– Миледи, мистер Кристофер Сент-Джон просит принять его.
      Элизабет оторвалась от романа и молча уставилась на дворецкого, а затем бросила книгу на канапе и встала.
      – Куда вы проводили его?
      – В нижнюю гостиную, миледи.
      Маркус уехал с управляющим для осмотра арендованной собственности, которая нуждалась в ремонте, Элейн отправилась спать после обеда, а Роберт и Пол ушли в деревню всего час назад. Хотя Элизабет была одна, она бесстрашно кивнула двум охранникам и, сделав глубокий вдох, вошла в гостиную.
      Увидев Элизабет, Сент-Джон встал. Он, как всегда, был ангельски красив, но, подойдя ближе, Элизабет отметила, что его лицо выглядит более худым, а тени под глазами стали темнее. Хотя его осанка была столь же гордой, что и всегда, за внешней сдержанностью ощущалась усталость.
      – Довольно-таки смело с вашей стороны прийти сюда.
      Пират пожал плечами:
      – Я был готов даже к тому, что в дверь может влететь Уэстфилд. Какое облегчение, что это вы: сейчас у меня нет сил сражаться… – Он заглянул через ее плечо: – А где ваш супруг?
      – Он неподалеку.
      Светлые брови Сент-Джона поднялись, губы изогнулись.
      – Кажется, он избегает меня. Что ж, неплохо.
      – Зато вас ищет Элдридж.
      Улыбка тут же исчезла с лица Кристофера.
      – Я знаю.
      – Вы говорите, что хотите помочь мне, но подвергаете мою жизнь опасности, продолжая молчать.
      Сент-Джон повернулся, подошел к окну, отодвинул занавеску и взглянул на круглый подъезд.
      – Мне совершенно не хотелось втягивать вас в эту историю. Как бы мне хотелось, чтобы этот кровавый дневник так и оставался в тайнике!
      – Не могу сказать, что ощущаю то же самое. Возможно, если бы дневник не появился, мы с Маркусом никогда не обрели бы друг друга вновь.
      Кристофер печально улыбнулся. Оглядевшись, он обратил внимание на стоящих у порога охранников.
      – Вижу, Уэстфилд заботится о вашей безопасности. Это несколько успокаивает меня.
      – У вас усталый вид, – невольно заметила Элизабет.
      – После стольких усилий скрыть это? Печально. Надо будет не забыть уволить камердинера.
      – Лучший камердинер в мире не сможет скрыть признаки той жизни, которую вы ведете. Вам никогда не приходило в голову сменить род деятельности?
      Кристофер недовольно поджал губы:
      – Поверьте, я пришел не для того, чтобы обсуждать мой образ жизни.
      Присев, Элизабет подождала, пока Сент-Джон последует ее примеру.
      – А вы знаете, что дневника у меня больше нет?
      Сент-Джон выругался так грубо, что Элизабет густо покраснела.
      – Неужели он у Элдриджа?
      Мгновение она поколебалась, прикидывая, стоит ли рассказывать ему правду.
      – Нет.
      – Слава Богу! Держите дневник подальше от Элдриджа.
      – Он согласился позволить Уэстфилду поработать с дневником. Кажется, в данный момент этот человек сильнее всего заинтересован в том, чтобы найти вас.
      – Чего и следовало ожидать. Честно говоря, я удивлен, что он так долго ждал. Рискну предположить, что Элдридж хотел намылить шею всем агентам, а потом напустить их на меня. Он просто-напросто педант.
      Элизабет удивленно взглянула на Сент-Джона:
      – Простите, но… Зачем вы пришли?
      – Узнав, что меня разыскивает Элдридж, я понял, насколько непроста ситуация. В конце концов осталось лишь одно решение, но его почти невозможно осуществить.
      Внезапно их внимание привлекло движение за окном. Вскочив, Элизабет подбежала к окну: неподалеку деревенская телега кое-как ехала на трех колесах.
      – Оставайтесь здесь, – распорядилась она, зная, что Маркус захочет поговорить с пиратом, а может быть, и задержать его.
      Элизабет потребовалось всего лишь мгновение, чтобы распорядиться о помощи, но когда она вернулась, комната была пуста.
      Она повернулась к охранникам:
      – Куда делся этот человек?
      Те вбежали внутрь и торопливо осмотрели комнату, но Сент-Джон исчез.
