Любовь джентльмена

      Грудь его заболела, мешочек потяжелел, потом поднялся. Маркус отступил на трясущихся ногах и хрипло прошептал:
      – Пора.
      Закрыв рот, Элизабет облизнула губы, ее фиалковые глаза вопрошающе смотрели на него…
      Элизабет затрепетала. Он всегда смотрел на нее как на блюдо, поставленное перед умирающим от голода, однако в этот момент его взгляд был похож на отчаяние. Головка члена обильно сочилась, и весь он был совсем иным, чем она ожидала.
      Прежде Элизабет считала себя опытной женщиной, но теперь поняла, как мало она знала. Увидев пульсацию вен, способствовавшую эрекции, она представила себе, какой он твердый и тугой. Однако кожа его была нежнее самого нежного шелка, а ритмичные прикосновения языка вызвали пульсацию у нее между ног.
      Соитие было не таким, как она ожидала. Элизабет думала, что ощутит себя средством удовлетворения желания, но Маркус сам был опустошен – она видела это и ощущала по его дрожи. Чтобы овладеть страстью мужчины, ей необходима была сила.
      – Освободи меня, – приказала она, желая узнать, насколько распространяется ее власть.
      Маркус помотал головой и толкнул спинку кресла назад. Потеряв равновесие, Элизабет завизжала, и лишь когда Маркус остановил кресло, она поняла, что он задумал.
      Облокотившись о ближайшую стену, украшенную персидским ковром, она являла удобный угол для его члена. От его усмешки у нее перехватило дыхание, в голове появились сумасшедшие мысли. Сократив расстояние между ними, он опускал член, пока не коснулся ее. Поглаживая вверх-вниз, Маркус покрывал ее спермой, и она не могла сдержать всхлип предвкушения. Теперь уже Элизабет не обращала внимания на внутренний голос, призывавший бороться; она решила насладиться им всерьез.
      – У тебя болят руки? – спросил Маркус, не прекращая дразнить ее. – Может, мне прекратить?
      – Если прекратишь, я пристрелю тебя.
      Маркус, застонав, глубоко вошел в нее, и Элизабет скорчилась от боли. Она давно не занималась сексом, а его член оказался слишком большим; но вскоре боль исчезла, и теперь головка терлась внутри, растягивая, поглаживая гораздо приятнее, чем его волшебные пальцы.
      Маркус уперся руками в стену.
      – О Господи! – выдохнул он, и по его телу пробежал трепет. – Ты горячая, как ад, и крепкая, как кулак.
      – О, Маркус…
      В том, как он взял ее, полуодетый и в сапогах, было нечто неотъемлемо эротичное. Это должно было бы вызвать у нее раздражение, но все обернулось иначе.
      Выйдя из нее, Маркус медленно произнес:
      – Вот как я имею тебя, Элизабет.
      Сильные бедра напряглись под бриджами, когда он снова вошел в нее. Элизабет смотрела словно завороженная, как толстый величавый член скользнул в нее и вернулся в болезненно медленном ритме. Руки ее болели, ноги были неудобно раздвинуты, копчик немел от веса, но Элизабет было все равно. Ничто не имело значения, кроме места, где соединялись бедра, и члена, двигавшегося в ней.
      – Это и есть доверие, – тихо проговорил он.
      Доверие. Слезы выкатились из-под ресниц Элизабет, когда божественная мука продолжилась. Маркус знал, как проникать в нее, сводя с ума от прикосновения членом. Сначала она задыхалась, потом страстно желала его, кровь кипела, соски напряглись под одеждой.
      – Пожалуйста…
      Маркус тоже задыхался, грудь его вздымалась, волосы и лицо вспотели.
      Сердце Элизабет наполнилось ощущением близости.
      – Да! – прорычал он. – Сейчас.
      Положив руку ей между ног, он нежно погладил, и Элизабет, подобно туго натянутой пружине, резко вскрикнула. Тогда Маркус снова вошел медленно и глубоко, вызывая удовольствие, заставляя ее напрягаться, задыхаться и всхлипывать.
      – Хватит… – вскрикнула Элизабет, не в силах вынести больше.
