Маркус прекратил расхаживать по прихожей и задумался.
      Эта связь не оправдывала ожиданий. Желание по отношению к Элизабет не ослабевало, тело постоянно изнывало, ожидая ее прикосновений, но еще большую тревогу внушало то, что она постоянно занимала все его мысли.
      Во время всех прочих интрижек он никогда не проводил ночь с любовницами, никогда не приводил женщин к себе домой, никогда не ложился с ними в свою постель, никогда не давал ничего, а лишь позволял ненадолго воспользоваться своим телом.
      С Элизабет же все обстояло иначе. Он возвращался к себе с ее запахом на коже, чтобы лечь в постель, в которой однажды была она, и оживлять воспоминания о ней, словно самую изысканную пытку.
      Когда Маркус подошел к балкону и узнал того, с кем разговаривала Элизабет, сердце его замерло, а потом забилось еще сильнее, пробуждая примитивный инстинкт защиты собственности.
      Он хотел быть ближе к Элизабет, несмотря ни на что; обнимая ее, он чувствовал, как сильно бьется ее сердце. Она прижималась к нему во сне и бормотала его имя, а он – ее.
      Когда открылась дверь и вошла Элизабет, Маркус быстро обернулся.
      – Подойди, – приказал он, понимая, что между ними существуют некоторые препятствия, которые ему хотелось поскорее удалить.
      – Нет. – В ее голосе прозвучали стальные нотки.
      – Нет?
      Он выгнул бровь, но вдруг и сам, взглянув в зеркало, висевшее за спиной Элизабет, поразился силе желания, отражавшегося на лице.
      – Маркус, сегодня я не останусь. Я пришла лишь для того, чтобы сказать, что наша связь окончена.
      Маркус замер.
      – Почему? – Это было все, что он смог выговорить.
      – Нам незачем продолжать.
      – А как же наша страсть?
      Элизабет равнодушно пожала плечами:
      – Она постепенно утихнет.
      – Так останься моей любовницей хотя бы до тех пор.
      Элизабет покачала головой:
      – Ты мне больше не нужен.
      – Скажи ты что-нибудь другое, может быть, я и поверил бы. Но то, что ты говоришь, – явная ложь.
      – Нет. – Элизабет отвернулась.
      – Что ж, как пожелаешь. – Его рука потянулась за пальто на вешалке у зеркала. – Ты будешь тосковать по мне. Когда это случится – приходи: возможно, я еще смогу доставить тебе удовольствие.
      Элизабет вздрогнула, но не издала ни звука, и Маркус, вздохнув, вышел, хлопнув дверью, про себя негодуя на этот новый и весьма нежелательный поворот событий.
      По дороге его мысли кружились вокруг Элизабет. Обнаружив, что она находится на балконе с Сент-Джоном, он чуть было не бросился на негодяя. И вот теперь… Теперь его ждало сплошное разочарование.
      Проклятие! Неужели ее невозможно смутить? Маркус знал, что в душе Элизабет все бурлит, но добраться до этой души у него не было никакой возможности, и он бродил по улицам Лондона, пока она спокойно спала, страдая и виня в этом только себя.
      Теперь Элизабет решила уйти, но почему, вот загадка. Всего несколько часов назад она была горячей и страстной, тело ее изгибалось под ним, бедра раздвигались навстречу его члену. Маркус до сих пор слышал, как Элизабет произносит его имя, ощущал, как она впивается ногтями в его спину. Она горела от страсти, словно в огне, и, проведя с ней неделю, Маркус мог поклясться в том, что близость ощущал не только он. Меньше всего ему хотелось сейчас верить, что это была ошибка.
      Ощущая ночную прохладу, Маркус заставил себя отвлечься от мыслей об Элизабет и огляделся. Он находился перед Честерфилд-Холлом: сам того не осознавая, он вернулся, движимый той частью своей натуры, которая требовала ответа на все заданные себе вопросы.
