чем, черт его возьми, он сейчас думает?

Вэр попытался снова.

— Я ничего ей не говорил. Ты сказал, что поверил мне.

Ваден наконец кивнул.

— Я верю тебе. Хорошо, я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока буду уверен, что она не опасна. — Он поморщился. — Видит Бог, у меня нет никакого желания убивать женщину.

Вэр почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. Tea теперь в безопасности.

Глаза Вадена впились в его лицо.

— Она слишком много для тебя значит. Тебе не стоило показывать мне своей слабости. У меня может возникнуть искушение использовать твою соблазнительницу в качестве приманки.

— Только не у тебя. Ты не решишься на это. Что бы ты там ни говорил о себе, но ты человек чести.

— А что такое честь? Мы оба хорошо знаем, что большинство людей используют это понятие в своих собственных целях. — Он погасил свою легкомысленную улыбку. — Кроме тебя. Когда я впервые встретил тебя, то подумал, ты ничем не отличаешься от остальных. Такой же грубый, грязный на язык солдат, стремящийся добыть себе богатство. Я почти жалею, что ты не такой. Мне тогда было бы легче.

— А я и есть грубый, грязный солдат. Правила Ордена всегда были тяжелы для меня, Вэр.

— И все же ты никогда не нарушал своих клятв. Ты напоминал мне восторженного ребенка, готового всех прижать к своей груди. Мы все были для тебя братьями. — Он иронически усмехнулся. — Я был весьма смущен, когда оказался объектом такой восторженной привязанности. Я пытался образумить тебя, но ты упорно держался своих иллюзий. Тогда я решил, что будет проще стать твоим другом, чем продолжать эту борьбу.

Внезапно Вэр лукаво улыбнулся.

— Хочешь знать, что я подумал о тебе, когда мы впервые встретились? Что ты состоял в любовниках какого-нибудь могущественного монаха или священника, возможно, даже кардинала.

Ваден широко раскрыл глаза.

— Ты думал, что я содомит?

— Что не исключалось. Я не мог найти другой причины, по которой тамплиеры нарушили все свои правила, чтобы принять тебя в свой Орден. Могущественный любовник мог без боязни отправить тебя туда, потому что всем известно, что тамплиеры не развращены в этом смысле. — Он наклонил голову, оценивающе глядя на Вадена. — И ты достаточно миловиден, чтобы привлечь чье-нибудь благосклонное внимание.

— Благодарю тебя. — В голосе Вадена не было и намека на доброжелательность. — Но я, уж во всяком случае, не содомит.

Губы Вэра дрогнули. Он понял, что задел больное место.

— Ну, это ведь было только первое впечатление.

— И очень глупое притом. — И он сухо добавил: — Однако это проливает новый свет на то, почему ты с такой настойчивостью пытался включить меня в круг твоих привязанностей. Возможно, я заблуждался, когда считал, что ты относишься ко мне с чисто братской любовью.

Как обычно, Ваден все извратил. Он никогда не оставался в долгу. Это одна из черт характера Вадена, которая очень привлекала в нем Вэра.

— Нет, ты не заблуждался. Я и родного брата не любил бы сильнее. — Он прикусил язык. Боже, еще немного, и он распустит сопли, как младенец. — Но тогда я был всего лишь мальчишка, который почти не разбирался в отношениях. Сейчас я бы уже не стал навязывать свою дружбу тому, кто этого не хочет.

— Я не сказал, что ты навязывался. — Прежде чем Вэр ответил, Ваден поднялся на ноги. — А теперь я говорю тебе прощай. И больше не приходи ко мне с белым флагом. Я не чту правила.

— Думаю, это не так, — сказал Вэр, глядя на огонь.

— Ты все еще пребываешь во власти ложных предположений, что я человек чести. Это может стоить тебе жизни. Я на самом деле намерен убить тебя, Вэр.

— И, возможно, когда-нибудь убьешь. — Он потянулся и постучал по горящим поленьям палкой. — Но тебе, должно быть, что-то мешает сделать это. За все это время тебе наверняка представлялись благоприятные возможности для выполнения своей задачи. Я знаю по крайней мере одну, которую я сам тебе предоставил.

— У меня были причины, чтобы удержать руку.

— Ты терпеливый человек. — Он взглянул в лицо Вадена. — Но только не в таких случаях. Я часто задаю себе вопрос, о чем ты думаешь, сидя здесь ночью у костра.

