– Отличная мысль. Я этого не учел, – задумчиво кивнул Вик, а Лес поймала на себе уважительный взгляд Рауля и испытала странный прилив удовольствия.
Затем он быстро глянул куда-то позади Лес, и через долю мгновения его рука сжала ее локоть и Рауль придвинул Лес к себе, уводя ее с дороги человека, который растакивал плечами окружающих, пробиваясь к бару. Она подняла глаза на Рауля, чтобы поблагодарить, и увидела, что он сморщился от боли. Лес поняла, что он подхватил ее поврежденной рукой.
– Ваше запястье… – начала она.
– De nada
, – небрежно отмахнулся от ее заботы Рауль, но в его взгляде промелькнуло какое-то теплое чувство.
И это вызвало у нее замешательство, смутившее Лес не меньше, чем ее собственный постоянно растущий интерес и тяга к Раулю. Может быть, дело просто в том, что она оказалась в обществе мужчины, которого совсем не знала. Насколько проще было с Эндрю – Лес так хорошо изучила все его жесты и выражения лица, что могла почти предугадать, как он поступит или что скажет в следующую секунду. А Рауль для нее – закрытая книга. И невозможно догадаться, о чем он думает или что означает тот или иной взгляд или движение.
Эта неизвестность всегда придает взаимоотношениям особую остроту и не позволяет ощутить под ногами твердую почву до тех пор, пока все не будет хорошо изучено. Но тогда приходят разочарование или скука. Видимо, так и случилось с ее замужеством. Она и Эндрю начали отдаляться друг от друга, и ему стало с ней скучно. Интерес друг к другу, необходимый для того, чтобы взаимоотношения продолжались, должен быть основан на чем-то большем, чем просто забота друг о друге или потребность в ней. Может быть, для этого нужны общие увлечения, такие, как у Эндрю с Клодией.
Эти невеселые мысли опять закружились в голове Лес, забывшей было на время о своей беде. Она отпила шампанского, чтобы прогнать их прочь. Сегодня – чудесный день, и Лес не позволит себе опять зарыться в бесконечные размышления о том, что она сделала не так. Париж – это город, где надо радоваться жизни… и наслаждаться, чувствуя себя женщиной…
– У меня родилась замечательная идея, – объявила Диана. – Давайте сегодня вечером сходим в какой-нибудь ресторан и отпразднуем первый почин Вагабонда.
– Чудесно, – подхватила Лес и повернулась к Раулю: – Вы пойдете с нами, не так ли?
Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
– Мне не хотелось бы вторгаться на интимный, чисто дружеский праздник, – вежливо отказался он.
– Какой вздор, – отмахнулась от его довода Диана. – Мы болели на скачках все вместе, впятером. А значит, все вместе должны и пообедать. Теперь, Рауль, вам не отвертеться. Что же это выйдет за праздник, если одного из нас будет не хватать?
– Не упрямьтесь, Рауль, – присоединилась к остальным Триша, вздернув голову и глядя на него с кокетливым вызовом. – Почему вы всегда ведете себя так недоступно?
Лес увидела, как в глазах Рауля появилась улыбка, когда он глянул на Тришу. В ее словах явно был какой-то скрытый смысл, понятный только им двоим. И это понравилось Лес еще меньше, чем та интимность, которую она временами улавливала в словах и движениях дочери.
– От такого приглашения я, кажется, отказаться не могу, – Рауль слегка поклонился дамам, проявившим столь настойчивое гостеприимство.
– Ну что ж, это улажено. Теперь давайте решим, куда мы пойдем. Большинство известных ресторанов в воскресенье закрыты, даже «Максим». Но я знаю один популярный ресторан в Латинском квартале, который открыт и по воскресеньям. Там всегда полно актеров, писателей и художников. Можно сходить туда.
– Только не это, прошу тебя, – воспротивилась Лес. – Давайте не будем проводить вечер в окружении интеллектуалов.
– А как насчет «Серебряной башни»? Кормят там превосходно, вина – замечательные, а обстановка очень элегантная, – предложила Диана.
