Глава 25

Принц Эдуард, человек молодой и по натуре романтик, был чрезвычайно доволен тем, что удалось так быстро и почти без потерь захватить замок. Он разрешил Адриану и Даниэлле ехать куда им заблагорассудится. Адриан сразу же предложил отвезти жену в ее дом — Авий, но она впервые отказалась от возможности вернуться туда и настояла на том, чтобы они направились в Лондон.

— Я очень беспокоюсь о нашем ребенке, Адриан, — сказала она, — несмотря на то что он находится в руках лучшей в мире матери — королевы. Я не видела его уже несколько дней и очень соскучилась. Я снова хочу сама кормить нашего ребенка. Это для меня очень важно, Адриан. Я просто горю от нетерпения поскорее увидеть сына.

— Тебе нет нужды беспокоиться, но я прекрасно тебя понимаю, — ответил Адриан, и он действительно понимал жену. Она не жаловалась, но он видел, что груди ее разбухли от молока, и был рад, что Даниэлла решила кормить ребенка сама, не прибегая к услугам кормилицы, как это делали благородные дамы. Когда-то важнее всего для жены был Авий, а для Адриана — служение королю, но жизнь текла, и многое изменилось. Теперь самым важным для супругов стали они сами, их семья.

Целый мир простирался перед ними, много неизведанных дорог, но они выбрали ту, которая вела в Англию.

Они плыли по Ла-Маншу на одном из кораблей принца Эдуарда и занимали каюту капитана. Когда Адриан в очередной раз попытался обнять Даниэллу, она мягко его отстранила и заглянула ему в глаза.

— В чем дело, любовь моя? — спросил он.

— Мне до сих пор страшно, и я никак не могу поверить, что ты остался жив. После того как тебя выбросили в воды Ла-Манша, мне самой хотелось умереть…

— Но ты же знаешь, я умею плавать. Вода была такой холодной, что я быстро пришел в себя. Как хорошо, что у нас много верных друзей! Как только Монтейн прибежала во дворец с криками о помощи, люди сразу принялись искать меня. Они разожгли костры на берегу, спустили на воду лодки. А Тереза, эта девица, к которой ты меня так ревновала, бросилась в ноги королеве и рассказала о том, что Симон и Ланглуа заставили ее достать им хороших лошадей.

— Если она помогала спасти твою жизнь, то я от всего сердца прощаю ее.

— И она, и мой оруженосец Люк, который горит от нетерпения жениться на ней. Со временем Тереза станет ему хорошей женой, так как полностью осознала свою вину и во всем раскаялась.

— Монтейн с Дейлином тоже ждут не дождутся, когда смогут пожениться, — заметила с улыбкой Даниэлла. — И все же я не понимаю, как тебе удалось спастись?

— Сразу после появления Терезы принц Эдуард бросился на мои поиски. Он присоединился к моим людям, которые на маленьких лодчонках искали меня в море. Именно он первым обнаружил меня.

— Плантагенеты очень заботятся о нас, не так ли? — спросила Даниэлла. — Им небезразлична наша жизнь.

Адриан открыл было рот, чтобы рассказать жене, почему Плантагенеты так живо интересуются ими, но, решив, что с этим можно подождать, кратко ответил:

— Да, леди.

Тем временем Даниэлла продолжала с печалью в голосе:

— Не могу понять, что случилось с Симоном, почему он превратился в такое чудовище. Раньше он был совсем другим. Мужчинами иногда овладевают навязчивые идеи: стать богаче и знатнее, чем другие. Мне кажется, Симон решил, что раз он принадлежит к роду Валуа, то может прибрать к рукам все, что захочет. Ты знаешь, Адриан, хоть он, конечно, злодей, но ты не должен по нему судить обо всем нашем народе. Мой народ чудесный, талантливый, работящий…

— Даниэлла, любовь моя, эта война между королем Эдуардом и королем Иоанном не кончается только потому, что Эдуардом тоже овладела навязчивая идея. Я знаю много прекрасных французов. Твоя мать была самой красивой, умной и доброй женщиной на свете. Ты тоже француженка, любовь моя. Конечно, по одному Симону нельзя судить о целом народе. Французы — народ замечательный. — Даниэлла заулыбалась, польщенная его словами. Адриан прижал ее к груди и прошептал: — Я так боялся, что Симон…

— Он до меня ни разу не дотронулся, — прервала его Даниэлла. — Я не изменяла тебе.

