– С твоей стороны было глупостью поднимать эту перчатку, Джеймс, – говорил он. – Но будь что будет. Видать, сам Господь желает, чтобы ты и только ты, а никак не я, сражался сегодня с сэром Хьюго.

Брайен перекрестился.

– Никто не верит в божественное провидение больше, чем в себя самого, – заметил он, – но, чтобы победить сэра Хьюго, Джеймс, тебе и вправду потребуется почти что чудо. Так что слушай меня внимательно.

Ярость Джима уже улеглась. Он по-прежнему был настроен идти на поединок и сделать все, чтобы изрубить сэра Хьюго на фарш, но к настоящему моменту достаточно успокоился, чтобы признать, что в словах Брайена хватает здравого смысла, а потому навострил уши.

Джим слишком хорошо понимал, что в его познаниях в деле обращения с оружием четырнадцатого века имеются значительные пробелы, кроме того, он вполне полагался на мнение сэра Брайена о том, что сэр Хьюго – весьма искусный противник.

– Давай, Брайен, – сказал он, вытирая лицо мокрой тряпкой. Зуб вопреки его ожиданиям не вылетел. К счастью, он как следует держался в своей лунке. – Я готов выслушать все, что ты мне скажешь. Давай рассказывай. Так как же мне следует с ним биться?

– Хорошо, Джеймс, – кивнул Брайен. – Ничего хуже не придумаешь, кроме как очертя голову сгоряча ринуться в битву. Думаю, что сэр Хьюго десять раз подумал, прежде чем бросить тебе вызов, вот и тебе горячиться не следует. А теперь давай-ка посмотрим, что мы имеем. Хотя кое-какой опыт в стычках у тебя есть, вроде той истории с освобождением моего замка, но ты все равно новичок. По существу, сэр Хьюго справится с тобой играючи. Однако кое-какие огрехи есть и у него, так что ты можешь сыграть на них.

– Например, какие? – поинтересовался Джим.

– Сейчас расскажу, – пообещал Брайен, – но сначала давай разберемся с тобой. Ты не великий мастер обращаться с оружием, но молод и силен. Сэр Хьюго прекрасно владеет оружием, он столь же силен, но при этом немного староват. Кроме того, он на двадцать пять фунтов тяжелее тебя. Большая часть этого в мышцах – так что по возможности старайся уходить от ударов, – но есть и жирок. Словом, Джеймс, главное твое преимущество в том, что ты можешь избежать ударов сэра Хьюго и даже подловить его в тот момент, когда он опустит меч после удара, а ты уже изготовишься.

– Дальше, – потребовал Джим.

– Он, наверное, выберет палицу, которую держал в руке, – предположил Брайен. – Если учесть вес его доспехов, то с ней он будет особенно опасен, тем более, если сможет нанести точный удар; тут тебя, даже бронированные доспехи не спасут. Со щитом против палицы тоже долго не выстоишь. А поскольку подкладка в твоем шлеме никогда не была особенно толстой, то хороший удар палицей просто убьет тебя, если придется по голове. Маршалы[22] еще и за жезлы взяться не успеют, когда поединок закончится и придет пора опускать их. Однако они легко согласятся на палицу, поскольку Мальвин объявил, что желает скорее взять тебя в плен, чем убить. Это дает тебе еще одно, пусть и небольшое преимущество: если повезет, ты спокойно можешь убить сэра Хьюго. А вот он должен попытаться избежать смертельного для тебя исхода, правда, в пылу сражения его собственные чувства могут взять верх и увести его от первоначального намерения.

– А какие у меня еще преимущества? – спросил Джим.

– Терпение, Джеймс, – попросил Брайен. – Сейчас расскажу побольше. В двух словах: сэр Хьюго тяжел и опытен. Твои преимущества – молодость, быстрота и ловкость. В седле ты никогда слишком хорошо не держался. Но все же я вижу, что ты достиг большего, чем я мог надеяться. Ну, а победить в этой битве ты можешь, лишь уклоняясь от ударов сэра Хьюго, чтобы он кружился на месте: ты должен его измотать и только тогда наступать на него.