      Остановившись перед погрузившимся в темноту домом, Маркус огляделся и заметил лошадей охранников, привязанных неподалеку, но осталась ли дверь незапертой, он не знал.
      Спешившись, Маркус прикоснулся к дверной ручке и, легко повернув ее, вдохнул тонкий колдовской аромат Элизабет. Затем он медленно закрыл дверь и, решив на всякий случай обойти дом, стал вспоминать мгновения, проведенные вместе.
      Внезапно Маркус остановился и прислушался. Нет, он не ошибся – это были приглушенные рыдания.
      Снова подойдя к двери, Маркус осторожно открыл ее и вошел внутрь…
      Элизабет, сидя перед камином, раскачивалась из стороны в сторону, и Маркус замер. Она права – настало время расстаться; глупо было настаивать на новом начале интрижки. Они не созданы для того, чтобы быть любовниками, а значит, продолжать связь – все равно что еще и еще длить мучения.
      – Элизабет!
      Она открыла глаза, быстро вытерла щеки, и Маркус увидел женщину, которую Элизабет так тщательно скрывала, – хрупкую и очень одинокую. Ему захотелось подойти и дать утешение, в котором она столь нуждалась, но Маркус слишком хорошо ее знал. Ей надо было бы подойти самой. Попытка с его стороны только обратила бы Элизабет в бегство, а этого он уж точно не хотел.
      Молча раздевшись, Маркус отбросил покрывало и, скользнув в постель, стал ждать. Между тем Элизабет собрала его одежду и аккуратно сложила ее, как делала это каждую ночь. Она не торопилась, и Маркус ее понимал.
      Потом Элизабет подошла и повернулась к нему спиной. Маркус молча расстегнул ее платье, а потом подвинулся, давая Элизабет возможность лечь рядом, чтобы спать в его объятиях.
      Прижавшись щекой к его груди, Элизабет с трудом произнесла:
      – Это должно закончиться.
      Маркус погладил ее спину легкими нежными движениями.
      – Я знаю.
      И это действительно был конец.

* * *

      Маркус вошел в контору лорда Элдриджа чуть позже полудня и небрежно опустился в потертое кожаное кресло.
      – Вчера вечером на балу к леди Хоторн подошел Сент-Джон, – объявил он безо всякого вступления.
      Элдридж оторвал взгляд от бумаг.
      – Надеюсь, с ней все в порядке?
      Маркус пожал плечами:
      – Похоже, да.
      Выразиться иначе он не мог: Элизабет отказалась обсуждать эту тему и, несмотря на красноречивые доводы, не рассказала больше ничего.
      – Он знал о дневнике и о встрече в парке.
      Элдридж отодвинулся от массивного стола.
      – Человек, похожий по описанию на Сент-Джона, в тот же день лечился от пулевого ранения в плечо.
      Маркус вздохнул:
      – Следовательно, ваши предположения насчет причастности Сент-Джона к убийству лорда Хоторна более чем справедливы. Врач сообщил что-нибудь ценное?
      – Ничего. – Элдридж встал и стал напряженно всматриваться в оживленную улицу за окном. В окружении темно-зеленого бархата портьер и массивных окон руководитель агентства казался больше человеком, чем легендой. – Меня беспокоит безопасность леди Хоторн. Приблизиться к ней при таком скоплении народа означает совершить акт отчаяния. Мне никогда не пришло бы в голову, что Сент-Джон решится на столь дерзкий поступок.
      – Я тоже этому удивился, – признался Маркус, – и поэтому сейчас боюсь оставлять ее одну. Сент-Джон отдал Элизабет брошь, исчезнувшую в ночь, когда убили Хоторна.
      – Даже так? – Элдридж вздохнул. – По-видимому, этот пират никогда не успокоится.
      Маркус нахмурился:
      – Почему мы до сих пор терпим его?
      – Справедливый вопрос. Я часто размышлял над решением этой проблемы, однако он настолько любим народом, что, боюсь, его исчезновение даст повод превратить этого человека в мученика. Работа Хоторна была тайной, и мы не можем раскрыть ее даже ради наказания преступника.