– Еда там слишком дорогая, – возразил ее муж.
Рауль не принимал участия в начавшемся оживленном обсуждении ресторанов. Многие отвергались просто из-за того, что кто-то из присутствующих уже побывал в них несколько дней назад. Ему этот спор казался пустым и никчемным. В Париже сколько угодно заведений с отличной едой, хотя далеко не во всех из них высокие цены и дорогое убранство. Но как Рауль давно уже заметил, для богачей дороговизна и качество – это почти одно и то же. Иногда они на решение, куда пойти поесть, тратят, кажется, больше времени, чем на то, чтобы решить, какую лошадь купить. Случалось, что богатые любители игры в поло приобретали у него лошадей, едва только взглянув на животное. Для них было достаточно того, что он сам ездил на этой лошади в одной из игр.
И сейчас, глядя на Лес Томас-Кинкейд и Тришу, Рауль подумал, что ни той ни другой никогда в жизни не приходилось гадать,
какони добудут себе еду. Вопрос всегда состоял лишь в том, где и что поесть. И это у них в крови. Он чувствовал, что его отделяет от этих богатых людей незримая пропасть, и наблюдал за их беседой с презрением бедняка, своими силами пробившего себе дорогу в жизни.
– А как насчет галеона, стоящего на якоре напротив ипподрома? – предложил Вик. – Там превосходная еда и оттуда открывается замечательный вид на Сену. Может, мы сумеем получить столик на палубе.
Наступило молчание, но никто не возразил.
– А ты уверен, что нам удастся сделать предварительный заказ? – осведомилась Диана.
– Жорж может заказать все что угодно, – сказала Лес.
15
Им удалось заказать место в ресторане на девять вечера. В назначенное время два автомобиля с водителями заехали за ними в отель, чтобы отвезти компанию на набережную Сены.
По ночам Париж не менее прекрасен, чем днем. Площадь Согласия выглядела волшебно: высящийся в ее центре обелиск и окружающие статуи освещались прожекторами, а в подсвеченных фонтанах сверкали алмазные струи воды. На другом конце широкого бульвара во всем своем великолепии купалась в море света Триумфальная арка.
– Думаю, после обеда нам стоит разыграть из себя усердных туристов и съездить на Монмартр, чтобы поглядеть на огни ночного Парижа. – Тяжелые жемчужные серьги в ушах Лес качнулись, ударив ее по плечам, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на Тришу, сидевшую с ней рядом на заднем сиденье полутемного салона автомобиля.
Триша наклонилась вперед и коснулась руки Рауля, небрежно перекинутой через спинку переднего сиденья. Блестящая ткань ее черного атласного вечернего костюма переливалась в свете уличных фонарей.
– Рауль, а вам уже доводилось смотреть на Париж ночью с Монмартра? – спросила она, когда он обернулся.
– Да.
– С кем? Знаю, что джентльмены не отвечают на такие вопросы, но я сомневаюсь в том, что вы джентльмен, – шутливо съязвила Триша.
– Вам самой решать, – пожал плечами Рауль, показывая полное безразличие.
Лес посмотрела на дочь, чьи заигрывания получили столь небрежный отпор. Сегодня вечером Триша выглядела юной, но весьма изысканной светской дамой. На ней – черный атласный пиджак, приталенный, с пышными рукавами и зубчатыми лацканами, а под ним – облегающее гибкую девичью фигуру вечернее платье из белого атласа с глубоким вырезом, заканчивающимся фестоном в виде сердца. Вместо шляпы на голове у Триши была повязана черная лента, к которой прикреплена черная вуаль. Лес посоветовала дочери не одеваться слишком нарядно и вызывающе, ибо в Париже даже продавщицы из магазинов одеты стильно и со вкусом.
