Игра до победы

      – Мы с Робом уже условились утром поехать на верховую прогулку. Почему бы тебе не позвонить ему и не сказать, что он может приехать, пока нас не будет?
      Лес понимала, что поступает трусливо, но ее это не волновало. Она не хочет видеть своими глазами, как он счастлив без нее. А ей, как видно, еще очень долго придется испытывать горечь и разочарование.
      – Кстати, – сказала она, – я изменила сроки нашей поездки в Европу. Мы уедем сразу же, как только вы оба сдадите выпускные экзамены. Думаю, к тому времени мы все успеем приготовиться к долгому отпуску.
      – Как ты считаешь, он приедет к нам на экзамены? – спросил Роб сквозь тесно сжатые зубы.
      – Не могу даже представить, чтобы он мог их пропустить.
      – А ее он привезет с собой?
      – Не знаю.
      – Если привезет, то я…
      – …то ты, Роб, поступишь точно так же, как я, – прервала его Лес, преодолев тупую боль внутри. – Будешь вежливым и станешь вести себя как цивилизованный человек.
 
      Но оказалось, что сделать это нелегко. Когда в зале, где проходила торжественная церемония, выпускной класс шел по проходу между креслами, Лес с немалыми усилиями заставила себя стоять рядом с Эндрю и Клодией. Клодия выглядела такой молодой и сияющей, а Эндрю просто светился от счастья. Лес удалось даже сказать им пару вежливых слов и удержаться, чтобы не наговорить большего. Она подождала, пока счастливая парочка поздравит Роба, и только после этого сама подошла к сыну. Вся эта неловкая сцена повторилась и на актовом дне у Триши. Как это отличалось от того, что предвкушала Лес всего еще несколько месяцев тому назад, – не было никаких праздничных обедов, никаких громадных сборов всей родни. Детей поздравляли раздельно и напряженно.
      Бракоразводный процесс прошел стремительно и без всяких осложнений. Они быстро договорились о разделе имущества – ни одна из сторон не хотела биться за него и затягивать необходимые формальности. Заключительные документы о разводе были подписаны всего за неделю до того, как Роб получил свидетельство об окончании школы. А вскоре так называемые друзья Лес сообщили ей, что Эндрю и Клодия назначили дату своей женитьбы. Все, что она смогла сделать, – улыбнуться, кивнуть и притвориться, что ей совсем не больно.

ЧАСТЬ II

10

      Поле для поло в виндзорском Грейт-парке выглядело как нельзя более по-английски – трава подстрижена и причесана так, словно над ней потрудился прилежный парикмахер. Каждая травинка на его ровной и гладкой поверхности была подрезана вровень с остальными – ни на миллиметр длиннее или короче. Такого можно добиться только десятилетиями упорной заботы.
      Лес сидела на легком плетеном стуле на краю поля и наблюдала за игрой, разворачивающейся на фоне Круглой башни Виндзорского замка. Соломенное канотье и солнечные очки закрывали ее лицо от палящего июньского солнца. Погода стояла превосходная. Дождик, моросивший всю предыдущую неделю и делавший поверхность поля скользкой и ненадежной, наконец-то прекратился. Над головой сияло чистое голубое небо, а легкий ветерок шевелил листья деревьев в соседнем парке. Теперь поле стало жестким и «быстрым», как говорят игроки. Такой же была и игра – жесткой и стремительной.
      Лес подняла мощный бинокль и сфокусировала его на группе всадников, скачущих к дальним воротам. Поло, как и футбол, всегда чем-то напоминает войну. И если футбол отдаленно похож на рукопашную схватку пехотинцев, то поло невольно навевает образ кавалерийской атаки. Бешеный топот копыт, крики всадников, яростная борьба – и только вместо звона клинков над полем раздается стук клюшек.