 
      Маркус оперся плечами о спинку кровати и удобно разместил удовлетворенную жену, расположившуюся сверху. Несмотря на протестующее бормотание, он даже не улыбнулся и лишь баюкал, поглаживая ее по спине.
      Почему приходил Сент-Джон? Если его целью был дневник, ему понадобится нечто большее, чем устное подтверждение Элизабет того, что дневника у нее уже нет. Он так и не узнал ничего нового, прежде чем отвлечь внимание с помощью сломанной телеги и сбежать. Скорее всего он давно следил за домом Ашфордов.
      Предостережение пирата, данное Элизабет, было совершенно недвусмысленно. «Ты в опасности даже в собственном имении».
      Внезапно Маркус поднял голову, услышав тихий скрип, исходивший от камина. Давным-давно он научился доверять собственным инстинктам, поэтому соскользнул на спину и перекатился, устраивая Элизабет на подушках. Она обняла его, привыкнув к его привычке будить ее ради близости, но Маркус, чмокнув ее в губы, освободился и быстро вылез из теплой постели.
      – В чем дело? – поинтересовалась она.
      Маркус сжал губы. Будь он проклят, если снова подвергнет ее опасности!
      Схватив кинжал, он вынул лезвие из ножен, а затем, прижав палец к губам, сделал знак Элизабет молчать. Потом пересек комнату, сделал глубокий вдох и, открыв скрипучую дверь, направился в гостиную.
      Прислонившись к дверному косяку, он отлично видел, что происходит в комнате Элизабет. Пламя свечи говорило о том, что там кто-то есть. По-видимому, Сент-Джон не сдался и вернулся, как и следовало ожидать.
      Накануне Маркус хотел разместить охрану в гостиной, но Элизабет пришла в ужас от того, что кто-то может находиться столь близко в тот момент, когда они занимаются любовью. Она была непреклонна, говоря об ограничении свободы, и он вынужден был согласиться. Теперь он мог лишь сожалеть по поводу того, что был настолько очарован женской прелестью супруги.
      Стремительно приблизившись к двери, Маркус попытался повернуть ручку, но дверь была заперта.
      Проклиная себя, он вернулся в комнату за ключом.
      Элизабет мирно спала.
      – В чем дело? – спросила она сквозь сон.
      Вместо ответа Маркус показал ключ и вернулся к двери в гостиную, но свет внутри уже исчез, а сквозняк, достигший босых ног, известил его о том, что с другой стороны открыто окно.
      Маркус был не настолько глуп, чтобы входить в неосвещенную комнату; выйдя в коридор, он достал из алькова свечу и зажег канделябр на консоли.
      Обернувшись, Маркус увидел, что дверь, ведущая из коридора в комнату Элизабет, приоткрыта, и распахнул ее ударом ноги. Держа в одной руке канделябр, в другой – кинжал, он медленно вошел внутрь.
      Занавески были раздвинуты и не препятствовали проникновению бледного света луны; прозрачная ткань трепетала от мягкого вечернего ветерка. Окно находилось на втором этаже, и Маркус сомневался, чтобы кто-нибудь попытался войти или выйти таким образом. Следовательно, незваные гости или еще оставались в комнате, или выскользнули в коридор, пока он ходил за ключом.
      Элизабет!
      Маркус резко обернулся; его нервы были натянуты до предела.
      – Милорд? – раздался рядом низкий голос. – В чем дело?
      Подняв голову, Маркус увидел одного из охранников, за спиной которого стояла Элизабет. На мгновение у него перехватило дыхание от мысли, что она одна прошла по неохраняемым галереям.
      – Кто-то незаконно проник в комнату. Подождите здесь, пока я не удостоверюсь, что незваный гость удалился. – Отдав приказание, Маркус внимательно осмотрелся. Комната была пуста, но ощущение тревоги оставалось. – Разбудите других охранников! – Он повернулся и вышел в коридор. – Обыщите все комнаты, проверьте входы и выходы. Выясните, кто сюда мог войти. Начиная с этой ночи, я хочу, чтобы один из вас оставался у меня в гостиной.
      Передав канделябр охраннику, Маркус взял жену за локоть и увел обратно в спальню.
      – Боюсь, Маркус, мне пора выйти из укрытия. – Элизабет вздохнула.
      – Нет.