Автомобиль подкатил к старинному галеону, стоящему на якоре у берега. Корабль весь светился огнями, отражающимися в водах Сены. Шофер открыл заднюю дверцу, подал Лес руку, и она грациозно выскользнула из машины. Выпрямилась и разгладила мерцающую ткань узкой, прямой юбки черного цвета в черный же горошек. Затем поправила черный поясок на широкой блузке, которая по контрасту с юбкой была сшита из белой жаккардовой материи в белый горошек.
Следом подъехала машина с Чандлерами. Компания поднялась на борт галеона. Летняя ночь была теплой, но они все же решили не брать столик на открытом воздухе, а спуститься вниз. Метрдотель провел их в спокойный уголок, подальше от шума и сутолоки, кипевших возле входа на кухню. Рауль отодвинул один из стульев для Лес и, подождав, пока она сядет, уселся напротив. Все дружно отмахнулись от меню: еда подождет, прежде всего – аперитивы. Когда официант принес напитки, начались новые тосты за лошадь, чья победа свела их вместе сегодня вечером.
Во главе стола сидел Вик Чандлер. Триша – по левую сторону от него, рядом с Раулем. Опершись на локоть, Вик нагнулся к девушке, привлеченный, видимо, необычной смесью молодости и светской искушенности, сочетавшихся в ее внешности.
– Скажи мне, Триша, – спросил он, – у тебя ведь наверняка остался в Штатах какой-нибудь молодой человек, с которым ты обручена?
– Нет. – Прозрачная черная вуаль прикрывала лицо Триши до половины, создавая впечатление, что ее темные глаза загадочно и лукаво мерцают из-под маски. – Нет никого особого. Я предпочитаю играть на открытом поле.
– На поле для поло? – поддразнивающе спросил Вик, глянув на Рауля.
– Кстати, раз уж речь зашла о поло… – Лес пригубила чинзано, затем опустила стакан, придерживая его края кончиками пальцев. – Роб говорил мне, что вы, Рауль, также тренируете и продаете пони для поло. Это правда?
Она решила обращаться к нему по имени, отбросив былую официальность, неуместную на дружеской вечеринке.
– Да. Сейчас у меня имеется на продажу около двадцати пони с большим опытом игры, а также много прочих, находящихся на различных стадиях продвинутой тренировки.
– Я знаю, что Роб после того, как поездил на пони, купленных Генри в ваших краях, спит и видит приобрести для себя хотя бы несколько лошадей, выведенных в Аргентине.
– Мы с ним говорили об этом, – кивнул Рауль.
– Да, в тот вечер в пабе, – вставила Триша.
– Независимо от того, что мы решим насчет вашей школы, мы, скорее всего, в любом случае приедем в скором времени в Аргентину, чтобы поглядеть на лошадей. В том числе и на ваших, – сказала Лес.
– Буду рад возможности показать вам своих пони. Я всегда рекомендую предполагаемым покупателям вначале лично испытать лошадей, лучше всего во время игры. – Рауль помолчал, слегка улыбаясь. – Поскольку у нас своя школа, то никогда не бывает нехватки игроков, чтобы составить команду для импровизированной игры. Хотя я и уверен, что мои пони в числе лучших в Аргентине, если вы не найдете в моих табунах того, что хотите, я познакомлю вас с другими владельцами конюшен, у которых имеются пони на продажу.
– Вы очень добры.
– Доброта имеет к этому очень мало отношения, миссис Томас. – Прошу вас, – прервала его Лес, – я предпочла бы, чтобы меня звали просто по имени.
Она почувствовала, как его взгляд скользит по ее лицу, касаясь волос, глаз и губ. Линия его рта слегка дрогнула, словно Рауль остался удовлетворен тем, что увидел.
– Как пожелаете, – сказал он и вернулся к прежней теме. – Итак, дело не в доброте. Это чисто деловое предложение. Вы увидите моих пони первыми и получите тем самым некий стандарт, по которому сможете судить об остальных лошадях. Если вы приедете до конца августа, то у вас будет возможность получше познакомиться со школой, и в запасе останется еще достаточно времени, чтобы ваш сын записался в нее.