      Маркус глубоко вошел в нее и замер там, позволяя себе насладиться волнами ее оргазма, затем, резко вдохнув, задрожал с такой силой, что спинка кресла застучала о стену. Следом он издал долгий низкий звук, и его член судорожно дернулся, наполняя Элизабет семенем.
      Наклонив голову, Маркус на несколько мгновений замер, затем заглянул ей в глаза. Откровенное потрясение, увиденное в его изумрудных глубинах, несколько успокоило Элизабет.
      – Слишком быстро, – пробормотал он и, оторвав руку от стены, дотронулся до ее щеки, очертив большим пальцем изгиб скулы.
      – Ты, часом, не сошел с ума?
      Он тяжело задышал.
      – Возможно. – Маркус осторожно снял ноги Элизабет с подлокотников и помог ей встать, но она настолько ослабела, что тут же привалилась к нему.
      Подняв Элизабет на руки, Маркус отнес ее на постель и, положив на бок, развязал руки, а затем стал растирать плечи, чтобы восстановить циркуляцию крови.
      Элизабет провела рукой по его спине, с любопытством очертив пальцем шрам от пули, и Маркус, повернув голову, поцеловал кончики ее пальцев так, что его нежность поразила Элизабет.
      Встав, Маркус быстро сбросил бриджи, и Элизабет, отвернувшись, взглянула на вечернее небо за окном.
      – Смотри на меня, – грубо произнес он.
      – Нет. – Губы Элизабет печально изогнулись, вид в окне ее больше не интересовал. – Тебя хочет каждая, это мне известно.
      Маркус вздохнул с раздражением, будто разговаривал с упрямым ребенком.
      – Взгляни на меня. Пожалуйста.
      Элизабет медленно повернула голову, и ее сердце бешено застучало. Невообразимо широкие плечи, подтянутый живот, изящные бедра, длинные сильные ноги. Маркус Ашфорд был само совершенство, а шрамы, портившие торс, лишь свидетельствовали о том, что он – человек, а не древний бог.
      Она не смогла удержаться и перевела взгляд ниже. Его член был длинным и толстым, а впечатляющая эрекция заставила ее сглотнуть.
      – Господи, как ты можешь?.. Ты до сих пор…
      Он гордо улыбнулся.
      – А ты? Ты готова для секса?
      – По правде сказать, я выбилась из сил.
      Маркус потянул завязки у горла и поднял ее рубашку над головой.
      – Тебе и не нужно ничего делать.
      Однако когда он потянулся к сорочке, Элизабет отвела его руку, нуждаясь хоть в какой-то преграде между ними.
      С небрежной легкостью Маркус отправился за ширму и вернулся через мгновение с влажным полотенцем. Откинув ее на подушки, он потянулся к коленям, и Элизабет откатилась назад.
      – Для стыдливости несколько поздновато. Ты не находишь, дорогая?
      – О чем это ты?
      – Если вернешься, я покажу тебе.
      Элизабет молчала.
      – Мое тело только что было внутри твоего. – Его голос был низким и соблазнительным. – Теперь ты не хочешь позволить мне выкупать тебя?
      Намек на вызов решил все – Элизабет повернулась на спину и вытянула ноги с явным пренебрежением.
      Маркус нежно провел полотенцем по завиткам, потом раздвинул их благоговейным движением и протер складки. Чувствительная кожа испытала замечательные ощущения от прохладной влаги, и Элизабет издала тихий звук, свидетельствовавший об удовольствии. Она заставила себя расслабиться, закрыть глаза и освободиться от напряжения, привнесенного близостью Маркуса. Готовая заснуть, она удивленно вскрикнула, когда клитора коснулось нечто влажное и горячее.
      Оглянувшись, она увидела улыбку Маркуса.
      – Кажется, ты только что… лизнул меня?
      – О да! – Небрежно отбросив полотенце на ковер, Маркус навис над ней с мощной грацией. – Неужели я тебя шокировал? Поскольку сегодня ты уже достаточно пострадала, я дам тебе небольшую отсрочку, а ты будь готова принимать мои будущие знаки внимания в том виде, какой я изберу. – Его грудь, поросшая волосами, коснулась ее сосков, и Элизабет сильнее вжалась в подушки, пораженная силой его присутствия.
