35

Соратники оказались в тылу у французской армии еще до восхода. Однако небо уже достаточно просветлело; видимость была не хуже, чем в тусклый пасмурный день. Джим дал приказ остановиться на небольшой полянке, примерно в трехстах ярдах от линии, за которой начинались повозки. Сидя верхом на лошади, он велел двоим солдатам спешиться и наломать веточек, по две штуки на каждого присутствующего. По его приказанию они принесли ветки.

Джим свесился с седла, чтобы взять у одного из них две веточки, и поднял их над головой так, чтобы все остальные могли их видеть.

– Я прошу всех внимательно посмотреть на меня и мою лошадь.

Он подождал, пока не удостоверился, что все взгляды обратились к нему, а затем тщательно закрепил маленькую веточку на голове у лошади. Потом он выпрямился и осмотрелся по сторонам, продолжая держать вторую веточку в руке.

– Что вы видите?

Вокруг него пронесся тихий удивленный шепоток. Казалось, никто не решался дать прямой ответ.

– Сэр Брайен, – спросил Джим, – что вы видите?

– Что ж, отвечу. Вас, сэр Джеймс, но висящего в воздухе, – ответил Брайен.

– Точно, – удовлетворенно отметил Джим. – А теперь смотрите дальше.

Он прочно закрепил вторую ветку на своем шлеме.

– А что вы теперь видите? – вопрошал он у изумленных зрителей. – Брайен?

– Джеймс, – окликнул вместо ответа Брайен, – ты еще здесь? Мы не видим ни тебя, ни твою лошадь.

– Не беспокойся, я здесь, – отвечал Джим. – Ты увидишь меня через минутку.

Он повернулся и взглянул на солдат, вставших с охапками веток в руках. Оба, с разинутыми ртами и выпученными глазами, уставились на пустое пространство, откуда доносился голос.

– Вы, двое, – приказал Джим, – раздайте оставшиеся ветки всем, кто здесь есть, по две штуки каждому. Как только у всех будут ветки, одну из них надо укрепить на голове у лошадей, так, чтобы было видно издалека, а вторую – вставить в шлемы или в любое другое место, которое вы считаете надежным. Главное, не потеряйте ветки.

Застывшие солдаты, получив приказ, исходящий из пустого места, встрепенулись, закрыли рты и принялись обходить всадников, раздавая ветки. Каждый получивший их тут же делал то, что велел Джим. И новый возглас изумления пронесся по рядам. Те, кто получил свои ветки раньше, сначала исчезали, а потом снова появлялись перед глазами стоящих сзади, стоило им только приладить ветки к своим шлемам.

– Не надо кричать, – попросил Джим. – Хотя мы еще далеко от расположения противника, все же мне не хотелось бы, чтобы нас услышали. Все ли получили ветки и приладили их как следует? Если так, то вы уже видите меня и остальных, не так ли?

Раздались негромкие возгласы подтверждения.

– Чудеса, сэр Джеймс, да и только, – Джим ясно расслышал голос принца.

– Благодарю, ваше высочество, – ответил Джим, стараясь понизить голос. – Но молю вас не говорить так громко. А теперь обращаюсь ко всем, кто еще не успел закрепить ветки на своей одежде. Становитесь скорее невидимыми. Да смотрите, чтобы не испортить дело шумом. Если мы будем шуметь, противник заметит наше приближение, несмотря на то что мы невидимы.

Он подождал немного, чтобы удостовериться, что все его поняли. Затем продолжил:

– Имейте в виду, я использовал необычную магию. Вы не становитесь невидимыми на самом деле. Вы только изменяетесь так, что всякий, кто смотрит на вас, уверяет себя, что он вас не видит. Если вы будете разговаривать, то звук может разрушить чары и враги увидят вас. То же касается и лошадей. Старайтесь двигаться как можно тише, пустите лошадей шагом.

Он повернулся к Раулю.

– Сир Рауль, – сказал он, – не соблаговолите ли вы проводить его высочество и рыцарей в то место, которое мы присмотрели вчера, и оставить их за деревьями? Затем вы вернетесь сюда, отведете партию из десяти человек и так далее, пока все не окажутся там, Я подожду и прибуду с последней группой.