Лес невольно улыбнулась, оценив его деловую стратегию, хотя и испытала приступ разочарования: он так и не назвал ее по имени после того, как она сама это предложила.
– Мы будем у вас в августе, – сказала Триша. – Позже мы просто не сможем приехать, потому что иначе я не успею к началу осеннего семестра. А я не собираюсь отпускать Роба и Лес одних. Аргентина буквально заворожила меня.
– Она не выпускает из рук книгу о вашей стране. – Лес поднесла вино к губам и говорила, глядя на Рауля поверх края стакана. – И уже успела сделать всевозможные интересные открытия, вроде того, скажем, что конституция Соединенных Штатов послужила моделью для вашей конституции.
– В августе? Так вы не пробудете дома даже и месяца и опять отправитесь в новую долгую поездку? – заметила Диана.
– Ты всегда любила путешествовать, – вспомнил Вик. – Хотя Эндрю не был от этого в особенном восторге. Ну а теперь, когда вы расстались, ты, кажется, наверстываешь упущенное.
– Возможно, и вправду создается такое впечатление, но на самом деле поездка в Европу была задумана очень давно. Просто наш отряд путешественников уменьшился на одного человека, – сказала Лес, ощущая на губах крепкий вкус чинзано.
– Тебе надо найти себе какого-нибудь мужчину, – заявила Диана, и Лес бессознательно взглянула на Рауля, вспомнив, хотя и смутно, как он держал ее в своих объятиях и как они танцевали, тесно прижавшись друг к другу.
– Найдет, – уверенно промолвил Вик. – Лес правильно все понимает. Новые места, новые лица. Посмотреть, что предлагает жизнь, и взять это. Самый лучший способ избавиться от старой золы в очаге – это разжечь новый огонь.
– Умоляю вас, дайте отдышаться, – смеясь, запротестовала Лес.
– Как давно вы с Эндрю разошлись? – спросил Вик.
– Три месяца назад.
Иногда Лес казалось, что с тех пор прошло гораздо больше времени. Может быть, это всего лишь отголоски какого-то тяжелого сна. Каким-то краешком сознания она ожидала, что однажды утром проснется и все пойдет так, как шло прежде.
– Знаешь, Лес, как говорят в таких случаях: «Развод – не смерть, всегда можно опять жениться или выйти замуж!» – Вик захохотал над своей собственной остротой.
Подошел официант, чтобы спросить, не решили ли они, что пришло время просмотреть меню, и тем самым избавил Лес от необходимости отвечать Вику.
А тот уже повернулся к официанту.
– Да, давайте займемся меню. И нам нужно еще выпивки для всех, за исключением этой юной леди. – Он потрепал Тришу по руке. Стакан перед ней стоял почти нетронутый. – Пришлите на наш стол… хм… sommelier
. Мы сделаем еще заказ.
Всем были розданы папки с меню, и Лес обратила внимание на то, что Рауль затратил на выбор еды очень мало времени. Он бегло просмотрел перечень блюд и отложил меню в сторону. Триша повернулась к нему, подняла свою папку, почти полностью заслонившись от Лес, и принялась советоваться с Раулем, указывая то на одну, то на другую строку меню.
Лес сделала вид, что тоже углубилась в чтение.
– Рауль, вы уже сделали свой выбор? – спросила она, прерывая совещание полушепотом, которое вели ее дочь с аргентинцем.
– Да, – ответил Рауль, отодвигаясь от Триши.
– Вы всегда принимаете решения так быстро?
– В некоторых случаях – да.
– А если речь идет о чем-нибудь важном?
– Приходится подумать подольше, – признался он, сухо улыбнувшись.
– Значит, вы не считаете выбор еды важным делом? – предположила Лес.
– Некоторые блюда вкуснее других, но пища – всегда есть пища. Не так ли? – спросил Рауль, насмешливо изогнув бровь.
– Говорить такое во Франции – это почти святотатство, – засмеялась Лес. – Если официант услышит вас, ему захочется вышвырнуть нас вон.