— Я ни минуты не сомневался в этом. Я просто молил Бога, чтобы Симон не слишком мучил тебя. Теперь ничто не может заставить меня усомниться в тебе. Но неужели ты действительно ошпарила его?

— Ты не раз боролась со мной, и я отлично представляю, какой ты можешь быть, если разозлишься. Твое поведение всегда пугало меня. Ты иногда ведешь себя глупо. А что, если бы Симон отомстил тебе? Ведь я был далеко и не мог тебе помочь.

— Я не вела себя глупо. Котелок с кипящей водой случайно оказался у меня в руках. К тому же Симон был убежден, что ты мертв и я рано или поздно стану его женой. А зачем ему жена-калека?

— Хватит говорить о нем. Ты не должна жалеть его, Даниэлла. Он был в заговоре с Арманьяком. Симону наплевать даже на свой народ. Он думал только о своих личных интересах. Ты ничего не замечала раньше, потому что в твоих глазах он старался выглядеть достойно.

— Ты должен понять меня, Адриан. Я дала клятву матери, и эта клятва была для меня священна. Я верила, что выполню ее, если предупрежу Иоанна о том, что его собираются убить.

— Эдуард никогда не отдавал приказа убить короля Иоанна.

Даниэлла кивнула.

— Ты знаешь, я боялась, что ты не придешь мне на помощь.

— Я всегда приду тебе на помощь, потому что люблю тебя.

— Ах, Адриан!

— Там, под стенами замка, я даже не подумал о существовании подземного хода. Если бы ты не намекнула мне на Авий, я сам никогда бы не догадался. Я слишком переживал, не мог найти себе покоя, стремясь поскорее спасти тебя, и не мог мыслить ясно. Тогда, в Авийе, я был гораздо сообразительнее.

— Я узнала о подземном ходе от Симона. Он грозился поместить меня в темницу и там пытать. Он привел мне много примеров из прошлого, когда людей пытали, убивали и сбрасывали в море. Подумать только! Я столько лет ненавидела тебя за то, что ты способствовал взятию Авийя, а ведь это случилось еще до моего рождения. И если бы не взятие Авийя, моя мать никогда бы не встретилась с Робертом, моим отцом.

Сейчас было самое время рассказать жене то, что произошло сразу после взятия Авийя и чего она не могла знать, но Адриан не мог заставить себя сделать это. Еще не время, решил он. Им сейчас так хорошо вместе, наконец-то между ними установилось согласие, их связала любовь, искренняя и глубокая. Зачем омрачать эти удивительные мгновения?

И он только крепче прижал жену к себе, решив, что придет время, и они вернутся в Шотландию или поедут в Гаристон, и как-нибудь холодным зимним вечером, когда они будут сидеть у камина…

…тогда он и расскажет ей всю правду. Сейчас не время. Сейчас ему хочется ласкать ее.

— Все закончилось благополучно, Даниэлла. Боюсь, что Ланглуа отрубят голову, хотя принц Эдуард часто проявляет милосердие по отношению к тем, кто беспрекословно выполнял приказы своих монархов. А Симон уже мертв.

Даниэлла вздрогнула.

— Я больше не хочу говорить о нем. Обними меня крепче.

Адриан обнял ее, и они долго занимались любовью, и это было прекрасно, как никогда раньше, потому что сейчас они открыто говорили о своих чувствах, шептали друг другу ласковые слова. Они любили друг друга и никак не могли утолить свою страсть.

Когда корабль причалил к английскому берегу, супруги решили не оставаться на ночлег в порту, а сразу отправились в Лондон. Они стремительно вошли в покои Адриана в Тауэре и, к своему немалому удивлению, застали там королеву Филиппу, которая убаюкивала их ребенка.

Она, приложив к губам палец, подала им знак не шуметь.

— Слава обгоняет вас, рыцарь Мак-Лахлан, — сказала Филиппа. — Благодаря смекалке вы одержали новую победу во имя английской короны. Мы очень благодарны вам за это.