– А палица… – начал Джим, но Брайен прервал друга.

– Мы попытаемся заставить его отказаться от нее и воспользоваться другим оружием, – сообщил он. – Позволь мне объявить, что ты будешь сражаться моим длинным двуручным мечом.

– Что? – переспросил Джим.

Ему никогда не нравилось упражняться с двуручным мечом. Он казался ему тяжелым и несуразным. Кроме того, сэр Брайен предпочитал исходную позицию, которая на вкус Джима была какой-то неудобной.

Вы прочно сжимаете рукоятку меча двумя руками, будто собираетесь рубить им на манер топора. Но вместо того, чтобы надвигаться на своего противника, держа его прямо перед собой, вы крепко держите меч, подняв рукоять на уровень своего лба, а лезвие должно быть опущено строго вниз, параллельно вашему телу.

Несмотря на явное неудобство этой позиции, Брайен клялся, что она позволяет отражать удары в любом направлении, а также без предупреждения и подготовки рубануть противника хоть по голове, хоть по ногам. Джим попробовал и вынужден был признать, что кое-какая истина в словах Брайена была. Однако он по-прежнему был убежден, что с оружием можно обращаться и получше.

– Почему двуручным? – озадаченно спросил Джим.

– Потому что он длиннее и достанет дальше, а кроме того, твои руки на несколько дюймов длиннее рук сэра Хьюго, что также дает тебе преимущество, – объяснил Брайен. – Так что если ты воспользуешься двуручным мечом, а он останется с палицей, то достать тебя будет куда как сложнее. Ты сможешь нанести ему удар, а сам останешься вне пределов его досягаемости. Ну, а потом, двуручный меч избавляет тебя от тяжести щита, что, если в твои задачи входит желание измотать противника, дает тебе серьезное преимущество.

– А, хорошо, я понял, – с прежним сомнением пробормотал Джим.

– Но когда он увидит тебя, то откажется от палицы, – продолжил Брайен, будто не слыша Джима. – Он тоже выберет двуручный меч.

– Ага, – сказал Джим, понемногу начиная замечать слабый отблеск надежды.

– В конце концов, – сказал Брайен, – то, в чем силен он, сэр Хьюго сменит на то, в чем силен ты.

– Ага, – повторил Джим.

– Умеет ли он сражаться двуручным мечом – мы сказать не можем, – продолжал Брайен. – В любом случае тут для тебя есть только одна тактика: держаться от сэра Хьюго подальше и пытаться подрубить ему ногу или руку с мечом. Двуручный меч – это совсем не то, что палаш, который ты можешь перебросить в левую руку, если правая ранена. Щита у тебя не будет. Помни об этом, полагайся на свое проворство и ловкость, Джеймс, и в конце концов тебе повезет!

Джим немного воспрял духом. Поначалу он был просто одержим яростью. Когда Брайен начал наставлять его, в душу Джима закралось сомнение. Теперь оно оставило его. Он верил в свои ноги и знал, что они способны на большее, чем может догадываться даже Брайен.

– А теперь самое время одеть тебя в доспехи, вооружить и подготовить, – сказал Брайен.

Через двадцать минут друзья вышли из палатки и обнаружили, что смотрителями ристалища стали Теолаф и один из латников Мальвина. Вместо жезлов они держали небольшие свежесрубленные палки. Они обменивались недружелюбными взглядами с противоположных сторон уже отгороженного от зрителей поля боя.

Условия обычно требовали, чтобы было подготовлено место, где могли бы сидеть наблюдающие за битвой официалы и принципалы. Но поскольку в Маленконтри, ставшем центром поля, не нашлось ничего подходящего, то перед замком просто теснилась кучка людей. Они обступили Каролинуса, который взялся неизвестно откуда со своим посохом, доходившим ему точно до макушки: кроме того, волшебник держал в руке третий жезл.