      Наведя бинокль на двух всадников, скачущих впереди, Лес увидела, как Роб проводит удар. Его клюшка описала дугу впереди лошади, пройдя под ее шеей, и ударила по мячу. Белый шарик полетел в сторону ворот. Лес опустила бинокль и посмотрела на судью в белой форме, стоящего позади стойки ворот. Тот взмахнул флагом над головой, показывая, что забит гол.
      – Уверена, что твой сын со временем станет даже лучшим игроком, чем его дед, – заметила Фиона Шербурн, когда всадники медленно поскакали к центру поля. – Генри держит в страшном секрете, что в его команде «Севен-Оукс» играет один из Кинкейдов. Стратегия, как он это называет.
      Лес посмотрела на свою английскую подругу, у которой они гостили вот уже чуть больше двух недель. Та сидела рядом с ней, держа спину безупречно прямой и ухитряясь в то же время казаться совершенно расслабленной и непринужденной. Фиона была лет на десять старше Лес, но нежная, свежая кожа на ее лице выглядела тугой и юной. За то время, что они были в Англии, Лес не раз и не два исподтишка разглядывала границу каштановых волос подруги, отыскивая хотя бы намек на шрамы от пластической операции, но либо они были очень хорошо скрыты, либо их вообще не было.
      – Я рада, что Генри доволен. Роб очень волновался, что ему придется играть в команде более сильных, чем он, игроков, – сказала Лес, глядя на поле, где с новой силой разворачивалась игра.
      – Волновался – это еще не то слово, – вмешалась Триша. Устав сидеть без движения, она встала со стула и засунула руки в большие карманы своей зеленой юбки. – Он так непотребно дергался от страха, что может забыть какие-нибудь несущественные различия в правилах, что чуть не свел меня с ума.
      Тем временем на поле после очередного вбрасывания продолжалась схватка за мяч. Три раза инициатива переходила от всадников в голубых рубахах к их противникам в красном, но ни одной из команд так и не удалось добиться окончательно успеха. Ударил колокол, сигнализируя о конце чуккера. Всадники направили своих коней к линиям, где стояли запасные лошади, чтобы сменить усталых животных и, если хватит времени, обсудить с товарищами по команде тактику на следующий период.
      – Пойду-ка я прогуляюсь и посмотрю, кто здесь сегодня есть. – Триша никогда не могла усидеть слишком долго за боковой линией, предпочитая действовать, а не просто наблюдать. – Королевская фамилия находится в своей резиденции в замке. Кто знает? Может быть, мне удастся столкнуться с каким-нибудь принцем.
      Фиона посмотрела ей вслед.
      – Мне было интересно, долго ли она усидит рядом с нами? Ты заметила, молодежи всегда хочется сделать что-нибудь эдакое самостоятельное.
      – В ее возрасте мы все были такими. – Сама Лес охотно включалась в бесконечный круговорот прогулок, верховых и пеших, бесед за чайным столом и приемов, которыми были заполнены их дни с тех пор, как они приехали в Англию. Эта безумная суета, казалось, как нельзя более подходит к тому тихом безрассудству, которое овладело ею после развода.
      – Просто удивительно, как Роб и Триша выросли за эти три года, что мы не встречались. Они уже практически взрослые. Во всяком случае, нет сомнений, что сами они в этом уверены, – улыбнулась Фиона.
      – Пожалуйста, не напоминай мне об этом. – Казалось, весь мир сговорился даже на минуту не дать забыть Лес о ее возрасте.
      – Дорогая Лес, – Фиона по-прежнему улыбалась, но теперь в ее улыбка стала заговорщицкой. Она наклонилась поближе и дружески положила руку на запястье подруги. – Знаю, что тебе нужно… Я скажу тебе имя своего доктора.
      Это замечание подтвердило подозрения Лес о том, что Фиона поддерживает молодую внешность не без помощи опытного хирурга, но предложение вовсе не показалось ей соблазнительным. Для нее косметическая хирургия была еще одним подтверждением суетности и тщетности всего, что ее окружает. Выражаясь иными словами, это означало: для того, чтобы тебя любили и восхищались тобой, ты должна выглядеть молодо.