      – Ты знаешь, я должна это сделать. – Она резко остановилась, но Маркус, сжав зубы, помотал головой:
      – Это слишком опасно.
      – И что ты предлагаешь? Молча смотреть, как риску подвергаются твои родные, твой дом, и ничего не предпринимать?
      Маркус обхватил ее лицо ладонями:
      – Ты – моя семья и мой дом. Пожалуйста, не упрямься, ты просишь слишком многого.
      – Я прошу свободы. Нужно взять инициативу в свои руки и покончить с этим. Прошу, не надо больше спорить, просто подумай об этом – вот все, о чем я прошу.
      Когда они вернулись в постель, Маркус крепко прижал Элизабет к себе, надеясь в ее объятиях растопить ледяной страх, сковывавший грудь.
      – Пожалуйста, не волнуйся, – шепнула Элизабет, и ее мягкие губы коснулись кожи на его плече. – Я тебе доверяю.
      Маркус крепко обнял ее. Уверенность в том, что он стал ей столь близок, служила живительным бальзамом и залечивала раны его души. А вот он постоянно подводил ее, и это тревожило его больше всего.

* * *

      Для Элизабет три дня, прошедшие после случившегося, были очень напряженными. Маркус удалялся в кабинет, без устали занимаясь поиском уязвимых мест в ее охране. Поскольку агенты располагалась за дверью спальни и им невозможно было в полной мере расслабиться, занимаясь любовью, он отказывался прикасаться к жене.
      – Терпеть не могу, когда ты такая мрачная, дорогая Бет, – заметил как-то вечером Пол, когда Элизабет собирала листочки с меню, разбросанные по скатерти.
      – Я не мрачная.
      Он поднял бровь.
      – Значит, тебе скучно? Понимаю. Тебя целыми днями держат взаперти… Может, ты хотела бы отправиться в деревню?
      – Нет, спасибо.
      Разумеется, Маркус никогда не позволил бы ей покинуть пределы дома, но думала Элизабет не только об этом. Вскоре должны были накрыть ленч, и это теперь стало для нее единственной возможностью получить удовольствие от разговора с мужем. Она говорила себе, что глупо скучать, когда они настолько близки физически, но изменить своего настроя не могла и, что удивительно, не хотела. Когда-то Элизабет опасалась, что будет слишком нуждаться в Маркусе, но теперь находила в узах, связывавших их, немалую привлекательность.
      – Ты уверена? – настаивал Пол.
      Махнув рукой и улыбнувшись, Элизабет вышла. Еще несколько мгновений, и она позовет Маркуса. При мысли о супруге, о том, какой улыбкой он одарит ее, когда она назовет его по имени с порога кабинета, ее сердце затрепетало…
      Задумавшись, Элизабет не заметила, как к ней протянулась чья-то рука и, крепко схватив, затащила в пространство под левым поворотом лестницы. Меню, которые она несла в кухню, чтобы обсудить с поваром, рассыпались по мраморному полу.
      Поначалу она запротестовала, но ее протест перебил страстный поцелуй. Потом Маркус прижал Элизабет к стене, позволив ее рукам обвиться вокруг шеи.
      – Милая жена, – выдохнул он, впиваясь губами в ее губы.
      Элизабет с трудом смогла успокоиться.
      – Что ты задумал?
      – Ты мне нужна. – Он покусал ее за шею. – Целых три дня прошло.
      Закрыв глаза, Элизабет вдохнула его запах. Теплота кожи, явное возбуждение, большие руки, лихорадочно прикасавшиеся к изгибам ее тела…
      – Почему ты не можешь всегда оставаться без одежды? – пожаловался он. – Слишком много ткани отделяет мое прикосновение от твоего тела.
      Элизабет огляделась. Солнечный свет, проникавший со стороны газона через двустворчатые окна, освещал их, давая отличный обзор каждому, кто прошел бы мимо. Их нельзя было увидеть лишь из холла.
      – Ты должен остановиться.
      – Не могу.
      Элизабет рассмеялась, Маркус, немного отодвинувшись, попытался дотронуться до ее груди, укрытой корсетом.
      – Нас увидят, – предупредила она.
      – Ты не сможешь меня отговорить. – Он лизнул ее губы.
      – Ты же не собираешься взять меня здесь.
      – Разве? – Он потянул за шелковый корсаж, и нитки затрещали, протестуя.
