Глава 29

Слова Джима возымели действие. Брайеном, как обычно перед боем, овладело радостное возбуждение, которое, казалось, тут же передалось Геронде. В глазах Энджи вспыхнула надежда. Оба гоблина воспряли духом. Сэр Джеффри и сэр Ренель приосанились. Байджу ухмыльнулся.

– Если Ахриман победит, мы умрем, – сказал Джим. – Но если мы возьмемся за руки и образуем цепь, то заставим его отступить. Ахриман вернется в свое царство, а здесь его власть кончится. Но прежде чем присоединиться к цепи, каждый должен понять: встать в строй надо не ради собственного спасения, а во имя того, за что не жалко умереть, во имя того, что дороже самой жизни. Разрывать цепь нельзя, поэтому от каждого, кто войдет в нее, потребуются не только те силы, которыми он обычно располагает, но и те, которые подспудно живут в нем. Пусть каждый спросит себя, готов ли он к тому, что предстоит совершить. – Джим замолчал и испытующе посмотрел на своих спутников. – Если каждый будет готов к смерти во имя того, что ему дороже жизни, мы образуем цепь, которую Ахриману никогда не порвать. Все вместе мы заставим его убраться отсюда.

– Вас слишком мало, – прошептал Ахриман. Джим не ответил. Пора было действовать.

– Кто готов встать в цепь? – спросил Джим. Энджи улыбнулась и подала одну руку Джиму, другую – Брайену. Вторая рука Бранена уже была занята – за нее держалась Геронда. Свободной рукой Геронды овладел Гоб, которому протянул руку Гоб из Малверна.

– Я хочу стать таким же храбрым, как ты, – сказал он Гобу из Маленконтри.

– Обязательно станешь, – воодушевил его Гоб. Сэру Джеффри не повезло. Он, конечно, опередил Гоба и первым подал руку Геронде, но та оттолкнула ее.

Теперь Геронда занялась сэром Ренелем:

– Сэр Ренель, тебе есть во имя чего умереть?

– Во имя чести, которую я потерял и обрел вновь, – ответил рыцарь.

Он шагнул вперед, взял за руку Гоба из Малверна, обернулся и протянул свободную руку сэру Джеффри. Взявшись за руки, оба заулыбались, как друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

Цепь – от Джима до сэра Джеффри – была составлена.

– Хорошо, – сказал Джим. – Теперь надо образовать полукруг...

Закончить свою мысль он не успел. К цепи подошел ибн Тарик и взял за руку сэра Джеффри.

– Хочу обрести независимость, – проронил египтянин.

– А я хочу стать тем, кем был прежде. – И Хасан ад-Димри шагнул к ибн Тарику.

Джим удовлетворенно кивнул. Теперь цепь составлена. Она стала длинней и обрела новую силу.

– Держитесь друг за друга как можно крепче, – сказал Джим. – Если кто-то разомкнет руки, цепь ослабнет. Теперь образуем полукруг и двинемся на Ахримана. Пора загнать его в свое царство.

– У вас ничего не выйдет, – зловеще прошептал Ахриман.

Джим уже не обращал внимания на его шепот.

– Ахриман, – выкрикнул Джим, – силой, заключенной в моем жезле, действуя по законам твоего собственного царства, призываю тебя: покажись!

В ушах Джима раздалось злобное шипение. Закружилась голова. И тут же далеко впереди, то ли на линии горизонта, то ли чуть ближе, появился диск, похожий на черное солнце. Как и солнце, он слепил глаза. Разглядеть его было непросто – диск дрожал, смещался в сторону, двоился, принимал первоначальную форму и снова начинал дрожать.

Повеяло холодом. Казалось, налетел ледяной ветер, но Джим чувствовал: этот ветер холодит не тело, а душу. Это был не тот ветер, который замедляет шаг путника или сбивает его с ног. И все-таки ощущалось: перед цепью встала преграда. Чья-то невидимая огромная рука, не прикасаясь ни к кому в отдельности, отталкивала всю цепь назад, стараясь подавить само желание сделать хотя бы один шаг навстречу черному диску.

