Рик Бентс (№2) - Расплата

Маленькая, кожаная, с дюжиной устрашающих кончиков. – Знаешь, что это такое? – Он взмахнул рукой, и раздалось отвратительное щелканье. Сара подпрыгнула. Но не вскрикнула. – Это кошка-девятихвостка... прекрасная маленькая плеть. – Уоррен держал это проклятое оружие чуть ли не с любовью, поглаживая гладкую ручку. – А сейчас, – он указал плетью на Оливию, – повернись и не двигайся. Да, там, перед собаками. Но без всяких фокусов, пожалуйста. Если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, мне не только придется воспользоваться электрошокером, но и принести в жертву твою подругу. Видишь, я еще не выбрал для нее ни одной святой, и поэтому я могу уничтожить ее в любую минуту.

Сара с округлившимися от паники глазами пыталась кричать, но ей мешал кляп во рту.

– Ш-ш-ш... я уверен, что святая Бибиана будет хорошо каяться. – Он нажал на одну из кнопок на пульте, и Сара с визгом сползла по стене и расплакалась.

– Ты бессердечный ублюдок, – не сдержавшись, воскликнула Оливия. Сейчас она чувствовала себя сильнее и не могла притворяться слабой и покорной. – Как ты можешь делать все это во имя господа? Это богохульство! Ересь. Противоестественная извращенная дурь!

– Богохульство? – Он казался изумленным.

– Ты одеваешься, как священник, сыплешь направо и налево религиозными цитатами, ты... ты вешаешь кресты с плетьми и убиваешь невинных женщин и мальчишек. Эти деяния совершаются не во имя бога, а против него.

– Я спасаю грешников, – произнес он, и у него задергался глаз.

– Ты их ни от чего не спасаешь. Ни от чего. Ты настолько болен, что у тебя в голове все перепуталось и перемешалось, – сказала она, поворачиваясь к нему лицом. – Это только предлог. Тебе нравится убивать. Вот в чем дело. Ты так болен, что получаешь удовольствие от страданий жертв и от своей власти над ними. – Тик у Саттера стал сильнее, и его губа начала кривиться. – Ты жалкий, трусливый убийца, надеваешь облачение, которого не заслужил, и пытаешься оправдать свою болезнь.

– Я говорю с богом.

– Чушь.

Тик стал еще сильнее.

– Я – Избранник.

– Ты сумасшедший.

– Господь говорит со мной. – У него дергались бровь и веко.

– Ты извращенец, вот ты кто! – крикнула Кристи.

– Ш-ш! Не надо! – предупредила Оливия. Одно дело, когда она дразнит это чудовище, но рисковать жизнью Кристи она не осмеливалась.

– Заступница, значит, да? – спросил он, и она не ответила, боясь за жизнь Кристи. На лице Уоррена снова появилась улыбка, а тик уменьшился. – Я ожидал, что ты будешь бороться, сестра, но, очевидно, ты умнее, чем я думал. А теперь повернись и смотри на собак...

Она колебалась.

Избранник – Уоррен – сделал шаг к Кристи.

Оливия быстро выполнила его приказ, но ее мозг напряженно работал. Она ни в коем случае не позволит, чтобы ее скормили каким-то оголодавшим дворнягам. В зеркале она увидела, как он поднимает плеть. Она взяла себя в руки.

Удар!

Ее тело пронзила боль. Девять хвостов впились в ее плоть. Она вздрогнула. Закусила губу, чтобы не кричать.

– Не двигайся! – приказал он.

Она поймала его взгляд в одном из зеркал.

На его лице отразилось предвкушение. Он снова взмахнул рукой.

Плеть снова ужалила. Обжигающая боль пронзила спину. Оливия не поморщилась и выдержала его взгляд. В зеркале она увидела, как он провел кончиком языка по губам. Его взгляд был сосредоточен на ее голом заду. Он больной. Сумасшедший. Но, возможно, она сумеет этим воспользоваться...

Удар!