      Это ей уже знакомо – ощущение мужского тела сверху; однако чувства, бушевавшие внутри, были в новинку. Она с удовольствием принимала Хоторна, как и следовало, с пониманием относилась к его торопливости и жадности. Если не принимать в расчет первые болезненные ощущения, остальное было довольно-таки приятно. Хоторн был тихим, аккуратным, заботливым, он не делал с ней ничего грубого и примитивного, как это было с Маркусом, зато у нее никогда не возникало такого всепоглощающего, томительного, опьяняющего желания и никогда дело не кончалось слепящей вспышкой удовольствия.
      – Спокойно, – пробормотал Маркус, когда Элизабет нетерпеливо потерлась об него.
      Тело мужа было загадкой, известной ей лишь как неясная форма, осмеливавшаяся появляться в ее комнате лишь под покровом темноты. Маркус просил взглянуть на него, хотел, чтобы она знала его, видела таким, какой он есть во всем своем великолепии. Он был восхитительно нагим; одного его вида было достаточно, чтобы ее клитор увлажнился.
      – Маркус, расскажи, что нравится тебе.
      – Дотронься до меня. Я хочу чувствовать твои руки на моей коже.
      Ее руки скользнули по спине, рукам, нащупывая шрамы и мускулы, твердые, словно каменные. Маркус постанывал, когда она находила особенно чувствительные места. Закрыв глаза, он позволял ей изучать себя сколько угодно, тогда как твердый член пульсировал у ее ребра, и теплая жидкость, сочившаяся из него, свидетельствовала о том, как сильно его наслаждение.
      Наконец Маркус застонал и опустил голову. Жесткие волосы коснулись ее груди, наполняя воздух его запахом.
      – Дотронься до члена, – потребовал он.
      Вдохнув для смелости, Элизабет потянулась и погладила шелковистую плоть, поражаясь ее твердости и тому, как она дрогнула от прикосновения.
      Скулы Маркуса покрылись румянцем, губы разжались. Ободренная, Элизабет решила поэкспериментировать: прикасаясь то грубо, то нежно, дразня, она попыталась найти ритм, который довел бы его до сумасшествия.
      – Ты хочешь меня? – хрипло спросил Маркус и накрыл ее руку своей рукой.
      Элизабет смутилась, но тут его рука скользнула ниже, нащупала колено и раздвинула ее ноги.
      – Странно, что такому распутнику, как ты, нужно непременно спросить, – заметила она, отказываясь сдаваться. Тогда, более не предупреждая, Маркус вошел в нее, скользя сквозь распухшие ткани, пока не заполнил ее всю.
      Элизабет удивленно всхлипнула. Она не знала, сможет ли научиться соглашаться на занятия любовью при свете дня, и взглянула на Маркуса.
      Прижимая ее бедрами, Маркус схватил завязки сорочки и разорвал ее до талии.
      – Думаешь, между нами можно воздвигать преграды с помощью слов и одежды? Каждый раз, когда ты попытаешься это сделать, я буду брать тебя таким образом, становиться частью тебя, так что все твои усилия пропадут даром.
      Спрятаться было негде, бежать некуда, но и сдаваться Элизабет не хотелось.
      – Это будет последний раз, – поклялась она, удивляясь, что позволила такую близость мужчине, чьи красота и шарм всегда делали ее безвольной. Поразительно, но он полностью заполнял ее, и чувство соединения было столь сильно, что не давало дышать.
      – Элизабет! – Маркус обнял ее и крепко прижал к себе. – Ты избавишься от меня только тогда, когда я буду удовлетворен.
      Он задвигался, скользя по ней и внутри ее, после чего Элизабет попыталась увеличить темп, обняв его ногами, впившись пальцами в ягодицы и толкая в себя. Но Маркус был слишком силен и полон решимости сделать все по-своему.