Терять время было нельзя.

– Вперед! – скомандовал Джим.

Каждый шаг давался с трудом. Невидимая сила не только давила на все тело, но и проникла в самое нутро, прессуя внутренности. И все же цепь двигалась вперед, шаг за шагом. Двигалась над зияющей бездной, в которой смешались и пространство и время! Двигалась шагом в пять лиг каждый! Расстояние между цепью и черным диском сокращалось. Диск увеличивался. На цепь надвигалась тьма. Невидимая сила не унималась. Джим чувствовал, что теперь она налегла вовсю, словно хотела расплющить каждого и раздавить в нем жизнь. Шаги замедлились.

– Вперед! Вперед! – командовал Джим. – Не останавливаться!

Держаться за руки с каждым шагом становилось труднее. И все же надо идти дальше. Остановиться, повернуть обратно означало потерпеть поражение. Надвигавшаяся тьма поглотит каждого, и все будет кончено.

Джим, как и шагавший впереди других Хасан ад-Димри, оглядел цепь. Брайен был весь в сражении. Он крепко, хотя и осторожно, держал за руки Энджи и Геронду. Энджи была спокойна. Геронда дышала яростью. Оба гоблина выглядели как обычно. Понять что-нибудь по их темненьким крохотным личикам было трудно. Сэр Ренель и сэр Джеффри были возбуждены даже больше Брайена. Казалось, они только и ждут решающего момента схватки. Наверняка оба рыцаря уже видели себя без оков, парализовавших их волю и стремление к жизни. Лицо ибн Тарика было бесстрастно, но египтянин явно не собирается отступать.

Джим перевел взгляд на Хасана ад-Димри. Тот шел, втянув голову в плечи. Его лицо было бледным, растерянным. Он походил на человека, без оглядки бросившегося в набегающие на берег волны и вдруг ощутившего, что они захлестывают его и уносят в море, чтобы затянуть в бездну.

Сник один Хасан. Даже гоблины держались молодцами. А ведь от этих хрупких существ – двух маленьких комочков жизни – скорее можно было ожидать проявления слабости. Но в том-то все и дело, что развернувшееся сражение было сражением духа, а не мускулов.

Джим знал: Энджи, Брайен и Геронда будут сражаться до конца. Похоже, не подведут и сэр Ренель с сэром Джеффри. Возможно, не дрогнет и ибн Тарик. Он все же был колдуном, и всесильным.

Теперь, наверное, ибн Тарик терзается мыслью, что совершил ошибку, вызвав демона. Он и не предполагал, что попадет в зависимость от Ахримана. Если бы ибн Тарик изучал магию, а не колдовство, такой ошибки он бы не совершил. Хотя, может быть, для египтянина все сложилось к лучшему. Впредь он не станет безрассудно доверять тому, что так добросовестно штудирует. А в силе духа египтянину не откажешь, опасности он не страшится. Самым слабым звеном в цепи оказался Хасан ад-Димри. Наверное, и Хасан был тверд духом, пока оставался суфием. Власть и богатство не пошли ему на пользу.

Если Хасан ад-Димри разорвет цепь, бороться с таким могущественным существом, как Ахриман, станет еще труднее. Надо спешить. Все решает время. Чуть промедлишь, и цепь порвется.

– Быстрее! – вырвалось у Джима.

Шаги стали шире. Черный диск становился все больше и больше. Рос прямо на глазах. Загораживал небо. Источал угрозу.

Джим снова оглядел цепь. Все крепко держались за руки. Каждый горел желанием одолеть Ахримана, и Джим был уверен: каждый сознавал, что он не один, а вместе с другими составляет одну команду, одну боевую единицу, которой не страшен ни один демон.

Ахриман был теперь совсем близко. Но что это? У Хасана ад-Димри подкосились ноги, и он чуть не упал. И упал бы, если бы не ибн Тарик. Египтянин, крепко державший Хасана за руку, поставил его на ноги.