По ее телу прошла огненная волна. Она с шумом втянула воздух сквозь сжатые зубы. Слезы застилали ей глаза. Это нужно прекратить. Она услышала какие-то звуки. Шаги? При этой мысли ее сердце подскочило, но это безумие. Собаки лаяли, повернувшись к двери. Уоррен бросил взгляд через плечо, но снова наступила тишина. Она не могла рассчитывать на помощь извне.

Все зависело от нее самой.

Она быстро думала. Как? Она не могла просто развернуться и броситься на него. Но... если она сможет вытерпеть боль до подходящего момента, если, прежде чем лишиться сил от порки, она наберется смелости и энергии, чтобы свернуться в клубок и сделать кувырок назад, пока его оружие будет поднято; она сможет сбить его с ног, схватить электрошокер и направить на него. Или он ее убьет.

Что ж, он сделает это, так или иначе.

Это единственный способ. Их единственный шанс. Она должна попытаться. Он убьет ее, медленно доведя поркой до смерти, попытается скормить ее собакам или прикует ее цепью и оставит еще для одного сеанса. В любом случае она, Кристи и Сара обречены.

Щелчок!

Плеть вонзилась ей в спину подобно тысяче маленьких ножей. Она дернулась. Ей удалось устоять на ногах.

– Крепкая, да? Настоящая дочь Реджи Бенчета, – проворчал он, и в одном из зеркал Оливия увидела глаза Кристи.

Посмотри на меня, Кристи! Посмотри на меня. Мы должны сделать это вместе.

Кристи бросила взгляд на зеркало. Пес заскулил и посмотрел на дверь. Оливии показалось, она что-то услышала...

Щелчок! Плеть зазмеилась. Оливия почувствовала взрыв боли на спине. В глазах у нее заплясали яркие огоньки. Колени стали подгибаться. Держись, держись. Но у нее было мало времени.

Саттер вспотел, его взгляд был сосредоточен на заду Оливии, и его облачение оттопыривалось от эрекции.

Кристи очень медленно кивнула, и Оливия слегка кивнула в ответ, когда он снова взмахнул рукой. Сейчас! Не упусти момент, сейчас! Плеть засвистела в воздухе и, обжигая, опустилась на ее спину. Оливия нагнулась, сделала кувырок назад, затем, быстро вскочив, схватила плеть.

– Ах ты, сука! – Ошеломленный Уоррен шагнул назад. Этого было достаточно, чтобы Кристи сумела нанести ему сильный удар ногой в грудь.

Послышался треск ребер.

– Ах ты, жалкая сука! – крикнул он, завертевшись на месте.

Собаки лаяли, раздавался звук шагов. Кто-то их нашел!

– Сюда! – закричала Оливия. – Помогите! – Она накинулась на Саттера, но ему удалось направить на нее пульт. В ярости он нажал кнопку.

По ее позвоночнику прокатилась волна настоящей агонии. Тело сильно изогнулось. Боль охватывала все ее тело. В глазах сверкали огоньки. Почти ничего не видя, она стала царапать его ногтями. Он снова шагнул назад. Кристи изловчилась и сильно ударила его ногой в пах.

Избранник согнулся и выронил пульт.

Распахнулась дверь, и в комнату поспешно вошел Джеймс. В одной руке он держал кнут, другая была вытянута, а пальцы расставлены в умоляющем жесте.

– Прекратите! Пожалуйста. – Его лицо было белым как полотно, словно он увидел привидение.

– Какого черта? – Избранник был на ногах.

– Вы должны остановиться! Кристи! Во имя господа, этому должен быть положен конец!

– Помогите нам! – крикнула Оливия, затем дернулась, так как через ее тело снова прошел электрический ток.

У Саттера электрошокер! Она упала на пол, вывихнув лодыжку, и уставилась в золотистые глаза собаки.

– Сидеть, – приказала она.

Сучка тихо зарычала, за ней зашевелился кобель. В зеркале Оливия увидела Уоррена. Одной рукой он держался за сломанные ребра, в другой был электрошокер.