      – Быстрее, – выдохнула она, пытаясь вернуть ощущение контроля, и Маркус застонал, когда она сжала влагалище. В ответ Элизабет впилась ему ногтями в спину. Ей нравилось прикосновение влажной кожи, ее окружал его теплый аромат. Вскоре по ее венам потекло жидкое пламя, наполнило центр и окончилось оргазмом. Она сжалась вокруг члена, выкрикивая имя Маркуса, держась за его тело как за единственный якорь в водовороте чувственных ощущений, и Маркус тоже замер, весь в поту, а затем излился в нее, заставив Элизабет громко вскрикнуть.
 
      Элизабет с трудом повернула голову и взглянула на Маркуса, спавшего рядом; у нее было такое ощущение, будто все тело налито свинцом. Ей с трудом удалось перекатиться на бок, что было совсем не просто, так как поперек ее тела лежала его тяжелая рука.
      Опершись на локоть, Элизабет стала внимательно рассматривать Маркуса: во сне он казался по-мальчишески наивным и был так великолепен, что у нее перехватило дыхание.
      Медленно чертя пальцем по линии его рта, бровей, челюсти, Элизабет задумалась и вдруг взвизгнула, когда его рука напряглась и притянула ее.
      – Чем это вы заняты, мадам? – лениво поинтересовался Маркус.
      Соскользнув с него, Элизабет присела на край кровати, стараясь продемонстрировать безразличие, что в данных условиях казалось ей совершенно необходимым.
      – Разве не так расстаются любовники?
      – Расстаются? Но зачем тебе уходить? – Откинувшись на подушку, Маркус похлопал по простыне рядом с собой. – Вернись, прошу.
      – Нет. – Элизабет поднялась и стала собирать вещи. – Я устала.
      Маркус обнял ее одной рукой и притянул к себе.
      – Мы можем немного поспать, потом выпьем чаю и ты уйдешь.
      – Это невозможно, – пробормотала она, не глядя на него. – Мне нужно вернуться домой и принять горячую ванну.
      Маркус коснулся ее руки и игриво улыбнулся:
      – Ты можешь принять ванну здесь, а я тебе помогу.
      Элизабет стала торопливо натягивать чулки, потом запуталась в тесемках юбок и никак не могла их завязать.
      Неохотно поднявшись, Маркус пересек комнату и, отведя пальцы Элизабет, быстро одел ее, поправил подвязки и, закрепив тесьму, повернул Элизабет лицом к себе, после чего прижал к своей обнаженной груди.
      – Ты так решительно настроена, что не позволяешь никому приближаться к себе…
      Мгновение Элизабет прижимала голову к груди Маркуса, смакуя запах, смешавшийся с ее собственным запахом, а потом резко оттолкнула его.
      – Я дала тебе то, чего ты хотел, – с раздражением заметила она.
      – А я хочу большего.
      Элизабет вспыхнула.
      – Ну так ищи это в другом месте.
      Маркус рассмеялся:
      – Теперь, когда я доставил тебе удовольствие, ты будешь жаждать меня. Ночью ты вспомнишь мои прикосновения, ощутишь в себе мой член и…
      – Не слишком ли у тебя большое самомнение?
      – Я так не думаю. – Он взял ее за запястье. – Я тоже буду мечтать о тебе. Сегодня произошло нечто необыкновенное, такого ты не найдешь нигде, даже когда будешь очень в этом нуждаться.
      Элизабет подняла подбородок, злясь при мысли, что в глубине души не могла не согласиться с ним.
      – Я вольна все решать сама.
      Усмехнувшись, Маркус потянул ее руку к своей неудержимой эрекции.
      – Когда тебе это понадобится, ты придешь ко мне. И не сомневайся, я убью любого мужчину, который посмеет дотронуться до тебя.
      – Такая насильственная преданность действует в двух направлениях? – Элизабет затаила дыхание.
      Мгновение Маркус стоял молча, потом потянулся за бриджами.
      – Конечно.
      С облегчением вздохнув, Элизабет присела перед зеркалом и попыталась поправить прическу. Отражение в зеркале поразило ее. Раскрасневшиеся щеки, распухшие губы, сияющие глаза – сейчас она совершенно не походила на женщину, смотревшую на нее из зеркала утром.