      – Маркус, я протестую. – Она хлопнула его по рукам.
      – А я хочу тебя.
      Выражение его глаз полностью подтвердило сказанное.
      – Сейчас? – Элизабет закусила губу, довольная, что Маркус не контролирует желание. – Ты что, не можешь подождать?
      Он помотал головой, и этот простой знак любви наполнил ее сердце ликованием.
      – Я тоже хочу тебя, – призналась Элизабет.
      Маркус сжал ее сильнее; взгляд его пылал.
      – Я не думал, что ты захочешь. – Он понизил голос. – Но ты ведь хочешь, правда?
      Элизабет кивнула и прижалась губами к его подбородку.
      – Я жажду тебя. Мне тебя так не хватает.
      Маркус привлек ее настолько близко, насколько позволяли юбки.
      – Я хочу, чтобы все твое внимание принадлежало мне.
      – Оно тебе и принадлежит.
      Он весело улыбнулся:
      – А теперь, не нужно ли тебе все остальное, что у меня есть? Мы можем спрятаться, найти укромный уголок.
      – И сколько я могу держать тебя рядом с собой? Часы, дни?
      Маркус с удивлением отпрянул.
      – Ты серьезно? – Он не смог скрыть чувственного влечения, отразившегося в улыбке.
      – О да!
      – У тебя есть пять минут, чтобы найти постель и раздеться. Если не успеешь – распорю платье ножом.
      – Нет, – запротестовала она со смехом. – Я обожаю это платье.
      – Четыре минуты сорок пять секунд.
      Элизабет повернулась и побежала.
      – Не забудь собрать мои бумаги! – крикнула она через плечо и, приподняв платье, заторопилась вверх по лестнице. На полдороге она увидела дворецкого, выходящего из галереи верхнего этажа ей навстречу.
      – Миледи, прибыла почта.
      Узнав знакомую печать Лэнгстонов, Элизабет потянулась к посланию на серебряном подносе.
      – Благодарю. – Она сломала печать и бегло просмотрела письмо, потом прочитала его внимательнее. – У Маргарет родился мальчик!
      – Две минуты! – крикнул Маркус из-под лестницы. Элизабет замерла.
      – Ты слышал? Я должна поехать к ним!
      – Леди Уэстфилд, мое терпение кончилось. – Маркус урчал, словно кот, поднимаясь по лестнице с грацией хищника. – Вы нуждались в моем внимании – клянусь, оно ваше, а вашему племяннику придется подождать.
      Элизабет расхохоталась.
      – Сначала поймай меня! – крикнула она, взлетая по лестнице.
      Добравшись до верха, Элизабет побежала по коридору, сжимая в одной руке драгоценное письмо, а в другой – юбку. Маркус следовал за ней по пятам.
      Наблюдая эту сцену от дверей гостиной, Элейн обратилась к стоявшему рядом Полу:
      – Я никогда не видела Маркуса таким счастливым. Брак творит с ним чудеса.
      – Так оно и есть, – согласился Пол и довольно усмехнулся.

      Наемный экипаж добрался до Честерфилд-Холла в полночь. Выйдя из него, Элизабет и Маркус вошли в дом через черный ход.
      – Неужели такая осторожность и правда необходима? – поинтересовалась Элизабет, дрожа от холода.
      Маркус закутал ее в свой плащ.
      – Не хочу рисковать: твоя жизнь слишком дорога для меня.
      Они поднялись к бывшей комнате Элизабет по лестнице, которой пользовались слуги.
      – Насколько дорога? – лукаво поинтересовалась Элизабет.
      – Бесценна.
      Закрыв дверь, Маркус снял плащ с плеч Элизабет и заглянул в глубину ее глаз.
      – Маркус, ты любишь меня? – робко произнесла Элизабет.
      Она обещала себе никогда не спрашивать Маркуса о его чувствах, так как каждый день он демонстрировал ей сотнями разных способов, как много она для него значит, однако потребность услышать такие слова была слишком велика.
      Маркус улыбнулся:
      – Тебе действительно необходимо знать?
      Элизабет кивнула, и тут же раздался тихий стук в дверь, а потом в комнату протиснулась взъерошенная голова Уильяма.
      – Леди Баркли услышала, что вы приехали, и хочет познакомить Элизабет с племянником прямо сейчас. А тебе, Уэстфилд, придется подождать до утра.