– Отец Джеймс Маккларен, положите мой кнут, – приказал он, но ослабел. На губах у него повисла слюна. – Придя сюда, вы совершили большую ошибку.

– Помоги нам, дядя Джеймс, – крикнула Кристи.

– Я помогу, дорогая. – Он медленно двигался вперед, пристально смотря на Уоррена, хотя сидящие на цепи собаки ходили кругами и щелкали зубами. – Помогу. Пожалуйста, вы должны прекратить это. Я не знаю, почему вы так поступаете, но это не воля господа. Освободите этих женщин и покайтесь. Я помогу вам с полицией и церковью, но, пожалуйста, умоляю вас, ради всего святого...

Уоррен навел на Джеймса электрошокер и положил палец на кнопку.

– Что ты можешь знать о святости, ублюдочный ханжа? – прорычал он и нажал на кнопку. Джеймс вскрикнул и упал на пол.

Нет! Его нужно остановить! Собрав все силы, Оливия приступила к действиям. Ее вывихнутая лодыжка пульсировала от боли, она кинулась на брата, но почувствовала электрический разряд, прежде чем ей удалось ударить его по лицу. Избранник, пошатываясь, отступил. Кристи прыгнула ему на спину и, накинув цепь на его шею, принялась с криками тянуть, в то время как по ее телу проходил электрический ток от прижатого к ее бедру электрошокера. Затем Уоррен отбросил Кристи к стене и принялся искать другое оружие. И нашел – распятие, черный крест из кованого железа с заостренным концом. Джеймс, пошатываясь, поднялся на ноги и бросился на врага.

– Осторожно! – в ужасе крикнула Оливия. Нет – она с трудом встала на ноги и бросилась к двум мужчинам.

Но было слишком поздно. Джеймс качнулся вперед.

– Не-е-е-т! – закричала Кристи. Рука Избранника пошла вниз.

Удар! Распятье глубоко вонзилось в грудь Джеймса. Он отшатнулся. Вокруг острия выступила кровь.

– Нет, нет, нет! – кричала Оливия, и слезы текли у нее из глаз, когда она пыталась подползти к Джеймсу... только не Джеймс... – О господи, о господи... – Она медленно двигалась к нему, но было слишком поздно. У него на губах показалась кровь.

– Прости меня, господи, – прошептал он, затем опустился на колени.

...Не дожидаясь, пока джип остановится полностью, Бенц выскочил на улицу. До него доносились крики. Он опоздал! Ужас, который запланировал этот изверг, уже происходил. С Оливией. С Кристи. Со всеми, кого он любил.

Помимо криков, в ночи раздавались завывания сирен. Бенц, вытащив оружие, бегом помчался к зданию. Монтойя не отставал от него ни на шаг. Бенц не мог потерять их. Не сейчас. Господи, не сейчас. Сердце его неистово колотилось, пульс стучал в висках. Только бы они были живы, молча взмолился он. И даруй мне один точный выстрел. Это все, что мне нужно. Всего один.

Полицейские уже окружали здание, но он распахнул дверь и оказался в длинном коридоре у лестницы, а впереди через приоткрытую дверь в кроваво-красном свете он увидел свой персональный ад.

– Нет! – закричала Кристи, изо всей силы дергая за цепь, накинутую на шею этого подонка. – Он убил дядю Джеймса... О господи... – Горе раздирало ей душу, и она, всхлипывая, хотела убить этого ублюдка. Она это сделает!

Все годы ненависти и сумятицы перемешались у нее в голове, когда она увидела, как человек, который зачал ее, упал на пол. Он не мог умереть. Нет! Нет! Нет! Только не Джеймс! Уголком глаза она заметила, что Оливия снимает со стены меч. Она тоже была чуть живой. Истекала кровью и хромала. Когда этот подонок снова направил на нее электрошокер, Оливия бросилась вперед и полоснула его мечом по руке. Электрошокер отлетел в сторону в грязную солому.

Затем она попыталась нанести удар ему по голове, но он вертелся таким образом, чтобы Кристи, висящая у него на спине, была его щитом.