      Чуть передвинув взгляд, она увидела отражение Маркуса и стала смотреть, как он одевается, раздумывая над его словами и проклиная собственную глупость. Теперь он, конечно же, был настроен гораздо решительнее, чем до того, как переспал с ней.
      Закончив укладывать прическу, Элизабет быстро встала, но вдруг споткнулась, и Маркус тут же оказался рядом с ней. Значит, он тоже наблюдал за ней?
      – С тобой все в порядке?
      – Да-да. Все хорошо, – отмахнулась она, и Маркус отступил.
      – Нам нужно кое-что обсудить.
      – Зачем?
      Он пожал плечами:
      – Черт побери! Ты и я – мы только что занимались любовью в этой постели. А еще были кресло и пол.
      – Мы совершили ошибку, – тихо проговорила Элизабет.
      – Проклятие! – Его взгляд стал злым, и она содрогнулась. – Играй, прячь голову в песок, если тебе так угодно: все равно все будет по-моему.
      – Маркус, я не собираюсь играть с тобой. – Элизабет направилась к двери, удивляясь тому, что Маркус не пошевелился и не попытался остановить ее. Однако, когда она повернулась, то обнаружила его прямо перед собой.
      – Не принимай близко к сердцу того, что произошло сегодня в парке, – проговорил Маркус, растягивая слова. – Я защищу тебя.
      – Я знаю.
      – Где ты будешь сегодня?
      – На музыкальном вечере у Дансморов.
      – Хорошо, встретимся там.
      Элизабет вздохнула. Взгляд Маркус, полный решимости, его упрямая настойчивость свидетельствовали о том, что он не позволит их отношениям оставаться неизменными.
      Мягко коснувшись губами ее губ, Маркус отступил и предложил ей руку. Испытывая сомнения по поводу слишком простой капитуляции, Элизабет все же взяла руку и позволила проводить себя до первого этажа, где дворецкий уже держал наготове ее шляпку и перчатки.
      – Милорд, к вам приходил некий мистер Джеймс.
      – Благодарю. Пока вы свободны.
      Дворецкий, поклонившись, удалился, а Элизабет продолжала вглядываться в лицо Маркуса, пока тот надевал на нее шляпку и ловко завязывал ленты.
      – Хотелось бы мне уйти отсюда незамеченной…
      Маркус усмехнулся:
      – Слишком поздно: слуги подсматривают за нами даже сейчас. Совсем скоро каждый лондонский дом будет знать, что мы любовники, и Эйвери тоже узнает о нас.
      Лицо Элизабет побелело. Как же она не учла, что слуги – худшие сплетники!
      – Я думала, человек с такой тайной жизнью, как твоя, нанимает менее болтливых слуг.
      – Да, но эту новость они разнесут повсюду.
      Придерживая Элизабет за локоть, Маркус проводил ее через сад позади дома и выпустил через калитку, которая вела к конюшням, после чего некоторое время наблюдал, как Элизабет садится на лошадь. Два вооруженных всадника ожидали на разумном расстоянии в конюшне.
      – До вечера. – Маркус отвесил быстрый поклон, и Элизабет, проезжая мимо, кивнула. Жжение между лопатками свидетельствовало о том, что Маркус наблюдал за ней до того, как она свернула за угол и направила лошадь вверх по улице. Боль в груди затрудняла дыхание, и Элизабет понимала, что чем больше времени она с ним проведет, тем будет хуже для нее. Вывод из этого был один: с этим надо что-то делать.

Глава 7

      – Почему здесь пахнет, как в парфюмерном магазине? – проворчал Уильям, поднимаясь с Маргарет по лестнице Честерфилд-Холла.
      – Это запах из комнат Элизабет.
      Заметив, что глаза Маргарет сверкают озорством, Уильям нахмурился:
      – Такое впечатление, будто здесь цветочный магазин!
      – Ну и что? Разве это не мило? – Маргарет рассмеялась, и ее огненно-рыжие волосы качнулись в такт.
      Уильям не удержался от искушения дотронуться до покачивающегося локона. Милая, чудесная жена. Те, кто прежде знал Маргарет, считали ее необыкновенно темпераментной, но Маргарет укротила страстную натуру ради него.