Все было выполнено в точности. Когда сам Джим с последней группой оказался на месте, все его воинство стояло среди деревьев на краю поля, разделяющего две армии.

Рыцари, как и следовало ожидать, заняли самый лучший уголок. Они расположились там, где среди деревьев протекал тоненький ручеек, и расселись, прислонившись к стволам. Сойдя с лошади, Джим вылил добрую кварту из своей седельной фляжки, опустошив ее таким образом, и собрался наполнить ее водой из ручья.

– Джеймс, – окликнул его Брайен, – в чем дело? Зачем ты вылил на землю доброе вино из фляги и наполняешь ее водой?

Он в беспокойстве встал и подошел к Джиму, который как раз нагнулся к ручью и наблюдал, как из фляжки выходят пузыри воздуха по мере ее наполнения водой.

– Мне просто нужна фляжка воды, – отвечал он Брайену, с трудом поворачивая голову в его сторону.

– Но местная вода не годится для питья, – заботливо предупредил его Брайен. – Я должен предостеречь тебя, Джеймс. От французской воды случается слабость в животе.

– Посмотрим, – отозвался Джим. Фляга тем временем уже наполнилась. Он поднял ее и плотно закрыл. – В любом случае, я смогу защититься от этой слабости с помощью магии.

– О, конечно, я и забыл, – согласился Брайен.

– Понятное дело, – заметил Джим, поднимаясь на ноги и приторачивая фляжку к седлу, где ей и надлежало быть. Хотел бы он сам, однако, быть уверенным, что магия защитит его от дизентерии. Очевидно, именно эту напасть Брайен называл «слабостью живота».

Он повел лошадь к скакунам остальных рыцарей, а Брайен составил ему компанию.

– Сир Рауль объяснил нам, почему мы выбрали именно это место, – сказал Брайен, привязав свою лошадь. – Насколько я понимаю, теперь мы просто дожидаемся, пока король и его стража прибудут сюда и расположатся примерно в семидесяти пяти ярдах от нас.

– Да, ты прав, – ответил Джим. – Если же он не прибудет сюда со своими рыцарями к тому времени, как обе армии выстроятся в боевом порядке друг против друга, нам придется поискать. Очень важно, чтобы наши люди стояли тихо и никто из них не потерял ветки с листьями.

– Некоторые парни развлекались тем, что потихоньку срывали ветки со шлемов своих товарищей, чтобы стать для них невидимыми. Опасные шутки. Я положил этому конец.

– Хорошо, – сказал Джим. – А теперь неплохо бы посадить пару наблюдателей на самые высокие деревья, чтобы узнать, когда армии выстроятся в боевой порядок. Солнце уже встает, значит, ждать осталось недолго. У кого из наших людей глаза позорче?

– У меня, если Теолаф не найдет кого-нибудь получше среди своих латников, – ответил Брайен. В этот момент они как раз подошли к сидящим рыцарям. Джон Честер и Теолаф стояли рядом, облокотившись о деревья, но не решаясь сесть в присутствии господ.

– Джон Честер, Теолаф, сюда! – крикнул Брайен.

Оруженосцы мгновенно подскочили.

– Джон Честер, скажи-ка, кто из твоих парней самый зоркий? Люк Олби? Давай его сюда. Эй, Теолаф, а кто из людей сэра Джеймса может сравниться с Люком?

– Я сам, сэр Брайен, – отвечал Теолаф. – Думаю, что в ясный день я его перегляжу, хотя в туман или сумерки он, пожалуй, видит лучше. Словом, шесть у одного и полдюжины у другого.

– Тогда выберем Люка, как думаешь, Джеймс? – Брайен повернулся к Джиму. – К тому же оруженосцу не пристало карабкаться по деревьям наперегонки с простыми солдатами. Пусть Люк залезет наверх один и сообщит нам, как идет подготовка к бою в обеих армиях.

Несколько минут спустя Люк, высокий, худой и мрачный солдат лет тридцати, стоял перед ними. Как раз в это время подошел и Дэффид. С ним был один из лучников, тот, что с седыми волосами.

– В чем дело? – спросил сэр Брайен.