Постепенно все выбрали кто что желал, и заказы были переданы официанту. Немало времени ушло и на выбор вин к тому или иному блюду. Здесь им на помощь пришел второй официант, подающий вина, который давал советы с авторитетным видом врача, прописывающего пациентам лекарство.
Как заведено во Франции, обед – это не просто утоление голода, а развлечение, нечто вроде концерта с перерывами после каждого блюда. И в течение всего представления предупредительный официант следил за тем, чтобы бокалы обедающих оставались полными.
Когда подали основное блюдо, Лес заметила, как Рауль склонил голову к Трише, прислушиваясь к тому, что девушка негромко говорила ему на ухо. Лес открыла рот, собираясь сказать что-нибудь, что отвлекло бы его внимание. И тут ее словно ударило. Она поняла, что делает… что она делала весь этот вечер. Она воевала с собственной дочерью за внимание Рауля… соперничала с Тришей, как женщина с женщиной. Она не пыталась защитить Тришу. Она хотела отбить Рауля для самой себя.
– Лес, что-нибудь случилось? – спросила Диана, увидев, как на лице подруги появилось ошеломленное выражение.
Вопрос не сразу дошел до Лес, но поняв, о чем спрашивает Диана, она быстро ответила:
– Нет.
И подняла к губам бокал с вином.
Она едва ощущала вкус рыбы, запивая каждый кусочек еды вином. Стоявший перед ней стакан наполнялся в ту же секунду, когда она допивала последнюю каплю. Всякий раз, когда Лес глядела через стол и видела, как оживленно беседуют Триша с Раулем, к ней словно кто-то прикасался оголенным электрическим проводом и в душе вскипал гнев ревности. Она ненавидела себя за это. Нет ничего хуже, чем обижаться на дочь за то, что та молода и красива, и все же Лес никак не могла преодолеть ужасной зависти к Трише.
Перед сладким был подан сыр. Лес он показался твердым и безвкусным, как мел. Когда она наклонила голову, чтобы отпить вина, то почувствовала что все окружающее плывет и кружится перед глазами. Она совершенно не представляла, как много успела выпить за этот вечер, но явно слишком много. Нет, нельзя во второй раз ставить себя в глупое положение. Лес поставила стакан и отодвинула стул от стола.
– Вы извините меня? – Она встала, держась за спинку, чтобы сохранить равновесие. – Боюсь, я сегодня слишком много выпила. Пожалуй, мне пора уходить.
Кто-то из сидящих за столом начал вставать, но Лес не могла различить, кто именно.
– Нет, – сказала она. – Оставайтесь и заканчивайте обед. Со мной все будет в порядке. Снаружи ждет водитель. Он сможет отвезти меня в отель.
– Я поеду с тобой. – Триша сложила льняную салфетку и положила рядом со своей тарелкой.
– Я не желаю, чтобы ты ехала со мной. – Меньше всего Лес хотелось оказаться сейчас наедине с Тришей, она боялась, что вино развяжет ей язык и тогда один Бог знает, чего она наговорит дочери. – Я не беспомощна, Триша. – Резкость ее тона, казалось, толкнула назад девушку, начавшую уже приподниматься. – Пожалуйста, все оставайтесь и продолжайте веселиться. Я доберусь сама.
И прежде чем еще кто-нибудь успел возразить, Лес отошла от стола и направилась к выходу так быстро, как только могла без опаски, что упадет. Но едва она оказалась снаружи и вдохнула свежего воздуха, все стремительно поплыло у нее перед глазами. Лес сжала голову руками, пытаясь остановить кружение, и тут почувствовала, что ее кто-то подхватил и поддержал, пока наконец это бешеное вращение не прекратилось.
Чья-то рука обняла Лес, и она благодарно прислонилась к сильному плечу стоящего рядом человека.
– Pardon, monsieur. Un moment
, – Лес глубоко вдохнула, наполняя легкие теплым ночным воздухом, чтобы немного протрезветь. – Merci
.
Отодвинувшись в сторону от мужского плеча, на которое она опиралась, Лес подняла глаза и узнала в своем сострадательном французе Рауля Буканана.