      Маркус встал.
      – Открытый судебный процесс и повешение могли бы развенчать досадный миф. – Он начал расхаживать по комнате взад и вперед. – Я работал над дневником день за днем, но непонятный шифр изменяется в каждом пункте, а иногда – в каждом предложении. В итоге ничего ценного я не узнал.
      – Принеси дневник мне, возможно, я смогу чем-нибудь помочь.
      – Я предпочел бы продолжить изучение самостоятельно.
      – Ну, как знаешь. Возможно, у леди Хоторн есть какая-нибудь информация. Ты обсуждал это с ней?
      Маркус долго молчал, не желая признаваться, что не хотел говорить с Элизабет о ее браке.
      – Нет, и надеюсь, до этого не дойдет.
      Элдридж поднялся.
      – Не могу выразить, насколько мне больно это говорить, но эмоции влияют на выполнение твоего задания. Придется тебя заменить.
      Маркус повернулся столь стремительно, что полы его сюртука взметнулись в воздух.
      – Заменить? Но у вас очень мало агентов, обладающих титулом пэра.
      Элдридж покачал головой:
      – Когда ты вошел сюда в первый раз, это произвело на меня впечатление. Дерзкий, упрямый, ты прекрасно подходил для преследования Сент-Джона. Но теперь… Теперь твое место займет лорд Толбот.
      Маркус презрительно рассмеялся:
      – Толбот хорошо выполняет приказания, но ему недостает инициативы.
      – Инициатива здесь не нужна, нужно лишь идти по твоим следам. Толбот хорошо работает с Эйвери Джеймсом, и я часто ставил их в пару.
      Решив, что настала пора прекратить дискуссию, Маркус повернулся на каблуках и направился к двери.
      – Замените меня, если вам угодно, но предупреждаю: я все равно не оставлю Элизабет на попечение другого.
      – Уэстфилд, я не предоставляю вам права выбора, – сурово произнес Элдридж.
      – А я – вам. – Маркус вышел и захлопнул за собой дверь.
 
      Вскочив в седло, Маркус направился прямо в Честерфилд-Холл. Теперь он окончательно убедился, что Элизабет явно не хочет иметь с ним ничего общего, и хотел поскорее переубедить ее. Их связь завершилась; что ж, тем лучше. Теперь пора заняться остальным.
      Лакей сразу же проводил его в кабинет и предложил сесть, а когда за его спиной открылась дверь, Маркус встал и с милой улыбкой повернулся к Элизабет. Однако, увидев вместо нее Уильяма, он невольно нахмурился.
      – Уэстфилд.
      – Баркли.
      – Что вам угодно?
      Маркус разочарованно вздохнул.
      – То же, что и при каждом посещении. Я хотел бы поговорить с Элизабет.
      – Она не желает говорить с вами и распорядилась больше не принимать вас.
      – Пусть она уделит мне хотя бы мгновение: дело будет улажено, уверяю вас.
      Уильям хмыкнул:
      – Нет.
      – Тогда я подожду ее возвращения, если не возражаете.
      Маркус решил ждать на улице, если понадобится, и поговорить с Элизабет до разговора с Элдриджем.
      – Нет, вы не поняли. Она уехала из Лондона.
      – То есть?
      – Элизабет уехала. Собрала вещи и… Наконец придя в себя, она поняла, какой вы глупец.
      – Это она так сказала?
      – Сегодня утром Элизабет рассказала горничной о своем желании покинуть Лондон и уехала одна, оставив горничную ликвидировать беспорядок, который она после себя оставила.
      Для Маркуса это прозвучало как предостережение: он отлично знал о болезненной аккуратности Элизабет.
      – Она сообщила, куда направилась?
      – Нет. Сказала лишь, что хочет быть подальше от вас. Когда сестра успокоится и даст мне знать о себе, я съезжу за ней, если она не вернется сама. Ваше поведение не в первый раз побуждает ее к быстрым действиям.