– Насколько я расслышал сэра Джеймса, – отвечал спокойно Дэффид, а он действительно сидел неподалеку от рыцарей, – ему требуется пара самых зорких глаз, способных разглядеть построение английских и французских войск на боевых позициях. Если вы помните Уота из Исдейла, то его глаза зорче, чем у любого из нас, – если вообще во всей Англии и Уэльсе можно найти подобных ему.

Люк Олби и Джон Честер скисли. Брайен нахмурился.

– У стрелка из лука зрение всегда лучше, чем у большинства других людей, – только тогда он сможет точно поражать цели, – продолжал Дэффид. – А такой мастер стрельбы, как Уот, значительно превосходит обычных лучников по способности разглядеть цель. Не так, Уот?

– В самом деле, чтоб мне провалиться, сэр, – подтвердил Уот из Исдейла. – Бог свидетель.

– Что ж, вот и лучшее решение, – заметил Джим. – Пусть оба влезут на деревья, а потом спустятся и расскажут, что каждый из них видел. Наша цель – не разобраться, кто лучше видит, а узнать как можно больше о состоянии войск. Поэтому, кто бы из них ни рассмотрел больше, мы все равно выиграем.

– Справедливо, Джеймс, – одобрил Брайен, хотя по выражению его лица было видно, что его задел вызов, брошенный со стороны лучников. – Значит, полезайте оба наверх, внимательно смотрите, а потом слезете и расскажете, что видели.

Джим, Брайен и Дэффид уселись под деревом ждать результатов. Между тем, по мере того как солнце поднималось над горизонтом, воздух прогревался и благоухал свежим запахом травы и деревьев. Хорошая погода стояла с тех пор, как они высадились во Франции, но сегодняшний день, очевидно, обещал превзойти все предыдущие. Было просто чудесно, хотя, может быть, и жарковато для тех, кто был в полном рыцарском облачении. Джим уже начинал ощущать это неудобство на себе.

Кроны деревьев вокруг них наполнились птичьим пением. Трудно представить себе более мирную картину. Джиму казалось немыслимым, что всего через несколько минут люди начнут на этом самом месте убивать друг друга специально предназначенными для этого колющими и режущими орудиями.

Он вспомнил о предупреждениях Каролинуса, что в этой битве не должно быть победителей. Только так можно нанести поражение Темным Силам. Пока у Джима не было ни четкого плана, ни даже смутных идей, как добиться такого исхода. Каролинус, очевидно, целиком взвалил это дело на его плечи. Но Джим не знал, как к нему подступиться, как добраться до мнимого принца и представить королю Иоанну настоящего.

Мысли его продолжали работать, постепенно переходя к другим проблемам. Он задумался над тем, как они разыщут короля, если тот решит выбрать для наблюдения за ходом битвы другое место. Хорошо, конечно, быть невидимым, но все же сложно провести такое множество людей вдоль линии сражения и остаться незамеченными. Придется, видимо, разбить их на группы, что тоже рискованно.

Ему оставалось только верить, что его солдаты сами разыщут друг друга, где бы король ни выбрал место для своей ставки. Однако они рисковали не досчитаться многих в нужный момент, и это Джиму не нравилось.

Его мысли были прерваны возвращением наблюдателей – Люка Олби и Уота из Исдейла. Они появились в сопровождении Джона Честера и Дэффида, которые, очевидно, не оставляли их ни на минуту, следили за тем, как они карабкались вверх, и ждали результатов, стоя у подножья дерева.

– А вот и они, – сказал Брайен. – Ну, Люк, что расскажешь?

Перед тем как отвечать. Люк почтительно снял шлем, и Уот, который только сейчас вспомнил об этом, тоже поспешил снять шлем, одетый взамен обычной плоской шапочки лучника.

– Сэр Джеймс, милорд, – начал Люк свой ответ, – обе армии заняли боевые позиции и находятся в полной готовности. Французы разделились на три дивизии, как мы и ожидали, и выстроились в три шеренги, одна за другой. Причем последняя шеренга вплотную подходит к палаткам вельмож и рыцарей. Англичане, насколько я могу судить, выстроились в одну шеренгу, тот же самый злосчастный строй, что при Креси и Пуатье. Латники стоят впереди по всему фронту, лицом к лицу с французами, а лучники образовали две шеренги по бокам. Взаимное расположение таково, что позволяет лучникам вести стрельбу, не создавая опасности для латников.