– На то воля Божья! – сказал ибн Тарик, глядя прямо в глаза Хасану ад-Димри.

Хасан выпрямился. Его лицо озарил свет.

– Да, того хочет Бог! – сказал он твердым голосом.

И тут неожиданно для всех раздался ликующий голосок Гоба:

– Милорд, демон отступает!

Джим поднял голову. Гоб прав, тьма отступила. На небе зажглись звезды. Появилась одна, вспыхнули еще две...

Пришла пора завершать сражение.

– Меняем боевой порядок! – скомандовал Джим. – Те, кто в середине цепи, придержите шаг. Те, кто с краю, вместе со мной выдвиньтесь вперед. Обложим Ахримана с трех сторон, и у него останется лишь один путь к отступлению – в свое царство.

Джим с Энджи и Хасан ад-Димри с ибн Тариком прибавили шагу. Брайен, Геронда и оба гоблина чуть приостановились. Команда Джима была выполнена.

Цепь двинулась дальше. До Ахримана оставались считанные шаги. Наконец-то его можно было разглядеть как следует. Это издали он походил на черный диск. Теперь перед наступавшей цепью предстала бесформенная, слепящая глаза переливчатая масса, состоявшая из неисчислимого множества черных блесток, которые беспрестанно сливались и растворялись друг в друге, чтобы тут же породить новые.

Ахриман был еще полон сил. Он ярился и свирепствовал. Пахнуло жаром, как из открытой печи, в которой бушует огонь. Подогнулись ноги у Геронды. Она чуть не упала, но быстро – без помощи Брайена – выпрямилась, подалась вперед и даже выдвинулась из глубины цепи, на мгновение нарушив боевой порядок.

Неожиданно раздался протяжный печальный высокий звук, похожий на поминальный плач.

– Ахриман выдыхается! – воскликнул Джим. – Вперед! Быстрее! – Джим повернулся к Энджи:

– Я ненадолго оставлю тебя. Займу место впереди. Попробую отогнать Ахримана жезлом.

Энджи чуть заметно улыбнулась и слегка пожала выскользавшую из ее пальцев руку. Джим ободряюще улыбнулся в ответ.

Выполнить маневр оказалось непросто. Воздух спрессовался, затруднял движение. И все-таки маневр удался. Джим встал впереди и поднял перед собой жезл.

– Назад, Ахриман! – закричал Джим. – Силой, заключенной в моем жезле, действуя по законам всех царств, призываю тебя, возвращайся к себе! Назад! Назад!

Высокий печальный звук не умолкал. Напротив, он становился громче, нарастал и вдруг прорвался душераздирающим воплем, исторгнутым, казалось, невыносимой болью.

Крик оборвался. Наступила полная тишина. Цепь остановилась, замерла.

– Все кончено, – наконец проговорил Джим. – Можно разнять руки. Ахриман убрался в свое царство. Там он и останется, пока его снова кто-нибудь не вызовет. Надеюсь, этого никогда не случится.

Все слишком устали, чтобы отвечать Джиму, а потому просто принялись разминать затекшие, побелевшие от неимоверного напряжения пальцы, улыбаясь друг другу и немного удивляясь в душе, как это им, простым смертным, удалось одержать победу над демоном.

Первым пришел в себя сэр Джеффри.

– Я – свободен! – удивленно воскликнул он. – Я чувствую, надо мной больше не тяготеет проклятие.

– Все, что Ахриман делал для ибн Тарика и учинял по своей собственной прихоти, из Истории вычеркнуто, – сказал Джим. – Посмотрите вниз.

Далеко внизу заканчивалась битва. Бейбарс одолевал монголов.

Зато на других участках раскинувшейся перед ними сцены произошла смена декораций.

Деревня, в которой еще недавно, казалось, бушевала песчаная буря, была цела и невредима. По улицам беззаботно расхаживали люди.

– Посмотрите на север, – сказал Джим. Дворцу Хасана ад-Димри с севера никто не угрожал. Никаких монголов видно не было.