      – Проводите меня в ее комнаты.
      – Уэстфилд, успокойтесь, я не лгу. Она уехала, и я позабочусь о ней… как всегда.
      – Я сам найду ее будуар, если понадобится, – предупредил Маркус.
      Пожав плечами, Уильям проводил гостя наверх, к комнатам Элизабет. Маркус поднял глаза от неровно лежавших ковров, усыпанных раздавленными цветами, к шкафу с распахнутыми дверцами. Ящики были выдвинуты, постельное белье отброшено. Все это скорее напоминало ночной кошмар.
      – Кажется, она пребывала в сильном возбуждении, – холодно заметил Уильям.
      – Возможно.
      Маркус выглядел невозмутимым, но внутри у него все сжалось.
      Он повернулся к горничной:
      – Сколько предметов одежды твоя хозяйка взяла с собой?
      Девушка чуть замялась.
      – Насколько я могу сказать, она ничего не взяла, милорд, но я еще не закончила осмотр.
      Маркус нервничал все сильнее.
      – Она сказала тебе что-нибудь важное?
      – Лишь то, что она места себе не находит и хочет отправиться в путешествие. Потом она послала меня с поручением в город и уехала до того, как я вернулась.
      – Она часто путешествовала без тебя?
      – Никогда, милорд.
      – Видите, как ей не терпелось убежать от вас! – мрачно заметил Уильям, но Маркус уже не обращал на него внимания. Он понял, что Элизабет пропала.

      – Присядь, Уэстфилд, – приказал Элдридж. – Честное слово, от тебя можно сойти с ума.
      Маркус сел.
      – Скорее, это я сойду с ума. Одному Богу известно, какое испытание выпало на долю Элизабет.
      Обычно суровое лицо Элдриджа смягчилось.
      – Охрана, которую ты приставил, тоже исчезла, так? Это хороший знак. Быть может, им удалось проследить за ней, и они сообщат о ее местонахождении, как только представится возможность.
      – Если только сами охранники живы. – Маркус встал и принялся расхаживать по комнате.
      Откинувшись на спинку кресла, Элдридж сцепил пальцы.
      – Агенты проверяют все возможные дороги, ведущие из Честерфилд-Холла, и расспрашивают всех, кто живет поблизости. Возможно, кто-то что-то видел или слышал, так что новости вот-вот появятся.
      – Время – это роскошь, которой у нас нет, – пробурчал Маркус.
      – И что ты предлагаешь? Отправляйся домой и жди известий.
      – Я подожду здесь.
      – Возможно, твои люди захотят связаться с тобой или уже пытались это сделать. Тебе нужно вернуться к себе. Займись делом: собери вещи и приготовься к отъезду.
      Мысль о возможном сообщении дала Маркусу цель.
      – Что ж, хорошо. Но если вы что-то узнаете…
      – Я тут же пошлю за тобой.
      Дома, обнаружив, что известий нет, Маркус снова испытал волнение, которое постарался скрыть от любопытных взглядов родственников.
      Он расхаживал по галерее без сюртука, и воображение рисовало ему картины, одна мрачнее другой. Это было невыносимо.
      Так прошел час, потом еще один. Маркус не мог больше ждать. Он вернулся к себе в комнату, надел сюртук и направился к лестнице, собираясь пуститься в погоню за Сент-Джоном. Если Элизабет пострадала, пощады не будет никому.
      На середине лестницы Маркус увидел дворецкого, а мгновение спустя дверь открылась, обнаружив одного из охранников. Человек, покрытый пылью, ожидал в прихожей и, увидев Маркуса, поклонился.
      – Где она?
      – На пути в Эссекс, милорд.
      Маркус замер. Рейвенсенд – усадьба ее покойного крестного, герцога Рейвенсенда. Так, все-таки Элизабет сбежала. Проклятие!
      Схватив упакованный чемодан, Маркус обернулся к дворецкому:
      – Я буду в Эссексе. Это ненадолго.