Он выдал первую порцию информации торопливо, на одном дыхании, потом судорожно глотнул воздуха и продолжил:

– По моему разумению, милорд сэр Джеймс, у англичан шесть тысяч латников, то есть примерно в три раза меньше, чем у французов. У французов есть также генуэзские стрелки, которые располагаются за латниками, на небольшом удалении, так что могут стрелять прямо из-за голов первого ряда. Я разглядел три тысячи арбалетчиков. На английской стороне, в противоположность тому, что нам было известно раньше, насчитывается от четырех до шести тысяч лучников вместо двух.

– Спасибо, Люк, – сказал сэр Брайен. Он взглянул на Джима. – Ты хочешь еще о чем-нибудь его спросить?

Джим покачал головой.

– А теперь ты… – Брайен перевел взгляд на лучника, Уота из Исдейла.

– Что ты можешь добавить к его словам?

– Только то, что там нет шести тысяч лучников, от силы две, – сухо ответил Уот.

Не только Брайен и Джим, но и другие рыцари, которые слышали его слова, с удивлением уставились на лучника, который выдержал их испытующий взгляд с полным хладнокровием.

– Как ты можешь так говорить? – сказал Брайен. – Лучники слишком далеко, чтобы ты мог рассмотреть каждого в отдельности. А насколько мне известно. Люк верно оценивает численность на глаз.

– Конечно, – спокойно ответил Уот из Исдейла, – ему и должно было показаться, что в двух шеренгах не менее шести тысяч латников. Но это всего лишь ловкий обман, с помощью которого англичане надеются сбить французов с толку. Из тех людей, что он принял за лучников, по меньшей мере две трети таковыми не являются. Это латники, а может, и вовсе повара и булочники из числа обозных, которым дали в руки палки длиною с лук и велели принять позы, в которых, по их мнению, стоят настоящие лучники.

– Уверяю вас, это были лучники! – возбужденно прервал его Люк. – Клянусь!

– Ты подвергаешь свою душу опасности подобными клятвами, – сказал Уот спокойно, даже не поворачивая головы в его сторону. – Они могут стоять в строю с палками в руках, но только пробыв всю жизнь лучниками, они научатся держаться как настоящие лучники. Такая стойка присуща мне, потому что я – настоящий лучник, я рос и жил среди лучников, а те люди – никак не настоящие стрелки.

– Даже если это правда – а я, Дэффид, верю, что Люк может отличить лучника от латника, – тут Брайен запнулся, увидев что Дэффиду очень не понравилось словечко «если». – Словом, что тут говорить, шеренги лучников так далеко, что ни один человек просто не может разглядеть, как они стоят и что у них в руках.

– Я могу, – ответил Уот, – и разглядел. Если бы вам, сэр Брайен, постоянно, как мне, приходилось высматривать цель за триста ярдов от наконечника вашей стрелы, то и вы бы научились различать мельчайшие подробности с такого расстояния. Говорю вам, что у англичан не более двух тысяч лучников, а остальные – поддельные; их поставили, чтобы нагнать на французов страха.

– Страха! Редкого француза можно чем-нибудь испугать, – зло сказал сир Рауль. – Не думаешь ли ты, что они так напугаются, что не пойдут в атаку, когда настанет время? Или не разглядят обмана, когда окажутся ближе?

– Уверен, что разглядят, сир Рауль, – сказал Уот. – Но хитрость англичан заключается в следующем. По меньшей мере по пять сотен лучников прячутся с каждой стороны в траве или за каким-нибудь возвышением. Когда французы обнаружат обман и усилят атаку, их силы распределятся вдоль линии наступления неравномерно: резвые лошади вырвутся далеко вперед и сильно оторвутся от медленных. А тут спрятавшиеся по обе стороны лучники поднимутся и откроют стрельбу. И если они во время первой атаки не уложат половину французских всадников, прежде чем хоть один француз доберется до мнимого английского стрелка, чтобы изрубить его на куски, то я съем свой лук и колчан в придачу.

– Ну, они уложат половину лошадей, а дальше-то что? – почти свирепо спросил сир Рауль. – За их спинами останется в пять раз больше солдат, только и ждущих приказа, чтобы ринуться следом.