– Итак, мой лорд Ничего, вы спасаете меня опять. – Насмехаться над ним заставляла ее уязвленная гордость. Лес сердито оттолкнула от себя его руку. – Но на этот раз я не нуждаюсь в вашей помощи.
– Я присмотрю за тем, чтобы вы благополучно сели в машину, – сказал Рауль и помахал водителю, ожидавшему, прислонясь к заднему крылу одного из наемных автомобилей.
Лес готова была глядеть куда угодно, но только не на него. Отвернувшись, она лишь сейчас заметила, как отливает серебром Сена, как пляшут на воде, образуя прихотливый узор, огни огромного галеона, как рассыпались светящейся пылью звезды над головой. Это Париж. А летние ночи в Париже должны быть наполнены весельем и смехом. И ей нестерпимо захотелось опять стать беззаботной. Молодой и дурашливой. А почему бы и нет?
Лес почти с вызовом повернулась к Раулю, не обращая внимания на приближающийся автомобиль.
– Я хочу танцевать. Всякий, кто приезжает в Париж, должен танцевать, а я еще ни разу…
– Нас ждет машина. – Рауль кивнул на остановившийся рядом лимузин.
Лес услышала, как открылась дверца, и с досадой посмотрела на шофера, готового помочь ей сесть на заднее сиденье.
– Он подождет. Ему за это платят. Потанцуйте со мной, – приказала она, раскинув руки. – Вы аргентинец. Мы будем танцевать танго. Вы должны уметь.
В ее голосе звучал оттенок обоюдоострого сарказма: одна сторона лезвия была направлена против Рауля, другая – против нее самой. И все же она зашла слишком далеко, чтобы остановиться. Увидев, что Буканан даже не шевельнулся, она взяла его руку и положила себе на талию. Ее пальцы скользнули в его ладонь, и Лес, приняв танцевальную позу, вытянула наотлет левую руку Рауля.
– Вы готовы? Раз, два, три. Та да-да-ду да-да-да. – Но Лес так и не удалось стронуть Рауля с места. – Так вы не любите танго? – с вызовом спросила Лес. – А ведь оно так к вам подходит.
Она с трудом сдержала распирающий ее смех, грозивший перейти в истерику.
– Последнее танго в Париже.
Но Рауль не нашел ничего смешного в ее неудачной шутке.
– Отлично, – решительно заявила Лес, – если вы не хотите со мной танцевать, я приглашу шофера.
Выпустив его руку, она повернулась к автомобилю и ожидавшему возле водителю.
Рауль остановил ее.
– Мы будем танцевать. Но не танго.
– Хорошо. Не танго, – согласилась она, на этот раз ожидая, что уже не она сама, а он обнимет ее и начнет танец.
Лес почувствовала, как на ее талию легла знакомая сильная рука, и заскользила вслед за Раулем по уличному асфальту. Через несколько шагов она поняла, что они танцуют вальс. Лес стала негромко напевать мелодию, и ночь внезапно показалась ей великолепной. Руки, держащие ее в объятиях, и запах одеколона Рауля пробудили в ней страстные желания, которые, как она думала, были давно уже погребены. Она закрыла глаза, но от плавного кружения танца в голове у нее все поплыло, Лес сбилась с шага и, лишившись устойчивости, привалилась к Раулю. Ритм танца нарушился, и все чары мгновенно улетучились.
– Думаю, лучше нам остановиться, – сказала она, опустив голову. Затем окинула улицу невидящим взглядом, потеряв всякое представление о том, где находится. – Где машина?
Оказалось, что лимузин по-прежнему стоит неподалеку. Рауль сделал знак шоферу, чтобы тот подогнал к ним автомобиль, и поддержал Лес под руку. Когда машина остановилась возле них, он открыл заднюю дверь и помог ей сесть. Лес откинулась назад, запрокинув голову на изогнутую спинку сиденья. Она закрыла глаза, чувствуя себя еще более одинокой и обиженной, чем прежде, и по-прежнему не находя слов, чтобы выразить ревность, которую испытывала к Трише.