Ваден насмешливо улыбнулся.

— Не следует льстить себе, ты не моя единственная забота. Конечно, ты являешься главной моей целью, но Великий Магистр использует мой меч, когда ему надо. Например, завтра я отправляюсь на битву за Акру.

— А потом вернешься к своей главной обязанности здесь?

— Я размышляю, читаю свитки ученых мужей. — Ваден помолчал. — Я жду.

— Это не та жизнь, которую бы ты выбрал. Я полагал, ты бы предпочел поскорее разделаться со своей задачей. Быть может, у тебя возникли сомнения?

— Я избавляюсь от всяких сомнений, когда берусь за дело. Ты должен бы это помнить, Вэр. Разве когда-нибудь я колебался?

— Я не видел. Но это еще не значит, что этого никогда не было.

Ваден погасил улыбку.

— В задании убить тебя я не могу колебаться. Не делай ошибки, думая, что я смягчился, только потому что откладываю окончание своей миссии до того момента, когда пойму, что время пришло. Предупреждаю тебя, женщина останется жить лишь до тех пор, пока я не посчитаю, что она стала опасна.

— А ты не проживешь и дня, если я услышу, что ты расправился с ней.

— Ах, Вэр, и ты меня уверял, что она всего лишь твоя обязанность? — Ваден покачал головой. — Возможно, я оказался не прав. Может быть, именно эта женщина, а не я, приведет тебя к смерти.

Он шагнул за круг света и растаял в темноте.

Тишина повисла в ночном воздухе. Только потрескивали поленья в пламени костра.

Одиночество.

Но видит Бог, он и вправду сумасшедший. Однако его не переполняют ненависть и чувство мести. Теперь Ваден его враг, время их дружбы безвозвратно ушло. Когда же он наконец поймет, что Ваден имел в виду именно то, что он говорил, когда же заставит себя забыть все, что было между ними прежде?

Сегодня ночью. Отныне он будет думать о нем, как об одном из своих врагов. Иначе он подвергнет опасности и Дандрагон и Tea. Он должен отбросить это чувство потери и вести себя более разумно.

Он ощутил опустошенность в душе. Смирившись с мыслью, что Ваден стал его врагом, он не почувствовал себя менее одиноким.

Напротив, ноша, лежавшая на его плечах, стала еще тяжелее.

Кадар наведывался в Эль Санан четыре раза за полгода, проведенные Tea и Селин в заточении. В первые два визита она отказалась принимать его; на третий раз Tea согласилась встретиться с ним только затем, чтобы приказать ему пополнить ее запас шелковых ниток. Во время четвертого визита он решил проявить настойчивость и получил резкий отпор за беспокойство.

— Как она? — спросил Вэр у Кадара, едва тот вернулся с очередной поездки в Эль Санан.

— В полном здравии. И в очень плохом настроении.

— Хорошо ли Кемал обращается с ними?

— Исключительно хорошо. Кемал балует нашу Tea, словно она принцесса. — Он спешился. — Он не хочет, чтобы что-нибудь случилось с ее волшебными пальчиками.

Вэр нахмурился.

— О чем ты говоришь?

— Tea убедила его, что она колдунья.

— Ты шутишь.

Губы Кадара дрогнули, но отвечал он совершенно серьезно.

— Нет, это правда. Он думает, что она может вплетать заклинания в свои вышивки. И говорит, что у него есть доказательства.

— Я с нетерпением жду, когда ты расскажешь мне о них, — ехидно сказал Вэр.

Кадар снял свои рукавицы и направился к замку.

— Твое знамя. Tea отдала ему знамя, которое вышила для тебя. Кемал сказал, что каждый раз, когда он берет его на битву, он побеждает. У него за это время, как ты оставил у него Tea, было шесть стычек с бандитами. Несмотря на неравные силы, он каждый раз одерживал победу.

— Суеверный дурак. — Он нахмурился. — Она отдала ему мое знамя?

— Думаю, ты не ожидал, что она пошлет его тебе с наилучшими пожеланиями?

— Нет. — Он понимал, что его реакция совершенно не соответствует важности события. Его нисколько не интересовало знамя, да он никогда его и не видел. Но он понимал, что таким образом она попыталась дать ему пощечину. Она не могла сказать ему яснее, что все чувства, которые она испытывала к нему, больше ничего для нее не значат. Черт возьми, он не может этого допустить.