– Думаю, расчет предельно прост, – вмешался в разговор Джим. Все посмотрели в его сторону, потому что до сих пор он хранил молчание. – Такой неожиданный поворот дела и вероятность наткнуться на другую ловушку в следующей атаке могут привести к тому, что не только рыцари, но даже и сам король Иоанн потеряют голову. Вы же знаете, как вспыльчивы ваши люди. Стоит задеть француза, как кровь застит ему глаза и у него уже одно на уме: тут же сойтись с врагом лицом к лицу. А потому, если что-то пойдет не так, как им хочется, французы попросту проиграют сражение.

Сир Рауль слушал Джима открыв рот, но затем закрыл его и предпочел промолчать. Может быть, он и собирался возразить, но разговор был прерван появлением Тома Сейвера. Он бежал со всех ног.

– Милорд! Сюда движется большой отряд рыцарей! Не ошибусь, если скажу, что они несут знамя с лилиями и леопардом.

– Но ведь это французский король! – радостно воскликнул сэр Жиль. – Он сам идет к нам!

Все вскочили на ноги. Рыцари полезли на лошадей.

– Еще рано! – голос Джима остановил их. – Пусть они сначала прибудут на холм и устроятся там. Всем спрятаться в лесу! Ваше высочество, пора кое о чем поговорить с вами. Не соизволите ли вы немного прогуляться со мной?

– Конечно, сэр Джеймс, – ответил принц.

– Сэр Жиль, прошу вас сопровождать нас, – сказал Джим.

Принц удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Жиль не задавал вопросов, а просто присоединился к ним. Втроем они направились в глубь леса.

– Куда вы нас ведете, сэр Джеймс? – спросил принц через несколько секунд. – Я полагал, вы просто не хотели, чтобы нас кто-нибудь услышал. Но, как я вижу, вы куда-то направляетесь?

– Да, ваше высочество, – ответил Джим. – Прошу вас, следуйте за мной. Это совсем рядом.

Они с принцем шли рядом. Жиль – немного сзади. Наконец показались руины, которые Джим осматривал ночью.

Он подвел принца к развалинам и остановился.

– Ваше высочество, – сказал он, – я знаю, вы должны быть с нами или хотя бы рядом во время атаки. Но подумайте, ведь если что-нибудь случится с вами, если в силу случая мы потеряем вас, мы все потеряем. Английская армия, которая находится здесь, все потеряет. Англия все потеряет. В этих камнях есть небольшая ниша высотой чуть больше человеческого роста, куда может войти только один человек. Если вы будете стоять в ней, а сэр Жиль встанет между вами и входом, никто не доберется до вас. Вы будете не только надежно защищены, но и спрятаны.

Принц вспыхнул.

– Сэр Джеймс, что вы себе позволяете! – гневно воскликнул он. – Я не ребенок и не раб, чтобы прятаться, когда идет война. Мне не пристало скрываться. Я немедленно вернусь к остальным и выберу место, откуда смогу наблюдать за ходом атаки!

И он решительно развернулся.

– Ваше высочество, стойте! – крикнул Джим, не двигаясь с места. – Вспомните о своем долге: подумайте, чем вы обязаны вашему отцу и всей Англии. Остановитесь хотя бы для того, чтобы обдумать мои слова.

Принц шел прочь, но шаги сами собой замедлились, пока он совсем не остановился. Медленно, очень медленно, он повернулся и побрел назад. Он остановился напротив Джима.

– Я не думаю, что опасность столь велика, сэр Джеймс, – сказал он. – Вы забываете, что я – принц Англии. Живой я представляю большую ценность, чем мертвый. Даже если французы найдут и окружат меня так, что не будет ни малейшей надежды вырваться, самое большее, что они сделают, это возьмут меня в плен. А тогда мой отец заплатит за меня выкуп. Другого быть не может.