      – Все, что мне нужно, – это что-нибудь покрепче и похолоднее, – ответила она.
      – Вот это уже звучит гораздо веселее, – Фиона подняла руку в перчатке и пошевелила пальцами, подзывая служителя в униформе, маячившего на заднем плане. Когда тот мигом оказался рядом, Фиона потребовала, чтобы им обоим принесли чего-нибудь выпить из бара, встроенного в «Роллс-Ройс».
      – Я говорила тебе, что получила от Генри приказ? В субботу вечером на приеме шампанское должно литься рекой. Уверена, что он надеется напоить команду соперников допьяна. Первоначально я назначила дату этого приема на воскресенье, чтобы иметь возможность чествовать победителей турнира, но Генри хочет провести его накануне финального матча. Все это входит в его арсенал психологического оружия. Он готов на любые расходы, лишь бы выиграть чемпионат по поло. А все, что он получит, – серебряный кубок, чтобы добавить его к тем, которые уже стоят у него.
      – Сомневаюсь, что смогу когда-нибудь понять, почему люди так чествуют молодость, красоту, успех… и победы в турнирах по поло, – улыбнулась Лес, но улыбка ее была отравлена горечью.
      – Лес, ты становишься ужасно циничной.
      – Думаю, что уже стала.
 
      Виндзорский замок расположен вдоль отмелей на Темзе в часе езды от Лондона. Над серой массой его стен и башенок возносится высоко в небо гигантская Круглая башня, на шпиле которой реет королевский флаг – знак того, что ее величество находится в своей резиденции. Мощные каменные стены окружают тринадцать акров земли, как бы символически охраняя королевские апартаменты, колыбель монархии, и церковь Св. Георга, воплощение англиканской церкви, в тени которых лежит город Виндзор.
      Вокруг зубчатых крепостных стен раскинулись восемнадцать сотен акров лугов и деревьев, образующих Виндзорский Грейт-парк, который соединяет с замком обсаженная вязами аллея, известная как Лонг-уок. И здесь же, в Грейт-парке, находятся и спортивные поля для поло.
      Триша шагала вдоль боковой линии поля, направляясь туда, где возле запасных лошадей собрались всадники и конюхи. У нее не было никакой особой цели – ей просто хотелось размяться. Среди зрителей, прогуливавшихся, как и она, в ожидании начала следующего периода, попадались знакомые лица. Чаще всего Триша не помнила их имен и просто кивала и улыбалась каждому встречному, но не останавливалась, чтобы поговорить. Ее настроение мало располагало к общению.
      Если говорить в общем, то поездка в Англию превзошла все ее ожидания. В прошлый свой приезд сюда она была совсем еще ребенком, но сейчас она совершенно свободна и может идти туда, куда хочет, и делать все, что ей вздумается. Теперь она взрослая, а не школьница.
      И все же, прогуливаясь в одиночестве по зеленой траве и чувствуя, как солнце приятно согревает спину, Триша сознавала, что ей так и не удалось выбросить из памяти то, что она так надеялась здесь забыть, – родительский развод. Ее саму удивляло, почему она вообще позволила этому событию так повлиять на нее. Она не виновата в том, что они разошлись. Даже если отец с матерью больше не любят друг друга, то она по-прежнему любит их обоих.
      В том-то все и дело. Она невольно оказалась посередине. Ее чувства ни к одному из них не изменились, в то время, как она видела, что и Лес, и Эндрю изменяются. Отец выглядит более молодым, ведет себя как юноша и даже стал одеваться менее консервативно. Когда Триша навещала его за день до отъезда в Англию, на нем были джинсы. Отец в джинсах! Подумать только…
      Что же касается Лес, то перемены в ней не так заметны с первого взгляда – мать одиноко замкнулась в каком-то горьком, темном мирке, но при этом, встречаясь с окружающими, продолжает показывать, как она весела и беззаботна. Большинство не замечают непривычной остроты ее языка и горечи улыбки, но от Триши-то этого не скроешь.