Джим и Брайен двинулись к Каролинусу. Сэр Хьюго уже стоял неподалеку. Похоже, что Каролинус, хотя его никто об этом не просил, взял на себя роль судьи. Когда друзья подходили к нему, Мальвин горячо протестовал против такого самоуправства.

– Ты не доверяешь своему собрату – магу? – говорил Каролинус.

Мальвин фыркнул.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты столь же заинтересован в этом деле, как и я!

– С чего бы это вдруг? Я тебя не понимаю. Вонючка, – спокойно отвечал Каролинус. – Один из спорщиков – мой ученик, это правда, но честь мага моего ранга в любом случае заставляет меня пренебречь этим. Кроме того, неужели ты сможешь найти кого-нибудь, кто исполнит эту роль? Никто из тех, что попали под влияние Темных Сил, не годится для тяжбы пред Богом, ни одно духовное лицо или благочестивый человек не может оказать тебе услугу, поскольку ты находишься под следствием Департамента Аудиторства. Думаю, что тебе придется довольствоваться моей персоной.

– Ладно, договорились! – злобно усмехнулся Мальвин. – Но когда я предстану перед судом, то не премину сообщить о твоей поддержке одной из сторон.

– Ну и сообщай на здоровье. Вонючка, – отозвался Каролинус, – а пока отойди-ка в сторонку: мне надо осмотреть поле и спорщиков вместе с их секундантами.

Последние слова он сказал потому, что как раз в этот момент подошли Джим с Брайеном, и все вернулись к ним.

Настало время ритуальных вопросов и ответов. Джим ответил за себя.

– Я буду сражаться двуручным мечом, – сказал он.

– Как угодно, – сказал Каролинус. – Принимается. Твой противник потребовал, чтобы вы бились пешими. Ты согласен?

Не только Джим охотно согласился бы на это, но и Брайен у него за спиной, как он знал, чувствовал то же самое. Рыцарские поединки были самым слабым местом Джима. Но Джим понял и то, что посоветовал отказаться от битвы в седле именно Мальвин. Пеший сэр Хьюго мог легко оглушить Джима или заставить его сдаться. Видимо, Хьюго сумел понять, что в седле и с копьем он либо убьет, либо серьезно покалечит Джима. А Брайен ведь напоминал, что Мальвин желает видеть его в роли пленника, а не трупа.

– Я согласен, – сказал Джим.

Каролинус обратился к сэру Хьюго.

– Как я понимаю, ты будешь сражаться со щитом и палицей? – спросил он у бывшего владельца Маленконтри.

– Нет, – сэр Хьюго мрачно улыбнулся Джиму. – Чтобы не показалось, что у кого-то есть какие-либо преимущества, я откажусь от щита и возьму, как и он, двуручный меч.

– Превосходно, – тем же холодным, официальным тоном сказал Каролинус.

– Теперь разойдитесь по противоположным сторонам ристалища. Маршалы по приказу поднимут жезлы. Когда вы увидите, что руки, в которых они держат жезлы, подняты, можете сходиться. И да хранит Господь правого!

Джим развернулся (Брайен так и не отходил от него ни на шаг) и двинулся к восточному краю ристалища. Сделал он это почти не размышляя, как автомат, но хорошо, что так получилось. Сэр Хьюго немного замешкался, меняя палицу на двуручный меч, а Джим в результате успел занять тот край поля, на котором солнце светило ему в спину.

Во всяком случае, хоть и ненадолго, а лучи солнца не смогут ослепить его: вероятно, все же есть кое-какая разница в том, с какого конца поля начинать. Кроме того, когда они начнут бой, Джим может без всякого на то желания оказаться лицом к востоку. Но в настоящий момент его положение дает ему кое-какое преимущество.

Несмотря на облака, день был теплым.