– Спрыгивай! – приказала Оливия, по-прежнему нацеливая на Саттера окровавленный меч. Он резко двинулся на Оливию спиной, чтобы натолкнуть Кристи на оружие. Кристи лишь сильнее тянула за цепь. Оливия выронила меч.

Послышались громкие шаги. Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Бенц.

– Бросить оружие! Полиция! – Бенц с «глоком» в руках вошел в комнату. Затем встретился с ней взглядом. – Кристи, отпусти, – крикнул он.

– Папа, – слабо произнесла она и, с готовностью разжав руки, опустилась на кучу соломы и заплакала. Он здесь, чтобы спасти ее – спасти их!

Избранник снова схватил электрошокер и направил его на Бенца.

– Рик, осторожней! – воскликнула Оливия. Бенц выстрелил.

С ужасным визгом Избранник упал, нажав на кнопку электрошокера. Бенц дернулся, затем бросился вперед и всадил еще несколько пуль в корчащегося убийцу.

– Папа... о папа... – Бенц мгновенно пересек комнату и, подняв ее с грязного пола, обнял так, словно от этого зависела его жизнь. Она спрятала лицо у него на шее и стала всхлипывать. – Дядя Джеймс... он мертв, – воскликнула она, раздираемая горем. Она отвергла Джеймса, дядю, который ее обожал. Он дал ей жизнь, а она презирала его и не обращала на него внимания. А он хотел лишь одного: любить ее. Она вспомнила о подарках, которыми он ее засыпал, о его доброте и терпении и... и как она в конце концов отвергла его, бросив трубку, когда он звонил в последний раз. А потом... потом... она зажмурилась, но в ее сознании по-прежнему сохранялась жуткая картина, когда Избранник вонзил крест Джеймсу в грудь. Сильно дрожа, Кристи прильнула к Бенцу так, будто вообще не собиралась его отпускать.

И Бенц не отпускал ее. Продолжая ее обнимать, он отдавал распоряжения и чувствовал, как по шее текут ее теплые слезы. Тем временем комната наполнялась полицейскими. Оливия – она, похоже, выжила, но Джеймс... Бенц в ужасе уставился на своего брата и на страшный крест в его груди. Он, продолжая обнимать Кристи, приблизился к нему.

– Джеймс! Ты меня слышишь? – спросил он, рухнув на колени.

Мелькали лучи фонариков. Рычали собаки. Полицейские выкрикивали приказы. Некоторые занялись собаками, а остальные осматривали раненых.

– Заберите у него ключи, – приказал Бенц, указывая своим пистолетом на убийцу. – И скорее позовите сюда врачей. Живо!

К Джеймсу наклонилась женщина-полицейская.

– Держитесь, отец, – мягко произнесла она.

Монтойя, проверив пульс Саттера, заглянул в его карманы. Он нашел там связку ключей и бросил их Бенцу.

– Я заберу тебя отсюда, – пообещал Бенц, открывая замки на цепях Кристи и испытывая сильнейшую ярость, окидывая взглядом зловонную отвратительную комнату.

Затем он встретился взглядом с Оливией, сидящей в углу. Она прислонилась к стене, дрожа и тяжело дыша, на ней не было ничего, кроме ошейника. Ее лицо и руки в синяках и царапинах. Будь он проклят, этот ублюдок.

Кристи, избавившись от цепей, захныкала.

– Ш-ш-ш... дорогая... все будет в порядке. Обещаю... – сказал он, направляясь к Оливии и зная, что говорит неправду. По-прежнему обнимая дочь, он стал на колени и нашел ключ, которым открыл замок на ошейнике вокруг горла Оливии. – С вами все в порядке?

– Нет... да... – Она тоже плакала, и от странного освещения комнаты слезы, текущие по ее щекам, блестели и казались красными. Не прекращая обнимать Кристи, Бенц умудрился снять свою куртку и набросил ее на плечи Оливии. Она поморщилась, прежде чем он увидел красные рубцы... глубокие порезы на ее спине.

– Этот сукин сын.

– Не волнуйтесь, – сказала она, и ее подбородок дрожал. – Со мной все будет в порядке.