      А еще у обоих появилась одна новая особенность – и Лес, и Эндрю притворяются, словно забыли о предыдущей совместной жизни. Каждый из них ведет себя так, словно Триша родилась и успела вырасти всего какой-то месяц назад. Никто не хочет говорить о прошлом, отказываясь вспоминать даже счастливые времена. Триша научилась не упоминать о Лес, когда бывает у отца, особенно если рядом находится Клодия, а Лес всегда переводит разговор на другую тему, если дочь заговаривает об Эндрю. После развода отношения Триши с обоими родителями сделались какими-то напряженными, потому что дети – и она сама, и Роб – напоминают о прошлом. Особенно – отцу, который начинает новую жизнь с новой женщиной.
      Но Триша, по крайней мере, понимает, что происходит. Однако она сомневается, чтобы Роб хотя бы попытался это сделать. Единственное, что его волнует, – это только поло. Кажется, и Лес, точно так же, как Роб, погрузилась в его занятия спортом, словно увлеченность сына дает ей хоть какую-то цель в жизни. Триша считала, что это естественно, – Роб всегда был любимчиком Лес. Теперь после ухода отца их близость только усилилась, и из-за этого Триша чувствовала, что для нее в расколотой семье остается все меньше места. Это создавало ощущение одиночества, и Триша подозревала, что именно поэтому она с такой страстью бросилась в бурную светскую жизнь, принимая приглашения на каждый прием, куда бы ее ни звали. Она пытается заполнить одиночество.
      На поле начался заключительный чуккер. Триша постояла минутку, наблюдая за игрой, но борьба за мяч не вызвала у девушки совершенно никакого интереса, несмотря на то, что верх одерживала команда, в которой играет ее брат. Отвернувшись, она вновь продолжила свою прогулку. Взгляд ее упал на двух мужчин в бриджах и сапогах для верховой езды, следивших за игрой, опершись на крыло автомобиля ярдах в десяти от нее. В одном из них Трише почудилось что-то знакомое, и она всмотрелась попристальнее.
      В следующий миг ошеломленная Триша узнала Рауля Буканана. Этот четкий, угловатый профиль и мягко вьющиеся каштановые волосы не могли принадлежать никому другому. Девушке даже не было нужды заглядывать в светлые голубые глаза, чтобы убедиться, что это он. Унылое настроением разом улетучилось, и Триша быстро зашагала к Раулю, который не замечал ее приближения, – его внимание было полностью занято игрой на поле.
      – Ты видел, как Шербурн опять промазал по мячу? – спросил Рауль своего собеседника, произнося слова с тем самым неуловимым акцентом, что был так хорошо знаком и мил Трише. – Он не способен провести бекхенд с ближней стороны. Если бы защитник последовал за ним, то легко мог бы отнять у него мяч.
      – Так, значит, мне надо предупредить Роба, что вы шпионите за его командой? – проговорила Триша и довольно улыбнулась, когда Рауль посмотрел на нее и в его глазах промелькнул огонек узнавания.
      – Я знал, что он должен играть, но, говоря честно, не узнал его. У него ведь здесь другие лошади, не кинкейдовские, по которым его несложно опознать. Спасибо вам, что помогаете нам идентифицировать игроков из команды Шербурна, – он слегка поклонился Трише. – Позвольте представить вам моего товарища по команде Джеймса Армстронга. Джеймс, это мисс Триша Томас, внучка Джейка Кинкейда.
      – Очень приятно познакомиться с вами, мисс Томас, – англичанин обменялся с Тришей вежливым рукопожатием. Это был худощавый человек с узким лицом, высоким лбом и густыми взлохмаченными волосами. – Джейк был превосходным бойцом. Рад узнать, что его внук, а ваш брат перенял из его рук… ну, скажем, так не факел, а клюшку для поло.
      – Спасибо. Уверена, что Роб любит поло даже больше, чем любил Джейк, – сказала Триша, затем повернулась к Раулю, который все это время не сводил с нее взгляда. – Не думаю, что на этот раз вы сможете упрекнуть его в том, что он бережет своих лошадей.