По какой-то причине погода выдалась теплой не только в Англии, но и во время путешествия во Францию, и в самой Франции. Да и теперь, по возвращении в Англию, она не испортилась. Бредя к дальнему краю ристалища, Джим лениво размышлял, уж не Темные ли Силы тут постарались. Или же такие крупные объекты, как погода, им не по силам?

Он дошел до конца и обернулся. Сэр Хьюго еще шел к своему краю. Наконец он остановился и повернулся лицом к Джиму. Разделяло противников примерно пятьдесят ярдов. Маршалы одновременно подняли над головами жезлы. Видать, Каролинус дал им приказ.

Джим пустился в долгий путь навстречу своему врагу.

Сэр Хьюго приближался. Джим заметил, что он держит свой двуручный меч в той же самой боевой позиции, что и сам Джим.

Когда двуручный меч оказался в руках сэра Хьюго, он перестал казаться несуразным. Напротив, боевая стойка казалась даже удобной, поскольку человек, воспользовавшийся ею, имел долгую практику. На мгновение Джим испугался, что, по тому, как держит меч он сам, сэр Хьюго догадается, что его противник не слишком опытен. Но он прогнал эти думы прочь и сосредоточился на более насущных проблемах.

Он принялся перебирать в голове все те разнообразные движения, которые совершал в двадцатом веке, играя в волейбол или баскетбол, – во всяком случае, те, что сумел вспомнить. Он будто был создан для обоих этих видов спорта. А сейчас он силился понять, могут ли пригодиться ему какие-нибудь движения в этой схватке.

Единственное, подумал Джим, что может прийтись кстати, – это разученное им обманное движение, при котором двигается только корпус, а ноги остаются на месте. Ну, и еще сэр Хьюго вряд ли знаком с уходами и внезапными разворотами, в результате которых он окажется боком к противнику, прежде чем тот поймет, что произошло. Джим поднял глаза.

Фигура сэра Хьюго заслонила собой почти все поле. Они заметно сблизились; их разделяло не более чем несколько шагов. Когда они оказались на расстоянии длины лезвия меча друг от друга, сэр Хьюго внезапно выпустил из рук эфес, уронил меч, затем присел и поймал рукоять на добрых восемь дюймов ниже первоначального уровня. Едва не воткнувшимся в землю лезвием он сделал выпад вверх, целясь в шлем Джима.

Единственное, что спасло в этот миг Джима, – это тот факт, что во время своих баскетбольных размышлений он уже подготовился к обманному движению корпуса при неподвижном положении ног, которое требовало уклона и разворота. Следовательно, когда сэр Хьюго начал свой выпад, он был уже в движении, и острие длинного меча пронзило воздух. Решив, что противник полностью открыт для ответного удара, Джим повел меч на плечо сэра Хьюго.

Но тот, так и не выпрямившись, повернулся, поднял меч острием вверх и смог сдержать большую часть удара Джима, так что лезвие лишь звякнуло о его доспехи. Среди крестьян поднялось волнение; они, похоже, сочли удар за немалую удачу своего хозяина. Джим знал, что это не так. Он поспешно отступил назад, когда меч сэра Хьюго скользнул по его поднятому в оборонительную позицию клинку, целясь опять же в шлем.

Он вновь пронзил воздух, поскольку Джим отпрянул назад. Сэр Хьюго в полупрыжке распрямил колени и отскочил, приземлившись в боевой стойке. Лезвие широкого меча было опущено к земле. Он рванулся вперед и попытался рубануть по ногам Джима, но на полпути сменил направление, вновь целясь в плечи и голову Джима.

Тот крутанулся вправо, и сэр Хьюго промахнулся, но в его действиях Джим наконец обнаружил цель. Ударом в голову противник надеялся вывести его из строя, но не убить при этом: лучше всего ему было бы развернуть на шее Джима шлем, чтобы тот ничего больше не смог увидеть. Джим блокировал меч сэра Хьюго и был неприятно поражен мощью удара. Брайен не преувеличил, когда сказал, что тело сэра Хьюго буквально дышит силой.