– Я бы хотел убить его еще раз. – Он провел пальцем по ее подбородку и тяжело сглотнул. – Мне очень жаль...

Она схватила его за руку.

– Потом... а сейчас... Джеймс... – судорожно выговорила она, когда приблизился полицейский и протянул одеяло. Бенц укрыл им свою дочь.

Кристи всхлипнула, когда Бенц оглянулся на своего брата, рядом с которым по-прежнему была женщина-полицейский. Джеймс дрожал, его лицо было мертвенно-бледным.

– Черт... – Держа Кристи, Бенц переместился в другую сторону комнаты. – Джеймс... нет... – Он опустился на одно колено. – Держись, – сказал он брату, затем крикнул: – Да где же эти врачи, черт возьми? – Он положил руку Джеймсу на плечо. – Ты выкарабкаешься, Джеймс, знаешь? С тобой все будет хорошо.

Едва осознавая происходящее, Джеймс поднял остекленевшие глаза на Бенца. Из его груди торчало распятие, а губы были в крови. Бенца едва не стошнило.

– Нет... Слишком поздно... – Джеймс дышал медленно и прерывисто, а по его рубашке растекалась кровь. Со странной, спокойной улыбкой он прохрипел: – Никакого врача, Рик. Мне нужен священник.

– Нет, не говори так! – Бенц повернул голову в сторону Монтойи. – Да где же эта чертова «Скорая помощь»?

– Приехала.

– Прости меня, Рик. Я причинил тебе много зла, – прохрипел Джеймс. Затем его взгляд переместился на Кристи. – И ты тоже... я... я... люблю тебя. Очень сильно.

Его глаза, казалось, стекленеют еще больше, и Бенц чувствовал себя так, словно его душу раздирают на части. В его мозгу пронеслись картины, когда Джеймс был маленьким и ходил за ним по пятам. Они столько времени проводили вместе, пока росли. Разговаривали о бейсболе, охоте и девушках. У него комок подступил к горлу.

– Тебе не нужно просить прощения, Джеймс, и с тобой все будет в порядке.

– Но Дженнифер...

– Старая история. И у меня... у нас есть Кристи. – Если бы не предательство Джеймса, у Бенца не было бы дочери.

– Пожалуйста... пожалуйста, не умирай, дядя Джеймс, – попросила Кристи, и на губах Джеймса появилась крошечная, дрожащая улыбка. – Папа!

– Бог зовет меня.

– Еще нет! Борись, Джеймс! – приказал Рик, держа в руках голову брата и чувствуя на своих ладонях его шелковистые волосы. – Борись, черт возьми! Ты нам нужен. Ты нужен мне. И нужен Кристи. Не сдавайся, слышишь меня!

Кристи всхлипывала, а глаза Джеймса медленно закрылись.

– Я... не могу! – прохрипел он.

– Не сдавайся! Джеймс! Джеймс! Проклятье, не сдавайся! – Бенц повернул голову. – Вызовите сюда врачей! Немедленно! – крикнул Бенц с глазами, полными слез. В это самое время одна из собак щелкала зубами и лаяла на полицейского, загоняющего ее в клетку.

Он не мог потерять Джеймса. Только не так. Не от рук серийного убийцы, с которым должен был разобраться Бенц. Ведь нужно было столько сказать, сделать, наладить отношения...

Шесть сотрудников «Скорой помощи», неся оборудование, вбежали в комнату. Выкрикивая распоряжения, они принялись осматривать раненых.

– Какой ужас, – прошептал тот, что приблизился к Джеймсу.

– Сюда, тут травмы, если не хуже! – другой врач был уже рядом с женщиной, прикованной к стене.

– Сара! – крикнула Оливия, но ее подруга не ответила.

– Я о ней позабочусь! – Молодой полицейский принялся отпирать оковы Сары и вытащил у нее ленту изо рта.