      – На этот раз нет.
      Он держался вежливо, хотя по-прежнему слегка холодно, но Триша все же различила под его отчужденностью какой-то намек на теплоту, и это разом оживило все ее надежды.
      Над их головами раздался оглушительный рев реактивного самолета, взлетевшего с аэродрома Хитроу, находящегося не более чем в нескольких милях от парка. Собеседникам пришлось на время замолчать, пережидая, пока затихнет гул, заглушивший беседу.
      – Насколько я понимаю, вы и ваш брат гостите у Шербурнов в Севен-Оукс, – произнес Джеймс Армстронг, когда рев немного затих.
      – Да. Мы приехали чуть больше двух недель назад, – сказала Триша, гадая, как долго пробыл здесь Рауль.
      – Как вам нравится Англия? Пожалуй, для такой поездки было бы трудно выбрать более удачное время года – Аскотская неделя, Уимблдон.
      – О да, это был просто какой-то бесконечный круговорот, – признала Триша, а про себя пожалела, что не проводила больше времени с братом на поле для поло. Тогда бы она раньше узнала о том, что Рауль – в Англии. – Я восхитительно провела время. И все же как это приятно – опять встретить знакомое лицо…
      – Полагаю, вы познакомились, когда Буканан играл в Штатах, – предположил Армстронг.
      – Именно так, – ответил Рауль.
      В глазах Триши сверкнул озорной огонек.
      – К сожалению, в то время Рауль считал, что я слишком молода для него, – сказала она и тут же с досадой увидела, как углубилась хмурая складка на лбу Рауля и он отвел глаза в сторону.
      – Это верно? – Армстронг издал нечто вроде кашля, что должно было означать сдавленный смех, и положил руку на плечо Буканана. – Оставляю тебя, старина, чтобы ты уладил это недоразумение. Увидимся попозже в пабе.
      И он отошел в сторону.
      Несколько долгих минут они молчали. С поля доносился стук клюшек, храп лошадей, остановленных на всем скаку, и топот копыт, слегка заглушенный дерном под конскими ногами. Триша подошла поближе к Раулю и облокотилась, как и он, о крыло автомобиля. Некоторое время она следила за игрой, затем повернулась к Раулю:
      – Вы жалеете, что он ушел?
      – Нет. Его присутствие не оградило бы меня от ваших замечаний, – сказал Рауль. – Иногда я забываю, какими агрессивными могут быть американские женщины.
      Триша почувствовала, как по ее телу прокатилась теплая волна удовлетворения: наконец-то он назвал ее женщиной.
      – Все женщины могут быть агрессивными, – заявила она. – Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к национальности.
      – В таком случае одни более дерзки и самоуверенны, чем другие. – Легкая улыбка углубила складки по обеим сторонам его рта.
      – Возможно, – согласилась Триша. – Я же говорила вам, что мы встретимся опять.
      – Раз уж ваш брат играет в поло, то нет ничего удивительного, что наши дорожки порой пересекаются.
      – Но я не ожидала увидеть вас здесь – в Англии, – задумчиво проговорила Триша.
      – А почему бы и нет? Британия – практически родина поло. Именно англичане распространили игру по всему земному шару.
      – Но ведь вы аргентинец. А сейчас вокруг Фолклендских островов идет небольшая заварушка, – напомнила она.
      – Поло никак не связано с национальной политикой. Я здесь не затем, чтобы выступать за честь Аргентины. Просто играю за свою команду, которая по случаю оказалась английской.
      – Вы будет играть против команды Роба?
      – Возможно, нам придется встретиться в финале.
      Внимание Рауля вновь привлекла игра. Триша заметила, что он вообще никогда не отвлекается надолго от того, что происходит на поле. Эти зоркие глаза, казалось, постоянно оценивали действия лошади и всадника, отыскивая их слабые и сильные стороны.