– Нет, может. Посудите сами, – воскликнул Джим. – Мальвин создает фальшивого принца Эдварда: тот полностью ему послушен. В руках Мальвина сейчас куда больше власти над Францией, нежели у самого короля Иоанна. Корона, конечно, принадлежит королю. Но воля Мальвина превыше королевской короны. Ни один француз не желает убить вас. Как вы сами изволили сказать, их цель – захватить вас в плен. Ни один француз. Но все же один найдется, а именно Мальвин. Пока вы живы, вы представляете угрозу для подложного принца. Нет сомнения, что с того самого момента, когда мы похитили вас из замка, Мальвин охотится за вами, но не затем, чтобы вернуть вас в темницу, не затем даже, чтобы получить выкуп, а только чтобы тайно уничтожить вас. Тогда никто не осмелится оспаривать реальность его собственного создания.

Джим прервал свою речь. Он ждал реакции принца на свои слова. Со своей стороны, принц тоже молчал, глядя куда-то мимо Джима. Наконец он тяжело вздохнул. Плечи его опустились. Он перевел глаза на Джима.

– Опять, сэр Джеймс, – подавленно сказал он, – я вынужден прислушаться к вашим словам, хотя они идут вразрез с моими желаниями. Вы правы. У меня действительно есть обязанности, но не знаю, насколько вы попали в точку. Однако сейчас я должен считать, что другого выхода нет. Я готов сделать все, что вы хотите. В какую вонючую нору мне вползать?

– Вам не придется ползать, ваше высочество, – заверил его Джим. – Вы можете войти туда. Останетесь вы там всего лишь на час или два. Если король и его рыцари уже находятся на пути сюда, то нам остается только дождаться, пока они поднимутся на холм и обратят свое внимание на ход сражения. Тогда их не будет особо занимать, что делается за спиной. Тут мы и атакуем их. Все решится в считанные минуты. Либо мы победим, либо проиграем. Вы даже не услышите шум сражения. Если он прекратится, но никто из нас не придет, чтобы отвести вас и поставить лицом к лицу с фальшивым принцем, значит, мы потерпели поражение и вам самому придется заботиться только о своей собственной безопасности.

Он помолчал.

– Сэр Жиль, – продолжал Джим, – останется с вами. Если наши дела обернутся плохо, попытайтесь добраться до Бреста – он еще в руках англичан. Мальвин, конечно же, попытается не отпускать вас живым, но он не рискнет поднять повсюду тревогу и объявить розыск человека, как две капли воды похожего на пленного английского принца. Может возникнуть слишком много вопросов. Так что, если удача будет сопутствовать вам, вы доберетесь до Бреста.

Говоря все это, Джим обходил кругом руины в поисках места, где предстояло спрятаться принцу. При дневном свете все выглядело иначе. Наконец ему удалось найти заветную нишу. Джим остановился перед ней и указал принцу на вход.

– Здесь около шести футов в глубину, – пояснил он. – Прислушивайтесь к звукам с поля сражения.

– Ладно, сэр Джеймс, – сказал принц. – Хоть и без большой охоты, но я сделаю то, что вы хотите.

Он повернулся и вошел внутрь.

Жиль, не задумываясь, последовал было за ним, но Джим остановил его у самого входа. Маленький рыцарь вопросительно посмотрел на Джима.

– Я даже не спросил тебя, согласен ли ты сослужить такую службу, – тихо сказал Джим, взяв его за руку. – Прости меня, друг.

– За что? – спросил Жиль также почти шепотом, но улыбаясь. – Это большая честь для меня, и я должен поблагодарить тебя!

Джим выпустил его руку. Жиль скрылся в темноте прохода. Изнутри послышались голоса: принц и Жиль располагались поудобнее, готовясь к часам томительного ожидания. Джим повернулся и быстро зашагал назад, где его ждали рыцари и латники.

Придя на место, он обнаружил, что все в напряженном молчании стояли под прикрытием кустов и деревьев, в то время как король Иоанн, Мальвин и мнимый принц с королевскими знаменами в окружении рыцарей подъезжали к холму.

36

– Однако у них бравый вид, – заметил Брайен, глядя на короля и рыцарей, занимавших позиции на небольшом холме прямо перед ними.

– А то нет! – задумчиво ответил сир Рауль, стоящий по другую руку от Джима.

Они стояли на лужайке среди деревьев, откуда открывался вид на окрестности. Если бы они не были сейчас невидимыми – хотя слово незримые лучше подходит для описания результатов заклинания Джима, – король и его телохранители все равно едва ли заметили бы их.