      – Разумеется, иду. – Элизабет встала на цыпочки, ожидая, пока Маркус опустит к ней губы.
      – Милорд, наш разговор еще не закончен.
      Он потерся носом о ее нос.
      – С удовольствием подожду вас, леди Уэстфилд.
      Когда Элизабет ушла, Маркус приветствовал шурина.
      – Что-то ты выглядишь усталым, – с огорчением заметил он.
      – У будущего графа Лэнгстона зверский аппетит, а леди Баркли отказалась от кормилицы. Я пытался разубедить ее, но тщетно: она по-прежнему стоит на своем.
      – Позволь поздравить тебя. – Маркус протянул руку, и Уильям крепко пожал ее. – Тебе очень повезло.
      Уильям пригладил волосы.
      – Вы не должны были возвращаться в Лондон.
      – Согласен, но, как и твою супругу, Элизабет отговорить невозможно. К сожалению, она готова добровольно превратить себя в мишень, лишь бы завершить дело. – Маркус вздохнул. – Эта женщина выказывает полнейшее отсутствие страха.
      – Да, так было всегда. Выше голову, Уэстфилд. Впрочем, одна новость и меня не слишком радует. Я понял, что бояться стоит не дневника и не шпиона внутри агентства. Теперь опасность стала серьезнее, и хотя я люблю Элизабет не меньше тебя, но у меня есть сын. Пришло время завершить эту главу нашей жизни, чтобы все мы могли двигаться дальше.
      – А как же мои дети? Если с Элизабет что-нибудь случится, я останусь ни с чем. Вы оба хотите от меня невозможного.
      – Уэстфилд… – Уильям вздохнул. – Я буду готов, когда придет время.
      – Когда придет время для чего? – поинтересовалась Элизабет от двери.
      – Для тебя. Ты ведь тоже можешь забеременеть, не так ли? – с улыбкой проговорил Уильям, пытаясь скрыть истинную тему разговора.
      Элизабет широко распахнула глаза.
      – Так вы обсуждали детей? – Она взглянула на Маркуса. – Чьих детей?
      Маркус улыбнулся. Каждый день он заставлял себя поверить в то, что Элизабет – это дар, отпущенный ему свыше.
      Уильям крепко обнял сестру.
      – У тебя красивый сын, – с улыбкой заметила Элизабет. – Но к тому моменту, как я пришла, он заснул. Мне не терпится подержать его на руках, когда мы оба будем не такими усталыми.
      Кивнув, Уильям зевнул и направился к двери.
      – Тогда до утра.
      Дверь тихо закрылась, и Элизабет взглянула на Маркуса:
      – Мы никогда не говорили о детях.
      Он шагнул к ней.
      – В этом нет необходимости. Дети появятся тогда, когда появятся, и ни мгновением раньше.
      Элизабет отвернулась и закусила губу.
      – Любимая, что тебя огорчает?
      – Не хочу это обсуждать. Давай просто пойдем спать, я устала.
      – Скажи, – настаивал он, целуя ее в лоб.
      – Возможно… – Элизабет опустила глаза. – Возможно, я бесплодная.
      Маркус удивленно взглянул на нее:
      – Откуда такие странные мысли?
      – Сам подумай. Целый год я была замужем за Хоторном и…
      – Полагаю, он не прикладывал к этому особых усилий, – усмехнулся Маркус.
      – За последние несколько месяцев ты приложил усилий более чем достаточно, а месячные у меня наступают с завидной регулярностью.
      Маркус недоуменно уставился на опущенную голову Элизабет, потом начал расшнуровывать ее платье.
      – Поверь, ты волнуешься безо всякой причины.
      – Не знаю, не знаю. С каждым месяцем я все больше боюсь, что подвела тебя. – Она прижалась щекой к его бархатному сюртуку.
      – А я с каждым месяцем все больше радуюсь тому, что ты пробыла со мной немного дольше.
      – Пожалуйста, не остри.
      – Но почему? У меня два брата, и род Ашфордов вне опасности.
      – Ты определенно хочешь иметь собственных наследников, а мой долг – дать тебе их.
      – Хватит грустить. – Маркус повернул жену спиной и продолжил ее раздевать. – Мне нужна только ты, ты одна.
      – Но, Маркус…
      – Я люблю тебя и всегда любил.