      – Тогда мне придется болеть за обе команды.
      – Вряд ли это решение доставит удовольствие вашим гостеприимным хозяевам. Шербурны предпочитают нераздельную верность.
      – А мне бы понравилось, если бы меня обвинили в том, что я якшаюсь с врагами, – заявила Триша намеренно вызывающе. К сожалению, по тому, как чуть заметно скривились губы Рауля, она не смогла понять, позабавила его или нет сама эта идея. – Вы придете на прием в субботу вечером, не так ли?
      К Шербурнам были приглашены все игроки команд, участвующих в турнире, не говоря уже об орде прочих гостей.
      – Да.
      – Вы приведете кого-нибудь с собой?
      Рауль посмотрел Трише в глаза, и девушка напряглась, ожидая ответа.
      – На следующий день назначен финальный матч. Мне придется уйти с приема пораньше, чтобы отдохнуть. Будет не слишком честно пригласить с собой какую-нибудь леди, а затем ожидать, что та уйдет вместе со мной, когда мне настанет пора удалиться.
      Триша с облегчением вздохнула.
      – Конечно, нечестно.
      – Вы настолько прозрачны, мисс Томас, что вас видно насквозь, – сухо заметил Рауль. – А это опасно.
      Триша резко обернулась.
      – Почему вы так решили?
      – Если человек не может скрыть свои чувства, окружающие непременно причинят ему боль…
      Взгляд Рауля, казалось, предостерегал девушку. Но Тришу заинтриговало не столько это наставление, сколько настойчивость, с которой он постоянно держал ее в отдалении, не подпуская к себе.
      – А вам причиняли боль? – спросила она.
      – Не так, как вы предполагаете.
      Он был беден, голоден и служил предметом всеобщих насмешек. Ей никогда не доводилось переживать ничего подобного, и она просто не сможет понять, что человек чувствует в таком положении. Эта богатая и благополучная девица думает только о себе. Однако борьба за выживание оставляет мало времени для сентиментальных чувств.
      Прозвенел колокол. Конец игры. Рауль выпрямился и собрался уходить.
      – Вы, конечно, захотите поздравить вашего брата с победой его команды.
      Но прежде, чем он ушел, Триша быстро схватила его руку.
      – Пойдемте со мной. Я хочу познакомить вас с Робом.
      Почувствовав пальцы девушки на своем запястье, Рауль глянул на ее нежную руку, которая казалась такой золотисто-бледной на фоне его темной от загара кожи.
      – В следующий раз.
      Его восхищала ее настойчивость, хотя Рауль понимал, что несмотря на всю псевдоприземленность Триши, несмотря на ее поглощенность чисто земным и плотским, она ожидает от него больше того, что он может – или должен – ей дать.
      – Тогда увидимся потом в пабе. – Она наблюдала, как он приподнял брови. – Вам еще предстоит рано или поздно узнать, что Кинкейды не принимают ответа «нет».
      – Мне кажется, вы однажды сказали, что в вас больше от Томасов, чем от Кинкейдов.
      Триша пришла в восторг: он помнит то, что она когда-то сказала.
      – Я теперь уже не знаю точно, кто я такая.
      Главным образом потому, что она не знала: что это на самом деле означает – быть кем-то из Томасов. Что отличает тех, кто носит это имя? Совершенно определенно, что не верность и постоянство. Ее отец слишком сильно изменился за последнее время. Теперь это уже не тот человек, каким она его когда-то знала.
      – Я слышала, как Джеймс Армстронг сказал, что вы увидитесь с ним в пабе. Это очень удобная нейтральная почва для знакомства с моим братом, тем более что вам предстоит играть за разные стороны. В каком пабе вы встречаетесь?
      – В «Лебеде».
      – Тогда мы тоже туда придем.
      Рауль утвердительно кивнул, и Триша сочла за лучшее больше не надоедать ему и убраться поскорее, пока он не передумал.