– Этот мертв. – Третий врач наклонился над Уорреном Саттером, глядя на дырки от пуль в его стихаре. Белая ткань, пропитавшись кровью, стала теперь темно-красной. Бенц бросил взгляд на врача, который, велев ему отойти в сторону, занялся Джеймсом.

– Отойдите. Господи, мне нужна помощь... мы теряем этого парня!

– Нет, – крикнула Оливия, которая сидела, завернувшись в одеяло. Ей удалось вскочить на ноги, она неровным шагом пересекла комнату. – Нет... Джеймс! – прошептала она и упала на пол. – Пожалуйста... пожалуйста... – У нее полились слезы, когда она прикоснулась к вялой руке священника.

У Бенца внутри все сжалось, когда глаза Джеймса приоткрылись.

– Хорошо относись к Рику. Он хороший человек... ты заслуживаешь, чтобы... чтобы тебя любили... всей душой. – Сейчас Оливия не пыталась скрыть рыдания. – И Бенц... ему... ему нужна... сильная женщина... ты. – Голос Джеймса надломился, затем затих. Кристи испустила горестный крик, эхо от которого разнеслось по промозглой мрачной комнате.

Из глаз Бенца тоже текли слезы. Было слишком поздно.

– О, папа, он не может...

Но врач покачал головой, и Бенц ощутил боль, чувство вины и гнев перемешались в его душе.

– Все кончено, дорогая, – прошептал он, безуспешно пытаясь бороться со слезами и обнимая свою дочь. Дочь Джеймса. Их дочь.

– Но дядя Джеймс...

– Ш-ш. Он сейчас с господом.

– Ты ведь даже не веришь в бога, – сказала она. – Ты сам говорил.

– Я солгал.

– Еще одна бригада «Скорой помощи» едет сюда. – Монтойя дал отбой на сотовом телефоне и внимательно осмотрел комнату, словно видел ее в первый раз. Собак наконец загнали в клетку, но оружие и зеркала, и без того блестящие в красном свете ламп, сверкали еще сильнее от фонариков, которыми пользовались полицейские. – Господи Иисусе.

Бенц, обнимая Кристи, пододвинулся ближе к Оливии. Та опустила взгляд на своего брата и покачала головой. У нее текли слезы, а подбородок подрагивал в безуспешной попытке сдерживать эмоции. Бенц обнял ее свободной рукой.

– Мы справимся с этим. Вместе.

– Я не знаю как.

– Верьте, – ответил он, и это слово затронуло давно забытую струнку, которую он отрицал столько лет. – Джеймс проследил за вами до этого места и вызвал подмогу, – объяснил он. – Он спас вас. – Другой рукой он крепче обнял свою дочь. – И Кристи.

– Но как вы узнали, куда ехать?

– Я поставил «жучка» к нему в дом, в телефон и в машину. – Его признание напомнило ему, как сильно он сомневался в собственном брате, о гневе и ревности, которые он испытывал по отношению к этому доброму, хотя иногда слабому человеку. – Хороший я брат, да? – спросил он, ненавидя свои мрачные подозрения. – Наверное, я никому не доверяю. – Он сосредоточил взгляд на Оливии. – Но я постараюсь измениться. Обещаю.

Вдалеке послышался вой сирен.

– Пойдемте, – сказал Бенц дочери и Оливии, когда вносили мешки для трупов. – Нам пора домой.

– Нет, папа, – возразила Кристи. – Мы должны найти Брайана. Этот... этот подонок где-то его запер!

– Слишком поздно. – Лицо Монтойи было мрачным, словно он постарел на двадцать лет. – Мы его уже нашли в багажнике «Мерседеса».

– С ним все в порядке?..

– Мне очень жаль, Крис, – ответил Монтойя, качая головой.

Кристи задергалась и принялась кричать:

– Нет, нет, нет! – Она замахала крошечными кулачками, но Бенц не отпускал ее. – Он не может быть мертв. Из-за меня. Не-е-ет! – Кристи испустила такой болезненный визг, с громкостью которого не могли сравниваться ни обе собаки, ни сирены приближающихся карет «Скорой помощи». Испытывая чувство вины, Бенц думал, сможет ли Кристи полностью оправиться после стольких потрясений. А Оливия, она сможет? Она заглянула Бенцу в глаза.