– Нападение Золотой Орды на крепость ассассинов входило в намерения одного Ахримана, – пояснил Джим. – Он хотел полюбоваться, как люди калечат и убивают друг друга. – Джим взглянул на ибн Тарика. Египтянин натянуто улыбался. – Мамелюки у Белого дворца тоже не появятся, – продолжил Джим. – Демон убрался в свое царство, а с ним ушли в небытие и все его деяния. Ахриману не удалось вмешаться в ход Истории, посеять смерть на Земле. Мы помешали ему. – Джим снова посмотрел на ибн Тарика:

– Думаю, наши пути расходятся. Вы с Хасаном ад-Димри, видимо, пойдете своей дорогой.

– Да, – ответил ибн Тарик и исчез вместе с Хасаном.

– Ну что ж, – вздохнул Джим и улыбнулся, – теперь самое время воспользоваться магией и перенестись в Англию. Куда мы направимся: в Маленконтри, в замок Смит или...

– Прошу тебя, милорд, в Малверн! – прощебетал Гоб из Малверна, ища взглядом поддержки у сэра Джеффри.

Поддержка пришла от Геронды.

– Лучше всего в Малверн, – заявила она. – Пока не выйду замуж, я должна находиться у себя дома. – Геронда взглянула на отца. – Только я поселюсь на другой половине, а ты можешь занять свою прежнюю комнату.

– Геронда... – проговорил сэр Джеффри, с жалобной мольбой простирая руки к дочери.

На большее его не хватило. Он замолчал и беспомощно уронил руки.

Джим поспешно прикрыл глаза и представил, что он сам, оставшиеся с ним люди и оба гоблина стоят у высокого стола в большом зале замка Малверн.

И все оказались в Малверне.

Глава 30

– Вот это дело! – просиял Брайен, оказавшись у помоста, на котором высился стол. – Эй, есть здесь кто-нибудь?

Брайену пришлось подождать. Наконец в зал робко, бочком, вошел слуга – совсем еще юноша, наверняка один из самых последних по положению в замке. Войдя в большой зал, слуга остановился, вытаращил глаза, открыл от удивления рот и замер.

– Вина и еды для гостей моего отца! – приказала Геронда. – Быстро!

Слуга даже не шелохнулся, тупо уставившись на сэра Джеффри.

– Ты что, не узнаешь своего хозяина? – нетерпеливо проговорила Геронда. – В замок вернулся лорд Малверн. Беги! Пусть живо накрывают на стол.

Слуга повернулся и бросился прочь из зала.

Большой зал в замке Малверн если и был меньше большого зала в Маленконтри, то совсем ненамного. А вот тягаться с апартаментами дома Мюрада или дворца Хасана ад-Димри ему было трудно. И не только размерами, но и обстановкой.

Собственно, вся меблировка состояла из трех столов и нескольких стульев, да и то лишь один из столов, высившийся на помосте, находился в собранном виде. С двух других, стоящих на полу под прямым углом к высокому столу, были сняты столешницы, громоздившиеся у одной из стен. Расставленные у высокого стола стулья, хоть и с гнутыми спинками, были всего лишь бочками, переделанными в сиденья.

Слабый свет угасавшего еще холодного весеннего дня едва пробивался сквозь узкие окна. Единственный на весь зал камин не топился, да и кто его будет топить, если хозяев нет в замке.

В зале было темно, сыро и неуютно.

– Попрошу садиться, – встрепенулась Геронда, вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома. – Прошу вас, миледи, господа.

Приглашенные к столу вместе с Герондой поднялись на помост. Первым место за столом занял сэр Джеффри. Он поспешно опустился на первый попавшийся стул, даже не взглянув на тот, который предназначался для хозяина дома и был загодя – еще кем-то из слуг – услужливо выдвинут из-за стола. После некоторого колебания на этот стул села Геронда. Сэр Ренель занял место рядом с сэром Джеффри, а Энджи, Джим и Брайен сели за противоположный конец стола.

В зал вошли четверо слуг. Двое принялись растапливать камин, а двое других занялись столом: расстелили скатерть, расставили кубки и оловянные тарелки, разложили ложки.