 
      Когда Лес подошла к месту, где стояли запасные кони игроков, конюхи уже начали уводить уставших взмыленных лошадей. Спешившиеся всадники хлопали друг друга по спинам, поздравляя с победой. В воздухе стоял гул веселых голосов. Лицо Роба так и светилось от широкой возбужденной улыбки.
      – Поздравляю, Роб.
      – Это все аргентинские лошади, которых купил Генри. Лучшие пони, на которых я когда-либо ездил. – Роб восхищенно потряс головой, глядя на лоснящуюся от пота кобылу, которую уводил конюх. – Я всегда считал, что наш серый никому не уступит первого места, но эти кони… Надеюсь, я когда-нибудь смогу купить себе хотя бы парочку таких.
      – Возможно, мы посмотрим, что тут можно сделать.
      – Лес, что ты хочешь этим сказать?
      – Всякий игрок хорош ровно настолько, насколько хороши его пони.
      Лес не считала, что потакает прихотям сына. Роб уже доказал, насколько серьезно он относится к спорту. А поло, как и всякий вид спорта, требует соответствующего инвентаря и подготовки. Она уже несколько раз обсуждала с Генри Шербурном вопрос о подготовке Роба, спрашивая его совета, как подыскать хорошего тренера. Но пока еще не время говорить сыну о своих будущих намерениях. Все это потом, когда закончится турнир…
      – Хорошая игра, Роб, – к ним присоединилась Триша.
      Ее поздравления не произвели на Роба большого впечатления. Он все никак не мог забыть того, что сказала ему мать.
      – Можем мы начать подыскивать их сразу же, как только вернемся домой? – спросил он.
      – Кого это подыскивать? – удивилась Триша.
      – Робу нужно улучшить свой комплект лошадей. На него произвели большое впечатление аргентинские лошади Генри, и я подумала, что мы, возможно, купим себе несколько таких же.
      – Я знаю, Роб, с кем тебе стоит поговорить.
      – С кем? – скептически осведомился Роб.
      – С Раулем Букананом. Он и кучка других игроков сидят сейчас в местном пабе за пивом. Я как раз собиралась спросить тебя, не хочешь ли пойти туда вместе со мной.
      Она понимала: Роб догадывается, что сестра хочет использовать его в качестве повода, чтобы еще раз увидеться с Раулем.
      – Ты не против, Лес?
      В последнее время Роб очень неохотно покидал Лес на долгое время, привыкнув к тому, что ему приходится восполнять отсутствие Эндрю.
      Может быть, это было естественно в сложившихся обстоятельствах. И может быть, Тришу обижало, что мать выбрала для утешения Роба, а не ее саму. Она не знала. Она просто считала, что Лес поступает не слишком разумно, сосредоточив всю свою нынешнюю жизнь вокруг Роба. Возможно, прошло слишком мало времени и мать еще не вполне оправилась от удара, но, несмотря на это, Триша была убеждена: Лес следует больше бывать на людях одной, полагаясь на саму себя.
      – Я не возражаю, – тихо проговорила Лес. – Сходите поразвлекитесь.
      Но выражение ее лица – или, вернее, отсутствие всякого выражения – говорило о том, что она приносит себя в жертву. И у Триши не возникло ни малейшего подозрения в том, что мать разыгрывает перед ними комедию.
      – Лес, тебе надо начать ходить на свидания, – сказала она, поддавшись мгновенному порыву.
      И тут же последовал немедленный взрыв.
      – И кого из старичков ты посоветуешь мне выбрать? – резко бросила Лес. – Саймона Торнтон-Уайта, который рыгает как пожарная сирена, или, может быть, старого мистера Тинздала, который задыхается, поднявшись на две ступеньки? Ты часом не заметила, что здесь нет большого избытка неженатых мужчин моего возраста? Ну хотя конечно! Предполагается, что я всегда могу завести молодого любовника.