– Ш-ш... – сказал он дочери. – Все кончено.

– Это никогда не будет кончено, – истерически всхлипывая, возразила Кристи.

– Ты права. – Он встретился взглядом с Оливией, когда стало казаться, что его дочь наконец взяла себя в руки. Рыдания стихли, хотя ее лицо было перекошено от душевной боли. – Но будет лучше, – пообещал Бенц, хотя и сам как-то не очень верил собственным словам. – Гораздо лучше. Для всех нас. Клянусь богом, что мы все справимся с этим. Так или иначе. А теперь пошли. Пора домой.

Эпилог

– Объявляю вас мужем и женой. Дамы и господа, разрешите мне представить вам мистера и миссис Тайлер Уилер. – Священник поднял руки, а молодожены повернулись лицом к небольшой группе родственников и друзей. В длинном кремового цвета платье Саманта просто светилась от счастья, когда проходила среди гостей, сидящих в огромном открытом внутреннем дворе отеля святой Сюзанны, расположенного в глубине Французского квартала. Ее новый муж, высокий красивый мужчина в черном смокинге, был автором книги о Религиозном Убийце, которая на следующий год появится в книжных магазинах.

Как все прекрасно, подумала Оливия.

Сегодня была суббота после Рождества, и старинный отель, бывший когда-то публичным домом, все еще был украшен гирляндами и венками. В листве деревьев сверкали миллионы огней, а во внутреннем дворе гудели уличные обогреватели, согревая друзей и семью доктора Сэм и ее нового мужа.

Взгляд Оливии скользнул мимо украшенных драгоценными камнями пальм и папоротников на темное небо, где сияли звезды и висел месяц. Рядом с ней, теребя свой галстук, сидел Рик Бенц и наблюдал за церемонией. Прошел почти месяц после той ужасной ночи в логове Избранника, но Бенц, верный своей клятве, данной в ту ночь, старался все исправить и начал заново строить их отношения. С Оливией было не так-то просто. Они разговаривали часами, но она не была уверена, что готова доверять ему снова, хотя он ей действительно очень нравился; вероятно, она даже любила его, такая вот дурочка. При этой мысли она улыбнулась.

Однако не все было так хорошо. Сара Рестин нуждалась в серьезных наставлениях и сидела на успокоительных препаратах. Кристи тоже была не в лучшем виде, но казалось, что после зимних каникул она сможет вернуться в колледж. Оливия налаживала дружеские отношения с матерью, но призрак Избранника никак ее не покидал. Во многом этому способствовала пресса.

Дело постепенно распутывалось. В мисс Икс, оставленной у подножия статуи святой Жанны д'Арк, опознали жительницу Эль-Пасо. Никто из родственников не появился, чтобы предъявить права на ее останки. А святая Филомена, как оказалось, сбежала из Детройта. Их удостоверения личности были найдены в логове Избранника, в жутком, мерзком святилище на верхнем этаже, который когда-то был жилым помещением. В конечном счете установили связь с университетами, так как обеих девушек в то или иное время видели студенты на кампусе колледжа Всех Святых. Женщина из Эль-Пасо проработала одну неделю служанкой, а беглянка явилась без приглашения на вечеринку.

Не удалось найти лишь одну женщину – Марту Васкес. Подружка Монтойи исчезла. Как сквозь землю провалилась.

Бенц боялся, что ее тоже захватил Избранник и где-то убил. Ее останки до сих пор не обнаружили, но пока никто, слава богу, не смог установить эту связь. Все, чем владел или к чему прикасался доктор Уоррен Саттер, было тщательно проверено. Включая его логово, маленькую ферму посреди захолустья, которую давным-давно приобрела семья Саттера. Он превратил ее в святилище и соорудил там алтарь. И устроил камеру пыток.

Оливия вздрогнула при мысли об этом. Полиция нашла в верхней комнате не только жуткий календарь с полароидными снимками жертв Избранника, но и тайник с облачениями и трофеями, включая ужасную косу, которую он плел из прядей волос, срезанных с голов жертв.