      Всего несколько мгновений спустя он уже мчался по дороге вслед за постоянно ускользающей Элизабет.
 
      Колеса дорожной кареты Уэстфилдов заскрипели по гравию, которым была посыпана подъездная дорога к Рейвенсенд-Мэнор. Впереди светила полная луна, мягкий свет освещал главный дом усадьбы и домик позади него.
      Маркус устало вышел из кареты и, приказав слугам ждать, быстро направился к обрыву, над которым стоял домик, где, вероятно, находилась Элизабет.
      Когда он вошел, в домике было темно. Маркус тихо закрыл дверь, приглушая ритмичный звук волн, бившихся о берег всего в нескольких ярдах от него.
      Передвигаясь по дому в темноте, Маркус осматривал каждую спальню и наконец в одной из них обнаружил Элизабет.
      Оставив чемодан на полу у двери, Маркус тихо разделся и нырнул в постель рядом с ней. Она вздрогнула от холода его кожи.
      – Маркус, – пробормотала Элизабет, еще не проснувшись, и погладила его плечо.
      Несмотря на злость и чувство разочарования, Маркус почувствовал себя весьма уютно рядом с ней. Доверие Элизабет говорило само за себя.
      Утомленный волнениями, он уткнулся лицом в ароматный изгиб ее руки и заснул.
 
      Элизабет проснулась и зарылась поглубже в теплую постель. Потом она медленно потянулась, и ее нога коснулась икры Маркуса.
      Резко сев, Элизабет удивленно уставилась на человека рядом с ней. Маркус мирно посапывал на подушке, простыня обвилась вокруг его бедер, обнажив мускулистую спину.
      Выпрыгнув из постели, Элизабет схватила одежду и прошла в соседнюю комнату, чтобы одеться, на ходу прикидывая, как Маркусу удалось найти ее так быстро. Она специально избегала возможности остановиться у родственников, чтобы отыскать ее было невозможно. Однако Маркус нашел ее меньше чем за день.
      Злясь и нервничая, Элизабет вышла из дома и направилась к тропе, ведущей вниз к пляжу, а затем стала аккуратно спускаться по крутому склону. Утес возвышался на некотором расстоянии над берегом, но Элизабет не обращала внимания на исключительно красивый вид, предпочитая смотреть под ноги. Хорошо, что это занятие требовало сосредоточенности и смогло отвлечь ее от невеселых мыслей.
      Добравшись наконец до пляжа, Элизабет опустилась на песок и, обхватив руками колени, стала слушать успокаивающий звук волн, плескавшихся у берега.
      Она прекрасно помнила, как впервые увидела Маркуса Ашфорда, тогда еще виконта Сефтона. Ее дыхание стало неровным, кожу охватил огонь, и она решила, что близка к обмороку. С тех пор такое случалось не однажды, и даже этим утром, когда он улыбнулся ей, взъерошенный от сна и мужественно красивый.
      Она не могла так жить, не могла понять, как кто-то мог ждать, охваченный ненасытным желанием. Будучи неподготовленной, Элизабет не знала, что тело может жаждать прикосновения так же, как еды или воздуха. Зато теперь она получила некоторое представление о том, что отец, должно быть, испытывал каждый день. Без матери он всегда будет ненасытен, всегда будет находиться в поиске чего-то, что могло бы заполнить пустоту, оставленную потерей.
      Элизабет закрыла глаза и оперлась щекой о колени. Ну почему, почему Маркус не может просто держаться от нее подальше?
 
      Маркус остановился на крыльце и огляделся. Солоноватый утренний воздух нес с собой прохладу. Интересно, прихватила ли Элизабет шаль? Сказать, что она была в ужасе, обнаружив его в постели, – не сказать ничего; хорошо зная ее, он предполагал, что Элизабет выбежала, не раздумывая. Вот только куда она пошла?
      – Уэстфилд, Элизабет на пляже, – раздался рядом бесстрастный голос герцога Рейвенсенда.