— Оно принадлежало мне.

— А теперь Кемалу.

— Я хочу получить его назад.

— Назад? Но ты никогда даже в руках его не держал.

Он не собирался внимать голосу разума.

— Он вышила его для меня.

— И теперь ты намерен послать Tea к черту и устроить битву с Кемалом за обладание им? Уверяю тебя, без боя он свой талисман не отдаст.

— Но я хочу вернуть знамя.

— Подожди, пока он проиграет несколько битв, чтобы убедиться, что это волшебство поддельно. Тогда я приеду к нему с богатыми подарками и ласковыми словами, и ты получишь свое знамя.

— Ты его видел?

Кадар покачал головой.

— Он достает его, только когда идет на битву. В другое время он держит его в особом сундуке под охраной. — Он предупредил намерение Вэра. — Я не собираюсь красть его. Возможно, я и самый ловкий вор на свете, но я не буду рисковать своей прекрасной головой ради того, чтобы достать тебе то, что ты хочешь. Мы оба знаем, что счастье Кемала недолгое.

Вэр знал, что Кадар прав. Кемал был очень искусен там, где следовало защищать свою крепость против набегов, но он не обладал стратегическим мышлением и не мог подряд выигрывать сражения. Причина, по которой Вэр сумел так легко заключить сделку с Кемалом, заключалась в том, что Кемал слишком часто терпел поражения и боялся упреков со стороны Саладина.

Но Вэр хотел иметь это знамя именно сейчас, а не когда-то потом. Оно принадлежит ему так же, как и она…

Боже, о чем он только думает? Не имея возможности обладать Tea, он собирается забрать это знамя и тем самым опять подвергнуть ее риску? Этот кусок шелка — не Tea, он может навеять лишь горькие раздумья.

Нет, воспоминания прекрасны: Tea в его объятиях, Tea в пламени камина, Tea с нахмуренными бровями, Tea, поливающая молодые деревца, освещенная солнцем, играющим в ее распущенных волосах.

— Вэр?

Он повернулся и встретил насмешливый взгляд Кадара. Хватит распускать слюни. Нежными любовными мечтами не сохранить ей жизнь.

— Забудь о знамени. Мне оно не нужно.

— Ты уверен?

— Да. — Ему в голову пришла одна мысль. — Нет, подожди. Не забывай о нем. Когда Кемал начнет терпеть поражение за поражением, а это обязательно случится, он, как человек слишком самонадеянный и тщеславный, станет обвинять знамя, а значит, и Tea. Придется тебе ездить туда хотя бы раз в месяц и следить, как будут развиваться события.

— Эти визиты очень тяжелы. Старец с гор и его ассасины приветливее принимали меня, чем Tea и ее сестра. — Кадар вздохнул. — Боюсь, мне придется пустить в ход все свои резервы обаяния и ума, чтобы убедить их встретиться со мной снова. Это требует огромного напряжения сердца.

Вэр насмешливо улыбнулся.

— В то время как мне досталось всего лишь совершать объезд границ земель Кемала и охранять их от бандитов.

— Я рад, что ты отдаешь себе отчет, насколько несопоставимы наши задачи. — Кадар задумчиво нахмурился. И тут же ослепительная улыбка внезапно осветила его лицо.

— Я знаю! Я привезу им подарок.

— Я желаю, чтобы ты сделала для меня другое знамя, — заявил Кемал.

Tea подняла глаза от туники, которую вышивала в этот момент.

— В самом деле?

Кемал, нахмурившись, вошел в комнату и закрыл дверь.

— Почему ты занимаешься этими туниками и рубахами? Ты должна вышивать знамена.

— Они нужны только воинам.

— Я и есть воин.

— Но вы не мой хозяин.

— Это правда. — Он улыбнулся и продолжал уговаривать ее: — Но лорд Вэр мой очень хороший друг. Он велит тебе вышить для меня другое знамя.

Она продела золотую нитку сквозь ткань.

— Я подумаю об этом.

— Ты слишком горда для рабыни, — недовольно проворчал Кемал.

— Я дала вам одно. Разве вы им не довольны?