Бенц предполагал, что убийца нашел себе другую охотничью территорию, высматривая свободные здания – даже в центре города, как шотган в районе Сент-Джон.

Но Оливия не хотела зацикливаться на прошлом. Ее видения прекратились вместе со смертью брата, и теперь она осторожно строила отношения с Бенцем, этим очень недоверчивым мужчиной. Он, казалось, поверил, что она и Джеймс, хотя были близки, никогда не занимались любовью. Однако сейчас она была уверена, что Бенц не обвинил бы ее, даже если бы она спала с его братом. Со своей стороны, Оливия простила Бенца за то, что он оттолкнул ее во время расследования череды жутких убийств.

Все это уже было в прошлом.

Они начинали сначала. Или, по крайней мере, пытались. Она смотрела на танцпол и узнавала людей, которых показывал Бенц. Там были все коллеги Саманты с радиостанции «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей». Они смешались с немногочисленными родственниками, друзьями и соседями Тая и Сэм. Одна женщина даже имела наглость принести с собой крошечную собачку – мопса по имени Ганнибал, – хотя его держали в конуре у стойки. Роль посаженого отца исполнил отец Саманты, но Бенц, поговорив с невестой, объяснил, что брат Сэм, Питер, не пришел на свадьбу, как и ее лучшая подруга Корки Гриффит, которая не смогла прилететь в Новый Орлеан из-за недавнего сердечного приступа своей матери.

Тем не менее Саманта сияла от счастья; ее рыжие волосы мерцали под крошечными огоньками, ее платье искрилось, и, танцуя, она что-то прошептала своему жениху. Тай откинул назад голову, засмеялся, затем оторвал Саманту от земли.

– Почему бы нам не потанцевать, – предложила Оливия.

– Я не танцую.

– Никогда?

– Никогда.

– Только не говорите мне, что это еще одно из ваших правил. – Она закатила глаза.

– Верно, – ответил он, теребя галстук и подмигивая ей. – Но для вас я готов некоторые из них нарушить. – С этими словами он обнял ее и предупредил: – Только не жалуйтесь, если я буду наступать вам на ноги.

– А разве я раньше жаловалась? – Она засмеялась. – У меня такое чувство, насколько я вас знаю, вы еще на много ног наступите.

– Кажется, вы меня раскусили.

– О, Бенц, на это потребуется целая жизнь. Может, две. Но я пытаюсь. И вы, возможно, этого стоите. Возможно.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы странная женщина? – спросил он, кружа ее с удивительной ловкостью.

– Только вы, Бенц, – ответила она с улыбкой и подмигнула ему. – Только... вы.

Примечания

1

Список, в который заносят студентов, отличающихся успешной учебой. – Здесь и далее прим. переводчика.

2

«Святые Нового Орлеана» – команда национальной футбольной лиги США.

3

Образ действия (лат.).

4

Центральная площадь в районе французского квартала Нового Орлеана.

5

«Глок» – компания, являющаяся оборонным подрядчиком Австрии. Ее оружием также пользуются полицейские в США.

6

Шотган – дом, архитектура которого характеризуется несколькими комнатами, объединенными в прямую линию от передней части дома до задней. Считается, что название происходит от англ. shotgun – дробовик: если от передней двери выстрелить из дробовика, заряд проходит через весь дом до задней двери, не встречая препятствий.

7

Ботаническое название – Crassula ovata или Crassula Portulacea. Также это растение называют денежным или монетным деревом.

8

Тулейнский университет – престижный частный университет в Нью-Орлеане, Луизиана. Основан в 1834 г. как медицинский колледж.

9

Уорд Кливер – персонаж американского комедийного сериала «Бобер разберется» («Leave It to Beaver», 1957–1963), отличался чувством ответственности и уравновешенным характером.

10

Речь идет о Гарри С. Трумэне (1884–1972), 33-м президенте США (1945-1953).

11

Наоборот (фр.).

12