Король въехал на лошади на вершину; рыцари остановились рядом с ним и встали кругом, чтобы видеть местность со всех сторон. Кое-кто поглядывал в сторону английской армии, которая находилась примерно в пятистах ярдах. Над головой короля трепетал огромный флаг, подхваченный налетевшим неведомо откуда легким ветерком. Солнце еще не давало себя знать.

– Я бы посоветовал, – сказал Брайен, глядя из-под руки не столько на короля и его рыцарей, сколько на линию французских войск, которые уже выстраивались слева и справа от них, – подождать, пока первая шеренга французов не пойдет в атаку. Если Уот из Исдейла говорит правду, то лучше даже дождаться, когда дело с мнимыми лучниками откроется и спрятавшиеся стрелки вступят в бой. Тогда внимание короля будет приковано к полю боя, его рыцарей не будет заботить, что творится под носом. Думаю, ждать придется недолго, а ожидание окупится сторицей.

– Хорошее предложение, Брайен, – похвалил Джим.

Тут он почувствовал, что кто-то тянет его за локоть. Он обернулся, ожидая увидеть Дэффида и его лучников, имеющих еще какое-нибудь предложение. Но его ждал величайший сюрприз: он ожидал увидеть кого угодно, только не этого человека. За его спиной стоял Каролинус.

– Твои солдаты не могут ни увидеть, ни услышать меня, – сказал Каролинус. – Извинись перед ними и давай-ка прогуляемся. Мне нужно побеседовать с тобой.

Джим повернулся к товарищам, облизал пересохшие губы, глубоко вздохнул и наконец решился.

– Ах, черт, мне нужно было подумать об этом раньше! Стойте здесь и не спускайте с них глаз. Я сейчас вернусь.

– Рады стараться, – ответил Брайен: он по-прежнему держал руку козырьком, защищая глаза от утреннего солнца. – Мне кажется, что первая дивизия французов уже готова выступить.

– Они просто сгорают от нетерпения, – пробормотал сир Рауль.

Джим огляделся и увидел, что никто не обращает на него внимания. Даже Дэффид и его лучники внимательно разглядывали поле брани. Каролинус стоял всего в двух шагах и манил Джима рукой. Джим поспешно направился к нему.

Каролинус вел его за собой, пока Полянка, где находились спутники Джима, не скрылась из виду. Только тогда он остановился и повернулся к Джиму. Джим взглянул ему в лицо и ужаснулся – волосы стали совсем седыми, а лоб избороздили глубокие морщины.

– Джеймс, – сказал Каролинус, – ты до сих пор не знаешь этот мир. Поэтому прости меня за все, что я сделал.

– Простить тебя? – изумился Джим. – Насколько мне известно, у тебя всегда были веские причины поступать так или иначе, маг. К тому же ты учитывал не только свою выгоду, но и пользу для других. В том числе и для меня. Разве не ты говорил, когда Темные Силы поперли на нас, что мы должны забыть о себе и отразить их натиск?

– Я говорил такое? – удивился Каролинус. – А впрочем, это правда. Я имею в виду то, что ты еще не полностью осознал, насколько младшие зависят от старших, одни принадлежат другим. Брайен, Например, может повесить любого из своих солдат, если ему этого захочется, и закон не заставит его отвечать за это. Верно, однако, и то, что если он сделает это без всяких причин, то легко может лишиться остальных своих людей, и в первую очередь, лучших. Поэтому он не станет злоупотреблять своим правом. Но в случае необходимости он, может, и сделает это.

– Я полагаю, ты недооцениваешь меня, – заметил Джим. – Думается, я уже это понял.

– Ой ли? – сказал Каролинус. – А задумывался ли ты, насколько это справедливо по части наших с тобой взаимоотношений?

Джим в изумлении уставился на него.

– Как? – переспросил он. – Наших?

– Именно, – сказал Каролинус. – Наших отношений – ученика и учителя. Когда я взял тебя в ученики и стал учить магии, ты стал моей собственностью. Я могу учить тебя, но в то же время я могу делать с тобой все, что мне заблагорассудится, хоть убить, лишь бы мне этого хотелось. Так уж принято в эту эпоху, в этом мире.