      – Лес, я…
      – Я знаю, Триша, что ты сказала это с самыми лучшими намерениями. Это мне следовало бы… – Гнев Лес растаял в усталом вздохе. – На солнце слишком жарко. У меня начинается ужасная головная боль. Думаю, что предпочту свиданиям просто спокойный вечер. Если мне, конечно, повезет, – она криво усмехнулась невеселой улыбкой, – и Фиона сегодня не попросит меня быть четвертой в партии в бридж.
      – Но нам совсем не обязательно идти в паб, – сказал Роб.
      – Может быть, окажется, что он согласен продать несколько лошадей из тех, которых привез с собой. Эти аргентинцы всегда продают своих пони. Генри понравится, если ты до начала большой игры купишь несколько лошадей противника. Так что идите и повеселитесь сегодня вечером. И не возвращайтесь домой рано, а то я подумаю, что это моя вина, – заявила Лес и отошла от них, прежде чем Роб успел хоть что-нибудь возразить.
      – Кажется, мы получили приказ. Надо выполнять, – пробормотала Триша, глядя вслед матери.
      Шляпа, перчатки, туфли на низком каблуке – все это создавало образ спокойной и уравновешенной женщины, и все же в этом образе недоставало чего-то очень важного.
      – Ты обратила внимание, какой испуганной и потерянной она иногда кажется, когда не знает, что за ней наблюдают? – хмуро спросил Роб. – Что же он такое с ней сделал?
      – Должно быть, это почти то же самое, что потерять половину самого себя, – предположила Триша. – Как ты думаешь, па вернется когда-нибудь обратно?
      Это был почти детский вопрос.
      – Нет, и очень хорошо, что мы избавились от этого ублюдка, – пробурчал Роб и взял сестру за руку. – Ладно, идем в твой паб.
 
      Пивная помещалась на узкой, извилистой улочке, вымощенной камнем. Над дверью здания красовалась полинявшая от непогоды вывеска с изображением лебедя, королевской птицы, водившейся некогда в изобилии на берегах Темзы. Заведение было наполовину заполнено посетителями, и в воздухе висел негромкий, ровный гул голосов.
      Триша оглядела сумрачную комнату, всматриваясь в лица людей, сидевших за большими тяжелыми столами. Местных завсегдатаев сразу можно было отличить по рабочей одежде и потрепанным деловым пиджакам. Но в правом углу сидела горстка людей в одежде для верховой езды.
      – Вон они, – указала Триша и пошла вперед, огибая столпившихся у стойки посетителей.
      В воздухе стоял густой запах эля и портера, пряностей и табачного дыма. Наконец Триша с Робом добрались до дальнего угла, где сидел Рауль со своими товарищами по команде. Увидев Тришу, направляющуюся к их столику, он отодвинул стул и встал, чтобы приветствовать девушку. Они обменялись рукопожатием, и Триша почувствовала, как от пожатия крепкой и теплой руки Рауля все в ней всколыхнулось.
      – Мой брат Роб Томас. Рауль Буканан.
      Она смотрела, как они пожимают друг другу руки, и невольно обратила внимание на то, какие они разные.
      Роста они были почти одинакового. Различие в каком-то дюйме ничего не решало. И все же Роб казался намного ниже Рауля, может быть из-за того, что был более тонок и строен. Да и вообще рядом с мужественным аргентинцем он выглядел почти мальчишкой.
      – За этим столом нет места. Не пересесть ли лучше туда? – предложил Рауль, указав на соседний свободный стол.
      – Отлично. – Триша уселась на стул, который он отодвинул для нее, а Роб расположился на противоположном конце стола.
      Подошла официантка, а Рауль тем временем перенес со стола, за которым сидели его товарищи, свою кружку с элем и сел сбоку так, что Триша оказалась налево от него, а Роб – направо.
      – Ну, чем будете угощать, милочка?
      Официантка улыбнулась. Эта механическая улыбка на ярко накрашенных губах была вполне под стать ее усталым глазам.
      – Крепкий портер, – заказал Роб. – И как насчет чего-нибудь поесть? Умираю с голоду. У вас есть корнуэльские пироги?