Она знала ответ. Она слышала перешептывания евнухов и женщин из гарема. Вначале она не могла представить даже, что кто-то может оказаться настолько глуп, чтобы верить в подобную чепуху. Но затем сообразила, что может использовать эту глупость в собственных целях.

— Это очень хорошее знамя.

— Чудесное. Но я хочу еще одно.

— Чтобы создать еще такое же могущественное, придется затратить много времени и сил. — Она улыбнулась. — Я слышала, что это принесло вам удачу. Я не удивлена.

— Я хочу преподнести его в подарок Саладину.

— Чтобы он благосклонно относился к вам? Это очень мудрый ход. — Она сделала вид, что обдумывает его предложение. — Но лорду Вэру может не понравиться, если я создам знамя, которое принесет удачу Саладину. Ведь, в конце концов, он христианский рыцарь.

— Он предатель.

— Но у него одни корни с франкскими рыцарями. — Она вздохнула. — Нет, я боюсь, это очень большой риск.

— Он очень ценит тебя. Он не станет тебя наказывать.

— А что вы делаете с рабами, которые обманывают вас?

Он поспешно отвел глаза. Он знал, что она, скорее всего, осведомлена о том, как он обращается с женщинами своего гарема. Только вчера он приказал выпороть кнутом юную наложницу, которая чем-то не угодила ему.

— Мои знамена говорят о бесстрашии. — Она помолчала. — Я, может быть, соглашусь создать для вас этот подарок, если буду чувствовать себя в безопасности.

Его лицо осветилось горячим энтузиазмом.

— Обещаю вам это.

— Возможно, если он к тому же не будет знать, где я… — она сделала еще один стежок. — Если бы вы могли освободить меня, отослать меня отсюда…

— Я человек чести. Я не могу нарушить свой договор.

— Даже ради того, чтобы услужить Саладину?

Он молчал несколько мгновений.

— Лорд Вэр надежно защищает мои границы последние несколько месяцев.

— Но нужен ли он вам? Я слышала, вы сами выиграли много сражений.

— Я человек чести, — повторил он.

— Вы вассал Саладина. — Она подняла взгляд на его лицо. — Разве не дело чести разделить с ним ваш успех?

Отлично. Кемал задумчиво нахмурился. Сумеет ли она добиться своего?

— Саладин одерживает победы без моей помощи. Франки — ничто по сравнению с ним. — Он прикусил губу. — Но, возможно, если он все же будет нуждаться в моей помощи, не станет бесчестным, если я… Но нет, ему моя помощь не нужна. — Он сердито посмотрел на нее. — А ты бесстыдная женщина, что так искушаешь меня.

Она улыбнулась ему.

— Я просто искала способ дать вам то, что вы бы хотели получить от меня. Подумайте над этим. — Она перевела взгляд на тунику. — Но не слишком долго. Знамя невозможно создать за одну ночь. Лорд Вэр может вернуться и забрать меня от вас.

— Мы заключили сделку. Ты останешься. — Она услышала его удаляющиеся шаги. — Мы оба люди чести.

Дверь за ним закрылась.

— Ты рассердила его. — Селин вышла из соседней комнаты. — Ты действительно думаешь, что он может отослать нас отсюда?

— Ты слышала?

Селин кивнула.

— Значит, он и вправду этой глупости верит. — Она усмехнулась и плюхнулась на подушки рядом с Tea. — Почему ты никогда не говорила мне, что можешь создавать волшебные знамена?

— Ты можешь сколько угодно смеяться, но его невежество послужит тем ключом, что откроет перед нами ворота его крепости. — Она нахмурилась. — Он слишком упрямый. Возможно, потребуется много времени, чтобы убедить его.

— А что, если он начнет проигрывать сражения?

— Я скажу ему, что могущество знамени рассчитано на определенное число побед и что необходимо новое. — Она поморщилась. — И будем надеяться, что он поверит мне.

Селин с удивлением посмотрела на нее.

— Ты уже думала об этом раньше?

Tea кивнула.

— С того момента, как услышала разговоры в гареме. — Вскоре после своего насильственного помещения в Эль Санан, она убедилась, что бежать из крепости невозможно. Охрана преданна, стены слишком высокие, да и что бы они стали делать, если бы им все же удалось бежать? Сама она пошла бы на риск, но, пытаясь пробраться через горы, она подвергла бы Селин слишком большой опасности. Нет, без всякого сомнения, лучше, если ей удастся сговориться с Кемалом. Однако сестре она не сказала, что боится за нее, это немедленно вызвало бы возмущение девочки. — Мы должны быть смиренными, ведь если Кемал освободит нас, мы сможем забрать с собой всю нашу работу и шелк.