      Войдя в комнату, Уильям потянул за собой Маргарет и тут же остановился. Пышные букеты ароматных цветов покрывали все пространство комнаты.
      – Уэстфилд! – прорычал он. – Я убью его. Интересно, сколько это продолжается?
      – С самого бала. – Маргарет вздохнула. – Лорд Уэстфилд такой красавчик.
      – А ты безнадежно романтична, – заметил Уильям, решив не обращать внимания на последнюю реплику.
      Подойдя к мужу, Маргарет положила руку ему на талию.
      – Я имею на это право.
      – Это почему?
      – Я нашла настоящую любовь, значит, знаю, что она существует. – Встав на цыпочки, Маргарет коснулась губами его губ, и Уильям охотно поддержал ее. Их поцелуй длился до тех пор, пока Маргарет не начала задыхаться.
      – Милая, Уэстфилд – негодяй, – оторвавшись от губ жены, заявил Уильям. – Хотелось бы, чтобы ты мне поверила.
      – Я и верю, потому что он напоминает мне тебя.
      Уильям хмыкнул:
      – Ты желала бы такого Элизабет?
      Маргарет рассмеялась:
      – Ты не столь безнравственен.
      – Потому что ты исправила меня.
      – Не знаю, не знаю. Элизабет – более сильная женщина, чем я. Она легко смогла завладеть вниманием лорда Уэстфилда и сделала это намеренно. Теперь она хочет управлять им.
      Уильям кивнул:
      – Я учел твое мнение.
      Затем он легко поднял жену на руки и направился к спальне.
      – На самом деле ты ведь не собираешься ко мне прислушиваться, да?
      Уильям усмехнулся:
      – Нет, не собираюсь. Я разберусь с Уэстфилдом, как только ты прекратишь говорить о нем.
      По причудливому стечению обстоятельств в этот момент Уильям повернул голову и, увидев поднявшуюся по лестнице Элизабет, быстро поставил Маргарет на пол.
      – Минутку, дорогая, – произнес он, когда она тихонько запротестовала, и решительно направился в коридор.
      – Ты вмешиваешься не в свое дело, – проговорила Маргарет вслед, но Уильям ее не слушал. Он уже издалека видел, что с Элизабет что-то не так. Раскрасневшаяся и растрепанная, она выглядела взволнованной, и, приближаясь к ней, Уильям внутренне сжался.
      Увидев брата, Элизабет покраснела; мгновение она выглядела точно так же, как их мать, перед смертью пылавшая от жара.
      Воспоминание о пережитой боли заставило Уильяма прибавить шагу.
      – Тебе, кажется, нездоровится? – спросил он, щупая ей лоб.
      Элизабет сперва удивилась, потом быстро помотала головой.
      – Но у тебя болезненный вид.
      – Ничего подобного, я отлично себя чувствую. – Ее голос звучал более низко и хрипло, чем обычно.
      – Я пошлю за врачом.
      – В этом нет необходимости, – запротестовала Элизабет, выпрямляя спину. – Сон все излечит. Сон – вот что мне сейчас нужно, клянусь. – Элизабет доверчиво положила руку на плечо брата, и ее фиалковые глаза смягчились. – Ты слишком волнуешься обо мне.
      – Да, потому что это моя обязанность. – Уильям повернулся, чтобы проводить сестру в комнату.
      С тех пор как скончалась их мать, Элизабет осталась единственным близким ему человеком. Лишь с ней у него была эмоциональная связь до того, как появилась Маргарет.
      Когда они подошли к комнате Элизабет, Уильям обернулся:
      – Почему ты не сказала, что Уэстфилд тебя беспокоит? Я непременно разберусь с ним.
      – Нет!
      Резкий тон сестры заставил Уильяма остановиться.
      – Скажи, что ты не поощряешь его.
      Элизабет кашлянула.
      – Разве мы уже не обсудили этот вопрос?
      Уильям закрыл глаза, глубоко вдохнул и помолился о ниспослании терпения.