С противоположной стороны распахнулась дверь. Лес удивленно подняла голову и увидела, что Рауль садится на пассажирское сиденье рядом с ней.
– Вам совсем не надо ехать со мной, – запротестовала она. – Водитель сам доставит меня в отель.
– А где вы прикажете ему остановиться по дороге? – спросил Рауль.
Лес не нашлась, что ответить, и отвернулась, глядя в окно.
– Вы, видимо, считаете, что я пьяна. Хотелось бы мне, чтобы так оно и было… тогда бы я не помнила, что делала.
– В отель, месье? – Водитель-француз смотрел на их отражения в зеркале заднего обзора.
– Да.
Машина катила по улице. Лес смотрела в окно на глубокую тень деревьев Булонского леса, расплывавшихся в темноте на краю бульвара. Сквозь густую листву смутно виднелись тусклые цепочки огоньков, отмечая дороги и улицы, пересекающие знаменитый парк.
– Водитель, – она наклонилась вперед и постучала шофера по плечу. – Отвезите нас в лес.
– В Булонский лес? Нет, мадам, – решительно воспротивился шофер, глядя на Лес в свое зеркальце. – Ночью там небезопасно. Кишмя кишит всяким отребьем – проститутки и сумасшедшие бразильцы, переодетые в женское платье. Нет, мадам.
– Я хочу посмотреть на них. Поезжайте через парк.
Теперь Лес уже не просила, а приказывала. Она откинулась на сиденье, не слушая его сердитого брюзжания на французском. Поворчав, водитель подчинился и на следующем перекрестке свернул в парк.
По обе стороны дороги возвышались столетние деревья. Это была лишь одна из того множества путей-дорожек, что разбегались паутиной по огромному парку на западе Парижа. Свет стоявших на обочине фонарей освещал лишь массивные стволы, но не проникал в пышные лиственные кроны и не рассеивал глубоких теней на земле. Яркие лучи автомобильных фар, высвечивающих дорогу впереди, только усиливали ощущение тьмы по сторонам.
На освещенном перекрестке, где сходились две извилистые парковые дороги, стоял у самой обочины какой-то автомобиль. Женщина в коротком обтягивающем платье и в туфлях на высоких острых каблуках, пригнувшись к окну, разговаривала с сидящим внутри водителем. Рядом с ней небрежно привалился к крылу машины мужчина, а под фонарем ждали еще две женщины в кричащей одежде и с густым слоем краски на лицах – это с первого взгляда выдавало в них проституток.
Поравнявшись со стоящим на обочине автомобилем, водитель лимузина немного притормозил, чтобы проверить, не выезжает ли на перекресток с боковой дороги какая-нибудь машина. В это краткое мгновение Лес увидела, как стоявший рядом с проституткой человек – явно сутенер – распахнул дверцу машины и толкнул женщину на пассажирское сиденье. Больше ей ничего не удалось рассмотреть – лимузин уже набирал скорость, словно опуская занавес над маленькой сценкой из чужой жизни, разыгрывающейся в чужом, далеком от Лес мире.
В темном углу, где сидел Рауль, вспыхнула спичка. Лес обернулась к нему, наблюдая, как желтый свет играет на его резко вылепленном лице, пока Рауль прикуривает одну из свои тонких черных черут. Во всем его облике Лес ясно прочла молчаливое неодобрение. Выпустив длинную струю дыма, Рауль задул огонек. На какой-то миг по салону лимузина распространился запах горящей серы, который тут же заглушил аромат сладкого табачного дыма.
– Разве вас не забавляет это путешествие на темное дно Парижа? – насмешливо спросила Лес.
– Нет. – Все внимание Рауля было, казалось, полностью сосредоточено на горящем кончике сигары, зажатой между его большим и указательным пальцем.