Схватка продолжалась. Сэр Хьюго наступал, Джим уворачивался и отступал. Постепенно тактика противников прояснилась для наблюдателей и вооруженных людей Мальвина, которые, по-прежнему со связанными за спиной руками, рядами расселись на травке.

Они начали отпускать язвительные замечания и свистеть. Джиму некогда было обращать на них внимание, но краем глаза он увидел, как между рядами пленников замелькали его и Брайена латники. В одно мгновение свист затих, или, скорее, был резко оборван.

Противники продолжали бой. Джим внимательно следил, не появится ли какой-нибудь знак, который скажет ему, что сэр Хьюго устает, но не увидел ничего. К несчастью, тут до Джима дошло, что выматывается-то как раз он сам. Постоянные быстрые движения и солнечные лучи, нагревающие доспехи, лишили его сил.

Джиму подумалось, что он избрал несколько экстравагантную линию ведения боя со своими уходами и прыжками: он попросту расходует энергию, тогда как сэр Хьюго ее сохраняет.

Он попытался придумать, что делать, если он откажется от своего первоначального плана. Однако в голову ничего не приходило. Множество хотя и отраженных, но все же вполне ощутимых ударов вполне убедили Джима в том, что как боец он на добрых несколько голов ниже сэра Хьюго.

Ноги Джима двигались исправно. Он и не сомневался, что они не откажут. Зато руки и плечи ныли от постоянного кручения тяжелым мечом.

Простой люд с земель, подвластных Джиму, воздержался от свиста, но заметно приуныл. Ясное дело, крестьяне, как и воины Мальвина, пришли к выводу, что Джим боится своего противника и почитает за лучшее избегать его ударов.

Что же, мрачно подумал Джим, они правы, по крайней мере, отчасти.

Однако его отступление не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно настанет момент, когда им придется обменяться ударами, и Джим предпочитал не думать раньше времени об этой волнующей минуте.

Он был настолько погружен в свои мысли, что, лишь получив от сэра Хьюго еще один скользящий удар – ему вновь пришлось уклониться, – сообразил, что враг сейчас куда слабее, чем прежде.

Джиму даже в голову не приходило, что руки сэра Хьюго вообще могут устать. Он ожидал этого скорее от собственных верхних конечностей и бессознательно принял на веру, что, насколько он сам силен нижней частью тела, настолько его противник силен мышцами выше пояса. Для верности он пропустил удар, который мог парировать хотя бы частично, и окончательно уверился в том, что сэр Хьюго устал.

Среди боксеров – Джим знал это – самое обычное дело, когда к концу поединка руки наливаются свинцом и отказываются повиноваться. Ради этого бойцы что было сил молотили друг друга по бицепсам. Джим прикинул, сколько раз он попал по рукам сэра Хьюго. Получилось вроде бы немного, но могло хватить и этого.

Но как только Джим задумался о причинах уставания рук, то понял, что и его собственные длани уже с трудом удерживают меч. А в результате ему, возможно, и не удастся нанести хороший удар, который пробил бы доспехи противника. Словом, время ограничено. То есть надо бы взять инициативу в свои руки и сблизиться с сэром Хьюго. Возможно, руки противника уже слабее его собственных.

Тем временем он продолжал изматывать сэра Хьюго скачками и уходами, полагаясь на свои ноги. Он отскочил и, оказавшись за спиной рыцаря, почти отвесно рубанул по ней мечом. Пот струился по лицу Джима, скрытому забралом шлема, и застилал глаза. Войлочная подбивка доспехов была сыра насквозь. Джим надеялся, что противник мучается от тех же проблем: в следующее мгновение он, нарочно поддаваясь сэру Хьюго, подскочил к нему вплотную.

Сэр Хьюго пыхтел как загнанная лошадь.

Но руки Джима утомились вконец. Пришло время рискнуть. Он начал обманное движение, но не довел его до конца. Внезапно он остановился и скрестил меч с клинком сэра Хьюго.