Селин взяла в руки шаль, которую вышивала.

— Тогда мы запасемся терпением. Я не хочу оставлять ни кусочка шелка этому толстому павлину.

— Улыбнитесь мне, — скомандовал Кадар Tea, появляясь перед ней в их комнате неделю спустя. — Я привез вам великолепные подарки.

— Мне они не нужны. — Tea остановила его холодным взглядом. — Я хочу, чтобы вы ушли.

— Спорю на райское блаженство, что вы захотите принять мои дары. — Он отступил в сторону с широким жестом. — Разве я когда-нибудь был не прав?

— Вы ошиблись, когда привезли нас сюда, в это… Жасмин? — Tea бросилась к ней, но остановилась. Что это еще за очередная хитрость? — Что вы тут делаете?

— Ну это же очевидно, — сказала Жасмин, снимая с головы покрывало. — Вы не в Дамаске, поэтому я и Таша приехали сюда.

— Мне не нравится это место, — заявила Таша, входя следом и презрительно оглядывая комнату. — Лучше бы я осталась в Дандрагоне.

— Тсс, ты не смотришь дальше своего носа, — сказала Жасмин.

— Я вижу, что это не лучше гарема. По крайней мере, раньше я хотя бы получала плату, отдавая тело.

— Это не гарем, — возразил Кадар. — Я даю свое слово, что здесь к вам будут относиться со всем уважением.

Жасмин сердито посмотрела на Ташу.

— Разве я не говорила тебе?

— Что это все значит, Кадар? — спросила Tea.

— Я думал, вам будет приятно, если Жасмин окажется рядом с вами. Разве вы не рады ее видеть?

Tea очень обрадовалась. Она даже сама не понимала, насколько соскучилась по Жасмин.

— Не настолько, чтобы приветствовать ее заключение в эту тюрьму ради моего удовольствия.

— Она не пленница. Она может уйти отсюда в любой момент, как только захочет. Все, что ей надо сделать, эта попросить меня, и я тотчас заберу ее назад в Дандрагон.

— Но я этого не сделаю, — сказала Жасмин, обращаясь к Tea. — Нам надо еще многое узнать от вас, а мы не можем учиться, раз вы здесь, а мы в Дандрагоне. — Она повернулась к Таше. — А теперь скажи, что ты счастлива, что приехала сюда и что мы будем здесь много трудиться.

— Я вовсе не рада, — пробормотала она недовольно и добавила: — Но я буду много и старательно работать. Что еще я могу здесь делать?

— Вот видите, Tea, все складывается просто великолепно, — сказал Кадар с сияющей улыбкой. — У вас теперь будут помощники для вашего вышивания. И вы сможете наконец поблагодарить меня.

Она взглянула на него в изумлении. Неужели он считает, что она может забыть о его участии в том предательстве?

— Нет? — Он, должно быть, прочел ее мысли по выражению лица. — Но теперь вы ведь знаете, что я хотел вам только добра. Если вы простите меня, то доставите этим огромное удовольствие. — Он чуть скривился. — Во всяком случае, это сделает мои визиты к вам более приятными.

— Я не прощу вас.

— Но вы притворитесь. Это почти так же хорошо, — убеждал он ее. — И может быть, однажды притворство станет правдой.

Она уставилась на Кадара, чувствуя, что искусно сплетенное им кружево из слов, словно золотыми нитями, оплетает ее, притягивая к нему. Но она не смягчится. Ему следовало бы защитить их от Вэра, а не поддерживать его.

И все же она понимала, что как бы Кадар ни старался, как бы ни спорил с ним, Вэра ему не переубедить. И Кадар поверил, что Вэр сделал то, что надо, чтобы сохранить им жизнь. Ее обида на него несколько утихла, но она все равно не позволит ему так легко одержать над собой верх.

— Возможно, я смогу притвориться. — Она мстительно улыбнулась. — Если вы сумеете убедить Селин, что все было сделано исключительно для нашей пользы.

Он застонал.

— Вы хотите заставить меня встретиться с этой мегерой без вашей защиты? Я надеялся, вы заступитесь за меня.