Лес посмотрела вперед, на дорогу, становившуюся все оживленнее. То тут, то там виднелись проститутки. Одни – в сопровождении сутенера, другие – сами по себе. Женщины неторопливо прогуливались вдоль дороги поодиночке или парами, иные стояли и курили либо беседовали с подругами. Все они провожали взглядами проезжающий автомобиль. И у всех на лицах застыло одно и то же скучающее выражение.
– Здесь вы можете достать все, что только пожелаете, – цинично сказала Лес. – Наркотики, секс – двадцать минут любви… Все, разумеется, за деньги.
Они нагнали какую-то медленно ползущую по дороге машину, водитель которой, высунувшись в окно, изучал выставленный на продажу сексуальный товар. Шофер лимузина, недовольно ворча, был вынужден сбавить ход, но даже и малая скорость оказалась слишком высокой, когда потихоньку катившая впереди машина резко остановилась. Чертыхаясь, шофер резко вывернул руль и ударил по тормозам. Завизжали шины, лимузин занесло и он встал поперек дороги. Лес отбросило в сторону, на Рауля. Он инстинктивно подхватил ее.
Теплая волна захлестнула Лес, когда она почувствовала крепость поддерживающих ее рук и крепкий запах табака в его дыхании. Ее руки оказались прижатыми к груди Рауля, и она ощутила под гладкой тканью пиджака мощное биение его сердца. Все что ей оставалось сделать – склонить голову, и его губы прикоснулись бы к ее губам.
Шофер лимузина, приглушенно ругаясь, разворачивал машину, выруливая в прежнем направлении.
– С вами все хорошо? – пророкотал низкий голос Рауля у самого уха Лес.
Лес закрыла глаза. Ей хотелось сказать «нет», но она, разумеется, не могла этого сделать. У нее все хорошо. С ней не творится ничего неладного – совершенно ничего.
– Да, все хорошо.
Она напрягла руки, оттолкнулась от Рауля и села, как сидела прежде, отвернувшись от него и глядя в окно. Подбородок ее был гордо и решительно вздернут. Она ни в ком не нуждается… Ей не надо от него ни сочувствия, ни милостей…
Проституток, стоящих под фонарями на обочине, становилось все меньше, пока наконец путь вновь не сделался совершенно безлюдным. Но когда лимузин свернул на одну из боковых дорог, они, казалось, попали в новый, совершенно иной мир. Лес опять увидела женщин, стоящих или прогуливающихся вдоль обочины, но эти были одеты намного лучше, чем те, которые встречались им прежде. «Видимо, это более дорогие шлюхи», – безразлично подумала она.
Но после того, как они проехали мимо нескольких женщин, Лес почудилось в их внешности что-то необычное. Она окончательно утвердилась в своем подозрении, когда заметила высокую стройную девушку с длинными темными волосами, свисавшими до самой талии. Девица прогуливала на поводке доберман-пинчера. Ни одна шлюха не могла себе позволить такого. У этой породы собак такая дурная репутации, что к проститутке с доберманом не решится подойти ни один из возможных клиентов. А порядочная девушка, даже под охраной свирепого пса, не выберет для одинокой вечерней прогулки такое место, как это.
В Лес вспыхнуло любопытство, и она стала внимательнее вглядываться в следующую пару, мимо которой проезжал лимузин. Ей опять бросилась в глаза более дорогая и изысканная одежда. И хотя аксессуары были слишком броскими и кричащими, шикарные платья отвлекали внимание от явных недостатков в сложении девиц – толстых талий и узких бедер.
– Это мужчины, – догадалась она.
– Да, мадам, – ответил шофер. – Это так называемые бразильцы, которые постоянно носят женские платья и дефилируют по парку. Некоторые из них делают вид, что они проститутки, а потом грабят мужчин. Полиция пытается от них избавиться. Но их ничем не выкуришь – как крыс из сточных труб Парижа.
Ей доводилось видеть в клубах мужчин, изображающих из себя женщин, но она никогда еще не сталкивалась с трансвеститами. Они вряд ли забредают в те круги, где она обычно вращается, иронически подумала Лес.