      – Если ты обещаешь обратиться ко мне за поддержкой в случае нужды, я воздержусь от вопросов, на которые ты не хочешь отвечать. Скажи, ты снова каталась верхом и не брала с собой грума? Господи, а если бы лошадь тебя сбросила…
      – Уильям, прекрати! – Элизабет рассмеялась. – Иди лучше к Маргарет и позволь мне отдохнуть. Если ты непременно хочешь расспросить меня, то сможешь этим заняться немного позже.
      – Мне не надо тебя расспрашивать, потому что я и так хорошо тебя знаю. Ты слишком упряма, чтобы, совершив ошибку, прислушаться к голосу разума.
      – И это говорит человек, который работал под началом лорда Элдриджа!
      Поняв по внезапно изменившемуся тону Элизабет, что разговор завершен, Уильям расстроенно вздохнул. Как бы то ни было, он был полон решимости разобраться с Маркусом своими средствами.
      – Хорошо, поговорим позднее. – Наклонившись, он поцеловал сестру в лоб, после чего отправился к жене.
 
      Элизабет ожидала в коридоре перед приемной лорда Николаса Элдриджа, гордясь тем, что сумела выскользнуть из дома в тот момент, когда Уильям был занят. Явившись без доклада, Элизабет предполагала, что ей придется ждать, но, к чести Элдриджа, ожидание оказалось недолгим.
      – Леди Хоторн! – Элдридж жестом пригласил ее сесть. – Чем обязан удовольствию видеть вас?
      Элизабет не забыла, насколько Элдридж строг и серьезен; тем не менее он нес бремя власти с виртуозной непринужденностью.
      – Лорд Элдридж, прошу прощения за беспокойство, но дело слишком неотложное. Я пришла предложить вам сделку.
      Серые глаза так и впились в нее.
      – Сделку?
      – Я предпочла бы работать с другим агентом.
      Элдридж поморщился:
      – И что взамен?
      – Дневник Хоторна.
      – Хм, интересно… – Хозяин кабинета откинулся на спинку кресла. – Неужели лорд Уэстфилд совершил что-то, что побудило вас искать замену? Возможно, он вел себя с вами в манере, не соответствующей его обязанностям? К таким обвинениям я отношусь крайне серьезно.
      Элизабет смущенно потупилась – ей не хотелось, чтобы Маркус получил выговор, он просто должен был покинуть ее жизнь.
      – Это личное дело, не так ли, леди Хоторн?
      Элизабет кивнула.
      – И все же у меня были веские основания поручить вас лорду Уэстфилду.
      – В этом я уверена. Однако я не могу продолжать работать с ним, несмотря на ваши основания. Мой брат становится все подозрительнее, и…
      Разумеется, это была не единственная, но достаточно веская причина.
      – Понимаю. – Элдридж долго молчал, внимательно разглядывая посетительницу, что тем не менее не поколебало решимости Элизабет. – Ваш супруг был активным членом моей группы, и потеря его и вашего брата для нас невосполнима. К счастью, лорд Уэстфилд проделал большую работу, взяв на себя значительную долю ответственности, несмотря на свой титул. Он самый лучший из тех, кто мог бы выполнить это поручение.
      – Я не сомневаюсь в его способностях.
      – И все же вы настроены решительно, не так ли?
      Элизабет, не колеблясь, кивнула:
      – Хорошо, я обдумаю ваше предложение.
      Понимая, что лорд Элдридж уступил ровно настолько, насколько это было возможно, Элизабет поднялась, и их общий с Уэстфилдом шеф тоже встал, чтобы проводить ее до двери.
      Прежде чем повернуть ручку, он на мгновение задержался.
      – Леди Хоторн, это не мое дело, но не могу не отметить, что лорд Уэстфилд – хороший человек. Я в курсе вашей истории и уверен, все это не слишком приятно, однако он искренне заботится о вашей безопасности. Что бы ни произошло, пожалуйста, помните об этом.
      Элизабет молча взглянула на лорда Элдриджа, потом кивнула. Определенно, он о чем-то умалчивал. Не то чтобы она удивилась: по опыту Элизабет знала, что агенты всегда неразговорчивы, и все же она испытала большое облегчение, когда лорд Элдридж открыл дверь и позволил ей уйти. В глубине души она с нетерпением ожидала того дня, когда он и его агентство исчезнут из ее жизни.