Его руки дрогнули от толчка от кистей до локтей. Но прежней нечеловеческой силы в ударе уже не было. В душе Джима вспыхнула неожиданная надежда. Он вытянул руки насколько мог, чтобы еще нанести эффективный удар, парировал выпад сэра Хьюго и, не двинувшись с места, ответил ему.

Они больше не опускали мечи в оборонительное положение острием к земле. Противники стояли друг напротив друга, вытянув мечи вперед, и просто отвечали ударом на удар. Этот неподвижный бой вызвал у Джима внезапное упоение. «Бой с тенью» остался позади, а ловить удары и отвечать на них было настоящим облегчением. Хриплое дыхание сэра Хьюго вселяло в него энтузиазм, хотя он и сам хватал воздух ртом в шлеме. В какое-то мгновение Джима даже позабавила идея, что сэр Хьюго устал уже настолько, что они сравнялись в силах. Он уже собирался покончить со всем и знал, что победа не заставит себя долго ждать.

Он размышлял над планом действий, когда сэр Хьюго, вынырнув будто ниоткуда, обрушил удар прямо на его шлем и развернул его. Джим перепугался, но сохранил в себе толику мужества. Сквозь прутья на левом краю забрала он еще мог кое-что угадать правым глазом.

Чувства дистанции и перспективы стали теперь ему недоступны. В душе Джима ярким пламенем вспыхнула ярость. Он сделал то, от чего предостерегал его Брайен, то, что он сам себе запрещал. Он попытался сравняться с сэром Хьюго там, где тот был силен. Пока оба держались на ногах, но один удар должен решить исход поединка. Им оставалось не так уж много. Джим внезапно пошатнулся: меч сэра Хьюго с полной силой опустился на его прикрытое доспехами левое плечо.

– Получай… ублюдок, – прохрипел противник.

Джим понял, что теперь никому из них пленник не нужен. Хьюго, помнится, ни в коем случае не должен убивать Джима, но сейчас он вполне расположен к этому. Следующий скользящий удар развернул шлем на голове Джима почти полностью. Он едва видел противника. Теперь сэр Хьюго может в любой момент сменить позицию и занять место, откуда его клинок будет разить без помех: тогда он покончит с Джимом.

Стало быть, следующий удар станет последним. Джим вдруг вспомнил о своей дуэли с чернобородым вожаком пиратов в тот день, когда они с Брайеном и горсткой латников освободили замок Смит. Ноги Джима по-прежнему действовали исправно.

Он подскочил, и его талия оказалась почти на уровне грудной клетки сэра Хьюго. Тот, похоже, менее всего ожидал подобного поворота событий; рыцарь как раз в этот момент занес меч и размышлял, как бы половчее садануть Джима.

Тут пятки бывшего баскетболиста со всей силой врезались в плечи, из которых Джим в течение всей битвы усердно выколачивал клинком пыль.

Сэр Хьюго опрокинулся на спину, так и не выпустив из рук меч. В следующую секунду Джим поставил ногу ему на грудь и просунул острие своего клинка между прутьев забрала противника.

– Сдаешься? – выдохнул он.

– Сдаюсь, – прохрипел сэр Хьюго, и тут с обеих сторон ристалища до Джима донеслись крики:

– Стойте!

Оба маршала, отшвырнув жезлы, неслись прямо к Джиму. Каролинус стоял на месте, но и его жезл валялся на земле у ног волшебника. Похоже, они решили, что Джим, как и сэр Хьюго, всеми фибрами души жаждет прикончить противника – ну, может, так оно и есть, точнее, было. Во всяком случае, теперь с этим покончено.

Он отступил на шаг и ударил ногой по запястью сэра Хьюго; тот не желал отпускать меч, но теперь пришлось.

Джим отшвырнул оружие подальше, чтобы враг не смог до него дотянуться. Он остановился, покачиваясь от усталости: парилка доспехов, измотанность сражением, реакция на победу – все это сложилось вместе. Джим почувствовал, как все вокруг него закружилось.