— Я бы не смог этого сделать, если бы не моя жена, — скромно ответил Адриан.

Королева в удивлении повела бровью, затем посмотрела на Робина. Ребенок еще не заснул, но глазки его слипались.

— Твой отец думает, что своими светлыми волосенками ты обязан ему, — сказала королева, глядя с улыбкой на ребенка, который в ответ заагукал. — Твой папа, по всей вероятности, не заметил маленькую родинку на твоей попке. Конечно, у твоих родителей нет и не будет возможности посмотреть на эту часть тела короля, и откуда им знать, что эта родинка передается по наследству. Слава Богу, что у твоей матери нет этого отличительного знака всех Плантагенетов, и поэтому моя гордость не ущемлена.

Адриан с явным беспокойством посмотрел на Даниэллу, проклиная себя за то, что не рассказал ей правду, но кто бы мог подумать, что, вернувшись к себе домой, они застанут там королеву. Что Филиппа заведет разговор о сходстве их сына с королем и будет говорить об этом как о чем-то само собой разумеющемся. И все это будет слушать Даниэлла, обожавшая свою мать и поверившая в легенду об английском рыцаре, которого считала своим отцом.

Даниэлла, бледная, широко раскрыв глаза, с удивлением смотрела на королеву.

Заметив ее взгляд, Филиппа поднялась, сделала несколько шагов и передала ребенка графине.

— Вы не должны забывать, на кого похож ваш сын, и быть осторожными в высказываниях, — предупредила королева. — Бедная девочка, я привела твои чувства в смятение, но мне казалось, что тайна твоего рождения уже известна всему свету. Король всегда был мне хорошим мужем, и я знаю, что он меня любит, но у него тоже есть маленькие слабости. Я не была знакома с твоей матерою, и, когда ты вошла в мою семью, Ленора уже умерла, поэтому у меня нет к ней чувства ненависти. Я вырастила тебя и люблю как собственную дочь. Адриан, возьми на руки ребенка. Твоя жена настолько потрясена, что того и гляди уронит такого чудесного парнишку.

Адриан взял из рук Даниэллы Робина, а королева, погладив напоследок ребенка по щеке, выплыла из комнаты.

Потрясенная, Даниэлла посмотрела на Адриана и, не сказав ни слова, отошла от него. Адриан положил ребенка в колыбель и, подойдя к жене, обнял ее за плечи.

— Ты все знал

— Принц Эдуард сказал мне об этом лишь перед самым отплытием. Он любит тебя, Даниэлла, и, если бы меня не нашли, он сам поехал бы спасать тебя. — Адриан повернул жену к себе. — Даниэлла, я понимаю, как тебе сейчас плохо. Все эти годы ты выступала против Эдуарда, ненавидела его за то, что он привез тебя в Англию, затем отдал мне в жены… Ты верна памяти человека, которого считала своим отцом, и хранила верность тому королю, которого считала своим. Ты не должна расстраиваться из-за того, что Эдуард — твой отец. Он — великий король, умный человек и храбрый воин. Ему присуще чувство милосердия…

— У меня нет чувства ненависти к Эдуарду, — прервала мужа Даниэлла.

— Тогда в чем же дело?

Даниэлла засмеялась, и Адриан, испугавшись за жену, крепко прижал ее к себе.

— Даниэлла, Даниэлла… — повторял он, стараясь ее успокоить.

— Ах, Адриан… Не беспокойся за меня, со мной все в порядке. Но я вспоминаю клятву, которую дала матери. Похоже, она имела в виду совсем другого короля. Умирая, она просила меня быть преданной Эдуарду, моему отцу. Ты даже не представляешь, Адриан, как мне сейчас тяжело. Все эти годы я пребывала в заблуждении. Я вела постоянную войну с Эдуардом, а он оказался моим отцом! Чего я только не делала ради короля Иоанна! Сколько же страданий я доставила своему настоящему отцу…

— Ты не должна упрекать себя в этом, — сказал Адриан. — События последних десятилетий можно толковать по-разному. Эдуард отстаивает интересы Англии, которая на протяжении многих веков владела землями во Франции. Они были под протекторатом английских королей, но сейчас все смешалось и обе династии связывают теснейшие родственные узы. Теперь трудно сказать, кто по праву должен владеть этими землями.

— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — с улыбкой заметила Даниэлла. — Ведь ты всегда защищал интересы Эдуарда.

— А теперь я всегда буду защищать твои интересы.

— Прежде всего нам надо установить между собой мир, — сказала Даниэлла со слезами на глазах.

— Это легко сделать, но ты должна знать, что сейчас, как никогда раньше, я благодарен судьбе за Авий, за то, что тогда мы взяли его. Если бы случилось иначе, я никогда бы не встретил тебя. Как хорошо, что ты есть на свете!

В этот миг заплакал ребенок, и Даниэлла направилась к колыбели, промолвив с улыбкой:

— Я не могу выразить словами, как я благодарна судьбе. Если бы много лет назад ты не придумал, как взять замок моей матери, у нас никогда бы не было Робина.

Даниэлла достала ребенка из колыбели и положила его рядом с собой на постель. Адриан тоже прилег, и они стали с умилением смотреть, как засыпает малютка.

— Мне кажется, что цвет его волос такой же, как у Плантагенетов, — сказал Мак-Лахлан.

— Скорее всего у него будут такие же глаза, как у них, — извиняющимся тоном произнесла Даниэлла.

— Мне кажется, что они немного зеленые, как у его матери-француженки, — заметил Адриан, укладывая спящего сына в колыбель.

Мак-Лахлан вернулся в постель и лег рядом с женой, заключив ее в объятия.

— Ах, Адриан, — сказала Даниэлла, — я все еще вспоминаю то время, когда, уже полюбив тебя, продолжала служить королю Иоанну. Я не хотела предавать короля Эдуарда, но считала своим долгом выполнить клятву. И все это время… — Даниэлла вздохнула. — Нет, я все-таки не могла позволить, чтобы те люди убили короля Иоанна.

— Ты должна знать, что король Эдуард не способен на такое хладнокровное убийство. А твой король Иоанн — очень хороший человек, умный, благородный. Он и в плену ведет себя с достоинством. Я просто восхищаюсь им.

— И все же… — начала Даниэлла, глядя на мужа счастливыми глазами, — не могу простить себе, что так часто доставляла тебе неприятности.

— Я тоже огорчал тебя, но я люблю тебя, люблю всем сердцем. Жаль, конечно, что ты дала клятву верности не тому королю. Возможно, если бы не это, ты вела бы себя лучше.

— Лучше?

Глаза Адриана заискрились весельем, и он рассмеялся. Как хорошо, что он лежит рядом с любящей женой, как приятно ощущать ее тепло! Они любят друг друга, и это главное.

— А возможно, и нет. Ты всегда горячо отстаивала то, во что свято верила.

— Разве это плохо?

— Нет. Именно это я и люблю в тебе. Я люблю тебя, Даниэлла. Я люблю тебя за многое, и меня восхищает твоя преданность тому, во что ты веришь и всегда горячо отстаиваешь. Моя любовь к тебе не зависит от времени и от того, во что ты веришь.

— Ах, Адриан, я тоже всегда восхищалась тобой и уважала тебя, хоть и пыталась ненавидеть. Я ревновала тебя, сама не понимая почему, страстно желала, чтобы ты всегда принадлежал только мне, хотя и не отдавала себе в этом отчета.

— Любовь моя, я буду принадлежать тебе всю жизнь.

Даниэлла улыбнулась мужу. Ее улыбка вдруг стала призывной. Адриан приник к ней, их губы слились в жарком поцелуе, и безумная страсть охватила их…

— Ни слова больше о королях, — прошептал Адриан, — королевах, рыцарях, графах и графинях!

— Оставим их в прошлом… — промолвила Даниэлла.

— Ведь нам принадлежит будущее, — с жаром заключил Адриан. — Король заслужил свои, королевские, радости. А мы предадимся своим. И обещаю тебе: их будет много…

Даниэлла кивнула и с улыбкой на устах обвила руками шею Адриана.

1

Граф, это я

2

Прощайте

3

Лэрд — землевладелец в Шотландии

4

гэльский — название шотландского языка и родственного ему ирландского

5

валлийцы — жители Уэльса