 
      Маркус вошел в кабинет Элдриджа около десяти часов вечера: его вызвали в тот момент, когда он собирался отправиться на музыкальный вечер к Дансморам. Нетерпеливо ожидая встречи с Элизабет, он обдумывал кое-что по поводу расследования, так что неожиданная аудиенция оказалась как нельзя кстати.
      Поправив фрак, Маркус опустился в ближайшее кресло.
      – Сегодня вечером ко мне приходила леди Хоторн.
      – Вот как?
      Элдридж продолжал работать, не глядя на гостя; стол перед ним освещали канделябр и пламя камина.
      – Она предложила дневник виконта Хоторна в обмен на освобождение тебя от твоих обязанностей. – Элдридж вздохнул и отложил перо. – В ее голосе я уловил непреклонность, она даже угрожала прекратить сотрудничество, если я ей откажу.
      – Уверен, ее аргументы были в высшей степени убедительны. И что вы намерены делать?
      – Я обещал все обдумать. Вопрос в том, что ты собираешься делать?
      – Объясниться с ней. Я как раз собирался к леди Хоторн, когда получил записку от тебя.
      – Что ж, пожалуй. Но помни, если я узнаю, что ты используешь свое положение в агентстве в личных целях, мой ответ будет весьма решительным. – Выражение лица Элдриджа не предвещало ничего хорошего.
      Маркус кивнул:
      – Я непременно все это учту.
      – Надеюсь. Как продвигается работа над дневником?
      – Пока не очень.
      Элдридж хмыкнул:
      – Тогда рассей ее волнения. Если Элизабет придет ко мне еще раз, мне не останется иного выбора, кроме как удовлетворить ее просьбу. Это будет прискорбно, поскольку я предпочел бы, чтобы ты продолжил работу.
      Выждав некоторое время, Маркус спросил:
      – Эйвери доложил вам о сегодняшних событиях?
      – Конечно, но, вижу, тебе есть что добавить.
      – Я все время думал о создавшемся положении. Здесь что-то не так. Нападавший слишком хорошо знал о наших приготовлениях, будто получил сведения о них заранее. Разумеется, он должен был ожидать, что виконтесса свяжется с агентством, учитывая положение ее супруга и важность дневника, но то, как он спрятался, как спланировал бегство… Мы вели себя вполне компетентно, и все же он ускользнул от четырех человек безо всяких усилий, следовательно, этот человек знал, где находится засада. А еще – дневник Хоторна. Как он узнал о нем?
      – Ты подозреваешь предательство?
      – А что еще можно предположить в таких обстоятельствах?
      – Уэстфилд, я всецело доверяю моим людям – без их преданности агентство не смогло бы существовать.
      – Я всего лишь прошу учесть такую возможность.
      Элдридж нахмурился:
      – Эйвери? Охранники? Кому ты можешь доверять?
      – Эйвери явно испытывает нежные чувства к леди Хоторн. Следовательно, вы, Эйвери и я – те, кому можно доверять в данный момент.
      – Что ж, это отрицает просьбу леди Хоторн, не так ли?
      Элдридж потер переносицу и устало вздохнул.
      – Позвольте подумать о тех, кому могли рассказать о дневнике Хоторна. Завтра мы продолжим обсуждать эту тему.
      Молча кивнув, Маркус поднялся и, покинув кабинет, направился к выходу. Мгновение он злился на Элизабет, потом это чувство прошло. Она никогда не обратилась бы к Элдриджу без крайней необходимости. Сегодня вечером она была потрясена настолько, что позабыла о чести, и ее броня дала трещину. Маркус надеялся, что вскоре броня будет снята окончательно и он снова увидит ранимую женщину, скрывавшуюся внутри.

* * *

      – Такой красивой я тебя давно не видела, – проговорила Маргарет с улыбкой, от которой на ее щеках появлялись милые ямочки. – Сегодня вечером ты просто сияешь.
      Элизабет зарумянилась.
      – Это ты сияешь. По сравнению с тобой меркнет любая женщина. Беременность идет тебе на пользу.