      – Ваша светлость. – Маркус поклонился. – Я собирался сегодня утром объяснить свое появление. Надеюсь, вы не посчитаете мое пребывание здесь недопустимым?
      Удерживая вороного жеребца, герцог остановился прямо перед Маркусом. Они были одного возраста, но Маркус почти на голову выше.
      – Разумеется, нет, ведь мы так давно не разговаривали. Не прогуляетесь со мной?
      Не имея возможности отказать, Маркус нерешительно шагнул вперед.
      – Осторожно, – предупредил герцог. – Мой жеребец кусается.
      Маркус кивнул.
      – Как поживает леди Рейвенсенд? – поинтересовался он, поравнявшись с герцогом.
      – Лучше, чем вы. Я думал, вы мудрее и не станете искать новых приключений. Леди Хоторн остается одной из красивейших женщин, с которыми я имел счастье встречаться; она мне тоже нравится, как и большинству пэров.
      Кивнув, Маркус откинул с дороги булыжник.
      – Интересно, на кого она обратит внимание, когда расстанется с вами? Может быть, на Ходжехема? Или снова на Стантона? На более молодого, я уверен. Элизабет темпераментна, как это животное.
      Маркус скрипнул зубами.
      – Стантон – друг в самом возвышенном смысле слова, что до Ходжехема… Ходжехем с ней не справится.
      – А вы?
      – Лучше, чем любой другой мужчина.
      – Тогда вам следует жениться на ней, хотя, может, вы это и задумали.
      – Элизабет не испытывает желания снова выходить замуж.
      – Вы уверены? – Рейвенсенд усмехнулся. – У нее нет детей, и она обязательно кого-нибудь найдет.
      Маркус резко остановился. Элдридж, Уильям, а теперь еще и Рейвенсенд. Не хватало ему еще учителей!
      – Прошу прощения, ваша светлость! – Повернувшись на каблуках, граф быстро направился к тропинке, решив положить конец всякому постороннему вмешательству раз и навсегда.
 
      Элизабет расхаживала вдоль берега, подбирая камушки и бросая их; она пыталась сделать так, чтобы они подпрыгивали по воде, но не могла. Однажды Уильям потратил целый вечер на то, чтобы обучить ее, но она так и не научилась.
      – Нужно, чтобы поверхность была спокойной, – негромко произнес низкий голос за ее спиной.
      Опустив плечи, Элизабет повернулась лицом к своему мучителю.
      Небрежно одетый Маркус выглядел весьма привлекательно. Никаких сглаженных углов шпиона из высшего света. Соленый ветер высвободил несколько шелковистых прядей из его прически и мягко раздувал их.
      От одного его вида Элизабет захотелось плакать.
      – Ты не должен был приезжать. Будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты позволил бы притяжению между нами изящно исчезнуть, вместо того чтобы приближать неизбежный плохой конец.
      Маркус шагнул к ней.
      – Проклятие, ты говоришь так, будто все это не имеет никакого значения. Ты рискуешь своей жизнью…
      – К твоему сведению, со мной охрана…
      – Единственное проявление здравого смысла с момента нашей встречи!
      – А у тебя и того нет. С самого начала ты манипулировал мной как хотел. Лорд Уэстфилд, возвращайтесь в Лондон и найдите другую женщину, чтобы разрушать ее жизнь.
      Повернувшись к нему спиной, Элизабет направилась к утесу, но Маркус схватил ее за руку и заставил остановиться.
      Повернувшись, она презрительно взглянула на него:
      – Я была всем довольна, пока не появился ты; моя жизнь шла просто и упорядоченно. Теперь я снова хочу вернуть ее, а ты мне не нужен. – Элизабет заторопилась к тропе, ведущей с пляжа, но вдруг обернулась: – Пойми, ты пугаешь меня. Твоя решимость, твое безрассудство, твоя страсть. Все в тебе не дает мне мыслить здраво, и я не хочу, чтобы моя жизнь была такой.