Джим с Брайеном вынули ножи. Потянулись каждый к своему поясу и сэр Ренель с сэром Джеффри. И тут же сконфузились. Оба рыцаря были безоружны.

– Столовые ножи сэру Джеффри и сэру Ренелю! – отчеканила Геронда.

Один из слуг бросился в буфетную.

– Подожди! – остановил Брайен другого слугу, только что налившего ему в кубок вина. Брайен залпом выпил вино и протянул кубок слуге, который тут же наполнил его снова.

– Брайен! – укоризненно произнесла Геронда.

– К черту этикет, Геронда! – возмутился Брайен. – Я хочу пить. Разве нельзя выпить кубок вина после того, что мы пережили? Ничего не случится, если каждый из нас промочит горло по своему разумению.

Геронда сменила гнев на милость.

– Господа, – обратилась она к сэру Ренелю и сэру Джеффри, – прошу вас, не стесняйтесь, пейте вино.

Рыцари осторожно подняли кубки и благоговейно поднесли их ко рту. Оба не пили вина уже несколько лет. Отпила из своего кубка и Геронда.

Джим заметил, что Энджи не отстает от других. Воодушевленный примером жены, Джим поднял кубок, сделал несколько больших глотков и чуть не поперхнулся. Надо же, мало того, что не разбавил вино водой, так еще и переусердствовал. Хотя нет худа без добра – вино помогло Джиму немного расслабиться. Он умиротворенно посмотрел на жену. Энджи улыбнулась Джиму. Джим улыбнулся Энджи.

– Боже! – воскликнула Энджи. – Мы забыли о гоблинах!

Гоблины все еще стояли на полу, терпеливо ожидая, когда о них вспомнят. При тусклом свете они походили на двух серых кроликов.

– В буфетной топится печь, Гоб, – мягко проговорила Геронда. – Проводи туда своего гостя.

Личики гоблинов просияли от удовольствия.

– Пойдем со мной, – сказал Гоб из Малверна Гобу из Маленконтри, подавая тому руку.

Взявшись за руки, гоблины побежали к двери в буфетную.

– Проследи, чтобы их никто не обидел, – строго сказала Геронда подвернувшемуся слуге. – И пусть им ни в чем не отказывают.

– Слушаюсь, миледи, – повиновался слуга и направился в буфетную вслед за гоблинами.

Принесли еду. Постепенно языки у всех развязались. Даже сэр Джеффри и сэр Ренель нашли повод для беседы и тихо разговаривали между собой.

Тогда что говорить о Брайене! Он старался вовсю. Развлекал дам. Казалось, пир шел горой. И все-таки Джим чувствовал себя скованно. Да и, пожалуй, каждый за столом тоже. Даже в речи Брайена слышалась искусственная приподнятость.

Все дело в Геронде. Она и не думала искать общий язык с сэром Джеффри. В тех редких случаях, когда она обращалась к нему, она говорила с ним подчеркнуто вежливо, как с хозяином дома, словно тот и не был ее отцом, которого она не видела несколько лет.

А ведь рыцарю хватило бы и одного слова, которое вселило бы надежду, что когда-нибудь, пусть со временем, дочь простит отцу его прегрешения.

Джиму было явно не по себе. Казалось, он присутствует на званом обеде, где каждый старается обойти молчанием то, что у всех на уме.

Если бы не странные отношения между отцом и дочерью, праздник мог бы и получиться. У каждого было что отметить.

И хоть бы кто сказал Джиму раньше, что Геронда не в ладах с отцом. Так нет же, ни Энджи, ни Брайен, ни сама Геронда никогда даже не заговаривали об этом. Вряд ли Энджи с Брайеном не знали, что Геронда не жалует сэра Джеффри.

Но вот вроде бы все наелись, да и разговор за столом стал стихать.

– Вы, должно быть, устали, – обратилась Геронда к Энджи и Джиму. – Останетесь у нас на ночь? Разумеется, с дозволения отца, – добавила она и бросила взгляд на сэра Джеффри.